Доверие

Притворщица

Селестия преподает Трикси урок доверия.

К тому времени, как Селестия разрешила все мелочные споры между соседними фермерами и ещё более мелочные споры между важными дворянами, лучи солнца косо падали в тронный зал. Оставалось только одно дело, и откладывать его более невозможно.

Селестия вздохнула. — Приведите её, — повелительно отчеканил голос.

Гостью, или точнее пленницу, неспешно сопроводили по красно-золотому ковру. Около каждого из боков которой шли очень серьёзные охранники, все как на подбор, глядели на неё так, словно ожидали момента побега виновницы от правосудия. Попытка побега под гнётом собственных грехов — не редкость. Однако, если охранники и впрямь надеялись на что-то интересное, то увы, поймали не ту пони, перспективы на бунт казались тусклыми. Опустив голову так, чтобы её небесная грива закрывала один глаз, и чувствуя себя голой (половина пони в комнате были голыми, но только она, казалось, осознавала это), без уже ставших её продолжением мантии и шляпы, измученная и помятая Трикси выглядела далеко не великой, и тем более не могучей, лучше всего её описывало словосочетание «потерявшая надежду». Она медленно подошла к подножию трона и печально подняла взгляд в сторону принцессы, но сделала это так, чтобы наверняка не встретиться со сверлящим взглядом правительницы.

— Итак, — сказала Селестия, — наконец-то я встретила Великую и Могучую Трикси.

Трикси покраснела, уводя поднятый взор в пол.

— Трикси, мы очень недовольны тобой, — Селестия использовала королевское «мы», чтобы показать, что говорит и от лица Луны. — Ты понимаешь, почему?

Фокусница сказала тихим, раскаявшимся голосом: «Потому что я эгоистичная и высокомерная пони».

Уголки губ Селестии изогнулись в горькой улыбке. — Тогда я должна быть недовольна половиной пони в этом зале. Нет, Трикси. Попробуй снова.

Трикси рискнула посмотреть вверх, показав лицо, полное беспокойства, — эмоция, в разы убедительнее раскаяния. — Потому что, — экспериментально пробормотала она, — Урсу нанёс вред Понивилю?..

— Ближе. — Селестия наклонилась вперёд, в остальном продолжая неподвижно сидеть на троне. — Трикси, можешь ли ты сказать мне, на чём основывается наше правление Эквестрией?

Задние ноги Трикси предательски согнулись, а голова склонилась в поклоне; создавалось ощущение, словно задняя часть тела собиралась убежать, оставив переднюю на произвол судьбы. — Мощь?

Селестия покачала головой, — Нет, Трикси. Не мощь. — Она спокойно наблюдала, как Трикси извивалась, ожидая ответа.

— Любовь? Дружба?

— Очень льстиво так говорить с твоей стороны, но нет.

— Древние мистические камни? — предположила Трикси со слабой улыбкой надежды.

Селестия покачала головой с разочарованием. — Нет, Трикси. Доверие. Наше правление зависит от доверия. Я сижу здесь, на троне в Кантерлоте, и управляю графствами так далеко, что на пересылку новостей туда и обратно уходят дни. Как я знаю, что пони во всех этих дальних местах ведут себя как положено?

— Доверие?

Селестия улыбнулась, — Теперь ты поняла! И, что важнее, не задумывалась, почему пони в тех далёких местах подчиняются приказам принцессы, которую большинство из них никогда не видело — которая, насколько они смеют предполагать, может вовсе не существовать? Почему толпы не приходят в замок, не выдвигают гневных требований или не замышляют покушение в дальних уголках Эквестрии?

— Я… должна сказать «доверие», не так ли?

Селестия фыркнула. — Ты думаешь, что дело в стражниках, армии и моём страшном остром роге. Но нет, Трикси. Это доверие. Доверие заставляет Эквестрию вращаться, — Она встала с трона и сделала шаг вперёд, возвышаясь над намного меньшей пони у подножия ступеней, чьи колени начинали дрожать, — И когда ты лжёшь пони, притворяешься тем, кем не являешься, это не пустяк, Трикси. Это подрывает доверие пони. Это атака на основы Эквестрии. Это ставит под угрозу само мироздание.

— Я не хотела ничего такого! — протестовала Трикси, — Я… я просто хотела, чтобы меня уважали! — глаза оглянулись на стражников, молчаливых зрителей, всех тех, кто с каменным лицом осуждения смотрели на Великую и Могучую…

Селестия издала презрительное ржание. К удивлению зала, принцесса сделала пару уверенных шагов по ступенькам, посмотрев Трикси в лицо на таком расстоянии, что их рога почти соприкасались. — Ты хотела уважения! — выплюнула она, — Ты хотела восхищения! Какой, однако, мерзкий мотив обманывать пони!

