Отраженный свет

Глава I

Вечер пятницы. Рыжий пегас собрал письменные принадлежности и осмотрел кабинет. Остальные сотрудники уже разошлись по домам, оставив на своих столах творческий беспорядок. Как-то так сложилось, что большую часть работников составляли пегасы, но это и не удивительно. Магия полета неразрывно связана с творчеством — полетом души, а творчество, идеи и смелые решения — именно это и было основным товаром «Фантазии». Предлагаемые решения зачастую были странны, неоднозначны и даже абсурдны, но представляли собой именно то, что было нужно заказчику. Например, земной пони Констракт, главный архитектор принцессы, бывало впадал в шоковое состояние, ругаясь, что так делать нельзя, не принято и вообще невозможно, но уже через неделю требовал доработок, а через месяц приходил за новыми идеями.
Рыжего пегаса звали Энди Бугсон, и он работал в конторе уже больше десяти лет, дослужившись до начальника отдела. Бросив взгляд на благодарственное письмо — лист бумаги с символом солнца, висящий в рамочке над его столом, Энди невольно улыбнулся. Тот проект поставить под троном принцессы искусственный водопад поначалу даже ему самому показался необычным, и Бугсон предложил его просто в качестве шутки. Директор так же в шутку предложил его Констракту, а тот вскользь упомянул принцессе Селестии. Правительница, неожиданно оценив идею, поручила пегасу полностью проработать и реализовать проект. Главной наградой для Энди стала даже не благодарность принцессы и внушительная премия, а знакомство со своей будущей женой, выполнявшей для Селестии весьма необычную работу.
Проверив, закрыты ли окна, и погасив все светильники, он вышел из конторы и запер дверь. Хотя до заката оставалось еще около часа, Фаир-стрит, накрытая тенью королевского замка, уже погрузилась в сумерки. Спустившись чуть ниже по улице, Энди зашел в магазинчик модной одежды «У стиляги».
— Миссис Стичи, готов ли мой заказ? — обратился он к продавщице, белой пони-пегасу.
— Конечно, мистер Бугсон, — ответила пегасочка. — Не в моих правилах подводить клиентов.
Сходив в заднюю комнату, продавщица выложила на прилавок два очаровательных детских седла. Сшитые из красного бархата, седла были украшены маленькими жемчужинами.
— Спасибо огромное, — восхищенно воскликнул Энди. — Они великолепны! Мои дочки будут просто без ума от радости!
— Благодарю Вас, — ответила польщенная пегасочка. — Я тоже хочу сделать Вашим жеребятам подарок.
С этими словами миссис Стичи выложила две пары бархатных рукавов.
— Спасибо! — еще раз поблагодарил ее покупатель. — Думаю, этот комплект будет самым лучшим подарком к их дню рождения!
Расплатившись, рыжий пегас упаковал покупку в свою сумку и побежал в сторону дома. Поплутав по переулкам, он добрался до Старгейзер-стрит, взлетел на балкон своей квартиры и сквозь раскрытую дверь увидел величественную белую пони. Она была крылатой, с длинным рогом и кьютимаркой в форме золотого солнца. «Надо же, значит еще не успела преобразиться в свой обычный вид после работы», — подумал Энди. Вбежав в комнату, он заключил белую пони в объятия и уткнулся носом в шею, вдыхая запах своей жены. Но что-то было не так. Необычный чарующий аромат был вовсе не тем привычным запахом любимой, эта пони пахла как богиня. Быстро отступив, Энди преклонил передние ноги.
— Простите, Ваше Величество, — пробормотал он, с горящими от смущения ушами. — Я не ожидал Вас увидеть.
— Ничего страшного, Энди, — весело ответила принцесса. — Это было очень даже мило.
— Смотри у меня, — донесся смеющийся голосок из другого угла. — Я ведь буду ревновать!
Обернувшись, пегас увидел точную копию принцессы Селестии и, подойдя к ней, вдохнул, убедившись, что уж эта пони действительно его жена.
— Саншайн, милая, ты же знаешь, что ты для меня единственная пони на свете, — прошептал он ей на ушко.
— Я пришла, чтобы поздравить твоих жеребят, — пояснила Селестия. — Давайте взглянем на наших именинниц.
— Позвольте только, я сперва преображусь, — отозвалась ее копия, и принцесса кивнула в ответ.
Саншайн взялась копытом за свой рог, и тот внезапно легко отсоединился от головы. Пони уменьшилась в размерах, грива и хвост, утратив волшебные переливы, окрасились в розовый цвет, золотые солнца на боках поблекли и под ними проявилась другая кьютимарка в виде зеркала, в котором отражалось маленькое солнце.
Энди, конечно, любил и уважал принцессу Селестию, как правительницу Эквестрии, за ее красоту, мудрость и доброту, только жена в ее «домашнем» обличие нравилась ему гораздо больше. Однажды любимая предложила, воспользовавшись служебным положением, провести ночь с нею в облике принцессы, но он так и не смог тогда расслабиться и отдаться процессу. Когда пегас зарывался мордой в волшебные волосы и покусывал загривок, возникало чувство, что он святотатствует.
— Я готова, прошу Вас, Ваше Величество, — Саншайн толкнула дверь и прошла в соседнюю комнату.
В детской, усыпанной подушками и мягкими игрушками, бесились две маленьких пегасочки. Подпрыгивая, они стрекотали крылышками, на секунду зависая, и с громким визгом падали вниз, после чего заливались смехом. Ярко-рыжая грива жеребят металась языками пламени на фоне белоснежной шерстки. Под потолком висело белое облако, и Энди укоризненно покачал головой, все-таки в доме играть с облаками не стоило. В углу за ними невозмутимо наблюдала бабушка Некки. Уже давно убедившись в том, что любые попытки утихомирить двойняшек обречены на провал, она только следила, чтобы они не покалечились. При виде вошедших, бабушка удивленно выпучила глаза. К дочке в облике принцессы она уже привыкла и, увидев Саншайн и Селестию одновременно, не сразу поняла что к чему. Сообразив, наконец, что эта величественная пони, может быть только самой принцессой, она склонилась в низком поклоне.
— Энджела, Ива! — позвала Саншайн детишек. — Посмотрите, кто к нам пришел!
— Папа! Мама! Тетя Тия! — наперебой закричали жеребята, бросаясь к вошедшим.
Одна из близняшек схватила зубами подранного плюшевого зайца и сунула под нос принцессе. Бабушка Некки поклонилась во второй раз.
— Спасибо большое, Энджела, — сказала Селестия, подхватив игрушку и положила ее на полку шкафа.
Энди удивленно вскинул голову, поразившись тому, как принцесса уверенно ее отличила. Дочки были очень похожи, и различить жеребят посторонним пони было практически нереально. Тем временем Ива, взобравшись на папину спину, стала фырчать ему в уши и хихикать, когда тот ими невольно задвигал. Некки собралась поклониться в третий раз, но была остановлена жестом принцессы, и недоуменно нахмурилась.
— А кто у нас хорошая кобылка? — воскликнула Саншайн.
— Я! — хором отозвались близняшки.
— Смотрите, тетя Тия вам сейчас что-то даст!
Энджела забежала принцессе под грудь и, протиснувшись между передних ног, задрала голову, а Ива, свалившись на пол, в нетерпении подергала ее за мерцающую гриву.
— Нет-нет! Куда же пропали хорошие девочки? — продолжила мама. — Тетя Тия принесла подарок только хорошим девочкам. Покажите тете Тии, какие вы воспитанные!
Близняшки угомонились, отошли от Селестии и, сделав неловкий поклон, замерли, только Энджела от волнения слегка притоптывала задней ножкой. Полюбовавшись на девчонок, принцесса чуть наклонила голову, по рогу проскочила искра, и в воздухе возникли две маленьких диадемы. Сплетенные из серебряной проволоки ажурными узорами, они были украшены маленькими рубинами. Медленно проплыв по воздуху, диадемы опустились на головы жеребят. «Корона!», «Корона!», «Какая корона!», «Я — принцесса!» — дети снова радостно заскакали по комнате.
— Разве принцессы так себя ведут? — притворно ужаснулась Саншайн. — Если будете прыгать и скакать, то короны придется положить на полочку. Посмотрите на тетю Тию, тетя Тия — принцесса, и она себя так не ведет! Покажите, как ходят принцессы!
Двойняшки, преисполнившись важностью, стали вышагивать, пытаясь повторить грациозную походку принцессы Селестии. Получалось не слишком похоже, зато очень забавно: головы жеребят были гордо приподняты, передние ноги ступали степенно, а вот на задние ноги внимания уже не хватало, и те слегка пританцовывали. Довершал картину без остановки виляющий хвост, и правительница Эквестрии тихонько рассмеялась, пряча мордочку в гриве.
— Позволите предложить Вам чашечку чая, — решился сказать Энди.
— Конечно, с большим удовольствием, — приняла предложение Селестия.
— Пирога, пирога с корицей не забудь, сегодня только испекла, — громким шепотом просигналила бабушка Некки.
Бугсон бросился на кухню и, поставив чайник на огонь, стал торопливо расчехлять праздничный сервиз. Накрыв на стол, он пригласил всех в гостиную.
— ... а после ярмарки пообедаем в Сахарном Уголке и пойдем на Голубые озера. Они у нас обожают купаться, — жена делилась со своей Повелительницей планами на выходные.
Селестия улыбалась, кивала, но глянув ей в глаза, Энди заметил глубоко затаенную печаль.
— Мне пора возвращаться, — произнесла принцесса, выпив чашку чая и съев кусочек пирога. — Слишком много дел дожидается моего внимания.
— Конечно, Ваше Величество, — ответила Саншайн. — На мне лежит лишь малая часть Ваших обязанностей, и я как никто понимаю насколько ценно Ваше время.
— Мне так жаль, — прошептала Селестия, тихонько вздохнув.
Энди почудилось, что в этом вздохе промелькнула нотка зависти. Но как правительница Эквестрии может завидовать им — простым пони? Ведь принцесса может получить все что угодно по малейшему своему желанию. Решив, что ему просто показалось, Бугсон с женой и бабушкой Некки склонились в прощальном поклоне.
Кивнув, Селестия вышла из гостиной, и легкий хлопок возвестил о ее исчезновении.
— Девчонки! — воскликнул отец, вытаскивая сверток. — А мы с мамой тоже приготовили для Вас подарок!
Ошалевшие от такой радости близняшки крутились около зеркала, красуясь друг перед другом. «Я — красивая?», «Нет, я — красивая!», «А я — самая красивая!» — спор чуть было не перешел в драку, к счастью, напоминание, что принцессы так себя не ведут, охладило их пыл.
— Посмотри, как диадема прекрасно дополняет наряд, — заметил Энди. — Ты рассказывала принцессе о нашем подарке?
— Нет, — покачала головой Саншайн. — Мне кажется, она обладает даром предвидения.

Правительница Эквестрии стояла на западном балконе своей резиденции и, сверяясь с таблицей, выбитой в камне много столетий тому назад, следила за закатом солнца. В отличие от рассвета, когда приходилось задавать скорость и направление движения светила, закат проходил по инерции и редко требовал вмешательства, поэтому она чуть расслабилась и задумалась о своем. Селестия была самым могущественным существом на свете, ни один пони, грифон, дракон или другое создание не могли с ней сравниться. Самая мудрая, самая красивая, грациозная, сильная и могущественная, она могла получить все, что бы ни пожелала. Почти все. Оглядываясь назад во времени, все что она могла вспомнить — это работа. Годы и тысячелетия труда, и ежедневного недосыпа. Романтичная юность с великими идеалами и мечтами о мире без бед, обид и несправедливости была отдана созданию Эквестрии. Крушение идеалов, душевные метания, когда принцесса поняла, что совершенный мир создать не получится. Приход зрелости — легкий налет цинизма и чувство юмора, помогшие смириться с естественным положением вещей. Осознание того, что следует просто делать свою работу, и не прекращать усилий в стремлении сделать мир хоть чуточку лучше. Хотя идеал и недостижим, стремиться к нему все равно необходимо.
Принцесса Луна, младшая сестра Селестии, смириться не пожелала и поддалась чарам злой силы, пообещавшей исполнение мечты. Ее планы переделать всех пони так, чтобы заставить их быть счастливыми, не нашли поддержки у старшей сестры и вызвали тот глупый бунт, когда Луна из чувства протеста отказалась заканчивать ночь. Недели тьмы и лихорадочные поиски средства переубедить сестру, не давшие результата. Осознав неизбежность конфликта, Селестии пришлось выступить против принцессы Луны. Обрушив на сестру всю силу своей магии, Селестия усыпила и спрятала ее на Селене. Чтобы заглушить душевную боль, принцесса ушла в работу настолько, чтобы не оставалось ни единой секунды на воспоминания.
Эквестрия росла и развивалась, и, даже при всем трудолюбии правительницы, успеть сделать все она уже не могла. Постепенно часть обязанностей была делегирована совету министров, другая отдана органам местного самоуправления, но времени все равно не хватало, и идея взять себе двойника показалась ей привлекательной. Саншайн вместо Селестии посещала те мероприятия, где достаточно было формально обозначить интерес высочайшей особы, вроде соревнований юных летунов в Клаудсдейле, освобождая при этом время для более важных дел.
«Если бы я только знала о побочных эффектах, — думала принцесса, машинально отмечая, что закат на полсекунды запаздывает от расчетного времени. — Может быть, я не стала бы брать двойника?» «Нет, все равно стала бы. Я ни о чем не жалею, — решила Селестия. — И я обязательно попрошу Саншайн об одной услуге...»
Край солнца скрылся за горизонтом, до подъема Селены оставалось еще 48 минут, и правительница вернулась в кабинет, где ее дожидался первый секретарь с очередной пачкой бумаг.

Глава II

Семейство Бугсонов в полном составе собралось на платформе с воздушным шаром, совершавшим рейсы до Понивиля — деревушки, расположенной неподалеку от столицы. Близняшки были при полном параде: диадемы, закрепленные на голове крошечными заколками, бархатные рукава на передних ногах и седла с сумочками, набитыми игрушками. Не в силах долго стоять на одном месте, жеребята стали носиться вокруг корзины воздушного шара.

— Это что там за вопли? — в очередной раз поинтересовалась Саншайн, когда в детских вскриках стали проскальзывать плачущие нотки.

— Ива таскает Энджелу за хвост, — проинформировал ее Энди.

— Ива! Немедленно прекрати! — погрозила мама расхулиганившейся дочке. — Энджела, иди сюда, я тебя пожалею!

Приласкав хнычущую малышку, Саншайн посадила ее себе на спину.

— Мама! Мама! Возьми меня! — запрыгала вокруг Ива, приревновав к сестре.

— Нет, маме тяжело, иди лучше к папе, он возьмет.

Подсадив Иву на спину, Энди стал ее развлекать, скача по платформе и размахивая крыльями. Тут уже приревновала Энджела и, спрыгнув с маминой спины, стала бегать за папой с требованием “взять меня”. Посадив к себе и вторую дочку, он продолжил дурачиться, а Ива крепко задумалась, нахмурив лобик. “Мама может одну, а папа может двух!” — изрекла она свою мысль.

Приглашенные на праздник друзья опаздывали. До отхода оставалось всего пять минут, и Энди уже начал волноваться. “Ничего страшного, следующим рейсом прилетят”, — сказала жена. Семейство направилось к корзине, где состоялся короткий спор с билетером. Дело в том, что пегасы лететь на шаре вовсе не собирались, они вполне могли долететь и сами, а жеребята летали бесплатно. Не придумав, за что бы взять денег, билетер махнул копытом.

Когда раздался последний сигнал, на платформу вбежало запыхавшееся семейство земных пони. Главу семьи звали Понифаций, он был темно-рыжего цвета с черной гривой. На спине он тащил синего жеребенка с ярко-красной гривой, а следом бежала его жена — синяя пони с голубой гривой по имени Ракуна. Приговаривая на бегу “Просим прощения, здрасти, здрасти!” семейство с ходу запрыгнуло в корзину, и шар начал подниматься.

