Деревянный ящичек

Глава 1. Пуля, пущенная cквозь пальцы

Старая Архангельская усадьба. Милые глазу леса. Больше двух сотен крестьянских душ. Молодой помещик. Красавица жена. И пони... Беленькая, синенькая и серый жеребец. Дни, полные открытий. Прекрасная жизнь...

— Карл Васильевич...

Сон окончился. И бывший помещик открыл глаза. Он сидел в машине, на белых кожаных креслах. Он был стар. Слева и справа от него сидели двое молодых парней. Вспомнив, куда и зачем они приехали, он потянулся, вздохнул, помотал головой и окончательно проснулся:

— За дело, господа.

Три человека зашли сначала в обычный питерский двор, а затем и в подъезд одной из пятиэтажек. Пару этажей вверх, и вот они уже стоят перед дверью. Карл Васильевич позвонил, свободной рукой доставая великолепный белый револьвер. На пороге появился растерянный молодой человек. Ему в лицо сразу же уткнулось дуло:

— Вот и ты! Рассчитывал от меня скрыться? Зря тогда ты вернулся в Петербург!

И выстрел. Билли был мёртв. Соседи спешили запереть свои двери как можно крепче. Несколько секунд только эти звуки и были слышны. Кто-то уже, верно, вызвал полицию. Но старик, что стоял ещё с дымящимся орудием убийства, оценивал проделанную работу, как ювелир оценивает алмаз, принявший от его рук огранку.

Если бы вы взглянули на этого сгорбленного человека, то сразу бы смогли сказать: одет он как нельзя лучше. Пиджак на нём дорогой и ладный. А красный галстук и аккуратный белый платочек в кармане и вовсе выдают в нём толику франта. Но его ледяные, жуткие глаза и мерзкая усмешка говорили об обратном. Увидев их всего лишь раз, вы бы ни за что не забыли их до конца своих дней. Также он был сед и имел лысину, достаточную, чтобы таковой называться, но всё же маловатой, чтобы к ней можно было прилепить, в насмешку, вантуз. Ещё одной странной чертой его были зубы. В этом году ему должно будет исполниться девяносто шесть лет, а они были так остры, и улыбка – такой сверкающе-чистой, будто ему сейчас не больше шестнадцати.

— Обыскать! – Взревел старик, и два дюжих парня бросились из-за его спины в квартиру. Сам же он достал маленькое устройство, очень похожее на рацию:

— Здесь всё фонит насквозь! Он не мог унести ящик далеко!

Обоим молодым людям было что-то около тридцати. На одном были джинсы и серая футболка, которая выгодно подчёркивала его сильную грудь и плечи. Волосы у него были чёрные и короткие, а на ногах — кроссовки со стальными набойками на носах. Второй был тоньше и выше. На нём была рубашка в бежевую с древесной клетку из очень мягкой ткани, темно-коричневые брюки из схожей материи и кожаные туфли со звонкими каблуками. Волосы у него тоже были темны, но при этом длиннее, и висели волнами. Вообще их естественным цветом был каштановый, но в последнюю неделю они как-то подозрительно убавили в яркости, и приобрели некоторого блеска. Руки у него тоже были порядочных габаритов, но не в ширину и не в толщину. Своей вертлявой пятернёй он, казалось, мог дотянуться практически до чего угодно.

Пнув труп, резво вбежал в квартиру и почтенный старец. Маленькая и однокомнатная — она была сплошь завалена бумагами и электронными компонентами. Пол устилал ковёр из чертежей и записок, он же покрывал часть кровати, стол и даже стулья. Резко пахло жжёными проводами и табаком. К этому примешивался ещё удивительно сильный и свежий запах лаванды. Гость потянул носом:

— Клянусь громом, этот упырь всё же вскрыл мой сундук!

Взгляд его упал на подоконник. Помимо хлама там находился ещё и кот. Чёрный, с белыми перчатками на всех четырёх лапках, и с пятнышком на хвосте и мордочке. Выражение его было до ужаса невозмутимо. Старик только грозно глянул на него исподлобья, как его окликнул один из напарников:

— Карл Василич, я нашёл ключи. Ящика здесь нет, может у машине?

— Вы проверяли фон?

— Тут всё свистит как ржавая труба, да. Но ящика нет.

— Так, бегом! Лёшка! Кончай коллекционировать хлам! Мне нужен только мой сундук! – Голос его срывался на крик. Луи кинулся к двери, звеня ключами.

— А ССЖ?

— Да наплевать на ССЖ! Оно не работает, видишь, вон!

Седоволосый джентельмен указал пальцем на руку, вываливающуюся из прихожей.

— Чёрта с два он валялся бы! Если...

Кот резво спрыгнул с подоконника на пол и пулей пролетел к двери. Меньше чем через секунду оттуда послышалось громкое 《Ай!》, и последовало продолжение:

— Караул!

Старик опешил:

— Чего?

— Скота держите! Скота!

— Ты дур-рак?

— Кот украл ключи!

Карл Васильевич аж подавился. Но Алексей, стоящий за его спиной, сориентировался быстрее и побежал догонять. Когда кашель отступил, все трое были уже на улице, и старику не оставалось ничего, кроме как выглянуть в окно. Одним глазом он успел заметить, как мелкий хищник шмыгнул под машину, и как боднул её своей головой Луи. Щёлкнула оконная рама, и Карл васильевич смог высунуть голову на улицу. Хоть толстенький тополь частично и загораживал ему обзор, он всё-таки мог наблюдать за попытками его коллег сковырнуть кота из укрытия. С третьего этажа это было делать несколько неудобно, а потому налётчик быстро оторвался от подоконника. В страшной спешке он споткнулся о тело и едва не покатился по лестнице. Обозлившись, он пнул его ногой и хлопнул дверью. Дверь ударилась о стопу мертвеца, лежавшую ровно в проёме. Не сразу обратив на это внимание, старик остервенело ударил ею ещё несколько раз, попытавшись закрыть. Но, наконец, заметив выступающую часть тела, поддал и ей пинка. А затем с наслаждением грохнул воротиной, вызвав сотрясение во всём доме.

— Ты видишь его?

— Не вижу.

— Он за колесом?

— Наверно за моими, у тебя я его не вижу.

— А он в двигатель не залез?

— Почём я знаю!

— Откройте багажник!!

Из подъезда выбежал Карл Васильевич:

— Где кот? Он вообще тут?

— Здеся, здеся он! – Алексей поднялся, и вытер нос рукавом. — Никуда он не делся...

Вдруг, ко всеобщему ужасу и удивлению, пустая машина взрыкнула, взбрыкнула и завелась. Все отскочили прочь от неожиданности. Внутри мелькнуло тёмное пятно, но только на мгновение, потому что в следующее — белая тойота уже дала газу и помчалась вперёд. Карл Васильевич схватился было за револьвер, но замешкался и она увернула со двора.

Все были готовы поклясться, что видели одно и то же. Видели как кот завёл и угнал машину. Если парней и парализовал сей неожиданный факт, то вот старика он нисколько не смутил. Его вообще мало что смущало. Он уже доставал свой гаджет. Резво пройдясь по нему пальцами, он подождал гудка:

— Кеслер!!! – Рык вырывался из самой глубины его могучих лёгких, и пролетев сквозь сжатые зубы донёсся до человека на том конце провода ушераздирающе громко. — Машину!!!

Вернув рациоподобное устройство во внутренний карман своего пиджака, Карл Васильевич понёсся стрелой вперёд, презирая свой возраст и вопя, словно комендант на коне:

— За мно-о-ой!!

Звук его голоса эхом отразился в просторном дворе от стен прочих домов, и с гулом вылетел в небо. Его коллеги нагнали своего предводителя и, стараясь бежать с ним одним ходом, свернули на улицу. Белая их цель застряла на перекрёстке в пятидесяти метрах. Были бы все шансы настигнуть её, если бы она не засекла преследователей и не развернулась резво, прямо на них. Почувствовав надежду и прилив сил, старик вновь достал револьвер и уже хотел было хорошенько зарядить всю обойму в проклятую машину, но-о-о-о... Только она подошла на идеальную дистанцию, перед носом у прицелившегося Карла Васильевича проехала фура с двумя прицепами. Потёрявший концентрацию снайпер вскинул брови и ахнул. Хоть грузовик и проехал быстро, но этого времени с лихвой хватило чёртовой тойоте, чтобы скрыться за ближайшим поворотом на право и преследователи увидели только её наглый дымный хвост. Старик изрыгнул бы чистый язык пламени, если бы перед ним со свистом не затормозил зелёный УАЗ с белыми креслами. Сидевший за рулём сухощавый человек мотнул головой, мол — залезайте. В мгновение ока все оказались внутри, и так кстати подошедшая машина заложила резкий поворот.

— Направо! Белая тойота, номером... Там, А, две пятёрки, тройка, ТХ!

— Кто за рулём?

— Да хоть сам дьявол! Вон она!

Искомый кузов светлым пятном петлял среди прочего транспорта, изо всех сил стараясь порвать дистанцию. Водитель невозмутимо сощурился и придавил ногой педаль.

— Я мерил фон, и я теперь точно знаю, что он там! В багажнике! Ему никуда теперь не деться! Хватило Биллу ума притащиться сюда! Теперь этот ум придётся соскребать со стен!

— Значит он мёртв... – Кеслер был предельно сосредоточен на дороге, но голос его звучал задумчивостью по другим вещам.

— Да! Чёрт его возьми!

— Тогда кто же за рулём?

Машины выскочили из города, и помчались по трассе. Минуя жилые кварталы едва ли за минуту, они выехали к болотистым зарослям.

— Понятия не имею... А ну-ка езжай ровнее... – Карл Васильевич высунулся в окно, угрожающе размахивая револьвером. Беглец будто скукожился от неприятного чувства, и начал вилять туда-сюда, ежесекундно рискуя покатиться по откосу. Старик оскалился, напрягся, прицелился, фыркнул и нажал на курок. Раз! Два! Выстрел! Ещё!

— Получай, жирный кусок ослиного дерьма!

Пятая пуля наконец настигла свою цель. Машина задала слишком крутой вираж, сдувшееся колесо запуталось, зашмякало и подвело. Развернувшись на девяносто градусов, машина подпрыгнула и полетела в кювет. Там она клюнула носом землю, кувыркнулась вперёд, перевалилась на бок и покатилась в подлесок, грохотом возвещая о своём поражении. Проехав таким оригинальным образом порядочное расстояние, несчастная наконец добралась до конца склона и с громким плеском ухнула, почти наполовину, в грязную низину. Поднялось великое множество пузырей, а через секунду упало перебитое деревце. Над ним тотчас же захлопали несколько пар крыльев – то потревоженные мелкие птички спешили покинуть опасное место. Машина перестала погружаться, и теперь были видны её торчащие вверх задние колёса и окна. В багажнике что-то хлопнуло, и из него пополз фиолетовый дымок. Двигатель изрыгнул свои последние проклятья, завыл, заклокотал и в конечном счёте безнадёжно погиб. В опустившейся тишине прорезались истошные голоса лягушек и ворон.

С холма поспешно спускались четыре фигуры. Торопливо топая, они обступили машину. Алексей подкрался к двери. Под ногами хлюпнуло, и она открылась. Тут же наружу выскочил кот, которого немедленно поймали за шкирку.

— Сначала права получи, животное! Потом уже за руль садись! Нет, вы посмотрите! Этот сучий сын ещё и Бегемота себе заделал! Как там тебя зовут? – Старик впился одним глазом в равнодушную морду кота, которого вся эта катавасия уже настолько утомила, что ему уже ни до чего дела не было. — А я помню — Турецкий! Так, Лёшка! Возьми эту тварь, мы отвезём её в лабораторию. Я с ним ещё разберусь, не до него сейчас!

Карл Васильевич швырнул животное в Алексея. Описав дугу и ругнувшись по-своему, оно угодило тому ровно в живот. Садиков ловко принял подачу и побежал куда-то наверх.

— Откройте багажник! Луи! Полезай в дыру, открой мне наконец этот чёртов багажник! Так... Сигнатура номер 55682...

Старик вновь взял в руки рацию.

— Неправильно... Так, ну ка, сигнатура номе пять... Пять... Шестьсот восемьдесят... Да в чём дело!!!!

От этого внезапного крика парни подпрыгнули. Кеслер же только вопросительно поднял бровь.

— Убогая говножуйка, ржавый метал, какого дьявола ты меня презираешь?! Я сам тебя презираю! Ещё раз, пять, шесть... ДА ЧТО ЗНАЧИТ НЕ СУЩЕСТВУЕТ? – Старик расстрелял глазами округу. Голубое пламя в них было почти осязаемым. Он начал набирать воздух в лёгкие. Алексей возле уазика заткнул уши. — ГДЕ ФО-О-ОН?!

Щёлкнул багажник. Щёлкнул и тут же был едва ли не выдернут, с такой силой его подняли вверх. Что-то внутри него надломилось, и он ударил тонированное заднее стекло, пустив за собой паутину серых трещин. Карл Васильевич закашлялся от фиолетового дымка, облачком вырвавшегося из заперти. Заперхал и вынырнувший Луи. Кеслер потянул носом и к тому добавил:

— Лаванда...

— Дерьмо! – Взвыл старик. Непрокашлявшийся ещё, его коллега ужаснулся:

— Пропа-акхал?

— Где он?! ГДЕ О-О-ОН?!!

---

— Эй, Твайлайт! – Дэш влетела в открытое окно кристального замка. До неё дошли слухи, что её подруга испытывает одно интересное поисковое заклинание.

— Я в библиотеке!

— Кто бы мог подумать! – Усмехнулась Рейнбоу и метнулась до приоткрытых дверей. За ними и обнаружилась мисс Спаркл, которая упорно и увлечённо что-то колдовала среди гор мусора. — Боже мой, у тебя здесь ещё хуже, чем у меня в комнате!

Аликорн сидела ещё несколько секунд молча, а затем перед её носом появилась, и шлёпнулась на пол белая коробка:

— Подумать только, как много вещей за свою жизнь потерял Стар Свирл!

— Это всё что, его, что ли?! – Дэш обвела копытом пять или шесть крутых хламовых шхер.

— Мы с ним недавно разработали заклинание поиска, основанное на заклинании памяти и локации. И я решила поискать Звёздный журнал, который он потерял, Селестия знает когда! А между прочим в нём содержатся копии манускриптов из сгоревшей кантерлотской библиотеки! Со всеми заметками и дополнениями звёздных магов прошлых лет! Понимаешь, как хорошо было бы его найти?

— Наверное, если ты так об этом говоришь... Но я вижу, пока что у тебя не очень получается его найти.

Твайлайт виновато улыбнулась:

— Оказывается Стар Свирл отличался просто невероятной рассеянностью в свои лучшие годы. Я думаю, мне сначала нужно было сказать ему, а уж потом приниматься за поиски. Но теперь уже поздно.

Рейнбоу закатилась смехом. Её подруга же вернулась к колдовству.

— Ну и что ты успела найти? – Хохочущая пегаска поднялась повыше. И рассмеялась ещё сильнее. — Ты что, всё это ещё и сортировала? Нет, ну ты серьёзно?

Перемещаясь от одной кучи к другой она обнаруживала, что их тут ещё больше, чем ей казалось изначально. Одни состояли только из мантий: изодранных и не очень; синих, сизых, со звёздами и без. Другие — пестрели писательными принадлежностями самых разных цветов и размахов. А иные составляли собой почти половину той библиотеки, в которой сейчас находились подруги: книги, свитки, папирусы, тома и талмуты... Всё это было аккуратно разобрано и разложено по содержанию и размеру.

— И сколько ты здесь сидишь? – Пегаска вернулась к аликорну.

— Не знаю, – её мордочка была очень сосредоточена. — Но это очень увлекательно. Если хочешь, поищи Спайка.

— Ты посеяла его в этих горах мусора? Или он сам убежал? Я бы свалила, что тут вообще может быть интересного?

О пол перед волшебницей звякнул великолепный шлем, украшенный резьбой.

— О-о-оу! – В мгновение ока он оказался во власти Дэш. — Я одолжу это?

Твайлайт улыбнулась:

— Тебе же было не интересно!

— Это было целых десять секунд назад! А теперь мне нужно зеркало! – Она напялила шлем на голову, нырнула внутрь левой горы, и выскочила с другой стороны, держа в копытах меч. — Эй, смотри! Я рыцарь! Хей, это точно вещи Бородатого?

— Абсолютно точно. – Аликорн уже занималась другим предметом.

— О-о, ну тогда я беру свои слова назад! – Рейнбоу сделала петлю, и приземлилась рядом с подругой. Щёлкнуло забрало, и шлем оказался в полной боевой готовности. Вызвав закономерную реакцию хозяйки. — Круто! И даже ведёрный акцент как раз такой, какой я себе представляла!

— Что? – Спаркл не отвлекаясь продолжала усердно колдовать.

— Ну, все рыцари... – Рэйнбоу подняла забрало. — ... Когда говорят — звучат очень смешно. Такое, знаешь, бу-бу-бу из кастрюли!

Вспышка, и на полу объявился средних размеров деревянный ящик, окованный железом.

— Ой! – Твайлайт завалилась куда-то на бок, и принялась тереть виски.

— Что такое?

— Он... Очень тяжёлый! Неестественно тяжёлый!

— Да ничего подобного! – Дэш подняла его одним копытом. Затем поднялась и аликорн.

— А что внутри? Откроешь его магией?

— Сейчас посмотрим. – К собственному удивлению, Спаркл без труда смогла применить к ящику левитацию. У неё уже было наготове заклинание, чтобы можно было заглянуть внутрь. Но только она коснулась магией маленького замочка, тут же кончик рога нестерпимо защипало, и сундучок выпал из телекинетического поля.

— Блокирующее заклинание, – пояснила Твайлайт, потирая колдовалку. Рейнбоу подняла вновь соскочившее забрало.

— А ты не можешь посмотреть сквозь стенки, что там, или как-нибудь так?

— Можно попробовать, – Рог волшебницы снова засветился, ящичек взлетел и начал светиться своей боковой гранью. Потихоньку, по одному слою, как-будто загружается фотография, справа налево появлялось изображение его внутреннего содержимого. Сначала было ничего не понятно. Но когда всё просканировалось примерно до половины, подруги оказались озадачены. И едва всё стало видно целиком, Деш сняла шлем и почесала затылок:

— И-и... Что это? Что за рожа?

— Я... Я думаю это тоже защитное заклинание.

— Ха! У Бородатого явно есть чувство юмора! Хотя... Хей! Постой! Смотри, что внизу написано!

— По-моему... Мне кажется... Нет, я абсолютно точно уверена, что не знаю этого языка.

— Да? А это не древний язык пони?

— Ну в древнем языке пони я хороша! К сожалению, это не он.

— Ну может не пони, а... Драконов например!

— Не думаю.

— Почему? Смотри, это похоже на дракона.

— Ты смеёшься? В каком месте это дракон?

— Ну не такой уж он и красавец, согласна. А кто это тогда по твоему? Як, что ли?

— Я думаю, он похож на абиссинца, драконы не носят одежды.

— Н-нда, возможно. Его пиджак точно бы понравился Рэрити. А что у него тогда с ушами? И где шерсть? Неа, мне всё-таки кажется что это дракон.

— Спрошу об этом Старсвирла... – Твайлайт окинула взглядом зал. — Он обещал приехать через пару дней. У него появилось какое-то неотложное дело в Кантерлоте. Как только с ним будет покончено, он будет здесь.

— Понятно, – Дэш снова взлетела. — Эй, Твайлайт! Ты думаешь, Старсвирл не одолжил бы мне этот ну ОЧЕНЬ нужный ему шлем?

— Я вижу ТЕБЕ он очень нужен.

— Конечно!

Спаркл закатила глаза:

— Рейнбоу, уймись. Я столько времени потратила на сбор этих вещей в одном месте! Не надо растаскивать их в разные стороны!

Дэш скинула железки и вздохнула:

— Эх жаль! Но я ещё сегодня зайду! Бородатый интереснее, чем хочет казаться, я это поняла.

В то же самое время, в абсолютно ином месте

— Кажется... Кажется... Я перепил вчера... Нет, не пил же... А от чего голова так болит? А? Ох!

Человек, что лежал на траве под ярким солнцем, зашевелился и приподнял голову. Ни деревца, ни кустика поблизости не было. Поэтому ему сейчас же сделалось жарко. Шатаясь, он привстал и огляделся. Зрение как-то к нему ещё не целиком вернулось, и вокруг плавали одни лишь зелёные и голубые пятна. Он повертел головой, и абстрактная живопись сменилась обычным, привлекательным пейзажем. Позади человека был лес, по диагонали вправо — тоже нечто похожее. Ровно впереди наблюдалась железная дорога и, клонясь влево, пересекала большую реку по огромному мосту. На том берегу был город. Город с высоченными зданиями и смелыми архитектурными решениями. На одном из небоскрёбов была отчётлива видна красивая, будто золотая, лошадиная голова. У подножия многоэтажных гигантов по воде плавали яхты, лодочки, пароходы, шлюпки – в общем, кого там только не было. Живописное место! А на небе ни облачка и дует лёгкий ветерок...

Человек усмехнулся и поднялся окончательно.

— Это где ж я так повеселился, что меня занесло на...

Тут в голове его молнией мелькнули последние события. Спешные сборы, белый револьвер, старик, пуля. Он дрожащими руками полез в карман и выудил оттуда горсть механической рухляди, от которой ещё воняло палёными проводами, сгоревшим маслом и ещё какой-то мерзостью. Он испуганно уронил этот мусор на землю и тут же посмотрел на свои руки, вернее сквозь них.

— Мать честная... – Весь великолепный пейзаж был виден почти целиком, как будто сквозь белую дымку тумана. Билл оглядел себя с головы до ног и убедился, что он весь, целиком из себя такой прозрачненький. Не в силах унять дрожь, он полез в карман, и нащупал там свою трубку. В другом обнаружился табак. А штаны оказались полны спичек. Только на эту огромную кучу приходился всего один жалкий коробок. Это, конечно, очень удивило призрака, но вместе с тем и очень обрадовало. Не медля больше ни секунды, он набил чубук табаком и с удовольствием выпустил облачко ароматного дыма. Привычное действие несколько привело его душевное состояние в норму. И мысли из мечущейся кучи начали устраиваться в очередь.

— Так-с, Система Спасения Жизни сработала. Косо-криво, но всё же! Унесло меня — чёрт знает куда, перенос сознания врезал по мозгам так, что целый день отходить ещё буду, сохранилась одна лишь оболочка... Ну, могло быть и хуже — хорошо, что хоть как-то сработало! Интересно, что и вещи мои для меня сохранились. Вряд ли я смогу пользоваться чем-то другим...

Он задумчиво провёл ногой сквозь траву, не ощутив никакого с ней соприкосновения.

— Очень любопытно, как вообще ССЖ повлияло на такие мелочи, как табак, трубку, и этот... Этот...

Призрак принялся потрошить свои карманы от великого множества спичек, которых от того совсем не убывало.

— Мусор! И только один коробок, ну как так!

Но тут он ударил себя ладонью по лбу, и зажмурился. Кажется ему, наконец, удалось вспомнить и найти ошибку в своём механизме. Суть её, вероятно, заключалась в обычной невнимательности.

— Всё ясно... – Он взметнул руки. — Мне всё ясно, мне всё ясно! Система спасала не только мою жизнь, но и жизни окружающих меня предметов! Вернее те, которые избавлялись от своей оболочки, или находились перед этим в моих руках! А это значит, что и табака у меня ровно столько, сколько я выкурил за время существования устройства! И, да, этот единственный коробок я знаю. Это, наверное, тот, что я просто так сжёг от нечего делать. Хех, вот забавно. Такая ерунда, такая глупая ошибка в работе устройства, а какое хорошее последствие! – Так, наконец, усвоив своё положение и придя в хорошее расположение внутреннего духа, дух внешний его решил пойти и осмотреть город.

— Осталось теперь только понять где я нахожусь — дело в шляпе! Доберусь до Петербурга, а там уже финиш! Если никто не нашёл капсулу в том болоте, то всё вообще будет почти отлично!

В таком приподнятом настроении он приподнялся над землёй и тут же завопил от неожиданности. Едва взяв себя в руки, он всей душой пожелал очутиться опять на твёрдой земле. К его удивлению, тело само спланировало чуть ниже. Почвы под ногами он не почувствовал, но в голове его клубились теперь мысли куда более первооткрывательские и восторженные, чем до этого. Совершив ещё несколько простых действий, он окончательно убедился в том, что теперь совершенно спокойно может передвигаться по воздуху. Куда угодно, как угодно, в какой угодно позе, хоть вверх ногами или даже сквозь препятствия.

— Ну вперёд! Всё будет даже проще, это радует! – И он, чуть ли не вопя от новых ощущений, помчался над водной гладью к неизвестному городу. Пролетел под мостом, взмыл выше самых больших небоскрёбов, радости его не было предела! Душу переполнил почти детский восторг! Всё казалось таким замечательным и ярким, будто само счастье потрудилось раскрасить всё вокруг в голубые и розовые тона.

Как вдруг он, в прямом смысле слова, влепился в облако. Это было так резко и неожиданно, что он чуть из кожи не выпрыгнул от страха. Проклятая небесная подушка развалилась на мелкие подобии себя и исчезла, как будто её и не существовало.

Это происшествие заставило человека взглянуть на мир новыми глазами: "Как здесь это оказалось? Почему оно такое мягкое, и вообще — почему я смог его почувствовать? Облака — это всего лишь водяной пар! И в сущности представляют собой небесный туман! Что за чертовщина?!" Он оглянулся вокруг и задержал свой взгляд на ещё одном белом барашке. К нему он подлетел аккуратнее и остановился на этот раз на расстоянии вытянутой руки. Облако, ни на что не обращая внимания, лениво плелось куда-то по своим делам со скоростью хромой черепахи. Анализ кончиками пальцев показал — овечий пух. Или нет, любой пух в сравнении с этим теперь мог показаться наждаком.

— Интересное явление... – Отпихнув от себя облако, он поглядел вниз. Его захватило ощущение, будто бы что-то в том, что он видит — не так. Спустившись же пониже и рассмотрев улочки повнимательнее, он вдруг осознал, что именно не так. Второй раз руки сами собой потянулись за трубкой. Не говоря ни слова, он спустился ещё ниже, прямо на дорогу. Справа проехал кэб. Слева — ещё один. Билл пустил ему вслед задумчивую полоску дыма, и по привычке передвинулся на тротуар. Мимо проскакал довольный жеребчик в шляпе. Человек, снова по привычке, дал ему дорогу. Затем окинул взглядом всё своё окружение:

— Н-да, это не Рио-де-Жанейро... И даже не Питер... Чёрт как же тут всё сильно изменилось! – Тут сквозь него прошла кобыла, однако это нисколько не смутило его. Он лишь отметил про себя, что надо бы учитывать свою прозрачность. — Как же много времени прошло! Уже и небоскрёбы стоят, уже и научились добывать... Чёрт, как же много! А с чем это связано? Мы же были тут всего лет шесть назад! По их меркам – это вообще смешная сумма времени! Ладно, даже если отложить ЭТО, то мне остаётся ещё вопрос — а что теперь делать? Как... Как назад?! Как мне обратно вернуться?! И почему меня вообще сюда выкинуло, а не у нас!? – Трубка убралась восвояси. Пришло время сориентироваться. Призрак только-только собирался начать, но тут его куда-то понесло.

Бедро пронзило резкая, нежданная боль. Дёрнувшись от неожиданности, он сделал только хуже, но зато тут же обнаружил, что его за ногу подцепил какой-то рогатый джентельмен.

— Помогите!! Пустите! – Завопил Билл и дёрнулся вверх. Единорог даже ухом не повёл, и продолжил свой путь, а Кравиц остался висеть в воздухе, шипя от негодования и обиды. А потом, поняв, что его всё-равно никто не слышит, достойно уронил слезу. Очень уж плохо он переносил боль.

— Дырка! Натуральная дырка! – Немного повисев на месте и поостыв, он решил осмотреть последствия внезапного столкновения.

— Ну, течь — ничего не течёт... Хорошо... Чёрт, ну посмотрите, а! И как это получилось? Ткнул, подцепил... И больно так!! У-у-ух... – Весь хороший настрой с него как рукой сняло. Призрак опустился на ближайший балкон, обхватил колени руками с досады и повис на самом его краю. Разом навалились всё самое печальное, что только могло вспомниться: и разлад с лучшими друзьями, и неудавшееся предприятие со вздорным стариком, и преждевременная смерть, и неполадки в работе устройства, и головная боль, и боль в ноге...

Несколько секунд он покачивался туда-сюда. Любой другой на его месте разревелся бы с досады, или расстроился бы до потери пульса, но он только поразмыслил чуть-чуть, достал трубку и подумал вслух:

— Нужно найти Селестию...

---

Место аварии стало куда оживлённее за последние полчаса. На обочине трассы появился чёрный мини-автобус. Люди, высыпавшиеся из него, лазали сейчас по кустам. Карлу Васильевичу принесли горячий шоколад, в котором ложка стояла торчком, и плед. Но даже так он едва мог найти в себе силы, чтобы не броситься на землю и не начать истошно вопить. Так же под угрозой смертной казни находился и кот, для которого привезли клетку. Сбегать тот ни в коем случае не собирался и смотрел на окружающие его декорации холодно и невозмутимо.

— Итак, мы успели отсканировать весь путь машины со двора и до сюда. Что мы имеем... – Кеслер хмуро вглядывался в показания на своём устройстве. — Ящик нельзя телепортировать, поэтому мы отметаем проявление внешней магии, а соответственно и внешнего фона. Если судить по фону самого ящика — то он доехал до сюда, именно до сюда. Ни в начале пути, ни в дороге он не соскочил, мы это можем чётко увидеть по фонограмме... – Он показал старику погоню в ускоренной перемотке, которая была дополнена отображением некого серебристого облака, которое, словно запах в старых мультфильмах, вылетало из багажника тойоты. Карл Васильевич смотрел на это дурными глазами и один раз приложился к горячей кружке. После этого спросил более-менее сдержанно:

— Что остаётся?

— Остаётся вот что. Либо ящик находится где-то в окрестностях, что крайне маловероятно, либо сработал какой-то внутренний механизм.

— Какой механизм? Там на перенос знаешь что? Я тебе втолкую... – Старик потянул носом и постарался прояснить мысли. Потом продолжил почти спокойно. — Давай подумаем... Призыв, портал, якорь... Вот и всё, пожалуй. Всё это могу ставить только я! Никто не может красть у меня мои вещи!! – Голос его снова повышался с каждым словом.

— Давай-ка знаешь что? – Он вскочил. — Давай-ка проверим... Давай, а давай! Желаю знать — откуда дым! Почему лавандовый, и... А НУ-КА, ДАЙТЕ МНЕ СЮДА МОЙ ПУЛЬТ!! – Одеяло и шоколад едва не полетели в болото. Луи проворно успел спасти их, явившись из-за спины старика и подав ему просимое устройство.

— Всё надо тотально! Целиком и полностью отсмотреть! Даже внешние фоны! А вот дайте-ка мне сюда, сей же час пройдёмся... – Карл Васильевич остервенело откинул багажник. Стекло треснуло вновь. Так же яростно он вдохнул носом и запищал своим пультом управления магическими потоками.

— Я даю свою голову на отсечение... – Медленно произнёс он.

— Что этот сукин сын пытался сам собрать портал. Вот я почему-то в этом настолько уверен, что меня хоть режь на части, нипочём не передумаю! И знаешь что... – Старик на секунду замер. — Знаешь что... Не знаю... Погоди... Не может быть... – Голос его сделался тише и хитрее. Почти шёпотом он позвал к себе коллег:

— Кеслер, Лёшка, Луи... Кончайте валять дурака, все идите сюда! – Карл Васильевич поднял голову, глядя в экран сверху вниз, а затем повернулся, потрясая устройством в воздухе. Несколько секунд он был не в силах подобрать слова. Но едва основная масса людей стянулась к нему, заговорил:

— Я вам счас-с чего покажу... Полминуты... Наум! Как слышишь? – Пульт в его руках издал несколько исковерканных звуков, а затем оттуда послышался голос, драный, будто карканье вороны:

— Отлично слышу.

— Ты не поверишь, что я нашёл... Никто из вас не поверит! Не поверит и не угадает! Погляди-ка фон вокруг меня, а, сват Наум!

— М-мм... Магия.

— Проницательно. А скажи-ка какая магия, а Наум. Чтобы все слышали.

Человек на связи пожевал что-то секунду, а затем с подозрением заговорил:

— Какая магия... Фон почти идентичен с вашим. На лицо обычная телепортация... Которую вы не проводили, фон внешний... Я запишу.

— Давай, метнись кабанчиком, запиши, сохрани, высеки в камне! Реквизиты, отправную точку... И путь отследи! Господа! – Карл Васильевич резко преобразился. Перестал горбиться, овладел собой и сделал куда более приятными свои интонации. – Бросайте всю вашу безнадёжную деятельность. Едем домой. Немедленно. Ящик следует искать в другом месте, я всё растолкую на базе. Через две минуты подъедут техники — вытащат машину, а нам с вами здесь больше делать нечего.

Люди только пожали плечами. У всех по глазам было видно, что это самый обычный вторник. Старик теперь сменил свою разрушительную ярость холодным и трезвым расчётом. Пока карабкались вверх по склону, он уже успел с кем-то связаться:

— Касьян, слышишь? Отлично, до немца не дозвониться. Я тебя прошу, разыщи его и пригони в лабораторию. Пусть заодно захватит Либора и принесёт ящики, мне нужен "Баюн". Понято? Отлично, это раз. Чешку вели там начать возиться с подключением "Гермеса". Да, целиком. Да, со всеми слотами. Это два. И пригляди за ними, пожалуйста! Это три, уяснил? Всё, я буду через пятнадцать минут... Нет, я... Нет, не сдох от инсульта жо... Так, Потапенко! Я тебя выдеру за такие слова! Ивовыми розгами, попомни мои слова! Ах, ты ещё смеешь сомневаться? Сдедующим днём завтракать будешь в ужин! Смеётся, думает я шучу. Я тебе ещё и вилку подарю именную, будешь носить на шее... Ах ты уже всё вычистил? Умный? Гитару заберу! А-ай... Шо ты а-ай, шо ты а-а-ай!? Не на-адо ему! Да? Вот и договорились.

Кеслер любезно открыл перед Карлом Васильевичем дверь своей машины. Тот запрыгнул внутрь, уселся, широко расставив ноги и принялся думать. Остальные участники погони заняли места на задних сидениях.

Машина была уютна. Несмотря на внешнюю советскую грубость и жуткую покраску, цвета переспевшей жабы, внутри она была отделана со стилем. Во-первых — всё было обтянуто бежевым винилом. Совершенно всё. Это создавало знакомое, родное ощущение изолятора для буйнопомешанных, но вместе с этим — несло в себе капельку домашнего уюта. Приглушались звуки, исчезало любое эхо, глаз отдыхал. Усиливалось это ощущение и благодаря ещё одной детали. Как-то Кеслер попросил одного скромного и дипломатичного техника поставить себе музыкальный центр. Мастер постарался — как для себя, и потому передал творению свои лучшие черты. Музыкальный проигрыватель был скромен. На широкой, почти отвесной, панели его сенсорный экран со своими пятнадцатью дюймами в диагонале смотрелся очень органично. Также он был и дипломатичен, потому как был очень не привередлив к пище и мог употреблять почти всё, на чём только можно было записать информацию. Он питался дисками и дискетами, кассетами большими и маленькими, жёсткими дисками, СD картами от планшетов, телефонов, фотоаппаратов и беспроводных наушников, виниловыми пластинками, микрочипами и даже такими носителями, коих не видел ещё ни один электроник. Все эти приёмники располагались слева под экраном. Справа же обретались десятка с три портов, самого разного функционала. Начиная от всем знакомых USB и AUX, и заканчивая настоящими чудовищами для диджейских пультов и суперкомпьютеров со всей оснасткой.

Англичанин уселся за руль и завёлся. Лёгкая, жилистая рука изящно скользнула по экрану и властным перстом дотронулась до одной из строчек в плейлисте. Заиграла мягкая музыка, машина тронулась и скоро понеслась по направлению к городу. [https://www.youtube.com/watch?v=ozCqF11df9Y]

Определённое время сидели молча. Недолго, до первых кварталов. Стоило машине немного по ним прокатиться — и Карл Васильевич ожил. Поднял голову, осмотрелся, хмыкнул, ухмыльнулся, и обернулся на Камчатку:

— Ну что? Сидите, два брата-акробата? Сидите, а не зна-а-аете, что надо пра-аздник бы... Лёш, у тебя же на такое чуйка, чего ж ты сейчас-то не чуешь?

— Что врёте, чую! Что... – Алексей пожал плечами и повертел головой.

— Лавандой пахнет. Может быть дерьмишком, но это не знаю ещё — от Луи или ассенизатор мимо проехал.

— Ага, я знаю, где он проехал, и знаю, где он к нам в машину сел!

— Ты-ы из дикого леса, дикая тварь. Зачем ты вылезла из своего болота?

— Да я всё почистил! Нет, Кеслер, не смотри на меня осуждающе. Я правда чистый!

Парни захихикали и затолкались локтями. Старик скорчил рожу, и потряс головой в такт словам:

— Хы-хы-хы! Клоуны без цирка. А вы уже наверное и забыли, забыли! Какие у нас раз в год встречи бывают!

— Встречи!

— Встречи?

Оба приняли позу гусей под дождём, вытянув шеи и подавшись вперёд. Карл Васильевич им энергично кивнул.

— Да-а! Вы знаете куда делся ящик? Я вот знаю. Знаю! Кто-то нашёл способ его вернуть в свои загребущие копыта! Вы ещё помните Стар Свирла? Всего шесть лет прошло...

— И что, и что?!

— Говорите, мы сщас-с растаем!

— Не томите!

Старик оскалился:

— Всё просто. НЕКТО, чья магия на восемьдесят шесть процентов совпадает с фоном Бородатого, и на девяносто четыре с моим, бросил обычное заклинание якоря! Как же хорошо живётся в пространстве, забитом магией! Захотел — притянул к себе потерянную вещицу. Вы знаете, сколько времени магический фон держится на вещах? А на артефактах? Да бесконечно! Единственное, чему я поражаюсь — так это тому, как этот антиквариат держится в форме. Ящик тяжёлый! В магическом плане. А тут ещё его и сквозь пространство пришлось тащить! Да ещё и у нас из среды ничего нельзя было почерпнуть! То есть это он все нагрузки на себя взял! Старый очень хорош! Одно меня только смущает... – Карл Васильевич было поднял палец, но осёкся и повернулся на Кеслера. Тот собирался поставить новую мелодию. — Так, куда тянешь руки? Поставь заново, мне нравится. Так я что... Вот! Что путает все мои мысли — так это те восемьдесят шесть процентов. Просто, так и не подделаешь ни за что! Для подделки процентиль велик. Но это и не сто, и даже не девяносто. У меня у самого больше соответствия с этой магией! Это как называется? Нет, я понимаю, о мультивселенной мало что известно, но всё-таки!! Есть же какие-то границы допустимого понимания! А ту-ут...

Луи откинулся на спинку кресла, вальяжно разложив длинные руки и ноги:

— Ну и что? Может он почерк сменил. Поднаторел, нахватался вредных привычек...

— Э не-е! Почему у меня тогда больше соответствия с ним, чем у него самого?

Парень пожал губами, плечами и бровями так, как умел только он один:

— А вашим данным шесть лет уже. Они старые, вот и отличаются.

— Брешешь, братец! Стар Свирла я знаю много лет! Нечего пенять на мои данные! Я говорю — это другая пони... И кстати не Селестия! И не Луна, ты на процентиль посмотри!

— Да, значит это кто-то другой, – легко согласился Луи.

— Кто?

— Дочь, сын? – Бросил Кеслер, не оборачиваясь. Карл Васильевич глянул на него, как Епифанцев на братишку, и чуть-чуть приоткрыл рот.

— Племянник. Внук... Нет?

Старик сел ровно, пожевал губу. Поскрёб в затылке. Затем помотал головой, отбрасывая такую возможность:

— Нет...

Больше не сказал ни слова и притих. Некоторое время была слышна только музыка. В конце концов Алексей щёлкнул языком:

— Так, у нас есть координаты. Теперь мы сможем запустить портал?

Карл Васильевич кивнул.

— А искать как будем? В магическом-то пространстве. Мы здесь его при кустарной маскировке едва нашли. А там как? Там шумов — вагон! И три маленьких тележки... Мм-м? Это если вы не знаете — у меня есть предложение...

— Знаю. Надо будет кой-чего изобресть...

— Погодите, погодите, погодите! Я только подумал! А "Гермес" зачем?! – Алексей аж подпрыгнул, настолько неожиданно к нему пришла эта мысль.

— А это я тебе покажу, – старик поймал глаза Алёши в зеркале.

— Я тоже кое-что придумал.

— Это из раздела: "У меня нет мозгов, но есть идея?"

— Ну это так, на всякий случай. Мало ли, что там у них изменилось... А ну-ка, тормози!

Не очень большая, но очень уютная гостинница "Вулкан" стояла достаточно далеко от Невы, чтобы представлять собой туристическую ценность. Однако народу там было много. Люди скапливались, в основном, в ресторанчике на углу, что выставлял свои столы на улицу, и занимал самый низ этого пятиэтажного здания. На вид — особенного в нём ничего не было. Приятный фассад, не слишком оживлённая улица, деревья, парк напротив. Это с одной строны. С другой же — узенькая улочка и въезд на задний двор, закрываемый зелёными воротами.

Несмотря на кажущуюся заурядность этого здания, зелёный УАЗ подъехал именно к нему, намереваясь попасть за те самые ворота. Однако недоезжая до них, он остановился. Оттуда показался бойкий старичок. Бодрым шагом он затопал к ресторанчику. Люди, что там находились, кажется, все до единого знали этого старичка.

Открыв двери, он огляделся и направился прямо к барной стойке. Разнообразный люд перед ним расступился, позволяя привалиться на освободившийся стул. Человек, искушённый в истории, с улыбкой отметил бы одну вещь. Из толпы пьющих, едящих и отдыхающих слышались самые разные наречия. Лилась не только русская речь, но также и немецкая, итальянская, английская, японская, финская и даже, кажется, французская. Всё это скопище заполняло пространство вокруг себя неведомым духом, по которому можно было безошибочно определить, что эти люди знают друг друга уже очень долгое время.

Даже невооружённым глазом можно было разглядеть, как всех этих людей связывает толстая верёвка. И все её концы ведут к властителю умов их и сердец — запыхавшемуся злому старику. Совершенно очевидно, что все, до единого, в этой гостиннице находятся не просто так. Это было видно во всех. Люди чувствовали себя здесь как дома. Раскованно, вальяжно, свободно. Души их были безмятежны, желудки полны. И подходящий закат приносил им спокойствие, чувство гордости за проделанную работу и заслуженный отдых.

Из-под стойки вынырнул юноша. Со своими каштановыми, длинными, витыми и лохматыми волосами он как будто бы выскочил из восьмидедисятых, с обложки Twisted sisters. А почему нет? Лет ему было немногим больше двадцати. Он был тонкий, как спица, в чёрной футболке с чем-то похожим на череп узором. Поверх неё джинсовая жилетка, настолько драная, что мохра на краях несуществующих рукавов уже грозилась съехать, и жить своей жизнью в отдельной квартире, столько раз она подшивалась и перештопывалась. Образ нищего рокера подчёркивался стильными кожаными перчатками без пальцев. А над ними, на запястьях, умещались браслеты, брелки и амулеты на все случаи жизни. Можно было даже проследить некую закономерность: на правой руке у него были часы, свободные украшения из сине-зелёных камешков, голубых крупных бус и кулонов и два карточных сердечка — чёрное и красное; на левой же руке — строгий металлический браслет красно-золотого цвета, рыжие резинки от давления и чей-то чёрный ошейник с серебряной бабочкой – по размеру то ли крысиный, то ли кошачий. Что у него на ногах — было не видать, но судя по тому, какие звуки он издавал оттуда — наверняка это что-то наподобие жилетки, столь же драное, по крайней мере, и высокие кожаные берцы, вероятнее всего, с жирной подошвой.

Увидев старика, человек подбросил брови и опрометью метнулся к нему. Карл Васильевич тоже слегка опешил:

— Касьянка! – Сказал он ужасным голосом. Как Варвара, когда увидела Лоханкина, чавкающего у буфета.

— У меня всё налажено! – Потапенко вытащил из уха маленький наушник и передал своему патрону. Тот принял его, послушал:

— ... Труба, всё трещит! Ни за что не зацепишься, тут везде какая-то дрянь растёт...

Юноша стоял как Елизавета вторая, с согнутыми в локтях и поднятыми руками. Старик вернул ему шпионский гаджет.

— Тебя поставили подглядывать, а ты подслушиваешь!

— Они меня сами прогнали, сказали, чтоб я со своими руками не смел даже приближаться к порталке!

— А снять это всё? Олух! Всё вот это вот! – Старик очертил в воздухе круг.

— Снять?! Как же можно это снять! Личность не может отрывать куски от своей сущности! А дух не может выйти через положенную в дверях серебрянную цепочку! Ложками едят суп, а вилками курицу! Как можно отодрать от себя целый кусок своего я!

— Как мне надоело... Налей ка мне лучше для сердца чего-нибудь, пока я тут не кончился.

Однако опустив голову, Карл Васильевич тут же обнаружил у рук своих рюмочку с чем-то бурым. С ароматом тёплой хвои, как в летнем сосновом бору. Рядышком устроилась воистину скромная пироженка-картошка. В руке она не поместилась бы, а потому от неё пришлось отрезать кусочек ножом. Запрокинув голову, как пианист, старик принял настойку и усердно закусил. Сладкое исчезло у него во рту в считанные секунды. Подали мягкую салфетку и стеклянный стакан с водой. Запив и утеревшись, он проворчал уже чуть благосклоннее:

— Что говорят господа техники?

— Тяжело, говорят. Портал у них то утягивает куда-то, то какие-то растения лезут, кристаллы... Разброс огромный, тоже.

— Ты и цену описываешь прилагательными. Ты мне конкретную цифру назови! Какой разброс, сколько времени на сведение и почему именно так!

— Момент... – Молодой человек прижал палец к уху и заговорил сразу на два фронта. — Эй, тут вас спрашивают, сколько вам времени надо, чтоб портал... Пожимают плечами, не знают.

— Что значит не знают? А приблизительно?

— А приблизительно? Называют какие-то дикие значения... Шульц, погоди... Карл Василич, а вы хотите маскированный портал? – Юноша вскинул голову.

— Ещё б я не хотел маскировки!

— Ну тогда он говорит дело... Того, гиблое. Времени много надо, ландшафт обрисовывают, а он там какой-то... Ну, уродский. Его колбасит ещё во все стороны...

— Переводчик! – Карл Васильевич встал. — Вот только из-за шоколадки прощаю, а так бы выпорол, честное слово. Наливай дальше, я сам уж лучше спущусь.

Касьян покивал и убрал руку на стол. Старик же прошёл за стойку и направился к техническим помещениям, потирая правой рукой грудь:

— Вот так как будто бы сделалось немного легче.

Серый технический коридор был странно тих. Любые звуки в нём глохли, исчезало эхо. Но при этом от стен ощущался некий гул, схожий с шумом в машинном отделении какой-нибудь "Большой Миссури". Едва ли можно было сказать, что происходит за дверьми, а таковых там было шесть. Зернистые, металлические, их было по две на каждую сторону, в конце, где был выход на двор, и в начале, откуда появился старик.

Его интересовал первый правый проход. Около его ручки находилось нечто наподобие домофона. Карл Васильевич ткнул туда большим пальцем, и дверь открылась. В маленькой комнатке за ней его уже поджидали остальные участники вылазки, подпирая собой стены. Напротив входа уже ждал просторный лифт. Он был заполнен в гробовом молчании и по нажатии одной из двух кнопок полетел вниз.

Глава 2. А пони как люди

Помимо Вулкана, в Петербурге было ещё одно интересное место. Пятнадцать лет тому назад свет увидела, так называемая, "Интернациональная программа Шустерлинга". Заведывал и безраздельно владел ей некий Карл Иванович. Услуги она предлагала очень простые. Деятелям науки и культуры, будь то писатели, художники, музыканты, режиссёры, химики, инженеры, физики-ядерщики, кинологи или игроделы, предлагался интенсивный курс по развитию их навыков и обогащению полезным опытом. К этому прилагались проживание в течении нескольких лет на совершенно законных основаниях и хорошая зарплата. Да, фокусы начинались уже на этом этапе. Проходя курс, будущие Достоевские, Шишкины, Мики Гордоны и Люки Бессоны заодно работали на благо господина Шустерлинга, наполняя улицы и новостные каналы образчиками своей деятельности. В программу можно было обратиться самому, но зачастую она сама приходила к интересующим её людям. Но вот парадокс — Карл Иванович был непостоянен. Он существовал, как юридическое лицо, мог появиться в нужном месте, мелькнуть где-то, сделать что-то, но большую часть времени такого человека в принципе не было в природе. Половине прибывших иностранцев это оставалось неведомо. Другая же половина прибывала отнюдь не для того, чтобы тренировать владение кистью, саксофоном или Голландским углом. Во-первых, она почти никогда не имела нужного образования, а во-вторых, абсолютно всегда была разыскиваема властями в собственной стране. Этим людям сразу раскрывали все карты, и творчество их было совсем иного характера. И с ними говорил уже не дутый Шустерлинг, а самый настоящий Карл Васильевич Стравской.

Именно его сейчас предстояло встретить тридцати шести летнему американцу Бобу Джобсу. Однофамилец великого человека только что тайно прибыл в Петербург и теперь ехал на такси по данному адресу. Некоторых людей можно достоверно точно описать одним словом. Так вот, Боб был могучим. Роста в нём было больше шести футов, и весил он никак не меньше, чем полтора центнера. У него была не просто широкая кость, у него были ещё и длинные руки, широкие плечи и грудь, увесистые кулаки и мощная челюсть. Одевался он почти всегда одинаково: однотонная футболка, лёгкие спортивные штаны и тканевые кроссовки.

А вот его жена, в отличии от него самого, кажется была фанаткой тяжёлого рока пополам с металлом и Сабатона, в частности – этим объяснялась её одержимость увесистой одеждой. И хоть сейчас она выглядела ещё достаточно прилично — из её обычного гардероба на ней были только крепкие кроссовки с толстой подошвой. Прочее же было для серости и маскировки подобрано на манер мужа: футболка и спротивные штаны. Её, конечно, нельзя было назвать могучей, она проигрывала мужу в целых пол-центнера, но ростом она от него не отставала и по телесной комплекции была ему подобна.

Браку их было чуть более года, и за это время они успели хорошенько прославиться у себя на родине. Сара — продажей оружия, а Боб — его применением. Они успели сколотить хорошенькую сумму, но потом дело пришлось спешно сворачивать. И сидели бы наши голубки теперь как миленькие, если бы буквально из-под земли не вынырнул господин Стравской. Ему чета Джобсов была обязана жизнью – он помог им бежать и даже пригласил к себе. Боба, конечно, сильно смутила перспектива оказаться в другой стране, совершенно не зная языка. Но Карл Васильевич так чисто изъяснялся на его родном английском и так горячо заверил, что всем его будущим коллегам это не доставит никаких неудобств, что теперь Боб переживал, чем это ему таким придётся заниматься, чтобы отдать долг своему спасителю.

Всю дорогу они с Сарой обменивались между собой тревожными взглядами. Во-первых у них с собой не было ни копейки. Старик, конечно, предупредил, что расплатится за них везде и всюду. Но вот почему он сам не приехал и не послал никакой машины — это была загадка. Волнение их только усилилось, когда таксист остановился у здания, чем-то напоминающего оперный театр. Он сказал несколько слов, из которых Боб не понял ровным счётом ничего. Не то, чтобы он совсем не занимался языком в поездке. Просто на банальных словах: "здравствуйте", "простите", "до свидания" и "пожалуйста" – далеко не уедешь. Всё это слова волшебные, безусловно, но Джобса-таки пробило в холодный пот. Дважды, когда водитель повторил свой вопрос и недоумённо обернулся. Его длинные волнисто-каштановые волосы совершили по инерции полукруг почёта у лица. Американец уже было открыл рот, чтобы блеснуть своими познаниями в русском, но его всё-таки спасли. В водительское окошко постучали, привлекая внимание таксиста. И тут случилось чудо. Подошедший мужчина заговорил! Чистейшим Калифорнийским выговором. Боб аж зажмурился:

— Какие проблемы?

И тут же случилось второе чудо! Водитель ответил ему! Точно таким же манером!

— А какие, я приехал, пассажиров взял и вот не пойму — то ли глухонемые, то ли потерялись, то ли сейчас грабить будут! Посмотрите, посмотрите на их стыдливые глаза! – Да, ответил, хоть и с толикой какого-то лукавства. И вот почему сразу нельзя было так? Боб подумал, и посчитал, что вероятнее всего просто перепугался. Ну откуда водителю было знать, что он имеет дело не с соотечественниками?

— Так, ну вы к Карлу Васильевичу приехали или как? – Произнёс это водитель, чем ещё раз удивил несчастных путников.

— Да, Луи, ты был прав, – серьёзно покачал головой мужчина за окном и потёр подбородок. — Кажется мы действительно имеем дело с глухонемыми. Так, как там это было? Эт, погоди, щас я им всё объясню...

Алексей отошёл на шаг, чтобы его было получше видно, расставил ноги на ширину плеч, и воздел руки к небу:

— В общем, их-зи-их идти... — он показал человечка пальцами и помахал рукой в сторону здания — тудайтн, эт самое. Но сначала, — он похлопал себя правой по ягодицам, а левой повёл вверх — жепы, того, надо вверх! Встать, – Он честно попытался изобразить ладонями, как надо принимать вертикальное положение.

— Встать, схватить багаж... – Следующая его пантомима изображала старушку на вокзале, которая волокла за собой по мешку картошки в каждой руке. Он явно копировал либо Вицина, либо Никулина в ту пору, когда он работал клоуном. Боб этим цирком уже был сыт по горло:

— Я всё слышу, я всё понимаю!! Пожалуйста, объясните мне, что здесь не так?

Два друга уставились на него на секунду, а после заквакали с явным удовольствием. Один даже вывалился из машины. Вслед за ним упал и второй. Корчась на земле, оба умудрились дать друг другу замысловатую пятерню и потыкаться локтями. Захихикала и Сара. Джобс, конечно, почувствовал сильное облегчение, но при этом у него всё ещё чесался затылок насчёт того, что тут происходит.

Через полминуты Луи присел и оперся спиной о колесо. А затем спросил, утеревши рукавом пот с носу:

— Ну как вам наш сервис? Ох, если бы я ещё мог помочь вам с багажо-ом...

— Вот зачем? Зачем было разыгрывать всю эту сцену, если вы так хорошо говорите по английски? И это не такси. Я прав?

— Нет, лев! Да не переживайте, Карл Васильевич ни за что не стал бы посылать за кем-нибудь обычное паршивое такси. У него есть я! А это была маленькая проверка на вшивость. И, разумеется, чувство юмора! Ну давайте! Давайте з-знако-омиться! Я Луи. А эта жаба — это Алексей. Он вас проводит, а мне бы отогнать автомобиль...

— Попробуй для начала отогнать от себя всех этих мух, поди помойся! И постригись! Под морского пехотинца! – Алексей вновь захихикал. Его товарищ состроил томное лицо, желая показать, как он устал от таких плоских шуток. Самопровозглашенный грузчик глянул на него одним глазом, как бы пытаясь напомнить, чьей бы корове мычать. На том и разъехались.

Из трёх чемоданов Лёшка взял один, уравновесив баланс вселенной. Саре, как даме, достался чемодан с колёсиками. Оставаться без дела она всё равно не желала.

— Как добрались?

— Всё было отлично. Корабль очень неплох, у вас были и другие пассажиры из Америки? Раньше.

— Естественно. Мы это судно застолбили ещё лет восемнадцать назад. Народу на нём наездилось — не перечтёшь. Если я не ошибаюсь — мы эту потайную комнату не монтировали, это старик сразу при строительстве приложил свою лапу.

— Он очень хитёр. — с восторгом молвил Боб, — Я очень переживал, когда мы были в порту. Так далеко плыть, ещё и тайно! А ведь как странно! Сели по поддельным билетам — и никто не проверил! Спрятались в каюту — никто искать не стал. Хотя я бы сам в жизни не нашёл вход туда. Очень хорошо спрятано! Вот, а когда стали выходить — никто и не подумал, что мы где-то отсутствовали! Улыбались, желали приятного пути... Очень странно, я этого не могу понять. А вот как мы дальше самолётом летели — это я понимаю. У вас в Англии есть друзья, да?

— У нас везде есть друзья, – ухмыльнулся Алексей.

— А-а, понятно. Ну в общем, мы сели по левым билетам, и спокойно долетели. Он как-то подделывает данные в базах, так? Так. Но ведь это же... Какая там защита! И он так ловко её обходит! У него работают такие сильные хакеры?

— Да это ещё что. Он сам этим всем занимается. По части обмана, мошенничества и запудривания мозгов — ему нет равных. Подделка билетов это так, невинная забава, после дождичка в четверг.

— Но это же очень тяжело! Сейчас везде всё электронно, всё проверяется! Авиакампании вообще самая тяжёлая тема для взлома! Тем более это был международный рейс! А там всё ещё строже! А вы говорите — забава!

— Детская шалость! – Кивнул Алексей. — Готовьтесь, вас ждут огромные сюрпризы!

Боб выкатил глаза на своего провожатого. Удивление захлёстывало его всё больше, вопросов тоже не уменьшалось. Пока поднимались по ступенькам, он ненадолго умолк. В широких дверях он поднял взгляд и обомлел – за ними простирался огромный зал, в котором тонули сотни голосов. Огромная масса людей простиралась по нему бурной, непроходимой толпой. При том, что никто не стоял на месте. Все были чем-то заняты: многие таскали с собой коробки и мешки, иные волокли студийное оборудование и футляры с музыкальными инструментами. Новоприбывший мог поклясться, что услышал как минимум пять разных языков.

Джобс обводил глазами потолок в десятке метров над собой, людей перед своим носом и решил, что сдохло что-то большое. Намечалась какая-то буча и, видимо, скоро.

Алексей потянул его за локоть, и помахал рукой в конец зала:

— Вы не застывайте, мы до офиса ещё не добрались. Поберегите себя.

Аналогично подёргать ему пришлось и Сару. Убедившись, что гусята следуют за ним, Садиков двинулся в самое сердце толпы, громкими криками предостерегая, что он тащит ценный груз. Слова эти, как ни странно, возымели своё действие, и народ перед ним начал понемногу образовывать просветы. Огромный Боб возвышался над толпой на целую голову, и напоминал собой огромную баржу, которой расчищает путь ловкий ледокол.

В конце концов Алексей свернул направо, в один из коридоров, где дышалось легче и на полу лежала длинная ковровая дорожка. Пробежав по ней несколько дверей и поздаровавшись с некоторыми из встречных людей, троица завернула налево и пошла вдоль высоких окон. Из них было видно немного Питера, но большую часть обзора закрывал другой корпус старинного здания. Проход, по идее, должен был вести именно туда, но на удивление семьи Джобсов он оканчивался тупиком. Людей здесь уже не было, но гул всё ещё настигал со спины.

Провожатый дошёл до самой стены и свернул в самую распоследнюю дверь, пропуская гостей вперёд. В маленький, но уютный кабинетик без окон. Справа и слева стояли шкафы с книгами. Посередине — стол, а за ним стул. Вот и всё нехитрое убранство. Хотел было Боб поинтересоваться, куда они при попали, но тут сзади до него донёсся звук закрывающейся двери, словно захлопнулась крышка гроба. Хлопнуло так тяжело, что деревянные полки задрожали.

— Господи, я думала она деревянная! – Воскликнула Сара. Боб оборотился и узрел новую сцену – Садиков достал чёрный прямоугольный предмет, вытянул из него антенну и повернулся к американцам спиной.

"Рация," – Подумал Джобс. И кивнул своей мысли. Алексей заговорил:

— Наум! Эй, Наум! Наум! Нау-у-у-у...

— Чего надо? – Ответили. А голос — как скрип старой двери.

— Откройте.

— А ты покаж документ.

— Как же я его покажу, дверь-то закрыта!

— Ничего, ничего, я в щёлочку увижу, – из динамиков донёсся смех, медленный и трескучий, словно кто рвал старое тряпьё. — Ты опоздал.

Послышался щелчок, короткий писк и как-будто бы порыв ветра, даром что весь день был штиль.

— Прости! – Убеждённо и без капли сожаления ответил Алексей и снова потянул за ручку странной двери. Повеяло холодом, а свет сменился с желтоватого, как в комнате, на ксеноново-голубоватый. А прямо за порогом теперь был теперь не коридор с ковриком, а металлический балкон с ребристым основанием.

— Пойдёмте, господа и дамы, – Алексей опять потянул их за локти и вышел с ними в совершенно другое помещение. Это был большой и пустой бетонный зал. Идеально квадратной формы. под потолком горели широкие круглые прожекторы. Слева была металлическая дверь такого размера, что туда мог бы пройти камаз. А справа отсутствовала стена, но зато виднелись железнодорожные пути, на которых стоял вагон.

Лестница уходила влево. Садиков затащил клиентов на балкон и с шумом захлопнул дверь. Гусята снова вздрогнули. По залу прошлось шикарное эхо.

— Давайте, давайте. Вниз и на поезд, прошу. Тут сегодня пусто, поставок героина не ждём... Ну что вы встали! Приберегите челюсти, мы ещё не на месте. Тут смотреть не на что, все вопросы вам старик с удовольствием объяснит. Наум прав, мы, нашей с Луи милостью, опаздываем! Я-то не волнуюсь, дедуля сейчас занят, ему не скучно. Я не хочу пропустить ничего интересного! А там сейчас всё веселье!

Под бодрый гомон Алексея они спустились и дошли до ожидавшего их транспорта. Он был пуст и ему было совершенно всё-равно, даже двери открыты. Едва все расселись, вагончик этого странного метро помчался к светлому пятну впереди, и Американцы затаили дыхание. А едва только тоннель закончился — оба ахнули. Перед их взором предстал самый настоящий подземный город! Невозможно было определить, как глубоко под землёй он находится. Можно сказать лишь только то, что до потолка было метров пятьдесят, по крайней мере. Это была огромная, полукруглая пещера, своды которой подпирали четыре огромные колонны на равном расстоянии друг от друга. Здесь было светло, как днём. Сверху светили гигантские прожекторы. Сосчитать их было тяжело, поэтому Боб обратил внимание на здания, среди которых проносился вагончик. Эти самые здания не только были повсюду, и выглядели похожими на многоэтажки из Нью-Йорка, но и гнездились на самих колоннах! Как морские рачки. Джобсу было пришла какая-то ассоциация с городами гномов из пятых героев.

"Самый настоящий город будущего!" – Подумал он. Вагончик сделал поворот налево, и теперь они ехали явно к центру. Спустя некоторое время стало видно, что посередине, между всеми четырьмя огромными подпорками (которые при приближении оказались не просто кусками камня тридцать метров в охвате, но и вполне функциональными помещениями) стоит большой, похожий на ракушку, купол. По всем меркам и предположениям это была местная администрация. Боб обратил своё внимание на улицу вокруг. То тут, то там ходили люди, непременно большими группами, и непременно в сопровождении грузовой техники. Хотя большая часть народа всё-таки бегала не пешком – не то катилась, не то летела в каких-то подобиях автобусов, всё так же сопровождаемая то ли катающимися, то ли парящими грузовиками ярко-жёлтого цвета.

