Лунный Беглец

Глава 1.

Над Эквестрией вновь восходила заря. Солнце Селестии, как и всегда, медленно и величаво поднималось из-за горизонта, освещая мягким утренним светом земли пони. В Понивилле наступил новый день, обещавший быть самым что ни на есть обычным, спокойным, благополучным и счастливым.

Именно такого мнения придерживалась пегаска Флаттершай, которая тихо напевала себе под нос, гуляя по лесу этим утром. Сегодня ее потянуло встать пораньше, с первыми лучами солнца и перед тем как заняться своей заботой о животных и прочими повседневными делами, немного прогуляться по тишине утреннего леса. Буквально порхая между деревьями, желтая пони наслаждалась такими привычными, но все такими же любимыми и никак не надоевшими пейзажами. – Ля-ля-ля… — Продолжала она подпевать в такт мелодии, играющей в ее собственной голове.

Ветер мягко щекотал ее ушки легкими дуновениями и покачивая розовую гриву, воздух был наполнен утренней свежестью и приятной прохладой. Стояли приятные тишина и спокойствие, столь любимые Флаттершай. Хоть она и не имела ничего против вечеринок, большой компании и просто активного времяпровождения с друзьями, но все же в целом ее душа стремилась к покою. И до начала дня она собиралась побыть в тишине этого прекрасного утра, даже без компании своих любимых животных, от белочек до курочек, которые в большинстве своем также все еще посапывали в своих домиках.

Но, похоже, у этого дня были другие планы насчет желания Флаттершай провести утро в тишине и спокойствии в преддверии куда более бурных часов позже. Когда она уже достаточно углубилась в мягко освещаемый утренними лучами лес, где деревья уже шли достаточно плотными рядами, заставляя ее петлять между ними, до ее ноздрей дуновением ветерка донесло… запах? Флаттершай остановилась и принюхалась, пытаясь понять, что за несвойственный лесу неприятный душок дошел до ее мордочки.

Пахло потом. Поняшным потом. Рядом был другой пони. И судя по запаху – не очень чистоплотный. Флаттершай не очень хотела, чтобы кто-то нарушал ее уединение, тем более, кто то, со столь неприятным запахом, что его доносило его даже… откуда то примерно издалека. Но одновременно с этим, ей было и любопытно, кто тоже любит ходить по утрам в лес, тем более, так рано.

Поэтому, недолго подумав, пегаска все же решила пойти на источник запаха, который продолжал время от времени доносить до нее шаловливый ветер. Любопытство оказалось сильнее. Идти пришлось недолго и недалеко – всего пару десятков шагов спустя, она нашла искомое. Источником неприятного запашка оказался… жеребенок. С удивлением Флаттершай смотрела на маленького пегаса, дремавшего перед ней. И именно он, как отчетливо чуяла желтая пони, слегка… пованивал. И было видно, почему. Жеребенок был грязным. Очень грязным. Сходу Элемент Доброты не смогла даже понять, что цвет его шерстки темно-синий, потому что малыш был почти целиком покрыт налипшей на нее грязью, листочками и даже маленькими веточками. Пони спал на лежанке из еще множества листьев и веток, сваленных в кучу, которые он, как было хорошо видно, нарвал с соседних кустов.

Флаттершай стала тихо и медленно подходить к жеребенку, напряженно думая, что ей делать со своей неожиданной находкой, которая одним своим… ароматом, привнесла большую струю новизны в этот, уже далеко не заурядный день. Одновременно она продолжала изучать взглядом незнакомого ей пони, подмечая новые детали. На вид малышу было лет восемь, возможно даже меньше, но скорее он был просто очень уж тощим и исхудавшим. Знака Отличия она у него не заметила, что не удивляло. Разве что им был очередной кусок грязи, налипший на его жеребячий круп.

Несмотря на всю странность своего положения, спал он легко и беззаботно, со спокойной мордочкой, уткнутой в передние копытца, посапывая на животе в своей постели из листьев. И, как не странно, последнее, что особо отметила Флаттершай, хотя это бросалось в глаза больше другого… жеребенок был лысым. У него вообще не было гривы, даже коротко постриженной, а от хвоста был только короткий обрубок, также измазанный грязью, из-за чего определить его натуральный цвет было невозможно.

Это был действительно очень странный жеребенок. Но, просто стоять и смотреть было и глупо, и невежливо, поэтому собравшись с духом, желтая пони решила разбудить его и узнать, откуда он взялся и не нужна ли ему ее помощь.

– Эм, привет… малыш? Проснись, пожалуйста. – Негромким полушепотом обратилась она к жеребенку, слегка стыдясь того что вынуждена прерывать столь сладкий сон. Она не особо надеялась, что таким тихим голосом сможет его разбудить и поэтому уже заранее настроилась на необходимость более громкого повтора. Но, неожиданно для пегаски, жеребенок услышал ее и начал просыпаться. Очень быстро просыпаться. Почти мгновенно его веки распахнулись, открывая миру его большие голубые, как и у нее, глаза, которые почти также мгновенно вслед за головой развернулись на источник неожиданного звука.

Было осоловевший сонный взгляд быстро прояснился, сбрасывая оковы сна и симпатичные глаза малыша наполнились удивлением и настороженностью. На мгновение их взгляды встретились, но затем жеребенок мигом отвел глаза, разрывая контакт. Взор незнакомого пони заскользил по ее телу внимательным взглядом, оставляя в душе розовогривой пегасочки ощущение того, что ее тщательно изучают, оценивая во всем что только можно и возможно оценить коротким внешним осмотром. Невольно она застыла, пока он продолжал на нее смотреть, словно это у него, а не у нее был Взгляд.

Это был действительно очень странный жеребенок. Странный и пугающий уже меньше чем за минуту их условного знакомства. Ей нужно было что-то предпринимать. С легким облегчением выдохнув, когда взгляд пони перешел на обстановку вокруг, также внимательно и настороженно осматривая ее, она решила воспользоваться этой небольшой паузой, чтобы начать разговор.

— Привет, малыш. Я… Я Флаттершай. – Представилась она тихим голосом. Голова жеребенка вмиг развернулась вновь в ее сторону, но встретится их глазам снова было не суждено. Взгляд синего пони гулял по ее ногам, крыльям, груди, застывал на ее Знаке Отличия. Но ни разу он не посмотрел ей в глаза.

