Опасный роман лебедей
Глава 58
То немногое, что он успел съесть, грозило вырваться из желудка. Гослинг чувствовал, как стресс подтачивает его внутренности. Интуиция аликорна Селестии пугала его, пугала больше, чем он хотел признать. Селестия вела себя странно, похоже, стресс донимал и ее, но тут еще и тот факт, что в данный момент она была под действием лекарств.
Напряжение должно было как-то спасть. Что-то должно было произойти. Селестия жаловалась, что слышит крики виндиго, и это было зловещим предупреждением для Гослинга. Пони слишком долго жили в мирных, идиллических условиях и забыли, какие опасности таятся в распрях.
Ему не хотелось возвращаться на суд. Он отрыгнул и почувствовал вкус желудочной кислоты. Если так будет продолжаться и дальше, то у него заложит уши и станет еще хуже. У него все еще оставались проблемы, которые могли только усугубиться, если кислотный рефлюкс снова возьмет над ним верх.
Он медленно и уверенно шел по коридору. Он дышал медленно и ровно, стараясь следовать советам Люмины, его психотерапевта. Ему нужно было лучше справляться со стрессом. Впереди послышалась суматоха. Ничего удивительного, ведь намечался суд века. Пони должны были быть взволнованы.
Завернув за угол, он обнаружил Блюблада и Шайнинг Армора в окружении пони. Рейвен была здесь, и Рейвен выглядела испуганной. У Рейвен было такое выражение лица, которому позавидовала бы статуя. Тут же он почувствовал, как сердце заколотилось в груди. Кибиц тоже был здесь. Старый жеребец выглядел растерянным… и испуганным.
— Помедленнее! — потребовал Блюблад.
— Сэр, мы получаем сообщения из нескольких городов о массовых выселениях, — взволнованно сказала кобыла.
— Предприятия закрываются… нам сообщили, что они закрываются и увольняют всех своих работников!
— Вся сталелитейная промышленность Филлидельфии только что была закрыта, а работникам сказали, что у них больше нет работы!
— Из Лас-Пегасуса поступают новые сообщения о массовых выселениях. Выселения тысячами!
— Помедленнее! — приказал Блюблад, на этот раз повысив голос.
Из кабинета Рэйвен выбежал испуганный молодой жеребец, ударился о дверную раму и чуть не упал. Ярко-желтым телекинезом он поднял над головой лист бумаги:
— Мэйнхэттен погрузился во тьму! Электростанции остановлены, поставки угля прекращены! Весь город погрузился в анархию! Сначала выселения, потом закрытие предприятий, а теперь еще и электричества нет!
— Что? — Блюблад, ошеломленный, стоял на месте, моргая глазами, и пот бисером стекал по его бровям. — Что происходит ради Тартара?
Гослинг замер, понимая, осознавая, что стал свидетелем исторического момента — важного момента, поворотного пункта. Прибежало еще больше пони, несомненно, с еще более бешеными, паническими сообщениями. На мгновение ошеломленный Гослинг задумался, не является ли он свидетелем смены парадигмы. Он имел лишь смутное представление о том, что это такое. Внедрение промышленности стало сменой парадигмы для всей Эквестрии.
— Ванхувер тоже погрузился в темноту! — крикнул голос из кабинета Рейвен.
— Что? Как? Что происходит? — Блюблад почти заикался.
— И Филлидельфия тоже!
— Черт возьми, мне нужны ответы! — закричал Блюблад, теряя самообладание. Его глаза стали красными и налитыми кровью, а вовсе не голубыми, как можно было предположить по его имени.
— Снова сообщения о массовых выселениях, на этот раз из Балтимара… Целые высотки выселяют своих жильцов!
— Телеграф умер!
— Что? — Шайнинг Армор выглядел весьма встревоженным, когда подошел к двери кабинета Рейвен и заглянул внутрь. — Что ты только что сказал?
— Сэр, телеграф отключился. Линии не работают.
Шайнинг Армор стиснул зубы и встал в дверях, кипя от ярости.