Тут Джобса толкнули локтем. Он повернул голову к хихикающей Саре, и она шепнула ему на ушко, что догадалась, куда они попали. Её муж удивлённо вскинул брови, а она всё так же едва сдерживая смех принялась вещать дальше:

— Здесь — герои меча и магии восемь. А это так Лига теней эволюционировала.

— Карл Васильевич тёмных эльфов презирает, – раздался голос Алексея. — Ему больше по душе гномы, если мы, конечно, про пятую часть говорим.

— Ну-у-у-у... Стиль угадывается. Он тоже любит всякие огоньки, мне кажется.

— В точку. Только вулкана не нашлось. Но ты не думай, это всё не вчера строилось. Это место ещё при советском союзе старый задумал.

Вагончик проехал между двумя колоннами.

— Но тут за всем постоянно следят, поэтому проржавевшего старья вы здесь не найдёте. Кстати, на эту тему есть очень чёрная шутка, у нас тут. Но я, так уж и быть, пощажу ваши нежные ушки.

Сара закатила глаза:

— Ой, да ладно! Если это про Карла Васильевича...

— Лишь отчасти.

— Ну не хочешь — не надо.

Быстрый вагончик закатился в широкие ворота, которые начали подниматься ещё задолго до его приближения. Внутри гигантской ракушки был оборудован перрон и неожиданно... Причал? Боб не поверил своим глазам – правая часть маленького вокзала была под железную дорогу, а слева был бассейн, в котором плавала подводная лодка. Здоровая и чёрная, неизвестной модели и страны. Алексей проследил за удивлёнными взглядами своих ведомых:

— Тут тема такая же, как с дверью. Давайте, голубки, на выход! Бугагаж оставьте здесь, я всё устрою. Сейчас идём к старику. Он вас определит. Ну, за мной! Я вам щас ещё историю расскажу. Очень назидательную! – Он даже палец поднял. — В общем — у нас тут недавно инцидент был. Вас же Карл Васильевич пока на роль повара определил, хотите знать, что с прошлым стало?

Сара за словом в карман не стала лезть:

— Его самого засунули в кастрюлю?

Алексей усмехнулся:

— Мнение интересное, но увы — ошибочное! Прошлая наша кандидатура — милая француженка, атлетицкого телосложения, приехала к нам несколько месяцев назад. У неё было всё! Красавец муж, работа мечты, шикарные условия! Да и в готовке она понимала — моё почтение.

Боб почувствовал себя неуютно. Не то чтобы он прямо так хорошо умел, но ему это дело нравилось. Противопоставление его французской гурманке, которая наверняка кучу колледжей окончила, его очень нервировало. Но её сейчас здесь нет. А он есть. Этим он себя и пытался успокоить. К тому же старик сам звал...

— Но-о-о? – Лукаво ухмыльнулась Сара.

— Но увы, и ах! Она не захотела чтить наши обычаи. Её муж поехал в Испанию, к нашим друзьям. А она осталась здесь, на своём посту. Ну и в силу обстоятельств, её личности и красивости одного англичанина верная жена решила, что неплохо было бы затеять маленькое приключеньице с одним галантным, милым и симпатичным Кеслером. Тот быстро уловил её знаки внимания и тут же стал её убеждать отказаться от своих затей. Во-первых, Карл Васильевич за такое строго наказывает, а, во-вторых, у него есть жена. Вы Алису ещё не знаете, но боже мой! Это такая женщина, ей палец в рот не клади, она всю руку откусит. В общем и целом — Жанна увещеваниям Кеслера легкомысленно не поддалась. Позволила себе, значит, и дальше приставать. Уоррен ей пытался помочь, к его чести. Но... В общем очень скоро явилась Алиса вместе со стариком. Дело было сделано быстро: в главном зале была построена виселица. Жанну туда, значит, затащили, собрали народ, и, пока она там стояла с вытаращенными глазами, Карл Васильевич связался с её мужем. Они поговорили. И он... Ну, муж... Дал добро.

Пройдя несколько бетонных коридоров, и один раз спустившись по лестнице, троица попала ко входу в главные лаборатории комплекса. Двери были распахнуты настежь, и изнутри слышалась бурная перебранка. Остановившись у порога, Алексей повернулся к своим гусятам, у которых его милостью уже который раз за день случался когнитивный диссонанс.

— Её повесили. Муженёк сначала был против, как иначе! Но старик ему сказал такое, что он сходу и поменял своё мнение. Рано или поздно он по-любому говорил это каждому из нас. Только вот одни-таки прислушались к его словам, а другие — нет! У-от так у-от. И это было вон — чуть ли не вчера. Живой пример! Ну давайте, вперёд! – Садиков, зайдя за спину Джобсам, с превеликими усилиями втолкнул обоих в небольшой зал. Посреди стоял стол, заваленный бумагами, на дальней стене висела интерактивная доска с какой-то старой картой, цвета сепии. Слева в углу стоял суперкомпьютер с огромным монитором. Точнее даже с несколькими. Помимо привычных атрибутов, вроде клавиатур и мышей у него была ещё и панель управления, как в трамвае. Справа же была ещё одна дверь, в следующие залы.

За столом слева сидел немолодой немец в чёрном пиджаке, брюках и белой рубашке. Перед доской стоял ещё один человек, но помоложе, с рыжими короткими волосами и бородой, в рубашке клетчатой, и брюках бежевых. Перед ним стоял уже знакомый Джобсам старик, который не изменился ничуть. Оба махали руками и о чём-то громко спорили, с привлечением в это дело профессиональных терминов и жаргонных слов, смысл которых Боб не понимал даже отдалённо.

— Хорошо! – Наконец взметнулся Карл Васильевич. — Замечательно!

Повернулся к столу, пододвинул себе стул, и рухнул на него, массируя переносицу:

— Так, а теперь давай подытожим.

— Хорошо, – мужчина взял из бумаг стилос и приступил с ним к доске. Боба вновь удивило то, что здесь снова изъяснялись на чистом английском!

"Что-то тут нечисто. Теперь мне уже точно ясно"

А между тем, мужичок принялся очерчивать горы, изображённые на карте:

— Первое. На севере расположен самый крупный источник магии. Кристаллы. Их фона хватает на всё остальное пространство, и о порталах ниже средней полосы мы можем забыть. Самый максимум — верхушка бесплодных земель. На гору Арес нам не попасть, в пустыни тоже.

Чёрная полоса очертила кусочек леса под замком двух сестёр.

— Второе. Слева от столицы, на равнинах, у нас появился второй, второй по мощности источник магии. Совпадение с вашим фоном, а так же с фоном Садикова, Уоррена, Ирибрахера, Ладерро и Кравица... – Последнюю фамилию он выделил голосом. — ... Прыгает от восемнадцати с небольшим процентов общего фона, до восьмидесяти в отдельных местах. Уйти далеко от этого места мы тоже не можем.

На карте появился почти идеальный чёрный кружок с центром в пустых полях.

— Третье. Очень похожий фон есть и в замке. Отличие лишь в том, что там соответствие как раз те самые восемнадцать, причём повсюду. Плюс ещё Двадцать один — сорок пять процентов магического фона Старсвирла. И ещё по три процента соответствия каждого из вас на ещё пятерых неизвестных. Нас тянет и сюда, но! – Мужчина сверился с бумажкой, и начертил по ней кривую линию, которая обводила гармошкой замок, построенный в честь двух сестёр. — Тут четвёртое. Здесь кругом тоже течёт магия, но, если можно так выразиться, "размазанная" по территории. Крайне нестабильная. Живая. Некие растения, по предложениям Шульца.

Сидящий на углу молчаливый немец кивнул. Волосы у него были жидкие и седоватые. Лицо и плечи крепкие и прямые. Можно было даже назвать его по-своему красивым.

— Это крайне усложняет процесс установки якоря. Мы знаем, что сигнал поступал из точки на равнинах, и было бы удобнее всего...

— Нет!! Пусть якорь и соскальзывает, пусть! Мне надо к сёстрам. Значит и портал надо ставить прямо перед ними. Маскировка в наличии, самоподдержка тоже. Да хоть бы мы и крякнем его! Стабильность не нужна! Я сам, первый пойду туда! Я из межпространства и своими силами вылезти смогу, в случае чего. РИСК!... – Старик вскочил. — ... ОПРАВДАН!

— Ну если вы так считаете, то я на этом всё. Портал мы поставим за несколько часов. Но дать вам точные координаты я не смогу. И вас это устраивает, если я понял всё правильно.

— Да, – Карл Васильевич смягчился и повернулся ко входу. — А-а-а-а! Бонни и Клайд, в перекладе на современность! – Он потёр ладони. Оба американца смутились. — Лёшка! Тягай багаж им у шлаффенцимер и бегом-ка сюда... Либор! Сколько времени ты дашь, конкретно?

— От двух до трёх часов.

— Три с половиной, – крякнул немец. — Сведение по полметра в секунду. Надо будет целиться восточнее от замка. Источники притянут нас сами.

— Верно. Верно, верно, верно. Но даже так времени уйдёт катастрофически много.

— Даю вам фору! – Старик подошёл к Джобсам. — Прошу! Пройдёмте ко мне. Вы устали после дороги, могу предложить к вашим услугам наш бассейн и бани.

— Надеюсь бассейн с подлодкой? – Усмехнулась Сара. Боб про себя только вздохнул, и с нежностью взглянул на жену. Старик оскалился:

— Понравилось?

— Конечно! Ваша личная?

— Наша! – Карл Васильевич поднял кулак и потряс им. Потом, захихикав, поманил гостей за собой, в соседнюю комнату. Второе помещение лаборатории почти целиком занимал круглый стол в середине. Над столом висел монитор на шарнире, который позволял ему ездить по кругу. С противоположной стороны стола виднелся проход дальше, лестница наверх, упирающаяся в бронированную дверь. Слева и справа были ещё двери, но маленькие, и закрытые. По обе стороны каждой стояли шкафы, в которых лежали металлические компоненты и запчасти.

Хозяин провёл Джобсов дальше, к чудовищной двери. Изящным движением он приложил палец к сенсорной панели, и монструозный затвор тихо отодвинулся в сторону, пропуская гостей внутрь просторного и уютного кабинета.

Либор проводил глазами захлопнувшуюся дверь. Повернулся к коллеге, и сложил бумаги в стопку:

— Что думаешь?

Шульц молчал, хмуро вперив взгляд в карту. Руки сложены, правый носок подёргивается. Сморгнув, он таки повернул голову к коллеге:

— Посмотрим, – сев ровнее, он побарабанил пальцами по столу, и подавил вздох. — Ты думал, что мы Селестии скажем?

— О чём? О Би... А-ах! – Либор отпрянул и замахал руками. — Нет, нет, нет, нет! Я... Я ничего не смогу сказать! Я ничего не собираюсь говорить! Я не... – Он испустил вздох. — Я стараюсь не думать... Об этом. Если Старик пойдёт сам — пусть. Он точно знает, что сказать.

— Разве знает? – Немец поднял бровь. В дверях раздался шум. В комнату нетвёрдо заплыл Луи и свалился на стул, далеко вытянув длинные ноги. Руки его слегка дрожали:

— Господа. Кто-нибудь видел, куда старый убежал?

— Принимает посетителей.

— О-о, это надолго. Жаль, у меня до него дело накопалось, думал — успею перехватить.

— Не успел.

Шульц повернулся к новоприбывшему:

— Что с телом?

— А я почём знаю. Стрый всё пустил на самотёк. Он с ним рядом не то, что вообще находиться не может. Даже думать.

— Он не боится лишнего внимания?

— Ка-акое та-ам! Ни разу.

— Науму опять предстоит тяжёлая работа.

В дверях показался Кеслер.

— Немного помоет головы и базы, а Билла похоронят. На этом всё и кончится.

— Хей! – За спиной Уоррена явился Алексей. — Кеслер, тут для тебя новая поклонница прибыла. Американка, лет под тридцать, мощная, сильная, красивая! Двух Луишек через одно колено переломит! А главное! Главное! Женатая!

— Лёша, шутка изжила себя, – англичанин поморщился, но Луи с Либором всё-таки прыснули и затряслись от беззвучного смеха, зажав рты.

— Алисе она точно понравится.

— Перестань.

— Честное слово! Они хорошо сойдутся! Настолько хорошо, что ты и оглянуться не успеешь, как окажешься в одной...

Кеслер лёгким движенем выудил из кармана устройство, наподобие рации, и спустя секунду футболка Алексея спрыгнула с него, свернулась в узел и сунулась ему в открытый рот. Тот сделал большие глаза, а двое веселящихся развеселились ещё больше, только смех у Луи получился немного уставший. Пока шутник пытался вытянуть из себя свою же одежду, Кеслер тому противодействовал всё тем же пультом, а ещё двое ржали, словно кони, Шульц встал, подошёл к компьютеру и сел в нём ковыряться. Алексей тем временем принял новую тактику и начал изображать рвотные позывы, чтобы Уоррену стало отвратительно. Англичанин же, не став дожидаться конца спектакля, выдернул из страдальца футболку. Она совершила небольшой полуоборот, а затем с громким звуком хлестанула по обнажённой спине. Алексей ойкнул и захохотал. Кеслер расправил заслюнявленную одежду и взялся её чистить. Через несколько секунд она была уже на своём владельце чистая и свежая.

— Алексей, я не в восторге от произошедшего... – Шульц развернулся к коллегам, сложив руки на колени. — ... Хоть я был далеко. А ты! Ты и Луи вы стояли рядом! Вы видели, как его убивают. И-и... Я не понимаю, у меня к вам обоим есть вопрос. Ты! – Он ткнул пальцем в сторону поплывшего по стулу Ладерро. — Ты как вообще допустил это? А ты?!

Палец, словно пистолет, переметнулся на немеркнущую улыбку Садикова:

— Как у тебя находятся силы зубоскалить? – Он сложил оружие, и вернулся к Луи. — Он же твой друг! Да что я говорю, он НАШ друг! А ТЫ позволил его застрелить, хотя не дальше чем неделю назад ты пяткой в грудь стучал, что всё уладится миром! А что мы имеем теперь? Деревянного ящичка нет, "Феникс" не работает, потому, что никто его так и не смог доработать. Единственного специалиста — убили! И даже сам старик там теперь в жизни не разберётся! Либор тут хороший вопрос сказал — что мы будем делать с Селестией? Через пару часов мы снова вдохнём воздух Эквестрии, да только смысла в том не толковый словарь! Нас туда не пустят, потому, что старик умудрился разосраться с ними всеми,ещё и убил одного! Если бы они помирились — их и пони простили. А теперь всё! Бил мёртв, ящика нет! А старик без него уже шесть лет пашет. Как там пелось, у шутов, месть кого-то там... – Шульц покрутил кистью руки, пытаясь подобрать ассоциативный ряд. Алексей почесал шею:

— Мы все покойники, он тоже будет труп. Король и Шут. Ну и что, что ты хочешь мне сказать, я не понимаю. Ты что, думаешь кого бы на его место уже подготавливать?

Тут Ирибрахер подорвался. Закашлялся, хотел было вскочить, но только вытаращил глаза:

— Я спрашиваю, что нам теперь делать! Я спрашиваю, какого сена вы его убить позволили! Вы ж не идиоты, обьясняйте!

— Я... Я... – Луи задыхался, дрожать теперь начали и его ноги. — Я с ним поговорил... Перед этим. Со стариком, я хочу сказать. Я пытался его отговорить, я очень старался! Но старик... Вы же знаете, что Ванда из-за Билла умерла?

Шульц напряжённо и молчаливо желал продолжения.

— Вы понимаете, сколько она с ним жила? Да лет сто, наверное! Может и больше. Они всю жизнь жили вместе! А потом она в один момент взяла — и умерла. Вы бы как себя чувствовали? На его месте... – Он помотал головой. — Друзья, вы не видели его в тот момент. Шулли, я тебя понимаю отлично! И у меня правда была возможность уладить дело миром. По твоему — худой мир лучше хорошей войны, и так-то оно и так. Но тут был либо Ужасный-Вовсе-Даже-Не-Мир, либо я оставлял старика в покое. Даже войны никакой в альтернативе! – Луи приобрёл уверенность, и говорил теперь отчётливее, ярче и чётче.

— И что же? Едва только он умер, вы уже о нём забыть готовы! А не забуду, я его друг! Я ему верен до конца! Но ведь и старик мой друг тоже! Если бы они остались рядом друг с другом — тут всё пошло бы наперекосяк. Нам пришлось бы тратить слишком много сил, чтобы утихомирить их. А так, старик перебесится, и всё придёт в норму. Он поймёт, что был совсем не прав.

— Да, но Билла это не вернёт.

Луи заговорщицки оглянулся, и его губы тронула лёгкая, дрожащая улыбка:

— Вас обманули. То есть вы сами обманулись. "Феникс" работает по изначально неверному принципу. И работать не будет никогда. А Билл шесть лет не сидел за жопке.

— Ага, мы с Луи по квартире пошукали немного, и такого нашли! – Алексей выудил из карманов несколько смятых листов бумаги, расстелил их на столе и подошёл к Ладерро. Все столпились вокруг схем и некоторое время молчали.

— Старик повелел веселиться! Полностью поддерживаю! Я кое-чего достал...

Несколько легких движений пальцев по пульту и на стол с приятным звуком ухнула из портала зелёная бутылка.

---

— Стандартный магический манипулятор, версия 2.5. Он же "Мамочка", он же "Сокол", он же просто пульт. Одна из трёх ходовых моделей, использующихся по всему предприятию. Первый, и самый распространённый. Функционал ограничен, заклинания только эмпирические, сплетённые заранее. Что-то новое на нём изобрести не получится, но для новичков в этом славном деле — самое то. Накосячить тоже нельзя. Запас энергии — 10 000 единиц Свирла. Способ использования — крайне прост.

Перед Сарой и Бобом легли два устройства, по виду напоминающие рацию, с небольшим экранчиком, телескопической антенной, колёсиком мощности справа и кнопками управления. Оба, уже второй час выслушивая чудо истории старика, про магию, про зиму и про всякие интересные вещи. За это время они узнали очень много нового.

— Они напрямую связаны с маг-машинами. Помимо батареи — энергия может браться напрямую из бункера диспетчера. Очень удобная, но очень дорогая вещь. Глубоко-глубоко под землёй у нас сидит человек. Звать его Наум. Он верховодит всей нашей магической системой. Чудо, что за человек. Вы с ним всегда можете связаться, и что-нибудь у него попросить. Подзарядку, точку зрения, телепорт, обычный порт, портал, экспертизу... Но по пустякам лучше его не беспокоить. У него на проводе висят четыреста человек, будьте снисходительны.

— Ого! Но... Хей! Мне казалось, что у вас здесь больше людей! – Возмутилась Сара. Боб тем временем взял пульт. Старик кивнул:

— Больше. В пять раз, с довеском. Ты что, Наум не один горбатится на этом поприще. У него хватает коллег, но вот лично он — самый наш старый человек, а значит самый уважаемый, и самый надёжный. Кое-что из этого вы и сами себе сможете обеспечить. Например точку зрения. Я объясню, что это такое, ибо дело это не сложное. Вообразите, что у вас есть дрон. Вы можете вызвать его нажатием нескольких горячих клавиш. В управлении он лёгок, разрешение отличное. Лучше любой камеры, что вам доводилось видеть. А самое главное — он не то, что не видим, его невозможно отследить, невозможно обнаружить. С точки зрения физики — его вообще не существует. А это значит, что он может проходить сквозь любые твёрдые объекты. Дрон — слишком неточное определение. Сказать лучше — летающий глаз, транслирующий изображение на ваши пульты и не видный посторонним. Но при этом-то при всём у него и минусов хватает. Да, он может пролетать сквозь стены. Но скорость у него удручающая. И когда я говорю удручающая — я подразумеваю, что этот треклятый черепаший сын не способен обогнать пешехода. Ещё на нём надо быть осторожным, когда имеешь дело с энергией. С любым видом энергии. Его может рассеять сильное электрическое поле, открытый огонь или температура выше тысячи двухсот градусов. Ещё, конечно, есть метод, которым его можно обнаружить, но-о-о-о... Вам о таком беспокоиться уж точно не стоит.

— А почему?

— Потому, что шанс столкнуться с враждебным колдуном, разбирающимся в таком уровне заклинаний, да ещё и владеющим необходимой информацией... Понимаете, он настолько ничтожен, что даже говорить стыдно, – Карл Васильевич встал. — Так, ребятки. Пора приниматься за работу. Тише, что за лица! Не вам, не бойтесь! У меня дел на сегодня ещё хватит, а вот вам не мешало бы отдохнуть.

Он обошёл прямоугольный стол кругом и похлопал по плечам своих новоприобретённых подопечных:

— Я вам в помощь выделю Либора, он вас всему научит. Поиграетесь со шпультиками. Кругом посмотрите, что у нас есть.

Огромная дверь снова тихо отворилась. Вернувшись в лабораторию, старик застал свой боевой отряд в отличном расположении духа. Все они сидели за круглым столом, и оживлённо переговаривались. Карл Васильевич хмыкнул:

— Либоре! Возьми этих цыплят, познакомь их с индустрией. Тебе Лёшка передал номер их комнаты? Вот и хорошо, бери их под белы рученьки и занимай рассказами о великом и прекрасном.

Кожушник кивнул и встал. Джобсы последовали за ним на выход. Старик же опустился напротив освободившегося места:

— Каково покрытие?

Кеслер вывел на большой экран обновлённую версию карты. Теперь на ней оттеснялась небольшая голубая зона, цепляющаяся за замок двух сестёр как флаг на сильном ветру.

— Нам удалось найти стабильную точку перед замком. С высокой долей вероятности мы сможем пробросить портал именно туда, а не в равнины.

— Сколько ещё ждать? – Левая ступня Карла Васильевича нетерпеливо дёргалась.

— Чем больше, тем лучше.

— Значит начнём сейчас. Оборудование подготовили?

— Всё на месте.

— Открывай! Чёрт ли ждать!

Кеслер кивнул и в пару манипуляций пультом поднял стену между экраном и компьютером. Когда она с тихим шипением уехала, перед глазами появилась комната формы полусферы. В середине стояла большая портальная арка, которую образовывали две полукруглые металлические скобы, соединяющиеся между собой в самом центре. В высоту они были ровно четыре с половиной метра в самом пике. Вся эта конструкция находилась на небольшом пьедестале, два спуска с которого были лестницами, а два других — пандусами. Комнату освещал голубоватый свет софитов. Сейчас в ней больше не было ничего.

Карл Васильевич резво затрусил к установке. Шульц сел за компьютер. Кеслер, Луи и Алексей стали за его плечами. Раздался ухающий звук сирены, как будто где-то появилась очень громкая сова. А образовавшийся проход начал перегораживаться новой стенкой. Она выползала не сверху, а снизу, и была оснащена бронированным окном.

— Запускай его сейчас же! Этого сведения мне на всё достанет! Я не потеряюсь, если улечу куда-то не туда! – Старик достал пульт. Его было слышно хорошо, но Ирибрахер всё-таки подкрутил громкость на компьютере. — Наум! Я велел тебе никуда не отлучаться. Сейчас, погоди, я тебя выведу на акустику... Ты на месте?

Из динамиков под потолком раздался каркающий голос:

— На месте.

— Ты получил координаты, инфоузел работает, давай, пор коменнсер! Я больше не могу ждать!

Несколько секунд ничего не происходило. Вдруг свет вокруг как будто сделался тише. Между скобами забегали сизо-фиолетовые огоньки. Старик взялся за свой пульт, и спустя мгновение из него в портал ударила пурпурная струя чистой магической энергии. Всё вокруг задрожало. Раздался мощный гул. От арки дыхнуло жаркой волной, прошедшей даже сквозь смотровую панель. Вокруг старика на секунду мелькнула блестящая сфера щита. Затем тут же всех обдало влажным холодом. В уши ударил звук электрических разрядов, а затем разнеслась ещё одна волна. Будто что-то древнее и гигантское ожило, открыло глаза и сделало жадный, глубокий вдох. Луч иссяк, оставляя за собой вертящийся круговорот из чёрных, фиолетовых и синих красок. В комнате сразу стало темнее. Казалось, портал втягивал в себя не только воздух, образуя лёгкий сквознячок, но даже и сам свет целиком мерк рядом с ним. Карл Васильевич очутился в потёмках. Его фигуру можно было разглядеть только на фоне того тусклого света, что излучали краски портала. Пиджак его трепетал от движущихся воздушных масс. На фоне разноцветной громады перед ним, он казался маленьким и очень дерзким. Его голос, раздавшийся из динамиков, только усилил этот эффект:

— Наум, две точки зрения.

Помедлив секунду-другую, он ринулся вперёд и исчез, растворившись, в красочных потоках.

---

Билл старался держаться на отметке двухсот метров над уровнем моря. Он хорошо помнил нормы, по которым пегасы развешивают в небе облака, и теперь летел строго над ними, дабы избежать столкновений. Сориентироваться для него поначалу было проблемой. Но осмотр залива с высоты птичьего полёта навёл на нужные мысли. Вспомнив географическую карту Эквестрии и расставив по местам части, он наконец понял где находится.

Далеко внизу проплывали поля и леса. Радовало глаз также и множество железных дорог. По пути Билл издалека заметил ещё один город на берегу моря, но сворачивать к нему не стал. Своей целью он считал прежде всего долететь до замка сестёр. Ему до смерти хотелось увидеть их. Если Турецкий сделал всё правильно, то у Билла в распоряжении должны быть ещё хотя бы одни сутки. За это время он хотел бы хоть как-то связаться с Селестией и Луной. Если бы удалось изобрести способ доносить до них информацию, то Билл намеревался передать им код фона и ядра ящичка, чтобы они могли притянуть его в Эквестрию. Ящик ни в коем случае не должен был оказаться в руках Стравского раньше времени!

По пути Кравиц соображал, что мог бы слепить что-нибудь из облаков и посредством этого как-то дать знак сёстрам. Как вариант — это могло бы сгодиться, если не удастся сыскать чего-нибудь получше.

Позади была уже гора, на которой некогда располагалась Лунина обсерватория. Теперь и там было множество самых разных строений. Билл даже не сразу понял, что это тоже город. Ему показалось, что это так стильно расширили замок. Приглядевшись, он, конечно, понял, что замок даже теоретически не может быть таких размеров. Чем ближе он подбирался к нужному ему замку, тем больше душу его охватывали смутные сомнения. Место, к которому он приближался, вовсе не было похоже на цветущую столицу. Сначала его смутила деревня с замком, в котором предположительно жил местный маг. Потом его грудь сдавил липкий страх, когда он увидел дикие и тёмные леса, растущие на месте древнего города. Над которыми к тому же ходили злые, шипастые грозовые облака.

Но когда он увидел разрушенные шпили знакомых башен... Его душу охватило смятение. Тихо-тихо он опустился на дорожку, ведущую к замку. И тихо-тихо подлетел к его развалившимся воротам. Стало трудно думать. Стало сложно поверить, что всё что было ему дорого — навсегда потеряно. Что все его планы были уничтожены. Что все надежды сгнили и обвалились, как петли на этих самых воротах. Медленно опустился он на камень возле останков башенки. Молча достал он трубку, и в небо тихо, без запаха, устремился дым.

Сколько так просидел Билл — сложно было сказать. Только когда перед ним раздался громкий треск и засияли вспышки, он поднял голову. Движения его наконец обрели живость, и он поспешно убрал трубку. Прямо перед его носом, в жалких пяти метрах закручивался портал! Кравиц не мог поверить своей удаче, когда увидел его. И вдвойне не мог поверить своему счастью, когда оттуда выскочил его старый знакомый.

— Я не одинок в своём несчастье... – Выдохнул Билл, завороженно глядя на старика. Но тот его не услышал. Вместо этого он оглянулся по сторонам. А когда поднял голову вверх, рот его непроизвольно сам собой открылся.

---

Карла Васильевича тошнило. Ему было настолько плохо, что он грешным делом заподозрил, что Старсвирл использовал какое-то хитрое колдовство, чтобы не блевать после портала. Покувыркавшись в разноцветных переливах, старик вывалился на свободу, словно кошка из стиральной машины. Ощутив под ногами землю, он сделал глубокий вдох и постарался побороть головокружение. Посмотрел направо, посмотрел налево. Так и не разобравшись, куда это он попал, он посмотрел перед собой и поразился. Он, конечно, полагал, что Бородатый чудак даже для своих, но чтобы он жил как самый расстереотипный колдун... В страшном заброшенном замке...

Карл Васильевич было подумал о месте жительства сестричек, как вдруг с ним приключился конфуз. Взбесившееся нутро, почуяв ослабление контроля ринулось наружу. Стравской было попробовал сдержаться, но...

— Ключница портал делала? Что меня так штормит, право, диву даюсь. Почему же их порталы так не выворачивали наизнанку? Они же как огурчики были, как выходили! А я тут, кхе-кхе!

Разогнувшись, и утеревши рот платком, старик ещё раз осмотрелся. Его угнетал окружающий пейзаж. Убрав платок, он взял в руки пульт и двинулся, настороже, вперёд, через ворота во внутренний двор.

— Очень уж тихо. День к вечеру клонится, а народу ни души. И двор весь грязен, какие-то улитки, лозы, у-у-у-у, противные! – Карл Васильевич шоркнул подошвой рядом с толстой жабой, что тут же зачесала прочь. — Да, беспорядок. Навалено всё...

Не найдя больше ничего интересного, Стравской двинулся внутрь замка.

— Доспешки, гобеленчики...

Слева от входа в замок стоял комплект рыцарской брони, рассчитанной на земного пони. Старик не побрезговал поднять забрало и заглянуть внутрь.

— У-у-у-у! Пусто.

Дальше шёл он с явным неудовольствием. Настроение испортилось. Хмуро глядели ветхие стены, под ногами то и дело попадались камни. Карл Васильевич обратил внимание на жёлтый и синий гобелены, что висели у дальней стены, напротив входа. Несколько секунд он рассматривал их, затем заскрипел зубами, и прошипел несколько бранных слов:

— Это какой-то поганый фокус, не может быть, чтобы тут всё было так. Здесь же всё... Разрушено... Уничтожено! Распалось и истлело! Здесь никто не живёт огромную кучу времени, лес кругом дикий! Это не похоже на столицу! Как так можно составлять карты! Картографа повесить!! – Ужасная мысль пронзила его голову. — Если он сам уже давным-давно не загнулся... Что же творится с этим проклятым подсчётом времени! Мы раз двадцать считали, неделя здесь — год у нас! Как они за полтора месяца смогли так всё угробить? Никак! Ещё одно хитрое колдовство? Повреждение межпространства? Может ловушка? Так, до прикладу нужно связаться с ребятами. Чувствую Гермес нам точно пригодится...

Пощёлкав кнопками и немного поразмышляв, старик придумал открыть портал. Только маленький. Совсем, можно сказать, крохотный. У него это получилось, и в воздухе появился фиолетовый разрыв, размером с бутылку. Карл Васильевич выдвинул антенну из пульта, и сунул её в пространственную брешь.

— Сигнал... Concrete. Меня слышно?

---

– ... И, судя по всему, эти установки ещё здесь! В Питере.

— А как это их раньше не нашли?

Золотая гвардия Стравского сгрудилось вокруг бумаги, которой владел Луи:

— Посмотрите сюда. Видите эти стены? – Он водил пальцем по ракетовидной установке, которая была изображена в окружении странных штрихов.

— Стены?

— Да. Это пещера. Я думаю искусственная. А ещё я думаю, что она должна быть рядом с одним из наших тоннелей.

— Объяснитесь, гений.

Луи лизнул пересохшие губы и расстегнул пуговицу на рубашке. Влажные волосы снова свалились ему на глаза.

— Всё просто. Кто видел технические характеристики? Дайте сюда! Видите? радиус действия ССЖ небольшой — всего двадцать пять километров. Чтобы она сработала — персонаж должен находиться рядом. А он где был? В городе. Так? – Он убрал волосы. — Так. Значит он был в зоне покрытия Системы. Стал бы он даром рисковать, возвращаясь сюда без подготовки.

— Но она не сработала.

— А ты в этом уверен? – Внезапный голос Наума рассёк пространство, словно молния.

— Хочешь подслушивать? Подслушивай. Но я тебя умаляю — держи это всё при себе, окей?

— Радары были пусты...

— Нет ты скажи! Скажи, что ты заткнёшься тряпкой, если тебя спросят!

— ... Но пустыми они могут быть и из-за того, что конечная точка всей цепи заклинаний оказалась не в нашей юрисдикции. А начальную он украл, и поэтому система её не ловит.

— Наум, не нервируй меня. Скажи, пожалуйста!

Молчание. Все смотрели на потолок, в ожидании. Спустя несколько секунд каркающий голос раздался вновь:

— Всегда нужно начинать с пожалуйста... Спасибо! Старику не до вас сейчас будет, делайте, что думаете.

— Ну слава Богу... – Луи выдохнул. Тут же из динамиков компьютера донёсся пронзительный свист. За ним пошли потусторонние бормотания. А после кашляющих помех, наконец раздался человеческий голос дурного качества:

— Э-эр-эей! Меня слыхать?

— Да, Карл Васильевич.

— Две точки зрения. Найдите Алису с Либором и садитесь на Гермес. Я сейчас вернусь — он должен быть настроен!

— А на что?

— На образец. Я принесу с собой. Адьос!

Связь разорвалась, рассеяв мимолётное ощущение диалога с мертвецом. Шульц сложил руки на груди:

— Значит ты считаешь, что в одном из тоннелей есть скрытый проход, за которым стоит Система Спасения Жизни Кравица?

— Проход вряд ли, – потёр подбородок Кеслер. — Скорее она имеет расположение в одном из карманов, что остались от заклинания, которым мы вырывали пещеры.

Луи усердно закивал.

— Значит надо будет прощёлкать весь комплекс... – задумчиво продолжил Уоррен.

— Ур-ра-а-а-а! Даёшь поиски сокровищ! – Завопил Лёшка.

— Очень глубоко не надо. Будь я на месте Билла — я бы её поставил поближе к поверхности.

— Дык, там и карманов больше! Мягкая земля, грязюка, всё такое.

— Да, Лёш. Начнём поиски сверху, и так до самого низа.

— Стравской нас заметит, – возразил Шульц, погрозивши пальцем, а затем продолжил. — И не оставит без внимания. Как мы это будем делать? Эхолокацией? Он тут же прибежит. Тектоническим ритмом? Идиотизм. Магическим локатором? Да он явится в ту же секунду, и потребует объявить, что за чёрт тут происходит. Так что для начала мы сделаем вот что. У меня остались схемы и карты, по которым мы расширяли подземелье. По ним мы посмотрим, какие из разломов могут подходить по габаритам. А уж затем будем ловить моменты, когда Стравского нет в поле видимости, и смотреть интересующие участки. Если Луи прав.

Коллеги выразили всеобщее согласие. Закончив с этим, оставили Кеслера за компьютером, а сами двинулись на выход, к техническому залу.

---

Воздух перед разломом задрожал, как над огнём. Карл Васильевич усмехнулся и выпустил из пульта облако быстро распространяющегося розового газа. В нём тут же проступили очертания трёх больших молчаливых сфер, похожих на летающие глаза. Они были прозрачны, но с помощью маркера, Стравской мог хорошо видеть их границы.

— Раз-два... Раз-два-три. Карл Васильевич?

— Слышу тебя, Наум, – старик немного отрегулировал колёсиком громкость пульта и принялся работать над звуком.

— Я приложил к ТЗ А канал связи и губку. Она останется здесь и будет держать связь...

Послышалось шуршание, а затем раздался звук, с которым, вероятно, происходила бы перезарядка мощного энергоматичного оружия. Связь в момент стала чётче.

— Звук пошёл качественнее. Хорошо жить в пространстве, забитом магией! Две ТЗ у тебя с собой, позывные B и C. Я сейчас накачаю на них немного магии, и они пойдут резвее.

— Так, это замечательно. А что насчёт спектров зрения?

— Только световой.

— Скажи по правде — только он и работает?

— Остальные надо калибровать по новой.

— Значит обойдёмся только поверхностным анализом... Так, доступ получил, спасибо. Побудешь пилотом-штурманом на полставки?

— С удовольствием.

— Давай — один вверх, другой со мной. Не держись за спиной, в стороны не лезь. Первое, что хочу знать — насколько точна карта, что мы имели?

— Относительно-с точна-с.

— Так, и это у нас?

— Замок двух сестёр.

— И всё? На карте тут ещё город был!

— Относительно, друг. Всё относительно... Кантерлотская обсерватория Луны разрослась однако...

Карл Васильевич заглянул в экран пульта. Точка зрения B успела улететь достаточно высоко, чтобы можно было рассмотреть округу. Стравской, времени даром не теряя, принялся крутить её во все стороны. Когда в его поле зрения попала фиолетовая звезда с верхушки замка, он решил остановиться на ней, и стал выкручивать кратность приближения. Одно из преимуществ заклинания "Точка зрения" была её полная неосязаемость. Это позволяло ей не раскачиваться на ветру и держать изображение очень ровно. Что было критически важно на больших расстояниях.

— Та-ак... У нас здесь расцвет феодальной культуры, видимо. Вижу замок местного лорда. Сейчас наведаемся, ни черта не видать из-за деревьев... – Стравской перевёл камеру на Кантерлотскую гору. И хмыкнул. — Это уже не обсерватория. Это целый город! Наум! Ты уже насосался местных прелестей, скажи ка мне — сколько прошло времени?

— Сейчас возьму анализы...

Розовый газ уже давно рассеялся. Поэтому старику было прекрасно видно неонового цвета сферу, что засветилась у дальней стены. Она мелькнула раз-другой, а затем пропала, оставив за собой идеально чистую поверхность камня и кусочек вычищенного гобелена. Карл Васильевич хмыкнул и вернулся к просмотру окружающих его лесов с высоты птичьего полёта. Но его отвлёк вновь раздавшийся голос Наума:

— Что будешь делать с Селестией, когда найдёшь её?

По лицу старика пробежала судорога, в которой смешались ярость и отвращение. Но ответил он спокойно:

— Ничего. Мне прежде всего нужен Свирл. Он меня поймёт, может Луна тоже.

— А Селестия нет?

— Во-первых, я предосудительно относился к их затеям, а, во-вторых, она ленивая и ветренная. Луна глупая и упрямая — мне это больше нравится. Стар Свирл — разумист. Ему тоже поперёк горла эти... Селёдкины финты... А что до того, что мы потеряли талантливого инженера... – Тут Карл Васильевич выразился чрезвычайно грубо. — ...ть это всё бодливой коровой. Мне главное ящик найти! Мне бы выжить! Нет во мне беспокойства о посторонних мнениях. Ты знаешь, сколько их было в тридцать первом году? О, этот великолепный год я запомню надолго — Сталин был тогда на пике своих разрушительных амбиций. Знаешь, сколько мне до суда над меньшевиками вчиняли за жестокость? Переживут! Были примеры и похуже, чем заслуженное... Да, именно ЗАСЛУЖЕННОЕ убийство слизня, который загнал мою жену в могилу!

Призрак оного же тихо вздохнул рядом.

— А если она будет препятствовать поискам?

Карл Васильевич дёрнулся, как от удара электрического тока. Затем хрустнул шеей. По лицу его вновь прошлась судорога, в этот раз к ней примешивалось ещё и отчаяние:

— Я ей... – Вздох. — Ну хорошо, ты прав — сыскные работы могут растянуться из-за неё. Тогда не будем рисковать. СНАЧАЛА я найду ящик, потом Стар Свирла. Так сколько лет прошло?

— Тысячу с соринками.

— Ох ты... Хм. Хм-м... Это много меняет. Аликорны, в теории, могли протянуть столько. В таком случае теперь они дряхлые старухи, а не юные кобылки... Но Стар Свирл точно не выжил... Хм... Ну да это не меняет наших курсов. Встречаться с ней я всё-равно не буду. А то, не дай боже, её уже маразм хватил. Зарежет тут же, за своего Билли, о котором она, оказывается, хранила память всё это время... Ха! К чёрту эту старуху. Будем действовать без неё. Ну-ка запусти анализатор, Наум! Посмотри, нет ли поблизости пони. Мы её слегка обреем и пойдём домой. – Настроение Карла Васильевича здорово поднялось. Информация, что он успел собрать придала ему сил и подняла боевой дух. Чего нельзя было сказать о духе, что висел рядом с ним. Тому напротив, стало только мрачнее. Он вновь достал трубку и закурил. Прежде всего он подумал слетать в тот новый замок, что обнаружился на равнинах. Пока что он собирался сопровождать Карла Васильевича. А как вернётся он домой — так уже и за свои дела приняться. Билл твёрдо решил, что отыщет Селестию, где бы и в каком состоянии она ни была.

— Нашёл. Очень близко, пятнадцать минут прогулки. Только вот я тебя таки немного разочарую. Это немно-ожечко... Ну не совсем то, что нужно.

— Веди уж, интриган!

Билл очнулся от своих мыслей, и устремился следом за коллегой.

— Да, ну и дебри. Кажется сёстры серьёзно задолжали садовникам, раз тут всё так запущено, – Карл Васильевич почти летел, едва поспевая за ТЗ, что шла перед ним на крейсерской скорости. — Угу, а ещё архитекторам, поварам и служанкам. Селестия прокутила всё королевство, а Луна её за это выпнула из Эквестрии.

— Ха-ха, смешно. Почти, на самом деле.

— А я и не шучу. Зная Селестию, я думаю такой момент в здешней истории точно нашёл своё отражение.

— Ты думаешь, Луна выгнала Селёдушку с грязным отпечатком копыта на её белоснежной заднице?

— Я нашёл пару книжек, Тут, в библиотеке. Здесь имеется упоминание о некой Найтмер Мун.

— Великая Луна Вселунейская? А было бы не дурно. Дуралей ты. Гобелены-то с солнышком висят! А? Что ты на это скажешь?

— Скажу, что история была эпизодической.

— Спорим? Ставлю на то, что сёстры не ссорились. А просто тихо и мирно померли в своём замке. Королевство пришло в упадок, ну и далее по накатанной.

— Хм-м... Спорим, что причина разрушения замка совсем иная. А сестрички в один момент всё-таки что-то не поделили...

— И Луна настучала Селестии по горбу?

— В целом — да.

— А на что?

— Хм-м... На желание?

— Идёт!

— А что за условие?

— Никаких условий. Всё по классике. Если желание слишком тупое — ты сможешь от него отказаться, но за это должен будешь ещё два. Ну и по классике — без морализма, без членовредительства.

— Идёт.

— Вернусь — пожмём руки.

— Давай потише — мы уже близко. Видишь вон там за кустами домик?

— Домик? В таком глухом лесу? Не вижу...

— Пройди немного влево. Теперь видишь?

— Ох ты. Красота. Так, залетай, давай посмотрим, кто там живёт? – Карл Васильевич занял выгодную позицию за толстым деревом. И взяв в руки пульт начал следить, как точка зрения проникает внутрь. — Колоритно, однако. Так, и где твой сюрприз? Что-то... Что-то не видать никого. Эй, хозяева, вы где? О, тут есть ещё комната... Ох ты! – Карл Васильевич действительно громко охнул, но хозяйка дома ничего не услышала, стоял он, всё-таки далековато. Из динамиков послышался хриплый раскатистый смех Наума. — Удивил ты меня, однако... Это что ж за чудо?

— Зе-ебра.

— Сам вижу! А откуда? И почему панк?

Вместа ответа снова раздался смех.

— Парази-ит... – Карл Васильевич с улыбкой покачал головой. — Ладно, посмеялись. Надо будет потом познакомиться. Бери её в обхват... Сейчас будет немного ярко, девочка — закрой глазки...

Зебра, выйдя из своей комнаты, вынесла с собой баночку, поставила её на стол, к товаркам, и принялась шебуршиться в них, орудуя попутно весами. Тут Карл Васильевич нажал на кнопку, и зебра выкрикнула что-то неразборчивое, но явно неприличное. А затем принялась тереть глаза. Карл Васильевич протянул руку ладонью вверх — и на неё легли несколько белых и чёрных волос.

— Ну, а теперь домой!

По старой схеме он открыл небольшой фиолетовый разрыв, а затем расширил его антенной, словно ножом. Когда он достиг нужного размера — старик нырнул туда и был таков. А портал закрылся так же тихо и бесшумно, как и появился.

Когда Зекора открыла глаза, она почувствовала, будто что-то с ней не так. На всякий случай она ощупала голову копытами, и точно – с ней было что-то определённо не так. В спальне у неё стояло большое зеркало. Опрометью зебра бросилась к нему. Зрелище ей предстало... Преинтересное. Её грива из ровного ирокеза вдруг превратилась в изящно завитые и уложенные локоны. А по шёрстке будто бы кто прошёлся большой расчёской. На смену удивлению пришло веселье. Зекора провела копытом по волосам, понянчила большой локон и улыбнулась своему отражению во все зубы. Смущённо и как-то неловко.

---

— Не понимаю, зачем нам понадобилась эта колымага, – комментарий Алексея остался без внимания, и он с презрением отпихнул от себя ящик с батареями. Тот мягко, словно ячейка в морге, вернулся на своё место, практически полностью слившись со стеной. Карл Васильевич задерживался, Садиков от нетерпения поводил лопатками. Ими он буквально физически ощущал безделье, а ведь скука была для него самой невыносимой вещью на свете! Окинув взглядом просторное помещение с неоновыми лампами под высоким потолком, он понял, что он единственный страдалец в этом месте. Шульц и Луи весело перешучивались около ступеней, ведущих к большим сизым гермоворотам. Ирибрахер сидел на уровне круглых платформ, которые были похожи на гигантские электрические конфорки. Ладерро сидел прямо на ступеньках, пониже. У противоположной стены, прямо у входа, суетился Боб. Он, вместе с Либором накрывал на стол, попутно слушая очередную шикарную историю. Про зиму, там... Про ещё интересные вещи всякие. И лицо при этом у него было, как у рыбы-капли.

Алексей усмехнулся. Можно было попробовать тоже присесть ему на уши. Рядом не было его жены, которая, по правде сказать, в шутнярстве не уступила бы итальяшке. Она умела рассеивать шутки, словно иллюзии. Нет, её решительно ничем нельзя было пронять. А вот муж её — дело совсем иное. Можно было бы и пошутить с ним немножко.

Поразмыслив так, Алексей поднялся и бодрым шагом направился к новому повару.

Увы, но Джобсу было уготовано пожить подольше, потому как в дверях появился Стравской в сопровождении Кеслера. В руках последнего был пакет. Садиков остановился:

— Наконец-то! Слушайте, ну мы уже час ждём!

— Не вой и не сокрушайся. Я принёс образцы, и сейчас мы будем колдовать, успокойся, – Карл Васильевич скосил взгляд на стол слева от себя. — Но разумеется сначала надо подкрепиться, – тут он обратился уже к Бобу. — Дорога была дальняя, неужто вы не устали?

— Сарочка устала. Но я нет. Я попросил Либора показать мне моё рабочее место... И теперь у меня много вопросов!

— Задавай не стесняйся. Сейчас сядем, дайте минуту, – взявши белый пакет, он отошёл с ним к блоку управления, что был рядом с конфорками. Подошли Луи и Шульц.

— Эй, Кеслер! А что у тебя вид такой пространный?

Уоррен повернул к Ладерро своё немного пьяное лицо. Вернее, складывалось чёткое ощущение, что он успел где-то нализаться и теперь входит в раж. Глаза его умудрялись смотреть в разные стороны, а на губах застыла лёгкая улыбка, которую он всем силами старался подавить. Сам он прокомментировал это кратко:

— Он нашёл зебру...

— Кто? – Садиков посмотрел на друга взглядом, что называется The Rock. Тот было попытался что-то объяснить. И даже рот открыл. Но потом передумал, и лишь махнул рукой:

— К чёрту. Стравской сам расскажет.

— Зебра, зебра... А Селёдка как? А что с Бородатым? А Луняша?

— Лёш, сейчас ты сам всё услышишь.

— Уу-у-ууу! – Алексей закатил глаза, но потом обратил их на стол, на котором, между прочим, обретался довольно милый оранжевый суп с картошкой, фасолью и ещё чем-то зелёным. Стояли сметана и горчица с солью. Тут же лежали булочки белого хлеба и поджаристые пирожки. Садиков было потянулся за одним, но тут его настигла сухая рука жёсткая рука и шлёпнула по запястью. Над ухом раздался голос:

— Куда без молитвы?

Пирожок вернулся на место.

— А ну ка все живенько! – Карл Васильевич сгрудил всех в кучку и первым подал пример. После уж сели обедать. — Так у тебя были вопросы, я весь твой. Слушаю.

— Да, вопросы... – Боб немного подумал, стуча ложкой по лбу, и затем заговорил. — У вас здесь какая-то... Коммунистическая система?

Стравской подавился, и неприлично громко захохотал. Не выдержав, вслед за ним прыснул и Алексей.

— Не-е-ет! Ты вообще... С чего, ха-ха-ха, так решил, о господи!

Боб смутился:

— Ну, вы пригласили меня на роль главного повара. Я по-другому себе это представлял. Я не думал, что мне придётся готовить так же, как и остальным.

— Да ты не расстраивайся. Тут дело вот в чём. У нас действительно общая кухня. Так же у нас общий склад. На кухне работают люди, и каждый обслуживает свой сектор. Так же и на складе. Каждый квартирмейстер следит за своим блоком и лезет туда за вещами только для своих. Все действительно работают одинаково. Разница в том, что некоторые блоки имеют преимущество над другими. Например, весь комплекс имеет преимущество над всем зданием, что стоит наверху. Это значит, что СНАЧАЛА комплекс получит своё, а уж потом здание. То есть, если на складе окажется одна горелка и она одновременно понадобится и мейну, и верхушке, то сначала ей воспользуется мейн, то есть мы, а потом она пойдёт наверх. Тут везде так, кроме случаев, когда горелка нужнее зданию, чем нам. Вот тогда да, тогда порядок меняется. А если чуть менее глобально — то и тут, внутри комплекса тоже идёт такое разделение. Сначала своё берут инженеры, потом лаборатории. На последнем месте транспортники, потому, что они и без того на чрезвычайном положении. А я — беру без очереди. Вот смотри — Шульц мой квартирмейстер. Он заведует складом для меня, значит он заведует всем складом и значит всеми, кто там есть. Ты — мой повар. Ты заведуешь для меня кухней, а значит, заведуешь и всеми, кто там есть. Так что, ты на самом деле — главный повар. Но не думай, что это означает только административную работу. Ты – всё ещё повар. И ты всё ещё готовишь. Кстати говоря, как тебе на новом месте?

— Интересно попробовать для себя новую кухню. Оборудование — невообразимое! Вы бы могли стать самым богатым человеком на свете, если бы выпустили в свет хотя бы его малую часть!

— Я и без того богат. А так — всему своё время. Ещё что-то?

— Да... Вы здесь все... Вегетарианцы?

Этот вопрос волновал Боба не на шутку.

— Нет, что ты.

— Тогда... Почему мне Либор сказал не использовать сегодня мясо?

— Да, Карл Васильевич! Обижаете! Сами себя обижаете! – Поднял нос из тарелки Алексей. — Даже пирожки с луком и яйцом! Суп хорош, но...

— А это важная деталь... Итак, вы все желаете знать, как я сходил?

— ДА!

— Да.

— Конечно!

— Само собой разумеется!

Ответили все синхронно, как по команде. А Кеслер только прыснул и покачал головой. Стравской выдержал паузу, потом провозгласил:

— Старый мир умер, да здравствует новый! Пока мы тут сидели — в Эквестрии прошло тысячу лет!

Поражённые восклицания были откликом его публики.

— Подождите, это поэтому вы так долго? Течение времени сменилось? А что мы сидим тогда?!

— Спокойствие. Произошёл скачок в межпространстве. От этого сдвинулось и время. И нет, я не из-за этого задержался. Мозги надо иметь! Неделя там — год здесь! Хорош был бы я, если бы прыгнул туда без подготовки! Мы, можно сказать, воткнули клин между измерениями. Теперь время одинаково идёт и здесь и там. Теперь этого уже никто не заметит. Старсвирл по-любому мёртв. А сёстры выжили из ума. Теперь это новый и абсолютно чужой мир. Нас в нём никто не знает, и мы тоже там никого не знаем. Да ёмаё, там теперь замок Сестёр в руинах лежит! А вокруг лес здоровенный, в котором теперь живут зебры-панки, которые промышляют шаманизмом и всяким холеварством. В котлах у них там пиво Невское жарится... Да, народ! По старому ничего не будет!

— Это вы получается...

— Мы будем действовать по-новому. Мы запустим в Эквестрию разведчиков на неделю. Четыре человека будут превращены в пони, снабжены всем необходимым и засланы под видом картографов, которые вместе будут представлять собой один географический клуб.

— Но погодите, это значит, если вы нам принесли волосы зебры, то вы и нас превратите в зебр?! А это не...

— НЕ! Засилия зебр не случилось, там по прежнему живут пони. И вообще... – Тут голос старика сделался грудным и соблазнительным, как у Карлсона. – - Понимаете... На до бы... Познакомиться... С этой замечательной зеброй... – Он провёл рукой по рёбрам, намекая, как именно требуется оформить знакомство. — Желаю знать, прежде всего, откуда она взялась, и почему живёт одна в лесу. Это вам дополнительное задание. За основным — сейчас и займёмся.

— А кому это — нам?

— Оглашаю список горбатых. Кхм-кхм... Кеслер, Шульц, Алексей и Луи. Либор — сиди спокойно.

Кожушник тихо выдохнул. Его вовсе не прельщала перспектива ходить на четвереньках. Как Уоррена с Ирибрахером. Зато кому энтузиазма было через край — так это двум другим участникам экспедиции. Эти двое готовы были хоть сейчас ходить на голове и выть троглодитами.

— Ты всё принёс, что я тебя попросил? – Карл Васильевич встал из-за стола. Ирибрахер кивнул. — Благодарю за замечательный обед. Вот тебе дельный совет — сыщи прочих поваров, принадлежащих к иным блокам. Они тебя, поди, потеряли. Не стесняйся обращаться к ним по любому поводу. Либор, покажи нашему Бобу, как пультом со стола убрать, – Стравской поглядел на свои тонкие часики. — Опаздывает барышня. Хороший тон. Господа! Все к узлу управления! Шульц, кажи, где сумки спрятал.

Ирибрахер направился было к стене, в которой ковырялся Алексей, но тот опередил неторопливого немца и уже потрошил выдвинутый ящик.

— Четыре седельный сумки. Тысяча двести битов в крупных монетах и восемьсот мелочью. Четыре жучка с ёмкой батареей, четыре галстука-фотоаппарата. А так же четыре шляпы, куртки и шарфа.

— Чур мне розовый! – захихикал Садиков. Шульц отодвинул его, и достал названные предметы гардероба.

— Розового нет...

В эту минуту в дверях показалась фигура. У неё были длинные белёсые волосы, не собранные ни в какую причёску, бежевое платье до пола, такого же цвета жакет и под ним — белая рубашка. Фигура её была тонкой и прямой, как палка. На левом плече висела сумка, удачно гармонирующая с прочим гардеробом. Высокая и стройная, она была холодна, словно статуя. Жена Кеслера.

— О! Алиса! Познакомься с Бобом он наш новый повар.

Мисс Уоррен резко повернула голову влево, и улыбнулась:

— Очень приятно, – а потом немного задумчиво добавила. — Ну-у, тебя мы повесить не сможем.

Джобс напрягся. Девичья улыбка стала шире:

— Я шучу.

С Камчатки послышалось ехидное:

— Смо-о-ожем!

И смех. Боб принял вид потомка всё той же рыбы капли, что по ошибке вылез на сушу. Алексей бросился спасать человека. Подскочил и предстал пред его очами:

— Да ладно тебе, здоровяк! – Затем схватил его за плечи (для чего ему пришлось встать на цыпочки) и начал раскачивать, как маятник. Американец совершенно покорился своей судьбе и потому не оказывал никакого сопротивления. — Ты чего такой грустный? Хочешь шутку? Знаешь, как меня Кеслер иногда называет? SuckDickov, – Джобс фыркнул, но от Алексея было не так-то просто отделаться. — А у тебя есть смешное имя? Нет? А давай я придумаю!

— Не надо!

— О! Поздно! Ну давай я тебе хоть на ушко скажу? Это не смешно, но в такие сроки непросто уложиться! Согнись!

Боб наклонился, и Садиков прошептал ему заклинание, от которого реципиент сначала застонал, а потом закрыл лицо руками и затрясся в беззвучном смехе.

— Нравится?

— Пошёл ты.

— Значит нравится! Ура! Обращайтесь! – Алексей отдал низкий поклон, махая несуществующей шляпой, и поплыл прочь, лунной походкой. Ирибрахер тем временем закончил с распределением имущества и вместе с Луи перетаскивал сумки к узлу. Кеслер, Стравской и Алиса между тем стояли, плотно сгрудившись.

— Ты принесла краски?

— Конечно.

— Умница, вот умница. Баллончиковые?

— Нет. Обычные кисти и резиновая краска.

— Погоди, мы хотели отпечатывать трафаретами! Какие кисти?

— Обыкновенные. Баллончики — не вариант. Они пахнут и плохо ложатся...

— А с краской можно будет поколдовать!

— Верно.

— Ножницы?

— Да.

— Расчёски?

— Да.

— Чёрные очки?

— Да.

— Мыло?

— Да. Только зачем?

— Увидишь. Кеслер — давай в круг. ЭЙ ВЫ! Лейбгвардия! Все сюда, вставайте на платформы. Сейчас проведу инструктаж.

Боб скрылся. Либор корпел над пультом управления. Сумки лежали у его ног. Все занимали свои места. Старик откашлялся и скомандовал:

— Раздевайтесь.

— Что вот так сразу? При даме?

— Она отвернётся. Это нужно затем, чтобы не испортить ваши вещи и чтобы их потом не пришлось сдирать с вас. Если вам не жалко — прошу.

Все стояли в нерешительности. Алиса развернулась к противоположной стене.

— Вам придётся целую неделю ходить нагишом. Привыкайте.

Немец хмыкнул и первым снял свой пиджак. Его примеру последовали и остальные. Кто-то складывал вещи аккуратными стопочками, а кто-то устраивал взрыв на макаронной фабрике. Алексей, поставив рекорд, и первым сбросивший с себя совершенно всё, громко воскликнул:

— Пиу! – И выстрелил своим нижним бельём в Либора. Тот ничего не подозревал, ковыряясь в бегущих строчках информации. Его спас Стравской, воздвигнув щит. Трусы шмякнулись об него и безжизненно опали на пол.

— Всё готово, – кожушник поднял голову на странный звук, но ничего не увидел. Садиков принял самый посторонний вид, на который был только способен. Засуетился и завертелся, собирая свои разбросанные тряпки.

— Замечательно. Все закончили? Перфекто, начинай.

Либор забегал руками по обширной панели, и каждую платформу очертил столб бело-голубого цвета. Они целиком скрыли за собой людей, оставив лишь их чёрные тени. Алиса обернулась. Карл Васильевич громко щёлкнул последний переключатель, и по залу прошёлся гул. Человеческие силуэты стали искажаться. Претерпев значительные изменения, они медленно поднялись в воздух и стали принимать свою финальную форму. Трое наблюдателей, как по команде надели чёрные очки. Тут же стало очень светло. Свет буквально заливал всё окружающее пространство, а когда силуэты наконец приняли форму пони, раздался треск, как от удара молнии. Сопровождался он яркой вспышкой, после которой всё пошло на спад. Очки были сняты, а на платформы опустились четыре единорога. Шульц стал тёмно-серым с пепельной гривой. Кеслер получился тощим и длинноногим, как и Луи. Только англичанин вышел весь бежевый, а его друг — зелёный. Гривка у него была чуть темнее шерсти.

Алексей напоминал табуретку. И расцветки был такой же – тускло жёлтая шерсть и коричневая грива. Но всех их объединяло одно — чрезмерно длинные хвосты, стелящиеся по полу королевскими мантиями. Карл Васильевич усмехнулся:

— Вот они! Орлы! Давайте, шагайте вперёд! Раз-два-три-четыре! Левая-правая-левая-правая! Луи! Это что такое? Что за гусеница? Поперечная иноходь? Давай на обычную лучше, если тебе тяжело. Вот! Шульц молодцом! Кеслер тоже потихоньку... Лёш, а это что?

Садиков кажется осознал свою табуреточность и определил для себя стиль передвижения — табуреточный. Он подскакивал в воздух, не сгибая ног и не меняя их положения.

— Я картошка!

— Я вижу! Что это за угрожающий марш?

Алексей развернулся и мелко поскакал к Стравскому.

— Terrifiant! (Ужасающе — Франц.) Прекрати это. Ноги сгибай, вышагивай по очереди! Боже мой, дураки кормятся вниманием!

Остальные пони нервно подкрались к Карлу Васильевичу. Последним припрыгал Садиков.

— Да, ноги ты сгибаешь, теперь вижу. Хм, значит вот что... Все вы — единороги. Ваши пульты вмонтированы вам в рога, принцип пользования прежний. Только теперь к базовым конструкциям доступа нет. Заклинания придётся плести самим. Насчёт запаса магии сказать ничего не могу, так что ориентируйтесь по ощущениям. Тяжёлыми заклинаниями не пользоваться. Копытами ни во что не лезть! У вас есть рог.

— А с копытами что не так? – Алексей придирчиво осмотрел свои ноги.

— Что не так? А вот тебе! Поймай! – Старик подбросил мыло, и оно упало в двух шагах от Садикова. — Подними.

— Ну не надо...

— Подними.

— Ну Ка-а-арл Васильевич!

— Подними.

— Ну я не хочу!

— Подними, – спокойствию Стравского можно было только поражаться. Он не повышал голоса ни на пол-тона.

— А что сказала бы Ванда? Она не оценила бы однополых сношений!

— Подними мыло. У тебя же есть копыта. Все четыре на месте.

Алексей понял, что продул в собственной игре и что шутка не удалась. А потому уныло поплёлся к злосчастному мылу:

— Это откровенное издевательство. Оскорбление всех человеческих достоинств.

— Ты не человек.

— Да, запрягите меня теперь в плуг... Э, а как?

— Что такое? – Сочувственно подался вперёд Карл Васильевич.

— Да ы-ыа-аа! Я не могу! Я понял, я всё понял. Никуда не буду совать своих копыт.

Мыло взмыло в желтоватой дымке телекинеза и опустилось в руки Стравского.

— Теперь внимательно меня слушайте. Вы может быть и не обратили внимания — но стелящиеся по полу хвосты несколько затрудняют жизнь. А ещё — вы пока что все голобокие. Так что сейчас мы А — всех вас острижём, Б — вы потренируете свои рога, и намалюете друг другу знаки отличия. Рог, равно как и пульт, хирургически точный инструмент. Вы все обучены мастерски им владеть. Для вас не должно составить сложности немного перестроиться. Алиса, подойди. Начни со своего мужа, закончи Шульцем. Я возьму этих двоих.

Пони разделились на две группки. Одна стояла тихо и примерно. К ней приступила девушка. А у второй в глазах светились подлые огоньки, и они ежесекундно перемигивались. Карл Васильевич пощёлкал ножницами и сделал шаг вперёд.

— Вздумаете лягаться — яйца отрежу.

Парочка удивлённо вскинула брови, а потом осела. И смирно позволила отстричь больше половины своих хвостов. Стравской сделал всё быстро, в пару ловких движений. И едва он закончил с Луи — Алексей тут же украл оба хвоста, отпрыгнул в сторону, и обвился ими, как мехами.

