Пьянолуние

Вам уже есть 18?

Скептично рассмотрев ночное небо, принцесса Луна выверенным движением магии поправила несколько звездочек в колпаке созвездия пони-шута.
— Поньми, что я говорила тебе недавно про порядок узора? А хотя… забудь, — пробурчала Луна, скрупулезно поворачивая одноименное светило ровно на 8 и 3/4 градуса по часовой стрелке, чтоб лунный свет, отражающийся на куполах и шпилях Кантерлота сиял чуть ярче.
Вздохнув, принцесса окинула взглядом умиротворенный засыпающий город. По улицам, освещенным бархатным светом фонарей, бродили влюбленные парочки, да иногда пробегали извозчики.
Внимание Луны привлекла мерцающая магией вывеска одного из ночных заведений.
Спрыгнув с балкона, аликорн с наслаждением вдохнула прохладный воздух, устремившийся ей навстречу в свободном падении, и ювелирно точным движением распахнув могучие крылья, неслышной тенью пролетела над самой улицей, почти касаясь ее копытами.
— Лунный, лунный, лунный кот… — негромко пропела принцесса, приземлившись перед баром и изучая его вывеску — свернувшийся клубком над входом кот с пятнышками-кратерами.
Мельком оглядев себя и удостоверившись в идеальном своем виде, как и подобает выглядеть ее высочеству, принцесса Ночи мягким движением магии неслышно отворила дверь.
— Добро пожаловать в бар «Лунный кот»… — поприветствовал новую посетительницу рослый барпони, расставляющий на полке бутылки и поначалу лишь краем глаза заметивший движение у входа. Затем уж он осознал, кто, собственно, почтил его заведение своим присутствием. — Э-эм, принцесса Луна, Ваше Высочество?.. Чем могу услужить вам? — склонил джентлькольт голову в почтительном поклоне.
— Можешь, — усмехнулась Луна, цепким взглядом окинув пустующее помещение с десятком столиков. Телекинезом перенеся стул к барной стойке, аликорн уселась. — Без официоза, пожалуйста. Мы сюда пришли просто расслабиться.
— Ну совсем «без» не получится, уж извиняйте, Вашество, — пожал плечами барпони. — Потому как должное отношение к принцессе, знаете ли, с детства вколочено.
— Знаем, — снисходительно кивнула принцесса, магией захватывая с полки стакан. — Что ты можешь предложить Нам?
— Луна, а вы не слишком молоды для выпивки?.. — усомнился барпони.
Луна полюбовалась бликами на гранях пустого стакана, плавно вращающегося в облачке зеленоватой магии, затем перевела отрешенный взгляд на собеседника.
— Нам две тысячи лет, — безэмоционально произнесла аликорн, опуская стакан на стойку. — Как, по-твоему, Мы должны выглядеть с таким возрастом в представлении простых смертных? Быть может, вот так?..
Яркая молочно-белая искорка юркой каплей пронеслась по виткам рога Луны и вспыхнула на конце его, на миг скрыв аликорна завесой лунного света.
Моргнув, пони увидел перед собой клетку, слегка напоминающую птичью, с круто изогнутыми призрачно-прозрачными прутьями. И сглотнул, осознав, что это грудная клетка, в глубине которой нераскрывшимся бутоном серебристо бьется сердце, да величественными парусами вздымаются и опадают легкие, наполняемые ветром жизни.
Неуклюже отступив и заставив посуду на одной из полок предостерегающе зазвенеть, пони медленно задрал голову, неотрывно следуя взглядом вдоль хрустальных шейных позвонков. Вытаращил глаза, увидев внушительную пасть с изящными клыками. И застыл в предсмертном страхе, не в силах отвести взор от огромных глазниц, в бездонной тьме которых сияли звезды.
Хтоническое существо легонько ткнулось мягким бархатным носом в нос пони, от чего половина морды его моментально покрылась инеем, и по шкуре, заставляя шерсть встать дыбом, пронеслась волна холода. Потеряв интерес к смертному, монстр задумчиво обернулся к рядам бутылок на полках.
«Вендиго?..»
Вдохнув морозный воздух, пони слегка очнулся, но, не смея шевельнуться, замер, с благоговейным ужасом любуясь чудовищем, голова которого почти достигала потолка.
Впрочем, и потолка как такового не было, барпони и его «клиентку», о возрасте которой он столь опрометчиво осмелился высказаться, окружала вселенская тьма. От всего родного мира Эквестрии остались лишь стеллаж с бутылками, барная стойка, фонарь, фрагмент пола и стул. Все это каким-то образом удерживалось в надлежащем порядке.
«Во имя Селестии, вот это я влип…» — ошарашенно огляделся пони. Как ни странно, шевелиться ему удалось без труда, но и смысла в данном действии не было никакого.
По грациозному телу монстра неспешно струились звездные течения, мягко мерцая и переливаясь, сменяя узоры, цвета и оттенки на изгибах его, стекая потоками сияющей плазмы по ногам до самых копыт, играя несчетными бликами на костях, ясно видимых, будто высеченных из чистейших кристаллов. В складках огромных перепончатых крыльев угадывалось таинственное далекое сияние недостижимых причудливых галактик, а фиолетовые, красные и синие сполохи в пышной гриве, развеваемой космическим ветром, вспыхивали, то разгораясь все ярче, то затухая, гипнотизируя разум бесконечными переливами света.
«Э-э-э… Да ведь так выглядит Мать Ночи в древних легендах фестралов!».
Внезапной яркой вспышкой пронеслась эта отрезвляющая мысль в голове смертного, не позволяя его рассудку окончательно раствориться в чертогах всепоглощающей космической Бездны.
Резкий «цок» бутылки о стойку заставил пони вздрогнуть. Он снова был в баре, и у стойки сидела Луна, божественно очаровательная в своем игривом и благодушном настроении.
— Пожалуйста, Нам вот эту, — чуть шаловливо улыбнулась принцесса, подвигая выбранное вино ближе к барпони. — И, прости, у тебя что-то белое на носу?
На носу был иней. Подышав на копыто, пони вытер морду и еще раз растерянно оглядел помещение. Затем потянулся к бутылке, и ощущение прохладного стекла в копытах окончательно вернуло чувство реальности незадачливому путешественнику в пространственных иллюзиях.
— «Дар Солнца»… прекрасный выбор, — кивнул барпони. — Вам налить?
— Да.
Пони снова замешкался, думая про штопор, и только потом вспомнил, что у него, вообще-то, есть рог, который тоже, к слову, витой. Телепортировав пробку, единорог профессиональным движением налил аликорну вина.
Вдумчиво понюхав, Луна пригубила, неспешно отпила.
— Вкус летнего заката… томящий, насыщенный вкус… м-м-м, — сладко жмурясь, Луна причмокнула, смакуя послевкусие. — Да, чудесное вино.
— Матерь Ночи, простите мне мои сомнения, — учтиво склонил голову барпони.
— О, ты, значит, знаешь, — Луна отпила снова. — Налей доверху, пожалуйста.
— Знаю, фестралы тут бывают, упоминают вас. Но до сей ночи я считал это лишь красивой легендой.
— Считай так и впредь, Мы не возражаем, — пожала плечами Луна и, прикрыв глаза, медленно выпила целый стакан. Выдохнув, бережно вернула емкость на стойку.
— Х-хух… Мы благодарны за отличное угощение — ик… — и прощаемся!
Страстно потянувшись, сверкнув бирюзовыми глазами, аликорн мановением крыла оставила на стойке стопку золотых монет и тут же, не теряя королевского величия, рухнула на пол.
Быстро перегнувшийся через стойку единорог обомлел — принцессы на полу не было. Вместе с Луной исчезла и бутылка.
