Время страха

Какое блюдо ты мог бы есть всю жизнь?

Мерное покачивание корабля уже давно стало привычным для застрявших на этой богинями позабытой посудине.

Пожалуй, не совсем справедливо называть так “Гордость Селестии”, величественный парусник, бороздивший уже не одну сотню лет морские просторы, но шторм двухнедельной давности порядком потрепал его снасти, да и на палубу без содрогания взглянуть было невозможно.

— Ар-р! Проклятые макароны!

Вне всяких сомнений, не тот выкрик, который обычно ожидаешь услышать от терпящих бедствие, но так уж вышло, что сей величественный повелитель морей перевозил несколько тонн макарон и угля, так что определённо нашим героям не грозила голодная смерть, но…

— Yegua de fuego^[1]! Прошу, умерь свой пыл! Заживо же сгорим, chica!

Но иногда, когда двое остаются в замкнутом пространстве, горячий нрав может сгубить не хуже голода, особенно если твой темперамент настолько горяч, что может стоить обоим жизни.

— Я кирин, идиот, сходи, налягнись с палубы, я не могу сгореть.

К счастью для обоих терпящих бедствие, невольный спутник этой горячей головы, наоборот, обладал бесконечным терпением и светлым взглядом на вещи.

— Я помню, amiga, но если ты за прошедший месяц так и не научилась плавать…

Кобыла фыркнула и отвернулась к перегородке.

— Заладил… у меня вообще-то имя есть.

Жеребец виновато ковырнул копытом палубу, чего кирин видеть, конечно, не могла, но и он привык выражать свои эмоции как можно более наглядно.

— Прости chi… Винтер. Ты же знаешь, я тоже не люблю эту pasta de culo^[2], но нам нужно продержаться ещё немного, я уверен, нас давно ищут, и…

— И всё никак не найдут, — перебила его кирин. — Валентино, я в жизни не поверю, что на всём корабле не осталось хоть чего-нибудь, кроме макарон. Я больше так не могу.

Кобыла повернулась обратно к жеребцу и жалобно посмотрела ему в глаза.

— Прости, mi corazón^[3], но мы вместе уже не по разу перевернули почти все каюты и не нашли ни rábano picante… ни хрена, — Валентино вытянул копыто, чтобы успокаивающе погладить кирина, но та отпрянула. — Прости.

Винтер глубоко вдохнула.

— И ты. И почему проклятая вода не забрала меня? В том, что нас найдут, я не сомневаюсь, но когда? Ещё через месяц? Год? Десять лет? Нам хватит этих лягучих, побери их пламя, макарон до конца жизни, но я столько не выдержу, они мне уже снятся!

Жеребец не мог не улыбнуться, на что кобыла тут же окрысилась.

— Я не шучу! Я уже вторую неделю вскакиваю от… не помню точно, но там всегда есть макароны. Р-р-р, даже во сне от них нет спасения! — кирин громко трижды ударила по палубе. — И не жрать их нельзя, вода слишком страшная, а если я умру здесь от голода, то прослыву самым тупым кирином на свете белом. Нет уж, спасибо.

Валентино прочистил горло, и поднялся.

— А давай попробуем ещё раз обыскать капитанскую каюту? Уверен, старый cabrón наверняка припрятал что-то под половицей.

---

Возможно, вам интересно, как земнопони и кирин оказались на огромном корабле посреди моря совершенно одни да ещё и с таким грузом? Пожалуй, начнём по порядку.

“Гордость Селестии” традиционно служила Клаудсдейльской транспортной компании пегасов, ведь по воздуху много не перенесёшь, да и команда корабля вопреки удобству и здравому смыслу обычно состояла в основном из крылатых. Впрочем, иногда на борт брали пассажиров, даже таких огнеопасных, как Винтер Аутбрейк, и, конечно же, кока — Валентино.

Пищевые пристрастия пегасов трудно назвать здоровыми, но на море при долгом путешествии обычные для пегасов перекусы совершенно не подходят, а пегаса, умеющего приготовить что-то сложнее бутерброда с ромашкой, найти та ещё задача, поэтому умелый повар-земнопони отлично прижился в команде.

Но куда делись пегасы? А они испугались за свои жизни, увидев невероятный грозовой фронт, и решили просто улететь до ближайшего берега. Бросать на корабле они, конечно, никого не собирались, но киринка наотрез отказалась, чтобы её несли по воздуху, да ещё над бесконечной, тянущейся до горизонта, водой. Её попытались вынести с обречённого корабля насильно, но, заработав несколько обгоревших перьев, махнули копытом.

Мягкосердечный Валентино понял, что не сможет простить себе, если оставит кобылу в беде. Капитан покачал головой и обещал прислать помощь.

Если, конечно, останется кого спасать.

---

Винтер брела по по одному из многочисленных коридоров корабля. Солнце давным давно скрылось за горизонтом, и светил кобыле лишь её собственный рог.

Цок-цок, цок-цок, шла она, направляясь к себе в каюту.

Слюрп.

“Что это? — подумала кирин и замерла. — Клянусь, если это очередная тупая шутка Валентино, я…”

Шлюрп.

“Какой знакомый звук, будто кто-то вилкой помешивает разварившиеся… макароны.”

Слюрп.

Звук стал ближе, и кобыла решила, что надо спешить. Остался лишь маленький поворот, и в уютном свете каюты…

Из-за угла торчала длинная ниточка лапши.

— В-Валентино, уж лучше бы это был ты!

Макаронина медленно втянулась за угол.

