Я никогда не забуду тебя

Странные сны

Тихая зимняя ночь опустилась на Эквестрию, окутывая её снежным покрывалом. Огромные хлопья снега мягко кружились в воздухе, ложась на застывшие ветви деревьев, на крыши домов и на пустынные улицы. В лесах, где ветви ели склонялись под тяжестью белого одеяла, царило величественное спокойствие. Луна, полная и сияющая, освещала бескрайние просторы, где снег блестел миллионами крошечных кристаллов, а холодный воздух звенел хрупкой чистотой.

Вдали, за холмами и лесами, стоял зимний дом двух сестёр, уединённый и окружённый безмятежной природой. Его стены, сложенные из прочного камня, были украшены инеем, а окна мерцали тёплым светом камина. В одной из комнат, за тяжёлыми шторами и уютными стенами, спала Луна. Её постель была покрыта мягкими одеялами, а дыхание было ровным, спокойным. Заслуженная пенсия позволяла ей наслаждаться этим покоем, столь редким в её долгой жизни.

Снег шуршал за окном, ласково касаясь стекла. В этом доме царила особенная тишина — не гнетущая, а наполняющая сердце покоем. Где-то внизу в камине трещали поленья, наполняя воздух едва заметным ароматом горящего дерева. На стенах комнаты висели картины далёких времён — звёздные пейзажи, воспоминания о ночи, которую она когда-то оберегала.

Эквестрия жила в мире. Под мудрым правлением Твайлайт Спаркл страны, наконец, нашли равновесие. Злодеи, некогда угрожавшие её существованию, были либо побеждены, либо обращены к добру. Повсюду процветали гармония и единство. Праздник Согревающего Очага приближался, наполняя города и деревни радостью, песнями и яркими огнями.

Но даже в это прекрасное время, Луна, бывшая Владычица Ночи, не могла укрыться от тени собственного сознания. Она видела сны, как всегда, но этот был иным. Глубоко в её душе притаилось нечто странное, забытое и непривычное, как чужой голос в тишине.

В её сне снег тоже шёл, но он был тяжёлым, давящим, будто каждое звено его кристаллической структуры несло груз воспоминаний. Она стояла на пороге маленькой деревни, её обдувал резкий ветер. Холод проникал до самых костей, но не это тревожило её. Деревня выглядела покинутой, её улицы пустовали, дома, некогда живущие теплом, теперь зияли чёрными окнами.

Она прошла по заснеженной улице, слыша лишь хруст снега под копытами. Ощущение странности росло с каждым шагом. Эта деревня не была ей знакома, но казалась удивительно реальной. Вдруг её взгляд упал на дом, стоящий в отдалении. Он выглядел иначе, чем остальные — ветхим, но всё же живым. Из его окна пробивался слабый свет.

Она подошла ближе, чувствуя, как в груди поднимается непонятная тяжесть. Дверь дома была приоткрыта, и холодный ветер качал её, заставляя скрипеть. Внутри горела свеча, освещая маленькую комнату. На кровати сидела кобылка с иссиня-чёрной шерстью и серебристо-голубой гривой. Её глаза смотрели в пустоту, полные тоски, а на лице лежала печать усталости, какой Луна не видела даже у самых измученных сновидцев.

— Кто ты? — тихо спросила Луна, но кобылка не ответила.

Её облик был столь же эфемерен, как и сам сон, но казался таким знакомым, будто Луна должна была помнить её, знать её историю. Внезапно ветер усилился, свеча задрожала, и тьма накрыла всё вокруг.

Луна проснулась с лёгким вздрагиванием. Тепло комнаты, треск камина и мягкость постели должны были вернуть ей чувство безопасности, но вместо этого она почувствовала холод внутри. Она села на кровати, посмотрев в окно. Снег продолжал падать, ровно и спокойно, укрывая землю новым слоем чистоты.

Она приложила копыто к виску, закрывая глаза. Что это был за сон? Почему он так тревожил её? Владычица Снов, чьё искусство заключалось в том, чтобы вести других по лабиринтам их собственных страхов и воспоминаний, была бессильна перед собственным сознанием.

Снаружи Эквестрия жила своей жизнью, радовалась предстоящему празднику, а здесь, время будто остановилось. Луна медленно поднялась с постели, прошла к окну и посмотрела на белую гладь лесов и холмов.

— Что ты хочешь мне сказать? — прошептала она, обращаясь то ли к ночи, то ли к самой себе.

Снег продолжал падать, его движение было бесконечным, как сама вечность, и Луна знала, что ответы, если они есть, придут не сразу.

---

Утро в зимней резиденции двух сестёр началось с солнечных лучей, которые пробивались сквозь покрытые узорами льда окна. Внутри царил уют и тепло: трещали дрова в камине, разносился аромат свежезаваренного чая и горячих булочек, а воздух был наполнен спокойствием, которое могли позволить себе лишь те, кто завершил все свои дела и смог обрести покой.

Селестия сидела за большим деревянным столом на кухне, наслаждаясь утренней трапезой. Кухня была светлой, с высокими сводчатыми окнами и резной мебелью. Полки вдоль стен были уставлены банками с заготовками, специями и душистым чаем, а в центре комнаты возвышалась печь, украшенная керамическими плитками с изображениями солнечных лучей и луны. На столе стояли корзина с хлебом, кувшин с апельсиновым соком и тарелка с золотистыми, ещё тёплыми булочками.

— Как же я рада, что мы наконец-то можем провести это время вместе, Луна, — сказала Селестия, откусив кусочек булочки. — Без войн, без дворцовых обязанностей, без постоянных совещаний. Просто ты и я.

Луна, сидящая напротив, медленно размешивала ложкой чай в своей чашке, задумчиво глядя на круги, расходящиеся по поверхности. На её лице отражалась тень размышлений, хотя уголки губ были приподняты в тёплой улыбке.

— Да, сестра, — тихо ответила она. — Мне тоже давно не доводилось наслаждаться такой тишиной. Но я боюсь, что даже здесь моё сознание не даёт мне покоя.

Селестия подняла бровь, отложив булочку на тарелку.

— Что-то тревожит тебя? — спросила она, с искренней заботой в голосе.

Луна подняла взгляд на сестру, её глаза слегка сузились от раздумий.

— Мне снится один и тот же сон, Селестия. Уже достаточно долго.

Селестия наклонилась вперёд, её интерес был заметен.

— Сон? Но ты ведь Владычица Снов, Луна. Ты всегда помогала другим справляться с их кошмарами. Что же в этом сне такого, что ты сама не можешь его контролировать?

Луна выдохнула, её взгляд на мгновение отвлёкся на снежный пейзаж за окном.

— Это иронично, не правда ли? — она слегка улыбнулась, но в её голосе звучала усталость. — Я могла бы рассмеяться, если бы это не было столь серьёзно. Этот сон появился… — она замолчала на миг, подбирая слова. — С момента, как мы уничтожили Сомбру окончательно.

Селестия застыла на мгновение, обдумывая услышанное.

— С тех пор? — произнесла она с удивлением. — Почему ты не сказала мне раньше?

— Потому что я думала, что смогу справиться сама, — ответила Луна, опуская взгляд. — Но теперь я вижу, что этот сон — нечто большее, чем просто игра моего подсознания. Он возвращается каждую ночь. И я должна разобраться с ним. Это дело принципа. И… моей репутации как владычицы мира снов.

Селестия улыбнулась, но в её улыбке сквозило лёгкое беспокойство.

— Что ж, звучит серьёзно. И что ты планируешь сделать?

— Я хочу войти в этот сон намеренно, — твёрдо сказала Луна, выпрямляясь. — Исследовать его до конца. Найти источник. Узнать, что он значит.

— Луна, я надеюсь, что это не опасно? — Селестия смотрела на неё с явным беспокойством.

— Именно поэтому мне нужна твоя помощь, — Луна посмотрела на сестру с мягкой решимостью. — Ты должна следить за моим телом, пока я буду там. Если что-то пойдёт не так, ты должна вытащить меня.

Селестия вздохнула, откинувшись на спинку стула.

— Ты всегда была упряма, сестра, — произнесла она, с лёгким упрёком, но её глаза сияли любовью. — Хорошо. Но давай разберёмся с этим как можно быстрее. Твайлайт ждёт нас в Кантерлоте к празднику уже завтра.

— Я не заставлю её ждать, — заверила Луна, вставая из-за стола.

Селестия долго смотрела на сестру, пока та удалялась в сторону своей комнаты. Она видела в Луне ту же решимость, которая вела её через века. Но вместе с тем, она чувствовала, что этот сон был лишь верхушкой чего-то куда более глубокого.

---

Светлый зимний день мерцал за окнами, но в комнате, где Луна готовилась к глубокому погружению в сон, царила полутьма. Она лежала на своей кровати, спокойная, сосредоточенная, вокруг неё царила абсолютная тишина.

Она аккуратно надела на глаза повязку, чтобы полностью отрезать себя от света. Её дыхание стало ровным, размеренным. Магия постепенно окутала её тело, унося её сознание вглубь.

Луна сделала последний глубокий вдох и позволила своему сознанию скользнуть в пустоту. Темнота окутала её медленно, как ледяная вода, заполняющая каждый уголок её разума. Она чувствовала, как её тело будто бы проваливается куда-то, но ни боли, ни страха не было — только холод, пронизывающий до самых глубин.

И в этой бескрайней тьме она внезапно ощутила нечто. Это было похоже на едва заметную искру, слабый отголосок чего-то далёкого, будто пыльный кусочек мозаики, случайно найденный в груде хлама. Она потянулась к нему, желая разглядеть лучше.

Но чем ближе она приближалась, тем отчётливее осознавала, что этот фрагмент не принадлежит ей. Он был чужим, забытым, потерянным. И всё же он был здесь, в её сознании, словно капля чернил, попавшая на чистую страницу.

Мозаика внезапно ожила, превращаясь в вихрь образов, звуков и чувств. Луна попыталась отстраниться, но было поздно. Её сознание утянуло вглубь, в самую сердцевину этой забытой истории.

Сначала пришёл звук. Скрип старых дверей, стук копыт по деревянному полу, слабое потрескивание дров в очаге. Затем запахи — холодная сырость, смешанная с дымом, слабый аромат трав, давно увядших. И, наконец, образы.

Она увидела заснеженную деревню, погружённую в ледяной мрак зимней ночи. Она стояла на пороге крохотного домика, едва освещённого тусклым светом единственного фонаря. В этом месте не было тепла, не было света. Здесь царила заброшенность, словно эта деревня была оставлена всеми — пони, временем, самой жизнью.

И вдруг она поняла: это не просто сон. Это отголосок чего-то древнего, мрачного, оторванного от реальности. Это был фрагмент, который никогда не должен был сохраниться. История, которую никто не рассказывал, которую никто не хотел вспоминать.

И всё же Луна чувствовала, как её всё глубже утягивает в неё, будто сам сон не просто захватил её, но требовал, чтобы она прожила его. Чтобы увидела всё, что было скрыто за завесой забвения.

Тьма вокруг сгущалась, и она ощутила, как на губах остался привкус холода, будто бы её дыхание замерзало в воздухе. Луна сделала шаг вперёд, не понимая, как её ноги двигаются. Она была частью чего-то, что не могла контролировать.

Всё вокруг стало зыбким, словно тающий снег. И вскоре она оказалась снова на той заснеженной улице. Морозный ветер пронизывал насквозь, а снежные сугробы казались холодными, как сама пустота. Перед ней развернулась чужая, но удивительно реальная история, как будто вытканная из далёких, забытых воспоминаний.

Ночь была ясной и безмятежной, её холодное великолепие наполняло сердце пони странной смесью печали и умиротворения. Мягкий свет луны отражался в снежных сугробах, делая их похожими на миллионы маленьких звёзд, осыпавшихся с небес. Она подняла взгляд к ночному небу, своему вечному спутнику, как будто прощаясь с ним. Её дыхание превращалось в белые облачка, что тут же исчезали в морозном воздухе.

Селена стояла перед своим хлипким домиком, последний раз осматривая его. Это место хранило её воспоминания, но в них не было ничего, кроме боли. С тихим вздохом она отвернулась и, склонив голову, направилась к лесу. Её шаги были медленными, словно каждый делался с усилием. Она уже знала, что больше сюда не вернётся.

Снег хрустел под её копытами, а ледяной ветер пробирался под одежду. Тем не менее, она продолжала идти, словно ведомая неясной, но неизбежной целью. Где-то глубоко внутри было странное чувство освобождения. Всё, что её угнетало, наконец, оставалось позади. Она собиралась найти свой долгожданный покой.

Когда она спустилась в овраг, её силы окончательно иссякли. Мороз сковал её тело, а слабость обрушилась внезапно, как лавина. Её ноги подкосились, и она рухнула прямо в снег. Его мягкая поверхность приняла её, словно обещая вечный сон.

Но этот сон не наступил. Селена почувствовала, как кто-то поднял её, словно перо. Полумрак уступил место лёгкому теплу, когда она на мгновение открыла глаза. Над ней был странный путник, чья тёмная фигура заслоняла звёздное небо.

— Где твой дом? — произнёс он глубоким, но спокойным голосом.

Селена из последних сил указала на маленькую тёмную хижину, видневшуюся вдали. Больше она ничего не могла сказать, её сознание ускользнуло в темноту.

Она пришла в себя, когда мягкий треск огня наполнил комнату. Свет от пламени отбрасывал причудливые тени на стены её хлипкого дома, наполняя его непривычным уютом. Селена попыталась подняться, но тут же замерла, увидев его.

Незнакомец, серый единорог с тёмной чёрной гривой и яркими, пронзительными красными глазами, стоял у печи. Его рог сиял мягким светом, поднимая поленья и подбрасывая их в огонь. Тепло наполняло комнату, но от его присутствия ей стало не по себе.

Она вздрогнула, инстинктивно натянув на себя тонкое одеяло из шкуры, словно оно могло защитить её. Сердце забилось быстрее, но она не произнесла ни слова, лишь испуганно наблюдала за ним.

Незнакомец заметил её движение и обернулся. Его взгляд был спокойным, но в нём читалась усталость. Он снял свой меховой плащ, бросив его на стул у печи, и произнёс:

— Моё имя — Сомбра.

Его голос был низким, но не угрожающим, и это немного смягчило её страх. Однако, видя её реакцию, он тяжело вздохнул, словно демонстрируя, что уже привык к подобному приёму.

— Надеялся, что хотя бы здесь земнопони окажутся дружелюбнее, — добавил он, с ноткой горечи в голосе.

Селена, почувствовав вину за свою реакцию, опустила взгляд. Она знала, что его слова были правдой. Единорогов здесь всегда считали чужаками, и её страхи были лишь частью старых предрассудков. Она нашла в себе силы тихо произнести:

— Простите. Мне… жаль. Спасибо за помощь.

Сомбра усмехнулся, но это не было насмешкой. Его улыбка была лёгкой, как будто он хотел показать, что не держит на неё зла. Он повернулся обратно к печи, где уже стоял котелок. Сияние его магии стало чуть ярче, когда он разогрел воду.

— Благодарности мне не нужны, — сказал он, не глядя на неё. — Лучше скажи, как ты оказалась одна в лесу в такую погоду?

Селена замялась, не зная, что ответить. Она всё ещё боялась его, но не могла игнорировать тот факт, что он спас её жизнь. Его слова звучали спокойно, даже заботливо, и в них не было угрозы.

— Я… — начала она тихо, всё ещё чувствуя дрожь в голосе. — Я просто устала. Устала от всего.

Её слова повисли в воздухе, как хрупкий лёд, готовый расколоться от малейшего прикосновения. Сомбра повернулся к ней, его алые глаза, как рубины, смотрели пристально, но не осуждающе.

— Тебе повезло, что я оказался рядом, — сказал он. Его голос был мягче, чем она ожидала, почти успокаивающим. — Но почему-то мне кажется, что для тебя это не было случайностью.

Селена сжала край одеяла, её сердце сжалось от его слов. Он видел в ней что-то, что она старалась скрыть даже от самой себя.

— А почему вы там были? — решилась она спросить, стараясь отвлечь его внимание от её состояния.

Сомбра слегка усмехнулся, его тёмная грива качнулась, когда он сел на старый стул у печи.

— Я странствую. Ищу… ответы, если можно так сказать. Иногда мне кажется, что я блуждаю не в этом мире, а в своих мыслях.