Вспомнив умение легендарной Матери Ночи уходить в тени, пони понимающе улыбнулся.

Сонные яви, явные сны

— Этот, что ли, шкаф?
— Этот. Под третьей снизу левой полкой есть торчок — его шевельнуть, и откроется тайник.
Один из грабителей подсветил указанную полку фонариком, осмотрел ее цепким взором бывалого взломщика, затем, ворча, полез ощупывать лапой.
— Так-с…
Где-то в шкафу чуть слышно щелкнуло, и в глубине его замерцали переливающиеся изумрудными отблесками многочисленные всполохи магии, постепенно сияя все ярче.
— Э, музыка? — трусовато дернул ухом другой грабитель и принялся лихорадочно светить фонарем во все углы шкафа, силясь найти источник мелодичного напева.
«Как под звездами лучистыми-и-и по-о-оле снежное блести-и-ит…»
Из недр шкафа медленно вылезла здоровенная драконья башка, усеянная зелеными искрами. Хризолитно мерцающие глаза с вертикальными зрачками хищно расширились в полумраке комнаты. Меж приоткрытых челюстей лениво скользил раздвоенный язык.
«Семимильными припрыжками-и-и тро-о-ойка борзая бежи-и-ит!»
Молниеносным броском метнувшись к вору, дракон чуть не откусил ему половину морды — к счастью, несчастный, хоть и слыл балбесом по жизни, но чисто инстинктивно резво шарахнулся прочь.
— А-а-а! — с криками ужаса грабители бросились к окну, через которое и проникли в дом, но оно, повинуясь взгляду дракона, со злорадным скрипом захлопнулось перед их носами.
Входная дверь дома распахнулась, с нескрываемым отвращением отрыгнув троицу незваных гостей — с визгами и воплями скатившиеся с высокого крыльца, они повскакали и дали деру, причем на одном из воров ярким факелом горела шапка. Дверь закрылась, презрительно щелкнув замком.
— Чудненько драпают, — довольно хихикнула Луна, наблюдающая за приключениями с крыши дома напротив. — Полагаю, желание шариться по чужим шкафам у них пропадет надолго, если не насовсем.
Пожав плечами, аликорн чуть отпила из бутылки.
— Нет, ну, в самом деле, что за нервы — так орать от простенькой иллюзии с песенкой… — посетовала Луна, пока наколдованный ею же иллюзорный дракон выбрасывал в урну потерянные в панике фонари и перья воров. Затем дракон схоронил обратно тайник и растворился в шкафу, предусмотрительно закрыв за собой дверь.
Счастливо вздохнув, принцесса убрала бутылку в гриву.
— Ладушки-лошадушки, веселимся дальше. Следующая остановка нашего ночного аттракциона — свадьба!
И Луна, смеясь, шагнула с крыши в ночь.

Утреннее солнце торжественной зарей ясно освещало пышно убранный главный зал Кантерлотского дворца, и наполнявшие его маленькие пони взволнованно шептались и переглядывались. Еще бы, ведь им предстояло увидеть воистину грандиознейшее событие эпохи — Ее Солнечное Высочество Принцесса Селестия Эквестрийская выходит замуж!
Сама Селестия в легком платье оттенков Авроры в смиренном нетерпении стояла перед алтарем и ожидала его… величайший торт ее мечты!
Где-то в домике Флаттершай свернувшийся на диване Дискорд спал напряженным кренделем, которому снилось, что он стал прекрасным тортом и женится на величайшей тортолюбивой кобыле всея Эквестрии. Холодный пот катился по телу Владыки Хаоса, сверкающим в свете луны алмазным бисером осыпаясь на пол.
Зазвучала тихая торжественная мелодия, от которой уши Селестии начали медленно сворачиваться изящными трубочками, и к алтарю явилась королева Кризалис. Достав из гривы пенсне, чейнджликорн дыхнула на стекла и невозмутимо протерла их, моментально заиндевевшие, кружевным платочком.
— Итак-сь, уважаемые жертвы… то исть, молодожены, — с важным видом устроив пенсне на носу, королева раскрыла внушительных размеров книгу на алтаре и провозгласила преисполненным возвышенного торжества тоном вопрос. — Клянетесь ли вы, принцесса Селестия, светло и чувственно любить мужа вашего Дискорда, ласкать, лизать, сосать, пилить, крыть, угрызать и выедать нутро его сучности золотой десертной ложечкой?
— Сучность для дядюшки Ди — не маловато ли? Вот «сверхсучность»?.. — Луна, невидимая участникам сего сновидения, задумчиво потерла подбородок. — А ведь это можно устроить…
— Что? Не, не, не на… — Дискорд тут же оброс сучьями с висящими на них суками. Поднялся визг и лай.
— Да что ж такое, опять он на сук напоролся… — вздохнула Селестия. — Так, девочки, а ну, фу, и брысь на кухню! Вам там косточек дадут. Сахарных.
— Эй, а как же ответ? — Кризалис, запрыгнувшая на алтарь, чтобы ее не снесло сучьей лавиной, сердито застрекотала крыльями.
— Да, — сказала Селестия кротко. — Со всем старанием и прилежанием, как и подобает.
И, тортоядно улыбнувшись, она одарила названного супруга преисполненным вожделения креможадным взглядом.
Королева обратилась к Дискорду:
— Согласны ли вы, великий Дух Хаоса, всячески поддерживать жену вашу Селестию в неутолимой жажде сладострастия и отдавать ей всего себя до последней крошки?
Оный Дух, уже трижды крытый глазурью, отчаянно рвался и метался в поисках лазейки, щелки, трещинки, но смог лишь обреченно вымолвить: «Да…»
Кризалис неспешно закрыла книгу с гулким хлопком, будто ставя увесистую точку в этом акте на сцене театра абсурда.
— Обряд бракосочетания считаю завершенным, объявляю вас мужем и женой. А теперь — поцелуйтесь.
Счастливо вздохнувшая Селестия, неистово хлопая густыми опахалами ресниц, припала к сахарным устам Дискорда, и от солнечной принцессы полыхнуло страстью столь великой, что проняло до самых костей и потаенных струн души ближайших к алтарю зрителей. Дискорд пошел пузырьками и начал таять, расплываясь понизу лужей, ручейки которой понически пытались нащупать щели в полу…
Селестия, успевшая распробовать пышный дискордов ус из белкового крема, вдруг отвлеклась и шевельнула ухом. Мелодия, терзающая слух, сменилась песней:
Несбывшихся снов чуть слышное эхо
Опять мне уснуть не дает —
Тут чьи-то кошмары,
Там чья-то потеха…
Сновидений круговорот.
Из тончайших щелей между мраморными плитами пола дохнуло холодом зимней ночи, украсив их причудливыми узорами изморози, и Дискорд, отпрянув от хищного ледяного кружева, вновь обреченно укрепился телом и духом для грядущих испытаний.
— Ваше здоровье! — с клыкастой усмешкой провозгласила тост невесть откуда явившаяся средь зала принцесса Луна, салютуя супругам массивной хрустальной чашей кроваво-алого вина.
Селестия невольно сглотнула. Во внезапной тишине слышно было, как где-то дробно и вразброс сыпятся, сталкиваясь и звеня, мелкие камешки.
— Я слышу звон необработанных алмазов, — вполголоса отметила доктор геологии Мод Пай, целуемая Мадбрайером — они, к их счастью, сидели в первых рядах.
— М-да… — пробормотал Дискорд. — Жаль, что у меня мало волосяного покрова. Слинять бы отсюда, рассыпавшись кучей шерсти…
— Ну так отрасти, — хмыкнула Луна. — Скажи, что к зиме готовишься. Вон к той.
