Принцесса и Кайзер

Глава 1

Флари Харт ударила рогом о железную раму кровати, слезы брызнули из ее глаз, и она застонала от боли. Но она не переставала, снова и снова опуская свой рог. Кольцо, водруженное на ее рог, словно не замечая череды ее попыток, оставалось неподвижным.

Старый пес рявкнул что-то на грубом наречии грифонов и взмахнул лапами в жесте, который выглядел бы успокаивающим, если бы он не исходил от существа, втрое больше самой принцессы.

— Я не говорю на твоем дурацком языке, — ругалась Флари сквозь слезы. — Говори на пранцузском, идиот! Или на аквилийском, мне все равно, на каком из них!

Пес фыркнул и позволил своим лапам бесполезно болтаться по бокам. Его униформа была на удивление простой: обычная коричневая куртка и брюки, с церемониальным мечом на одном бедре и кобурой на другом. Флари все еще была одета в свое розовое платье с оборками и высоким белым воротничком, хотя ее корона оставалась в спальне.

Аквелия была странным местом, единственной грифоньей страной, где пони и грифоны могли уживаться в относительной гармонии. Флари слышала истории о том, что восточное пограничье было охвачено огнем вражды между расами, но аквилийские монархи всегда защищали своих подданных пони. Даже когда началась революция, она не была разделена по расовому признаку; пони и грифоны вместе маршировали и сражались против своих братьев и сестер.

Аквелия обладала насыщенной историей: она была королевством, вассалом Империи Грифонов, республикой, восстановленным королевством, а затем, наконец, второй республикой. Республиканцы ранее окончательно закрепили перемены, обезглавив короля Дискрета и изгнав его дочь Вивьен на восток. Флари любила воображать, что Вивьен и ее тетушки сидят за одним столом в Речной Республике и брюзжат о своих правах и титулах.

Республиканцы настороженно отнеслись к ее отцу, когда он прибыл из Нью-Мейрленда, чтобы вступить в армию республики. Это вызвало значительные трудности, республиканцам свойственно было недоверие к монархам, что касалось и принцев без королевств. Шайнинг Армор проявил недюжинное упорство: поклялся защищать идеалы Республики, стал гражданином и даже отказался от своих притязаний на троны Кристальной Империи и Эквестрии, что потрясло мировоззрение молодой принцессы.

— Как ты мог? — набросилась она на него, услышав объявление по радио. Республиканцы не преминули воспользоваться такой отличной возможностью для пропаганды. — Мама верила в Империю всем своим сердцем. Хрустальные пони верили в вас! Что они подумают, когда услышат это? Когда мы вернемся в Империю...

— Мы никогда не вернемся, — тихо ответил Шайнинг Армор, поправляя пуговицы на своем синем кителе. Он был произведен в лейтенанты. Это был позор; ее отец командовал всей армией Кристальной Империи, миллионами пони, а республиканцы присвоили ему звание лейтенанта.

— Тетя Селестия и Луна восстанавливают флот в Новом Мейрленде. Они объявили о создании альянса свободных наций.

— И с кем же? — устало спросил Шайнинг.

— По радио об этом ничего не сказали.

— Потому что нет никакого альянса. Не осталось ни одной страны, у которой можно было бы просить помощь. — Шайнинг опустился на колени перед своей дочерью, чтобы посмотреть ей в глаза. Его собственные ледяные глаза были запавшими и вечно налитыми кровью. Он словно постарел на десятилетие за вдвое меньший срок. В его голубой гриве проглядывались несколько белых прядей в тон его шерсти.

— Флари, — начал Шайнинг, — в Новом Мейрленде нет ни живой силы, ни флота, ни снаряжения для отвоевания Эквестрии. Любой пони или грифон понимают это.

— Но ты бы мог помочь им, — Флари пыталась убедить своего отца.

— Я не буду помогать им вести заведомо провальную войну, — отмахнулся ее отец. — Не после того, как они бросили Твайлайт. Новый Мейрленд мог существовать в Грифонии только за счет помощи из метрополии.

Ее отец словно был пророком. Когда, всего три месяца спустя, Вингбардия вторглась в Новый Мейрленд, используя возвращение давно утраченных территорий как предлог, великая армия Селестии и Луны, намеревавшаяся отвоевать Эквестрию, рассыпалась за две недели, не выдержав натиска своенравного соседа. Сестры бежали на восток, бросив свою армию, где они и получили убежище в Речной Коалиции.