Его слова прозвучали загадочно, но в них была искра чего-то личного, сокровенного. Селена впервые осмелилась взглянуть на него чуть дольше. Единорог выглядел уставшим, но в его осанке было что-то благородное, не ломаемое ни холодом, ни временем.

— Вы… не отсюда, правда? — тихо спросила она, словно боялась получить ответ.

— Нет, — спокойно ответил он, устремив взгляд на огонь. — Место, откуда я родом, давно осталось в прошлом. И я, как и оно, теперь лишь тень былого.

В его словах слышалась боль, но Селена не могла понять её источник. Она замолчала, глядя, как его магия, словно тёмное, но плавное течение реки, аккуратно поддерживает огонь в печи.

— Почему ты извинилась? — внезапно спросил он, прерывая её мысли.

— Потому что… — она опустила взгляд. — Мы здесь привыкли бояться тех, кто не похож на нас. Я знаю, что это неправильно, но я…

Сомбра поднял копыто, жестом останавливая её.

— Не вини себя за то, что тебя так научили. Но я ценю твою честность. Это редкость.

Селена почувствовала, как в её груди разливается странное тепло. Она не знала, почему этот странный единорог решил спасти её, но его присутствие, несмотря на её страхи, приносило ей спокойствие.

Между ними воцарилось молчание, которое заполняли лишь звуки потрескивающего огня. Сомбра неспешно размешивал что-то в котелке, а Селена, чувствуя лёгкую усталость, вдруг поняла, что её дом уже давно не был таким тёплым.

— Ты ведь не просто странствуешь, верно? — неожиданно произнесла она.

Сомбра слегка улыбнулся краем губ, не отрывая взгляда от огня.

— А ты проницательная. Но это долгий рассказ, и мне кажется, ты ещё не готова его услышать.

Селена задумалась. Её страхи постепенно отступали, уступая место любопытству. Этот незнакомец, пробуждал в ней интерес, которого она давно не испытывала.

Она вдруг осознала, что впервые за долгое время ей захотелось узнать что-то о другом существе. И это чувство, пусть и слабое, дало ей маленькую надежду на то, что её жизнь может быть чем-то большим, чем просто борьбой с холодом и одиночеством.

Вечер в деревне наступил быстро, и с ним пришла тревожная тишина. Селена, сидя у камина, пыталась сосредоточиться на обычных делах, разрезая старые тряпки на лоскуты для починки одежды. Тёплый свет огня играл на её лице, но в душе не было покоя. Она чувствовала, что что-то назревает.

Снаружи раздался слабый звук. Сначала он показался ей шорохом ветра, но когда повторился, она насторожилась. Звук словно доносился от порога её хижины.

Когда Селена открыла дверь, её охватил ужас. У порога лежал мёртвый заяц, его шкура была изранена, а кровь медленно стекала на снег. Её сердце болезненно сжалось. Она быстро убрала тушу, чтобы не видеть эту жуткую картину, но спустя всего несколько минут звук повторился. На этот раз это была сорока с переломанными крыльями.

— Х-хватит, — всхлипнула она, с трудом подавляя слёзы.

Селена захлопнула дверь и оперлась на неё спиной, закрыв лицо копытами. Её руки дрожали, сердце колотилось, а мысли о том, что она стала изгоем, разъедали душу.

Вскоре запах гнили и странный металлический аромат крови заставили её открыть окно. Её глаза расширились от ужаса. В свете луны на одной из стен её дома виднелись уродливые, небрежные буквы: «Шлюха рогатых». Кто-то, вероятно, использовал куриную кровь для этого отвратительного акта.

Единорог, сидящий неподалёку, немедленно насторожился. Его взгляд сузился, он словно почувствовал напряжение в воздухе. Когда вновь раздался звук шагов снаружи, он резко поднялся.

— Оставайся внутри, — коротко бросил он, и не успела Селена что-либо сказать, как Сомбра выскользнул за дверь.

Его шаги были бесшумными, как у охотника. Ещё один шорох, и он заметил тень, скрывающуюся за углом. Не раздумывая, Сомбра сжал его магией, подняв в воздух. Жеребёнок-подросток взвизгнул от страха, его глаза расширились, а копыта безуспешно пытались дотянуться до земли.

— Это ты посмел тронуть её дом? — голос Сомбры звучал глухо, словно раскаты далёкого грома. Его магия крепко сжала горло молодого пони, заставляя того задыхаться. — Запомни: любой, кто приблизится к этой кобыле с дурными намерениями, умрёт.

Пони начал плакать, заикаясь, бормоча извинения. Единорог лишь отбросил его в снег, как ненужную тряпку. Тот тут же вскочил на копыта и бросился в деревню, оглядываясь через плечо с ужасом.

Селена, стоя на пороге, видела всю сцену. Её грудь сдавило, как будто кто-то сорвал последние оковы терпения. Она не знала, что сказать. Страх и боль, смешанные с неким чувством благодарности, сжигали её изнутри.

— Теперь мне точно не дадут покоя, — прошептала она дрожащим голосом, её слова были полны горечи.

Слёзы подступили к глазам, но она сдержала их, сжав зубы. Её взгляд встретился с глазами Сомбры. Красные, холодные, но в них была искорка решимости. Он лишь подошёл к ней ближе, снимая меховой плащ, чтобы укутать её дрожащие плечи.

— Никто не тронет тебя, пока я здесь, — сказал он спокойно.

Тяжёлое молчание окутывало хижину, когда Селена, сидя на грубом табурете, наконец нарушила тишину:

— Как только ты уйдёшь, меня тут просто с потрохами съедят, — её голос был глухим, но полон отчаяния. — Они и так терпели меня только потому, что я не лезла на рожон.

Сомбра, сидящий у камина, удивлённо поднял на неё взгляд.

— Почему они так жестоки? Что может заставить пони вести себя подобным образом?

Селена тяжело вздохнула и отвела взгляд, словно эти слова давались ей с трудом:

— Лишние рты здесь не любят, когда Вендиго нависают над головой. У каждого из нас свой страх и свой голод. Я… — она запнулась, — я кое-как сама добывала еду все эти годы. Еду, которую могли бы добыть другие. Для них этого достаточно, чтобы ненавидеть меня.

Сомбра нахмурился, и его взгляд упал на неё. Под её грубой, изношенной одеждой виднелось исхудалое тело — её рёбра едва не проступали сквозь тусклую шёрстку. Он неожиданно встал, доставая из своего походного мешка небольшой свёрток.

— Сядь, — его голос звучал твёрдо, как приказ.

Селена открыла рот, чтобы возразить, но Сомбра прервал её взглядом, в котором читалась железная решимость. Он развернул свёрток, внутри которого лежали диковинные фрукты.

— Я не могу… — попыталась протестовать она, но её голос дрогнул.

— Можешь, — непреклонно сказал он.

Её слабое сопротивление быстро угасло, и, поборов неловкость, она набросилась на еду. Её голод, скрываемый годами, теперь бил наружу. Фрукты были сладкими, ароматными, такими, каких она никогда не пробовала.

Сомбра сидел у камина, наблюдая за ней с задумчивым выражением лица. Пламя танцевало в его алых глазах.

— Я ищу одно место, — начал он тихо, не отрывая взгляда от огня. — Особое место, воспетое в легендах.

Селена остановилась, удивлённо взглянув на него.

— Место? — переспросила она, вытирая губы.

— Кристальная Империя, — продолжил он. — По слухам, там можно укрыться от холода Вендиго. Там всегда хватает пищи. Там властвует добрая и мудрая правительница, и никому нет дела к какому племени ты принадлежишь.

Селена горько усмехнулась, откинувшись на спинку стула.

— Это звучит как сказка. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Сомбра на мгновение отвёл взгляд от огня и, с лёгкой усмешкой, повернулся к ней:

— Я тоже так думал. Но чем дольше я скитаюсь, тем больше нахожу доказательств её существования. Это цель моего путешествия. Моя финальная точка.

Между ними повисло неловкое молчание. Селена невольно рассматривала его. Её взгляд скользил по его телу, задерживаясь на странных для неё деталях. Его рог, угольно-чёрный и острый, словно орудие, вызывал у неё противоречивые чувства. Он казался чем-то чуждым, почти пугающим.

Наконец, она вздохнула, ломая молчание.

— Возьми меня с собой, — произнесла она почти шёпотом, но её слова звучали, как гром среди тишины.

Сомбра удивлённо посмотрел на неё.

— Ты?

— Да, — Селена быстро заговорила, словно боясь, что он её перебьёт. — Я умею стирать, собирать хворост, даже охотиться. Я… я буду делать всё, что ты скажешь. Всё. Даже… — её голос задрожал, но она заставила себя продолжить, — даже позволю тебе делать со мной что угодно.

Сомбра нахмурился, но молчал, позволяя ей договорить.

— У меня ничего нет. Никого нет. Я просто не могу больше цепляться за это место, — её голос ломался, но в нём звучала некая отчаянная сила. — А твой рассказ… эта легенда… Она подарила мне надежду. О месте, где я могу найти счастье… или хотя бы еду.

Она замолчала, но её глаза молили его. Сомбра смотрел на неё долго, пристально.

— Ты готова оставить свой дом? — наконец спросил он медленно, будто взвешивая каждое слово.

Селена горько улыбнулась и обвела взглядом свою убогую хижину, её трясущиеся руки сжали спинку стула.

— Поверь, тут нету ничего достойного того, что бы остаться, — ответила она тихо.

— Подумай тщательнее, — начал Сомбра, его голос был серьёзен, как никогда. — Дорога не будет лёгкой. Кто знает, какие испытания нам придётся пройти?

Селена уже открыла рот, чтобы ответить, когда их разговор прервал грохот разбитого стекла. В хижину влетел факел, ослепительно озаряя убогое жилище. Селена вскрикнула и отшатнулась, а Сомбра мгновенно схватил ведро с водой своей магией и швырнул содержимое на огонь, погасив его.

— Что это за… — начал он, но его слова оборвались, когда он выглянул в разбитое окно.

Снаружи собралась толпа. Их было много — десятки злых лиц, освещённых дрожащим светом факелов. Впереди стоял тот самый жеребёнок, которого Сомбра поймал за горло, и теперь он яростно указывал копытом на дом.

— Выдайте нам рогатого! — выкрикивал он, а толпа поддерживала его гулкими криками, требуя расправы.

Сомбра отступил от окна и обернулся к Селене. Она стояла бледная, виновато опустив глаза.

— И, почему только все земнопони такие агрессивные? — спросил он с удивлением.

Селена печально усмехнулась.

— Когда у тебя нет ни рога, ни крыльев, — сказала она с усталой иронией, — остаётся только ненавидеть вообще всех.

Её слова повисли в воздухе, как тяжёлый груз. Но времени для размышлений не оставалось. В окно влетели новые факелы, и запах дыма начал заполнять хижину.

Сомбра резко повернулся к Селене.

— Ты знаешь, я вот внезапно передумал. Ты идёшь со мной.

Она замерла, не зная, что ответить, но его действия не оставили ей времени на сомнения. Сомбра подошёл к ближайшему окну и с силой выбил его копытом. Разбитое стекло посыпалось наружу. Он мгновенно накинул свой тёмный плащ, который закрыл его рог и скрыл фигуру во тьме.

— Пошли! — бросил он, выпрыгивая в снежную ночь.

Селена оглянулась на хижину, которая была её домом, несмотря на весь её ужас и убожество. Но оглушающие крики толпы заставили её поспешить за единорогом.

В ночной темноте две фигуры скрылись в лесу, оставив разъярённую толпу позади. Снег хрустел под их копытами, дыхание замерзало в воздухе белыми облаками, а лесные тени обнимали их, словно пряча от гнева деревни.

Крики и свет факелов постепенно стихли, оставляя их наедине с безмолвным лесом. Наконец, выбившись из сил, они остановились. Сомбра упал на спину прямо в снег, глядя на ночное небо, усеянное звёздами.

И вдруг он начал смеяться. Громко, искренне, с лёгким оттенком злодейства, и чуть абсурдно.

Селена стояла рядом, запыхавшаяся, опираясь на ствол дерева. Она недоумённо смотрела на него, её голова склонилась в лёгком замешательстве.

— Ты что, совсем? — пробормотала она, но её голос был слишком тих, чтобы перекрыть его смех.

Сомбра только махнул копытом, продолжая смеяться. Его смех был полон какой-то безумной иронии, как будто всё, что с ними произошло, было шуткой, которую он наконец понял.

Для неё же, осталось загадкой, что вызвало эту бурю эмоций в нём. Может, это была усталость, может, облегчение от того, что они ушли от толпы, или что-то большее, чего она не могла постичь. Однако она знала одно: её место было рядом с ним.

Он был её жеребцом.

Она не осознавала, когда именно это чувство поселилось в её душе. Быть может, ещё в ту ночь, когда он спокойно расстелил свой плащ у камина, отдавая ей кровать. Или в тот момент, когда его магия схватила юнца, пытавшегося испортить её дом, защищая её с той твёрдостью, которой она никогда прежде не видела. А может, это было неизбежно: единорог, чужак, пришедший в её жизнь, казался ей одновременно опасным и единственным, кто мог бы разорвать порочный круг её одиночества.

Не понимая, почему он смеётся, она сделала то, что чувствовала правильным. То, что диктовал ей какой-то древний инстинкт или, может быть, укоренённый страх оставаться одной. Она присела рядом с ним на снег, посмотрела на его лицо, озарённое смехом, и… начала смеяться сама.

Сначала это был неуверенный смешок, почти робкий, словно она боялась, что он поднимется и осудит её за эту внезапную солидарность. Но его заразительный смех вскоре увлёк её. Она смеялась громче, до слёз, абсолютно безумно, и местами, с не менее злодейскими нотами, до ощущения тепла, растекающегося в груди.

Она не знала, что в этом было: безумие, ирония их положения или простая радость оттого, что она не одна в этой холодной ночи. Но она знала, что в этот момент, пока звёзды безмолвно наблюдали за ними, она могла смеяться вместе с ним.

И этот смех звучал в темном лесу, унося с собой остатки горечи, словно сама ночь делилась с ними своей вечной силой.

---

Двое путников устроились у небольшого костра, чьи языки пламени играли оттенками оранжевого и золотого, отбрасывая на снег тёплые, неровные блики. Селена сидела на грубо постеленной плащанице, натянутый на её плечи меховой плащ всё ещё источал слабый запах древесного дыма и чего-то едва уловимого, но приятно тёплого. Сомбра, напротив, неподвижно восседал чуть в стороне, его тёмная фигура будто растворялась в ночной тьме.

Селена недоверчиво посмотрела на пылающий огонь, затем на Сомбру.

– Ты просто взял и зажёг костёр, – поражённо сказала она, придвигаясь ближе к теплу. – Как будто снег даже не был проблемой.

– Магия – удобная вещь, – ответил он, усаживаясь рядом и бросая ещё один взгляд на её недоверчивое выражение.

Кобылка, едва ощутившая тепло на своей коже, придвинулась ещё ближе, подсознательно притянув к себе плащ.

– И какого это вообще – быть единорогом?

Он поднял бровь, словно вопрос застал его врасплох.

– Земнопони это не объяснить, – сказал он после короткой паузы.

Селена чуть нахмурилась.

– Ну попробуй, – попросила она, вглядываясь в игру огня.

Сомбра тихо хмыкнул, словно её настойчивость забавляла его.

– Это как иметь инструмент, который всегда с тобой, – начал он, чуть медленнее, чем обычно, словно выбирая слова. – Но этот инструмент – часть тебя. Ты можешь чувствовать потоки магии, как будто они живые. Это странное ощущение.

Селена задумалась, её взгляд всё ещё был устремлён на огонь.

– Значит, магия – это как часть твоего тела?

– Можно и так сказать. Но она также требует дисциплины. Без тренировки или контроля она бесполезна. Или даже опасна.

Она кивнула, а затем чуть улыбнулась.

– У тебя это хорошо получается, – сказала она, повернув голову к нему.

Сомбра посмотрел на неё, его взгляд на мгновение стал мягче.

– Ты слишком добра.

Селена усмехнулась, её голос стал чуть теплее.

– Добрая – это громко сказано. Я скорее... благодарная. Ты многое для меня сделал, хоть из за тебя, и сожгли мой дом.

Он не ответил сразу, его глаза снова устремились на огонь.

– Этот мир полон ужасов, – тихо произнёс он спустя паузу. – Я лишь пытаюсь сделать его немного менее жестоким.

Она чуть нахмурилась.

– Ты говоришь так, будто видел его худшую сторону.

– Потому что видел, – коротко ответил он.