— Эй, вы! А деньги?! — завопил билетер, опешивший от такой наглости.

— Я заплачу, не волнуйтесь, — успокоил его Энди. — Это наши друзья.

— Артошка пришел! — обрадовались близняшки.

Девчонки тут же взяли его в оборот, обнимая и подергивая за хвост и гриву. Испугавшись столь активных знаков внимания, Артошка захныкал и забился к маме под грудь.

Пегасы лениво кружили у воздушного шара. Саншайн и Ракуна громко болтали на разные темы, интересующие кобылок, а дети заворожено смотрели на проплывающий снизу пейзаж. На подлете к деревне к ним на встречу взлетела еще одна пегасочка — серая с желтой гривой.

— Мы вас уже заждались! — закричала она, подлетев ближе. — Динки вся извелась в нетерпении!

— Динки! Динки! — радостно заголосили близняшки, пытаясь разглядеть сверху подружку.

Заметив маленькую светло-фиолетовую единорожку с желтой как у матери гривой, они замахали передними ногами. Динки, запрыгнув на бочку, встала на дыбы, размахивая ногами в ответ. Отец единорожки трагически погиб еще до ее рождения, но Дитзи Ду, так звали серую пегасочку, до сих пор хранила к нему любовь в своем сердце.

Дитзи была давней подругой Ракуны. Саншайн познакомилась с ними несколько лет тому назад, во время беременности. В то время она уже работала на принцессу Селестию, поэтому все обследования проводились в родильном отделении госпиталя “Крылатых Целителей”. Это был самый престижный роддом в Эквестрии, куда попадали только сливки общества, платя при этом немалые деньги. На “выскочек”, наблюдавшихся бесплатно, эти пони смотрели с презрением, нарочито их игнорируя. Встретив простых кобылок в таком элитном месте, Саншайн удивилась, но сразу же преисполнилась к Ракуне и Дитзи симпатией.

Как оказалось, подружки были выпускниками школы для особенных жеребят. В эту школу, основанную принцессой Селестией, принимались жеребята с различными отклонениями или тяжелой болезнью. Принцесса проводила в школе довольно много времени, что было удивительно, учитывая ее плотный график. Занимаясь с жеребятами, она постепенно исправляла их недостатки и лечила, так что к концу обучения почти все могли вести полноценную жизнь. Пару раз Саншайн ее подменяла в школе. Когда срочные дела грозили срывом посещения, Селестия решила, что лучше послать двойника, чем огорчать жеребят отменой визита.

После выпуска Селестия продолжала следить за жизнью выпускников, и вполне естественно, что она не могла не помочь в столь важном для любой матери вопросе, как выбор роддома.

— Я хочу Вас кое с кем познакомить, — сказала Дитзи, когда шар приземлился и все выбрались наружу. — Это мой... друг.

— Меня зовут Хувс. Доктор Хувс, — представился солидный бурый земнопони, и все в ответ назвали свои имена.

— Я так рада за тебя, подружка, — закричала Ракуна. — Наконец то и ты покончила с одиночеством.

— Он хороший парень, — тихонько ответила Дитзи. — И Динки его любит, но я чувствую себя предателем...

— Да брось ты, — прошептала в ответ синяя пони. — Столько лет прошло, нельзя же всю жизнь прожить одними воспоминаниями. Да и Динки нужен отец.

— Ты права, конечно, я зря себя мучаю, — кивнула серая пегасочка. — И Хувс за мной уже давно ухаживает, а я все никак не дам однозначного ответа. Пора решаться.

— А что это там за музыка? — прервал Энди перешептывание кобылок.

— Так это же ярмарка, танцы, — пояснил Хувс.

— В честь чего на этот раз?

— Середина лета, первый урожай яблок.

— Как, уже?

— Да, ранний сорт — гордость семейства Эпплов, — похвастался бурый пони. — Вывели несколько лет назад.

Компания пони гурьбой направилась в сторону музыки и погрузилась в атмосферу праздника. Развлечения нашлись для всех: жеребята катались на карусели, бегали по веревочному лабиринту и прыгали на батутах, а взрослые танцевали и соревновались в силе, ловкости и меткости на веселых состязаниях. Когда наступило время обеда, Энди повел всех в местную кафешку “Сахарный Уголок”, где заранее уже был заказаны столики на всю компанию.

У входа в кафе их встретила кудрявая розовая пони, внезапно пронзительно задудевшая в дудку.

— Ой, мамочки! — Дитзи от неожиданности взлетела на потолок.

— Эээ... а это нормально, стоять вверх ногами на потолке? — удивленно поинтересовался Энди.

— Нет, конечно, просто я перепугалась! — ответила пегасочка. — Пинки, нельзя же так!

Прыснув от смеха, розовая пони бахнула хлопушкой и, весело подпрыгивая, запела:

Посмотрите, посмотрите,

Посмотрите вы на них,

Все на свете обыщите,

Не найти вам двух таких,

Что за славные поняшки

Эти сладкие близняшки!

С днем рождения, с днем рождения,

С днем рождения, детвора,

Кексы, шоколад, варенье,

Все кричат ура-ура!

Все копытами стучат,

Поздравляют жеребят!

Ива, Энджела, малышки,

До чего ж вы хороши,

Вот вам торт, вот с кремом пышки,

Угощаем от души!

Солнце клонилось к закату, довольные отлично проведенным днем пони собрались у домика Дитзи. За жеребятами, еще не до конца обсохшими после купания, тянулись мокрые следы.

— Оставайтесь, чего торопиться то, — приглашала всех серая пегасочка.

— Спасибо, но боюсь, все не поместимся, — отнекивалась Ракуна.

— Да нет же, у меня две комнаты, как раз на всех хватит, а мы с Динки на сеновал пойдем.

— Не, у нас стрелка забита на утро... — напомнил Понифаций.

— Да, извини, Чудинка, нам пора, чтобы не опоздать на последний рейс, — спохватилась синяя пони.

Семейство земнопони откланялось и пошло в сторону площади.

— А вы как? — спросила Дитзи у Саншайн.

— Мама, мама! Останемся! — стали упрашивать близняшки.

— Хорошо, — засмеялась белая пегасочка, — остаемся.

— Мам, а можно нам на сеновале с Динки?

— Конечно можно, — разрешила она, а Энди ухмыльнулся, поняв, что в комнате они будут ночевать одни.

Жеребята потащили на сеновал подушки с одеялами, заявив, что будут строить себе домик, а Саншайн отошла по каким-то таинственным делам. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и Бугсон, проверив, как устроились жеребята, ушел в гостевую комнату и залез в кровать. В полудреме он почувствовал, как рядом ложится жена, и нежно накрыл ее своим крылом.

Посреди ночи белая пегасочка внезапно проснулась, почувствовав, что крылья непроизвольно раскрываются от нежных поглаживаний. Ощутив горячее дыхание, она не сразу поняла что это значит. Энди, осторожно сжав зубами ей ушко, стал опускаться по шейке, покусывая загривок, от чего кобылка вся задрожала, а по телу пробежали мурашки. “О, небеса, нет, я не могу, я же обещала! — думала пегасочка. — Но что же тогда делать?” “Хотя чего такого, ну так вышло, ну не смогла... — пришла соблазнительная мысль, но была тут же отметена. — Нет, я никогда еще не нарушала своего слова...”
— Дорогой, ты хочешь прямо сейчас? — пролепетала она.

— Да, милая, прямо сейчас. Только ты не могла бы вернуться в свой обычный вид? — попросил Энди. — Я безмерно уважаю принцессу, но предпочитаю спать все же со своей женой.

Тут пегасочка поняла, что потеряв от возбуждения контроль над телом, она преобразилась в Селестию, и поспешила вернуть облик Саншайн.

— Прости, милый, я сейчас не могу... — сказала она, борясь с собой.

— Почему, ты плохо себя чувствуешь, что-то болит?

— Н-нет, то есть да, — с облегчением, что нашелся предлог, ответила она. — Что-то с животиком, наверное, вчера съела слишком много сладкого...

— Подожди, я сейчас!

Муж выбежал из комнаты и вскоре вернулся с какой-то микстурой. Выпив горький настой, она отвернулась к стенке, постаравшись расслабиться. Энди пристроился рядом и вскоре заснул, а она пролежала так до утра, пытаясь разобраться в своих чувствах.

Приближалось время восхода. Пегасочка тихонько выбралась из кровати и в этот момент почувствовала укол острой боли в груди. Судорожно вдохнув, она поняла, что эта боль — не ее, а отражение чужой боли — той, кто магически связана с нею.

Глава III

Боль огнем разливалась по телу. Белый аликорн, с трудом приподняв голову, осмотрелся кругом. Спальня, лужа крови, натекшей из раны, торчащая между ребер рукоятка кинжала. Трое пегасов-стражников крепко держали извивающегося грифона. Крики и все нарастающий топот впавших в панику работников посольства.

В комнату вбежал местный врач и, не теряя времени, приступил к осмотру. Хотя в глазах медика стоял ужас от вида повергнутой богини, движения оставались профессионально четкими. Обернувшись на вспышку света, он замер от удивления: принцесса Селестия, целая и невредимая, стояла посреди комнаты, а взгляд ее был настолько суров, что все попятились. Затих даже грифон-убийца.

— Вытаскивай кинжал! — резко скомандовала она.

Сглотнув, врач взялся за рукоятку и осторожно потянул вверх. Селестия, склонившись над своей копией, коснулась губами раны, и та быстро затянулась.

— Прости, Саншайн, — прошептала она.

— Я счастлива служить Вам, Ваше Величество... — прошептала в ответ раненая пони и потеряла сознание.

— Капитан, я Вас предупреждала, что вместо меня здесь будет Саншайн, — тихим но очень грозным голосом произнесла правительница. — Как Вы могли это допустить!

— Я готов понести любое наказание, — набравшись смелости, ответил гвардеец.

— Взыскание придумайте сами, завтра доложите. А сейчас, все вон из спальни! — принцесса сжала зубы, чтобы не раскричаться от ярости, от чего ее речь стала еще более грозной.

Перенеся тело двойника на кровать, она провела более тщательное обследование и заживление внутренних повреждений. В душе принцессы бушевала буря эмоций: гнев на грифонов, недовольство охраной, но больше всего злость на саму себя и раскаяние. Не было никакой государственной необходимости посылать Саншайн. Это была просто ее прихоть, исполнение ее личных желаний. Если бы Селестия не подставила вместо себя копию, то никакой трагедии не было бы. Убийца ни за что не смог бы ей навредить. Даже если бы усыпил все ее чувства и подобрался бы на расстояние удара — просто не смог бы пробить ее шкуру простым кинжалом.

Прошлым утром, только-только подняв солнце, Селестия телепортировалась в комнату, снимаемую специально для неформальных встреч, которая была неподалеку от дома Бугсонов и вызвала к себе Саншайн.

— Санни, я хочу обратиться к тебе с просьбой, — сказала она пегасочке.

— Конечно, Ваше Величество, я готова исполнить любой Ваш приказ, — хотя Селестия часто вызывала ее в неурочное время, эта встреча показалась особенно необычной.

— Нет, не приказ. Просьбу. Ты можешь отказаться, это никак не скажется на твоей работе, — принцесса немного помолчала, решаясь поделиться своим желанием. — Я хочу попросить тебя о кое-чем необычном... — принцесса с трудом подбирала слова, — Понимаешь, та услуга, которую ты можешь мне оказать, очень личная. Как для меня, так и для тебя, дорогая... Дело в том, что ты словно становишься частью меня... Это побочный эффект магии замещения, без которой ты бы не смогла выполнять мои обязанности. Эта магия позволяет мне проникать в твоё сознание, чувствовать тебя, твои эмоции... Знаешь, иной раз мне кажется, что Ива и Энджела — мои жеребята, в смысле, я, конечно, люблю всех малышей Эквестрии, но к этим двум у меня особенные чувства, словно...

— Ваше Величество, я, кажется, начинаю понимать, что Вы имеете ввиду, — отозвалась пегасочка, видя, как тяжело дается её горячо любимой Повелительнице этот разговор. — Вы хотите поменяться со мной местами, пока я буду выполнять свои обычные обязанности на очередной официальной церемонии? Вы желаете провести время с нашей семьей в этот уикэнд в Понивиле?

— Санни! Как ты догадалась? — потрясенно сказала Правительница Эквестрии.

— Ваше Величество, наверное, дело в остаточных образах, которые проникают из Вашего сознания в моё и наоборот, когда я воплощаюсь в Вас. Простите меня за дерзость, но порой мне кажется, что я чувствую беспричинную грусть, одиночество и опустошенность. И странные желания.... и я понимаю, что это не моё... А вчера я почувствовала, как Вы всем сердцем желали отпраздновать в Понивиле день рождения моих дочек... мне даже хотелось предложить Вам присоединиться к нам... Но...

— Спасибо, Саншайн. Твое понимание избавляет меня от длинных и невнятных объяснений. Так ты согласна уступить мне один день? Если хочешь, это может быть любой другой уикэнд на твоё усмотрение, ведь день рождения близняшек бывает лишь раз в году и...

— Ваше Величество! Я с Ивой и Энджелой каждый день... И каждый уикэнд для нашей семьи — маленький праздник, поэтому для меня будет радостью, а не потерей поделиться с Вами нашим теплом... — крылья Саншайн еле заметно подрагивали, а в голосе послышалось искреннее участие.

— Благодарю тебя, Санни. Значит, я могу уже сейчас? — обрадовалась принцесса, и пегасочка почувствовала идущие от нее волны радостного предвкушения. — Какую награду ты хочешь за это?

— Моя главная награда — служить Вам, — покачала головой Саншайн. — Не надо никакой специальной награды. Только вот...

— Да, продолжай, — подбодрила ее Селестия, видя, что пегасочка смутилась.

— Вы могли перенять у меня... эээ... особое отношение еще к одному пони... и если Вы...

— Я поняла, Санни, — кивнула правительница. — Обещаю, я не стану замещать тебя и в этом.

— Каковы будут мои обязанности в эти дни? — успокоившись обещанием, Саншайн перешла к деловым вопросам.

— Грифонья империя. Официальный визит, но сегодня и завтра никаких деловых встреч не планируется, будешь осматривать достопримечательности и фотографироваться с их шишками, — принцесса торопилась дать инструктаж. — Подробное расписание у второго секретаря. Сейчас я перенесу нас в замок, мне надо отдать несколько приказов перед тем, как отбыть.

Убранство спальни было исполнено в традиционном грифоньем стиле. Тяжелые бархатные драпировки, широкая кровать с балдахином, массивные дубовые шкафы, высокие и узкие окна больше напоминали крепостные бойницы. Грифоны были верны традициям, и уклад их жизни за последнюю тысячу лет практически не изменился.

Робкий стук в дверь прервал размышления принцессы, и она вернулась к действительности, вспомнив, что множество дел требует ее внимания. В первую очередь — рассвет, потом следует успокоить сотрудников и, демонстрируя спокойствие и невозмутимость, посетить все запланированные мероприятия. Состояние Саншайн опасений более не вызывало, и ее вполне можно было доверить местному врачу.

— Войдите, — дозволила она, решив, что уже окончательно успокоилась.

— Ваше Величество, — в спальню юркнул второй секретарь Фрайт Нюсенс, — разрешите ознакомить Вас с сегодняшним распорядком?

— Хорошо, Фрайт, сразу после рассвета, — распорядилась она, — а пока пошлите сообщение мистеру Бугсону, что его жену вызвали в связи неотложной государственной необходимостью.

