Оживший кошмар

10. Капитан

Зал был погружён в сдержанный полумрак — не гнетущий, но задумчивый. Сквозь витражи текли ленивые полосы лунного света, рассыпаясь на мраморном полу узорами звёзд. Тишина, привычная спутница ночного двора, казалась особенно густой сегодня.

Принцесса Луна восседала на троне, одна из двух спинок которого оставалась пустой. Бледно-голубое мерцание её гривы колыхалось в такт дыханию, но глаза были устремлены не вперёд, а в сторону. На пустующее сидение.

Она глубоко вздохнула, и лишь голос Твайлайт Спаркл, спокойный, ровный и полный напряжённого профессионализма, разрывал тишину:

— …Таким образом, всё указывает на то, что во время конфликта между Найтмер Мун и Принцессой Селестией, который, как мы знаем из уцелевших свидетельств, длился от года до нескольких лет, силы ночи при помощи своего аликорна создали несколько примитивных зеркал-порталов, аналогичных тому, что есть у Селестии.

— Зеркал? — глухо переспросила Луна, вернувшись из мыслей в настоящий миг, — Я и забыла что у нас когда-то были такие вещи.

— Именно так, — кивнула Твайлайт. — Они вели в карманные измерения. Скудные, изолированные, искривлённые пространства. Убежища… и одновременно тюрьмы. Часть войск укрылась там, скрываясь от возмездия. И… видоизменилась со временем.

— Ты хочешь сказать, что это… существо, напавшее на мою сестру… — голос её дрогнул на едва слышимой ноте. — Это… те, кто когда-то называл меня своей повелительницей?

— Похоже на то, — мягко подтвердила Твайлайт. — Они были обычными пони, солдатами Найтмер Мун. Но за тысячелетие, проведённое вне реальности, их форма, их суть... поменялась. Я бы сказала — извратилась. И теперь они ищут путь обратно. И, очевидно, Муншэдоу как-то привлекла их внимание.

Луна вздрогнула, её крылья слегка дрогнули на спинке трона.

— Мы полагаем, — продолжала Твайлайт, чуть понизив голос, — что это, возможно, последнее уцелевшее ночное зеркало. Если так — то они не смогут вернуться. Но в любом случае… стоит наблюдать за ней.

Повисла пауза. Твайлайт сделала шаг ближе, голос стал мягче:

— Как она?

Луна медленно отвела взгляд от пустого трона и посмотрела в глаза ученицы своей сестры.

— Я… — Луна отвернулась. — Не знаю. Она всё ещё числится служанкой при дворе.

— Луна… — Твайлайт тяжело вздохнула. — Это не просто случайная кобыла, вы ведь понимаете?

— Я понимаю, — тихо ответила Луна. — Просто… не знаю, с чего начать.

— У неё недавно был день рождения, — заметила Твайлайт с мягкой укоризной. — Вы даже не вспомнили, в отличии от меня. Вы не думаете, что это должно тревожить?

Луна опустила голову, потупив взгляд.

— Я… я поговорю с ней. Как-нибудь…

— Луна, игнорирование этой проблемы — не решение, — Твайлайт приблизилась ещё на шаг. — Поймите: если вы не найдёте с ней общего языка… если она останется одна… это может закончиться трагедией.

Луна молчала, а затем, почти шепотом:

— Я постараюсь. Обещаю.

Твайлайт кивнула, слабо улыбнулась, и, разворачиваясь, направилась к выходу, её мантия тихо скользила по мрамору, как закатное облако. У самых дверей она остановилась:

— Она похожа на вас, Луна. Больше, чем ты думаешь. Береги её.

И вышла.

Долгое мгновение Луна сидела молча. Затем глубоко вдохнула, возвращаясь в своё тело из далёких мыслей.

— Что дальше на повестке дня? — устало спросила она.

Слуга, ожидавший у подножия трона, почтительно кашлянул в копыто:

— Ваше Величество, капитан Ночной Гвардии… то есть, кандидат на эту должность, прибыл. Он готов заступить на службу. Но по уставу, вы должны лично одобрить и посвятить его.

