Принцесса и Изгнанник

Глава 1

Фларри Харт тяжело вздохнула, глядя на своих родителей с тем выражением обречённого терпения, которое бывало у неё всякий раз, когда приходилось заводить этот разговор.

— Почему я не могу отправиться с тётушкой Твайлайт в её путешествие? — спросила она, стараясь говорить как можно мягче, хотя в голосе всё равно сквозила тоска.

Шайнинг Армор, сидевший за массивным столом и попивавший кофе, даже не взглянул на неё, просто откинулся в кресле и без тени сомнения произнёс:

— Потому что ты слишком маленькая.

Каденс, стоявшая неподалёку, хмыкнула, подтверждая:

— И тебе стоит думать о более приземлённых вещах, Фларри. В конце концов, ты наследная принцесса Кристальной Империи.

Фларри снова вздохнула, теперь уже глубже, с показным отчаянием.

— О да, конечно, как же я могла забыть. Я же так занята! — её голос капал сарказмом. — Сидеть на приёмах и красоваться личиком — невероятно сложное дело. Может, вы всё-таки найдёте мне занятие получше?

— Фларри… — Каденс смягчила голос, но в нём всё равно читалась непоколебимая решимость. — Мы просто заботимся о твоей безопасности.

— И нет абсолютно никакой нужды лишний раз подвергать тебя стрессу, — добавил Шайнинг Армор, делая ещё один глоток кофе.

Фларри стиснула зубы.

— Ну конечно! Потому что стресс — это страшное зло, от которого нужно беречь бедную маленькую Фларри! — она раздражённо фыркнула. — Только вот все остальные аликорны, кроме меня, уже прослыли великими героями и свершили немало подвигов!

— Дорогая, — Каденс сдержанно улыбнулась, будто заранее знала, что этот аргумент прозвучит, — но они не рождались аликорнами. Им пришлось этого добиться. А ты уже родилась такой. От тебя никто не ждёт героизма.

Фларри вздрогнула, словно её ударили под дых. Она широко распахнула крылья и воскликнула:

— Зато я жду!

Наступила тишина, но лишь на мгновение.

— Я всю жизнь мечтала путешествовать по Эквестрии! — продолжила она, чувствуя, как сердце стучит быстрее. — Я устала от дворца, в котором буквально родилась и живу всю свою жизнь! Неужели вы не понимаете, как это… душно?

— Фларри, — устало начал Шайнинг, но она не дала ему вставить и слова.

— Тётя Твайлайт вообще-то начала свой настоящий путь, когда покинула зону комфорта!

— Но ты не твоя тётя, — твёрдо возразил Шайнинг.

— О, да ладно, пап! — Фларри стукнула копытом по полу. — Ты же всегда говорил, что я на неё похожа!

— Это не значит, что тебе нужно во всём её копировать! — повысил голос отец.

— И вообще, Твайлайт никогда не бросалась в приключения ради приключений! — вмешалась Каденс. — Она всегда следовала своему призванию.

— А если моё призвание — исследовать мир?! — Фларри шагнула ближе, сверкнув глазами.

— Твоё призвание — быть принцессой Кристальной Империи! — парировала Каденс.

— А разве это не значит, что я должна быть сильной и опытной, а не просто красивым символом?!

— Ты не понимаешь всей ответственности, которая лежит на тебе! — строго сказала Каденс.

— Потому что вы мне не даёте понять! — выкрикнула Фларри, и её крылья дрогнули от злости.

Шайнинг уже собирался что-то сказать, но Фларри его опередила.

— Ясно. Просто скажите прямо: вам проще, если я всегда под боком, в безопасности, под стеклянным куполом. Так удобнее, да?

— Мы просто… — Каденс хотела что-то сказать, но Фларри уже развернулась на месте и быстрым шагом направилась к выходу.

— Всё ясно, — бросила она через плечо.

Дверь хлопнула так громко, что с потолка осыпалась пара хрустальных капель люстры.

Наступила напряжённая тишина.

Каденс перевела взгляд на мужа.

— Может, мы всё-таки слишком её опекаем?

Шайнинг хмыкнул, потянувшись за чашкой.

— Да брось, дорогая. Это просто подростковые гормоны. Нет ни малейших причин для переживаний.

Каденс хотела что-то возразить…

но не смогла избавиться от странного беспокойства, поселившегося в её сердце.

Фларри Харт вздохнула, плотно закрыла дверь своей комнаты и, не теряя ни секунды, бросилась под кровать. В полумраке её копыта быстро нащупали потёртую сумку, заранее спрятанную там на случай… ну, на случай именно такого момента. Она вытащила её наружу, расстегнула и пробежалась взглядом по содержимому. Тёплый плащ, немного еды, фляга с водой, несколько монет на расходы, старая карта Эквестрии, которую она вытащила из дворцовой библиотеки, и даже небольшой кинжал, скорее несущий сугубо символическую функцию. Всё было на месте. Всё готово.

Фларри усмехнулась — нервно, возбуждённо, с тем предвкушением, которое переполняет того, кто стоит на пороге новой жизни.

Она давно это планировала. Слишком давно.

Жизнь во дворце была… скучной. Унылой. До абсурда однообразной. Она могла предсказать каждый свой день с точностью до минуты: утром обязательные занятия, потом бесконечные приёмы, где от неё требовалось лишь улыбаться и изредка говорить заученные фразы, затем опять уроки, снова скучные разговоры, а потом сон, и всё по новой. День за днём, год за годом.

Сколько бы она ни пыталась хоть немного изменить этот уклад, родители неизменно ставили преграды. Нет, не в грубой форме, не в криках или запретах — они были слишком мудры для этого. Они просто… не замечали её слов. Они мягко, но решительно давили своим спокойствием, уговорами, рассуждениями о безопасности и ответственности. Они так искренне верили, что поступают правильно, что спорить с ними было бесполезно.

Фларри понимала, что им не объяснить, каково это — быть запертой в золотой клетке с рождения. Каково это — видеть мир только из окон дворца, знать его лишь по книгам и рассказам, но никогда не чувствовать его по-настоящему.

И вот теперь она решила: раз её не хотят слушать — значит, она заставит их понять. Она уйдёт. На пару месяцев, может, на год. Просто чтобы доказать, что она самостоятельна, что может сама за себя постоять, что не нуждается в вечной опеке.

Фларри уже представляла себе этот мир, огромный, неизведанный, полный приключений. Далёкие земли, опасные дороги, новые лица, свобода…

Но вдруг раздался стук в дверь.

Она вздрогнула, почувствовала, как сердце ёкнуло и упало куда-то вниз.

— Фларри? — донёсся с той стороны спокойный, тёплый голос. Голос, который невозможно спутать.

Мама.

Фларри вскочила, на интуитивном уровне вжавшись спиной в дверь, будто это могло её удержать.

— К-кто там? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Я, — просто ответила Каденс.

Фларри нервно сглотнула.

— Что-то случилось?

Каденс не сразу ответила. Казалось, она колеблется.

— Я понимаю тебя, — наконец произнесла она. — Правда, понимаю.

Фларри скептически фыркнула.

— Да, конечно.

— Ты не веришь, но… я ведь тоже когда-то была молодой. И знаешь, свою юность я тоже провела в… скажем так, ограниченных условиях. Это нормально, Фларри. Даже для аликорнов.

— Нормально для кого? — буркнула она, скрестив передние копыта на груди.

— Для нас, — мягко, но настойчиво сказала Каденс. — Фларри, мы любим тебя. Мы просто хотим, чтобы ты была в безопасности.

Безопасность. Опять это слово. Фларри закатила глаза, но глубоко внутри что-то всё же дрогнуло.

— Всё в порядке? — спросила мать после короткой паузы.

Фларри заставила себя улыбнуться, зная, что голос выдаст её, если она будет слишком напряжена.

— Более чем, — ответила она как можно непринуждённее. — Это ведь не первый наш спор. Я всё понимаю.

С той стороны двери воцарилось молчание.

— Правда? — в голосе Каденс проскользнуло лёгкое удивление.

— Правда, — подтвердила Фларри.

Каденс тихо вздохнула, но в её голосе появилось тёплое удовлетворение:

— Может, ты действительно взрослее, чем мне казалось.

Фларри ничего не ответила, просто прислушивалась, пока шаги матери не удалились по коридору.

Она позволила себе расслабиться, но всего на секунду.

Нет, мама, ты ошибаешься, — подумала она, снова опускаясь на пол и застёгивая сумку. — Я гораздо взрослее, чем вам с папой казалось.

Ночь опустилась на Кристальную Империю, окутав город серебристым сиянием луны.

Всё замерло, утонув в тишине.

А потом, словно сама ночь вздохнула, в открытом окне дворцовой башни мелькнула тёмная фигура с вещмешком за спиной, которая без единого звука выскользнула наружу. На мгновение она зависла в воздухе, наслаждаясь этим моментом.

А потом, расправив крылья, исчезла в бескрайнем небе, где её ждал новый, неизведанный мир.

Глава 2

Вяло потянувшись, единорог с недовольным хмыканьем открыл глаза. Сон уходил медленно, неохотно, словно вязкий туман, с трудом отпуская его сознание в реальность. Его тело протестующе заныло, но не от старости — нет, до этого было ещё далеко, — а скорее от долгого затворничества, от той неподвижности, что с годами прочно поселилась в его жилах.

Не снимая тёмно-фиолетового халата, он медленно поднялся с мягкой, но уже изрядно примятой постели и побрёл по сводам своего подземного жилища.

Сколько лет прошло? Сколько зим? Он не считал. Да и зачем? Время здесь, в недрах горы, текло иначе. Здесь не было суеты поверхностного мира, не было глупых споров, бесконечных интриг и назойливых глаз. Только тишина. Только он.

Пробегая взглядом по стенам, увешанным трофеями былых времён, он лишь довольно хмыкнул. Ржавые мечи, доспехи с вмятинами от ударов, выцветшие знамена и щиты, украшенные символами павших держав… Они хранили память о прошлом, о тех днях, когда его имя было чем-то большим, чем шёпот в забытых хрониках.

Он подошёл к целой коллекции жутковатых шлемов, расставленных на полке, и посмотрел на своё отражение в одном из них. Слабая улыбка скользнула по его губам. Лёгкая, тёплая ностальгия пробежала по спине, но он тут же отогнал её прочь. Прошлое не вернуть, как бы этого ни хотелось.

Проходя мимо странной, будто выросшей из самой земли ванны из кристаллов, стоящей рядом с странного вида футуристической машиной, он невольно замедлил шаг. Искрящиеся грани мерцали в полумраке, отражая его фигуру в искажённом свете. Когда-то, в лучшие времена, эта технология считалась бы чудом. Теперь — лишь реликт, обломок ушедшей эпохи, такой же, как и он сам.

Мимо него промелькнул алый бархатный плащ, величественно висящий на почётном месте. Как символ. Как память. Как насмешка.

Наконец, он вошёл в самое сердце своего жилища — сад кристаллов.

О, если бы кто-то мог увидеть эту красоту.

Гигантские каменные глыбы, испещрённые прожилками мерцающего света. Странные, почти живые минералы, что росли здесь, питаемые магией, окружали его подобно зачарованному лесу. Тихий свет преломлялся на гранях, заполняя пространство мягким сиянием. Это было место, где он мог найти покой.

Здесь он чувствовал себя частью самой горы.

Медленно усевшись на каменную площадку в центре сада, он закрыл глаза.

Глубокий вдох.

Выдох.

Разум погрузился в воспоминания, в прошлое, которое он пытался не вспоминать, но которое всё равно возвращалось.

Лица. Голоса. Город, пылающий в ночи. Взмахи крыльев. Крики. Сила, что текла в его венах, неукротимая, дикая, неудержимая.

Нечто тёмное, мягкое, шумное и, возможно, даже яростно его ненавидящее.

Он усмехнулся. Да, она ненавидела его. Ещё бы. И всё же…

Нет. Он не должен думать об этом.