Время тянулось невыносимо долго. Мутными картинками проплывали островерхие замки, кривые мосты и уродливые памятники, которые Селестия множество раз уже видела в ходе предыдущих визитов. Фальшиво звучали пафосные, полные лицемерия речи о дружбе и понимании. Натянуто протекал официальный ужин, на котором грифоны вяло клевали овощные салатики, поскольку мясных блюд из уважения к принцессе не подавалось. Но все мысли правительницы были о Саншайн. Великая Повелительница небесных светил, испытывала почти физическую боль раны, так, как если бы эта пони стала неотъемлемой частью ее самой.

Наконец-то со всем бесполезным официозом было покончено. Принцесса торопливо проследила за ходом заката солнца и отправилась в покои к раненой.

— Санни, дорогая! Я приношу тебе мои самые искренние извинения и обещаю, что больше никогда не позволю себе обратиться к тебе с подобной просьбой. Мне очень стыдно, что я позволила себе воспользоваться своими полномочиями, и самое ужасное — твоей преданностью в собственных интересах.

— Нет, Тия! Ой, простите, Ваше Величество, — смутилась слабая от потери крови Саншайн, — простите, у меня что-то голова сегодня какая-то тяжелая... язык плохо слушается... Я хотела сказать, Вам не за что извиняться. Ничего страшного не произошло, и...

— Дорогая моя, — Селестия жестом остановила раненую, — не извиняйся, наедине мы с тобой вполне можем обойтись без официоза. Мне даже было приятно услышать такое дружеское обращение. Но сейчас нам надо обсудить, каким образом тебе будет наиболее комфортно отправиться домой. Уход на дому и соответствующее медицинское сопровождение тебе обеспечит персонал королевского госпиталя, я уже распорядилась.

— Ваше Ве... то есть я хотела сказать, Селестия, пожалуйста... не надо мне сейчас отправляться домой. Ни в коем случае... Санни тихо застонала и, опустившись на подушки, закрыла глаза.

— Не нервничай, милая. Отдохни. Если ты не хочешь прямо сейчас отправиться домой потому что тебе тяжело перенести полет на воздушном шаре, я могу организовать тебе легкую и безопасную телепортацию.

— Сел..лес..тия.. — еле слышно зашептала пегасочка, не открывая глаз, — дело не в этом. Мой Энди... нельзя чтобы он... узнал. Я хочу это скрыть. Он боится за меня...

— Не говори, я прочитаю сама, просто закрой глаза. Можешь даже уснуть — мне это не помешает, — участливо промолвила правительница, склоняясь над кроватью так, что кончик её рога прикоснулся ко влажному лбу пегасочки, и погрузилась в пучину мыслеобразов собеседницы.

Запахло вечерними улицами Кантерлота. Ароматы горячего шоколада и свежей выпечки смешались с терпким запахом усталых земнопони — работяг, возвращающихся домой, и пыли, покрывающей городскую мостовую вопреки всем усилиям дворников. Зажигаются фонари, и уютные скверики наполняются романтичными парочками, неторопливо прогуливающимися, положив хвосты друг другу на спину. Вот Энди, любимый муж Саншайн. Но... они ещё не муж и жена. Он, кажется, только сделал ей предложение... Сладкая парочка о чем-то спорит... голос Энди звучит требовательно и тревожно, Селестия, то есть нет, конечно же, это Санни, пытается возражать любимому. Он нервничает, останавливается на месте, требовательно заглядывая любимой в глаза... Вспышка... новый поток мыслеобразов начинается с упоительного ощущения высоты и легчайшей шелковой щекотки, которую возможно ощутить лишь пролетая через легкие перистые облачка. Селестия с удивлением замечает, что её изящные дамские копытца выглядят как-то странно... Бросив тревожный взгляд через плечо, понимает, что стала обладательницей вполне привлекательного мускулистого крупа, но... Что за безобразие!!! Это же круп жеребца, а не кобылки! Конечно же, это Энди... его плеча касается копыто спутницы... Но почему на её боку вместо такого знакомого зеркала, отражающего солнце, воздушная мертвая петля? Летящая рядом с Энди пегасочка одета в яркую спортивную форму Вандерболтов. Энди называет её по имени — красотку зовут Риппи Кёрл. Даже став законной супругой Энди, она не пожелала становиться миссис Бугсон, ведь девичья фамилия пророчит блистательную карьеру в высшем пилотаже. Селестия — Энди оглядывает безупречную фигурку пегасочки, на секунду задерживая взгляд на чуть округлившемся животике спортсменки. Уже зимой у счастливой пары появится малыш... будущий отец заботливо просит Риппи быть осторожной на завтрашнем шоу. Она улыбается и качает головой. Слегка заносчиво обещает “всем показать”. Картинка меняется словно в калейдоскопе — в ушах раздается пронзительный звук фанфар. И вот уже летное шоу в разгаре. Снопы воздушных искр, портрет правительницы, вычерченный молниеносной четкостью и скоростью из облаков. Феерическая звезда — этот номер должен стать апофеозом всего шоу. Риппи входит в пятерку лучших летунов Вандерболтов, которые прочертят объемную пятиконечную фигуру. Лучи звезды коснутся земли и снова вознесутся вверх, чтобы исчезнуть в бескрайней небесной шири. Невероятная сложность трюка заключается в том, чтобы не сбавляя стремительной скорости пикируя с огромной высоты, почти коснуться копытами земли и с ювелирной точностью изменить траекторию полета так, чтобы снова острым клинком унестись вверх... Достаточно сказать, что репетировать начали ещё год назад, когда Риппи ещё даже не была помолвлена с Энди. Тренер бы не позволил ей участвовать, знай он про “интересное положение” одной из своих лучших спортсменок, поэтому никто в команде ни о чем не догадывается. Риппи надевает специальный корсет, скрывающий её маленькую тайну. Впрочем, она дала слово, что после этого шоу на время откажется от своих экстремальных полетов до тех самых пор пока... Прикрывший глаза Энди не сразу понимает в чем причина испуганного вздоха на трибунах... Он никогда не следит за фигурами пилотажа своей любимой — слишком волнуется... Что это? Звезда завершена, но почему-то вид у неё какой-то неправильный... не хватает половины одного из лучей... в ушах бьет чугунный колокол, всё вокруг меркнет... доносятся обрывки фраз, смысл которых отказывается принимать мечущееся сознание... Риппи уже не помочь... жеребенка-малыша уже никогда не будет... Мрак осторожно рассеивается и Селестия с удивлением ощущает незнакомую живую тяжесть двух шевелящихся свертков у себя под крыльями... Светло-кремовые стены приемных покоев роддома украшают изумрудно-зеленые завитки волшебного плюща, специально выведенного королевскими селекционерами для дезинфекции и оздоровления климата в медицинских учреждениях Эквестрии. Из холла раздаются слегка охрипшие от волнения голоса папаш, ожидающих первой встречи со своими наследниками. Малышки Ива и Энджела смешно сопят, в сладком сне прижимаясь к маме. Огромный букет мимоз, принесенный Энди, перекочевывает к одной из медсестер, а роддом сменяется уже знакомой уютной обстановкой жилища Бугсонов. Малышки забавно копошатся в своих новеньких кроватках, над ними хлопочет бабушка Некки. Селестия-Саншайн ощущает теплое дыхание мужа у своего уха и её собственный голос так убедительно произносит: “Милый, ну это же совершенно очевидно, у меня самая безопасная работа во всей Эквестрии. Ты же знаешь, что служба Селестии — это мое призвание, и без этой работы я буду чувствовать себя бесполезной и ненужной”...

Две пони очнулись одновременно. На глазах Саншайн блестели слезы от пережитых повторно воспоминаний.

— Я понимаю теперь причины, но как нам лучше с тобой поступить? — спросила принцесса. — Хотя я полностью заживила рану, тебе нужно неделю как минимум, чтобы восстановить силы.

— Лучше всего будет, если... ты... продолжишь играть мою роль, — неуверенно ответила пегасочка, а Селестия кивнула, подтверждая ее право на такое обращение.

— Как? При всем старании я не смогу освободить от дел целую неделю, — покачала головой правительница.

— Зачем всю, только вечера. Как все пони, утром будешь уходить на работу, вечером возвращаться.

Принцесса задумалась. Предложение было невероятно заманчивым — целая неделя жизнью обычной пони. Почти обычной. Возвращаться домой, наслаждаться семейным теплом и уютом... Освободить вечера было реально — часть дел вполне можно отложить, а что-то перепоручить секретарям... “Мне должно быть стыдно, — думала она. — Почему же я так радуюсь? Ну давай же, Тия, хотя бы капельку раскаяния...” Но радостное выражение не желало сходить с ее мордочки.

— Я просто счастлива принять твое предложение, Санни, — сказала, наконец, принцесса. — Подскажи мне еще одну вещь... когда я была в твоем образе, я переняла у тебя слишком много касательно... в общем, когда твой муж хотел... ты не подумай, я сдержала слово, но мне это далось нелегко. Как бы мне поделикатнее отказывать ему в дальнейшем?

— Ох... — Саншайн явно не учла такого нюанса. — Пожалуй, единственное, что я могу сделать в таком случае — освободить тебя от данного слова, — сказала она после самой долгой и мучительной паузы. На одной чаше весов оказалось спокойствие её любимого и возможность сохранить любимую работу, а на другой... Но логика и ценности кобылок порой настолько сильно отличаются от логики жеребцов, что последние отказываются верить в их существование... а напрасно.

Белая пегасочка торопливой рысцой бежала домой по пустынным улицам. После захода солнца город пустел и только на Фаир-стрит, где большинство кабачков и кафешек работали до утра, бурлила ночная жизнь. Свернув в переулки, она попыталась отыскать дорогу. Хотя в памяти четко хранился план города со всеми подробностями, но за несколько десятилетий часть домов успели снести, и построили новые, часть переулков превратилось в тупики, другие же наоборот стали сквозными улицами. Мысль долететь до дома по воздуху, была заманчива, но за ночные полеты без фонарика можно было заработать штраф, и она решила не рисковать. Проплутав еще немного, белая пони выбралась на свою улицу, осмотрелась и, никого не заметив, вспорхнула на свой балкон.

— Милая, все в порядке? — Энди вышел навстречу, и прикусил ее за ушко. — Сильно устала?

— Все хорошо, пришлось заменить принцессу на одной длинной скучной церемонии, — ответила она, входя в гостиную. — Как дети?

— Спят, поздно же, — рыжий пегас, мотнул головой и вернулся к предыдущей теме: — А в чем была такая срочная необходимость?

— Ну я всего лишь скромная слуга, — пегасочка фыркнула. — Повелительница передо мной не отчитывается.

— Понятно. А ты теперь пахнешь так необычно, я еще вчера заметил.

— Ах, это... принцесса подарила мне новые духи, придется недельку попользоваться, чтобы ее не огорчать.

— Пошли баиньки?

— Сейчас, только взгляну на малышек.

Она осторожно прошла в детскую и, склонившись над кроватками, полюбовалась на маленьких ангелочков. С виду одинаковые, близнецы имели совершенно несхожие характеры, что выражалось даже в их манере спать. Энджела, натянув на себя одеяло, свернулась клубочком, а Ива наоборот, скомкав все постельные принадлежности, лежала сверху, раскинув копыта в разные стороны. Попятившись, пегасочка случайно наступила на пищалку и вздрогнула от неожиданности, но дети, к счастью, не проснулись. Тихонько выйдя из комнаты, она прошла в спальню, где забралась на кровать под широкое одеяло. Энди сонно уткнулся ей в шею, легонечко всхрапывая. Впереди было шесть часов сна. Больше, чем когда-либо за последнюю тысячу лет.

Глава IV

Внутренний будильник поднял принцессу за десять минут до рассвета. Почистив зубы, она быстренько расчесала хвосту и гриву и критически воззрилась на свой любимый гребешок, вырезанный из зуба дракона. Селестия телепортировала его к себе просто по привычке, но в скромной ванной семейства Бугсонов такая редкость смотрелась неуместно и могла вызвать лишние подозрения. Поспешив вернуть гребень назад, она пошла на балкон и занялась поднятием солнца. Сегодня это проделать нужно было с особой тщательностью, вечером могло не найтись возможности проследить за закатом.

Из детской раздался плач и недовольные вопли. Заглянув в комнату, принцесса увидела, как Энди тормошит сонных жеребят. Не желая вылезать из уютных кроваток, двойняшки хныкали и пинались ногами. Не открывая глаз, дочки целились попасть прямо по папе, и что, удивительно, это им периодически удавалось. Но Энди, не взирая на реальную опасность получить нежным жеребячьим копытцем по носу, сурово выцарапывал девчонок из постели. Настойчивость рыжего пегаса, наконец, дала результат, и всхлипывающие малышки оказались на полу. Энджела душераздирающе зевнула, а Ива внезапно цапнула сестру за хвост и дернула. Вздрогнув от неожиданности, Энджела обиженно заревела и брыкнулась, от души влепив сестре в лоб копытом. Завязавшаяся драка, привычным жестом была пресечена отцом.

Селестия с удивлением взирала на происходящее. Вчерашние ангелочки вели себя как пара маленьких гарпий из Вечносвободного леса. “Пойду-ка лучше приготовлю чай”, — подумала она, пятясь из детской. Прислушиваясь к доносившемуся гаму, она услышала, как в разборки вмешалась бабушка Некки. “Ах ты ш моя бедненькая, — запричитала она, не разобравшись, кто виноват. — Энджела, как не стыдно!” До глубины души возмущенная несправедливыми упреками девчонка громко и невнятно стала что-то доказывать. “Так, близняшки подняты, все марш в садик!” — сурово распорядился Энди, выпихивая шумную компанию за дверь.

Пройдя на кухню, Бугсон плюхнулся на подушку и недоуменно взглянул на жену.

— А что, тостов сегодня не будет? — спросил он обиженно.

— Эээ... тостов... ой, я совсем забыла, а ты не мог бы мне с этим помочь? — осторожно спросила Селестия, пытаясь сообразить, как они делаются.

— Ну... пожалуйста, — недоуменно взглянув на жену, пегас отрезал два кусочка хлеба, закинул их в некий кухонный агрегат и нажал на кнопочку. — А ореховым маслом намажешь, или опять мне?

— А? Что... конечно, нет. То есть — да... — Селестия смутилась и стала неловкими движениями отвинчивать плотно притертую крышечку от банки с маслом. Бдзынннь! Коварная банка выскользнула из её копыт и, ударившись об пол, разлетелась на множество мелких осколков. Привычная к телекинезу, принцесса едва сдержалась от того, что бы воспользоваться магией для восстановления прежнего вида злосчастной стекляшки. Когда Энди, тихо хмыкнув, подал ей веник и тряпку, впервые испытала нечто похожее на сожаление о своем прежнем желании приобщиться к жизни обычных пони. Пока великая правительница возилась с веником и тряпкой, убирая осколки и липкое коричневое ореховое масло, Энди молча выпил чай и сжевал так и оставшиеся ненамазанными, тосты. Наконец с уборкой было покончено и Селестия собралась налить себе чашку.

— Дорогая, я пошел, — донеслось из прихожей, и хлопнула входная дверь.