– Я – Мун Рунавей. – Наконец, представился он в ответ, медленно и четко выговаривая свое имя. Голос у него был вполне себе мелодичный и мягкий, хотя и с легкой хрипотцой. Представившись, он замолк, продолжая водить взглядом из стороны в сторону, явно решив этим и ограничится.

— Приятно познакомиться, Мун Рунавей. Эм… — Разговор подвис в воздухе. Ни один из двух пони не стремился что-то говорить. Флаттершай была слишком стеснительна и недостаточно настойчива, чтобы вызнавать у него так сразу, кто он, как тут оказался и что делает. А жеребенок…. Воспользовавшись очередной паузой, Элемент Доброты внимательно еще раз посмотрела на своего нового знакомого.

Его крохотные крылышки, перья которых слиплись от грязи, были плотно прижаты к бокам, ноги подтянуты к телу и напряжены как перед прыжком, а глаза были прищурены и не просто двигались туда-сюда, а резко метались из стороны в сторону. Да малыш был напуган! Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке не лучше Флаттершай, поняла она.

Эта мысль, как не странно, придала желтой пегаске сил и решимости. Перед ней был тощий и грязный жеребенок, один, в лесу, который спал на куче листьев. Возможно, еще и голодный и даже больной. Он нуждался в помощи взрослых пони, ее помощи. Поэтому, собравшись с духом, она снова открыла рот, продумывая в голове все нужные вопросы.

– Почему ты тут спишь один в лесу, а не дома? Где твои родители? – Решила Флаттершай начать с, по ее мнению, самых очевидных и необходимых вопросов. Жеребята должны проводить ночь в теплых уютных домиках в окружении родных, а уж никак не спать, может, и не в лесной глуши, но даже на окраине леса этого делать не стоило. И не спать одни. Мун Рунавей в ответ неопределенно повел передней правой ногой и обвел взглядом окружающие деревья.

– У меня нет дома. Вот где упаду спать – там и дом, по факту. – Ответил он спокойным голосом. – Родители… — Тут мордочка жеребенка скривилась в гримасе, наполненной болью, отчего сердце Флаттершай пропустило один удар. – Я их уже давно не видел. Живу без них. – Емко и кратко ответил он, подтверждая худшие предположения Флаттершай. Перед ней был бездомный, беспризорный маленький пони. Ей захотелось заплакать от горя и жалости к бедному жеребенку.

– Ох, мне так жаль! – Произнесла она, стараясь подобрать слова утешения для Муна, но тот лишь коротко вздохнул.

— Не надо. Благодарю за сочувствие, но мне на самом деле вполне себе хорошо живется. Я свободен. Могу идти куда хочу, делать, что хочу. Хочу вот – и сплю здесь. Это не так уж и плохо. Жизнь в лесу в одиночестве так что имеет свои плюсы. – Его внезапная реплика заставила Элемент Доброты приоткрыть рот от удивления.

 – Но, малыш, ты весь грязный! Без крыши над головой, и, наверное, голодный. – Словно стремясь подтвердить последнее предположение Флаттершай, в такт ее словам заурчал живот Муна. Он лишь снова вздохнул, но все же ответил вопреки предательскому урчанию пустого желудка.

– Бывало и хуже. А выбирать все равно не из чего. По крайней мере, сейчас еще тепло по ночам. Спать возможно, не боясь замерзнуть во сне. – Пробурчал он, стараясь чтобы его голос звучал бодро, но в его жеребячьем писклявом голосе все равно проскользнула неприкрытая тоска. Флаттершай едва могла сдержать слезы, слушая жеребенка. Мало того, что он был в таком бедственном состоянии, так еще и считал, что все могло быть еще хуже! Что же ему пришлось пережить? Похоже, он уже довольно долго так бродяжничает.

— Так что, пока совсем не прижмет голод и холод, предпочту жить тут. Других вариантов у меня все равно нет. – Добавил Рунавей после небольшой паузы, затем положил голову обратно на копытца. Воцарилась тишина. Жеребенок продолжал лежать на своей “кровати”, вид у него был задумчивый и грустный. Его полуприкрытые глаза продолжали хаотично блуждать по округе, но взор слегка замутился, мыслями он явно был где-то глубоко в себе.

Флаттершай неуверенно переминалась с ног на ноги. Слова Муна Рунавея вовсе не убедили ее просто повернуться хвостом к жеребенку и уйти восвояси. Может, он сам и считал иначе, но он все также нуждался в помощи и заботе. В ее помощи и заботе, по крайней мере, до тех пор, пока не появится кто-то другой, готовый взять малыша к себе. Но действовать жестко и силой не было в духе Флаттершай. Это было неправильно, с какой стороны не посмотри. Ей нужно было убедить Муна пойти с ней, пока с ним тут не случилось… что-нибудь… что-нибудь ужасное. От представления возможных вариантов, что может случиться с одиноким голодным жеребенком в лесу, по ее спине пробежал холодок. Снова собрав решимость какая у нее была и взяв себя в копыта, Флаттершай снова обратилась к задумавшемуся маленькому пони.

— Но, Мун Рунавей! – Пискнула она, так и не выдавив из себя уверенного тона. – Я не могу бросить тебя тут одного, голодать! Давай… давай ты пойдешь со мной. Я позабочусь о тебе. Накормлю тебя, помою, ты можешь пожить в моем доме. – Попыталась убедить она жеребенка, вложив в голос всю доброту и заботливость, что у нее были и на нехватку которых пожаловаться было нельзя. И это сработало – голова жеребенка поднялась и с затаенной надеждой обратилась к Флаттершай. Перспектива провести следующую ночь в тепле и сытости явно прельстила малыша и удержаться от столь искусительного соблазна ему было нелегко, несмотря на заявленную независимость и готовность жить в таких тяжких условиях. Но почти сразу на мордочке воцарились недоверие и настороженность.

– И что я должен буду взамен? – Задал он вопрос, который заставил Флаттершай растеряться. Ей и мысли не приходило в голову, что за ее помощь ей пони-будь должен быть чем-то обязан. Но, очевидно, жеребенок был другого мнения. Снова повисло неловкое молчание. Мун ждал ответа, Флаттершай пыталась его найти. Было пришедшая в голову мысль сказать, что ей ничего не нужно взамен, несмотря на свою честность, ей была быстро отметена. Судя по тому как был напряжен и колюч жеребенок, он явно не ждал от жизни подарков. Если она скажет ему, что ей ничего не надо, он ей не поверит, пусть это и правда.