Он глубже погрузился в медитацию, стараясь унять бурю внутри себя. О, как бы ему хотелось дать волю этой буре, позволить хаосу вырваться наружу, позволить миру вновь услышать его имя! Но нет. Нет, нет, нет. Инстинкт самосохранения был сильнее. Быть изгнанником среди собственного народа — это уже достаточно тяжело. Стать врагом всему миру? Нет, он не настолько глуп.

Он почти примирился с собой.

Почти.

А потом…

Грохот.

Оглушительный, жуткий, разносившийся эхом по его тихому, защищённому убежищу.

Он резко открыл глаза, напряжённость прошла по всему телу.

— Да чтоб тебя…! — выругался он, громко, искренне, со всей той злостью, что накапливалась в нём годами.

Гром.

Оглушительный, раскалывающий гору надвое, вздымающий в небо молнии, освещающие всё вокруг на краткие мгновения призрачным, почти потусторонним светом. Дождь, обрушивающийся потоками, словно сама небесная стихия решила стереть с лица земли всё живое.

Единорог замер перед дверью, напряжённо вслушиваясь в вой ветра, ожидая худшего. Кто бы это ни был, он пришёл к нему, сюда, в это место, которое никто не должен был найти.

Когда он, наконец, распахнул дверь, удар ветра едва не сбил его с ног.

Перед ним, возникла замотанная в промокший плащ фигура. Она шатнулась, сделала слабый шаг вперёд — и рухнула прямо в его жилище.

— Что за…? — Он даже не успел среагировать, как незваная гостья уже распростёрлась на полу.

Его взгляд сузился, пытаясь разглядеть её черты в полутьме. Фигура дрожала, её дыхание было сбивчивым. Осторожно прикрыв дверь, он нахмурился.

— Кто ты такая?

Гостья подняла голову, её испуганные, широко распахнутые глаза сверкнули в полумраке. Он сразу отметил необычный оттенок её шерсти, почти светящийся в приглушённом свете кристаллов. Аликорн.

Единорог сжал челюсти.

— Я… я Фларри Харт! — Она выдохнула, затем, словно прорвало плотину, начала тараторить. — Я принцесса! Я сбежала из дома, но это оказалось тяжелее, чем я думала! Карта промокла, деньги кончились, вещи потерялись, а тут ещё эта буря… я даже не знаю, где нахожусь! Я просто хотела найти укрытие в случайной пещере, но… оказалась здесь!

Она дрожала, мокрые пряди свисали на её мордочку, а крылья едва держались сложенными за спиной.

Он несколько долгих секунд просто смотрел на неё.

Наконец, он медленно вздохнул.

— Кто ты такая? — повторил он, будто не поверив своим ушам.

Фларри моргнула, издав слабый стон отчаяния.

— Я же сказала! Фларри Харт! Принцесса!

Он прищурился.

— Принцесса… — в его голосе было что-то странное. Смесь сомнения и… лёгкого удивления.

Фларри слабо кивнула.

— Ты никогда обо мне не слышал?

Единорог пожал плечами.

— Не особо.

Она нахмурилась, забыв о своём состоянии.

— Похоже, ты не слишком контактировал с внешним миром.

— Есть грешок, не спорю. — Он лениво кивнул, затем жестом пригласил её внутрь. — Ладно, заходи.

Она с благодарностью кивнула, позволяя ему снять с неё тяжёлый, насквозь промокший плащ.

Когда он расправил ткань, его взгляд сразу остановился на её крыльях.

— И какой же страны ты принцесса? — спросил он, внимательно разглядывая её.

Фларри гордо вскинула голову.

— Как и моя мать, я принцесса Кристальной Империи, конечно.

Он замер на секунду.

А затем тихо хмыкнул.

— Кристальная Империя, говоришь…

Фларри не знала, почему, но в этом хмыканье было что-то странное. Как будто… тень воспоминаний?

— Ну что ж, принцесса, я с радостью помогу тебе. — Его тон стал неожиданно лёгким, даже с оттенком веселья. — Скуики Хувз. Некогда великий маг, а теперь…

Он обвёл взглядом своё убежище, ухмыльнулся.

— Плащ вон туда скинь.

Скуики Хувз даже не обернулся, жестом указывая в угол своего подземного жилища.

Фларри Харт впрочем, едва ли обратила на это внимание. Она заворожённо смотрела по сторонам, разинув рот от изумления.

— Ого! — В её голосе звучало неподдельное восхищение. — А вот это я понимаю!

Она протянула копыто к одному из висящих на стене шлемов, его чёрная поверхность маняще поблескивала в мягком свете кристаллов.

— Не трогай! — Голос единорога разорвал воздух, словно гром.

Фларри дёрнулась, тут же отдёрнув копыто.

— А что такого-то?!

— Они прокляты. — Он смерил её тяжёлым взглядом, каким взирает на глупцов учитель на нерадивого ученика.

— И зачем тебе держать проклятые шлемы? — в её голосе звучал скорее интерес, чем осуждение.

Он глубоко вздохнул.

— По той же причине, по которой я торчу здесь, вдали от мира. — Он неторопливо опустился за массивный каменный стол. — Я изгнанник.

Фларри села напротив, без церемоний притянув к себе тарелку с едой, которую он поставил перед ней, и моментально принялась за трапезу.

— Ого. А за что тебя изгнали?

Он лениво пожал плечами.

— Проще сказать, за что не изгнали.

Она фыркнула, давясь едой.

— Но если коротко, — продолжил он, — в основном за тёмную магию. Я колдун. Ну, или когда-то был таковым. В лучшие времена.

Фларри прожевав, подняла на него глаза и самодовольно ухмыльнулась.

— Ну, знаешь, как принцесса Кристальной Империи, я могу тебя помиловать. Исключительно назло родителям.

Он чуть приподнял бровь.

— Что у тебя не так с родителями?

Она вздохнула и откинулась на спинку стула.

— Ну, мы вроде как… в ссоре.

Он скептически покосился на неё.

— И теперь ты живёшь одна?

Фларри огляделась.

— Ну, как "живу"… — Она задумчиво покачала копытом в воздухе. — Скорее, путешествую по миру!

Единорог хмыкнул.

— Это до абсурда бунтарски.

Она сверкнула глазами.

— Это единственный способ научиться жить самостоятельно!

Он усмехнулся, но промолчал.

Фларри же, заметив его реакцию, прищурилась.

— А знаешь что? Раз ты маг, да ещё и отшельник, у меня есть предложение!

— О нет.

— О да! — Она подалась вперёд, возбуждённо размахивая копытами. — Ты можешь обучить меня магии! А ещё… вместе путешествовать будет гораздо проще!

Он откинулся на спинку стула, сложив копыта на груди.

— И зачем мне это?

Фларри хищно улыбнулась.

— А когда я вернусь, я сделаю тебя придворным магом.

На этот раз он действительно рассмеялся. Тихо, низко, с каким-то едва уловимым оттенком… чего-то старого.

— Любопытное предложение, принцесса.

Она самодовольно кивнула.

— Но сейчас, тебе пора спать.

Фларри тут же закатила глаза.

— Да как так! Я же потому и сбежала, чтобы самой решать, когда мне спать!

— Тем не менее. — Он поднялся и указал на коридор.

Она недовольно засопела, но всё же поплелась туда, куда он указал.

Комната была небольшой, но уютной. Простая кровать, полка с книгами, светящийся кристалл, мягко освещающий пространство.

Фларри уселась на кровать, задумчиво оглядываясь.

Единорог, уверенный, что разговор закончен, уже развернулся, собираясь уходить, как вдруг…

Звук.

Глухой треск, звон осколков, разлетающихся по полу.

Он замер.

Мгновение спустя его глаза вспыхнули ледяной сталью.

— Ты. Что. Влезла. В мой сад кристаллов?!

— Э-э… — раздался виноватый голос. — Я не хотела! Оно само!

Глава 3

Залы Кристального Дворца встретили Шайнинга Армора тишиной, нарушаемой лишь гулкими шагами его копыт по сверкающему полу. Он был таким же, как и всегда — напряжённым, строгим, несущим на своих плечах груз лет, прожитых в ожидании.

Он даже не замедлил шага, завидев караульного у входа.

— Есть новости? — Голос его прозвучал глухо, почти без надежды, но с той неизменной твердостью, что давала ему силу продолжать.

Кристальный гвардеец моментально вскинул копыто в салюте.

— Нет, сэр. Как и все прошлые годы.

В груди у Шайнинга что-то сжалось. Он задержал дыхание, медленно выдохнул и кивнул.

— Ты свободен.

Гвардеец кивнул в ответ и отошёл в сторону, а Шайнинг продолжил путь вглубь дворца.

Каденс сидела за столом, её копыта дрожали, а глаза снова были заплаканными. Она даже не подняла голову, когда он вошёл.

— Мы её никогда не найдём… — Голос был тихий, почти сорванный от долгих лет безутешных слёз.

Шайнинг медленно подошёл ближе, осторожно положив копыто на её плечо.

— Не нужно терять надежду.

Она вскинула на него взгляд, в котором читалась смесь горечи и гнева.

— Это мы во всём виноваты.

Он сжал её плечо крепче, но она отвела глаза, вновь уставившись в столешницу.

— Я даже не представляю, что с ней случилось… и что могло случиться… — Голос её дрожал. — Бедная, невинная Фларри… Она не должна была закончить так, если бы не мы…

— Мы делали всё правильно.

— Правильно?! — В её голосе вспыхнула злость. — Кому от этого легче?!

Он отвернулся, устало закрывая глаза.

— Никто не мог ожидать, что она сбежит… И откровенно говоря, Каденс, она поступила неправильно.

— Ты думаешь, мне от этого легче?! — Каденс резко поднялась, в глазах её пылала боль. — Она была нашей дочерью! Мы даже не смогли уберечь собственного ребёнка!

Шайнинг уже готов был снова попытаться её успокоить, но тут раздались спешные шаги по мраморному полу, и в кухню ворвался запыхавшийся гвардеец.

— Ваши Величества!

Оба мгновенно обернулись.

— Что случилось? — Голос Шайнинга стал резким, почти угрожающим.

— Принцесса Фларри Харт… или, по крайней мере, та, кто утверждает, что она — это она… — Гвардеец сделал короткую паузу, будто сам не веря в то, что говорит. — Вернулась!

Каденс вскочила на копыта.

— Что?!

Шайнинг уставился на него, не в силах сразу осознать смысл услышанного.

Но прежде чем они успели задать хоть один вопрос, гвардеец добавил, торопливо, словно боялся, что его перебьют:

— И она вернулась… не одна.

Кристальный город застыл.

Вечерний свет отражался от множества призм и сияющих улиц, окрашивая дворец в багряные тона. Тишина повисла над площадью, заполняя собой всё пространство между рядами кристальных гвардейцев, выстроенных перед центральным входом.

И перед ними стояли они.

Первая — закутанная в потрёпанный плащ, с растрёпанной гривой, она стояла с лёгкой ленцой в позе. Её взгляд, пустой и равнодушный, скользил по сверкающим улицам, будто перед ней была не родная Империя, а просто ещё одно место, одно из многих.

Рядом с ней — фигура другого рода. Светло-коричневый единорог с пышной, как тёмное пламя, гривой. Он был здесь не чужаком, но и не желанным гостем. Глаза его лениво скользили по сверкающим улицам, словно он вспоминал что-то далёкое, давно утраченное.

— Давненько меня тут не было… — пробормотал он, с лёгкой усмешкой наблюдая за выстроившимися гвардейцами.

Фларри шагнула вперёд.

— Я — Фларри Харт, аликорн любви и принцесса Кристальной Империи! — Голос её был пустым, машинальным, словно она просто повторяла заученную фразу. — И я требую встречи со своими родителями.

Шум пробежал по рядам гвардии, но прежде чем кто-либо успел что-то сказать…

— Фларри!

Крик Каденс пронёсся над площадью, и в следующий миг она уже бежала к дочери, не обращая внимания на охрану, на протокольные нормы, на годы, проведённые в ожидании.