Неожиданно для всех, в возрасте девяти лет Флари Харт стала последним реальным претендентом на эквестрийский престол. Она боялась, что аквилийцы отнесутся к ней недоброжелательно: улицы Аквелии были усеяны плакатами, напоминающими жителям о жестокости монархов, о том, как монархические режимы одинаково угнетали и грифонов, и пони. Однако правительство не просило ее отказаться от короны, да и она сама не стала бы это делать, даже если бы отец попытался уговорить ее. У Флари Харт был долг перед всеми пони, и она собиралась выполнить этот долг до конца, так же как и ее мать.

Вместо этого произошло обратное. Аквилийцы были романтичной нацией, чем-то похожей на кристальных пони. Флари стала "Потерянной принцессой" и даже получила небольшую известность. Преданность ее отца своей семье и Республике также не осталась незамеченной и отразилась в виде повышения в звании до полковника. Шайнинг Армор не проронил ни слезинки на церемонии.

Последний раз ее отец плакал, когда узнал, что Кейденс осталась с Кристальным Сердцем во время их отступления. В тот момент он находился в полевом штабе в Радужных Водопадах, пытаясь координировать безнадежные очаги сопротивления против танковых кулаков противника, и никак не мог помочь своей жене. У него уже иссякли слезы, когда он узнал, что Селестия и Луна бежали из Кантерлота, оставив там Твайлайт. Однажды ночью в Мейнхэттене он поднял на сестрами-аликорнами щит и кричал на них. Ни Флари, ни находящиеся рядом солдаты не смогли разобрать его крики из-за действия заклинания.

Это была его последняя встреча с тетушками перед тем, как они бежали через океан. Он никогда не говорил, но Флари, даже в семь лет, понимала, что он бросил родину и отплыл с другими принцессами только для того, чтобы обеспечить безопасность своей дочери.

Флари все еще не забыла свое удивление, когда однажды рано утром он разбудил ее в их квартире в Нью-Мейрленде и повез через короткий канал на север, в Аквилийскую республику. Она едва проснулась, когда во вспышках нескольких камер перед ней оказалась симпатичная грифина и протянула ей коготь. Флари поняла, что это был президент Республики, только после завтрака.

Для изучения аквилийского к Флари был приставлен наставник — молодой грифон с черным оперением, который был крайне недоволен ее пранцузским акцентом. К его счастью, Флари смогла быстро заговорить на аквилийском. К несчастью, ему также пришлось заниматься с Шайнингом, который, несмотря на все усилия, все еще сохранял свой пранцузский акцент.

По сравнению с Нью-Мейрлендом это была спокойная жизнь. Флари, согласно аквилийским традициям, прятала свои огромные крылья в пышное платье, когда выходила на прогулку с отцом, а ее друзья, птенцы и жеребята новых офицеров Шайнинга, жаловались, что Флари слишком мила, чтобы быть злой королевой из “Тиранов и революционеров". Аквелия вела несколько коротких войн со своими соседями, а затем объявила о союзе с Республикой Грифонов и Торговой Федерацией Скайфола. В девять лет Флари Харт посмотрела на карту своего отца и спросила его, что происходит.

— Аквелия собирает союзников, чтобы противостоять Империи, — сказал Шайнинг, указывая пером на центр карты. — На севере Республика, Скайфол контролирует выход в океан, Аквелия находится на юге. Кайзер попался в ловушку, им придется сражаться на множестве фронтов.

— Ради чего они вообще сражаются?

— Ты же помнишь всю династию Гроверов, — вздохнул Шайнинг, — иначе мне придется выследить Санберста…

— Конечно, я помню! — соврала Флари. — Гровер Первый — мастер оружейный. Гровер Два до полусмерти избил тебя. Гровер Третий увеличил поборы. Гровер Четыре ел больше всех в мире. Гровер Пятый все еще наш земной повелитель.

(“I remember!” Flurry lied. “Grover One used his guns. Grover Two beat you black and blue. Grover Three made fees. Grover Four ate more. Grover Five is alive!”)