— Ты должен слушаться меня и вести себя хорошо. – Наконец, выдала она. Тоже правда, в принципе. Да и вспоминая то, как у нее однажды гостили Искатели Знаков, обещание вести себя хорошо было бы нелишним. Хоть она тогда и справилась с жеребятами, но три маленьких комочка энергии вымотали ее знатно. Мун Рунавей задумался на минуту, внимательно разглядывая Флаттершай. Затем синий пони вздохнул и стал медленно подниматься на все четыре ноги.

 – Я согласен на ваши условия. Кров и пища в обмен на послушание. Если вы захотите меня прогнать – я тут же уйду без возражений. Если я не захочу больше вас слушаться – я сам тут же уйду. И не пытайтесь меня удержать силой. – Флаттершай облегченно выдохнула – ей удалось уговорить жеребенка принять ее заботу о нем.

– Хорошо, будь уверен – я не сделаю тебе ничего плохого. И обращайся ко мне на “ты”. – Пегаска выдала самую милую и дружелюбную улыбку, на которую только была способна. Жеребенок лишь сухо кивнул и на слегка подрагивающих ногах подошел к ней, готовый следовать за ней.

— Ты сможешь идти? Если тебе тяжело, я могу понести тебя на спине. – Обеспокоенно предложила она, не обращая внимания на то что в случае его согласия вся грязь с его тела перейдет и на нее. Для нее это была несущественная мелочь. Ради благополучия маленького жеребенка такие неудобства можно и потерпеть. Но Мун лишь покачал отрицательно головой. Вздохнув, Флаттершай повернулась в сторону своего дома и неспешным аллюром пошла обратно, малыш медленно двинулся за ней. Лишь напоследок он бросил долгий взгляд назад, разглядывая свою лежанку, но издав тяжкий вздох, все же пошел за пегаской.

Краем глаза она поглядывала себе за хвост, следя, чтобы ее новый подопечный не отстал от нее, не свернул куда то в сторону, не исчез и не заблудился. Рунавей, хвала Селестии, послушно шел за ней. Синий пони еле-еле перебирал копытами, ноги у него больше не дрожали, но шел он медленно, едва поспевая даже за не спешащей Флаттершай. Было видно, что ходьба дается ему не без труда, он время от времени путался в своих ногах и спотыкался, впрочем, быстро вставая обратно и продолжая упорно идти за старшей пони. Видимо, малыш совсем обессилел от голода, с жалостью подумала пегаска.

Она было хотела снова предложить ему поехать на ее спине, но передумала. Мун явно не хотел, чтобы его считали беспомощным или слабым. Он так старался показать себя взрослым и независимым, хоть и был лишь жеребенком. Вздохнув, Флаттершай отвергла эту идею, хотя бы пока он еще в состоянии идти самостоятельно.

Парочка пони медленно продолжала свой путь, пройдя уже половину необходимого расстояния до дома Элемента Доброты. Носитель искомого продолжала аккуратно и максимально незаметно поглядывать на нового знакомого, подмечая все новые и новые особенности его поведения. Жеребенок время от времени озирался по сторонам, водя повсюду своим глазами, и судя по его настороженности, словно выискивая повсюду любые возможные угрозы и опасности. Слева, справа, под ногами и позади себя, изредка посматривая вверх – везде.

Время от времени, впрочем, наоборот, он полностью погружался в себя, взгляд затуманивался, он полностью отрешался от мира, оставаясь наедине со своими мыслями, какими бы они не были. Как правило, ровно до тех пор, пока снова не спотыкался, после чего снова начинал настороженно крутить головой, не забывая кидать беглые взгляды и на саму Флаттершай.

В ее голове ветром проносились мысли насчет Муна. Как не крути, он был сплошной загадкой. Начиная хотя бы с его имени. Мун Рунавей. Даже оно было овеяно легким флером тайны и даже страха. У нее до сих пор были живы страхи перед Найтмер Мун и, хотя со временем и не без стараний самой Принцессы Луны они заметно притупились, но все же что было связано с ней до сих пор вызывало у нее дрожь. Но даже без этого он вызывал вопросы. Откуда он пришел к окраинам Понивилля? Почему он такой циничный, настороженный и недоверчивый?

Да и даже банально, если он так голоден, что еле волочит ноги, то почему не попытался насытиться травой и цветами, что в достаточном изобилии росли прямо под ногами? Эта последняя надежда и возможность на спасение от голода для любого пони. Мало похоже, что он был слишком избалован и высокомерен, чтобы считать, что питаться травой, как это повсеместным делали их предки тысячи лет назад — это ниже своего достоинства даже страдая от нехватки любой другой пищи.

Впрочем, разгадать эти и другие загадки она могла и позже. Сейчас у нее было две важных задачи, над которыми ей следовало задуматься в первую очередь. Первая – помыть жеребенка. Вторая – покормить жеребенка. Его странностями, тайнами загадками и прочими вопросами она могла заняться позже. Намного позже – не стоило забывать и о своей обязанности заботиться о животных Понивилля. Да и потребности жеребят не ограничивались одной гигиеной и пищей, об этом ей тоже не стоило забывать.

Пегаска слегка вздохнула – ей предстоял напряженный денек, и, наверняка, несколько последующих напряженных дней. Впрочем, ничего такого, с чем бы она не справилась, особенно, с помощью добрых друзей! Воодушевившись, Флаттершай вернула себе почти радостное расположение духа, что царило в ее душе перед началом прогулки. Она даже стала снова слегка напевать себе под нос, одновременно прикидывая, что и как ей сегодня нужно сделать, чтобы все успеть вовремя.

На такой оптимистичной ноте они и дошли до коттеджа Флаттершай. Там уже успели пробудиться живущие в нем и рядом с ним животные, которые живо резвились, наслаждая наступившим утром. Элемент Доброты даже радостно улыбнулась, видя всех этих милых белочек, кроликов, курочек и прочих малышей, поселившихся рядом с ней. А скоро у нее должно было быть и чаепитие с медведем Гарри. Да, жизнь была прекрасна!