Селена задумалась, и её взгляд на мгновение стал серьёзным.

– Но ты всё равно остаёшься... таким благородным, – тихо произнесла она.

Он улыбнулся, хоть в его улыбке была печаль.

– Доброта – это право сильных, – сказал он, посмотрев ей прямо в глаза.

Её сердце дрогнуло, но она не отвела взгляда. Лишь украдкой бросала на него взгляды, то и дело замечая, как его рог едва заметно светится — магия поддерживала огонь, не давая ему угаснуть под натиском ночного ветра. У неё в животе вновь заурчало, и она тихо вздохнула, обхватив себя копытами.

— Что это вообще за место, эта твоя Кристальная Империя? — наконец, нарушила она тишину, с робким любопытством.

Сомбра медленно повернул голову, его взгляд на мгновение стал мягче, будто воспоминания об этом месте согрели что-то внутри него. Он помедлил, а затем начал говорить, его низкий, глубокий голос звучал так, словно он читал древнюю поэму:

— Представь город, где снег, падающий с неба, никогда не касается земли, а растворяется в воздухе, оставляя только ясное небо и мягкое солнце. Место, где каждое здание сверкает, будто тысячи драгоценных камней были сложены в единую, совершенную форму.

Селена застыла, пытаясь представить себе эту картину.

— И там всегда тепло? — спросила она, не скрывая удивления.

Сомбра кивнул.

— Да. Кристальная Империя — это остров весны среди вечной зимы. Туда приходят за утешением и покоем. Воздух там лёгкий, напоённый ароматом цветов и сладкой свежести, а солнечный свет кажется мягким и ласковым.

Селена задумчиво посмотрела на языки пламени, которые, казалось, отражали ту же игру света, о которой он говорил.

— Звучит как рай, — пробормотала она, почти мечтательно.

Сомбра хмыкнул, но в его взгляде появилась тень чего-то неуловимого.

— Для некоторых, возможно, это так.

Она повернулась к нему, уловив нотки горечи в его голосе.

— А для тебя?

Он чуть нахмурился, отвёл взгляд, словно пытаясь уйти от ответа.

— Это мой шанс на покой, — произнёс он после паузы, но его голос стал холоднее. — Там никто не будет мешать.

Селена нахмурилась, ощутив, как этот ответ вызывает больше вопросов, чем даёт ответов.

— Кто тебе мешает?

Сомбра нахмурился, но не сразу ответил. Он словно раздумывал, стоит ли говорить прямо, но, в конце концов, отмахнулся, будто это было неважно.

– Никто конкретный, – сказал он с коротким вздохом. – Просто так уж сложилось, что где бы я ни был, всегда найдутся недоброжелатели. Это... совпадение.

Селена скептически приподняла бровь, но не стала настаивать. Она знала, что давить на него бесполезно. Вместо этого она решила сменить тему, увлечённая другим вопросом, крутившимся в её голове.

– А кто правит Кристальной Империей? – спросила она, склонив голову набок. – Наверняка какая-нибудь мудрая и прекрасная принцесса, не так ли?

Сомбра слегка дернул ухом, будто её вопрос задел какую-то невидимую струну в его душе.

– Возможно, – уклончиво ответил он, не отрывая взгляда от пламени.

Селена, заметив его молчаливое уклонение, продолжила, пытаясь уколоть его шутливым тоном.

– Ну конечно, – она улыбнулась, но в её глазах мелькнула грусть. – Прекрасная, благородная, вся в драгоценных украшениях, утопающая в шелках и золоте... Такая, что рядом с ней я выглядела бы, как облезлая воробьиха.

Сомбра повернулся к ней, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнула тень осуждения.

– Почему ты так думаешь?

Она пожала плечами, избегая его взгляда.

– Ну, это же очевидно. Я просто деревенская кобыла. Что у меня есть, кроме потрёпанного пальто и нескольких глупых мечтаний? А она... она, наверное, могла бы тебе понравиться.

Сомбра нахмурился, но на его губах появилась лёгкая усмешка.

– Ты ошибаешься, – сказал он спокойно.

Селена удивлённо подняла глаза.

– В чём?

– Я не предпочитаю принцесс, – ответил он, откинувшись назад.

Она удивлённо заморгала, но затем её лицо озарила легкая усмешка.

– Почему же?

Сомбра коротко рассмеялся, и его голос, впервые за долгое время, прозвучал искренне.

– Принцессы, а тем более королевы – существа крайне капризные. Вывести их из себя проще простого, а их месть... О, не дай звёзды попасть под их горячее копыто. Работа у них, конечно, тяжёлая, но это их не оправдывает.

Селена хихикнула, но в её смехе была лёгкая грусть. Она снова посмотрела на огонь, затем подняла глаза к ночному небу.

– А я бы не отказалась быть принцессой, – тихо сказала она, мечтательным голосом. – Все бы меня знали, все бы меня любили. Я была бы самой красивой, носила бы лучшие украшения, ела бы самую вкусную еду... Это ведь звучит как сказка, не так ли?

Сомбра посмотрел на неё, в его взгляде появился едва заметный интерес.

– Почему ты думаешь, что тебе нужно стать принцессой, чтобы всё это иметь?

Она обернулась к нему, её глаза округлились от удивления.

– Ну... Разве это не очевидно?

Он покачал головой, его голос стал тише, почти шепот.

– Ты и так вполне себе отличная кобыла.

Её лицо мгновенно покраснело, она смутилась и попыталась отвести взгляд, но не смогла удержаться от улыбки.

– Ты правда так думаешь? – прошептала она, её голос прозвучал неуверенно, но с надеждой.

Сомбра усмехнулся и кивнул.

– Думаю.

Она отвернулась, но её глаза засветились от радости. Она обняла плащ, которым он её укрыл, крепче, словно пытаясь сохранить это чувство тепла и уверенности, которое его слова вызвали в её сердце.

– Знаешь, – тихо сказала она, глядя на звёзды. – Ты тоже отличный жеребец. Сколько бы у тебя недоброжелателей ни было.

Он на мгновение замер, его взгляд стал мягче, но он всё так же молчал, глядя на неё через мерцающее пламя. Её лицо, обветренное и слегка обмёрзшее, казалось почти прозрачным в мягком свете огня. Нос немного покраснел от холода, а пряди спутанной гривы, выбившиеся из-под капюшона, мерцали инеем. Она казалась такой хрупкой, что даже его привычное сердце ощутило странное, почти болезненное чувство. Это было нечто абсолютно неожиданное и странное — невольное умиление. Он вздохнул, стараясь справиться с этими странными мыслями, и заговорил.

— Скажи мне, Селена, — начал он тихо, не сводя с неё глаз. — Что с тобой стряслось? Почему ты... позволяла своим собратьям, вытирать об тебя ноги? Что ты вообще такого сделала, что против тебя ополчилась вся твоя деревня?

Селена сначала молчала, будто его вопрос застал её врасплох. Она опустила глаза на свои копыта, слегка подрагивающие от холода, и тихо вздохнула.

— Да ничего, — ответила она наконец, её голос звучал горько. — Просто я. Я... такая.

Сомбра нахмурился, но не перебивал.

— Моя семья, наверное, и так не была богатой, — начала она спустя минуту молчания, будто эти слова давались ей через силу. — А потом родителей не стало. Я была ещё совсем маленькой... Но хозяйство кто-то должен был поддерживать, а кроме меня никого не осталось.

Она посмотрела в огонь, будто надеялась найти в нём ответы на вопросы, которые задавала сама себе все эти годы.

— У нас всегда было холодно и мрачно. Знаешь, когда снег начинает таять, и крыша протекает, а починить её некому? Когда еды едва хватает на один день, но ты всё равно делишься с соседями, потому что у них ещё хуже? Так и жила.

Её голос дрожал, но она продолжала.

— Мечтала иногда... что однажды кто-нибудь обратит на меня внимание. Какой-нибудь жеребец... просто подойдёт, утешит. Скажет: «Давай я помогу». Или... обнимет, позовёт замуж, предложит создать семью. А я бы сделала всё, чтобы его жизнь была лучше. Дом бы мы привели в порядок, хозяйство, может, детей завели...

Селена улыбнулась, но улыбка эта была горькой, полной самоиронии.

— Наивно, да? Но... больше у меня ничего и не осталось. Эти глупые деревенские мечты о семейном счастье — всё, что у меня было.

Сомбра выпрямился, его взгляд стал холоднее, но не от гнева — скорее от внезапного желания понять её.

— И почему же никто не обратил?

Селена удивлённо посмотрела на него, не сразу найдя, что ответить.

— Это же очевидно, — наконец сказала она, тихо и немного растерянно. — У меня ведь... ни родословной, ни красоты, ни богатств.

Но Сомбра, ухмыляясь резко перебил её:

— Ни самооценки, похоже, тоже.

Селена замерла, поражённая его словами. Она пыталась возразить, но вместо этого только вздохнула и отвела взгляд.

— Вряд ли там был кто-то хуже меня, — призналась она наконец.

Она снова посмотрела в огонь, её глаза блестели от пролитых или так и не покинувших её слёз.

— Но... домик жалко, — тихо добавила она. — Даже с объедками, что там остались.

Сомбра долго молчал. Он смотрел на неё, на её слабую улыбку, на то, как её плечи слегка опускались под тяжестью плаща, который он ей дал.

— Ты слишком сурова к себе, — сказал он наконец, его голос стал мягче.

Она взглянула на него с удивлением, будто не веря, что такие слова могли сорваться с его уст.

— Может быть, — тихо ответила она, — но это ничего не меняет.

Сомбра вздохнул, его взгляд стал отстранённым, словно воспоминания уводили его в другое время и место. Он медленно потянулся к своей сумке, копыта его двигались осторожно и почти бережно. Через мгновение он достал плотно запечатанную прозрачную коробку, из которой исходил слабый, пульсирующий свет. Свет алого оттенка переливался, будто дышал в такт их собственным сердцам.

— Что это? — тихо спросила Селена, заворожённо глядя на предмет.

Сомбра, не торопясь, поднял коробку так, чтобы свет упал на её изумлённое лицо. Внутри лежал камень — идеальной огранки, глубокого алого цвета, словно он вобрал в себя закатное небо.

— Это... наследие баланса и хаоса, — начал он задумчиво, его голос звучал низко и слегка вибрировал, будто эхом от стены. — Когда мир только формировался, вся магия природы была заключена в гармонии. Это было начало всего: покой и равновесие. Гармония стремится к абсолютному порядку, совершенству и красоте. Но не бывает света без тени. Всегда в противовес существует дисгармония — хаос, тьма, жестокость и разрушение.

Селена нахмурилась, переваривая его слова, а её глаза не отрывались от камня. Свет играл в её зрачках, добавляя лицу странную задумчивость.

— Так значит... вендиго — порождение дисгармонии?

Сомбра повернул голову к ней, и его губы тронула лёгкая улыбка.

— Ты быстра на выводы. Да, вендиго — одно из проявлений дисгармонии. Когда ненависть и страх начинают преобладать над разумом, дисгармония черпает из этого силу.

Он замолчал на секунду, будто раздумывая, стоит ли говорить больше. Затем продолжил:

— Однако мир не хотел погибнуть от собственной тени. В ответ на дисгармонию вселенная породила шесть камней — шесть элементов, которые воплощают всю силу гармонии. Их задача — защищать баланс и восстанавливать покой, когда тьма пытается взять верх.

Селена моргнула, пытаясь осмыслить услышанное.

— Но... если они воплощают гармонию, значит... есть и их противоположности? — уточнила она, а в её голосе проскользнула нерешительная надежда на правильный ответ.

Сомбра кивнул, его взгляд был пронзительным.

— Так и есть. Когда существует идеал, существует и антипод. Несколько таких камней оказались в Юникорнии, — его голос стал чуть резче, — где местный маг пытался найти им применение. Один из них он превратил в амулет аликорна — попытку достичь невозможного могущества. А второй...

Он поднял коробку выше, позволяя свету залить их маленькое убежище.

— Второй я забрал, прежде чем его потенциал был бы потрачен впустую на очередную безделушку, — в его голосе зазвенело пренебрежение.

Селена хмыкнула, с трудом отрывая взгляд от камня.

— Ну, ты-то явно знаешь, как применять такие вещи. Но скажи... — она вдруг прищурилась. — Что такое этот аликорн?

Сомбра замер на долю секунды, а затем медленно поднял на неё взгляд. Его красные глаза сузились, будто он не был уверен, стоит ли делиться столь древним знанием.

— Аликорн, — тихо и ясно произнёс он, будто каждое слово несло тяжесть целой эпохи. — Это существо, которое, как и элементы гармонии, создаётся самим миром, когда он в нём нуждается.

Селена слегка подалась вперёд, слушая, как заворожённая.

— Это... физическое воплощение гармонии, — продолжил Сомбра. — Аликорн — могучее, бессмертное создание, воплощающее черты всех трёх племён пони. Оно сильнее, быстрее и мудрее любого существа, и его сердце свободно от грязи этого мира. Аликорн появляется только тогда, когда мир нуждается в балансе, когда тьмы становится больше чем света.

Он сделал паузу, его голос смягчился.

— Но... никто уже давно не видел этих созданий. Древние века сменялись новыми, и память об аликорнах стёрлась, как пыль на ветру.

— Но если их больше нет... — прошептала Селена, — зачем был создан этот амулет?

Сомбра нахмурился и покачал головой.

— Амулет был попыткой приблизиться к их могуществу. Но маги Юникорнии слишком торопились. Они искали силу, не понимая, что с ней делать. И быстро выяснили, что амулет не просто наделяет носителя мощью. Он искажает разум, сводит с ума, превращает желание порядка в разрушение и тьму. Так он стал бесполезным — почти проклятым.

Селена глубоко вздохнула, впитывая каждое его слово. Её глаза снова устремились на алый камень в коробке, а лицо приняло тень грусти.

— Чего только не творят ради могущества, — прошептала она.

Сомбра наблюдал за ней внимательно, но ничего не ответил. Свет камня продолжал пульсировать между ними, а где-то вдалеке, за пределами убежища, тишину разрывал завывающий ветер.

Селена не могла оторвать взгляда от алого камня, спрятанного за прозрачной стенкой коробки. Его свет был странным — мягким и одновременно тревожным, словно это не просто предмет, а живое существо, дышащее в такт их собственному дыханию. В нём чувствовалась... сила. Нечто древнее и непостижимое. Она сглотнула, голос её дрогнул, когда она, всё ещё зачарованная, спросила:

— Но, зачем же тебе этот страшный камень?

Сомбра опустил голову, его тёмная грива упала на лоб, но взгляд был пронзительным, почти испытующим. Он помолчал, будто взвешивая каждое слово, а затем заговорил низким, спокойным голосом:

— У этого камня колоссальный потенциал. — Он медленно провёл копытом по гладкой поверхности коробки. — Если знать, как его использовать, он способен на чудеса... или поразительные разрушения.

Селена затаила дыхание, ожидая, что он продолжит.

— Но у меня другие планы, — внезапно добавил он.

— Другие? — Она удивлённо моргнула.

— Я продам его.

Слова прозвучали спокойно, буднично даже, но её поразили, как удар молнии.

— Продашь? — переспросила она, не веря своим ушам.

Сомбра кивнул, его взгляд был твёрдым и непоколебимым.

— Да. Это по моей вине ты лишилась своего домика и оказалась втянута в это путешествие, — он на миг замолчал, глядя куда-то в сторону, но затем вновь взглянул на неё, и его голос стал мягче. — С этими деньгами ты сможешь начать новую жизнь. Настоящую. Ту, которую ты заслуживаешь гораздо больше, чем я.

Вокруг воцарилась тишина. Лишь далёкий вой ветра пробивался через завывание пустынной местности. Селена замерла, словно забыв, как дышать. Глаза её расширились от потрясения, и в них плескалось что-то болезненно-непонятное — смесь удивления, благодарности и... неуверенности.

— Ты... правда хочешь это сделать? — прошептала она, едва веря в происходящее.

Сомбра не ответил сразу. Он лишь слегка усмехнулся — и не той мрачной, насмешливой усмешкой, что была привычной для него, а какой-то странно тёплой.

— Признаюсь, это не то, что я «хочу»... но, ты действительно заслужила это.

— За всю мою жизнь... — начала она, голос дрогнул, — никто никогда... не делал для меня даже близко чего-то подобного. Никто.