— Ну? Как я выгляжу?

— Ты похож на педика.

Ладерро было попытался отобрать свой хвост, но Садиков был искуснее. И зелёный единорог получил только по носу. Своим же тёмно-зелёным достоянием.

— Ах, посмотрите на этих барсов! Снежный и болотный, редкие, дорогие! Как же я их достал? Ах, это подарок от поклонников...

Алиса тоже закончила. И даже успела немного подравнять своим клиентам чёлки. Теперь она подошла к Алексею.

— А вы мэм? Что вы скажете про этих чудесных барсов?

— Теперь они принадлежат мне... – И одним уверенным движением она сдёрнула с шеи Садикова оба хвоста. И жёлтый, и зелёный. -... И уходят с молотка за две пострижки. Луи — ты тоже иди сюда.

Пока Уоррен занималась своими клиентами, Старик пультом собрал все волосы в одну кучку. Достал краски, кисти и предложил Шульцу раскрасить Кеслера:

— Рисунок нужно сделать только с одной стороны. Потом мы его скопируем.

Ирибрахер напряжённо молчал и очень старался. По итогу на боку его друга появился компас. Простой, ровный и изящный.

— Самое то.

— Мы закончили, – Алиса отдала ножницы Стравскому. Он кивнул, бегло осмотрел своё воинство, кивнул и взялся за пульт. Оставшиеся волосы добрались до кучки и её охватило яркое фиолетовое пламя, от которого совсем не было жара.

— Не-е-е-ет! Мои ба-арсы!

— Ты теперь не модель. Ты теперь художник. Вот тебе кисть, вот тебе краски. Кеслер — берись за Луи. А тебе, Лёш, вот, Шульц.

Садиков тут же позабыл про свои меха и с жадностью ухватился за новую забаву. Ирибрахер встал.

— Изображайте всё, что может быть связано с географией. Выбирайте сами — но от темы не отбивайтесь. Если выйдет криво — не беда, я всё сотру — перерисуете.

— А почему и с пульта нельзя дать знак отличия? – Поинтересовалась Алиса. Старик улыбнулся:

— Магия знаков отличия — очень сложная штука. В ней Стар Свирл хорошо разбирался, а я могу только в общем описать. Я же не пони — это их собственная магия, они в этом больше понимают. Но в общем это всё выглядит вот как: Знак отличия очень тяжело получить обходным путём. Магия, со знаком отличия работает очень непредсказуемо. Так же, как и с гривами, почему-то... – Стравской почесал голову. — И ляпнуть знак отличия себе с помощью магии — нельзя. У пони это же смысл всей жизни. А смысл подделать никак нельзя, его можно только исказить. Чем, собственно, магия и начинает заниматься. А ещё это как-то связанно с их нервной системой, но тут я не специалист. По этому Билл был хорош... Надеюсь я достаточно ясно ответил тебе на вопрос?

— Вполне, – Алиса тоже улыбнулась, и они развернулись к остальным. Кеслер закончил. На боку Луи красовалась схематично изображённая карта. А у Шульца...

Карл Василевич прыснул. Уоррен прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать смех.

— Я закончил! – Гордо возвестил Алексей. И отошёл подальше, чтобы насладиться результатом в полном масштабе. Ирибрахер повернул голову и подавился. На его крупе были изображены: Красный квадрат, Белый круг и схематичное изображение солнца из шести чёрных палочек. — Нравится?

— А ну переделывай, сейчас же!

— Что, не нравится?

— А с чего мне должно это нравиться?

— А как же! Это очень хорошо подчёркивает твою индивидуальность! Так же даёт нам ретроспективный взгляд в историю, отсылает нас к географическими преобразованиям прошлого столетия...

— Да, но я не фашист!

Либор захохотал. За ним пустились и пони. Все, исключая немца.

— Да ладно тебе! Там же никто в жизни не видал свастики! Ты можешь быть совершенно спокоен!

— А вот и нет, – голос Шульца стал ровнее. — Если какой-нибудь внимательный зритель запомнит этот знак — а потом вдруг узнает о его истинном смысле — то пойдут ненужные разговоры. Слухи. Всё это ляжет тенью на нас. Нам не нужно лишнего внимания. Так что переделывай.

— Как же сложно с ним спорить! Каждое его слово — это просто сталь!

Карл Васильевич кивнул и стёр значок, щёлкнув парой кнопок на пульте. Алексей, уважительно кивая, принялся переделывать свою работу. Одновременно с этим на него насел Луи. Ирибрахер, по итогу, получил секстант. А Садиков заимел пунктирный путь с крестиком на конце. Который закручивался в петлю. Хозяин остался им доволен.

Старик немного пощёлкал пультом, и знаки отличия у единорогов распространились на обе стороны. Затем откашлялся:

— Каждый из вас имеет в распоряжении сумку. Там всё, что вам может понадобиться. Деньги, вещи и артефакты. Одежду можете не брать, там вполне тепло, но если захочется — пожалуйста. Галстуки берёте все. Делаете фотографии. У каждого есть по жучку. Работают как маленькие ТЗ, вы в курсе этой темы. Учитывайте то, что там всё пространство забито магией. Губка ваше всё, как говорится. Пользуйтесь с умом... Главные ваши задачи — сверьте карту нынешней Эквестрии с той, что у нас была. Вникните в местные быт и нравы, разузнайте политическую обстановку, выцепите лидеров, всё о них выясните. Главное — найдите, где теперь располагается столица. И не просто найдите — побывайте там. Своими глазами оцените всё, о чём будете презентовать мне. Обязанности поделите меж собой сами. Через семь дней я брошу вам запрос на якорное порталирование. Подтверждаете — и вас уносит. Тихо, и без лишнего шума. Не задерживайтесь. Исчезайте прилично. Кто будет тормозить — голову оторву. Вопросы?

— А в бордель можно? – Луи состроил широченную зубастую улыбку. Карл Васильевич поднял палец, вздохнул и покачал головой. Затем скрестил руки и фыркнул:

— Глупость — это дар Божий, но нельзя же им так злоупотреблять!

— Ну так да или нет?

— Заткнись. Ещё один подобный выпад, и я вешаю на тебя маячок.

Маячка Ладерро убоялся. Алексей было открыл рот, но быстро его захлопнул.

— Ещё вопросы?

— Слухов распускать не нужно, как я понял?

— Луи, о Луи! Я слышу голос разума от тебя! Какое счастье! Нет, слухов не нужно. Не болтайте особо. Что-нибудь ещё? Нет? Всё собрали?

Привыкшие к телекинезу с пультов, агенты сумели быстро перестроиться под новые условия. И теперь были в полном боевом обмундировании. Каждый в галстуке, при сумках. Кеслер натянул пальто. Луи шляпу. Алексей ограничился шарфом. Шульц же не взял никакой одежды.

— Либор, а ты как?

— Запускаю...

В нескольких метрах от ступеней, прямо около стены перед узлом воздух содрогнулся. Всё вокруг снова потускнело, но в этот раз без шума.

— Главная проблема арки — ор до небес! – Восторженно произнёс старик. Поднялся сквозняк, и в конце концов портал закрутился. Он получился значительных размеров, и у Алисы закружилась голова от буйства его красок. — Вперёд ребята! Жду через неделю. Как только вернётесь — сразу начнём большое дело! Все батареи у нас полные, всё готово!

Четверо пони спустились по ступенькам, осторожно перебирая копытами. На секунду они задержались перед порталом, что бы окинуть его взглядом.

— Предупреждаю! – Весело крикнул Стравской. — Будет слегка тошнить!

Шульц кивнул, и первым шагнул вперёд. Остальные ступили следом.

Глава 3. Об упорстве и интернациональной панике.

Жил в конце восемнадцатого века один человек. По отцу — немец, по матери — одессит. Благородной его крови принадлежало поместье под Архангельском, многие вёрсты лесов и триста двадцать четыре крестьянские души. Занимался он понемногу делами: и торговлей, и науки любил разные. Жизнь его шла очень размеренно. Англичане, что приплывали в Архангельск, очень уважали Стравского. Да и обычные люди его любили. Барин хоть и бывал иногда несдержанным, но дела свои делал всегда по совести.

Но один день изменил всю его жизнь. День, когда проезжая мимо одного из своих лесов, он заметил трёх странных существ...

---

Карл Васильевич проснулся. Призраки прошлого отступали вместе со сном. Оглядевшись, он вспомнил, что находится в Петербурге, в своём кабинете, в подземном комплексе. На столе спал кот. Взглянув на часы, Стравской решил, что времени прошло достаточно, и эксперимент можно продолжать.

— Так... Ещё одно чудесное мгновение, и из кошачьей свиньи — ты станешь почти человеком! Знаешь, твой хозяин мне всё твердил, что животных нельзя научить разговаривать! – Карл Васильевич убрал пустой шприц и уложил полосатого пациента на круглый лабораторный стол. Рядом уже были готова клетка и пространного вида аппарат, напоминающий бор зубного врача. — Ты важный свидетель... – Ласково промурлыкал старик себе под нос. — Ты много нам расскажешь, как только сможешь. Стоит только отпереть в твоём крошечном мозге маленькую дверцу, и случится чудо. Можно. Можно животное научить говорить. Его нельзя научить мыслить и творить. Максимум — читать и считать... – Лёгким движением жилистая рука сняла с аппарата трубку, легонько, как присоску, пришлёпнула её ко лбу кота, аккуратно подняла чехол с жирной кнопки, и кулачком шлёпнула по ней. Раздался лёгкий гул, и по животному побежали искры. Несколько секунд кот дёргался, затем раздался звуковой сигнал, как в микроволновке. И стало тихо. Только в воздухе кружились голубые испарения. — Вот и хорошо, вот и замечательно... Теперь последний штрих — ошейник. Суть — язык твой, – кот был готов и убран в клетку, а та отставлена подальше, чтобы дым никого не беспокоил. Старик довольно потёр ладони. — Чтобы всё шло по плану — его сначала надо сочинить... Эх, Кабы был жив Казаков, так мы бы с ним завертели... Но уж чего нет, того нет. Имеющимися силами посеем хаос и пожнём сладкие плоды, – Карл Васильевич, довольный, направился в свой кабинет, что был, как вы помните — совсем рядом с лабораторией.

---

Если мы обратим внимание на тот момент, когда Стравской покинул Эквестрию, оставив Зекору прихорашиваться перед зеркалом, мы заметим, что Билл не теряя ни секунды направился к шпилю Понивильского замка. Что ж, проследим за ним.

Кравиц тоже был поражён зеброй. И тоже спрашивал себя — отчего она панк. Но в отличии от старика, задать ей этот вопрос у него не было возможности даже гипотетической. Рассматривать её было бы бесстыдством, а вот посмотреть новый городок совсем не грех. К тому же Билла крайне заинтересовало это кристаллическое новообразование, принявшее форму дворца.

Лес поредел. Вот мелькнула последняя просека, и призрак вылетел на открытое пространство. Взгляд сразу зацепился за маленькие домики. Светлые и уютные, они стояли, казалось, в разноброс, образуя собой странное переплетение улиц. В центре как будто бы и стоял замок. Но присмотревшись повнимательнее стало понятно – на самом деле стоял он немного на отшибе. Сообразив это, Билл поднялся повыше, чтобы не задеть никого, и двинулся вперёд, внимательно посматривая на облака. Под ним проплывал вполне милый городишко. К нему прилагалась школа. Вдалеке стала видна ферма. Где-то слева Кравиц заметил шатры. Но к чему они принадлежат, так и не сообразил. Не останавливаясь ни на секунду, он быстро достиг замка и решил заплыть в него сквозь стену. Но его ожидал сюрприз — замок оказался непроницаем, и он лишь неуклюже тюкнулся об него локтями.

— Хорошо хоть головой вперёд не додумался! – Призрак усмехнулся и приложил ладонь к стенке. — Значит, ты у нас магическая структура. Надо взять на заметку — не такой уж я и бесплотный. Можно манипулировать облаками, рогами и, кажется, кристаллами. Интересно, а дверь получится открыть? – Удивительно, но да — дверь поддалась и открылась. В неописуемой радости, Билл проскользнул внутрь и огляделся. — Как-то пустовато. Неужели нико... – Слева по коридору раздался магический всполох. — ... го? Нет есть! Кто-то есть! – Ориентируясь по звуку, в скорости он добрался до нужной двери. Звук вновь повторился. К нему же прибавился и возмущённый голос:

— Зачем ему столько перьев?! Он подушки ими набивал, что ли!

— Дэш, ты не представляешь, сколько перьев ломается, когда Я пишу. Старсвирл втрое, а то и вчетверо старше меня! В его время не было даже карандашей, я уже не говорю о печатных машинках! Если собираешься писать чернилами, всегда нужно носить с собой два набора перьев, помимо того, которым ты собираешься работать! Один про запас, а другой на случай, если запаса не хватит.

— Ага, а ещё носить парочку, на случай если запасной запас потеряется. И где-нибудь в шляпе тоже хранить немножко, если забудешь где оставил те, которые ты взял на всякий случай... Слушай, может он это всё просто в окно выбрасывал? А мы тут сидим роемся...

Кравиц приоткрыл дверь и предстал перед воистину гигантскими горами хлама. Из-за них его никто не заметил.

— Где доспехи?! Где мечи?! Где все эти крутые штуки? Мы уже все выловили?

— Нет, не все, однозначно.

— Ага, остался один мусор. Древний и бесполезный. А-а-а-а!

Билл выглянул из-за мусорного холма и увидел изнывающую от скуки голубую пегаску. Она лежала на стопке книг, перевернувшись вверх ногами, и страдала:

— Твоё заклинание кончилось. Или перестало работать, – обращалась она к подруге, что сидела у подножия горы. Кравиц окинул взором зал и обнаружил, что здесь было ещё четыре или пять сопок. Чуть более структурированных, но всё того же барахольского содержания.

— Я могла устать... Немного. Сейчас, я попрошу Спайка сделать нам ужин, подожди меня здесь. Потом мы продолжим.

— А может прогуляемся?

— Может.

Тут только призрак заметил крылья фиолетовой единорожки. Стоит ли говорить про удивление, которое он при этом испытал. Синяя пегаска сползла с книг и раскинула копыта во все четыре стороны, издав звук умирающей цапли:

— Хоть бы этот Бородатый быстрее приехал. Хе-хе, представляю себе его морду, когда он всё это увидит.

Билл механически повернул голову к радужной. А пока он соображал, показалось ли ему, она взлетела и вытащила из под стопки, на которой недавно валялась, какую-то коробку. К ней у Рэйнбоу, похоже, были особенные претензии:

— Объясни-и-и-ись кто ты е-е-е-есть! – Голосом архетипичного привидения пропела пегаска. Кравиц же уловил, что от коробки исходит свет. Точнее — от одной из её стенок. Посмотрев повнимательнее, он второй раз за минуту содрогнулся. Только теперь в его глазах светилась такая радость, что надев очки он верно сумел бы заменить собою целый маяк. Спикировав вниз, как чайка, он приблизился к заветному ящичку и теперь точно узнал его. Потирая руки он пританцовывал вокруг. Ему хотелось петь. Но голову терять он не собирался. Несмотря на своё возбуждённое состояние, он умело держал себя в руках и решил ждать, пока крылатой надоест безделушка, а своё внимание она обратит на что-нибудь другое.

Это не заняло много времени. Повернув голову в сторону какой-то новой вещицы, пегаска бросила ящик на пол. Тот приземлился идеально на ногу Билла, прибив её к полу.

Кравиц не ожидал этой подлой атаки. Но рот зажать успел, хоть на глаза и навернулись слёзы. Ему показалось, что если он сейчас начнёт вопить — то его услышат и испугаются. Аккуратно высвободив стопу из-под ящика, он с удовлетворением отметил, что может взять его в руки. Чем незамедлительно и воспользовался. Только вот поклажа была для него тяжеловата, а потому его присаживало к земле, заставляя перебирать ногами. Человек порадовался, что он при этом остаётся всё таким же невесомым. В противном случае выбраться из этих завалов незамеченным ему было бы не в пример сложнее. Ликованию его не было предела, он побежал к двери, но тут же на него накинулась какая-то старая дряхлая тряпка. Вслед за этим последовал боевой клич, и за тряпкой на него свалилось тело.

Выскользнув, Билл обнаружил, что пегаска смотрит прямо на него. От удивления он застыл на месте. Это стоило ему лишних нескольких секунд. Когда он сообразил, что крылатая глазеет на ящик, было уже поздно. Она мёртвой хваткой вцепилась в свою цель. Кравиц дёрнул его на себя, Рэйнбоу ответила. Билл попробовал взлететь, но у Дэш получилось лучше, и человек повис в воздухе:

— Куда! Ещё никто не уходил от самой зоркой чудо-молнии во всей Эквестрии!

— Ну отпусти, пожалуйста! – Мольбы Билла остались без внимания. — Не слышит, стерлядь... – Тогда он решил действовать хитро. Он отцепился от ящика и взмыл над ним. А затем спикировал вниз. Стратегия прошла — он завладел ящиком и шлёпнулся на пол. Пегаска издала удивлённое ржание и бросилась было следом. Но человек был хитёр. Он подбросил груз вверх и сорвался за ним. Сундучок пролетел мимо Рейнбоу, а пока она разворачивалась, Кравиц уже приземлился на ноги и теперь бежал по твёрдой земле. — Ух, как мне этого не хватало! – Всё-таки было очень приятно снова пользоваться своими ногами по назначению. Вырвавшись в коридор, он понёсся к выходу. Дэш появилась в дверях следом и фыркнула, как на корриде. Билл не упускал её из поля зрения, у него на уме был ещё один план. Пегаска сорвалась с места. Беглец выждал, затем, когда она оказалась буквально в метре от него, он снова подбросил ящик. Рэйнбоу пролетела сквозь человека и прошла под ящиком. Кравиц не терял скорости. Он поймал ящик и свернул влево, в одну из дверей. Ему повезло — это оказалась жилая комната с окном. Захлопнув за собой дверь, он бросился к ставням. Распахнув их, он запустил свою поклажу под кровать. Только ящик скрылся, как дверь с грохотом отворилась, и на пороге возникла гневная пегаска. Увидев только один выход — перед собой, она в него и кинулась. Билл выждал несколько секунд, вытащил ящик из-под кровати и закрыл ставни на защёлку. Теперь можно было выдохнуть. Человек поудобнее прихватил свой груз правой рукой и трусцой направился дальше по коридору. — Надо найти безопасное место. Провести донастройку, запитать его магией и... И как-то вернуться в родной мир... – Дверь осталась открытой, а потому Кравиц отлично услышал, как пегаска бодается обратно в окно. На устах его появилась улыбка. Но тут же померкла, едва до него донёсся ещё один звук: хрустящий и звонкий, с каким обычно ломаются кристаллы. Он ускорился, а потом и вовсе переключился на пятую. Его объял ужас. — Ну и дурная силища! – Сзади засвистел ветер. Билли даже обернуться не успел, как ему в спину влетела неугомонная Дэш. Удар застал обоих врасплох, оба же и покатились по паркету. Тормозной путь, как потом заявляли эксперты, составил 28,4 метра и окончился буфером в виде стены. Человек молча обхватил ящик руками и ногами. Лёжа на боку, он покачивался и думал о том, как же ему повезло. Ему дышать было не нужно.

А вот его коллеге было ещё как нужно. Что она и пыталась сделать, судорожно ловя воздух ртом. Кравиц уже было обеспокоился состоянием её здоровья, но та всё-таки поднялась. На её морде была смесь какого-то хищного, алчного зверя и любопытной кошки:

— Ну ты и... – Она ткнула в ящичек, но копытом упёрлось в мягкий бок Била. Тот ухнул. А с лица пегаски сошёл хищник. Осталась только кошка. А копыто начало беззастенчиво шариться по невидимому, но вполне осязаемому объекту. Объект, надо сказать, переносил всё с величайшем достоинством. То есть лежал, не шелохнувшись, ни жив ни мёртв. Пощупав там и сям, пройдясь по животу, боку, спине и локтю призрака, Рэйнбоу, наконец, остановилась на лице. Там её лапа задержалась, а на мордочке отразились сложнейшие вычисления и размышления. Ощупав нос, ткнув в оба глаза и едва не забравшись в рот, пегаска дошла до уха. Пошлёпала его несколько раз и поглядела на всё ещё светящуюся картинку. На стенке ящичка всё ещё улыбалась несносная рожа. Пошлёпав лапкой Билла по уху, Дэш видимо до чего-то додумалась и снова попыталась найти то, с чего она перешла на ухо. Кравиц сохранял стоицизм, хотя сказать по правде в его голову уже лезли мысли, мешавшие ему оставаться спокойным. На губы сама собой набегала улыбка. Рэйнбоу всё-таки нашла то, что искала. И снова ощупала лицо человека. Мордочка её просветлела. Она вспорхнула вверх и с восторгом пискнула. — Дух сундука! Ты дух из сундука! Нет, Джинн! Стой, а джинны ведь живут в лампах, не? Короче — слушай меня, джинн. Я тебя раскусила дважды. Теперь слушай меня! Я тебя честно одолела — так что ты откроешь мне этот ящик. Так, ну ты меня слышишь ведь? А?

В голове Билла завертелись шестерёнки, и он начал вставать. Увидев движение ящика, пегаска навострила уши. Но тут же нетерпеливо хлопнула копытами.

— Ну ты мне хоть знак дай, там... Явись, не знаю, что ли? – Кравиц помотал ящиком вверх-вниз. Рэйнбоу повторила эти движения головой и ухмыльнулась. — О, это значит да. А что — да? Ты явишься? Или ты не явишься? – Человек изобразил отрицательные кивки, мол — нет. — А что? Аа-а-а-а-а! Ты говорить не можешь, и мы сейчас устроим шарады? – Ящик заходил вверх-вниз. — Ну круть!! Так, я буду задавать вопросы, а ты будешь отвечать на них. Отвечать да, или нет. Да?

"Да."

— О-о-о, отлично! Эй, дух! Ты умеешь исполнять желания?

"Неа."

— Отстой. Значит ты тут просто живёшь в этом ящике? Это ты на картинке?

"Нет." А потом "да".

— Э-ээ... Шта? Это как понимать? Да — живёшь, или нет — не живёшь? Может по порядку? Живёшь в нём?

"Неа."

— А на картинке — ты?

"Да." А потом — "неа".

— Ну то есть ты, но не ты?

"Да."

— Хорошо, а кто ты тогда такой?

Молчание. Билл и правда задумался — а как ему на этот вопрос ответить? Но в его голову тут же пришла светлая мысль.

— А-а, на этот вопрос нельзя ответить да, или нет... Эй, ты куда?

Ящик неспешно поплыл прочь. Кравиц надеялся найти кухню. На ум ему пришла литературная классика, в виде Герберта Уэлса. Мысль о том, что силуэт человека-невидимки проявлялся в дождь или снегопад, заставила Билла пересмотреть свои идеи. Можно было бы и чем-нибудь обернуться. Простынёй, скажем. Но это было неудобно с технической точки зрения. Ему же ещё ящик держать надо. Проще было бы немножко намокнуть.

Дэш летела за Кравицом, пытаясь хоть что-нибудь понять. Бродили они по замку минут десять, пегаска проявляла при этом недюжинное терпение. В конце концов она подумала и таки спросила:

— Ты что, ищешь, где бы я тебя смогла увидеть? Или хочешь указать на что-то похожее?

Человек остановился, подумал и кивнул.

— Фу-ух, ну наконец-то хоть что-то! А то ты совсем онемел. Или я спятила... Ты долго ещё будешь? – Отрицание. Рэйнбоу хмыкнула. А потом глаза её засветились великолепной идеей. Лапкой она потыкала куда-то в воздух над ящиком, и попала Биллу ровно под лопатку. — Я придумала! Ты же осязаемый! Я тебя могу пощупать, значит и другие могут? А ты можешь что-нибудь взять? – Кравиц повернулся к пегаске и задумался. Да, он может. И в доказательство того, он потрепал радужную шевелюру. — Да не меня, другое! Там стакан, или... – Дэш с улыбкой возвратила гриве прежнее состояние. — Короче, если муку на пол рассыпать — ты в ней отпечататься сможешь? – Усердное кивание. — Я знаю, где кухня! Давай за мной!

Билл облегчённо вздохнул.

— Слава Богу, что тебе пришла та же мысль, что и мне. Этот замок имел сумасбродного архитектора! Я бы тут ещё два часа носился взад-вперёд!

Но его никто не услышал. Рэйнбоу гнала куда-то по коридорам, и человек едва поспевал за ней. На искомый объект они набрели очень скоро:

— Та-ак, где тут у Твайлайт мука? Надеюсь у неё есть немного, а то придётся идти к Пинки... – Пока Кравиц осматривался, Дэш нашла целый мешок. Не удосужившись никого ни о чём предупредить, она с криком "Вот, держи!" высыпала его целиком на голову Биллу. Тот содрогнулся, но тут же возрадовался, что по крайней мере ему в глаза ничего не лезет. Рэйнбоу подбирала муку с пола и щедро удобряла ей фигуру перед собой, порой критически осматривая её, как скульптор своё творение. Под её крыльями поднимались белые облачка и взмётывались маленькие ураганчики. Обозначив человека практически целиком, она кивнула головой и резюмировала. — Ну ты и чудище. Уж точно не дракон. И даже не абиссинец. Ну-ка посмотри на меня... – Американец повернулся. Он чувствовал себя полнейшим дураком, но ему было весело. В конце концов — положение его уже не казалось таким плачевным! Пегаска хлопнула копытами:

— А ты писать умеешь? – И тут же уточнила. — По нашему.

Билл утвердительно покачал головой. И тут же хлопнул себя по лбу. Как же ему эта идея раньше не приходила! Он взялся получше за ящик, и воздух перед ним загудел. У Дэш загорелись глаза. Вместе с ними перед ней начали засвечиваться и буквы. Одна за одной, в воздухе они складывались в текст.

— Хэй, а ну ка погоди! Я по нашему просила! А это что?

Кравиц остановился.

— Стой, ты уверен, что это наш язык?

Уверенный кивок.

— Но я чего-то ни слова не пойму. Ну-ка дай-ка! – Она отпихнула челвоека в сторону, желая посмотреть на буквы с его стороны. — И так ничего не получается. Ну я конечно знаю что делать! А ты думал, хо! Пойдём к Твайлайт! Она у нас типо супер умная, знает всё на свете. Уверена она и твои каракули разберёт.

Но Биллу не хотелось идти знакомиться в таком виде. Ему вспомнился один его старинный друг. Он даже усмехнулся.

— Куда же это вы, батюшка, пойдёте — весь в пуху?

Кравиц, повторяя эту фразу, был уверен, что Казаков в свою очередь и сам стащил её из какой-нибудь книги. Он потыкал Дэш в то место, где надо полагать у неё были плечи.

— Чего тебе?

Человек протянул ей ящик.

— Что?

Американец взял её копыто и положил на ящик. Потянулся, было, за вторым, но до крылатой, наконец, дошло.

— А-а-а, ты хочешь чтобы я его взяла? Ну давай.

Едва Билл отпустил Ящик, вся мука с него тут же упала, вызвав в нём почти детский восторг. Он захлопал в ладоши и заулыбался. Он очень любил, когда его идеи оказывались хороши.

— Привет, Рэйнбоу! Ты... Что-о-а-а!

Пегаска обернулась. В дверях стоял Спайк и держался лапами за голову. Дэш оглянулась, поняла, что призрака нигде не видно, оценила масштаб происшествия и пообещала себе разок-другой пнуть этого предателя.

— Привет Спайк! Я искала сахар, но кажется не нашла. А ты что ищешь?

— Я собрался готовить... – Сокрушённо признался он.

— Слушай, а ты не знаешь, где Твайлайт?

— У неё кончились пергаменты. Она пошла в Понивиль.

— Как будто нельзя было оторвать бумажку из той огромной кучи! Ну ты подожди, я тут приберу немного. Поди пока, погуляй, что ли.

Дракончик вздохнул, и ушёл. Дэш вытянула перед собой ящик.

— На! Давай убираться.

Билл подхватил поклажу, и тут же на полу появились его следы.

— Я собираю в кучку, ты собираешь в мешок, идёт?

Кравиц кивнул. Ему вообще не нравилась идея подбирания еды с пола. Но он утешал себя мыслью, что муку, если что, продезинфицируют высокие температуры в духовке.

— Ну не-е-ет! Ну почему всё так разлетелось? Теперь тут всё придётся целый час отмывать.

— А-а, ты только сейчас поняла? – Усмехнулся Билл. Дэш хлопнула себя обоими копытами по мордочке и спустилась на землю. Вся кухня была в муке. Даже те места, в которые ни один здравомыслящий пони никогда бы не заглянул — были забиты мукой. Все стены, все столы, приборы, кастрюли и даже раковина! Всё было подёрнуто белой дымкой. А по полу стелилась таинственная взвесь, в которой даже проступали ноги человека.

— Да-а, ну и бардак. Ну это ничего, дело житейское. Ящик я нашёл пора бы и воспользоваться немножко, – Билл повёл плечами и привычным жестом провёл пальцами по крышке ящика. Тот засветился фиолетово-голубым ажуром и привлёк внимание Дэш.

— О! А это ты та... – Её челюсть отвисла на полуслове. Со всех сторон началось движение. Стены зашевелились, тихонько загудели и поползли на пегаску. Ей показалось, будто вся комната наводнилась какими-то мелкими букашками. Она с негромкий ойканием оторвалась от земли, снова разводя под собой ураганчики. Кравиц улыбнулся, глядя на неё. Всего за пол-минуты вся мука сползла на пол, и сгрудилась в одну стеснительную кучку. Тут же подлетел мешок и всю её съел. Потом скок-поскок, раз-два и упрыгал на свою полку. Ящичек затих и потускнел.

— Так ты ещё и волшебник? Хо! Так, а почему ты сразу показаться мне не мог? Зачем всё это было?

Билл не знал, как бы правильно ответить. А потому просто неуверенно затоптался на месте. Он ведь и вправду не мог показаться. Функционал ящика для него был сильно ограничен, из-за его невнятной материальности. Дэш уловила эти колебания.

— Или ты не мог показаться?

Кивание.

— Ну ладно. Я ничего не понимаю в вашей магии, но по-моему она у вас какая-то странная.

Кравиц снова передал ей свой груз и пустился за нею следом. Без труда она вывела его к выходу, и они вдвоём полетели в сторону городка.

— Это Понивиль. Я здесь живу и заведую погодой. Самый лучший погодный пегас в Эквестрии! На этих же облаках я иногда сплю. Сон — это кстати тоже моя сильная сторона! Облака у нас очень мягкие, хоть и из Вечнодикого часто прилетают эти колючие тучи. Но долго они у нас не задерживаются, мы их отсюда быстренько...

Билл, на свою голову, черезчур заслушался болтовнёй пегаски. А потому не сразу сообразил, что она заложила вираж слишком близко к очередному облаку. Пух!

— Гоним и... Эй! – Рэйнбоу обернулась на звук и увидела, как её друг пытается стряхнуть с себя малюсенькие облачка, на которые разложилось большое облако и которые так и липли к нему, образуя что-то вроде контура. Над Понивилем разнёсся радужный смех. — Ха-ха-ха-ха! Я не могу, давай я тебе помогу!

Билл был освобождён всего за пару взмахов крыльев, но всё-равно продолжал кипятиться.

— А ты забавный! Не хочешь со мной как-нибудь собрать дождь, а? Ха-ха-ха! Ты тут не рассеялся, случайно? – Потяжелевший ящик послужил ей исчерпывающим ответом. — Ну ладно, ладно. Давай по земле пройдёмся.

Кравиц нервно повёл плечами.

— Никогда бы не подумал, что облака могут быть ультимативным орудием для истребления духов!

Коснувшись копытами твёрдой почвы, Рэйнбоу взяла поклажу под крыло.

— В сладком уголке работает ещё одна моя подруга. Я вас обязательно познакомлю! Хой! Слушай, а тебе ничего есть или пить не надо? А то ты вроде как дух, но знаешь ли...

В этот раз Билл уделил городку куда больше внимания. Вертя по сторонам головой, он одним ухом слушал Дэш. Ему казалось, что вот это место куда больше соответствует всему тому, что он видел раньше. Хотя в его время тут и не было ещё никакого Понивиля.

---

— ... А он, как режиссёр, мне доставляет! От маньяка — для маньяков. Те же Бесславные ублюдки — ты помнишь сцену из начала? Так больше никто не снимает! – Карл Василевич сидел за рулём скромной голубой нексии. Судя по виду, ей было лет пятнадцать. Но несмотря на свой почтенный возраст, она всё-равно выглядела чисто и ухожено. — И то, что он там умылся, чтобы пот не было заметно, и неторопливое повествование, которое между тем не теряет времени. Он же даёт им время поговорить на французском без перевода, а потом, когда они переходят на английский — начинается хрестоматийная сцена. Это учебник. Это буквально наглядное пособие любому режиссёру о том, как надо подходить к своей работе. Он играется со зрителем, показывая этих евреев под полом, показывая этого чёртового австрийца! Его эти улыбочки, вежливость, вот! Во-от что такое экспозиция! Вот как она должна выглядеть! В первой же сцене показать Ланду и Сусанну. И к обоим же вернуться через время.

— Это режиссёрский почерк в целом. А как насчёт Крёстного отца?

— Он играется с твоими эмоциями. И троллинга там – боже мой. Взять хотя бы сцену где молодая пара гуляет. Ну надо же было показать эту толпу, которая за ними ходит! Итальянщина! Я ждал! Я ждал, когда первый раз смотрел. И я был удивлён. Он всё-таки это показал! Пристойная, благочестивая семейственность, обмен взглядами с мамой, перед тем, как принять подарок от молодого человека... Да, ты прав. Такие детали — это не монополия Тарантино.

Человек на соседнем сиденье усмехнулся. Он был старее целого тысячелетия, и Алексей частенько именовал его вечным жидом. За что, конечно же, получал подзатыльник. Лицо и руки его были даже морщинистее, чем у Карла Васильевича. У него были седые волосы, и недоставало одного пейса. У левого виска. Также, его за-за больной спины в эту сторону и кренило, как подбитый корабль. Одет он был аналогично коллеге. Чёрный пиджак, чёрные брюки и белая рубашка. Карл Васильевич продолжал говорить:

— Но ты, почему-то, всё равно упорно считаешь, что весь мир рухнет, если ты подвяжешь канал напрямую от пульта до установки. Это же не сложно!

— Это опасно. Прямой канал не ограничивает объём энергии, который проводит.

— Тебе жадно.

— Надо стоять с огнетушителем рядом с установкой.

— Ну так стой! Или найди кого!

— Затраты не окупятся.

— Окупятся. У нас на носу большое дело. Нельзя заходить в него, не вооружившись до зубов.

Наум хотел что-то ответить, но в этот момент на горизонте замаячили две фигуры. Либор и Боб, вооружённые пакетами, ввалились в машину с двух разных сторон.

— Ну и что, это стоило того?

— Тотально, – Кожушник улыбался до ушей. Боб представлял собой туманчик.- Мы излазили всё вдоль и поперёк, но так и не нашли принглс. С помощью опытов, мы выяснили, что Байкал — сродни рут биру.

Карл Васильевич закатил глаза.

— Ну и по-большому счёту всё, – Либор взял у коллеги бутылку и сам приложился к ней.

— И охота же вам сосать эту гниль. Вот это вот — ни разу не стоило того, чтобы вас ждать тут два часа, – Стравской завёлся и покатил на дорогу. — Люди! Если вам надо что-нибудь, то пользуйтесь подземкой! Она доставляет всё, что вы закажете. Если Шульца нету — обратитесь к его коллегам по блоку.

— Что же нам, и за газировкой нельзя будет из подземелья выйти?

— Нет, Боб. Выйти можно. Но если тебе нужна газировка — ты можешь её туда заказать! Сразу! – Старик яростно потыкал вниз пальцем. — А на улицу выходи за другими вещами. Погуляйте с женой, посмотрите город, покатайтесь всюду. Положительно... Ну... Знаете, не тратьте время в пустую. Всё, что вам нужно — просите сразу. Ловите каждое мгновение, наслаждайтесь жизнью! А не проводите её в супермаркетах. Это всё раздражает меня. Лично, – Карл Васильевич нервно повёл плечами. — Алексей сказал бы, что это всё старый пердёж. А это не так! Я вам хороший совет даю — посмотрите вокруг. Вы привыкли жить в своём маленьком мирке, а между тем — жизнь вокруг бьёт ключом! В ожидании пока вы вольётесь в её шумный и свежий поток. Либор — тебя это тоже касается. У вас с Шульцем одни беды на двоих. Вы света белого не видите. Только его я прощаю, а у тебя жена! И дети! Я тебе это ни во что не вменяю, но ты, пожалуйста, подумай об этом. Моё предложение Мари всё ещё в силе и дурного ничего не будет!

— Мы с ней говорили об этом. Нам Алексей ещё дал пару советов. У него-то жена живёт отдельно. И детей у них трое. Не всё так уж плохо.

— Да!? А ты на Алексея не смотри. Лизок жуть что за баба! Она ж семижильная! Она даст фору десяти домохозяйкам к ряду. Не-ет, на Садиковых вы не смотрите, у вас своя голова есть... – Старик остановился. Перед самым выездом на трассу стоял другой автомобиль, тяжёлая широкая чёрная мазда. Похоже, его водитель забыл про тормоз, из-за этого машина откатилась назад и встала поперёк прохода. У Стравского дёрнулся глаз. — Либор, сходи-ка, отгони эту труповозку.

— Сейчас! – Кошужник кивнул, и выскочил на улицу. Карл Васильевич открыл окно. — Две минуты!

Боб озадаченно почесал затылок:

— А как же он найдёт владельца, если он уже ушёл в молл?

— Что? – Старик откинулся в сидении и повернул голову к Джобсу.

— Молл-то огромный. Как он владельца там найдёт? Ведь нужно же его как-нибудь найти? – Боб заметил, что его не понимают, и сделался более убедительным. — Ну, чтобы он пришёл, и убрал свою машину.

— Хе-хе, да зачем же его искать?

— А-а...

— Вон, погляди, – Стравской указал пальцем вперёд. Либор трудился в машине. Двери её были открыты настежь, все четыре разом.

— Ах она незаперта! Но я всё-равно не понимаю.

— Заперта, не переживай. Это не беда, слушай. Слушай меня внимательно. Есть простое заклинание, чтобы отпирать замки...

— Типа как Алахамора? Из Гарри Поттера.

— Типа ка-ак, верно... Только оно не взламывает замок, а имитирует ключ в нём. А это значит...

Чёрный автомобиль впереди завёлся и мягко стал на своё место. Старик усмехнулся, а Боб восхищённо глазел на Либора, возвращающегося обратно. В руках у него была зефирка. Когда тот сел, Карл Васильевич поехал дальше.

— Вау! Вот это да, никогда бы не подумал, что буду иметь дело с такими людьми! Чудеса всё не заканчиваются! Имея в руках такие инструменты, вы помогаете людям так неожиданно и бескорыстно! Ах, я до сих пор радуюсь, вспоминая нашу с вами первую встречу! Вы и мне тогда так помогли... Хэй, кажется мы... Кажется ты забыл запереть двери! Да! Либор, ты не закрыл двери в той машине!

— И что?

Карл Васильевич усмехнулся. Боб оторопел.

— Как же... Этого человека же ограбят! Стойте, давайте остановимся! – Он перевёл взгляд на соседа, который уже дожёвывал свою находку. — Ну и что? Ой, да ладно тебе, кроме зефирки там ничего не было. Хочешь? – Либор отсоединил от зефирки нижнюю половину и протянул её Бобу. Тот шокировано на неё поглядел, но брать не стал.

— А она в шоколаде? – Карл Васильевич глянул назад одним глазом.

— Неа.

— Тогда давай. Я буду, – и не отвлекаясь от дороги, он протянул назад руку.

— Но мы же только что были в огромном супермаркете! Ты что, настолько голоден? Либор?

— Что? Одно дело что-то купить в магазине. Другое дело — найти или достать. Появляется нотка приключения. Вкус другой! Ты никогда не был в Словакии? Нет? Это совсем рядом с Чехией. Напомни рассказать тебе историю про Быстрицкое яблочко. Очень занимательно.

— Боб, не расстраивайся по этому поводу, – Стравской дожевал свою долю, и вид у него теперь был предовольный. — Я тебе скажу один раз. Ты сказки в детстве читал? Для аналогии, про древних колдунов, волшебных гномиков? Которые могут своим добрым колдовством помогать хорошим людям. А могут колдовством плохим отплатить тем, кто были с ними невежливы. Ты читать умеешь, значит у тебя в голове что-то есть. И слушать ты можешь. Так слушай! У тебя есть пульт. Ты можешь развлекаться с ней как тебе угодно, у меня только три просьбы. Если косячишь — исправляй сам. А если исправить шансов нету — сразу обращайся ко мне, или к операторам. Эти мудрые люди могут решить ЛЮБЫЕ твои проблемы. Любой вопрос, любая задача, любая проблема — ничего не страшно, всё мы можем сделать. В нашей власти промыть людям мозги, чтобы они забыли о твоём существовании, сделать ЛЮБОМУ такое предложение, от которого он не посмеет отказаться и подделать всё, что только имеет материальную и цифровую форму. Я закрываю глаза на любые шалости своих подчинённых. Ровно до третьего пункта — не навреди ближнему своему. Ты можешь сколько угодно ошибаться, если ты на своих ошибках учишься. Но не приведи господь тебе подставить кого-то из своих друзей. Даже если вы и решите дело полюбовно, я всё-равно проведу децемацию. Отныне и до века — ты с нами в одной лодке. Для тебя есть мы — твои друзья и коллеги по несчастью. И есть весь прочий-остальной мир. Ты можешь творить всё, что тебе заблагорассудится, но никогда, слышишь? Никогда не вреди своим друзьям и коллегам. Вот тебе ярчайший пример, хо-хо! Ты приглашён на роль повара, но ты наверняка интересовался, что же стало с твоим предшественником?

— Да, Алексей рассказывал мне.

— Вот и славно. Вопросы?

Боб мялся. С одной стороны у него и вправду были вопросы, но задавать их было как-то страшно. Он с грустью подумал о жене. Ему бы сейчас очень хотелось, чтобы она была здесь. Но увы — такого, кажется, не предвиделось. А потому он таки собрал волю в кулак:

— Ну-у... А это было не слишком? Я имею ввиду — это было очень жестоко. Она, наверное, даже понять не смогла, за что вы её повесили! Ну, то есть, она же ничего не сделала! Буквально! И меня удивляет, что это так поддерживают, как будто суд Линча в наши дни — это норма! Она, наверное, много ещё чего сделала, чтобы такое заслужить?

— Ха! Как же. Ты хочешь знать, за что мы её на самом деле повесили?

Боб кивнул.

— За шею, блин, за шею! Хе-хе, успокойся.

Либор и Наум захихикали. Джобс заёрзал.

— Мы действительно предпочли преподаванию ей урока, обыкновенно умертвить её. И тому есть одна лишь причина — я! Боб, ты знаешь, в каком году я родился? Ну валяй, догадайся.

— Э-ээ, в шестидесятых?

— Наглый льстец, ха-ха-ха! Друзья, а что ж вы молчали? Я, оказывается, удивительно сохранился!

— Ну-у... Пятидесятые?

— Снова мимо.

— Сороковые?!

— Ха-ха-ха-ха!

— Да не может быть! Вы вторую мировую прошли?!

Светофор на перекрёстке заставил притормозить. Пока наверху циферки вели обратный отсчёт, Карл Васильевич развернулся так, чтобы хорошо видеть американца.

— И вторую, и первую. А ещё свежа в моей памяти англо-бурская война!

— Сколько же вам лет?

Бобу теперь сделалось очень неуютно. Если бы он ещё знал что-нибудь про англо-бурскую войну. Утешался он тем, что всё это розыгрыш, но куда деть глаза — не знал. От того, кто сейчас был перед ним, повеяло могильным холодом. Джобс вдруг вспомнил, что во время приёма на работу к этому старику, он подписывал бумагу. Но как назло, содержание её выветрилось у него из головы практически целиком. Да и подпись была поставлена мимоходом, Стравской так сладко и убедительно пел, что Боб тогда поневоле заслушался. Сейчас американцу эта мысль встала поперёк горла, мало ли, на что он там мог согласиться!

Сверху загорелся зелёный. Карл Васильевич шурша повернулся назад. Либор заинтересованно глядел в свой телефон.

— Я, Бобби, очень стар. Старше всего двадцатого века. В то время, когда я был ещё совсем молод — за подобное пренебрежение таинствами брака людей убивали. Один мужчина выходил против другого с пистолетом. Можешь считать это милой традицией, которую я сберёг до нынешних дней. Конечно, она сильно преобразилась, и пистолеты теперь не в моде. Да и что за надобность мне убивать одного из двух моих лучших сотрудников? Для красоты я бы, конечно, мог соврать, что Жанна была дурна собой и совершенно не умела готовить, но это будет лишь половина правды.

— Уточни, какая половина.

Проскрипел Наум и улыбнулся. Стравской крякнул.

— Хех, ну она была красавица, с этим не поспоришь. Но у неё была проблема, присущая многим молодым красивым девушкам. Понимаешь ли, они молоды! Им не нужно много кушать, чтобы оставаться такими же лёгкими и красивыми. Они могут этим гордиться! Но видишь ли, нелёгкий труд повара заключается в том, чтобы угодить всем своим друзьям! Мы все люди разные, и потребности у нас разные. Как ты понимаешь, лёгкой и красивой девушке нужно совсем немного! Не в пример меньше, чем тому же Шульцу. И если повар делает расчёт, исходя из своих потребностей — это нормально. Мы все так делаем. Беда начинается не в тот же час, едва условный Шульц расстроится. Совсем нет, это дело поправимо. Если повар видит, что не угодил своему другу, он по обыкновению спрашивает, чем вызвано неудовольствие. Ответ получит — Исправляется...

Карл Васильевич не то закашлялся, не то вспомнил анекдот.

— Кхе-кхе! Но не в нашем случае! Мы терпели два месяца, после просто надоело. Кстати подвернулся повод. Вот и вся история. Я не люблю, когда кто-то пассивно создаёт мне проблемы. Не люблю уходов от ответа, замалчиваний и пренебрежения! Если я с кем и веду дела, я требую уважения! Заруби себе на носу, Бобка, доброжелательное уважение есть та соломинка, за которую можно вытянуть любого! В противном случае — руки не подам, попросишь хлеба — змею дам! Тонуть будешь — и кирпича не брошу!!

Старик всё больше распалялся. Левой рукой он совершал взмётывающие жесты. Поминутно тряс головой.

— Забудь про норму дней наших! Для тебя есть только твоя жена, я и твои коллеги! То, как вы друг к другу относитесь — и есть ваша норма! Если тебя обидят — мы и их вздёрнем. Вздумаешь катить на нас бочку, вздёрнем тебя!

Стравской шумно дыхнул, и фыркнул носом.

— Сегодня ты увидишь, что происходит с теми, кто пренебрёг мной. Он не пожал моей руки, а я такого ой как не люблю!

— Кстати, Карл Васильевич, а куда едем-то?

Либор убрал телефон, и сел ровнее. Старик повёл плечами.

— Пришло время повзимать старых долгов. Помнишь Матюшкина? Два года назад мы его шкурку прикрыли. Ну то самое, как его! То сумасбродное дело помнишь? Когда у них ни одного асфальтоукладчика не нашлось?

— А-а-а! Вы про него? Точно! Представляешь, Боб, мы за ночь тогда проложили восемьдесят километров дороги! Где-то треть пришлась на населённый пункт, а нас даже не засекли.

— Аза... А зачем?

— Зачем дорогу клали? Просто. Матюшкин должен был её делать сам, но... Он человек скромный, ему денег взять негде. Надо жену и сына кормить. Мы на помощь пришли. Ему было грустно, у него горели сроки, деньжат не было, дороги не было. Вдобавок ко всему — ещё и машина потерялась! Она должна была этот асфальт класть. Погибал человек!

— А почему он не пожал вам руку? Вы теперь его тоже хотите повесить?

— Нет. Вешать его не нужно, да и тяжёл он на подъём, что уж.

Старик захихикал и завертел с улыбкой руками.

— Мы проведём ему la tour de force...

Боб непонимающе моргнул. Старик попытался перефразировать.

— Сделаем предложение, от которого он не сможет отказаться.

Но и тут его не поняли.

— Внедримся к нему в задний проход, чего тебе неясно?!

— Я-ясно! Ясно. Но как?

— Ты главное под ноги не суйся. Сиди, гляди и набирайся опыта. Зрелище будет, как в амфитеатре.

Машина свернула в живописный жилой район. Весь он состоял из двухэтажных частных домиков, был заполнен зеленью, светом и свежим воздухом. Карл Васильевич замедлил ход машины, и начал глядеть по сторонам, размышляя, куда бы пристроиться.

— Так. Делать будем вот что. Мы подождём его у него дома, он сейчас примчится. А как придёт — исполним.

— Что сделаем?

— Боб, ты не переживай. Он жив-здоров останется. Так, нам сюда.

Машина остановилась перед аккуратным бежевым домом. Во дворе обреталась ива, из-за которой со второго этажа выглядывал балкон. Алая кровля была покрыта тонкими тенями. Позади дома росла ещё одна ива. Старшая сестра первой.

— Выбирайтесь резвее.

Старик выскочил на свежий воздух. За ним неспеша последовали остальные.

— Наум, машину. Вы двое — за мной. Стра-ано, дверь открыта... Знайте, дети! Ворота не на запоре — зови верёвочкой горе.

— Вы не боитесь, что дома кто-то будет?

— Я тебя умоляю. Наши операторы не заслуживают того, чтобы их позорили. Сообщение нашему клиенту уже отправлено. Явится в скором времени!

— А как долго ждать?

— Полагаю...

Карл Васильевич подошёл к входной двери, и занялся колдовством.

— Минут через двадцать он подъедет. Гляди, боб. Вот заклинание. Вот замочек. Нажимаем здесь, формируем отмычку, ждём и arret! Дверь открыта.

— И так со всеми замками можно?!

— Считай, что со всеми. Земной замок любой тебе подвластен.

— А-а...

— Боб, успокойся. Потерпи, тебя во всё посветят. Ты запросто смотри по сторонам! И слушай повнимательнее. Обратись во слух и зрение. Вон, гляди, Наум машину убрал. Это называется пространственная магия. Трудная, но весёлая. Понимаешь, я не смогу объяснить тебе сходу, как она происходит. Наберись терпения, знания приходят с опытом.

Стравской отворил тяжёлую дверь, и оказался в просторной веранде. В окна слева лезли тонкие веточки. Каменные полы были чисто выметены. У дверей лежали коврики-близняшки. В левом углу жили башмаки, сапоги и тапочки. Напротив входной, располагалась дверь, ведущая непосредственно внутрь жилья. Она, как водится, не запиралась.

— Добро-о пожа-аловать, дорогой друг Ка-арл! Ну и вы, заходите.

Произнёс старик, эдак на распев, подкрепляя слова широкими жестами. Дом был полон свежести. Повсюду пролегали мягкие шевелящиеся полутени. Тихий ветер трепал кудри ив, растущих вокруг дома. Гости попали в большой зал, смежный с кухней и гостиной безо всяких дверей, на манер трилистника. По обе стороны от двери на стенах были вешалки. На них было много интересных вещей. Зимние шубы, пуши-истые! Либор не удержался, и тут же к ним прилип. Были там ещё и плащи от дождя, куртки, пальто и панамки. Но они мало интересовали Кожушника. Больше всего на свете, он любил гладить мех.

Слева в стене были три двери, ведущие в спальни. А впереди последняя — проход в ванную комнату. Старик, сложив ладони за спиной и не снимая обуви, прошёлся в сторону гостиной. Наум прокрался на кухню. Боб вошёл последний и теперь стоял в проёме между тремя комнатами, практически в Т-позе. Карл Васильевич, обнаружив мягкий диван, опустил на него свои старые кости, раскинув руки в разные стороны.

— Бобка! Что стоишь? Погуляй пока. Осмотрись тут. Может найдёшь что интересное. У тебя в пульте есть эта... Как её...

Он защёлкал пальцами, перебирая ассоциативный ряд.

— Система поиска металла! Включи, потренируйся.

— Но это же частная собственность! Так тут возиться... Это кажется натуральное ограбление?

— Слушай, ты чем на жизнь зарабатывал? Напомни, ка? Кажется ты продавал холодильники. А то я никак в толк не возьму, чего ты такой законопослушный! Этот человек промышлял наёмными убийствами, кто забыл. А теперь стесняется пошарить в чужом доме, в поисках ствола. Какие-то двойные стандарты, не находишь?

— Я думал, что с новой работой мне удастся завязать со своей старой жизнью!!

— Успокойся, Бога ради! К своей прежней работе ты уже вряд ли вернёшься. Мы тебя с собой считай в кинотеатр взяли! Ничего толкового! Посмотришь, как могут делаться дела. Нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить хорошо спланированным убийством. Но это не про нас. Проблемы бывают РАЗНЫЕ. И решения должны быть соответственно РАЗНЫЕ. Эй, а ну ка поди сюда, малыш. Присядь.

Джобс повиновался, и тихо приземлился с краю дивана.

— Ты что ж так разволновался? Чего ж ты бледный-то такой? Да ничего мы с тобой плохого не сделаем, страшилка про француженку это так, досужая болтовня и сплетни. Ты — того... Не пугайся! Мы с тобой как договаривались? Ты работаешь со мной, я тебе строю человеческую жизнь в радужных степях Канзаса! Ну? Так чего ты приуныл? У тебя было желание — ты пожелал мирной семейной жизни. Думаешь ли ты, что я стану тебя готовить к ней посредством раскопок в чужом нижнем белье, удушением младенцев и растворением трупов в ванной? Кислотами, ага. Ты у нас по-овар! Овладеешь, как следует искусством, ублажения оравы народу! Тьфу ты, я не так хотел сказать...

Но Боб уже хохотал. Старик тоже усмехнулся, но всё же продолжил.

— Будет у вас с Сарой трое детей. Будете держать ресторан у дороги. Мимо будут проезжать путники, становиться на обед у вас, а ты уж по одним только их глазам будешь знать, что вон тому, например, широкому и грузному, страстно хочется чего-нибудь сильно прожаренного! Со сливочным соусом. А тот, другой, тощенький, будет доволен закуской из макарон с сыром. Ты, или твоя жена будете на кухне, детки ваши, вернувшись из школы, будут играться во дворе с жеребятами каких-нибудь Хувсов.

Джобс моргнул.

— Очаровательное пегасье семейство, с непоседливой летучей двойней.

Стравской замолчал, сладко щурясь. Американец уже сообразил, что язык, на котором разговаривает старик, не обычный английский. Он готов был поклясться, что Карл Васильевич выражался как ему было угодно, не заботясь о том, что слышит его собеседник. Его слова сами складывались в предложения. Предложения выливались в единую, гладкую речь, которой можно было бы только наслаждаться. И вдруг посреди отполированного до блеска словесного потока выскакивала дерущая уши, чужеродная вставка. И подкреплялась она обыкновенно вибрирующими завитушками в его голосе, и каким-то странным выражением лица.

— Но это всё дела будущего. Всё это будет, едва я закончу своё дело. Ты, может, уже сообразил, в чём оно заключается?

Боб помотал головой. Если у него и были мысли, он решил оставить их пока при себе.

— Дело моё не простое. Мне много лет, я учёный, естествоиспытатель, творец и искатель. За моей спиной много сотворённого, но моё главное свершение — ещё только впереди. На протяжении многих лет я вёл дела с группой великих волшебников. В своём мире — они управляли луной и солнцем. Повелевали погодой и снами. Их исскуство дошло до такого уровня, что они смогли пробить брешь между измерениями. Они не оценили всю стоимость этого открытия и некоторое время пользовались им, как источником остроумных находок и приключений. Как правило, то, что они находили по ту сторону порталов — либо было бесполезно, либо крайне опасно. Так что для них это была своеобразная продвинутая мусорка. Конечно, было много и анекдотических историй, которые меня до сих пор смешат! Кхе-кхе, тьфу... Кхм, говоря кратко — однажды они нашли нас. Как сейчас помню тот год... Крепостное право ещё было в силе, а я ещё был молод. Мы с ними подружились и очень крепко. В ходе разговора мы обнаружили, что наши миры настолько разные, что даже время тут и там течёт по-разному. Год на нашей планете равнялся примерно неделе на их. Единственный день, который из этого выбивался — это триста шесдесят шестой день високосного года. На их планете такого дня не существовало, потому, что день у них длился ровно двадцать четыре часа. Из-за этого, эта точка для них казалась фиксированной и выбивалась из общего течения времени, – старик закашлялся. Наум тут же очутился рядом и подал прозрачный стакан воды. — Благодарю. Так вот, мы договорились встречаться с ними каждый земной год и каждое воскресение их мира. Застрять в нашем мире из-за закрытия портала для них не составляло никаких проблем, потому, что даже пропьянствовав с нами целый месяц без перерыва, они могли вернуться в свой понедельник свежими и отдохнувшими. А раз в четыре года, ну или раз в месяц, с их стороны, мы проводили день сопряжения, так мы его решили назвать. Этот день в обоих мирах протекал одинаково, – Стравской остановился, чтобы допить, и вернул стакан. — Мы встретились друг с другом. Искатель с искателем. Две безумные стихии. Кхех, мы занялись тотальным изучениям миров, в которых жили. В наших разных течениях времени мы отыскали много параллелей. Их государство ещё строилось. Ему предстояло окрепнуть и твёрдо встать на ноги. Не скрою гордости, живительный источник в виде Земли сильно помог им в этом. Мы договорились между собой, что сохраним наши встречи в тайне. Наши дикие порядки пугали их нежные умы. А их неустойчивое общество ещё не оправилось от потрясших их перемен. Мы решили, что Земля поможет им укрепить молодую страну, а взамен они снабдят нас всем, что они знают и умеют. Но забегая наперёд, я скажу, что после мы вообще забыли, о чём там был этот договор. Нас целиком поглотило общение, наука и магия. Мы со страшной силой впились друг в друга... О-о, чего мы только не делали! Ходили по иным мирам, изучали историю, медицину, биологию, обществознание, спорили о книге Сунь-Дзы, занимались химическими изысканиями, физикальными, астрономическими, о-о-о-о! Это была любимая тема Луняши. Мы могли часами трещать о Копернике, Джордано, Хаббле, Сириусе, или... Бетельгейзе был её фаворит, а Гагарин, когда полетел в космос, стал её фантазий страждущий герой! Над Пацаевым она плакала, как над собственным братом... В общем — мы многого добились. Подробно изучив историю нашей Земли, они извлекли для себя много полезных уроков. Я придумал, как можно искусственным образом синтезировать их магию. Когда я женился, моя дорогая Ванда присоединилась к нашему маленькому разношёрстному обществу. Мы дружно работали. Но год Земной короче Эквестрийского. Время безжалостно к тем, кто его не ценит. А нам так не хотелось расставаться друг с другом! Вместе мы даже придумали, как замедлить старение! Но далеко эта технология не ушла, бессмертия мы и близко не достигли. Вместе мы прошли через многое. Крепостное право ушло. Скончался Тургенев, мыслится мне, это всё-таки была микросаркома. Отгремели войны начала двадцатого века. Прошла революция, финская война, вторая мировая, вьетнамская, холодная, развал СССР, дефолт, ужасная резня в Петербурге, одиннадцатое сентября... Всё это время мы с Вандой варились в самом этом котле, а наши друзья вели тщательные наблюдения. Они внимательно смотрели на нас, помогали нам и всячески поддерживали. Так было бы и до сегодняшнего дня, но-о-о... – Старик сжал сухие кулаки. — Шесть лет назад, один из моих близких друзей... Будь он проклят, всё испортил! Украл у меня устройство, которое заставляло время смилостивиться над моим родом Ванда прожила недолго, а я остался! Я жив, здоров и очень зол! С этим негодяем разрушилась не только жизнь моей супруги, но и наши отношения с Эквестрийцами! Мы поссорились... И они перестали к нам приходить. А между тем, секрет пространственного перемещения хранился именно у них! Мы научились лишь подражать их заклинаниям, но у нас не было их природной чувствительности. И потому мы остались одни. Механизм, обеспечивающий нам долгожительство был похищен. А идти за новым нам было не к кому. Дверь, доселе широко распахнутая, захлопнулась перед нами. Мы искали Билла. Недавно! – Голос его подскочил на порядок. — Недавно мы нашли его! Он хотел, чтобы я помер, но не дождался! Рановато он сюда вернулся и теперь САМ стал кормом для червей. Я могу вернуть Ванду к жизни. Но для этого нам надо вернуться в Эквестрию. Теперь-то мы готовы! Скоро мои агенты вернутся. И тогда мы начнём! Теперь мне уже всё равно, готова ли их цивилизация или нет! Люди идут! Теперь я знаю, как уравновесить время в обоих мирах! В магии я наравне с лучшими из самых лучших магов! Никто и ничто не помешает мне вернуть ящик!

— А что вы будете делать потом?

— А вот это, дорогой мой Бобка, уже напрямую связано с вашими желаниями. Я должен тебе, я должен Либору. Я должен Алексею, Луи, Шульцу, Кеслеру, Алисе, всем! Я должен каждому из вас, а вы должны мне. Едва с вашим долгом будет покончено, вы обретёте то, что пожелали. Да, Боб. Все, кто ко мне пришёл перед работой загадали желание. После того, как мы найдём ящик, мы возьмёмся за моё финальное дело. И едва оно будет окончено — ваша служба кончится вместе с ней.

— А что вы должны другим, если не секрет?

— Секрет. Ну разве что Наум ничего не хочет.

— Как так?

— Из всех правил есть исключения. Из всех. Разобравшись, по какому принципу они получаются — ты сможешь смело заявлять, что смог ответить на самый главный вопрос жизни, вселенной и вообще... Хотя, при буквоедстве можно положить, что все ответы уже у нас под носом. Мы оперируем ими и ищем изначальные вопросы. Ты ведь не спрашиваешь, что такое яблоко? Ты спрашиваешь, зачем оно нужно, как оно получается и куда исчезает... – На улице остановилась машина. Стравской приподнял голову. — Либор!

— Не, не, не. Не наш клиент.

Старик кивнул и похлопал Боба по плечу:

— За себя не переживай, это моя работа. А твоя — пойти и поискать оружие. На пульте детектор, помнишь? Ну иди, скоро гости будут.

Джобс с шумом принял вертикальное положение и затопал к трём комнатам. Карл Васильевич проводил его глазами, потом поглядел на ивы, стучащиеся в окошко. Ярость, пришедшая с тенями минувших дней, рассеивалась, как горячий воздух в предбаннике. На смену ей пришла злоба холодная, взвешенная и расчётливая. Некоторые дела Стравской всё-таки не позволял себе вести на буйную голову.

— Едет, – коротко возвестил Наум, выглядывая в окошко кухни. Карл Васильевич выдохнул облачко пара:

— Боб, оружие?

— Нету.

— Между тем он попёр у меня дробовик! А потом наворовал кучу денег и где-то спрятал... По местам, господа!

Либор скользнул в первую дверь, по левую сторону от входной. Еврей затаился на кухне. Джобс растерялся, но старик поманил его пальцем и пристроил в комнате с диваном. Сам же он аккурат между Кожушником и Наумом. Посреди зала. Руки он сложил за спиной, ноги на ширину плеч. Звякнули ворота. Во двор закатилась машина. Двигатель заглох. Тишина. Хлопнула дверца. Пискнула сигнализация. С веранды послышалось торопливое и растерянное шаркание. За ним бормотание:

— Странно, дверь открыта...

