Во тьме ночных кошмаров

Глава 22

Ветер неистово треплет гриву, глаза защищают очки.

Напористый, холодный, воздух бессильно бьется о ткань.

Свистит в ушах, прикрытых наушниками, провод холодит губы. Хочется стиснуть зубы, но нельзя.

Там, внизу, бушует сражение. Там, на земле, льется кровь, кричат воины, стонут раненные, безжизненно пялятся в небо убитые.

Там, внизу, властвует смерть.

В небе спокойнее, в небе безопаснее, но даже сюда дотягиваются тени. Жутким, изломанным цветком распустилась ловушка, в нее на полном ходу влетел пегас. Сквозь ветер не слышно хруста костей, обреченного вопля, ветер унес капли крови, и к земле устремился обезображенный труп.

Так выглядела война для Рэйнбоу Дэш.

Тяжелое седло с Рипперами тянуло к земле, заставляя взмахивать крыльями чаще, тратить больше магии, больше сил. Нельзя выставлять ноги вперед, нельзя формировать конус воздушного щита – есть риск подстрелить саму себя, а щит мешает пулям, немного, но достаточно ощутимо отклоняя их, сбивая.

Завалиться на левое крыло, осматривая линию соприкосновения, оценить, кому, где нужна срочная помощь, перейти в пикирование.

Сжать губы, но не челюсти. Прижать уши, поджать ноги. Вытянуться, в струну, в линию. Не нужно махать крыльями – гравитация сделает все сама.

Земля все ближе. Все ярче бойня. Все громче шум войны...

Закусить спуск.

Грохот! Тяжелая, частая, вибрирующая тряска, расправить крылья, удерживая линию. Отдача дерет назад, вверх, дергает в стороны ураганом! Долгая очередь, земля все ближе, видны десятками умирающие тени. Кровь, клочки тьмы, плоть и кости, разжать челюсть и вверх! Взмах выкручивающий суставы, взмах, рвущий мышцы, взмах навстречу ветру и синему небу. В сторону, резко, быстро, черные щупальца бессильно тянутся вслед за радужным хвостом.

Она шла в войска разведчиком. Она хотела поддерживать пони, контролируя погоду. Она не хотела убивать. Все изменилось в одночасье, стоило только увидеть обессиленных, голодающих солдат.

Взмах, и еще раз, и еще один, навстречу небу и беззаботным облакам. Отметить прошедший заход в памяти, патронов хватит еще на один, край – два, если экономить.

Экономить смысла не было, скорее, наоборот.

В отдалении висела громада дирижабля с площадками для пегасов, многие перезаряжались там. Из-за этого одно из воздушных судов уже ушло на пополнение запасов, а второе явно собиралось сделать то же самое. Рэйнбоу Дэш не была настолько глупа – пока были силы, пока линия фронта не отдалилась, она летала в тыл, к складам.

Сил у нее было много. Уверенности – меньше.

Завалиться на правое крыло, оценить линию фронта. В пике сорвались несколько пегасов, она останется наверху, прикрывая, готовая пойти в атаку. Нечего толкаться, рискуя подстрелить своих.

Она не хотела убивать. Но увиденное ее настолько разозлило, что она вызвалась в отряд преследования бунтовщиков. Вместе с десятком других пегасов, полудюжиной земнопони и тремя единорогами, она выследила первую группу партизан, бывших гвардейцев и вондерболтов. Именно она первой нашла следы, первой с ними столкнулась, и первой заговорила.

Первой испытала отвращение от слов этих горделивых, самоуверенных, самовлюбленных уродов.

Они так много кричали о верности принцессе Селестии, о верности идеалам Гармонии, о верности присяге и Эквестрии, но Рэйнбоу буквально чувствовала, это все – ложь. Они были верны лишь своей попранной чести, своей зависти, ослеплены своими собственными идеалами, в которых не нашлось места Найтмер Мун и ее фестралам. Если бы они были верны стране, они бы защищали ее вместе со всеми, но в итоге – лишь вредили, уничтожая, воруя припасы, оружие, атакуя лагеря.

Ее это настолько разозлило, что она, не сдерживаясь, не задумываясь, атаковала бунтовщиков, не дожидаясь остальных. Это было глупо и безрассудно, но она выжила.