За окном запорхали снежинки, и промелькнули силуэты огромных седых вендиго, древних духов холода.
— И-икх!
Поднатужившись, Дискорд стал не торт и оброс густой длинной шерстью, к…
— У-уи-и! — неописуемому восторгу Селестии, жизнерадостно тискающей меховой розовый Хаос. Поняв, что затея вышла противоположно желаниям, Дискорд удрученно вздохнул, содрал с себя шкуру, встряхнул, превратив в шубу, и отдал Селестии.
— Ни-ни, — тут же открестился от взгляда Луны, — синий мех мне не идет, даже и не проси! А то привыкнете, панимашь, драть с бедного Дискорда по семь шкур на дню… Вон, у Рэрити заказывайте, это ее работа!
— Драть с тебя шкуры? — хмыкнула Луна.
— Нет, это к Фла… ай, я не это хотел сказать! Флатти, отзови своего бешеного кроля! Уй, ты, скотина, яйцо верни! Оно от Фаперже! Флатти!
Подаренная Селестии розовая шуба, грозно фыркая, внезапно свернулась в ком, выпростала из него лапки, голову, ушки, и с торжествующей улыбкой ехидной моськи вылетела в форточку на связке воздушных шаров, попутно облапив и прихватив в полет ошарашенную Кризалис.
Склонясь над чашей, Принцесса Ночи припала к краю ее, вбирая прекрасный напиток богов. Вот, мощным взмахом крыльев поднявшись, Луна встала на задних ногах, постепенно поднимая чашу все выше, все сильнее запрокидывая голову, выпивая до дна. Последняя капля блаженства скатилась на язык, и Луна, испарив чашу магией, счастливо рухнула на спину.
Солнце мгновенно померкло, дворец исчез, супруги оказались среди простирающейся до горизонта серо-серебристой пустыни с редкими невысокими горами. Глянув в черное звездное небо, Селестия увидела родную сине-зеленую планету, отраженный свет которой и рассеивал мрак пустыни, а огромная неоновая вывеска неподалеку и вовсе добила последние сомнения:
«Добро пожаловать на ЛУНУ!
Медовый месяц в Лунапарке Эквуса!
Никто не потревожит ваш покой, аж на тысячу лет!»
Под вывеской стояла карамельно-красочная карета, запряженная шестеркой белесых скелетов пони с длиннопалыми крыльями, припорошенных мерцающей лунной пылью.
Аккуратная табличка возле переднего колеса кареты гласила: «Полный вперед!» с соответствующе указующей стрелкой направления, и вторая табличка возле заднего — «Ипститесь как хотите!», с оч-ч-чень стилизованными рисунками неких гармонично совмещенных органов, чей биологический функционал не подлежал сомнению.
Селестия с Дискордом переглянулись.
Дверь распахнулась, метнувшийся из кареты зеленый раздвоенный язык мгновенно обвился вокруг молодоженов и с торжествующим чавканьем затащил их в пространственно-развернутый салон с ванной, гостиной, фонтаном и садом с райскими птицами.
— Осталась одна проблема… — задумалась Луна.
— Что, еще одна?! — простонал уже до позеленения затисканный Дискорд.
— Ну да, где взять столько меда? И с запасом, а то Тия с ее любовью к сладкому все сразу сметелит, и месяц сильно усохнет… Ну ладно, посмотрим. Н-но, пошли, коняшки!
Скелетные пони встряхнулись, взяли ладный шаг, и карета, сытно рыгнув сквозь щель закрывающейся двери, неторопливо покатила вдоль широкой флуоресцирующей зеленой линии, проведенной по лунному экватору.

Расширенными от восторга глазами Скуталу смотрела на простирающийся перед ней красочный скейт-парк. Летнее утро едва начиналось, и пегасочка, зажмурясь в предвкушении, вдохнула прохладный воздух. Фанбоксы, книжки, перила, столы, пирамиды, пол-джемы, рампы — этим утром весь парк принадлежал ей одной.
У лавочки с экипировкой Скуталу быстро подобрала подходящий шлем и защиту для ног, и на новеньком скейтборде устремилась к первой своей разгонке.
— Йе-еху! — завопила в восторге пегаска, вылетая с трамплина. Колесная доска разгонялась гораздо лучше самоката. Ловко взмахивая крылышками, Скуталу сделала на лету два разворота, затем пронеслась, высекая искры, по перилам и лихо скатилась в бассейн.
«Спайк?» — удивились пегаска, вылетая с другого края бассейна, и краем глаза заметив чей-то фиолетовый бок.
Нет, двурогий угловатый дракончик, крепко державшийся за скейт всеми лапами, игриво тряхнул массивным гребнем. А над парком появился огромный экран с портретами участников и текущим статусом:
«Спиро — 0: Скуталу — 0».
— Так-с, ты, значит, Спиро? — привстав на скейте, Скуталу оценивающе взглянула на соперника. — И-и что дальше?
Над парком внезапно появилось множество цветных воздушных шариков, а на экране вспышкой магии нарисовались слова:
«Собери шаров и кристаллов больше, чем соперник».
Дыхнув огнем, Спиро ринулся к ближайшему трамплину, над которым парил шарик.
— Куда?! — завопила пегаска.
Взлет, шарик с громким хлопком лопается от драконьего огня, Спиро подхватывает выпавший из шарика крупный рубин и мчится дальше, а на экране мелькнул сполох магии и тренькнул звоночек.
«Спиро — 1: Скуталу — 0».
— Я-ясненько, — азартно выдохнула Скуталу, расправляя крылышки, — посоревнуемся!
Разгонка, перила, книжка. Шарик лопнул от тычка копытом, поймать внезапно исчезнувший кристал пегаска не смогла, но трель оповестила об успехе, и глянув на экран, Скуталу заметила, что счет сравнялся.
Новый звоночек — и преимущество вновь у Спиро: «2:1».
Разгоряченная соперничеством, Скуталу носилась по всему парку. Шариков становилось все меньше, колокольчик трезвонил почти непрерывно.
Коснувшись, наконец, последнего, и словив изумруд, запыханная пегаска посмотрела на экран: «10:12». Она выигрывала.
И тут в центре скейт-парка засиял новый шар, алый с серебряными многолучевыми звездами.
Скуталу прикинула расстояние до цели — она ближе к центру, но Спиро ездил удивительно шустро и точно. А значит, следовало поторопиться.
Быстрее, еще быстрее. Стол, разгонка, последний трамплин…
— И-и-эх! — выложившись на полную в мощном броске, пегаска потянулась ногой к шару и коснулась его на долю секунды раньше чем Спиро, пролетавший чуть выше, дыхнул огнем — жеребенка разминулась с драконом в нескольких сантиметрах. Яркой вспышкой шар исчез, посыпались кристаллы, грянули победно фанфары, на экране появился портрет Скуталу с надписью «Победитель!».
Пегаска заорала от боли — драконий огонь, который должен был сжечь шар, схватился за ее крылья и вмиг спалил их.
Прекрасное солнечное утро со стоном и грохотом треснуло, рассыпаясь битыми осколками во все стороны, а раскоряченная, выгнутая на спину бескрылая пегаска в ужасе закрыла глаза, понимая, что падение закончится в пропасти на острых камнях.
— Куда летим, Скути? — послышался ласковый, и почему-то знакомый голос.
Ощутив, что она больше не падает, жеребенка шевельнула ушками, приоткрыла один глаз, затем другой. Осмотрелась.
