Самое Заветное Желание
Глава 1. Опасная сделка
В главе использованы стихи Роберта Бёрнса "Джон Ячменное Зерно" и строчки из песни Kenji Ohtsuki & Fumihiko Kitsutaka — Odoru Akachan Ningen
«Оптимист верит, что мы живём в лучшем из миров. Пессимист боится, что так оно и есть»
Михаил Жванецкий
Вероятно, и вы слышали истории о том, как многие опытные искатели приключений поплатились своими жизнями за попытку попасть в Эквестрию. Что ж, это не совсем мой случай, хотя всё началось именно со смерти, точнее, с её полного провала. Уже второго по счёту. Не знаю почему, но, сколько себя помню, обстоятельства всегда управляли моей жизнью. Даже не прикладывая каких-либо усилий, я получал шанс добиться чего-то стоящего. Учёба, работа, знакомства, любовь, даже друзья находили меня сами, мне нужно было только согласиться. Порой мне казалось, что подобное происходит со всеми людьми, но они слишком ленивы или слишком инертны, чтобы воспользоваться своим шансом. А порой, – что я баловень Фортуны, что она не только готовит, но даже и разжёвывает еду за меня. Мне оставалось только проглотить. Я бы считал, что жизнь – не такая уж сложная и тяжелая штука, если бы не одно «но». Стоило мне только пожелать большего, попытаться добиться этого, как всё шло наперекосяк. Я напоминал плывущего на плоте, которого несёт рекой в направлении, известном одному лишь течению: достаточно только попытаться грести самому, как узлы на верёвках могут разойтись, и я утону. Я думал, что удача улыбается мне только по мелочам, пока не представился действительно серьёзный шанс испытать моё везение.
Энерин-Холан, 7368 год по Общему летоисчислению
Я открыл глаза и увидел, что с миром не всё в порядке: он был каким-то чересчур большим. Я несколько раз моргнул, пытаясь понять, что же не так, и тут только вспомнил, что со мной произошло. Так видело мир моё новое тело. Я снова жил, хотя и в другом мире, но всё равно это было так здорово! Я лежал на животе на кровати в какой-то небольшой и необставленной комнате со стенами, покрашенными в светло-розовый цвет, и единственным занавешенным окном. Мой угол обзора увеличился, боковое зрение значительно улучшилось, но вид портил широкий и длинный… нос? Я попытался ощупать его и тут увидел то, что напугало меня чуть ли не до смерти – вместо ладони с пальцами моя правая рука оканчивалась настоящим копытом. «А! А-а-а-а!» – закричал я, заваливаясь вправо. Бок тут же пронзила острая боль. Я попытался вновь повернуться на живот, но простыня на кровати зацепилась за что-то. Сжав зубы, я перекатился на спину и уставился вверх. Из моего лба торчал рыже-коричневый витой рог. Не веря своим новым глазам, я осторожно постучал копытом по рогу, стук отдавался во всём черепе.
– Я единорог? – сказал я вслух.
Говорить у меня получалось, правда, я немного шепелявил. Нет, конечно же, логично, что в каких-то мирах единорогов действительно почитали за богов. Но я, черт возьми, не был готов к таким радикальным переменам, когда решил получить тело богоподобного существа! Внезапно открылась дверь, и в неё вошел очень высокий молодой мужчина в странной одежде, поверх которой был наброшен халат светло-синего цвета. Гладко выбритый, с зачёсанными вверх короткими волосами и нахмуренными бровями, он чем-то напоминал врача или учёного.
– Вижу, что ты сам не знал, в кого превратился, и толку от твоего умения говорить мало.
Сказанная незнакомцем фраза, как и выражение его лица, говорили о том, что он чем-то сильно разозлён и встревожен одновременно.
– Я... я плохо понимаю, о чём вы, – всё, что я смог ответить ему.
Он глянул на меня, ещё сильнее нахмурил брови и отвёл взгляд. Тут в комнату буквально ворвался ещё один человек, тоже высокий, смуглокожий, с чёрными волосами. Стоило только ему увидеть меня, как он сразу же сказал:
– Ого! Где это вы достали детёныша единорога? Да ещё такого необычного.
– Детёныша? Я... – похоже, он был прав, и мне всего лишь казалось, что эти люди такие высокие, но, с другой стороны, это была какая-то бессмыслица!
– О! Он ещё и говорить может?
– Он вполне разумен, док. Это человек, просто в другом теле, результат Воплощения, – ответил ему первый.
– Доктор? – тут же переспросил я.
– Ветеринар, – сказал смуглокожий, подхватывая меня и аккуратно ставя на все четыре ноги; опираться на копыта было удобно, но непривычно. – Ого, мистер Эфен, вы когда-нибудь видели нечто подобное? –вновь обратился он к первому.
С этими словами он ухватил меня за бока и начал разводить руки в стороны. Я ощутил что-то, чего просто не мог ощущать. Нечто, похожее на разгибание затёкших конечностей, меня это сильно напугало.
– Что это? Что вы делаете? – я попытался отпрянуть, но споткнулся и наверняка бы упал, если бы тот, кого назвали мистером Эфеном, не подхватил бы меня.
– Тише, тише! Не дёргайся, – ветеринар разжал хватку. – Можешь повернуть голову и полюбоваться.
Я не замедлил последовать его совету. Примерно посередине, чуть ближе к шее, у меня из спины, покрытой короткой рыже-коричневой шёрсткой, росли точно такого же цвета крылья. «Вот почему аликорн, а не единорог, и вот откуда перья» подумал я, но решил попридержать язык, пока не выясню, что имел в виду Эфен, говоря, что мне неизвестно, в кого я превращусь.
– Я уже ничему не удивляюсь, – сказал я и несколько раз моргнул. – Я их чувствую, но не могу ими шевелить.
– Ну, это не парализованные конечности, так что ты вполне можешь их расправлять и складывать, просто не умеешь. И я думаю, что скоро научишься.
– Док, он здоров? – холодно спросил первый, он явно был чем-то обеспокоен.
– Сейчас посмотрим, – сказал смуглокожий, доставая из кармана небольшой фонарик.
Он посветил мне в глаза, которые тут же заслезились, посмотрел зубы, расправил и сложил крылья ещё раз, осмотрел копыта, посгибал суставы, потом взял мою переднюю ногу и отвёл её в сторону, потом потянул ещё немного, и ещё, наконец, он остановился, держа её параллельно кровати.
– Быть не может, – пробормотал он, мотая головой.
– Что-то не так? – тут же сказал высокий.
– Ну, не могут у лошадей так свободно сгибаться суставы, особенно плечевой, не бывает у них таких огромных глаз! – ветеринар выключил фонарик и положил его назад в карман халата. – Про рог и крылья, которые слишком малы, чтобы поднять его в воздух, я вообще молчу. Он даже не магическое существо, а сказочное. Такое само по себе не может появиться.
– Ничего, придут друиды, я у них узнаю всё, – сжав зубы, процедил высокий.
– У меня к ним тоже есть претензии, – сейчас мне нужно было говорить особенно аккуратно, ведь это тело было только моей аферой, а никак не друидов. – Что вообще со мной произошло?
– Расскажу чуть попозже, – ответил он мне и обратился к ветеринару. – Док, вы закончили?
– Да. Могу заключить, что пациент вполне здоров, правда, ему досталось самое настоящее детское тело, – он посмотрел на первого. – Вы же понимаете, что это значит?
– Да, – тот почесал подбородок.
– Что это значит? – тут же спросил я.
– Не самую приятную вещь, – Эфен сложил руки замком. – Мозг твоего тела недостаточно развит, поэтому низкий болевой порог, пониженная психическая устойчивость, невозможность продолжительное время концентрироваться на чём-либо и потребность в заботе станут твоими повседневными спутниками, пока ты не вырастешь.
– Подождите, вы хотите сказать, что я впаду в детство?
– Я так не думаю, – вставил ветеринар. – У тебя останется весь твой жизненный опыт и модель построения умозаключений, так что, скорее всего, думать тебе будет сложнее, но если хватит силы воли, ты останешься взрослым. Впрочем, это если не учитывать видовых особенностей.
– В любом случае, я возьму заботу о тебе на себя, пока не вернутся друиды – с этими словами Эфен заботливо откинул чёлку с моих глаз.
