Вечеринка на краю истории

После конца сериала можно собраться и посидеть. Отдохнуть!

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Селестия Принцесса Луна Дискорд

Особый рецепт

Продолжение темы о жизни обычных пони и их кьютимарках. Кондитер из Кантерлота после долгих лет разлуки возвращается на родину.

Другие пони

Fiery demon / Огненный демон

Что может произойти, если безумец сядет за перо и начнёт писать? Вопрос странный, но в данном случае, он вполне уместен. Главный герой, первая личность в истории Эквестрии, не брезгующий использовать методы выходящие за пределы понимания миролюбивых пони. Убийца и герой - разве могут эти понятия быть совместимыми? Оказалось, что могут. Нашему необузданному демону придётся пройти через знаменитые города великой страны, посетить самые неожиданные места и встретиться со множествами разных героев, дабы выполнить беспрецедентное задание: найти и привезти. Казалось бы, всё просто, но так ли это? В случае провала, ему грозит нечто страшное чем смерть - это вечные скитания по миру, в поиске успокоения своей души. Ставки слишком высоки, чтобы отказаться от лакомого кусочка - стать полноценным гражданином Эквестрии и наконец, избавиться от преследователей и мстителей. Но что он получит вместо этого?

Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони ОС - пони

Будь моей, Гэбби

С тех пор, как я попал в этот удивительным мир, я не мог избавиться от навязчивого желания поближе познакомиться с этой удивительной грифонихой. Как же мне намекнуть ей о своих чувствах? Как?

Спайк Другие пони Человеки

Огонь и тени

Лейтенант Вондерболтов... и агент ЭИС. Спитфайр Рокет Файртэйл мечтала служить своей стране с детских лет и её мечта сбылась. Через тернии к звёздам, через заговоры и препоны к успеху... так она стала своеобразным офицером по особым поручениям самой принцессы. И теперь её ждёт величайшее испытание в её жизни - она должна вычислить Эм, гениального преступника, создателя организации "Чёрное копыто", и тем самым положить конец создаваемой им угрозе порядку в Эквестрии. Однако, Эм тоже ведёт охоту на неё...

Принцесса Селестия Спитфайр Другие пони ОС - пони Сансет Шиммер

Тетрадь Смерти: Эквестрия

Эквестрия растёт, а вместе с этим и отвращение Твайлайт Спаркл к преступности с коррупцией, возникшими на почве этих изменений. Её жизнь навсегда изменилась, когда она нашла Тетрадь Смерти, блокнот с необъяснимыми и смертоносными возможностями. Единорог использует его для правосудия над теми, кто, по её мнению, не достоин жизни, с целью создать мир, свободный от тьмы. Но, когда принцессы наняли для расследования загадочного детектива Л, игра в кошки-мышки нарушает планы Твайлайт.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Лира Бон-Бон Колгейт

Аполлон

- Хьюстон, у нас... пони?

Принцесса Луна

Рэрити и непростые обнимашки

У Рэрити есть проблема. Проблема с тем, как Спайк спит с ней. Вместо того чтобы просто обнимать её, как того хочет Рэрити, он спит прямо на ней, буквально душа её. Она ненавидит делать это, но каждую ночь, когда он засыпает, единорожка выкарабкивается из-под него и спит, свернувшись в калачик на том ничтожном свободном пространстве, что остаётся на кровати. Но пришло время всё поменять. Однако она боится поднимать эту проблему, боится, что всё пойдет не так, как она хочет

Рэрити Спайк

Почему дворяне - большие тупые вонючки

Малышка Твайлайт расписывает в эссе все, что она думает о дворянах. На первом попавшемся под копытце свитке.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия Другие пони

На вершине

Что значит быть Селестией? Что значит быть «на вершине»? Селестия знает. А вскоре узнает и Твайлайт.

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия

Автор рисунка: Stinkehund

Опасный роман лебедей

Глава 72


С язвительной улыбкой принцесса Селестия опустила глаза и прочитала газетный заголовок, напечатанный крупным жирным шрифтом. Ее глаза несколько раз пробегали по нему, и с каждым разом улыбка становилась все шире и шире. Дошло до того, что от огромной ухмылки уголки ее глаз стали морщиться.