— Рифма устарела, — усмехнулся Шайнинг. — Гровер Пятый умер несколько лет назад. Его сын, Гровер Шестой, примерно твоего возраста.

Флари высунула язык и хихикнула. — Он хороший?

— Мы никогда не встречались с ним. Эквестрия никогда не соглашалась с Империей по поводу войны. Сейчас там правит регент, как Санберст, только гораздо строже и злее. — Шайнинг сделал паузу, постукивая копытом по полу.

— Значит, маленький кайзер делает все, что ему скажет регент?

— В его возрасте у него просто не остается выбора. — Шайнинг обвел пером половину континента. — Раньше Империя контролировала все эти земли, сразу после моего рождения началась большая война, и каждый грифон пытался урвать себе независимость. Регент говорит, что они по праву вернут эти страны в лоно Империи.

Флари прищурилась и долго разглядывала карту. Государство грифонов было бы размером с Эквестрию, если бы смогло вернуть все утраченные провинции. Она перевела взгляд на Эквестрию, раскрашенную черным цветом, что обозначало ее оккупацию чейнджлингами. Гегемония Чейнджлингов и ее владычица контролировали почти весь континент.

— Папа?

— Чего, дорогая?

— Ты же собираешься их остановить, правда?

— Я попытаюсь.

Всего несколько лет назад он бы гордо ответил, что сможет.

Шайнинг Армор действительно пытался. Когда началась война, его поставили командовать важным пунктом на передовой. Он не обнял ее на прощание и не обещал вернуться. Флари уловила достаточно отрывочных сообщений по радио из подвала, чтобы понять, что дела идут не очень хорошо, но она не стала говорить об этом другим жеребятам, укрывавшимся от артиллерии. Северяне были отброшены назад, флот действовал успешно, но у него закончилось топливо.

Однажды на улице раздался выстрел, взрослые взяли оружие и ушли, но никто так и не вернулся. Флари осталась с тремя своими подругами, среди которых она формально была главной, ведь она была самой старшей, а, к тому же, принцессой. Через четыре дня у них закончилась еда, и Флари решила, что ей нужно пойти проверить, не осталось ли чего съестного у соседей. Стрельба была очень громкой, но слышалась на расстоянии нескольких улиц. Флари догадалась, что основные бои уже закончились. Она надела свое пышное платье и оставила корону.

Во время поисков еды Флари Харт заметила несколько трупов на улице. Несмотря на все старания Санберста уберечь маленькую принцессу от ужасов войны, она видела мертвых пони во время отступления из Кристальной, но с погибшими грифонами она еще не сталкивалась. Она бросила на них беглый взгляд, прежде чем закрыть их глаза магией. Среди них не было ее знакомых.

На обратном пути Флари столкнулась с группой грифонов в незнакомой серой форме. Она прошла мимо них без проблем, пока одна из седельных сумок не соскользнула с крыла. Какой-то солдат заметил движение и закричал в ее сторону, а когда Флари обернулась и посмотрела на него, тот выглядел ликующим.

Молодой с золотистым оперением возбужденно лепетал во время приближения, говоря что-то на языке Герцланда. Флари никогда даже не пыталась учить этот язык, но она понимала, что несколько раз было произнесено ее имя. Флари подождала, пока грифон приблизится, и возвела вокруг себя ярко-синий щит.

— Прости, но я должна донести припасы моим друзьям, — сказала она на аквилийском.

Солдат растерянно смотрел на щит, а некоторые из его друзей смеялись над ним. Через некоторое время он постучал по щиту когтем. Щит заискрился и издал звук, похожий на перезвон музыкальной подвески после дуновения ветра.

Флари покачала головой и попыталась уйти, удерживая над собой щит. Солдат не собирался так ее отпускать и стукнул по щиту прикладом винтовки.

— Эй! — крикнула Флари через плечо. — Не делай так, мой рог разболелся из-за тебя. — Она снова отвернулась и продолжила свой путь по улице.

Раздался выстрел, и у Флари начал зудеть рог. Она вздохнула и обернулась: грифон опустил винтовку, свирепо смотря на Флари сквозь мерцания ее щита. Его друзья забежали ему за спину, злобно крича на него. Он, не оборачиваясь, что-то прорычал им и передернул затвор винтовки. Флари опустила щит, схватила его винтовку своей магией, выбросила обойму и разобрала винтовку, как показывал ей отец.