— Так и знала! Ну, любитель конских яблок, сейчас я до тебя доберусь, и… — кобыла осеклась, зайдя за угол. На полу был мокрый след, тянущийся по ковролину, покрывающему коридор, в ближайщую каюту с приоткрытой дверью. — Какого сена…

Винтер медленно подошла к двери.

Шлюрп.

Сдвинула её вбок.

Открывшееся её взору существо мигом лишило её воли, а разум застыл и оцепенел.

Жуткое видение белой рыхлой крахмалистой плоти, из которой сочился макаронный отвар, лапша и тесто, скрученные в невообразимые формы. Масса корчилась в тени, утробно чавкая.

— Chica… б-беги, м-мне уже не помо…

Хрупм.

Шея жеребца безвольно повисла, а глаза так и застыли в умоляющем взгляде.

Спасайся.

Винтер начала пятиться, не в силах оторвать взгляда от холодящего душу зрелища, голова земнопони дёрнулась и скрылась во чреве, источающем прогорклое крахмальное зловоние.

Кирин с глухим стуком упёрлась крупом в стену, и существо резко повернуло свою… верхнюю часть.

Словно очнувшись ото сна, Винтер услышала, как бьётся её сердце, и с места пустилась в галоп, не важно куда, главное, как можно дальше.

Глаза застили слёзы, а коридор, казалось, не кончался! Вперёд! Вперёд! Вперёд!

Тиньг.

Раздался хлюпающий, влажный звук, и, обернувшись, кобыла увидела, как на невероятной скорости к ней приближается жёлтый цепкий крюк.

Она попробовала отпрыгнуть в сторону, но и без того узкий коридор, казалось, сжался ещё сильнее.

Копыто обвила тёплая масса.

— О-отпусти меня! — кирин забилась в хватке твари, но уцепиться было не за что, существо начало быстро тянуть жертву к себе, не дав кобыле времени сгруппироваться.

Монстра совершенно не заботил комфорт жертвы, у Винтер ободрало шерсть на животе и из её глаз брызнули слёзы. Наконец, подтянув кобылу к себе, монстр поднял её в воздух и выпустил ещё больше лапши, лишив её возможности пошевелиться.

— Т̴͍̮̙̻̻̮͙̻̩͙͉̓̑̀̓͂́̏̅̊͝͠ы̵̳̬̺͚̩͓͒͊͐̈̐͆͠.

Кирин плакала от беспомощности, но замерла. Чудовище говорило с ней? Неужели её хрупкий разум наконец не выдержал?

— Т̵̶̛͠͞ы̶̧̕ ̴͏б̨̀͢͝͞ы̵̛͘л̧͢͝а̧͏̨͜ ̸̧̡̀͟и̡̕͞з͠͠б̨̢̧̕͟р̢́̕҉̢а̡̡̛͜͝н̛́͝͡а̶͏́͘͝.̴̕͜͠

— Ч-что? Ты говоришь со мной?

Выжить. Главное выжить. Пока тварь говорит — она не убивает.

— В̧̧̕͟к̀͘у҉̴с̧̨̀и̴͞ ̸̧̀͜͠м̴͏̧͜о̵̵ю̶̴̵̨̛ ͝͝п̡л̶̛͝о̶̧͝͞͡т͏̵̡̛̀ь̡̕͞ ̧̕͞и̵̸̨́ ̷̶͢͞͡в̶͞о̶̧͜з̸́́н̧͜е̨͘͡͞с̀͢͝и͠с͟͢҉҉ь̷̕͠,̶͜͏̢͟ ̕͜с̨̀̕т̴̸̷͠а̸̷̢̀н̵̧̨͟͏ь̡́ ̵̶̡͢в̨̧͞е͢͜с̴̢̀͡т̛͡͝͞н̵̀̀͜͞и̵́̕͜к҉̴͞о̵̛͝м͏̶͠ ̷̵̴̨͘м́о̸̀͟͟е̧͟҉́̕й̷̢̢̀͞ ̵̵в̴̴̕͡͝о̸̡͟л̷̷̡̀и҉̷̷̢́.̨̨ ͠͏П̀̕у̵̴с͝҉͢т̷̀́͏ь͝͡ ͟в̡҉͡о̛́͝л̶̵̡͠͝н̧́͘͝а̡͏͡ ̵̀͡͞͝л͏́и̢͟п̡̀̕͘ќ̷͏͠о̷̸̛͠͠г̶̀͝о̸͞ ̵̡̕͡͝к̵̨̛р̡̛́͠а̸́͟͟х̸͢м̨͟͏̸̨а҉̨л̡͜͜а̧͏̕͏̵ ̶̢͢͡п͏̴͝р̸̷̨̀͠о͏н̸̛͞ѐ̨с̸̷̴͟ё̵̸͟͢т̛͞с̧͘͜͞͏я̸͟͞͏ ͘п̨̀͜о̸̷̴̢ ̢͜͟͠м̸̵и̷̧р͏у͏̡̕͞,̶̸̴̵̀ ̸̧͘͝и̴̛͟͞҉ ̶͞о̷͘̕с̵̸͞҉т̀а̴̧в̴̷и̶̸͢т̨͢ ̧͝з̷͟͝а̸̕ ̶̧́͜с̡͡͏о̸̨̢͜͞б҉̡о̨̡͘й̢̨̀ ̀͡л̧̛̀и҉҉̢͜ш̵̛͜͝ь̴̸̷̛ ̶́̀͡п̨̛̀́у̷̢͢͠с̵͠͞т̧͟͢͝о̵̛͜͜͠т̷̡͝ы́ ͞͞п̵̵̛̕р̸̡̛͞и̸͟͠г̛̛̀͜͟о̴̸д̷̢̡͞н̡̢̛͠у̡́͢͝ю̶̨̛́ ̴̛͢͝д͜͏л̸̴̧̕͞я̡̀͜͜ ̧̡̛͠͝в͢҉с̷̀͘͠͡х̷̛о҉͟д̢̢͟͢а͘͝ ҉̴̢̕к̡о҉̵͠л͏̴̨о́с̡ь̢е̵̢͟͜в̶̵͡ ̶̶̡̀д̢̛л͞͝҉̡͡я̴̵̶͏ ͏̷͞м̷͢о̶҉̧͘̕и͏͡҉х̧̧͞ ̢̛͞͝͡д̴̢̢͘͟е̶͘т̡͜͟͠е̸͏͞й̧̕.̧́͟͠