Она повернула голову в сторону Муна, который тоже с нескрываемым интересом разглядывал представший перед ним коттедж. И если животные, как с грустью подметила Флаттершай, были удостоены настороженного взгляда, то на ее дом он посмотрел явно не без удовольствия. Вид деревянного жилища, со светло-желтыми стенами и покрытого крышей из живой зелени, явно пришелся малышу по душе. Глаза Муна расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся, он явно был впечатлен. На его губах даже впервые проскользнуло нечто похожее на улыбку, согрев сердце заботливой пегаски.

— Добро пожаловать ко мне домой. Теперь, пока ты со мной, это и твой дом тоже, Мун Рунавей! Надеюсь, тебе у меня понравится. – Улыбнулась Флаттершай, когда они оба остановились у входной двери, выкрашенной в розовые цвета.

— Благодарю. Очень хороший дом. Красивый. Большой. Стоит удаленно от остальных. Свой земельный участок, смотрю, есть. И крыша хорошая. Зелень очень натуральная. Сверху, наверное, если смотреть, то можно и не увидеть, что тут дом. В общем, мне нравится – дом великолепен. – Вежливо ответил жеребенок, уже вернув себе спокойное, если не постное, выражение мордочки. Флаттершай обрадовалась, что Мун был доволен, хотя, однако, его выражение восторга, если его можно было так назвать, показалось ей слегка странным. Добавив еще одну строчку в его список загадок, она решила не забивать себе пока этим голову. Ей все еще нужно было решить насущные проблемы, а уже потом в свободное время можно будет и подумать. Поэтому, она просто открыла дверь, заходя внутрь и делая приглашающий жест копытом.

Пройдя внутрь, сначала Элемент Доброты, а потом и ее слегка замешкавшийся гость вытерли копыта о входной коврик, а затем остановились на пороге гостиной. Флаттершай дала малышу минуту, чтобы тот осмотрел первый этаж ее дома и постепенно привык к своему новому жилищу. Тот уже с бесстрастной мордочкой стал осматривать внутреннее убранство. И снова высунувшие свои маленькие любопытные мордочки птицы и зверьки были удостоены взгляда, полного подозрительности и настороженности. Похоже, у Муна явно были антипатии к животным, но Флаттершай решила пока не спешить с выводами.

Маленький пони оторвал взгляд от норок, гнездышек и прочих маленьких домиков и стал разглядывать другие предметы интерьера. С нескрываемым любопытством и даже жадностью он окинул взглядом книжный шкаф, наполненный книгами. Затем его взгляд проследовал на диванчики, на которых Флаттершай так любила отдыхать в свободное время, которые он одарил коротким удовлетворённым взглядом. После взгляд Муна Рунавея переместился на камин. Его он рассматривал на удивление долго и внимательно, словно досконально стараясь изучить.

— У вас здесь очень уютно. – Наконец, прервал уже начавшей становится неловкой тишину жеребенок, повернувшись к Флаттершай и уставившись куда то в район ее крыльев. – Красиво. Мне нравятся цвета. Зеленый пол, коричневые стены. Ставни голубые. Очень мягкие цвета, приятные глазу. А голубой я просто очень люблю. Очень все… гармонично. – Выдавил из себя Мун через пару секунд, еще раз бегло окинув взглядом помещение и вернув взгляд на тело Флаттершай.

— Рада что тебе понравилось. – Ободряюще, как она надеялась, улыбнулась пегаска. Решив больше не испытывать терпение жеребенка, которому явно не терпелось и умыться, и поесть, розогривая пони быстро порысила в ванную комнату. Включив теплую воду и оставив ванну набираться, она вернулась обратно к Муну, который продолжал переминаться с ноги на ногу на пороге.

— Мун Рунавей, ты сильно голоден? – Спросила она у жеребенка. Тот лишь наградил ее в ответ нечитаемым взглядом, в котором был намешан целый спектр мыслей того, что он думает о таком вопросе. Но, затем быстро отвел глаза вниз. Поняв, какую глупость она сморозила, покрасневшая от прилива стыда Флаттершай поспешила извинится.

— Ой, прости, то есть, эм... я хотела сначала искупать тебя, а уже потом покормить. Чтобы грязь в еду не попала. Но, если тебе прям совсем сильно хочется кушать, я могу дать тебе что-нибудь прямо сейчас. – Поспешила уточнить свой вопрос смущенная старшая пони.

— Я могу потерпеть голод. – Ответил все же Мун, продолжая разглядывать деревянные доски, из которых был уложен пол. Вопреки его попытке казаться сильным, его уши тоскливо поникли. Затем, после небольшой паузы, он добавил. – Но я очень хочу пить. – Произнес жеребенок едва слышно.

— Пить? – Переспросила пегаска, но, не дожидаясь ответа, расправила крылья и быстрее ветра понеслась на кухню. Она начала быстро осматривать стеллажи с посудой, ища, из чего напоить малыша. Любимый чайный сервиз был бегло осмотрен и тут же отброшен – элегантные небольшие чашки прекрасно подходили для наслаждения изысканным напитком, но не чтобы утолить сильную жажду, а именно таковая несомненно терзала жеребенка.

Зато в запасах у нее нашлись несколько здоровенных кружек, схватив одну из которых из шкафа для посуды она подлетела к кухонной раковине и стала наполнять кружку из нее. Продолжая поддерживать свое тело в воздухе, она полетела обратно, держа кружку в копыте. Уже куда медленнее, опасаясь разлить содержимое. Жеребенок продолжал терпеливо ее дожидаться у входа, занимая себя тем, что старательно пытался очистить ноги о входной коврик, уже довольно густо засыпанный падающими на него комками грязи. Флаттершай приземлилась перед ним и сев на задние ноги, протянула ему кружку, на которую он мигом устремил жаждущий взгляд.

— Вот, это тебе. Пей. – Она аккуратно поднесла воду к губам жеребенка, решив, что ему будет сложно удержать с его нехваткой сил ее самостоятельно. Мун было протянул все же передние ноги, чтобы самому взять кружку, но, окинув их критичным взглядом, все же позволил, со вздохом, Флаттершай напоить его.

Рунавей жадно припал губами к воде и начал быстро пить. Кружка стала стремительно пустеть и пегаске пришлось ее постепенно наклонять ее все сильнее и сильнее. Пил жеребенок слегка неаккуратно, так что несколько капель пролетело мимо и пролилось на все тот же многострадальный коврик. Совсем скоро большая кружка быстро опустела, маленький пони выдул все до дна.