И вот она обняла её.

— Это ты… Это действительно ты…

Каденс сжимала её в своих копытах, словно боясь, что если отпустит, то та снова исчезнет. В её глазах уже блестели слёзы, но они не падали — не сейчас.

— За что ты так с нами поступила? — Голос её дрожал.

Фларри, казалось, не удивилась этому вопросу. Она спокойно, почти равнодушно ответила:

— Я искала свой путь.

Она подняла глаза, но в них не было ни раскаяния, ни вины.

— И я его нашла.

Шайнинг Армор шагнул ближе, и хотя его сердце сжималось от облегчения и радости, взгляд его невольно упал на ту фигуру, что стояла рядом.

Тот лениво наблюдал за происходящим, словно смотрел не на воссоединение семьи, а на скучную сцену из пьесы, которую видел тысячу раз.

— Кто это? — спросил Шайнинг Армор, не скрывая своего подозрения.

Фларри даже не посмотрела в сторону спутника. Она просто машинально ответила:

— Это? О, всего-навсего… мой муж.

Тишина.

Всего одно слово — и мир вокруг, казалось, замер.

Всё происходило слишком быстро. Лишь мгновение назад Шайнинг Армор вглядывался в это существо, не испытывая к нему ничего, кроме смутного недоумения. Но затем… "мой муж"… и разум словно взорвался от ярости.

— Я УБЬЮ ТЕБЯ!

Он сорвался с места, его копыта громко ударили по хрустальному полу, сердце забилось как боевой барабан. Столько лет поисков, столько ночей, проведённых в мучительном страхе за дочь… И вот, она стоит перед ним, равнодушная, пустая, а рядом — этот!

Фигура светло-коричневого единорога даже не шелохнулась. Только слегка приподнятая бровь, легчайший изгиб губ — не испуг, не беспокойство… Развлечение.

Когда Шайнинг уже был в сантиметре от цели, единорог просто сделал шаг в сторону.

Шайнинг пролетел мимо, резко разворачиваясь, чтобы нанести новый удар, но…

— Папа, прекрати.

Голос Фларри прозвучал ровно, без эмоций. Даже не приказ, скорее констатация.

Шайнинг замер на секунду, с трудом переводя дыхание, но когда его взгляд снова нашёл единорога, он ощутил, как новая волна гнева поднимается внутри.

— Я правильно понимаю? — злобно выдохнул он. — Ты… надругался над моей дочерью?!

Единорог даже не моргнул.

Но прежде чем он успел ответить, это сделала Фларри.

— Я уже не та юная кобылка, которой была, когда убежала. — Голос её оставался всё таким же отстранённым. Чужим. — Я прожила с ним не один год. И тебе придётся это принять. Хочешь ты этого… или нет.

Слова, казалось, взорвались в воздухе.

Вены на шее Шайнинга вздулись. Всё его тело дрожало от ярости, от ужаса, от осознания, что дочь… его дочь… не только не отрицает это, но и… защищает его.

— Ты… — он стиснул зубы, готовясь к новой атаке.

Но прежде чем он успел сделать хоть шаг…

— Достаточно.

Тёплый розовый свет окутал его, поднимая в воздух.

Каденс.

Она держала его в телекинезе, её глаза всё ещё были полны слёз, но голос оставался твёрдым.

— Почему? — спросила она, не сводя взгляда с дочери. — Почему ты вообще сбежала? Как ты жила всё это время?

Фларри смотрела на мать. Долго.

Затем, с лёгким наклоном головы, сказала:

— Пожалуй, такие вещи лучше обсуждать за трапезой.

Она повернула голову, её холодный взгляд задержался на единороге.

— Не так ли, дорогой?

Тот ухмыльнулся.

— Разумеется. — Голос его был гладким, почти бархатным. — Я так давно мечтал познакомиться с твоими родителями. С нетерпением жду возможности узнать их… получше.

Он слегка поклонился, придавая своей ухмылке оттенок ядовитой вежливости.

— Мое имя Скуики Хувз, маг-отшельник. Или, по крайней мере, был таковым… пока где-то около пяти лет назад ваша дочь не оказалась у моего порога. Мокрая. Голодная. Одинокая. Нуждающаяся в помощи.

Шайнинг Армор взорвался.

— ДА Я ТЕБЯ ПРКИОНЧУ!!!

Тело его дёрнулось в телекинезе, он изо всех сил пытался вырваться, его рог начал светиться, но Каденс лишь устало вздохнула.

— Я думаю, что пока ты побудешь в своих покоях…

Она развернулась, направляя мужа прочь, пока он продолжал яростно кричать, а Фларри стояла неподвижно, её пустые глаза смотрели в след.

А единорог…

Единорог ухмыльнулся.

Глава 4

Каденс осторожно потянулась за чашкой, но, осознав, что её копыта дрожат, лишь крепче сжала фарфоровую ручку. Сделав долгий, затянутый глоток, она позволила горячему напитку обжечь горло, надеясь, что хотя бы физическая боль немного отвлечёт её от хаоса в голове.

Перед ней, за длинным дубовым столом, сидели две фигуры. Фларри Харт, её родная дочь, с холодным, почти отстранённым взглядом машинально откусывала кусочки печенья, словно это было чем-то само собой разумеющимся. Когда она в последний раз видела её такой? В прошлом её маленькая Фларри никогда не пропускала случая стащить сладости, улыбающаяся, шумная, требующая к себе внимания. Теперь перед ней сидела чужая взрослая кобыла, её дочь, но и не её одновременно.

А рядом с ней...

Каденс не сводила глаз с серо-коричневого единорога. Он сидел неподвижно, безмятежно наблюдая за ними, словно ему вообще не требовалась пища. Черты его лица были напряжёнными, но в них сквозила сдержанная уверенность. Его взгляд, хоть и не враждебный, казался слишком пронзительным, слишком пристальным, как будто он позволял Каденс говорить лишь потому, что находил это забавным.

— Значит, ты считаешь этого жеребца, который, если уж быть откровенной, тебе в отцы годится, своим, извиняюсь, мужем? — голос Каденс прозвучал тише, чем она рассчитывала.

Фларри даже не моргнула.

— Официально друг другу мы никто, но уже давно живём вместе.

Каденс почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось.

— Мы едим вместе, спим в одной кровати...

— Я поняла! — резко перебила Каденс, не желая слышать продолжения. Она сжала переносицу, пытаясь не показывать охватившего её волнения. Затем, глубоко вдохнув, снова подняла взгляд.

— Это твои первые… такие отношения?

Фларри по-прежнему не выказывала ни стыда, ни смущения. Только спокойно кивнула, продолжая жевать печенье.

— Да, первые. И единственные.

Она чуть наклонила голову, как будто задумалась, и добавила с безразличием:

— Нужно ли пересказать наш первый...

Каденс громко поставила чашку на стол.

— Нет! — резко выпалила она, а затем, осознав, как это прозвучало, откашлялась и уже более ровным голосом повторила: — Я поняла.

Фларри безразлично пожала плечами.

В комнате на мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь легким стуком дождя по стеклу. Каденс сложила копыта перед собой, готовясь к следующему вопросу, которого боялась, но избежать не могла.

— Как… вы познакомились?

Фларри положила печенье, будто это был несущественный вопрос, не стоящий особого внимания.

— Я облажалась.

Каденс удивлённо моргнула.

— Что?

— Ну, я сбежала. Думала, что всё будет просто. Только вот внезапно оказалось, что я без денег, без еды и понятия не имею, куда идти.

Она чуть приподняла бровь, словно вспоминая былые события.

— Потом разразилась буря. Я искала хоть какое-то укрытие и наткнулась на его убежище.

Она повернула голову, кивнув в сторону своего спутника.

— Он впустил меня, накормил, помог. А потом… обучил.

Каденс почувствовала, как внутри всё переворачивается.

— Обучил?

Фларри кивнула.

— Магии.

— Магии? — в её голосе появилось настороженное напряжение. Она наконец обратила взгляд на этого жеребца, который весь этот разговор не проронил ни слова.

— А сам ты кто? Почему молчишь?

Фигура улыбнулась. Это была не просто улыбка — она была наполнена тайным самодовольством, будто он заранее знал, какие вопросы будут заданы.

— В лучшие времена я был весьма прославленным магом.

— В лучшие времена? — Каденс прищурилась.

— Но затем, — продолжил он, не торопясь, словно смакуя каждое слово, — череда обстоятельств привела к моему изгнанию.

Каденс почувствовала, как внутри всё сжалось.

— Что… именно послужило причиной твоего изгнания?

Его улыбка стала шире.

— Тёмная магия.

В комнате будто похолодало.

Каденс крепче сжала копыта. Она хотела посмотреть на Фларри, надеясь увидеть хоть проблеск тревоги или сомнения, но её дочь оставалась всё такой же спокойной.

— Это… серьёзное преступление.

Фларри даже не моргнула.

— Я принцесса Кристальной Империи, — сказала она ровным, непреклонным голосом. — И я его помиловала. Он чист перед законом.

Она посмотрела на мать ледяным взглядом.

— Любые подозрения неуместны.

Каденс сглотнула, ощущая, как напряжение сжимает её горло. Беседа шла не просто не в том направлении — она неслась в бездну, оставляя после себя лишь болезненные вопросы и страхи, которые она не могла себе позволить озвучить.

Она взглянула на Фларри, надеясь увидеть хоть какую-то эмоцию, намёк на сомнение или неуверенность. Но её дочь оставалась всё такой же холодной, равнодушной к их разговору, к собственной матери, к тому, что происходило вокруг.

— Как… ты жила с ним все эти годы? — осторожно спросила Каденс, надеясь хоть немного пробить этот панцирь безразличия.

Фларри даже не подняла взгляда.

— Хорошо.

Одно слово. Без тени сомнения. Без каких-либо эмоций.

Каденс почувствовала, как что-то неприятно кольнуло её в груди.

— У вас… не было ссор?

— Нет.

Каденс хотела спросить ещё что-то, но Фларри вдруг устало вздохнула, словно этот разговор был не чем-то важным, а пустой тратой её времени.

— Моя комната готова?

Каденс моргнула, немного растерявшись от резкой смены темы.

— Да… да, конечно. Твои покои уже подготовлены. И для твоего спутника тоже.

— Мы будем спать вместе, — перебила Фларри.

Каденс на мгновение потеряла дар речи.

— Фларри, может, не стоит так торопиться? — осторожно начала она, чувствуя, как голос срывается от напряжения.

Дочь посмотрела на неё с лёгким раздражением.

— Мы всегда спим вместе.

Каденс сглотнула, пытаясь удержаться от резкого ответа.

— В твоей комнате одноместная кровать.

— Нам хватит.

— Фларри, тебе не кажется, что немного… рановато делить одну постель с…

Она хотела сказать «этим жеребцом», но осеклась.

Фларри прищурилась.

— С моим партнёром?

Каденс глубоко вдохнула.

— Ты уверена, что понимаешь, что делаешь?

— Полностью.

— Это… ненормально.

— Для тебя — возможно. Для меня — нет.

Каденс ощутила, как терпение медленно утекает сквозь копыта.

— Фларри, ты не можешь просто—

— Могу, — твёрдо перебила она. — Я уже взрослая. Я сама принимаю решения.

На секунду в комнате повисла зловещая тишина.

Каденс посмотрела на неё долгим, выжидающим взглядом, но та даже не дрогнула.

— Ладно. Делай как хочешь.

Фларри молча развернулась и направилась к выходу, её молчаливый спутник, следовал за ней.

Каденс смотрела им вслед, чувствуя, как в животе скручивается что-то холодное и тяжёлое.

— Тут что-то явно очень и очень не так, — пробормотала она себе под нос.

Она глубоко вдохнула, сжимая копыта так, что побелели суставы.

— Это всё… весьма нездорово.