А вот бунтовщики – нет...

Вынырнув из мыслей, Дэш нахмурилась, заметив множество черных точек, летящих со стороны зараженных территорий. Тени снова подняли в воздух своих пегасов.

С этой угрозой пегаска в одиночку точно не справится, но ей и не придется. Другие заметившие угрозу пони тут же начали перегруппировку, формируя стихийные звенья, к ней в свою очередь прибился темно-серый с рыжеватой гривой фестрал. На удивленный взгляд он ответил лишь коротким кивком. Ей же лучше, главное, не лететь слишком быстро – перепончатокрылые и от обычного пегаса отстают.

Пони не стали лететь навстречу теням, не было смысла рисковать, маневрируя над зараженной землей. Вместо этого они выстроились несколькими эшелонами, формируя настоящий заслон на пути врага, прикрывая тех, кто продолжал заливать землю пулями, обеспечивая продвижение войск. Рэйнбоу Дэш поднялась на самый верх.

На ее стороне была скорость, и у нее было мало патронов. Вместо безумного танца смерти в гуще битвы, на пределе гибкости, когда крутишься натурально на кончике иглы, пегас предпочитала скоростные пролеты, атаки сверху, бесконечный цикл петель и заходов.

На ее стороне скорость, и глупо ею не воспользоваться.

Не ведающие усталости тени быстро долетели до фронта, завязались первые воздушные свалки. В небе стало тесно от шальных пуль, отчаянно маневрирующие пони палили во все, что хоть отдаленно напоминало врага. У рабов Тенебрис не было оружия, не было магии, кроме полетной, но их было много, они были подобны рою, набрасываясь на пони, словно саранча и пожирая, потроша, утягивая к земле, а то и обращая в себе подобных. Жуткая участь.

Ее ненависть к теням и злость к бунтовщикам, поставившим свою гордыню выше своего народа, сплелись воедино. Она раз за разом уходила с отрядами преследования, раз за разом сражалась с глупцами, тенями, всеми, на кого укажут. Ее слепая ярость обагрила ее кровью, а когда все закончилось, когда последние из бунтовщиков погибли, разорванные радужным ударом, она...

Хладнокровно проследив за падающими прямо в гущу боя убитыми пегасами, Рэйнбоу Дэш прикинула в уме, сколько у нее осталось патронов. Один заход на землю, это четыре-пять коротких очередей против теневых пегасов. Лучше четыре – если что-то и останется, то и тартар с ним, но заходить на врага без патронов – дурость.

Сделав полупетлю, Дэш промчалась мимо сманеврировашего вслед за ведущей фестрала, краем сознания отметив на нем всего один пулемет и бочкообразный короб на другом. Но вопросы в сторону.

Ветер бьет в лицо, стремится прорваться за плотно сжатые губы, дерет гриву. Ветер ревет в ушах, тормозит, путаясь в седле, в оружии, громоздких коробах с патронами. Ветер ластится к перьям на крыльях, к ее магии, что направляет неудержимый поток.

Ветер глотает грохот стрельбы, крики ярости, отчаяния, страха и боли.

Тени заметили ее.

Тени рванули к ней.

Тени даже не пытались маневрировать.

Закусить спуск, рвануть крыльями.

Изящная траектория маневра сломалась, сотрясаемая отдачей. Грохот пулеметов пробил ее тело насквозь, короткой очередью бешеной вибрации рванув ее вверх, усиливая движения крыльями. Петля, неровная, ломанная, вытянутая вверх, и снова мимо мчится фестрал, только заходящий на атаку.

Выдохнуть в верхней точке, вдохнуть, сморгнуть, пока есть миг. Удары сердца бьют в ушах, время тянется, напряжение в мышцах растет, стремясь сокрушить ее кости.

Перевалиться через горку, не слыша, но ощущая, как стучат в коробах остатки патронных лент.

В струну, вперед, вниз! Фестрал ушел на горку, она над свалкой, над остальными. Падают убитые в штопоре, неровно уходят вниз раненные, тени преследуют, но их срезают пули. Взгляд лихорадочно ищет цели, неудобно, уже сбили, далеко, под атакой...