— Благодарю, Флаттершай. – Произнес пони, из голоса которого пропала хрипотца, после того как отдышался. – Вчера еще я смог немного поесть перед сном, но вот воды в лесу мне найти не удалось. – Затем, резко выдохнул и добавил, ставшим окончательно мелодичным и мягким голосом, снова уткнув взгляд в пол. – Я не очень умею выживать в одиночку.

Почему же ты тогда хотел там остаться? Именно этот вопрос захотела задать Элемент Доброты, но промолчала, решив следовать своему плану – сначала текущие проблемы, а уже потом вопросы и поиск ответов на них. Но, похоже, что жеребенок так ненавидел свою прошлую жизнь, что даже жизнь в лесу казалась ему предпочтительнее. Даже если жить в нем он не хотел и не умел. Или, у него действительно не было другого выбора. Что ж, она постарается мягко вызнать это у малыша позже. А пока ей следовало наконец то приступить к купанию жеребенка, благо, ванна уже должна была набраться.

— Не за что, Мун Рунавей. – Тряхнула гривой старшая пони, выбрасывая из головы лишние мысли. – Давай теперь тебя искупаем, после чего я покормлю тебя чем-нибудь вкусненьким. Пойдем. – Поманила она жеребенка за собой, идя в ванную комнату, убирая кружку пока на чайный столик. Было поникшие уши Муна встрепенулись, и он пошел за ней. Небольшие комья засохшей грязи и обрывки листьев продолжали мелкой щепотью осыпаться с его шерстки на пол, оставляя хорошо видимый свет на досках и на постеленном в центре гостиной коричневому ковру с узором из бабочки.

— Я все уберу за собой. – Ровным тоном с примесью вины сказал Мун, подходя к Флаттершай, смотря на оставляемый им след из грязи. Но пегаска, лишь легко улыбнулась.

— Ерунда, я сама все приберу, когда закончу тебя купать. Ни о чем не беспокойся. – Поспешила она успокоить Рунавея, заводя его внутрь ванной. Там искомая уже вовсю отдавала легким парком и бурлила пенкой. Мун в шоке уставился на здоровенную деревянную бадью, выполнявшей в доме Флаттершай роль ванной.

— Я буду мыться в горячей ванной? – Пораженным тоном спросил жеребенок. Пока Флаттершай пыталась найтись с ответом и понять, было ли это приятный сюрприз или не очень, жеребенок сам развеял все сомнения.

— Великолепно. Как я скучал по ванне. – С этими словами жеребенок даже перешел на сбивчивую рысь, подбегая к искомой и в нетерпении окунул правую переднюю ногу в воду, проверяя температуру. Результат ему явно пришелся по душе, судя по его счастливому виду, враз забывшему все тревоги и заботы.

— Тогда залезай, сейчас мы тебя сделаем чистеньким и ухоженным малышом! – Буквально пропела Флаттершай, поворачиваясь к принадлежностям для мытья – шампуню, щеткам, мылу и прочим. Резко осчастлививший Мун же не заставил себя ждать, быстро, но аккуратно нырнул в ванную. Выражение чистейшего блаженства разлилось по его мордочке, когда его крохотное тело почти целиком погрузилось в горячую воду.

— Как хорошо… — Выдохнул Рунавей, нежась в приятно греющей его тельце воде. Флаттершай тем временем загрузила на расправленные крылья все необходимое и в таком виде и подошла к Муну. Она уселась на круп перед ванной, продолжая балансировать предметами на крыльях, что, к ее маленькой гордости, ей очень даже удавалось. Причем жеребенок, судя по его удивленному виду, явно был поражен способностями пегаски. Чтобы посмотреть, как в движении и при смене положения тела Флаттершай умело поддерживает предметы на своих крыльях, он даже отвлекся от приятных ощущений горячей воды, обволакивающей его тело. Его так было легко впечатлить, с умилением подумала Элемент Доброты.

— Я в состоянии помыться сам. – Разрушил всю атмосферу благожелательности вновь ставший весьма колючим голос Муна, видя, как она уже взяла в передние ноги щетку с намерением счистить с него грязь. – Я не люблю, когда до меня дотрагиваются другие. – Флаттершай сдержала желание грустно вздохнуть, когда недоверчивая натура жеребенка снова проступила на волю.

— Но, малыш, ты грязный целиком. Ты не сможешь сам вымыть себе спину и круп, просто не дотянешься. – Решила объяснить ему спокойно и разумно старшая пони, почему ему не обойтись без ее помощи. Жеребенок уставился мрачно сначала на ее крылья, на которых продолжали покоиться принадлежности для мытья, затем его взгляд скользнул по зажатой в копытах Флаттершай щетки. После перевел взгляд на свое тело, выворачивая голову в сторону своей спины. Вздохнул.

— Хорошо. Я и правда не смогу сделать этого сам. – Произнес, словно признавая поражение, жеребенок. Судя по его невеселому голосу, ему это признание далось тяжело и неохотно. Он, похоже, очень не любил показывать себя беспомощным. Получив согласие Муна, Флаттершай приступила к мытью малыша.

Она стала методично отскребать с него грязь щеткой, постепенно отчищая его тело и из коричнево-серо-синего пони он постепенно превращался все же в просто синего пони. Отмывая его голову, она отметила, что грива у малыша все же есть, точнее – будет. Короткие волоски все же едва-едва пробивались сквозь шерстку, которые, видимо, до этого были беспощадно отстрижены наголо или даже сбриты. И судя по их цвету, Флаттершай могла предположить, что грива у малыша будет черно-голубой в полоску. Занявшись его хвостом и отчистив от комьев грязи уже и его, она только дополнительно утвердилась в этом предположении. Короткий, стеснительно-испуганный прижатый к телу хвостик также цветом состоял из нескольких нежно-голубых и иссиня-черных полос.

Но что куда больше привлекло внимание Флаттершай – так это реакция Рунавея на помывку. Если просто плескаться в ванне ему явно нравилось, то вот, то что его моют – нет. Очень, очень сильно не нравилось. Он старался отодвинуться каждый раз, когда его касалась нога пегаски или щетка, изредка вздрагивал от ее прикосновений, сжался в плотный ком и выглядел напряженным как струна. Еще более напряженным, чем он выглядел до этого.