Слова существа напрямую вторгались в её разум, оставляя после себя пульсирующую боль.

— В-вкусить т-твою плоть?

Вместо ответа к ней протянулась сочащаяся мутной водой конечность, слегка покачивающаяся, словно от невидимого ветра.

Горло Винтер сдавил спазм. Съесть макароны, чтобы спастись, или бесславно погибнуть…

Хватка лапши усилилась, и кобыла ощутила, как начали трещать её рёбра.

— Хн-н-нг, — Винтер вцепилась клыками в щупальце и резко дёрнула головой, вырвав кусок из конечности, которая тут же втянулась обратно в тело твари.

В нос ударил запах свежесваренных макарон.

Желчь подступила к горлу, но, не раздумывая ни мгновения, кирин не жуя проглотила оторванный кусок.

Хватка лапши ослабла, и обессиленная Винтер кулем свалилась на пол.

Жалкая. Беспомощная. Сломанная. Потеряла единственного друга и даже не нашла в себе сил сопротивляться.

Но появилось новое чувство.

Злость. Выжить? Зачем, если так жалок?

Кобыла поднялась на дрожащих ногах, задрала голову и закричала, распаляя внутри себя пламя.

Монстр начал пятиться, но жар мгновенно иссушал его плоть, которая тут же начала осыпаться вонючими хлопьями.

“Винтер?”

— ЗАТКНИСЬ И СГОРИ.

Отступать твари было некуда, коридор сомкнулся, и с громким всплеском…

---

Кобыла проснулась.

Чувствуя как затухает гнев.

— Luce Селестия, Винтер, клянусь репицей, ты загорелась прямо во сне! — воскликнул жеребец, откладывая только что опустошённое ведро. — Что тебе там такое приснилось?

Кирин густо покраснела.

— Я не воспламенялась во сне! — резко выпалила она. — За кого ты меня принимаешь? Мне не семь лет отроду!

Она перевернулась на спину, и под спиной хрустнули угольки. Винтер покраснела ещё больше, но сделала вид, что ничего не произошло. Она внимательно посмотрела на невредимый живот и выдохнула.

После чего зябко поёжилась и посмотрела на слегка мутную лужу, чувствуя, как снова закипает.

— Валентино, — кирин перевернулась обратно и вскочила на копыта. — Только не говори, что ты вылил на меня воду из под своих ляганых макарон.

Жеребец улыбнулся и начал пятиться.

— ВАЛЕНТИНО!

Земнопони отбросил кастрюлю и стремительно помчался из каюты на палубу.

— Стой, головёшка ходячая!

Про себя, конечно, Винтер была благодарна жеребцу, что появился так вовремя и разбудил её от столь жуткого кошмара, но водой из под макарон? Хмпф!

Друзья выбежали на палубу, и жеребец резко затормозил, чего Винтер не ожидала, врезалась в него и они покатились кубарем.

Прямо к ногам ночного диарха Эквестрии.

— Нелегко было найти вас, как в воду канули вместе с кораблём, — произнесла принцесса Луна. Внимательно осматривая клубок под ногами.

Жеребец тут же вскочил на ноги.

— Principessa! Sono onorato… — затараторил Валентино.

Принцесса подняла копыто, призывая жеребца замолкнуть.

— Сегодня мы здесь ради вас, — она кивнула в сторону кареты, запряженной пегасами, — вы изголодались, забирайтесь в карету, поговорим по пути в Кантерлот.

Жеребец, не поднимая головы, произнёс:

— Принцесса, моя подруга, она боится летать.

Луна внимательно посмотрела на ещё мокрую кобылу, в глазах которой читалась надежда пополам со страхом.

— Дозволь, — произнесла принцесса, и кирин утвердительно кивнула. — Спи спокойно, я сберегу твой сон.

Луна зажгла рог, и Винтер, опустившись на копыта, тут же засопела. Принцесса подхватила её и перенесла в карету. Валентино поднялся следом.

— Мчите в город, мои верные пони. Я буду прямо за вами.

Кивнув, пегасы, запряжённые в повозку, оторвались от палубы, и личная гвардия принцессы последовала за ними.

Луна дождалась, пока процессия не удалится на достаточное расстояние, снова зажгла рог и метнула огненный шар во чрево корабля.

— Возвращайся в спячку, порождение безумия.

Пламя бодро занялось, и принцесса взлетела. Какое-то время она смотрела, как занимаются обрывки парусов.

В глубине корабля что-то затрещало, пламя добралось до груза угля. Не видя смысла оставаться здесь более, Луна полетела вслед за каретой.

Большое судно горело долго. И вот, когда древесина была предана воде…

Со дна всплыла ниточка лапши.