Она моргнула, и детали упали на землю. Группа надолго замерла, прежде чем один из них, пожилой грифон с давно седой головой, вышел вперед.

— Принцесса Флари Харт? — спросил он на аквилийском языке с сильным акцентом.

— Да, — ответила Флари, поднимая щит и отходя. Грифон последовал за ней на значительном расстоянии.

— Битва закончена. Не могли бы вы проследовать за нами?

— Нет, я несу припасы для моих друзей.

— Еда? — пожилой грифон выглядел задумчивым.

— Да.

— И много ли у вас еды?

Флари бросила взгляд на свои полупустые сумки, где не было достаточно даже для нее одной.

— Нет.

— Если мы предоставим вам еду, проследуете ли вы с нами?

— Вы спрашиваете, сдамся ли я, если вы поможете моим друзьям? — Она вздохнула.

Грифон замер и прекратил идти за ней, то ли от удивления, то ли ему нужно было немного времени, чтобы понять смысл ее слов.

— Вы никак не можете быть пленницей, — настаивал он, хлопая крыльями, чтобы догнать ее.

Это была ложь, и Флари вскоре почувствовала себя дурой из-за того, что не понимала таких очевидных вещей. После того как она привела их в свое убежище, ей вскоре надели подавитель магии на рог и засунули в неиспользуемую спальню где-то в оккупированной Аквиле.

«По крайней мере, мои друзья получили немного продуктов», размышляла Флари. Старый серый пес уже дожидался ее в спальне, и, похоже, был доволен тем, что Флари бродит вокруг; он беззаботно болтал на своем языке, пока Флари отвечала ему на аквилийском. Через несколько часов Флари начала колотить рогом о каркас кровати. Она могла бы расплавить кольцо, но это несло риск подрыва половины здания из-за перегрузки магии.

Она не имела ни малейшего представления о том, куда ей идти, даже если ей удастся сбежать. Старый пес оставил попытки поговорить с ней как раз в то время, когда в комнату вошла пара рыцарей-грифонов и обратилась к нему. Пес махнул Флари рукой, чтобы та последовала за ним за пределы комнаты.

Рыцари и алмазный пес вывели Флари во двор перед зданием парламента. Когда-то это был королевский дворец династии Дискретов, но республиканцы разместили здесь свой законодательный орган. Судя по беспорядочно свисающим с балконов знаменам, это здание вновь принадлежало последователям монархии. Только на этот раз знамена были желто-оранжевыми, с черным рельефным изображением гордого ревущего грифона — символа Империи Грифонов.

Перед дверями в центральный зал рыцарь в сияющих пластинчатых доспехах с голубым плюмажем развернулся лицом к Флари. Уперев когти в землю, он расправил крылья и поднял клюв к небу, выкрикивая нечленораздельную, но, кажется, величественную тираду на всю округу.

Старый пес за ее спиной рассмеялся, а грифон нахмурился под шлемом. Они обменялись несколькими грубыми словами, после чего грифон опустил крылья, бросил смущенный взгляд на Флари и махнул рукой солдатам, стоявшим перед дверями. Те распахнули их, и стражники пропустили Флари внутрь. По всему залу заседаний парламента, расставленные вдоль стен и между разбросанными столами, стояли вооруженные охранники. Все они бросали на аликорна настороженные взгляды.

Флари посмотрела на молодого грифона в непрактично тяжелой короне. Он сидел в кресле председателя парламента, одетый в простую белую рубашку и синие брюки, а на его клюве неуклюже покоились маленькие очки. Если бы не корона на его голове, Флари приняла бы его за студента. Грифон взглянул на нее в ответ, а затем поправил корону, которая норовила слезть с его головы из-за неподходящего размера. Рядом с ним стоял чрезвычайно древний грифон в красно-белой священнической мантии и махал дрожащим когтем фиолетовому пони в серой униформе.

— Флари Харт, принцесса Кристальной Империи и Эквестрии, — начал пони на аквилийском. — Вы стоите пред Гровером VI, кайзером Империи Грифонов, законным правителем Аквелии, Вингбардии, Пограничья и Севера.