— Мун Рунавей, пожалуйста, расслабься. Здесь тебе ничего не угрожает. – Мягко попросила Флаттершай. Тот выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, но все же постарался сесть чуть более вольготно, стараясь не уклоняться и не закрываться от новых касаний пони.

— Я не люблю, когда до меня дотрагиваются другие. – Повторил он свои слова, уже сказанные раннее. – Очень не люблю. – Добавил он для убедительности.

— Почему? – Вырвался из груди Флаттершай невольный вопрос. Она быстро захлопнула рот, коря себя за неуемное любопытство, которое явно не пришлось жеребенку по душе. Воцарилось молчание, прерываемое лишь движениями щетки о уже почти чистую шерстку на спине. Рунавей не горел желанием что то рассказывать о себе.

— Это часть нашего договора? – Наконец ответил он вопросом на вопрос. Бросив взгляд на непонимающую мордочку застывшей Флаттершай, Мун уточнил. – Я обязан отвечать на вопросы о своем прошлом, потому что должен подчиняться тебе? – Спросил он у растерявшейся пегаски.

— Не… нет! Я не заставляю тебя отвечать. Если не хочешь – не надо, я не настаиваю. – Поспешила Флаттершай успокоить напряженного жеребенка. – Мне просто хочется узнать тебя лучше. Только и всего. И мне хочется помочь тебе. Если тебе хочется высказать мне свое мнение – я выслушаю. А если ты не хочешь говорить – я не буду тебя заставлять. Ты не обязан мне что-то рассказывать о себе… из-за нашего уговора. – Жеребенок вздохнул в ответ на ее слова, переведя взгляд на пенящуюся воду. Его глаза замутились, тело расслабилось, даже перестав реагировать на продолжавшую мягко и нежно отчищать его щеткой Флаттершай.

— Обычно, когда меня касаются… эти прикосновения неприятные. Очень неприятные. Те, кто это делали, они делали мне плохо. Поэтому я стараюсь, чтобы меня никто не трогал. – Ответил все же Мун неохотно, вынырнув из глубин своего разума. Разум Флаттершай заполнили новые мысли о Муне и его жизни, но, упорствовать, продолжая причинять душевную боль жеребенку своими явно болезненными для него вопросами она не хотела.

— И я больше не хочу об этом говорить. – Окончательно закрыл тему Мун Рунавей затвердевшим голосом.

— Да, конечно, Мун Рунавей, я постараюсь не мучать тебя неприятными для тебя вопросами. – Заверила его Флаттершай и вернулась к старательному отмыванию жеребенка. Закончив с его головой и спиной, она нежно перевернула его на спину и начала аккуратно оттирать ему живот и грудь.

Мытье шло тихо и спокойно в почти полной тишине, которую нарушали только звуки щебечущих птиц снаружи комнаты да шум плещущейся воды. Мун погрузился в свои мысли, хотя и продолжал иногда инстинктивно дергаться от касаний Элемента Доброты. Мордочка у жеребенка была задумчивая, мрачная и наполненная затаенной болью. Флаттершай мысленно отругала себя за то, что пробудила в Рунавее явно неприятные воспоминания. И причинила ему этим боль. Пообещав себе быть деликатнее в дальнейшем, Флаттершай продолжила старательно очищать жеребенка от грязи.

Когда она уже перешла на низ его живота и стала тереть щеткой промежность между его задними ногами, маленький пегас резко вынырнул из затаенных глубин своего разума и уставился туда, где отмывала его тело сейчас Флаттершай. Очень внимательно уставился.

— У тебя здесь что-то есть? – Спросила слегка разволновавшаяся Флаттершай, стараясь водить щеткой медленнее и осторожнее. Может, под слоем грязи скрывается какая та ранка, которую он уже успел получить перед тем как она его нашла. Мун аккуратно пощупал низ своего живота передним копытом, словно пытаясь что-то найти под кусками грязи и шерсткой. Но затем медленно покачал головой.

— Нет. Там ничего нет. Вообще ничего нет. – Ответил он голосом, наполненным словно удивлением. Пегаска внимательно окинула взглядом ветеринара-любителя тело Муна в тех местах, которые он потрогал своей ногой. Но, кроме остатков грязи ничего она не увидела. Низ живота, задние ноги, сейчас задранные кверху, обрубок хвоста – ни на чем не было никаких следов ран или болезни.

Решив, что раз ничего нет, то, хотя бы сейчас, и беспокоится не надо, раз и малыш не на что не жалуется. Может, он просто уже успел там себе что то ударить, но сейчас уже все прошло, только и всего. Успокоив себя такими мыслями, пегаска продолжила свой труд, который, впрочем, уже подходил к концу.

Вскоре из почерневшей воды она достала почти идеально чистого малыша. Отложив все остальное обратно на полки, Флаттершай взяла полотенце и начала насухо вытирать жеребенка, который уже почти спокойно и покорно сидел на ванном коврике на полу и ждал, пока закончится его купание. Однако, старшая пегаска отметила, что жеребенок не просто терпеливо и на удивление спокойно ждет, но и наблюдает за ее действиями. Очень внимательно наблюдает. Как она достает вещи, как убирает их обратно, как держит в копытах и во рту.

Решив, что он просто все также проявляет настороженность, только и всего, пегаска выбросила эту мысль из головы и просто продолжила вытирать жеребенка. Когда она отставила полотенце в сторону, Флаттершай критическим взглядом окинула результат своих долгих и упорных трудов. Что ж, ей удалось соскрести с Муна всю грязь. Теперь его вполне можно было назвать чистым и сухим. Его шерстка оставалась довольно взъерошенной, но терпимо, причесывать гриву необходимости не было в силу ее отсутствия, да и хвост недалеко ушел. Желательно также дополнительно было отчистить его копытца от оставшихся крох грязи, но и их осталось всего ничего. Так что да, ей нужно было только его причесать, но это могло и подождать, пока она не купит ему необходимые гребешки и прочие принадлежности для личной гигиены и ухода за собой.