Глава 5

Ночь была тревожной. В прохладе королевских покоев Шайнинг Армор ворочался в кровати, каждый раз с раздражённым вздохом меняя позу, но сон не приходил. Мысли лезли в голову одна за другой, заставляя его то крепче стискивать зубы, то сжимать копыта так, что побелели суставы.

— Да как вообще мы до такого докатились… — проворчал он, глядя в потолок.

Каденс, лежавшая рядом, молчала, но он знал, что она тоже не спит.

— Какой-то жеребец, который ей в отцы годится, — он сердито дёрнулся, — воспользовался её положением, её слабостью, просто… обесчестил её!

Его голос был полон глухой ярости.

— А мы должны это проглотить?! Да его нужно было бы сразу казнить!

Каденс глубоко вдохнула, подавляя раздражение.

— Шайнинг… мы виноваты в том, что она сбежала.

Тот резко повернулся к ней, нахмурив брови.

— Ты серьёзно?

— Да, — Каденс подняла голову с подушки, глядя ему прямо в глаза. — Мы давили на неё, мы не слушали её. А теперь, похоже, она его любит.

Шайнинг фыркнул.

— Любит?!

— Так она говорит.

— Она заблуждается. Он просто запудрил ей мозги.

Каденс нахмурилась.

— Это странно…

Шайнинг насторожился.

— Что именно?

— Я… не вижу между ними связи.

Он недоумённо моргнул.

— Ты же аликорн любви. Как так?

Каденс покачала головой.

— Я не знаю. Если бы она лгала, я бы почувствовала, но… она не врёт. Она действительно верит, что любит его.

Шайнинг сел на кровати, явно всё больше и больше раздражаясь.

— Всё, я не собираюсь больше это терпеть! Надо прямо сейчас ворваться и всё выяснить!

Каденс устало прикрыла глаза.

— Шайнинг…

— Нет, серьёзно! Я с ним разберусь!

— Ты хочешь окончательно разрушить наши отношения с дочерью?

Он замер, а Каденс продолжила, не давая ему перебить:

— Она больше не та Фларри, какой мы её помним. Она не так к нам привязана. И, самое главное…

Она сделала паузу, давая ему осознать смысл слов.

— Ей есть куда и к кому идти.

Шайнинг молча стиснул зубы.

— Мы не можем просто пригрозить ей, как раньше.

— Почему?! — его голос звучал почти умоляюще. — Что мешает нам запереть её здесь?

Каденс посмотрела на него с печалью.

— Ты так и не принял её взросление.

Он тяжело сглотнул, но ничего не ответил.

Каденс чуть приблизилась, мягко касаясь его копыта.

— Может… раз она всё-таки решила вернуться домой… мы должны её поддержать?

Шайнинг продолжал молчать.

— В конце концов, любовь не знает возраста.

Он резко повернулся к ней.

— Ты сама это сказала?!

— Да, иначе она бы не настаивала на том, чтобы спать с ним в одной комнате.

— Они спят в одной комнате?! — воскликнул он.

Каденс медленно кивнула.

Шайнинг вскипел от ярости.

— Это… это… да он прямо сейчас может её обесчестить!

Каденс устало вздохнула.

— Этот момент ты уже давно пропустил, — мягко напомнила она. — Они давно вместе. Беспокоиться поздно.

Шайнинг резко отвернулся, сжимая одеяло, его дыхание было тяжёлым и резким.

— Даже не думай туда врываться, — предупредила Каденс.

Он молчал.

Она немного усмехнулась.

— Может, они сейчас как раз…

Шайнинг напрягся, но не ответил.

Каденс скользнула ближе, обняв его.

— Я знаю, что поможет тебе отвлечься от этих мыслей… — её голос стал мягче, нежнее.

Шайнинг глубоко вздохнул.

— Боюсь, что в процессе буду думать о том, что он делал с Фларри…

Каденс замерла.

Потом тяжело вздохнула, прикрыв глаза.

— У тебя действительно проблемы.

Единорог с силой сжал зубы, когда новый приступ тошноты сотряс его тело. Под его копытами закружился пол, но он устоял, проклиная на чём свет стоит этот обречённый эксперимент. Густые клубы тёмной магии извивались по его коже, коричневая шкура медленно стекала, обнажая серую.

— Уже жалею, что вернулся… — пробормотал он себе под нос, выплёвывая горькое послевкусие.

Затем поднял голову, чуть нахмурился, заметив неподвижную фигуру Фларри.

Она стояла у полки, глядя вниз. Не двигаясь, не моргая, с таким пустым выражением, что в комнате вдруг стало ощутимо холоднее.

— Что ты там увидела? — спросил он, подходя ближе.

Она не ответила.

Её взгляд был прикован к плюшевой игрушке — выцветшему аликорну с побитыми крыльями и чуть оторванным ухом.

Он нахмурился. В уголках её глаз блестели слёзы, несмотря на безмятежное выражение лица.

Сомбра задумчиво взял игрушку копытом, повертел её перед лицом Фларри.

— Что-то знакомое?

Она медленно перевела взгляд на него, и… кивнула.

— Да.

Простой, бесцветный ответ.

Он вздохнул.

— Тебе нужно было потребовать нормальную кровать.

Фларри даже не дрогнула.

— Прости.

Тихо, скупо, ровно.

Он покачал головой.

— У тебя слишком мало эмоций. Даже по твоим обычным меркам.

Она не ответила.

— Ты вернулась в место, где родилась. Видела своих родителей. Легендарного капитана гвардии и бессмертную принцессу любви.

Молчание.

Он раздражённо щёлкнул копытом.

Фларри рухнула.

Как будто оборвалась натянутая нить.

Она упала, скрючилась на полу, сжавшись в маленький дрожащий комок. Её грудь судорожно вздымалась, словно она только что вынырнула из ледяной воды. Губы дрожали, невнятно шепча что-то бессвязное.

— Ты… ты…

Шёпот перерос в всхлипы.

Слёзы текли по её лицу.

Единорог молча наблюдал.

Его дыхание было ровным, спокойным, даже утомлённым.

— Подарок в честь возвращения окончен.

Фларри замерла.

Пару секунд её ещё трясло, а затем — как по команде — она перестала плакать. Медленно села, вытерла мокрые глаза.

— Будем спать сегодня?

Он устало вздохнул и рухнул на кровать.

— Сперва нужно наведаться в библиотеку. Подумать, как решить проблему с твоими родителями.

Фларри кивнула.

Затем снова посмотрела на плюшевого аликорна.

Неуверенно, осторожно, как будто это был древний артефакт, она взяла его в копыта и сжала.

После чего, стараясь не задеть его, легла рядом, умещаясь на одной кровати.

Он снова вздохнул.

— Нам действительно нужна была другая кровать.

Окинув взглядом комнату, с её постерами, пыльными книгами и детскими безделушками, он добавил:

— Да и покои тоже можно было подыскать получше.

Глава 6

Каденс осторожно шагала по коридору, сжимая в телекинезе тарелку с дымящейся едой. В воздухе витал лёгкий аромат свежих фруктов, овсяной каши с мёдом и горячего чая с лимоном.

Она остановилась перед дверью.

Сначала хотела спросить:

— Фларри, ты уже проснулась?

Но вовремя осеклась.

Нет, не одна.

— Вы уже проснулись? — исправилась она, делая голос мягче.

Молчание.

Она насторожилась.

— Фларри?

Снова ничего.

Тарелка в её магии дрогнула, а сердце пропустило удар.

В груди вспыхнула тревога, но Каденс тут же её задавила. Не паниковать. Возможно, она просто спит.

Но если…

Она глубоко вдохнула.

Решившись, медленно толкнула дверь, одновременно отвернув голову, опасаясь увидеть нечто, чего видеть не следовало.

Однако её взору предстала лишь пустая, аккуратно прибранная комната.

Кровать заправлена.

Ни следов ночного пребывания, ни одежды на кресле, ни беспорядка.

Будто тут никто и не ночевал.

Фларри сидела в тени, кутаясь в свой плащ. Перья её крыла лениво перебирали старую плюшевую игрушку — выцветшего аликорна с побитыми крыльями. Она рассеянно водила копытом по его ткани, скользя по давно прошитым швам.

Рядом сидел Единорог, утопая в книгах, нахмурив брови. Он недовольно пролистал ещё один том, громко захлопнул его и раздражённо фыркнул.

— Тут нет ничего про шанс рождения аликорна, — буркнул он, откладывая книгу в сторону.

Фларри не отреагировала.

Он поморщился и пробормотал:

— Какой-то бред… Почему от аликорна и единорога рождается единорог с вероятностью 99,9%? Кому вообще нужен единорог?

В этот момент раздался лёгкий, неуверенный кашель.

Он вскинул взгляд, а Фларри лениво повернула голову.

У входа стоял Санберст.

На его морде застыла смесь волнения и нерешительности, очки слегка сползли на кончик носа.

Он сглотнул, затем осторожно улыбнулся:

— Фларри Харт… Рад видеть тебя снова.

В его голосе слышалась тёплая грусть.

— Почти пять лет прошло.

Фларри молча смотрела на него.

Санберст выпрямился, собравшись с духом, и добавил:

— Думаю, тебе придётся многое мне объяснить.

Тишина.

Санберст все ещё выжидательно смотрел на неё, но она не отвечала.

Лишь слегка повела ухом, словно слова не касались её вовсе.

Он вздохнул, убирая очки и потирая переносицу.

— Это ненормально, — наконец сказал он, снова надевая очки. — Ты молчишь, будто тебя здесь нет. Что с тобой случилось?

Санберст перевёл взгляд на незнакомого единорога, который невозмутимо сидел среди груды книг, не проявляя ни малейшего интереса к их разговору.

— И… кто твой друг? — осторожно спросил он.

Незнакомец, не поднимая глаз, захлопнул одну из книг, раздавшийся хлопок нарушил хрупкое равновесие момента.

— В книгах по кобыльей анатомии и биологии аликорнов нет ничего полезного, — раздражённо объявил он, вставая.

Санберст нахмурился.

— Ищите что-то конкретное?

— Да.

Единорог наклонил голову, задумчиво барабаня копытом по обложке книги.

— Хотя… — он усмехнулся, глаза вспыхнули весёлым интересом. — Зато теперь я знаю, как создать мощный афродизиак. Надо будет как-то попробовать.

Санберст почувствовал, как внутри закипает возмущение.

— Что?!

Незнакомец игнорировал его, равнодушно шагая к выходу.

— Простите, но доступ к библиотеке кому попало запрещён, — твёрдо сказал Санберст, преграждая ему дорогу.

Единорог раздражённо вздохнул и повернулся к Фларри.

— Дорогая, будь так добра, разберись.

В следующую секунду воздух вспыхнул багровым светом.

Санберст не успел даже осознать, что произошло.

Острая боль пронзила его грудь.

Он пошатнулся, чувствуя, как горячая жидкость стекает по его бокам, каплями ударяясь о каменный пол.

Глаза его расширились, дыхание сбилось.

Он слабо поднял голову.

Перед ним стояла Фларри.

В её глазах не было ни гнева, ни сожаления.

Ничего.

Она просто смотрела на него, словно на пятно на полу.

Как на нечто незначительное.

В её копытах всё ещё была зажата плюшевая игрушка аликорна, теперь испачканная в его крови.

Санберст пытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

Последнее, что он увидел, был тёмный силуэт единорога, равнодушно листавшего страницы книги, и холодное лицо Фларри Харт, застывшей в абсолютном, бесчувственном молчании.

Глава 7

Тренировочный зал был огромным, высоким, полным гулкого эха. Пол устилали гладкие каменные плиты, стены уходили в темноту, скрываясь под массивными сводами. Где-то над головой колыхались факелы, отбрасывая дрожащие тени.

Фларри Харт стояла в центре зала, её копыта слегка подпрыгивали от нетерпения. Она разогревалась, делая разминки, размахивая крыльями, перекидываясь в короткие прыжки. Энергия внутри неё кипела. Гиперактивная, нетерпеливая, она ждала.