— Конечно, — глухо ответила Луна. — Всё, как всегда.

Она вздохнула и выпрямилась, вновь надевая на себя маску безупречного величия.

— Впустите его.

В просторный, сумеречный зал, залитый мягким светом лунных ламп и колеблющимися тенями тяжёлых гобеленов, вплотную приглушёнными коврами, шагнул пони. Его доспех, потемневший от времени и множества ремонтов, принадлежал, казалось, иным временам. Металлические накладки были исцарапаны, заклёпки — вдавлены, а пыль, въевшаяся в щели, напоминала о забытых битвах. Лишь голова его оставалась непокрытой: светло-серый единорог с гривой цвета свежего дегтя и темно-красными, сухими, как вино, глазами.

Луна медленно подняла взгляд с документов, лежащих на подлокотнике трона. В её глазах блеснуло любопытство, но голос остался холодным и властным:

— Представься… мой маленький пони.

Он преклонил колени.

— Грей Шторм, ваше высочество. Простите мой неопрятный вид: я прибыл прямо с одного из… не самых публичных заданий. Отчёт о нём, боюсь, вы не найдёте в обычных архивах.

Луна слегка хмыкнула, приподняв одну из бровей. Её магия аккуратно перевернула страницу в тонкой папке, и, не отрывая взгляда от текста, она заметила:

— Прямота всегда ценилась при нашем дворе… — голос её чуть смягчился, как будто поддался воспоминаниям. — Но, смотрю, ты брался за самые неблагодарные и опасные поручения. Даже по меркам нашей, как выражаются некоторые, мирной и счастливой Эквестрии.

— Именно потому она и остаётся такой, — негромко произнёс Грей Шторм, не поднимая глаз.

Луна задержала на нём взгляд чуть дольше, чем полагалось бы. Что-то в его словах задело струну в её собственной душе — то ли старая гордость, то ли чувство забытой ответственности. Она медленно выдохнула и прочитала вслух:

— "Замкнут. Проявляет социопатические наклонности. Возможно, склонен к физическому возбуждению на почве насилия. Уроженец далёкого севера. Воспитан в секте ортодоксальных верующих, боготворящих принцессу Луну." — она подняла на него взгляд, тёмные глаза блеснули сдержанным огнём. — И это та кандидатура, которую выбрала моя сестра?

Он едва заметно пожал плечами:

— Многие из этих оценок… слегка преувеличены. Или, скажем так, представлены без контекста.

— Без контекста? — переспросила Луна с ироничной улыбкой, поднимаясь с трона и медленно начиная обходить его по кругу. — А мне ты кажешься до мозга кости фанатичным головорезом, далёким от привычного эквестрийского общества. Мы... раньше не встречались?

— Не могу знать, ваше высочество, — спокойно произнёс он. — Моя мать была фестралкой… ярой последовательницей веры в вас. Что-то из её преданности, может быть, и передалось мне. И да, внешность, — он чуть склонил голову, — тоже, возможно, от неё.

Луна остановилась перед ним, подняв подбородок.

— И всё же ты говоришь, что ждёшь моего решения? Что, мнение Селестии тебе недостаточно?

Он впервые позволил себе легкую тень улыбки — тонкую, почти невидимую.

— Я скорее бы действовал вопреки её воле… — голос стал чуть глубже, — из одного простого предпочтения. Я всегда выбирал ночь. Во всём.

Повисла короткая, плотная тишина. Затем Луна вновь заговорила, медленно, с чуть большей тяжестью в голосе:

— И скажи мне, капитан, если ты всё же получишь эту титулованную ношу… что будешь делать?

— Первым делом — восстановлю численность Ночной гвардии, доведу её до уровня Дневной. А затем — и выше. Эквестрия привыкла считать нас тенями… но тени, ваше высочество, всегда окружают свет. И мы должны быть сильнее него.

Луна приподняла бровь, не скрывая лёгкого удивления.