Легчайшее движение маховых перьвев, слом траектории, переворот и новая цель впереди. Много целей.

Закусить спуск.

Длинная очередь, тяжелая тряска, пробивающая сквозь плоть в кости, вибрация и боль, рвущая крылья. она сжимает спуск зубами, сознание запоминает каждый миг, каждую разорванную в тьму и мясо тварь, каждый взрыв от пуль, впивающихся в черные тела.

Вибрация закончилась.

Патроны закончились.

К штурмующим летят еще три уцелевшие тени. К тем, кто, оставив небо прикрытию, сами прикрывают наземные силы. Тем, у кого нет возможности уйти от удара, слишком низко, слишком медленно, слишком тяжелые.

Слишком уязвимые.

«Не в мой вылет»

Взмах, взмах, ветер уже не ревет, не рвет ее назад. Вытянутые вперед ноги разбили удар ветра, воздушный щит конусом пронзил пространство.

Взмах, еще взмах, магия пульсирует, сопротивляется, она ощущает ее волны, будто они из воды. И точно так же ныряет в них, словно в озеро.

Загрести воздух крыльями, насытить магией перья, подхватить его, обуздать... Оттолкнуться.

С грохотом, сокрушающим, опустошающим, она прорвалась сквозь воздух, сквозь саму магию. Во все стороны рванули радужные брызги, тени вмиг оказались совсем рядом, и вот – позади, разорванные твердым, словно сталь, ветром.

Она еле успела взмахнуть крыльями. В последний миг, под скрип суставов, она ушла от стремительно приближающейся земли. В последний миг пропитанная кровью и смертью грязь сменилась небом, размазанными призраками мелькнули искаженные лица пони.

Зря она так. Их тоже ведь ударит.

Дура самоуверенная.

Лучше бы думать научилась сначала...

Уже высоко в небе она замедлилась и, ожидая худшего, посмотрела вниз.

Там, где радужный удар сокрушил пространство и магию, тянулась волна разрушений, настоящая проплешина в море теней и тьмы.

Но пони выстояли. Над ними трепетал фиолетовый барьер, потрескавшийся, промятый, но устоявший.

Они столкнулись взглядами, Рэйнбоу Дэш и Твайлайт Спаркл.

Яркие, янтарные глаза с вертикальным зрачком с одной стороны, и холодные, красные – с другой...

***

– Ваше Величество, – в кабинет заглянула Рэйвен, моргнула, раз, другой.

Перемазанная в крови Найтмер перестала драть кусок полусырого мяса и недовольно уставилась на пони. Та сглотнула, аккуратно закрыла дверь, мысленно отсчитала пять секунд и снова открыла.

Идеально умытая, причесанная королева сидела за столь же идеальным столом. Было настолько чисто и прибрано, что выглядело неестественно – наверняка иллюзия, да еще и впопыхах наложенная.

Да и кровью пахло.

– У меня обед, – аликорн ткнула копытом в висящие на стене часы, показывающие половину первого дня. – И нехер мне говорить, что дел невпроворот, я и так заебываюсь.

– Нет, Ваше Величество, к вам на аудиенцию прибыла Старлайт Глиммер.

– Кто?

– Единорог из списка потенциально сильных.

– Бляха-муха, ее что, все эти месяцы найти не могли или куда? – Найтмер достала из под стола платок и принялась торопливо вытирать лицо. Ткань быстро пропитывалась кровью, ну точно иллюзия.

– М-мы не знали, где она скрывается, только недавно случайно обнаружили зацепку в ежемесячном отчете о налоговых сборах.

– И?

– Она... Она является мэром города в горах, севернее Урбнокса...

Найтмер резко замерла и медленно повернулась к задрожавшей от страха пони.

– Арк Шейда на ковер, пулей!

– Е-есть! – щелкнув копытами, Рэйвен мигом вылетела из кабинета, только дверь хлопнула.

– Прибью гада, – рыкнула аликорн, срывая иллюзию и начиная убираться уже нормально. Поела, что называется, нормального мяса. Решила в кои-то веки устроить себе поблажку и потратить на обед не пятнадцать минут, а целых полчаса, и вот он, результат. – Или не прибью, смотря что скажет.

