Весеннее обострение

Глава 18

Наблюдение за тем, как Баттермилк играет со своим отцом, согрело сердце Копперквика, и он стоял на заднем крыльце, размышляя о том, что когда-нибудь Эсмеральда будет играть с ним. Пара пегасов пыталась обмануть друг друга — игра на скорость и ловкость, в которой Баттермилк, похоже, побеждала. Они кружили друг над другом, жужжа крыльями, и двигались с такой скоростью, что Копперквик с трудом мог разглядеть что-то, кроме размытых пятен. Эти маленькие, хрупкие на вид пегасы были очень быстры.

Баттермилк, шныряя туда-сюда, не могла не поддразнивать своего отца:

— Становишься медлительным на старости лет!

Гнев Миджа был наигранным, частью игры, и Копперквик не мог понять, позволяет ли он дочери взять над ним верх. Это было все равно что наблюдать за поединком пары колибри — чудесное проявление скорости и ловкости. Звук был совершенно не похож на тот, что Копперквик когда-либо слышал: от яростно хлопающих крыльев доносился непрерывный поток звуков "бзззз". Звук был похож на апоплексический удар уничтожителя насекомых. Между ними, когда они оказывались слишком близко друг к другу, возникали видимые дуги статического электричества.

Вид всего этого вдохновил Копперквика стать лучшим отцом.

— Мы идем есть оладьи, — объявил Майти Мидж, увернувшись от ударов по носу.

— Папочка, нет, мы только что утихомирили Эсмеральду…

— Оладьи. — Майти Мидж вздернул свои тонкие брови. — Кроме того, достаточно уставший жеребенок может спать где угодно. С ней все будет в порядке. — Одно копыто вылетело в сторону его дочери, но она просто улетела с его пути без усилий. — Если она устанет, то проспит всю ночь, а значит, и ты проспишь всю ночь.

— Ну, я не знаю, папочка…

— Поверь мне, Бизи.

С крыльца Копперквик спросил:

— Стоит ли приводить жеребенка в ресторан, где пони пытаются поесть?

— Это семейный ресторан, — ответила Баттер Фадж из кухни.

— Папочка, ты становишься медлительным.

— Заткнись, Муми! — крикнул Мидж, прежде чем был вынужден отступить под шквалом попыток отвесить подзатыльники своей теперь уже агрессивной дочери.

— Эй, ты говоришь мне заткнуться. Отвали.

Повернувшись, Копперквик заглянул на кухню и увидел, что Баттер Фадж пеленает Эсмеральду в одеяло. Она действовала быстро, с хорошей сноровкой, и его дочь даже не проснулась, несмотря на переплетения одеяла. Баттер Фадж, словно огромный паук, обволакивала его дочь, и в мгновение ока маленькая Эсмеральда была аккуратно завернута в одно из своих одеял.

— Муми продолжает меня стеснять, папа.

— Она плохо себя ведет, Бизи. Может, мне отхлестать ее расческой?

Из кухни донеслось:

— Ои… сделай так, и я буду чаще проказничать.

— Это немного неловко, папочка. Я просто не очень хорошо отношусь к смущению.

— Ты похожа на меня, Бизи, — сказал Майти Мидж своей дочери. — Муми — дразнилка. У нее поврежден мозг, и она социально неадаптированная и мелочная. А теперь будь хорошей кобылкой и помни, что я воспитывал тебя, чтобы ты жалела умственно неполноценных…

— Ои, называешь меня кретинкой… так грубо. Ты получишь свое позже, пернатый. Я на тебя сяду.

Не в силах сдержаться, Копперквик начал смеяться. Ему было приятно посмеяться, расслабиться, ведь в последнее время все было так напряженно. Баттер Фадж кисло улыбнулась и, обернувшись, увидела, что Мидж и Баттермилк уже не играют, а парят друг возле друга, ухмыляясь все той же самодовольной ухмылкой. Их лица были удивительно похожи, и Копперквик впервые заметил, что биение их крыльев синхронизировалось в гармоничный гул, который было удивительно слышать.

— От всех этих разговоров мой живот не наполняется оладьями, — запротестовал Майти Мидж. — Бизи, иди помоги своей бедной слабоумной маме собраться…

— Эй, ты, гад… почему я должна…

— Ты должна собираться, Муми. — Майти Мидж подмигнул, а его дочь высунула язык.

— Птичьи мозги, вы оба, — проворчала Баттер Фадж из кухни. — Ладно, я буду собираться. Не хочу, чтобы от меня пахло так, будто я только что нарезала целую кучу сыра^[1], чем я и занималась весь день.

Не в силах остановиться, Копперквик начал хихикать, и ему стало не по себе.