Селена, казалось, застыла на месте, взгляд её блуждал по его лицу, по коробке с камнем, а затем вновь возвращался к нему. Она почти перестала дышать, чувствуя, как внутри что-то нестерпимо щемит. Однако спустя долгую паузу она всё же взяла себя в копыта. Глубоко вдохнув, она аккуратно наклонилась вперёд и, почти с трепетом, закрыла коробку, после чего осторожно спрятала её обратно в его сумку.

Сомбра изумлённо вскинул бровь.

— Что ты делаешь? — тихо спросил он, не скрывая удивления.

Селена подняла на него глаза, её взгляд был одновременно твёрдым и невероятно мягким.

— Я ценю твой жест. Правда ценю. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит... — Она на секунду замолчала, подбирая слова. — Но я не хочу, чтобы ты жертвовал этим ради меня.

Он не успел возразить, как она добавила с лёгкой улыбкой:

— Давай хотя бы отложим решение до следующего города. Посмотрим, как всё обернётся.

Сомбра некоторое время молча смотрел на неё, будто пытаясь понять, что движет этой маленькой кобылой, которая так упорно отказывается от того, что могло бы изменить всю её жизнь. Наконец, он кивнул, уголки его губ дрогнули в почти невидимой улыбке.

— Как скажешь, — тихо ответил он, а затем поднял голову и взглянул на небо. — Какая прекрасная ночь.

Селена перевела взгляд вверх и слабо улыбнулась.

— Она всегда была такой, — мягко произнесла она, её голос наполнился теплотой. — Я всегда видела в ней что-то родное. Знаешь, — добавила она мечтательно, — многие думают, что ночь — это просто тьма. Пустота. Но в ней столько красоты, столько величия... звёзды, как маленькие искры жизни. А луна... Она словно свет для тех, кто потерялся во мраке.

Сомбра внимательно слушал её слова, не отрывая от неё взгляда. В её голосе было столько искренности, столько нежности, что он на миг замер, словно увидев её впервые.

— Ты права, — наконец произнёс он, его голос звучал почти задумчиво.

Она повернулась к нему, её глаза светились мягким светом, отражая блеск далёких звёзд.

— Просто другие... — она улыбнулась с лёгкой грустью, — другие не замечают этого.

Сомбра не ответил, лишь молча кивнул, соглашаясь.

---

Холодное зимнее утро застыло над площадью. Небо свисало свинцовой тяжестью, и мелкий снег, казалось, висел в воздухе, не решаясь опускаться на землю. Глухой гул голосов множества единорогов сливался в непрерывный шум — толпа собралась здесь не для того, чтобы молчать. Взглядов было много, и каждый был полон ожидания: скучающие, любопытные, осуждающие, а иногда и откровенно жестокие.

Эшафот возвышался в самом центре площади — грубо сколоченная деревянная платформа, потемневшая от времени и множества кровавых историй. На ней, посреди бесстрастного простора, стоял жеребец. Его копыта были связаны толстыми верёвками, впившимися в шерсть. Грубый кляп в его пасти не давал ни слова вымолвить, а на роге тускло поблёскивал блокатор, приглушивший его магию до последнего атома. Глаза его, однако, не были ни покорными, ни сломленными. Тёмные, пронзительные, они метали молнии в стоящую перед ним толпу.

На возвышении, в паре шагов от эшафота, на своём подвижном троне скучала принцесса Платина. Она, облачённая в роскошный пурпурный плащ, больше подходивший для балов, чем для казней, с ленивой грацией держала перед собой маленькое зеркало. Стекло мягко ловило свет, отражая её ухоженное лицо — предмет её нескончаемого внимания. Криво висящая корона на её голове казалась скорее тяжёлой формальностью, чем символом власти.

— Ваше величество... — гвардеец, стоящий рядом, с трудом откашлялся, словно не решаясь нарушить её самолюбование. Он наклонился ближе и прошептал почти извиняющимся тоном: — У нас суд.

Платина вздохнула так громко, что этого хватило бы, чтобы выразить всю глубину её скуки.

— Да, да, разумеется, — с лёгким раздражением она отложила зеркало в сторону и поднялась на ноги. Взгляд её, скучающий и немного высокомерный, скользнул по подсудимому. — Итак... — начала она, её голос был удивительно певуч и ровен, как у актрисы, заучившей свою роль, но потерявшей к ней всякий интерес.

— Сомбра, — она произнесла его имя с таким холодком, будто оно оставляло на языке неприятное послевкусие. — Ты обвиняешься в...

Она замялась, махнув копытом, словно пытаясь уловить суть обвинений из воздуха. Затем повернулась к пони в мантии, стоявшей рядом.

— Кловер, напомни-ка мне, в чём мы его обвиняем?

Кловер чуть склонила голову, её голос был низким, но удивительно уверенным:

— Я решила не мелочиться, ваше величество. Немного покопалась в параллельных измерениях с помощью одного волшебного зеркала, и составила список его уже совершённых, а также ещё не свершившихся преступлений, во всех измерениях. На всякий случай.

С этими словами она протянула длинный свиток, тяжёлый и плотно свёрнутый. Платина, усмехнувшись, лениво взяла его, но даже в её движении читалась усталость от всего этого спектакля. Она развязала свиток и начала зачитывать:

— Так-с... Убийство. Массовые убийства. Изнасилование... — она на секунду подняла бровь, но продолжила. — Не единожды. Развязывание войн, геноциды, незаконное путешествие между мирами, политические убийства с целью захвата власти, темная магия, кража магических артефактов... — она листала свиток дальше, пока не наткнулась на что-то необычное. — И... то, что он мой отец? — её голос на мгновение застыл в недоумении. Она медленно подняла взгляд на Кловер, которая стояла с прежним непроницаемым выражением лица.

— Серьёзно? И такое было?— Платина, скривив губы, смяла свиток и бросила его себе под копыта.

— Обвинений, полагаю, более чем достаточно, — проговорила она, устало опускаясь обратно на трон. — Признаться, этот фарс начинает меня утомлять. Обезглавьте его, или отрубите рог... или что-то ещё. Проявите фантазию, — она махнула копытом в сторону палача, словно отдавая распоряжение подать ещё один чай. Затем вновь развернула своё зеркало, возвращаясь к приятному занятию самолюбованием.

Толпа зашумела, возбуждённая её словами. Кто-то радостно вскинул копыто в воздух, кто-то кричал о справедливости, а кто-то просто затаил дыхание в ожидании кровавого зрелища.

Снег на площади уже превратился в серо-белое месиво, истоптанное копытами сотен единорогов. Гул толпы на мгновение стих, когда из задних рядов вырвалась кобылка. Она бежала, спотыкаясь на каждом шагу, почти падая в рыхлый снег, её дыхание превращалось в облачка пара.

— Остановитесь! Пожалуйста! — её голос, звонкий и отчаянный, прорезал ледяной воздух, как раскат грома.

Стражники заметили её мгновенно. Несколько копий направились в её сторону, но она лишь крепче сжала зубами ремешок сумки, висящей на её плече. Добежав почти до эшафота, она рухнула на колени, растерянно всматриваясь в принцессу. Из сумки, которая тут же упала на снег, она вытащила небольшую коробку и открыла её, демонстрируя тускло мерцающий камень.

— Вот! Вот то что он украл! — её голос дрожал, но был полон странной силы. — Я верну это! Просто... пощадите его! Я умоляю!

На возвышении Платина, до этого любуясь собой в зеркале, нехотя оторвалась от созерцания собственного отражения. Она подняла взгляд на кобылку, вокруг которой уже сомкнулся полукруг стражников.

— Что за шум? — устало протянула принцесса, поигрывая гребнем, который держала в магическом поле. Её взгляд медленно переместился на Селену. — Кто это? Земная пони? Хм... — она усмехнулась, тон её голоса сочился ядом. — Неужели у этого тёмного мага, этого... — она сделала паузу, словно подбирая слово, — ...неприятного типа, который одним своим существованием порочит наш моральный облик... есть кто-то, кому он не безразличен? Ещё и земная.

Она прищурилась, рассматривая Селену так, как коллекционер разглядывает диковинную вещицу.

— Занятно, конечно, но абсолютно бесполезно. Даже если бы я захотела, я не могу отменить приговор. Законов нет. Точнее, — она усмехнулась, — я сама их отменила. Как же я устала от этого идиотизма с «неограниченной монархией».

— Вообще-то, — раздался ровный голос Кловер, и Платина закатила глаза, обернувшись к своей советнице. — Есть один способ. Архаичный, но... сохранившийся в наших законах по чистой случайности.

Принцесса повернулась всем телом, вскинув брови.

— Ты меня заинтриговала. Ну?

Кловер откашлялась и с ноткой раздражения начала объяснять:

— По традиции, если во время казни объявится та, кто готова выйти замуж за осуждённого, его обязаны помиловать. Таков закон.

— О, времена! — Платина мечтательно вздохнула, откидываясь на троне. — Вот уж были проблемы с демографией...

Толпа загудела, словно волна прошла сквозь неё. Все взгляды теперь были прикованы к Селене, которая всё ещё стояла на коленях, пытаясь отдышаться. Принцесса повернулась к ней, лениво откинув прядь гривы назад.

— Ну, так расскажи мне, что тебя вообще связывает с этим жеребцом? — в голосе её звучала насмешка, смешанная с каплей интереса.

Селена подняла голову, её взгляд был полон решимости.

— Он обещал отвести меня в Кристальную Империю, — голос её звучал твёрдо, несмотря на заметное дрожание губ.

Площадь взорвалась хохотом. Грубый, звенящий смех единорогов катился, как лавина, разбиваясь о стены домов. Платина тоже захихикала, прикрывая рот копытом.

— В Кристальную Империю? — повторила она, её смех был сладким и лёгким, как у театральной актрисы. — Он приведёт тебя только к смерти, глупышка. Севернее — лишь бесконечный морозный лес и вендиго.

— Я не верю в это, — прошептала Селена. — Я верю ему.

На мгновение воцарилась тишина. Платина устало вздохнула и, откинувшись на троне, пробормотала:

— Если ты так жаждешь умереть — это твои проблемы. Но не надейся, что он тебя куда-то приведёт. Мы же, в отличие от вас, думаем головой и отправляемся на юг. Там нас ждёт будущее. Мы должны добраться туда быстрее тупоголовых пегасов и грязных... как там вас? Земных пони? — Она на секунду замялась. — Без обид. Но вы же буквально сами называете себя земными.

Селена не ответила, лишь продолжала смотреть на Сомбру. Кловер, всё это время молчавшая, вдруг снова заговорила:

— Ты хоть понимаешь, кого защищаешь? Что он — чудовище?

Она подняла с пола смятый свиток и швырнула его перед Платиной. Принцесса взглянула на него и вдруг хихикнула. Она ткнула локтем Кловер в бок.

— О, Кловер! Тут же сказано, что он и твой отец тоже. Значит, мы с тобой почти сёстры. — Она расхохоталась звонко и искренне.

Кловер лишь тяжело вздохнула, подхватив свиток магией и разорвав его в клочья одним плавным движением.

— Ваше величество, — процедила она сквозь зубы, — вы можете поженить их и спасти ему жизнь. Но готовы ли вы пойти на это сами?

Принцесса перестала смеяться и замолчала. Площадь вновь охватила тишина, словно морозный воздух сжал сердца всех собравшихся. Платина посмотрела на Селену ещё раз — на её дрожащие копыта, на блеск отчаяния в глазах и на камень, всё ещё лежавший в открытой коробке.

— Что ж, — медленно проговорила она, взгляд её на мгновение потяжелел. — Видимо, у нас сегодня будет свадьба.

Толпа ахнула, а где-то раздался чей-то приглушённый смех.

Принцесса Платина с ленивой грацией поднялась со своего трона. Её белая пурпурная мантия с меховой опушкой волочилась по снегу, а алмазная корона блестела тусклым светом в зимнем воздухе. Она кивнула в сторону Сомбры, который всё ещё был связан и неподвижно сидел на эшафоте, как статуя.

— Итак, дорогие мои! — воскликнула Платина, голос её был полон игривого высокомерия. — Раз у нас появился такой трогательный повод, не будем тянуть.

Селена растерянно взглянула на неё, как будто не поняла смысла слов. Но Принцесса уже жестом велела одному из своих подданных. Короткая, но помпезная церемония началась, разыгрываясь на морозном ветру прямо посреди площади. Гвардейцы быстро притащили подушку с какими-то гербами, разложили старинные свитки и выдали Платине небольшой символический жезл. Её голос разнёсся над толпой, монотонный и почти скучающий:

— В силу древних законов, по которым однажды жили наши предки, и учитывая великое... — она прервала фразу, фыркнув, — желание этой кобылки, объявляю их мужем и женой. Да пребудет с ними... — пауза, — ну, что-то там вроде счастья.

С этими словами, стражники, будто сговорившись, подтащили к краю эшафота всё ещё связанного Сомбру. Кляп во рту приглушал его рычание и проклятия, но взгляд его горел злобой и ненавистью. Не утруждая себя лишними церемониями, гвардеец с удовольствием толкнул его вниз. С громким *бум* жеребец рухнул прямо на снег перед Селеной, едва не придавив её своим весом. Она ахнула и отшатнулась, а Сомбра, бессильно ворочаясь, только усилил абсурдность этой сцены.

Толпа снова разразилась хохотом. Платина наблюдала за этим зрелищем с откровенным удовольствием. Она слегка приподняла бровь и усмехнулась:

— Вот и всё. Поздравляю, юная леди. Теперь это... — она кивнула на валяющегося в снегу единорога, — ваш законный супруг. Я получу свой камень, и мы наконец отправимся дальше.

Кловер, вздохнула и едва заметно покачала головой.

— Ваше величество, — спокойно сказала она, — мы должны его утилизировать. Вы же помните, что случилось с амулетом аликорна?

Платина резко фыркнула, её морда дёрнулась, будто она вспомнила что-то крайне неприятное.

— Утилизировать... — передразнила она Кловер, скривившись. — Я не хочу об этом слышать. Этот проклятый амулет мне ещё в кошмарах снится.

Она махнула копытом в сторону Селены, которая в это время беспомощно пыталась развязать тугие верёвки на Сомбре. Её копыта дрожали от холода, а сама она выглядела настолько жалко и нелепо, что это зрелище вызвало у Платины новый смешок.

— Похоже, ваша семейная жизнь началась с трудностей, — заметила она.

Затем Платина задумалась. Её глаза на мгновение сузились, а губы сложились в ленивую улыбку.

— Знаете что, — сказала она, почти мурлыча, — раз вы всё равно умрёте, пусть этот камень будет вашим.

Селена застыла, уставившись на принцессу, словно та внезапно предложила ей сокровища всего мира. Рядом с ней Сомбра, несмотря на кляп, поднял голову, его глаза на мгновение блеснули удивлением.

— П-правда? — одновременно выдохнули Селена и Кловер.

Платина пожала плечами, явно теряя к происходящему интерес:

— Можете считать это свадебным подарком. Всё равно он бесполезен. Зачем добру пропадать?

Она развернулась, её мантия мягко скользнула по снегу, а гвардейцы тут же подхватили её мобильный трон.

— Мы должны поторопиться, — сказала она, небрежно откидываясь на спинку трона. — Южные земли сами себя не завоюют.

Толпа уже начала рассасываться, разочарованная тем, что вместо казни им устроили фарс. Но прежде чем Платину окончательно унесли прочь, она обернулась, ухмыльнувшись, и произнесла с насмешкой, обращаясь к Сомбре:

— Пока, «папаша».

Селена, потрясённо глядя вслед принцессе, пробормотала:

— Спасибо?..

Двое под холодным небом

Cелестия стояла у постели Луны, её радужная грива тихо мерцала в полумраке. Она смотрела на сестру, погружённую в глубокий сон, лицо которой было спокойным, но измученным.

Аликорн сделала шаг ближе, задерживая дыхание, чтобы не нарушить тишину. Луна лежала на боку, свернувшись под тёплым одеялом. На её лице вдруг блеснула капля, пробежавшая по щеке. Селестия замерла.

— Слёзы? — прошептала она, её голос был едва слышен.

Она осторожно протянула копыто, вытирая их. Кожа сестры была прохладной, её лицо тронуло выражение, полное скрытого страдания. Селестия вздохнула, её сердце сжалось от вида этих незримых переживаний.

— Что же ты там видишь, сестрёнка? — прошептала она, присев рядом на краешек постели.

Она внимательно вглядывалась в лицо Луны, словно надеялась прочитать в её чертах ответ. Луна шевельнулась, её ресницы дрогнули, но она не проснулась. Селестия тихо улыбнулась, но её взгляд оставался печальным.