– Если что – обращайтесь, – сказал ему смуглый, почесал мне подбородок и вышел из комнаты.
Я всё ещё не понимал, почему получил детское тело, когда друиды говорили, что у меня будет просто молодое. Я решил подробнее расспросить высокого, но он первым ко мне обратился:
– Меня зовут Ремиан Эфен, я учёный-метафизик исследовательского отдела при этом университете.
– Индре Сильварум, историк... – я вздохнул и покачал головой. – Точнее, был историком, специализировался на культах древности. Теперь вы можете объяснить, что же произошло?
– Да, но сначала ответь, у тебя ведь не было дара к классической магии, верно?
– Друиды говорили, что я маг Жизни, – я не хотел сразу же раскрывать все карты, но то, что мог сообщить Ремиан Эфен, казалось мне крайне важным.
– Это совсем другое, – он помотал открытой ладонью. – Но теперь мои догадки подтвердились.
– Какие догадки? – похоже, мне и дальше придется вытягивать из него информацию по ниточке. – Я ничего не понимаю.
– Существует нерушимое правило, – он сел на кровать рядом со мной. – Ты никогда не сможешь применять классическую магию, если не наделён даром с рождения. Поэтому существует запрет на создание тел, обладающих таким даром для душ, чьё предыдущее тело не было способно к классической магии. По каким-то неизвестным никому причинам мой брат Фьег нарушил этот запрет и создал тебе тело магического существа. Теперь он в коме, и никто не гарантирует его выздоровление.
Я сглотнул. Это был поистине неожиданный для меня поворот событий. Из-за моей аферы пострадал человек. Первая невольная жертва прихоти быть выше других. «Не думай об этом, только не сейчас, ты выдашь себя с головой». Я изо всех сил постарался сохранить спокойное выражение лица.
– Сочувствую. Похоже, что друиды просто перепутали коробки с ингредиентами для создания нового тела. Мне они обещали тело человека, – я вновь моргнул, воздух тут был слишком сухой для меня.
– Не похоже, что перепутали, – Эфен погрыз ноготь. – Хотя в качестве генетической основы было перо такого существа, каким ты стал, кровь для придания личностных особенностей была именно твоя. Иначе бы каждое движение тела вызывало бы крайне неприятные ощущения. В любом случае это преступная халатность, и друиды ответят за свой проступок, когда вернутся.
С этими словами Ремиан Эфен поднял меня и поставил на пол. И тут обнаружилась вторая деталь: я не знал, как ходить. Я привык становиться на ступню, но теперь приходилось опираться на носок, заканчивающийся копытом, да ещё стоять на всех четырёх конечностях. Но сложнее всего оказалось синхронно переставлять ноги, они постоянно запутывались и цеплялись друг за друга, приходилось сосредотачиваться на каждом шаге. В итоге Ремиан не выдержал, взял меня на руки и понёс к выходу из больницы, которая находилась в студенческом городке, где братья жили и работали. Хорошо, что Эфен считал виновными именно друидов, и, пока они не вернулись, мне нужно было лишь и дальше укреплять его веру в это.
Символично, что моя первая неудачная попытка умереть насовсем произошла тоже в больнице. Надо сказать, что уверенность в собственном бессмертии жила во мне всегда, это чувство как бы говорило мне: «Ты обманул сам себя и теперь считаешь, что смертен». После этого особенно глупо себя начинаешь чувствовать, когда оказываешься в ситуации, подобной моей. Очнулся я от того, что не моргаю, и ладно бы если только не моргаю, а не могу вообще ничем пошевелить, но, тем не менее, свободно перемещаюсь в пространстве. Через некоторое время до меня дошло, что я в больнице, вокруг меня лежат пациенты, все они без сознания, а некоторые из них мертвы. Я решил, что надо бы позвать врача или вообще кого-нибудь, и тут только понял, что тела-то у меня и нет, точнее оно есть, лежит у окна на крайней койке, помеченной листком с моим именем: «Сильварум, Индре». Вот тут-то мне стало по-настоящему страшно. Обычно, когда мне бывало страшно, я делал несколько глубоких вдохов и старался перестать бояться и начать думать, что делать дальше. Я решил, так сказать, залететь в своё тело назад и, ну… там дальше по обстоятельствам. Полагаю, что каждый дух в подобной ситуации наивно пробует нечто в таком роде и жестоко обламывается. Что ж, теперь мне оставалось только смотреть и ждать, когда врачи меня вылечат, если они меня вылечат. В этой ужасной и отсталой стране на юго-востоке континента не приходилось и мечтать о грамотной медицинской помощи. Да, к сожалению, моей семье везло меньше, чем мне. Родителям приходилось жить там, где жили их отцы – мои деды. Они оба когда-то давно были штабными офицерами страны, потерпевшей поражение в войне, и разворовывали всё финансовое обеспечение, якобы разыскивая артефакты древности в этих захолустных горах. А нынче скрывались здесь, ностальгируя по былому величию. Даже мне имя дали в честь какого-то древнего местного божества.
Надо бы рассказать о моих соседях по палате: все они были коматозными больными, все были живыми с медицинской точки зрения, но не с моей. Я видел, что только у некоторых из них была, эм-м-м… душа? Некий сгусток или даже туго переплетённый узел разнообразных полей, прочие же были просто тушами. На первый взгляд и моё тело представляло собой такой же живой труп. Но если я начинал вглядываться, то видел колодец, затягивающий в себя. Наверное, это оттого, что мой дух, в смысле я, всё еще был рядом? Не знаю.
Тянулись… дни? Я не вёл счёт времени, мне не нужен был сон. Иногда приходили врачи, иногда родители и друзья. В третий их приход у меня совершенно испортилось настроение, я был озлоблен на всё, что я потерял. Отчаяние и ярость кипели во мне! Я бы стукнул кулаком по столу, будь он у меня! Нет, кулак моего тщедушного тела не подошел бы для выражения всего моего гнева, вот кулак соседа бы подошел. Я бы им со всей, всей, всей ярости и злости! Стукнул!
БАМ!
Родители резко развернулись и уставились на тумбочку соседа, на ней все еще лежала его рука.
Вызвали врачей, они ходили, что-то мерили, родители причитали, а я ждал того момента, когда они все наконец-то покинут это палату! И вот наступил вечер, они разошлись, и я принялся за дело. И чем больше я пробовал, тем лучше у меня получалось двигать чужими мышцами. Это немного походило на то, как ты двигаешься сам, но при этом не возникало чувства ограниченности суставов и сил мышц. Я – некромант! Ура? Тогда я первый раз всерьёз начал воспринимать все местные мифы и легенды о мудрецах, чудотворцах и одарённых людях древности. И внезапно вспомнил об обстоятельствах: похоже, что они даже в таком вопросе не подвели меня и подсунули пусть не лучшую, но весьма достойную альтернативу обычной смерти. Когда с помощью тела соседа я объяснил родителям, в каком состоянии нахожусь, они были в ужасе. Ещё бы, ведь начинали сбываться сказки дедушек, от влияния которых родители старались оградить меня.
Труднее всего было научиться разговаривать с помощью зомби, они сипели, давились слюной и всячески игнорировали попытки узнать, что они ощущают. Больше всего меня раздражали врачи, особенно доктор Гилани со своим транквилизатором, сие вещество химически лишало мышцы возможности двигаться. Но я нашел управу и на них – настоящие свежие мертвецы! Нервная ткань у них ещё не распалась, но кровь уже не течет, и остановить химией их невозможно. Не знаю, почему, но характер мой резко изменился в худшую сторону, и я даже не пытался дать себе отчет в том, что же я делаю. Забавы с поднятием мертвецов стали для меня повседневным развлечением. После одного такого случая у меня состоялся «серьезный разговор» с родителями и доктором Гилани. Родители говорили о чувствах родственников усопших, Гилани взывал к моей совести, родители сравнивали меня с «коллегами» дедов, Гилани грозился привести местных колдунов. Вот последних я боялся, ведь кто знает, что они могли на самом деле. Если со мной случилось подобное, то вполне вероятно, что где-то ещё есть люди с необычными способностями. Однако я решил гнуть свою линию дальше и горлом худощавой старухи пропищал:
– Папочка, доктор запрещает мне играть с моими куклами!
Лицо отца как бы сразу посерело.
– Доктор Гилани, кардиолог сейчас свободен? У моих родителей прилив чувств к голове!