Стражники, стоявшие рядом с Трикси, нервно переглянулись и недолго думая отступили назад, отказавшись от всякой видимости охраны Селестии от Трикси. Принцесса медленно обходила Трикси, от головы до хвоста и обратно, совершенно не глядя на единорожку, — Ты представляешь, что случилось, если бы ты выкрутилась? Больше лжи, больше лжи, чтобы прикрыть эту ложь, больше уважения. Больше незаслуженного доверия. Больше пони, рассчитывающих на тебя, ожидающих того, на что ты не способна. Жеребята, отправившиеся искать Урсу, потому что доверяли тебе — лучший тому пример.

Глядя на свою принцессу, толпа упала в абсолютное молчание, разинув рты. Стражники посмотрели на старого камергера, который служил Принцессе ещё до их рождения, но тот лишь слегка покачал головой, как бы говоря: «Нет, я тоже никогда не видел её такой».

Тяжёлые шаги Селестии эхом разносились по залу, с каждой секундой отбивая всё более быстрый ритм, — Ты строила свою собственную клетку из лжи. Если бы не это фиаско в Понивиле, ты могла продолжать это годами, строя всё более крепкую ложь, пока не поверила в неё сама настолько, что не смогла бы отличить реальность от собственных иллюзий, даже захотев этого всей душой. Ты не знаешь, как тебе повезло, что тебя поймали так скоро! — Принцесса остановилась перед Трикси, впервые за весь вечер посмотрев той в глаза; взгляд, полный ненависти и сожаления, давил тяжким грузом. Тяжело дыша, дрожала теперь уже Селестия.

— Простите меня! — зарыдала Трикси, — Мне так, так жаль, я…

Селестия резко обернулась, скрыв свой лик. — Выведите её из моего дворца, — процедила принцесса подрагивающим голосом, не оглядываясь.

Стражники вышли из своего оцепенения, отдали честь задним копытам Селестии и вывели Трикси. Потрясённая публика, то ли осмысливая, то ли наоборот пытаясь лишний раз не думать, постепенно начала расходиться, пока в помещении не остались одна лишь Селестия, всё ещё смотрящая в дальний угол комнаты, тяжело вбирая воздух ноздрями, и двое её стражников.

— Позовите мне Шайнинг Армора, — прозвучал приказ, ударяясь эхом о стены.

Капитан стражи примчался через несколько минут, остановившись перед принцессой и тяжело дыша после пробежки по замку. Его тёмно-синяя грива всё сильнее спадала на глаза с каждым вздохом. — Ваше Величество?

Селестия неспешно направилась в покои дворца, пока Шайнинг неуверенно и напряжённо шёл рядом, — Ваш щит, — нарушила тишину правительница. — Вы научили Пюрслена, как его накладывать?

— Он работает над этим, — отозвался капитан.

— Это значит «нет»?

— Ну, — послышались нотки извиняющегося тона, — это всё из-за свадьбы, что будет через несколько дней…

Селестия резко остановилась, повернувшись к капитану. — Извините, что держала вас в неведении. Не хотела вызывать панику. Но увы, настало время кому-то её начать. Позвольте объяснить. Вы знакомы с вампониями?

Капитан сжал губы и безапелляционно заявил: «Как мне известно, они не существуют».

— Вы правы, их не существует. Это всего лишь символичный отголосок чего-то слишком ужасного, для детской сказки. Представьте, Шайнинг, существо, которое выкачивает из вас не кровь, а любовь. Существо, которое оставляет вас живым, но без чувств к вашим соплеменникам. Все эмоции, которые у вас были, не важно к кому, к вашей Каденс, к родителям, к сестре — всё это исчезнет, став лишь пищей в животе монстра, коей ему хватит насытиться в лучшем случае на день-два. Оставшиеся дни вы будете жить в безразличном эгоизме, не больше, чем пониобразная машина.

Тень пробежала по лицу капитана. — Это была бы участь хуже смерти.

— Именно, — согласилась Селестия.

Капитан медленно вдохнул. — Мы не будем бояться, — чуть ли не сама по себе вырвалась фраза. — Мы верим в вас.

Селестия посмотрела в глаза собеседника, и они ответили ей взглядом. Честное лицо было наполнено восхищением и доверием.

— Научите Пюрслена щиту, — разорвав невербальную связь, скомандовала принцесса.

Оставив Шайнинга, Селестия поспешила к гостиной на втором этаже передней части дворца. Небо постепенно окрашивалось в красный цвет — солнце опускалось к горизонту. Селестия вышла на балкон, ведущий ко двору. Одной улыбки, толпе пони хватило, чтобы взорваться радостным возгласом. Многие из них шли несколько дней, только чтобы когда-нибудь потом, может быть, вообще в далёкой старости, рассказать, что видели, как Принцесса творит своё волшебство.

Камер-пажи, стоявшие в углах балкона, подняли свои трубы и зазвучали. Секундой позже наступила абсолютная тишина. Селестия ждала, пока золотистый ореол солнца не начнёт расходиться вокруг горизонта. Рог направился в сторону светила, засияв, соответствующим Принцессе Солнца, золотым свечением, постепенно усиливаясь до ослепительно-белого.

Глубокий вдох, нахмуренное, сконцентрированное выражение лица — идеальная актёрская игра той, кто в очередной раз делает вид, что опускает солнце.