Скрипнул замок. Видимо гость решил запереться. На два оборота. После этого ему, кажется, сделалось спокойнее. Он перестал торопиться, надел тапочки. И в следующую секунду в дом вошёл кругленький невысокий человек. Нельзя было сказать, что он толстый и старый. Скорее — упитанный и в самом расцвете сил. На голове у него были тонкие рыженькие волосы. Носик маленький. Взгляд его зелёных глаз сразу метнулся на старика. От неожиданности упали его портфель и челюсть:

— Ка-арл Васильевич! – Растерянно произнёс он. Голос его дрогнул.

— То-оля! Я безмерно рад тебя видеть! Я мимо проезжал, гляжу — у тебя открыто. Дай, думаю, зайду. Чайку может выпью. С шоколадочкой-то оно, а? – Стравской улыбаясь развёл руками и шагнул к Матюшкину. — Ко всему, у меня и новости для тебя хорошие есть! НУ!! – От этого восклицания Анатолий вздрогнул и как будто уменьшился в росте. — Давай хоть обнимемся! Я тебя столько не видел! – Старик сгрёб своего товарища в объятья и звонко чмокнул в щёку. Затем отстранился, чтобы полюбоваться. — Ну пойдём! – Морщинистая рука обвила шею гостя и впилась ему в плечо. Стравской вразвалочку повёл его на кухню. — У нас столько нового! Перемены в штате, новый курс, пара свежих проектов, ой!

— Ой!

Карл Васильевич, неосторожно ступая, придавил туфлёй тапочек своего друга.

— Не побеспокоил ли я вас?

— Вы мне на ногу наступили!

Старик потрясённо ахнул:

— Ах! Право, мне неловко! Позвольте! – Голос его приобрёл совращающие нотки. — Ну позвольте же мне загладить свою вину! Мы с вами так были дружны! Я не забыл этого!

— Я тоже...

— Ах, как вы меня обрадовали! Ну я вам принёс подарок... – На сцену молчаливо явился Либор. Анатолий обмер. За другом своим возник и Наум, чёрной тенью явившись прямо перед испуганным гостем. Тот едва ли не шарахнулся прочь.

— Лейб моя гвардия сейчас немного изволят быть заняты. А по сему — их подменяют друзья и близкие товарищи. Кхм, вы кажется напуганы? Напрасно! Вы нас чаем угостить не хотите, так мы и не с пустыми руками! Мы вас сами угостим, – Матюшкин был посажен за стол. Перед ним тут же оказалась дымящаяся чашечка на блюдце. Рядом лежала плитка шоколаду. Старик опустился рядом. — Дело, значится, вот какое. У меня затевается большой проект, и тебе на нём можно хорошо подзаработать. Скоро пойдут большие заказы на строительство всякого разного. Ты будешь работать с подрядчиками. Себе можешь оставить восемьдесят процентов, мне не жалко. В обмен — ты мне кое-что построишь. Дело пустяшное, мне нужен будет бункер. Только и всего. Размеров он будет большого, и строить ты его будешь на государственные деньги. Всего, что нам понадобится — и не сосчитаешь! Речь идёт не только о материалах. Там же и передовое оборудование, и электроника, и техника!

Едва разговор зашёл о деньгах, Анатолий приоживился. Сел прямо, выровнял плечи. Глаза его перестали глядеть паникой:

— С таким предложением... Это выглядит так, как будто вы мне делаете подарок. Хотя я до сих пор помню, как должен вам за дорогу! Буду рад, если удастся вернуть этот долг. Так какой вам нужен бункер?

— Не мне, Толя, не мне. Тебя об это попросят. Я здесь, веришь ли, Аб-со-лют-но не при чём! Я тебе только чертежи дам, но ты их никому не показывай.

— Но подождите, я ведь буду работать с подрядчиками, мне-то чертежи зачем? – Он сдобрил чай молоком и сделал щедрый глоток.

— Ты будешь в числе прочих. У тебя будут коллеги, которые будут тебе помогать. Человек пять, может больше. Вместе вы между собой договоритесь, ты главное мне по чертежам сделай.

Матюшкин усмехнулся:

— Так я что, сам строить буду? Хе-хе, а кто ж меня в подрядчики пустит?

— Пустят, не бойся! Сами просить придут!

— Хо, ну если так... Вам, значит, двадцать процентов? Я не знаю, на что соглашаюсь, но мне кажется, что игра стоит свеч. К тому же мне предлагаете вы! Человек, которого я уважаю!

— Как приятно слышать! – Стравской закусил свою яркую улыбку шоколадом.

— Но мне кажется, что это будет немного...

— Что же?

— Мне кажется что это будет...

Слова отказывались произноситься.

— Ну так что же?

— Будет... Ох, простите меня, я как бы того... Немножко этого... Боюсь. Как бы оно всё не оказалось бы... Опасно...

— Чего ж опасного?

— Ну-у... Если дело будет очень важное, то там могут и следить сильно...

— Я тебя умоляю!

— Нет, а если оно и правда будет так? Я же могу... Погибнуть!

— Да что же вы все сегодня такие нервные? Юпитер не в ту фазу ушёл? Или может давление упало... Толя! Толя, у тебя же есть я! Я твой друг! Ты ж меня только попроси — я тебе всё сделаю, что захочешь! Я тебя буду защищать, лелеять, поливать и удобрять! И вырастешь ты большой и красивый! Грозы, вьюги не бойся! Я тебе всё устрою! Самые тепличные условия! Мне нужно что бы ты хорошо себя чувствовал! Иди! Спокойно работай! Никто тебя и пальцем не тронет! Косого взгляда не бросит, что уж там!

— А по окончанию что?

— Как закончишь — я тебе отдельное спасибо скажу. На голый снег нагим не брошу!

Это заявление как-будто успокоило Матюшкина. Он сел поудобнее и облегчённо вздохнул:

— Долго же вас не было. Вы как-то постарели сильнее обычного.

— Дела тяжёлые были. Да и вообще, трудно сейчас. Перед рассветом обычно темнее всего. Но за этой темнотой нас ждёт такое-е! Скоро кое-что произойдёт, будь уверен! Главное — ты не пугайся, действуй вежливо, да по сторонам побольше смотри.

— Буду ждать с нетерпением, что бы это ни было! И это, Карл Васильевич... – Анатолий наклонился поближе, с неловкой улыбкой. С готовностью склонился и старик. — Вы может это... Маячок снимите?

— А он тебя беспокоит?

— Беспокоит.

— Что же с ним? Он мешает спать?

— Нет.

— Неужели барахлит?

— Да нет.

— Что же тогда?

— Ну... Как бы это сказать, он меня нервирует. Не даёт мне покоя.

— Он срабатывал?

— Два года уж молчит, слава те господи! Мне просто беспокойно. Я уже совсем хороший стал. Я ничего такого уже делать не буду! А семью так хотелось бы свозить в Турцию! Так давно не отдыхали! Хочется же всё-таки душе праздника! А как тут праздник сделаешь, когда ты невыездной?

— В Турцию, значит? – Старик задумался. — Добро. Вот как закончишь с работой — сразу приходи ко мне. Всё уберём! Полетишь себе в Турцию, вздохнёшь свободно! Но только не сейчас. Тебе ведь и лететь сейчас не досуг! Закончишь дела — пожалуйста!

— Вы только им не пользуйтесь, я сам уже. На этот раз сам, – интонации Анатолия приобрели такой окрас, будто он на приёме у проктолога. Поминутно он стеснительно улыбался. Вечно мялся и посмеивался. Его хорошее настроение заполнило дом целиком. Тени потеплели. Боб на диване вздохнул с облегчением. И хотя он понятия не имел, что говорил хозяин дома, Карл Васильевич продолжал изъясняться на свободном английском. Это навевало на Джобса спокойствие. Хотя он и не решался ещё расспросить старика подробнее об этом языковом феномене.

— Ах, как быстро растут дети! Как быстро они становятся самостоятельными! – Стравской похлопал своего друга по плечу, не переставая посмеиваться. Мятое хихикание охватило и Анатолия, равно как и всех прочих окружающих. Карл Васильевич встал. За ним повторили и две его тени. — Право же, как быстро летит время! Я бы с радостью посидел ещё, но-о-о... – Матюшкин запоздало поднялся. Три человека обступили его с разных сторон. Стравской полез во внутренний карман пиджака. — Да-а, вот ещё что! – Ладонь старика звонко шмякнула Анатолия по животу, от чего тот содрогнулся и икнул. — Вот тебе визиточка. Тебе может быть полезно держать с нами связь. Чтобы ей воспользоваться — нужно постучать, вот так, – Карл Васильевич погремел костяшками пальцев по переливчатой сине-жёлтой карточке. В воздухе раздался хрустальный звон. В чьём-то кармане отозвалось гулом. — Постучал, а после говори сюда. Как составишь сообщение — постучи ещё раз. Сложно?

— Н-нет. Совсем несл-ложно!

— Ну что ты дрожишь-то? Хе-хе, разве ж мы тебя убивать собрались? Нежто мы разбо-ойники? О-хо-хо! И бутылка рома! Расслабься, чего ты? – Стравской ощутимо ткнул Анатолия в плечо, не теряя ухмылки. — Бо-об!! – Матюшкин подпрыгнул от неожиданности. — Спокойнее! Чего вы все такие нервные? Бо-об! Собирайся, нам пора! – Когда хозяин дома увидел могучего американца, явившегося из его гостинной, он вновь потерял дар речи. — Было очень приятно повидаться. Жди, следующую встречу тебе как в прошлый раз, Кеслер с Алисой проведут. А до тех пор — я с вами прощаюсь! – Стравской дал поклон и снова усмехнулся. — Надо что-то будет — говори! С радостью приду на помощь.

Анатолий ответил вялым кивком. Гости стали убираться прочь. Когда за последним из них захлопнулась дверь, Матюшкин рухнул на стул и стёр выступивший пот.

— Ещё бы я у вас что-то попросил хоть раз...

---

На лесную опушку вывались четыре гружёных единорога. Те двое, что были помоложе, панически закрутили головами. Морды их были подозрительно зелены, а в глазах плескалась тоска. Отыскав самый крупный куст, оба, не сговариваясь, бросились в него и разразились буйным дуэтом. Кеслер поднялся, довольно твёрдо, на ноги. Ему, казалось, портал больших неудобств не доставил. Он не слышал зова природы и думать мог довольно связно. Мельком глянув в сторону зарослей, в которых, судя по звукам, спаривались тигры, он повернулся к Шульцу. Пепельный единорог лежал на земле в той же позе, в которой упал. Шевеля одними только глазами, он внимательно осматривал окрестности:

— Нам не хватает практики, ох! – Изрёк Ирибрахер и икнул. Уоррен протянул ему копыто. Немец не ответил на жест только потому, что внутри него происходила борьба. Малейшая качка могла бы вывести его из равновесия и заставить броситься вслед за своими коллегами, в кусты. Кеслер убрал ногу.

— Согласен. Порталы Старсвирла были намного мягче. Эти бурные, но для первого раза — неплохо.

— И бросали их на неустойчивую территорию. Где мы?

— Судя по сводкам, мы должны быть у разрушенного замка.

Шульц сел, как кошка. Кажется, из своего поединка он вышел победителем:

— Сделай одолжение, возьми магии на пробу. Воздух здесь фонит, почти как у Касьяна в комнате.

— По крайней мере, там никогда не несло от травы. А здесь... – Кеслер сосредоточенно зажёг свой рог. — Здесь даже растения имеют своё магическое излучение.

— А про комнату Касьяна ты ошибся. Травой там одно время воняло очень дурно.

— Ну теперь-то он взял себя в руки!

— А-а-а-аа! – Из кустов выкатился зелёный единорог. — Я... Я зачем поел вообще? Что это за злобная шутка? Мама, роди меня обратно! Чем заслужил я участь мертвеца-наизнанку?!

— А с Касьяном, кстати... – За Луи на пузе выполз и Алексей. — Ему можно будет на обратном пути какой-нибудь дряни нарвать. А потом наврать, что она волшебная. Он её обязательно сожрёт, вот будет прикол!

— Трава и правда может считаться волшебной. По две единицы Свирла на квадратный сантиметр. Примерно.

— Ещё и клетчатка! – Жёлтый единорог впился зубами в землю. — А-ой! Обожруся! И помру молодой.

— Кто-нибудь знает, кстати, что у нас по органам? –Луи попытался почесаться. — Я имею ввиду, что у нас поменялось, а что осталось прежним? А то гляди и правда наедимся какой-нибудь дряни и сдохнем хором.

— Не сдохнем. Образец Эквестрийский, форма взята со Старсвирла. Если я ничего не путаю, мы должны соответствовать пони не только визуально, но и чуть ли не генотипически.

— Вкусно... – Задумчиво промычал Алексей, с остекленелым взглядом жуя траву. — Окей, ясно понятно. О! Так, а если тут все на Эквестрийском трещат с начала времён, можно ли мне на родной перейти? А то я был бы вообще не против, им-то всё-равно будет!

— А вот этого надо избегать! – Ирибрахер поднялся на все четыре копыта. — Да, пони не смогут понять, что ты говоришь на другом языке. Они будут видеть это как акцент, ты это помнишь?

— Помню. Если долго говорить на Эквестрийском с нами будет то же самое.

— Вот именно. Но одно дело мы. Другое дело — они. А если кто запомнит твой акцент? Как нам потом это обернётся?

— Ой, ну да ладно!

— Шульц прав, – встрял Кеслер. — Давайте придерживаться безопасной игры. А это значит — никаких разговоров на родных языках, никаких земных терминов, насколько это возможно. Ну и не болтать лишнего.

— Прям вкусно! Кто-нибудь хочет попробовать? Что? Нет, на людях я такого делать ну буду. А вдруг моветон?

— Никаких людей тут нет. Вот об этом я и говорил.

— Ой, простите. На пони.

— Не забудь. Так, несчастные, вы как?

— Я в норме.

— Кажется хорошо.

— Шульц?

— Со мной порядок.

— Отлично. Ну что, разбираем обязанности?

— Я в замок, – быстро сказал Ирибрахер. — Хочу поглядеть, что там осталось.

— Я на зебру пойду нападать.

— Нет, Луи, с зеброй мы на обратном пути разберёмся. Давайте ка мы лучше в город наведаемся. Оценим техническое состояние, поищем современные карты и способы добраться до иных городов. Всех всё устраивает? Лёша?

— Инномо проблемо!

— Значит встречаемся вечером у Шульца. Надо полагать, замок пуст. Там и переночуем.

— А если в городе найдётся гостница?

— На самом деле — как вам будет угодно. Я просто предпочёл бы гостнице замок. По крайней мере — только в этот раз.

— Ладно, ладно. Встречаемся вечером в замке?

— Me-et me whe-ere the clif great the Se-e-ea...

— Come! – Кеслер поддержал шутку. Желтушные пони рассмеялись. Шульц хлопнул каждому копытом в копыто и пошёл в сторону серых развалин. Остальные трое двинулись в противоположную сторону, где, судя по всему, находился городок.

— Интересно, а в этом лесу водятся хищники?

— М-м-м... – Кеслер снова засветил рог. — Водятся.

— О, да? А кто? Живые поленницы есть?

— Есть. Ещё какие-то цветы, кто-то на болоте, большие кошки, змеи... Ну и по большому счёту всё.

— Блин, Кеслер! У тебя анализ, у него что, рог типа усилителя сигнала?

— Да! Ещё и пульт доставать не надо.

— Нет, друзья. Дело не столько в роге, сколько в атмосфере. Она пропитана магией насквозь. И поэтому всё, что связано с радиусами у меня работает в два раза дальше.

— А-ах точно. Ну блин, если магия на гуморальные системы тут так же работает, как у тебя анализ... Чёрт, я бы тут вот так пожил бы! Думаете старый разрешит мне немного дольше побегать в этой зелёной шкуре?

— Посмотрим, – Кеслер погасил рог. Алексей сорвал веточку и с ухмылкой принялся пробовать её на вкус. — Неа. Не разрешит, и я знаю почему!

— А ну-ка.

— Ты слишком хорни.

— Парни, не начинайте.

— Сдались тогда тебе эти гуморальные системы! Что я, не знаю, что ты там собрался бустить?

— А вот и не знаешь! Ты даже не в курсе, что означает это слово! – Садиков выбросил веточку, скривился, плюнул и прокашлялся. — Кхм, кхм! Гуморальная регуляция организма... Так, параграф девяносто пятый, пункт три. Дети, откройте тетради, запишите на полях сегодняшнее число. Происходит от слова Гумор — жидкость. Я знаю, как выглядит грёбанный гумор, спасибо!

— Ни-ичерта ты не знаешь. А вот скажи мне, что быстрее — нервная или гуморальная регуляция? А?

— Нервная! Кого ты хочешь надуть? Там импульс электрический, а тут какая-то жидкость!

— На самом деле сравнивать их некорректно, – Кеслер усмехнулся. — Они работают по-разному. В разных областях. Вопрос сродни вот этому: Кто сильнее, слон или акула?

— Акула! – Выкрикнул Луи. — А теперь пойди и докажи на опыте.

— Не, ну если слон к акуле в воду упадёт, ему ж хана, по-любому!

— А если акулу выбросит на берег к слону?

— Ну тогда ей кирдык.

— Тут дело не в том, кому кирдык. Кто их драться заставит?

— О! А за это ты не переживай! – Алексей отвернулся от очередной растительности и ухмыльнулся. — Я вам сейчас расскажу, ой боже мой! Кто в курсе про детское правило пяти минут?

— Это про то, что если ребёнка не слышно пять минут — значит он уже помер?

— Если он помер — это услышит весь дом. Зачастую трагически! Подушку не дали, пингвина не дали, посмотреть не дают — всё. Погибель. Трагедия! В трёх актах! Пролог, набор воздуха в лёгкие, принятие трагичной позы. Затем идёт бурная тирада, начинающаяся от банальных "э-э-э-э-э" и "а-а-а-а-а"! И заканчивая "отдай, моё", "так не честно" и шедевральным выкриком берсерка. Потом идёт либо яростный марш-бросок, либо умирание без сил. Падание на пол, на диван, в шкаф и куда только ещё ни придётся... Так, Кеслер, мы правильно идём? Да? Ну слушайте. У Женька моего, старшего, ноутбук появился. Ну это тот, который вы мне посоветовали. Только не жёлтый, а серебристый, такой. Вот, и он его, в обще-то бережёт. Протирает его тряпочкой, мелким даёт поиграть только в рамках укрепления своей абсолютной власти. Вот, а Сеня недавно краски новый получил. Знаете, такая гуашь. Отвратительная. Ну которой идеально можно ляпать всякое. Вот. Я не знаю, с какого момента это началось, но этот говнюк додумался разукрасить ноут старшего братца. И не просто разукрасить, а очень, собака, интересно. Он потихоньку, помаленьку, принялся выводить узоры на верхней крышке, где экран. Ну, не на самом экране, а на другой стороне. Вот, а так как ноутбук стоял открытый всё время, он это делал поэтапно, в течении нескольких дней. Он нарисует цветок — тот подсохнет, и можно рисовать ему серединку. Серединка высохнет — там стрекоза, короче — профессиональная живопись развилась! Вот. И я чё-то, короче, прихожу с работы. У меня там в одной руке у меня пиво, в другой Лиза. Мы уже чуть-чуть погулявши, оба весёлые! Она торт принесла, газировки, но детям мы это не показываем. Надо сначала поужинать. Вот, она мне свой томатный суп обещала! Остренький, с картошечкой, колбасой, оливками и лимончиком. Мясо там с утра стояло, так что бульон уже был такой, вы понимаете, нава-аристый! В общем, она на кухню, а я за комп. Пиво на стол, зову Женьку. Пошли, ему говорю, в танки сыграем! Он прыгнул, побежал за ноутом. Я уже в бой пошёл, там, Париж, КВ третий. В общем — приносит он ноут, располагается тут же рядышком, с другой стороны стола. Я смотрю — а у него там на крышке Ван Гог расцвёл! Ну, думаю, вот это приколист! Хорошо, думаю, нарисовано. Я-то думал, что он это сам накалякал! Сижу себе, спокойно, катаю. И тут слышу — крик! Прямо в ухо. Кто-о-о! Орёт. Кто сделал? Что это такое!? Я подпрыгиваю, у меня пиво на клавиатуру опрокидывается, танк на середину улицы уезжает. Я не понимаю, мне пиво спасать, танк или ребёнка? Смотрю — Женька лупит Сеньку. Но тот, гад, смеётся! А этот орёт! Бьёт его по жопе и вопит. Прибегает Лиза, в руке колбаса недорезанная. Пытаемся разобраться, в чём дело. Старший в праведном гневе, весь красный, этот гордый, такой, довольный. Он эту надпись Huawei так стилизировал бесподобно! Петьку послали за тряпкой. Мелкий вопит, сопротивляется, красиво! Говорит. Этот орёт, что не красиво и что он говно по унитазу размажет красивее. Лиза смеётся, Женьке по губам колбасой так — шлёп! Я объясняю, что если оставить — краска разъест покрытие на ноутбуке. А потом, когда она облупится или слезет — там останется уродливое пятно. Ну, мы решили сначала всё-таки сфотографировать, а уж потом стирать. Петька приносит тряпку, а сам жуёт чего-то. Лиза ему — открой рот! Убежал. Получил колбасой макушке и пинка по сранделю. Я Сеньку потом попросил, что бы он на бумагу перерисовал. Не, там реально классно получилось. Женька узбагоился, но теперь ходит нервничает. Постоянно перед тем, как ноут включит, так крышечку пригибает, назад заглядывает.

— Как с этим... – Луи постучал копытом себе по лбу, пытаясь припомнить. — Когда Кеслеру в стол колонку положили! И включили передачу, как змеи шипят!

Уоррен сделался на лицо очень злой. Два остальных единорога захихикали, но тут же принялись максимально осуждать:

— Какие мерзавцы, так злостно насмехаться над человеком!

— Негодяи! Гады! Да попадись они мне, я бы им показал!

— Да-а! Вообще!

Англичанин подавил вздох:

— Да, я потом ещё пару недель тоже повсюду заглядывал, как твой Женя. Только странно, если твоих ребят, Лёш, я ещё могу понять — дети! Что с них взять! То вот у нас на предприятии детей я думаю не водится. Но всё равно иногда проскакивают такие вот... Змеи... По чужим столам.

— Все взрослые — те же вчерашние дети. Куда от этого денешься? – Алексей задорно усмехнулся. — Мы растём, сначала вверх, потом в стороны. А внутри мы всё такие же. На самом деле взрослых среди нас нету. Когда кто-то говорит, что повзрослел — тю! Так это ж вранина! Ничего он не повзрослел, он всё такой же дурак! Просто решил поиграть в большого серьёзного дядю. Взрослых людей не бывает!

— Опа, кажется и городок намечается!

— Вижу. Предлагаю поделиться вот как: один ищет карты, нам надо знать, как мы попадём в другие города. Другой идёт вон в тот замок. По обстоятельствам. А третий узнаёт у местных про это поселение. Конкретно. Делайте выбор, господа.

— Слушай, Кеслер... – Алексей переглянулся с Луи. — Плохо нам.

Уоррен бросил на них внимательный взгляд.

— Да! Го-олодно! – Подхватил Ладерро. — Нам бы пообедать, как-нибудь.

— Ты и так пол-леса обожрал! – Возмутился англичанин. — Но Луи-то ничего не ел! А у меня это была тренировка! Разминочный обед! Я же не каждый день превращаюсь в лошадь, чтобы попастись! Да то, что мы закусили на земле — теперь не считается! Оно всё там осталось, у портала.

Кеслер вздохнул:

— Лентяи. Сдаётся мне, Шульц не просто так пошёл в замок один... Чёрт возьми, не морить же вас голодом.

— Да-а-а!

— Ура-а-а!

— Разбежались! Если тут ещё найдётся какое-нибудь заведение...

— Ой, Кеслер, да даже если и нет! Знаешь, как у нас дома иногда бывает? О-о-о, это такой, чисто туристический анекдот. В Италии некторотые люди, когда прилетают отдыхать или путешествовать, нередко путают рестораны с обычными домами. Ну, бывает так! Самое забавное, что они свою ошибку понимают только когда смотрят на удивлённое лицо хозяина! Тому и невдомёк, отчего эти добрые люди, зашедшие к нему на огонёк, просят у него счёт! И денег хотят дать! – Алексей захохотал. Улыбнулся и англичанин:

— Ты думаешь, тут так же?

— Мы... – Луи сделал уверенный жест копытом. — ... Не пропадём! Я тебя уверяю!

— Ну пошли, проверим!

Группа единорогов вступила в неведомый городок. По началу никого видно не было. Лишь домики, шатры да какое-то заведение, за версту пахнущее паром, свежестью и мылом. Троим путешественникам не терпелось увидеть наконец живую пони. Они молча вгрызались глазами в каждый уголок, каждый квадратный сантиметр. Пока, наконец, Луи не воскликнул:

— На четыре часа, парни!

Две рогатые головы повернулись моментально в сторону, куда указывало зелёное копыто их друга. Белая пони, вышедшая из шатра, была первой эквестрийкой, на которую упал живой земной взгляд. Первая, за долгое время.

— Пойдёмте, познакомимся, – кивнул Кеслер и двинулся к ней. Та же, ничего не подозревая, закрыла за собой дверь, повернулась и встретилась сразу с тремя парами глаз. — Добрый день, мадмуазель. Не подскажете ли нашему маленькому географическому обществу, в какой местности оно находтится?

Алексей внутренне поаплодировал бархатному выговору англичанина.

— Да, я и правда мадмуазель. А вы находитесь в Понивиле, самом дружелюбном месте во всей Эквестрии.

Луи снял шляпу.

— Ах, вы нас выручили! Большое спасибо.

— Вы приехали не на поезде, так ведь?

— Вы тысячу раз праывы, мадмуазель. Но как вы узнали?

— Перед тем, как остановиться, кондуктор всегда объявляет станцию. Но вы спрашиваете об этом меня. А ещё железная дорога находится в другой стороне города. Вряд ли вам пришлось идти через весь понивиль, только чтобы задать этот вопрос лично мне. А вы...

— Ах, простите мне мои манеры, я не представился. Моё имя Милки Вэй, – сзади прыснули две ехидные морды. Кеслер развернулся и сделал страшные глаза. — А это мои коллеги и друзья...

— Грин Гроу! – Быстро выпалил Луи.

— Френки! – Алексей был более нейтрален.

— А как же вас зовут, прекрасная леди?

— Рэрити, – она улыбнулась. — Амбассадор моды в здешних местах, – взгляд её перекинулся на Кеслерово пальто. — Вам, я смотрю, она тоже не чужда. Где вы достали такое интересное пальто? Мне определённо нравится его дизайн! И я никогда не видела подобной тка-ани... Она плотная, не промокает! И судя по этим застёжкам, может превращаться в гибридный комбенизон! Удивительная находка! И хотя изначальная задумка больше представляет рабочую форму, нежели элегантный наряд, для вашей профессии, кажется, не могло бы быть лучшего выбора!

— Очень приятно слышать мнение специалиста. Вы, кажется, куда-то собирались?

— Да, я как раз хотела сходить на рынок.

— Мне очень не хотелось бы навязываться, но мы ещё не знакомы с этим милым городком. А между тем, как всем путешественникам, после долгой дороги нам хотелось бы где-нибудь подкрепиться. Не подскажете ли вы нам какого заведения?

— Я могу вас проводить, вряд ли вы сможете сориентироваться по моим подсказкам, – она тихо рассмеялась. — Пусть даже вы и географ. С тем, что я вам наговорю, вы и в трёх соснах заблудитесь.

— Я был бы только рад вашей компании, если мы не стесним вас.

— Что вы! Нисколько!

— В таком случае, мы в вашей власти. Укажите нам путь!

Рэрити направилась вперёд по улице. Остальные единороги зашагали вслед за ней. Двое, что были помоложе, не переставая хихикали, и обменивались тычками.

— Эй, шоколадный ты наш! – Гримасса Алексея не предвещала ничего хорошего. Кеслер исполненным достоинства кивком головы откинул волосы, наступающие на глаза.

— Что вы всё "Эй" да "Опа", да"Слышь", да "Внатуре". Друзья, манера речи много говорит о вас, как о пони.

— Конещ-щно, щ-щладенький.

— Паясничать несомненно весело. Смех продлевает жизнь, а жизнь слишком коротка, чтобы вечно расстраиваться. Всё это не лишено смысла, но не надо же доводить до абсурда! Парни, если вы продолжите вести себя столь дико, вам придётся идти обратно в лес!

— Да ничего не придётся! Я тоже умею быть красноречивым и учти-ивым.

— Но ваш друг прав, – улыбнулась Рэрити, слегка повернув голову назад. — Нет ничего плохого в том, чтобы говорить красиво. Это всегда способ заявить о себе, как о пони высокой культуры. Не столь экстравагантный, но всегда очень приятный для вашего собеседника.

— Эй! Да что вы прикопались? Я ж ничего не сделал!

Сзади прыснул Луи.

— Ты ещё чего?

Но зелёного единорога распирало всё сильнее. На ум ему пришло что-то настолько смешное, что ему приходилось прикладывать недюжинные усилия, чтобы держать себя в копытах. Он просто помотал передней ногой, мол — ничего.

— Я просто хочу предупредить тебя... Френки...

— О-о-о-о! – Алексей вытаращил глаза на строение перед ним. Это был огромный пряничный дом, покрытый четырьмя разными видами глазури. Песочный пони ткнул в его сторону копытом. — Туда нам надо!!

Кеслер тоже улыбнулся.

— ... Что из-за твоей манеры речи у тебя могут когда-нибудь возникнуть неприятности. Как бы пони от тебя не начали в разные стороны разбегаться. Да и потом, помнишь же, что мы говорили насчёт речи?

— Помню, – пробурчал Садиков. — Но разбегаться от меня никто и не подумает, я тоже способен на приятный диалог, – в его поле зрения попало розовое пятно. — О! Вот, смотрите! – Алексей прогарцевал к розовой кобылке, что поливала цветы возле той самой сладкой избушки. — Здра-ас-сте!

— А-а-а-а-а-а! – Пони завопила, схватилась за голову и пулей умчалась домой, под бурный акомпонимент из хохота сразу троих пони. Садиков шлёпнулся на зад.

— Всё! Ты опозорился, уходи, – Кеслер стёр подступающие слёзы. Луи увалился бы, по обыкновению, на землю со смеху. Но у него теперь было четыре точки опоры, и он выстоял. Рэрити смеялась чуть ли не громче всех:

— Вы не переживайте, это Пинки, моя подруга, – единорожка прикрыла рот копытцем. — Она наверное слишком переволновалась, увидев сразу троих новеньких в Понивиле. Каждому новоприбывшему она устраивает грандиозную приветственную вечеринку. Она же, кстати, и работает в этом замечательном заведении, так что вот, господа. Здесь вы можете пока остановиться.

Садиков поднялся с земли:

— О! Ну так это ж... Хорошо! Так ну мы это... – Он откашлялся и пошлёпал копытом по дверному косяку. Подкрепив это деловитым:

— Откройте!

— Не заперто, – улыбнулась белая единорожка.

— Спасибо вам, мисс Рэрити, – Кеслер слегка поклонился. А затем, чуя плодородную почву, добавил. — Не желаете ли ненадолго составить нам компанию за... – Уоррен задумался. — ... За одним столом? Видите ли, наше общество работает вместе с журналом "Всё об Эквестрии". Мы собираем факты и удивительные истории с самых отдалённых её краёв...

Луи засветил рог, пробуя заклинание проецкии. Тут же у англичанина в голове послышался его голос:

— Какой журнал, старый ты дурак? Нету у нас никакого журнала, не слишком ты нагло врёшь?

Кеслер кашлянул и направил ответное сообщение, поправляя пальто для маскировки:

— Будет. Я тебе потом его отдельно напечатаю в трёх экземплярах. И я тебя всего на семь лет старше, – а вслух продолжил. — Лично мне было бы очень приятно послушать, что такого интересного здесь теперь носят. Из первых же копыт, вы говорили, что являетесь здесь... Амбассадором моды?

— Да, конечно! Мы встретились как раз около моего бутика. Вам обязательно нужно будет потом ко мне заглянуть!

— Это значит, вы согласны?

Рэрити кивнула. Алексей бодро воскликнул, декларируя какой-то лозунг:

— Питаться в одиночку так же противоестественно, как с... Э-э-э... – Он почесал затылок, встретившись глазами с остальными. — В общем, как рыба об лёд, да. Эй, Пинки! Тебя ведь так зовут? – Садиков прогарцевал внутрь. Луи поспешил за ним. Следом неторопливо зашли и оставшиеся два единорога. — Я не хотел тебя пугать!

— Да? – Из-за прилавка высунулась розовая голова. — Но я просто в ужасе! Столько новых пони в Понивиле, а я узнаю об этом самой-самой распоследней! Вы же ещё совсем-совсем ни с кем не знакомы! Мне надо срочно рассказать вам про всех-всех в Понивиле!

— Ну, Пинки, мы тебе уже немного облегчили работу. Мы, например, уже познакомились с доброй Ра-арити! Она привела нас сюда, и ты никогда не догадаешься, зачем!

— У! У! Вам нужен персональный гид?

— Неа.

— Вам нужны пуговицы в виде конфет? Или конфеты в виде пуговиц?

— Нет пинки, у нас другая беда! Мы хотим ку-уша-ац! Понимаешь? Нам нужен вот этот торт! – Песочное копыто взметнулось в направлении чего-то чрезвычайно привлекательного на вид и невероятно сладкого. Кеслер с Рэрити тем временем выбрали столик попросторнее и уже рассаживались за ним. Луи же присоединился к Алексею. Спустя пять минут бесконтрольного мародёрства в меню, они, вместе с Пинки, натаскали столько всякого, что Уоррен содрогнулся от мысли, сколько же в этом всём сахара. Расспрашивая свою собеседницу и глядя по-привычке краем глаза на дверь, он вдруг похолодел. В помещение вошёл лавандовый аликорн. — Ну, в общем, я думаю, для начала — это всё.

— Для начала? Ух ты! Ты тоже очень любишь сладкое? Или вы такие голодные?

— А и того, и другого! Мы, видишь ли, путешественники! Нам нужно много сил!

— Да-а-а? Ух ты, привет, Твайлайт!

— Здравствуй, Пинки.

Теперь все пять пар глаз уставились на новоприбывшую. Три из них профессионально не повели и бровью. Алексей усмехнулся:

— О, принцесса! Садитесь к нам, нас тут много.

— Можно просто Твайлайт. Привет, Рэрити.

— Здравствуй, дорогуша. Присаживайся к нам, эти пони — географы из... Вы, кажется, из Мейнхеттена?

Кеслер кивнул.

— Они из географического общества.

— Мейнхеттен? Кажется я о вас раньше не слышала, я знаю только одно географическое общество — в Кантерлоте. Я и не думала...

— Мы не столько корпим над картами, сколько прокладываем пути по джунглям, прериям и пустыням! Мы, скорее, клуб искателей приключений, нежели серьёзное научное общество. Но стремление познавать новое и нам не чуждо! – Луи захлестнуло вдохновение. Он бросил короткий взгляд на метку принцессы и продолжил. — Сейчас, например, мы занимаемся изучением фольклора не самых населённых частей Эквестрии. Мы собираем для нашего журнала буквально всё! Истории, занимательные факты, последние новинки местной моды, удивительной красоты достояния природы... Это же ваш замок мы видели на подходе?

— Мой.

Кажется её это немного смутило. Ладерро выдохнул про себя. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас опозориться:

— Кажется он выращен из цельного кристалла! Может быть вы порадуете нас историей, как это было сделано? Кристаллические структуры — одна из моих любимейших магических тем!

— Но я думала это уже давно никому не интересно!

Алексей пнул Ладерро под столом.

— Не-ет, нас не интересует пресса, нас больше занимает этот вопрос с точки зрения технического исполнения.

— Ох, это неожиданно! – Твайлай, словно кошка в два скачка преодолела расстояние от двери до стола и вскочила на стул. — Этим почти никто не интересовался, но я в своё время провела ряд исследований... – Луи подмигнул своим друзьям и вынул блокнот. — Что же, мы с удовольствием вас послушаем!

Алексей тем временем ухватил кекс и впился в него зубами. Тут же послышалось его удовлетворённое гудение:

— У-у-у, Милки-и-и... Ты меня конечно прости, но кажется твоя жена потеряла первенство, среди наилучших пекарей.

— Она не расстроится. Я тоже. Но мы тебе об этом напомним, когда ты придёшь к нам за очередным пирожком.

— Что же, неужели вы меня прогоните!?

— Нашего самого лучшего клиента? Нет. Какие бы ты нелестности в наш адрес не говорил, жадничать мы не станем, – Кеслер улыбнулся и вновь повернулся к Рэрити. — Скажите, а какое отношение у вас нынче к шляпам?

Луи, чтобы не кричать через стол, пересел поближе к Твайлайт и принялся со всем вниманием конспектировать её мысли и наблюдения, по поводу связи между гармонией и непосредственно её элементами. Около Алексея приземлилась Пинки:

— Так значит его зовут Милки?

Садиков едва не подавился:

— Угу! Мивки Вэй. Шикавное вымя... – Он проглотил свой кекс.

— У него? А где?

— Имя. Шикарное у него, говорю, имя. Это потому, что он весь такой сладенький, молочный и обходительный.

— А тебя как зовут?

— Френки. А это существо — Грин, как там тебя? А, Гроу, – Алексей снова прыснул. И прежде, чем Пинки успела открыть рот, продолжил. — А тебя как зовут?

— Я Пинки Пай.

— А где работают твои родители?

— На каменной ферме, там, далеко на юге.

— А где ты живёшь?

— Я живу тут, в По...

— А где ты работаешь?

— Тут, в Сахарном уголке.

— Да? А я думал ты нас так, просто угостить решила. А теперь что же, за это всё придётся платить?

— Конечно! Ой, а тебе не чем?

— Не, не, деньги у меня есть. Я просто подумал, может ты нас сейчас заманила в свой пряничный домик, хочешь откормить, а потом сварить из нас похлёбку? Признавайся, где тут у тебя котёл стоит? А то меня без морковки варить нельзя, я горький буду.

— Глупый! Я не собиралась вас варить! А за котлом пришлось бы идти к Зекоре, это зебра, которая живёт в лесу. У неё есть котёл, большой и чёрный! И там постоянно что-то варится, только это не рагу из пони, а простой суп, ну или зелье, она же травница! А вовсе ни какая не колдунья, как мы сначала подумали, когда она пришла в Понивиль и стала рыть копытом землю посреди улицы. Мы все так испугались, что попрятались по домам, а она стояла там, снаружи и рыла, но только не потому, что она землекоп, а она просто ждала, пока магазин откроется. А магазин не открывался, потому, что мы все сидели и боялись...

---

Из сладкого уголка донёсся громкий раскатистый смех. Рэйнбоу Дэш кивнула головой:

— Ага, я кажется слышу голос Твайлайт. Пойдём, она похоже здесь.

Билл с интересом оглядел причудливый домик. Он видел его мельком и не придал ему какого-то особого значения. Теперь, при ближайшем осмотрении, становилось ясно, что на самом деле — это пекарня. Что само по себе было довольно уникальным дизайнерским решением. Кравиц даже было задумался, насколько глупо было бы попробовать крышу на вкус. Но тут они с пегаской зашли внутрь, и взору его предстала группа пони, сидящая в правом углу. Про себя он отметил ранее виденную принцессу, ещё двоих, неизвестных пока, кобылок и трёх единорогов.

-... Вот, и в общем-то предпочтения она отдаёт простым лёгким платьям. Любит светлые тона и длинные подолы. По крайней мере ей они подходят замечательно!

Взгляд Билла задержался на этом бежевом пони только на секунду, в следующий миг он перешёл на следующего, зелёного, сидевшего рядом с Твайлайт.

— ... Это означает, что весь ваш замок может служить в качестве аккумулятора для энергии. Но так как ни вы, ни я не имеем никакого представления об удельной энергоёмкости кристаллов, составляющих его, а в том, что они разнородные — вы не оставили никаких сомнений, то без большого количества замеров назвать приблизительный потенциал важего жилья сейчас затруднительно...

Следующим был песочный пони с коричневой гривой:

— ... И я ему говорю, такой, ха! Мат тебе! А он берёт, и на шахамтную доску кидает четыре туза! Я говорю ему, что в шахматы так не играют, а он берёт моего короля и засовывает себе в рот!

— Не может быть! – Розовая кобылка засмеялась и забарабанила копытцем по столу. Билл машинально повторил за ней:

— Не может быть... – И вновь внимательно оглядел всю группу. Тут на глаза ему попались седельные сумки и пальто. С секунду он таращился на них без толку. — Платья, кристаллы, шахматы... – А затем голову его пронзило осознание.

— Хэй, Тва... – Быстрее, чем пегаска успела привлечь к себе внимание, Кравиц схватился одной рукой за ящик, другой захлопнул Дэшин рот. И выволок её на улицу. — Эй! Ты чего! – Билл цапнул её за копыто и потащил прочь. — Куда ты меня тянешь?! – Рэйнбоу вспорхнула в воздух. Ящик остался в руках призрака. — Чего вдруг случилось? – Человек продолжил улепётывать, уверенный, что пегаска последует за ним. Он и не ошибся. Любопытство вперёд неё родилось. Кравиц не позволил себе ни секунды перерыва, пока не добрался до моста. Только там он сумел выдохнуть и свесить ноги с края. Рэйнбоу парила в воздухе перед ним молча. Первые несколько мгновений. — Так, а теперь рассказывай, что произошло? – Билл принялся неистово выводить в воздухе буквы, используя себя, как магический проводник, и свой палец, как стилос. Но тут пегаска схватилась за голову. — Селестия, опять сначала! – Кравиц, услышав это имя, замер на миг. — Я не понимаю, что ты тут пишешь! Мы за этим к Твайлайт и шли! – Человек помедлил. Подумал. Опустил взор на воду и вдруг просветлел. — Тебе не нравится сладкое, или чего ты так... Эй, куда! – Ящик спрыгнул под мост и запрыгал по воде, направляясь к землистому берегу. Там он опустился в грязь, и из неё же начал возникать призрачный силуэт. — Ну и зачем ты вымазался... А-а-а! Понимаю, так, значит шарады? – Билл закончил накрашиваться, превратившись в замысловатого, полупрозрачного голема. И закивал головой. — Так, ну давай попробуем. – Кравиц снова начал выписывать текст,- Мы хотели идти к Твайлайт, чтобы она могла это прочитать. Так и? – Человек замахал руками и закрутил головой, всем своим видом стараясь максимально выразить сопротивление. — И ты не хочешь? Или не можешь?

Кивки.

— Так, а почему? – Далее последовало что-то невразумительное. По крайней мере Дэш ни черта не смогла разобрать. — Не, так не пойдёт. Я в шарадах не очень... – Она задумалась. — Нам бы найти кого-нибудь, кто бы очень... – Хлопок копытами. — О! Точно. Ну не хочешь к Твайлайт, пойдём, я отведу тебя к Флаттершай. Она умеет разговаривать с животными, может и с тобой получится.

Билл замер в удивлении. Затем рассыпался, передавая ящик пегаске и взлетая вслед за ней.

— Какой-то ты для джина буйный. Ты может неупокоенный дух? А это твой гроб вообще? Мелковат, как-то. А хотя, если там твои остатки, то может ну его? Я тебя куда-нибудь отнесу, закопаю. Ты успокоишься? – Дэш ощутила вибрацию своими копытами. — Ну вот и спросим у Флаттершай. Ты только сиди тихо, она немного пугливая. Я вас познакомлю, и ты покажешься, окей? – И не уловив ответа, кивнула сама себе. — Ну вот и славно.

---

Кеслеру определённо нравилось здешнее общество. Краем глаза он по привычке поглядывал на дверь, увлечённо рассказывая о том, какая красота может быть скрыта в, казалось бы, простых вещах. Он перехватил за компанию со своими друзьями уже два кекса и твёрдо решил, что на обратном пути возьмёт ещё, как минимум, коробку. Если, конечно, не сумеет найти лучше. Жена его чрезвычайно любила сладкое, от чего всегда пыталась откреститься и в тайне страдала.

В дверной проём вошла пегаска. Но её буквально сдуло, прежде чем она успела сказать хотя бы слово. Глаза Уоррена никогда не подводили. Он успел заметить прямоугольный предмет, что гостья несла под своим левым крылом.

— По крайней мере подходят они ей замечательно! Кхе, но... Кхе-кхе-кхе! – Изобразив приступ удушливого кашля, он схватился за горло. — Прошу меня простить, миледи, мне срочно нужен свежий воздух! – В мгновение ока он оказался на пороге Сахарного уголка. Улица была пуста, радужных пегасок не наблюдалось. Чтобы окончательно убедиться, Кеслер зажёг свой рог и потянул носом воздух. — Во-от он!

Сзади к нему приближались обеспокоенные пони. Сделав несколько глубоких вдохов, проперхав ещё несколько раз, для порядку, и наколдовав перед порогом пару пятен, он обернулся.

— С вами всё впорядке? – Рэрити обеспокоенно переступила с копыто на копыто. Уоррен мягко улыбнулся.

— Я немного приболел на этой неделе. Ничего серьёзного. Мне просто нужно немного движения. Всё пройдёт, можете не беспокоиться. Как насчёт того, чтобы заглянуть в ваш очаровательный бутик сейчас?

— Вы уверены? Может быть вам лучше прилечь?

— Напротив. Было бы лучше разогнать кровь небольшой прогулкой. Парни, вы тут надолго? А то тут, так сказать, след появился. Кто из вас не вытер ноги? Обязательно после поглядите, здесь очень явный след.

— Где? – Рэрити вытянула шею. — Да вот здесь, извольте видеть. Кажется кто-то из вас в лужу наступил?

У Алексея кусок застрял в горле. Он сделал большие глаза, сглотнул и закивал головой:

— Да это я, наверное, был! Простите, виноват. Пинки, дай метёлочку, я за собой уберу. И давай я сразу расплачусь, – а сам в это время пнул под столом Луи. И встретив его недоумённый взгляд, глазами указал ему на дверь. Ладерро покачал головой и махнул ею на Твайлайт, которая всё ещё обеспокоенно осматривала Кеслера. Садиков кивнул, пересёкся взором с последним и копытом потыкал себя в грудь. Уоррен кашлянул и утвердил предложение.

Этот немой диалог случился намного быстрее, чем его можно было бы описать. И к тому моменту, как все между собой договорились, Пинки только успела открыть рот:

— Я сама! А вы что, уже уходите?

— Ну, если мисс Спаркл ещё интересны мои размышления по поводу автономных аккумуляторов, то я бы остался.

— Честно говоря, меня ждёт в замке незавершённый эксперимент... А не хотите пойти со мной, взглянуть, на моё новое поисковое заклинание?

— С радостью! Только вот что делать со сладким...

— Ой, да я заберу! – Алексей махнул ногой.

— Пинки, сколько мы тебе должны? Алё... Френки, возьми в моей сумке, – Кеслер только сейчас выпрямился и слегка повёл плечами, вновь обращаясь к Рэрити. — Вам, кажется, нужно было на рынок? Я мог бы вас проводить, с тем, чтобы потом посетить ваш бутик.

— Конечно. Большое спасибо, за то, что угостили.

— Да, спасибо, – Твайлайт улыбнулась вместе со своей подругой.

— Всегда пожалуйста. Для милых дам ничего не может быть жалко, – Уоррен накинул на себя сумки и пальто. — Расходимся?

Алексей отсчитал Пинки всё до последнего бита и кивнул:

— А встречаемся где?

— У фонтана, вечером. Прошу, мисс... – Кеслер пропустил Рэрити вперёд и вышел следом. За ними же последовали и Луи с Твайлайт.

— Ну что, сможем придумать, как я всё это к себе запихну?

— Не вопрос! – Пинки стянула неведомо откуда обёрточную бумагу и принялась за дело. И хоть Алексеевы сумки были наполовину забиты травами и кореньями, а на столе было ещё на семерых, вся еда улетела в них как в чёрную дыру. — Вот! – Розовая пони лёгким и непринуждённым движением накинула поклажу на спину Садикову. Ноги его от этого согнулись, и он едва не растянулся по полу. Будь он человек, вряд ли бы у него удалось подняться. Но теперь увеличение грузоподъёмности пришлось как нельзя кстати. Так что он непринуждённо вскочил, отдал хозяйке поклон и, помахав на прощание, засеменил на улицу.

— Так, след! – Он воткнулся носом в землю и бросился вперёд. Он бежал и бежал, и бежал, прямо по тому шлейфу, что оставлял за собой деревянный ящичек в густом магическом фоне Эквестрии. Алексей уже радовался и предавался мечтам. Он был полон вдохновения. И настолько увлечён преследованием, что, когда следы привели его на мост, он и пяткой не дёрнул. И радостно последовал за этим же следом вниз с моста.

Раздался громкий чавкающий звук и Садиков очнулся по уши в береговой грязи. Сверху на него давили сумки, а перед глазами сидела до ужасного наглая лягушка. Он попробовал встать, но кажется плотно сел на мель. Ноги его завязли, как в киселе, все четыре разом.

---

— Крайне... Интересное дизайнерское решение... Кхм, а что же, у этой шляпы действительно столь маленький вес?

— Да! Она может показаться громоздкой, из-за всех этих перьев, но только на первый взгляд. На самом деле здесь проведена очень тонкая работа, и на голове она почти не чувствуется.

— Однако при сильном ветре вам придётся сделаться затворницей.

Рэрити захихикала. Кеслер продолжал внимательно водить взглядом из стороны в сторону. В голове своей он уже прикидывал цифры и подбирал слова. Тут он увидел ящик с сапфирами:

— Скажите, а дорого ли вам обошлись эти замечательные самоцветы?

— Это? О нет, совсем нет. Я уже давно не обращалась к ювелирам.

— Как? Надо думать, что вы совершили дерзкое ограбление во имя красоты и моды? Точнее, незадачливый владелец сам вам их отдал под напором вашей грации и харизмы?

— Не-ет! Всё куда... Нет!

— Эх жаль, а я уже хотел пошутить с применением словосочетания " Преступно красива".

Рэрити вновь прыснула.

— Ладно, я понимаю, что настоящая история куда скучней и прозаичней. Но мне всё-равно интересно послушать, откуда же вы берёте камни. Если это не производственная тайна.

— Нисколько. Вот вам, кстати, и материал для вашего журнала. Я сама ищу самоцветы. Это и есть мой особый талант.

Уоррен удивлённо изогнул бровь и принялся стенографировать.

— Здесь, у Понивиля, есть система пещер, в которой я эти камни и нахожу. Конечно, требуется немало времени, чтобы собрать такую коллекцию, как у меня. Отсортировать кристаллы по размерам и оттенкам, форме и блеску. Я бы возилась с этим ещё дольше, но слава Селестии, у меня есть помощник. Маленький дракончик, по имени Спайк.

Англичанин ничем не выдал своего удивления. Напрягая мозг он спешно припоминал всё то немногое, что он знал о драконах. Кстати подвернулся факт, что питаются они кристаллами в том числе.

— Как интересно, и что же, он не сильно прожорлив?

— Я думаю, не больше, чем любой другой маленький дракончик...

В дверь раздался копытливый стук. И не дожидаясь ответа, в бутик ввалилось чудовище, в котором Кеслер с трудом узнал Алексея.

— Я снова обращаюсь за вашей поддержкой, – бестолковым голосом промычал Садиков. Рэрити не завопила, но была к тому очень близка. Уоррена же, при виде его товарища, начал пробирать неприличный хохот.

— Ты кто вообще? Иди домой!

— Я пытался отмыться в речке, но она ж мелкая! Стало только хуже, там ил, лягушки, и вообще...

— О-о-о бо-оже! – Кеслер закрыл глаза копытами.

— Ни у кого нет идей, где можно хоть немного отмыться?

— Меня не было рядом всего пятнадцать минут! А ты уже весь в... – Уоррен сокрушённо посмотрел на Рэрити. — Вот что с ним делать?

— Здесь есть спа... – Мертвенным голосом проговорила кобылка. Англичанин вздохнул.

— Итак, мы снова обращаемся за вашей поддержкой. Скажите, где это заведение располагается? Хотя бы примерно, мы уж сами дойдём.

— Налево от бутика, и до конца улицы.

Кеслер вздохнул:

— Благодарю вас. Так, а где твои сумки?

Алексей, грязь на котором уже образовала корочку, левитацией помотал свою поклажу, которая оказалось на удивление чистой.

— Я и на улице-то ни у кого спросить не смог. Все как стрельнули в разные стороны! Я пытался найти Сахарный уголок, но потерялся.

— Пошли, горе луковое! Простите, миледи, что приходится так неожиданно прерывать наш разговор. Но мне хотелось бы убедиться, что с моим другом точно ничего не произойдёт по пути в спа. Или что он опять не потеряется в трёх соснах.

Единорожка только кивнула. Сказать ей было совершенно нечего.

— Я обязательно к вам вернусь, едва только всё урегулируется. У вас ведь найдётся ещё немного времени для меня?

Ещё один кивок.

— Чрезвычайно тому рад, – Уоррен обезоруживающе улыбнулся и вышел на улицу, захватив с собой сумки. — Ты не просто клоун. Ты ходячий цирк. Скажи мне, пожалуйста, где и как?!

— Я ящичек искал. Тут что-то нечисто, я тебе точно говорю!

— Не что-то, а кто-то. Рассказывай.

— Ящичек тут был. Он попал в лапы пегасу, след в один момент оборвался и улетел в небо. Это точно пегас.

— Пегаска. Голубая, с радужной гривой, – автоматически выдал Кеслер, а затем помотал головой. — Погоди, какого дьявола тогда происходит? Что это за подозрительные телодвижения? Давай по порядку! Пегаска зашла в кафе.

— Зашла?

— И не зайдя вышла.

— Так.

— А потом что?

— Потом след пошёл куда-то прочь. Дошёл до моста, спрыгнул на берег, взлетел и был таков.

Уоррен смерил Садикова оценивающим взглядом:

— Верно. Тут и впрямь что-то нечисто.

— Ну так давай искать! Ты приметы вспомнил! Щас мы её так быстро отыщем!

— А я вот думаю — не стоит.

— Почему?

— Подозрительно это. Я тут узнал, что Селестия жива и здравствует. Мог ли тот пегас нас как-нибудь узнать? Могли ли это быть её фокусы? Надо же полагать, что ящик попал в копыта той, фиолетовой, Твайлайт поначалу.

— Обоснуй. При чём тут Селёдка и эта доморощенная принцесса?

— Здесь и обосновывать нечего. Фон этой Твайлайт совпадает с фоном похитителя, вот тебе и всё обоснование. А сделала она это, надо полагать, с помощью некоего поискового заклинания, но тут нам Луи больше расскажет. Давай подумаем. Не так уж много в этом мире принцесс. Вряд ли они друг от друга далеко отходят. Эта живёт на территории, принадлежащей Селестии, но чтут все преимущественно солнцезадую. Значит, надо думать, они как минимум связаны как сюзерен с вассалом, насколько это можно понять из говора её белой подруги.

— Понял, понял. Значит не ищем ящик?

— Карл Васильевич правильно сказал. Надо поднять шум и в общей суматохе искать. Так что давай лучше закончим то, ради чего пришли.

---

Тук-тук-тук. Карандаш метрономом постукивал по столу. По маленькому свободному клочку. Всё остальное было завалено письмами, цветными фотографиями и записками самого разного содержания. Надо всем этим возвышалась хмурая фигура Карла Васильевича. Четверо, вновь очеловечевшихся, путешественников стояли перед ним ровным строем. Стравской жевал свой язык и пробегался глазами по фотографиям. Размышления, что занимали его, длились уже довольно долго, чтобы Алексей начал чесаться на нервной почве.

— Селестия более чем жива-а... – Свободной рукой старик взял её фотографию, сделанную из толпы. Не самый лучший ракурс, но качество отменное. — И Луна, судя по вашим рассказам, тоже... – Он отложил фотокарточку и взял книгу, на обложке которой золотом был отделан единорожий профиль.

— Вживую её никто не видел?

— Она не слишком часто показывается на публику.

— Ещё бы, после такого-то... Кхм, что я, садитесь! – Карл Васильевич небрежно махнул рукой. Путешественники выдохнули, расслабились и сели. — Я прочёл ваши доклады. Похвально. Весьма похвально, я бы сказал. Кто-нибудь нашёл хотя бы какие-то упоминания о старой столице?

— Ничего. И тут одно из двух — либо замок последнее, что осталось. Либо же ничего так и не было построено.

— Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете... А что до Кантерлота?

— Хорошее место. Очень старое. Он и был столицей почти всё время после явления Найтмер.

— Пусть так. Место под портал мне нравится. Одобряю. Но мне хотелось бы спросить — что у вас пошло не так?

— В каком смысле? – Алексей напрягся.

— Не станете же вы мне писать про свою некомпетентность. Желаю знать, кто где обосрался — выражаясь простыми словами. Кайтесь сейчас, чтобы в будущем не пожалеть о своём молчании.

Лица у всех сделались совершенно каменные. Стравской пробежался по ним глазами и остановился на Садикове. Тот сначала сделал губы бантиком, потом надул щёки, закатил глаза и, наконец, разразился хохотом:

— Каюсь! Я грешен! Шульц, расскажи, а!

Ирибрахер бледно улыбнулся и покачал головой:

— К концу первого дня мы решили переночевать в замке двух сестёр. Окрестности там поросли всякими растениями. На одно из них нарвался Алексей, по возвращении...

---

Клубы голубой пыльцы взлетели в воздух резко. Луи успел отскочить, благодаря своим длинным ногам. Кеслер в момент телепортировался на дерево. Садикова нигде не было видно. Но лишь только воздух рассеялся, свет увидел сумки. Их хозяина нигде не было. Луи ужаснулся:

— Он испарился!

Кеслер же, сидя на ветке, аккуратно подцепил поклажу Алексея магией, и приподнял. Под ними, на земле, оказалось существо, едва ли напоминавшее Френки. Это была буквально табуретка во плоти. Уоррен поднял и её. На что та издала звук, с которым обычно верещат лягушки.

— Ой, какой хорошенький! Давай его оставим себе? – Луи расплылся в улыбке. — Дай его мне!

— Не трожь его копытами! Вдруг это заразно?

Алексей верещал и болтал коротенькими ножками. Летать ему не нравилось. Ладерро перехватил его своим рогом и поставил на землю. Сумки легли рядом.

— Нам надо срочно нести его к зебре, – Кеслер спустился вниз.

— А з-за... Зачем?

— Она живёт в лесу. Она должна хотя бы примерно знать, во что мы вляпались!

— Чего ты так торопишься? Он мне и таким нравится.

— Луи, ты помнишь, как работают проклятья? Если это оно — то чем больше времени пройдёт, тем сложнее будет его развеять. А теперь представь, что с нами сделает Лиза!

Итальянец сначала смеялся. Но потом вспомнил, что у данной девушки рука тяжёлая. А через минуту они с Кеслером уже неслись во весь опор по лесной чаще.

---

— Когда они забежали...

— Когда мы забежали — этот негодяй сидел, и распивал у неё чаи!! – Алексей перебил Шульца, активно жестикулируя. — Он просто подождал, пока мы сдриснем подальше, и сразу пошёл к ней! – Ирибрахер только хихикал. Садиков же продолжал кипятиться. — Они со мной такое сделали! А у меня язычок стал маленький, я ничего сказать не могу!

— Да, забежали они в панике. Принесли ЕГО. Он пищит противно и выглядит по-дурацки.

— Да мне страшно было! Они неслись так, что меня два раза уронили!

Тут Ладерро взбунтовался:

— Ты зубами мне в ухо вцепился!

— А как ещё мне было держаться?! Луи, ты меня и брякнул первый!

— В общем... – Шульц продолжал. — Мы с Зекорой смеёмся. Я в курсе дела, и она в курсе дела. А этим невеждам и невдомёк, что они просто на Ядошутку наткнулись.

Карл Васильевич захохотал:

— Да, язвительный плющ, как он есть.

— Они бегали, орали, разводили суету. Мы объяснили им в чём дело. Они, вроде как, успокоились. Мы пошли за водой, я и Зекора. Решили мы Лёшу в котле искупать. Другой подходящей посуды поблизости не было. Она предложила нам сходить в Понивильское спа. Но Кеслер заявил, что если он ещё раз туда заявится в компании этого мошенника, то умрёт от стыда.

— А что там случилось? – Карл Васильевич сощурился. Но ответом ему была лишь тишина.

— В общем, решили Алексея на месте вернуть в прежний облик. Поставили котелок на огонь, хорошая была идея. Зекора туда зелья вылила, я у неё потом ещё два флакончика прикупил, и тут беда пришла, откуда мы этого не ждали. Стали мы опускать этого дурня в котёл. А он упёрся всеми четырьмя ногами в края, и просто ни в какую!

— Конечно! Вы меня заживо хотели сварить, кто сказал, что это хорошая идея?!

— Слышь, комедиант! Там вода была с ослиную мочу по температуре! – Восстал Луи, потрясая кулаками.

— Ага! Когда вы меня в шесть копыт пихали в котёл, со словами: " Полезай, скотина"! Я уже пузиком чувствовал, что там кипяток! Я так и не понял, мне который умник сказал не кипятиться? Они молчат, но по-моему это всё-таки был Луи. Не кипятись! Да, и заталкивают прямо туда! Как курицу в кастрюлю!

— Зекора просто угарала с нас в стороне. Нет, я ей в глаза теперь посмотреть не смогу! – Луи закрыл лицо руками. Шульц продолжал:

— В общем, мы с ним не справились. Ядошутка из него сделала сверхсильного идиота. Мы его туда пытаемся засунуть, а он верещит. Ладно, догадались перевернуть, вверх ногами засунули. Он брызгаться начал. Ну мы его и уронили туда. Отряхнулись, смотрим — а он не всплывает, котёл глубокий. Бросились его там копытами вышаривать. Меня он укусить хотел, но не вышло. Ладно, вытащили его — он на наших глазах нормальным стал. Как это произошло дальше — я не понимаю. Но мы его отпустили, только вздохнули, а он взял и котёл перевернул!

— Да я нечаянно! Я слегка только облокотился, а оно всё взяло и упало!

— В общем, мы ещё целый час провели у Зекоры, оттирая её полы. Повезло, она хорошая хозяйка. Она нам чаю сделала потом. Чудо, что за чай. Мы угостили её пирожными. У неё с шоколадом, кажется, такие же проблемы, как и у Алисы. По столу растеклась. Вся аж разомлела.

— У меня было стойкое ощущение, что мы её тогда совратили. Типо как она сначала отказывалась, а как попробовала — её и не остановить было, – Луи раскатил широкую улыбку. Кеслер кивнул:

— Чудо, что за зебра. Верно сказано. Вам она понравится. Ах, мы же забыли — она стихами постоянно говорит!

— Её надо записать, потом ускорить, наложить что-нибудь бодренькое, и получится самый чёрный реп, который вы когда-либо слышали!

— Напомни мне через неделю, – старик щёлкнул пальцами. — Так, что ещё интересного было?

— Что было? Кеслер, что ещё было?

— Не знаю. Мы на следующий день разделились, каждый в свою сторону поехал.

— Ну, у меня ничего такого не происходило больше.

— У меня тоже.

Все покачали головами. Кроме Алексея. Тот потёр подбородок, а потом хлопнул себя по лбу:

— А-а-а! Точно! Карл Васильевич, мы почти нашли ваш ящик!

— Почти? – Лицо старика оставалось по-нехорошему спокойным.