– Владычица, – низко склонив голову, в кабинет зашел глава службы разведки. Пепельного окраса жеребец боялся поднять взгляд, понимая, что опять ошибся, провинился.

– Что ты знаешь о городе севернее Урбнокса?

– Там есть город? – удивленно навострил уши фестрал, забегав взглядом.

Подступы к месту обитания их клана он знал наизусть, и то, что где-то совсем рядом разместилось поселение дневных, было сильным ударом по его профессиональной гордости.

– Вот выяснилось, что есть, – Найтмер стерла последние следы крови с шерсти. – Заправляет там некая Старлайт Глиммер, потенциально сильный единорог. Даже, чтоб ее, налоги платит, так ее и нашли.

– Прикажете доставить?

– Она сама приперлась, либо ее приперли, в душе ни ебу... Отправь туда разведосов, пусть все разнюхают, и отчет мне на стол сразу. А я пока пойду, встречу эту поняху, послушаем, что она скажет.

– Слушаю и повинуюсь, – Арк Шейд поклонился и, пятясь, покинул кабинет, плотно закрыв за собой дверь.

Найтмер тяжело вздохнула, откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

Ничего. Арк Шейд сам очень, очень сильно удивился, а ведь его разведчики все горы облазили. Это означало только одно, город укрыт мощным отводом глаз, или похожим по принципу действия заклинанием, причем наложенным с силой, достойной аликорна. Только недавно удалось отыскать зацепку, и вряд ли это ошибка, эта Старлайт Глиммер сама захотела, чтобы ее нашли.

И это бывшую лису раздражало.

Даже такое бревно, как она, сходу распознала простой, как булыжник, посыл, «вы нашли меня, потому что Я так захотела». Кем бы ни была эта дневная кобыла, она крайне уверена в себе и своей безнаказанности, раз заявилась прямо в Кантерлот, и напросилась к ней на аудиенцию.

Сильных единорогов она и правда иногда встречала лично. Чаще всего если те были ну очень настойчивы, правда, еще никто не остался доволен этой аудиенцией. Чего они только не требовали... И всегда заканчивали абсолютно одинаково, ошеломленные недоступной их пониманию мощью ночногривой аликорна. Какой смысл в таланте, в знаниях, навыках, когда у оппонента есть простая и бескомпромиссная грубая мощь?

Приведя себя в порядок – можно было перекинуться через дым, но она и так оптимизировала свое расписание до предела, хотелось оставить немного времени и на себя, пусть это и время у зеркала – Найтмер неторопливо направилась в тронный зал. Спешить? Не того уровня эта пони, чтобы ради нее спешить, подождет.

Идя по коридорам замка, тихим, спокойным, но не пустым, бывшая лиса постепенно выпутывалась из хватки бюрократической работы, расслабляясь, наслаждаясь минутами свободы. Она понимала, что ее цели амбициозны, осознавала, что придется много трудиться, но все же ей хотелось, чтобы у нее было больше тех, на кого можно скинуть управление этой безумной страной, отравленной гармонией. Пусть у нее постепенно получалось пересилить насаждаемую Селестией идеологию, не в последнюю очередь из-за кратного ослабления Древа, дневные пони все еще оставались в массе своей мягкотелыми сахарными идиотами. Проще говоря, они ее бесили, своей тупостью, упрямством и уверенностью, что их хата с краю, и вообще проблемы надо решать хорошенько поулыбавшись и спев песенку.

Это было бы намного смешнее, не будь это реальностью на территории ее страны.

Телекинезом распахнув высокие двери в тронный зал, Найтмер все так же неспешно прошла мимо приподнявшей бровь сиреневой кобылы с двухцветной фиолетово-бирюзовой гривой. Усевшись на подушечку на троне, аликорн автоматически бросила взгляд за его спинку... И, поджав губы, отвернулась, заметив лишь аккуратную стопку книг.

Каждый раз одно и то же. Вечно ей кажется, что Найтшифт уже сидит там с очередной книгой и ждет ее приказа. Сколько месяцев прошло, а она все никак не привыкнет к тому, что в тронном зале она теперь сидит в одиночестве.

Привязалась, что ли?

