Опасный роман лебедей
Глава 69
Принцесса Селестия думала о любви, и вместе с этими мыслями на нее нахлынул поток воспоминаний. Она вспомнила Твайлайт Вельвет и Найт Лайт. Почти со слезами на глазах она вспоминала, какими они были. Поначалу они были осторожными друзьями, оба настороженно относились друг к другу, испытывая страх и беспокойство, свойственные жеребятам и кобылкам в столь нежном возрасте. Со временем они стали близкими друзьями, затем лучшими товарищами, а дальше все пошло своим чередом.
У Найт Лайт и Твайлайт Вельвет была такая любовь, которая могла изменить мир, и она изменила. Она вспоминала, как лелеяла их отношения, подталкивала их к развитию, ухаживала за ними так же, как за призовым кустом роз. Она помогала им преодолевать размолвки и споры, помогала сглаживать неприятные моменты, когда они вступали в бурный подростковый возраст.
Время от времени появлялась пара, способная изменить мир. Но не по отдельности, а только вместе. Селестия знала одну такую пару — Твайлайт Вельвет и Найт Лайт, но были и другие, и, как и в случае с Твайлайт Вельвет и Найт Лайтом, Селестия время от времени заглядывала к ним, чтобы узнать, чем они занимаются.
Она подумала о своей любви, а потом вспомнила о тщеславии. Она отогнала эту мысль в сторону — в конце концов, ей разрешалось время от времени думать о себе, — и задумалась о будущем. Какие великие дела могут совершить ее потомки? У нее были надежды и мечты, как у всех начинающих матерей, но у нее было и прошлое, из которого она могла черпать информацию. Большинство ее жеребят были совершенно средними во всех отношениях. Некоторые стали солдатами, некоторые — волшебниками, а по причинам, которые она не могла объяснить, у нее родилось необычайное количество работяг. По какой-то причине у нее рождались чудесные земные пони. Большие. Крупные. Земные пони исключительного происхождения.
У ее сестры Луны, напротив, было немало исключительных единорогов-волшебников и одаренных в магии всех мастей, чему Селестия втайне завидовала. Выводок единорогов Луны сформировал самые основы магии в Эквестрии: могущественные волшебники, исключительные прорицатели и умные защитники. Род Луны доминировал в магических искусствах, и ее кровная линия оставалась непоколебимой вплоть до Твайлайт Спаркл.
Много раз Селестия думала о том, чтобы рассказать об этом Луне и Твайлайт, но Луна не хотела знать и считала, что ее потомкам лучше самим сделать себе имя, чем полагаться на заявления о своей родословной. Возможно, Луна была права, но Селестия не могла не испытывать чувство гордости, когда видела эмблему солнца на ступице колеса повозки, ведь поколения ее работяг по-прежнему производили самые лучшие повозки, какие только можно было вообразить.
Потомки Селестии также выращивали самые лучшие яблоки, но это был тщательно охраняемый семейный секрет.
Почувствовав тоску, Селестия подумала о Твайлайт и вспомнила о пророчестве. Звезды помогут ей спастись… Пророчество оказалось правдой. Все до единого неукротимые единорожьи отпрыски Луны носили звездные кьютимарки, и, конечно же, одна из них, Твайлайт Спаркл, помогла Луне освободиться от Найтмер Мун. При этой мысли большая белая аликорн облегченно вздохнула.
Передвигаясь на бесшумных копытах, Селестия отошла от Луны, которая теперь спала в ее постели. Она уложила Луну, поцеловала ее, пожелала доброго дня и дождалась, пока та уснет, как и обещала. Теперь нужно было что-то делать, важные дела. Селестия сожалела, что не может остаться у постели Луны, прекрасно понимая, что кошмары придут.
Направляясь к двери, она подумала о другой кьютимарке — не о звезде, а о резиновой уточке. Резиновые уточки символизируют счастье, и она навела справки, чтобы удовлетворить собственное любопытство. Хотя резиновые уточки также символизировали любовь к купанию и чистоте, скромная резиновая уточка также была символом неуемного счастья.
Остановившись у двери, Селестия задержалась, бросила последний взгляд на сестру, а затем ушла.
— Сообщение для тебя, Гослинг. — Кибиц стоял и держал свиток, ожидая ответа Гослинга. — Не стой и не смотри на меня, возьми его. Конечно, ты будешь получать корреспонденцию.
Протянув крыло, Гослинг взял свиток и смотрел, как Кибиц уходит. Одна его бровь приподнялась, а другая нахмурилась, когда он уставился на свиток. Он был запечатан сургучом, а на печати был изображен полумесяц со звездой внутри. Свиток также благоухал духами. Он несколько раз понюхал его, прекрасно понимая, кому принадлежат эти духи.