— Да. Он всё так же оставляет след. Только держится он меньше и засекается раз в двадцать хуже. Но он был прям там, в этом Понивиле! Мы его видели у какой-то голубой пегаски с радужной гривой.

— Та-ак...

— Но она удрала от нас прежде, чем мы её вообще заметили. Это хорошо, что Кеслер её углядел. А так бы — просто прошли мимо.

— Почему же вы не нашли его? Не выследили?

— Пегаска, что с неё возьмёшь! Я по следу-то прошёл, да вот только он в небо улетел. И всё. Поминай, как звали.

Карл Васильевич уже засекал глазами по своему кабинету предмет, какой потяжелее. Но дослушав, поостыл. Приложил ладонь к груди и отвёл на выдохе прочь:

— Вы выяснили, где она живёт?

— Да там же, в Понивиле.

— Сколько от него до Кантерлота?

— Ой, много...

Все четверо переглянулись между собой.

— Сколько, километров сто? Двести?

— Вряд ли, там один подъём в гору на поезде пол дня занимает.

— В общем — расстояние приличное.

— Прелестно. Замечательно, – старик вернулся в прежнее расположение духа. В комнате стоял прохладный воздух, как и в большей части подземного комплекса. Стравской любил холод, он действовал не него успокаивающе. — Вот чего мне не нравится, так это то, что в Эквестрии жарко. Ну да это можно будет исправить. Пока вас не было — я навестил парочку старых знакомых. Успел бы и больше — да только мне понадобится ваша помощь. Вас ко всему иному было бы неплохо размять. Давненько вы не проворачивали хорошенького дельца. А всё этот проклятый Богом человек! Чтоб он там подавился! Кхм-кхм, проклятье... – Карл Васильевич глубоко вдохнул ноздрями воздух, приложил руку к груди и на выдохе отвёл. — Так... А что за курятник сегодня случился на подъёме?

— На подъёме? А-а-а! Так это, о-ох! О боже... – Кеслер и Луи с стоном развалились на своих стульях. Один только Шульц, как сидел — опёршись локтями на колени, так и продолжал сидеть. Алексей неловко почесался:

— Ну... Это, как бы так выразиться, хе-хе... Немножко моя вина.

— Чего учинил? Рассказывай.

— Ну-у-у... Понимаете, я хотел Касьяна подколоть. И-и-и, грубо говоря, у меня получилось. Мы перед возвращением надрали этой... Ядошутки... Ну и я сделал вид, будто это крутой подгон. Что-то типа понячьей марихуаны...

Глаза старика округлились. Рот дёрнулся было что-то сказать, но он лишь продолжил молчаливо слушать.

— Я и оформил всё красиво. Высший сорт! Чистая работа! Касьянка и повёлся! Пошёл, значится, оформлять...

Тут в повествование влез Луи.

— Ага. Слышим мы из туалета в кафе ослиный рёв. Мы были там, наверху, на первом этаже гостинницы. Сидели, выпивали, никого не трогали, и тут это!

— Не перебивай! Слышим мы, значится, рёв! Конечно же бежим взглянуть, ожидая увидеть там осла. Открываем дверцу — а там и правда, он!

— Я только увидел этот голубой дым, который у него из рук выходил — я тут же рот, нос зажал — бросился вон! Мы пульты забыли на столе, а тут бы как раз...

— Мы оттуда пулями повылетали. Нам по коридору навстречу, значит, Алиса с Наумом! Мы к ним — пульты с собой? Они головами мотают. Тогда, говорим, ни за что не приближайтесь к мужскому этому, значится, уборному.

— Но кто нас будет слушать!

— Надо было их наоборот, попросить бумагу принести! Они бы до второго пришествия не вернулись!

— Прибегаем мы, значится, обратно. И нас в лицо встречает!

— Не помнишь, как там было?

— ¿Estás completamente loco!?!

— Да-да, вот это самое локо.

— Алиса вопит по-испански, а вслед ей раздаётся воронье карканье! Мы уже с пультами заходим, под щитами, а там эти трое стоят! Один ревёт, другой каркает, а Алиса нас на чём свет стоит бранит! Я такого чистого выговора... Да не помню, даже наши друзья-убийцы так чисто по-испански не трещат!

Стравской, в припадке охватившего его хохота, шлёпнул по коленке.

— Мы проветрили. Косяк этот потушили, ядошутку изъяли. И вот так вот, не снимая с себя этих пузырей, потащили их к Шульцу!

— И вот по-человечески же просили! Ну помолчите вы по пути-то? Не-ет, Алиса нам начала рассказывать, про то... Про что-то, короче. У неё напрочь испарился Эквестрийский! Она-то этого не понимает, думает, что у неё просто в голове что-то помутилось. Понимает, что как-то странно говорит. Понимает! Но чёрт возьми, ей, что бы она врубилась, что она на испанском шпарит, пришлось записывать её голос на телефон! Вот у неё рожа была, а я засня-а-ал! Там тако-ое! Луи испанщину и так понимает, а я всю дорогу просто валялся! Ладно эти звери стыдились — Наум рта не раскрыл, Касьян тем более! Но её походу прорвало. У меня вообще сложилось впечатление, что про ядошутку тут не знают разве что вот мы, дураки! Она нам всю дорогу пыталась объяснить, со слов Луи, какие мы идиоты и гении единовременно! И ещё не известно, чего на деле больше.

Тут в дело вступил Шульц:

— В общем, да, ядошутка – хороший природный аккумулятор для магии. Посадить таких хотя бы на пару квадратных метров — можно будет автономно питать любой механизм, без меж-мировых помех, и без постоянной перекачки магии из Эквестрии. Удивительная вещь, на самом деле, надо будет взять на заметку... Пригодились, в общем, флакончики, которые я у зебры взял. Всех помыли, все успокоились. На том всё и закончилось.

— Артисты, – старик покачал головой. — А вы знали, что эффект от язвительного плюща на одного и того же человека всегда одинаков?

— То есть?

— Если вы ещё раз дадите ядошутку Алисе — она скорее всего опять начнёт полиглотить. А ведь говорил ей — не злоупотреблять Эквестрийским! При слишком долгом использовании его в речи, ты перестаёшь различать другие языки. Коренным Эквестрийцам речь разных народов кажется лишь разными акцентами. До такого доводить ни в коем случае нельзя... – Карл Васильевич встал. — Признаться, вы меня развеселили. С таким духом можно идти спокойно работать! Значит так, сегодня вы мне кое-с-чем поможете. Вечером сделаю объявление. На этом всё.

— А что делать будем? – Поинтересовался Алексей. В ответ Старик расплылся в зубастой ухмылке. — Будем воровать людей!

---

— Кеслер, как ты думаешь, Селёдка до сих пор нас помнит?

— Не сомневаюсь. Судя по тому, что я о ней слышал, она не просто сохранила ясность мысли, она ещё и в твёрдой памяти. Так что да, я ничуть не сомневаюсь, что как только она увидит человека, она тут же побежит узнавать о том, знает ли тот господина Стравского. Или, чего доброго, сама помчится прямо к вам. А едва она узнает, что тут всего шесть лет прошло, она от вас уж точно не отстанет.

— Значит надо, как его... Owerwhelming! Подавить её! Развести на мультитаск, заставить обрабатывать слишком много входящей информации! Тогда у неё не будет времени, чтобы меня донимать раньше срока.

— А мы в это время будем копаться в её королевстве. Чудесно. Вы не переоцениваете свои способности на слом? Сломить сопротивление социума у вас получилось, вы сломили множество людей, но каждый раз по отдельности. Как вы собираетесь обломать всё человечество разом?

— Не-ет, Кеслер. В этот раз мы будем действовать тихо. Самыми традиционными методами. Собственно, наш сегодняшний гость нам поспособствует.

Двое мужчин, в чёрном и бежевом костюмах, сидели за столом шоколадного кафе уже на протяжении получаса. Карл Васильевич специально приехал пораньше, чтобы успеть разложиться на месте. В кафе среди прочих декораций, повсюду, на подоконниках, на столах и даже стойках стояли сине-зелёные подсвечники. Один такой находился и перед Стравским. Но то был его собственный, который он принёс с собой. И функционал его отличался от собратьев довольно разительно.

— Знаете... – Кеслер подал голос после минутного молчания. — Когда мы были в Эквестрии, я занимался вопросом о сходстве магических фонов. Не просто же так у вас такое большое совпадение с Твайлайт Спаркл. Тема сама по себе весьма спорная, но... В общем, не только у вас с ней общий фон. Эквестрия превратилась в филиал зазеркалья.

— Что ты имеешь ввиду?

— А то, что совпадений я нашёл так много, что это уже больше похоже на закономерность.

— В чём же проявляется твоя закономерность?

— Я не могу сказать. Я вам покажу, кто с кем сводится, а вы мне сами скажите, – Уоррен достал телефон и подсел к Стравскому поближе. — У меня фон соответствует вот этой кобыле.

— Отрасти волосы, покрась, сделай завитушки и будете на одно лицо.

— У Алексея антипод вот.

— Розовенькая...

— Да. Это вот тот самый кадр, Луи соответствует.

— Радужная скотина. Слушай, а если у них фоны сходятся, может нам и искать проще будет?

— Не знаю, как это реализовать. Но вот, смотрите дальше, эта вот сходится с Арсением, который на ядре работает. Этот фонит, как Наташа из закупок. А эта в шляпе — как Шульц. Попробуйте угадать, с кем сходится Наум?

— Без понятия. С зеброй?

— Угадали.

— ХА! Получай! – Это было довольно громко.

— Ну и что. Где тут закономерность?

Стравской помедлил с ответом, почесал подбородок и сказал:

— Посмотрим. Знаешь что? Можно будет провернуть старую шутку. Помнишь, мы когда-то сопряжение разрабатывали? Так вот сейчас, по обстоятельствам, его можно будет хорошенько употребить. А потом отслеживать в ручном режиме каждую из пони, сопряжённых с нашим персоналом, вплоть до зрения её глазами. А? Каково?

— Зрение дорого. Проще уж ТЗ использовать...

В это время в кафе зашёл ещё один человек в пиджаке. Лицо его было недовольным. Чёрные, короткие волосы слегка растрепались и сидели на голове веником. Заметив двух остальных джентельменов, он подошёл и без церемоний сел рядом:

— Слушай, я только с собрания. Здравствуй и давай по делу.

— Какой вы занятой народец. Ну что ж, здравствуй. Помнишь, ты мне хорошенько задолжал.

— Денег нет, достать смогу через месяц, – быстро ответил человек. На лбу у него образовывались морщинки, хотя был он молод. Серые глаза его быстро прыгали с одного человека на другого.

— Мне нужны не деньги. Мне нужны услуги.

— Сейчас не могу. Ну вот никак.

— Я же не прошу тебя прямо сейчас всё бросать и бежать, вылупив зенки. Я предлагаю заработать денег. У тебя сейчас, кажется, некая напряжённость с этой материей?

— Нет, нормально всё. Что хотел?

— Скоро тебе выпадет шанс поработать в очень прибыльном месте. Деньги там будут вертеться огромные. За то, что я приподнесу тебе это место под солнцем, я попрошу всего лишь построить мне одну вещь. С меня — люди и план. С тебя — реализация.

— А с кого деньги?

— А деньги в руки приплывут сами. Тебе даже трудиться не придётся. Всё приплывёт в руки.

— Херня какая-то, если честно. Почему ты сам не займёшься этим?

— Ах, если бы можно было всё успеть. Разве тебе не нравится моё предложение? Разве я тебя хоть раз обманывал?

— Да ну, всё как-то слишком туманно. Мне конкретика нужна.

— Хорошо. Мне нужен бункер, чертежи у меня есть. Тебе нужно будет просто принять контракт и заняться им. Я скажу, каких нанять людей и как его построить.

— Нет, извини, у меня уже контрактов на ближайшие пол-года набралось. Не могу.

— Ни один из твоих контрактов не стоит и десятой части того, который предлагаю я!

— Ну это когда он ещё будет. Вот как сможешь предложить мне что-то конкретное и внятное, тогда и приходи.

— Куда уж конкретней! – Но человек уже встал. — Эй! А кофе? Разве ты не останешься на чашечку?

— Некогда мне. Чаи-кофеи тут с вами гонять, – на том он развернулся и ушёл. Карл Васильевич крякнул от изумления:

— Нет, ну ты посмотри! Ба, до чего же человек испортился с последней нашей встречи! Надо же как-то повлиять! А то совсем пропадёт!

— Звоним Луи?

— Звоним Луи. Скан подсвечником мы сняли. Работать можно, – Стравской достал свой пульт. Через пару секунд раздался голос итальянца:

— Ну что, как клиент?

— Клиент оборзел. Если не сказать большего. Пришёл тут, занятой, дескать, нахамил! Надо что-то решать!

— Да-а, надо что-то решать, ха-ха-ха!

— Лови сканы. Давай там, делай грим. Только качественно.

— Понял!

— Отбой. Так, теперь звоним Алексею. Кхм, раз, два... Лёшка! Клиент выдвинулся... – Карл Васильевич проводил взглядом машину, отъезжавшую от кафе. — Скоро будет дома. Встречайте, – Пульт был отложен. Стравской повернулся к Кеслеру. — Ну, всё-таки, что ты думаешь, про сопряжение?

— Хорошая идея. Насколько она энергозатратная?

— Неважно! Ибо она окупается! Она, правда, будет довольно заметна, поэтому её надо проводить... Чёрт... Днём проведёшь — точно заметят. Ночью — там Луна дежурит, она уж точно засечёт и истолкует, в чём дело. Придётся выбирать из двух зол.

— Думаю лучше днём. Пони никогда не видели людей, они не смогут связать одно с другим. У них будет недостаточно фактов. А Луна с нами знакома приличное количество времени. Уж лучше запускать салют, пока она спит.

— Хм, верно. Дело говоришь. Ну, поехали? А то мне тут и кофе пить как-то уже мерзопакостно. Так грязью облили, что аж есть не хочется. С Вовкой разберутся. Сегодня я уже не хочу его видеть, пусть подумает.

---

Упомянутый Владимир подъезжал к своему дому. Сказать по правде, он уже и забыл о Стравском. Его теперь интересовали только его жена и маленький сын. Впереди были все выходные, которые он собирался всецело посвятить им. Настроение у него было приподнятое, душа пела и ликовала. Оставив машину, он стал подниматься по лестнице в свою квартиру.

Вдруг, откуда ни возьмись, на него выскочил человек, атлетического телосложения. И-и раз! Кулаком прямо по носу. Владимир даже удивиться не успел, как покатился по ступенькам. Пересчитав их все и оставив позвоночник где-то посередине, он поднял округлившиеся глаза. Человек спустился вслед за ним, что-то держа в свободной руке. Спустившись на тот же пролёт, где теперь валялся Вовка, он чем-то брызнул ему в лицо. В мыслях у того пронеслось яркое неоновое слово: "Кислота". Он попытался закрыться руками, перепугался, сжался в комок... Но через пару секунд осознал, что просто промок.

— Ты живой? – Поинтересовался незнакомец. — Я тебя не заметил, прости пожалуйста!

Владимир в шоке уставился на него. Точнее уже на его убегающую спину. Некоторое время он полежал, сохраняя позу эмбриона. Потом, осмелев, встал, ойкнул и сгорбился. Где-то в спине неприятно защемило. Жутко бранясь, он, враскоряку, поднялся до своего этажа:

— Скотина, кажется нос сломал! – Пока правой рукой он отпирал дверь, левой ощупывал лицо. — Такое ощущение, что по асфальту мордой проехал, – он и не замечал, как изменился его голос. И как дрожали у него руки. Ключ едва попал в замочную скважину. — Я дома! – Владимир вошёл и закашлялся. Его голос удивил даже его самого. Вместо приятного, полного сил баритона наружу вырывался какой-то Вицин в свои лучшие годы. — Хэ-эй! Вы где? – В прихожую выбежала напуганная женщина. — Привет, Мариш! Чего молчишь?

— Воо-ва-а! – Неуверенно позвала она.

— Ну я. Чего ты? – Он шаг вперёд — она шаг назад. Владимир не на шутку оторопел. — Что с тобой? Да это же я!

— Что значит я? – Из соседней комнаты послышался до ужаса знакомый баритон. — Я бывают разные! – И тут из спальни вышел человек, которого Вовочка видел до этого только в зеркале. Вышел он сам, собственной персоной. — Я дверь забыл закрыть, вот растяпа! – Женщина приблизилась к нему, не сводя взгляда с растерянного и смятенного Владимира. — Чего хотел? Сосед? Если опять будешь жаловаться про потоп — тебе этажом выше. Это там труба протекает.

— И про трубу знает, подлец... – Прошептал Вова. Руки его затряслись ещё сильнее. Мозг уже успел осознать проблему целиком и трубил ретираду. Но сознание отказывалось принимать ужасную правду и продолжало иступлённо биться. — М-милая жёнушка! Ты что, меня не узнаёшь? Это же я! К-котик! А ты моя киса!

Отражение склонилось к перепуганной женщине и негромко сказало:

— Звони в ноль три.

Та кивнула, издала короткое "Угу" и поспешила удалиться.

— Но-о... Но-о-о ка-ак же?

Копия подошла к Владимиру и положила руку ему на плечо:

— Ты, видимо, считаешь себя Владимиром Саринским? – Тот неуверенно закивал. Человек мягко взял его под руку и подвёл к зеркалу, стоявшему у вешалки. Боже мой, что в нём отразилось! Какой-то горбатый квазимодо, с перекошенным лицом, трясущимися руками и дикими глазами. Сзади появилась его прошлая версия и в пол-голоса проговорила. — Теперь ты будешь жить не здесь. Твоё место займу я. И все дела от твоего лица буду вести Я. Заботиться о твоей жене и сыне... Буду Я. Всё, чем ты владел, всё, к чему ты стремился, чем дорожил, всё это теперь возьму Я.

— А я как же?

— А ты... Ты подумай, где в твоей жизни ты свернул не туда.

— Я буду кричать...

— Кричи. Саша у себя в комнате. Он точно выбежит, увидит тебя. Наверняка испугается. А ты будешь орать. Вот так стоять посреди комнаты и орать, словно ишак. Иди лучше прочь. Тихо и без скандалов.

— Но у меня же остались ещё документы! Вы ничего не докажете! Вы всё украли... – Владимир выбрасывал вслух первое, что приходило на ум, а на ум не шло ничего путного. Сознание захлёбывалось отчаянием. Но мозгу ещё не покорялось.

— Все твои документы теперь мои. Ты — человек без имени. Без роду и без племени. Уходи. Я по хорошему тебя прошу — уходи. И тогда... – Отражение наклонилось к самому его уху и ти-ихо так произнесло. -... С твоей женой и с твоим сыном ничего плохого... Не случится...

Пластмассовый мир победил. Мозги оказались сильней. Страх за родных пересилил свой, собственный. Вова зашептал в ответ:

— Но что мне делать?

— Сходи погуляй. Может что-нибудь придумаешь. Иди, давай, иди. Вздумаешь сидеть на лестнице или ошиваться у подъезда — за последствия не ручаюсь.

Он сам и не заметил, как оказался на лестнице. Не заметил, как вышел на улицу. Ноги понесли его прочь. Страх гнал его прочь, подальше от дома. Так он думал хоть сколько-нибудь уменьшить угрозу, нависшую над его семьёй. Что будет делать в его доме этот чужой ему человек — он даже думать не хотел! События последних дней мелькали в голове со скоростью окон мчавшегося поезда. Пока не зацепились об одно ехидное морщинистое поганое лицо. Он остановился посреди улицы и завопил, обхватив руками голову:

— СТРАВСКО-О-О-ОЙ!!! – Страшная злость поразила его. — Ну я тебе покажу! – Нецензурно выражаясь, он помчался было к автобусной остановке, вспомнил про машину, заметался, побежал обратно и вдруг обнаружил подозрительную лёгкость в карманах. А ощупав их и не найдя ни ключей, ни кошелька — совершенно ничего, он вновь разразился криком и побежал. — У меня есть друзья. Я тебе задам, сволочь! У меня такие связи! Мало не покажется!

Прохожие удивлённо поворачивали головы и провожали взглядами странное существо, галопом скачущее по тротуару.

---

— Долго его ещё гонять будете?

— Он устал уже. На большее его не хватит.

— Ну, да. Он показал неплохие результаты. Чёрт, да я сам уже устал, наблюдая за его беготнёй!

— Сейчас он обессилел. Он от дома далеко. У него болят ноги. Сейчас он ляжет спать под мост и можно будет отпускать наблюдение.

Наум и Карл Васильевич сидели в глухом, тёмном, квадратном помещении. Единственными источниками света здесь были экраны суперкомпьютера. Один огромный, в половину стены, который сейчас показывал ночные Питерские улицы с одинокой фигуркой посередине, и множество маленьких, несущих в себе техническую информацию, изображение домика Зекоры, в котором уже давно погас свет, ночной Понивиль с высоты птичьего полёта, старый замок двух сестёр и огромный актовый зал, как в театре. В последний стекалось множество людей. С разных входов, телепортируясь или даже залетая со сцены, народ потихоньку занимал места. В тёмной операторской комнатке пахло электроникой, холодом и добрым кофе. Старики пили его с молоком, желая сохранить бодрость. На дворе — час ночи. И яркое звёздное небо где-то там, далеко за городом.

— Скорее бы, – у Стравского из-за возбуждения и кофеина дёргалась нога.

— Ещё немного. Как там кот? – Наум сделал глоток из маленькой турецкой чашечки. Карл Васильевич пил кофе из огромной кружки:

— Молчит, скотина. Ещё не отошёл от сна. Но на ЭЭГ всё уже видать. Молчит из вредности, собачий сын.

— Я осёл. И я говорю. Я болтливейшее создание.

— Чёрт бы тебя побрал, шутник!

Оба захихикали. Наблюдаемый человек, как и предрёк старый еврей, едва волоча за собой ноги и не имея даже сил ругаться, приплёлся к мосту и спустился в уютный уголок, в котором лежало много картонных планок. Старики встали.

— Ну, всё. Хватит на сегодня. Оставляй это боту и пошли.

Наум щёлкнул парой переключателей и был телепортирован прочь. Комната опустела.

Карл Васильевич явился на сцене и помахал присутствующим. Ему ответил дружный гул. В ожидании, пока прибудут опаздывающие, он отошёл в правую часть и вызвал из-под пола две панели. На одной размещалось управление экраном за его спиной. А на второй лежал чёрный кот с белым животом, носочками и носом. Усатый тотчас попытался спрыгнуть. Но был пойман и посажен на место. При повторной попытке сбежать, лапы его наткнулись на прозрачный барьер.

В первом ряду зала сидели люди, работающие в плотном контакте со Стравским. Дальше все располагались в живописном хаосе. между Кеслером и Алексеем материализовался Владимир Саринский, тут же приняв свой обычный облик.

— Так, я опоздал?

— Луи, в кои-то веки ты вовремя.

— Да я устал бегать! Туда-сюда сегодня за этим упырём катался! Ну и буйный же он! Вот, сейчас домой вернулся, в туалет отошёл. На двери датчик оставил. Если позовут — я тут же смоюсь. Вы мне обязательно расскажите, если чего пропущу!

Ещё несколько минут зал гудел. Добирались последние недостающие. Старик закончил со всеми настройками и теперь просто оглядывал свой огромнейший амфитеатр, умещавший в себе две тысячи человек. Динамики, встроенные в стены и потолок, должны были чётко донести его голос до всех присутствующих. Когда последнее место было занято, из пульта Стравского послышался хриплый голос Наума:

— Все на месте.

Старик кивнул, оставил панель и вышел на середину, заложив руки за спину. Шутки ради, раздались аплодисменты. Он осклабился, коротко поклонился во все стороны и стал на месте в ожидании тишины. Когда зал смолк, поправил микрофон-петельку на своём воротнике. А затем начал:

— Друзья мои! Коллеги! Братцы. Все вы знаете меня, Ка-арла Васильевича Стравского. Days trough into years, and into centuries. Я много лет был с вами. Много лет были вы со мной. Некоторых из вас я знаю с вашего рождения. Вся ваша теперешняя жизнь определяется мной. В равной степени из своих и ваших желаний. И сегодня я хотел бы вам преподнести подарок. Все вы знаете наших Эквестрийских друзей. Они много раз бывали у нас, но никогда раньше мы не бывали у них. Мы не виделись шесть лет. Столько времени прошло у нас с последней встречи. В их мире прошло, по меньшей мере, тысячелетие!

Удивлённые возгласы и вздохи из зала.

— Прежний порядок больше никогда не вернётся. Старый мир рухнул, да здравствует новый! Пришло время наведаться к нашим иномирным коллегам в гости. Но всё не так просто, как хотелось бы. Все вы знаете, что я потерял шесть лет назад. И вот теперь знайте — что пропажа сейчас в Эквестрии! Мы пойдём туда все вместе! Вы со мной?

— Да-а!

— Я не слышу, вы со мной!?

— Да-а-а-а!!

— Вы пойдёте за мной в Эквестрию?

— ДА-А-А-А-А!!!

— Мы явимся туда триумфальным шествием! Кричите громче! Кто со мной? Наведём там свои порядки.

Первый ряд сидел молча и мрачнее тучи. Прочий зал бесновался.

— Да здравствует новый мир! Даёшь человека у руля Эквестрии!! Да или нет?

— ДЫ-Ы-А-А-А-А-А-А!

— Ась? – Старик, ухмыляясь до ушей, скорчился, словно Коровьев, приставляя руку к уху. У людей над головами загорелись разноцветные огни. Над одними красные, над другими зелёные. Зал стушевался и резко затих.

— Кто кричал да? А? Вот они, полюбуйтесь! Собрали-ись наводить там свои порядки! Сколько у нас зелёных точек выходит-то? – Стравской взглянул на свой пульт. — Сорок один!? – Он неверяще поднял глаза. — Вы чё, народ? В смысле сорок один!? Вас тут сидит передо мной две тысячи здоровых лбов! Дети мои, мы меня огорчаете! Вот все те, кто кричал — поедут в Эквестрию последними! Завтракать будете в ужин! – Возмущённый вопль поднялся из зала. Старик подождал, пока народ успокоится и продолжил. — Тут выдержка нужна! И трезвый расчёт! А не с воплями ура! Дело предстоит тяжёлое. Вот вам подробности. Входить в Эквестрию маршем мы не будем. Там тысяча лет прошла, но вот Селестия с Луной жи-ивы! Так-то! Встречаться с ними раньше времени у меня намерений нету! Поэтому вот что мы сделаем. Для начала мы поднимем шу-ум вокруг этого дела. Вот мой план! Разведчики уже побывали в Эквестрии. Они установили в новой столице якорь для портала, – на экране показалась фотография Кантерлота, бережно сделанная Кеслером из поезда. — Но мы пройдём через этот портал чуть ли не последними! А вперёд мы пустим государства! Мы снарядим команды и отправим их в четырнадцать ведущих стран. Посольствам будет поручено доставить чертежи портала. А что делать дальше — сами разберутся. Четырнадцать только потому, что больше якорь не потянет. Вы привезёте чертежи, а в это время я учиню в инфополе атомную бомбардировку! Радио, телефидение, газеты! Весь интернет будет охвачен нашим огнём! Некий наш приятель Шустерлинг выступит в роли гениального инженера, примет на себя оффициал, а сделав работу — трагически скончается при загадочных обстоятельствах. Ах да, я не сообщил вам самую сочную подробность. Все порталы, которые будут созданы на Земле будут вести в одну точку! На площадь Кантерлота! Все, кроме наших с вами! Мы сможем порталироваться куда угодно и когда угодно. Наше дело будет под шумок найти деревянный ящичек. Порядок избранных стран будет определяться нашими нуждами. Те сорок счастливцев пойдут в составе первого эшелона, как самые надёжные. Ну что, всё ясно? Ах повторить? Какой момент конкретно? Всё? Луи, я сейчас отправлю тебя домой! Тебя Мариша уже потеряла. Сейчас проверять пойдёт, не утоп ли ты там в унитазе? Вот и сиди себе тихо, мерзавец. То, что ты хитренько промолчал еще не отнимает у меня возможности устроить тебе газенваген в поместье этого Засранского. Неправильно? Засоринского? А-а, Соринского. Точно. Ты помнишь, что тебе его роль играть, пока он ко мне не приползёт? В твоих же интересах сделать это побыстрее, а то вдруг ему понравится вольная жизнь бомжа? Что тогда делать будешь? То-то же! Займись. А, и ещё. Пока не разошлись. Вот, глядите! У меня кот! А ну-ка скажи что-нибудь... – Стравской снял петельку, и протянул её коту, проговорив так, что его никто, кроме скота и не услышал. — Я к тебе хорошо настроен. И собираюсь с тобой работать. Не порти мнения, я жду обратной связи.

Кот бесстыдно поднял зелёные глаза на старика и нехотя пробурчал:

— Мя-а-а-ау.

Зал залился хохотом. Старик не поменялся в лице:

— Не убедительно.

Усатый вздохнул и повернулся к людям грудью. Из его ошейника донёсся мягкий, сильный мужской голос. Обволакивающий уши, будто большая пушистая подушка.

— Люди, вам спать не пора?

Глава 4. Карл Васильевич меняет профессию

... Три странных существа шли по тропинке из леса. Стравской потянул поводья своей чёрной лошади и остановился. Следом за ним стал и егерь.

— Однако... Прохор! Ты следишь за этим лесом уже давно. Скажи мне, что это за звери, вон там? И кто додумался их так интересно обрядить?

Старик лесничий не знал, что и отвечать. А звери, меж тем, завидев всадников, помахали им лапками и подошли.

— Смотри ка, и не боятся! Что за чудные животинки!

Существо, облачённое в шляпу с колокольцами и мантию, оказалось ближе всех и вдруг заговорило:

— Здравстствуйте, уважаемый. Позвольте познакомиться, моё имя — Старсвирл.

Стравской подскочил в седле от восторга:

— Пусть меня чёрт заберёт! Ну и странное у тебя имя, мусьё! А я Карл Васильевич, вот так знакомство!

---

С тех пор, как Дэш принесла этот странный ящик, день Флаттершай стал богат на сюрпризы. Джинн, как назвала его Рэйнбоу, оказался очень общительным и приятным существом. Разве что немного нервным. Жёлтая пегаска увидела это сразу же, как они, с позволения Дэш, полили его из шланга. Признаться честно, Флаттершай любила изучать новых созданий. Даже если они и были страшными. А получившееся в результате зрелище таковым в некоторой степени было.

Призраку было тяжело общаться посредством шарад. И всё, о чём они смогли договориться – это то, что он некоторое время поживёт у неё. Места его сундучок занимал немного. Сам он не издавал звуков и не мешался даже когда обретал материальность.

А ещё он умел читать. По крайней мере, так подумала Флаттершай, когда увидела, как в воздухе парит одна из её книг. Страницы в ней неспешно перелистывались сами собой. Подойдя поближе, она узнала знакомую зелёную обложку:

— Биологическая энциклопедия?

Книга подумала и показала ей обложку. Затем вернулась в прежнее состояние. Флаттершай коснулась мимолётная мысль. Она потёрла подбородок, но странное чувство уже сбежало. Пегаска только улыбнулась, решив не беспокоить странное создание.

Билл же сидел мрачнее тучи. Деревянный ящичек, исполняющий роль его сидения, заставлял его внимательно вслушиваться в окружающие звуки. Ему было страшно. С тех пор, как он увидел до боли знакомую группу пони в городке, он совсем потерял покой. Книгу же он взял, чтобы подумать о чём-либо постороннем. Мыслям нужно было хоть за что-нибудь зацепиться. Например, за текст.

— Язык с тех пор изменился. И бе-езнадёжно устарел. Если не найти способа, которым можно нормально общаться — далеко я не уйду. В городе есть как минимум одна пони, которая знает старый язык. Но теперь я боюсь идти к ней, – он хмыкнул и перевернул страничку. Чужие буквы не поддавались переводу. Хитрое заклинание языка, идеально работающее в устной речи, при взаимодействии с письмом упрямилось, брыкалось и вообще вело себя неприлично. — Я здесь уже неделю. Плюс-минус, помню, ну-у-у... Угнетает, это сидение на одном месте. Слетать ли, может, в Кантерлот? Селестию хоть бы увидеть. Столько лет прошло, – призрак вздохнул и убрал от себя книгу. — Не-ет, ящик оставлять нельзя. Мне нужно ещё время. Заряд батарей магмашин ещё не достиг нужной точки... – Тут он замер. Воздух вокруг него будто завибрировал. Повинуясь внезапно накатившему чувству, дух поднялся и беспокойно огляделся. Со стороны двери на него полыхнуло тёплой волной. В панике он вылетел на улицу, прямо через стену. Всё вокруг было по прежнему: солнце — яркое, небо — безоблачное. Однако к теплу прибавился ещё и гул. Он доходил с горы Кантерлота и, довольно явственно. Билл уставился на далёкий город, не делая ещё никаких выводов. И вдруг на него дыхнуло жаром, как от далёкого пожара. Он даже интуитивно закрылся руками, но визуальных изменений всё так же нигде не наблюдалось.

И тут же всё закончилось. Исчез гудящий шум, пропала температура, которая, казалось, смущала лишь одного Билла. Вместо всего этого по земле прокатился мягкий звон, как от далёкого хрустального колокола. И теперь это услышал не только Билл. Утки, плавающие в ручье, мыши у порога, кролик где-то у почтового ящика – словом, вся живность развернула головы к Кантерлоту, как по команде. Через секунду даже Флаттершай выскочила из домика и тоже начала прислушиваться.

Призрак сейчас же сориентировался и бросился к ящику, вызывая нажатием маленький дисплей. Короткий анализ, одна проверка и дух ухмыльнулся:

— Пожаловали гости.

---

Твайлайт сидела за столиком у Пинки, поглядывая одним глазом на железную дорогу. Спайк был при ней, тут же.

Старсвирл задерживался. А говоря конкретнее — неприлично опаздывал. Приехать он должен был ещё несколько дней назад, но в письме, которое пришло Спаркл, он извинялся и говорил о срочных делах в Кантерлоте. Аликорн совершенно никак не могла взять в толк, что это были за дела. Настроение из-за этого у неё было слегка подмоченное.

Пинки это видела, а потому приволокла здоровую тарелку с кексами и теперь рассказывала про то, как кто-то утащил у неё пищащие тапочки-утята. Больше всего она была возмущена тем, что пропало только одна пара, на передние копыта:

— Этот вор — профессионал. Но от меня он не спрячется. Я – шпион со стажем, у меня даже очки ночного зрения есть! Когда он попадётся, я верну своих утят, даже если он их спрятал. Я и не таких колола, – сказав это, она достала орешек, тюкнула по нему копытцем и отправила ядрышко в рот. А две ровные половинки скорлупы бросила через плечо, в небольшое ведёрко, даже не оглядываясь. — Ой, забыла сказать! У меня сегодня утром одновременно задрожали хвост, правая нога и ухо! Представляешь, Твайлайт, правое ухо! Такого раньше никогда не было, но вообще, уши у меня дёрг-дёрг когда кто-нибудь колдует мощную межпространственную магию. Но это происходит не часто. А сегодня прямо весь день! Я даже считала, тринадцать раз!

Спаркл подняла на подругу глаза. Близкая тема чуть-чуть отвлекла её от своих мыслей:

— Как-то это слишком конкретно.

— Ой, вот опять! – Пинки замахала ушами и забарабанила по столу и замахала хвостом. Твайлайт улыбнулась. Слишком уж забавно-сосредоточенная мордашка была у Пай. Как у Дэш, когда она прикладывалась к сидру.

Воздух задрожал. Совершенно внезапно, горячая волна окатила аликорна со спины. Та обернулась, но ничего не увидела. Всё вокруг загудело. Пони вертели головами в разные стороны, никто ничего не мог понять. Температура вокруг как будто подскочила на десясток градусов. Стало душно. Затем раздался мягкий, густой хрустальный звон, за которым последовала свежая, бодрящая волна. Температура вернулась в норму. Пинки торжествующе произнесла:

— Четырнадцать!

Спаркл вскочила. Её рог зажёгся, когда она попыталась проанализировать прокатившуюся через неё магию. И тут же погас. От пронёсшегося через голову множества хитросплетений сложнейших заклинаний, Твайлайт ахнула и села на землю. Подбежавший к ней Спайк вдруг икнул и выплюнул в воздух струю пламени. В его лапки упал свиток, скреплённый королевской печатью.

— Письмо от принцессы! – Воскликнул он и протянул его аликорне. Та проморгалась, взяла свиток и быстро пробежалась по нему глазами.

— Пинки, собери девочек!

— Мы едем в Кантерлот?

— Да, Пинки.

— Здорово!

— Но я же не сказала немедленно!

Увы, поздно. Розовый вихрь уже умчался, оставив за собой след из пыли.

Неделей позже

— ... Порталы — новая ступень развития человечества...

Щёлк.

— ... Невероятный скачок вперёд. Другие миры — не вымысел...

Щёлк.

-... Новая разумная раса...

Щёлк.

-... Исследования показали 85% сходства атмосферы. Может ли быть Эквестрийский воздух опасен?

Щёлк.

-... Насколько отличается рацион обычной пони и человека...

Щёлк.

-... естрия подтвердила, что Гринвичское время в точности совпадает с Кантерлотским...

Щёлк.

— ... лее идёт прямой репортаж принцессы Селестии и Луны.

— О! А вот это оставь-ка!

Камера показывала большой Кантерлотский зал, который был переоборудован для проведения огромной межнациональной конференции. Названные особы сидели одна возле другой и мило улыбались.

— Эквестрийский — наш родной язык. Я пока не могу сказать точно, можно ли обучать ему представителей других рас. Но то, что он может быть чрезвычайно полезен, вселяет в моё сердце надежду. Я счастлива, что могу говорить сейчас с вами, жителями Земли, и что вы все, без исключений, меня понимаете...

— Эко рожу держит. Полюбуйся. Ни-икогда бы не поверил, что этой молодке тысячу лет. Да я с ней рядом, как прошлогодняя картошка буду! – Карл Васильевич сидел у Наума. За дверью, ведущей в общий операторский зал, слышался гул, как из улья. То кипела работа. По правую руку старика был кот, который с приобретением голоса, оказался очень даже хорошим собеседником.

— Н-не сом-мневайтесь, если она вас поцелует — не вы станете прекрасным пр-ринцем, а она станет толстой жа-абой.

— Нахал! Много ты понимаешь!

Наум просто хихикал в своё удовольствие.

-... Но больше всего мне хотелось бы встретиться с инженером, изобретателем порталов.

При этих словах от солнечной принцессы, Луна не смогла сдержать улыбки.

— Дога-адываются, падлы. Инженера им подавай. А вот фигушки. Не дамся я им так скоро!

Старый еврей прищурился:

— Сами пойдёте? Или подменитесь?

— Конечно сам! Хочу же я вживую увидеть их рожи! Загримируюсь и попробую сыграть перед ними дурака. Конечно, надо бы что-нибудь эдакое сочинить, для вида... Но пардоньте, если я буду на все их вопросы отнекиваться — мол, да вы ошиблись, да я не Стравской, я Шустерлинг вовсе, едва ли они мне что-нибудь сделают! Ну как ты поговоришь с человеком, который строит из себя такого дурака? Попробовать доказать ему, что реальность — это ложь? Поди, поди. Да и нужно бы сократить время, на которое я с ними наедине останусь, до минимума... Методом Карабаса-Барабаса! Обмануть, подкупить, запугать! – Раздался звонок. Карл Васильевич взял свой пульт. — Алиса! Здравствуй! Какие новости?

— Дают добро на строение исследовательской станции!

— Юху!

Где-то на заднем плане у Мисс Уоррен скакал возбуждённый замаскированный итальянец. Стравской захлопал в ладоши:

— Ну вот и наконец-то!

— Ка-арл Василич! – Это говорил Ладерро, голосом Саринского.

— Чего?

— Когда там этот назад придёт? Я устал! Я домой хочу!

— Он тоже хочет, не переживай.

— Да нихрена! Хотел бы — ещё два дня назад вернулся! Ну приприте вы его там! Ну Бога ради!

— Не плачь. Всё сделаем, в лучшем виде. На строительство сам пойдёшь, в качестве награды.

— Оо-о-о-о-оо! Ка-айф! Карл Васильевич, а вы знаете, где нам место дали?

— Знаю. В вечнодиком. Ты там деградировать уже успел, или как?

— Ещё б он не знал! – Возмутилась Алиса. И продолжила. — И Карл Васильевич, нужно знать. Мы будем работать с чужими людьми или своих протолкнём?

— Пятьдесят на пятьдесят, на всякий случай.

— Поняла. До связи.

Пульт лёг на столик.

-... Никаких, – раздался голос Селестии, и она покачала головой.

— В чём вопрос? Что она там? – Стравской развернулся к Науму.

— Будут ли предпочтения в выборе представителей среди людей.

— Эквестрия не будет вмешиваться в дела Земли. Все переговоры и встречи отныне я предлагаю проводить в нашем замке. Мы будем рады не только официальным визитам. Мы примем любых гостей.

— Ай-ай-ай, Селёдушка, ты упрощаешь нам работу! Но нет, я не приду к тебе на чай лично, пока не позовёшь! – Новый звонок заставил Карла Васильевича сжать кулаки. — Кого ещё нелёгкая несёт... – Он поднял пульт и резко спросил. — Кто там?

В ответ послышались всхлипы и рыдания. Стравской отстранился и взглянул на экранчик. Тот информировал, что звонит Алексей. Помотав головой и снова приложив пульт к уху, старик услышал кислый отчаянный голос:

— Я на всё согласен!!

— То-то же!

Тут же появился голос Садикова:

— Клиент готов. Всей душой желает встретиться.

— Встретиться!? – Подорвался Стравской и из его рта посыпались ругань и проклятья.

— Понял. Так и передать?

— Вези его в поле!! К внешнему тоннелю! И брось мне маячок, как приедешь. У тебя два часа, потом я занят. Встретиться, надо же! – Алексей пропал. Карл Васильевич опустился в кресло. Затем набрал Луи. — Эй, бездельник! Радуйся, всё решилось в твою пользу.

— Йе-ей!!

— Как только увидишь Лёшкин маячок — мне позвони. Вдвоём пойдём... Алиса!! Ты слышишь меня?

— Уоррен на связи.

— Скажи Шульцу, чтобы к этому мошеннику Матюшкиному отправился. Пусть они вдвоём строят. Кеслер его пусть не пропихивает, замените ведущего инженера на нашего немца.

— А что делать с телом?

— Зачем с телом? Пусть где-нибудь в кустах неподалёку полежит. Шульц там нужен, чтобы никто ничего не испортил. Мне нормальное место нужно. Пусть Шулли подтасовывает чертежи, мы если что поможем. Главное, чтобы он не на постоянной был. Чтобы его не запомнили. Понятно?

— Сложная задача. Придётся маскировать Ирибрахера под инженера.

— Главное не сталкивай их вместе! Увидят двух одинаковых людей — пиши пропало!

— Сделаю. До встречи.

Связь прервалась. Карл Васильевич, было, вернулся к созерцанию Селестии, но та уже уступила место представителю ООН.

— Интересное ещё что-нить сказала?

— Держитесь. Она на вас зуб точит. Она точно знает, в чём дело.

— Хе! Я бы себе тоже шею свернул за подобный подарочек. Но встречаться с ней лицом к лицу сейчас вообще не входит в мои планы.

— Почему?

— Родной, это у нас шесть лет прошло. А у них тысяча. И окей, принимаем, что Старсвирл как усвистал в межвремение, так там и сидел, для него времени прошло меньше всех. Надо бы запрячь кого-нибудь посчитать, сколько. Учитывая коэффициент перевода времени из одного измерения в другое, да плюс ещё эта дыра, в которую он прыгнул... Один чёрт получается, что с ним дело будет иметь проще всего. Дальше. Луна, как нам известно, просуществовала дольше, но опять таки, тыщу лет была незнамо где. С ней тоже будет относительно просто. А вот Селёдушка пахала весь срок, пока эти двое развлекались. И днём и ночью, и ночью и днём, и во снах, и при дворе! И без выходного пособия! Нет, конечно она не каждый день работала. Она построила систему, которая отлично себя вела даже без её прямого вмешательства. Но чёрт возьми! Тысяча лет! Если бы я просто прожил такой срок, я бы если не поехал, то сдвинулся бы точно. А если бы ещё и работал адски — чёрт его знает, что у меня в голове случилось бы! Тем более она была одна. Совершенно одна! Даже Дискорд и тот был в камне. Вот тебе моя честная отповедь — я её опасаюсь, эту лошадь. Нам бы её по-хорошему обломать бы. Крепко, эдак. Что бы она про нас и думать забыла. Искать ей и так будет тяжело. Ах, и ещё стоп кран нужно будет подвезти. Чтобы мне было отступать куда, – Карл Васильевич подобрался и подался слегка вперёд. — А ну-ка подожди-ка... А когда мы создали имя Шустерлингу?

— Двенадцать лет назад.

— Так, а Сельдь про неё была в курсе?

— Сильно сомневаюсь. Наши-то про неё немногие были осведомлены. Когда Билл скрылся — вы стали распространять эту информацию. А до этого её знали только мы, Ванда, и несколько операторов.

— Точно! Тогда же у нас не было столь активного набора! Ламберт, ты гений! Я придумал идеальную стратегию! Чтобы охладить пыл нашей милой Селёдушки, мы все притворимся мёртвыми! Вот! Вот, вот, вот! Сюжет таков: Царь помер, бояре разбежались! И пойди, найди их теперь! Мне кажется, даже живи вы по прописке — она бы вас в жизни ни одного не нашла. Не с тем бардаком, что мы учинили. А вы у меня у-умные...

— Мы-ы — крадущиеся тени, – прохрипел Наум и, как ему показалось, довольно близко к оригиналу.

Стравской захихикал. Развалился в своём кресле, и вдруг заметил какую-то подозрительную пустоту:

— Так, минуточку... А где кот?

---

— Ирибрахер! – Звонкий девичий голос резанул по ушам немца, и тот поморщился, отдалив пульт от уха. — Ты что, спишь, что ли?

— Чего ты хочешь?

— Давай, пошевеливайся! Ты нужен будешь на стройке через пару дней. Соберись там и...

— Эй! – Раздалось по громкой связи. — Кто кота видел?

Шульц вздохнул:

— Понял, Алис, – и положил трубку с тем, чтобы перезвонить Стравскому.

— Да? – Старый был снова не в духе.

— Кот со мной, – левой рукой немец провёл по спинке названного животного.

— Ты зачем его увёл у меня?

— Он сам пришёл. Вы за ним не следите. Он ходит, где вздумается.

— И гуляю сам по себе. Я же кот.

— Так... – Карл Васильевич задумался. — Пока он у тебя, вставь ему в ошейник маячок.

— Электрический?

— Нет, чёрт подери, полиэтиленовый! На солнечных батарейках! Конечно электрический!

— А не слишком ли это будет жестоко?

— Он умный скот, я ему объясню разок — и он поймёт. Делай. Да! Вот что ещё... Нам дали зелёный свет строить лабораторию. Ты при этом будешь подменять инженеров, иногда.

Шульц вздохнул:

— Понял, – положил трубку и поднялся, у него теперь были дела.

---

В пустом заводском помещении было пыльно. Алексей, сидя перед Саринским за широким столом поминутно чихал, заставляя последнего вздрагивать. Пульт Садикова мигал голубым огоньком.

— Ну скоро он?

— Скоро.

— Но мы уже час ждём!

Алексей на это лишь развёл руками с невинным выражением лица:

— Ничего страшного. Он занят, немножко.

Человек хотел было возразить, но тут за спиной у него полыхнуло несколько синих огней. Он подскочил, обернулся и встретился глазами со Стравским.

— Та-а-ак... – Тот размял шею и подошёл поближе. — У тебя было достаточно времени ещё раз обдумать моё предложение. Ты читал последние новости?

— Да, да, я всё слышал!

— Но тебе ещё не известно, что мы получили контракт на твоё имя...

Только тут Саринский заметил свою копию, стоящую позади старика. Та подёрнулась рябью и пару раз мигнула. На её месте оказался длинноволосый молодой человек.

— ... И тебе его придётся отработать, – Карл Васильевич одной рукой поправил оцепеневшему человеку воротничок на его несвежей рубашке, другой похлопал по груди.

— Я всё сделаю! Только верните меня как было!

Карл Васильевич состроил умную гримасу и закивал:

— Конечно, конечно! Луи!

Стоящий позади него молодой человек ловко щёлкнул парой кнопок. И тут кто-то будто бы ударил Саринскому кувалдой по спине. Воздух вылетел из его лёгких. Он закашлялся. Почувствовав некоторые изменения и подавив желание начать орать, он ощупал себя руками.

— Ну! Ну! Процедура несколько неприятная, не спорю.

— Я... Я теперь?

— Ты — снова ты. Но подожди, прежде, чем ты начнёшь радоваться, я хочу тебя предупредить. Ты меня обманул разочек...

— Когда?!

— ... И поэтому мы сделаем тебе маленький подарочек. На стол его!!

Саринского схватили за руки и за ноги. Не успел он моргнуть, как уже оказался на столе, привязанный конечностями к ножкам. Стравской взялся аккуратно расстёгивать его рубашку.

— Понимаешь, ты ненадёжен. Ты не понимаешь человеческих слов, когда с тобой говорят вежливо. Сейчас у меня нет настроения с тобой любезничать. А потому мы сделаем вот как... – Из внутреннего кармана пиджака старик извлёк серебристую жидкость в маленькой пробирке. Оголив захудалый торс своего пациента, он взялся примериваться.

— Что это?! – Распластанный в форме морской звезды человек неотрывно следил за субстанцией, неприятно напоминавшей ему ртуть. Старик не утрудил себя ответом. Вместо этого он взял свой пульт свободной рукой и начал колдовать. На теле Саринского появились узоры из голубого света, повторяющие очертания рёбер. Стравской передал своё орудие Луи и щедро полил лежащего текучей лёгкой жидкостью из пробирки. — А-А-А-А-А!

— Чего ж вы орёте! Это даже не больно!

Саринский засветился, как новогодняя ёлка, но через секунду погас. На нём не осталось ни единого следа, к невероятному его счастью.

— Х-холодно!

— Лёша! Отвязывай его. Холодно? Пойдём, попьём чаю! Вот и согреешься.

Садиков развязал дрожащего пациента. И аккуратно усадил его на стул. Стравской взял из рук Ладерро свой пульт и рассёк им воздух, как саблей. В результате перед ним возник разрыв, светящийся изнутри тёмно-фиолетовым светом. Он висел в воздухе и издавал лёгкий гул. Старик сунул туда руку по плечо, в поисках чего-то. И видимо не найдя, сунул туда ещё и голову. По комнате разнеслось его недовольное:

— Эй! – Как из аквариума. Оставшейся левой рукой он сунул пульт Луи и углубился в разрыв уже на половину тела. Вынырнул он оттуда уже с большим деревянным подносом, на котором стояли четыре чашки, большой чайник с кипятком и чайник заварочный. Последним штрихом была хрустальная вазочка с шоколадными конфетами. — Ну-ка на! – Поднос был вручён итальянцу, старик забрал пульт и закрыл разрыв. В комнате снова стало тихо. — Так, вот теперь можно и поговорить о делах! Лёш, помоги Луи, – Стравской рухнул на стул, прямо перед Саринским, который теперь сидел ни жив, ни мёртв от страха. К обоим подъехали белые широкие дымящиеся чашки. Карл Васильевич взял свою и поднёс её к лицу так, чтобы вдыхать исходящий из неё пар. — А-ах... Ну почему нельзя было сразу попить со мной чайку? Ну разве мне много тогда было нужно? Даже если ты не хочешь со мной работать, зачем было так воротить нос? Сели бы, поговорили, по-свойски, без обиняков. Мягко и доброжелательно. Ты бы мне сказал: ,,Простите, достопочтимый Карл Васильевич, время сейчас не простое, новые дела мне не к спеху. Пожалей меня, да не заваливай работой.", а я бы ответил, мол ничего, всегда жилось трудно. Поэтому люди должны вместе держаться. А давай-ка я тебе помогу с твоими делами, взамен ты поможешь мне с моими. Чинно-благородно. Честь по чести. Посидели бы, хорошо провели время. Сказал бы ты мне на худой конец, что обещал семье своей уделить время. А я бы что? А я бы спросил, мол, ты сказал семья? Нет ничего важнее семьи! Конечно, удели своей семье время! И перенёс бы встречу чутка на потом! А ты, а-а-ай... Завалился, королева в изгнании! Поплевал на нас с колокольни да поехал себе дальше! Ну так же не работают! Так дела не делаются! Э-эх, завсегда нужно прибегать к насилию... Сейчас мы вернём тебя в твой привычный круг. Как я говорил — мы нашли тебе хорошую работу. Я говорю тебе — потому, что именно ты должен будешь с ней справляться. Я мог бы убить тебя, а на твоё место поставить любого из своих людей. Но-о... Тебе, считай, повезло. Ты вернёшься к семье и будешь жить, как раньше. Если только это ещё возможно.

— А?

— Вообще сейчас никто не будет жить, как раньше. Я говорю — ты опять вернёшься на круги своя. Но теперь тебе иногда придётся выполнять ещё и ту работу, которую МЫ тебя попросим сделать. Задавай свои вопросы.

— Что с Мариной!? – Сказано это было с такой поспешностью, что старик усмехнулся.

— Всё с ней хорошо. Есть, знаешь ли, концепции неприкосновенные!

Саринскому от этого стало заметно легче. Он наконец взял свой чай:

— А что я должен буду делать?

— Всё то же, что и делал. Строить. Начали мы без тебя, но зато! Зато! Мы тебе эту работу и помогли достать! Ты думаешь, легко у них было отвоевать этот кусок? Хо-хо! Видел бы ты, какая сейчас всюду грызня идёт! Какие там девяностые! Какой там семнадцатый год! Всё это детские праздники, по сравнению с тем, что сейчас творится в мире.

— Как будто всё должно было быть иначе! Откуда вообще взялись пришельцы?

— Ну, строго говоря, сейчас пришельцы — это мы. Тьфу, не смотри на меня такими глазами! Дур-рак! Да не мы втроём пришельцы. Лю-юди выступают в роли пришельцев! Ау! Это мы к ним портал открыли, а не они к нам!

— А-а-а... А моя работа, значит, будет связана с этими, как их... Ну, инопланетянами? Для ясности.

— Верно. Сейчас у всех работа с ними будет связана. Будешь строить исследовательскую станцию.

— Где? По области?

— Тьфу! У них! Там! Там будешь строить!

Глаза Владимира расширились.

— Мы выбили шикарный договор! Для этого пришлось закопать много собак, но оно того стоило... – Стравской запустил себе в рот конфету. — По договору, Эквестрия разрешает строить у себя центры обмена опытом. Речь шла о четырнадцати лабораториях, по штуке на страну. Они будут связаны полностью прозрачной сетью, то есть из одной можно будет узнать, что творится в другой. Наше дело какое... Тебе нужно будет построить для меня две вещи. Наш официальный центр обмена, и для меня, лично, огромный бункер. Он будет спрятан в лесу, и о нём не будет знать ни одна сторона. Пока там будут развозить официоз — мы будем работать.

Саринский всё больше сжимался в комочек. Паззл в голове его постепенно складывался в целую картину:

— Все эти фокусы, клоны, порталы... – Бормотал он, а потом перевёл взгляд на улыбающегося старика. — Вы...

— Я, – успел вставить тот.

— Вы каким-то образом заранее знали об этих инопланетянах! Вы лично знакомы с Шустерлингом?

— Ха! Проницательно. Ты бы удивился, но пол делают из пола. А я действительно знаю, кто такой Шустерлинг.

— И вы... Вы... Как? Это же колдовство! Они не могли научить вас всему этому так быстро! Вы же колдуете! Вы колдуете!! Я про эту магию узнал вот, всего несколько дней как! А вы... – Кружка в руках Вовы затряслась вместе с ним. Стравской наклонился вперёд:

— Друг мой. Грубо говоря — всё это не твоего ума дела. Кто я, и что я умею — тебя заботить не должно. Да, я умею колдовать. И я знаю Шустерлинга. Этот малый скоро будет иметь пресс-конференцию с инопланетной принцессой. Можешь посмотреть, там будут интересные вещи... Кхм, кхм, так, не сбивай меня вообще! Ты понял, что я от тебя хочу?

Владимир яростно закивал головой.

— Очень хорошо. Но понимаешь, было бы у нас с тобой с самого начала всё хорошо — я бы души в тебе не чаял! Но тц! Теперь, увы, придётся причинять насилие. Вот смотри... – Стравской достал пульт. — Смотри, если я нажму на эту кнопочку...

— Ой!

— О-ой! А знаешь, что это? Это маленький разряд током. Гляди, если я покручу вот этот ползунок, а потом опять нажму кнопочку...

— А-ай!

— Ага! Ощущаешь?

— Ощущаю!!

— Во-от! А если я ещё немного покручу ползунок...

— Не надо! – Саринский завопил с такой поспешностью, что даже пролил немного чая себе на штаны. Отставив кружку, он подался слегка вперёд, потирая одной рукой обожжённую ногу. — Я всё понял! Я всё сделаю! Я стану работать! Только не делайте так больше!

— А я и не буду, если ты обещаешь быть хорошим человеком! Не будешь обманывать людей, не будешь забывать своих друзе-ей... – Ехидно протянул старик, допив свой чай.

— Если бы я тогда ещё знал, кто вы такой, – буркнул Владимир.

— А что поменялось? Я? Нисколько. Я уже лет шесть не меняюсь, я всё тот же.

— Значит я поменялся.

— Тоже нет. Люди не меняются. Ты всего лишь изменил свою точку зрения. Внутри ты всё тот же человечек, который был до того, как мы к тебе ворвались в... Кхм, кхм, – он встал и посерьёзнел. — Сейчас мы отправим тебя домой. Твой рабочий день на исходе, дома никого нет. На столе у тебя лежат бумаги. Две стопки. Ознакомься с ними. Там всё, чем мы занимались во время твоего вынужденного отсутствия. Это в одной. Во второй – всё то, чем тебе ещё предстоит заниматься. Я надеюсь, ты отнесёшься к этому повнимательнее. Ещё раз — тебе всё ясно? – Яростные кивки. Карл Васильевич усмехнулся. — Ну значит до встречи.

Несколько лёгких щелчков и комната опустела. В воздухе остался витать лёгкий запах шоколада. И больше ничего, что могло бы сказать, что здесь минуту назад были люди.

---

— Луи, ты так облизываешь мою плешь, что она сейчас уже сама светиться начнёт. Да прекрати ты лить мне на голову эту дрянь!

— Карл Васильевич, у вас выход через несколько минут, а на вас ещё нет парика!

— Да лепи ты его уж, лепи! А не намазывай мне этот вазилин...

Два человека толкались в небольшой комнатушке. У одной её стены стояло огромное зеркало, три остальные занимали полки и ящики с самыми разными косметическими и гримёрными принадлежностями. Итальянец, знатно разбирающийся в своём деле, аккуратно водрузил на голову старика белый, пушистый парик. Лицо Стравского после этого как будто бы больше было и не его. Из зеркала на него смотрела уже другая, чуть менее гнусная рожа. На ней теперь появилась белая щетина, бородка и усы. Также для важности нацепили ещё и очки. Из-за этого и так длинный нос стал казаться ещё длиннее. А само выражение лица стало более добродушным и доверительным.

По громкой связи раздался раскатистый мужской голос. Он же продублировался и у Карла Васильевича в скрытом наушнике:

— Машина подъезжает к заставе, – звучание было металлическим и довольно искажённым, но старик всё равно кивнул, ещё раз посмотрел на себя, хлопнул в ладоши и потёр ими же:

— Ну-с, коллега, пора! Пульт свой поручаю хранить тебе. Береги!

Луи кивнул, ухмыльнулся и нажал на приборе кнопку. Карл Васильевич тут же очутился в машине. Обивка внутри была такой же чёрной, каковой был и сам автомобиль снаружи. За окнами мелькали хмурые ели и облачное тёмное небо. Времени — два часа дня.

— Далековато они портал решили воткнуть. Зря. Селёдка она ж упрямая скотина, она эту идею с гражданством Эквестрии им всем в глотку назад запихает. Хе хе, не-ет, братцы, Селёдушка все ваши хитрости наизусть знает! – Старик хихикал и потирал бородку, приделанную ему Луи. — Мы, видите ли, не хотим, чтобы человечество в таком важном вопросе представляли самые компетентные представители. Ха! Ловко она их, говорит, давай, товарищ, не стесняйся. Эквестрии до лампочки ваше гражданство, этим вы там, у себя в обезьяннике забавляйтесь! У нас тут просвещённо-абсолютная монархия. И всё будет так, как я хочу. А я хочу вашу одежду и ваш мотоцикл. Красотка!

— И что вы думаете, порталы по аэропортам поставят?

— Неа, я посмотрю, что эта лошадь придумает. Она прямо жаждет впиться своими зубами в простой народ. Ей не нужны эти напыщенные аналитики, философы и политики. Она её знаешь где вертела, эту политику? На заднем копыте, и чихала на неё левой ноздрёй через правое плечо! Так же она и дела свои ведёт — грубо и безапелляционно. Но а то, что она белая и пушистая — так вы не смущайтеся. Она развратная смутьянка и развазня ещё та!

— Размазня? Разве?

— Глухая тетеря. Да нет же! Я хочу сказать, что её рогатая головушка работает в отрыве от наших систем и ценностей. Она вообще творит всё что ей вздумается и, знаешь, чистой воды, чтобы погыгыкать. Думаешь ли, что ей теперь вздумалось? Знаешь, что взбрело в её головушку? Она меня видеть хочет. Правда вот не знаю, в каком виде — распятом или жареном. Хотя может она и молвить чего захочет. Посмотрим.

Впереди возник шлагбаум. Это стало ясно ещё километра за два. Всю дорогу целиком заткнула плотная колбаса машин. Пришлось даже отрезать встречную линию, и теперь там стоял красный треугольник и люди с автоматами. Алексей (А это именно он сидел за рулём) высунулся в окно и помахал им рукой. Двум подошедшим офицерам он предъявил бумажку, после чего один из них сказал пару слов в рацию, а затем кивнул стоящим позади него. Машина съехала на встречку и покатилась дальше свободно.

— Кр-р-расота! Только наши могли сделать такую узкую дорогу на такой важный объект. А теперь им придётся тут всё перека-а-апывать, стелить новую дорогу, а тут ели эти растут, корни всюду, о-о-о! В следующий раз я еду поездом! Надо будет впечатлить Селестию провести в Эквестрию железную дорогу!

— Поздно боржоми пить. Надо было раньше. Карл Васильевич, я вот понять не могу. Вы поудобнее места выбрать не могли? Чего обязательно в этой дыре вам надо было портал давать?

— Во-первых, ты на меня бочку не кати. Я тут лицо неофициальное. Это тебе к Шустерлингу. Это всё он, подлец. А во-вторых, кто является жертвой этих причуд? Уж точно не мы. Мне через этот портальчик разок проехать, и я чихать на него потом хотел! Вернусь сразу в Гринвич. И ша.

Перед машиной возникла заградительная застава. Два шлагбаума, окружённые серыми низкими зданиями. Тут, как водится, тоже стояли солдаты. Впрочем, проехали их точно так же, как и первых.

Внутри территория была довольно обширна, хоть большую её часть и занимал грустный плац. В противоположной стороне от въезда обреталось нечто, выстроенное наподобие Венгерского вокзала. Выглядело это строение просторным, хоть и несколько странным. Ни за что нельзя было понять, что там располагалось до нынешних дней.