«Они оставили мой титул», — подумала Флари. Она расправила крылья и согнула передние конечности в поклоне. — Я смиренно приветствую вас и молю о вашем милосердии, Кайзер, — ответила Флари на аквилийском.

Пони обратился к кайзеру на грубом герцландском, родном для него языке. Как только переводчик закончил свою фразу, кайзер ответил громким голосом, и взволнованная пони перевела фразу для Флари.

— Принцесса, вам не нужно умолять. Кайзер клянется, что вам не причинят вреда.

— Тогда я прошу вас сохранить жизни всем аквилийцам. Это добрый и честный народ, мои друзья всего лишь скрываются от вашей армии, они голодны, и у них нет родителей. Я боялась, что они отвергнут нас с отцом из-за наших корон, но они приняли нас как родных.

Пони перевел, но на этот раз ответил старый грифон. Когда-то его перья были рыжими, но с возрастом они стали почти белыми.

— Кайзер не желает зла своим подданным, несмотря на все их заблуждения. Кайзер обещает, что твоим друзьям предоставят еду; он также желает, чтобы ваш отец сдался и клянется, что ему не причинят вреда, — перевел пони.

— Мой отец мертв, — Флари закрыла глаза.

Молодой грифон выглядел растерянным, после того как услышал перевод последней фразы. Он обратился к старому священнику, стоящему рядом с ним, и они некоторое время разговаривали шепотом. Старый грифон заговорил, а пони перевел.

— Кайзер призывает вас не терять надежды. Полковник Шайнинг — свирепый боец, который доставил армии кайзера немало хлопот.

— Именно поэтому я знаю, что он мертв, — ответила Флари, глядя на маленького грифона. — Если бы он был жив, вы бы не сидели в этом кресле.

Крылья кайзера дернулись, и он опустил клюв. Старый грифон рядом с ним умел гораздо лучше скрывать свои эмоции. Пони с минуту смотрел то на принцессу, то на кайзера.

— Переводи, — потребовала Флари.

Пони запиналась, но говорила с кайзером на герцландском языке, низко опустив голову и подогнув передние лапы в знак мольбы. Старый грифон начал было сурово отвечать, но кайзер вскинул голову и резко отчитал священника. Грифон еще больше нахмурил брови, но вместо этого повернулся и позвал стражников, стоявших у двери. Он быстро обратился к пони.

— Кайзер и его регент, архонт Эрос VII, разделяют вашу скорбь, принцесса Флари. Борей забрал отца кайзера из этого мира также слишком рано. Но кайзер все же призывает вас не терять надежды, ведь его уважаемые друзья из Гегемонии Чейнджлингов принесли прекрасные новости. — Мордашка аквилийской пони кривилась во время этой речи, не в силах сохранить ровное выражение лица.

Флари Харт обернулась, когда двери снова распахнулись, и в них вошли два чейнджлинга. «Другого слова и не подберешь», — про себя фыркнула Флари. Тот, что шел спереди, был в феске и с орденами на груди, в чистом мундире, не видавшем ни дня боя. Другой, слегка прихрамывая, отставал от него и размазывал грязь по красному ковровому покрытию. Его мундир был помят, а на груди висело всего три медали.

Носящий феску чейнджлинг легко ухмыльнулся Флари, фиолетовые глаза улыбались от восторга. — Приветствую вас, Флари Харт! Я фельдмаршал Синовал из посольства чейнджлингов в великой Империи Грифонов, — заявил он на эквестрийском.

Он взмахнул крылом в сторону своего напарника.

— Это генерал Транкс, только что прибывший с фронта. Мы рады приветствовать вас, — Транкс коротко кивнул, но не стал смотреть принцессе в глаза.

Флари медленно вдохнула через нос, борясь с желанием ударить копытом по земле.

— Хотела бы я разделить твой энтузиазм, — солгала она на эквестрийском.

Синовал, очевидно, уловил ее ложь, но все равно опустил голову в знак скорби. — Нам жаль слышать такие вести о твоем отце. Он был выдающимся противником в Праведной Войне против Эквестрии, королева очень хотела увидеть его снова.

— Уверена, что она действительно хотела, — безразлично ответила Флари, успокаивая свои подрагивающие крылья.