— А мой дворец? Он и так полон праздных фестралов, бродящих по коридорам без дела. Ты хочешь заполнить его зелёными новобранцами?

— Я уже разработал планы обучения. У нас есть те, кто предан вам с юности до старости… и кто может научить новое поколение ночной стражи.

Луна медленно подошла к трону и вновь села. Взгляд её стал отстранённым, словно она уже видела ту армию — вымуштрованную, свирепую, до абсурда преданную… и безмолвную, как сама тьма.

— Твоя преданность… пугает, Грей Шторм. — Она говорила не осуждающе, а с грустной искрой в голосе. — Но, может быть, именно такая преданность и требуется нам теперь. Время покоя заканчивается. И сны… становятся тревожнее.

Он молча склонил голову.

— Клянусь, я не подведу вас, моя принцесса.

— Это мы ещё посмотрим, капитан, — прошептала Луна. — Это мы ещё посмотрим. Встань, Грей Шторм. На одно колено.

Принцесса приблизилась и, коснувшись его лба рогом, заговорила:

— Per noctem, per umbras, per constantiam et fidem, te in servitium meum accipio. Sanguis tuus pro regno, voluntas tua pro umbra, fortitudo tua pro nocte.

Она вздохнула, и в её взгляде мелькнула усталость.

— Пока моя сестра… недееспособна, — выговорила она это слово с горечью. — Бремя ответственности ложится на мои плечи… и на плечи тех, кто верен мне по зову сердца, а не только по уставу.

Те, кого я зову своими, служат с куда большей преданностью, чем те, кто всё ещё мечтает о её возвращении.

Она отступила на шаг и кивнула:

— Встань, капитан. Обустройся во дворце. И приступай к своим обязанностям немедленно.

Когда пони узнают что Селестии больше нету, начнутся волнения, и Эквестрия содрогнется. Я хочу, чтобы ты был готов.

---

Муншэдоу в тишине вертела в копыте книгу.

Старая лампа на изогнутой шее бросала жёлтый свет на обложку — строгую, без украшений, с тонким тиснением: «Магические структуры: от классических рун до латентных аур».

Подарок Твайлайт Спаркл.

Кто-то другой, возможно, ожидал бы украшений, драгоценностей, чего-то нарядного к семнадцатилетию. Но Муншэдоу, сидящая в углу своей крохотной коморки, даже не подумала обижаться.

Она аккуратно положила её рядом, на импровизированную полку, составленную из старых ящиков, обитых тканью.

Коморка была узкой, как карман. И каждый день, просыпаясь, она ощущала как будто стены дышали ей в затылок.

Стук в дверь.

— Ну ты даёшь, Мун. — голос за дверью был низкий, чуть хрипловатый, как у всех фестралов. — Опять книжки свои мусолишь? Работа-то, между прочим, не спит!

— У меня выходной, — устало бросила Муншэдоу, не двигаясь с места.

— Ага, был. Пока капитан не запросил тебя.

Наступила пауза.

— Погоди. Меня?

— Угу. Тебя. Именно тебя. — фестралка хмыкнула. — Новый капитан ночной гвардии. Ещё даже ни с кем толком познакомиться не успел, а уже капризничает. Захотел, чтоб именно ты была его служанкой.

Муншэдоу медленно повернулась в сторону двери, будто не до конца поверив в услышанное.

— В каком… смысле служанкой?

— В самом что ни на есть прямом. У капитанов, — фестралка понизила голос, пародируя кого-то важного, — «положено иметь личную помощницу».

Такая вот традиция. Кто-то подаёт чай, кто-то разбирает бумаги, а кто-то стирает плащ, пока великий и ужасный капитан орёт на подчинённых с балкона. У тебя, кстати, балкон — с видом на тренировочный двор. Ну, если согласишься, конечно.

Муншэдоу не ответила. Лишь молча посмотрела на свою узкую кровать, на стопку свитков, аккуратно сложенных в ящике, на подлатанный плед, свисающий с кресла.