Глянув на часы, Селестия выронила чашку, которая успешно повторила судьбу банки с ореховым маслом, и, не обращая внимания на осколки (которые бы уже никто не мог помешать ей убрать при помощи элементарной магии), кинулась к выходу. Она опаздывала! Никогда, никогда Саншайн не приходила во дворец позднее, чем за 5 минут до начала её официального рабочего времени, а сейчас оставалась только 1 минута. Вернее, уже 48 секунд. Телепортация сработала безотказно, но обычно никогда не промахивавшаяся мимо своего трона, принцесса, ошиблась буквально на пару дюймов и больно ударилась о золотой подлокотник. “Спокойствие, такая ошибка совершенно не говорит о сбое в моей магии, просто — новая обстановка, излишнее напряжение и волнение, вот и результат — надо держаться себя в копытах. В конце концов такой жизнью живут все мои подданные, в этом нет ничего сложного, надо просто расслабиться и… проконсультироваться с Санни, что бы следующий раз не попасть впросак, как сегодня, с этим дурацким маслом!” Постепенно привычная колея дворцовых церемоний вернула правительнице былое самообладание. Ничто так не успокаивает, как монотонный распорядок, стандартный набор действий и слов, заученных годами и даже столетиями. В промежутке между слушанием докладов кабинета министров и посещением госпиталя, принцесса проведала свою подданную, ставшую теперь подругой и даже сообщницей. Задала волнующие её вопросы по грядущим домашним обязанностям. Получила обнадеживающий совет — во всем положиться на помощь бабушки Некки. Если в чем сомневаешься — спроси её, и она с радостью расскажет, покажет, сделает. Кроме того, вечером предстоит купание жеребят. Малышкам надо вымыть гривы, после чего расчесать и на ночь заплести в косички. “Я это делаю зубами, косички плести совсем не сложно, но если что, опять же можешь рассчитывать на мою маму Некки. И, Тия, прошу тебя, постарайся не вступать с ней в дискуссии ни на какие темы. Матушка — добрейшая пони во всей Эквестрии, но… в общем, постарайся с ней соглашаться, что бы она тебе не говорила, хорошо?” Из больницы Селестия вышла более-менее умиротворенная. Пегасочка шла на поправку, да и перспектива купания малышек казалась принцессе увлекательным аттракционом с веселыми брызгами радужной пены, пахнущей лесными ягодами и ванилью.

В стандартный список дел, запланированных на этот день, пришлось внести коррективы. С экстренным визитом прибыли император Вейшовер со своим главным советником Бирсоном. Впрочем, кто из них император, а кто — советник, следовало еще уточнить. Должность императора у грифонов, вопреки всякой логике, была выборной. Как правило, до выборов каждый раз доживало только две кандидатуры (возможно именно поэтому на их государственном гербе был изображен двуглавый грифон). Уже несколько десятилетий этими кандидатами оказывались Вейшовер с Бирсоном, периодически сменяя друг друга на императорском троне. Даже сами грифоны частенько путались, кто в данный момент из них двоих император.

Вчерашнее покушение стало предвестником беспорядков и народных волнений в грифоньих землях, поэтому официальная часть визита, запланированная на понедельник, была отменена. Неужели вопрос был настолько важен, что император с советником оставили страну в такое тревожное время?

Принцесса спустилась по ступеням, встав перед троном. Какими бы натянутыми не были отношения, этикетом предписывалось встречать императора, как равного. Сенешель громко объявил все титулы и регалии грифоньего правителя, коих оказалось раза в три больше, чем у Селестии, двери распахнулись, и делегация торжественно вошла. Видимо, грифоны летели всю ночь без передышки, успев лишь переодеться в парадные мундиры перед визитом. Перья взрослых, распушенные долгим полетом, не успели слежаться, а птенцы едва стояли на ногах от усталости. Вейшовер и Бирсон прихватили с собой жен, детей, слуг и нескольких телохранителей — весьма необычный выбор спутников для официального визита.

— Ваше Величество принцесса Селестия, позвольте заверить Вас в глубочайшем уважении и стремлении к дружбе, пониманию и взаимовыгодному сотрудничеству... — пятиминутная речь Вейшовера была полна торжественности, пафоса и не имела в себе ни единого содержательного слова.

— Мы счастливы слышать такие теплые слова, — ответила Селестия, — и в свою очередь заверяем Вас в стремлении к дружбе и пониманию. Нам доложили о некоторых волнениях в Вашем государстве, позвольте узнать, что за важный вопрос заставил Вас покинуть страну в столь тревожное время.

— Ах, эти слухи сильно преувеличены, — император недовольно нахохлился от прямоты принцессы, но в данном случае она могла себе позволить говорить без долгих словокружений. — Наша гвардия в ближайшее время наведет порядок и переловит смутьянов, сеющих раздоры.

— Мы считаем, Вашим птенцам не обязательно участвовать в обсуждении, — сжалилась она над грифонятами. — Их проводят в гостевые апартаменты.

Вейшовер едва заметно кивнул, принимая предложение. Принцесса не сомневалась, что чужих птенцов он заставил бы отстаивать до конца, но ради своих готов был уступить очко в политической игре.

— Мы прибыли для обсуждения проекта по организации смешанных летных лагерей, — поделился, наконец, император целью визита.

— Но, насколько Мы помним, два летных лагеря уже пять лет, как функционируют, — заметила правительница Эквестрии.

— Да, как было указано в соглашении, по истечении пяти лет следует рассмотреть вопрос целесообразности дальнейшей практики совместного обучения птенцов с жеребятами.

Принцессе все стало ясно. Очевидно, беспорядки были не столь незначительны, если император с советником так поспешно вывезли свои семьи в Эквестрию, и они предлагали заплатить за временное убежище вышеозвученной уступкой.

Летные лагеря были организованы с целью сближения двух рас. По крайней мере, такую цель преследовала Селестия. Молодые грифоны и пегасы, обучаясь вместе, лучше узнавали друг друга, а некоторые даже начинали дружить. Опыт преподавателей постоянно рос, и каждый следующий выпуск оказывался дружнее и сплоченнее предыдущего. Молодые грифоны становились слишком лояльны к Эквестрии. Эта тенденция очень не нравилась ортодоксальным грифонам старшего поколения, и перспектива закрытия программы была вполне реальна.

— Мы предлагаем внести в договор следующие изменения: увеличить число лагерей до четырех, увеличить число пегасов-преподавателей до 90% от общего и отсрочить пересмотр соглашения на 10 лет, — заявила повелительница Эквестрии.

Глянув в глаза Вейшовера, принцесса поняла, что итоговые цифры будут таковы: 3 лагеря, 75% преподавателей-пегасов и отсрочка на 7 лет. К такому же выводу пришел и император, но, к сожалению, нельзя было просто кивнуть друг другу, подписать бумаги и разойтись. Чтобы прийти к заранее известному результату, Селестии предстояло долго упражняться с грифоном в словесном фехтовании.

Энди Бугсон углубился в изучение пачки эскизов, нарисованных им на прошлой неделе, помечая перспективные наработки и отбрасывая явно не реализуемые.

— Мистер Бугсон, — в кабинет заглянула секретарша, — мистер Форхед просит зайти.

Форхед был серым земным пони с короткой седой гривой весьма мощного телосложения. С момента основания конторы он был ее бессменным управляющим, заведуя такими скучными для пегасов вещами, как переговоры с клиентами, финансы и бухгалтерия.

В кабинете босса Энди увидел парочку единорогов. Первый был белоснежным жеребцом со светло-желтой гривой, а вторая — кобылка такого же чисто-белого цвета с пышными розовыми волосами. Они были одеты в попоны королевской школы, но не простые, а расшитые золотой строчкой и украшенные крошечными бриллиантами. Камни повторяли рисунок звездного неба, причем у единорога было изображено северное полушарие небосвода, а у его спутницы — южное. На боках красовались нашивки выпускного курса школы.

— Это мистер Бугсон — наш дока в нестандартных решениях, — пророкотал босс. — Он первый, с кем стоит проконсультироваться.

— Меня зовут Блюблад, — представился единорог, по-простецки протягивая переднюю ногу, — а это — моя подружка Флёр.

— Очень приятно, давайте пройдем в переговорную, — пригласил их Энди, коснувшись протянутого копыта своим.

Он вспомнил, где мог видеть этого единорога, Блюблад был принцем — племянником принцессы Селестии (точнее, пра-пра-пра и еще множество “пра” племянником). Встретить такого родовитого пони в их конторе было весьма неожиданно.

По пути в комнату для переговоров пегас попросил секретаршу сделать чай с печеньем, и приглашающе распахнул перед посетителями дверь. Единороги расположились на мягких диванчиках, а Энди сел на подушку и положил перед собой на столик блокнот.

— Итак, что Вы знаете о воздушных яхтах? — спросил принц.

— Почти ничего, — признался Бугсон. — Пегасы предпочитают летать сами.

— А как Вы тогда сможете мне помочь? — возмутился Блюблад. — Я же предупредил мистера Форхеда, о чем пойдет речь!

— Так в этом-то вся суть, — ухмыльнулся Энди, — чем меньше я знаю о предмете, тем легче придумать что-то необычное. Просто опишите, какого результата Вы хотите добиться.

— Ну, хорошо, через два месяца состоится ежегодные состязания королевской школы на воздушных яхтах. Я сейчас на выпускном курсе, а это значит, что для меня эта гонка — последняя. Я просто обязан в ней победить!

— Я так понимаю, рассматриваются только честные приемы? — уточнил пегас.

— Безусловно! — принц утвердительно кивнул.

— В конструкцию яхты можно вносить изменения?

— Конечно, я уже полностью переделал гондолу, установил более мощный двигатель, тройной ряд радиаторов для вертикального маневрирования...

— Простите, что прерываю, — сказал Энди, — расскажите о своей яхте с самого начала, из чего она состоит, как все это взаимодействует.

Принц начал рассказ, и оказалось, что он не просто любил яхт-спорт, а был к тому же весьма опытным механиком. Он своими копытами перекраивал обшивку гондолы, копался в двигателе и знал на яхте каждый винтик. Бугсон, слушая единорога, рассеянно черкал в блокноте закорючки и кривые линии. Заметив, вдруг, что в путанице узоров начинает проступать профиль скучающей на соседнем диванчике Флер, он смутился и перевернул страницу.

— Итак, я правильно понял, что основная проблема — это вертикальное маневрирование? — начал расспросы Энди, когда принц договорил.

— Да, оболочка дирижабля герметична, чтобы не терять гелий, поэтому нагрев и охлаждение газа производятся через встроенный радиатор. Еще взлетать и снижаться можно, опуская или приподнимая нос гондолы, но это технически сложный маневр, и угол подъема все равно недостаточно велик.

— А насколько прочна оболочка?

— Она из каучука, армированная стальными тросами, — пояснил Блюблад, — выдержит даже двойную накачку.

— А что, если перетянуть дирижабль тросиками и стянуть их лебедкой? — высказал Энди свою мысль. — Тогда объем газа уменьшится гораздо быстрее, чем при охлаждении через радиатор.

Принц замер, разинув рот. Новая концепция в его голове постепенно детализировалась и обрастала техническими деталями. Посидев так пару минут он вскочил и взволнованно зашагал по комнате, рассуждая вслух: “Так, значит, стягивая дирижабль в полете, я смогу быстро снижаться, а если в таком виде подогреть газ, то можно будет быстро взлетать, ослабляя натяжение... значит, скоростной нагрев и охлаждение не нужны, можно избавиться от тройных радиаторов, поставив легкий одинарный... можно убрать горелку, грея дирижабль выхлопными газами... это экономия веса около пятидесяти килограмм...” Блюблад остановился и, устремив торжествующий взгляд куда-то вдаль, добавил: “В этот раз, Фэнси, у тебя не будет ни единого шанса!”
— Я рад, что моя идея Вам понравилась, — сказал Энди. — Предлагаю теперь вернуться в кабинет мистера Форхеда для оформления договора на использование нашего патента.

— Какого патента? — опешил единорог.

— Патента на наше изобретение, — ухмыльнулся рыжий пегас. — Вы же подписали соглашение, что все идеи, прозвучавшие в стенах нашей конторы, принадлежат нам. Сам патент оформят в ближайшее время, этот процесс уже давно отработан.

— Тьма на вас, — рассмеялся принц, — но я все равно рад, что с Вами познакомился!

Рыжий пегас проводил единорога и разъяснил в нескольких словах суть идеи боссу. Вернувшись в свой кабинет, Бугсон увидел бойкого жеребенка, дожидавшегося с запиской. Пегас развернул обрывок бумаги, где прочитал каракули следующего содержания: “Энди, надо кой-че перетереть, приходи в “Пряное яблоко”. Фаций”. Быстро чиркнув в ответ, что зайдет после работы, он вручил посыльному лист с четвертушкой монетки и жеребенок торопливо ускакал.

Энди Бугсон проскользнул между парой суровых вышибал и толкнул дверку кабака “Пряное Яблоко”. Навстречу пахнуло жаром, запахом сидра и запеченных яблок. Пегас стал протискиваться вглубь, привычно отмахиваясь от различных заманчивых предложений. Понифаций сидел за своим излюбленным столиком у дальней стены, отгородившись от мира батареей пустых кружек. “Шесть штук, — подсчитал Энди, — по меркам Фация, он еще трезв, как стеклышко”. Заняв местечко напротив, рыжий пегас подозвал официантку и заказал себе запеченные яблоки с пряностями (местное фирменное блюдо), и кружку солёнки.

— Спасибо, приятель, что пришел, — сказал земнопони. — Тут такое дело...

Он надолго замолчал, а Энди решил его не торопить, потихоньку прихлебывая свое питье. Понифаций задумчиво двигал кружки, то собирая их в пирамидку, то опять выстраивая в одну линию.

— Помнишь, я как-то рассказывал про “Лунную Тень”? — он, наконец, заговорил.

— Да, ты тогда еще напился... ну... больше обычного, — кивнул пегас.

— Еще бы... кто же на трезвяк такое расскажет, — вздохнул земной пони. — В общем, это было создание тьмы, давным-давно изгнанное из Эквестрии принцессой Селестией, и оно пыталось вернуться. А я попал под влияние и помогал ему вернуться. Если бы не Карви...

— Это бывший парень Дитзи Ду? — уточнил Энди.

— Точняк, — подтвердил Фаций. — Он смог выйти из-под влияния и спас тогда Кантерлотский замок от взрыва, перенесясь вместе с бомбой высоко в небо. Я видел вспышку, и с глаз будто бы пелена спала...

Он опять помолчал, выстраивая из пустых кружек шестиэтажную башню, пока официантка, опасаясь за судьбу посуды, не унесла их.

— Мне уже месяц, как снится сон, — продолжил Понифаций. — Луна зовет меня и опять обещает кучу рыжиков с гаремом из сотни кобылок.

— Кто? — не понял пегас.

— Ну... это создание тьмы выдает себя за сестру принцессы... типа Селестия ее из зависти заточила на Селене.

— Может, тогда стоит обратиться к Повелительнице?

— Кто ж меня пустит? — хмыкнул земнопони.

— Это не проблема, твоя жена — выпускница школы для особенных жеребят. Она может прийти к принцессе в любое время. Ну или я могу свою попросить...

— Ладно, маза не в этом, — буркнул Фаций, — не хочу напрягать ее из-за каких-то ночных кошмаров, будто я жеребенок, шухерящийся шуршалу подкроватного.

— Так что же ты хочешь?

— У нас в горах было логово, а там — штука типа храма Луны. Алтарь, статуэтка... все сохранилось. Так вот, я хочу вызвать дух этой твари, как мы это раньше делали, и доходчиво растолковать, чтобы увяла и не отсвечивала.

— А это не опасно?

— Ну, там ведь будет только ее дух. Че она сделает?

— Понятно, когда ты хочешь пойти?

— Если смогешь, то сегодня.

— Хорошо, тогда вечером, как жеребят уложим, я прилечу.

Доктор Хувс был весьма необычным земным пони. Издревле считалось, что магией владеют только единороги, но это было неверно. Все пони Эквестрии были волшебными существами, просто у земных пони и пегасов магия проявлялась не так явно. Связь с землей давала земным пони физическую силу, выносливость и способность выращивать богатый урожай даже в бесплодной пустыне. Постичь землю на более глубоком уровне было сложнее, а у земных пони не было специальной школы магии, как у единорогов, поэтому о земнопони-магах никто никогда не слышал. Редкие пони вроде Хувса, которым удавалось развить магический дар, предпочитали скрывать свои способности. Лишь недавно указом принцессы при королевской школе была открыта лаборатория земной магии, где пока что работало всего двое сотрудников.