Синовал воспринимал колкости Флари спокойно. — Королева Кризалис в своем великодушном милосердии даже позволила твоей дражайшей матери, Ми Аморе Кадензе, отправиться сюда, чтобы убедить твоего отца сдаться. Мы делаем тебе предложение. Вы можете вместе с матерью отправиться в Кристальный город и разделить ваши печали как семья. — Синовал снял фрезу и сверкнул своим рогом.

Кейденс появилась в дверях, ее сопровождал отряд егерей, который являлся одним из элитных подразделений чейнджлингов. Старый пес стоял позади нее, шаркая лапами и глядя по сторонам.

Флари помнила, как ее мать стояла перед Кристальным Сердцем, облаченная в специально изготовленную фиолетовую броню, зачарованную на защиту от попаданий снарядов крупного калибра. Она выглядела величественно, если бы ее глаза не были такими запавшими, когда она смотрела на светящееся Сердце.

«Моя семья или моя страна. Любовь — это смерть долга, Флари. Я всегда буду любить тебя, но я никогда не смогу оставить свой народ, не снова, не после стольких потерь».

Флари была слишком мала, чтобы понять смысл ее речи. Она безостановочно плакала во время долгого ночного, избегая бомбардировок, путешествия на восток, в Мейнхэттен. Когда ее отец сел на последний отплывающий корабль, она изо всех сил схватилась за его ноги. Он тоже плакал, но его слезы лились по Твайлайт.

Флари держалась за это воспоминание, когда увидела новую Кейденс, она была слишком чистой, слишком аккуратной. Ее пурпурно-золотистая грива была уложена в старую пушистую прическу, от которой ее мать отказалась после долгих ночей за письменным столом; крылья были причесаны, ни одно перышко не стояло колом. На основании ее рога крепилось простое черное кольцо, такое же, как у Флари.

На этой Кейденс не было никаких регалий, только простое фиолетовое платье. Когда она подошла к дочери, из ее правого глаза выкатилась одинокая слеза.

— Ох, мои Маленькие Крылышки, — начала она, используя ироничное прозвище, которое ее мать бережно употребляла наедине. — Я так скучала по тебе. Мое сердце разбивалось по тысяче раз на дню.

— Она была настолько разбита, что ни один чейнджлинг не мог к ней приблизиться, — добавил от себя Синовал. Второй чейнджлинг, Транкс, не стал смотреть Флари в глаза и отступил в сторону.

Флари крепче зажмурилась от воспоминаний. — Папы больше нет, — пробормотала она, пока ее глаза очень быстро наполнялись новыми слезами.

Кейденс позволила еще одной одинокой слезинке скатиться по своей мордочке.

— Я должна была быть здесь с Шайнингом. Он бы никогда не отправился на фронт, если бы мы снова были вместе. — Она остановилась в нескольких копытах от Флари и посмотрела на дочь. — Я видела, как его щит загораживал гавань от наступающих танков. Аквелия его не заслужила.

Флари посмотрела на егерей в противогазах, стоящих вокруг Кейденс, которая спокойно смотрела в ответ. — Мы думали, что ты умерла.

— Иногда я надеялась, чтобы это оказалось правдой. Королева Кризалис хотела изучить Сердце, и ей нужна была моя помощь. — Она бросила зловещий взгляд на стоящего справа егеря. — Мне постоянно приходится напоминать себе, что мой отказ приведет к страданиям нашего народа.

«Она говорит почти как моя мама», — подумала Флари. Она зашагала вперед на дрожащих копытах, перебирая ногами по ковру.

— Мама, мы можем пойти домой? — спросила она с ужасным отчаянием в голосе.

— Конечно, мои Маленькие Крылышки, — вздохнула Кейденс, и по ее мордочке скатилась еще одна слезинка.

Флари бросилась вперед и обняла мать. Последние объятия были затруднены пластинами доспехов и твердой сталью, что было крайне неуютно. Флари обхватила крыльями передние ноги Кейденс и прижалась к ее груди, размазывая сопли по платью. Маленький аликорн положила голову на подбородок Кейденс. Она была теплой и мягкой, как она и помнила.

Эти объятья были почти идеальны.

На рог Флари было надето антимагическое кольцо, но кончик рога всегда оставался острым. Когда ей было скучно, Флари с помощью крыльев поднимала в воздух свои старые рисунки и ловила их рогом. Однажды отец поймал ее за этим занятием; это был один из редких моментов, когда он по-настоящему смеялся.