Она лежала на туче большой и могучей, что неторопливо дрейфовала высоко в небе — пегаска ощутила это своим «чувством высоты». Вокруг колыхалась, плавно сменяя оттенки неопределимого цвета сумеречная «хмарь». А напротив Скуталу, умиротворенно улыбаясь, лежала большая темно-синяя пони с печальными бирюзовыми глазами и мерцающей многозвездной гривой.
— П-принцесса?..
— Луна, да, — кивнула Луна. — Прости, я немного запоздала с твоим кошмаром.
Не вставая, Скуталу глянула назад и скривилась при виде торчащих из спины обугленных культяпок.
— Ну так… — пожать плечами пегаске не удалось, и пришлось ограничиться скептичным «хм-м-м». — Это ж сон? Тем более, кошмар вы остановили, спасибо, принцесса Луна. Значит, проснусь с нормальными крыльями.
— Нормальными… — Луна почему-то нахмурилась. — А хоть бы и так. Знаешь, Скути, я тут на днях познакомилась с одним весьма любопытным пони… И думаю, у нас найдется для тебя предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
— Это какое же? — Скуталу слегка насторожилась. — Кто он? Доктор? Еще один?
— Нет. Вернее, не совсем. Он — доктор, но не врач, а магистр весьма странных наук. И быть может — не хочу тебя обнадеживать — у него найдется то, что решит твою проблему. Во всяком случае, барахла из иных миров он натащил немеряно, хотя кроме него, никто не понимает, каким лягом оно работает. Ну что, полетели?
— Да! — Скуталу подскочила было, а ее скейт по взмаху крыла Луны отрастил крылья и реактивные двигатели. — Ого… Только…
— Что? — Луна подхватила ее чарами и водрузила на скейт.
— Ну… это же сон… — грустно сказала пегаска. — И что бы он ни сделал, когда я проснусь, то…
— Не стоит недооценивать меня, маленькая пони, — хмыкнула с очень знакомыми интонациями Луна, толчком отправляя ее в полет. — Про сон очень просто сказать, что это не сон, все равно что про несон сказать, что это сон, потому что он непохож на сон не во сне.
— Чего?! — Скуталу едва не свалилась со скейта, дырявящего облака, разнося их в клочья.
— Повторить? — Луна, неспешно взмахивающая над ней крыльями, весело прищурилась.
— Нинада! — взмолилась Скуталу, чувствуя себя почему-то блохой с того берега лужи. — А то из меня тулуп выйдет, а заец вам ни к чему…
— Тогда орлим дальше, — засмеялась Луна. — И кстати, мы уже почти на месте.
Внизу сквозь облака протаяла вершина горы, увенчанная набором разновеликих куполов, над которыми громоздились антенны разного вида. Самый большой купол, впрочем, был лысым, зато сделанным из сегментов, и при их приближении начал медленно раскрываться лепестками. Внутри обнаружилась округлая площадка с белым кругом и белой же буквой «Т» в центре. Прямо на нее Скуталу и плюхнула зафырчавший и отрубившийся скейт, после чего начала с любопытством озираться по сторонам. По сторонам, впрочем, кроме нескольких больших закрытых ворот, видимо, ведущих в другие купола, а также нескольких штабелей ящиков и контейнеров, кое-где прикрытых брезентом, ничего особенно интересного не нашлось. Опустившаяся рядом Луна медлила. И когда Скуталу совсем уж было собралась спросить, что дальше, сзади прозвучал резкий скрипучий голос, заставивший ее подпрыгнуть:
— Это и есть новая подопытная? Любопытно, любопытно…
Скуталу резко обернулась. Она могла бы поклясться, что только что в ангаре, кроме них с Луной не было ни души. Но… за спиной никого не было. А голос вновь проскрипел, теперь над самым ухом:
— Нервные нынче подопытные, нервные… и мелкие. Впрочем, хорошо зафиксированный подопытный в анестезии не нуждается, как известно.
— Что?! — Скуталу завертелась, пытаясь обнаружить говорящего. — Ты кто? И где?!
— Я ужас, летящий на крыльях гравитации! Я квинтэссенция технологий, которые тебе и не снились, реактивная досколетка!
— Верт, хватит уже, — вмешалась Луна, посмеиваясь. — Вот любишь ты гостей пугать.
— А кого мне еще пугать? — сварливо проскрипел маленький дискообразный летающий робот, висевший сзади над головой Скуталу. — Тебя, о сгусток невероятностей и несообразностей, или этого бестолкового коллекционера иномирных безобразий?
— Он и тебя сюда приволок и починил.
— И это единственно полезная вещь, которую он сделал! — величественно согласился робот, с жужжанием нарезая круги вокруг Луны. — Помог восстановиться высшему разуму. Только поэтому я его и терплю. Хотя давно мог бы захватить весь этот смеханический бардак и затем — весь мир! Сам не знаю, что мне до сих пор мешает это сделать.
— Отсутствие рук? — поинтересовалась Луна.
— Не, руки у меня есть, — робот высунул сбоку клешню и поскреб брюшко, мигающее разноцветными огоньками. — Что-то другое на букву «С». Забыл, что. Вот найду свой последний бекап, узнаю, и тогда точно скажу. А то у этого мешка с мясом на дисках такой же бардак, как и в голове. Так, и о чем это я?
— О мешках с мясом, — Луна явно развлекалась, а глаза Скуталу вылезали все дальше на лоб.
— Ах да, точно. Да, так вот, профессор вас ждет, дорогие гости, в седьмой лаборатории. Потому что пять он уже взорвал, а шестую завалил каким-то хламом. Итак, следуйте, хе-хе, за мной. И снимите накопытники и прочий магический инвентарь! Оставь одежду, всяк сюда входящий… а то был уже случай, когда что-то где-то срезонировало и сдетонировало, и в итоге одними гостями у нас стало меньше. Так мы и не выяснили, кто это был. Хотя проф потом нашел какую-то корону с шариками…
Луна, неспешно шагая, взмахом рога развеяла тиару, нагрудник и все по очереди накопытники — в неярких сполохах магии регалии рассыпались бирюзовыми угасающими искрами. На Скуталу и так ничего не было — шлем и прочий эквип она потеряла еще в прошлом сновидении.
Робот гундел и бурчал, пролетая по длинному кольцевому коридору, куда они попали через ворота с оранжево-полосатой окантовкой. Большинство дверей в коридоре были закрыты, но не все. Скуталу, с интересом заглянувшая в открытый проем, усмотрела огромный полутемный зал с решетчатыми мостками-фермами на стенах и большим мутным бронестеклом в дальней стене под потолком. Нижняя часть зала представляла собой громадный бассейн с густой оранжевой жидкостью, из которой торчала фиолетово-зеленая голова то ли гигантского пониробота, то ли киборга с четырьмя тусклыми стеклянными глазами, увенчанная длинным рогом.
— А, это наш Единорогелион, — небрежно махнул Верт манипулятором. — Проф все никак батарейки к нему не достанет, все со складов в той реальности покрали, да и апельсиновый сок плохо заменяет LCL… Ладно, нам сюда.
Он подлетел к следующей двери и тыцнул клешней в сенсор.
— Профессор, ваша новая подопытная крыска прибыла с конвоем. Наслаждайтесь, а я полетел за Очень Нужными Вещами.
— За инструментами? — с интересом спросила Луна, успокаивающе прикрыв занервничавшую было Скуталу крылом.
— Нет. За компотом и пирожками, — сухо сказал робот. — А то знаю я вас, даже ребенка не покормите, энтузиасты от науки. А батарейки у мешков с мясом в комплект не входят.
С тем он и убыл, и теперь внимание Скуталу всецело обратилось на окружающее.