– Вы не очень-то и спешили, Ваше Величество, – хмыкнув, заметила Старлайт, смотря на Найтмер с уверенностью, даже скорее самоуверенностью. Ни капли уважения, пиетета, но очень много наглости.

Бывшей лисе не нравился ее взгляд, настолько, что губы искривились в с трудом сдерживаемом оскале. Несколько секунд она сверлила ухмыляющуся пони взглядом, после чего прищурилась. Изначально она хотела как обычно действовать через разговор, давить на эмоции, слабости, но ей уже надоело повторять одно и то же раз за разом. Захотелось чего-то иного, более привычного, более прямолинейного.

– Пиздеть вы все горазды, – аликорн чуть наклонилась вперед, скаля клыки. – Но матрицу телепорта все на готове держите. А ведь за пиздежь надо отвечать...

– Разумная предосторожность, – фыркнула Старлайт и застыла, чувствуя, как медленно встает дыбом шерсть.

– Ты охуенно попутала берега, – облизнувшись, сказала Найтмер, гася рог.

Грохнуть матрицу полуготового заклинания можно было, подобрав контр-заклинание, либо тончайшими воздействиями нарушить конструкцию, исказив ее. Ну или прямым ударом по узлам матрицы, но для этого надо вкинуть минимум втрое больше магии, чем было вложено в заклинание. Для единорогов силовым методом обрушить телепортацию означало остаться с потрескивающим от нагрузки рогом. Найтмер же на обращение в дым магии тратила больше.

– Очень сильно попутала.

– Грубая сила – это еще не все, – холодно ответила Старлайт, впрочем, не спеша снова использовать магию. Да и сбегать явно не собиралась.

– Знаешь, меня заебало раз за разом крутить одни и те же терки с каждым ебанатом, решившим, что он умнее меня, – аликорн медленно сошла с трона, глухо стукнув толстыми подошвами накопытников по мраморной плитке. – Говори, на кой хер ты сюда приперлась спустя месяцы пряток.

– Ваша войнушка плохо сказывается на поставках товаров первой необходимости в Нашгород.

– А теперь заканчивать пиздеть мне прямо в нос и говори по существу, – Найтмер закатила глаза.

– У фестралов нет меток. Почему?

– Метки – это магия гармонии, – Найтмер даже приподняла бровь. Вопрос был интересным, и даже умудрился ее немного удивить. – Фестралы верны мне и моим взглядам, старым традициям, и отрицают гармонию, как идеалогию. Когда-то были пацифисты, и как минимум одна из них метку все-таки схлопотала. Зачем тебе это?

– Я хочу создать мир, в котором все будут равны, – Старлайт прямо посмотрела в глаза аликорна. – Никаких меток. Никакого неравенства из-за таланта.

– Что, так по сердцу расставание ударило?

– Что? Откуда... – единорожка зло тряхнула головой. – Это не относится к делу!

– Еще как относится, – Найтмер демонстративно зевнула. – Пиздишь ты складно, и уверенность в словах твоих есть, весомость. Да только на дне твоей душенки отчетливо читается обида. Не решимость, не жажда мир поменять, а мелочная обида, то, что подпитывает тускленькое пламя твоего протеста. И метка у тебя, знак равенства, фальшивая, как и вся твоя бравада.

– И что с того? – Старлайт Глиммер сжала зубы, до скрипа, недовольно фыркнула. – Что с того?! У меня есть мечта! И я!..

– Как же вы меня заебали... – устало простонала бывшая лиса, обращаясь дымом. Спустя мгновение она материализовалась прямо перед носом у оскалившейся пони. – Все пиздите за свою мечту, маленькие самовлюбленные эгоисты. Тешитесь своими пиздостраданиями, считая, что только вы в курсе, что, куда и как. Так с хера ли ты, моя маленькая пони, остановилась на Нашгороде? Испугалась, вот почему. Побоялась, что тебя поймают, раскроют, что твоя мечта – липа, пустышка. И метку свою уничтожить не смогла по той же причине.

– Что такая как ты может знать о мечте!

– Ну да, куда уж мне, – Найтмер хмыкнула. – Всего лишь вернулась, устроила войну, убила Селестию, захватила страну и теперь воюю с Тенебрис. Всего лишь распространяю пламя своей идеалогии по всему Эквусу. Куда, бляха, мне до тебя, да?