— Ну давай уже! — крикнула она, делая резкий поворот.

Напротив, чуть в стороне, стоял единорог. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах скользнула тень улыбки. Он вздохнул, словно бы разочарованно.

— Ты действительно готова к первому уроку?

Она ухмыльнулась.

— Ага. Посмотрим, что ты умеешь!

Она тут же приняла боевую стойку, расставив копыта, напрягая мышцы. Глаза загорелись азартом.

Единорог кивнул. Медленно, будто нехотя, занял место напротив. Вздохнул снова, чуть глубже, чем прежде.

— Расслабься, — сказал он спокойно.

Она нахмурилась, ожидая подвоха.

— Прими магию.

Она чуть замешкалась.

— Что?

— Закрой глаза. Просто почувствуй.

Она всё ещё не понимала, к чему он клонит, но подчинилась. Сделала глубокий вдох, прикрыла веки.

И в этот миг всё рухнуло.

Что-то чужое проникло в её разум. Как ледяная волна, как густой чёрный дым, что наполнил каждую щель её сознания.

Она дёрнулась, но тело уже не слушалось.

Она хотела вдохнуть, но воздух словно застрял в лёгких.

Она хотела открыть глаза, но что-то давило на неё изнутри.

Паника пронзила сердце.

Внутри неё словно разверзлась бездна. Её воля исчезала, испарялась, словно вода под жарким солнцем.

Она исчезала.

А он просто стоял там, наблюдая.

— Хорошая девочка, — сказал он спокойно.

Голос звучал мягко, почти с теплотой.

А затем он добавил, словно подводя итог:

— Первый урок: не доверяй незнакомцам.

Он наклонил голову, глядя на неё с нескрываемым интересом.

— Всё хорошо?

Она моргнула.

В глазах не осталось огня.

— Да, — ответила она. Голос был пустым, покорным.

Он ухмыльнулся, довольно кивнув.

— Хорошо. У меня на тебя большие планы.

Он приблизился, чуть склонив голову.

— Будут ли тебя искать?

— Да.

Он кивнул снова.

— Не найдут.

Он шагнул ближе, взял её за подбородок, приподнял, заставляя посмотреть в его глаза.

— Ты здесь надолго.

Она даже не пыталась отвернуться.

Потому что уже не могла.

Фларри Харт резко открыла глаза.

Дыхание было сбивчивым, сердце колотилось так, что, казалось, готово было вырваться из груди.

Она лежала в своей комнате.

Она сжала что-то в копытах.

Игрушку аликорна.

Слишком сильно сжала — материал треснул, маленькое крыло мягкой куклы изогнулось в неестественном угле.

Воздух был тяжёлым, пропитанным чем-то тягучим, липким. В голове звенело, будто от удара. Тело ныло, но не от усталости — от чего-то другого.

Её дыхание было сбивчивым. Крылья слабо дрогнули, ощущая прохладный воздух.

Она почувствовала это раньше, чем осознала.

Слабая боль там, где остались следы. Там, где клыки чуть сжимались на коже, оставляя едва заметные отпечатки. Лёгкое жжение, где мех спутался, где кожа чувствовала, что на ней что-то осталось.

И только теперь она осознала.

Она сжала простыню, едва пошевелившись.

Что-то медленно стекало вниз, заставляя её сглотнуть.

Это было недавно.

Она не хотела вспоминать.

Но тело помнило.

Тело, что всё ещё чувствовало чужие прикосновения.

А рядом, в той же кровати, спокойно дышал он.

Фларри замерла.

Тёплое, ровное дыхание, чужое присутствие.

Единорог лежал рядом, совершенно безмятежный, с лёгкой усмешкой на губах, будто даже во сне он знал, что она здесь.

Сонные тени скрывали его черты, но она помнила каждую деталь.

И тут волна осознания накрыла её целиком.

Она свободна.

Полностью.

Не частично, как это бывало раньше — когда он позволял ей мыслить, но лишь ровно настолько, насколько ему было нужно.

Сейчас — по-настоящему.

Дыхание сбилось, сердце заколотилось быстрее.

Она почувствовала, как по спине пробежал холод.

Тихий шёпот в голове, что-то далёкое, едва различимое.

И тут она упала с кровати.

Копыта схватились за голову, дыхание сбилось.

Она не понимала, что делать.

Не понимала, кто она теперь.

Сонный единорог лениво повернулся, не находя под боком привычного тепла. Моргнув, он потёр глаза, позволив себе пару секунд на осознание. Затем его взгляд сфокусировался.

Фларри Харт сидела на полу.

Неловкое молчание повисло между ними.

Она выглядела странно.

Не так, как обычно.

Не так, как должно быть.

Он ощутил что-то… неуловимое, но знакомое.

Его бровь дрогнула, когда он осторожно протянул мысленные щупальца в её разум.

Она замерла, почувствовав это.

Он почувствовал её замешательство.

Он почувствовал её страх.

А затем — ничего.

Она вновь исчезла в пустоте повиновения.

Хмыкнув, единорог лениво наклонил голову, изучая её.

— Странно, — задумчиво произнёс он, переводя взгляд на свои копыта. — Обычно заклинание не снимается. Уж точно не само по себе.

Фларри молчала.

Он взглянул на неё снова, сузив глаза.

— Когда я последний раз давал тебе полноту воли? Ну так… по-нормальному?

Она сглотнула.

— На мой день рождения, — её голос был пуст. — Ты вернул мне контроль на целый день.

Единорог кивнул, прищурившись.

— Хм… Вроде бы ничего необычного.

Потянувшись, он встал с кровати, задумчиво выпрямляя плечи.

— Может, дело в процессах, которые идут в твоём организме, — он бросил на неё небрежный взгляд, усмехнувшись. — Гипотетически, это могло бы влиять… Ну да неважно.

Фларри продолжала сидеть, прикрываясь крыльями.

Её абсолютная неэмоциональность не ускользнула от его внимания.

— Ты слишком спокойна, — он склонил голову, изучая её. — Это подозрительно.

Она слегка дёрнулась.

— Извини, — её голос был тихим, приглушённым.

Единорог вздохнул, небрежно махнув копытом.

— Старайся вести себя так, как вела себя раньше. До того, как попала под контроль.

Фларри кивнула, поднимаясь.

Она направилась в ванную, стараясь не выдать дрожь в копытах.

Тёплая вода стекала по её коже, смывая грязь и липкость прошедшей ночи.

Она смотрела, как капли падали вниз, как медленно исчезали следы.

Но некоторые оставались.

Следы зубов на коже.

Слабое покалывание там, где он оставлял отметины.

Запах, который не уходил.

Копыта медленно скользнули по крылу.

Там, где он держал её сильнее, чем нужно.

Когда она снова взглянула в зеркало, на неё смотрела чужая кобылица.

Серые, пустые глаза.

Сломленное.

Она сделала глубокий вдох.

Машинально попыталась улыбнуться.

Не получилось.

Губы дрогнули, искривились в неестественной линии.

Попыталась шире, сильнее…

Только хуже.

Вздохнув, она опустила копыта.

Провела по когда-то пышным кудрям — теперь спутанным и растрёпанным.

Они больше не завивались.

Ничего не вышло.

Она вытерлась и вернулась в спальню.

Единорог всё ещё лежал на кровати, листая книгу.

Увидев её, он медленно поднял взгляд.

Без интереса.

Без удивления.

— Ну, можем приступать, — лениво протянул он.

Она приблизилась.

Он наклонился, собираясь поцеловать её.

Но их прервал стук в дверь.

Фларри вздрогнула.

Единорог поморщился.

— Принц и принцесса приглашают принцессу Фларри Харт и её… друга на обед.

Молчание.

Затем — долгий, недовольный выдох.

— Похоже, планы меняются, — он потянулся, лениво слезая с кровати.

Бросил на неё косой взгляд.

— Надеюсь, ты достаточно хорошо помнишь своих родителей, чтобы не облажаться.

Шайнинг Армор вздохнул, раздражённо проведя копытом по морде.

— Я абсолютно не в восторге от этого, — буркнул он, не глядя на Каденс.

Каденс медленно вдохнула, собираясь с терпением.

— Как бы ни сложились обстоятельства, мы обязаны быть с ней, — мягко, но настойчиво сказала она.

Шайнинг скептически вскинул бровь.

— Мы должны принять её выбор, — продолжила Каденс, глядя прямо ему в глаза. — Она уже не та, кем была, и нам придётся вновь заслужить её доверие. А способа лучше, чем семейный обед, просто нет.

Он усмехнулся.

— Семейный обед, серьёзно? После всего?

— Да. И я настоятельно прошу тебя держать себя в копытах. Особенно после того как куда-то исчез Санберст.

Шайнинг лишь покачал головой, но уселся за стол.

Вокруг сновали слуги, торопливо расставляя блюда. В воздухе витал запах жареных овощей, свежего хлеба и терпких специй.

Каденс выдержала паузу, прежде чем заговорить снова.

— Если уж на то пошло… — её голос стал тише, но жёстче. — Во многом это твоя вина.

Шайнинг замер, его челюсть напряглась.

— Что?

— Если бы ты в своё время поступил иначе, ничего этого могло бы не случиться.

Он резко выдохнул, отворачиваясь.

— Не смей валить это на меня, Каденс.

— Не пытайся всё сделать только хуже, — холодно ответила она. — Попытайся найти общий язык с её… жеребцом.

Шайнинг дёрнул ухом.

— Её кем?

— Судя по всему, он её муж.

Наступила тяжёлая тишина.

Шайнинг сжал губы в тонкую линию.

— Мы вообще ничего о нём не знаем, — наконец сказал он. — Ни говорит ли он правду, ни как они действительно познакомились, ни жил ли он с ней все эти пять лет.

Он сделал паузу, переваривая собственные слова, затем поднял взгляд, в котором пылал гнев.

— Тем более так, как она это описывает.

Каденс нахмурилась.

— Что ты хочешь сказать?

— Он странный, неизвестный маг, Каденс, — Шайнинг пристально смотрел на неё. — Может, он издевался над ней. Делал ей больно. А затем просто стирал память.

Каденс вздрогнула.

— Может, он вообще… — Шайнинг сглотнул, но договорил. — Изнасиловал её, а затем внушил, что она сама в него влюбилась.

Столкновение взглядов длилось бесконечно.

Каденс медленно покачала головой.

— То, что ты говоришь, мерзко.

— Это реальность.

— Как ты вообще можешь думать такое о нашей дочери?!

Шайнинг ударил копытом по столу.

— Потому что я её отец! Я обязан заботиться о её благополучии!

— И ты так хорошо заботился, что мы потеряли её на пять лет!

Слова Каденс вонзились в него острее лезвия.

Он застыл.

Она приблизилась, её голос стал ледяным:

— Радуйся, что она вообще жива.

Шайнинг молчал.

— И ты не испортишь этот обед.

В воздухе повисла зловещая тишина.

Глава 8

Золотой свет ламп дрожал на хрустальных стенах, отбрасывая длинные тени.

Каденс старательно пережёвывала кусочек карамелизированной моркови, сохраняя ровное выражение лица. Она чувствовала, как воздух сгущается от неловкого молчания, но продолжала делать вид, что ничего не замечает.

Фларри Харт кашлянула, привлекая к себе внимание.

— До сих пор не могу привыкнуть снова пробовать эту еду, — тихо произнесла она, опуская взгляд на тарелку.

Каденс улыбнулась.

— Это хороший знак, значит, ты уже начинаешь привыкать к дому, — её голос был мягким, почти певучим, но внимательный взгляд не упускал ни единого движения дочери. — Но что это было за место, где ты жила? Когда ты вернулась, ты казалась… холодной. Признаюсь, я даже начала кое-что подозревать.

Фларри слегка дёрнулась.

А затем — улыбнулась.

Широко.

Слишком широко.

Фальшиво.

— Мы много путешествовали, — сказала она с преувеличенной лёгкостью. — Побывали в приключениях в самых дальних краях… и даже в некоторых сомнительных карманных измерениях.