Будущий принц катает принцессу Луну на колеснице по улицам Кантерлота и поет ей серенаду под названием "Голубая луна". Кто сказал, что романтика умерла?

Даже несмотря на все эти неприятности, утро выдалось на славу. Торжественная подготовка к помолвке была в самом разгаре. Замок был полон пони, многие из которых были бывшими учениками и старыми друзьями. Замок снова ощущался живым. Он стал тихим и черствым — ведь какое-то время Селестия думала, что живет в музее. Но теперь здесь была жизнь, смех. А еще за ее столом для завтрака сидели похмельные пони.

— Племянник, как ты себя чувствуешь этим прекрасным утром?

Блюблад со стоном откинулся на спинку стула.

— А ты, Рейвен?

Рейвен ничего не ответила: она застонала и потерла левый висок.

— Должно быть, вчерашняя ночь была не из приятных. — Селестия улыбнулась, и ее уши задергались от счастья. Она подняла чай, отхлебнула, а затем засияла как солнышко. — Сегодня утром я очень счастливая пони. Сама не знаю почему.

— Прошлая ночь была странной, — сказала Рейвен тихим, приглушенным голосом.

— Это точно. — Блюблад кивнул. — Ни удил, ни уздечек, ни седел. Мы даже ничего не делали, просто сидели вместе на диване и пили вино.

— Он сделал мне предложение…

— Поздравляю! — От восторженного крика Селестии все на столе зазвенело, и обе похмельные пони вздрогнули от боли. — Блюблад, племянник, мне бы очень хотелось, чтобы ты передумал. Мы могли бы найти способ…

— Нет… — Блюблад махнул копытом в сторону тети. — Нет, нет… Прости, но мои приоритеты изменились. Я всегда буду рядом, чтобы помочь, я буду наставлять Гослинга, но с меня хватит. Этот кризис был моим последним. Думаю, у нас у всех было своеобразное пробуждение. Ты, тетя, снова обрела свой моджо… свой настрой, так сказать. Луна начинает испытывать что-то похожее на счастье, думаю, это очень трудно определить. А я… ну, а… я нашел кое-что очень дорогое для себя. После всей той боли, которую она мне причинила, настало время отплатить ей тем же. Я понимаю, что рождение жеребенка — это мучительно.

— Это больно, — сказала Селестия, вспоминая прошлое, — но, по правде говоря, я всегда приветствовала эту боль. Думаю, я стала скучать по ней. — Сияющая кобыла издала вздох, от которого чай в ее чашке пошел рябью, и посмотрела на Рейвен. — Я действительно желаю тебе удачи. Я рада, что у моих жеребят будут маленькие товарищи по играм.

— У меня была хорошая жизнь… и я действительно хорош в том, что делаю… но я больше не счастлив в этом. Можно быть ублюдком лишь до поры до времени. Прости, тетя, но, чего бы это ни стоило, я чувствую, что подвожу тебя. — Блюблад самым неприличным образом облокотился на стол и закрыл глаза.

Сияющая улыбка Селестии исчезла. Какое-то время она сидела и смотрела на пони, которого мало кто любил, но которым она дорожила. Моргая, она наблюдала за его дыханием, за медленным подъемом и опусканием его груди:

— Не унывай, Блюблад. Каждый конец — это новое начало. Я ничуть не разочарована и не расстроена тобой. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.

Подняв голову, Блюблад открыл глаза и посмотрел на тетю:

— К черту, я сейчас начну плакать. — Ничего больше не сказав, даже не отстранившись от стола, Блюблад встал и ушел. Он уходил торопливо, и, когда он покидал комнату, слышались звуки сопения.

— Вчера вечером, — сказала Рейвен почти шепотом, — когда мы обнимались, я поняла, что действительно хочу провести с ним всю оставшуюся жизнь. Он… ну… я не знаю, как это сказать, но прошлой ночью… в общем, я больше не боюсь стареть.

Услышав эти слова, Селестия вновь улыбнулась.

— Появился Гослинг, и вдруг все пони стали намного счастливее. Я не могу этого объяснить. Горничные стали счастливее, служащие замка снова насвистывают, бродя по коридорам. Кибиц… Кибиц ходит и улыбается, а я все думаю, что его подменили чейнджлинги. Все в лучшем настроении… а у нас серьезный кризис! Я не могу объяснить, что происходит. Думаю, это потому, что все пони рады снова видеть тебя счастливой.