Катакомбы запретных знаний

Я расскажу вам историю о могучей героине — Ангве Непобедимой, чьи подвиги воспеты во всех уголках Эквестрии. Её светлая шёрстка и рыжая грива, как и длинный хвост, вдохновляют добрые души и пугают тех, чьи сердца нечисты.

А новое приключение Ангвы начинается так.

Древняя, престарелая кобы… кхм… молодая и привлекательная кобылица со слезами на глазах попросила помочь — можно ли удивляться, что наша героиня не смогла отказать?

— О великолепная Ангва, не откажи бедной пони, — шмыг носом, — в просьбе! Моё чадо (это значит дитя, то есть жеребёнок), не вняв моим просьбам, отправилось в Катакомбы Запретных Знаний. Прошу, спаси его!

И добродушная героиня, конечно же, не отказала в помощи страдалице. Вызнав путь-дорогу, она отправилась в странствие. Долго ли, коротко ли, кобыла дошла до громады из серого неприглядного камня — Катакомб Запретного Знания — и узрела каменную табличку, предваряющую вход. На ней чьими-то дрожащими копытами были вырезаны слова:

Остерегайся, искатель, ты знаний запретных,

Секрет свести с ума не преме́нит,

Совет послушай мой, глаза закрой,

Иначе света больше не увидишь.

— Какие странные стихи! — произнесла героиня.

Быть может, у неё бы вышло лучше? Нет? Тогда ей лучше заняться обдумыванием написанного.

— Хмпф! — фыркнула она. — Ну, как мне кажется, в этих катакомбах нужно быть с закрытыми глазами.

Сделав определённо верные выводы, кобыла закрыла глаза и, запомнив где вход, уверенно направилась внутрь.

Пройдя некоторое расстояние, она задумалась — куда же дальше? И вдруг по щёткам потянул легкий сквозняк.

— Пойду туда! — решила героиня и не спеша потрусила в сторону ветерка. Вскоре твёрдый камень под копытами сменился чем-то более мягким и пружинистым.

На плечо кобыле опустилось чьё-то прохладное копыто, а в воздухе запахло грозовой свежестью.

Посмотри на меня.

— Ещё чего! — она смахнула копыто и неспешно продолжила идти в сторону ветра.

Открой глаза.

— Даже не подумаю! — хитрый дух пытался провести мудрую героиню, но та не уступала и смело продолжала идти дальше. Вскоре незримое присутствие пропало и кобыла ощутила, как с каждым шагом становится всё теплее и теплее.

Ангва остановилась и вытянула копыто. По шёрстке прошлась волна жара, и она отдёрнула конечность.

— Ай, горячо! — воскликнула она. — Кажется… вместо пола лава!

И действительно, прислушавшись, она различила, как шипит расплавленная жидкость! Героиня… да, я знаю, что жидкость нельзя расплавить, но… Ладно, хорошо, хорошо. Как шипит раскалённая поверхность!

Героиня задумалась, как же обойти препятствие? Быть может, приоткрыть глаза и осмотреть комнату? От одного взгляда ведь ничего не будет?

Но нет, Ангва решительно помотала головой, должен быть другой способ! Но какой? Она села на круп и… начала грызть копыто? Которое только что было одной Селестии ведомо где? Героине не стоит пихать в рот всякую гадость! Ну вот, другое дело.

 И вот сидит она и думает…

…

…

Может, ей стоит обратиться к духам предков? И верно, кобыла расслабилась и прислушалась, что же скажет ей голос прошлых поколений? Какую мудрость они ей поведают?

— Дорогая, ой, могучая Ангва, сила стихии придёт тебе на помощь, и то, что может быть лёгким, мокрым или тяжёлым, откроет путь.

…

…

…

— Вылей воду на лаву.

Героиня воспряла духом, предки сказали своё слово, и хотя их указания всегда туманны и расплывчаты, ей удалось разгадать скрытый смысл их слов.

Вытащив из своей прочной седельной сумки, которая всё это время была на ней, фляжку бесконечной воды, Ангва, наклонив сосуд, вылила жидкость на лаву.

Плюх! Пш-ш-ш!

Взметнулся пар, температура в комнате упала, путь был свободен, и героиня решительно, но всё ещё не открывая глаз, направилась дальше.

Дальше и дальше, в глубину катакомб, туда, где не ступало копыто пони, ну, по крайней мере, до недавнего времени.

Пройденный путь заставил кобылу задуматься — мог ли одинокий жеребёнок забраться так далеко? А вдруг, идя вслепую, она его пропустила? Но нет, сейчас не время для сомнений, уж если что, она найдёт его на обратном пути.

Вскоре под копытами Ангвы захрустел снег.

Хрумп-хрумп, хрумп-хрумп.

Ничто не предвещало беды, как вдруг переднее копыто не нашло опоры и кобыла начала заваливаться вперёд! Отпрянув и балансируя на трёх ногах, Ангва грациозно плюхнулась на круп.

— Здесь обрыв! — заметила героиня и, открыв седельную сумку, начала в ней копаться.

Что же нашлось внутри?

Хлеб, нарезанные томаты, уже упомянутая фляжка, гвозди, верёвка и кошка.

— Я сделаю крюк-кошку! — заключила кобыла и на ощупь начала искать, за что же можно закрепить конец верёвки. Найдя сталагмит (это тот, что растёт снизу вверх), она завязала “возничий” узел, (предки научили), обмотала кошку, аккуратно проверила край обрыва и метнула снаряд.

Ма-а-ау-у!