– Побойся Бога! Оставь все эти…
Я не стал дослушивать маму и голосом самого прокуренного зомби заявил:
– Из всех имён богов в этой палате можно произносить только моё! На сегодня приём окончен, давайте выметайтесь отсюда.
Я очень любил развлекать себя пением и плясками моих соседей, даже если из них приходилось вытаскивать трубки. Ха! Да я дышал и сжимал их сердца вместо аппаратов! Больница должна мне денег за сэкономленное электричество! А эти медработники только бегали да причитали. Особенно я любил одно стихотворение, которое мне казалось символичным, и которое мои зомби пели хором на мотив популярной мелодии:
There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.
They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.
Анимировать своё же тело я побаивался, кто знает, что может случиться при этом и что будет, если оно умрёт?
Постепенно я начал понимать, как именно работает некромантия. Нерв соединяет мышцу с мозгом, и когда по нему проходит сигнал, мышца сокращается. Некромантия же играла роль некоего посредника между моим духом и нервом. Я мог сжать любую мышцу тела, в котором не было души. И не важно, что нерв мог быть повреждён или оторван от мозга. В последнем я убедился, проведя небольшой эксперимент в морге, куда как-то раз привезли интересного «пациента». «Несчастный случай на производстве», как я узнал из разговора медработников. Труп представлял собой женское тело без головы. Зрелище, наверное, испугало бы меня, будь я сам жив. Теперь оно лишь напоминало о высовывании головы из едущего поезда. Пока тело не окоченело, я приступил к анимированию. Оно вздрогнуло и зашевелилось, затем по моему желанию подняло руки. В принципе, ничем не отличается от поднятия целого зомби. Медработники закричали, кто-то попытался выбежать, кого-то вырвало прямо на месте. Скукота. Я отпустил зомби, и её руки тут же безвольно упали.
Второе же наблюдение – я совершенно не чувствовал ничего, что, по идее, должен был чувствовать зомби. Это приводило к постоянным их травмам. Вывернутые суставы, разорванные связки и переломанные кости были обычным делом – зомби быстро изнашивались, приходя в негодность. Это меня сильно расстраивало.
Тогда же я задался вопросом, почему я не могу управлять телами с душой? Что за штука такая, эта душа? Она имеет не органическую природу, а энергетическую, и может существовать и функционировать, но не жить. По большому счёту, душа – наименее живая часть нас. Так что я зря называл бездушных коматозников мертвецами, они были такими же живыми, как и остальные люди. Если душа может мыслить, сохраняет память человека и повторяет функции мозга, то это значит, что именно тело формирует душу, влияет на неё. Выходит, что я, находясь вне тела, представлял собой чистый, незамутнённый эмоциями разум? К сожалению, нет, скорее разум, не замутнённый потребностями тела, гормонами и прочими веществами, но не эмоциями, водоворот которых, бывало, затягивал меня.
Как-то раз, забавы ради, я прилетел в морг и анимировал троих мертвяков из аутопсической. Сорвав в коридоре шторы оранжевого цвета, я завернул в них нежить и решил устроить… ТАДАМ! Великое Паломничество воинствующих монахов-зомби к Мастеру! Правда, пришлось им посидеть на солнце минут десять – окоченевшие мышцы плохо двигались, а мне не нужны были паралитики. Запах должен был быть ужасен, но я не чувствовал запаха, равно как и вкуса. Вообще все мои ощущения сводились к трём базовым восприятиям мира: зрение под большим углом и в более широком спектре, но не позволяющее видеть далеко; слух в широком диапазоне частот, но тоже не слишком хороший; и плотность материала, сквозь который я пролетал.
На середине паломничества моих зомби заметили, и я с криками: «Это живые! Спасайся, кто может! Они нас съедят!» бросил бежать их вперёд. Как назло, у одного из них ноги запутались в импровизированной рясе, и он с грохотом повалился на пол. Я решил внести элемент напряжения и с криками: «О нет! Мы не можем его бросить!» развернул остальных двоих, подхватил ими его за руки и поволок дальше. Я никогда так сильно не смеялся! Возможно, потому, что мне не нужно было вдыхать?
Надо ли говорить, что доктор Гилани был в ярости? Он рвал и метал, кричал, нет – вопил! И я решил его поставить на место раз и навсегда:
– Доктор, я вам крайне не советую обращаться к экзорцистам, равно как и причинять вред моему телу. У вас тут морг и полная больница беспомощных людей и острых инструментов, и каждый умерший будет пополнять мою армию. Подумайте об этом, доктор. Лучше найдите каких-нибудь знахарей или просветлённых монахов, которые вернут мой дух назад в моё тело, раз вы так уверены, что с телом всё в порядке.
Оживать мне не очень хотелось, пришлось бы опять стать уязвимым, нуждающимся во сне, еде и дыхании человеком. Правда, через пару дней размышлений после разговора с доктором я решил, что сходить с ума от скуки, будучи ни живым, ни мёртвым – куда хуже. И надоумила меня маленькая девочка, случайно заглянувшая в мою палату, пока её отец навещал кого-то.
– Значит, говоришь, ты из секты кришнаитов?
– А это кто? И вообще нет, это мой папка выращивает деревья.
Забавная девчушка, полукровка, сразу поняла, что зомби – это всего лишь зомби. И ничего от меня пока не требовала. Наверное, поэтому я был с ней несколько более приветлив, чем с другими людьми.
– Тебе так нельзя долго быть, неправильно это, – сказала она, оглядываясь по сторонам, как будто хотела увидеть меня.
– Ты это о моём состоянии? Я бы не хотел что-то менять, меня и так устраивает, в любом случае лучше, чем прозябать, как эти куклы.
– А… – она на секунду замешкалась. – Ожить?
– Доктор Гилани нашел каких-то северных шаманов с бубнами, п-ф-ф-ф! Проходимцы и этнические мистификаторы.
– А я бы…
– Я вот тебе не навязывался со всякими советами, – тут же прервал её я.
– Я же… – она опустила голову. – Мне просто жалко тебя.
Ох уж эти назойливые дети. Назойливость – пожалуй, самая плохая черта в них. Ладно, скажу ей, что она хочет услышать, может быть, отстанет:
– Ну хорошо, я подумаю.
Тут её прервал вошедший бородатый мужчина с красным пятном краски на лбу, одетый в зелёный балахон.
– Вот ты где, доченька, не будь такой назойливой, дяде…
И тут он как-то странно оглядел комнату. Похоже, и он понял, что это всего лишь зомби, наследственное это у них, что ли? Или они йоги какие?
– Во-о-о-о! И до тебя дошло, кто я. Побольше бы таких среди врачей.
– Кто ты, беспокойная душа? – подобно ослепшему он вертел головой, пытаясь услышать настоящего меня, а не зомби.
– Да вон, валяюсь у окошка. И вообще тут как-то слишком много посетителей сегодня. Девочка, обними дядю, возьми папу за ручку и иди домой.
Она подошла к моей кровати, неловко попыталась обнять, сказала «выздоравливай скорее», и они наконец-то оставили меня в блаженном одиночестве.
Я гадал, а не знак ли это, что мне действительно нужно послушать Гилани? Может быть, обстоятельства снова складываются в мою пользу? Я решил, что всяко хуже не будет, и дал добро. Через несколько дней пришли шаманы с бубнами. На самом деле это не бубны, а какие-то тамтамы, во всяком случае, не цыганские бубны точно. Уселись рядом с моей кроватью и начали постукивать и подвывать, ха-ха-ха.
А их шаманство вдруг начало работать. Меня потащило к моему телу и начало не то чтобы запихивать в него, а скорее растворять в нём. Я ощутил какое-то особое падение, казалось, нечто тащит меня вниз быстрее, чем я бы упал сам. Очнулся я в совсем другой палате. Светило солнце, рядом сидел доктор Гилани и что-то записывал в блокнот.
– Ага, очнулся? Ну и что тебе в коме привиделось?
– Вот так сразу? А вы, наверное, коллекционируете такие истории? Вообще мало чем отличается от обычного ночного кошмара, разве что вас, доктор, видел, и родителей. Кстати, а что было со мной?
– Да со строительных лесов доска упала, ушиб головы и пара ссадин, почему ты вообще впал в кому при таких несерьёзных повреждениях – загадка медицины. Тебя по-хорошему выписывать нужно.