Так что зачеркнув несколько мысленных пунктов в голове, Флаттершай добавила еще несколько в список дел, что она должна сделать на сегодня. Покой ее ждал еще нескоро, ой как нескоро. Улыбнувшись жеребенку, она повела его на кухню. Теперь ей предстояло его накормить. Учитывая, как он был голоден, времени на варку, жарку и прочее у нее не было совершенно. Муна следовало накормить чем то, что он может съесть уже через минуту.

— Мун Рунавей, какую еду ты предпочитаешь? – Спросила Флаттершай, решив поинтересоваться мнением самого жеребенка, которого она уже усадила за стол, посадив на небольшую мягкую подушку цвета сирени. Ему было немного высоковато, но вроде он вполне дотягивался, не создавая необходимости доставать еще одну подушку для сидения.

— Я ем то что дают. – Коротко ответил жеребенок, с нетерпением смотря как она порхает перед шкафами, думая, чем же накормить малыша. Слова Муна отдавали… чем-то нехорошим в ее сердце, но сейчас ей стоило просто радоваться, что она может дать ему почти все что у нее есть в запасах.

В итоге, ее выбор остановился на цветочных бутербродах. Питательно, в меру полезно, быстро и почти для всех вкусно. Достав хранящиеся у нее в холодильнике ромашки и подсолнухи, затем хлеб из шкафа и скоро соорудила из первого же подсолнуха довольно аппетитный бутерброд. Она положила его перед жеребенком, который со странным удивлением и недоверием уставился на него, внимательно изучая его своими голубыми глазами.

Мун медленно поднес обе передних ноги к бутерброду, аккуратно обхватывая его с двух сторон. Затем также медленно, не сводя глаз с подсолнуха, поднес бутерброд ко рту, на мордочке у него показано такое напряжение, словно он боялся неправильным движением призвать Найтмер Мун. Осторожно, аккуратно откусил крохотный кусочек подсолнуха, не тронув хлеб. Медленно прожевал.

— Как вкусно! — Довольно возопил жеребенок, широко открыл рот… и тут же в него влетела добрая треть бутерброда целиком. Рунавей довольно захрумкал, уже ничего не боясь, ни от чего не напрягаясь и ни капли, вообще, не сдерживая свои голодные порывы.

— Рада, что тебе понравилось. – Улыбнулась Флаттершай, довольно жующий жеребенок выглядел крайне мило, хотя и слегка пугающе с таким зверским аппетитом. Спохватившись, она поняла, что бутерброд уже почти съеден Муном и на одном он явно не остановится. Поэтому взмахнув крыльями, она понеслась делать следующий, а также слетала за уже взятой кружкой и снова до краев наполнила ее водой, рассудив, что жеребенок явно захочет пить после съеденных всухомятку бутербродов.

Новый положенный перед ним бутерброд, уже с ромашкой, он схватил уже без промедления и сразу отправил себе в рот. Ел жеребенок очень и очень быстро, еда исчезала в его рту за считанные секунды. Она поспешила с готовкой нового бутерброда. Третий бутерброд, снова с подсолнухом, тоже исчез во рту Муна почти сразу. И четвертый. И пятый. И шестой. Лишь время от времени он замедлялся, чтобы отпить воды из кружки.

Наконец, съедая уже восьмой бутерброд, жеребенок стал есть заметно медленнее, а когда последние кусочки и его исчезли в животе, оставив на столе лишь немного крошек, он стал довольно отдуваться, поглаживая свой живот передней правой ногой.

— Уф… я наелся. – Выдохнул он с счастливой и расслабленной мордочкой, на которой воцарилось безмятежное, простое счастье. – Благодарю за еду, Флаттершай, я давно так вкусно, и, особенно, сытно, не ел. – Поблагодарил ее жеребенок.

— Пожалуйста, Мун Рунавей. Рада была угостить тебя вкусненьким. – Улыбнулась пегаска, которую немало впечатлил аппетит Муна. Ест прямо как взрослый жеребец. Или даже два! Видимо, он и правда давно не ел, как она подумала с грустью. Но, уже куда более весело отметила, теперь малыш сыт и с ним все будет хорошо.

Теперь, когда он был чист и сыт, она могла приступить к своим заботам о животных. Но оставался вопрос, куда деть жеребенка на это время, прежде чем она снова сможет начать о нем заботится. С легким ужасом Флаттершай осознала, что сочетать свои обычные обязанности с заботой о жеребенке на постоянной основе весьма сложно. Это ведь не на день, не на два, и даже не на неделю, если не получится найти другого опекуна.

Конечно, это все лишь где-то на два часа, максимум на три, потом она сможет снова заняться Муном, но чем будет занят все это время жеребенок? На крайний случай, его можно было взять с собой, но Флаттершай казалось это плохой идеей. Мун достаточно явно показал, что не особо любит животных и вообще в целом не самый дружелюбный. Так что более плотное знакомство с ними явно может быть неприятным. И для Рунавея, и для зверьков.

Ладно, сначала она покажет ему комнату, в которой он будет жить, а там может сообразит, чем занять жеребенка. Но оставлять все на самотек точно не стоило. Воспоминания о том, как в прошлом году у нее гостили Эппл Блум, Свити Бель и Скуталу все еще были достаточно свежи в памяти и обогатили ее достаточно опытом обращения с жеребятами, чтобы понимать, как с ними обращаться. И важно, что они могут учудить все что угодно, пока за ними не смотришь и если они не заняты чем то, что достаточно хорошо отвлечет их от поиска приключений на свои пока еще пустые бока.

Правда… тут Флаттершай отвлеклась от своих мыслей и бросила взгляд на их источник. Рунавей до того сидевший на подушке и сам лениво поглядывающий на задумавшуюся пегаску, когда та обратила на него внимание спешно отвернул глаза в сторону, разрывая было наметившийся зрительный контакт.

Правда, Мун явно был другим, продолжила развивать свою мысль пегаска, задумчиво изучая жеребенка взглядом, пока тот продолжал спокойно сидеть на подушке, гуляя взглядом по кухне, изучая то холодильник, то розовые занавески с изображенными на них сердечками. Он казался довольно спокойным и сдержанным. Обещал ее слушаться и, похоже, довольно серьезно относился к даваемым обещаниям.

— Хорошо, Мун Рунавей. – Решила прервать воцарившееся молчание, нарушаемое только негромкими разговорами животных, Флаттершай. Уши жеребенка мгновенно дернулись в ее сторону и тот обратил все свое внимание на нее.