Старлайт прищурилась, но благоразумно промолчала, не вступая в заведомо проигранный спор. И вот этот взгляд, упрямый, злой, нравился аликорну. Он был искренним, он был живым, не таил в себе ничего. Взгляд искренней ненависти к чему-то, как бы не той самой гармонии, что отобрала у нее друга.

Считывать поверхностные мысли просто. Укрытые в глубине души, в самом ее укромном уголке – очень сложно, особенно незаметно. Скрытность – не профиль Найтмер, но она все же во многом подобна кошмарам. Зацепиться за сильные эмоции и копнуть глубже для нее было так же естественно, как и дышать.

– Ты пришла не ради этих вопросов. Не ради своего Нашгорода. И даже не ради своей идеалогии. Ты пришла за чем-то куда более особенным, правда?

– Я не попадусь на это, – высокомерно фыркнула Старлайт, впрочем, отшагнув на шаг назад.

– О, так ты знаешь эти ментальные практики? – широко оскалилась ночногривая пони, демонстрируя лисьи клыки. – Даже в мое время это было запретное знание.

– Вы же и ввели это запрет, не так ли?

– Смеешь использовать мое же оружие против меня? – Найтмер облизнулась, шумно вдохнула еле-еле пробивающийся сквозь злость и храбрость аромат страха. – А ты знала, что у этой практики есть одна уязвимость?

– Их у нее больше, чем одна.

– Верно, но одна – крайне критичная. Очень опасная.

– И чем же может быть критична одна уязвимость?

– Она одна может изменить исход, – Найтмер ухмыльнулась, наблюдая за все более и более недоумевающим лицом Старлайт. – Знаешь, почему в древности и я, и Дэйбрейкер задавали всем один и тот же вопрос?

– Только одн... Одн... – кобылка прижала копыто ко рту, ее глаза расширились в ужасе.

– Потому что эта практика расчитана на один вопрос. Ты задаешь вопрос собеседнику, ловя его на цикле повторений, вынуждая повторять одно и то же слово, цепляя к нему один тезис за другим. Мы спрашивали, оно того стоило?

– ...Н-н-н... – пони тряхнула головой, зажмурилась, скрипя зубами.

– Ты сильна разумом, волей, убеждениями. Тебя не сломить так легко, но ты одна. Всего лишь одна, и поэтому ты боишься, поэтому ты пришла сюда, поэтому ты позволила себя найти. Одна ты никогда не добьешься своего. Ты всегда это знала, поэтому окружила себя ложными друзьями, прекрасно зная, что однажды они предадут тебя. Ты знала, что одна не сможешь построить утопию, свою мечту, и пришла ко мне. Ты думала, что легко сможешь со мной справиться, ведь у тебя запасено множество заклинаний, для которых неважна сила мага и жертвы. Но ты пришла сюда одна. И сколь бы ты сильна ни была, одна ты мне – не ровня. Так ответь же мне, Старлайт Глиммер, ответь, смотря прямо в глаза – оно того стоило?

– ДА!!! – яростно закричала дневная пони, ударив по пространству сырой магией.

В обычной ситуации этого бы хватило, чтобы выбить все окна, сломать стены, обрушить зал целиком. Но к сожалению для чрезмерно самоуверенной кобылки, Найтмер без труда блокировала волну силы, погасив ее простым встречным ударом, подняв настоящий ураган магии.

– Жаль, что ты мне не попалась раньше, – Найтмер, хмыкнув, мощным толчком телекинеза вбила единорожку в пол, так, что треснули не только ее кости, но и мраморная плитка. – Не то, чтобы мне не нравились грубые методы, но с Твайлайт все вышло как-то поизящнее.

– Я не сдамся, – натурально прорычала кобыла, бросив упрямый, полный злости и ненависти взгляд на ночногривую пони. – Не сдамся, слышишь?!

– Конечно, конечно, – Найтмер материализовала черный кристалл, сочащийся холодной тьмой. – Конечно... Ты никогда не сдашься. Но стоять насмерть ты уже будешь за меня, Старлайт Глиммер. Жаль, как жаль, такой талант пропадает, но тебя уже не огранить по своему, да, моя маленькая пони? Впрочем, ничто не мешает подобрать тебе подходящую оправу...