Из больницы меня забирали родители, радовались и улыбались, недолго, правда. Надо ли говорить, что когда я увидел каталку с телом накрытым простынёй, я не стал сдерживать себя ни минуты? Выставив вперёд руки и растопырив пальцы в виде круга, я стал поворачивать кисти. Честно говоря, мне достаточно было подумать, но уж очень хотелось использовать жесты фокусников! Зомби вытянул руки и сделал несколько волнообразных движений. Я обернулся к родителям с улыбкой новоиспеченного олимпийского чемпиона.
– Я должен был проверить, не приснилось ли мне всё это!
– Ты так сильно изменился, ты даже на человека перестал походить.
– Пускай! Мне на это плевать! Я владею могущественными силами, и никто не вправе запретить мне использовать мой дар!
Надо ли говорить, насколько были рады моему таланту деды? Каждый из них приписывал своему тайному обществу появление у меня сверхспособностей, что, впрочем, только усилило моё презрение к ним. А потом мне представился шанс переехать жить и учиться в развитые страны, я воспринял это как знак судьбы. В конце концов, оставаться здесь – это тупик, поэтому я перечесал чёлку на правый бок и эмигрировал. Оставил позади тёмное прошлое своих родственников, военные конфликты на границах, вечерние посиделки и научился отвечать «не знаю, где они» на вопросы о своей родне. Но как я ни старался, так до конца и не смог избавиться от некоторых черт характера, таких, как некий налёт элитаризма и предвзятого отношения к людям, пускай основанного не на расе, а скорее одарённости и умственных способностях.
Все следующие двадцать с небольшим лет моей жизни после обретения способности управлять мертвецами прошли в борьбе с самим собой и своим «хобби». С одной стороны, я наслаждался каждой возможностью использовать некромантию, с другой – испытывал отвращение к себе после каждого такого случая. Я больше не ощущал той радости и эйфории, как во времена, когда был духом. Моя теория насчёт душ подтверждалась: поведение и восприятие зависят от тела – тело формирует душу и сознание, гормоны отключают объективное мышление, а травмы мозга нарушают процесс умозаключения. Моё тело сглаживало те необузданные порывы ярости и хулиганства, свойственные призраку. Но тем не менее некромантия, как наука о смерти, была и остаётся моим смыслом жизни. Хороший каламбур.
С независимостью от общества получалось не так, как я себе представлял. Обыватели не верили или не хотели верить в некромантию. А разнообразным культам, которых, как оказалось, было огромное множество, были нужны скорее оратор и фармацевт, чтобы убедить людей в чуде, которое они увидели под воздействием дурманящих веществ, чем реальный чудотворец. И всё же я пользовался в их кругах неким подобием признания профессиональными фокусниками своего коллеги.
А еще у меня появилась мечта – войти в правящую верхушку одного из культов, влияющих на правительства разных стран. Желание стоять во главе государства, даже пускай в виде серого кардинала, жило во мне вне зависимости от моих попыток убедить себя, что это мне принесёт только неприятности.
Я по-прежнему не мог отказать себе в оживлении каждого свежего покойника, встреченного мной, но вот настроение, бывало, портилось. А потом я встретил этих забавных сектантов и начал заниматься некромантией и всем, что с ней было связано, не отвлекаясь на прочие вещи, казавшиеся мне когда-то интересными. Сектанты были настоящими проходимцами, умели только отбирать деньги у доверчивых богатеев, показывая пару моих «фокусов» и обещая «победу над смертью», а я у них был Первым Жрецом. Но я был рад – как своей доле, так и возможности попрактиковаться. Я носил черную одежду, посох-косу со складным лезвием (бесполезный хлам – ни разу не помогает, только мешает и задевает углы, хорошо, что лезвие можно сложить), отзывался на Ваше Преосвященство и больше насмехался над всеми подряд, включая Магистра, чем создавал атмосферу готичного и мрачного культа. А они сами проводили «ритуалы посвящения», изучали «тайные знания» и готовили напыщенный «ритуал призыва вселенского масштаба», к которому меня не допускали даже. Помимо всего этого я плотно занялся раскапыванием информации о некромантах прошлого и настоящего, прочёл множество книг, встретил множество интересных людей, изучил множество культов. Некромантия открывала дверей больше, чем закрывала, а к чему я не мог получить доступ непосредственно – я получал косвенно. Меня, как специалиста в области истории культов, приглашали читать лекции по этой теме в разные университеты, я соглашался. Не то чтобы я умел выступать, но голос у меня довольно сильный. Во всяком случае, читать лекции мне нравилось. У меня были деньги, машины, жены, разводы, дети, кошки, но главное – это всё же некромантия, и пусть весь мир подождёт. Не подождал…
Всего каких-то несколько недель назад я только рассмеялся бы, услышав о параллельных мирах. Что и сделал, когда я вновь встретил Миру. А потом вся моя мирная и спокойная жизнь в родном измерении закончилась. Нет, не так. Теперь-то я понимаю, что всё это было не случайно, и на самом деле Мира нашла меня. Как-то весенним вечером я гулял по улицам одного большого города. У меня был билет на самолёт на утро послезавтра, и я решил устроить себе маленькие выходные. Стояла тёплая погода, цвели липы, у меня было хорошее настроение, казалось, что все невзгоды давным-давно преодолены…
– Индре? Индре Сильварум? Это же ты, да? – услышал я за своей спиной женский голос и развернулся.
– М-м-м, простите, что? – передо мной стояла темноволосая, немного смуглая девушка в кофте и юбке зелёных тонов. В её ушах были такие же зелёные малахитовые серёжки.
– Это ты же тот вудуист и знаток культов древности? Ты ещё на востоке тогда жил, когда лежал в больнице и показывал мне клёвые фокусы с оживлением зомби!
«Что-о-о??? Кто она такая?»
– Не помнишь меня? Я тогда девочкой была маленькой, ты меня еще кришнаиткой называл, – она засмеялась.
– А-а-а, теперь вспомнил! – правда, я не знал, что сказать той, которой когда-то нагрубил и чуть ли не выгнал из палаты. – Давно не виделись.
– Мне очень надо с тобой поговорить, – она оглянулась и посмотрела по сторонам. – Ты, случаем, не знаешь тут хороших мест рядом, где можно спокойно посидеть?
– Случаем, знаю, – вздохнул я.
Мы сидели в плетёных креслах на летней веранде одного кафе за деревянным столиком для двоих, а я всё никак не мог понять, что в ней не так. А самое главное, зачем я ей понадобился. То, что понадобился, это точно, она же раньше не знала моего имени, а лицо навряд ли могла бы помнить столько лет.
– Меня зовут Мира, мы же тогда так и не познакомились, – прервала она мои размышления.
– Просто Мира, и всё? – я ухмыльнулся.
– Да, просто Мира.
– А я вот думаю, откуда ты моё имя знаешь и как тебе удалось найти меня?
– Мне папка сказал, а дальше найти тебя было просто, ты же известная личность среди всех этих сект.
– Не сказал бы, что это хороший комплимент, но всё равно спасибо, – я мешал ложкой горячий шоколад в своей белой керамической чашке, а она пила кофе, который я терпеть не мог. – Я, честно говоря, меньше всего ожидал встретить тебя здесь, и уж, конечно, ни за что не узнал бы.
– В каком-то смысле мир тесен, – она развела руками, я улыбнулся.
– Ты потрясающе выглядишь, – она действительно потрясающе выглядела для своих-то лет, я ещё раз бросил на неё взгляд, и у меня в голове родилась догадка. – Я наконец-то понял, что в тебе не так, тебе сейчас должно быть под тридцать, а ты выглядишь на девятнадцать.
– Я бы тоже сказала спасибо за комплимент, но ты попал в точку! – она направила на меня указательный палец. – Это отличное начало для нашего разговора. Ты сам сталкивался с паранормальным…
– Пффф, – я закатил глаза. – Я – некромант.
– Погоди, не перебивай, сталкивался, значит, и поверишь в то, что я тебе скажу. Все эти двенадцать лет, да-да, двенадцать, я провела в мире, где время течёт медленнее, чем здесь. Погоди! – она выставила вперёд ладонь, не дав мне даже попытаться возразить ей. – Мы – друиды, мы путешествуем из мира в мир, и вот вновь вернулись сюда. И нам нужна твоя помощь.