— Нам нужно срочно восстановить эти линии! — рявкнул Блюблад.
Начался хаос. Десятки пони начали бормотать, кричать и вопить одновременно, все они были в панике, напуганы, каждый из них был в бешенстве. Шквал слов стал неразличим. Гослинг стоял посреди бушующего шторма, потрясенный, пытаясь разобраться во всем этом.
— Это мистер Маринер.
Мягкий голос прорезал хаос, и все пони замолчали. Все головы повернулись, чтобы посмотреть на плачущую Селестию. Гослинг бросился к ней, надеясь хоть чем-то помочь. Ее бока подрагивали, а по щекам текли слезы.
— Твайлайт говорила, что это случится, — мягко произнесла Селестия. — Во второй раз она предупредила меня о том, что что-то ужасно не так, и призвала меня принять меры. Во второй раз я не послушалась. И во второй раз она оказалась права.
— Что происходит? — спросил Блюблад. — Что ты имеешь в виду, мистер Маринер? А как же Твайлайт?
Глаза Селестии закатились вверх, и она посмотрела на потолок. Она стояла, ее бока подрагивали, крылья дергались, а по щекам текли потоки слез. К горлу подкатил комок, и она сглотнула.
— Твайлайт предупреждала меня, что он слишком многим владеет, что у него слишком много власти. Она сказала, что он будет мстить, если мы выступим против него. — Селестия сделала паузу и глубоко вдохнула, наполняя легкие. — Я не хотела ей верить… что один из моих пони сделает что-то настолько ужасное… Она сказала мне, что я должна захватить его предприятия, раздробить их, что он владеет слишком многим и что он представляет угрозу для Эквестрии. — Она покачала головой. — Как я могла так поступить? Такой тиранический поступок… Меня беспокоит, что Твайлайт даже предложила это. Как она могла?
— Вот черт… — прошептал Шайнинг Армор, подытожив ситуацию самым лаконичным образом. Блюблад застыл на месте, пытаясь осмыслить происходящее. Шайнинг Армор переместился, чтобы встать рядом со своим товарищем-принцем. Гослинг стоял рядом с Селестией и изучал лица окружающих его пони.
— Зачем он это сделал? — спросил Блюблад.
Гослинг знал ответ:
— Это очевидно… Он хочет надавить копытом на Селестию. Выставить ее тираном… Если она сейчас вмешается, заберет все, чем он сейчас владеет и управляет, и возьмет это под свой контроль, то в глазах общественного мнения ее можно будет заклеймить как тиранического диктатора… деспота.
— Гослинг уловил суть. — Голос Селестии был не более чем шепот, но он пронесся по всей комнате, заставив маленькие пушистые ушки дернуться, когда они прислушались. — Если я ничего не предприму… если я позволю ему вести дела так, как ему заблагорассудится, если я буду уважать законы о собственности, я подозреваю, что миллионы пони останутся без домов, без работы, и большая часть нашей промышленности остановится. Наша процветающая нация сильно пострадает.
— Я хочу, чтобы мистера Маринера нашли и немедленно доставили ко мне! — приказал Шайнинг Армор. — Если он не согласится идти тихо, принесите мне его чертову голову!
— Шайнинг… — Голос Селестии был мягким и совсем не осуждающим. — Шайнинг, дорогой, сохраняй спокойствие…
— НЕТ! — прошипел Шайнинг. — Я публично обезглавлю этого ублюдка прямо на площади за то, что он это сделал! — Он дрожал от ярости, уголки его глаз дрожали и подергивались. Его рот исказился в гримасе боли, а с губы, которую он прокусил, стекала кровь. Его зубы, теперь оскаленные, были розовыми от его собственной крови.
— Немедленно доставьте мистера Маринера к нам. Используйте все необходимые средства. — Блюблад взглянул на Шайнинг Армора, потом на Селестию, потом снова на Шайнинг Армора. — Публичная казнь — это слишком, но я не исключаю такой возможности.