***

Найтмер с наслаждением потянулась, обернувшись в свою лисью форму, наклонилась в одну сторону, другую. Рэйвен, уже успевшая привыкнуть к странным привычкам королевы, терпеливо ждала в стороне, прижимая к груди ногой папку с документами. Телекинез, как и большинство других заклинаний, с нее соскальзывал, вот и приходилось пользоваться копытокинезом. Все-таки важные бумаги, вот и озаботились защитой.

– В списке потенциальных целей еще кто-то остался?

– Только некая «великая и могучая» Трикси, странствующая фокусница. У нас недостаточно поисковых отрядов, а она никогда не задерживается в одном месте дольше, чем на день. Ведьма в Вечнодиком оказалась просто зеброй, шаманка.

– Ну и демоны с ней, потом отыщем, – лисица, потирая шею, села в кресло, закинув ноги на стол. – Что-то срочное?

– Отчет Арк Шейда о Нашгороде.

– Охренеть, и часа не прошло, – присвистнула Найтмер, садясь нормально. Расстегнув тугую застежку, она достала тонкую пачку бумаги с рукописным – вернее, скорее всего, ротописным – текстом и принялась читать. И чем дальше, тем выше взлетали ее брови. – Ебтвоюмать, я надеялась, что это просто метафора... И как эта дура солнцекрупая умудрилась такое проморгать?

– Ваше Величество?

– В Нашгороде практикуется удаление метки, – лиса бросила бумаги на стол и крепко задумалась.

Ее предшественница магию меток знала, но плохо, не особо-то она ей и интересна была. Обрывочных знаний, впрочем, было достаточно, чтобы понять, такой финт хвостом безвредно для пони проходить не должен. Это фактически вырывание магии гармонии, грубое, сравнимое с ампутацией и протезированием. Пони после такого должны ослабнуть, причем не только телом, магией, но и умом. С тем же успехом можно было сделать лоботомию.

– Мир, в котором все равны в своей бесталантности, – Найтмер скривилась. – Какая, однако же, тупость.

– Ваше Величество, могу я задать вопрос?

– Валяй.

– Почему... Почему вы отдали ей один из элементов, ей, а не своей ученице?

Лиса тяжело вздохнула, на секунду закатив глаза. Рэйвен успела трижды пожалеть о своем вопросе и приготовилась как минимум к раздраженному рыку, но королева просто перетекла в облик аликорна, так и оставшись в кресле.

– Потому что это не элементы. Я вам, бляха, не вросшее в землю деревце, и уж тем более я не настолько дура, чтобы использовать бывшие элементы гармонии, даже если они и выглядят так, будто принадлежат теперь мне. Те я уничтожила, пришлось поднапрячься, преодолеть привязку, но в принципе это оказалось не очень сложно. А когда Ноксала начала откисать, не придумала ничего лучше, кроме как выделить часть своей воли, и материализовать ее, как материю. Вышло занятно.

Единорожка сглотнула, столкнувшись с холодным, безразличным взглядом Владычицы Кошмаров.

– К сожалению, воплощение моей воли превращает носителей в послушных пешек. Они все еще могут думать, у них есть свои желания, свои стремления, но все они направлены строго в ту же сторону, что и мои. Превращать всю страну в свое подобие – этой хуйней Селестия занималась, нахер оно надо. Твайка мне нужна думающая своей башкой, ее мозги тем и ценны, что она умна и достаточно проницательна. Солнцекрупая чуть не загубила столь яркий талант, но, как видишь, ее удалось спасти.

– А... А Старлайт Глиммер?..

– Упрямая кобыла с тараканами не меньше моих в голове, – аликорн фыркнула. – Будь я не столь сильна, у нее бы все получилось, но не простой смертной тягаться с аликорном, способным крутить реальность своей волей. Еще вопросы будут?

– Н-н-нет, Ваше Величество!

– Тогда иди, мы и так задержались с работой. Передай Арк Шейду, чтоб организовал слежку, воля – волей, но уж больно эта Старлайт свободолюбива и сильна. Да и изменилась слабо, только глаза посерели...