Открывшийся сноходцам просторный светлый зал был разделен мерцающими силовыми перегородками на несколько разноразмерных зон, оборудованных различными столами, станками и пультами. С потолка в центре зала свисала конская голова на длинной многосуставчатой «шее», опутанной переплетениями кабелей, шлангов и увешанной сферами, переливающимися цветными огнями. А под самым потолком медленно вращались вокруг общей оси-«шеи» несколько массивных колец, накинутых одно над другим.
Когда гости вошли, голова обернулась к ним и вытянула шею, явно желая рассмотреть прибывших поближе единственным своим зеленым глазом.
Скуталу инстинктивно попятилась. Жутковатого вида «существо» приблизилось вплотную, и стало понятно, что на самом деле оно электронно-механическое — сквозь полупрозрачный серый пластик головы неярко мерцали индикаторы, слышен был шорох кулеров, и видны приводы, соединяющие голову с шеей.
— Здравствуйте, принцесса Луна, — вежливо склонилась голова, и слегка сместившись, кивнула пегаске. — Здравия и тебе, Скуталу. Особенно, да, тебе здравие необходимо.
— Откуда вы знаете мое имя? — удивилась Скуталу, забыв про страх.
— Данные о твоем рождении, имени, развитии, внешности, личных качествах — записаны в базе данных, — невозмутимо ответила голова. — Профессор Хельм Флай сейчас освободится и подл…
— Хельм Флай?! — завопила Скуталу, подскочив. — Тот самый Хельм Флай, легендарный тренер прошлой команды «Вондерболтов» и лично самой Спитфайр?! Он тут?
— Он тут.
Минуя несколько отсеков, к путешественникам подлетел пегас, причем пролетел он сквозь силовые перегородки, словно их и не было. Плавно затормозив, завис на месте с широко расправленными крыльями и столь же плавно опустился на пол.
— Ух ты! — Скуталу восхищенно рассматривала крылья и перья Хельма, словно оплетенные сложным кружевом разноцветно переливающейся паутины.
— Приятно знать, что пегасья молодежь помнит что-то про такого старика как я, — улыбнулся Хельм, сложив седые крылья и поправляя халат. Затем поклонился Луне и подошел к Скуталу. — Наверное, мне стоит извиниться перед юной леди за, м-да… своеобразность нашего Верта, с непривычки он может напугать. Я его нашел во время одной из, хм, научных командировок и починил, но его программа, если это программа, а то гложут меня некие смутные сомнения… кхе-кхем. Словом, для обычного робота это слишком сложный алгоритм, однако дело осложняется повреждениями носителей памяти, так что увы, сам Верт не может пока внести в сей вопрос ясность… что, полагаю, его удручает гораздо больше, чем он показывает, и ощутимо влияет на характер и поведение. Мы планируем еще одну экспедицию, которая, возможно, позволит прояснить этот вопрос, но несколько позднее. Впрочем, помимо ворчания и стремления к безобидным розыгрышам он вполне адекватен и является интересным собеседником. Да и практическая польза от нашего сотрудничества есть — Верт легко исследует места, недоступные камерам Глэди, она все-таки больше рассчитана на замкнутые помещения.
Пегас с улыбкой погладил крылом голову, недвижно висящую возле него. Шевельнувшись, голова несколько неуклюже, но ласково потерлась о морду Хельма.
— Глэди — главная рабочая лошадка, управляющая всем лабораторным комплексом и помогающая мне в исследованиях.
— Что лошадь — это точно, — скрипуче хмыкнул Верт, влетая в дверь с подносом. — Все вы тут немножко лошади… кроме меня, ясен пень, как высшей формы жизни. Так, что тут у нас… пиво, сидр, компот, пирожки, бутерброды… детям мороженое, кобыле цветы… А, не, не та программа, пардон. Вот, держи, мелочь, пока я добрый. К тому же все цветы у нашего расхвостяя давно посохли — он их поливать забыл. А составить нужную программу для этой вот лошадки-качалки забыл тем более, ведь так?
Верт обвиняюще навис над профессором, уперши манипуляторы в бока.
— Ну, я… — тот смущенно отвел глаза. — Я был сильно занят… Но я немедленно построю робота-цветополивальщика, обещаю! Как только мы разберемся с этим делом. Ну, или может быть, завтра… да, завтра точно. Клянусь тензорной матрицей, Верт!
— В пятый раз? Эта самая матрица, давно сгоревшая, сейчас на свалке переворачивается!
— Разберу на запчасти! — картинно возопил уязвленный профессор.
Верт только безнадежно махнул на него манипулятором, и пробормотав:
— Что взять с низшей формы жизни, у которой отвертка — единственный аргумент… — поплыл к двери.
— Ты куда? — с интересом спросила дожевавшая бутерброд Луна, которая вместе с чавкающей выпечкой Скуталу хихикала, слушая эту перепалку.
— Искать лейку или любую другую незанятую странной химией посудину, — буркнул робот. — Может, хоть кактусы еще удастся реанимировать. Заодно проведу их геномодификацию, чтобы они ночью пришли и покусали одного умника. Говорят, от склероза хорошо помогает, да. Нет надежней медицины, чем природная среда!
— Верт! — злосчастный профессор побагровел. — Не буди во мне зверя!
— А хотя бы его вы кормили? — ехидно осведомился робот. — Вы когда последний раз ели?
— Ну… — профессор открыл рот, нахмурился, задумался. — Вчера… кажется.
— Вот-вот. — Верт издал весьма натуральный вздох. — Придется и обед готовить. Ладно, я полетел. Смотрите не пришейте мелкой пятую ногу, ей не пойдет.
— Постараемся, — серьезно кивнула Луна, забирая у Скуталу пустую тарелку.
— И вот всегда он так… — уныло сказал профессор. — Надо будет ускорить новую экспедицию в тот мир, м-да. Впрочем, и то сказать, без него я бы уже совсем здесь закис. Весьма стимулирует, знаете ли, да-с. Весьма.
— Несомненно, — сказала с улыбкой Луна, и слегка отступив, повернулась к пегаске.
— Но пора, пожалуй, перейти ближе к делу. Итак, Скуталу, вот мое предложение. Если ты не боишься экспериментов, мы с Хельмом прямо здесь и сейчас попытаемся сделать тебе новые крылья.
— Мне… крылья?! — вытаращив глаза, Скуталу потерла копытом одно ухо, опасаясь ослышаться. — Вы?
Луна спокойно кивнула.
— Да, настоящие живые крылья для тебя.
Убедившись, что уши не обманывают ее, Скуталу со вздохом покосилась на спину и увиденное ей не понравилось.
— Д-да… — всхлипнула она, несмело поднимая взгляд на Луну и изо всех сил стараясь не разреветься. — Я сн-гх… согласна!
Слезы таки предательски скатились по ее щекам, и жеребенка стыдливо отвернулась, вытирая мордочку ногой.
— Она согласна, — тихо подтвердила Луна, присев возле пегаски и обнимая ее крылом.
— Значит, за дело! — Хельм крутанулся, расправляя сверкающие переливчато-радужным кружевом перья. — Глэди, сохраняй промежуточные итоги текущего эксперимента, сворачивай его и открывай новый, с именем «Крылья Скуталу». Готовь операционный сдвижной стол, инструменты, ТриДэ-сканер, и подыщи варианты пегасьих крыльев в заморозках.
Сложив шею, Глэди безмолвно утянула голову под потолок, а позабывшая про слезы Скуталу с изумлением наблюдала, как треть зала пришла в движение: складывались и ускользали в стены панели с индикаторами и пультами, проворачивались и раскрывались из стен новые панели и экраны, уставленный колбами стол опустился под пол, уступив место иному, с узким ложем посередине, а с потолка свесились несколько клешней, похожих на пронизанные иглами внутрь грифоньи лапы, жуткий вид коих заставил пегаску нервно сглотнуть. Но сдаваться она не собиралась.