— Ты всегда так много несёшь в себе, — произнесла она мягко. — Даже во сне твои битвы продолжаются.

Она вновь осторожно провела копытом по лицу сестры, убирая остатки слёз, и пригладила её развевающуюся гриву. Луна, словно ощущая заботу, чуть повернулась в сторону Селестии, её дыхание стало глубже.

— Если бы я могла забрать твою боль, — продолжила Селестия, её голос задрожал от эмоций. — Если бы я могла войти в твои сны и защитить тебя, как ты всегда защищаешь остальных.

Она наклонилась и поцеловала Луну в лоб, её губы задержались на мгновение, как будто пытаясь передать всю свою любовь и поддержку.

— Спи, моя маленькая сестрёнка, — прошептала Селестия. — Завтра будет новый день, и мы справимся с этим вместе.

Она осталась рядом, пока свет луны не затопил комнату, охраняя покой Луны так, как только старшая сестра могла.

---

Белая равнина тянулась бесконечно.

Снег, слепящий своей чистотой, лежал повсюду. Казалось, он поглощал всё — звук, тепло, мысли. Холодный ветер прорывался сквозь эту белую тишину, разбрасывая ледяную пыль, которая хлестала по лицам, но не могла затушить внутренний огонь путников. Над головой висело низкое серое небо, а где-то вдали едва заметный силуэт гор размывал горизонт.

Селена шла впереди, её темно-голубая шерсть почти сливалась с окружающим пейзажем, а грива, слегка тронутый инеем, блестела под тусклым светом зимнего дня. Каждый шаг оставлял чёткий след в снегу, но ветер тут же стирал его, будто напоминая о хрупкости всего, что она делала. Позади, чуть поодаль, шёл Сомбра. Его тёмная фигура резко выделялась на фоне снежной пустыни: угольный мех, алый шарф, который она бросила ему ещё у костра, и ледяной взгляд, устремлённый куда-то в никуда.

Молчание между ними висело тяжёлым грузом. С момента, как она срезала верёвки с его ног и позволила ему уйти из того проклятого города, они едва обменялись парой слов. Всё, на что хватило единорога, — это сдержанное, почти сухое:

— Спасибо.

Никаких эмоций, никакой радости или облегчения, только эта фраза, сказанная тоном, который едва отличался от безразличия. Селена не знала, чего ожидала, но это молчание становилось невыносимым.

Она остановилась и оглянулась.

— Мы ведь... вроде как женаты теперь, — произнесла она осторожно, с трудом находя правильные слова. — То есть, это только на землях единорогов... или вообще везде?

Сомбра замер, остановившись в двух шагах от неё. Его взгляд был острым, удивлённым, будто она задала самый нелепый вопрос, который он когда-либо слышал. Секунду он молчал, а затем тяжело вздохнул, взглянув куда-то в сторону.

— Селена, — начал он, голос глубокий, с легкой хрипотцой. — Я действительно благодарен тебе за спасение. Но ты не обязана воспринимать этот... странный союз всерьёз. Это была необходимость. Формальность. Ты ничем мне не обязана.

Её взгляд слегка потух, но она кивнула, снова направившись вперёд.

— Я понимаю, — сказала она тихо, после долгой паузы. — Но... я бы не возражала. Узнать тебя лучше. Возможно... даже видеть своим супругом.

Сомбра остановился так резко, что Селена прошла ещё несколько шагов, прежде чем заметила. Она повернулась к нему, и увидела, как его брови сдвинулись, а на лице застыла смесь недоумения и замешательства.

— Ты ведь толком не знаешь меня, — сказал он, наконец. — Ты не знаешь, что я уже сделал. Что я могу сделать.

Его голос звучал тяжело, почти сурово, но за этим тоном скрывалось что-то ещё — боль, усталость, возможно, даже отчаяние.

— Ты прав, — ответила Селена, опуская взгляд. — Я не знаю.

Она замолчала, подбирая слова, а затем снова взглянула ему в глаза.

— Но ты сам сказал, что я тебе ничем не была обязана. Я сделала это потому, что считала нужным, потому что ты отплатил мне добром. А теперь... мне кажется, что за этой маской есть кто-то, кого стоит узнать.

— Маской? — Сомбра хмыкнул, но в его голосе звучала горечь. — Ты даже не представляешь, что я за собой оставил. Ты видишь только того, кого освободила, но ты не знаешь настоящего меня.

— Тогда покажи, — ответила она неожиданно твёрдо, её голос прозвучал на грани между просьбой и вызовом.

Сомбра смотрел на неё долго, не моргая, словно пытался найти в её словах подвох или ложь. Но её глаза оставались честными, полными искренности, что его удивило.

— Ты не понимаешь, о чём просишь, — наконец сказал он, его голос чуть дрогнул.

Селена улыбнулась уголками губ, но в её глазах сверкнула печаль.

— Может быть, ты боишься, что я всё-таки пойму?

Её слова отозвались эхом в его голове, пробуждая что-то давно забытое. Он не ответил сразу, только отвернулся и посмотрел вдаль, где на горизонте вставали снежные тени.

— Возможно, — произнёс он, почти шёпотом.

Селена подошла ближе, так что между ними осталась всего пара шагов.

— Мы оба по своему сломаны. Но, может быть, именно это делает нас роднее?

Сомбра обернулся, бросив взгляд на Селену, шедшую рядом. Её взгляд был устремлён вперёд, но в нём сквозила какая-то скрытая тяжесть. Он прищурился, внимательно изучая её.

— Почему ты считаешь себя сломанной? — спросил он вдруг, его голос был одновременно любопытным и острым. — Из-за... глупых комплексов?

Селена остановилась на мгновение, поиграв снежинкой на кончике копыта, но тут же стряхнула её.

— Есть и другие вещи, — произнесла она тихо, не поднимая глаз. — О которых я не говорила. Боялась отпугнуть тебя.

Сомбра слегка поднял бровь, его тёмные глаза внимательно всматривались в неё.

— Мне трудно представить, что это может быть, — сказал он, холодно и честно.

Она вздохнула, её дыхание превратилось в клубы пара.

— Я расскажу, — сказала она, осторожно глядя на него. — Но только если ты поклянешься, что не бросишь меня.

Сомбра приподнял бровь, и на его губах появилась тень ироничной улыбки.

— Принцесса Платина, конечно, весьма прогрессивна, но я сомневаюсь, что её реформы дошли до концепции разводов, — сказал он с лёгкой насмешкой.

Селена повернулась к нему, её глаза были полны серьёзности, что заставило его чуть отступить.

— Я серьёзно, — произнесла она твёрдо.

Он замолчал, его взгляд смягчился, и он чуть склонил голову.

— Ты спасла мне жизнь, — сказал он после короткой паузы. — Ты сделала многое. У меня нет причин относиться к тебе хуже, чем ты того заслуживаешь.

Она выдохнула и посмотрела на горизонт.

— Тогда...

Она едва открыла рот, как Сомбра вскинул копыто, его глаза сузились, и голос прозвучал резко:

— Замри!

Селена замерла на месте, даже не успев задать вопрос. И уже через несколько мгновений стало ясно, почему.

В высоком небе, будто порождённые ветром и снегом, появились полупрозрачные фигуры. Их алые глаза светились в молочной мгле, каждая тень двигалась плавно, как ураган в миниатюре. Сомбра мгновенно развернулся, его взгляд метнулся к ним, как у того, кто уже встречал подобное не раз.

— Вендиго, — произнёс он мрачно. — Беги за мной!

Не дожидаясь ответа, он бросился вперёд, оставляя глубокие следы в снегу.

Селена попыталась последовать за ним, но каждый её шаг был борьбой с сугробами, которые тянули её вниз, словно пытались утопить. Ветер резко усилился, словно разъярённый зверь, и её грива, пропитанная инеем, хлестала по лицу.

Вендиго кружили над ними, их силуэты становились всё чётче, а алые глаза — ярче. Они двигались быстрее, их фигуры изо льда и тумана скользили, приближаясь с каждой секундой.

Сомбра несся вперёд, оглядываясь на неё, но расстояние между ними всё увеличивалось. Селена сделала ещё один шаг и провалилась по колено в сугроб, а затем ещё глубже. Она выдернула одну ногу, но другая застряла, и снег начал поглощать её.

— Сомбра! — закричала она, но её голос утонул в ревущем ветре.

Сквозь снежный туман она видела, как его фигура удаляется. Боль и отчаяние пронзили её сердце, и она упала в снег, крепко обняв голову копытами.

Буря вокруг неё становилась всё сильнее, превращаясь в дикую круговерть, а вендиго, словно хищники, кружили всё ближе. Селена, лёжа в холодной пасти бури, горько заплакала, чувствуя, как ледяной ветер касается её души, стирая последние проблески надежды. Она заворачивалась в плотное белое покрывало, которое охватывало её, стирая границы между реальностью и чем-то иным. Пони чувствовала, как её тело становится неподвижным, а сознание медленно тонет, утопая в ледяной безмолвии.

Вдруг, сквозь грохот ветра и крик метели, к ней прорвалась тень. Она скользнула, словно живая змея, обвивая её заднюю ногу, и приняла облик знакомого силуэта. Сомбра. Его яростный взгляд пробивался сквозь бурю, а рот двигался, но слов она не слышала. Всё поглощал рев снежной стужи, унося её мысли.

Холод убаюкивал её, как мягкое, безжалостное одеяло. Она закрыла глаза, чувствуя, как теплота сознания сменяется покоем. И вот она уже стояла на зелёных полях, каких никогда не видела в своей жизни.

Яркая, тёплая трава колыхалась под лёгким ветром. Солнце сияло, золотя горизонт, а где-то вдали слышался смех детей. У её копыт раскинулся небольшой, но уютный деревенский домик — больше и приятнее, чем её прежний дом, с которого началась её жизнь.

На кухне она, облачённая в простой фартук, накрывала стол. Воздух был наполнен ароматами свежей выпечки и травяного отвара. Её копыта, легко двигаясь, накладывали еду в миски, пока за окном резвились дети — светлые, жизнерадостные, полностью беззаботные.

— Ты опять слишком себя изматываешь, — прозвучал мягкий, но бархатисто-уверенный голос позади.

Тёплые копыта обняли её сзади, и она почувствовала знакомое прикосновение. Её муж. Она улыбнулась, слегка фыркнула и убрала его копыта со своей талии.

— Я не собираюсь играть в твои игры, пока не закончу с ужином, — ответила она, продолжая готовить.

Он мягко рассмеялся, подойдя ближе.

— Ты слишком много внимания уделяешь еде.

— После жизни впроголодь я слишком хорошо знаю её цену, — ответила она с лёгкой грустью, но всё же развернулась.

Её глаза встретились с его — глубокими, алыми, принадлежащими серому единорогу. Сомбра. Его взгляд был тёплым, почти любящим, но всё же оставался пронзительным, как у хищника.

Он не сказал больше ни слова, лишь наклонился и подарил ей долгий, глубокий поцелуй. Она позволила себе забыться в этом мгновении, пока в дом не вбежал тёмно-серый жеребёнок.

— Мама! Папа! Найти опять обижает меня! — пожаловался он, топнув копытами.

Селена засмеялась, отстраняясь от поцелуя, но её улыбка вдруг потускнела. Она почувствовала странное напряжение внутри.

— Это ведь всё нереально, — произнесла она, всё тем же спокойным тоном.

Сомбра посмотрел на неё, его лицо застыло в грустной улыбке.

— Да, увы, — тихо ответил он.

Она потупила взгляд.

— Я хочу остаться здесь, — сказала она едва слышно, будто боясь разрушить это место.

— Нельзя, — с мягкой твёрдостью ответил он, но его голос, как и всегда, звучал уверенно.

Селена почувствовала, как его копыто легло ей на плечо, холодное, но будто способное пробудить её к жизни.

— Проснись, — сказал он.

Это слово, словно клинок, пронзило её сердце. Реальность, тёмная и ледяная, вернулась со всей своей беспощадностью.

Она открыла глаза, с трудом разлепляя веки, и увидела снежный карман, в котором её придавило. Над ней склонился Сомбра, его тёмное тело обвивало её, защищая от холода. Его дыхание тяжело вырывалось облаками пара, а его голос, полный отчаяния, проникал в её сознание.

— Не спи, — умолял он, его голос надломился. — Селена, не спи.

Её тело дрожало, но его тепло,

едва-едва, начинало пробуждать её замерзшее сердце.

Снежное покрывало вокруг них было плотным и давящим, но внутри этой белой могилы находился крошечный карман воздуха, где их дыхание превращалось в пар, смешиваясь с алым светом, проникающим сквозь мрак. Селена лежала неподвижно, чувствуя, как её тело медленно сковывает холод, но не отступая перед его удушающей хваткой.

Сомбра прижимался к ней, его шерсть лезла ей в рот и нос, и каждый вдох был наполнен запахом снега и земли. Он судорожно повторял её имя, вновь и вновь, умоляя не спать.

— Я не сплю, — прошептала она, её голос был слабым, едва слышным.

Селена с трудом повернула голову, её шея отзывалась тупой болью, но она смогла осмотреть их небольшое пространство. Они действительно были погребены под толщей снега, лишь тонкий слой воздуха удерживал их от полного удушья. Пространство освещал алый свет, который дрожал и переливался, словно живой.

Она вскоре заметила источник этого света. Камень, знакомый и одновременно чуждый, лежал рядом, его тёмная поверхность светилась красным пламенем. Он словно растапливал снег вокруг них, не давая их снежной тюрьме сомкнуться окончательно.

Селена глубоко вздохнула, чувствую слабость в теле, и прошептала:

— Спасибо… Я думала… думала, что ты бросил меня.

Сомбра взглянул на неё, его глаза, алые и пылающие, отражали этот тусклый свет, пока копыта массировать её замерзающее тело, стараясь разогнать кровь внутри.

— Продолжай говорить со мной, — сказал он настойчиво, его голос был одновременно строгим и мягким. — Любыми словами, любыми фразами. Только не молчи. Не спи. Если уснёшь, больше не проснёшься.

Она, слабея, обняла его сильнее, её копыта, дрожа, обвили его шею, как будто только он был якорем, удерживающим её на этом свете.

— Может, это было бы не так уж плохо, — прошептала она, её голос стал ещё тише. — Там, на той стороне… может быть, там моё счастье.

Сомбра, не отрывая взгляда от неё, ответил с тенью печали:

— Там только ещё больший холод.

Селена вздрогнула, её дыхание сбилось. Она уткнулась в его шею, её слёзы, горячие, но такие безнадёжные, стекали по его шерсти.

— Тогда не отпускай меня, — прошептала она, её голос задрожал от слёз. — Не отпускай… пожалуйста.

Сомбра, чуть заметно улыбнувшись, крепче прижал её к себе.

— И не собираюсь, — ответил он тихо, его голос был полон решимости. — Ты… единственная за всю мою жизнь, кто сделала для меня так много… просто так.

Она слегка посмеялась сквозь слёзы, её смех был слабым, но тёплым.

— Забавно, я спасла тебя… как раз по этой же причине.

Сомбра хмыкнул, его смех был глухим, словно звук удара в закрытый гроб. Несколько секунд они молчали, лишь их дыхание наполняло пространство звуком.

— Попробуй немного изменить положение, — прошептала она внезапно.

Он прищурился, пытаясь понять, что она имела в виду.

— Почему? — спросил он.

Она подняла взгляд, её глаза, полные слез, блестели в алом свете.

— Я хочу поцеловать тебя, — ответила она, её голос прозвучал неожиданно решительно.

Сомбра замер на мгновение, затем коротко вздохнул.

— В столь неудобной ситуации? — его губы дрогнули в лёгкой усмешке. — Ну, не могу отказать законной супруге.

Он осторожно сместил своё лицо ближе к её, стараясь не нарушить хрупкий баланс их позы. Селена смотрела на него, замечая каждую деталь: как усталость исказила его черты, как его взгляд, всегда холодный и отчуждённый, теперь казался живым и таким близким.

Она заплакала ещё сильнее, но её слёзы уже не были лишь от боли.

— Я люблю тебя, — прошептала она, её голос дрожал, но каждое слово звучало искренне. — Впервые в жизни… по-настоящему люблю. У меня больше никого нету в этом мире, совсем никого. А я так боюсь одиночества...

— Удивительно, у меня ведь тоже, — ответил слегка улыбнувшись.

