Провинившиеся

Глава 4

Сансет Шиммер закрыла входную дверь, магией повернула защёлку, после чего с выдохом упала на круп и прислонилась спиной к стене. В данный момент она находилась в довольно просторной, хотя и маленький комнате, которая отныне будет являться для неё домом.

Так как единорожка теперь вновь гвардеец, то и жить она должна была снова как гвардеец — в казарме. Однако ввиду её особого положения ей выделили одну из комнат возле западного барбакана внутренней стены дворца.

Новое жилище Сансет было довольно хорошим: уже имелась вся необходимая мебель, собственный отдельный санузел, и даже крохотная мини-кухня с холодильником. В общем было всё самое необходимое для жизни.

Время уже клонилось к ночи и единорожку завтра ждал первый рабочий день. Однако сейчас её голову занимали мысли совершенно иного толка. События прошедшего дня вихрем проносились в голове кобылки, вызывая тяжестью и насыщенностью событиями лёгкую тошноту. Но самое главное что было осознать тяжелее всего так это то, что теперь она свободна, и что теперь ей дарован второй шанс и можно сказать новая жизнь. Да, она дала себе ограничение в виде того, что делает это не ради личной выгоды и получения преференций, и что в конечном итоге она должна вернуться в тюрьму. Нарушать намеченные планы она не собиралась. Только не теперь. Но всё же чувство свободы, новой надежды и второго шанса пьянило сильнее самой крепкой солдатской браги. Сансет улыбнулась и из глаз у неё потекли слёзы радости.

Просидев так около получаса, единорожка почувствовала полное изнеможение от переполнявших её эмоций. Сейчас она была просто счастлива, но всё же рациональная её часть понимала что что-то с произошедшими событиями надо было делать — их надо было как-то встроить в картину её миропонимания и самоопределения. В сущности у неё не было ни целей, ни надежды, ни смысла жизни. Сансет в действительности своей ни во что не верила, да и верить ей было не во что. Родных у неё не было. Ну по крайне мере близких. Так что жить для семьи было не вариант. Также она никого никогда не любила. Ещё до заключения конечно встречалась с несколькими жеребцами, причём сразу, вступала в случайные связи и прожигала молодость на вечеринках. Однако никогда ничего серьёзного у Сансет не было. А теперь, после освобождения из тюрьмы шанс подобного кратно уменьшался, и это не говоря о том что ей сейчас было уже больше тридцать лет, а имущества никакого она не имела — все сбережения, недвижимость и прочее отобрали на суде. Жить ради власти, денег и прочего такого? Шиммер также не видела в этом особого смысла.

Конечно, сейчас единорожка вступала в битву со «злом», и выступала на стороне «гармонии». Также она вставала на защиту своей родной страны. Но что в сущности это было? В чём смысл сражаться за гармонию и дружбу? Чтобы всё было хорошо? За добро?

Может быть оно того и стоило, но Сансет слабо себе представляло что это. Она знала что это правильно, знала и что значит добро, дружба и гармония, но не понимала что это. Но главное она не особо понимала в чём смысл всего это. И что важнее всего, она, как пони, что совершила зло, может ли нести добро? Если она будет его делать, перекроет ли это на каком-нибудь вселенском уровне прошлые злодеяния?

Однако вскоре кобылка прервала свои философские размышления над смыслом своей жизни. В любом случае она знала что что-то нужно сделать и она будет это делать, даже если это и бессмысленно, это было приятно.

С этой твёрдой уверенностью Сансет Шиммер встала с пола и отправилась в ванную комнату. Здесь она впервые за многие года почувствовала истинное наслаждение. Помимо того, что все принадлежности и сантехника были идеально чистыми и новыми, они теперь являлись сугубо её личными вещами, которые она может использовать как и когда захочет. И самое главное — наедине.

Долгие три часа она приводила себя в порядок, умывалась и расслаблялась. Всевозможные средства для ухода за гривой и хвостом, за шёрсткой… как же она по ним соскучилась. Кобылка даже набрала себе ванну с пеной и погрузилась в неё, впервые за долгие десять лет заточения представляя у себя в голове красивого жеребца, после чего всё также думая о нём снимая с себя напряжение.

За небольшим окном была уже глубокая ночь, а Сансет Шиммер, в халате и с полотенцем на голове сидела на небольшом диванчике и просто улыбалась, наверное источая на многие километры вокруг энергию чистого счастья. Просидев так некоторое время, единорожка скинула с себя одёжку и подошла к двери.

Кобылка до крови закусила уголок губ, смотря на дверной замок. В глазах начало плыть, будто бы она была пьяна. Простояв так с минуту, она всё же решилась и повернула замок, открывая дверь.

Затем она практически в припрыжку побежала на крепостную стену и окинула с неё взглядом спящий Кантерлот. Несколько гвардейцев недалеко от неё насторожились, однако не предпринимали никаких действий. Сансет же обхватила копытами зубья стен и смотрела вдаль. Её сознание плыло и растворялось в пространстве, одурманивания разум чувством свободы. Больше никаких стен и кандалов, решёток и цепей. Как же это было необычно и приятно!

Спустя несколько минут взамен свободы и счастья сознание затянуло лёгкой, но приятной дымкой ностальгии и тоски. Она вновь была дома, в том месте где родилась. В том, где проходила её не самая приятная, но всё же юность. И это было прекрасно.

Одурманенная, Сансет Шиммер еле волоча ноги побрела назад в свою комнату, провожаемая недоумевающими взглядами гвардейцев. И лишь стоило ей завести будильник и положить голову на подушку, как всё вокруг растворилось в приятной и всеобъемлющей темноте сна…