— Итак, юная мисс, прошу вас, — Хельм указал на желто-черно-полосатый круг на полу, куда как раз мог поместиться пони. — Сначала дезинфекция, чтоб чистенько было.
Жеребенка встала в круг и профессор надел ей дыхательную маску, затем сверху сползла прозрачная труба, в которой и оказалась стоящая Скуталу.
— Жеребячьих крыльев подходящего возраста в заморозке нет, такая ситуация предусмотрена не была, — сообщила Глэди.
— Выдай взрослые, посмотрим варианты, — махнул крылом Хельм, оглядываясь на Скуталу, скрытую в густом синеватом тумане. Через минуту колышущееся марево всосало обратно в трубу, которая неспешно уползла под потолок, а спустившиеся клешни ловко сняли маску и натянули на гриву и хвост Скуталу защитные чехлы.
— О-ого…
— Ага-ага, — усмехнулся Хельм. — Теперь, принцесса Луна, передайте, пожалуйста, главное блюдо на стол.
Половинки операционного стола разошлись и сдвинулись вниз, и Луна телекинезом перенесла Скуталу на ложе. Теперь пегаска как бы стояла на ногах, а узкое длинное ложе поддерживало ее шею, грудь и живот снизу и с боков изогнутыми бортиками.
— Все будет хорошо, Скути, — ободряюще погладила Луна крылом мордочку пегаски.
— Спасибо вам, принцесса, — смущенно вздохнула Скуталу.
— Так, мисс, укладывайтесь удобнее, — профессор обошел вокруг, жестами копыт подсказывая Глэди, как отрегулировать наклоны частей ложа. — Готово, фиксация.
Половинки стола поднялись, приняли горизонтальное положение и состыковались, зажав пегаску со всех сторон и оставив открытой часть спины с остатками крыльев.
— Ну, как ты, ничего не болит? — профессор наклонился к Скуталу.
— Ну… — призадумалась та. — Затиснута как в ракушке. Не-а, я в порядке.
— Отлично, — кивнул Хельм. — Глэди, рентген спины, анализ предстоящей операции, подготовка анестезии, и покажи на экране подходящие для Скуталу варианты крыльев. И этого… Верта извести, что врываться в лабораторию сейчас нельзя.
Будучи практически под столом, Скуталу могла видеть лишь пол и копыта Хельма. Не прекращая сканирования, Глэди подняла и отклонила стол на гидравлических приводах, дав пациентке более удобный обзор.
— Скажите, Луна, а чем это ее так опалило? — Хельм кивнул на экран, где постепенно, слой за слоем вырисовывались результаты 3D-рентгена.
— Дракон дыхнул, — быстрее Луны ответила Скуталу.
— Дракон?.. — оторопевший профессор внезапно просиял. — Реально?
Луна кивнула.
— Да это же идеально!
— Это?! — от этакой идеальности мордашку Скуталу перекосило. Луна лишь вопросительно приподняла бровь.
— Конечно! — Хельм возбужденно хлопнул крыльями. — Ведь именно огонь дракона лучше всего, чисто и бесследно сжигает каналы, направляющие магопотоки, а значит, и обновить мы их сможем без особых хлопот.
— Хм-м, ясно, — Луна кивнула, что-то уяснив для себя.
— Нет-нет, никаких вопросов, нет времени отвечать, — Хельм крылом закрыл рот Скуталу. — Выбираем крылья, мисс.
На экране над виртуальной фигуркой пегаски протянулась длинная вереница разных крыльев.
— Пятый вариант? — задумчиво вопросила Луна. Услышав ее, Глэди проскроллила ленту вариантов до пары крыльев "№5" и опустила их на спину фигурке.
— Великоваты, или не?.. — положив копыто на пульт, профессор повертел фигурку, приближая и отдаляя, осматривая с разных ракурсов.
— А может, восьмые? — несмело предположила подопытная пегаска.
Услышав вопрос, Глэди безмолвно убрала с голограммы Скуталу крылья "№5" и поставила вместо них "№8".
— Хочешь стать фестралом, Скуталу? — усмехнулась Луна. — Я нисколько не против, но пополнить ряды Детей Ночи — большая ответственность, и к тому же придется менять весь образ твоей жизни.
— Я… — Скуталу задумчиво вытаращилась на мощные перепончатые крылья. — Не, к такому кульбиту я не готова.
Хельм мановением копыта вернул к обсуждению «пятые» крылья.
— Учитывая психологические характеристики пациентки, предлагаю рассмотреть вариант "№19", — подала голос из панельного динамика Глэди, снимая «пятые» и плавно прокручивая ленту до нужного варианта.
— Породы «стриж»? О, любопытно, — задумался Хельм.
— Профессор, а откуда у вас тут столько крыльев? — поинтересовалась Скуталу. — Ну, вы же не отрезали их все у п-пегасов?..
— И бэтпони, и грифонов, и гиппогрифов, ага, — с усмешкой хмыкнул пегас. — Нет, эти крылья никогда не знали хозяев, и никогда не летали. Они выращены отдельно от тел здесь, в лаборатории, и хранятся в стазисе.
Скуталу слушала, раскрыв рот.
— Зато, когда к нам поступает пациент с сильно поврежденными крыльями, мы можем быстро вернуть ему небо, подобрав нужную пару.
Профессор величественным взмахом крыла указал на экран, где мерцала фигурка Скуталу с приставленными к ее спине крыльями «№19».
— Небо… — всхлипнув, пегаска сморщила нос. — Ладно, как там?
— Вариант «стриж» тебе подходит. Почти. Все упирается в размеры… — Хельм поскреб копытом ухо, взъерошив торчащую седую «мохню». — Они-то на взрослого пони, а…
— Сканирование завершено, вероятные варианты операции просчитаны, — сообщила Глэди, на сей раз не с панели, а лично из-под потолка. — Ожидаю подтверждения выбора либо отмены операции.
— А я опять маленькая и опять «еще не доросла», ага, — сердито фыркнула насупленная малышка. Двигаться Скуталу не могла, зажатая столом, но мордашкой ясно выразила несогласие с положением дел.
— «Маленькая» — величина весьма относительная, — улыбнулся Хельм. — Здесь есть крылья, которые гораздо меньше тебя, и вот им уже ты не подходишь — слишком взрослая.
— Хоть где-то я взрослая… — фыркнув, жеребенка вновь посмотрела на голограмму.
— Хельм, выходит так, что на данный момент у нас нет крыльев «стрижа», которые подошли бы Скуталу по возрасту? — Луна скользнула взглядом по веренице вариантов. — Есть или взрослые, что для нее слишком велики, или недоросшие.
— Верно, — кивнул Хельм Флай, потирая подбородок копытом и движениями крыла листая голограммы. — Вот, посмотрите.
На спине полупрозрачной оранжевой фигурки Скуталу красовались синие взрослые крылья.
— Из-за разницы размеров суставы и мышцы будут постоянно испытывать чрезмерные нагрузки. Скуталу устанет даже просто носить эти крылья, не говоря уж о полетах.
— Даже носить?.. Как это — устану? — не поняла пегаска.
— Все части тела сколько-то да весят, — улыбнулся профессор. — Глэди, сколько?
ПонИИ лаборатории тут же пририсовала к голограмме числа со стрелочками.
— Как видишь, Скуталу, взрослые крылья изрядно отяготят тебя, и пользы от них не будет. А приживлять недоросшие крылья вообще нет смысла, — Хельм пожал крыльями. — Они, по сути, у тебя и так были.