Теперь нужно проверить натяжение, подёргав верёвку и убедившись, что она держится крепко, Ангва ловко перебралась на другую сторону.

Что же осталось? Ступая осторожно, героиня перешла со снега обратно на твёрдую поверхность.

Ступеньки. Переставляя копыта, Ангва забралась на самый верх и нащупала ногой обелиск, едва коснувшись которого, услышала голос.

Ты пришла за запретным знанием?

— Я пришла спасти жеребёнка! — воскликнула героиня, на что таинственный голос лишь рассмеялся.

Нет никакого жеребёнка. Кобылица обманула тебя, глупая Ангва.

— Не может быть! — ахнула героиня, и действительно, по здравому размышлению, подозрительно всё это было. — Ух, уж я разберусь с ней! Но зачем ей меня обманывать?

Ей нужно запретное знание, она хочет заполучить его с твоей помощью.

— Ха! Вот тут она и ошиблась, не нужно мне никакое знание, так что я пойду! — сказав это, кобыла попыталась снять копыто с обелиска, но его держала какая-то сила. — Ч-что? Пусти!

Прикоснувшись к источнику знаний, уже нельзя отказаться платить его цену, Ангва. 

— Я… я не буду, не хочу! — героиня задергалась, но хватка таинственной магии была крепка.

У тебя есть выбор.

— Какой? Отвечай, подлый дух!

Ты можешь не платить и встретить свой конец здесь.

Кобыла возмутилась.

— Это что за выбор такой?! Ну хорошо, говори, чего тебе надо от меня?

Ты должна на неделю отказаться от печенья.

— Не-е-ет! Ма-ам, дурацкая игра какая-то! — воскликнула кобылка, высовывая голову из подушечной крепости. — И, пап, перестань уже комментировать каждое действие!

— Негодовала малышка, — произнёс отец и улыбнулся. — Неужели, Агава, твоя свобода не стоит всего лишь недели без печенек?

Кобылка вылезла наружу, села и надулась.

— Без печенек это не свобода! И вообще, вы обещали, что будет страшная игра, а мне совсем-совсем не страшно!

Мать подошла к дочери и погладила её по голове.

— Ну как же, не страшно ей! Как чуть без печенья не осталась, сразу выбежала, с глазищами на всё лицо! — хихикнула кобыла. — Давай я согрею тебе молока и принесу твои печенья, а ты ложись пока.

Личико Агавы просветлело, и, довольно закивав, она побежала мыть копытца и ложиться под тяжёлое одеяло.

Жеребец повернулся к кобыле.

— Как думаешь, мы не перестарались?

Та покачала головой.

— Не-е, ей, кажется, правда совсем не страшно было, — отец согласно кивнул. — Приберёшь тут? А я пока пойду молоко поставлю.

---

Кобылка ворочалась во сне. Ветер из приоткрытого окна трепал шторы.

— Н-н…

Агава дёрнулась, и тяжёлое одеяло с шорохом слетело на пол.

— Хн-н…

Хлоп!

Окно от сквозняка с грохотом захлопнулось, и кобылка вскочила на кровати.

— А-а-а! — спрыгнув на пол, Агава выбежала в коридор и помчалась в комнату родителей.

— Ма-ам, Пап! — заголосила она с порога, толкая приоткрытую дверь.

Привычно уютная комната родителей встретила малышку заправленной кроватью и темнотой.

Агава попятилась, и мимо такой же пустой гостинной забежала на кухню.

Никого.

Кобылка начала плакать.

— Г-где все? — она шмыгнула носом и села на пол. — Я передумала, н-не надо чтобы страшно было.

Тук-тук-тук.

Раздался стук в дверь. Кобылка от неожиданности перестала плакать, побежала в двери и, сдвинув носом засов, открыла её.

— Где вы были, я… — за дверью оказались не родители, а прекрасная белая единорожка с желтыми глазами. — Ой.

Кобыла с улыбкой припала на передние копыта.

— Привет, малышка, как тебя зовут?

Агава слегка отступила.

— Я, А-Ангва! — услышав имя, единорожка крайне широко улыбнулась, даже слишком широко. — Вы не видели моих родителей? И, ой, а как вас зовут?

Кобылица выпрямилась и положила копыто на плечо крохе.

— Ты можешь называть меня Мальва, малышка Ангва. И да, я видела твоих родителей, они как раз меня за тобой прислали. Пойдём.

Сказав это, кобыла убрала копыто и не спеша побрела прочь от двери.

Агава быстро оглянулась внутрь дома, затем снова на кобылу и подозрительно сощурилась.

“Какая-то хитрая тётя, но если она знает, где мои родители…”

Кобылка прикрыла за собой дверь и засеменила следом своими маленькими ножками.

— Подождите меня! — Мальва не обернулась и даже не замедлила шаг. — Уф!

Нагнав кобылицу, малышка задрала голову, пытаясь поймать взгляд взрослой, но та смотрела строго вперёд, и из её взгляда куда-то исчезло всё тепло и ласка, с которой она приветствовала кобылку.

Шли они молча, широкие шаги Мальвы и торопливая трусца кобылки, которая уже начала уставать, вкупе с волнением не оставляли малышке шансов завязать разговор.

Понемногу дома оказались позади, пони углубились в лес, один поворот, другой, и вскоре они оказались на небольшой поляне с плоским камнем посередине, вокруг которого собрались…

— Мама, Папа! Вы здесь! — Агава бросилась в ноги родителям и крепко обхватила их копытцами, но те даже не опустили взгляда, неотрывно глядя перед собой.