Тишина.

Шайнинг Армор, до этого сверливший взглядом единорога, наконец нарушил молчание.

— Именно поэтому тебе и не стоило покидать дом, — его голос был глухим, напряжённым. — Ты подвергала себя ненужной опасности.

Фларри хотела что-то сказать, но её спутник заговорил первым.

— Возможно, как раз в этом она и нуждалась, — лениво произнёс он, скрестив копыта на груди. — Это то, чего она желала… и я подарил ей это.

Шайнинг скрипнул зубами.

— Ты просто воспользовался её положением.

— Воспользовался? — единорог хмыкнул. — Забавно слышать это от тебя. Разве не ты всю её жизнь решал, что для неё лучше?

Шайнинг резко подался вперёд, но Каденс легонько коснулась его копыта, призывая к спокойствию.

— Мы даже не знаем, кто ты такой, — продолжил принц, не отводя напряжённого взгляда. — Твоя биография… мягко говоря, вызывает вопросы.

— Мало ли в мире неизвестных колдунов из далёких земель, — пожал плечами единорог.

Шайнинг усмехнулся.

— Осуждённых за тёмную магию — определённо мало.

Тишина.

Каденс вздохнула.

— Мальчики, успокойтесь.

Она осторожно перевела взгляд на Фларри.

Дочь сидела, глядя в пустоту, медленно накручивая прядь гривы на копыто.

Шайнинг нахмурился.

— Если ей было так хорошо, почему же они вернулись? — в его голосе звучал холод. — Совесть замучила?

Единорог усмехнулся.

— Мы решили придать отношениям официальный статус.

Каденс приподняла бровь.

— Официальный статус?

— Да.

Единорог откинулся назад, глядя прямо в глаза принцу.

— Я официально прошу у вас копыто вашей дочери. Прошу вашего благословения на свадьбу.

Каденс моргнула.

Затем — широко улыбнулась.

— О, как романтично!

Шайнинг же только сильнее сжал зубы.

— Я не собираюсь давать своё благословение кому попало.

Фларри вздохнула.

— Ну, папа…

Единорог усмехнулся.

— Это было ожидаемо.

Он склонил голову набок.

— Как я могу заслужить вашу признательность?

Шайнинг прищурился.

— В прошлый раз ты ушёл от драки, — медленно проговорил он. — А это заставило меня усомниться в твоей мужественности и силе.

Единорог продолжал смотреть на него, не моргая.

Шайнинг хмыкнул.

— Хочешь впечатлить меня? Тогда одержи победу надо мной в тренировочном поединке.

Каденс резко повернулась к нему.

— Ты не можешь всерьёз это предлагать! Это опасно! Это… варварство!

— Нет, это традиция, — спокойно ответил Шайнинг. — Тот, кто хочет получить копыто принцессы, должен заслужить рыцарский титул в поединке.

Каденс возмущённо нахмурилась, но прежде чем она успела возразить, единорог кивнул.

— Будет честью для меня.

Он поднялся из-за стола.

— Я начну подготовку немедленно.

Фларри тоже встала, послушно следуя за ним.

Но прежде чем она успела сделать и пару шагов, Каденс мягко, но уверенно взяла её за копыто.

— Фларри, я хочу поговорить с тобой. Наедине.

Единорог посмотрел на них, задумчиво сузив глаза.

Но затем — кивнул.

Фларри повернулась к матери, следуя за ней.

А Шайнинг Армор ушёл готовиться к поединку.

Аликорн шагала по хрустальным коридорам дворца, её копыта бесшумно скользили по гладкому полу. Свет факелов отражался в стенах, рассыпаясь разноцветными бликами, но она почти не замечала этого.

— Не забыла ещё дворец, в котором родилась и выросла? — с улыбкой спросила Каденс, идя рядом.

Фларри хмыкнула и, не задумываясь, обняла мать.

— Скучала, — её голос был мягким, но искренним. — Правда скучала… по тебе, по папе, по всему этому месту.

Каденс улыбнулась и, смеясь, покачала головой.

— Как же я жалею, что позволила этому случиться… — её голос звучал легко, но в глазах мелькала тень. — Я винила себя, и до сих пор виню.

Фларри вздохнула, отпустив её.

— Мама, в этом не было твоей вины.

Но Каденс остановилась, глядя на неё с грустью.

— Была, Фларри. И ещё какая.

Её голос стал тише, но в нём звучала такая неподдельная боль, что Фларри невольно опустила уши.

— Ты даже не представляешь, как я жалею, что пропустила пять лет твоей жизни… — продолжала Каденс, медленно качая головой. — Как ты росла, становилась сильнее, умнее. Как ты… влюблялась. Как проживала свою жизнь. Я пропустила всё.

Фларри опустила глаза и улыбнулась.

— Не такая уж она и была счастливая, эта моя жизнь, — тихо сказала она. — Да и вообще, нельзя сказать, что всё было идеально.

Каденс нахмурилась.

— Правда?

Фларри кивнула.

— Ещё как правда.

Они прошли ещё немного, пока Каденс не заговорила вновь.

— Знаешь… раз твоего… — она сделала лёгкую паузу, — мужа здесь нет, можешь не бояться.

Фларри посмотрела на неё вопросительно, но Каденс продолжила.

— В его присутствии ты ведёшь себя… иначе.

— Что? Нет! — поспешно ответила Фларри. — Я… я всегда такая!

Каденс прищурилась.

— Правда?

— Правда.

— Действительно ли всё было так гладко с ним?

— Да.

— Ты была счастлива?

— Да!

— Он никогда не причинял тебе боль?

Фларри сжала челюсти.

— Нет, конечно же, нет!

Она смотрела прямо на Каденс, её крылья слегка дрожали.

— Я люблю его, мама. Люблю!

В её голосе было что-то… странное.

Она говорила это, будто убеждала себя, а не её.

— Он тоже меня любит.

Она повторила это снова.

И снова.

С удивительной настойчивостью.

Каденс долго молчала, пристально изучая её взглядом.

А затем, склонив голову, задумчиво произнесла:

— Твоё поведение… всё ещё очень странное.

Фларри дёрнулась.

— Я веду себя абсолютно нормально.

— Тогда позволь мне проверить.

Фларри замерла.

— Что?

— Я использую телепатию, — спокойно объяснила Каденс. — Если ты не хочешь или не можешь сказать правду, я просто прочитаю её.

Фларри тихо рассмеялась.

Нервно.

— Мама, ты смеёшься? Я говорю чистейшую правду!

Каденс не отвела взгляда.

— Но если тебе так будет спокойнее… — Фларри пожала плечами. — То почему бы и нет?

Глава 9

Каденс медленно коснулась рогом головы Фларри. В первый же миг её сознание заполнило нечто тяжёлое, вязкое, обволакивающее, как густой туман. Видения развернулись перед ней, унося прочь, погружая в бесконечный поток чужой жизни, чужих лет, прожитых под чужой волей.

Первое, что она почувствовала — тишина. Густая, удушливая, от которой звенело в ушах. Она слышала дыхание, своё или её, неважно. Она чувствовала холод — или, возможно, это было только в её мыслях.

Первые образы появились постепенно, словно сквозь запотевшее стекло.

Фларри Харт лежала, вытянувшись на мягком покрывале, её белая шерсть почти сливалась с шёлковыми простынями. Свет кристальных ламп рассыпался по её коже, играя в переливах, но глаза оставались пустыми. Она не двигалась, не говорила. Её дыхание было ровным, но каким-то бесчувственным, как у механизма, который просто выполняет свою функцию.

За её спиной раздалось движение. Тяжёлый, уверенный шаг. Не слишком торопливый, но и не медленный. Каденс чувствовала его присутствие — его — властное, непреклонное. Оно заполняло всё вокруг, подавляя, накрывая сверху, как свод небес, которому не было конца.

Но Фларри не боялась.

Она не могла бояться.

Она не чувствовала ничего, кроме покорности.

— Встань.

Голос был низким, глубоким, звучал без тени сомнения.

Она встала.

Её движения были точными, плавными, но в них не было души. Как кукла, чьи ниточки крепко держит в когтях мастер.

Он проводил копытом по её гриве, убирая её за ухо.

— Хорошая девочка. А теперь ложись обратно.

Она кивнула.

Она не думала.

Она не могла думать.

Ткань под её спиной была мягкой, будто сотканной из облаков. Простыни касались кожи едва ощутимо, струясь по ней тонкими волнами шелка, но даже это ощущение не вызывало в ней никакого отклика.

Воздух был тёплым, пропитанным запахом дорогого дерева, раскалённых кристаллов и чего-то ещё — терпкого, тягучего, почти незнакомого.

Она лежала неподвижно.

Он был рядом.

Тёплый, сильный, и абсолютно не сдерживающий свои желания.

Его копыто медленно скользило по её гриве, запутываясь в ней, чувствуя каждую прядь. Он убрал её волосы с лица, наклонился ближе. Дыхание было тяжёлым, ровным, почти задумчивым, как у существа, смакующего каждый момент.

Она не отвечала на его прикосновения.

Не отстранялась, но и не стремилась навстречу.

Просто ждала.

Когда его губы коснулись её шеи, она даже не вздрогнула.

Копыта легко пробежались по её спине, вдоль изгиба тела, запоминая, ощущая, присваивая.

Всё происходило медленно, но не потому, что он колебался. Он не колебался ни секунды. Он просто наслаждался.

Она ощущала движение.

Сильное. Резкое. Жестокое.

Он двигался грубо, словно она была вещью.

Она чувствовала грубую силу.

Чувствовала тепло, которое он излучал, его вес, его дыхание у самой кожи.

Чувствовала дикую боль — колкую, как сотни тончайших иголок.

Но это было неважно.

Она не отвела взгляда, не застонала, не повернула голову.

Она просто была.

Безмолвная.

Безвольная.

Принятая, как часть чего-то большего, чему она не сопротивлялась.

Он наслаждался.

И это было единственной реальностью, существовавшей в этот момент.

Он двигался всё быстрее, тяжело вдыхая аромат её тела, раздвигая пряди гривы губами, прижимаясь ближе, впиваясь в неё взглядом, как в нечто драгоценное.

Когда он достиг пика, его движения замедлились, стали ленивыми, насыщенными, будто он не хотел разрывать этот момент.

Она не сказала ни слова.

Просто лежала, прислушиваясь к его сбившемуся дыханию.

Тишина.

Густая, пропитанная их телами, теплом, воздухом, настоянным на тенях.

Его копыто нашла её лицо.

И тогда он поцеловал её.

Глубоко. Медленно.

Как тот, кто не просто владеет, но признаёт своим.

Когда его губы оторвались от её кожи, голос прозвучал негромко, почти с хрипотцой.

— Теперь ты — моя.

Она ничего не ответила.

Она никогда ничего не отвечала.

Просто закрыла глаза.

Тёмная магия — медленная, тонкая, пронизывающая её сознание день за днём, ночь за ночью — лишила её этого права.

Она делала всё, что он приказывал. Безоговорочно.

Она носила ту одежду, что он выбирал.

Она говорила те слова, что он хотел слышать.

Она любила так, как он желал.

Не было откровений, не было борьбы, не было осознания, что что-то пошло не так.

Дни сливались в недели, недели — в месяцы, месяцы — в годы.

Она просыпалась в холодных простынях, чувствуя тепло рядом.

Она засыпала под его взглядом.

Она готовила еду, выучивая его вкусы.

Она училась у него магии, глядя в его глаза, слушая его голос.

Она слушала.

Слушала.

Слушала.

И всё это время, день за днём, её собственное "я" меркло.

Каденс чувствовала, как нечто внутри Фларри умирало. Медленно, безболезненно, незаметно.

Не было громких криков.

Не было отчаянных попыток вырваться.

Не было даже вопросов.

Только тихая, бесконечная тишина.

И когда прошло достаточно лет, когда уже нечего было терять, когда та юная, яркая, дерзкая Фларри, что когда-то сбежала из дома, исчезла без следа, не оставив даже призрака своей воли, он позволил ей вспомнить.