Алексей прокатился прямо вперёд, не внимая солдату, который зазывал его свернуть влево, на стоянку. Он прыгал и махал руками, но это не помогло. Садиков лихо развернул машину перед входом, выскочил и отворил дверь Карла Васильевича. К ним уже спешили несколько человек от шлагбаума и ещё двое вышли из самого здания.

— Приехали, – улыбнулся водитель, подавая руку старику. Подоспевшие стражи подняли шум, требуя убрать транспорт на отведённую стоянку. Стравской похлопал своего приятеля по плечу. И нарочито старческим, скрипучим голосом, сказал:

— Иди, малыш. Сделай как надо, – а после развернулся к встречающим его двум штатским. Оба они были при пиджаках, пожилые, но ещё очень бодрые. Карл Васильевич пожал им по очереди руки. — Доброго дня, господа! Я только из Германии. Думалось мне, что с возникновением сих чудесных порталов вопрос расстояния потеряет всякую актуальность, ан нет. Немцы — народ строгий. Не пустили даже поглядеть, как у них там. Ну да я не сержусь, сейчас все волнуются, все переживают. Нервишки-то не железные. Да и сор из избы никто выносить не хочет, – Стравской заковылял вслед за своими провожатыми, одним глазом разглядывая окрестности. Ему было весело думать о том, как много здесь ещё придётся менять. Его смешило то, что портал поставили в пятидесяти километрах от Москвы и что место выбрали как-будто нарочно самое убогое. Он с улыбкой думал о том, как Селестия в таком бардаке будет искать его пристанище в Питере.

Внутри действительно оказалось довольно просторно. Старик даже охнул, когда увидел, сколько здесь толпится народу. Учёные, инженеры, офицеры. Цепкий глаз его выцепил как минимум министров внутренних дел, обороны и даже юстиций. Тут уж он едва не захохотал в голос:

— Ох ты, а этот-то что тут забыл? Что же, так разве и страшно? Ну да, портал соединяет вас с кучей других стран напрямую. Но зачем такие-то сложности? – Ответа он не расслышал потому, что его внимание целиком и полностью привлекло фиолетовое пятно на периферии. Приглядевшись, он вновь осклабился и чуть было не вывалил язык. — Ка-акая находка! – Приковыляв поближе, Стравской оказался ровно позади фиолетовой аликорна. Которая крайне увлечённо рассказывала про народонаселение Эквестрии. Слушала её сразу кучка людей разного сорта и калибра. Голос из наушника оживился:

— Твайлайт Спаркл. Владелица замка в Понивиле. Элемент Магии. Доверенная мордашка Селестии. Будьте осторожнее со словами. Всё, что вы скажете, она передаст короне.

Карл Васильевич кивнул. Набрал в грудь воздуха и переключился с Эквестрийского на русский:

— Кого я вижу! – Аликорн сразу обернулась. Не теряя времени, старик схватил её за переднее копыто и, согнувшись с милой улыбкой, начал его трясти. — Здравствуйте, дорогая! Вы не представляете, как я рад вас видеть! Шустерлинг, имею честь! А вас как будет по вашей имени-фамилии?

Круглые глаза Твайлайт наполнились узнаванием:

— А-а-а, здравствуйте! Это вас я должна была встретить! На сегодня я ваш гид. Зовите меня Твайлайт Спаркл.

— А к вам никаких титулов случайно не причитается?

— Нет, что вы!

— Ох, как же! А я думал, дочь принцессы должна иметь...

— Я не связана с принцессами кровными узами, – Твайлайт смутилась. Стравской даже не думал отпускать её и продолжал трясти за копыто.

— Ох, простите меня! Я думал, крылья с рогом бывают только у правящих элит! И по глупости рискнул предположить...

Спаркл наконец была освобождена. Старик изобразил удивление и схватился за голову:

— Если я вас чем-либо обидел — я тут же принесу извинения!

— Нет, что вы.

— Ох, понимаете ли, я нервничаю-то как! Надо будет выступать перед огромной толпой! Как бы не опозориться!

— Не переживайте. Вы же совершили великое открытие! Не волнуйтесь, публика отнесётся к вам с пониманием. А как вы к этому пришли?

— К чему? Что я имею честь беседовать с говорящей лошадкой? Не знаю, так уж жизнь повернулась!

— Нет, я не об этом, – Твайлайт улыбнулась. — Как вы пришли к открытию порталов?

— О-о-о! Это элементарно! Пойдёмте, проводите меня, я вам по пути и расскажу! – Человек и пони направились в соседнюю залу. — Всё началось с экспериментов над плазмой...

---

Селестия сидела в большом зале в гордом одиночестве. Прикрыв глаза, она наслаждалась минуткой тишины. И хоть с улицы доносился гул голосов и техники, а за дверью уже шевелилась пресса, шелестя как таракаши под столом, это всё же можно было считать практически вакуумом, по сравнению с тем, что происходило всю прошлую неделю. С того момента, как открылся портал, сердце Селестии билось быстрее. И хоть она никому в этом не признавалась (даже себе), она вновь чувствовала себя молодой и игривой кобылкой.

Впрочем, её восторгов не разделяли ни Луна (которая за неделю сказала едва ли два слова на публику), ни Старсвирл. Последний был просто в экстазе и всё время, пока был не занят сном, бегал и носился, как торпеда.

— Вот уж к кому точно молодость вернулась... – Прошептала с улыбкой принцесса и открыла глаза. За дверью послышалось возмущение. А спустя секунду в зал прорвались Луна и Старсвирл. За ними мелькнуло море разношёрстных журналистов, как с двумя, так и с четырьмя ногами. Едва дверь закрылась, единорог прокашлялся и продолжил свою видимо прерванную речь:

-... Так вот, нет! Баланс они убили напрочь! Что стало с мозершипами? А войд реи? Ты вообще видела, как их порезали?

— Ага, но зато теперь больше никаких золотых армад, и грязевых ванн. Но вот что инфесторов покромсали — это жалко.

— Жалко!? А что насчёт микробной завесы? Теперь ты можешь не собирать муту или корапторов. Масс гидралиски, пару инфесторов и всё! И батлаки, и батоны, всё! Ложатся!

— О чём вы? – Солнечная принцесса моргнула два раза. Старсвирл усмехнулся себе в бороду:

— О своём, о девичьем. Ты знала, кстати, что легаси оф зе войд у них вышла?

— Ч-что?

— А, ты не в теме, – Луна улыбнулась. — Аддон к Старкрафту.

— Так вы про игры разговаривали? А я думала, вы чем-то важным были заняты!

— Ну не сердись. Были, были, – Старсвирл сел рядом с Селестией. Луна опустилась напротив. — Я попросил Твайлайт встретить этого Шустерлинга. Как ты думаешь, что нам Карл Васильевич через него передаст?

— Надеюсь, скажет где и когда встретимся. Я так соскучилась, вы не представляете! Я уже потеряла всякую надежду отыскать координаты их мира. Я отчаялась всего лишь лет за двести!

— Н-нда, как же некстати мы их потеряли, – хмыкнула Луна и добавила. — А вы уверены, что у них там всё хорошо?

Единорог положил свою шляпу на стол, вопросительно глядя на принцессу снов.

— У них прошло всего шесть лет. И они очень сильно поссорились.

— Да брось. Они уже шесть раз помирились.

— Ну... У меня есть сомнения.

— Озвучь, пожалуйста.

— Пожалуйста. Первое. Когда это вдруг Карл Васильевич в политику пошёл? Вы ж его помните! Он в последние годы был настоящим сычом! Он никогда не вылазил из бункера. А тут вдруг такая помпа! Столько человек, столько стран, а где же он сам?

— Ну это как раз вполне в его духе, – Селестия телепортировала на столик поднос с тремя чашками и кучкой пирожных.

— Да? А как он тогда отыскал наши координаты?

— Сохранил.

— И ждал шесть лет?

— Копил мощность магмашин?

— Луна, твой вопрос нельзя оставлять без внимания, – Старсвирл взял чай. — У нас катастрофически не хватает информации. Я не стал бы делать преждевременных выводов. То, что Стравской до сих пор не заявил о себе — странно. Вне всяких сомнений. Будем настороже. Будем ждать! – Не успел он поднять кружку, как за дверью возобновился гул, как от осиного гнезда. Селестия одной вспышкой убрала все свидетельства их маленького перекуса:

— Это, наверное, Твайлайт, – и точно. Широкие двери зала отворились, и внутрь вошла группа учёных, с фиолетовой аликорном во главе. Мнимый Шустерлинг робко тёрся подле неё. Следом топтались журналисты, которым предстояло запечатлеть на камеры предстоящую беседу. В мире пони не было интернета, и привычные прямые трансляции были невозможны. Кабелей протянуть постеснялись, а потому любые новости, записанные в Эквестрии должны были ещё добежать до непосредственно их передатчика на землю. Поэтому когда кто-то говорил "Прямой репортаж", он грешил против истины.

---

Турецкий — далеко не самый обычный представитель кошачьего мира. Он это понимал и безмерно этим гордился. А потому заключение в обычной кошачьей перевозке для него было невыносимо.

— Унизительно... – Сокрушался он вслух. Но никто не слышал его причитаний. В операторской, где находилась его тюрьма, все поголовно носили наушники и были очень сильно заняты. Десять человек, одновременно на десяти суперкомпьютерах и двадцати мониторах отсматривали половину Кантерлота и часть Вечнодикого. Эти люди были глазами и ушами всего комплекса, естественно, никому дела не было до кота, которого притащил Шульц. Не говоря уже о том, что тут было попросту шумно, из-за того, что половина из них в полный голос разговаривала.

Тоскливым взором Турецкий глядел на три монитора, которые были развёрнуты к нему. На одном сейчас шла трансляция беседы принцесс с учёными, на другом был виден коридор, примыкающий к залу с принцессами. В нём толпились цветные пони. Третий монитор принадлежал другому оператору, и стоял чуть ли не боком. Но всё-же на нём можно было разглядеть море зелени. Кот от нечего делать прислушивался ко всему, до чего дотягивался его чуткий слух.

— Луи, там точно болот вокруг нет? Точно? О-кей, тогда ставь маячки, сейчас я техникам... Эй, Алексаныч! Открываю вашей группе портал, заезжайте!

На экране появился портал, из которого повалила строительная техника.

— А это интересно... – Кот повнимательнее вгляделся. — Свежий воздух и дикая природа. Ах если бы нашёлся способ удрать, я бы...

Кто-то прошёл мимо и поставил на столик с котом недопитую чашку кофе. Стол этот стоял в углу и прямо для этого предназначался. Переноску с котом сюда поставили в спешке.

Турецкий сощурился. В его маленьком предприимчивом мозгу что-то образовалось. Вытянув лапу, он подтащил большую кружку к себе и крепко за неё ухватился.

— Ну, иди сюда, возьми её назад, ты же не допил... – Метод гипноза работал лишь в пятидесяти процентах случаев, что на мышах, что на людях. Но на этот раз сработало. Оператор вернулся и хотел было взять её назад, но кот удержал её. На него, наконец, обратили внимание, мужчина снял наушники. — Эй, человек! Я умираю от голода и жажды! – Для убедительности он постучал его по руке лапкой.

— Сейчас что-нибудь посмотрим, – оператор хотел было забрать свою кружку, но кот капризно взбунтовался:

— Не-е-е-ет! Сначала ты принесёшь попить мне-е! А потом будешь надуваться са-а-ам!

— Да ладно тебе, тебя уже точно кто-нибудь покормил!

— Мне голодно и п-плохо! Жестокая ты тварь, человек, сам жрёшь бутерброды с колбасой, а мне даже сухой корочки не предложил!

Мужчина засмеялся и убрал руку:

— Подожди немного, сейчас соображу... – И ушёл. Турецкий как никогда раньше гордился собой:

— Только вернись, и я тебе покажу кошку в ванной!

Человек не поленился, действительно принёс колбасы и маленькую чашечку с водой. Поставил перед клеткой на стол и остался наблюдать, как котейка смиренно принялся утолять свой голод. Можно было подумать, что это самый святой кот на свете. Оператор уже было расслабился, как вдруг Турецкий хищно уставился на что-то за его спиной, весь подобравшись, как для прыжка. Взгляд этот был настолько сосредоточен, что человека одолело секундное любопытство.

— Не думал, что у вас здесь водятся мыши...

Оператор обернулся, но не увидел ничего интересного. Но вот когда он снова посмотрел на свою колбасу... Не было там ни колбасы, ни кота.

Турецкий, тихо посмеиваясь и доедая кусок сервелата, смотрел из противоположного угла комнаты за тем, как мужчина заглядывает под стол, отодвигает клетку и чешет репу. Проглотив последний кусок, он бесшумной тенью двинулся меж операторских столов к двери.

— Порхай, как бабочка! Жаль, что твоя мать... – Он едва успел дёрнуться в сторону, когда чья-то нога едва не раздавила его. Забившись под стул, Турецкий перевёл дыхание. — Ладно, про мать было лишнее... – И желая узнать, что за гигант здесь объявился, он тихонечко выглянул из-за своего укрытия. Огромный мужчина в фартуке и поварской шапочке протискивался катил перед собой тележку из под еды. — Спрятаться в ней нельзя, но вот куда ты пойдёшь, уж не к двери ли?

Удача ожидала кота и здесь. Боб Джобс как раз туда и направлялся. Перебежав под несколькими столами, Турецкий шмыгнул в закрывающуюся дверь как раз тогда, когда потерявший его оператор посчитал нужным обратиться к своим коллегам, чтобы ему помогли найти кота.

— О, киса! – Американец заметил кота как раз тогда, когда он уже собирался прыгнуть в двери закрывающегося лифта в конце коридора. Зверёк замер, а после независимо сел и важно произнёс:

— Личная собственность Стравского, – и лениво повернулся к Бобу. — Ты должен доставить меня к нему, человек. Я потерялся.

— Карла Васильевича нет, – американец его уважал и побаивался, а потому имя этого человека, произнесённое вслух, наводило на него робость.

— Тогда доставь меня к нему в кабинет. Я подожду его там.

— Это можно, – Джобс вызвал лифт и посадил кота к себе на тележку. Турецкий помнил этого человека и его жену. Он новенький, а значит ему можно хорошенько присесть на уши и выведать что-нибудь:

— Ты повар?

— Я? Да, конечно.

— Скажи мне, повар, почему ты кормишь людей дрянной колбасой и бутербродами?

— Эй, эй! Никаких бутербродов! Мне поручили обеспечивать им горячий завтрак, обед и ужин!

— Тогда почему они жуют какую-то гадость?

— Для перекуса у них есть маленький уголок. Там они могут что-нибудь взять, если вдруг проголодались.

— А пульт у тебя есть?

— Е-есть! – Боб засиял гордостью.

— И какой?

— Какой-то птички, не помню. Но в общем — самый простой.

— Покажи.

Джобс достал из кармана устройство. Лифт приехал. Кот продолжил домагательства:

— Ты мне поможешь.

— Если тебе что-то наколдовать надо, я не очень умею.

— Я научу. Ты мне поможешь... – Турецкий смотрел Бобу прямо в глаза, из последних сил уповая на свою пушистость.

— Ладно, окей, что тебе нужно? Ты же кот! У вас же мозги с грецкий орех.

— Уж конечно Стравской позаботился о том, чтобы вложить немного мозгов в голову своему личному секретарю.

Тут Боб снисходительно улыбнулся:

— Как ты сказал, личный секретарь, да?

— Ты смеешь сомневаться во мне, человек? Я забаню твой стим аккаунт! Что ты тогда скажешь?

Джобс рассмеялся. Никогда он не смог бы подумать, что кошачье общество может быть таким приятным:

— Скажу, что это будет трудновато. У меня нет стима, я пират.

— Ах, мне положительно не везёт, – Турецкий прилёг на каталку и прижал уши, делая обиженный вид. Лифт остановился, выпуская Боба на платформу, вроде железнодорожной. С неё открывался завораживающий вид на освещённые своды пещеры и на опорную колонну, к которой лепились прочие строения. А ещё здесь были люди. Кот хотел привлечь к себе как можно меньше внимания, а потому не говорил ни слова.

— Так, когда я шёл сюда, я свернул направо... Значит теперь нужно свернуть налево, – Боб покатился не к вагонам, а к широким дверям, располагавшимся на той же платформе. Это был старший брат всем известного лифта. Он не ездил ни в верх, ни вниз, люди и вещи в нём попросту телепортировались в другую такую же камеру там, где это им было нужно. По правде говоря, Джобсу очень нравилось пользоваться такого рода транспортом. Чем он и поделился с котом, нажимая на нужную кнопку. — Такие штуки я бы хотел видеть в каждом доме. Особенно, если дом имеет этажей сорок, – выкатился он уже в знакомый коридорчик, куда его проводил Алексей. Подлодка всё так же качалась в бассейне. Боб улыбнулся, глядя на эту посудину и прикладывая палец к двери. — И это тоже классно. Ни тебе ключей, ни карточек. Вот, пальчиком нажал, и опа. И удобно, и ключик не потеряешь! – Турецкий хотел было пошутить про отрезанный палец, но воздержался. — Так, кот, мы приехали. Давай, говори, что тебе там нужно, да поскорее.

Зверёк перепрыгнул на стол, за которым ранее обсуждали портал в Эквестрию, и уселся посередине:

— Давай пульт. Нажми здесь, здесь и вот тут. Теперь поднеси к моему ошейнику. Антенну выдвини, гений!

Боб исполнил в точности указания кота. Но когда в воздухе мелькнула яркая синяя искорка, отдёрнул руки. Кот, которому она попала в шею, даже не шевельнулся.

— Спасибо, человек. Теперь ты свободен. Я расскажу хозяину о твоей достойной службе. Как тебя зовут?

— Боб Джобс, сэр.

— Я запомнил твоё имя. Можешь идти.

Повар усмехнулся, закатил глаза и пожимая плечами отправился назад. Вопросов у него, конечно, была тьма. Но зная, что местные не очень-то будут на них отвечать, он оставил их при себе.

Кот дождался, пока Боб скроется за дверью, а потом тут же рванул к суперкомпьютеру.

---

Едва беседа в замке завершилась, журналисты, как по команде, рванули на выход. Эпплджек рассмеялась:

— Марафонский забег.

— А до осени ещё далеко! – Поддержала её Дэш. Все подруги Твайлайт находились тут же, в коридоре. И каждая из них успела расслышать последние слова Селестии:

— ... Поэтому вы с профессором проведёте всё это время вдвоём. А пока я прошу тебя, Твайлайт, уступи нам его общество на полчаса.

— Хорошо! – Принцесса Дружбы вышла, и стражники закрыли за ней двери. По мордочке аликорна расползлась блаженная улыбка.

— Хэй, Твай, можно подумать, вы там пили сидр, а не... Чем вы вообще там занимались?

— Девочки-и. Наверное это лучший день в моей жизни.

Рарити улыбнулась:

— Ты так рада новой компании?

— Уже посчитала, сколько яйцеголовых приходится на один квадратный метр?

— Рэйнбоу!

— А этот профессор поедет в Понивиль? Или придётся устраивать вечеринку здесь? А если здесь, то тогда надо приветствовать всех-всех!

— Пойдёмте, девочки, я вам всё расскажу! И да, Пинки, ограничься пока хотя бы теми, кто приедет в Понивиль. Такой вечеринки Кантерлот не выдержит.

Мнимый Шустерлинг проводил взглядом своего будущего гида и повернулся к принцессам. На него уставились шесть горящих глаз.

"Чёрт возьми, — подумал Стравской. — Надо быть поосторожнее. Как бы их так кинуть, чтобы они мне голову не откусили... Право, даже если они меня узнают, не надо давать им надежды."

Селестия ожидала, что их гость заговорит первым. Гость ожидал того же от Селестии. Но трезво рассудив, что молчание ему на пользу не пойдёт, первым нарушил тишину:

— Что ж, ваши высочства, вот мы и остались вчетвером. Вы имеете что-то сказать мне с глазу на глаз?

— Да-а, — неуверенно кивнула Луна, — имеем...

— Стравской! – Радостно воскликнула Селестия и привстала. Старик задумался или сделал вид, что задумался, а затем щёлкнул пальцами. — Я должен был вам передать, что случилось со Стравским!

— Случилось?

— Но это же ты, — воскликнула Селестия. — Зачем ты морочишь нам голову?!

— Ваше величество ошибается. Я, конечно, тоже Карл. Однако совсем не Стравской, а очень даже Шустерлинг. И фамилия моя — Иванович. Я был другом нашего с вами общего приятеля. И именно мне выпала честь закончить проект, который он, увы, не успел осуществить.

— Что вы такое говорите? — Солнечная принцесса сама не заметила, как перешла на "вы". — Как это, не успел!?

— Я сейчас вам всё расскажу! Он завещал мне перед смертью обязательно поведать вам правду.

— Перед смертью! – Луна подскочила, а Селестия со стоном опала на стол. Мордочка Старсвирла окаменела.

— Да. Увы, небольшая размолвка переросла в большую ссору. Когда вы сказали... Простите, я рассказываю с его слов, поэтому могу быть невольно предвзятым... Когда вы сказали, что не будете являться на Землю до тех пор, пока они не помирятся, со стариком сделалось плохо. Когда Билл украл, — он сделал ударение на этом слове, — Деревянный ящичек, Стравской получил удар.

Селестия обхватила копытами голову. Луна заледенела.

— Его здоровье можно было ещё спасти. Он стойко перенёс недуг, ожидая следующей встречи. Ваша нежная дружба и сильная магия могли бы исцелить его старое сердце.

У ночной принцессы застучали зубы. Её сестра сжалась в комок.

— Но когда через год к нему не пришли его остальные друзья, он не перенёс этого.

— Так значит мы стали виновниками...

Стравской жёстко припечатал Селестию:

— Карл Васильевич умер шесть человеческих лет назад.

Белая аликорн издала тихий писк и затряслась в беззвучных рыданиях. У Луны нервно задёргался глаз, а мордочку перекосила судорога. Один лишь Старсвирл нашёлся прохрипеть:

— А что стало с Вандой?

— Она недолго протянула. И вскоре отправилась вслед за мужем.

— А команда?

— Разбежалась по земному шару. Старик выполнил их последнее желание.

— Билл?

— Перед своей кончиной старик изловил его. И застрелил.

Селестия завыла и запрокинула голову. Луна тихо проговорила:

— Как вы нашли нас? Мы не пришли тогда к Стравскому, потому, что координаты были утеряны. А маяк на ящике не отвечал... Но если вы здесь, значит ли это, что вы нашли его?

— Отнюдь нет.

"Ну вы и сброд, вы записали координаты на клочке бумажки, или как это у вас вышло, — подумал старик, — впрочем, это вполне в духе Старсвирла, он бы и собственный хвост потерял."

Но вслух он сказал совсем другое:

— Мне оставались лишь горы оборудования, чертежей и масса времени. Я должен был выполнить последнюю волю Стравского, я не мог отступиться.

— В чём заключалась его воля? В том, чтобы вы за него разбили нам сердце?

Стравской смутился и постарался сбавить обороты:

— Вовсе нет. Я думал, что он будет метать проклятия перед смертью и исходить желчью. Но нет, под конец он сделался совсем тих. Последним своим желанием он завещал вам закончить эксперимент, что бы это ни значило.

— Закончить?

— Если вы ожидаете от меня подробностей, то увы! Я их не знаю.

Старсвирл снял шляпу и вздохнул:

— В конце концов всё к этому и шло. Мы не могли бы поддерживать его жизнь вечно.

— Но он мог бы жить дольше, — возразила Селестия, утирая слёзы. — И Билл тоже! Он был ещё очень молод!

Луна же тряхнула гривой и уставилась на старика:

— Преемников не осталось?

— Если меня можно счесть за такового, то остался лишь один.

— А немец? А еврей?

— Шульц уехал на родину и пропал с радаров. А Наум слишком стар.

— Словом, не осталось никого?

— Никого.

— Кроме вас?

— Кроме меня.

Между тем перепалка между Старсвирлом и Селестией лишь набирала обороты:

— ... Но ведь не только аликорны могут жить вечно!

— Могут. Помни, мы так и не выяснили, как обратить старение. Максимум чего мы добились — это его замедление.

— Но ты тоже старый!

— И опять мы возвращаемся к этому! Селестия, мне кажется, Каденс и Твайлайт появились только из-за того, что ты не смогла прирастить крылья ни одному человеку!

— Ну теперь нам ничего не мешает это проверить...

Старик поперхнулся:

"Что-то вдруг так домой захотелось..."

— Мы отказались от экспериментов на живых существах ещё с незапамятных времён. Охлади свой пыл, Селестия, – голос Бородатого, властный и глубокий, оказывал эффект, но слишком медленно.

— Отказались!? Сам Стравской безоговорочно доверял нам! Он позволял ставить на себе любые опыты! Он был смел! И Ванда была смелая! Неужели мы больше никого не найдём?

— Стравской был нашим другом. А теперь, Селестия, у нас не осталось друзей среди людей.

— Шустерлинг! – Селестия обратила на старика взгляд, от которого он поёжился. — Вы наш друг?

— Безусловно.

— Вот! А ещё я собираюсь разыскать ВСЮ команду, где бы они ни были.

"Хопа, я так и знал! Надо бы ковать железо, пока горячо!"

— Если вам будет угодно, я помогу вам в ваших поисках, – Стравской собрал на себе взгляды всех присутствующих. Даже Старсвирл забыл, что хотел сказать. — Я думаю, — продолжал он. — Что многие из них снова хотели бы заняться исследованиями и экспериментами.

Селестия, спустившая уже весь свой пар, опала:

— Увы. Теперь я связана по всем копытам. Я не так свободна, как раньше, и ваша помощь была бы неоценима.

Карл Васильевич, которому на принцессу дня было в общем-то неприятно смотреть, почувствовал момент, чтобы завершить разговор:

— Если я больше ничем не могу быть вам полезен, я могу идти на встречу со своей милой проводницей?

Троица переглянулась между собой. На мгновение Старсвирл открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом передумал:

— Конечно... Конечно идите. В первые дни рассчитывать на свободное перемещение не приходится, поэтому мы не будем торопить вас с поисками. Но как только появится возможность — мы пришлём к вам письмо.

Старик встал:

— В таком случае я буду к вашим распоряжениям в любое время дня и ночи, – и поскорее вышел. Билл висел здесь же. Он наблюдал всё от начала и до конца. На глазах его стояли бы слёзы, будь он жив. Кравиц проследил за тем, как его убийца вышел в коридор, как он мило раскланялся с Твайлайт и её подругами. Смотреть на рыдающую Селестию он тоже не мог, а потому решил проследовать за Стравским.

— Нет, я не буду страдать, как призрак! Я бессилен тебе помо-о-очь! Нет!! Не буду! Даже если никто не видит, всё-равно не буду! Лучше уж действовать. Ящик далеко и надёжно спрятан, найти они его пока не смогут. И взять сюда я его не могу. Значит буду смотреть и слушать! Смотреть и слушать, что здесь говорят! Быть может, промелькнёт ещё что-нибудь полезное! – Подслушав разговор старика с принцессами, Билл поклялся не упускать Стравского из виду. По крайней мере до тех пор, пока не отыщется что-нибудь особенно интересное.

— Пойдёмте перекусим! – Пискнула Пинки. Карл Васильевич улыбнулся:

— Я тебя люблю, моя хорошая! Кушать хочется ужасно!

---

Кот скакал по клавиатуре, ведомый безумным вдохновением. На экране перед ним запускался сложнейший процесс:

— Мне повезёт! Я правильно всё рассчитал! Снять этот дурацкий шокер с шеи и бежать!

— Внимание, ведётся... Да чёрт возьми, кто там вертит в хранилище? Лучше прекращайте сейчас, а то руки вырву! – Это был Наум по громкой связи.

— Ага, сейчас, портал открою... – В комнате, нам уже знакомой, действительно начинал открываться портал. — А чтобы замести следы... – Кот вывел на экран заряд магических батарей. — Устрою небольшое коро-откое замыкание.

— Я повторяю, какая сволочь схватилась за компьютер!?

Ошейник кота выкинул несколько искр.

— Есс! Маячок снят! – И не теряя больше ни секунды, он устремился цветной овал портала. Путешествие было коротким, но красочным. И выкинуло его прямо на травку. На все четыре ноги. И не был он раздавлен камазом, ибо успел отпрыгнуть в сторону. И оглянулся он вокруг. И увидел, что попал туда, куда и хотел. В лес, на строительную площадку. И был он замечен Луи, ошивавшимся здесь же:

— О! Котэ. А ты что здесь делаешь?

Турецкий пошёл к кустам, будто его это не касается.

— Ты куда это?

Турецкий ускорил шаг.

— Э, а ну постой.

Турецкий перешёл на бег.

— Стоять! Я стреляю! У меня файерболы! И молнии! И... – Но не успел итальянец похвастаться своим арсеналом, как в воздухе разошлась тёплая волна. А вокруг послышался гул.

---

Центральная площадь Кантерлота выглядела уникально. В центре её размещалось изящное белое здание, построенное хоть и наспех, но довольно красиво. Внутри горел портал, и находилась диспетчерская, которая перенаправляла его на земные порты, в зависимости от поступающих распоряжений. Кроме этого, площадь было полна народом. И двуногим и четвероногим. Больше всего это напоминало кинофестиваль. Или выставку Е3, если так угодно. Лучшие учёные, художники, политики, бизнесмены и режиссёры наполняли её, как рыбки аквариум, как с одной, так и с другой стороны.

По краям площади сами собой образовались кафе и ресторанчики. Они и питали эту толпу, но Пинки была умная. И Пинки знала рыбные места. А потому, когда компания всё-таки отвертелась от журналистов, коллег учёных и прочих любопытных лиц и мордочек — розовая сладкоежка уверенно направилась "куда-то туда". С её слов. Подруги доверяли ей абсолютно, а Стравскому было всё-равно, куда его тащат, лишь бы туда, где кормят. И подальше от дворца. Поэтому он вертел головой, с интересом рассматривая город. Билл порхал за ними следом.

Пропустив мимо себя целый ряд заведений, Пинки зашла в переулок, в конце которого обнаружился слоник на вывеске.

— Вкусные угощения! – Проскандировала она и гордо указала вперёд копытом. — Сафран Масала — наш друг! Мы помогли ей не закрыть ресторан и знаем её сто лет! Рарити! А помнишь, как мы пришли сюда впервые?

— Да, я... — Единорожка немного смутилась. — Сначала отнеслась к этому месту... Недоверчиво.

— Ага! Но потом ты попробовала овсяный пирог с кари и передумала!

— Овсяный пирог? – Взбодрился Стравской.

— С кари!

Карл Васильевич поглядел на слоника и потёр подбородок:

— Сдаётся мне, здесь орудуют пони с востока. Тем интереснее!

Внутри оказалось довольно просторно. Тем не менее, многие столики были заняты.

— Кориандр! Привет!

Усатый толстяк повернулся к групке пони и удивлённо уставился на возвышавшегося среди них старика:

— Вижу наш ресторан стал известнее, чем я предполагал. Проходите, справа в углу есть свободный столик.

— А потолки у вас высокие! – Стравской с уважением покачал головой.

— Как и во всех ресторанах, – жеребец ушёл на кухню. А компания заняла своё место. Усач вернулся через минуту. — Что будете заказывать?

— Профессор, я слышала, что рацион пони и человека отличается. Могу я помочь вам определиться с выбором.

— Помочь? Спасибо, Рарити, я бы не отказался, – Карл Васильевич взял меню. — Нужно, наверное, что-нибудь такое, что будет содержать поменьше трав.

— Вам вполне подойдут эти пироги.

— А ещё есть рулет, – кивнул Кориандр, а затем спросил. — А что вы обычно едите?

— Проще сказать, чего я не ем! Я всеядный, но сено и трава — не про меня.

— Оволактовегетерианец?

— Ух ты! Классное слово! Я тоже знаю классные слова, например кумкват!

— Кумкват, — Повторил Стравской. — Да, подойдёт всё, что у вас есть из этой секции. Выбор предлагаю вам сделать за меня.

— Хорошо. Кто следующий? – Собрав заказы, понь собирался уже уходить, но Карл Васильевич остановил его:

— Извините, а где у вас тут можно руки помыть?

— Руки? – Он перевёл взгляд на конечности человека. Однако не растерялся. — Уборная находится вон там.

— Большое спасибо! – Стравской встал. — А вы что сидите? Разве вы не собираетесь сполоснуть ваши копытца?

— Раз у нас сегодня обед в человеческом стиле, давайте последуем вашим традициям!

— Твайлайт, а у вас разве не принято мыть копыта после ходьбы?

— Если бы мы их испачкали, то конечно. Но на улице же солнечно!

Старик хмыкнул:

— Ну пойдёмте.

Конечно же он не удержался от того, чтобы после мытья рук не побрызгать на пинки водой. Это спровоцировало цепную реакцию. В следующую секунду мокрой оказалась ни в чём не повинная Эпплджек. Билл расхохотался, при виде её растерянном виде. И пока он вытирал слёзы, из уборной успели выйти все, кроме пегасок, которые, едва брызнула вода, сразу взмыли в воздух.

— Эй, Шай! Мне кажется, или стало теплее? Ты ничего не слышишь?

— Какой-то шум...

В следующую секунду по комнате прокатилась грохочущая волна. Билл перевернулся в воздухе несколько раз. В зале послышались удивлённые восклицания. Но когда он открыл глаза, по его спине пробежала волна мурашек. На него с удивлением и чёткой уверенностью смотрели обе пегаски. Он подвинулся чуть-чуть вправо, чуть-чуть влево. И убедившись, что понячьи глазки следуют за ним, неуверенно помахал им рукой.

Глава 5. Флёр

Первая реакция у пегасок была разная. Флаттершай сразу догадалась, что перед ней гость её последней недели, и теперь не знала, нужно ли бояться, упасть в обморок или поздороваться в ответ, в конце концов, худо-бедно, но знакомы уже. У Дэш всё было проще:

— А ты прикольный! Ты тоже был каким-то учёным? Халатик... Староват, – пегаска обошла его кругом. — Ты, походу, летаешь за нами всё время, да?

— Я...

— О-о!

Звучало это, почти как "у-у".

— А я тебя слышу! Ну ка, скажи чё-нить!

— Добрый день?

— Ага! Флатти, это же он! Джинн из коробки!

— Ящика? – Возразил человек всё ещё не веря, что его действительно видят и слышат.

— Так, ну ты не увиливай! Ты мне всё ещё должен желание!

— Я же не умею исполнять желаний!

— Да ну бред! Все джины умеют! Зачем тогда ты за нами летаешь, скажи, а? Ты ж сталкеришь за нами.

— Нет!! – Билл начал было возражать, когда в дверь заглянула рыжая мокрая голова:

— Вы в порядке?

Все трое замерли. Глаза Эпплджек прыгали с одной пегаски на другую.

— Ну-у, как бы. Да, я, эм... Мы сейчас будем.

Голова исчезла. Дэш усмехнулась:

— А тебя она типа не видела?

— Рискну предположить, что нет. Позвольте-ка кое-что выяснить... – Он пролетел вперёд и просунул голову через стену. — Не видят, – вернулся он уже задумчивее. — И не слышат.

— Интересно. Ну слушай... – Дэш порхнула к человеку и хлопнула его копытом по плечу. Вполне осязаемому плечу. Бедняга аж просел. — Давай хоть познакомимся. Я тебя считай уже давно знаю, а как звать — забыла.

— Билл Кравиц, – ответил призрак, потирая плечо.

— О как. Моё имя ты знаешь, Флаттино тоже. О! Слушай, ты же человек, да? Да, точняк! А давай я тебя с этим познакомлю... Блин, имя забыла.

— Карл Иванович, – помогла подруге Шай. Ей было очень интересно наблюдать за призраком. И она была рада, что всё общение Дэш взяла на себя. Это давало ей возможность получше рассмотреть своего нового знакомого. Поэтому она отчётливо увидела, как его лицо исказил ужас.

— Нет!! Не нужно.

— А что? Он же тоже типа учёный. А они любят всякую странную дичь.

— Вот именно! Он как поймает меня да как посадит в банку! И будет препарировать.

— А, ну если так посмотреть, да. Неважная судьба.

— И вообще, миледи, если вы не хотите навлечь на голову духа новых бед — я вас очень прошу, никому обо мне не рассказывайте! Ни подругам, ни семье, ни людям.

Дэш понимающе покачала головой:

— Ну да, а то тебя реально посадят в какой-нибудь аквариум. Неудобно получится. Но ты не переживай! Мы умеем хранить секреты!

— Тебе действительно могут сделать плохо, если узнают о тебе? – Флаттершай теперь робела меньше.

— Вы даже не представляете насколько! – Поначалу разогнавшись, призрак подумал, что не стоит быть столь категоричным. И подойти к объяснению надо как-то помягче.

— Кхм, посмотрите на меня. Я всего лишь бесплотный призрак. Я едва держусь в этом мире! Небольшая встряска, и я рассеюсь! Даже в нашу первую встречу, леди Рэйнбоу, изрядно потрепала меня.

— Прости, – Дэш улыбнулась. — Но ты сам был виноват! Нечего было дразнить меня. Но в общем ты можешь не бояться. Мы ни слова не скажем. У! А ты будешь тут с нами? Или полетишь куда?

— Как вам будет угодно. Если я не буду мешать, могу я остаться?

— Не, мешать ты не будешь, – отмахнулась Рэйнбоу. И тут же просияла. — Нам надо сыграть в карты! Ты будешь подсматривать и говорить нам, что у других!

— Но это же не честно! – Возразила Флаттершай.

— Но зато весело!

— Посмотрим... – Билл улыбнулся. Волна не оставила больше никаких последствий, и когда пегаски вернулись к подругам, они застали лишь небольшое оживление, того не более. Паниковать никто не спешил, к тому же старик сумел популярно объяснить посетителям, отчего мог случиться данный катаклизм.

Принесли пирожок. И Карл Васильевич осторожно закусил им. Пинки хохотала, глядя на то, с каким вниманием он рассматривает каждый кусочек и как осторожно кладёт его себе в рот. Ей в голову даже пришла идея сделать кексы-мозаику. Но это как-нибудь потом.

Обед прошёл великолепно. Старик хорошенько запомнил адрес и пообещал Кориандру зайти ещё. Пинки уступила роль проводника Рарити. И с общего согласия, единорожка повела всю группу... Нет, не в свой бутик (Хотя ей очень хотелось), а в другое место. Самое культурное, модное и красивое во всём Кантерлоте. Центральные улицы. По её заверениям, первое, чем стоило бы обзаводиться на новом месте — это знакомства. И ей повезло встретить несколько своих заказчиков, которые в свою очередь пригласили старика и Твайлайт к себе на вечер, следующим днём. Остальные пони собирались уезжать в понивиль этим же вечером, а посему от приглашения вежливо отказались. Далее руль взяла Эпплджек. И ко всеобщему удивлению, рассказала довольно впечатляюще о Кантерлотских оранжереях, в которых работал её троюродный кузен с женой. Занимался он апельсинами, и на боку у него был апельсинчик. Да и сам он был на этот фрукт немножко похож. Его поразили меткие агрономические замечания старика, и он проникся к нему уважением. Пройдясь по оранжерее и вдоволь наговорившись, он пригласил кузину заглядывать почаще. А ещё дал контакт своей фруктовой лавки, призвав обращаться в любое время дня и ночи.

Далее за штурвал встала Рэйнбоу. И их группка направилась к стадиону. Конечно, на этот день выступлений не планировалось. Тем не менее, там всё-равно было значительное количество народу. Как понячьего, так и человеческого. Увы, встретить Спитфайер не вышло, но Дэш с лихвой отыгралась на перерыве. Найдя небольшое кафе и сделав в нём привал, она попросила Пинки достать картишки. И внутренне потёрла копыта, увидев неподдельный интерес старика к этому делу. Билл конечно же был здесь. И, как и договаривались, нещадно сдавал позиции всех, к кому подлетал. Даже Флаттершай прониклась этим развлечением и тихонечко хихикала в копыта, глядя на мордочки своих подруг.

— Дэш, вот признайся честно, ты видишь сквозь стены? – Пинки была и шокирована и давилась от смеха одновременно.

— Да! Ты либо экстрасенс, либо Дэвид Блэйн, – старик тоже пребывал в культурном шоке. — Дэвид Блэйн, а, Девид Блэйн! Не надо нам уличной магии!

— Неа, эт не магия. Просто на кончиках ушей у пегасов есть... Чувствительные точки. Они позволяют видеть и чувствовать пространство вокруг намного чётче.

— Она видит ваши отражения в витрине, – улыбнулась Шай. Все, как по команде, обернулись к стеклу, к которому сидели спинами, а Дэш расхохоталась и упала под стол.

После чая и солидного перекуса пирожными, компанию взяла в оборот Флаттершай. И честно созналась, что ей было бы намного интереснее просто посидеть и поговорить, да и к тому же ей сложно представить, что ещё их гостю было бы любопытно посетить в Кантерлоте.

Пони добрались до большого парка и расселись кружочком на траве. Каждая из них по очереди задавала старику вопросы. Жёлтой пегаске он рассказал, как когда-то держал коз. Поведал ей о маленьких пушистых козлятах, чем захватил её сердечко. Рарити он поведал про старый этикет, историю человеческой одежды и её значение. Особенно ей понравилось слушать про девятнадцатый век.

Эпплджек тоже заинтересовалась козлятами, и Стравской продолжил своё повествование про их горный выпас, мягкие молочные сыры и огромные леса своей родины. Дэш зацепилась за сравнение с Вечнодиким, и старик пошёл рассказывать об их обитателях. Если к медведям и оленям пони отнеслись спокойно, то вот лоси... К безудержному веселью человека, напугали своим описанием даже радужную пегаску. Хоть она и не подала виду, всё же мысленно запретила себе встречаться с лосями. Карл Васильевич хохотал до слёз. А когда он рассказал ещё и про соль... В головах его слушательниц, лоси приобрели золотое сияние и ореол загадочности и славы. Пинки, на вопрос любимых человеческих шуток, получила в ответ полное представление о мемах, как о культурном явлении. У Старика на телефоне нашлось несколько таковых. Словарный запас вечериночной пони пополнился такими словами как "кек", "дратути", "орный". И концепцией про нельзя просто так взять, и... Далее по списку. Твайлайт же заинтересовало само устройство. Сделали пару фотографий, видеозапись, голосовую дорожку. Прочитан был фрагмент из Монте-Кристо, в котором сам граф спасает Альбера из рук Луиджи Вампа. От этого растаяли все кобылы без исключения. Хотя старик намеренно опустил деталь с расстрелом, в случае неуплаты выкупа.

Заикнулся он и о игровом аспекте данного устройства, но быстро стушевался, и пополнил Пинкин список ещё и загадочными выражениями, типа: "тру геймер", "Пк бояре", "консоли", "мобилки" и "киберспорт".

Над последним засмеялась Рэйнбоу Дэш, но старик рьяно возразил, что поставит собственные зубы на кон, что как только она попробует — ей понравится до одурения. Та спорить не стала, бросив лишь, что посмотрит...

---

Солнце клонилось к закату. На железнодорожной станции со своими подругами обнималась сначала Твайлайт, а потом им пожимал копыта Стравской. Билл по просьбе Дэш уезжал вместе с ней. Она специально отозвала его в сторонку, чтобы попросить об этом.

— Мы неделю пробудем в Кантерлоте. А что будет дальше — зависит от принцессы Селестии.

— Я надеюсь, вы что-нибудь придумаете! Я бы хотела слетать в мир человеков... Ну, людей! Ой, отстаньте! Понапридумывали!

— Да и у нас есть что посмотреть. Я уверена, что с большой радостью поработала бы с настолько новой концепцией.

— Если нам повезёт, то для вас, Рарити, точно найдутся заказы, – улыбнулся старик, легонько качая её копыто.

— Увидимся через неделю! – Пискнула Пинки, сдавливая Твай в объятиях, словно промышленный пресс. Но Карл Васильевич ей руку не протянул. Он протянул ей кулачок, по которому она и тюкнула хуфом. Поезд издал гудок, и перрон опустел. Помахав ему на прощание ещё немного, человек и аликорн отправились в замок, где им выделили двухкомнатные апартаменты со смежной столовой, залом и уборной. Из окна был отлично виден город и часть Эквестрии внизу.

Едва они успели обосноваться, как к ним явился страж и сообщил, что принцессы ждут их обоих вечером, через несколько часов у себя. В приглашении так же говорилось о чашке чая и кусочке тортика, куда уж без него.

–немного ранее–

Кот, метнувшись в кусты, слышал за своей спиной крики людей. Но всё это потонуло в грохоте, порождённом тёплой волной. Пользуясь всеобщим замешательством, Турецкий уносился всё дальше и дальше. Погоня захлебнулась.

Ориентируясь, как дикий зверь, он неотступно приближался к Понивилю. Покопавшись в записях с точек зрения, он хорошо запомнил направление. Добежать было лишь делом техники. Скользя, как тень, по деревьям, он радовался вновь приобретённой свободе.

Его прервал цветок, зашипевший на него откуда-то снизу. Кот подпрыгнул и зашипел в ответ. Растений внизу оказалось довольно много, но до зверька они не доставали. Тот был рад, что бежать решил не по земле. И спокойно продолжил путь, прыгая с ветки на ветку.

Вскоре показался Понивиль. Турецкий решил придерживаться лесной стратегии, и продолжил перемещаться, будто пол – это лава. Ловко лавируя по крышам, он высматривал, запоминал и вынюхивал. Вдруг он остановился.

— О-о-о! Достойное создание достойного рода. Вот с кого бы лучше начать. Быть может она поможет мне с крышей над головой. Я — кот. Гуляю где вздумается, и хожу сам по себе. Но надо же мне где-то жить.

Белая кошка, с фиолетовым ошейником, сидела на солнышке возле большого шатра. Она вылизывалась, не обращая внимание ни на что на свете. Даже когда к ней обратились, она не прервала своего занятия.

— Да что ж такое. Ну ладно, если того требуют приличия... Кхм, мяу.

Вот теперь Опал открыла глаза. Турецкий, сидя перед ней во весь свой высокий рост, запел медовым голоском:

— Добрый день, мис-с. Вы предпочитаете местный язык или ваш родной?

Кошка ответила, что ей всё-равно.

— Тогда позвольте мне не переходить на кошачий. Видите ли, мои путешествия сегодня привели меня в ваш город. Не подскажете ли вы места, где хорошо бы кормили, гладили и не было бы детей?

Опал ответила, что от детей нынче никуда не деться. Но место есть, хоть и густо населённое.

— Большая компания — больше развлечения.

Кошка ухмыльнулась. И указывая лапой вверх по улице, рассказала, как дойти до коттеджа Флаттершай.

— Коттедж как раз происходит от слова кот, так что мне это нравится, благодарю вас, мис-с, – легко кивнув головой, он пошёл в указанном направлении. Опал удовлетворённо вздохнула и подумала про себя, что не перевелись ещё в Эквестрии джентльмены, которые не спрашивают имени дамы и не смердят грубой лестью.

Турецкий скакал по крышам, пока они не кончились. Увидев свою цель и приблизившись к ней, он хорошенько осмотрелся. Не увидев нигде ни единого признака хозяев, он решил, что теперь этот дом принадлежит ему.

Едва только он вошёл внутрь — так и бросился ему в глаза деревянный ящичек, на котором спала морская свинка.

— Пусть кто-нибудь теперь попробует пошутить про чёрного кота! Сегодня я на редкость удачлив!

Под вечер показалась хозяйка особняка. Ведомый шестым чувством, кот спустился к ручейку, зачерпнул лапкой немного воды и накапал себе в глаза. Затем сел у порога и принялся ждать.

---

— И что, правда миллионы зрителей!? – Вместе с Флаттершай была и Рэйнбоу. Которую так и не отпускал вопрос про киберспорт.

— Конечно, когда ваша игра может быть увидена не только вживую, но и на всех компьютерах во всех странах, во всём мире...

— Ва-а-а-ау!

— И даже не единожды. Многие могут пересматривать матчи спустя месяцы и даже годы после их завершения.

— Вот это кру-у-уть! Надо будет обязательно попробовать!

Тут Флаттершай всплеснула копытами:

— Ой, смотрите! – И подлетела к Турецкому. — Привет малыш. Я раньше тебя не видела.

Он поднял голову. На его кошачьих глазках стояла влага. Он был так несчастен, одинок и голоден, что ему не пришлось говорить ни единого слова. Его тут же схватили, обняли, приподняли и утащили домой. Оказывать экстренную гуманитарную помощь. У заботливой пегаски нашёлся и рыбий корм, который был полностью одобрен котом, и молоко, и погладить. Словом, когда в дом зашли остальные, он был уже окружён лаской и заботой.

— А там во что играют обычно?

— О-о-ой, всего не перечислишь. Будет намного проще раздобыть компьютер и показать на живую, чем рассказывать... О мой бог, Турецкий!

Кот, к удивлению обоих пегасок, пулей помчался к призраку, будто тот был совсем живой. Билл встал одной ногой на ящик, и из-за этого смог поймать своего пушистого друга, совершившего невероятный скачок прямо в его руки.

— Мой хороший, как ты попал сюда? И что у тебя на шее?

— Стравской-Кравиц, счёт: Один-один.

— Так он и правда изобрёл голосовой модуль! Девочки, мой кот научился говорить, я сейчас заплачу...

— Твой кот?

— Вот это у него голосок. Почти как у Биг Мака!

— Да, мой кот. Знакомьтесь — его зовут Турецкий. Флаттершай, можно он останется у тебя? Он совсем не привередлив, умеет читать и писать. Знает два языка...

— Стой! Остановись, пожалуйста. Даже если бы он был простым котиком, я бы всё-равно с радостью оставила его у себя. Но если он умеет говорить, то могу ли я попросить его рассказать нам, как он сюда попал?

Кот был счастлив.

---

— Значит, я буду жить здесь в течении всего времени, что я пробуду в Кантерлоте?

— Да. Но если вам не нравится эта комната — мы можем попросить принцессу поменять её.

Старик ещё раз огляделся.

— Нет, здесь очень даже уютно. Где мы завтра с тобой встречаемся?

— В том же зале, где мы ужинали. За завтраком.

— Что ж, тогда спокойной ночи, моя милая, – Карл Васильевич сделал лёгкий поклон и прикрыл дверь. Комната была под стать королевскому дворцу: высокие потолки, широкая кровать и балкон с видом на на город. Желая им насладиться, Стравской вышел на свежий воздух. Половина Кантерлота и бескрайняя долина были окутаны синеватой темнотой.
Столица пони ещё полнилась голосами и, кажется, совсем не собиралась спать. Где-то раздавался смех. А далеко-далеко, почти у самого горизонта горели огни Мейнхеттена. Старик глубоко вздохнул. — Милое и уютное место. Ванда была бы в восторге от города. Столь простое, но оттого столь пленяющее сочетание быта и культуры прижилась бы во многих уголках. Не в наших силах разрешить имеющиеся Земные конфликты. Но мы можем противостоять началу новых. Как считаешь, Наум?

— Я заспался. Простите, я не слушал вас последние... Проклятье!

— Что такое, коллега?

— Я глаза не протёр, мне кажется? Нет, мне не кажется!

— В чём дело?

— По коридору идёт Луна. Велик шанс, что она... Да, она идёт к вам!

Стравской обернулся. Ручка двери окуталась синим светом. Наум снова подал голос:

— Лезьте через балюстраду. Зацепитесь за кронштейн.

— Чёрт тя дери, тут метров тридцать! Ай, сувражники... – И Старик по-молодецки перекинул ногу через перилла. А в следующую секунду уже висел между небом и землёй. В комнату вошла принцесса ночи. Не видя внутри никого, она вышла на балкон, Карл Васильевич даже мог видеть края её гривы. Осмотревшись, она хмыкнула и ушла. Когда дверь закрылась, Стравской крякнул и принялся подтягиваться обратно. Оказавшись на твёрдой земле, он отряхнул руки. — Наум, напомни мне сократить контакты с сёстрами до минимума. А то меня кондратий хватит раньше.

На всякий случай, он запер дверь на два оборота. И только после этого сумел успокоиться. А добравшись до кровати, он рухнул на неё, как подкошенный. Следующим днём всё было спокойно. Твайлайт составила ему компанию за завтраком, и весь оставшийся день они гуляли по Кантерлоту, ведя заумные беседы. Ближе к вечеру они заглянули к подруге Рарити. У неё в гостях собралось прелюбопытное общество. Его составляли не только аристократы, но и множество самых разных людей. Так, например, Стравской подсел к Нидерландскому министру на партию в картишки. И так хорошо повеселился, что проиграл энную часть своих Эквестрийских битсов. За разговорами, напитками и смехом, время перевалило за полночь.

Стоя на балконе, Карл Васильевич уже машинально поглядывал вниз и потихонечку болтал с Наумом, который совсем недавно заступил на свой пост и сменил Либора:

— Как, чёрт возьми, играет этот Виллем. Ни одной сдачи я у него не угадал. У него карты меченые, что ли?

— Лучше. Это волшебные карты. На них лежит зачарование, но я разглядеть не успел. Если подойдёте поближе, я смогу увидеть.

Стравской и встал. Очень уж ему было интересно. Но партии раздавать уже перестали, а сам Виллем никак не мог найти своей колоды. Сквозняк смешал несколько разных, и теперь он никак не мог найти своей.

— Нет, тут в этой куче нет ни одной его карты. Посмотрите по сторонам. Походите среди гостей. Сейчас найдём. Так, так. А ну-ка. Кто та белая кобыла, под мышкой усатого жеребчика?

— Не знаю. Но они уже собираются уходить.

— Дайте мне засечь метку... Так, есть. Теперь не уйдут. Карты у неё, где-то в гриве.

Карл Васильевич усмехнулся:

— Отчего же такая мадмуазель вдруг решила стать разбойницей? Не думаешь ли ты, что она тоже заподозрила нечистую игру нашего министра?

— Не знаю.

— Хочу к завтрашнему утру знать о ней всё. Как зовут, где живёт и кто такая. И почему интересуется чужим магическим добром.

Подошла Твайлайт и, светясь от счастья, рассказала, что договорилась об экскурсии для себя и своих подруг по неким Санкт-Петербургу, Таллину, Милану и Венеции. Старик тут же предложил ей посветить завтрашний день планированию. А сам отпросился погулять один. На том и договорились.

---

Старая пони, сизо-лилового цвета внимательно просматривала список. Рядом с ней стояли ящики с продуктами, а возле них — поставщик.

— А что случилось со Смоук Шейком? Почему его сегодня нет?

— Понимаете, мадам, он очень сильно простудился. Я заменяю его всего один день, – чёрный пони-доставщик улыбался. Экономка проверила список ещё раз.

— Ну вроде всё верно. Деньги...

— Перед тем как перейдём к этому... Не хотите яблочко? – Он достал большой зелёный фрукт из ящичка, где лежало ещё несколько таких. Старушка крякнула:

— Наверно, кислющее?

— Чистый мёд!

После первого же укуса она почувствовала, как с ней происходит что-то странное. Всё вокруг стало ярче, мир стал громче и чётче. Ушла застарелая боль из заднего левого колена. Она укусила ещё раз и почувствовала себя ещё лучше. Яблоко исчезло за считанные секунды. Ощупав лицо Эмили обнаружила... Точнее, не обнаружила ни одной морщинки. В панике бросившись в дом, в первом же зеркале она увидела не старую клячу, а средних лет почтенную и сочную кобылу. Не веря собственным глазам, она помчалась наверх, к своей начальнице:

— Мисс де Лис! Мисс де Лис! – И с разбега заскочила прямо в её комнату, где единорожка как раз смеялась со своей подругой над каким-то журналом. Та сначала даже не узнала свою экономку:

— Эми? Что с тобой? Ты какая-то...

— Ты такая... Хотела сказать молодая, но скажу лучше! Красивая!

— Как это!?

Не переведя дыхание, и сама не своя от радости, она едва не запрыгала на месте:

— Да жеребчик черношорстый! Фух! Яблочком угостил! Фух! У них полна коробка!

Обе кобылки подскочили:

— Беги за ним скорее!

— Быстрее, пока он не ушёл!

— Да! Мы тоже хотим! Где он?

— Внизу!

Единорожки, розовая и бирюзовая, бросились на задний двор, как рыси. И через минуту вернулись обратно. В телекинетическом облачке у них парило одно зелёное яблоко.

— Эми! Ты просто золото! Нарежь его, пожалуйста! Скоро придёт Фенси.

Прибор был подан, и яблоко положили на серебряное блюдо. Все три кобылы смотрели на него во все глаза. Экономка уже хотела разрезать его, как вдруг в дверь позвонили. И она побежала открывать. Следом за ней метнулась и голубая единорожка. Лис осталась с яблоком наедине и некоторое время его рассматривала. Но когда она услышала голос того, кого ждала... Быстренько схватив ножик, она отрезала половинку от яблока и запихнула его себе в рот.

Фэнси стоял у дверей, когда округу потряс страшный женский крик. Со второго этажа послышался грохот и звон бьющегося стекла. Не дожидаясь больше никого, он открыл дверь и тут же ринулся наверх. Когда же он добежал до комнаты Лис, то так на пороге и застыл.

Спустя два часа в передней стало довольно тесно. Эмили собрала половину Кантерлотских врачей, и теперь они в пол голоса переговаривались друг с другом. Также сюда занесло и человека. Французского доктора, с которым Фэнси познакомился накануне. Сам он был здесь же, среди учёных мужей. По очереди заходили они в комнату Флёр де Лис, и все выходили оттуда разводя кто руками, кто копытами. И все качали головами. Никто ничего не мог ни сказать, ни поделать.

На пороге, вместе с экономкой, появился ещё один человек. Высокий и худой брюнет лет тридцати, в круглых очках и белом халате. Он был гладко выбрит и чисто говорил по-немецки. Совершенно невозможно было узнать в этом человеке Карла Васильевича. Несмотря на то, что это был именно он. Говорил он чётко и отрывисто. В руке его был чёрный саквояж:

— Мне сказали, что в этом доме нужен доктор. Где больной? – Француз, немножко зная дойч, вместе с остальными пони объяснил ему, в чём тут дело. И что предыдущий врач ещё не вышел. На удивление другого человека, новоприбывший доктор спокойно переключился на французский. И ответил, что как только придёт его очередь — он постарается сделать всё возможное. Очередной бородатый пони спустился со второго этажа и покачал головой. Немец пропустил перед собой ещё одного коллегу. И когда тот тоже вернулся ни с чем — уже поднялся сам.

В комнате больная лежала на большой кровати. Хотя будет правильнее сказать — сидела, прислонившись к спинке постели. На голове у неё, помимо обыкновенного единорожьего инструмента, красовались ещё пара рогов. Ветвистых, как у оленя и таких огромных, что их пришлось привязать к люстре, чтобы кобылка не сломала себе шею. Вид у неё был неважный. Она сильно вспотела и растрепалась, а по щекам растеклась туш, которую так и не смогли стереть с шёрстки.

— Доброго утречка.

Но в глазах кобылы утро не было добрым. В них было только отчаяние. Врач, весело насвистывая, поставил саквояжик на подоконник и принялся осматривать рога.

— Интересное явление. Но отнюдь не уникальное. Науке известны подобные случаи. Что говорили вам мои коллеги?

— Что они не знают, как это лечится!

— А как это произошло?

— Я... Я-яблочко съе... Е-е-ела-а! – Она принялась тереть глаза копытами.

— Аллергическая реакция. Вероятно. Но ничего, у меня есть средство, которое могло бы вам помочь! – Он открыл свой саквояжик и принялся в нём копаться. Сквозь слёзы, Лис смотрела на него с надеждой:

— Правда?

— Конечно! Мы просто можем... – В руках немца оказалась пила, которая никогда бы в жизни не поместилась туда, откуда он её достал. У неё были огромные, кривые зубья, и весила она килограмма четыре. -... Спилить вам ваши рога!

— Не надо!! – Кобылка начала извиваться под одеялом, силясь отползти подальше. — Врачи сказали, что это вызовет огромную кровопотерю!

— Не хотите — как хотите. В конце концов, есть у меня второй метод, – пила уехала в портальчик, искуссно скрытый в саквояже.

— Есть простая терапия. Она займёт, быть может, час, но будет крайне эффективна.

Видя, что страшный инструмент исчез, Лис вздохнула с облегчением.

— Что за терапия?

— Правда вам потом придётся привыкать, к... Хотя, на пони шёрстка растёт быстро. Где-то за месяц всё восстановится и будет как прежде.

— Доктор вы меня пугаете! Расскажите получше, что это за терапия?

— Вам нужно будет просто принять ванну. И если изловчиться, мы даже сможем оставить больше половины вашей шёрстки и хвост нетронутыми.

— А что случиться со второй половиной и с моей гривой?

— Какое-то время вам придётся походить без них. Совсем без них. Видали когда-нибудь новорождённых щенят? Или сфинксов?

— Вы хотите сделать меня лысой!?

— Всего на месяц.

— НА МЕСЯЦ!?

— Но зато рога сразу отвалятся. Хотя ещё есть риск, что вы не сможете пользоваться магией...

— О звёзды!

— И ещё ваш собственный рог может отвалиться тоже...

— Я хочу другого доктора... – Она снова заплакала.

— Доктора, который тоже разведёт копытами и скажет, что ничего не может сделать? А у меня, по крайней мере, есть третий вариант, как вам помочь.

Кобылка уже просто рыдала, прижав уши. Немец прошёлся достал из саквояжа бутылочку воды с распылителем, подошёл к двери и брызнул в замочную скважину. С другой стороны раздалось приглушённое "Ай".

— Да, третий вариант. Совершенно безопасный и безболезненный.

— Почему вы не начали с него? – Флёр подняла слезящиеся глаза на доктора.

— Потому, что я не был уверен, что это аллергическая реакция. А теперь я в этом убеждён... – Его взгляд упал на подсохшую половинку яблока на блюде. — Вам нужно будет всего лишь съесть кусочек мяса. Конечно, можно варёного или жареного, но лучше всего — сырого, с кровью!

— Это не лучше! Это даже хуже! Мне кажется, что я уже даже на пилу согласна!

Немец отрезал четвертинку от яблока.

-Хотя ваши новообразования могут быть и проклятьем. Да и потом, оттого, что мы спилим вам рога, вместо двух их может начать расти четыре. Так что, лучше всего будет потом прижечь их раскалённым железом, – он приблизился к кобылке и ухватил её за левый рог. — Но сначала нужно узнать все условия проклятья, – вдруг тон его резко сменился с мягкого и доброжелательного на властный и угрожающий. — Признавайся, дура, кого обидела? – И немец принялся за её рога так, что зазвенела люстра.

— У-у-и-и-у-у... У-у мини-истра ка-арты взяла-а!

— Куда девала?

— И-и-и во-оть... У-у-у! – Она указала лапкой на полку, напротив своей кровати и продолжила хныкать. Немец быстренько переместился к указанной точке и прикарманил колоду. А единорожке весело бросил кусочек недоеденного яблока:

— На вот!

Даже если бы ей под одеяло заползла змея — она бы не завопила так громко:

— Не буду! Не буду! Не буду!

Врач взял кусочек в руки и приблизился.

— Нет! Не надо! Помогите!