Селена подтянулась ближе, их губы встретились в долгом, тяжёлом поцелуе, в котором смешались все её эмоции — страх, боль, надежда.

Сомбра не сопротивлялся, он ответил на её поцелуй с той же неожиданной нежностью, как будто сам в этот момент позволил себе почувствовать тепло. Их тела, прижавшиеся друг к другу, вытягивали остатки тепла, словно пытаясь сохранить жизнь в этом снежном кошмаре.

---

Они лежали, сплетённые в клубок, будто сами стали частью той тени, что окружала их, наполовину иссиня-тёмный, наполовину чёрно-серый, их дыхание было размеренным, но тяжёлым. Вокруг них царила тишина, нарушаемая лишь мягким треском алого света, исходящего от кристалла. Он, словно сердце в мёртвой груди, пульсировал, освещая их лица.

Селена, обняв Сомбра, повернулась к алому камню, взгляд её был полон усталости и задумчивости.

— Сколько же ещё свойств у него есть? — пробормотала она, её голос был едва слышным, но в нём сквозило любопытство.

Сомбра хмыкнул, его глаза, алые как свет кристалла, горели задумчивостью.

— Потому я и забрал его у тех идиотов, — ответил он, глухо посмеиваясь. — Они никогда бы не сумели раскрыть его потенциал.

На мгновение его взгляд стал холодным и отстранённым.

— Хотя ради этого… — он замолчал, будто обдумывая, стоит ли продолжать, но всё же заговорил вновь. — Пришлось обмануть одну очень умную, но слишком застенчивую кобылу. Она меня, вероятно, уже никогда не простит.

Селена мягко сжала его копыто, её взгляд был полон понимания.

— Все мы делаем ошибки, — тихо произнесла она.

Сомбра повернул голову к ней, в его глазах был интерес, смешанный с осторожностью.

— А что за жуткий секрет ты так боишься раскрыть?

Селена слегка напряглась, её тело дрогнуло.

— Нет, — сказала она быстро, избегая его взгляда. — Вначале ты.

Сомбра глубоко вдохнул, закрыв глаза, будто собирался с мыслями.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Слушай.

Его голос стал ниже, тяжелее, слова словно отливались из камня.

— Я не единорог. По крайней мере, не в привычном понимании этого слова. У меня нет кьютимарки… ты, наверное, не заметила.

Селена действительно не обращала внимания на этот факт, но теперь поняла, что его бок действительно был пуст.

— Почему? — прошептала она.

— Потому что я Умбрум, — ответил он просто.

Он замолчал на мгновение, давая ей осознать сказанное.

— Теневой пони. Моё племя… в глазах пони мы были монстрами, чудовищами. И нас истребили почти полностью. Остался только я.

Селена смотрела на него, её взгляд был полон искреннего сострадания.

— Я… я не знала, — сказала она, её голос дрожал. — Даже представить не могу, какой груз ты носишь на себе.

Сомбра усмехнулся, но в его усмешке не было веселья.

— Я не виню их, — сказал он. — Мои родичи действительно были чудовищами. Они питались чужими страхами, оставляя за собой горы трупов. Истребляли целые поселения подобно голодным зверям. Все, кроме меня.

Селена вскинула на него взгляд.

— Почему?

— Потому что я… другой, — ответил он, его голос стал тише. — И, наверное, именно поэтому мне удалось скрыться среди пони.

Она прижалась к нему сильнее, её голос был мягким, но в нём звучала твёрдость.

— Я люблю тебя любым, какие бы грехи ты за собой не нёс, — сказала она.

Его взгляд чуть смягчился, в нём мелькнуло что-то похожее на благодарность.

— Ты слишком добра, — пробормотал он.

— Нет, просто честна, — ответила она, улыбнувшись. — Я вот думаю… может, однажды я стану твоей ассистенткой? Буду помогать тебе в магических экспериментах.

Сомбра приподнял бровь, его губы дрогнули в слабой улыбке.

— Ты?

— Да, я, — ответила она с игривой ноткой. — А ещё научусь готовить вкусный обед. Чтобы мы могли разделить его, сидя за одним столом, не спеша…

Её голос стал мечтательным, глаза засияли.

— А потом ты будешь носить меня на руках, как в старых романах. Мы будем смеяться, и всё у нас будет хорошо, кем бы ты ни был.

Сомбра долго смотрел на неё, затем тихо произнёс:

— Это звучит… слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Но ты должен хотя бы попытаться поверить, — ответила она, её голос был нежным. — Потому что я верю.

Сомбра в ответ лишь осторожно посмотрел на Селену, глаза его блеснули любопытством, смешанным с настороженностью.

— Так какой же секрет ты скрываешь? — наконец спросил он, его голос звучал мягко, но настойчиво.

Селена тоскливо вздохнула, её взгляд на мгновение потух, словно она пыталась собрать всю свою силу воли, чтобы ответить.

— Ты не успокоишься, да? — прошептала она, затем медленно подняла на него глаза, в которых отражался багровый свет. — Тогда пообещай мне...

— Что угодно, — перебил он, нахмурившись.

— Пообещай, что ты не бросишь меня, что бы ты ни услышал. Потому что если ты уйдёшь... — её голос дрогнул, и она отвернулась, — я лишу себя жизни.

Его взгляд стал жёстче, но в нём не было злости, только серьёзность и тень беспокойства.

— Угроза слишком серьёзная, чтобы её игнорировать, — спокойно ответил он. — Но, Селена, я сомневаюсь, что существует нечто, ради чего я мог бы тебя бросить.

Она судорожно вздохнула, опустив глаза.

— Помнишь, ты спрашивал, почему на меня никогда не обращал внимания ни один жеребец?

Её голос дрожал, и слёзы начали собираться в уголках её глаз. Она пыталась улыбнуться, но это выглядело как жалкая попытка скрыть боль.

— Это неправда, — наконец произнесла она, срывающимся голосом. — Один обратил. Один полюбил меня, несмотря ни на что.

Сомбра молча слушал, его взгляд стал мягче, но он ничего не сказал, ожидая продолжения.

— Он трудился ради нашего будущего, — продолжила она, почти шёпотом. — Отдавал всего себя, чтобы у нас была семья. Игнорировал насмешки остальных.

Она закрыла лицо копытами, и её тело задрожало от сдерживаемых рыданий.

— Но… — её голос сорвался, и она прерывисто вздохнула. — Оказалось, я… я не могу иметь жеребят! Он... больше... больше его не было.

Она резко всхлипнула и перешла на плач, выкрикивая, словно пытаясь избавиться от боли, засевшей в груди:

— Кому нужна кобыла, которая не может иметь детей?!

Сомбра тихо усмехнулся, что на мгновение ошеломило её.

— Так вот откуда твои комплексы, — спокойно сказал он, слегка наклонив голову.

— Комплексы? — она резко подняла голову, её глаза были полны слёз и отчаяния. — Когда я говорила, что хуже меня никого нет, это правда! Я самая худшая! Во всём! И теперь ты тоже бросишь меня, да?

Он ничего не сказал. Вместо этого он мягко, но решительно притянул её к себе и поцеловал, заглушив её протесты.

Когда он отстранился, его взгляд был серьёзен, но в нём светилась тёплая улыбка.

— Нет, — сказал он. — Я ни за что не брошу тебя. Мне нужна ты. Только ты.

Её глаза широко распахнулись, и в них загорелась робкая искра надежды.

— Даже если у нас никогда не будет детей, — продолжал он. — Мы проживём эту жизнь вместе. До самой старости. А может, я смогу найти способ вылечить тебя. Кто знает? Может, у нас всё же будут жеребята.

— Правда?! — воскликнула она, сама не веря своим ушам.

Селена бросилась к нему, покрывая его лицо быстрыми, нетерпеливыми поцелуями.

— Спасибо... спасибо... спасибо! — повторяла она, едва сдерживая рыдания, но теперь это были слёзы радости. — Я так сильно тебя люблю!

Сомбра тихо рассмеялся, его копыто скользнуло по её спине, останавливаясь между лопатками.

— Учитывая нашу ситуацию... — его голос был низким и слегка насмешливым. — Нам придётся греться здесь ещё как минимум часов пять.

Она приподняла бровь, смотря на него, и он добавил с лукавой улыбкой:

— Кажется, я знаю, чем можно заняться.

Её лицо сначала вспыхнуло румянцем, но затем она тихо рассмеялась, обняв его крепче.

— Ты неисправим.

— У каждого свои недостатки, — ответил он, притягивая её к себе.

Идеальная ясность зимнего утра казалась почти нереальной после бушевавшей недавно снежной бури. Небо простиралось над равниной чистым, без единого облака, словно вымытого до скрипа. Воздух был хрустально прозрачен и пахнул морозной свежестью. Лишь белая гладь снега окружала их, скрывая все следы прошедших бурь.

Из-под плотного слоя снега пробилось копыто, разрывая ледяную корку. Затем, с усилием, из дыры показалась голова и плечи единорога, ещё покрытого снегом с ног до головы. С каждой секундой его движения становились увереннее: вот он уже вытягивает себя наружу, стряхивая с гривы сверкающие кристаллики.

— Ха! — фыркнул он, резко вдохнув морозный воздух. — Вот это мы выбрались!

Он наклонился, ловко поймал сумку, брошенную из открывшейся дыры, и, обернувшись, протянул копыто вниз.

— Давайте, миледи. Я не собираюсь бросать свою даму в снежном плену, — усмехнулся он, подмигнув.

Кобыла, которая лезла следом, коротко вспыхнула румянцем, но, не позволяя себе поддаваться эмоциям, крепко ухватилась за его копыто. Взявшись, она вытянула себя наверх, и вскоре оказалась рядом с ним. Тяжело дыша, она отряхнулась, стряхивая с себя снег.

— Сколько же ещё таких встреч нас ждёт до твоей империи? — спросила она, поддразнивая его.

Единорог усмехнулся, на миг задержав взгляд на ней.

— Не так уж и много, — ответил он с кривой, немного усталой улыбкой. Затем он указал копытом на горизонт, где темнела чёткая линия леса. — Видишь тот лес? Это последнее, что стоит между нами и землями Кристальной Империи.

Она прищурилась, разглядывая далекий тёмный край.

— Пересечём его, и здравствуй, новая счастливая жизнь, — добавил он, голос его был исполнен уверенности и надежды.

Селена на мгновение замерла, будто впитывая его слова. Затем, улыбнувшись, она расстегнула старый меховой плащ, который была накинула на себя, и обернула его так, чтобы он укрыл их обоих. Сумка скользнула на её плечо, оставляя их копыта свободными.

— Никогда не думала, что моё счастье, жизнь, о которой я мечтала во снах, будут так близко, — произнесла она тихо.

Сомбра хмыкнул, сдержанно улыбнувшись, но его взгляд потеплел.

— Тогда давай не будем заставлять её ждать, — сказал он, коснувшись её копыта, чтобы повести её за собой.

Я никогда не забуду тебя...

Под высоким куполом снежного леса всё вокруг сияло, словно созданное из хрусталя. Солнечные лучи проникали сквозь густые ветви, покрытые инеем, освещая сверкающие кристаллы снега. Снежный покров под копытами преломлял свет, так что вся земля вокруг мерцала, как бриллиантовая река. Лёгкий мороз щипал кожу, но не был колючим — скорее освежающим, пробуждающим.

Два пони шли бок о бок, их дыхание превращалось в лёгкие облачка пара, мгновенно растворявшиеся в прозрачном воздухе. Его фигура, укутанная в тёмный плащ, казалась резким контрастом на фоне сверкающего леса.

Он замедлил шаг, окинув взглядом пейзаж, и заговорил:

— Знаешь, Селена, я даже не думал, что смогу найти кого-то... кто не побежит прочь, узнав, кем я являюсь. Тот, кто не отвернётся, услышав, что я — последнее порождение рода жутких монстров.

Она обернулась к нему, её взгляд был полон тепла.

— Ты вовсе не чудовище, Сомбра, — мягко ответила она. — И, что важнее, ты дал мне надежду. Надежду на то, что я не проживу всю свою жизнь в одиночестве. Ты думаешь, я смогу отказаться от этого? Я никогда тебя не оставлю.

Сомбра остановился и посмотрел на неё. Его глаза, обычно полные скрытой тяжести, смягчились, а уголки губ приподнялись в легкой улыбке.

— Надежда... — задумчиво протянул он, словно смакуя это слово. — Забавно. Надежда — самый мощный источник силы и, одновременно, самый страшный обман. Она движет вперед, помогает выстоять в самые тёмные моменты... но в то же время способна обрушить мир, если окажется ложной.

Он сделал паузу, готовясь продолжить, но внезапно замер, когда ему в лицо прилетел снежок.

— Ха! — рассмеялась Селена, довольная своим попаданием. — Ты слишком серьёзен, это твоя ошибка!

Она уже готовила второй снежок, её глаза блестели весёлым задором. Её смех наполнил лес, словно звуки колокольчиков, поднимая настроение даже самому угрюмому наблюдателю.

— Ты совсем не знаешь, с кем связалась! — ухмыльнулся Сомбра, убирая снег с лица. В его глазах блеснул огонёк вызова.

Её второй снежок, кинутый с ещё большим азартом, лишь усилил его решимость. С лёгким злобным смехом его магия подняла сразу десяток снежков в воздух.

— Ты за это ответишь, Селена! — произнёс он с наигранной угрозой.

Снежки один за другим полетели в её сторону, заставляя её визжать и смеяться, уворачиваясь и кидаясь в ответ. Лес замер, словно наблюдая за этой неожиданной вспышкой жизни. Их смех разносился между деревьев, отражаясь от их покрытых инеем стволов.

Селена, всклокоченная, с разрумянившимися щеками, укрылась за сугробом, но всё равно смеялась, как ребёнок, не в силах сдержать свою радость.

— Ах, ты негодяй! — кричала она, пробуя кинуть новый снежок из своего укрытия. — Это нечестно — у тебя магия!

— Не оправдывайся, — парировал он, вновь бросая снежки с точностью, которая заставляла её визжать. — Ты сама начала!

Лес шептал вокруг них, его голоса были разными — одни звенели, словно капли дождя, другие шуршали, будто старые свитки. Ветви деревьев сплетались в своды, а мягкий мох устилал землю, словно ковёр. Селена, смеясь, уворачивалась от Сомбры, который, прищурившись, пытался поймать её.

— Ты слишком медлительный! — выкрикнула она, проворно перепрыгивая через поваленное дерево.

— Просто даю тебе фору, — ответил он с ехидной улыбкой, но его глаза горели азартом.

Селена оглянулась через плечо, чтобы увидеть, как он преследует её. В этот момент она не заметила, как под её копытом поддалась земля, скрытый овраг открыл свою пасть, и она с коротким криком исчезла в тени.

— Селена! — голос Сомбры прорезал лесной воздух.

Он бросился за ней, его тёмная фигура почти слилась с тенью оврага, но он не колебался ни секунды. Прыгнув вниз, он почувствовал, как гравитация уносит его прочь от солнечного света.

Когда он достиг дна, перед его глазами открылось нечто необычное. В центре оврага, среди древних корней и рассыпавшихся камней, стояло дерево. Оно сияло мягким, но ослепительным светом. Его ветви были кристаллическими, а корни уходили глубоко в землю, окутанные золотым сиянием.

Селена сидела у основания дерева, ошеломлённо глядя на него.

— Что… это? — её голос был полон изумления, почти шёпот.

Сомбра подошёл ближе, его взгляд был тяжёлым, но в нём сквозило нечто большее — уважение, трепет.

— Это… древо гармонии, — наконец сказал он. Его голос звучал так, будто он говорил о чём-то из старинных легенд.

— Ты знал, что оно здесь? — Селена поднялась на копыта, но её глаза всё ещё были прикованы к дереву.

— Нет, — ответил он медленно, будто сам не мог поверить своим словам. — Я не думал, что увижу его когда-либо.

Он замолчал, наблюдая, как свет дерева отражается в её глазах.

— Что это за дерево? — спросила она, обернувшись к нему.

Сомбра сделал шаг вперёд, его взгляд был устремлён вверх, на сверкающие ветви.

— Оно породило элементы гармонии, — произнёс он. — Это источник магии порядка. Оно воплощает в себе то, что связывает этот мир, что даёт ему смысл.

Селена подошла ближе, её глаза были полны любопытства и трепета. Она подняла голову, и её взгляд встретился с гладкой поверхностью одного из кристаллов на ветвях.