– Хорошо, ты добилась своего, я ошарашен, правда-правда. Теперь можешь всё по порядку рассказать? – я попытался скрыть улыбку, вышло не очень.
– Окей, могу, но сначала скажи – ты сталкивался с сектой смертепоклонников? Знаешь что-нибудь о таких? – она выглядела предельно серьёзно и собранно. – Не вудуисты, или как ты там своих называешь, а именно смертепоклонники.
– Н-н-нет, не слышал, а что? – соврал я на ходу.
– А то! Рассказываю по порядку, – она набрала воздуха. – Во всём множестве миров…
– В каком таком множестве? – тут же перебил её я, мне не понравилась сумбурность её речи, свойственная сектантским фанатикам. – Ты про уровни астрала? Еще некоторые из уфологов называют миром планету, – я сделал самое скептическое лицо из всех. – Только не говори, что имеешь в виду фантастику!
– Ну да! Думаешь, зря книжки пишут что ли? Ну ничего, как перенаселение тут будет, так узнаешь ещё. В общем, миров параллельных дофига и больше, и они вовсе и не параллельные, а вполне самостоятельные.
– Параллельные и, значит, самостоятельные.
– Ты можешь хоть раз не перебивать?! – рассержено воскликнула Мира, посмотрела исподлобья и продолжила: – Между ними можно перемещаться, а твой мир – это ферма, когда придёт срок, отсюда заберут на войну огромное количество населения, но это неважно. Важно другое: из всего множества миров большая часть обитаема, и примерно раз в полгода по общепринятому времени в одном из миров Смерть собирает сектантов и с их помощью убивает всё живое в мире разом.
– Даже сектантов? – я ещё более скептически ухмыльнулся.
– Конечно. В награду они получают избавление от страха перед смертью. А этот страх куда хуже самой смерти. Ну, ты сам знаешь, – сказала она и замолчала, ожидая моего подтверждения.
– Честно говоря, я тогда не успел испугаться, да и не умер по-настоящему, – глядя, как солнце закатывается за дома на горизонте, я вспомнил то необычное время.
– Ну вот. А мы, друиды, по мере сил и возможностей пытаемся этому помешать, ну и восстанавливаем мёртвые миры, хотя это тяжело.
– Угу, бывает, – теперь я уже жалел, что решил поговорить с Мирой. Она была самым настоящим фанатиком и пыталась навязать мне свою версию Бытия.
– А мы знали, что ты не поверишь, – внезапно ответила она. – Но если бы ты сходил к нам, мы бы тебе представили все доказательства. Впрочем, неважно, нам главное знать о секте смертепоклонников, а остальное – мелочи.
– А зачем вам знать? – вновь оживился я.
– Перебить их всех до единого, чтобы ритуал не был проведён наверняка! – она хищно сжала ладонь в кулак.
Оп-па, как же я удачно соврал, сказав, что не знаю таких.
– Ого! – присвистнул я. – Кроваво. А я думал, вы такие все дети цветов и пацифисты, «всем мир».
– Ну, для тебя это, возможно, и тонкий вопрос, скольких можно убить, чтобы спасти жизнь в мире, – похоже, мои слова её нисколько не смутили. – А мы его давно решили, потому что…
Но я её не слушал. Я думал о том, что влип в неприятности. С одной стороны, мои сектанты действительно что-то такое готовили, и я мог умереть вместе с миром, с другой стороны, друиды – довольно большой и известный культ, каждые двадцать лет проявляющий свою активность, и они могли перебить всех сектантов, включая меня. И никто нам не помог бы, на то это и тайные разборки тайных сообществ, что никто не вмешивается. «Надо бы сходить к ним и разузнать об их боеспособности, или как там это называется, – принял я решение. – А если что, то и перейти на их сторону, или же, наоборот, улететь куда-нибудь за океан».
– Я думаю, у вас всё же есть доказательства всего того бреда про миры и порталы, который ты мне рассказала, – я глянул на счёт и достал из бумажника деньги. – Так что назначай свидание, приду я в ваш чум. Но исключительно из научного любопытства.
– Рада, что ты принял правильное решение, – Мира протянула мне руку.
– Очень на это надеюсь, – я пожал её, чувствуя нарастающее беспокойство.
Не знаю, что произошло бы со мной, откажись я тогда. Может быть, был бы уже мёртв, а может быть, наоборот. Но, приняв её предложение, я в итоге оказался в Энерин-Холане в теле жеребёнка-аликорна.
Своё первое путешествие в другой мир к друидам я запомню на всю жизнь. Оно поразило меня больше, чем собственные способности к зомбификации. Войти в один лес и, пройдя сквозь зелёный туман, оказаться в другом, да ещё где растут невероятно толстые, неизвестные мне деревья, и в небе, кроме солнца тёмно-оранжевого цвета, днём видны аж две луны, – это, я скажу, было невероятно и ошеломительно. Первый раз я встретился с людьми, одарёнными способностями не меньше моих. Однако я сказал себе, что не время расслабляться, и что, замешкайся я сейчас, наверняка умру.
Верховный друид Кре был жизнерадостным худощавым стариканом, однако с небольшим, явно пивным животом. Он был одет в белую хлопчатую рубашку с нарисованным на ней кругом из листьев, штаны чёрного цвета и коричневый расстёгнутый балахон, больше напоминавший халат с капюшоном. Однако первое, что бросалось в глаза – его разделённая на две части борода.
– Это маги с помощью Магии Тождественности, – Кре на секунду задумался. – Или инженеры с помощью Техники Тождественности открывают порталы в виде круглого окна, поддерживаемого манасиловыми полями или сложными техномагическими приборами, с нанесёнными на них каббалистическими символами…
– Звучит довольно заумно.
– Я цитирую книжку за авторством одного мага Порядка, а они склонны к излишней вычурности речи, да, – Кре явно воспринял мою шутку всерьёз. – Друиды же используют силу Природы и могут перемещаться в любой мир, где ещё остался хоть один лес. А маги и техномаги только в соседние, или перепрыгнуть парочку. Сие же пристанище служит нам базой для ведения предупредительных операций. Тут есть дома, кухня, склады, библиотека, в которую тебе стоит заглянуть, да.
– Операции – это убийства смертепоклонников? – видимо, я задал слишком неудобный для друида вопрос, потому что он нахмурил свои кустистые брови и завершил разговор:
– Об этом поговорим вечером, желаю хорошо провести время, да.
Кре производил впечатление человека слишком занятого своими мыслями, чтобы разговаривать, не перескакивая с темы на тему. Тем не менее я решил, что всяко хуже не будет, и отправился осматривать лагерь друидов, а заодно и искать библиотеку. Посёлок, если его так можно было назвать, представлял собой растущие прямо посреди леса в случайном порядке гигантские деревья-дома, среди которых стояли деревянные постройки самого разнообразного назначения. Одно из них и было библиотекой. У её входа на лавке сидел жилистый друид средних лет в одних шортах свободного покроя и как-то хитро смотрел на меня.
– Привет! Тебя же Кре сюда послал, верно?
– Похоже, он просто хотел избавиться от навязчиво задаваемых вопросов. Ты, кстати, как к вопросам относишься?
– Смотря к каким, – уклончиво ответил друид. – Садись рядом, хотя нет, подальше пока сядь, я сейчас.
Внезапно воздух вокруг друида поплыл, сам друид приподнялся и, подобно воде, льющейся в кувшин странной формы, начал… я бы сказал «перетекать», но тут имел место менее уловимый глазом тип движения. Буквально через секунду на месте друида на лавке стояла одетая в шорты пантера чёрного цвета, которая немедленно села и, повернув голову в мою сторону, начала чесать задней лапой у себя за ухом. Я на минуту задумался, а не в коме ли я до сих пор? Не были ли все эти годы всего лишь ложной памятью или сном?
– Вот теперь спрашивай! – рядом со мной опять сидел тот же друид, на его лице читалось удовольствие от произведённого на меня впечатления. – Кстати, меня зовут Меняющий Форму, подходящее имя для перевёртыша, не правда ли?
– Индре, – я протянул ему руку. – Приятно познакомиться. Мира что-то говорила о мирах, но я пропустил мимо ушей. И о фермах тоже.