Селестия, которая подозревала нечто иное, ничего не сказала.

Рейвен с полузакрытыми глазами налила себе чашку кофе и обняла себя за бока, обхватив передними ногами. Наклонившись над чашкой с кофе, она слабо и болезненно улыбнулась, а затем из ее уст вырвалось нечто, что было почти хихиканьем.

Подняв бровь, Селестия ждала, надеясь, что Рейвен что-нибудь скажет. Это был шанс побыть просто кобылами. Не принцесса и ее преданная помощница, не работодатель и работник, а просто две кобылы, которые влюблены и хотят быть счастливыми. Селестия снова почувствовала себя пони. Не бессмертной богиней солнца, не старой кобылой на вершине горы и не реликтом из прошлого. Она была пони, кобылой, с потребностями, надеждами, мечтами и стремлениями. У нее были желания, вещи, которых она хотела, и нация, которую она очень любила, любовь, которая была свежа, обновлена.

— Прошлая ночь была волшебной, — прошептала Рейвен. — Никаких воплей. Никаких криков. Никакого насилия. Просто долгий разговор и много выпивки. Все началось с вина и поцелуев. Потом все перешло к бренди и ласкам шеи. Напитки становились все крепче, ласки все тяжелее, выпивка текла как вода, но не было необходимости что-то изображать. Не было давления, не нужно было снимать стресс. Мы были счастливы. — Она закрыла глаза, и на ее мордочке появилась похмельная ухмылка.

— У грифонов есть песня для таких ночей, как эта. — Селестия на мгновение прикусила губу, пытаясь вспомнить, что это было.

— О? — Рейвен открыла глаза и подняла голову.

— Ах, да, я помню… — Селестия вдохнула, набирая воздух в легкие, а затем приготовила свой певческий голос. — Лосось воспевал вечер…

— Бу! — Рейвен махнула копытом в сторону Селестии и издала болезненный смешок, когда тиски на ее мозгу сжались еще сильнее. Хихиканье переросло в смех, когда Селестия присоединилась к ней, и Рейвен насладилась моментом общения с принцессой как кобыла с кобылой. — Где Гослинг? Разве он не должен присоединиться к нам?

Селестия усмехнулась, опустив взгляд на газету, так сильно, что у нее заболело лицо:

— О, вчера вечером его не было дома, и моя сестра издала королевский указ, освобождающий его от обязанностей на этот день. Сегодня утром они оба напали на меня, прыгнув в мою собственную постель. Мы вместе смеялись… — Слова Селестии оборвались, и на мгновение ее ухмылка исчезла. Она несколько раз моргнула, покачала головой, а потом ухмылка вернулась, но уже другая, счастливая, с оттенком грусти. — Мы с Луной не были так счастливы с тех пор, как…

За столом Рейвен хранила почтительное молчание и потягивала кофе.

— То есть у нас были моменты счастья, мы были счастливы… но этим утром… это было… как будто мы снова были жеребятами… кобылками, которых еще не раздавила жизнь, ответственность и тяжесть корон на наших головах.

По-прежнему потягивая напиток, Рейвен слегка опустила веки, сгорбившись над столом.

— Забавно… ты не помнишь, как все было, пока не испытаешь это снова. У тебя могут быть моменты счастья, даже сильного счастья, и ты можешь верить, что действительно счастлив, но потом наступает этот момент… этот волшебный момент, когда луна, звезды и планеты сходятся, и вдруг ты снова становишься счастливым, тем самым счастьем из юности. — Сделав паузу, Селестия потерла шею крылом. — Я не уверена, что могу объяснить это. Это похоже на обретение чего-то, о чем ты не знал, что потерял.

Опершись запястьем о стол, Рейвен подперла голову копытом. Правильные манеры теперь не имели значения. Она сняла крышку с сахарницы и стала высыпать в чашку слишком много маленьких белых кубиков.