— Там жалованье побольше. И комната, говорят, с настоящим окном. — голос фестралки смягчился. — Да и ты вроде как... копишь на что-то? Или я ошибаюсь?

— Ты ошибаешься, — тихо ответила Муншэдоу.

— Ну-ну, — усмехнулась та за дверью. — Я ж просто так, к слову. Значит, ты идёшь?

Единорожка вздохнула. Медленно, но твёрдо поднялась на копыта. Рог её слабо засветился, подхватывая с полки расчёску и магическим движением расправляя неопрятную чёлку.

— Я иду, — сказала она просто. — Веди.

И, чуть повернув голову, бросила последний взгляд на полку с книгой от Твайлайт.

Было бы неплохо... иметь в будущем комнату, где такая книга не будет единственным украшением.

---

Служанка, как и положено по старому уставу, прилагалась к капитану. Для уборки, готовки, и... возможно что бы пони избравшему этот путь было не так скучно. Учитывая распорядок капитанов ночной гвардии, такой служанке требовалось быть терпеливой, молчаливой и желательно невидимой. Муншэдоу к таким и относилась.

Фиолетовая форма сидела на ней привычно, как вторая кожа. Новый капитан был строг, но справедлив, не замечен ни в скандалах, ни в пьянстве, а это уже давало надежду, что дни её службы не будут наполнены унижениями или идиотскими прихотями.

Коридор был прохладным и тихим. Муншэдоу шла размеренно, мысленно перебирая, что нужно будет сделать: сменить бельё, привести в порядок доспехи, наверняка завалены бумаги — надо будет разобрать. Не то чтобы она любила уборку, но определённость в работе её успокаивала.

Остановившись у двери, она выдохнула, постучала — коротко, чётко — и, не дожидаясь отклика, вошла.

Помещение оказалось просторнее, чем она ожидала. Высокие потолки, сводчатые окна, простая, но добротная мебель. Единорог сидел за столом, почти не двинувшись при её появлении. Взгляд у него был спокойный, чуть утомлённый. В первый момент он даже показался ей не таким уж грозным, как его описывали.

— Муншэдоу, полагаю? — спросил он негромко.

— Так точно, — кивнула она. — Преставлена к вам по приказу.

Он поднялся — не спеша, будто прислушиваясь к собственным суставам — и в следующее мгновение исчез во вспышке телепортации, чтобы тут же появиться рядом. От неожиданности она чуть дёрнулась. Капитан молча взял её переднее копыто и поцеловал. Формально. Быстро. Без намёков, без взгляда снизу вверх, как это обычно делали льстецы. Скорее как жест приветствия.

— Этого… можно было не делать, — пробормотала она, чуть растерянно.

— Привычка, — коротко ответил он. — Грей Шторм.

Он посмотрел на неё внимательнее, слегка склонив голову.

— Интересный у тебя шрам. Кто подарил?

Она не сразу ответила. Взгляд её стал жёстче, и он это заметил.

— Лучше не вспоминать, — сказала она наконец.

— Понимаю, — кивнул он. — Ну что ж. Отныне я твой начальник. Условия стандартные: одна ночь, пятьдесят битсов.

— Признаться, для таких условий — довольно щедро, — сказала она, чуть приподняв бровь.

— За такие деньги я хочу полной отдачи, — отозвался он, проходя к креслу и усаживаясь, развалившись в нём, как будто на троне. — Всё, что попрошу. Не только убирать и таскать бумажки. И никаких разговоров о том, что ты здесь увидишь или услышишь. Даже если оно покажется тебе… странным.

Она чуть прищурилась.

— Поясните?

Он посмотрел на неё долго, молча. Потом тихо вздохнул и вдруг усмехнулся.

— Да не волнуйся ты так. Просто… всё, что происходит за этими стенами, остаётся за этими стенами. Договорились?

— Договорились, — кивнула она без лишних слов.

— Отлично. А теперь, — он кивнул на себя, — поможешь снять броню? Спина, знаешь ли, не молодеет.

Она подошла ближе, уже привычным движением подцепляя пряжку.