Флари наклонилась и, фыркая, уперлась рогом в шею Кейденс.

В последний момент Кейденс сместилась, и рог пронзил ей челюсть. Флари почувствовала, как горячая кровь брызнула на ее кудри и потекла по рогу, что заставило ее улыбнуться. Комната заполнилась криками на герцландском языке. Кейденс прорычала команду егерям на том же языке, но крыльями Флари удерживала передние лапы Кейденс на месте достаточно долго, чтобы успеть хорошенько провернуть рог в ране, прежде чем в ее глазах вспыхнули звезды, а приклад винтовки разбил ей голову.

Когда зрение принцессы прояснилось, она поняла, что сидящее на ней существо — это старый пес, который выхватил свой крайне острый, совсем не церемониальный меч и рубил лежащего рядом с ней чейнджлинга.

Кейденс оторвала рукав своего платья и прижала его к морде с помощью магии, причем ее зеленой магии, похоже, совсем не мешало подавляющее кольцо на роге. Она злобно глянула на Флари и копытами оттолкнула перепуганного фельдмаршала. Второй член посольства прислонился к столу и выглядел скучающим. Несколько гриффонских рыцарей сражались с егерями у входа. Флари прислонила голову к земле, чтобы взглянуть на молодого кайзера и его регента снизу-вверх.

Юный грифон отбросил корону и сжался за столом. Старый регент стоял за его спиной и что-то приказывал рыцарю. Кайзер и принцесса встретились взглядами; очки грифона были висели над его клювом.

Флари усмехнулась, почувствовав во рту вкус крови. С огромной вероятностью это была чужая кровь.

Голубые глаза кайзера расширились, затем он собрался с духом и вскочил на стол, прокричав какую-то команду высоким, пронзительным голосом.

Удивительно, но стычка сразу же прекратилась. Старый пес так и остался стоять над Флари, но перестал рубить егеря, который медленно пополз к Кейденс и другим чейнджлингам. Фельдмаршал Синовал, чья феска теперь покоилась под углом, начал длинную тираду, все время указывая дырявым копытом то на пса, то на Флари. Аликорн решила, что речь идет о ней, но пес, казалось, был готов к насилию, и его задние лапы несколько раз дернулись во время речи.

В какой-то момент кайзер оборвал чейнджлинга на полуслове, что еще больше разъярило Кейденс, которая выплюнула зеленую кровавую слизь и пробормотала какое-то предупреждение. Старый священник, архонт Эрос, снова и снова взмахивал дрожащим когтем в сторону Кейденс, что-то умоляя и тихо говоря.

Флари наблюдала за перепалкой, выгнув шею и смотря из-за спины, попеременно бросая взгляд на чейнджлингов и на грифонов. Непонимание сути беседы привило ей мысль выучить герцландский. Кайзер бросил последний взгляд на лежащего аликорна, после чего обратился к старому архонту, который вздохнул и склонил голову в сторону чейнджлингов.

Чейнджлинги выглядели скорее разгневанными, чем успокоенными, а Кейденс выбежала из комнаты, ковыляя на трех ногах и прижимая к морде тряпки. Фельдмаршал Синовал и егеря последовали за ней, остановившись только для того, чтобы вытащить раненого, который оставлял за собой кровавый след на ковре.

Когда двери захлопнулись в порыве зеленой магии, генерал Транкс, грязный чейнджлинг, не последовавший за своим отрядом, привалился к столу и засмеялся низким чирикающим смехом. Через некоторое время вместе с ним засмеялся и старый пес, все еще возвышающийся над Флари. Пес посмотрел на Флари добрыми карими глазами, затем вложил в ножны свой окровавленный меч и протянул лапу, чтобы помочь ей подняться. Пони приняла ее и, спотыкаясь, встала на копыта.

Пес оглядел комнату, затем указал на один из столов делегатов и залаял. Аквилийская кобыла высунула свой рог из-за стола и выглядела смущенной. Она моргнула, когда кайзер обратился к ней, и повернулась к Флари.

— Кайзер поговорит с вами наедине, принцесса Флари. Пожалуйста, следуйте за Бенито.

Пес хлопнул большой лапой по ее крылу