— Я сейчас покажу, где ты будешь жить, пока будешь со мной. – Сообщила она Рунавею, тот лишь молча кивнул и слез с подушки, подходя к ней. Флаттершай повела его обратно в гостиную, а оттуда поднялась по лестнице на второй этаж ее домика. Как раз этой весной она добавила на него впритык к своей спальне еще одну, специально для гостей. Пока еще, правда, никто не успел ей воспользоваться. Искатели Знаков снова не приходили к ней с ночевкой, Твайлайт и другие друзья заходили только выпить чаю, а к ночи возвращались к себе домой, а больше к ней никто особо и не заходил. Что ж, все же в итоге гостевая спальня ей пригодилась.

— Вот здесь ты будешь жить! – Произнесла Флаттершай, открывая перед жеребенком дверь в его новую комнату. Мун Рунавей в едва сдерживаемом удивлении приоткрыл рот, разглядывая небогатое, но милое убранство гостевой спальни. Здоровенная для малыша двуспальная кровать была аккуратно застелена клетчатым розово-белым одеялом с сердечками. Перед ней был поставлен небольшой голубой сундук для хранения вещей, сбоку примостился книжный шкаф, к которому приставили и столик для чтения. Также к одной из стен Флаттершай приколотила полочку, единственным обитателем которой были одинокие часы, методично отсчитывающие время.

В принципе, это было все, что находилось в комнате. Она не была более никак обустроена или украшена. Флаттершай так и не успела этим заняться. И даже животных в ней не жило, как-то всем хватало места на первом этаже, а кому не хватало, жили в спальне самой пегаски, куда более обжитой и уютной. Но, пожалуй, теперь это тоже было даже хорошо, учитывая… особенности жеребенка.

— У меня будет своя собственная, отдельная комната? – В неверии спросил он у пегаски. Та лишь кивнула, немного не уверенная в том, какой ответ хочет услышать Рунавей.

— Это так… здорово. Я уже давно даже не мечтал ни о чем подобном. Спасибо большое, Флаттершай. – С нескрываемым восхищением и благодарностью посмотрел на нее Мун, заставив пегаску покраснеть от смущения. Инстинктивно, она даже спрятала мордочку за своей гривой.

— Ох, ничего особенного. Даже если бы у меня не было гостевой спальни, я бы отдала тебе свою. Я не могла оставить жеребенка жить в стесненных условиях. – Скромно ответила Флаттершай, хотя ее голову посетил небольшой рой новых тревожных мыслей о загадочном прошлом Муна.

Она слегка тряхнула головой – сейчас ей было совсем не до этого! Ей нужно было сейчас чем-то занять жеребенка, пока она работает, а затем вернуться к нему и… что делать с ним дальше, ей еще тоже надо подумать.

Работа! Точно! Она уже наверняка начала опаздывать. Флаттершай кинула быстрый взгляд на часы, стоявшие на полке. Уже было двадцать восемь минут третьего. Ей следовала приниматься за дело как можно быстрее.

— Мун Рунавей. – Обратилась она к жеребенку, который вслед за ней было бросил взгляд на часы и довольно пристально их рассматривал. Повернувшись обратно к Флаттершай, он уставился на ее копытца. Решив, что это однозначно знак того что ее внимательно слушают, пегаска собрала мысли в кучу и продолжила говорить.

— Мне сейчас нужно заняться работой по уходу за животными. Это довольно надолго, на два-три часа. Мне кажется, ты не хочешь пойти со мной, верно? Поэтому, я предлагаю тебе побыть в одиночестве, если ты не против. Обустройся пока в своей комнате, освойся, можешь погулять по дому. Можешь взять почитать какую-нибудь книгу. И… в общем, я смогу оставить тебя без присмотра на это время? – Обратилась Флаттершай к внимательно слушающему ее жеребенку. Тот, в итоге просто коротко кивнул.

— Я все понял. Я буду вести себя тихо, спокойно и никому не мешать. От меня не будет проблем. – Ответил ровным тоном Мун. Взглянув в его глаза, которые, впрочем, изучали ее ноги, Флаттершай решила, что вполне может довериться жеребенку. Да и даже если тот не сдержит обещание, а ей хотелось ему верить, самое худшее, что он может устроить – это сбежать обратно в лес к своей лежанке. В принципе, это было то, что ей уже удалось с трудом, но пережить в свое время с Искателями Знаков. Но все же ей хотелось верить малышу и она верила, что тот ее не обманет.

— Вот и хорошо. Если все же заскучаешь, спустись ко мне, я буду либо во дворе дома, либо на первом этаже. Пожалуйста, никуда не уходи без меня, особенно в лес. – На последних словах сделала свой голос чуть более строгим Элемент Доброты.

— Я все понял. – Повторил жеребенок тем же голосом. – Мне разрешено лечь на кровать? – Внезапно спросил он, совершенно сбивая с толку пегаску.

— Эм… прости, что? – Переспросила Флаттершай, мысли которой полностью спутались его неожиданным вопросом. Может, она ослышалась….

— Ты разрешаешь мне лечь на кровать? – Повторил терпеливо Мун свой вопрос. – Я бы хотел немного поспать и отдохнуть. – Словно ей могло быть непонятно, объяснил он, зачем ему это нужно. Зачем нужно лежать, а не зачем нужно ее разрешение на это. Второе так и осталось для нее покрыто мраком тайны. Очередной, всего лишь за несколько часов, что прошли с момента, как она встретила этого странного жеребенка.

— Да, конечно, лежи сколько хочется. Это теперь твоя комната, все здесь теперь твое. Просто веди себя хорошо и все. – Сказала, наконец, когда поняла, что стоит с глуповатым видом уже довольно долго. Встряхнув гривой, прогоняя с себя задумчивость, она напомнила себе, что непременно обо всех странностях Муна Рунавея подумает. Потом.

— Отдыхай, устраивайся, а я пойду. Не скучай. Через несколько часов я приду и позабочусь о тебе. – Произнесла Флаттершай, слегка неуверенно направляясь к выходу из комнаты. Жеребенок кивнул ей на прощание, смотря на нее внимательным взглядом, до тех пор, пока она не закрыла за собой дверь с наружной стороны, отделяя себя от Муна, оставшегося в одиночестве. Вздохнув, пегаска направилась вниз. Ее ждали еще множество дел, которые она должна решить этим утром.