Одной из способностей Хувса было предугадывать события. Точнее, не совсем предугадывать, он просто чувствовал, что ему надо оказаться в определенном месте, где можно получить ценную информацию, или будет происходить что-то важное. Увидев, как Энди и Понифаций встали из-за стола и направились к выходу, он убрал подслушивающее устройство и откинул капюшон. “Неужели они правда собрались вызвать саму Луну, чтобы “поговорить”? — думал бурый пони, с трудом веря своим ушам. — Удивительная самонадеянность. Или просто — глупость!” Поняв, что в кабаке делать больше нечего, он стал пробираться наружу. Ночь предстояла бессонная. Эти идиоты явно не представляли себе, с чем предстоит столкнуться, следовало выследить их и вмешаться, если что-то пойдет не так.

До вечера было еще много времени, и Хувс решил, что успеет поужинать вместе с Дитзи — он никогда не упускал возможности провести с любимой побольше времени. Быстрой рысцой он доскакал до платформы воздушного шара и спустя двадцать минут был в Понивиле. У здания почты бурый пони увидел свою любимую, пытавшуюся погрузить на тележку массивный ящик, со всех сторон опечатанный почтовыми штампами.

— Дитзи! — позвал он ее.

— Приветик, милый! — отозвалась пегасочка, уронив ящик и обернувшись. — Как...

Она взмахнула крыльями от радости и внезапно замерла, оборвав свою фразу на середине. “Тьма навозная!” — выругался про себя Хувз. Каждый раз, когда у любимой начинался приступ ее странной болезни, он корил себя за неосторожность. Нельзя было подбегать к ней так неожиданно. Судорожно втянув в себя воздух, пегасочка тихонько запела:

Десять маффинов пекла миссис Ду для дочки,

Дитзи, ты куда пошла, завтракать, дружочек!

Только дочки нету тут, нет и у подруг.

Маффины в корзинке ждут, ровно десять штук.

В гости миссис Тэйл зашла, как хозяйке быть?

Сдобный маффин ей дала, чтобы угостить.

Только дочки нету тут, нет и у подруг.

Маффины в корзинке ждут, ровно девять штук.

Через полчаса, в окно постучал пегас.

Из корзинки маффин взял – знать не в первый раз.

Только дочки нету тут, нет и у подруг.

Маффины в корзинке ждут, ровно восемь штук.

На дворе у жеребят вдруг раздался плач.

Как не угостить ребят? Сладости не прячь!

Только дочки нету тут, нет и у подруг.

Маффины в корзинке ждут, пять осталось штук.

Вот гляди ж – обед пришел, дочери все нет.

Села матушка за стол. Маффин на обед.

Вечер, дочки нету тут, затихают звуки.

Маффины в корзинке ждут. Их четыре штуки.

Земнопони весь седой, на крыльцо присел.

Видит миссис Ду – худой, хоть бы маффин съел.

Вечер, дочки нету тут счетом по науке,

Маффины в корзинке ждут, их всего три штуки.

Под полом скребется мышь, вместе с ней шуршат,

Не один, не два, шалишь, целых семь мышат.
(Малышам в один присест тоже можно маффин съесть.)
Ночь, а дочки нету тут мать в тоске и муке,

Маффины в корзинке ждут, их теперь две штуки.

Пес печально на луну, поднял тихий вой.

Скушай маффин, ну и ну, что Полкан с тобой?

Рассветает, дочь стучит, мать в глубоком шоке,

А в корзиночке лежит маффин одинокий.

Когда все маффины были “съедены”, Дитзи открыла глаза и улыбнулась, вновь обретя ясность мыслей. Эта детская песенка помогала ей справляться с приступами, но из-за манеры внезапно замирать и распевать посреди дороги многие считали ее чокнутой.

— Это что за ящик? — спросил Хувс, не заостряя внимания на произошедшем.

— Посылка для Эпплов, — ответила пегасочка, указав копытцем адрес на боку ящика.

— Давай, я помогу.

Бурый пони, кряхтя, уложил ящик в тележку, впрягся и потащил ее в сторону яблочной фермы. Дорога пошла в гору, и веревки ощутимо впились в шкуру.

— Что же там такое? — пробормотал он.

— Я надеюсь, что это новый яблочный пресс, — ответила его подружка, предвкушающе облизнувшись, — Эпплы скоро откроют свой ларек с сидром, как соберут первый урожай.

Сдав ящик в копыта красного земнопони на ферме, они пошли к дому пегасочки, весело болтая о пустяках. Едва войдя в гостиную, Дитзи погрустнела. Проследив ее взгляд, Хувс обернулся в сторону полки, где стояла деревянная фигурка длинногривой единорожки. “Опять эти воспоминания”, — опечалился он. Хотя статуэтка была очень красивой, Хувс успел ее возненавидеть за то, что она постоянно напоминала любимой о прошлом. Когда-нибудь, он надеялся лично запереть фигурку в самом дальнем ящике чердака, но сейчас об этом можно было только мечтать — суровый взгляд и твердое “нет” будет реакцией на малейший намек избавится от нее. “Как же так происходит? — поражался он. — Я знаю Дитзи с детства, а он был с ней всего десять дней. Почему она никак его не забудет?”
Доктор Хувс познакомился с Дитзи много лет назад. Ее семья тогда жила в Понивиле, а он был не доктором, а простым выпускником школы, только мечтавшим о научной карьере. Прогуливаясь однажды вечером по лесу, он услышал плач, поднял голову и заметил в кроне дерева перепуганную серую пегасочку, запутавшуюся крыльями в ветках. Он помог выпутаться и проводил ее домой. Запомнив пегасочку, он стал иногда угощать ее конфетами и защищать от тех, кто смеялся над ее косоглазием. Потом Дитзи с родителями уехала в Кантерлот, и доктор Хувс постепенно про нее забыл.

Встретив спустя много лет миловидную молодую кобылку с округлившимся животиком, он ее не сразу узнал. Только когда Дитзи позвала его по имени, Хувс заметил ее косящие глаза и поразился, как преобразился маленький жеребенок, с которым он когда-то дружил. Узнав обо всем, что случилось, он стал о ней заботиться и помогать. Постепенно дружеские чувства переросли в нечто большее.

— Милый, ты ужинать будешь? — вопрос пегасочки вывел его из задумчивости.

— Да, конечно! — ответил он. — Мне на работу сегодня в ночную смену, так что наложи-ка побольше.

Два жеребенка шумно плескались в ванной, оглашая комнату визгом и громкими воплями. Преобразившаяся в Саншайн принцесса Селестия уже промокла с ног до головы, упорно пытаясь намылить Энджелу. Маленькая пегасочка хихикала и не переставая вертелась. Ива, поскользнувшись, плюхнулась в воду и окатила принцессу мыльной волной. Решив, что плюхаться — весело, Энджела вырвалась из копыт Селестии, чтобы повторить поступок сестры. Едва успев проморгаться после первой волны, принцесса попала под новую и слегка рассердилась. “ВСЕ ЗАМРИТЕ!” — взревела правительница Эквестрии фамильным кантерлотским гласом, от чего само по себе распахнулось окно, а на полочке задребезжали стеклянные пузырьки. Проделай она подобное в замке, слуги неделю боялись бы показаться ей на глаза, а служанок пришлось бы разыскивать под кроватями, но эти две малявки, лишь на миг замерев, захихикали и снова заплескались как ни в чем не бывало.

— Что случилось, дорогая? — в ванную комнату заглянул Энди.

— Совсем разбаловались, — пожаловалась Селестия. — Я сильно кричала?

— Не-а, как обычно, — хмыкнул рыжий пегас. — Давай помогу.
“Намыливай”, — скомандовал он, вытащив за шкирку Иву. Понимая, что отец церемониться не станет, жеребенок почти не трепыхался. Макнув после этого дочку в воду, он хорошенько промыл ее шерстку и завернул в огромное полотенце. “Давай, домывай Энджелу, и идем ужинать”, — сказал Бугсон, вынося спеленатую дочь из ванной. Оставшись без поддержки сестры, Энджела слегка притихла и дала себя помыть. Селестия закутала ее в полотенце, чтобы следом за Энди унести в детскую. Отец уже успел растереть Иву. Та скакала по комнате, а ее шерстка, слипшись от воды, торчала во все стороны ежиными иглами.

— Кушать? — нетерпеливо позвал Бугсон жену.

— Эээ... мне надо их заплести, — неуверенно ответила принцесса.

— А, ну я жду на кухне, — кивнул Энди и вышел.

Селестия поняла, что в этом деле он ей помогать не собирается, и слегка растерялась, пока не вспомнила совет Саншайн обращаться в случае необходимости к маме. Вытерев второго жеребенка, она заглянула в гостевую спальню, где у них временно проживала Некки.

— Мам, — произнесла она такое непривычное для себя слово, — помоги, пожалуйста, заплести девчонок.

— Конечно, Светлячок, сейчас помогу, — отозвалась та, отложив на столик книгу с символом солнца на фоне облака.

Бабушка быстро расчесала Энджелу, передала расческу Селестии и приступила к плетению длинной косички. Вплетая все новые прядки волос, она постепенно опускалась по шее, где из-под ее копыт выходил длинный ровный колосок. Принцесса осторожно причесала вторую пегасочку, и когда грива Энджелы была уложена, передала Иву в копыта Некки. Вид у бабушки был серьезно-задумчивый, видимо, ей хотелось о чем-то поговорить, но зубы были заняты плетением.

— Светлячок, — заговорила она, закрепляя кончик косички маленьким бантиком, — мне надо сказать тебе кое-что важное.

— Да, мама? — насторожилась принцесса.

— Мне кажется, ты недостаточно почтительно относишься к нашей Повелительнице.

— Что?! — Селестия вскинула голову от удивления.

— Ты ведешь себя с ней, как с обычной пони, забывая, что она — богиня! — убежденно продолжила Некки.

— Но мам, она — правительница Эквестрии, и я проявляю должное уважение!

— Она не просто правительница, она — богиня! Ты постоянно об этом забываешь!

— Но мам, я общаюсь с ней почти каждый день и не слышала еще ни единого замечания!

— Доброта нашей госпожи не знает границ, но очень важно, чтобы все пони проявляли понимание и не злоупотребляли ее терпением!

— А меня кто-нибудь накормит сегодня? — Энди, заглянув в комнату, прервал разгорающийся религиозный диспут.

— Прости, мам, давай потом? — сказала Селестия и с облегчением выбежала из детской.

Ужин уже был приготовлен. “Странно, неужели так сложно было самому взять?” — подумала она, накладывая в тарелку жареные овощи и ставя ее перед рыжим пегасом. Бугсон улыбнулся и подмигнул, а Селестия внезапно все поняла: “Невероятно, это же настоящая политика! Энди своим вопросом помог мне прервать тот странный разговор, не обидев чувств Некки. Не думала, что обычным пони тоже приходится прибегать к политическим уловкам”. Она поставила на стол вторую тарелку и присела напротив.

— Почему же она думает, что знает... Селестию лучше меня самой? — задумчиво произнесла принцесса, едва не сказав “меня” вместо “Селестию”. — Ей вовсе не нужны все это поклонение и церемонии.

— Дело не в том, что нужно Повелительнице, — ответил Энди. — Дело в том, что чувствует твоя мама.

— Что?

— Ты слишком близко узнала ее и разглядела за обликом богини обычную пони со своими мыслями, желаниями, мечтами. Для остальных Селестия — великая правительница Эквестрии, внушающая страх и трепет. Даже у меня все сжимается в груди в ее присутствии, хотя я не так уж и редко с ней вижусь.

Пегас сказал только то, что принцесса и так уже знала, но все равно в душе возникла грусть и досада.

— А ты смог бы ее полюбить? — неожиданно для самой себя спросила она.

— Ты и она очень похожи, иначе ты не смогла бы играть ее роль, — ответил Энди, — а тебя я полюбил. Помнишь, как ты однажды ночью приняла ее облик?

— О да! — кивнула она.

Принцесса действительно прекрасно помнила. Все, что видела, слышала и чувствовала Саншайн, играя ее роль, одновременно видела, слышала и чувствовала Селестия, получая поток мыслей и образов прямо в мозг. Санни об этом, конечно же, знала, но в тот момент у нее все просто вылетело из головы. Это были весьма пикантные пятнадцать минут. Принцесса могла оборвать трансляцию мыслей в любой момент... но не стала этого делать, и не упоминала об этом впоследствии, не желая смущать свою подданную.

— С ее обликом и аурой величия ты стала ею — богиней, перед которой можно только преклоняться. Думаю, если бы у меня не было тебя, а она, вдруг приняла бы твой облик, я бы ее полюбил, даже зная, что под внешностью простой красивой пони срывается она, — Бугсон задумался, а потом добавил, — я не слишком путано объяснил?

— Не слишком, — Селестия улыбнулась и коснулась его копыта своим.

— Хорошо, — сказал Энди, меняя тему. — Мне надо сегодня сходить с Понифацием в одно место, помочь кое в чем.

— С Фацием? — засмеялась она. — Надеюсь, в этот раз ничего противозаконного?

— Нет, ему надо разобраться с каким-то потусторонним существом, которое ему снится. Я не совсем понял, в чем смысл, но раз для него это так важно...

— Кто ему снится? — встревожилась принцесса.

— Он говорил, что это какая-то Луна, которая вроде и не Луна, а кто-то еще, снящийся под видом Луны.

— А куда пойдете?

— В пещеру, где они раньше общались с этим существом.

— Надо все рассказать Повелительнице!

— Нет, он не хотел тревожить ее из-за каких-то снов. По крайней мере, пока сам не разберется во всем.

Селестия растерялась. Она сразу поняла всю важность происходящего, но смогла бы это понять Саншайн? Смогла бы она ослушаться мужа и доложить все Селестии? Как поступить, чтобы не выдать себя? Эти жеребцы абсолютно не понимали, с какой силой собрались играть. Нельзя было допустить, чтобы они оказались с ней один на один.

— Милый, я думаю, мне стоит пойти с вами, — осторожно сказала она.

— Это еще зачем?

— Ну... если я превращусь в принцессу и пригрожу этому существу, то оно испугается и оставит Фация в покое.

— Гениально! — воскликнул Энди. — Только договорись с Некки, чтобы с детьми одна посидела.

— Я?

— Ну да, это же твоя мама.

Два пегаса лениво парили над верхушками деревьев, наблюдая, как земнопони сосредоточенно карабкается по крутому склону. Селестия помнила место, где располагалась цель их похода, но приходилось делать вид, что она ни о чем не знает. Понифаций выбрался на небольшой уступ и раздвинул ветви двух маленьких сосенок, прикрывающих узкую трещину в скалах. “Давайте сюда!” — крикнул он пегасам и стал протискиваться внутрь. Собираясь за ним последовать, Энди с Селестией приземлились. Через несколько метров проход расширился, и они увидели, как Фаций чиркает спичкой, поджигая большой фонарь. Налобные фонарики пегасов уже горели — приближались сумерки, а летать в темноте без фонариков над городом запрещалось.

Лавируя между сталагмитов, пони вышли в широкую пещеру с высоким потолком. В центре возвышалась черная мраморная плита, прямо к которой земнопони и направился. Меж сталактитов, свисающих сверху, заметались потревоженные летучие мыши. Понифаций смел с алтаря мышиный помет, водрузил на него укрытую мешковиной статую и осторожно развернул. Ожидавший увидеть нечто невообразимое, Энди удивился — эту фигурку он уже множество раз видел у Фация дома.

— Это же Сладкозвучная Кэрол, поэтесса! — воскликнул он. — При чем тут она?

— Не, Карви сбацал ее по образу статуи Кэрол, но в натуре — это статуя принцессы Луны, видишь, это же аликорн, а не единорог, — ответил земной пони. — Давай уж разделаемся с этим делом.