Внутри отражения она увидела себя, в городе, построенном из чистейших кристаллов, которые сияли на солнце, словно драгоценности. Рядом с ней стоял Сомбра, его улыбка была тёплой, а глаза смотрели на неё с любовью. Она смеялась, её сердце было наполнено счастьем. Их окружали радостные пони, все в этом городе казались довольными и спокойными.

Но что-то начало меняться.

Свет стал тускнеть, кристаллы вокруг теряли свой блеск, становились серыми, ломкими. Селена ощутила тяжесть в груди, будто воздух стал вязким, её ноги начали дрожать. Она посмотрела на себя и ужаснулась: её фигура изменилась, её сияние померкло, плечи опустились, глаза потускнели. Платье в которое она была одета, больше подходило принцессе, или королеве, но даже оно не красило, а лишь придавало ей ещё более скорбный вид.

Она обернулась к Сомбре. Он был не тем, кого она знала. Его глаза сверкали красным, на голове красовалась железная корона с острыми шипами, а алый плащ, казалось, струился кровью. Его лицо было жестоким, губы изогнуты в холодной улыбке.

— Селена, — голос Сомбры прозвучал как эхо в её голове. — Что случилось?

Она вздрогнула, его реальный голос вырвал её из видения. Он стоял рядом, всё ещё обычный, всё ещё тот Сомбра, которого она знала.

— Ты что-то увидела? — спросил он, пристально глядя на неё.

Она отвела взгляд, боясь выдать свои эмоции.

— Нет, — солгала она, её голос дрожал. — Ничего.

Селена протянула копыто к древу и, не думая, коснулась его. В тот же миг она почувствовала, как её разум заполнила теплая, но строгая сила.

— Дитя света… — голос звучал в её голове, глубокий и проникновенный.

— Кто ты? — мысленно спросила она, её сердце билось быстрее.

— Я — древо гармонии. Я вижу твоё сердце, я вижу ваш путь.

— Путь? — её голос дрогнул. — Это то, что я видела? Это наше будущее?

— Да, — голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась неотвратимость. — Ты не сможешь подарить ему наследников. Это будет болью, что поглотит твою душу. Твоя печаль освободит его тьму. Он станет чудовищем, разрушив Кристальную империю, а затем и весь мир, в попытке найти лекарство от твоего бесплодия. Что бы ты, была счастлива, и вернула свою улыбку.

Селена почувствовала, как её глаза наполняются слезами. Она старалась сдержаться, чтобы Сомбра не заметил её состояния, но голос в её голове продолжал.

— Как мне это предотвратить? — спросила она, её мысли были полны отчаяния.

— Ты уже сдерживаешь его. Твоя любовь защищает его разум, удерживает его от тьмы. Но он обречён. Его природа неизбежно возьмёт верх. Это вопрос времени, в любом из вариантов событий.

— Как… как мне остановить это? — Селена уже не могла сдерживать рыдания, но старалась, чтобы они звучали как можно тише. — Я слишком люблю его, чтобы позволить этому случиться.

— Ты получишь шанс остановить его. Этот выбор будет дан тебе очень скоро.

Тишину заснеженного леса разорвал глухой удар. Стрела вонзилась в снег прямо перед ними, едва не зацепив копыто Селены. Она испуганно отшатнулась, а Сомбра мгновенно принял боевую стойку, его глаза метнулись в сторону деревьев, за которыми мелькали тени.

— Кто здесь? Покажитесь! — прорычал он, его голос разносился эхом между деревьями.

Ответом ему стал хриплый смех, и из тени шагнули несколько пони. Их было пятеро: двое единорогов, два земнопони и один пегас. На их лицах были кривые ухмылки, а взгляды полны холодной ненависти. Они выглядели как те кто в своих стремлениях даже пренебрегли своими племенными различиями, сохранив лишь одно общее — жажду мести.

— Охотники, — прошипел Сомбра, сжав зубы.

Один из единорогов сделал шаг вперёд, его голос прозвучал не скрывая презрения:

— Умбрумов больше нет. Мы вырезали всех до последнего. Кроме тебя. Ты последнее пятно на этом мире, Сомбра. И мы никогда не забудем то зло, что ты и твои сородичи причинили нам.

Сомбра стоял, как выточенная из мрамора статуя, заслоняя Селену своим телом. Она ощутила, как вокруг него начала сгущаться тьма, холодная и зловещая.

— Уходите, пока ещё можете, — его голос был ледяным, в нём не было угрозы, только обещание смерти.

Но слова только подогрели ненависть охотников. Один из земнопони злобно ухмыльнулся и произнёс, бросая взгляд на Селену:

— Знает ли твоя подружка, кто ты на самом деле? Или ты решил оставить для неё этот сюрприз? Хотя, в любом случае, мы не дадим тебе шанс породить новых мерзких умбрумчиков.

Сомбра резко обернулся, глядя на Селену, его глаза мелькнули тенью боли.

— Селена, беги. Спрячься.

— Нет, я не оставлю тебя! — выкрикнула она, но он уже рванул вперёд, как чёрная молния, прежде чем она смогла сделать хоть шаг.

Сомбра с грохотом врезался в их ряды, словно буря. Его рог вспыхнул тёмной магией, и первый удар сразил единорога, что пытался метнуть заклинание. Земнопони бросились на него, но он был быстрее. Ледяное лезвие, созданное из магии, пронзило одного, и его тело безжизненно упало на снег.

Пегас взмыл в воздух, чтобы атаковать сверху, но Сомбра, предвидя его манёвр, метнул тёмный заряд, сбивая его на землю.

— Ты — чудовище! — выкрикнул оставшийся единорог, метнув заклинание. Но Сомбра парировал его, заслоняясь барьером из тени, и в следующую секунду его враг уже корчился на земле, пронзённый потоками магии.

Вскоре осталось лишь двое охотников, но бой отнюдь не был завершён. Сомбра обернулся, чтобы проверить Селену, и его взгляд замер.

Её лицо было бледным, глаза расширены от ужаса. Всё произошло слишком быстро. Из тени вылетела стрела, её тонкий свист едва нарушил шум боя, и следующая картина, которую он увидел, заставила его сердце остановиться.

Селена пошатнулась, стрела вонзилась ей в бок.

— Селена! — его крик был отчаянным, почти звериным. Он бросился к ней, забыв обо всём.

Её тело рухнуло в снег, тёплая кровь начала быстро окрашивать белоснежное покрывало. Подхватив её, Сомбра притянул её ближе, его взгляд метался между её лицом и стрелой.

— Прости меня за это… за всю эту боль, — шепнул он, и, сжав зубы, рванул стрелу из её тела.

Селена вскрикнула, слёзы навернулись на её глаза, но она попыталась сжать его копыто, словно показывая, что она выдержит.

Он прижал её к себе, его магия уже окружила её рану, пытаясь остановить кровотечение. Её дыхание было тяжёлым, но она посмотрела ему в глаза, полные вины.

— Я справлюсь, — прошептала она.

Сомбра, всё ещё дрожа от гнева и страха, повернулся к оставшимся охотникам. Его глаза стали кроваво-красными, а тьма вокруг стала сгущаться.

— Вы не уйдёте отсюда живыми, — прорычал он, его голос был уже не просто угрозой, а приговором.

Лес содрогнулся от его крика, и охотники, осознав, что пробудили истинное чудовище, начали отступать, но для них уже было слишком поздно.

---

Снегопад стих, оставляя лес укутанным в абсолютной тишине. Только треск костра нарушал эту зловещую идиллию. Сомбра склонился над телом Селены, его магия неуверенно искрилась, будто сама природа противилась его попыткам исцелить её рану. Капли слёз стекали по его щекам, оставляя тёмные полосы на замёрзшей земле.

— Всё будет в порядке, милая, — его голос дрожал, но в нём звучала безумная решимость. — Я не позволю тебе уйти. Ты сильная. Ты должна бороться.

Селена лежала в его копытах, её лицо было бледным, губы посинели, а дыхание становилось всё более поверхностным. Иногда она бормотала что-то, словно ускользая в другой мир.

— Сомбра... — прошептала она едва слышно, её взгляд, затуманенный болью, встретился с его.

— Я здесь. Я с тобой, — он погладил её по щеке, ощущая, как её кожа становится всё холоднее.

— Я… увижу... свет кристальной империи? — бредила она. — Он… такой яркий… тёплый.

Сомбра закрыл глаза, стараясь не дать эмоциям взять верх.

— Мы увидим его вместе, — произнёс он, с трудом проглатывая ком в горле. — Ты почувствуешь это тепло. Я обещаю.

— Тепло... — её губы дрогнули в болезненной улыбке. — И еда... вкусная, горячая... Как же я хочу её. И... семью... — она замолчала, её дыхание стало ещё тише. — Семьи у нас не будет, да?

— Нет! — выкрикнул он, хватаясь за её копыто, словно боялся, что она исчезнет. — У нас будет всё. Ты только держись. Я умоляю тебя. Не оставляй меня. Я только нашёл тебя. Единственную, кто... кто полюбила меня.

Её губы дрогнули в слабой улыбке, и она подняла взгляд на него, глаза наполнились слезами.

— Если я уйду... похорони меня у древа гармонии, — прошептала она слабым, но полным спокойствия голосом.

Сомбра замотал головой, слёзы капали на её лицо.

— Нет! Ты не уйдёшь! Я не позволю! — он склонился к ней, и она, собрав последние силы, дотянулась до него, их губы встретились в горьком, прощальном поцелуе.

Он почувствовал, как её жизнь ускользает с каждым мгновением, и разорвал поцелуй, воскликнув, полон отчаяния:

— Древо гармонии! Оно должно помочь! Это воплощение добра! Оно обязано спасти тебя!

Схватив её почти безжизненное тело, Сомбра бросился к древу, не обращая внимания на боль в груди, на кровавые следы, оставляемые за ними.

Древо светилось так же ярко, как и прежде. Сомбра опустил её перед ним, почти падая на колени.

— Прошу... прошу, помоги ей, — шептал он, прижимая её к себе, словно стараясь уберечь от самой смерти.

Селена, едва держась за грань жизни, услышала в своей голове мягкий, но глубокий голос.

— Ты на пороге выбора, дитя, — говорил голос древа. — Я могу спасти тебя, дать тебе прожить жизнь с тем, кого ты выбрала. Но эта жизнь закончится лишь болью и страданиями, как твоими, так и всего мира.

Селена, собрав последние силы, мысленно ответила:

— А... другой выбор?

— Ты можешь остановить это будущее, — произнесло древо. — Но цена будет непомерной.

Она улыбнулась, понимая, что уже знала ответ.

— Я спасу его. Или хотя бы постараюсь...

Голос древа стал мягче:

— Да будет так, новый аликорн.

Селена почувствовала, как её сердце замерло, а тело стало лёгким, словно ветер подхватил её душу. Её последние слова прозвучали в тишине, едва шёпотом:

— Прости... Я... никогда не забуду тебя...

Сомбра застыл, ощущая, как её тело обмякло в его копытах. Он долго смотрел на её лицо, не веря, что её дыхание остановилось.

— Нет... Нет! — его крик разнёсся по лесу, наполненный болью, яростью и отчаянием.

Он прижался к её губам, холодным, безжизненным, умоляя вернуть её. Слёзы струились по его лицу, падая на её бледную кожу.

Долгие часы он сидел у корней древа, обнимая её тело, шепча обещания, которые уже никто не услышит. В конце концов, он исполнил её просьбу.

У корней древа гармонии появилась могила. И над ней навсегда осталась тишина, нарушаемая лишь звоном ветра.

Сквозь слёзы и боль его взгляд упал на волшебный камень, лежащий на снегу, словно зловещее напоминание о силе, которую он однажды отверг. Камень мерцал, отражая отблески костра и свет древа гармонии, казалось, маня его к себе. Сомбра потянулся к своей сумке, дрожащими копытами извлекая грубо выкованную стальную корону. Гнев и отчаяние наполнили его душу.

— Ты должно было её спасти! — его голос прорезал ночную тишину, полный ярости и боли. — Разве ты не воплощение добра? Разве она заслужила это? Она ведь не была ни в чём виновата!

Древо гармонии молчало, его сияние оставалось неизменным, холодным и равнодушным к страданиям Сомбры.

— Это я монстр! Я! — он ударил копытом по земле, оставляя глубокую борозду в снегу. — Неужели её грех был в том, что она любила меня? Только в этом?

Его голос сорвался в рычание, и он в гневе вставил камень в гнездо короны. Камень вспыхнул алым светом, словно ожил, пробуждённый его отчаянием.

— Не нужна мне твоя гармония! Не нужен этот мир! — он поднял корону высоко над головой, её острые края сверкнули в свете древа. — Если её больше нет, если единственная, кто любила меня, лежит в сырой земле…

Его голос перешёл в шёпот, насыщенный ненавистью:

— Я верну её… любой ценой.

Он водрузил корону на голову. В тот же миг его тело содрогнулось, словно через него прошла волна необузданной силы. Тёмная энергия захлестнула его, окутывая густым облаком, которое медленно начало превращать его плоть в тень. Чёрные кристаллы проросли из земли, разрывая снег и траву, будто сама природа пыталась сбежать от его ненависти. А его рог, резко побагровел, словно раскалившись, и вырос в размере.

Его глаза засветились зловещим зелёным светом, из уголков которых вырывались потоки фиолетового пламени. Голос, глубокий и холодный, разнёсся над лесом:

— Никто меня не остановит.

Сомбра, теперь уже не пони, а воплощение тьмы, повернулся спиной к древу гармонии. Его шаги гулко отдавались в тишине леса, оставляя за собой след разрушения. Кристаллы продолжали прорастать из земли, как метастазы его боли и ярости, а сам он направлялся к далёкой и волшебной Кристальной Империи.

На другом конце мира, далеко от угасающего света леса, природа словно обезумела. Небеса разорвались яркими вспышками магии, вихри света и тьмы сплетались в чудовищной пляске. Ветер стонал, завывая среди гор и равнин, а реки вздымались, словно боялись прикасаться к земле.

В центре этого магического хаоса, среди вихрей колдовства, постепенно начала проявляться фигура. Лёгкое сияние золотистого света окружало её, защищая от бушующего мира. Это была пони, но не простая.

Её тело было тонким, изящным, словно вырезанным из света. Длинные крылья медленно расправлялись за спиной, а на лбу сверкал новорождённый рог, насыщенный магией. Грива струилась, как поток света, сливаясь с яркими звёздами вокруг.

Глаза нового аликорна открылись, отражая безграничную доброту и решимость. Её сердце билось чистой, светлой душой, которая теперь нашла своё новое вместилище.

Она опустила взгляд на землю под копытами, где всё ещё дрожали и вспыхивали остатки магического вихря. В её сердце звучали отголоски прошлого, воспоминания, которые угасали почти моментально, оставляя лишь один, забытый всеми, осколок.

— Сомбра… — тихо произнесла она, её голос, полный любви и печали, растворился в звуке ветра. — Я никогда не забуду тебя...

И с этими словами она сделала первый шаг, начиная свою новую судьбу, что бы однажды столкнуться с тьмой, что она оставила позади.

---

В комнате, напоённой мягким светом утреннего солнца, Луна медленно открыла глаза. Её взгляд встретился с наполненным беспокойством и радостью лицом Селестии. Старшая сестра сидела рядом, держа её копыто, как будто боялась отпустить и потерять её снова.

— Луна! — выдохнула Селестия с облегчением. — Ты вернулась ко мне... Как ты себя чувствуешь? Что ты узнала?

Луна приподнялась на подушках, её движения были тяжёлыми, будто ночные кошмары всё ещё тянули её обратно. Она посмотрела на сестру, но вместо ответа отвела взгляд.

— Мне жаль, Тия, — тихо начала она, её голос звучал хрипло и отрешённо. — Но к Твайлайт ты поедешь одна.

Селестия растерянно нахмурилась, её радость сменилась тревогой.

— Почему? — спросила она, её голос звучал настойчиво, но не без мягкости.

Луна на мгновение закрыла глаза, как будто собираясь с мыслями, прежде чем ответить.

— Я отправляюсь в Кристальную Империю.

Эти слова повисли в воздухе, как молния, разорвавшая тишину.

— В Кристальную Империю? — переспросила Селестия, её голос стал резче. — Луна, но нас ведь ждут в Кантерлоте! Что ты вообще там собираешься делать?

Но Луна не отвечала. Она молча отвела копыта сестры и, с трудом поднявшись на ноги, обвела комнату затуманенным взглядом. Её движения были неловкими, она едва держалась, но в её глазах горело упрямство.