Мальва спокойно подошла к камню и попыталась левитировать кобылку к себе, но та крепко схватилась за безучастных родителей.

— Хм, какая сильная воля. Ангва, подчинись! — но малышка лишь крепче уцепилась. — Хр-р, ну хорошо, я подойду сама.

Кобыла подхватила магией длинный изогнутый нож с камня и без суеты направилась к Агаве. Малышка, широко раскрыв глаза, уставилась на кобылу и, отпустив ногу матери, начала пятиться.

— П-помогите, кто-нибудь! Мама! — мать кобылки повернула к ней голову, её копыто дёрнулось, но не более. Малышка плакала и, пятясь, не заметила корень, о который споткнулась и завалилась набок.

— Ай-й, — из глаз Агавы брызнули слёзы. Мальва неумолимо приближалась.

— Да лежи ты уже смирно, сучка мелкая, я сейчас тебя немного вск… — вдруг в глаза кобылице ударил яркий синий свет и она резко прикрыла их копытом.

Перед малышкой словно из ниоткуда появилась принцесса снов — Луна. Её рог сиял всё сильнее и сильнее, и, обернувшись на кобылку, она произнесла:

— Не бойся, дитя, этот кошмар закончится немедля, — взмахнула рогом, и Агава уснула.

---

Разлепив глаза, кобылка потянулась на кровати. Её одеяло было плотно подоткнуто, как всегда делала мать, и она медленно села. Снилось что-то страшное, какой-то лес, родители… Родители!

— Ма-ам, Па-ап! — Агава вскочила с кровати и, не обращая внимания ни на что, бросилась к ним в комнату. Толкнув дверь, она обнаружила, что отец ещё спит, а мать уже встала и с волнением склонила голову на бок.

— Что такое? Ты чего? — спросила она, подходя поближе к дочери.

— Сон страшный приснился… вроде. Я уже и не помню.

Мать улыбнулась и поцеловала кобылку в лоб.

— Это потому что принцесса Луна бережёт твои сны, всё хорошо, иди досыпай, — она погладила Агаву по голове, и её копыто наткнулось на жухлый листочек. — Хм-м, я же вроде тебя вчера вычёсывала на ночь?

Кобыла пожала плечами и слегка подтолкнула дочь к выходу из комнаты.

— Ну скачи, дорогая, сегодня ещё выходной, и я бы ещё полежала.

---

— …по всей Эквестрии! Говорю тебе, сестра, что-то надвигается!

Природа страха

— Кошмары расползаются по всей Эквестрии! Говорю тебе, сестра, что-то надвигается! — воскликнула принцесса Луна, устало ковыляя на завтрак рядом с Селестией после очередной бессонной ночи.

Кантерлотский замок, казалось, никогда не спит, сменялись лишь освещение и расы присутствующих.

В основном утром с бумагами сновали толпы земнопони, затем их сменяли неспешно бредущие единороги, немного погодя начинались приёмные часы и коридоры заполняли всевозможные существа со всей Эквестрии, а к ним примешивались заспанные пегасы.

Ближе к вечеру в коридорах начинали появляться бэтпони, которые…

Луна помотала головой. Всё это к делу отношения не имеет. Она повернулась к сестре, которая всю дорогу молчала, смотря себе под ноги.

Принцесса ночи остановилась.

— Сестра… Тия, — Селестия с беспокойством посмотрела на Луну. — Этой ночью я докопаюсь до истины, и если у тебя найдётся время… я бы хотела, чтобы ты была со мной.

Солнечная принцесса серьёзно кивнула, но лица её по какой-то причине печаль не покидала, возможно, то было за сестру беспокойство?

---

Луна устроилась на кровати и прикрыла глаза.

Пора. Пора в царство снов.

Но что это? Нерешимость? Как необычно.

Принцесса ночи распахнула глаза. Рядом в кресле сидела Селестия и читала какую-то книгу, рекомендованную Твайлайт. Любопытно.

Луна пригляделась и различила название — “Над пропастью поржи”, комедия, вероятно, сестра всегда ценила хороший юмор.

Опять отвлеклась.

Закрыть глаза.

Глубокий вдох.

Ладно. Ещё чуть-чуть.

Ночная принцесса снова распахнула глаза и прошлась взглядом по комнате. Головой вертеть было нельзя, у основания рога свернулся верный опоссум Тиберий, питомец уже уснул, будить его неловкими движениями, как можно?

У изголовья кресла Селестии раздался тихий клёкот. Филомена тоже была здесь. Милая птичка…

Ладно. Лучшего момента уже не будет.

Луна зажгла рог и открыла глаза.

В царстве снов.

“Нужно найти, откуда исходят все эти новые кошмары, уж верно у них единый источник” — думала она, выискивая беспокойные сны. Принцесса оказалась права, долго искать не пришлось — липкое, неприятное чувство откуда-то сбоку. Туда и направимся.

Шаг перешёл в галоп, и вскоре ничто под копытами сменилось дорожкой, вымощенной булыжником. Принцесса замедлила шаг, и копыто наступило на что-то металлическое.

Опустив взгляд, она увидела проржавевшую табличку на которой различила надпись.

Вранов холм.

— Хм. Не слышала о таком месте, — Луна подняла взгляд и оказалась в небольшой, на первый взгляд, деревеньке, будто бы заброшенной. — Верно не тот сон, многие пони боятся заброшенных мест.

Скри-и-ип.