— Конечно. Только предупреждайте, если где-то больно.

— Вряд ли ты сможешь причинить мне боли больше, чем уже есть от ношения этой железки, — пробормотал он.

Скользнув копытом под крепление на его плечевом доспехе, Муншэдоу аккуратно потянула за пряжку. Металл нехотя поддался, с тихим скрежетом. В полутени комнаты тусклый свет фонаря скользил по его шерсти, открывая под пластинами не просто кожу, а карту — исписанную множеством старых, выцветших и свежих шрамов.

Но её взгляд остановился не на них.

Чуть ниже плеча, на серой шерсти, резко выделялось клеймо — полумесяц, выжженный, неровный, с зазубринами, как будто поставленный в спешке и без всякой жалости. Ужасающе чёткий, и вместе с тем такой… личный.

— Ты это серьёзно?.. — выдохнула она, чуть отступая.

Он уловил её взгляд, и поднял глаза, не пряча их.

— В моей семье у всех такое, — сказал спокойно. — Такая… традиция.

Она прищурилась, прижав мочку уха назад.

— Интересно. И из какой же дыры вы вылезли, если у вас такие традиции?

Он чуть усмехнулся, как будто слышал этот вопрос раньше.

— С севера, — отозвался просто. — Из тех мест, о которых здесь не пишут в книгах и не поют песен. Приятная, счастливая Эквестрия заканчивается далеко не у каждой границы.

Она молчала. Шлем уже лежал на полу, и теперь она стягивала его наплечник, с силой вытягивая ремень, который застрял в пряжке. Он вздохнул.

— Слушай… А давай сыграем в одну игру? — произнёс он задумчиво, с тем спокойным голосом, от которого не сразу поймёшь — шутит он или нет.

Она вскинула бровь.

— Игру?

— Именно. Хочу, чтобы мы стали друзьями, — сказал он, откинув голову на спинку кресла. — Слишком уж тоскливо здесь...

— Друзей у меня особо не водится, — пробормотала она, — но… допустим. Что за игра?

— По очереди называем факт друг о друге. Стараемся угадать. Если угадал — собеседник подтверждает. Если нет — твоя очередь. Просто. Ничего лишнего.

Она кивнула медленно, почти неуверенно.

— Ладно. Начинай.

Он посмотрел на неё, чуть склонив голову, будто изучая.

— У тебя нет семьи. Твой взгляд слишком усталый для молодой пони. А ещё — ты с самого начала держалась отстранённо. Это многое говорит.

Она помолчала, подбирая слова. Потом медленно кивнула.

— У меня есть сестра, — сказала тихо. — Точнее, была. Мы не разговаривали уже больше месяца, она даже не вспомнила про наш день рождения. После того, как я сделала… что-то, что, кажется, навсегда всё разрушило. Я избегаю её.

Он не перебивал.

— А ещё… возможно, у меня есть мать. — Её голос дрогнул. В любом случае — она точно не стремится быть частью моей жизни. Так что… да. Никого у меня нет.

Он улыбнулся. Победа в первом раунде, но без триумфа.

— Моя очередь, — сказала она. — Ты воин, военный. До мозга костей. И фанатично предан Луне. Таких, как ты, я тут ещё не встречала. Даже среди ночных гвардейцев.

Он приподнял бровь, почти удивлёно.

— Почему ты так решила?

Она указала копытом на стену:

— Портрет Луны прямо над кроватью, оружие, шрамы, выражение лица… Серьёзно?

Он хмыкнул.

— Справедливо.

— Моя очередь, — сказал он, чуть выпрямившись. — Ты отчаянно копишь деньги. Возможно, если бы не нужда, ты и не согласилась бы быть служанкой у столь сомнительной личности, вроде меня.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он поднял копыто.

— Не строй иллюзий. Я всё понимаю. Но мне интересно — зачем?

Она вздохнула. Немного поразмыслив, кивнула.