– Мир-ферма? – переспросил оборотень. – Да, твой мир именно такой. Именно поэтому Смерть пытается до него добраться. Лакомый кусочек, так сказать. Но надо бы тебе вкратце рассказать об устройстве Вселенной.
– Да мне за последние сутки несколько раз пытались, – я вспомнил сумбурные попытки Миры. – Никакой ясности, только новые вопросы.
– Это хорошо – чем больше вопросов, тем глубже будет познание. Смотри. Есть миры Порядка – их много, и миры Хаоса – их меньше, но время там течёт примерно в два раза быстрее. Воины Порядка и воины Хаоса сражаются испокон веков. Для набора рекрутов и тем и другим нужны миры-фермы, в них число жителей растёт и достигает уровня перенаселения. Тогда там можно завербовать миллиардные армии добровольцев, которые перебьют друг друга на Великой Войне, – он тяжело вздохнул. – А мы, друиды, не имеем к ним никакого отношения, у нас своя собственная маленькая война, до которой большинству нет дела. Теперь: почему воюют. Если вкратце, то из-за морали воюют. Многое в морали существ Хаоса такое же, как и у существ Порядка, но кое-какие понятия вывернуты наизнанку. Например, убийство не является преступлением.
– Дал себя убить – сам виноват? – я вспомнил обычаи варваров.
– Нет, скорее, не был полезен – был убит, – Меняющий Форму на мгновение задумался. – Или вот, порабощение – величайшая добродетель, и не спрашивай, почему, это врожденное чувство, как табу на инцест, оно не поддаётся логике. А вот понятие «предательство» вообще отсутствует.
– Это как? – если предыдущие особенности могли быть обусловлены разными факторами при развитии цивилизации, то отсутствие подобного вызывало у меня некоторое недоумение.
– А просто. Настоящее предательство – это переход от Хаоса к Порядку. Но воины Порядка убьют перебежчика – им не нужны предатели, неважно кого они предали, а значит, предать Хаос невозможно. Все остальное – это всего лишь смена союзника. Но друиды плевали на все эти различия: вступая в их ряды, ты отрекаешься от рода, званий, заслуг, идеалов, принадлежности к Порядку или Хаосу и принимаешь их идеологию, – последнюю фразу он произнёс с гордостью.
– И какую же?
– Сложно описать всё несколькими сентенциями, – лицо перевёртыша приняло задумчивый вид. – Но я попробую. Жизнь – это величайшая ценность. Естественная смерть – необходимость, её нужно принять. Убийство – тяжкое преступление, но обойтись малой кровью, чтобы спасти множество жизней – допустимо. Именно поэтому мы возвращаем в Круг тех, кто хочет убить целый мир.
– А как же воины Порядка и Хаоса? – я думал, что эти ребята настолько крутые, что друиды просто побаивались называть их преступниками. – Они же убивают друг друга миллиардами. Вы что-то делаете с этим?
– Конечно, это неправильно, – друид стал говорить медленнее, аккуратно подбирая слова. – Но они сражаются за миры, чтобы жить в них. Обладая оружием, способным выжечь целую планету, ни одна из сторон за тысячи лет войны ни разу не воспользовалось ничем подобным, – он назидательно поднял вверх указательный палец. – Некоторые из них осознают, что были неправы, и приходят к нам. Существа Порядка, такие, как ты, становятся смотрителями лесов, а существа Хаоса, такие, как я – оборотнями.
– Ты эм-м-м… бывший адепт Хаоса? – по всему выходило, что друиды – это самая интересная из межмирных организаций.
– Бери выше – воин Хаоса! – торжественно произнёс он, а затем более спокойным тоном добавил. – Впрочем, я разочаровался и ушел в друиды.
– И что, в любую животину можешь превратиться?
– В большинство. И в эльфа еще, и даже в дракона бы мог, но, видишь ли, – друид почесал затылок. – Мне нужно две вещи, чтобы принять форму в первый раз – генетический материал вида, как основа, и своя кровь для внесения личных особенностей. На этом принципе вся магия воплощения и держится…
Мы еще некоторое время говорили о быте друидов, и Меняющий Форму даже показал мне свой настоящий облик – хищного человека Хаоса. Если не смотреть на руки, его можно было бы принять за обычного человека. Подушечки его пальцев располагались на предпоследней фаланге, последняя же служила ростовой зоной настоящих когтей – острых и твёрдых. А вот противостоящий палец был вообще без ногтя. Ступни еще сильнее напоминали кошачьи лапы. Помимо обычной поросли на лице у людей Хаоса росли редкие жёсткие усы. Строение челюсти было как у настоящего хищника – длинные клыки и коротенькие передние зубы. А вот зрачок был, к моему удивлению, круглым, не похожим на зрачок кошки. Впрочем, как и у многих хищников, глазное дно было зеркальным. Под конец рассказа перевёртыш неожиданно заявил:
– Знаешь, у меня к тебе есть предложение.
– Слушаю.
– Не сейчас. Вечером, после того, как Верховный друид поговорит с тобой, приходи ко мне, – он улыбнулся самыми уголками рта. – Не будешь разочарован, – с этими словами, он встал со скамейки и зашагал к центру лагеря, а я отправился в библиотеку.
Исполнение большей части своего плана принесло мне некоторое щекочущее нервы удовольствие. В конце концов, если обстоятельства вынуждают тебя резко изменить уклад жизни, то стоит изменить его резко к лучшему. Или даже больше – к самому лучшему! Но, находясь у друидов в первый раз, я представить себе не мог, что всё обернётся подобным образом. И уж точно никогда не подумал бы, что мне придётся сменить тело.
Тогда, отправившись в библиотеку друидов, за неимением достаточного количества времени я решил прочесть название книг, находящихся там, и выбрать что-то интересное. Однако, увидев многотомник «Большой энциклопедии оружия войск Порядка», стоящий на приятно пахнущих деревянных стеллажах, сразу же взял первый том. В нём описывалось, как маги могут создавать из маны волшебное оружие. И хотя книга была написана на всеобщем, она сыпала непонятными терминами и изобиловала примечаниями на неизвестном мне языке. Вечером в библиотеку заглянула Мира.
– Рада видеть тебя здесь, – она наклонила голову набок.
– Не стоит строить мне глазки. Я пришёл из-за того, что ты мне сказала, не из-за тебя, – я решил придерживаться прохладного тона.
Она фыркнула и, развернувшись, подошла к двери.
– Да, и ещё одно, – Мира обернулась. – Кре вернулся и хочет тебя видеть.
Верховный друид сидел в кресле у себя в доме-дереве рядом с центром поселения, где рос огромный дуб. Вокруг дуба друиды собирались на совет или вече, или как там называется у них общее сборище. Как только я вошёл, друид сразу же предложил мне сесть на противоположное кресло за пустым деревянным столом, стоявшим рядом с кроватью. Вся нехитрая мебель была сделана из гладко отшлифованного некрашеного дерева. Я заметил, что на стене позади друида весит меч в ножнах.
– Значит, решил бросить своих и присоединиться к нам, да? – Кре хитро улыбнулся; видимо, он узнал, кто я.
– Удивлён, что я ещё жив, – я решил бравировать до конца.
– Мы стараемся не обрывать жизни понапрасну и рассказываем правду тем, кто открыт словам, да. Тебе, например. Ну так да или нет? – моё сердце забилось чаще, ведь от того, что я скажу, зависела моя жизнь. Я ушёл от прямого ответа:
– Вот не знаю еще, тут мне Меняющий Форму так прозрачно намекал о предательствах.
– О! Это его любимый конёк: поговорить о морали, о различиях, о том, что мы теперь все друиды и можем уживаться вместе, а воины Порядка и Хаоса – нет, да, – отмахнулся Кре. – Шансов у смертепоклонников всё равно нет. Несколько образцов огнестрельного оружия – ничто, самое серьёзное, что у них может ещё быть, это магия.
– Я единственный, кто может поднимать мёртвых, так что вам не стоит опасаться некромантии, – я тяжело вздохнул. Даже при самом хорошем для меня раскладе моя жизнь теперь необратимо изменится.
– Тут ты не прав, да. Среди них может быть настоящий чародей. А ты же скорее жрец Вуду и такой же маг Жизни, как и мы, – тут я вопросительно поднял бровь. – Удивлён? Можно сказать, что ты без пяти минут друид, да.
– Подожди, подожди. Как это: друид и маг Жизни? – у меня не укладывалось в голове то, что сказал мне Кре.