— Блюблад…
— Сейчас ты не главная, — сказал Блюблад, обращаясь к Селестии. — Я буду советоваться с тобой и прислушиваться к твоей мудрости, но это открытый акт восстания, который нужно пресечь, пока он не набрал обороты!
— Возможно, вы правы. — Голос Селестии был полон печали. — Твайлайт точно была права. — Длинная гордая шея Селестии обвисла, как будто какая-то невидимая сила давила на ее голову. — Гослинг, прошу тебя, пойдем со мной, мне пора отойти в сторону и позволить тем, кто за это отвечает, сделать свою работу.
— Гослинг, иди с ней и составь ей компанию. Ты не должен покидать ее. Это приказ. — Голос Блюблада был властным. — И тетя…
— Да, племянник?
— Даю вам слово, я не сделаю ничего необдуманного, не посоветовавшись сначала с вами и принцессой Луной.
— Спасибо, племянник.
Больше часа Гослинг только и делал, что обнимал Селестию, пока она плакала. Она рыдала, издавая мучительные, жалкие звуки, разрываемая на части горем и болью. Он лежал рядом с ней на кровати, не зная, что делать, что сказать, как исправить ситуацию. Это событие в целом выходило за рамки его понимания.
Дверь в комнату Селестии открылась, и Гослинг поднял голову. Он положил одно крыло на спину Селестии и приготовился пожурить кого-нибудь из пони за вторжение в этот личный момент. Он увидел вспышку голубого цвета, которая заставила его остановиться.
Принцесса Луна остановилась возле кровати. Она выглядела неважно: сонная и не в себе, да еще и расплакалась. Ее глаза налились кровью и покрылись коркой по краям. Она ничего не сказала, возобновив движение, и забралась на кровать, устроившись рядом с сестрой.
— Мистера Маринера так и не нашли, — тихим, скрежещущим шепотом сказала Луна. — Даже с помощью магического сканирования. Он хорошо подготовился к этому и, похоже, обеспечил себе мощную магическую защиту.
— Что сделал Блюблад? — спросила Селестия.
— Ничего необдуманного. Он успокоил общественность, но обошлось без угрожающих слов, желчи и злых намерений, — ответила Луна.
На мордочке Селестии появилась грустная улыбка:
— Я хорошо его учила…
— Он представил общественности Кантерлота спокойное, рациональное лицо. Думаю, многие удивились, увидев, что Блюблад ведет себя как такой способный лидер. — Луна слегка покачивалась, прижимаясь ближе к сестре, и прислонилась головой к длинной шее Селестии. Она закрыла глаза.
— Есть новости? — Слова Селестии показались ей нерешительными, как будто она не хотела получить ответ на свой вопрос. Ее уши опустились, и она тоже закрыла глаза, как бы уклоняясь от ответа, который, как она знала, будет ужасным.
— В наших крупных городах беспорядки. — Луна сделала небольшую паузу. — Понивилль остается спокойным, как и ряд наших маленьких городков. Твайлайт была проинформирована о ситуации, и она продолжает следить за признаками проблем или беспорядков в Понивилле.
— Я должна была ее послушать. — Лицо Селестии исказилось от боли. — Как и в тот раз, когда она пыталась предупредить меня, что с Кейденс что-то не так. Она предложила решение… просто хладнокровно лишить мистера Маринера его владений на случай, если он станет угрозой для Эквестрии… она была так спокойна, так уверена в себе и привела такие рациональные доводы, что это лучший вариант действий.
— Это было бы чудовищно, — согласилась Луна. — Сестра, мы должны обсудить будущее нашей великой нации… Это не должно повториться. Мы не должны позволить корпоративным интересам обрести такую власть, чтобы они стали угрозой для нас, — тут Луна сделала паузу, и ее глаза распахнулись, — и наших маленьких пони. Мощные и опасные монополии должны быть ликвидированы, разделены на части, и им нельзя позволить консолидировать власть. Ни одна организация, ни одна корпорация не должна иметь, так сказать, ключи от королевства. Мы не можем допустить, чтобы нечто подобное когда-либо повторилось.