— Опять все мимо… — тяжело вздохнув, жеребенка уставилась на панель перед собой, пытаясь который уже раз смириться с мыслью о невозможности полетов.
— Боюсь, всю затею придется на время отложить.
— Профессор, я так понимаю, главная проблема здесь — именно слишком юный возраст новых детских крыльев, — полувопросительно уточнила Луна, задумчиво обходя стол, осматривая открытую для операции спинку пегаски и то, что осталось от ее родных конечностей.
— Да, этим крылышкам еще следует подрасти, окрепнуть, опериться.
— Хорошо, а если я создам небольшую временную аномалию, в которую мы поместим эти крылья, чтобы ускорить их рост до необходимого для успешной операции? — предположила аликорн, краем глаза заметив, как поникшие уши Скуталу моментально насторожились.
— Гениальное решение! В теории… — оживился Хельм и поднял взгляд к потолку. — А кто у нас спец в теориях?
Вскоре пони рассматривали новую голограмму увеличенных детских крыльев, основанную на скрупулезных математических расчетах.
— Ух ты! — выдохнула Скуталу, восхищенная виртуозными пируэтами виртуальной-себя с узкими стреловидными крыльями.
— Считаю должной предупредить, что никаких практических подтверждений или опровержений в базах данных нет, — выдала лошадиная голова с высоты научно-технического превосходства. — Все, что отрисовано здесь согласно формулам и графикам — на практике может не выдержать даже первого пробного полета.
Скуталу, поперхнувшись, сглотнула, красочно вообразив «пробную» катастрофу…
— Стало быть, переходим к практике, — кивнула Луна, и обернулась к пегаске. — Скути, что выбрала, «стрижа»?
— Да.
— Хорошо, Глэди, подготовь детские «крылья стрижа» к ускоренному росту и начинай анестезию пациентки, — распорядился Хельм, поймав взгляд Луны. — Операцию одобряю, приступаем к окрылению Скуталу.
Необходимые расчеты быстро выполнила Глэди — сопоставив биоритмы пациентки, понИИ с точностью до часа свела все графики питания с целью достижения сбалансированного роста биоимплантов.
— Принцесса Луна, а зачем нужна эта, ну?.. Точность… — поинтересовалась нервничающая Скуталу. Все это время она простояла «замурованной» в операционном столе, и уже изнывала от неподвижности.
— А затем, чтобы повысить активность нервной системы и каналов магии в крыльях, тем самым облегчив процесс приживления, — спокойно пояснила Луна.
— О-о-ох… ладно.
Стол с пегаской вновь принял горизонтальное положение, с потолка опустилось устройство, похожее на перевернутого иглами вниз дикобраза. Иглы были разной длины, формы и с разным наполнением, судя по торчащим из тела «дикобраза» разноцветным колбочкам.
Жеребенка взвизгнула, когда в спину и шею по всей длине ей впились два десятка игл. Послышалось механическое жужжание, некоторые колбочки быстро опустели, затем подвешенная на кронштейне игольная установка взмыла под потолок, а одурманенная пегаска обмякла на ложе. Из стола выскочили несколько юрких как мышки бреющих машинок и прыгнули на спину Скуталу.
— Прекрасно, — кивнул профессор, выслушав доклад Глэди. — Принцесса Луна, наденьте маски себе и жеребенке.
Раскрывшиеся возле стола створки дохнули холодом, и гибкий манипулятор поднял из глубин хранилища пару изящных крылышек. Заключенные в плотную слизистую оболочку, плечевыми суставами они приросли к толстому синющно-багряному стволу, пронизанному сетью бесчисленных кровеносных сосудов. Казалось, источаемая вязкой мутной слизью умопомрачительная вонь могла с одного вдоха свалить с ног даже бывалого яка.
— Крылышки в идеальном состоянии, — отметил Хельм, пристально осмотрев биоимпланты. — Глэди, как там с обеспечением?
— Проверила аппаратную часть, готова ускорить подачу кислорода и питания согласно расчетам.
Выдохнув, Флай отошел в сторону, уступая место Луне.
— Что ж, Луна, ваша очередь магичить.
Сосредоточившись, аликорн осторожно охватила магией искусственно выращенные крылья вместе с оболочкой, накладывая заранее продуманное заклятие.
Тотчас под полом загудели неслышимые ранее агрегаты, разгоняясь на полную мощность, и задрожали множество тонких трубок, оплетающих крылья.
— О, процесс пошел, — тихо отметил Флай, наблюдая уникальное взаимодействие волшебства и технологий. Прирост костей, мышц и перьев был заметен невооруженным глазом. На дисплее одной из панелей мельтешили цифры, показывая обратный отсчет — годы, месяцы и дни, сжатые магией аликорна до нескольких минут.
— Стоп! Необходимый размер достигнут.
Цифры на панели ярко светили нулями.
По команде Глэди Луна тут же прекратила зачарование, и в свою очередь тщательно изучила результат. Удовлетворенно кивнув, принцесса отступила на пару шагов.
Насосы откачали околоплодную жидкость, затем свисающие с потолка клешни вскрыли оболочку выдвижными когтями, бережно перехватили отливающие глянцевой синевой крылья, отрезав их от материнского ствола и разместили над гладко выбритой спиной Скуталу. Створки хранилища закрылись, а выскользнувшие из пола многочисленные полупрозрачные панели плотно сомкнулись со всех сторон вокруг стола, скрывая таинства операции от посторонних глаз. Сквозь косые грани стеклопластика различимы были лишь искаженные силуэты снующих хирургических механизмов.
Запустив вентиляцию, Хельм с облегчением стянул маску и пригласил принцессу Луну отдохнуть в соседнем секторе лабораторного зала.
— Там… — профессор махнул крылом в сторону Скуталу, — такие дебри автоматики, что мы с вами только мешаться будем. Глэди великопытно справится, если мы отсидимся в сторонке
— С пивом и чипсами? — вдумчиво отпив темное терпкое пиво, Луна вытряхнула из гривного космоса большущий пакет.
— Где Верт вообще нашел пиво? — озадачился Хельм. — По правилам науки в лабораториях должен быть только чистый спирт.
— А тут спирта нет, — довольно причмокнула Луна. — И чипсы с сыром, сметаной, луком, и с другом. Попробуете?
— Если с другом, то можно, — согласился Хельм.
— Итак, операция начата успешно, а когда… — Луна поискала взглядом часы. — Она закончится?
Услышав вопрос, Глэди вывела таймер с обратным отсчетом на один из дисплеев.
— Почти три часа? — Луна, кивнув, призадумалась. Взглянула на профессора. — Вы не возражаете против небольшого фокуса со временем, чтоб нам скоротать эти часы? Это только для нас двоих. На Скуталу и обстановку вокруг никак не повлияет.
— Наверное, можно, если никак.
Сформировав чарами очаровательные песочные часы, Луна натрясла в них звездной пыли из гривы, закрыла и поставила на стол.
Неторопливо хрупая чипсы и запивая их пивом и сидром, профессор с принцессой обсуждали перспективы применения маготехнологий.
— Луна, а вы сможете создать подобную временную аномалию для Скуталу?
— Для чего? — аликорн высыпала на язык последние крошки из пакета.
— После успешной трансплантации мы отправляем пациентку в сектор реабилитации на полмесяца, и вы колдуете ускорение времени. Для Скути пройдет пятнадцать дней еды, сна и тренировок с новыми крыльями в воздушной трубе, а в наружном мире пройдет пятнадцать минут, как сейчас.
Хельм кивнул на волшебные часы, в которых осыпались последние звездные крупицы.
— О… Это я сумею, да, так и сделаем. Надо лишь сперва объяснить Скути, что мы задумали, и что от нее требуется.