— Эй, Бизи, берегись, он хихикает над плохой шуткой, может, тебе стоит пересмотреть свои планы…

— Муми! — Баттермилк потерла щеки копытами и издала возмущенное ворчание. — Муми, это с тобой шутки плохи! А теперь иди и собирайся!

---

Пройдя немного, перейдя несколько мостов и переплыв несколько островов, Копперквик обнаружил, что смотрит на вывеску высотой в десять метров с изображением толстой кобылы-пегаса, на которой жирными красными буквами было написано: "Курятник Флэппера". Более мелкими синими буквами можно было прочитать слова: "334 вкуса сиропа". Запах был непередаваемый, но аппетитный, и даже Эсмеральда, крепко спавшая в своей переноске, начала чмокать губами.

— Хорошо, Коппер. — Майти Мидж остановился на месте и завис прямо возле головы Копперквика. — Здесь есть некоторые местные обычаи, о которых ты должен знать. Когда мы войдем, ты сделаешь заказ, какие оладьи ты хочешь. Их много. Возьми то, что тебе захочется съесть много, потому что официантка будет постоянно приносить их тебе. Ты можешь поменять вид оладий, но это может вызвать некоторую путаницу в суете, поэтому большинство из нас просто придерживаются одного вида, чтобы немного облегчить себе жизнь.

— Ясно, — ответил Копперквик и понял, чем вызваны инструкции Миджа. Быть любезным с официантками было одним из его приоритетов, потому что он был вежливым малым, а официанткам и без того хватало проблем, чтобы еще иметь дело с дополнительной головной болью.

— Я чуть было не устроилась на работу в это место. — Баттермилк зависла рядом с отцом и глубоко вздохнула. — Оглядываясь назад, сейчас мне кажется, что это смешно… У меня было такое чувство, что если я устроюсь на работу в это место, то оно заманит меня в ловушку. Я помню, как думала про себя, что если устроюсь на работу, то застряну в рутине и буду заниматься повседневной рутиной.

— Ои, а потом ты окажешься с каким-нибудь ухажером, который будет дышать перегаром, а я этого не потерплю.

Копперквик, который теперь слушал вполуха, заметил еще одну вывеску: "Детский загон" для вашего удобства! Перед рестораном находилась огороженная площадка с игровым оборудованием, битком набитая сладкими карапузами, от одной мысли о которых у него по коже бежали мурашки. Эсмеральда была маленькой, милой и в основном управляемой, и он отчаянно хотел, чтобы она оставалась такой.

По крайней мере, она не была пегасом.

---

В ресторане царил хаос. Все официантки, похоже, были пегасами, и они перелетали от столика к столику. Это было то, что один из профессоров Копперквика называл оправданным трайбализмом при приеме на работу — определенные пони подходили для определенных видов работ. Наверху были открытые стропила, воздуховоды и даже несколько уютных уголков, куда можно было добраться только по воздуху. Какофония голосов, шелест перьев, хлопанье крыльев, чмоканье множества губ — все это было почти слишком для Копперквика, однако Эсмеральда, спавшая в своей переноске, почти не шевелилась. Звенели бокалы, звенели тарелки, слышался скрип столового серебра о тарелки.

Всю группу уволокли к столу и усадили. Копперквик, все еще ошеломленный, не видел ничего подобного в Кантерлоте. Это было нечто необыкновенное, и, устроившись в мягком кресле кабинки, он пытался разобраться в окружающей обстановке. Неподалеку группа грифонов ела оладьи — действительно странное зрелище.

— Напитки? — спросила официантка.

— Банановое молоко, — ответил Майти Мидж, — и не останавливайтесь. Я ожидаю столпотворения.

— Мне шоколадное молоко, спасибо. — Баттермилк улыбнулась, кивнула и вежливо помахала копытом.

— Банановое молоко, — сказала Баттер Фадж.

В этот момент Копперквик отчаянно пытался не думать о смазке с банановым вкусом:

— А мне, наверное, клубничное молоко.

— Конечно. — Официантка записала напитки в блокнот и прищурилась, пожевав жвачку. — Я скоро вернусь с вашими напитками, и вы скажете мне, что будете есть. — Затем, взмахнув крыльями, она улетела, проскользнув по стропилам, и оставила за собой облако с ароматом жвачки.

Когда официантка ушла, Копперквик спросил:

— А где меню?

— Посмотри на столе, Коппер, — ответила Баттер Фадж.

Посмотрев вниз, он удивился тому, что увидел. Ламинированная столешница представляла собой одно большое гигантское меню, и он смотрел на него вверх ногами. Впрочем, это не страшно, так как он смог достаточно хорошо все разобрать. На первый взгляд, ничего сложного, ни малейшего: здесь подают оладьи. Вот и все. Больше в меню не было буквально ничего. Ни яичницы, ни других завтраков, ни пирогов, ни десертов, только оладьи.