Он смотрел вслед уходящему Кибицу. Для своего преклонного возраста Кибиц умел двигаться. Старый жеребец был бодр и не терял времени даром. Навострив уши, Гослинг вернул свое внимание к свитку, который держал кончиками крыльев. Зачем Луне посылать ему свиток? Почему бы просто не поговорить с ним напрямую? Неужели он обидел ее? Расстроил ее? Иногда это было трудно определить.
— Обычно их открывают, когда получают.
Голос испугал Гослинга, который вскрикнул, взмахнул крыльями и взлетел в воздух. Он ударился головой о потолок, издал вопль, а затем, зависнув между полом и потолком, услышал хихиканье, когда свиток грохнулся на пол. Повернувшись, он увидел Кейденс и Флурри Харт, которые смеялись. Над ним, не меньше. Он приземлился, сложил крылья и стал наблюдать, как Кейденс поднимает с пола его свиток.
— Похоже, это важно, — сказала Кейденс, протягивая свиток.
— Да, я как раз собирался это прочесть, — ответил Гослинг, — но тут появился какой-то пони и напугал меня.
Флурри Харт, глядя на мать, хихикнула и сказала:
— Миста Гус очень милый, мама.
— Да, так и есть. — Кейденс улыбнулась Гослингу, а затем, потянувшись крылом, поправила его взъерошенную гриву. — Ну, и что там написано?
— Почему ты хочешь знать? — спросил Гослинг.
— У тебя есть свиток, который пахнет духами моей тети Луны и скреплен ее печатью. Как я могу не хотеть знать? Я — Аликорн Любви, а это означает все виды любви. — Кейденс нахмурила брови и посмотрела на Гослинга, издавая при этом мурлыкающие звуки.
Закатив глаза, Гослинг сломал зубами печать, выплюнул немного сургуча, а затем развернул свиток, держа его в крыльях. Когда он читал, его уши опустились, а глаза расширились:
— Принцесса Луна официально просит моего общества сегодня в восемь часов вечера. — Он покачал головой в недоумении. — Она хочет устроить со мной свидание?
— О, ладушки-лапушки! — воскликнула Кейденс, подпрыгивая на месте.
Рядом с ней Флурри Харт подражала поведению своей матери.
— Она хочет посмотреть со мной фильм в театре. В замке есть театр? — Гослинг поднял взгляд от свитка на Кейденс и покачал головой, его глаза подозрительно сузились. — Ты же не украла духи Луны и не прислала мне этот свиток?
Кейденс открыла рот и посмотрела на Гослинга с шокированным и удивленным выражением лица:
— Как будто я могла бы сделать такое!
— Ну, ты же обманула нас троих в ту ночь на пресс-конференции, — сказал Гослинг, вспомнив о прежнем предательстве Кейденс, — и ты манипулировала практически всеми событиями вплоть до этого момента. Вы, аликорны… вы все немного жуткие, вы ведь знаете об этом?
Шок и удивление Кейденс сменились легким раздражением, глаза сузились, а уши навострились:
— Эй, ты у меня в долгу, ты, болтливый павлиний пегас… Я свела тебя с самой сексуальной домашней пони в Эквестрии и ее сестрой…
— Ладно, хорошо, все круто. — Гослинг расправил крылья, широко раскинув перья, в попытке успокоить Кейденс. — Не распушай свои перья, я могу это пережить.
— Слышь, а? — спросила Кейденс.
— Слышь, а, — ответил Гослинг. — Все круто, сестричка.
В тот же момент и Кейденс, и Гослинг начали хихикать. Флурри Харт кружила вокруг ноги своей матери, глядя на смеющихся взрослых. Протянув крыло, Кейденс коснулась щеки Гослинга, и они продолжили смеяться вместе.
— Тетушка Селестия и тетушка Луна даже не представляют, во что они ввязались. Пожалуйста, Гослинг, что бы ты ни делал, не приводи свою коллекцию городских сленгов на важное мероприятие или дипломатическую встречу. Хотя я уверена, что тебя это очень забавляет, другие могут почувствовать реальную угрозу от такого неотесанного обращения.
— Я не даю никаких обещаний. — Левая бровь Гослинга выгнулась дугой, и он одарил Кейденс наглым взглядом. Он посмотрел на Флурри Харт, усмехнулся и спросил: — Йо, Флурри, хочешь научиться говорить как хулиганка?
— Не смей, Гослинг! — Кейденс ударила Гослинга крылом и сделала агрессивный шаг вперед. — Шайнинг Армор с ума сойдет, если услышит, что Флурри так разговаривает. Он же правильный, понимаешь?