— И многие назовут это тиранией. — Уши Гослинга затряслись и прижались к бокам лица.
— Многие не поймут, что мы хотим защитить их от тех, кто причинит им вред. — Мордочка Луны сморщилась. — Мистер Маринер, конечно, причинил им вред. И все же… многие глупые маленькие пони будут видеть в нем героя… храброго промышленника, который выступил против Сестер и был повержен. Его будут считать мучеником.
— Это просто ужасно. — Гослинг покачал головой, пытаясь осмыслить происходящее.
— Твайлайт была права. — Лицо Селестии исказилось в агонии.
— Твайлайт дважды была права, но многие ее предсказания о панике, обреченности и мраке оказались неверными. — Луна потерлась боком о шею сестры, пытаясь успокоить ее. — Даже остановившиеся часы бывают правы дважды в день.
— Но Твайлайт была права два раза, когда это было крайне важно. — Лицо Селестии продолжало искривляться и корчиться. — Возможно, мне действительно пора уйти на покой…
— Сейчас не время для сомнений в себе, — огрызнулась Луна. — У нас нет такой роскоши. И ты не можешь уйти в отставку в такое кризисное время… Мистер Маринер и ему подобные воспримут это как победу.
— Ты права. — Селестия испустила горестный вздох поражения. — Я не знаю, как исправить эту ситуацию… Я пока не вижу способа исправить ситуацию, который не повлечет за собой компрометацию наших принципов… наших ценностей…
— А ведь именно этого и добивается этот придурок Маринер. — Гослинг оглядел двух сестер. — Здесь нет хороших вариантов. Только два плохих варианта. — Он сделал паузу, затем пробормотал: — Мы должны сохранить землю…
Моргнув, Селестия подняла голову и, повернувшись, посмотрела на Гослинга. Она смотрела на него, ничего не говоря, но ожидая, возможно, надеясь, что он продолжит. Ее обвисшие уши поднялись, и она смотрела с надеждой. Но слов больше не последовало.
— Наша преданность лежит в долгосрочной перспективе. — Луна говорила с твердой уверенностью. — А пока мы должны смириться с тем, что от нас вполне может потребоваться применить силу и повести себя самым неприличным образом… действовать вопреки современным ценностям и вместо этого делать то, что хорошо для наших маленьких пони, поступая как подобает матриархам.
— Мать не всегда объясняет, почему она поступает так, как поступает. — Гослинг кивнул. — Иногда ей приходится что-то делать с жеребенком, которого она любит… что-то ужасное, но необходимое.
— Полагаю, у тебя есть опыт в этом, Гослинг? — Луна наклонила голову и окинула его взглядом.
Покачивая головой вверх-вниз, Гослинг кивнул:
— Суппозитории.
— О… о боже, — вздохнула Луна.
— Я не понимал, зачем моя мать засовывает мне сосульки в зад… Я думал, она просто злая… наказывает меня без веской причины… Я ненавидел ее за это. Прошло много времени, прежде чем я простил ее. Я не понимал, что она должна была это сделать, что она должна была поступить так, как лучше для меня.
Прислонившись к старшей сестре, Луна погрызла нижнюю губу.
— У меня были глисты. — Гослинг издал вздох отвращения. — А когда у меня появились ушные клещи, ей пришлось побороть меня, чтобы влить ушные капли… Удивительно, что никто не вызвал полицию по поводу жестокого обращения с жеребенком, когда мы так дрались. Эти ушные капли причиняли боль. Я слышал и чувствовал шипение в ухе.
Теперь Селестия грызла нижнюю губу точно так же, как и ее сестра.
— Я просто не понимал, что мама старалась сделать все, что было в ее силах. — Он покачал головой. — Полагаю, это одна из тех сложных доверительных вещей… и эта ситуация ничем не отличается от других. Вам обоим придется делать то, что лучше для всех пони, а они будут злиться из-за этого, потому что будут воспринимать это как предательство.
— Значит… это правда…
— Что правда, Луна?
— У тебя действительно были паразиты…