Но оладьи были. Много. Соленые, сладкие, из самых разных ингредиентов, и от изобилия предлагаемых вариантов можно было просто охнуть, если потратить время на то, чтобы рассмотреть все варианты. Были варианты и для ценителей экзотики. Весь сироп поставлялся с севера, из Ванхувера, а все остальное — отовсюду. Здесь можно было попробовать вкус каждого уголка Эквестрии, обещало меню.

Казалось, прошло совсем немного времени, и официантка вернулась с огромными бокалами пенящегося, взбитого фруктового молока. Копперквик увидел в своем стакане настоящую клубнику, и у него потекло изо рта. Пегаска-официантка поставила стаканы на стол, воткнула в каждый соломинку и зависла над головой в ожидании.

— Я возьму себе то, что обычно, — сказал Майти Мидж кобыле, жующей жвачку над ним. — Солодовые ячменные оладьи с пивным сиропом. — Закончив с заказом, он, к удивлению Копперквика, вытащил из переноски дремлющую Эсмеральду. Откинувшись назад, он обнял дремлющую кобылку и издал довольное воркование.

— А мне с луком и травами, с чесночным сиропом. — Баттер Фадж усмехнулась, заказывая, и ее глаза лукаво заблестели. — Ои, я потом от меня будет фантастическая вонь, так романтично, так и сделаю.

Когда официантка рассмеялась, Баттермилк стала ярко-розовой и издала писк.

— Кокосовые оладьи с шоколадной крошкой. — Баттермилк, в очередной раз смутившись своей матери, на мгновение прочистила горло. — Сироп "Шоко-Локо", пожалуйста, и двойную порцию взбитого масла.

— Хороший выбор, — ответила официантка, а затем повернулась, чтобы посмотреть на Копперквика. — А ты, парень?

— Красные бархатные оладьи со сметанно-кленовым сиропом, и еще я возьму удвоенное количество взбитого масла. — Уголком глаза он бросил взгляд на Баттермилк, и Копперквик обнаружил, что она весьма привлекательна, когда краснеет. При мысли о том, как она взбивает масло, его собственные щеки запылали.

— Я сейчас принесу! — воскликнула официантка, улетая передать заказ.

---

Пока они ждали еду, на стол принесли и оставили пробники сиропов. Копперквик с любопытством рассматривал тридцать четыре состава, которые гарантированно могли порадовать любой вкус. Некоторые вкусы были обычными, например, сиропы со вкусом фруктов, некоторые — необычными, а некоторые — просто диковинными, например, кайенский клюквенный.

Пока он сидел и смотрел, Баттер Фадж попробовала сироп с надписью "Банановый Ослепительный Делюкс". Быстрым движением она откусила зубами верхнюю часть маленького пластикового контейнера и сплюнула его на стол, а затем выпила содержимое контейнера. Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошло, что эти пони пьют сироп. На несколько секунд он испугался, что это может произойти с Баттермилк, а затем его опасения оправдались, когда Баттермилк взяла в копыто "Масляный ромовый коктейль". Как и ее мать, она оторвала зубами пластмассовый кусочек, выплюнула его на стол, а затем выпила бутылочку из пробника.

Там было тридцать четыре вкуса, и уже два из них закончились.

Протянув копыто, Копперквик схватил один наугад и, держа его в копытце, прочитал этикетку. По счастливой случайности ему попался сироп "Шоко Локо Психо". Приготовившись к впечатлениям, он оторвал зубами пластмассовую трубочку, выплюнул ее на стол, как это было принято, и выпил сироп.

Вкус шоколадного ликера был почти непреодолим, в нем чувствовалась неожиданная горечь, к которой Копперквик не был готов, и немного тепла. Не пряное тепло, а приятное жжение от, должно быть, небольшой доли алкоголя. Оно согрело его горло и живот, а затем забралось в носовые пазухи. Это было потрясающе во всех смыслах этого слова.

— Ты, тупица, ты украл шоколадный сироп, — почти хныча, сказала Баттермилк.

В ответ Копперквик сделал смелый шаг — он поцеловал ее. Обхватив ее передними ногами, он притянул ее к себе и прикоснулся своими липкими губами к ее сиропным губам, которые потеплели от его прикосновения. Она на мгновение засопротивлялась — несомненно, смутившись от внезапного прилива жара, — но затем растаяла в его объятиях. Поцелуй был сладким, с нотками шоколадного ликера и рома.

Баттермилк отстранилась, издав влажный хлопок. В замешательстве, с запотевшими очками, она облизала липкие губы оранжевым языком, посмотрела на мать, а затем снова на Копперквика, глаза ее были влажными от любви. На мгновение показалось, что она собирается что-то сказать, но она еще раз облизнула губы, несколько раз моргнула и постаралась сдержать учащенное дыхание.

С бесшабашным блеском в глазах Копперквик потянулся за очередным пробником сиропа…