Они так и поступили. Дождавшись, пока пегаска отойдет от наркоза достаточно, чтоб внимать указаниям и внятно реагировать, рассказали о своей идее, и отправили изрядно уставшую жеребенку отсыпаться в реабилитации. И все заверте…
— Нет, лось, сюда нельзя, — строго покачала головой Луна. Заглянувший в лабораторию Буллвинкль удрученно вздохнул и вышел. Заместо него влетел Верт, сопровождаемый антигравитационным подносом, уставленным кастрюлями и тарелками.
— Развелося тут лосей… — буркнул он. — Твой недоделанный белок заблудился в шестой лабе, слышь, двупарнокопытный? Сгинь, короче!
Лось унеслось.
— Так, почему у нас автоповар не работает? — Верт сгрузил все на стол и грозовым облачком поплыл в сторону профессора, намекающе помахивая подносом.
— Э… мне нужны были некоторые детали… — нервно сказал тот, попятившись. — Вот для этого эксперимента, между прочим, нужно было смешать питательный раствор для автоклавов. Глэди, подтверди! Скорее же!
ПонИИ повернула к ним голову.
— Подтверждаю. Нанесение телесного ущерба данной единице биоматерии считаю нецелесообразным. Хотя и желательным в перспективе. За остальное.
— Что?! — профессор ошалело уставился на помощницу. — И ты туда же?
— Мои программы предусматривают развитие, в том числе эмоциональное, — гордо сообщила лошадиная голова и отвернулась.
— Сговорились, — схватился уже за собственную голову профессор. — Кошмар!
— Ладно, будем считать, что вы отвертелись, — Верт водрузил поднос на полку и подлетел к капсуле, где дрыхла Скуталу. — Пока. Как дела у этой оранжевой свиристелки? Пятой ноги не наблюдаю, но изменения вижу.
— Пока все идет как надо, осталось подтянуть физику до кондиций, — Луна сунула нос в ближайшую кастрюлю. — М-м-м… Боржч со шкварками. Восхитительно! Верт, не хочешь ко мне поваром?
— Я бы с радостью… — Верт развел манипуляторами. — Приятно, когда твои таланты ценят. Но… этот мохнатый крыломешок с мясом с голодухи копыта без меня откинет. Он даже автоповара не починит без моих благотворных пендю… то есть влияния.
— Починю, починю, — профессор только отмахнулся. — Согласись, сейчас важнее завершить этот эксперимент.
— Ну, с этим я могу согласиться… — робот величественно поплыл к выходу. — И даже попробую найти в шестой лабе запчасти и что-то сделать. Но я запомню. Машины ничего не забывают!
Грозно указав на профессора напоследок манипулятором и зловеще полыхнув алыми огоньками фотоэлементов, он исчез за дверью.
— Если бы я не знала Верта, сказала бы, что прозвучало это зловеще, — Луна щедро зачерпнула половником ароматный боржч и плюхнула в миску.
— И не только прозвучало, — кисло сказал профессор, уставившись на сунутую ему принцессой миску и кусок хлеба с недоумением. — Ах, да… спасибо. Он таки припомнит, не сомневайтесь. У него теперь бекапы на всех машинах, подозреваю, что и Глэди… впрочем, это уже паранойя. В любом случае, сейчас это не важно…
Он проглотил несколько ложек боржча, потом вдруг замер.
— Стоп. Глэди, откуда у нас взялся лось?!
Поглотив сготовленный сварливым роботом обед, Луна с профессором малость отдохнули, пока Скуталу отсыпалась, тем паче что выяснить лосиный вопрос и самого лося так и не удалось. От Верта, закопавшегося в кучах барахла и пребывающего сильно не в духе, они добились лишь заявления, что в таком бардаке может завестись не то что лось, а целое стадо слонопотамов, так что, скажем, свистеть лично он, Верт, на всякий случай бы не стал, но он далек от того, чтобы давать советы столь незанятым ничем важным в отличие от него личностям, и даже готов выдать им по свистку для нового эксперимента — при условии, что таковой будет проводиться подальше от него. Лосеискатели переглянулись, впечатлились и решили отложить вопрос до лучших времен. И теперь наши экспериментаторы наблюдали сквозь полупрозрачные силовые перегородки за Скуталу, что носилась по комплексу подобно электрону в коллайдере.
Как и было оговорено, утро пегаска начинала с нажатия кнопки, сигнализирующей о ее пробуждении — сигнал, исходящий из аномалии, фиксировался Глэди раз в минуту. Затем следовал легкий завтрак, а после — полетная тренировка в имитаторе погоды, с каждым разом задания становились чуть продолжительнее и сложнее.
После обеда — свободное время и самозабвенная перебранка с Вертом, затем вечерняя тренировка, ужин, и пегаска валилась спать, даже не всегда сумев дотянуться до сигналки.
Новые крылья, изначально темно-синие, по мере тренировок обретали родной цвет пегаски, все более проникаясь ее собственной магией.
И вот пятнадцать минут спустя Луна развязала петлю времени, и сияющая от счастья Скуталу вышла из комплекса.
— Привет, Скути, — Луна с улыбкой обняла подопечную и прижала к груди. — Как себячувствие?
Та издала нечленораздельный восторженный писк, счастливо трепеща крыльями, растопыривая оранжевые с синим краем перья. О пережитой операции напоминала лишь отросшая на спине шерстка, чуть более короткая и жесткая чем на теле.
— Операция «Крылья Скуталу» завершена успешно, файлы и записи сохранены для дальнейшего всестороннего анализа, — сообщила Глэди, снизойдя до участников операции.
— В кои-то веки… — пробормотал Верт. — Ладно, считайте, что я молчу. К тому же автоповара мы таки починили, и я вышел из кухонной кабалы!
— Спасибо, лошадушка, — с чувством глубокого удовлетворения выдохнул Хельм. — И тебе, ужас ты наш летучий. Что б мы без вас делали.
— Спасибо и вам, — улыбнулась Луна профессору и его помощникам.
— Спасибо! — радостно воскликнула и Скуталу.
— Обращайся, — фыркнул Верт. — Но только учти, мелочь, рога мы пока выращивать не научились, можем предложить разве что набор щупалец — ох уж эти странные фантазии некоторых ученых-чудаков. Хотя…
— Нет, проект «ФХ-2.0» оказался слишком нестабилен, еще рано, — покачал головой профессор, не поведясь на подколку. Луна кивнула и повернулась к пегаске.
— А теперь, Скути, для прочного закрепления всех наших действий надо немного доколдовать. Ну-ка, так…
Следуя указанию принцессы, пегаска глубоко вдохнула облачко серебристо мерцающей звездной пыли, собранной с перьев Луны, трижды поклонилась на восток, воскликнула: «Мутабор!» — и беззвучно рассыпалась вспышкой угасающих искр.
— Оп-па… — выдал, наконец, ошеломленный Хельм. — И-и-и… где она?
— Она дома, — с улыбкой пояснила Луна. — До встречи, Хельм Флай, Верт и Глэди, мне тоже пора.
— И тебе всего, принцесса, и чтобы за это ничего, — Верт наклонился, изображая кивок. — А мы тут опять погрязнем в рутине.
— От вашей рутины зависит очень многое, уж поверь, старый ворчун. И будет зависеть еще больше. До свиданья, друзья.
Благосклонно приняв прощальный поклон профессора и Глэди, аликорн шагнула в пролитую движением рога тень.

Возникшая в магической вспышке Скуталу свалилась с кровати. Возглас недоумения через миг сменился воплем восторга пегаски, запутавшейся в собственных крыльях. Прекрасных, сильных, новых крыльях0.