Немец оттянул её челюсть большим пальцем, быстро сунул в открывшийся рот яблоко и закрыл его, удерживая мордочку Лис двумя руками:

— Ешь, тигра рогатая! – Рявкнул Карл Васильевич. Она ещё немного сопротивлялась. Но яблоко, в итоге, провалилось, и кобылка зажмурилась. Раздался чавкающий треск. Рога остались болтаться на люстре, а единорожка осела в руки Стравского. — Ну вот! А ты боялась, – он помог ей лечь и мягкими движениями немного размял ей плечи и шею. — Позвать кого-нибудь? – Лис, не в силах сдержать улыбку, едва кивнула. Под голову ей легла подушечка, и немец пошёл к двери. За которой обнаружился весь учёный совет. Не обращая на это никакого внимания, он крикнул. — Близкие или родственники! Кто-нибудь один подойдите сюда. Мне важно знать, какой вы выберете гроб, – и, выдержав паузу, добавил. — Шучу. Мистер Пэнтс, пройдите, – запустив в комнату его одного, доктор принялся подчищать устроенный беспорядок. Фэнси увидел Лис живой, здоровой, с одним рогом, и заключил её в объятия. — Единственные предписания! Массаж шеи, несколько раз в день. Лучше делайте это сами, своими копытами. Не стоит доверять врачам такой деликатный процесс.

— Доктор! Что же это было?

— Известно что! Аллергическая реакция, сопряжённая с проклятьем. Рецедива ожидать не стоит.

— Скажите... – Лис немного приподняла голову. — Доктор... Как мне вас отблагодарить?

— Очень просто. Расскажите, не сталкивались ли вы в последнее время с магическими предметами, или артефактами?

— Нет, я... – Флёр покраснела. — По правде сказать... – Она бросила взгляд на жеребца и умоляюще посмотрела на немца. — Вы, наверное, и сами догадались, доктор?

Стравской усмехнулся. Но решив, что с бедняжки достаточно, решил её выручить:

— В следующий раз дважды проверьте ожерелье, прежде чем покупать его у странных и подозрительных бродячих торговцов. Даже если оно очень красиво. Я его изымаю, надеюсь вы не против?

— Конечно же нет! – В глазах её теперь светилась благодарность.

— Да, и вот что ещё. Если вас ещё будут интересовать подобные вещи, можете обратиться по этому адресу, – он протянул ей визитку. Взял свой саквояж и поклонился. — Желаю вам приятно провести время.

— Доктор, перед тем, как вы уйдёте, позвольте хотя бы узнать ваше имя.

Человек махнул рукой:

— Что вам моё имя. Я лечащий врач господина Шустерлинга. Если кого и стоит благодарить — так это его. Он направил меня к вам. Мне, в сущности, всё равно – лечить или калечить. Так что сохраните благодарности для Карла Ивановича, – и развернувшись на каблуках, он вышел вон. Вечером, ужиная с Твайлайт и слушая её восторженный трепет по поводу каналов Венеции, о которых она узнала, Стравской потихоньку посмеивался. Сидели они в одном приятном ресторанчике, на летней террасе. И уже с десять минут он наблюдал, как у его собеседницы по голове ползала божья коровка.

— Прошу прощения, не вы ли господин Шустерлинг?

Господин Шустерлинг обернулся и увидел своих утренних знакомых.

— Я ли. А-а-а, Флёр де Лис. Что же, надеюсь мой врач был вам полезен?

— Да. Большое вам спасибо. И, честно говоря, я удивлена, что вы так быстро узнали о моей беде.

— Пустяки, дело житейское. Не присядете ли к нам? Это, вот, видите, Твайлайт.

— Очень приятно.

— Взаимно.

— А это её друг. Его, наверное, зовут Филлип. И он — божья коровка.

— Божья коровка!? Где!?

— У тебя на голове.

Аликорн запищала, замотала головой и свалилась под стол. Старик легонечко хихикнул и тихо обратился к розовой единорожке:

— Я знаю о том, что вы утянули карты у Виллема. И честно сказать, я впечатлён. Я тоже заметил, что они зачарованы, но у меня ещё не было возможности их рассмотреть. Почему вы ими так заинтересовались?

Лис оглянулась и села рядом. Говорила она тихо:

— Он только вчера утром прибыл в Эквестрию. Откуда бы у него взялся образец из шулерского клуба "Филлигарипия"? Это очень закрытое сообщество, куда нельзя попасть с улицы. Тем не менее — у него оказывается набор их фирменных карт, несмотря на то, что он человек. И не знает, что их магию нужно скрывать особым заклинанием. А это может значить одно из двух. Либо он имел здесь знакомства ДО того, как приехал, что крайне затруднительно. Либо он успел поговорить с кем-то таким, кто обеспечил ему немедленный билет прямиком в клуб. А отсюда следует, что он что-то пообещал взамен. Вывод — нужно за ним проследить, чем я и хотела заняться, после определения пони, который сделал эти карты.

— Чёрт подери, мио каро! Моя хорошая! Ты мне чертовски нравишься! Как считаешь, тебе не помешает рука помощи в таком занимательном деле?

Она положила своё копытце в его ладонь.

— Ни в коем случае не буду отказываться.

— Ну вот и договорились.

Твайлайт появилась из-под стола:

— Оно улетело?

Старик показал ей маленького жучка, ползающего у него по пальцу.

— Уберёте его?

— Конечно. Смотрите, что покажу.

Он поднял палец вертикально вверх.

— Божья коровка, улети на небко. Там твои детки, кушают конфетки. Всем по одной, а тебе — ни одной!

Букашка, возмущенная до глубины души, взобралась на самый верх пальца и действительно полетела в небо.

Глава 6. Знаешь, сколько стоит разговор

... Стравской и его гости располагались в обширной зале. Старсвирл и его ученицы оказались очень умными, внимательными и любопытными собеседниками. Помещик с удовольствием разглядывал то мордочки пони, то лица людей, которые входили в залу, чтобы принести чаю, овса, вина и пирожков.

— Что, Семёновна, стоишь? Аль ты не знаешь, что в Англии теперь не только господа чай пьют, а и их лошадки тоже!

— Не знаю я, барин, что теперь в Англии... – Смущённая женщина опасливо поставила чай на столик, поглядывая на хихикающую Селестию. Стравской сам едва сдерживался:

— А в Польше знаешь, скоро до чего дойдёт? Не паны их будут на лошадях ездить, а лошади на панах! Вот что делается в мире!

Белая аликорн залилась звонким смехом, заставив Семёновну перекреститься.

— Страсти какие, вы, барин, рассказываете! Где ж это видано, чтобы лошадь на человеке ездила, когда оно всегда иначе было!

Барин не вынес растерянного лица своей экономки, раскатисто расхохотался и хлопнул себя по колену:

— По правде говоря, я и сам едва ли могу поверить в то, что вы говорите. Бога ради, путешествия между пространствами! Магия! Говорящие пони! Ах я хотел бы своими глазами увидеть ту другую землю, о которой вы говорите!

Старсвирл взял чаю.

— И мне интересен ваш мир. Подумать только, корабли, проплывающие путь длинной в несколько недель! Приборы, замеряющие температуру безо всякой магии! И мне так понравился ваш... – Он покосился на пианино в другом конце комнаты. — ... Инструмент! Будь моя воля, я бы остался у вас не на один день, а на все семь!

Стравской взмахнул руками и весело воскликнул:

— Так за чем же дело стало! Будьте моими гостями хотя бы цельный месяц! Будем друзьями!

Кантерлот. Гостевая комната триста два. На столе лежит карта с планировкой Кантерлота. Над ней склонились извечные спутники — Флёр де Лис и Фэнси Пэнтс. Напротив них, заложив руки за спину, стоит старик. Заслушавшись речами кобылки, он невольно упал в мягкие объятья воспоминаний.

— "Филлигарпия", как нам известно, не имеет постоянного места. Они собираются поочерёдно у каждого из участников дома. Отчего отличить их сходку от обычного раута совершенно невозможно.

— Но основное время они проводят не в Кантерлоте. Их постоянный ареал — Лас-Пегасус. Здесь они хранят свои сбережения. Один из членов проговорился мне, что всё это находится у одного пони, который выступает казначеем их клуба.

— Так, Фэнси, мы его не знаем, верно?

— Верно.

— Но мы знаем мастера, который сделал карты.

— Именно. И через него можно выйти на нашего казначея.

— Как?

— Деньги, сэр. Мастер – лишь ремесленник. Он делает зачарования, и ему за это платят. Мы можем заплатить ему, чтобы он больше их не делал, вот и всё.

— Н-нда, банальненько. И какова цена? – Старик наклонился, и жеребец прошептал ему на ухо. Стравской едва не подавился. — О-о-ох, высока-а! В Эквестрийских битсах!? – Лис кивнула. Старик скрестил руки на груди. — Это грабёж!

— Это бизнес. И это самый безопасный способ.

Карл Васильевич помотал головой.

— Едва ли я могу согласиться. Но усложнять себе жизнь из-за жажды приключений — глупо. Мы не жадные и не бедные. Но с Эквестрийской валютой у нас проблемы. А человеческую он принять не согласится?

— Ни в коем случае.

— Что ж, если мы каждый кладём в кассу по тридцать три процента, то сумма выходит и не такая уж крупная. Я могу набрать её, продавая золото. Если вы упростите мне жизнь и подготовите клиентов — можете вносить по двадцать пять, остальное я сам.

Лис поспешила согласиться.

— Я понимаю, что ваше состояние сродни современным английским лордам. Древний род, громкое имя и лёгкие карманы. Так объясните же мне, такие ли уж вы ревнители правды, или разоблачением этих картёжников вы хотите вернуть назад проигранное?

Фэнси улыбнулся.

— Ни то, ни другое.

— За чем же стало дело?

Пришла очередь улыбаться Флёр де Лис.

— Слухи. Говорят, королева драконов Эмбер страшно недовольна текущим положением. И по этим самым слухам затевает что-то отчаянное.

— Она уже больше года активно работает над тем, чтобы драконы изменились в глазах пони с жадных отшельников на что-то более достойное.

— В её землях нет ничего, кроме камней, лавы и золотых гор. И это её удручает.

— Та-ак, я чувствую мы подходим к самому интересному. Продолжайте.

— Разумеется. Хоть номинально мы и не знаем, кто держит деньги клуба. Но несколько косвенных свидетельств указывают на инспектора внешней торговли. Сильвер Хуфа.

— Но это не точно?

— Но это не точно. В случае, если это окажется не он — мы просто немного заработаем. Но если мы правы, и Сильвер действительно казначей клуба...

Стравской хлопнул себя по лбу.

— Вы хотите помочь Эмбер! А инспектор вам где-то не упёрся, верно я говорю?

— Он всегда был довольно... Ксенофобен... И с появлением людей всё стало ещё хуже.

— Так, это понятно. А что с драконьей королевой? Чем ей-то вы обязаны?

— В драконьих землях очень много золота. А Эмбер крайне активно рвётся на мировую арену. Предложить она может только то, что имеет. А имеет она только эти самые сокровища. Вы знаете, есть такая человеческая книжка... Про инженера Гарина.

— Гиперболоид инженера Гарина, – старик произнёс это на автомате и только потом очнулся. — Нет, ну вы, ребят, даёте. Я уже поражаюсь вашей осведомлённости. Я! Кхм, да, я помню. И что же, вы опасаетесь, что Эмбер утопит нас всех в драконьем золоте?

— Сомневаться не приходится. Рано или поздно она догадается о такой возможности. Вы знаете, у них есть даже сказка на эту тему. Или история. Слышали когда-нибудь?

— Нет, не приходилось.

— Я не помню её вполне, так что простите. Она повествует о драконе, который был настолько стяжателен, что скала, на которой он жил, рухнула в пропасть под весом его несметных сокровищ. У королевы есть возможность утопить любое общество в своём золоте. Как только она до этого догадается, а это вопрос времени.

— Н-нда. А сколько у них всего сокровищ? Есть хотя бы приблизительные исследования на эту тему?

Пони синхронно покачали головами.

— Никто не знает.

— Ну хотя бы в прилагательных? Долях относительно существующих объектов? Описательно?

— На одного дракона, собравшего хоть какой-то капитал принято насчитывать от... Скажем, двух тысяч тонн золота.

— На одного?

— Если он уже вырос, конечно.

— И он ещё считается бедняком?

— Нижняя грань среднего класса.

— Так, кто помнит плотность золота? Если у нас две тонны взять и сделать из них куб, то получится... Ну пяти метров в нём не будет... Четыре с половиной? Плюс-минус... Итак, давайте уточним. Дракона, имеющего при себе золотой запас страны, принято считать вялым среднячком? А сколько такие среднячки составляют процентов от общей массы?

— Большую часть. Мы не считаем маленьких драконов, мы считаем только полноценно выросших. А они живут достаточно долго.

— Значит... Чисто в теории! У одного, очень толстого и очень старого, джентельмена может в закромах обретаться такое количество золота, какое человечество не добыло за всю свою историю существования!

— Повторюсь, никто не знает. При этом мы не учитываем драгоценности и изделия из них.

— Тогда я понял, почему вы так вцепились в это дело. Продаём золото? Всё? Приплыли?

— Не совсем. Она правит недавно. А значит — открыта к новым решениям. Если ей будут давать правильные советы, всё будет хорошо. Если её будут злить — будут последствия. А драконы вспыльчивы...

— Так, ясно. Ну что ж, простите, но кажется у вас только что появился конкурент по раздаче советов!

— Для того, чтобы их давать, нужно сначала попасть в её окружение. Преподнести на ей на блюдечке её главного противника — неплохой шанс.

На этом старик ухмыльнулся.

— Неплохой. Но не единственный. Что ж, значит мы поможем друг другу. Операция начинается.

---

— Так, Шулли, у нас осталось ещё пять клиентов. Развезём заказики и будем свободны на сегодня. Не знаешь, зачем вдруг Старому понадобились деньги?

Немец покачал головой. Одет он был как обычно. Чёрный пиджак и брюки, белая рубашка и зелёный галстук. Держа перед собой планшетник с именами и адресами покупателей, он в третий раз пересчитывал и сопоставлял товар с полученными средствами. Алексей, шествующий рядом, нёс в рюкзаке и то и другое.

— А тяжёленько всё это весит. Немного, а спина всё-таки того... Почему мы не стали забирать это через порталы? Не пришлось бы лишний раз таскаться.

— Порталы оставляют магический след. А следы от твоих ног стираются за минуту, как будто их не было, – они подошли к усадьбе. Ирибрахер взглянул на бумажку. — Здесь, – они прошли в ворота, по парковой дорожке и прямиком до дверей. Им отворила бежевая кобылка. Шульц легонько поклонился. — Мы пришли по делу к... Мисс Нити Иглс.

— Она наверху, прошу.

Алексей пропустил коллегу вперёд, а сам прошёл следом. Оба поднялись по узкой лесенке в коридор. Кобылка остановилась перед одной из дверей и приоткрыла её. Садиков, глядя через её и немца спины, почесался.

— Многовато там народу...

Шульц сделал шаг вперёд и предстал перед восемью, или семью единорогами в странной форме. Бывшая среди них, вероятнее всего, Нити Иглс, указала на него копытом:

— Это он!

Единороги все, как один, опустили головы:

— Ни с места! Иначе нам придётся применить магию!

Обескураженный немец хлопнул глазами, поглядел на свой планшетник. Бумажки на нём не было. Она уже исчезла в кармане его друга, который крадучись уже подбирался к лестнице. Коллеги поняли друг друга с одного взгляда. Ирибрахер подмигнул. Алексей кивнул и бесшумно бросился наутёк. Шульц поправил свой галстук и поднял планшетник, как ни в чём ни бывало.

— Кхм, попрошу вежливости. Я явился только с одним вопросом. Верите ли вы в бога?

---

Садиков уже пересекал линию парка. И едва очутился на дороге, бросился бежать без оглядки. Одной рукой он придерживал бумагу в кармане, другой уже набирал Стравского.

Карл Васильевич в то время сидел спокойно в кресле. Пил чай и весело беседовал с Твайлайт. Он очень удивился, когда у него зазвонил телефон. Извинившись перед кобылкой, он взял трубку. Спаркл могла проследить странную метаморфозу в его лице. Лёгкое недоумение сменилось гневом. Глаза загорелись, брови грозно сдвинулись. Он сказал одно только слово:

— Жду, – после чего положил трубку и буря, столь внезапно начавшаяся, быстро улеглась. Лицо его вновь прояснилось. — Коллеги, – пояснил он. — Не будет мне сегодня покоя. Ах, моя милая, я вынужден покинуть вас аж на несколько часов!

— Когда же ме встретимся?

— Вот не знаю. Спросите лучше где. На это я охотно отвечу. Предлагаю встретиться... Хм-м-м... За ужином! К примеру там же, где мы ужинали давеча.

— Согласна!

Через полчаса старик был уже на Монетной улице. Её пересекала парковая полоса, в которой он и разыскал Алексея. Заняв скамейку, Стравской повелел рассказать, что и как произошло. Место Садиков выбрал не случайно. В пятидесяти шагах от этой самой скамейки находилось здание торговой инспекции. Куда и увели схваченного Шульца. Тут же объявился Наум, зазвучав в наушнике сразу у обоих. Он уже подогнал внутрь здания точку зрения и теперь предлагал трансляцию с места событий. Садиков одолжил старику свой пульт. Изображение, передаваемое невидимым наблюдателем, показывало большой, но захламлённый кабинет. За столом сидел серебристый жеребец с чёрной гривой. Прямо перед ним лежал апельсин. А по ту сторону стола сидел искомый немец. Зрители появились в самый разгар допроса.

— И ещё раз спрашиваю, вы занимались этим с сообщниками или один?

Шульц не смотрел на него. И, кажется, даже не слушал. Лицо его было спокойным, спина — ровной.

— Если вы предпочтёте молчать, это может плохо кончиться.

Ирибрахер вздохнул:

— Презумпция невиновности.

— Простите?

— А я не виновен, – говорил он уверенно и, наконец, посмотрел на своего собеседника. — Я священник. Я пришёл в дом Иглс чтобы провести с ней теологический спор. Вы можете легко убедиться в этом, взглянув в документы, что я вам предоставил.

— Нет, вы пришли продавать ей золото. И судя по вашим бумагам — у вас нет при себе ни одной задекларированной золотой вещички.

— Вот именно, что у меня их нет. Единственное золото что у меня есть... – Немец замолчал и задумался. Сильвер так и подался вперёд. — Это слово, которое я несу на своих проповедях. И оно действительно не может быть задекларировано. Прошу прощения и обещаю выполнить все налагаемые на меня обязательства и выплатить все причитающиеся штрафы.

Алексей не удержался:

— Во комедиант!

Стравской улыбнулся. Хуф начинал терять терпение:

— Вот здесь чёрным по белому написано! Вас сдали вместе с вашими подельниками, прекратите отпираться! Мы уже всех допросили, и они дали показания! А вы сидите и лжёте мне в глаза!

— Я приехал в Эквестрию один. И я не знаю, о каких подельниках идёт речь...

Карл Васильевич откинулся на спинку лавочки.

— Ну это будет продолжаться до второго пришествия. Я вижу, что с ним всё относительно в порядке. Так. Лёша, вот тебе адрес. Сбегай, приведи сюда Флёр де Лис и Фэнси Пэнтса. Скажи, по делу о драконьей королеве от Шустерлинга. Они поймут. Дуйте потом сюда как можно быстрее. Пульт оставь мне, – Садиков ретировался. Старик остался наслаждаться упрямством Ирибрахера, разговаривая, попутно, с Наумом. — А скажи-ка мне, сват-Наум. Готова ли установка, которую я просил сделать мне?

— Готова.

— И сколько магии она сможет заливать в меня?

— Больше, чем вы сможете потратить. И счастье будет, если она при этом не загорится.

— Огнетушитель припас?

— Припас. Только дурацкая эта идея. Затратная.

— Ах ты мой бережливый. Что бы я без тебя делал!

Наум закряхтел. Никто бы в жизни не понял, что человек способен издавать такие звуки, когда смеётся. Между тем, немца продолжали допрашивать. Прошло ещё полчаса, прежде чем явился Алексей с парой единорогов под мышкой.

— Мы пришли так быстро, как только смогли.

— Лёша ввёл вас в курс дела?

— Приказания говорить не было. Я и молчал.

— Молодец. Возьми с полки огурец. Значит, Слушайте... – Кобылка и жеребец присели. Старик жестом попросил у Садикова бумажку. — Ваши клиенты, вот они какие? Кто были те пони, которых вы мне дали, чтобы я с ними сторговался? Друзья, близкие, родня? По какому принципу они отбирались?

— Всё просто. Многие из этих пони уже давно подыскивали себе хорошие аксессуары по умеренной цене.

— Угу, значит вы никому не предлагали ничего покупать?

— Одно из первых правил рынка! Ты не можешь ничего навязать клиенту, он должен сам хотеть твой продукт.

— Выходит, что все они так или иначе хотели купить что-то такое, верно? А вы просто немного их сориентировали?

— Абсолютно так.

— А каков шанс... – Старик начал быстро покачивать головой, шлёпая пальцем по списку клиентов. — ... Что из двадцати с лишним понячьих носов, один окажется свинной мордой? Видите эту картину? – Стравской передал пульт единорогам. — Это мой человек, который сегодня с утра работал с вашим списком. А теперь он сидит в кабинете у Сильвера.

— Как он туда попал?

— С конвоем. Его взяли за жабры в доме некой Нити Иглс. Там поджидало шесть или семь рыл. Поджидало наших несчастных торговцев золотом. Я требую, ещё раз повторю это слово, потому, что я имею право. Я требую объяснений. Точно ли все пони сами подыскивали себе драгоценности?

— Совершенно все!

— И эта тоже?

— Я тоже повторю, потому, что имею право. Все.

— Какое, однако, совпадение! Недавно мы разговаривали о драконьем золоте, как вдруг выясняется, что некоторые пони уже рыбачат на него!

— Мне кажется, здесь всё крайне логично и понятно, – Фэнси поправил монокль. — Сильвер, как я и сказал, уже долгое время препятствует попаданию драконьих товаров на рынок Эквестрии. Неудивительно, что он принял меры предосторожности и расставил ловушки вроде той, в которую угодил ваш человек.

Старик бы ответил что-нибудь насмешливое, но разговор по трансляции стал накаляться:

— Так значит, вы один приехали?

— Совершенно один. Моя цель была найти публику, чтобы нести ей своё слово и слово моего...

— А знаете что? Я ведь могу вам помочь. Да-да, не удивляйтесь, я могу помочь вам найти публику!

Ирибрахер молчал. Эта беседа ему уже давно была не по душе. Жеребец позвонил в колокольчик. И на зов его явились двое из тех единорогов, что привели сюда Шульца.

— Отведите его вниз. А если он что-то опять начнёт говорить о своей презумпции невиновности — заткните уши. Преступник не может быть по умолчанию невиновен! Если он попал сюда, то значит он уже виновен! И доказывать это не надо!

Немец очень старался. Но увы, едва ли он смог сдержать смех. Сильвера это совсем вывело из себя.

— С глаз моих! Немедленно!

Улыбающегося человека увели. Стравской потирал руки.

— Ошибается молодой. Лис, Фэнси, вам нужно было взять этого голубчика за жопку. Не так ли? – Пэнтс предвкушающе улыбнулся. Стравской встал. — У нас куда меньший проступок мог влечь за собой куда более серьёзные последствия. Такие дела моя жёнушка приравнивала к танго. Por una сabeza, говорила она.

— Потерявший... Голову?

— Да. Немного расстроенный в нервах клиент приглашается потанцевать... Впрочем, вы сейчас всё сами увидите, – старик бодрым шагом направился куда-то за угол. Садиков крякнул:

— О да, старая добрая Кабеза. Кхм, дамы и господа. Сейчас перед вами развернётся уникальное зрелище. Хотите, я вам музыку включу? Ту самую, о которой говорил старик? Для антуражу.

Публика выразила ярое желание. Алексей достал телефон и через мгновение послышались тихие звуки скрипки и баяна. Почти тут же в кабинете Сильвера приотворилась дверь. И, так как трансляцию никто и не думал прерывать, пони сгрудились поближе к пульту и принялись смотреть дальше. В комнату зашёл Стравской:

— Доброго дня, коллега.

— Я вас не вызывал.

— Какая досада, – он сел на то же место, где то этого был немец. — А мне кажется, вы очень хотели меня увидеть.

— Господин Шустерлинг, вам безусловно рады в любом месте Эквестрии. При условии, что вы явились туда по приглашению. Но я вас не приглашал, – он указал на дверь. Старик отвёл его копыто рукой:

— Погодите немного. У меня есть, что сказать вам. Не вы ли сегодня поймали злостного преступника? Одет он был хорошо, зелёный галстучек. М-м-м, немолодой, упрямый.

— Упрямый, это верно! И что?

— Отпустите его.

Сильвер засмеялся. Захихикал и Стравской.

— Вы остроумны.

— Да, и мне нужен этот человек.

— Но я не могу его отпустить, – единорог продолжал улыбаться.

— Можете. Вы даже нигде ещё не записали его имени. А значит, вам не придётся марать бумагу лишний раз.

— Нет, коллега. Этот человек не может быть отпущен.

Стравской откинулся на спинку стула:

— Да?

— Да.

— Точно?

— Точно.

— А если я переломаю вам кости?

— Вы... Что?

— И сожгу вашу контору.

— Так это начинает...

— Кстати, как здоровье вашего сына? – Тут улыбка слетела с мордочки Сильвера. Но осталась на лице Стравского. — Он только что вернулся из школы и обнимается с мамой. Как, кстати, поживает ваша Дани? Как её правое копытце?

— Уходите отсюда.

— А между прочим, несмотря на то, что сейчас они здоровы, им скоро придётся навестить больницу. По вашей вине.

— Я сейчас позову стражу!

— Ах, ах, как хорошо в это время года горят бумаги! Кстати, я слышал, что у вас хранилище артефактов на втором этаже? Кто-нибудь когда-нибудь думал, что случится, если там возникнет пожар? Сущая катастрофа! – Старик встал и наклонился вперёд. Правой рукой он придавил дёрнувшийся было колокольчик. У Сильвера немного закружилась голова от сбившегося заклинания. Улыбки на лице Стравского больше не было. Говорил он тихо. — Я действительно спалю тебе хвост и подправлю твои ножки. А потом, буду стоять у твоей постели, обнимать твою жену и гладить по головке твоего сына. И они скажут мне за это спасибо! Отпусти моего человека и ничего этого не случится.

— Не-ет... – Прохрипел Хуф, готовясь уже защищаться. Но гость вдруг резко отстранился и пожал плечами:

— Ну нет — так нет! Нужно же уметь сносить отказы! – Быстрым шагом он добрался до двери и скрылся за ней, отвесив на прощание поклон. — Оревоар, друг мой!

Сильвер бросился вслед за ним. Но на лестничной площадке уже было пусто. Не слышно было ни шагов, ни их обладателя, бывшего здесь всего мгновение назад. Теперь он будто бы испарился.

Жеребец вернулся за свой стол. Надо было кого-то позвать. К кому-то обратиться. Он взялся за колокольчик, но тот, отчего-то, не издавал ни звука. Как бы им не трясли. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он набит травой. Сильвер начал его вычищать, как вдруг заметил какое-то движение. Он поднял голову. По столу катился апельсин. Он уже было усмехнулся, как вдруг сей гадкий фрукт прыгнул на него и напал! Он насадился ему на самый рог и Хуф почувствовал, как из него начала непроизвольно вытекать вся магия. Он попытался стряхнуть апельсин копытами, но куда там! Цитрусовый сидел как влитой!

Посыпались случайные заклинания. Преметы произвольно летали по комнате, дублировали друг друга, превращались в жаб, другие апельсины и становились невидимыми. По полу ходили молнии. И, наконец, вылетел огненный шар. Единорога отбросило ударной волной, и он потерял сознание.

На улице тем временем становилось оживлённо. На крики о пожаре сбегалось всё больше народу. Лис и Фэнси во все глаза смотрели на полыхающий второй и третий этажи здания. Под звуки танго, начавшего играть громче, из дверей сыпались спасающиеся пони. Алексей закинул ногу на ногу.

— Хорошо горит! Чувствуете, чем в воздухе пахнет? Это артефакты со склада горят! Туда сейчас ни одна пони не сунется, огонь ещё ладно. Но вот разразившийся магический шторм, вот это ого-го!

И действительно. Если третий этаж горел обычным, оранжевым пламенем, то второй полыхал сапфирово-синим. Флёр и Пэнтс переглянулись. В голову им обоим пришла одна и та же мысль. Оба они теперь осознали сомнительность союза с Шустерлингом.

По перекличке стали замечать, что кого-то не хватает. Какая-то кобылка завопила, что Сильвер может быть ещё внутри. Но пойти за ним никто не отваживался. Пони держались метрах в двадцати от горящего дома. Не столько из-за жара, сколько из-за неприятного чувства буйной магии. Тогда вперёд выскочил человек почтенного возраста. И без лишних слов забежал в двери. Первый этаж только начинал загораться. Толпа криками начала болеть за него, когда он показался в окне второго этажа. А затем и третьего.

Стравской вошёл в задымлённый кабинет Сильвера. Его окружала лёгкая, полупрозрачная сфера щита, поэтому дым ему был нипочём. Оценив обстановку, он подобрал лежащего без сознания Хуфа, в котором уже кончился весь заряд, снял с его рога апельсин и без церемоний выкинул обоих с лестницы. Убедившись, что им ничего не грозит, он принялся обыскивать уцелевшие бумаги, загребая руками самый жар.

Наум стоял перед огромной установкой с огнетушителем в руках и смотрел за тем, как она равномерно подаёт магию на щит старика. Всё гудело ровно и работало, как часы.

Спустя пару минут Карл Васильевич, под общие апплодисменты, появился на пороге, держа на руках бессознательного жеребца. Лица и головы у обоих были перемотаны мокрыми тряпками. Отчего шевелюра у них сохранилась. Чего не скажешь о бедном хвосте жеребца. Прибыли пожарные и медики. Хаос начинал усмиряться. Вынырнули журналисты и начали нападать на Стравского. Но медики их отогнали. Пожарные уже начинали справляться с огнём. К застывшим Лис и Фэнси подошёл Шульц. Так, будто он просто мимо проходил. Флёр первая заметила его:

— О! Вас уже выпустили?

Немец отделался кивком и присел рядом с Алексеем. У которого по лицу расползлась улыбка:

— Ну что, пастор! Славно ли господь поразил этих безбожников?

— Ах ты всё видел... Вот досада.

— А ты думал сможешь скрыть от меня такую хорошую шутку! У жеребчика от неё сгорело! Пх, вместе с хвостом.

— Как только у меня не сгорело. Я давно не имел дело с невеждами. И отвык.

— Ну это ты в своём просвещённом мире там у себя имеешь презумпции, изначально невиновен и вообще — челове-е-ек! Со своими правами. Там тебе надо доказывать, что ты виноват! Но, как говорится, тут тебе не там. Взяли — значит есть за что! Вот это родной подход, аж глаза заслезились!

Тут Фэнси взялся отстоять честь рода понячьего:

— Нет, такой варварский подход нельзя называть родным.

— Можно! У нас, например!

— Но у нас — нет. Сильвер Хуф – недостойный пример. В наших силах сделать так, чтобы он понёс заслуженное наказание.

— Ага! Как мы ущемляем — так это нормально. А как нас — так сразу и заслуженное наказание!

— Нет, Алексей. Сравнения здесь быть не может. Продавая золото мы не вредили ни одной личности. Мы лишь слегка нарушали закон, который ещё не был никем написан.

— О! А вот это мне нравится! Уступите мне это высказывание? Оно точно пойдёт в мой цитатник.

— Забирайте. Сильвер же нарушил не общественные правила, а правила элементарной личной совести и вежливости.

— Ага, старик за вежливость многое может спустить. А вот хамства не переносит на дух. Как и Шульц, но с ним понятно.

Ирибрахер, до этого смотревший в другую сторону, развернулся:

— На что ты намекаешь?

— Да ни на что.

— Опускай мне эти шуточки.

— Ой, обиделся! Ну давай я тебя обниму, тебе станет легче? Нет? Почему-у? Ну вон, давай Лис тебя обнимет. Ты заслужил, больная голова. Давай, Лис, ты не видишь? Человеку плохо, он из-за вас вон, настрадался, бедный...

Алексея прервал голос из наушника:

— Стравской передаёт, чтобы вы встретили его у госпиталя.

— Принято. Ну, что ж, раз уж Шулли никто не утешит — пойдёмте прогуляемся. Не знаю, как вам, но мне крайне интересно посмотреть на развязку этого дела!

---

Сильвер потихоньку приходил в себя. Первым пришёл слух. Около него раздавался голос его жены. Лучшего успокоительного было не найти. Он умиротворённо вздохнул и лёг поудобнее. Но вдруг послышался другой голос, и жеребец моментально открыл глаза.

У его изголовья сидел старик и кивал кобылке, что была тут же. Вид у него был слегка потрёпанный, по пиджаку рассыпались опалины.

— Нет, если хоть что-то я могу для вас сделать, то не отказывайтесь от этого! Я готова сделать всё, что в моих силах, чтобы отблагодарить вас за спасение моего мужа!

Хуф почувствовал, как его наполняет желчь.

— Если я сказал, что мне ничего не нужно — то мне и вправду ничего не нужно. Чего ещё может желать человек, оказавший посильную помощь? Ваша благодарность — лучшая награда, которую вы можете мне предложить.

Кобылка прослезилась и заключила Стравского в объятья. Тот дрогнул и постарался отцепить её от себя. Сильвер, увидев такое, закипел! И зашевелился, порываясь встать. Чего у него не вышло, однако он был, наконец, замечен.

— Обнимите лучше своего мужа! К тому же он более нуждается в этом, чем я.

Дани переключилась на жеребца и его жизнь подверглась опасности второй раз. Старик, меж тем, поспешно и даже с какой-то брезгливостью, отряхивался. А закончив — навис над Сильвером.

Хув с ненавистью уставился человека. Тот лишь кивнул несколько раз и показал ему бумажку. Другой рукой он характерно погрозил ему пальцем. Сильвер прижал уши и сглотнул. Старик дописал снизу слово "согласен" и поставил знак вопроса. Бумага снова была показана жеребцу. У того встал плотный ком в горле. Ему захотелось закричать, позвать на помощь. Стравской прижал палец к улыбающимся губам и примирительно поднял руки. Хув нехотя кивнул. Старик поклонился.

— Пожалуй, мне стоит вас оставить. Счастья вам обоим!

— Постойте, я бы ещё хотела вам...

Кобылка обернулась, но человека уже не было в комнате. Он уже проскальзывал через двери на улицу. Выйдя на ступени, он скинул свой пиджак, зашёл в плотную любопытную толпу и растворился в ней. А заметив своих знакомых, стоявших на углу, вынырнул прямо за их спинами.

— ... И таким образом выражения "чмук" и "чмень" по определению не могут считаться одинаковыми. Фэнси, вот скажите, пожалуйста, ячмень.

— Хорошо. Ячмень?

— Вы чмень. Видите? Ха-ха-ха! Ой! Карл Васильевич!

Все обернулись, как по команде. Старик, будучи без пиджака, в белой рубашке выглядел непривычно. Обгоревшую одежду он бросил Садикову.

— Как и вышло. Por una Cabeza, наш дорогой Сильвер теперь уже не будет помехой. Он жив и чувствует себя хорошо. Однако, мы заключили с ним договор, вот, пожалуйте! Можете прочесть!

Он протянул Лис бумагу.

— Кроме этого, он не является казначеем клуба. Мы проверили не только то, что было у него в офисе, но и под шумок вскрыли его домашний сейф. Результату — ноль.

Фэнси подошёл к Флёр. И кобылка кашлянула.

— Вы не находите, что это чересчур? Не стоило ли ограничиться вынесением поведения Сильвера на общее обозрение?

— Ни в коем случае. Пусть остаётся там где есть. Он теперь напуган и не шелохнётся. А нам не придётся исполнять всё то, что я ему здесь обещал. Чего я не мог бы гарантировать, если на его место поставили кого другого. Но если подытожить — что вы скажете о моём методе?

— А что вы скажете о жертвах ваших действий?

— Жертва одна. Вон, в больнице лежит. Он там на месяцок-другой задержится, а за это время мы всё успеем сделать. Кроме него не пострадал никто, так и какой спрос?

— Но пожар принёс...

— Ничего он не принёс, кроме пользы. Ну погорели у них бумаги, ну испортилось пару рабочих артефактов. Дело житейское, наживное. А кроме того, образовавшийся бардак нам тоже на руку.

— Хорошо, но не покажется ли это подозрительным?

— Как только у Сильвера продиагностируют потоковое недержание, коим я его щедро наградил, вопросы отпадут сами собой...

Пока Фэнси говорил, Лис размышляла о том, что ситуация кажется ей смутно знакомой. Внезапные магические трюки, полное отсутствие внешних признаков беды и её моментальное появление...

— ... Поэтому я спрошу ещё раз. Мы продолжаем с вами работу?

Пэнтс ещё радумывал, но Флёр уже поняла, куда дует ветер:

— Однозначно.

Жеребец удивлённо посмотрел на неё.

— Вот и славно. Советую вам начать готовиться к приёму драконьей королевы. Скоро она прибежит прямо к вам. Я лишь немного помогу ей найти дорожку. Копыто?

Пожали руки. Встречаться было решено завтра. Старик отправился в замок. Шульц и Лёша домой. Оставшаяся пара решила перекусить где-нибудь неподалёку.

— Знаешь... – Лис прервала сгустившуюся тишину. — Помнишь врача, который меня недавно вылечил?

— Конечно. Молодой, чернявый. По народности принадлежит к немцам. Почему ты о нём вспомнила?

— Знаешь, мне кажется... Хотя это может показаться глупостью, но... Мне кажется это был Шустерлинг!

Фэнси хотел возразить, но едва открыв рот, остановился.

— И рогами меня наградил тоже он. Только за что?

— Это же ясно, как день! Ты взяла карты на том вечере. Так значит, он заметил это.

— И решил познакомиться столь экстравагантным способом? Теперь я в это верю...

— На самом деле я удивлён, что ты согласилась. Такой коллега опасен не только для наших врагов, но и для нас самих.

— Ты так думаешь? А я хотела бы напомнить, что для спасения одного-единственного своего человека он не постеснялся сжечь здание торговой инспекции! Такое поведение заставляет меня считать, что если мы будем его друзьями... Поправлюсь, хорошими друзьями! То, если и мы когда-нибудь попадём в беду, он свернёт горы, чтобы нас выручить.

Фэнси улыбнулся:

— Ты, как всегда, права.

---

Уже стемнело. Твайлайт, отужинав со стариком, шла по дворцовому коридору. Последние дни выдались насыщенными, и теперь ей хотелось просто немного походить, чтобы мысли уложились в голове. Ноги сами собой привели её в гостевое крыло. Увидев, что из-под двери человека льётся свет, она решила навестить его. Без видимой причины а так, по-дружески.

Шустерлинг сидел посреди комнаты. На голове у него были наушники, а перед ним стояла штука, которую люди называли "Ноутбук". Старик сидел, откинувшись в кресле, придерживая голову рукой и ритмично качаясь. Спаркл подошла поближе. На экране устройства застыло странное изображение яростного льва с топором. Из гарнитуры была слышна музыка. Старик немного подвинулся, заметил кобылку, вскочил и вскрикнул:

— Доннерветтер! Кляйне кон... Кхм, кхм, ух. Ну ты и напугала меня, милая. Что же ты так подкрадываешься?

— Я не хотела вас пугать.

— Ясное дело, однако напугала! Фух, ну что, а с чем пришла?

— На самом деле, ни с чем, я просто хотела пожелать вам спокойной ночи.

Старик успокоился и сел назад. Вид у него был не самый лучший. Он начал бормотать себе под нос:

— Однако, может оно и к лучшему, что ты вырвала меня из моих мыслей. Завязнуть в них было бы похуже смерти от инфаркта. Которая со мной едва не приключилась!

Твайлайт потупилась. Стравской, которому сейчас не хотелось злиться, смягчился:

— Ладно тебе, коза-егоза. Если уж хотела чего спросить — спрашивай. Садись вот сюда, поболтаем чуточек.

Спаркл заняла соседнее кресло.

— А почему вы думаете, что это к лучшему, если я вас отвлекла?

Старик вздохнул:

— Понимаешь... Сегодняшний день воскресил в моей памяти то, что мне хотелось бы забыть... Мне много лет. Я старый. И в голове из-за этого у меня скопилось очень многое. Ты никогда не думала, насколько, например, Селестия древняя? Никогда не задумывалась, сколько у неё там, под рогом? И как она с этим живёт?

— Задумывалась. И даже отчасти её понимаю. С тех пор, как я тоже стала принцессой, я, наконец, смогла общаться с ней на ты. Она была так рада этому.

— Представь себе, если бы никто не обращался к тебе на ты хотя бы год. Вы да вы извечно. Кто мы-то? Ты одна здесь, к примеру. Но это ещё ладно. Как ты думаешь, скольких пони она пережила? Нет, не так. Скольких близких пони она пережила?

Твайлайт задумалась.

— А между тем потеря всего одного может сверлить и зудеть ничуть не хуже осинового кола в черепушке. Тебе ещё повезло, Спайк будет с тобой долгое время. Мне повезло не столь сильно.

— А кого... Вы потеряли?

— Не потерял. Скорее не смирился с потерей. Моя жена, милая. Оттого я и сижу теперь, пытаюсь громкой музыкой заглушить мысли в своей голове. Знаешь, это ведь я попросил этих ребят написать что-то подобное. Как думаешь, они справились? Пойдём сюда. Посидим, вместе послушаем.

Спаркл пересела поближе. Старик поделился своими наушниками, так, что они налезли на обе головы.

— Beast in Black, дорогая. Blind and Frozen.

— Слеп и холоден?

— Ну почти.

— И они написали её для вас?

— God i miss you, like hell! Естественно.

Человек и пони теперь сидели вместе. И синхронно качали головами. Почти до самой поздней ночи они слушали музыку. Твайлайт нехотя осознавала, что теперь поняла, почему Спайку и Шайнингу нравятся комиксы и подобная музыка. Жеребцы, думалось ей, обладают единой культурой, даже если они из разных миров. Где-то она слышала определение этому, но точно припомнить не могла.

Глава 7. Dragon ride

— ПА! МА! Ги-и! Те-е!

Да, ситуация была не из простых. Луи сидел на сосне и орал во всю силу своих лёгких. Вокруг стояла глубокая ночь. И как на зло — новолуние. Темно, хоть глаз коли!

— Джова-анни! Ма-айк! Кто-нибу-удь!

Внизу что-то захрустело. И послышался хмельной женский голос:

— Эй, а ты... А ты где?

— Я на дереве!

— А! А чего ты орёшь? Слазь!

— Не могу!

— Застрял? А, ну ничего, сейчас я тебя сниму, – раздалось хлопание крыльев. Потом несколько последовательных шмяков. Сломалась ветка. — Да я! Я не могу! Могу... Сколько можно, не могу! Вас тут тупить... Я вас... – Язык у дамы заплетался страшно, и дальше разобрать было ничего нельзя. Но Луи улыбнулся. Она всё-таки запомнила этот дурацкий рингтон, хоть и услышала его только краем уха. — Меня крылья не слушаются! Из-за этой штуки у меня голова кружится. Но ты подожди, я сейчас что-нибудь... О! А ты на каком дереве?

— Здесь я! Здесь!

— Вот это?

— Нет, колючее, такое!

— Так, колючее... Колючее... О! Вот это! И липкое такое, да?

— Да!

— От! Сейчас, подожди минуточку.

Итальянец уже хотел выдыхать, но тут до его носа донёсся дымок. А внизу стало подозрительно светлеть.

— Эй! Эмбер! Ты чего!?

— Сейчас, сейчас, подожди, разгорится...

— Какой разгорится? Эмбер! Не жги меня! Не надо!

— Да оно... Я не буду! Я его чуть-чуть, и оно упадёт... – Снизу раздался звук, как от кузнечного горна. Ладерро почувствовал жар и хотел было лезть выше, но, во-первых, было некуда, а во-вторых, он страшно боялся высоты. — Вот! Всё, сейчас, ты только держись!

Раздался мощный "Хэк" и сосна ощутимо дрогнула. А секунду спустя по ней нанесли удар такой силы, что она треснула, заскрипела и начала опрокидываться. Луи зажмурился и завопил:

— Maledico...

— Ловлю, ловлю, ловлю! – Его сцапали две мощных лапы и отодрали вместе с верхушкой сосны. Неровное хлопание крыльев, несколько секунд полёта и Повелительница драконов опять ушла в штопор. Приземление было громким, но мягким. Луи упал в обнимку с веткой, Эмбер упала в обнимку с Луи. Наконец, итальянец открыл глаза и отпустил сосну. А Эмбер отпустила итальянца, и оба перекатились на спину.

— Живой?

— Живой.

Над головами у них стелилось звёздное небо, по краям которого качались другие деревья.

— У-у-у... – Повелительница драконов довольно загудела и очертила лапой кривой круг над головой. Но всё, что выдал её хмельной мозг, это:

— Классно...

Лапа упал Луи на лицо, добавив ему ещё один синяк.

— Ой!

— Прости.

— Ну и рука у тебя! Тяжеленная!

— А ты думал...

Полежали ещё немного. Один был просто рад снова очутиться на родной земле, другая здесь бы и заснула, если бы огонь не начал расползаться так быстро. Кинулись тушить и кое-как справились. Эмбер сделала львиную долю работы из-за того, что просто не могла стоять на ногах и постоянно падала. Из-за чего затоптала почти всё пламя.

— Фух! А куда нам идти теперь? Я не запомнила дорогу.

— Нам туда, видишь, тропинка.

— А? А-а, ну да, – она прошла пару шагов и растянулась на земле. — Ой...

— Давай руку, – Луи подхватил её, как раненного солдата, и вместе они побрели домой. За рощей сразу начинался городок. Маленький, не так далеко от Неаполя, но очень уютный. Бонеа. На мостовой Эмбер опять запнулась и оказалась на руках у Ладерро целиком. Тот, подумав, что так идти даже быстрее, заторопился дальше.

— Эсы... Ик!.. Пасиба... А теперь... Поставь меня.

— Мы уже почти пришли.

— Луи, если меня увидят так, я тебя...

— Нет, нет, нет, не беспокойся. Вот, видишь, дом.

Повелительница драконов была поставлена на ноги прямо перед дверью. За ней оказался освещённый дворик. Столы в нём ещё хранили на себе остатки роскошного ужина и среди множества пустых бутылок ещё были выжившие. На скамье обнаружились двое из тех, кто ещё не свалился спать.

— Ой, ребята, пить хочется! – Шатаясь, Эмбер добралась до стола и принялась выискивать уцелевшие напитки.

— Луи, ты как?

— Не спрашивай, Майк. Джованни, помоги даме, – Ладерро рухнул на скамью. Рядом со своим другом. Тот придвинулся поближе, оглянулся и вполголоса заговорил:

— Я видел в этой жизни многое, признаюсь. Я видел, как финн наливался до потери пульса. Я видел французов, которые не просыхали неделями. Я даже видел, как один русский за один вечер выпил три бутылки водки и мог после этого разговаривать. Но это... – Он оглянулся на Эмбер, которая довольно урча вилась со штопором вокруг очередной бутылки. — Пятнадцатая бутылка. Её ещё ни разу не стошнило, и она продолжает! Такое сокровище ещё поискать надо! Я понимаю, что ты артист и пишешь песенки, но человек ты порядочный. И работа у тебя на деле уважаемая. Но ты мне скажи, где ты её нашёл?

— Работу? – Усмехнулся Луи. Его друг тоже улыбнулся и показал большим пальцем за спину.

— Нет. Её. В эту Эквестрию кого попало не пускают, а между тем я видел одно видео... Как эта драконица разбрасывается деньгами на Порто Портези. И между прочим, в толпе мелькал и ты, – Джованни взял Ладерро за руку. — Друг, я знаю тебя пятнадцать лет. И ты всегда можешь на меня положиться.

— Я знаю. Но я ничего не могу тебе сказать. Эта тайна принадлежит не мне, друг.

— Ага, значит тут всё-таки есть какая-то тайна!

Хлопнула пробка, и Эмбер, наконец, смогла утолить жажду. Залпом и прямо из горлышка. Майк принёс друзьям по бокалу вина, но Луи со вздохом покачал головой.

— И всё-таки она не моя. Всё, что я могу тебе предложить — это хороший ужин, хорошую компанию и хорошее вино. И нам надо сказать за это спасибо нашей гостье. Сегодня мы пьём за её счёт.

— Мы-то пьём, но нам стыдно. Ты не капли в рот не взял.

— Мне нельзя, Дон шкуру спустит. Я завязал, и он очень ревностно за мной следит.

— Я бы так не смог. Что за жизнь, без хорошей выпивки.

— У меня и так сегодня был просто опьяняющий день. Вот об этом я рассказать могу, если ты не против.

— Охотно послушаю.

— Ну что ж...

за 14 часов до этого

— Раз, два, три, поехали! – Наум хрустнул пальцами и шеей. Перед ним была шахматная доска. Каждая клеточка — экран. Каждый экран — поле предстоящей битвы. И в этот раз она разворачивалась в Риме. Здание посольства было буквально окутано взором старого еврея как внутри, так и снаружи. Из наушника послышался голос Алексея:

— Как идут дела в зале?

— Отвратительно.

— О-о-о, пойдёт. Она их там не пожрёт?

— Ни одна из сторон не уверена. Поэтому держитесь поближе. Оно сейчас рванёт. Луи, ты в машине?

Итальянец отозвался:

— Да!

— Лёша, водитель перед тобой?

— И с места не сдвинется!

— Надеюсь. Потому, что цель пришла в движение.

И правда. Посольство зашевелилось, словно гигантский муравейник. И вскоре из него, подобно языку пламени, вырвалась группка драконов. Их повелительница, вооружённая золотым скипетром, расталкивая своих подчинённых, журналистов и живописных зевак, прорывалась к красному минивену, который, как ей обещали, будет её личным транспортом в Риме. Следом из здания выпорхнула фиолетовая аликорн, спланировала точно к Эмбер.

— Стой, подожди... – И приземлилась прямо возле неё. — ... Тебе не нужно было уходить! Они не хотели тебя обидеть, просто... – Перекричать и без того громких журналистов было непросто, но аликорн справлялась.

— Твайлайт! Эта поездка была ошибкой! И лучше будет, если я уеду прямо сейчас! – Оценив шансы прорваться сквозь последний ряд людей, как близкий к нулевому, Эмбер взмыла в воздух и ласточкой юркнула в открытую дверь минивена, которая тут же за ней и закрылась. А автомобиль, не дожидаясь остальных участников дилегации, тронулся. Буквально через десять секунд подъехала точно такая же машина, в которую начали садиться остальные драконы. Всё произошло так гладко, что многие очевидцы даже не сразу поняли подвох.

Из здания вышел и белокурый старик. Расстроенная аликорн спикировала возле него.

— Карл Иванович, Эмбер возвращается в Эквестрию!

— Уже? Это вряд ли. Им здесь ещё неделю быть, да и возвращаемся мы все вместе.

— Она очень сильно обиделась.

— Ну это ещё ничего. То, что они не сумели договориться сейчас, не значит, что они не сумеют договориться совсем. Если ты переживаешь за неё — мой тебе совет... – Здесь старик усмехнулся, и дружески потрепал гриву Спаркл. — Дай ей остыть.

Между тем у дороги разворачивалась трагикомичная сцена. Водитель кричал и размахивал руками. Гид бранился и жестикулировал. Недосчитывались одного дракона.

Теперь гид пытался выяснить, куда клиента увезли и на кой повелитель баранки решил вытворять весь этот цирк. Водитель же клялся и горячился, что подъехал только что и что у чичероне глаза, простите, на жопе, если он не сумел разглядеть как следует, что сюда подъезжает только одна красная машина. И только один раз. Притащили за галстук журналиста. Выудили у него камеру. И тыкая пальцем в экран, попытались доказать водителю что он осёл. Но куда там! Честный работяга рассердился и полез за своим видеорегистратором. Тем временем народ собирался всё плотнее. Интерес подталкивал каждого подобраться поближе, иные совали нос в салон вслед за водителем. Старик перестал поглаживать Твайлайт и хмыкнул:

— Что это там такое? Не посмотришь, милая? Ты на крылышках, а мне туда не протиснуться.

Спаркл взвилась над толпой и зависла над машиной. Приземляться ей было решительно некуда. А между тем скандал только начинал разгораться. Силясь перекричать всё нарастающий гам, водитель срывал глотку, демонстрируя чичероне свою собственную запись. Одной рукой он размахивал устройством, другой вертел пальцем у виска. Чем больше собиралось народу, тем меншее количество человек понимали, что вообще происходит. Несчастные драконы, оглушённые рёвом толпы, сидели не шелохнувшись, озираясь на людской океан за окнами минивена.

Между тем их повелительница проезжала Тибр. Постукивая лбом о стекло, она с раздражением рассматривала архитектуру и бормотала себе под нос:

— Построили... Бездельники... Будто у людей здесь два удовольствия — болтать и перетаскивать камни с места на место...

— Тяжёлый денёк?

В зеркале заднего вида отразились зелёные глаза водителя.

— Молчи и вези меня, человек. Я сыта вашими словами по горло, так что не провоцируй меня!

Но итальянец не внял предупреждению.

— Куда же вас везти?

— Домой, в Эквестрию.

— Быстренько вы закругляетесь. Даже не взглянете на собор святого Петра? Не пройдётесь по Коллизею?

— Две кучи камней! И если верить тому, что я слышала от Твайлайт, ещё и древние, как мой дед.

Луи ничего не ответил. Но глубоко в душе горестно вздохнул. Некоторое время ехали молча. Вскоре Эмбер заговорила снова:

— Два дня потратила! И всё для чего? Чтобы услышать, что всё-то я делала неправильно? Что по вашим правилам нужно обязательно заводить какие-то куски бумажек! Следить, чтобы на них были буквы, да не такие, какие тебе нужно, а какие им хочется! Почему я просто не могу взять и договориться с кем-то? Они никто будто даже и не слушали! А продолжали и продолжали бубнить, что у них там написано на их драных бумажках! Тьфу! У мне говорили, что дипломаты — почётная должность! Так и знала — враки!

— Может вы не то делаете?

— И ты мне ещё тут...

— Не горячитесь. Сдались вам эти крючкотворцы. Почему бы вам не развлечься?

Начавшая было распаляться, Эмбер вдруг замерла.

— Знаешь, а почему... Твои слова звучат на удивление хорошо.

— Во-от! Съездите — проветритесь. Хорошенько поедите, отдохнёте. Я хорошо знаю город, могу показать вам всё, что угодно.

— Что угодно? Ладно! Я буду развлекаться.

— Что насчёт вашей свиты?

— Не пропадут! Кхм, кхм, слушай меня, человек! Я приказываю тебе везти меня туда, где мне будет весело!

— С лёгкостью и удовольствием, Повелительница драконов!

— Эмбер. Давай остановимся на Эмбер.

Минивен завернул вправо. В наушнике Луи послышался голос:

— Через двести метров есть участок без камер. Сбрось скорость перед парком.

Луи послушно проследовал указаниям Наума. И проезжая мимо зелёного моря, минивен сменил номера и цвет, став блестяще-чёрным. Несколько прохожих протёрли глаза. Однако никто потом так и не смог полностью осознать, что он это видел. Вскоре Ладерро уже делал крюк, покидая самые романтичные места вечного города. А остановиться он решил у Порта Портези. Он громко назывался рынком, но на самом деле это была огромная барахолка. Эмбер была в недоумении.

— И что же здесь может меня развеселить?

— Вы же дракон, – Луи похлопал глазами. — Разве вам не будет интересно пополнить свою коллекцию сокровищ чем-то новеньким?

По всей барахолке рассыпался звонкий смех. Эмбер хлопнула итальянца по плечу, отчего того ощутимо тряхнуло.

— Ты меня уел, человек. Это такая глупость, что мне нечего возразить! Ну какой дракон захочет менять своё золото на всякий мусор!

— Вы изучали этот вопрос?

— Конечно! На рынках пони можно купить брошь за несколько десятков битсов. Смешно! Вряд ли здесь что-то отличается, но вот ради интереса — сколько битсов будет стоить что-нибудь такое здесь? Ха, да и если бы у меня с собой были деньги... Нет, на посох ты не смотри! – И она слегка тюкнула им Луи по макушке. Вдвоём они пошли вглубь торговых рядов, увлекая за собой любопытных вызывая удивлённые возгласы. Подходить ближе, однако, никто не решался.

— Один бит стоит четыреста пятьдесят евро. Если мы не будет отдавать комиссии больше, чем полтора евро за грамм.

Повелительница драконов фыркнула:

— И что? Сколько там стоит одно это ваше евро... Вот и брошки, давай-ка взглянем!

На прилавке, застланном слегка выцветшим красным сукном лежали украшения. Торговец вовсю таращился на странного клиента, разглядывающего его товар. За её спиной жестикулировал Луи, давая понять, чтобы продавец не мешал, не советовал ничего и соблюдал тишину. Тот лишь неуверенно кивнул, но оба друг друга прекрасно поняли.

— Если разница и есть, она наверняка смешная. Ведь мы не можем просто взять, и... –'Взгляд Эмбер упал на ценник. Математика, пожалуй, единственная наука, в которой драконы могут потягаться с кем угодно. И сейчас в голове их повелительницы циферки скакали и прыгали. Складывались и перемножались. В черепную коробку ударило осознание. И она нисколько не удивилась, когда после этого последовал гром (колокола как раз начали отбивать полдень). — Человек... Я правильно понимаю, что вот эта аппетитная янтарная брошь стоит всего лишь сотню ваших... Забыла название... Денег!

— Совершенно верно, – Луи поставил ноги вместе и учтиво поклонился. В глазах у Эмбер взорвался тысячецветный салют. Маленький восьмибитный дракончик зажевал такое же украшение. А за ним она уже видела себя на вершине горы из сокровищ. Её внутреннее жадноватое я вопило от радости. Наконец-то! Возможности! Цифры идут вверх! Вверх! Вверх!

— Человек... – Вкрадчиво начала она и вцепилась Луи в руку. — Я слышала, что люди, когда у них нет с собой ни монетки, просили записать на их счёт столько, сколько они потратили, будь у них с собой деньги. Я могу сделать так же?

— Естественно! – Ласково и с радостью произнёс Ладерро. Драконьи лапы сжались сильнее. Итальянец, при всей своей разносторонней натуре, совершенно не мог терпеть физической боли, а потому изогнулся, как червяк. — Мы можем сделать даже проще! Мы можем записывать всё, что вы купите, на мой счёт! И вместо того, чтобы потом рассчитываться с кучей разных людей, вы просто рассчитаетесь со мной!

— А это ум-м-мно! – Она отпустила итальянца и хорошенько пихнула его локтем. Затем она поднялась немного ввоздух, отчего некоторые зеваки бросились врассыпную, и провозгласила. — Человек, я желаю купить всё, что есть! – Луи прыгал внизу, как прихлопнутый жук. Эмбер усмехнулась, глядя на то, с каким ужасом и восторгом на неё глядят окружающие. — Правильно, бойтесь Повелительницы драконов! Она научит вас, как правильно торговать! – И спикировав вниз, хищно вперилась глазами в продавца. Бедняга, одним глазом глядя на побитого Ладерро, другим на свои миленькие украшеньица, не решался ничего говорить. Однако, когда Эмбер отвлеклась на своего провожатого, он быстро сделал знак своему коллеге, находящемуся напротив его лавки, и тот стремительно умчался. — Хэй, ты! – Повелительница драконов обернулась к экс-водителю. — Как тебя зовут?

— Луи Ладерро, – он протянул руку и Эмбер с ухмылкой её пожала.

— Я и не думала, что среди людей бывают крутые ребята.

— Не думал, что стереотипы могут быть правдивы, – ухмыльнулся итальянец в ответ. Эмбер потёрла лапы и обернулась к продавцу.

— Так, ну а теперь твоя очередь. Вот здесь, я сразу вижу, стекло, этого мне не надо. А надо мне во-от эти и-и-и вот эти вещички. Давай сюда.

Продавец расплылся в счастливой улыбке и приступил к работе. Когда он аккуратно начал складывать украшения по коробочкам, Эмбер прервала его:

— Да не та-ак! У тебя есть мешок? Вали всё в мешок! Пх, всему учить надо... Стоп! А вот это на место, этого я не куплю. Ты думаешь меня провести? Зря!

Пока лавочник рассыпался в извинениях, кто-то потрогал Эмбер за локоть. Она резко обернулась и встретилась глазами с ещё одним итальянцем.

— Повелительница драконов, не желаете взглянуть и на мои камни? – Он протянул её поднос, забитый разнокалиберными драгоценностями.

— Ещё как желаю! У тебя найдётся мешок?

— Мой друг одолжит его мне. А цена...

— Вам заплатит Луи. Луи! Ты где? – Он как раз заканчивал рассчитываться с прошлым продавцом. В мешке оставалось ещё полно места, поэтому Эмбер не стесняясь стала перекидывать в него всё, что ей нравилось, Ладерро едва успевал за ней. Рынок обратился в хаос. Будто прорвало плотину. Бояться Эмбер перестали мгновенно. Её облепили со всех сторон. Все старались перекричать друг друга и отвлечь Повелительницу драконов на себя. Можно было только подивиться ловкости Луи, который скользил в толпе, словно уж. Вакханалия длилась больше часа. Где-то раздобыли гигантский мешок из-под строительного мусора. И прерваться решили только из-за того, что мешок оказался целиком заполнен. И когда на потеху публике, Эмбер взлетела с ним в небо, загремели аплодисменты. Воздух заполнили свистки и весёлые возгласы. Луи едва успел поставить машину на ручник. Мешок с размаху влетел в багажник и кое-как поместился. Но на заднем сидении места уже не было. — У-у-ух, ты был прав! – Эмбер весело запрыгнула на переднее, похрустывая камешками. Она выковыривала их, а оправы кидала назад, как шелуху от семечек. — Чувствую себя превосходно! Конечно, драгоценности у вас маловаты, и иногда попадаются гадостные, но зато сколько у меня потом будет металла для ламинирования... – Она мечтательно осмотрела свои когти. — Фух, а не найдётся у вас чего-нибудь поесть? Я даже согласна на ваши блюда. Эти крошки только возбуждают аппетит, но наесться ими не выйдет.

— Обедать в одиночку так же противоестественно, как и гадить вдвоём...

Эмбер расхохоталась.

— Это верно!

— Поэтому я предлагаю нам с вами отправиться пообедать с моими друзьями.

— Ты классный парень. Я надеюсь, и друзья у тебя классные.

Луи отбывал из Порта Портези словно король. В воздухе звучала осанна Повелительнице драконов. И, надо признать, это была музыка для её ушей. Но не успели они проехать и километра, как на рынок примчались сразу несколько правительственных и полицейских автомобилей. Среди прочих переживающих за судьбу потерявшейся дракошки были и Старик с Твайлайт. Последняя нервничала больше всех. Однако, глядя на барахолку, ещё не отошедшую от экстаза, она была удивлена. Хоть ей и было известно, что Эмбер не склонна к вандализму, как её собратья. Однако она ожидала, что обида повелительницы драконов выльется не столь... Миролюбивым образом.

Пока карабинеры расспрашивали очевидцев, она поделилась своими мыслями со Стравским.

— Что ж, значит, наша подруга вполне в себе. Если ничего дурного не случилось — значит впредь уже можно быть совершенно спокойными.

— Точно?

— Я гарантирую. Итальянцы — гостеприимный народ. Она не пропадёт. Позволишь мне дать совет?