Фаций оперся передними копытами о плиту и осипшим от волнения голосом позвал: “Луна, выходи, кой-че перетереть надо”. Несколько минут ничего не происходило, и он пару раз повторил свой вызов. Над статуэткой медленно стало сгущаться облако черного дыма, формируя образ головы пони-единорога. Энди затаил дыхание от восторга — единорожка была прекрасна, как богиня, или даже, как сама Селестия.

В пещерной тиши не прозвучало ни единого звука, голос богини раздался прямо в головах. “Понифаций, ты пришел поклониться мне и привел последователей”, — это был не вопрос, а утверждение, не подлежащее оспариванию и обсуждению. Бугсон стал медленно опускаться на колени, подавленный ее величием, а белая пегасочка замерцала, преображаясь в принцессу Селестию.

— Нет! — нашел в себе силы выкрикнуть Фаций. — Я пришел сказать, что дельце не выгорит! Я не лох, и ты меня больше не кинешь! Так что увянь, что б я тебя больше не слышал!
“Ты поплатишься за это”, — прозвучало новое утверждение.

Дымчатый рог стал опускаться к голове земного пони. Парализованный неведомой силой Фаций, собрав все свои силы, отступил на полшага и замер, борясь с навалившейся слабостью. “ИСЧАДИЕ ТЬМЫ, УБИРАЙСЯ В СВОЮ НОРУ!” — пещеру сотряс возглас принцессы Селестии. Когда она обращалась фамильным кантерлотским гласом к полной подданных площади, ее голос доносился до каждого пони, перекрывая любой шум и гул толпы, а в закрытой пещере он прозвучал оглушающе. “Селестия!” — ответ призрака был полон ненависти, больно ударивший услышавших ее пони. Понифаций попятился, а стоящий на коленях рыжий пегас повалился на бок. “УБИРАЙСЯ!” — снова прокричала принцесса. Дым поблек, и образ прекрасной богини стал быстро таять.

Пони чуть помолчали, осмысливая произошедшее. Фаций встряхнулся и стал деловито заворачивать статуэтку в мешок. Селестия опять замерцала, возвращаясь в облик Саншайн. Энди дрожал всем телом, вставая на ноги, и недоумевал, почему он так легко поддался влиянию призрака. Впрочем, это было вполне объяснимо — душа пегаса всегда открыта прекрасному и готова восторгаться красотой, а разглядеть гнилую сущность под красивой оберткой он просто не успел, все прошло слишком быстро.

— Она была так прекрасна... почему зло может выглядеть так прекрасно? — прошептал Бугсон.

— Она просто скопировала внешность моей... — Селестия запнулась и быстро исправилась, — внешность давно пропавшей сестры принцессы Селестии. А Луна была действительно прекрасна.

— Не знал, Санни, что ты так орать умеешь, — восхитился Понифаций. — Эта тварь в раз застремалась дальше базарить.

— Повелительница наделила меня этой способностью, чтобы я могла говорить с подданными на улице в случае необходимости, — ответила белая пегасочка. — Ты молодец, устоял перед ее чарами, это твоя заслуга, что зло осталось ни с чем. Думаю, это существо тебя больше не побеспокоит.

Земнопони замер и глубоко вдохнул, шумно втянув воздух ноздрями.

— Точняк, меня будто вывернули и прополоскали! — воскликнул он. — Такая легкость в душе... На трезвяк мне давно так клево не было!

Фаций закинул мешок на спину, и пони заторопились к выходу, надеясь еще успеть выспаться перед рабочим днем.

Доктор Хувс осторожно взбирался по склону. Хотя на камнях не отпечаталось ни единого следа, земля, покоряясь воле Хувса, подсвечивала те места, где ступали копыта Понифация. Прислушавшись у входа в пещеру, он почувствовал, что внутрь прошло три пони вместо двух, как он ожидал, и что эта троица уже отошла далеко от входа. Бурый пони осторожно протиснулся в трещину. Свет ему особо не требовался, так как он и в темноте чувствовал, где находятся стены и торчат сталагмиты. Добравшись до подземного зала, он быстро скользнул вдоль стены и скрылся за валунами. “Еще кобылку с собой прихватили, — удивился доктор Хувс при виде Саншайн. — Ну натуральные идиоты!”

Возникший над алтарем силуэт ослепил его сиянием своей магической силы. “А ведь это всего лишь призрак, — поразился он, торопливо снижая чувствительность детектора магии. — Мощь этого создания сравнима только с магической силой Селестии!” Ментальные усики туманного образа потянулись ко всем присутствующим. Оставив на камне отпечаток-приманку, Хувс сместился на несколько метров вдоль стены. Щупальце стало бессмысленно елозить по камням, пытаясь нащупать бурого пони. “Так, значит сейчас я обрушу сталагмит на алтарь, и расколю его, — он стал торопливо придумывать план. — Это ослабит призрака, а эти испугаются камнепада и рванут к выходу, окончательно выйдя из-под контроля твари”.

Уже было начав пробивать трещинки в своде пещеры, Хувс заметил, как белая пегасочка небрежно отбросила темное щупальце и засияла столь ярким светом, что он, зажмурившись, отвернулся. Казалось, он взглянул прямо на солнце, столь ослепительна была сила этой кобылки. “Святые небеса, это же сама Селестия! — поразился земнопони, испуганно вжимаясь в камни. — Только бы не заметила!” Впрочем, Повелительница была слишком занята, чтобы обращать внимание на его скромную ауру.

В пещере прогремел крик принцессы, но настоящее сражение развернулось на другом уровне бытия. Осторожно наблюдая за битвой, Хувс заметил, что Понифаций был связан с призраком прочной ментальной нитью. Такая связь быстро не строится, видимо этот пони уже несколько лет находился под влиянием темного существа. Сгусток света сорвался с рога принцессы и окутал черную нить. Тьма пузырилась под ударами крошечных молний и постепенно истаивала. Второй сгусток, посланный Селестией, окутал самого призрака. Черная нить лопнула, и, вскрикнув от ненависти и разочарования, дымчатый образ растаял.
“Санни?! — не поверил своим ушам доктор Хувс, услышав обращение Фация. — Неужели они не понимают, в чьем присутствии находятся? Как можно спутать с кем-то Повелительницу?” Впрочем, не владея магией, они не могли видеть всего, что произошло, а принцесса постаралась их убедить, что победа — целиком заслуга земного пони, стойко сопротивлявшегося влиянию призрака.
“Все закончено, моя помощь не потребовалась, — подумал бурый пони. — Так зачем же предчувствие привело меня сюда?” Поразмыслив, он пришел к выводу, что самое главное еще не произошло, а значит, надо продолжать слежку. Учитывая, что следить придется за самой Селестией, придется соблюдать крайнюю осторожность.

Хувс выждал, пока троица отойдет подальше, и направился к выходу. Он решил, что успеет еще добежать до Понивиля и немного поспать перед завтрашними хлопотами.

Убедившись, что Энди крепко уснул, Селестия выбралась из-под его крыла. Перед сном она решила проверить одну свою неприятную догадку.

Найтмермун, так звали темное существо, с которым им пришлось повстречаться, имела ментальную связь с Понифацием. Эта связь, как оказалось, не оборвалась после гибели главаря “Лунной Тени”. Все это время тварь влияла на земнопони, пытаясь вернуть контроль над его сознанием. Если связь сохранилась с Фацием, то она могла сохраниться и с другими членами организации — именно это предположение и собиралась проверить принцесса.

Селестия могла уйти в транс и на кровати, но решила перейти на диван, чтобы Энди ее случайно не потревожил, ворочаясь во сне. Устроившись поудобнее, она прикрыла глаза и расслабилась. Ее дух устремился в эфирные планы, где не было таких понятий, как размеры и расстояния. Отсюда принцесса наблюдала одновременно весь мир: мириады аур живых существ, зеленоватое свечение растений, яростное буйство солнца, холодное мерцание звезд. На бледном зареве Селены выделялся провал во тьму — Найтмермун, и Селестия сосредоточила на нем свое внимание. Внутри области абсолютной тьмы заколыхались разводы еще более темные, чем абсолютная тьма. Почувствовав наблюдение, существо беспокойно завертелось, пытаясь заметить наблюдателя, но тщетно — в эфире невозможно определить, кто именно обратил на тебя внимание.

Осмотрев темную ауру, принцесса заметила зарубцевавшийся толстый шрам — след от ментального щупа, которым Найтмермун контролировала главу подпольщиков. Рядом сочилась чернотой ранка от свежеоборванной нити Понифация, и еще три черных нити тянулись в сторону планеты. Постепенно возвращаясь в реальность, Селестия попыталась проследить, куда они ведут. Вернулись чувства, размеры, расстояния, и наблюдаемый горизонт резко сократился со всего мира до относительно небольшого диаметра в тысячу километров. Одна из нитей пропала из поля зрения — тот, к кому она вела, находился слишком далеко, а две других она проследила до самого конца. Они привели в Кантерлот к двум пони, ауры которых принцесса сразу узнала.

Полностью выйдя из транса, Повелительница быстро черкнула записку и отправила ее своему второму секретарю. В список завтрашних дел надо было внести один не терпящий отлагательства визит.

Глава V

Пока в детской повторялась вчерашняя драма с подъемом близняшек, Селестия решила чуть схитрить и приготовила тосты заранее с помощью телекинеза. Энди успешно выпроводил за дверь тещу с детьми и пришел на кухню за завтраком. С собой он принес утреннюю газету и, жуя тост с ореховым маслом, стал ее просматривать. Перелистнув страницу, рыжий пегас углубился в изучение раздела объявлений. Внезапно он замер и перестал жевать, перечитывая заинтересовавшую заметку, а потом сунул газету под нос принцессе. “Ты глянь!” — воскликнул он, тыча копытом в объявление.

Селестия взяла поудобнее лист и прочитала: “Продается дом на Фаир-стрит, за муниципальным номером 37-дельта. Спрашивать Куки Снорк”. Она недоуменно подняла глаза на Бугсона — тот смотрел на принцессу, и радость в его взоре постепенно сменялась удивлением.

— Это... замечательная новость, — осторожно произнесла Селестия, решив, что нужно как-то отреагировать. — Дельта — это же на четвертой линии?

— Ну это и не плохо, все равно недалеко, а шум не так сильно доноситься будет, — пегас покачал головой и с легким недоумением в голосе добавил, — Или ты передумала? Мне казалось, ты будешь прыгать от радости.

— Нет, просто после вчерашних приключений еще не отошла. Да и не стоит радоваться заранее, может быть он еще нам не подойдет.

— На Фаир-стрит очень редко что-то продается. Надо побыстрее договориться о просмотре, пока кто-нибудь не опередил.

Энди сложил газету и собрался выходить. “До вечера, милая”, — сказал он, нежно куснув пегасочку за ушко. “До вечера”, — отозвалась она, ткнулась носом в его шею и отстранилась. Как обычно, пегасу захотелось слететь на улицу с балкона, но, напомнив себе, что респектабельные пони так себя не ведут, он пошел к входной двери. Если вечером после работы еще можно было слегка пренебречь правилами приличия, то утром обязательно требовалось пройти по лестнице, чтобы поздороваться с соседями и консьержкой.

Селестия телепортировалась в рабочий кабинет и начала преображаться в свой естественный вид. Второй секретарь быстро зачитал ей список сегодняшних дел.

— Постой, а где визит, о котором я писала тебе ночью? — нахмурилась принцесса.

— Простите, но в текущем распорядке никак невозможно, — Фрайт Нюсенс был одним из немногих пони, которого простым божественным “хмуром” было уже давно не пронять. — Только через неделю.

— Это очень важно.

— Никак невозможно, мне и так на этой неделе пришлось все до предела урезать, — ответил секретарь.

Хотя он прекрасно контролировал свой голос, Правительница угадала в нем обиду и непонимание. Действительно, Фрайт просто не мог себе вообразить, почему принцесса позволяет себе жертвовать столь многим ради одной единственной своей подданной, пусть даже и такой полезной, как Саншайн.

— А если очень хорошо подумать? — подбодрила его Повелительница.

— Ну, если только отменить посещение миссис Бугсон... — в его голосе проскользнула легкая ехидца.

— Нет. Можешь отменить все остальное, кроме этого.

— Уволюсь, лучше в деревне землю пахать, — тихонько пробормотал секретарь свою обычную шутку.

— Как? Ты сможешь бросить свою Повелительницу и смотреть, как без тебя все разваливается? — она весело хмыкнула.

Принцесса уже давно изучила своего помощника. Если Фрайт шутит, значит уже придумал, как удовлетворить запросы своей правительницы. Секретарь заработал пером, внося изменение в распорядок.

— Значит, сейчас — делегация от союза садоводов, а через полчаса этот Ваш “важный визит”, — объявил он изменения в расписании.

Селестия приземлилась около лаборатории земной магии. Этот пустующий корпус Школы для одаренных единорогов был отремонтирован и открыт заново несколько лет назад, когда принцессе удалось встретить земного пони, фанатично мечтавшего овладеть магией. Смарт Алик был гением — единственным земным пони, поступившим в Королевскую школу и закончившим ее с отличием. Воспользовавшись одним древним положением в уставе школы, земной пони подал петицию о замене всех практических экзаменов теоретическими. Он досконально знал все, что касается магии единорогов. Единственное, что ему мешало стать величайшим магом современности — отсутствие рога. Однако в моральном плане он оказался не столь достойным пони. Алик был единственным членом “Лунной тени”, вступившим в организацию абсолютно добровольно и сознательно в обмен на обещание Найтмермун наделить его магией. Все остальные были жертвой обмана, ментального вмешательства и манипуляции. Даже глава организации попал под влияние темного существа, будучи обманут им еще в жеребячьем возрасте.

Фактически, Смарт Алик, в отличие от остальных, действительно заслужил наказание, но принцесса сочла разумным найти его энергии более достойное применение. В долгой беседе она убедила его, что против природы не пойдешь, и получить земному пони магию единорогов — невозможно. Открыв ему глаза на существование земной магии, она получила фанатичного ученого, готового круглосуточно заниматься исследованиями и по крупицам раскрывать тайны земли.

Вторым сотрудником лаборатории был земной пони по имени Тар Фланк. Он был трудолюбив, исполнителен, но не слишком умен. Когда-то Тар ненавидел принцессу Селестию, хотя и затруднялся объяснить, за что. В первом покушении на правительницу он случайно подорвался на предназначенной для нее бомбе, но Селестии удалось спасти его жизнь, лично занявшись исцелением. Лично — потому что ни один маг в Эквестрии, или даже команда из нескольких магов не могла ее заменить в этом деле — шея Фланка была свернута и переломлена в нескольких местах. После выздоровления фанатичная ненависть Тара сменилась такой же фанатичной преданностью принцессе.

В лабораторию он попал, потому что и ранее в “Лунной Тени” уже работал вместе с Аликом. Ученому не пришлось привыкать к новому помощнику, а Селестия была довольна, что Смарт оставался под присмотром.

Принцесса вошла в корпус, миновала несколько пока еще пустующих аудиторий и толкнула дверь в испытательный зал. Смарт Алик ее заметил, но ни как не отреагировал, продолжая свои манипуляции с оборудованием. Только спустя полминуты он отпустил провода, обернулся и склонился перед правительницей.

— Прошу извинить, Ваше Величество, я не мог прерваться, иначе вся работа пошла бы в навоз, — пробормотал он. — Чем обязан?

— Я ознакомилась с Вашим отчетом о земных отпечатках, — вежливо ответила она. — Даже попробовала применить описанную технику, результат впечатляет.

— А вы не могли бы продемонстрировать? — в глазах ученого зажегся огонек. — Пожалуйста!