— Луна, пожалуйста, остановись, — голос Селестии дрогнул, в нём зазвучала мольба. — Что бы ты ни видела, что бы ни произошло, ты можешь поделиться этим со мной. Мы справимся вместе.

Луна повернулась к ней, её взгляд был глубоким и полным сожаления, но её решимость не дрогнула.

— Мне жаль, сестра, — тихо повторила она, а затем, с трудом опираясь на стены, двинулась к двери.

Селестия поднялась следом, её крылья дрогнули, словно она собиралась остановить Луну физически, но что-то удержало её. Она лишь смотрела, как Луна, спотыкаясь, всё же ускоряет шаг, стараясь уйти как можно быстрее.

— Луна! — позвала Селестия, но та не остановилась.

Вскоре тишина комнаты наполнилась лишь эхом удаляющихся шагов. Селестия осталась стоять на месте, её взгляд был прикован к двери. В глубине её души что-то оборвалось, и холодный страх проник в сердце.

Тем временем Луна, ощущая, как её слабое тело почти отказывается подчиняться, продолжала идти. Её копыта оставляли неуверенные следы на полу. Она не оглядывалась, хотя ей хотелось. Её дыхание было тяжёлым, а перед глазами всё ещё мелькали образы из её снов.

Выйдя из дома, она подняла голову к ясному небу. Её сердце сжалось, но она не позволила себе остановиться. Она знала, что должна идти, хотя ей казалось, что каждое движение отдаётся болью.

Луна почти не помнила, как садилась в поезд. Путешествие было размытым потоком образов, едва уловимых и спутанных. Сквозь дрожание вагонов и ритмичное постукивание колёс по рельсам, она смотрела в окно, не замечая, как мимо проносятся снежные равнины. Каждая минута была словно вечность, её сознание было поглощено чем-то глубоким, тяжёлым, от чего в груди ощущалась странная пустота.

Она не могла сказать, как долго длилась дорога. Когда поезд остановился, её ноги сами вынесли её на платформу Кристальной Империи. Её встретили кристальные пони, служащие с доброжелательными улыбками.

— Принцесса Луна, — с поклоном сказал один из них, низкорослый жеребец с блестящей гривой. — Принцесса Каденс сейчас в Кантерлоте. Могу ли я передать ей сообщение?

Луна лишь слегка качнула головой.

— Нет, я здесь не для неё, — её голос был мягким, но отрешённым, словно она говорила издалека. — Проведите меня во дворец.

Служащие не задавали вопросов. Они лишь вежливо кивнули и сопроводили её до кристального дворца, сияющего в лучах зимнего солнца. Высокие арки, сверкающие зеркальные стены, залитые светом залы — всё казалось таким же величественным, как и в прошлый раз, но для Луны эти красоты потеряли всякий смысл.

Она шла по пустым коридорам, ни на секунду не колеблясь. Её копыта словно сами знали дорогу. Вскоре она оказалась перед стеной, гладкой и непроницаемой. На первый взгляд, это был просто кусок мрамора, но Луна видела дальше — иллюзия была грубой, почти примитивной для её опыта.

— Иллюзия… — прошептала она, её рог засветился мягким светом.

Секунда, и перед ней открылся проход. Холодный воздух ударил в лицо, запах сырости и древней магии проник в лёгкие. Не колеблясь, она сделала шаг вперёд.

Подземный ход был тёмным, его освещал лишь слабый свет её рога. Каменные стены были украшены древними гравировками, символами, которые Луна узнавала как знаки теневой магии. Каждый шаг отдавался гулким эхом, словно сам дворец внимал её присутствию.

В конце хода её ждала небольшая комната. Она была наполнена тишиной и странным покоем, который не обещал ничего хорошего. На каменном постаменте лежал дневник, его обложка потемнела от времени. Рядом с ним, мерцая алым светом, лежал осколок рога Сомбры, будто живая память о том, кем он был. А чуть дальше, прикрытый тонким слоем пыли, стоял портрет.

Селена.

Луна застыла. Картина была удивительно живой, каждый мазок кисти передавал тепло её глаз, мягкость её улыбки. Сомбра, очевидно, вложил в этот портрет всё своё сердце. Селена смотрела на Луну с холста так, будто видела её прямо сейчас.

Луна долго стояла перед портретом, словно стараясь найти что-то в этом взгляде. Что-то, что могло бы ответить на её вопросы, унять её боль.

— Какой ты была, — прошептала она наконец. — Какой была наша жизнь...

Её голос дрогнул, но слёз не было. Только тяжёлый вздох вырвался из груди, когда она, наконец, отвернулась. Её взгляд упал на осколок рога. Его алый свет отражался в её глазах, завораживая. Она осторожно протянула копыто, взяла его. Холодный, но полный силы, он казался чем-то больше, чем просто фрагментом.

Её копыта сжались на нём, словно это был ответ на её неозвученные вопросы. Не оглядываясь, она вышла из комнаты, оставляя за собой портрет и дневник.

Свет дневного неба встретил её у выхода из подземелья, но на сердце оставалось так же холодно, как в темноте. Луна подняла голову к небу, её взгляд устремился туда, где за облаками скрывались звёзды, её сил хватило только на то, что бы бессильно стиснуть зубы стремясь унять боль, что шла за через века.

---

Аликорн стояла на пустынной площади, где всё вокруг было пропитано магией. Небо над Кристальной Империей было серым и бесконечно отстранённым, словно само время остановилось, чтобы стать свидетелем её трагедии. В её копытах покоился алый осколок рога, пульсирующий тихим, почти незаметным светом, словно осколок сам знал, что она собиралась сделать.

Её рог медленно опустился, касаясь острого края осколка. В этот момент мир вокруг словно замер, а затем растворился, уступая место чему-то иному. Тьма окружила её, но из неё, подобно отблескам света в зеркале, всплыли воспоминания.

Она увидела тронный зал Кристальной Империи. Он был ослепительно светлым, кристальные колонны отражали свет, а в центре стояла высокая фигура принцессы Аморе. Её сверкающая грива переливалась всеми цветами радуги, а голос был тихим, но твёрдым, как хрусталь. Перед ней — Сомбра, гневный, исхудавший, но полный неукротимой решимости.

— Прошу тебя, Аморе, — его голос звучал надломленно, как лезвие, готовое вот-вот сломаться. — Дай мне доступ к Кристальному Сердцу. Его сила способна на всё. Оно вернёт её.

Аморе опустила глаза, её лицо выражало глубокую печаль.

— Сомбра, ты должен понять… её души больше нет. Она обрела новое вместилище. Её не вернуть.

Сомбра вздрогнул, его глаза широко раскрылись. Гнев, страх и отчаяние замелькали на его лице.

— Ложь! — выкрикнул он, его голос разнёсся по залу, отразившись эхом от стен. — Ты не понимаешь, что говоришь. Сердце способно вернуть её! Ты просто не хочешь делиться его силой!

Аморе подошла ближе, мягко, но неумолимо.

— Это не ложь. Ты ищешь то, чего уже не существует. Ты должен отпустить её.

Эти слова стали последней каплей. Сомбра вскинул голову, и его рог засветился алым огнём.

— Никогда! — закричал он, и его магия ринулась вперёд, захлестнув Аморе тёмной волной.

Аморе успела только тихо вздохнуть, прежде чем её тело начало кристаллизоваться. Её последний взгляд был исполнен печали, но не страха.

— Если ты продолжишь, ты уничтожишь самого себя, Сомбра, — прошептала она, прежде чем превратиться в статую из чёрного кристалла.

Тишина заполнила зал. Сомбра смотрел на неё несколько мгновений, словно осознавая содеянное, а затем его лицо исказилось гневом.

— Если мир отказывает мне в её возвращении, — прошептал он, его голос звучал как рёв далёкой грозы, — я сожгу этот мир дотла.

Его рог вспыхнул вновь, и чёрные кристаллы начали расти из-под его копыт, заполняя зал. Колонны трескались, потолок засыпало трещинами, но Сомбра стоял, непоколебимый, словно в эпицентре бури.

— Империя моя, — произнёс он, его голос эхом разнёсся по залу. — И я использую её силу, чтобы вернуть её. Любой ценой.

Мир воспоминаний начал рушиться, перед глазами Луны вспыхнули звёзды, разлетаясь, как осколки разбитого стекла. Она отступила назад, тяжело дыша, и открыла глаза.

На площади царила тишина. В её копытах по-прежнему лежал осколок рога, но он теперь казался ледяным. Она подняла голову, глядя в сторону Кристального Сердца, и сжала зубы.

— Что ты натворил… — прошептала она, но её голос утонул в безмолвии, поглощённый ветром.

Воспоминания, уже её собственные, обрушились на неё лавиной. Она видела себя, гордую и величественную, рядом с сестрой, когда они стояли в троном зале Кантерлота. Их рога сияли магией, а небеса были затянуты густыми тучами, в центре которых нависала тёмная фигура. Сомбра, чудовище из теней, окружённое растущими кристаллами, смеялся, его голос раскатывался эхом, полным ненависти и боли.

Они сражались с ним. Каждый удар, каждый заклинательный взрыв разрывал воздух, их битва стала сама по себе бурей, способной стереть города. Сомбра был не только силён, но и безумно целеустремлён. Она видела в его глазах не только тьму, но и что-то иное, что-то, чего не могла понять тогда. Теперь, наконец, она осознала, что видела там любовь — больную, искалеченную, но всё ещё настоящую.

Тот момент, когда их объединённая магия ударила в него окончательно уничтожив его проклятую душу, навсегда отпечатался в её памяти. Тогда она чувствовала облегчение и гордость. Теперь — только скорбь.

Она опустила взгляд на землю, сердце словно остановилось. Древо гармонии знало что она не смогла бы навредить ему, поэтому предусмотрительно стёрло ей память, позволив крохотному осколку начать возвращаться в её разум, лишь когда единорог уже будет мёртв. Сомбра... Он был тем, кого она когда-то любила. Тот, за чью душу она боролась, чей разум пыталась спасти. Тот, кого древо предостерегло её остановить, чтобы предотвратить конец света.

Но тогда она не знала, кто он. Не помнила ни своих чувств, ни своей жертвы. Она не могла понять, что убив его, она исполнила обещание, данное древу: она остановила его, любой ценой, во имя гармонии.

Её крылья дрогнули, а слёзы скользнули по щекам. Она стояла под небом, уже не зная, что чувствовать — гнев, скорбь или бессилие.

— Прости, — сказала она, её голос был едва слышен. — Прости меня за то, что я выбрала свет, оставив тебя во тьме.

Луна резко вдохнула, её разум снова обрёл связь с реальностью. Тени воспоминаний рассеялись, но их холодная тяжесть осталась. Она стояла на той же площади Кристальной Империи, окружённая переливами светящихся кристаллов, но их блеск не мог согреть пустоту в её душе.

В воздухе разносились голоса кристальных пони. Они пели торжественные песни, встречая День согревающего очага. Их голоса были радостными, искренними, каждая нота наполнялась надеждой на лучшее будущее. Но для Луны эти звуки лишь подчёркивали её одиночество, словно тысячи ярких огней, окружавших кромешную тьму.

Небо над Империей было ясным, глубоким и холодным, звёзды сверкали так ярко, что, казалось, могли пробить её насквозь. Она подняла взгляд, позволяя слезам свободно стекать по щекам, не скрывая их. Её сердце болело от тысяч невысказанных слов, от горечи утраты, которую она не могла разделить ни с кем.

В её копытах лежал осколок рога. Холодный, острый, но почему-то казавшийся живым, он пульсировал слабым, почти невидимым светом. Луна медленно прижала его к груди, обняв так крепко, словно боялась, что потеряет его снова.

— Теперь, спустя столько лет… — её голос дрогнул, она едва смогла выговорить эти слова. — Ты снова со мной.

Она закрыла глаза, позволив себе утонуть в боли, которую несла все эти годы.

— Я никогда не забуду тебя, — прошептала она, её голос слился с песнями вокруг, едва слышный, но наполненный безграничной любовью и тоской.

С кристальной площади доносился отсчёт:

— Пять… четыре… три…

Каждая цифра звучала, словно удар колокола, отбивающий её боль.

— Два… один…

Мир разразился взрывом света и звука. Кристальная Империя озарилась вспышками праздничных фейерверков, звёзды на небе казались ещё ярче, а голоса пони заполнили воздух счастьем. Новый год пришёл.

Но для Луны ничего не изменилось. Она продолжала стоять на месте, всё так же сжимая осколок, всё так же смотря в бесконечное зимнее небо.

— С Новым годом, Сомбра… — произнесла она, и её голос растворился в морозном ветре.

"God Rest Ye Weary Wanderers"

По сути, это скорее попытка адаптировать рождественскую песню God Rest Ye Merry Gentlemen под которую писался Фик(вот это если быть точным https://youtu.be/HhRtZgZTlwA?si=lj-wCfS50BvSj7Jc) , под собственно сюжет фика. Ради атмосферы, с мелодичностью и рифмой местами вышло так себе, но мне было нечего делать этой ночью, поэтому, ну вот:

Rest ye, O weary wanderers,
And hear this tale so old,
Of love that bloomed in shadow’s grasp,
A tale both dark and bold.
For in the ancient, silent woods,
A soul of light was born,
To love the one of shadow’s weave,
Who left the world forlorn.

O tidings of grief and of night,
Grief and of night,
O tidings of grief and of night.

She walked beneath the moonlit sky,
Her heart as pure as snow,
But fate entwined her fragile light
With shadow’s endless woe.
The skittish hearts of ponies feared
The one she held so dear,
And so their love was tested hard,
By hatred, doubt, and fear.

O tidings of grief and of night,
Grief and of night,
O tidings of grief and of night.

A cruel arrow stole her breath,
Her light began to fade,
Yet harmony’s eternal tree
An offer grimly made.
To rise anew, a wingéd star,
To halt the end of days,
She took the crown, her heart now torn,
A path of pain to blaze.

O tidings of grief and of night,
Grief and of night,
O tidings of grief and of night.

The shadow turned to wrathful king,
His love could not restrain,
And so the alicorn of night
Stood ‘gainst him once again.
Their love, a spark, now forged to ash,
As magic tore him through,
And with his fall, the world was saved,
Though joy was lost anew.

O tidings of grief and of night,
Grief and of night,
O tidings of grief and of night.

Now on this night of frost and flame,
We sing of her sacrifice,
The love that burned through endless dark,
Yet paid the highest price.
Remember her, the moonlit soul,
And him, the shadow’s kin,
Their tale a warning and a prayer,
For love can heal or sin.

O tidings of grief and of night,
Grief and of night,
O tidings of grief and of night.

Попытка на русском, с насколько возможно сохранением мелодичности оригинала, чёт ещё больше такое себе, но что есть, то есть:

Покой принесем странникам,
И старый вспомним стих,
О той, что свет во тьме зажгла,
Любовь найдя в тени.
Скиталец, сотканный из тьмы,
Свет чистый полюбил,
Но роком стали их пути,
Что мир навек сменил.

О вести о скорби и о тьме,
Скорби и тьме,
О вести о скорби и о тьме.

Она под светом звезд росла,
С душой, как снег, светла,
Но мрак скользнул в ее пути,
Судьба их обвела.
Ее любили, но не зря
Страх тенью лег в сердца,
Ведь тот, кого она спасла,
Проклятье нёс конца.

О вести о скорби и о тьме,
Скорби и тьме,
О вести о скорби и о тьме.

Одна стрела забрала жизнь,
И свет в глазах угас,
Но древо силы протянуло
Решенье в скорбный час.
"Ты будешь ночи вечным светом,
Чтоб мир беды не знал",
Она приняла тяжкий крест,
Взошла, хоть мир терял.

О вести о скорби и о тьме,
Скорби и тьме,
О вести о скорби и о тьме.

Но тьма возросла, ярость жгла,
Ее любовь сожгла,
И вот она, звезда ночей,
Вновь против тьмы пошла.
Любовь, что их вела тогда,
Теперь их разлучила,
В финале с гибелью теней
Она весь мир спасла.

О вести о скорби и о тьме,
Скорби и тьме,
О вести о скорби и о тьме.

В мороз и тьму, в свечей огнях,
Мы помним эту боль,
Как свет и тень смешались в ней,
Любовь творила роль.
Запомните же жертвы свет,
И мрак, что пал пред ним,
И пусть звучит наш тихий гимн,
Напоминаньем им.

О вести о скорби и о тьме,
Скорби и тьме,
О вести о скорби и о тьме.