— Конечно! Вас так интересно слушать, хотелось бы, чтобы вы советовали что-нибудь почаще, – Твайлайт немного смутилась, говоря это. Старик усмехнулся:

— Оставь поиски полиции. Эмбер сейчас больше всего на свете хотелось бы где-нибудь потеряться. Последуй её примеру — затеряйся в Риме. В этом вечном городе есть много такого, на что было бы любопытно взглянуть. Если хочешь, я даже могу составить тебе компанию. Как говорят местные — позволь мне быть твоим чичероне.

— Вот! А что это за странное слово? Я не до конца понимаю, из каких понятий оно образовалось.

— Ну смотри. В его основе лежит старинное имя — Цицерон. Древнеримский философ и оратор с очень хорошо подвешенным языком. Что, прежде всего, должен уметь хороший экскурсовод? Хорошо, много, а главное – по делу болтать. Вот поэтому они и называются здесь чичероне. Они не столько показывают вам достопримечательности, сколько рассказывают о них.

---

У Луи будто выросли крылья. Он гнал во всю лошадиную силу своего неуклюжего транспорта. В наушнике у него снова был Наум:

— Сейчас свернёшь налево, и там будет стоянка. Лёша с Кеслером уже заклеили все камеры, проезжай спокойно. Спустишься в самый низ — сменишь машину и гони мимо фонтана Треви. Твоя цель — тоннель Трафоро...

— Via del Traforo! – Не удержался Ладерро. Наум оставался спокоен:

— Значит, ты точно знаешь, где это.

— Что? – Эмбер отвлеклась от окна и повернулась к водителю. Оператор икнул в последний раз:

— Давай, справишься, – и отключился. Луи почесал затылок:

— Я подумал... А отчего бы нам не взять машину получше?

— В которой будет больше места?

— Нет. Ту, что побыстрее.

— Побыстрее? А куда мы денем все мои сокровища?

— А мы попросим специальную компанию доставить их на вашу квартиру. В конце концов, разве вы не задержитесь здесь ещё на некоторое время?

— Да, возможно.

Ладерро завернул и заехал на стоянку. На самом нижнем ярусе он остановился и выскочил из машины. Прямо по соседству располагался красивый жёлтенький феррари. Луи любезно приоткрыл дверцу, предлагая даме сесть первой.

— И ты хочешь сказать, что эта штука будет быстрее?

— Многократно!

Едва машина завелась, итальянец рванул с места и крепко газанул. Рёв мотора заглушил восторженный вскрик Повелительницы драконов. Из технической двери показались Алексей и Кеслер. Работу свою они знали, и через минуту минивен уже пропал, утонув в портале.

И как на зло, в новой машине оказались отличные динамики. Негодяй итальянец видя, что от скорости и виражей Эмбер немного оживилась, решил немного поддать жару. И результат вышел просто потрясающий. Повелительница драконов сначала замерла, потом удивилась:

— Это что, музыка?

— А вам не нравится?

— Шутишь! Можно как-нибудь громче?

— Как пожелаете!

— Во-оу! Никогда бы...

— Я вас не слышу!

— Я ГОВОРЮ, КРУТО!!

Луи улыбнулся во все зубы. Приближался тоннель. Эмбер прикрыла глаза и просто покачивала головой под чёткий ритм. Поэтому она совсем не заметила, что въехать они въехали, но выезд сильно отличался. И теперь вместо вечного города их окружали горы, деревья и камни. Почувствовав, что водитель прибавил скорости, она открыла глаза.

— О! Вот так мне больше нравится!

— А?

— Я ГОВОРЮ, ТУТ ЛУЧШЕ!

— А-а-а!

Впереди была лишь пустая дорога, и Луи припустил по ней изо всех сил. Когда мелодия закончилась, Эмбер потребовала продолжение концерта. Песню включили заново. А потом ещё. И ещё . Когда слева от дороги показались домики, они прослушивали её уже в одиннадцатый раз.

— Прошу знакомиться! Мой милый Бонеа. Прекрасное место для того, чтобы пообедать.

— Мне тоже нравится. Там вы настроили слишком много бесполезных домов, это давит. И вас там очень много. А здесь даже дышится свободнее!

Луи проехал почти весь городок в сторону горы, прежде чем остановился у миленького двухэтажного домика. Каменный забор огораживал перед ним небольшой дворик. Половина его находилась под навесом, оплетённым виноградными лозами. А над второй стояли несколько фонарей. Само здание было из белого кирпича, с черепичной крышей и балконом. Ладерро приоткрыл дверь, предлагая Повелительнице драконов войти.

День незаметно перешёл в вечер. Зной ушёл. Запели сверчки. Эмбер ни в чём себе не отказывала, особенно в вине. По её словам, оно напоминало кристальную выжимку, но мягче и слаще. А вызнав, что каждая бутылка была всего по двадцати евро, сразу велела доставить себе столько, сколько здесь вообще найдётся. Когда ей принесли ящик, она удовлетворилась в полной мере. Или нет, даже чрезмерно:

— Луи... Ох, я такую штуку не пила ещё ни разу... – Отгорал закат. Повелительница драконов, сидя с между Майком и Джованни, взяла Луи за рукав. — ... Слушай, я тебе страшно... Ик! В общем, ты хорошо сделал, что уговорил меня съездить с тобой. Ох, а ты можешь что-нибудь сделать, чтобы голова не так кружилась?

— Можем пойти, немного прогуляться.

— О! Давай! Погоди, я только встану... Подвинтесь, господа повара. Спасибо вам за... Ик! Жратву. Так, пойдём.

За воротами Луи предложил ей пойти в сторону гор:

— Если поторопимся, то когда доберёмся — солнце сядет и мы сможем увидеть окрестности при свете звёзд.

— О! Так давай тогда вот... Да... Ты меня возил сегодня, а теперь я тебя повезу!

Ладерро отступил на шаг.

— Ну что вы, я не думаю, что это хорошая...

Однако Эмбер сцапала его и свечкой ушла вверх.

---

— Надо же, а из драконьих земель их не видно...

Луи отвлёкся от своего рассказа и поглядел на свою спутницу. Свет во дворе выключили и теперь она любовалась звёздами, иногда прикладываясь к бутылке. Джованни шепнул другу:

— Шестнадцатая.

Ладерро вспомнил рассказы Кеслера о новом музыкальном объединении, что писали музыку в честь пони. На ум ему пришла мелодия, которую он тут же сходил и включил в машине. Эмбер продолжила:

— Никто не воспринимает драконов всерьёз. Цивилизация ушла вперёд, а мы остались за бортом...

Луи присел с ней рядом.

— Никчёмные... Неразвитые... Не эрудированные... – Она стукнулась лбом о плечо Ладерро. — Те же пони делают с магией потрясающие штуки. Зачаровывают кристаллы, управляют погодой... А люди... Люди научились делать самые простые вещи такими... – Она подняла голову на Луи. Глаза её полнились влагой. И окончила фразу она почти шёпотом. — Хорошими... Удобные штуки, которые возят твои вещи и тебя. Удобные деньги, которые почти не занимают места... И неудобный способ, которым остальные могут попасть в вашу замечательную жизнь... – Она снова ткнулась лбом в человека. — Я бы тоже так сделала. Построила свой мини-мирок и не пускала бы туда никого. Особенно таких... Таких... Как я... – Джованни, ведомый знаками Луи, поспешил ретироваться. Повелительница драконов пустила тихую слезу. — Знаешь, как я хотела бы остаться здесь, с тобой. Ты такой замечательный! Почему ты такой замечательный? А?

— Ну как вы со мной останетесь, я же обычный водитель. Моя работа возить людей. Сегодня я возил дракошу. А завтра меня позовут возить кого-нибудь другого.

— Всему виною деньги?

— Да, увы. Мне платят за мою работу, чтобы я мог покупать себе еду и платить за жильё.

Эмбер взялась за другое его плечо лапой. И прошептала:

— Я бы платила тебе всю свою жизнь, чтобы ты возил только меня. Показывал бы мне Землю. Включал бы музыку, такую странную, но такую прекрасную... Знаешь, я не люблю в этом признаваться, но... Знаешь, мне на самом деле очень нравится ваша архитектура. Я так шипела на неё в городе, просто, чтобы не думать о том, что мы никогда не сможем так же... Мы всегда будем жить среди камней... А я... Я так не могу... И ни... Никто... Никто не хочет со мной отжигать... – Она всё затихала и затихала, пока, наконец, речь её не сделалась неразборчивой. Луи заглянул ей в лицо и понял, что Повелительница драконов уснула. Тогда он аккуратно приподнял её на руки и понёс. В доме ей была заготовлена отдельная комната, и итальянец бережно положил её там. Почувствовав под собой мягкое одеяло, она неуклюже поёрзала, поджала передние лапки и приняла позу динозаврика. Ладерро не удержался и сбегал за фотоаппаратом. А сделав фотографию, он хорошенько осмотрел спутницу со всех сторон. И даже припомнил, что друзья его разошлись, а дом совершенно свободен. И в нём нету никого, кроме них двоих. Но так и встал перед его глазами старик, щёлкающий огромными ножницами и кивающий головой с кровожадной ухмылкой. Передёрнувшись, итальянец решил пойти спать в отдельной комнате.

---

Хоть на дворе и стоял поздний час, некоторые ещё даже не помышляли о сне. В частности, шесть участников онлайн конференции, проходившей без камер. В окошках было лишь по одной букве. И эти буквы говорили по-очереди.

Н — Отчёт по сегодняшнему происшествию доказывает полную халатность ваших сотрудников.

Д — Дело не смогла исправить даже полиция, хотя у них был доступ к камерам наблюдения со всего города.

Л — Кстати о камерах, никто так и не выяснил, где они успели перекрасить машину?

К — При том, что номера остались...

Н — Нет, в отчёте об этом ни слова. Нам известно лишь то, куда заехал перекрашенный минивен в последний раз. И оттуда он уже не выезжал. Джонатан, как вы объяснитесь на этот раз?

Д — Мы проверили все этажи! Машины не было на стоянке.

К — Что характерно, все камеры на данном объекте приняли статичное изображение. Как раз перед тем, как она туда заехала.

Н — Значит похищение было спланировано. Поздравляю, мы теперь имеем все шансы получить полномасштабную межмировую войну.

Л — Более крупные драконы вряд ли будут мириться с тем, что их реликвия исчезла вместе с текущим лидером. Однако?

Н — Однако ультиматум ещё не был объявлен. Ни со стороны террористов, а я теперь убеждён, что это была группировка. Ни со стороны драконов.

С — На самом деле ситуация с ними не так страшна. Нам не составит труда потянуть время, они весьма тугодумны. А вот террористическая группировка меня интересует намного больше.

К — Откуда это пошло? Почему вы так уверены, что это террористы?

Н — За пару дней до этого в Кантерлоте произошёл несчастный случай. Из-за некоего заболевания, из строя вышло управление торговой инспекции. И в частности сам головной инспектор. Я склонен считать, что эти случаи связаны. По слухам, несколько людей продавали в Эквестрии контрабандное золото, пока оно ещё в цене.

С — А вы так уверены, что скоро оно упадёт?

Н — Если бы Эмбер не пропала, я думаю, это случилось бы уже сегодня. Видели ли вы записи с Порто Портези?

С — Естественно.

Н — И вы склонны ещё сомневаться? Однако, речь сейчас не об этом. А о том, что некие люди, предвидя падение курса, начали продавать его за Эквестрийскую валюту. И эти же люди оказывают нам сегодня услугу, отсрочивая это падение.

Л — Террористы-филантропы?

К — Мы должны сказать им спасибо!?

Д — И лозунг: Вы были проспонсированы террористической группировкой.

Н — Кто бы они ни были, я считаю, что они не должны вмешиваться. Голосую — отправить известного нам человека для установления личности всех причастных.

Голосование показало единодушное за.

Н — И поскольку отношения с драконами всё ещё нестабильны, предлагаю запустить операцию, о которой мы рассуждали в прошлый раз. Для того, чтобы обезопасить Кантерлот и все окрестности вокруг него. Грег?

Г — Я нашёл пони, которые согласятся нам помочь.

С — Это кто-то из правящей элиты?

Г — Да.

Н — Замечательно. Голосую — начать известную операцию.

Вновь все проголосовали за.

Н — Тогда на сегодня встреча окончена.

Глава 8. Три развесёлых дня

… Пони обещали Стравскому, что вернутся. Он понимал, что у них есть и свои заботы, а потому терпеливо ждал их уже второй месяц. По его деревням уже давно расползлись слухи, будто их барин выписал из Англии чудных говорящих лошадей. Но самих этих лошадей не было нигде, а потому к этим рассказам относились со смехом.

Но вот, в один осенний день троица снова объявилась у ворот Карла Васильевича. Он сам выскочил из дома их встречать. Радости его вновь не было предела. Чему Луна была удивлена:

— Не думала, что люди так сильно могут скучать.

— Как тут не заскучать! Столько дней не виделись!

— Сколько? Один день прошёл!

Стравской удивлённо вскинул брови.

— Всего один!?

— Мы с вами виделись только вчера. Один, конечно же!

Старсвирл прищурился.

— А по вашему, сколько вы нас не видели?

— Месяца с два, точно! Как же у вас мог пройти всего один день?!

— Учитель! Я же говорила! Мне не показалось! Когда мы вернулись в прошлый раз в Эквестрию… Напомню, мы провели здесь целую неделю! Когда мы вернулись, помните, я удивлялась, как это свечи не расплавились на солнце! Да и заклинание требовало совсем чуть-чуть энергии!

— Это новая тема для исследования!

---

— А это — мой дом, – Твайлайт с гордостью указала лапкой на свой замок. Старик, заложив руки за спину, одобрительно улыбался. Эта маленькая пони невольно воскрешала в его памяти давно минувшие дни.

— Значит мы с вами соседи?

— Правда!? Не может быть!

— Может. Угадаешь, где я живу, и я угощаю сенбургерами.

Ставки были высоки. Спаркл заскрипела извилинами:

— Это частный дом?

— Не-ет.

— Это... А! Знаю! Это лаборатория! Завтра запускается проект, я помню! И где её построили?

— Заслужила ты свои бургеры. В лесу построили. Чем объяснять опасность территории, лучше заранее строить в месте, где никто ходить не будет.

— Раз вы там будете работать, скажите, можно ли мне будет... Вас иногда навещать?

— Конечно. Несмотря на относительную закрытость объекта, мы будем проводить там экскурсии. Нам даже велели построить здесь транспортный пункт и проложить дорогу. Чтобы пони не приходилось рисковать, если им захочется посмотреть, чем мы там занимаемся.

— Здорово! И когда к вам можно будет заглянуть?

— Как только, так сразу, — развёл руками старик. — В общем, пока к нам ещё не завезли оборудование и не достроили развязку, я ,как бы так сказать, немножечко бездомен, пока нахожусь не в Кантерлоте.

— В замке много места, вы можете стать моим гостем!

Это был самый лучший день в жизни принцессы за последние три недели. После поездки в Италию, она прониклась к старику невероятной симпатией. Стар Свирла она обожала всей душой, но этот человек... Он был словно потерявшийся брат-близнец этого великого мага. И в отличии от него, куда более собранным. Она подскочила от восторга, но Стравской успел заговорить раньше:

— Не стесню ли я вас? У молодой кобылки в жизни происходит много интересного.

Спаркл хихикнула.

— Через несколько дней мы с Селестией хотели устроить небольшой ужин. Она хочет посмотреть, как обстоят дела у моей ученицы. Мне хотелось бы пригласить и вас.

— Я бы с радостью познакомился с твоей ученицей.

— Тогда буду ждать вас!

— А как я буду! Сейчас я схожу до лаборатории, а вечером буду у тебя на пороге.

Твайлайт телепортировалась домой... И тут же осознала, что она не убиралась дома с тех пор, как... С того самого дня, когда в Кантерлоте появился портал! Среди гор потерянных вещей Стар Свирла, возился несчастный Спайк. Будучи вместе со своей коллегой и в столице и в Италии, он тоже позабыл про сей кошмар. И теперь сей отважный мученик пытался разгребать завалы в одиночку.

— Спайк! Давай я помогу!

Это была катастрофа.

---

— Мы здесь уже протоптали дорожку и почистили пространство. Так что подъезжать можно совершенно спокойно, – Кеслер, стоя со стариком перед массивными стальными воротами, указывал на опушку перед ними. Слева и справа от них шла массивная бронированная бетонная стена, высотой в три с половиной метра.

— Хорошо, мне нравится.

— Теперь пройдёмте внутрь.

Огромные створки тихо разъехались в разные стороны, открывая взору просторный внутренний двор. Стравской вскинул брови.

— Вы что, мошенники, поставили сюда гермоворота с нашего склада!? Хорошо хоть, стену додумались сделать двойной. Психопаты.

— Вы велели максимально обезопасить территорию.

— Да, но какой чёрт вас дёрнул! ГЕРМОворота! Натюрлих!

Прошли внутрь. Стало видно, пока ещё серое, здание. Высотой оно было всего в три этажа, но зато было достаточно широким.

— Как видите, мы оставили на территории часть деревьев. С высоты в сто пятьдесят метров уже будет затруднительно искать нашу базу.

— Окрасить крышу.

— Будет сделано.

— Оберлейбгвардия на месте?

— Сорок человек ожидают только нас двоих.

В здании оказалось довольно просторно. Налево коридор, направо коридор. Там помещения под лаборатории и офисы. Впереди актовый зал. Стравской прошёл прямо. Внутри большого, затемнённого помещения уже располагались люди. Кругом звучал негромкий гул. Иногда слышались взрывы хохота. Карл Васильевич примерил сцену и, оставшись ей доволен, вышел на середину. Народ стих. Старик заложил руки за спину:

— Ну-с, начнём с плохого. Алексей!

— Я!

— Двадцать ударов плетью! Ты зачем камеру перед стоянкой не заклеил?

— Ой?

— О-ой! Но это ещё не зло, остальную работу вы сделали гладко. Кеслер! За гермоворота я тебе уже вставил. Переделайте.

— Я справлюсь один. Остальных наказывать не надо.

— Молодец. Так, звезда сегодняшней недели! Луи!

— А я не косячил, – итальянец лучезарно улыбнулся.

— Благодари Бога и Наума! Вы на кой чёрт с драконницей лес подожгли?

— Так мы же всё потушили!

— Едва ли! Чуть вы ушли, пожар опять взялся за своё! Наум, который за тобой всё это время бдел, быстренько пробросил портальчик! И своими руками предотвратил в вашем Бонеа пожар. Но Слава Богу, что на этом ваши грехи кончаются... – Черты его лица разгладились. — Теперь можно и о хорошем. Луи! Поднимайся на сцену! – Пока итальянец вразвалочку шёл, старик продолжил. — Звание худшего и лучшего одновременно занимает вот этот вот молодой человек! – Он похлопал подошедшего Ладерро по плечу.

— А почему я худший?

Это Стравской проигнорировал.

— Благодаря этому красавчику, наша Эмбер сумела встать на путь истинный! Прошу обратить внимание на то, как важно вовремя оказать поддержку! Он ведь не сделал ничего экстраординарного! Произнёс несколько тёплых слов, покатался с ней по городу. Развеселил, развлёк музыкой, вином! Приобнял, в конце концов! Сделал небольшой подарок... И то, признаться, за её счёт, что расценивать как поступок джентельмена нельзя. Это с одной стороны, а если посмотреть на это в общем, то и оболгал и совратил...

— Совратил?! — Возмутился Луи.

— ... И вообще похитил. Но! По итогу этих сомнительных действий она оказалась счастливой! Что же это? Как же это? Этот джентельмен сотворил больше дурного, нежели хорошего! И оказался правым! Запомните это дело, коллеги! Вы не ошибётесь, если поступите правильно! Марк Твен был и остаётся чертовски прав! Не мне учить вас жизни, но если бы вы спросили у меня совета — я бы дал один. Всегда поступайте так, чтобы потом не сожалеть о содеянном! И всегда помните о том, что вы — человек! И чем бы жизнь не заставила вас заниматься — сохраняйте человечность! Вокруг вас — такие же люди. Немного тепла, немного понимания, толика самоотверженности и каков результат! Положительные эмоции и доброжелательный настрой всегда вызывают отклик даже в самых чёрных душах. Даже если вы не искренни. Даже если вы делаете это по принуждению! Если вы кому-то окажете поддержку — благодарность этого человека будет несомненно ценнее времени и средств, что вы на него потратили.

— Всё ясно! Идём раздавать свою одежду бомжам! – Раздался из зала голос Алексея. Старик плюнул:

— Тьфу, болван! Я говорю о том, что когда ты — единственная надежда! Когда у тебя в самом деле есть выбор.

— Ну вот! Кто же ещё им поможет, если не я?!

Старик не смог сдержать улыбки:

— Ну-ка подержите его. Сей же час я ему всыплю. Мы осознаём, что у нас был выбор только пост-фактум. В процессе нам не до этого. Вот сейчас он и осознает, что выбор "Заткнуться" у него был. Поедешь со мной, никаких тебе выходных. А остальным я объявляю отпуск. Три дня. Проводите его на базе, но более я вас не ограничиваю, – послышались радостные восклицания. Стравской жестом попросил тишины. И добился её лишь спустя пол-минуты. — Разобрались. А теперь, уважаемые коллеги, давайте решим, за сколько мы продадим драконьей королеве... — Он взял Луи за плечо и указал на него рукой. -... Вот этого молодого человека. В Битсах.

Сразу послышались предложения:

— Сто!

— Сто пятьдесят!

— Ну двести!

— Договорились?

— Пол-миллиона!

— Пол-миллиона? — Переспросил старик. Итальянец же растерялся. — А вот эта сумма мне нравится.

— Но Карл Васильевич! Я же всё хорошо сделал, зачем меня продавать!?

— А затем, мио каро, что даже чересчур хорошо. Эмбер обещала всю жизнь платить тебе золотом, если ты станешь её личным водителем.

— И всё? Вы отдадите меня ей за пригоршню жалких золотых монет?

— Ка-ак не та-ак! Если всё так и будет идти, нам скоро вовсе придётся тебя женить на ней! – Зал разорвался от хохота. Луи принял самодовольную позу, однако Старик притянул его поближе, чтобы никто больше не смог его услышать. — Шутки шутками, но я советую тебе некоторое время никуда за пределы базы не выходить. Особенно ночью.

— А что?

— А то. Драконы, когда испытывают неконтролируемые эмоции, выплёвывают пламя. Оно горячее обычного на порядок и поверь, ты не захочешь оказаться рядом.

Луи с круглыми глазами отстранился. Зал продолжал гоготать.

— А ты думаешь я шучу? Стою здесь с тобой и шучу? Я тебя предупредил.

Ладерро озадаченно потёр шею. Стравской продолжил говорить громко:

— Поэтому, следите за каждым, кто проникает на территорию. И держите вот этого молодого человека за пятки. Он нам ещё нужен. И нужен живым! Алексей идёт со мной, остальные могут развлекаться. На этом всё, – старик хотел было пойти, но вдруг вернулся. — Да! Вот что ещё! Сегодня вечером привезут компьютеры. У меня есть две просьбы к каждому из вас, лично. Во-первых, на случай, если кто-нибудь скачает Доту, напоминаю, что серверов в Эквестрии нет. И любой сигнал, проходящий на землю через портал, отслеживается. А во-вторых, Старсвирл сейчас экспериментирует с поисковыми заклинаниями. Теоретически, он может считывать информацию с жёстких дисков на гигантском расстоянии, не вступая в контакт с устройством. Я не знаю, насколько это правда, но предостерегаю — Доту и Старкрафт не качать! Это он будет искать в первую очередь.

Зал снова захихикал. Старик спустился, поманил за собой Садикова и вместе с ним покинул территорию.

---

Твайлайт едва успела к приходу гостей. Едва с последней горкой хлама было покончено, как в двери раздался стук. Спайк обретался на кухне, поэтому Спаркл пошла открывать сама. За порогом оказались две улыбчивые рожи.

— Знакомься, Твайлайт, мой ассистент, помощник и просто отличный человек — Алексей Садиков.

Названная персона совершила реверанс:

— Рад приветствовать вас, о принцесса...

— Н-не надо так! — Она крепко растерялась. — Можно просто Твайлайт!

— Пожалуйста! Рад приветствовать вас, о Твайлайт из рода единорогов!

— Алексей немного несдержан, но если он будет тебя раздражать — ты всегда можешь попросить его прекратить свои шутки.

— Не волнуйтесь, Пинки иногда бывает более... Проходите! Вы случайно не голодны?

— Признаться, немного подкрепиться было бы очень кстати.

Обед Спайк обеспечил в лучшем виде. После него исчез вместе с Алексеем. Садиков объявился лишь однажды, чтобы принести в библиотеку кофе. Затем снова испарился. Некоторое время Стравской сидел вместе с пони молча, тихо наслаждаясь атмосферой. Опустошив кружку наполовину, он заговорил:

— Я слышал, ты работала над поисковым заклинанием?

— Да! И даже писала об этом Старсвирлу. Он очень заинтересовался моим методом и теперь хочет на его основе создать новое заклинание. Кстати! Может быть вы поможете мне разобраться!

— Для тебя, милая, всё, что угодно.

— Когда я испытывала его, я обнаружила очень интересную вещь. Она принадлежала Старсвирлу. Это был небольшой деревянный сундучок.

Старик вцепился в кресло, чтобы не измениться в лице.

— Я не смогла его открыть. А когда попыталась просветить — он выдал мне картинку. На ней был изображён человек, теперь я точно уверена! Вы допускаете возможность того, что Старсвирл знал о существовании людей?

— Допускаю. В конце концов — он специалист по межпространственным перемещениям. Но если бы я мог увидеть этот сундучок — я бы смог сказать больше.

— К сожалению, он куда-то пропал. С того дня я его не видела ни разу. Хотя, им интересовалась Дэш. Можно будет у неё спросить, быть может она знает.

— Обязательно...

Твайлайт отвлеклась на чашку кофе. Старик медленно и выразительно облизнул губы.

— А где же твоя ученица?

— Она приедет из Кантерлота завтра. Её очень увлекают люди.

---

Вечером того же дня исследовательская база номер 12, располагающаяся в Вечнодиком лесу, предавалась активному отдыху. К работникам сего заведения прибыли жёны, привезли с собой вкусненького и домашний уют. Мужчины, в свою очередь, раздобыли выпивки, подготовили плацдарм для танцев и комнаты для своих подруг. Знакомая нам Алиса только-только собиралась вместе с мужем разорвать танцпол под аккомпанемент портвейна и музыки, как вдруг у неё зазвонил телефон. Нехотя она взглянула на экран и заворчала. Кеслер обеспокоился.

— Ты ждала звонков?

— Нет. Но на этот придётся ответить. Чё-ёр-рт р-раздер-ри... – Отойдя в тихое место, она вернулась через три минуты. Жизнерадостность ушла с её лица. — Мне нужно ехать. Повеселись без меня, – она обняла Кеслера, чмокнула и зашагала к дверям, колыхая платьем, как ковыль своим пухом. В коридоре её нагнал один из сотрудников:

— Эй! Постой!

Алиса лишь ненамного замедлила шаг.

— Подожди, твой муж попросил кое-что передать.

Она удивлённо подняла бровь.

— Пойдём!

— Я спешу.

— Всего минута. Тебе будет не сложно, а ему — очень приятно.

— Переживёт.

Навязчивый коллега взял её за локоть, вследствие чего она пугающе резко развернулась и прошипела:

— Руки!

— Пойдём! Это быстро.

Алиса перехватила его кисть и сжала так, что послышался хруст.

— Ай! Ай-ай-ай-ай-ай!

Она нависла над беднягой, пытавшимся вырваться из её захвата и заговорила, почти змеиным, шёпотом:

— А ты кто такой? Как тебя зовут? Я, кажется, всех предупреждала, не смейте меня трогать! Ты откуда взялся? Память отшибло? – Вместо ответа, он попытался вырваться. Легче было разорвать наручники, чем освободиться от хватки этой женщины! Дальнейший разговор был коротким. Заломив руку за спину, она оказалась позади бедняги и взяла его в удушающий захват. Отчаявшись, он вцепился зубами в её руку. Захват ослаб, человек шлёпнулся на пол. — Ах ты сволочь! – Едва он поднялся, как Алиса сократила дистанцию и произвела серию коротких ударов по корпусу. Затем, подавшись ещё немного вперёд, добавила туда же коленом. На секунду отступила от противника и, в лучших традициях Гарри Дюбуа, завершила серию широким ударом ноги. Так называемым "влицо". Человек рухнул на пол, как мешок картошки. Девушка же, оправив волосы, цапнула его за шиворот и поволокла назад, в большой вечериночный зал. — Поэтому я не ношу каблуки!

Однако дойти до цели не вышло. За спиной у неё вспыхнул зелёный огонь, а в руках оказалось что-то склизкое и извивающееся. С писком, она отскочила и увидела, что вместо мужчины, по полу побежала ящерица. Побежала и скрылась на улице.

Не медля, Алиса тут же достала пульт и связалась с мужем. Шагая в сторону портальной комнаты:

— Малыш, ты тут? Посмотри, пожалуйста, нет ли в Эквестрии каких-нибудь мимикридов. Буду очень благодарна.

— Обязательно.

— Целую ещё раз. До связи.

Если бы она не так спешила, может быть она была бы и повнимательнее.

---

Следующим утром Алексей и Спайк были отправлены разыскивать Рэйнбоу. Не то, чтобы у Твайлайт на это не было времени, просто Садиков сам вызвался помочь с этим делом, чтобы они со Стравским могли бы спокойно встретить Старлайт. Дракончик пошёл с ним за компанию. Второй день подряд этот дядька рассказывал такие уморительные истории, что Спайк проникся к нему невольной симпатией.

— ... Вот, а на все подколки Ксюшадь отвечает с чисто лошадиным достоинством. На обидные фыркает, над смешными — ржёт.

— Так её и называют? Ксюшадь?

— Ну нет, но... Имя Ксения немного переделывается и к нему добавляется общеизвестное сравнение мадам Собачк с лошадью. Вот и получается — Ксюшадь. Только если её встретишь — пожалуйста, не надо её так называть. А то она будет фыркать, лягаться начнёт, а оно тебе надо?

Спайк хихикал. А в небе уже маячил домик Рэйнбоу.

— Вот, она здесь живёт. Но я бы не был уверен, что мы её тут найдём.

— Да? А почему?

— Она никогда не сидит дома. Можно у девочек спросить.

— Ну я попробую хотя бы. Дэ-эш! Выходи во двор гулять! Не выйдет. Ну ладно, пойдём к её подругам.

---

Билл, сидя на заднем дворе Флаттершай, уже который день ковырялся в своём ящичке. Ему не мешали, и сам он проблем никому не доставлял. Иногда, в качестве перерыва для мозгов, он вызывался помочь хозяйке домика. Иногда это был обыкновенный полив цветов. Иногда он готовил. Эти дни пегаска любила особенно. Она никогда не говорила этого вслух, но каждый раз, когда призрак предлагал свои услуги на этой почве, она внутренне ликовала. Сама она стеснялась его просить об этом, но он был достаточно внимателен и предлагал сам. На обед к ним часто, особенно в последнее время, стала заваливаться Дэш. Билл, пользуясь этим, гонял её на рынок за нужными продуктами, чему Флатти была тоже очень рада.

За едой голубая пегаска часто просила призрака рассказать что-нибудь эдакое из своего арсенала. Кравиц и рассказывал им понемногу. Сначала о разных странах. Потом о людях в них. И, наконец, рассказы его обратились к Старику. Он называл его только так, на всякий случай. Разные истории слышали от него пегаски. И о том, как ловко он обходил законы, помогая одним людям. И как хитро он ими пользовался, чтобы расчитаться с другими. Дэш даже прониклась уважением к этому бойкому старикашке. Однако она не могла не заметить, как призрак его боится. Поэтому иногда она задавала вопросы, отчего это Билл, работавший вместе с этим человеком, так не хочет его встретить.

На что Кравиц отвечал, мол, работает он над одним устройством для Старика. И что увы, сам старик ему больше помешает, чем поможет. Слишком разные у них были взгляды. И что пока он не закончит работу, ему лучше оставаться в неизвестности.

Вот и сегодня он возился с деревянным ящичком. До обеда ещё было далеко, а работу уже предстояло отложить, чтобы нужные элементы в механизме успели прийти в норму.

В домике Флаттершай не оказалось. Зато вскоре туда пригнала другая пегаска:

— Ну что, длинный, скоро обед?

— Рановато. Могу предложить только ланч.

— А, давай что угодно. Есть охота!

Билл, пододвинув ящичек, уселся на него верхом. Чистить картошку.

— Слышал, кстати, что твой Старый гостит у Твайлайт?

Призрак поёжился.

— Ещё с Италии они прям не разлей вода! Хотя мне там и не очень, как-то было. Эх, жаль, что я была далеко, когда Эмбер уехала! Я бы с ней потусовалась!

Кравиц поставил картошку вариться, переключившись на жарку овощей. В этом ему помогала семейка мышей, настолько часто подвергая блюдо дегустации, что он даже нарочно положил на сковородку больше. Кота, по счастью, дома не было. Внезапно, за дверью раздались голоса:

— М-м-м, укусно пахнет! Тук-тук! Есть кто?

Билл выбросил ящик в окно и вылетел следом. Произошло это так быстро, что Рэйнбоу едва успела моргнуть.

— Ды... Да! Сейчас!

За дверью оказался человек с усами. И Спайк.

— О! А мы вас ищем! Там это... Пойдём к Твайлайт!

— А я занята, я... – Она оглянулась. — Я завтрак готовлю! Сейчас я поем и приду.

Спайк принюхался:

— Не знал, что ты умеешь.

— Я талантливая! Я вообще всё умею. И вообще, пойдёмте со мной, я вас тоже покормлю, – но, оказавшись перед сковородкой с овощами и кастрюлей с кипящей картошкой, она замешкалась. — Та-ак, как он там это... Ай, сейчас сообразим! – Не сливая воды с кастрюли и не посолив, она разлила всё по трём тарелкам и притащила их в зал. Припомнив, что Билл ещё всегда хлеб ставил, она подтянула и хлебницу.

Спайк смотрел на стол с недоверием. Уж ему-то были известны кулинарные подвиги Дэш. Точнее катастрофы с её участием. Во всём Понивиле хуже неё готовила разве что Свити Белль. Алексей же в блаженном неведении схватился за ложку и опустил её в горячее месиво. А попробовав, принял странный вид.

— Пророк Санбой... – Ещё одна ложка. — Пророк Санбой умеет готовить, Оч-чень... М-м-м... – Ещё одна ложка. — Только соли не хватает.

— А, это я мигом, – Дэш, не до конца уверенная в своей сервировке, осторожно наблюдала за Садиковым. Но увидев, что укусно, принесла соль и принялась его догонять.

— Было не укусно, а стало вот так! Аж слюнки потекли у всех! М-м-м, умеешь делать укусно! Под что это естся? А естся это под это самое... – Он взял кусочек хлеба, и тут уже даже Спайк поверил. Хотя осадок сомнений у него остался.

— Ух это прям, это такое... Родное что ли! Знакомое! Дэшка! Ты, блин, талантливый повар! В самом деле, умеют же пони делать укусно!

Дэш наверное была довольней всех. И пожрала, и выглядела шикарно, и похвалили ещё. Кр-расота! В замок она летела уже в приподнятом настроении. Однако на месте обнаружился ещё и знакомый Старик. Рэйнбоу теперь знала о нём намного больше, чем в прошлую встречу и теперь взглянула на него по-новому. Он сидел в кресле, глядя на мир ласковыми ледяными глазами. И пока он выслушивал Спайка и его восторги по поводу Дэшкиной кухни, у неё было время рассмотреть его. Полностью седой, очень морщинистый.

"Хорошие зубы!"

Подумала она про себя, когда тот улыбнулся.

— Дорогая Рэинбоу, очень кстати, что ты пришла. Ты бы могла очень сильно нам помочь. Помнишь, некоторое время назад вы с Твайлайт нашли такой, небольшой ящичек. Деревянный. У него на боку ещё картинка была странная.

— Да, я помню. Мы ещё спорили, кто это, Абиссинец или дракон, – при внешней непринуждённости, она очень внимательно следила за Стариком.

— А ты не помнишь, куда он потом делся?

"Как подобрался! Сказать ему, что ли? Но Билли просил этого не делать. Некрасиво было бы его подставлять."

— Он где-то в мусоре валялся. Если поискать, то можно найти, мы с Твай потом на обед ушли.

— Не знаешь, где он?

Дэш учуяла какую-то нехорошую интонацию в этих словах. Но на попятную не пошла:

— Неа. Скорее всего он там же, где и был.

— Может быть его Старсвирл вернул! – Воскликнула Твайлайт. Старик ещё несколько секунд держал взгляд на Дэш. — Чтобы проверить заклинание, о котором я ему писала!

Стравской всё-таки повернулся к ней, и Рэинбоу внутренне выдохнула.

— Очень возможно. Тогда переживать не стоит. Тогда он точно не потерялся.

И ещё один косой взгляд на Дэш.

— Ну если это всё, я тогда пойду. Или как?

— Всем привет! Я дома! – В дверях показалась Старлайт, гружённая под завязку. Твайлайт с Алексеем бросились помогать ей, так как ноги уже не держали вовсе. Старик, взглянув на них, тоже поднялся. Но подошёл не к ним, а к Рэйнбоу:

— Ма-аленькая пони, ты знаешь, что нехорошо... — Он прищурился. — ... Обманывать...

— Да, – легко согласилась пегаска.

— Радужногривая ты моя...

— Это натуральный цвет, если что! И гриву я не крашу, если ты об этом.

Стравской усмехнулся. Но потом резко помрачнел.

"Высокие они всё-таки. Неуютно как-то."

По лицу Стравского пробежало нечто вроде спазма. Из благодушного старичка он превратился в злобного старикашку, монументом возвышающимся над пони. Пожирая её глазами он согнулся, чтобы их лица были на одном уровне. Рэйнбоу могла бы поспорить, что слышала какой-то каменный скрип от его спины, как в древней гробнице. Глядя ей прямо в глаза, Стравской прошептал:

— Ложь никого не доводила до добра, маленькая пони, – и разогнулся обратно. Когда его окликнула Твайлайт, это был уже другой человек. Тот же смеющийся старый джентельмен, что был здесь ещё минуту назад. Аликорн сильно увлекалась, когда дело касалось чего-нибудь нового. Поэтому, расспрашивая свою ученицу, она не заметила, как Рэйнбоу поспешила ускользнуть.

До домика Флаттершай она долетела в полузабытьи. Благо там, помимо призрака, обнаружилась ещё м сама хозяйка. А с ней и кот.

— О, Дэши! Доброе утро, кушать будешь?

— Не, не, я как-нибудь...

Кот, сидя прямо на столе, как украшение, замурчал:

— Зр-ря, наш повар-р готовит отлично.

— Тури, тебе понравились рыбные палочки, которые я для тебя принесла?

Он встал и потянулся:

— Да, самая добрая в мире хозяйка-пони... – И пошёл тереться о её жёлтую шёрстку. Пока она хихикала и гладила его лапками, Рэйнбоу поманила Билла копытом, кивая головой во двор. Тот, сидя на стуле больше по привычке, чем по необходимости, поднялся. Вытащив его подальше, Дэш нервно оглянулась. Флаттершай была всецело поглощена кошачьими ласками.

— Я была у старика.

Билл достал трубку и опустился на траву.

— Жуткий тип! И такой лицемер! Мне он корчит рожи, а Твайлайт улыбается! И ящичек этот у него на уме постоянно. Я вот на самом деле хочу знать, чё ты с ним всё время возишься, а не утопишь в каком-нибудь болоте? Если уж так не хочешь, чтобы он его нашёл!

— Нет! Так нельзя, я его должен вернуть! Но сначала мне нужно его починить!

— Так чини быстрее, и давай его вернём!

— Я очень стараюсь, но на это нужно время!

— А ускорить процесс как-нибудь нельзя? Я бы не хотела, чтобы всё это коснулось Флаттершай. Она слишком милая и слишком нежная для всех этих... – Кот завернулся в гриву жёлтой пегаски, как в одеялко. Дэщ отвернулась от окна и помотала головой. — Короче, нельзя ли как-нибудь побыстрее?

— Даже если бы я не был призраком, мне было бы тяжело пробраться в... – Он затянулся и задумался. — ... Чёрт возьми, без помощи мне не обойтись.

У Рэйнбоу ушки навострились на слова "Пробраться". Она наклонилась вперёд и с надеждой впилась в призрака глазами.

— Вот если бы...

Дэш поёрзала.

— Вот если бы...

— Ну давай, додумывайся, длинный!

Человек посмотрел на её копыто.

— Дай-ка мне лапку, – а получив просимое — провёл рукой по траве, сгибающейся под его касаниями. Отпустил пегаску, травинки разогнулись, пройдя сквозь его руку. Он хмыкнул. — Рэйнбоу Дэш... Если бы кто-нибудь предложил тебе опасное дело, ты бы согласилась?

— Опасное? О-оу да! Опасность — моё второе имя!

— А если бы понадобилось пробраться куда-нибудь?

— Да я бы с радостью! Ну давай, давай! Предлагай уже! Я же вижу, как ты хочешь! Ну что там? Выкладывай!

Билл кивнул. В его голове созрел план.

---

Утро. Исследовательская база номер 12. По крыльцу ходит седеющий немец туда-сюда, ругается, бутылки собирает. Праздник прошёл шедеврально. Почти все девушки уже вернулись домой под самыми разными предлогами. Атмосфера царила настолько сонная, что даже птицы не издавали ни единого звука. К Шульцу, разгребающему от безделья бардак, подошёл Кеслер, молча подал ему лишний мешок и присоединился к уборке. Мимо прошёл шатающийся человек. Уоррен проводил его глазами и переглянулся с Ирибрахером:

— Тебе не кажется, что у нас тут что-то не так?

— Дожили. Что я говорил тебе весь вчерашний вечер? Говорю тебе, что-то у нас не так. Эй! Либор!

Ещё один расслабленный коллега подвалил поближе.

— Вы убрали зал?

— Зал? – Он зевнул и потёр глаза.

— Да, мы мешки найти не можем.

— На столе. Прямо по центру.

— А, да? Извини, что-то я не выспавшийся сегодня. Лили вчера... Ну я что вам буду говорить, вы ж всё понимаете, – он отошёл. Кеслер проследил за ним до дверей. А потом встретился взглядом с Шульцем. Его вид был крайне мрачен:

— Пошли к Науму? Я очень обеспокоен.

— Well... – Произнёс это он не на Эквестрийском. — А что же ты хочешь от него?

— Проверить здоровье наших коллег.

Кеслер опустил мешок на землю, и хрустнул пальцами:

— И ты хочешь найти... Я не могу просто проследить за твоими мыслями. Да, мы хорошо повеселились. И даже слишком. Но ведь это всё?

Немец не ответил ничего. Он молча поставил свой мешок рядом и пошёл в комнату с порталом. Искомый еврей обнаружился именно там. И на просьбу коллег он ответил только лёгким покачиванием бровей.

— Да, я понимаю, дамы, виски, рок-н-ролл. Но всему есть предел. Шулли вот уверен, что с народом что-то не так. У тебя же есть база с нашими данными. Загляни туда, дело двух минут.

— Я-то загляну. Но я-таки совершенно не понимаю, что вы хотите там увидеть. Вот-с, можете посмотреть, – он открыл на экране множество анкет, на чёрном фоне которых белыми буквами были выведены данные о пульсе, микроэлементах, дыхании и сердечно-сосудистого тонуса всех сорока двух человек, включая Стравского. — Ничего особо уникального. После двух дней возлияний, результат мог быть и хуже.

Но Шульц покачал головой:

— А вот что странно! Пили одинаково, а от одного с утра разит! А от другого — слегка попахивает? – Он указал пальцем на Либора, которому было плоховато. И рядом с ним находился цветущий Луи.

— Возраст, – возразил еврей.

— И ты.

— И я пил немного.

— Кеслер?

— За себя скажу, что моё самочувствие — как обычно. Хотя я был довольно пьян.

— Он северянин, лимфатическая система у него довольно крепкая.

— Тут ты начинаешь расходиться аргументами. Я с южной Германии, а Луи вообще итальянец.

— Ну он-то пил под присмотром. А ты... Тут мне сказать нечего.

— А Алексей? А Стравской?

— Ну они не пили вовсе. Они заняты в Понивиле.

— Хочешь сказать, закономерностей нет?

— Ну, я этого не говорил... – Они ещё раз вгляделись в анкеты. Наум откинулся в кресле и хихикнул. — Всему виной секс. Тебе перевалило за тридцать, лёгкая тряска и вот вам, пожалуйста, – и он потёр глаза, продолжая смеяться. Однако Шульц вдруг стал серьёзнее:

— Между прочим! Прошу заметить, что у тех, кто женщин не видал, самый цветущий вид! Луи, Алексей, ты, я, Стравской, Кеслер... А, нет.

— Не-ет. Алиса приезжала.

— Однако дело у нас не пошло. Она уехала вечером первого дня. Так ли это смешно? Перед уходом она просила меня поискать что-нибудь про мимикридов в Эквестрии. Каюсь, поленился. Ну и что?

Наум очень быстро перестал веселиться:

— Да вы с ума сошли... – Еврей сел ровно. Лицо нахмурено. — Не может быть... Дре-адноут... Чёрт подер-ри...

— Укуси меня глифид, – тут же поддержал шутку Уоррен. Наум поменял анкеты с сотрудников базы на посторонних. Тут было всего две девушки. Последние из тех, что не уехали. Ти-ихо, боясь будто бы у стен есть уши, он заговорил, обернувшись к коллегам:

— Возьмите по пульту, широким шагом идите искать этих дам. И ткните заклинанием рассеивания в каждую девочку. Если я ошибаюсь — ничего не случится, она даже не почувствует. Но если я прав... Ребята, я просто буду держать руку на локдауне, – Наум положил пальцы около большой оранжевой кнопки. — Если что-нибудь узнаете — кричите изо всех сил. По громкой связи.

Мужчины не задавали вопросов. Они взяли инструменты и отправились в комнату, где сейчас находилась девушка. Она тихо спала, поэтому заклинание на неё наложили через узкую щёлочку в двери. Как фонариком посветили. Она даже не проснулась. Другая находилась где-то в коридорах. Чтобы быстрее её найти, было решено разделиться. И Кеслеру повезло чуть больше. Она мило беседовала со своим мужем, оперевшись на подоконник. Внутренне подобравшись, англичанин подошёл:

— Дай ручку, на минуту, – он, улыбаясь, взял её кисть и пустил в неё белый лучик из пульта. Всё дальнейшее произошло почти мгновенно. Девушка полыхнула зелёным пламенем, и на её месте оказалось чёрное, клыкастое, тощее, отдалённо напоминающее пони, существо. За спиной у него были стрекозиные крылья, а в руке Уоррена лежало дырявое копыто. Муж исчезнувшей девушки завопил (А голосок у него был басистый, настоящая сирена). Оба отскочили в разные стороны. Кеслер включил громкую связь. Существо моргнуло своими глазами-щёлочками и зашипело, высунув змеиный язык. Этот звук, многократно усиленный, разлетелся по всему комплексу благодаря громкоговорителям на стенах. Наум отреагировал моментально. На окна опустились бронированые задвижки, внешние двери захлопнулись. Стрекозо, шлёпнув англичанина по руке, бросилось бежать. Потирая кисть, он поднёс пульт поближе. — Alert! Внимание, в смысле! На базе мимикрид! Он мог подменить ваших жён! Не дайте этому...

Обманутый муж выхватил из рук Уоррена пульт и заорал во всю могучую силу своих лёгких:

— ЛОВИТЕ ЧЁРНОГО ...... ! – И, конечно же, выразился. Однако всё стало ясно, как день. Мужчины ринулись в погоню. Из комнат выбегали ошарашенные люди, в их глазах горел огонь. Многие были толком не одеты, едва ли половина успела натянуть штаны. Но абсолютно все на бегу хватали что потяжелее.

Хоть существо и бежало на четырёх ногах, очень скоро ему пришлось оглянуться. Пол гремел, земля тряслась. Следом злобных мужиков толпа неслась. И каким-то немыслимым образом быстро сокращала дистанцию.

В конце коридора показался Шульц. Существо врезалось в него, из-за чего он отлетел в подсобное помещение с вениками и швабрами. Чтобы не потерять драгоценные секунды, оно свернуло. А промчавшаяся толпа так сильно захлопнула дверь, что она слегка слетела с петель, из-за чего немец оказался заперт.

Петляя по складу, существо вылетело в столовую и осознало свою ошибку. Единственный выход был перекрыт здоровущим Бобом. На голове у него была кастрюля, в руках щит и меч. Они же крышка и половник. Мимикрид превратился в мышь, в надежде проскользнуть под человеком. Но тот изловчился и накрыл его крышкой. Из под которой тут же раздался рёв, а через секунду вылез гигантский Медвежук. Его рык разнёсся по всему комплексу даже без помощи громкоговорителей. Взяв небольшой разгон, он хотел пробиться через Боба на выход, но не тут-то было! Тот так упёрся, что намертво застрял в дверях. И даже повторный толчок не смог сдвинуть его с места. Он жала он смог защититься крышкой, которая в обхвате была как спартанский щит, а в зубы чудовища вместо его головы попалась кастрюля. Подоспевшее подкрепление обстреляло мимикрида белыми лучами антимагии, из-за чего вместо Медвежука перед ними снова оказалось чёрное пониподобное существо. Толпа зажала его в угол и медлило только из-за того, что оно щерясь, всем показывало свои длинные клыки. Стрекозо ненавистно зашипело, дрыгая язычком. Ответом ему был дикий, разъярённый рёв, в котором было что-то первобытное. Какое-то позабытое со времён мамонтов чувство. Противопоставить которому было уже нечего.

---

— ... А я и не знала, что ты была подругой Лиры ещё в школе! – Этим Старлайт немного смутила свою наставницу, но этого даже не заметила. — Мы с ней два дня провели вместе! После тура в Италию её так заинтересовали люди, что она и меня заразила!

Две пони, два человека и дракончик сидели вокруг стола, на котором стоял чай и пирожные. На лице старика светилась блаженная улыбка.

— И вы не поверите, с кем я познакомилась!

В кармане Стравского зазвенело, разрушая сложившийся дзен.

— Прошу прощения, дорогие мои. Мои коллеги, кажется, нуждаются во мне.

— И вот ещё одно великолепное изобретение! Моментальная связь на огромном расстоянии!

Старик только улыбнулся. И вышел в коридор. Из пульта послышался голос Кеслера:

— Карл Васильевич, наши сооружают во дворе виселицу.

— О, Пинки одобряет!

Уоррен подвис:

— Как это?

— Она любит веселиться. Вот и вы собираетесь.

— В каком-то смысле. Мы поймали мимикрида.

— Да-а? Это называется чейнжлинг, друг мой... — Он осёкся. — Вы поймали чейнжлинга? Или ты меня разыгрываешь?

— Всё правильно. Это он.

— Ну-ка погоди... – Старик просунул голову обратно в комнату. — Твай! А ты не знаешь, в каком состоянии сейчас находятся Чейнжлинги?

— Они активно развивают своё сообщество, приспосабливаются к новым реалиям. Они дружелюбны и довольно открыты. А что?

— Скорее всего мне скоро придётся к ним поехать.

— А как же тур по Берлину и Петербургу?

— Разумеется после этого, – он улыбнулся и вернулся в коридор. — Ваш экземпляр, случайно, не проявлял к вам открытости? Или может он причинял вам дружелюбие? Чем он вообще нагрешил?

— Он похитил почти всех наших жён, что приезжали на объект!

Стравской поперхнулся:

— Лиха работа!

— И назвать его дружелюбным мы не можем. Скорее наоборот, когда мы брали его — он шипел и дрался.

— Так. Значит давите заразу. А для чего ты мне звонишь?

— Потому, что он имеет странные габариты. Его размер сопоставим со взрослым аликорном. Он выше Селестии, и я посчитал это странным.

— Интере-е-есно... А ну ка подождите веселиться там, я скоро подъеду, посмотрю.

— Народ очень зол. Я не уверен, что экземпляр доживёт до вашего приезда... А хотя постойте! Может и доживёт, тут Шульц что-то задумал.

— Ждите, – Старик положил трубку и вернулся в зал.

---

Полуголая толпа бушевала во дворе комплекса. Посередине уже было сколочено что-то вроде сцены. Из палет и обрезков строительных лесов. Из них же была сооружена и виселица. Вскоре из здания выволокли чейнжлинга. Она была изрядно помята, но ещё огрызалась. На рог ей нацепили жгут. Ими же связали через дырки лапы. Под крики и свист её затащили на помост. Поставили на стул, а чтобы не свалилась — заботливо накинули петлю на шею.

В это время из дверей показался немец. Он сумел вылезти из кладовки и теперь тоже был страшно злой. Костюм его был помят, а в руках был знакомый многим USP, правда без глушителя. Метнувшись в сторону виселицы, он резво забрался на неё:

— А ну пошли все вон! – Растолкав почётный конвой, он пальнул для острастки в небо. Люди расступились, оставив его на сцене одного. Он повернулся спиной к чейнжлингу и обратился к толпе, очертив руками круг. — Это что такое!?

— Шульц! Проваливай оттуда!

— Не препятствуй правосудию!

— Я вас спрашиваю! Это что такое!? Вы с ума сошли!?

— А по-моему это ты двинулся.

— Слезай!

— Слезай с бочки!

— Слезай!

— Или расстреляй жука уже, или свали!

Не в силах перекричать толпу, он пальнул ещё два раза и рявкнул:

— ТИШИНА! – Образовалась пауза. — Люди! Что вы творите!? Вы собрались линчевать это существо!? Вы знаете, какой сейчас на дворе год!? Вы в курсе, как современные люди решают свои проблемы!?

— Иди, отдай это под суд! Умный!

— Ага, мировой, блин!

— Молчать! Мало того, что вы собираетесь это повесить... Молчать! Вы ещё и причину для этого избрали идиотскую!

— Да-а-а?

— Ого?

— Сейчас рядом окажешься!

— Кто из вас может мне сказать, за что вы собираетесь повесить это существо!?

— За то, что она подменило мою жену!

С десяток голосов слились в единый громовой раскат:

— Мою Алину!

— Мою Сару!

— Мою Элли!

— Мою Настю!

— И вы хотите сказать, что за несколько дней не смогли отличить СВОЮ собственную жену, от какого-то... – Он набрал воздуха. — Проходимца с улицы! А если это существо вообще мужского пола!? – Народ притих. — И вы хотите мне сказать, что ни у кого из вас ни разу не шевельнулось!? Когда вы, простите, пёрли какую-то субстанцию... Вы хотите сказать, что не почувствовали никакой разницы!? – Тишина встала необычайная. Немец продолжал бушевать. — Это позор! Каждому из вас! Чуть только Стравской за порог, вы тут же кинулись глотать алкоголь до такого состояния, что дай вам возможность, вы бы вместо головы себе нацепили чайник! По ошибике! А теперь вы хотите всё исправить, повесив это создание!? Вы приняли всё очень близко к сердцу, ладно! В порыве ярости, ладно! Но кто из вас знает, что с вашими настоящими жёнами!? Где они!? Что с ними!? Надо, сначала, допросить это существо! – Народ снова начал покрикивать. Однако вектор изменился. Все требовали отвечать, куда делись их дамы. Шульц, оседлав, наконец, волну, подошёл к чейнжлингу, смотрящему на него с удивлением и надеждой. — Где они? – Стекоза пока молчала. — Если ты хочешь сохранить жизнь, лучше говори. Если они мертвы, я и тебя избавлю от страданий. Прямо сейчас.

— Они... В пещере, справа, за стеной.

— Луи! Правая стена! Оно говорит там есть пещера. Сбегай, проверь!

— Вот! Теперь вешать!

— Всё!

— Давай, на рею!

— Тишина! А если это обман?

Итальянец умчался. А через мгновение у ворот со вспышкой появились Алексей и Стравской.

— Ага, вот и наши висельники. Как продвигается процесс виселия?

— Карл Васильевич!

— Карл Васильевич!

— Нас надули!

— Обокрали!

— Оболванили!

— Да знаю уже. Дайте посмотреть, что вы тут поймали... – Он взобрался на помост и с неподдельным интересом принялся разглядывать чейнжлинга. Через минуту он вывел заключение.

— Поразительно! Поздравляю! Если верить Твайлайт, а отчего бы ей не верить? Эту красавицу называют Кризалис. Вы изловили местную легенду, хочу я вам сказать. За её плечами достаточно дел, чтобы ей одобрили смертную казнь. Паршивое завершение столь блистательной карьеры, скажу я вам. Ты со мной согласна? Девочек нашли?

— Они там! Все там! — В ворота залетел радостный Луи. — О, Карл Васильевич! Они все там! Жук сказал правду!

Старик усмехнулся:

— А что народ, облагодетельствуем понячий род? – И отвернулся от бывшей королевы, с отвращением махнув рукой. — Вешайте!

Раздался свист и улюлюкание. Народ заходил ходуном, самые активные стали взбираться на помост. Однако немец успел перезарядиться.

— Первому, кто подойдёт к петле, я прострелю колено!

Старик удивлённо развернулся:

— Даже та-ак?

— Я вынужден протестовать! Вы озверели! Вы утрачиваете человеческий облик! – Он обвёл толпу руками. — А вы! – Он ткнул пальцем в сторону Стравского. — Поощряете это!

— Шульц, если ты против того, чтобы разобраться с этой бабочкой, ты должен знать, что это самый знаменитый местный военный преступник.

— И что!?

— А то! Недостаточно просто крякнуть "Я против"! Нужны обоснования и логические доводы. Причём достаточно веские, чтобы твоё мнение перевесило остальных твоих коллег!

— Да вы с ума сошли! Есть бесконечное количество вариантов, как с ней поступить! И вы выбираете тот, что апеллирует только к эмоциям! Вы не сообщаете Твайлайт о находке, иначе она уже примчалась бы сюда спасать её! Вы не изучили досье этой Кризалис, а предпочли довериться слухам! Вы также упускаете выгоду, которую мы можем извлечь из сложившейся ситуации! Вы разводите жестокость там, где это не обязательно! Вы зверствуете, прикрываясь сотнями лет опыта и авторитета! И Билла вы убили только потому, что закрылись от всего хорошего в этом мире! Потому, что доброта уже давно чужда вам!

Старик, при упоминании Билла, подорвался:

— Этот негодяй убил мою жену!

— Не убил! Она умерла от старости!

— И это случилось из-за того, что он украл чёртов ящичек! Это ли проявление той самой доброты?

— А этого не произошло бы, выслушай вы его целиком! Вы старше его в десять раз! А ругались, как маленькие дети! И слушать вы его не хотели, потому, что он был прав, а вы ошибались! Поэтому вы его и убили! Потому, что не смогли смириться с тем, что вы неправы!

Тишина опустилась на площадь. Только шелестела листва и свистел ветерок. Невыносимая пауза тянулась и тянулась. Немец был напряжён, но USP в его руке лежал уверенно. Стравской смотрел Шульцу прямо в глаза. Бывшая королева не удостаивала взглядом никого, гордо подняв голову. Старик потянулся рукой во внутренний карман пиджака. Ни один мускул не дрогнул на лице Ирибрахера. Карл Васильевич вытащил белый платок и отёр лоб:

— Пожалуй, убивать Кризалис в самом деле не рационально. И в конце концов правда за тобой. Истина — тяжёлое испытание. Поэтому свои ошибки так тяжело признавать. Однако... Спустите жукомамочку!

Хотя всё это время она держалась героем, когда петля покинула её шею, ноги всё-таки отказались служить ей. Алексей развязал верёвку и ему, на пару с Шульцем, пришлось взять королеву на руки.

— Оставим пока её у себя. Ей нужна медицинская помощь и уход. Твайлайт говорила, что революция в рое свершилась достаточно давно. Значит наша стрекозка страшно голодна. Сдаётся мне, что ваша безумная вечеринка не в последнюю очередь из-за этого заставила её рискнуть... Так, Шульц! Я поручаю её тебе. Занимайся ею, корми, пои, люби и убирай за ней. Накосячишь — будет спрос. А удерёт — высеку. Справедливо?

— Справедливо.

— Ну вот и договорились. Лёша! Передай им даму, мы возвращаемся в замок!

Но Садиков уже придумал какую-то шутку и теперь ухмылялся:

— Но Карл Васильевич! Нечестно!

— Что нечестно?

— Развлекались-то с ней куча народу, а достанется она в итоге холостому Шулли! Зачем она ему? Он же не сможет с ней ничего сделать!

Кто-то из толпы возмутился:

— А ты сам-то! Она всех здесь провела, и тебя тоже! Разве нет?

— А меня на базе в это время не было, я со стрекозами не баловался! – И показал дулю. Тут поднялась такая буча, что старику пришлось поспешно телепортировать своего помощника подальше, во избежание тяжёлых последствий. Хотя многие клялись впоследствии поправить портрет распоясавшемуся шутнику. Далее народ разделился. Одни помогли Ирибрахеру донести Кризалис до комнаты, где ночевал сам Шульц. И даже щедро одолжили ему ещё одну кровать. На которой она уснула сразу после медицинского осмотра. По примерным подсчётам, за несколько суток ей удалось поспать не больше парочки часов. Другие отправились вытаскивать дам из коконов, кои заботливо складывались всё это время в небольшую пещерку, прямо за стенами базы. Опустим же занавес жалости над этой сценой.

---

Вечер этого дня для многих был насыщенным. В том числе и для шести участников конференции, вновь собравшихся вместе.

Н — Итак, кому что удалось? Грэг?

Г — Да, я начну. Я установил ещё один ценный контакт. Она живёт не в Кантерлоте и оффициально ничем не управляет. Но зато имеет огромное влияние на некоторых важных пони.

Н — Замечательно.

С — Мы договорились с Эмбер. Санкции для нас не новинка, так что, если кто и будет недоволен, на наших делах это никак не отразится.

Н — Отлично.

С — Кроме того, инициативу свободного перемещения всё-таки удалось протолкнуть. И теперь не только к вам в штаты пони могут свободно въезжать.

Д — У нас ситуация двоякая. После визита драконницы прийти к соглашению никак не удаётся. Инцидент замят, для ясности. Де-факто, пони могут свободно перемещаться по Риму. Но только и только по нему.

Л — Попробуйте с другой стороны. Вместо того, чтобы пытаться легализовать для них шенгенские визы, постарайтесь убедить не приставлять к каждой пони жандарма. Свободное перемещение разрешит проблему с нехваткой людей для конвоев.

Д — Спасибо, постараюсь.

Н — Я же скажу, что есть новая опасность. Инженер, который изобрёл порталы. Хоть кто-нибудь нашёл хоть какую-нибудь информацию о нём?

Д — Всё очень скудно.

С — Как о человеке — почти ничего. Как о медийной персоне — пожалуйста! Он уже давно ведёт программу по релокации деятелей науки и исскуства. Теперь понятно, зачем он это делал.

К — Да, но информации слишком мало. И она слишком стерильная. А когда речь заходит о настолько чистых людях, я начинаю подозревать тонкую игру. К тому же он в Эквестрии сейчас, это вас не беспокоит?

Н — Безусловно. Если в ближайшее время не удастся ничего о нём узнать — его нужно будет убирать.

К — Хотя бы чтобы посмотреть, не возникнет ли ответной реакции.

С — А по вспышке можно будет и снайпера найти. Надо только заставить его выстрелить. Если после этого кто-нибудь дёрнется — это облегчит его поиски.

Л — Вы думаете убирать его – хорошая идея? Думаете, он связан с нашими террористами?

Н — Проще будет это выяснить делом. К тому же он слишком неконтролируемый. Голосую — убрать.

Единогласное "За" послужило окончанием вечернему сеансу.