— У меня была комната, на двоих с сестрой. После ссоры я сама переехала в небольшое помещение под лестницей. Никому оно не было нужно. Я хочу накопить на свой дом. Настоящий. Пусть маленький, пусть далеко, но мой. Ты — первый, кому я это сказала.

— Почему не попросила другую комнату?

— Никому я особо не нужна. Да и навязываться — не в моих привычках. А если честно… мне даже нравится там. Тихо. Тесно, но по-своему уютно. Я думала пожить там до того момента, как покину этот дворец… с тугим кошельком.

Повисла пауза. Теплая, чуть затянувшаяся.

— А теперь — мой факт, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Ты солгал. Практически во всём. В своей биографии. Ты вряд ли с севера. И уж точно не из семьи с такими “традициями”.

Тишина затянулась между ними, плотная и наполненная чем-то невыразимым. Он сидел в полутени, облокотившись на стену, не отрывая взгляда от полупустого кубка с остывшим чаем. Не было в нём ни злости, ни досады. Скорее — ленивое, почти усталое безразличие. Если он и смутился от её слов, то умело это скрывал. Разве что веки дрогнули, чуть-чуть.

— И с чего, прости, ты вдруг решила, что я тебе соврал? — его голос прозвучал глухо, без нажима, будто вопрос был задан так — для порядка.

Муншэдоу выпрямилась, скрестила передние копыта на груди. Губы её тронула тень удовлетворения — не злорадной, а той, что приходит с уверенностью в собственной правоте.

— Во-первых… это клеймо, — она кивнула в сторону его бока. — Его не поставили тебе добровольно. Линии кривые, края неровные, сделано грубо . Такое оставляют, когда держат крепко, а ты брыкаешься.

Он слегка дёрнул уголком губ, но ничего не сказал.

— Во-вторых, твоя броня. Это не текущий стандарт. Все ночные гвардейцы носят другую, а твоя... старая. Я видела такую в книгах. Её носила ночная гвардия многие годы назад. — Она чуть склонила голову. — И, в-третьих… тебя бы просто не пустили сюда, если б ты был тем, за кого себя выдаёшь. Ты ведь даже не из Эквестрии, верно?

На это он тихо захлопал копытами. Не громко, почти забавно.

— Браво. Маленькая принцесса всё поняла. До последнего штриха.

— Принцесса? — переспросила она, сморщив нос. — С чего это вдруг?

Он усмехнулся, но уже без насмешки. Тихо, почти тепло. И, опершись копытом о стену, оттолкнулся от неё, подходя ближе.

— Потому что теперь моя очередь. — Он чуть наклонил голову, рассматривая её с каким-то новым вниманием. — Ты носишь контактные линзы.

Она заморгала, на миг утратила равновесие — в мыслях, не в теле.

— Что? — только и успела выдохнуть.

Он подался ближе, в голосе появилась мягкая, но настойчивая уверенность. — Не стоит их прятать. Твои глаза — красивые.

Муншэдоу не ответила. Впервые за весь вечер она по-настоящему растерялась. Обычные слова в горле почему-то застряли.

Он, будто почувствовав это, мягко развернулся.

— Пожалуй, мне пора. Всё-таки я здесь по делу. — Он поправил пояс и надел полуразобранную нагрудную пластину обратно, не спеша. — Отдыхай, Муншэдоу. И подумай над тем, стоит ли продолжать играть в прятки, когда ты сама давно хочешь, чтобы тебя наконец увидели.

Муншэдоу осталась стоять посреди комнаты. Глядя в пустоту, где секунду назад был он, она медленно опустилась на зад, уставившись перед собой.

— Он… Он только что сказал, что у меня красивые глаза?.. — пробормотала она себе под нос, в голосе была почти детская растерянность.

Она уставилась в стену, словно в ней можно было найти ответ, а затем медленно прикрыла глаза, прикусив губу.

Нет. Нет, этого не может быть. Он просто играет. Он...

Она вздрогнула.

...флиртует?

Комната вдруг показалась слишком тихой, а в животе поселился странный, тревожный, но отчего-то тёплый огонёк.