Прянув ушами, принцесса повернулась в сторону звука. С дерева свисали качели, на которых покоились останки жеребёнка. Скелет сидел, держась копытцами за цепи, будто бы смерть застала его прямо во время игры.

— Кости бы развалились, — произнесла принцесса, особо ни к кому не обращаясь.

Позади качелей стоял покосившийся деревянный сарай, дверь которого кто-то внезапно выбил. Она тут же разлетелась в труху из-за старости.

— Если оттуда выйдут пони-зомби, то я… — Луна замолкла. Из открывшегося прохода, подволакивая конечности, на улицу повалили различной степени разложения мертвецы со странными… жуками на головах?

— Яинадартс ишан ишреваз оньлоб еж как — простонало ближайшее существо, и принцесса тяжело вздохнула.

Рог Луны засиял, и зомби исчезли вместе со всем окружением, однако пони, которой принадлежал сон, не обнаружилось.

— Видимо, я на верном пути, — принцесса на миг замерла, а затем повысила голос и выкрикнула в пустоту: — Создание тьмы, что насылает кошмары! Принцесса Ночи повелевает, яви свой лик и говори со мной!

Скоро мы увидимся, моя принцесса, но время ещё не пришло.

Луна ухмыльнулась. Кошмар явил себя, дело за малым.

— Если ты тщишься испугать меня, Кошмар, то не надейся, я видела такое, о чём ты по своей природе даже помыслить не способен, — принцесса самодовольно задрала голову и не спеша направилась дальше, к следующему сну.

Ты ошибаешься, моя принцесса, ты видела гораздо больше.

Луна слегка замедлилась, как это понимать? Неважно, впрочем, существо наверняка пытается её запутать.

Вокруг начал проступать город, но его очертания словно не укладывались в голове, глаза видели здания, разум же отказывался верить в его существование.

Принцессу же зрелище совсем не впечатлило, она перешла на трусцу, под копытами влажно хлюпало.

— Эквилд бы с ума здесь сошёл, — по бокам зрения принцессы проступали очертания обелисков с сияющими письменами, громады  монолитов с неправильными углами и завораживающие взгляд барельефы, изображения на которых словно скользили вслед за незванной гостьей. — Пожалуй, именно про такие места и говорят, ни пером описать, ни в сказке сказать.

Луна почувствовала, что приближается к центру города. Ушки на её голове затрепетали, вокруг начало слышаться какое-то сопение, вперемешку с шёпотом, слов, конечно же, было не разобрать, а значит, и пытаться не стоило.

— Уже вторая твоя попытка, Кошмар, ещё немного и я доберусь до центра сего сна. Ты не сможешь напугать меня.

 Твоя правда, моя принцесса, лишь ты сама сможешь напугать себя.

Луна фыркнула. Удивительный уровень самосознания у Кошмара, обычно они более прямолинейны, а уж тех, что говорят загадками, можно сосчитать по кончикам копыт.

— Ты забавляешься? — принцесса начала подниматься по ступенькам, ближе к сопению. — Быть может, недооцениваешь меня?

Вовсе нет, моя принцесса, я прекрасно знаю, на что ты способна, и просто жду неизбежного. Я умру, но восстану снова, так было, так будет и так есть.

Луна поднялась по лестнице и пошла мимо колонн, с которых, словно с живых сочилась бледно-зелёная жидкость. Она слегка поморщилась, когда пришлось наступить в одну из натёкших луж, и продолжила путь.

— Ошибаешься, Кошмар, ты перестанешь существовать. Ты прав, будут и другие кошмары, но они уже не будут тобой.

Будет как будет. Но, моя принцесса, быть может, мне будет дозволено преподать вам урок смирения?

Луна дошла до источника сопения. Это был огромный, спящий кальмар. Его щупальца с каждым вздохом слегка подрагивали, а из приоткрытой пасти разило вонью тысячи сгнивших тел.

— Урок? Мне? — принцесса зажгла рог, и сон вокруг начал истончаться и таять. — Чему ты можешь меня научить?

В конце сна я докажу тебе, что та, кому ты доверяешь больше всего, доверия твоего не заслужила. И должен сообщить, что на кону жизнь твоих подданных.

Город исчез, исчезли звуки и шёпот вместе с сопением, остался лишь голос Кошмара.

— Ты хочешь внести разлад в мои отношения с сестрой? Тщетно, Кошмар. Ты смеешь угрожать моим подданным? Ожидаемо.

Луна продолжила путь. К последнему сну, на нём всё закончится.

Я не угрожаю, а лишь говорю, что будет, если ты не справишься со мной. Я снова проявлюсь в реальном мире. Где-то со мной совладают. Где-то нет. Пони умрут. Или не умрут. Всё зависит от тебя. Но я знаю, что ты справишься. Так было. Так будет.

Принцессу понемногу охватывало беспокойство. Что происходит? Кошмар будто бы не лжёт, но смысла в его словах оттого больше не становится.

 Окружение тем временем снова начало меняться. Копыта застучали по металлу, вокруг понемногу проявлялись узкие стены с низкими потолками.

Настоящий лабиринт, но Луна верно выбирала повороты, сердце сна приближалось.

— Ты говоришь так, словно обладаешь даром предвидения, но это невозможно, Кошмар не может…

Принцессу перебил громкий звук, будто пегас на всей скорости впечатался в стену. Она повернула голову и по правое копыто через стекло увидела, как пониподобное существо с почти комично большой головой раскрыло слюнявую пасть и из неё выдвинулась… ещё одна пасть, но поменьше? Чем-то похоже на Кризалис.

Хмыкнув своей же шутке, Луна продолжила путь.