Разорвав паутину магии, смахнув с неё слой за слоем, он дал ей возможность увидеть.

И что она увидела?

Ничего.

Пустоту.

Всё, что она могла бы назвать собой, растворилось.

Кем она была до этого?

Какой была её жизнь?

Какой она могла бы быть?

Она не помнила.

Она не знала.

Она не была.

Она посмотрела на него и не увидела монстра.

Она увидела то, что заменило ей реальность.

Каденс разорвала связь с её сознанием.

Она задыхалась.

Её сердце колотилось так сильно, что гул отдавался в ушах.

Перед ней сидела Фларри.

Такая же, как прежде.

Фларри смотрела на неё, слегка склонив голову, с лёгкой, едва заметной улыбкой.

— Ну, теперь ты всё знаешь.

Её голос был ровным. Спокойным.

Словно ничего не случилось.

Каденс медленно отстранилась, её дыхание было прерывистым, будто каждое слово, что только что вырвалось из её уст, опустошило её до основания. Она сделала шаг назад, затем ещё один — и вдруг её копыта подкосились.

Она рухнула на холодный хрустальный пол, её грудь сотрясалась от рваных вдохов. Мир перед глазами то сжимался, то расширялся, то обретал кристальную чёткость, то расплывался.

— Мама!

Фларри уже была рядом. Она обхватила Каденс за плечи, помогая приподняться.

Каденс судорожно сглотнула, не глядя на неё. Она просто сидела, осмысливая.

— Все эти годы… — шёпот слетал с её губ, как горькое проклятие. — Все эти проклятые годы… он держал тебя под контролем. Этот… этот монстр… заставлял тебя…

Голова закружилась.

Образы, что только что заполнили её разум, стояли перед глазами с мучительной ясностью.

Он, касающийся её дочери.

Он, смотрящий на неё, как на свою вещь.

— Какой кошмар… — прошептала Каденс, закрывая глаза.

Слёзы текли по щекам, падали на сверкающий пол. Она внезапно схватила Фларри в объятия, прижимая к себе так крепко, будто боялась, что если ослабит хватку, та снова исчезнет в его тени.

— Я была ужасной матерью… — голос дрожал. — Я… я позволила этому случиться. Я даже не знала… Я…

Фларри не ответила сразу.

Она лишь хмыкнула, неторопливо вытащила что-то из пазухи. Всё ту же старую игрушку аликорна, потрёпанную, с порванным крылом и выцветшими глазами.

Она вертела её в копытах, медленно, задумчиво.

— Я ведь говорила тебе, что нашла свой путь.

Голос её был ровным.

Без печали.

Без радости.

Простая констатация факта.

— И я действительно нашла его.

Каденс застыла, смотря на неё, испуганно, растерянно.

— Фларри…

— Были и плюсы, знаешь? — дочь продолжила тем же бесстрастным тоном, не глядя на неё. — Мы действительно путешествовали и бывали в приключениях. Он действительно обучил меня магии.

Она покрутила игрушку, чуть надавив копытом на одно из крыльев — ткань лопнула, оголяя набивку.

— И… ну, я действительно научилась быть взрослой.

Она не улыбалась.

Не было ни горечи, ни сожаления, ни даже злости.

Каденс почувствовала, как по её спине пробежал холод.

Она медленно поднялась.

— Он — монстр.

Её голос звучал хрипло, но уверенно.

— Я должна остановить бой. Должна арестовать его. Должна… ох, сколько же я должна сделать.

И вдруг её пронзило осознание.

Она развернулась и помчалась по коридорам, пролетая мимо служанок, охранников, сверкающих витражей, всё ещё держа в уме тот образ — Фларри, сидящую на полу, безэмоционально крутящую порванную игрушку в копытах.

— Где он?! — едва переводя дыхание, она схватила за плечо первого попавшегося кристального пони.

— У Кристального Сердца, госпожа, он…

— Готовится к дуэли?!

Её сердце остановилось.

— Остановите его! Немедленно!

Слуга смутился.

— Боюсь, уже поздно…

Каденс сорвалась с места, не обращая внимания на подступающую слабость.

— Поднимайте всех солдат! Всех, кто есть! Немедленно, ведите их на площадь!

Она неслась вперёд, её дыхание срывалось в крик:

— Остановить бой! Слышите?! Его нужно остановить!

Глава 10

Толпа замерла в напряжённом ожидании. Кристальные пони столпились вокруг, образуя живую арену, на которой вот-вот должна была разразиться битва. Шёпот проходил сквозь ряды зевак — глухой, волнующийся, тревожный.

Шайнинг Армор молча затягивал ремни на своей броне, натягивал шлем, проверял баланс клинка в копыте. Блеск стали отражался в глубине его глаз, полных усталости и сдержанного гнева.

Перед ним, окружённый толпой, его противник стоял с лёгкой, почти ленивой ухмылкой, глядя на него без особого интереса.

— Что ж, наконец-то, — с насмешкой бросил Шайнинг, делая последний шаг вперёд. — Я давно хотел выпустить пар. Если уж суждено, то надрать тебе круп, как следовало с самой первой встречи.

Жеребец напротив кашлянул, коротко хохотнув, и чуть склонил голову набок, явно развлекаясь.

— Тогда не тяни, капитан. Начинай.

Шайнинг не стал ждать.

Выпад!

Клинок взметнулся, рассекая воздух, но противник увернулся. Их лезвия со звоном встретились, и тут же разошлись, уступая место следующему удару.

Шайнинг шагнул в сторону, телепортировался за спину врага — но тот уже развернулся, встречая его магическим щитом.

Разряд!

Сгусток арканной энергии пронёсся мимо, осветив площадь вспышкой.

Ответный луч!

Шайнинг отклонился, в последний момент создавая защитный барьер, который едва выдержал удар.

Они двигались быстро, смертоносный танец переплетался с молниеносными телепортациями, перекатами, блоками и контрударами.

Толпа затаила дыхание.

Секунды стали минутами, а минуты — вечностью.

Оба бойца дышали тяжело, стоя у самого подножия Кристального Сердца.

— Ты куда опаснее, чем кажешься, — наконец признал Шайнинг, стирая копытом кровь со щеки.

Жеребец напротив улыбнулся.

Но в этот раз не просто ухмыльнулся, а растянул губы в по-настоящему широкую улыбку.

И тогда оно началось.

Кожа сползла с него клочьями, как будто её стёрли с реальности. Кристальные пони в ужасе отпрянули, когда под гниющими остатками маски обнажился тёмно-серый единорог.

Шайнинг замер.

Густая чёрная грива окутала его плечи, глаза засияли ядовито-зелёным светом, а рог удлинился, налившись алой мощью.

— Ты даже не представляешь, насколько.

Шайнинг побледнел.

— Сомбра…

Он сделал шаг назад, лихорадочно осознавая то, что только что раскрылось перед ним.

Но не успел — его противник закашлялся.

Его тело сотрясла судорога, изо рта хлынула кровь, каплями стекая на сверкающий кристальный пол.

Кристальное Сердце било по нему своей чистотой, излучая нестерпимый свет.

Но единорог не упал.

— Похоже, что-то мне мешает, — криво усмехнулся он, глотая кровь, но не теряя уверенности.

Толпа зашевелилась.

В следующее мгновение со всех сторон хлынули солдаты. Копья, мечи, арбалеты — всё направлено на одного пони.

Шайнинг сжал рукоять оружия.

Его мир только что рухнул.

— Я… ничего не понимаю…

Сомбра лишь ухмыльнулся.

— Тебе не нужно понимать.

И атаковал первым.

Его удар был ловким, пропитанным темной магией, совмещённым с мощным магическим залпом. Шайнинг еле успел отреагировать — и всё же, его отбросило, он скользнул по земле, оставляя за собой борозду.

Сомбра вскочил, но в тот же миг Шайнинг перешёл в контратаку.

Рывок!

Вспышка стали!

Лезвие вспороло его бок, оставляя глубокий разрез.

Сомбра рухнул на землю, тяжело дыша, но…

Он смеялся.

Шайнинг, всё ещё пораженный, глядел на поверженного врага.

— Я знал, что с тобой что-то не так… с самого начала.

Но в этот момент голос пронзил воздух.

— ШАЙНИНГ!

Правда, которая рвёт сердца

Каденс вышла из рядов солдат, её дыхание срывалось, её крылья дрожали.

Позади неё, медленно, без спешки, шла Фларри Харт.

В её копытах всё ещё была порванная игрушка аликорна.

— Шайнинг… ты был прав.

Её голос звенел, как рассыпающийся хрусталь.

Шайнинг медленно обернулся.

Каденс сделала шаг вперёд.

— Он…

Слова застряли у неё в горле.

Но затем она выдохнула.

— Он надругался над нашей дочерью. Он поработил её разум!

Шайнинг замер.

На один… два… три удара сердца.

А затем ярость взорвалась в нём огненным ураганом.

— Я убью тебя.

Он поднял меч.

Его взгляд вспыхнул, его магия разгорелась на кончике рога.

Сомбра всё ещё кашлял, всё ещё кровоточил, но смотрел на него с той же непостижимой усмешкой.

— Фларри.

Она не шевельнулась.

Он повторил, медленно, уверенно, как если бы это был закон мира.

— Фларри, спаси меня.

И она двинулась.

Её глаза сияли ледяным светом, её крылья слегка дрожали.

Толпа замерла, будто почувствовав, что что-то непоправимое вот-вот произойдёт.

Она вдохнула.

И затем разверзла пасть, издав невообразимый звук.

Это был не крик.

Это был вопль, рассеивающий саму реальность.

Звук — прорезал воздух лезвием.

Шайнинг Армор не успел даже отреагировать.

Ударная волна пронеслась по Кристальной Империи.

Каденс вздрогнула, копыта инстинктивно прижались к ушам, но это не помогло.

Солдаты пошатнулись, хватаясь за головы, схлопываясь на землю один за другим.

Шайнинг ощутил, как барабанные перепонки лопаются.

Боль.

Потеря ориентации.

И затем, грохот.

Кристальное Сердце дало трещину.

Одна.

Вторая.

Затем оно разлетелось на сотни осколков, которые с оглушительным звоном упали на мостовую.

Империя задрожала.

Кристальные дома померкли, а небо потемнело.

Над этим зрелищем, Сомбра улыбался.

Его тело дрожало от истощения, но он знал — он выиграл.

Шайнинг, оглушённый и ничего не слышащий, даже не увидел удара.

Огромный, алый рог вошёл прямо в его сердце.

— Ааах…

Это был не крик боли.

Просто нечленораздельный всхлип, как у пони, которого застали врасплох.

Он рухнул на землю, оставляя алый след на кристальной мостовой.

Кровь растекалась.

Каденс закричала.

— НЕТ!

Её голос разорвал воздух.

Сомбра пошатнулся.

Он не смог устоять — рухнул рядом с Шайнингом, из последних сил удерживаясь в сознании.

Фларри Харт дрожала, когда заклинание наконец то окончательно пало, из за слабости его владельца.

Слёзы катились по её щекам, а в груди что-то оборвалось.

И…

Пустота.

Как будто канаты, связывающие её разум, внезапно лопнули.

Как будто цепи, державшие её душу, исчезли.

Как будто пелена перед глазами исчезла, и мир впервые стал настоящим.

Она смотрела вокруг — и не понимала, что делать.

Пять лет.

Пять лет рабства.

Пять лет боли.

Пять лет тьмы.

И теперь они закончились.

Но... что делать теперь?

Фларри не знала.

Каденс же лишь кричала.

Этот крик расколол воздух и пронзил пространство чистой яростью.

Её магия вспыхнула, охватывая едва живого Сомбру.

Она разорвала бы его на части, если бы…

Выстрел

Луч.

Чистый, ослепительный.

Он вошёл ей в спину и вышел насквозь.

Каденс замерла.

Её глаза расширились.