— Ловкач! — возопила Флурри, обходя вокруг ноги матери еще один круг.
— Ладно, ладно, я буду вести себя хорошо, — пообещал Гослинг, отступая от Кейденс. Он глубоко вздохнул, постарался выглядеть серьезным, а затем спросил: — Итак, о сегодняшнем вечере. Как мне действовать, чтобы не провалить встречу?
Кейденс замерла на полушаге, моргнула, а затем отдернула крыло. Она прижала его к боку, взмахнула хвостом и уставилась на Гослинга расширенными глазами:
— Гослинг, прежде чем сказать что-то еще, ты должен кое-что понять… Луна мне очень дорога…
— Я понимаю.
— Нет, послушай меня минутку, — сказала Кейденс мягким, умоляющим голосом. — Пожалуйста… Моя забота о Луне очень сложна. Когда я стала аликорном, Селестия отдала мне крошечную частичку своей души, и вместе с ней пришла забота о Луне и ее благополучии. Я не могу этого объяснить.
— Да, но когда ты обманула Луну, ты причинила ей боль.
— Я знаю. — Кейденс стояла со слезящимися глазами. — Но, как и ее старшая сестра, Селестия, иногда я должна поступать правильно. Луна упряма, как никто другой. Иногда требуются кардинальные меры, чтобы заставить Луну понять, что есть проблема, или заставить ее отреагировать настолько, чтобы сделать что-то для ее решения.
— Хорошо… — Гослинг ждал, что Кейденс скажет дальше.
— И Селестия, и Луна зациклились на своих привычках, и иногда нужно многое сделать, чтобы они сдались и приняли помощь. — Уголок рта Кейденс дернулся, а ноздри раздулись. — Моя единственная мотивация — увидеть, что Луна снова здорова и счастлива.
— Я могу это принять, — ответил Гослинг. — Итак, что мне нужно сделать сегодня вечером, чтобы это свидание прошло гладко и приятно?
— Чмоки! — Флурри Харт не стала бегать вокруг мамы и принялась наматывать круги вокруг Гослинга. — Чмоки ловкач! Слышь, а!
— Как я могу сказать это в добром и конструктивном ключе…
— Просто выплюнь это. — Гослинг посмотрел Кейденс в глаза и подождал.
— Не будь такой занудой. — Кейденс извиняюще улыбнулась Гослингу. — Иногда это нормально, но иногда ты бываешь слишком резким. Луна, в зависимости от того, маниакальная она или депрессивная, может быть немного замкнутой. Ее настроение может меняться без предупреждения. Она ничего не может с этим поделать, Гослинг.
— Я так и понял.
— Итак, сегодня вечером не будь психом. Не будь собой, Гослинг. Мой лучший совет — слушай, что она говорит, пытайся уловить ее настроение и уделяй ей внимание. Но не будь слишком общительным. Не дразни ее. Не пытайся выпендриваться. Оставь все это для Селестии, ее возбуждают твои павлиньи выходки.
Покраснев, Гослинг кивнул.
— Луна остается одинокой… из-за ее перепадов настроения другим пони трудно с ней общаться. Если ты хочешь сблизиться с Луной, пережди ее настроения и оставайся с ней во время ее подъемов и спадов. Успокаивай ее. Скажите ей, что ты не оставишь ее во время одного из ее сложных периодов. Но ты должен заставить ее поверить в это, оставаясь с ней, даже когда ей трудно. А она, скажу я тебе, может быть сложной. Она сделает все возможное, чтобы отпугнуть или оттолкнуть тебя. Она саботирует свои собственные отношения, чтобы иметь повод оставаться одинокой и застрявшей в рутине.
— Значит, добраться до нее будет непросто. — Гослинг вздохнул и покачал головой.
— Но она того стоит, верно? — обеспокоенным голосом спросила Кейденс.
— Эй, я готов к этому. Хорошие части, плохие части, очень плохие части — я не брошу. С Селестией легко иметь дело… Я просто показываю ей свой размах крыльев, она смеется, и мы можем продолжать, и все хорошо и прекрасно…
— Но Луна — сложная натура, и ты еще не разобрался в ней.
Кивнув, Гослинг ответил:
— Да, что-то вроде этого. Я думаю, что если я хочу достичь Луны, мне нужно немного зрелости.
— Ну, может быть, совсем немного, — согласилась Кейденс, — но бывает, что Луна ведет себя совсем по-жеребячьи. Я даже не решаюсь подумать о том, какие неприятности вы двое можете устроить вместе.
— Итак, есть ли для меня дельный совет, чтобы я мог сегодня вечером подкатить к Луне?
— Ну, у меня есть несколько предложений…