Селестия, будучи аликорном, владела магическими талантами всех рас и вполне могла применять земную магию. Она сосредоточилась, и на каменном полу засветились отпечатки копыт недавно прошедшего по ним Тара Фланка. Над отпечатками проявилась призрачная фигура земного пони. Призрак прошел по залу, наклонился за упавшим листом бумаги и скрылся за дверью. “Ваш опыт просто неоценим! — воскликнул Алик, быстро записывая наблюдения. — Ах, если бы Вы почаще заглядывали!” Благодаря огромной магической практике и знанию магии, принцесса сразу улучшила предложенную технику, отбросив лишние элементы и дополнив более удобными. “Земля помнит все! — сообщил ученый, закончив записывать. — Другое дело, что вычленять события, случившиеся ранее, чем за день, очень сложно, но я постараюсь улучшить заклинание так, чтобы можно было воспроизводить все хотя бы за 3 последних дня”.

В зал вошел Тар. При виде принцессы он бухнулся на колени, рассыпав по полу пробирки. “Ну что за балбес!” — прокомментировал произошедшее Алик. Когда лаборант, неуклюже собрал рассыпанное и приблизился, Селестия перешла к теме, ради которой явилась в лабораторию.

— Господа, расскажите мне, снились ли вам в последнее время необычные сны?

— Да, пару раз было, — ответил Смарт Алик. — Мне снилась принцесса Луна.

Тар Фланк тоже утвердительно кивнул.

— Почему вы не известили меня?

— Глупо было беспокоить Вас из-за каких-то снов.

— Алик, ты правда посчитал, что эти сны ничего не значат? — принцесса пристально глянула ему в глаза. — Или дело в другом?

— Ну... — смутился ученый. — Я все равно хотел сперва получше разобраться.

— В чем разобраться? — Селестия нахмурилась. — Вы до сих пор находитесь под влиянием Найтмермун. Она до сих пор черпает вашу энергию и становится все сильнее. Пора это прекратить!

Ее рог замерцал, и над головами земных пони проявились черные нити, ведущие куда-то ввысь прямо сквозь крышу. Нити окутались белым сиянием, быстро тая под ударами крошечных молний. Вскоре с ними было покончено.

— Теперь, расскажите, сколько пони участвовало в ваших ритуалах в пещере, — принцесса задала следующий вопрос.

— Четверо, — ответил Алик, — я, Тар, Профессор и Понифаций.

— Карви, — напомнил вдруг Фланк.

— Точно, Карви был на последнем собрании в пещере, — подтвердил Смарт. — Значит, пятеро.

— И больше никого? — уточнила она.

— Больше никого! — сказали они хором.

— Благодарю вас, господа, Вы мне сейчас очень помогли, — сказала она напоследок.
“Я уничтожила три нити, — думала Селестия, возвращаясь в замок. — Еще одна оборвалась, когда погиб Инджед — глава “Лунной Тени”. Значит, пятым может быть только Карви Вуд. Но как он выжил в той вспышке? Где он сейчас и почему так и не объявился за все это время?” Возможно, Профессор приводил в пещеру кого-то еще, не ставя об этом в известность остальных, но вероятность того, что Вуд выжил, отбрасывать было нельзя.

Правительница шла по дворцовой галерее, торопясь на следующую встречу. Из бокового коридора послышались визги, топот, хлопанье крыльев и громыхание доспехов упавшего стражника. Прямо под ноги Селестии выскочил плачущий жеребенок, а следом вылетел разъяренный грифоний птенец. На шкурке жеребенка алела свежая царапина.

— Что здесь происходит? — строго спросила принцесса.

— Он дерется! — прохныкал маленький пони.

— А он! А он — обзывается! — выпалил грифоненок.

— Как вас зовут?

— Форк! — представился грифон, гордо подняв голову.

— Аристо, — сообщил пони.

— Аристо, неужели ты обзывался? — Селестия глянула на жеребенка, и он пристыженно опустил голову.

— Извинитесь друг перед другом, и забудем об этом.

— Он первый начал, пусть он первый извиняется! — заявил Форк.

— Извините... — тихонько пробормотал Аристо.

Птенец хотел было потребовать, чтобы пони извинился громким голосом, но, глянув на величественную правительницу, заробел и решил не наглеть.

— Приношу извинения за свой гнев, — гордо ответил он и, поклонившись, ушел обратно в боковой коридор.

— Аристо, обязательно сходи в лазарет обработать ранку, — сказала Селестия жеребенку.

Направляясь дальше, она подозвала третьего секретаря.

— Срочно доставьте из летного лагеря опытного преподавателя, — приказала Повелительница. — Пусть даст инструктаж слугам, как вести себя с грифонятами. Если возможно, пусть организует их досуг, чтобы подобное больше не повторялось.

У дверей малого кабинета принцесса заметила Фрайта Нюсенса. На его морде явно читалась мысль “Только бы пронесло”.

— Фрайт, — позвала она.

— Нет! — нервно воскликнул он, втянув голову.

— Фрайт, пожалуйста, найди мне пятнадцать минут.

Секретарь задрожал и посмотрел на нее жалобным взором.

— Фрайт, потерпи, пройдет эта неделя и все вернется в обычное русло.

— Хорошо, Ваше Величество, — вздохнул он. — Что надо организовать?

— На городской квартире для неформальных встреч. Необходимо пригласить мистера Понифация. Хотя бы десять минут.

— Я доложу, как будет готово, — пообещал Нюсенс.

Может показаться странным, почему великая правительница Эквестрии буквально выпрашивает у секретаря внести изменения в дневной распорядок, вместо того, чтобы приказать или просто поступить по-своему, но этому можно дать некоторые объяснения.

Принцесса является центром огромного аппарата, занятого управлением государством. Этот настроенный за многие годы механизм довольно хрупок и может легко разладиться. Если она станет делать что-то без согласования, остальные поначалу попытаются под нее подстроиться, а потом все пойдет вразнос. Конечно, через какое-то время постепенно вырастет новая структура управления, пусть и не такая эффективная, как нынешняя, которая будет учитывать новый стиль поведения правительницы, но несколько кризисных лет государству будут обеспечены.

Второй немаловажный момент связан собственно с личностью секретаря. Планировать время принцессы — это сложная и ответственная работа. Справиться с ней может только очень спокойный, стрессоустойчивый и лишенный амбиций пони. Но в тяжелые моменты под грузом ответственности может сломаться даже такой. Попробуйте согласовать перенос и отмену половины мероприятий, запланированных на неделю. Попробуйте объяснить множеству обиженных пони “почему”, когда сами не понимаете, и к тому же не можете никому раскрыть реальных причин. А ведь среди них попадаются весьма скандальные личности, отвечать которым необходимо неизменно вежливым тоном. Принцесса давно поняла, что в некоторых ситуациях лучше ласково попросить, чем приказать, чтобы добиться лучшего результата.

Понифаций сидел за столом и нервно озирался. Внезапный вызов Повелительницы на любого нагонит страх и заставит перебирать в уме все недавние прегрешения, а за этим земным пони таковых всегда водилось немало.

Маленькая квартирка в доме на углу Плейн-стрит и Старгейзер-стрит, была оформлена в теплых тонах. Светло-зеленые обои и занавески нежного персикового цвета приятно гармонировали друг с другом. Из кухни вышла миловидная серая единорожка с черной, как смоль, гривой.

— Мистер, изволите чаю с булочками? — спросила она.

— Д-да, давай, — кивнул земнопони.

В другой обстановке он бы обязательно пофлиртовал с симпатичной служанкой, но когда в любой момент могла появиться принцесса Селестия, Фаций был не в состоянии думать о чем-то другом. Единорожка ушла и через несколько минут вернулась с подносом. Переставив чайник с чашками и блюдо с выпечкой на стол, она снова скрылась на кухне.

— Добрый день, Понифаций, — раздался голос принцессы, а он так и не смог заметить, когда она появилась.

— Добрый день, Ваше Величество, — поприветствовал ее земной пони, склонившись в поклоне. — Чем обязан?

— Я хочу, чтобы ты кое-кого разыскал, — Селестия сразу перешла к делу.

— Эээ... простите, но я же уже говорил, что не пойду к Вам в сыскари, — запинаясь, ответил он. — Пусть мои друганы не лучшие пони на свете, но я распоследней падл... нехорошим пони буду, если стану сажать их в кутузку.

— Речь не о твоих сомнительных приятелях, — успокоила его правительница. — Саншайн рассказала мне о вчерашнем происшествии.

— Санни? Какого сена, мы и сами справились! — возмутился было Фаций, но под взглядом Селестии сразу смутился и опустил голову.

— Ты не понимаешь всю серьезность этого события. Ты много лет был связан ментальной нитью с Найтмермун и только вчера смог ее порвать.

— Эээ... с Луной?

— Да, она так вам назвалась, — подтвердила принцесса. — Фаций, когда я узнала об этом, то сразу проверила, есть ли еще такие связи с другими пони в Эквестрии.

— И... что? — он еще не понимал, куда клонит принцесса.

— Я нашла еще три нити. Одна вела к Тару Фланку, вторая к Смарт Алику. Их я уже оборвала.

— А третья?

— Третью я не смогла проследить.

— Так Вы желаете, чтобы я взялся за поиски? — встрепенулся земной пони. — А кто этот третий и где он может быть?

— Кто, это расскажешь мне ты, — сказала принцесса, решив проверить показания Алика. — Сколько пони участвовало в ваших ритуалах?

— Ну, если считать и последний, то пятеро. Я, Проф, Умник, Тар и Карви.

— Связь Профессора оборвана, я нашла ее следы. Твоя нить оборвалась вчера, у Тара и Алика я оборвала нити сегодня. Кто остается?

— Карви Вуд?! — воскликнул Понифаций. — Не может быть!

— Возможно, главарь приводил кого-то еще без вашего ведома в пещеру?

— Не, без мазы. Если только очень давно, когда меня еще не завербовали...

— Последняя нить — самая тонкая, она явно была установлена последней.

— Тогда все сходится! — земнопони от волнения вскочил. — Карви — жив! Он был последним, кто получил благословение Луны!

— Я прошу отыскать его. Пока не оборвана связь, он в большой опасности.

— Но где он может быть? — Фаций умоляюще взглянул на принцессу. — Есть хоть какие-то подсказки?

— Я могу отследить только круг около пятисот километров в диаметре. Карви находится дальше, так что он совершенно точно не в Кантерлоте и не в Понивиле. Пожалуй, можно исключить еще Клаудсдейл.

— От... — Понифаций опять запнулся на едва не сорвавшемся с языка ругательстве, — плохо дело, далековато мне придется топать.

— Возьми на расходы, — Селестия положила на стол небольшой мешочек.

— А Чудинка-то обрадуется!

— Нет, ни слова Дитзи, пока не найдешь. Ей вредны лишние волнения.

— Хорошо, — тут он нерешительно глянул на принцессу, — эээ... Ваше Величество, но Вы же не будете его наказывать? Ну... раз уж Вы меня и Умника не наказали... Карви меньше всех виноват...

— Конечно же, нет. Он же в итоге спас всех нас... Удачи в поисках! — пожелала Повелительница на прощание.

Принцесса исчезла, а Понифаций стал задумчиво жевать булочку. Найти одного маленького пони в большой Эквестрии было непростой задачей. Единственное объяснение, почему Карви до сих пор не объявился — он прячется, боясь гнева принцессы. А найти скрывающегося пони будет еще сложнее.

Доктор Хувс прятался за трубой дома напротив городской квартиры Селестии. Встреча завершилась, и он убрал подслушивающее устройство. В душе бурого пони кипели страх и ненависть. Он боялся за свою любимую и ненавидел ее бывшего.

Карви Вуд. Этот жуткий призрак из прошлого восстал из царства мертвых, готовясь вновь терзать многострадальную душу Дитзи. Он бросил свою невесту и жеребенка, прячась от принцессы. За все время этот трус не написал ей ни единого слова. Это он был причиной болезни, от которой страдала пегасочка последние годы. Но он был жив, а значит, хрупкое счастье Хувса было под угрозой. “Хорошо хоть принцесса догадалась не тревожить Дитзи, — подумал он. — Может быть, Понифацию не удастся его отыскать?”
Земнопони спустился на улицу и побрел, куда глаза глядят, пытаясь унять волнение. “Нет! — пришла мысль. — Только слабаки пускают все на самотек, а я должен сделать так, чтобы никто и никогда его не нашел. Я найду ему такое укрытие, что все сыщики мира окажутся бессильны. И пусть сидит там до конца своей никчемной жизни”.

Но в этом деле были и другие аргументы. Он вспомнил, что мешая поискам, будет противостоять воле самой Повелительницы. Имеет ли он право выступать против принцессы? Пока Карви не найден, он будет питать силой создание тьмы, а если она овладеет его духом, то станет очень опасен и принесет много бед. Доктор Хувс всю жизнь боролся с тьмой и ее порождениями, а скрывая Вуда, он станет пособником зла. “А ведь во мне говорит ревность, — продолжались размышления. — Это злое чувство, диктуемое тьмой. Будет ли Дитзи, действительно счастлива со мной больше, чем с ним? Можно ли ставить свои личные желания выше благополучия Эквестрии? Буду ли я сам счастлив, заплатив такую цену? Ведь помогая тьме, я уподоблюсь тем, кого презирал и ненавидел”.
“Я найду его сам и посмотрю, наконец, что он из себя представляет, — решил в итоге доктор Хувс, — и тогда приму окончательное решение”.

Селестия вышла из кабинета и облегченно вздохнула. Когда она присоединилась к совещанию, министр финансов уже успел поругаться с министром культуры, и они оба сидели надутые, не решаясь продолжать пикировку в присутствии Повелительницы. Оказалось, что министру культуры нужны средства для разработки новой оригинальной программы праздника “Проводы Лета”. Этот вопрос принцесса решила, посоветовав просто взять программу пятидесятилетней давности. Очевидно, что молодым пони праздник покажется необычным и оригинальным, а пожилые обрадуются воспоминаниям молодости. Остальные вопросы оказались сложнее. На совещаниях обсуждались в основном только спорные темы, где министры не могли прийти к согласию без ее вмешательства.

Наконец, пришло время проведать Саншайн. Из времени, отведенного на визит, оставалось всего пятнадцать минут (обсуждение слишком затянулось), и принцесса перенеслась прямо в госпиталь.

При виде Повелительницы, пегасочка выбралась из кровати и неуклюже поклонилась на дрожащих ногах.

— Здравствуй Санни, ты уже набираешься сил? — обрадовалась Селестия.

— Добрый день, Ваше Величество, — сказала Саншайн, обессиленно присев. — Мечтаю уже вернуться к работе.

— Санни, разве мы не на “ты”? — в словах принцессы послышалась печаль.

— Понимаете, я думала все это время... я не в праве, пользоваться Вашей добротой. Я — простая пони, а Вы...

— Санни, у меня есть много подданных. Есть много верных и преданных пони, кому я без колебаний доверю свою жизнь, и ты входишь в их число, — голос Селестии дрогнул от волнения. — Но у меня нет ни единого друга. Ты для меня — самая близкая пони в Эквестрии, ты знаешь меня лучше, чем кто-либо еще — это естественно, иначе ты не смогла бы меня заменять. Неужели даже ты отвергнешь мою дружбу? Хотя... я понимаю, что дружить со мной очень тяжело...

Саншайн подошла к принцессе и обняла, прижавшись щекой к ее шейке. На глазах пегасочки выступили слезы.

— Прости, Тия, — прошептала она. — Я просто думала, что ты даешь мне привилегию за то, что я пострадала. Но если это все взаправду, я буду счастлива быть твоей подругой.

— Надеюсь, ты действительно понимаешь, на что подписалась, — весело фыркнула правительница. — Тебе придется терпеть меня не только в рабочее время и не только по рабочим моментам...

— Понимаю, я знаю, что такое дружба, — заверила ее Санни.

Пегасочка задрожала от усталости, и принцесса помогла ей лечь обратно в кровать.

— Я подумала, что стоит повысить твое жалование...