— С тех пор как Луна вернулась, мне приходилось вести себя как старшая сестра… или мать. Сегодня утром мы смеялись, как когда-то давно, до того, как тень накрыла Луну. До того, как мне пришлось стать старшей сестрой… Мне было так приятно снова быть такой… Я не понимала… — Селестия вытерла глаза крыльями и улыбнулась, нижняя губа задрожала, а ноздри раздулись. — Луна прижала меня к себе, чтобы Гослинг мог достать до моего живота, и снова возникло прежнее доверие. Не было ни скрытого чувства беспокойства, ни страха, ни паники на задворках моего сознания. Она снова была моей сестрой.

— Звучит замечательно, — заметила Рейвен.

— Извини, Рейвен, но мне пора идти. Думаю, мне нужно поговорить с моим психотерапевтом, если ее можно вызвать в такой ранний час. Или, может быть, я смогу найти Кейденс. — Селестия отодвинула стул, встала и посмотрела на Рейвен. — Спасибо, что выслушала. Я желаю тебе удачи с Блюбладом и надеюсь, что ты обретешь счастье.

Больше Селестии нечего было сказать, она развернулась и ушла, цокая копытами по каменной плитке пола.


В суете позднего вечера по коридору продвигались две фигуры. Обе двигались так, словно устали, обе были в солнцезащитных очках, и у обеих был любопытный аксессуар — футболки с остроумной фразой, написанной на груди. Пара двигалась вместе, один пони хромал, другой шел замедленной походкой. Оба выглядели неряшливо, у каждого из них была всклокоченная голова.

Более крупная, аликорн, с очень грязной длинной синей гривой, на ее футболке было написано: "Виновата моя сестра".

Меньший, пегас, с более короткой серебристой гривой, на его футболке было написано: "Я с тупицей".

Когда они проходили мимо, служанки и стюарды хихикали, смеялись и фыркали. А пегас, преисполненный энтузиазма, растопыривал перья и щелкал языком на каждого проходящего мимо пони. Так продолжалось довольно долго, пока они не встретили белого жеребца-единорога с голубой гривой.

После того, как его обстреляли перьями и пощелкали языком, белый единорог присоединился к ним, а синий аликорн наколдовал футболку, которую и надел на нового члена группы. Дуэт, теперь уже трио, продолжил путь по коридорам. Через некоторое время синяя аликорн нахмурилась, вспомнив что-то важное, и наколдовала пару солнечных очков, которые отдала новому члену трио.

Белый жеребец-единорог, на его футболке было написано: "Я женился на первой кобылке, которую покрыл".


Принцессе Кейденс приходилось прилагать немало усилий, чтобы сохранить самообладание. Она старалась дышать ровно, и каждый вдох давался ей с трудом, а выдох — с усилием. Она посмотрела на мужа, потом на тетю, а затем на ухмыляющегося пегаса. Уголок ее глаза дернулся, и на секунду она была уверена, что сейчас сорвется.

— Как я могу сейчас воспринимать кого-то из вас всерьез? — обратилась Кейденс к группе. Ее сдерживаемый смех вырвался наружу в виде дрожи, заставившей вздрогнуть все ее тело. — Шайнинг Армор, эта футболка… Я даже не представляю…

— Присоединяйся к нам. — Гослинг склонил голову. — Мы создаем клуб. Стань одной из нас, Кейденс.

— Нет! — Не в силах больше сдерживаться, Кейденс захихикала и, закусив губу, была вынуждена отвернуться от группы. Из ее носа вырвалось громкое фырканье, а крылья захлопали по бокам, щекоча ее и не способствуя разрешению ситуации. Она начала убегать, но тут ее крепко схватили за хвост и не дали уйти. Она повернула голову, чтобы бросить взгляд на Шайнинг Армора, но тут же осеклась, когда он сделал грусную мордашку и посмотрел на нее через верхний край своих солнцезащитных очков.

Не в силах больше сопротивляться, Кейденс взяла футболку и пару безвкусных солнцезащитных очков в белой оправе. Поддавшись давлению сверстников, Кейденс надела футболке и надвинула на глаза ужасные очки. Затем она растопырила перья и щелкнула языком.

Трио превратилось в квартет, а на новой участнице появилась футболка с надписью: "Я трахаюсь на первом свидании". Отправившись в путь, квартет приготовился устроить хаос в залах замка Кантерлот, надеясь пополнить ряды пятым и последним членом.