– А так, – он хитро улыбался. – Ты когда-нибудь пробовал применять свою силу к растениям? А к живым?
– Нет, но… – жрец Вуду, маг Жизни, без пяти минут друид. Это многое объясняло, например то, что мои бывшие «коллеги» не пускали меня на свои тайные мессы.
– А стоило бы. Мы называем расходование энергии Жизни на то, что уже мертво – чудовищным попустительством, – тут он на некоторое время задумался. – Впрочем, не думаю, что среди твоих знакомых есть сильные заклинатели любой школы магии, да. А мы пользуемся достижениями военной науки из куда более развитых миров, чем ваш.
– Да? – сейчас меня куда больше волновало не оружие друидов, а то, что Кре сказал обо мне. – Ну, хорошо, что меня в их числе не будет.
– Значит, ты с нами? Отлично! – лицо верховного друида сразу же повеселело. – Но, как всегда, всё не так просто. Ты правильно вспомнил о предательстве, да. Смерть никогда тебе этого не простит, найдёт в любом из миров и заберёт, довольно потирая костяшки пальцев, если ты представляешь её в виде скелета в балахоне. Или проглотит, облизываясь и причмокивая, если ты представляешь её в виде ненасытной пасти, да. Поэтому тебе нужно устроить ложную смерть.
Мне тут же представился огромный зубастый рот, проглатывающий соломенное пугало, одетое в мою одежду и политое кровью курицы, которую принёс в жертву жрец Вуду.
– Смерть можно обмануть? Никогда бы не поверил. Впрочем, вам, адептам Жизни, виднее, чем неофиту.
– Рад, что ты уже признал, кто ты, – похоже, Кре обладал иммунитетом к сарказму. – Обмануть можно, если твоё тело умрёт по-настоящему, а дух получит новое тело в другом мире. Все довольны, да.
До меня не сразу дошли его слова.
– Погоди-погоди, ты это серьёзно?
– Конечно, – верховный друид и вправду выглядел серьёзным. – Мы уже не первый раз так делаем. Существует множество миров, населённых вполне могущественными заклинателями, которые смогут создать тебе новое тело, были бы твой дух и некоторые редкие ингредиенты рядом.
От этого безумия у меня голова шла кругом. Всё это сильно смахивало на ловушку, похоже, друиды просто не могли сказать мне в лицо «мы и тебя убьём» и придумывали какую-то сказочку. Но я решил пока не спрашивать об этом напрямую:
– Вы, наверное, туда в очереди выстраиваетесь? Как-никак, почти бессмертие.
– Зачем? – удивился он. – Земля не даёт нам умереть раньше срока, а когда приходит время, мы уже готовы.
– Тогда очереди частных клиентов, – я прищурился.
– Мы кому попало не говорим об этом. Да и смысл интересоваться, если войска Порядка продают эликсир вечной молодости всем, у кого хватит денег, – Кре тяжело вздохнул, как будто это его огорчало. – Без этих прибылей они не смогли бы вести войну столько времени.
– И всё же с чего бы мне верить вам? Зарежете, как и прочих, – я подумал, что зря это сказал, надо было просто вежливо отказаться и переехать в какую-нибудь далёкую тёплую страну от всех этих разборок подальше. Но что, если Смерть, как это явление понимают друиды, будет охотиться за мной?
– Конечно, нет! – тут же ответил он громко. – Каждое убийство живого существа – страшный грех! Мы, даже убивая поборников Смерти, страдаем. Но кто-то же должен это делать… ради Жизни, да! – воскликнул он, сжав кулаки. – И то, что ты больше не с ними, уже величайшая победа, даже если ты никогда не присоединишься к друидам.
– А вам именно это и нужно, верно? Стали бы вы в противном случае со мной возиться, – судя по выражению лица друида, я понял, что вывел его на чистую воду.
– Нам бы очень хотелось этого, но, конечно, мы не можем тебя заставить быть друидом, да, – тут он улыбнулся; как я теперь понимал, он заранее знал, что выбора у меня не будет всё равно. – Впрочем, всё это удовольствие не бесплатное, так что тебе придётся следить за активностью подобных культов и докладывать нам, – Кре почесал бороду. – Если не хочешь жить в этом мире, мы подыщем тебе другой. Ну и новое тело, конечно, будет молодым.
– Заманчивое предложение.
За свою жизнь я заключал самые разные сделки: покупка и продажа информации, услуг, предметов старины, но более рискованного договора, чем этот, мне ещё не встречалось. Подобная сделка казалась мне безумием, и я уже был готов ответить нет, но последние слова Кре звучали так соблазнительно. Устраивать жизнь заново в моём возрасте было бы проблемно, а вот получить молодое тело, сохранив весь жизненный опыт… Я бы смог добиться куда большего, получить власть, осуществить мечту. Тяжело жить, когда наверняка знаешь, что с достижением мечты ты опоздал, невозможно жить, отказавшись от последнего шанса осуществить её.
– Думаю, что соглашусь, но друидом быть у меня нет желания.
Лицо верховного друида тут же расплылось в довольной улыбке, которую не могла скрыть даже его борода. Он смеялся над глупым человеком, самостоятельно заковывающим себя в рабские кандалы.
– Не буду настаивать, да.
– А поподробнее рассказать о том, как это происходит, можешь?
– Конечно. Обычно это происходит так. Мы заряжаем дух умершего энергией Жизни до тех пор, пока он не превратится в полтергейста. Это более стабильная форма души, да. Полтергейста можно увидеть, он сам может говорить и левитировать небольшие предметы. Мы даём ему пробирку с кровью его тела, переселение в чужое тело – тяжёлое испытание для духа, так что родное предпочтительнее. И жёлудь дерева Жизни – без него магу невозможно создать живое. Всё это процесс небыстрый, в основном из-за лени магов и бюрократической волокиты, да, так что через месяц кто-то из друидов заглянет в мир, где живут волшебники, принимающие заказы, и заберёт тебя.
И всё же я продолжал думать, что друидам нужно от меня ещё что-то. Возможно, уверенность в том, что я не продолжу дело, начатое моей сектой.
– А что, если я возьму с вас клятву, что вы не обманете меня, убив, как собираетесь убить остальных. Что не отправляете меня в ловушку. Дадите такую?
– Да я хоть сейчас могу поклясться на Круге Жизни. Вот же какой принципиальный, – проворчал он.
Часть моих подозрений рассеялась. Всё-таки поклясться источником своей силы, заранее зная, что нарушишь клятву хоть формально, хоть по существу, мог только отчаявшийся человек. Кре явно таким не был, а если бы друиды хотели убить меня, то сделали бы это давно. Впрочем, теперь я понимал, что Кре искренне не считал свой поступок чем-то плохим.
Кругом Жизни они называли свой символ – круг из листьев, символизирующий цикличность жизни. Кре торжественно поклялся, положа руку на дерево с вырезанным на нем узором. Остальные друиды поочерёдно подходили к символу и просили Круг простить их за предстоящие убийства сектантов. Наконец они закончили свои молебны и пошли в оружейную, а Кре продолжил наш разговор:
– Ты нам всё же не доверяешь. Мы тоже тебе не доверяем, поэтому назад в твой мир тебя не пустим, да. Во всяком случае, пока не закончим все наши дела там. Конечно, после получения нового тела ты сможешь вернуться сюда, всё-таки вы сильно привязаны к своему имуществу
– Это верно. Но останусь ли я тут, ещё посмотрим, – уклончиво ответил я.
– Вот и отлично, мы вернёмся завтра к обеду. Выспишься ты или нет, уже не имеет значения, но всё же рекомендую поспать. У нас тебя кошмары тревожить не будут, да. И еще одно, – верховный друид сделал паузу. – Меняющий Форму предложит тебе сделку, этот шельмец всегда так делает, да. Согласишься ты или нет, это твоё дело, но смотри не прогадай, когда торговаться будешь, – с этими словами Кре развернулся и зашагал прочь.
Похоже, обстоятельства так крепко взяли меня в оборот, что я больше не мог вернуться к своей обычной жизни. Я решил хотя бы один день не обращать внимания на все парадоксальные вещи, которые случились со мной за последнее время, и сосредоточиться на том, чтобы выйти из этой ситуации живым. Ну, и извлечь из этого выгоду, если получится, конечно.