Ты права. Я не могу видеть будущее, но тем не менее я твёрдо знаю, что будет дальше. Ты уже почти пришла, твой путь лежит в сердце сна. Развей его, я буду ждать тебя там.

Невидимое присутствие словно отступило, но не полностью. Луне не хотелось делать то, о чём просил Кошмар, но она и без этого сама хотела добраться до источника всех этих ужасов.

Неприятно всё же, что Кошмар на шаг впереди. Остаётся надеяться…

Нет. Надежда тут не понадобится. Её опыта сноходца хватит, чтобы разобраться с этой порчей, поразившей её подданных.

Откуда-то сбоку раздались крики, за которыми последовало чавканье, но Луна внимания на них не обратила. Выйдя в большую комнату с сияющими треугольниками, по которым быстро перемещались слова, принцесса поняла, что она добралась куда надо.

Зажечь рог, изгнать влияние Кошмара.

Закрыть глаза. Когда сну негде закрепиться, он растворяется быстрее.

Открыть глаза.

Вот и причина всех этих ужасов, наводнивших Эквестрию. Как выглядит столь страшный Кошмар? Дымка. Марево в нигде.

И вот, ты пришла, и снова я исполню обещанное.

Вспышка. Луна от неожиданности закрыла глаза, голову пронзила боль, и она упала.

Боль от множества множеств воспоминаний. Пока она корчилась на полу, Кошмар говорил.

И снова мы встретились, моя принцесса, сотню сотен раз мы встречались и столько же раз мы ещё встретимся перед тем, как всё закончится.

Боль понемногу уходила, воспоминания заполняли пустоты в воспоминаниях.

Сколько уже раз она справлялась с этим Кошмаром? Сотню сотен? Подсчёт было вести бессмысленно, но уже слишком много. Но кто стёр её воспоминания…

Вспоминай.

Она сама себе стёрла воспоминания. Но зачем?

Вспоминай.

Кошмар жив, пока о нём помнят. Но неужели его нельзя уничтожить?

Вспоминай.

Можно. Но нельзя. Это первородный Кошмар, он родился вместе с первыми пони на Эквусе, его не может не существовать, его место займёт новый. Так уже было. Лучше старый Кошмар. Не жестокий, пугающий лишь от природы своей. Берущий не больше, чем нужно. Но кто дал ему форму? Кто с ним договорился?

Вспоминай.

Владычица снов — Луна загнала себя в ловушку. Раз в столетие Кошмар напоминает о себе, насыщается, чтобы выжить, и снова будет забытым на сотню лет. Но поданные всё равно гибнут, даже так… Должна быть лазейка, должен быть способ напомнить себе…

Вспоминай.

Да. Я просила сестру. Я оставляла подсказки. Кошмар просыпался раньше времени, слишком сильный. Выбивалась из сил, чтобы снова остановить его. Ещё больше невинных жертв. Селестия дала клятву поутру делать вид, что ничего не было.

— Так вот почему по утру она столь сильно грустила…

Голова перестала болеть. Вернулись воспоминания сотни сотен циклов. Она пробовала многое. Попробует ещё больше. Магия не стоит на месте, быть может, потом юная Твайлайт Спаркл сможет помочь?

Ты вспомнила. Моё время вышло. Смерти прекратятся. Ты знаешь что делать, остался последний шаг.

Да. Осталось лишь одно. Было бы больше времени… Но здесь она бессильна. Вот о чём говорил Кошмар. Урок смирения, который она вскоре позабудет. И действительно, та, кому она доверяла больше всего, подвела её — она сама. Пусть так. Цикл продолжился. Ложные воспоминания на эту ночь готовы. А теперь…

Забывай.

---

— Хр-р-р-р.

Луна резко вскочила на кровати. И уставилась на… уснувшую в кресле сестру?

— Тия?

— Хр-р-р-р.

Принцесса ночи закатила глаза, встала с кровати и потыкала копытом сестру.

— Хр-р-р-а-а-а! — Селестия дёрнулась, и недовольный феникс, спящий у неё на плече, с клёкотом подпрыгнул и вылетел в окно. — Что случилось?

— Случилось. Я уже и забыла… Забыла, что ты храпишь громче, чем скрипят дворцовые ворота, когда их забывают смазать. Отчего уснула здесь, а не в своих покоях? — спросила Луна, отворачиваясь к зеркалу и поправляя гриву.

Под глазами вырисовывались мешки, а мозг слегка пульсировал, будто готовясь болеть из-за недосыпа. Ощущение, будто во сне по ней пробежалось стадо снопопотамов.

Принцесса утра хихикнула.

— Да, ты права, надо распорядиться, чтобы их уже смазали. Касательно твоего вопроса: мне показалось, что ты уж слишком утруждаешься заботой о подданных и забываешь о себе, поэтому, как проснёшься, я хотела немного о тебе позаботиться, — Селестия левитировала сестре кружку с травяной настойкой. — Вот, должно стать получше.

Луна принюхалась, зажмурилась и осушила сосуд залпом. Бр-р, горько. Но и правда — сразу стало лучше.

— Ох и глупый же сон мне попался, огромные танцующие пауки! Пока помогла той бедной пони с ними справиться… — принцесса обернулась, но её сестра уже стояла в дверях. — А? Уже уходишь?

Селестия не обернулась.

— Да, сегодня… много дел, встретимся за обедом, хорошо? — принцесса вышла и закрыла дверь.

Чудная она какая-то сегодня. И ладно. Определённо не чуднее танцующих пауков.

Определённо.