Она пошатнулась, её копыта потеряли опору, и она рухнула.

Кристальная мостовая окрасилась алым.

Каденс судорожно глотала воздух, но каждый вздох был пыткой.

Она пыталась говорить, но горло заполнялось кровью.

Фларри Харт стояла, не двигаясь.

Её взгляд был пуст.

Она не понимала.

Почему?

Как?

Свободная.

Она свободная.

Но… Она всё равно стреляла.

Инерция?

Что-то глубже?

Что-то… внутри?

Она не знала.

Но теперь, поздно разбираться.

Фларри дрожащими шагами подошла к матери.

Каденс смотрела в пустоту, её дыхание замедлялось.

Кровь растекалась, оставляя алые узоры на холодном камне.

Фларри всхлипнула.

— Мама…

Она рухнула на колени.

— Мама, прости меня…

Каденс не ответила.

Она уже не слышала её.

Фларри зарыдала.

Сомбра лежал у пустого пьедестала.

Его тело вздрогнуло от кашля, и он выплюнул чёрную кровь.

Он выиграл… или проиграл?

Фларри посмотрела на него.

Глаза, полные ужаса, боли… и ярости.

Абсолютной.

Чистой.

Безумной.

Она медленно пошла к нему.

Её тело дрожало, но внутри всё кипело.

Сомбра не двигался.

Он просто смотрел в небо, будто принимая неизбежное.

Фларри нависла над ним.

Её копыта обхватили его горло.

Она начала душить его.

— Я… НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!!

Она кричала, но голос срывался на рёв.

— Ты… ПЯТЬ ЛЕТ… ПЯТЬ ЛЕТ…

Она плакала, но не ослабляла хватку.

— Ты разрушил всё… всё, что я знала… всё, что я любила…

Сомбра молча смотрел на неё.

Он не сопротивлялся.

Фларри телекинезом подняла меч её отца.

Он завис в воздухе.

Его кончик дрожал.

Она подняла его над Сомброй, готовая нанести удар.

Сомбра улыбнулся.

— А ты… красивая.

Фларри застыла.

Меч задрожал в воздухе.

И затем…

Он рухнул.

Вошёл в пол, всего в нескольких сантиметрах от его головы.

Фларри рухнула рядом.

Она плакала, не в силах остановиться.

— Я… не могу… я просто… не могу…

Сомбра лишь усмехнулся, его голос дрожал.

— Помнишь, почему мы вернулись?

Фларри медленно подняла голову.

Он кашлянул кровью.

— Ты забеременела.

Фларри вздрогнула.

Сомбра улыбнулся сквозь боль.

— Ты — мать.

— Хочешь ты того или нет.

Он кашлянул сильнее.

— Та… глупая кобыла, что была пять лет назад… мертва.

Фларри дрожала.

— А та, кто пришла ей на замену… та, кто только что обрела свободу…

Он усмехнулся, глядя в небо.

— Она не может меня убить.

— Потому что привыкла ко мне.

— Потому что слишком меня любит.

Фларри внезапно содрогнулась.

— Заткнись.

Её голос сорвался на шёпот.

Позади раздались осторожные шаги.

Солдат неуверенно подошёл.

— По всем законам…

Он запнулся, будто боясь собственных слов.

— Вы теперь единственная правительница Империи.

Фларри подняла голову.

Она с трудом встала.

— Я… я не знаю… не знаю, что делать…

Голос сорвался, прерывался, почти тонул в рыданиях.

Она обхватила голову копытами, пытаясь остановить вихрь мыслей.

Но он не прекращался.

Тела её родителей лежали там, где они упали.

Их кровь впитывалась в холодный кристальный пол.

Сомбра кашлянул, чёрный ихор стекал по его губам.

Его глаза сверкнули, когда он посмотрел на неё.

— После того, что ты сделала…

Он поднял дрожащий копыто, указывая на мёртвых правителей.

Фларри всхлипнула и отвернулась.

Но он не замолчал.

— Аликорны уже поставили на тебе крест.

Он медленно, с болью, выдохнул.

— Они придут за тобой… так же, как когда-то пришли за мной.

Его слова разрезали воздух.

Фларри сжала зубы.

— Ты… врёшь…

Но Сомбра только усмехнулся.

— Думаешь, Селестия успокоится?

— Думаешь, она просто примет твоё существование… после этого?

Фларри судорожно сглотнула.

— Она соберёт армию.

— Она не остановится, пока не убьёт тебя. Или не заточит в камень.

Он перевёл взгляд на её живот.

Фларри на секунду замерла.

— А когда они узнают…

Его губы скривились в болезненной усмешке.

— Что ты носишь во чреве моё проклятое семя…

Фларри резко вскочила, её магия вспыхнула.

— ЗАТКНИСЬ!

Но он не умолкал.

— Ради него.

Фларри дрожала.

— Ради единственного родственника, который у тебя остался.

— Ты должна начать немедленно.

— Ты должна мобилизовать армию.

— Ты должна подготовить империю к войне.

Сомбра выдохнул, чуть прикрыв глаза.

— Ты должна захватить Эквестрию, если хочешь выжить.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись!

Она резко повернулась к ближайшим солдатам.

— Свяжите его.

— Но не дайте ему умереть.

Солдаты обменялись взглядами, но молча подчинились.

Сомбра только улыбнулся, когда верёвки стянули его копыта.

Фларри закрыла глаза.

— У меня…

Она запнулась.

— У меня есть ещё… тётя Твайлайт…

Сомбра тихо усмехнулся.

— Примет ли она тебя?

Фларри молча сжала губы.

— После всего ? После пяти лет с чудовищем вроде меня…

Его голос был почти ласковым.

— Ты уверена, что не стала такой же?

Фларри резко подняла голову.

— Почти четверть твоей жизни…

Он улыбнулся.

— Ты уверена, что тебя простят?

— Этот период моей жизни окончен.

Голос Фларри звенел.

Она смотрела вниз, на окровавленного, связанного Сомбру.

Он усмехнулся, его губы дрогнули, словно он готовился снова заговорить.

Но Фларри не дала ему шанса.

Она изо всех сил влепила копытом ему в лицо.

Хруст.

Сомбра отлетел набок, кровь хлынула из разбитой губы.

— Я больше не твоя вещь.

Её голос дрожал от ярости.

— Не твоя кобыла.

Её дыхание участилось.

— И никогда не вернусь к тебе.

Тишина

Фларри резко развернулась и зашагала прочь.

Никто не посмел прервать её шаги.

Кристальные пони боялись дышать.

Связанный Сомбра медленно поднял взгляд, его глаза пылали каким-то странным интересом.

Она почувствовала их взгляды на себе.

Она знала, что они ждут.

Чего-то.

Фларри замерла, её взгляд упал на что-то в пыли.

Плюшевая, порванная игрушка аликорна, покрытая пылью и кровью.

Она подняла её, провела копытом по швам.

Она зашила её магией, ловким движением, даже не глядя. Стягивая стежок за стежком, как когда-то сделала её мать.

Фларри глубоко вздохнула.

— Я не собираюсь разгребать это всё.

Она развернулась к толпе.

— Я отправлю Империю в изгнание.

В ответ лишь испуганные шёпоты.

— Как в прошлый раз.

Она сжала игрушку в копытах.

— Себя. Сомбру. Всех.

Она подняла голову.

— Так будет лучше.

Её голос не дрогнул.

Она перевела взгляд на накрытые ткани тела родителей.

— Нам нет места в этом мире.

Её голос стелился, как лёд.

— Не после всего, что мы совершили.

— И что могли бы совершить.

Она взяла в копыта игрушку и посмотрела на неё.

— Я клянусь…

Её глаза вспыхнули удивительной решительностью.

— Никто не использует мою родину как оружие против Эквестрии.

Она сжала зубы.

— Как минимум, пока я жива.

Сомбра расхохотался.

— Ты разбила Кристальное Сердце, девочка.

Он кашлянул, кровь стекала по его подбородку.

— В прошлый раз я проклял вашу драгоценную Империю благодаря его силе…

Его взгляд сверкал презрением.

— А теперь, что ты сделаешь?

Фларри Харт глубоко вздохнула.

— Должны быть другие варианты.

Один шаг вперёд

Из толпы нерешительно шагнул кристальный пони.

— Принцесса… Купол.

Она нахмурилась.

— Что?

— Купол, как над Кристальным Городом. Его можно расширить на всю Империю.

Он поспешно продолжил, боясь её реакции:

— Отрезать нас от Эквестрии. Навсегда. Ну или как минимум, на достаточно долгий срок.

Фларри замерла.

— Но нам нужен катализатор.

Пони опустил голову.

— А у нас нет Кристального Сердца.

Фларри повернула голову.

Её взгляд остановился на Сомбре.

Точнее, на его роге.

Мгновение молчания.

Потом она ровным, ледяным голосом сказала:

— Катализатор у нас будет. Отсеките ему рог.

Кристальные пони застыли.

Кто-то нервно сглотнул.

Сомбра лишь улыбнулся.

— Как же ты изменилась, Фларри…

Он покачал головой, всё ещё улыбаясь:

— Сколько бы ты ни врала себе, ты всё ещё не можешь меня убить. Ты уже не можешь без меня.

Он прищурился.

— А значит, вопрос времени, когда ты выпустишь меня.

Фларри с холодной усмешкой ответила:

— В темнице у тебя будет прекрасная возможность это проверить.

Она подняла копыто, отдавая приказ:

— Отправьте его в самую худшую камеру что у нас есть.

Она хмыкнула.

— И не волнуйся… у нас с тобой ещё будет разговор.

Её голос стал ледяным.

— Возможно, не один...

Кристальная Империя дрожала от магии.

В тот день, когда рассвет коснулся горизонта, над страной поднялся непробиваемый купол.

Для Эквестрийцев это стало загадкой.

Но ни одна душа не смогла вновь проникнуть в заснеженную, проклятую страну.

Где осталась править её последняя принцесса.

Глава 11

Ну, всё произведение было пропитано в той или иной степени завуалированым стебом, и просто было реализацией одной идеи странного фетиша о майнд контроле. Может, если будет настроение, когда-то напишу продолжение, которое будет называться что-то типо "принцесса и король", о том что уход от ответственности, до добра не доводит.

По землям Кристальной Империи плясала привычная зимняя стужа.

Снег метался в порывах ветра, серебряной пеленой заволакивая улицы, но во дворце Кристального города не ощущалось холода.

За окнами магическими огнями рассекало ночное небо северное сияние, его блики отражались в стекле, дрожа от лёгкого дыхания.

Фларри Харт стояла у колыбели.

Жеребёнок спал, его дыхание было медленным, тёплым.

Она смотрела на него, но не видела ребёнка.

Видела его отца.

Тьму, что оставила шрамы на её душе.

Грязные копыта, что касались её, как игрушки.

Пять лет, пять лет в плену у чудовища.

Она выжила.

Но что-то в ней умерло.

Что-то, что не позволяло ей полюбить собственного отпрыска.

Фларри тихо вздохнула.

Она подняла копытом старую, зашитую плюшевую игрушку аликорна. И положила её в колыбель.

— Следи за ним.

Служанка вздрогнула.

— Но, принцесса…

Фларри резко обернулась, её глаза блестели сталью.

— Он не должен знать.

Служанка запнулась.

— Но…

— НИЧЕГО.

Фларри скрипнула зубами.

— Он не мой.

Тяжёлый вдох.

— Это ошибка.

Она перевела взгляд на жеребёнка.

— Ошибка, которой никогда не должно было быть. Позаботься о нём.

Голос дрогнул, но тут же стал твёрдым.

— Но подальше от меня.

Она развернулась, направляясь прочь.

Дверь закрылась с глухим звуком.

Зимний холод обдал её лёгким морозным поцелуем.

Она подняла голову.

Глядела на сияние.

На небо.

На что-то большее, чем она.

Шёпотом, почти неслышно, проговорила:

— Я надеюсь, когда-то меня простят.