Идея стать аликорном и перебраться в мир, где их почитали за богов, появилась совершенно спонтанно после разговора с Меняющим Форму. Однако теперь мне казалось, что судьба вновь направила меня по одной ей известной тропинке. Почти сразу же после моего разговора с верховным друидом я отправился к бывшему воину Хаоса.
– Ты в курсе, что Кре знает, что ты заключаешь сделки?
Самодовольное выражение лица перевёртыша сменилось тревожным.
– Да, потому что сделки… они, скажем так, необычны, – Меняющий Форму снова стал говорить медленно, обдумывая каждое слово. – Верховный друид уже ввёл тебя в курс дела, так что одна вещь, которой ты владеешь, скоро перестанет быть тебе нужна.
– Имущество? – кажется, я начал понимать, куда он клонит.
– Нет, твоё старое тело, – увидев на моём лице недоумение, он ещё больше занервничал. – С некоторыми кулинарными пристрастиями сложно расстаться.
– Подожди! – я выставил перед собой ладонь. – Ты хочешь сказать, что желаешь купить у меня моё тело, чтобы съесть его?
– Именно! – оборотень хищно улыбнулся. – В некоторых формах человечина особенно вкусна, – у меня непроизвольно дёрнулась щека, вот почему Кре был так недоволен сделками подобного рода. – Обычно я расплачиваюсь золотом, но так уж вышло, что я сейчас на мели, поэтому у меня к тебе есть предложение.
– Знания? – я ценил их куда больше золота.
– Гораздо лучше! – громко воскликнул оборотень. – Твоё новое тело необязательно должно быть телом человека. Ты можешь стать волшебным существом, умеющим колдовать и живущим куда дольше. У нас есть большая коллекция частей таких существ, они хранятся в дальней секции реликвария, – я хотел спросить, зачем они мне, но вспомнил наш дневной разговор про ингредиенты для магии воплощения и промолчал. – Передняя с волшебными артефактами охраняется, но в дальнюю часть я тебя проведу. Ну как?
Он смотрел на меня чуть ли не умоляющим взором. Его идея была более чем заманчивая: долгий срок жизни, независимость от друидов, возможно, даже власть.
– Ты же можешь превратиться в эльфа и одолжить мне пару волосков?
– Ха-ха! – в его смехе слышалась нервозность. – Эльфы это ерунда. В общем, сходи в библиотеку, почитай, а ближе к полуночи я за тобой зайду.
– Подожди, – одёрнул его я. – И часто ты бываешь на мели?
– Очень редко, и тогда обычно заключать сделки не с кем, так что дело выгорит.
Я в спешке просматривал заголовки книг. «Магические существа, редкие», «Магические существа, опасные», «Магические существа, вымершие», «Магические существа, богоподобные». Ага! К моему великому сожалению, эта книга лишь немного дополняла предыдущую. «Что ж, очевидно один мудрец был прав, говоря о смерти богов, но посмотрим, что же мне осталось».
Абч'ууо.
Аликорн.
Бокоед Лха-Маршский.
Дракон древний.
Псевдолитофаг.
Сколопендроид реликтовый.
Хромоморф Ите.
Я сразу же открыл на странице с подробной информацией о драконах, они хотя бы были мне известны из сказок и легенд.
Древние драконы – вершина онтогенеза драконов, крайне могущественны, обладают сильной магией, манипулируют пространством и временем, больше не стареют, место обитания: мигрируют из мира в мир при первой возможности.
А вот это по мне, осталось пробраться в реликварий и выкрасть чешуйку, жилу, коготь или каплю крови дракона.
– Эй! Индре! – послышался из окна голос Меняющего Форму. – Пошли, время не ждёт.
Я захлопнул книгу, вылез в окно и кивнул друиду. Он повёл меня вокруг лагеря прямо в заросли какого-то кустарника. Продравшись через него, мы подошли к деревянному строению, с зарешеченными окнами. Оборотень подошел к небольшой двери, достал ключ, медленно и аккуратно повернул его.
– Проходи! – прошептал он. – Бери, что считаешь нужным, и уходим.
Я вошел, выдвинул фитилёк керосиновой лампы, стоявшей на полке у входа, и стал осматривать стеллажи. Но, как назло, ничего из вышеперечисленного не было, даже кусочка кожи или… да вообще ничего! Более того, ни намёка на остальных могущественных существ. Я приказал себе не отчаиваться и подумать. Раз драконы – это ящеры, значит, их ближайшие родственники – это птицы, а птицы – это перья, сам я драконов не видел, только сказки читал, возможно, на самом деле перья-то у них есть. В секции «перья» перьев драконов не было, зато в стеклянном кубе, за стопкой коробок с сухими насекомыми, лежало перо аликорна, во всяком случае, так гласил наклеенный на куб ярлык. Оно было чёрным с синеватым отливом и необычайно длинным, я бы сказал, что оно принадлежало птице размером не меньше аиста. У них есть перья? Мне лично казалось, что это нечто напоминающее об Али-бабе и попкорне одновременно. Я подошёл к двери.
– Эй, эй! Меняющий!
– Нашёл, что хотел? – он находился в форме человека Хаоса, и его глаза отблёскивали в свете лампы.
– Нет, ты можешь в дракона превратиться?
– А, вот чего захотел. Нет, не могу, драконы нам без надобности, в лесу они только мешают. А их кровь быстро теряет магические свойства, так что не ищи даже.
Увидев моё опечалившееся лицо, перевёртыш забеспокоился:
– Может быть, мне в эльфа превратиться? – похоже, ему хотелось получить человечины любой ценой. – Неужели совсем ничего нет?
– Есть перо аликорна. В книжках говорится, что они – богоподобные существа.
– Ну так чего же ты ждёшь? – выпучив глаза прошептал, или точнее прошипел он. – Хватай и уходим. Там разберёмся, если что, верну перо на место.
Я стремглав бросился вовнутрь, дрожащими от напряжения руками открыл крышку куба и достал перо. Так же быстро выбежал, на ходу потушив лампу.
Вернувшись в библиотеку, я решил прочитать об аликорнах всю доступную информацию. И опять меня ждал пренеприятный сюрприз – глава, посвященная им, начиналась в конце страницы:
Аликорны – могущественны, обладают магией, не стареют, почитаются за богов, место обитания: мир-заповедник Эквестрия. Можно многое рассказать об аликорнах, но лучше всего обратимся к заметкам прославленного мироисследователя О. Б. Клэйсона:
А следующий лист был вырван! И, судя по цвету на отрыве, вырван давно. Остался только небольшой клочок снизу:
|
ени
ядовито-красная гри
дикой, ни с чем не сочетающейся расцве
«Почитаются за богов». Мне почему то сразу вспомнился Осирис с его головой сокола, возможно, именно так эти существа и выглядят. На обратной стороне не было ничего, видимо, конец главы был где-то в середине страницы.
Об Эквестрии я не нашёл даже упоминания, зато о мирах-заповедниках была огромная и подробная статья, убедившая меня использовать перо. Я просто поставлю друидов перед фактом, что теперь я – аликорн и хочу жить в этом мире-заповеднике. Все миры такого типа были слабо развиты как технически, так и магически, огорожены от вторжения и геологически стабильны. А с моими знаниями, друидскими умениями и новым телом я стану правителем своего собственного мира! Могущественным и бессмертным существом! Никто не посмеет больше влиять на мою судьбу, кроме меня, и неважно, какой ценой я добьюсь этого! Мира разыскала меня, у Меняющего Форму кончилось золото, в реликварии нашлось перо аликорна. Все эти случайности просто не могли быть совпадением, а значит, судьба вновь предоставляет мне шанс получить пусть и не главный, но большой приз. Если, конечно, друиды не обманут меня и не скормят заживо оборотню завтра утром.
– По глазам вижу, что ты согласен! – перевёртыш действительно смотрел мне в глаза, слегка наклонив голову. – Я тебе расскажу, как организовать всё, а ты мне отдашь своё тело. По рукам? – он протянул мне правую руку.
– По рукам, – я пожал её: если уж рискуешь всем, то рискуй до конца.
– Отлично! – тут он плотоядно улыбнулся, моё горло сразу же пересохло.
После всех объяснений Меняющего Форму я нашёл пустующий дом-дерево, снял туфли, лёг на кровать и заснул.