— Тия! — возмутилась Саншайн. — Ты что, собираешься платить мне за дружбу?!

— Но... — принцесса смутилась. — Ты-же хороший работник и...

— Дружба за деньги не покупается. А размером жалования разве не должен заниматься специальный департамент?

— Но как я смогу тебя отблагодарить?

— Понимаешь, у правительницы Эквестрии действительно не может быть друзей, у нее есть только подданные. И я для нее всегда буду только подданной. А вот для пони по имени Тия я постараюсь стать лучшей подружкой. Когда ты — Повелительница, ты можешь благодарить меня только за службу, а когда Тия — о какой прибавке к жалованию может идти речь?

— Спасибо, Санни. Как мало, оказывается, я знаю о дружбе.

— Какие новости из дома?

— Ах, да! Утром твой муж показал мне объявление о продаже дома на Фаир-стрит. Я, к сожалению, не знала, как реагировать...

— Дом! На Фаир-стрит! — пегасочка чуть не вскочила от волнения. — О, небеса, ну почему я не могу посмотреть?!

— Объясни же мне, наконец, в чем дело.

— Понимаешь, я всегда мечтала о доме. Это простор, это независимость от соседей... пусть он будет небольшой, но целиком наш. Еще я хочу, чтобы мои дочки были представлены в свете и вхожи в определенные круги. Чтобы быть в них благосклонно принятым, необходимо устраивать приемы и вечеринки. В простой квартире это просто невозможно. Кроме того, мне не помешала бы помощь по хозяйству, а держать прислугу в обычной квартире неудобно и даже неприлично... не говоря уже о том, что ни один хороший слуга не пойдет работать в квартиру. Мы накопили нужную сумму денег и уже несколько месяцев ищем подходящее предложение.

— Хорошо, я постараюсь хорошенько все за тебя осмотреть, — Селестия коснулась копытом передней ноги пегасочки. — Прости, мне уже пора.

— До завтра, Тия!

Принцесса исчезла, и Саншайн глубоко вздохнула, желая унять волнение. Новость о доме была замечательная, но главное, перед ней раскрылась новая грань характера Повелительницы... нет не Повелительницы — просто Тии.

В обеденный перерыв Энди Бугсон решил не откладывая навестить дом, указанный в объявлении. Он медленно поднимался по улице, высматривая нужный номер. В здании под номером 37 с фасада было открыто небольшое кафе, привлекая прохожих соблазнительными запахами, но искомый дом был чуть дальше по переулку. Дома в Кантерлоте располагались вдоль улицы в несколько рядов, и индекс показывал степень удаленности дома от улицы. На первой линии были дома с индексом альфа (обычно для них он просто не указывался), позади располагался дом-бета, а уже далее гамма и дельта.

Пройдя по узкому проходу, где едва разъехались бы две кареты, Энди миновал три дома и удивленно завертел головой, пытаясь отыскать четвертый.

— Простите, не подскажете ли, где дом 37-дельта? — спросил он у прохожего.

— Вон, Вам туда, — пони махнул копытом дальше по переулку.

Бугсон обернулся, и его сердце сжалось от волнения. Этот дом оказался настоящим трехэтажным особняком, огороженным ажурным чугунным забором. По краям над крышей возвышались две башенки. “Только не это, — подумал он. — Нам ни за что не собрать столько денег, чтобы купить его!” Чуть помедлив, он захотел все-таки глянуть поближе. Рыжий пегас подошел к воротам. Ни колокола, ни дверного молотка он не заметил, но калитка была гостеприимно распахнута, и Энди нерешительно вошел во двор. В глаза сразу бросились признаки запустения. Заросший сорной травой газон, тропинки с размытым дождями гравием, молодые побеги липы, пробивающиеся сквозь трещины пересохшего фонтана. Лишь две маленьких клумбочки у входа алели ухоженными кустиками цветущих роз.

— Вы ко мне? — услышал пегас старческий голос.

Обернувшись, он увидел пожилую желтую земнопони в выцветшем коричневом платье, вошедшую следом за ним в калитку. На ее седой гриве местами пробивались еще желтые пряди волос. Поставив корзинку с продуктами на землю, она присела и стала обмахиваться веером.

— Вы миссис Снорк? — поинтересовался Энди.

— Мисс, — поправила его желтая пони.

— Простите!

— Ничего страшного, мистер...

— Бугсон. Энди Бугсон. Я по объявлению.

— Ах, да, — она вздохнула. — Ну, смотрите. Можете тут везде ходить, по всем комнатам, я буду тут, на кухне слева от входа. Тяжеловато мне долго на ногах стоять.

— Спасибо, я хотел договориться, можно мы вечером придем вместе с супругой?

— Конечно, я всегда тут. Вот иногда только на рынок отхожу...

— Позвольте поинтересоваться стоимостью?

— Четыреста пятьдесят тысяч монет.

Энди задумчиво посмотрел на дом. Хотя фасад потрескался и местами даже облупился, сквозь прорехи виднелась добротная каменная кладка. Часть окон была заколочена, а крыша цвела ржавыми потеками, но если приложить силы и воображение, то особняк можно превратить в настоящую жемчужину. Названная сумма была сравнительно невысока, даже учитывая не слишком хорошее состояние дома, только у них все равно не набралось бы столько денег. Казалось бы, делать здесь больше нечего, но Энди почему-то не хотелось уходить. Тишина и спокойствие этого места разительно отличались от шумной улицы, находившейся всего в паре минутах ходьбы.

— А кто хозяин дома? — поинтересовался Бугсон.

— Я хозяйка, будь оно неладно, — опять вздохнула мисс Снорк.

Энди удивился — Куки Снорк походила скорее на пожилую экономку, чем на владелицу городского особняка. Заметив недоумение пегаса, хозяйка понимающе покивала.

— Пойдемте, что-ли, я Вас чаем напою, — предложила она, — заодно и расскажу все.

— Благодарю Вас, с превеликим удовольствием.

Земнопони провела его на кухню, усадила за стол и поставила чайник на плиту, питаемую от газового баллона.

— Раньше этот дом принадлежал роду Круэнтусов. Точнее капитану гвардии Эквису Круэнтусу, — начала свой рассказ Куки. — На старости лет, как это бывает у жеребцов, седина в гриву — бес в ребро, отдыхал он как-то в нашей деревне, так и влюбился в мою сестру младшенькую. Она, знамо дело, была красавицей, да и характером горяча, вот и решил он на ней жениться. Марика всегда мечтала в городе жить да с богатеями знаться, так что сразу согласилась. Скандал был на весь Кантерлот — неслыханное дело, чтобы такой солидный пони себе кобылку брал в жены, что скорее во внучки годится. Он тогда чуть ли не со всеми родичами разругался, и свадьбу в итоге сделали скромную. Прожил Эквис потом всего три года, но до самого конца был жеребцом в полной силе, так что успел даже с наследником понянчиться перед смертью. Жеребенок был просто чудо, назвали Инджедом в честь прадедушки. Тогда Марика и позвала меня к себе жить, будешь, говорит, мне помогать по хозяйству. Как я приехала, она бросила на меня дом и Инди, а сама... — желтая пони вздохнула и сделала паузу, разливая чай по чашкам. — Пропадала цельными днями, пьянки-гулянки. Богатеи с ней знаться не желали, так она каких-то сомнительных жеребцов в дом водила. Уж я ее стыдила-стыдила, да все без толку, так все денежки мужнины и промотала. Инди, считай, сиротой рос, ни отца, ни матери, только я его и воспитывала. Зато весть в отца пошел — настоящий аристократ: умный, серьезный. Сам поступил в Королевскую школу, помирился с родственниками, я тогда ему бумаги отдала, что от Марики прятала. Сестра-то драгоценности распродала, а в бумагах вообще не разбиралась, вот и удалось мне энти акции всяческие схоронить.

Куки опять замолчала, подливая новую порцию чая.

— А дальше что? — заинтересованно поторопил ее Энди.

— А дальше... помните, вспышка была над Кантерлотом?

— Конечно, мы всей конторой на улицу выбежали, — кивнул пегас. — Сияние было на все небо!

— Вот в тот день Инди и пропал, — пони шмыгнула носом, сдерживая подступившие слезы. — От самой Повелительницы нам соболезнования прислали: героически погиб на королевской службе. Еще служивые пони приходили все его бумаги собрали, дескать, там секреты государственные хранятся. Марика тогда до денежек, что с акций были, дорвалась и так загуляла, что и года потом не прожила. Вот все мне после нее и досталось.

— А почему решили продавать?

— Так зачем оно мне? Все старится, ветшает. Вернуться хочу в деревню, подальше от воспоминаний, а дом, лучше пусть послужит кому.

Из окна донесся бой замковых часов и пегас встрепенулся.

— Ой, простите, мне на работу пора, — сказал Энди, вставая. — Так мы вечером с женой к Вам придем?

— Приходите, конечно, тут я буду.

Селестия слегка задержалась на последнем мероприятии и решила сократить путь до дома Бугсонов, телепортировавшись в свою городскую квартиру. Пробежав немного по улице, она вспорхнула на балкон и застала Энди за напряженными расчетами.

— Смотри, милая, — с ходу включил ее в обсуждение Бугсон, — у нас отложено триста тысяч. У родителей я могу занять пятьдесят, и еще пятьдесят взять ссуду на работе. Осталось найти еще пятьдесят тысяч.

— А что ты подсчитываешь? — засмеялась принцесса. — Просвети свою женушку.

— Дом. Он стоит четыреста пятьдесят тысяч.

— Почему так дорого? — удивилась Селестия, припомнив цифры из градостроительного отчета, прочитанного пару недель назад.

— Потому что это — настоящий аристократический особняк, — пояснил пегас. — Ты как увидишь его — сразу влюбишься.

— Ты договорился о просмотре?

— Конечно, я сейчас слетаю в банк и к родителям уточнить, сколько мы сможем собрать, а потом пойдем.

— А ужинать?

— Потом, а то банк закроется.

Энди вышел на балкон, а Селестия направилась в детскую, решив поиграть с жеребятами до его возвращения. Пегасочки с радостными криками бросились навстречу. Ива сразу полезла к ней на спину и удобно пристроилась между крыльев, а Энджела крепко обняла переднюю ногу, не желая отпускать. На душе стало тепло, принцесса наклонилась и погладила мордочкой гриву жеребенка. На миг у нее возникло чувство, что это ее собственные малышки.

— Добрый вечер, Светлячок! — поприветствовала ее Некки.

— Добрый вечер, мама!

— Мы вчера не договорили.

— Но мам!

— Я беспокоюсь о твоей душе, доченька, ты в большой опасности. Повелительница — это яркое солнце, согревающее души всех пони Эквестрии, но стоя вблизи ты ослеплена ее светом и можешь допустить непоправимую ошибку. Издалека же оно не слепит, но освещает, и все прегрешения сразу становятся явны.

— О, небеса, откуда ты все это взяла? — поразилась Селестия тому, какими логичными и связанными бывают бредовые по своей сути, мысли.

— Из книги преподобного Ихувса, — бабушка Некки раскрыла книгу с символом солнца на фоне тучи и процитировала: — “Семижды поклонись, дабы достойно приветствовать Небесную госпожу, да наполни сердце свое любовью и благоговением...” — вот как надо чествовать Повелительницу.

— Эээ... Так вот откуда берутся все эти чёк... странные пони, что по семь раз кланяются! — не выдержав, рассмеялась принцесса. — А откуда этот Ихувс знает, как правильно? Он сам-то хоть раз говорил с принцессой Селестией?

— Она является ему во снах и делится с ним своей мудростью! — Некки торжественно подняла книгу вверх. — Здесь так написано!

— Но мам, почему ты веришь какому-то Ихувсу, который принцессы даже в глаза не видел, и не веришь мне — той, что общается с ней ежедневно!

— Преподобный Ихувс — не “какой-то”! — оскорбленно воскликнула бабушка и, вскочив, пошла в сторону двери. — Прости, мне надо... прогуляться.

— Но мам!

Ответом ей была хлопнувшая входная дверь.

Селестия растерялась. Теоретически она еще могла себе представить, что кто-то может обидеться на ее слова, но на практике с подобным уже давно не сталкивалась. Как оказалось, без ауры власти и могущества, исходящей от нее в родном обличии, убедить кого-то в своей правоте было не так легко. Подумав, она пришла к выводу, что “обида” была чем-то вроде защитной реакции. Бабушка Некки чувствовала, что ее доводы могут быть легко развеяны, но не желала расставаться со своими “истинами”, черпаемыми из книги преподобного Ихувса.

В этих заповедях была своя логика, и у Селестии появилась теория, объясняющая их возникновение. Эквестрия росла, росло население, в дальних городках родились целые поколения пони, ни разу не бывавших в Кантерлоте и не видевших вблизи своей Повелительницы. Идея, что жители дальних деревень чище и нравственнее городских, а тем более жителей Кантерлота, естественно, нашла горячий отклик в глубинке. Насколько такая тенденция хороша или плоха, принцесса пока не могла представить и решила поручить секретарю исследовать данный вопрос.

Энджела, подергав за гриву, отвлекла ее от дум. “Почитай!” — потребовал жеребенок, сунув ей книгу про “Спящую пони с серебряной гривой”. Название книги показалось смутно знакомым. Казалось, от него веяло чем-то из далекого детства. Удивление прогнало плохое настроение принцессы, и, открыв книгу, она углубилась в чтение. Пегасочки пристроились рядом, слушая и рассматривая картинки. Хотя за тысячелетия текст сильно изменился, но сюжет сказки остался тем же: прекрасный принц, преодолевая множество преград, стремится к своей нареченной, разбудить которую может только нежный кусь за ушко любимого. Эту идиллическую картину и застал вернувшийся Энди.

— Пока все подтверждается, пошли смотреть! — сказал он.

— Прости, видимо сегодня не получится... понимаешь, тут мама... — смущенно забормотала принцесса.

— А, проповедь? Тоже мне, проблема, — пегас саркастически фыркнул и, потопав ногами, весело закричал: — Девчонки, кто пойдет смотреть на домик?

— Я! — хором отозвались близняшки.

— Одеваем попонки! Марш!

Облачив жеребят в рыжие попоны, вся семья спустилась на улицу и направилась в сторону Фаир-стрит. Пегасочки, вереща, носились взад-вперед, и даже у самых мрачных прохожих при взгляде на них появлялась улыбка.

— Санни, если мне завтра дадут ссуду на работе, то останется найти еще пятьдесят тысяч. В принципе, можно продать квартиру и пожить на съемной, но продажа быстро не делается. Так что придется уговорить продавца оформить оплату в рассрочку. Но тут тогда другая проблема: надо много денег будет вложить в ремонт, и переезд может затянуться на год или больше.

— Но я же тоже могу взять на работе ссуду! — высказала Селестия пришедшую мысль.

— Нет.

— Но почему?! — она даже остановилась от возмущения. — Почему ты можешь, а я — нет?

— Потому что я работаю, а ты служишь, — ответил пегас. — Мы же уже обсуждали это, с чего ты, вдруг, изменила свое мнение?

Селестия тронулась с места, догоняя Энди.

— А в чем разница, напомни? — попросила она.

— Разница в том, что если сейчас мистер Форхед попросит меня поработать в субботу, я подумаю, надо ли мне это или нет? Я могу согласиться, а могу сказать, что обещал жене погулять с детьми, и не пойти. А если тебя призовет к себе Повелительница — тут никаких размышлений быть не может. Это — служба.

— А в чем разница, касательно ссуды?

— В том, что мистер Форхед заинтересован в том, чтобы я у него работал. А я работаю на него, пока меня эта работа устраивает. Я могу уволиться и найти другую работу.

— А я?

— А ты — нет. Ты можешь лишь попросить ее освободить тебя от занимаемой должности, — Бугсон засмеялся. — Хотя зная тебя, ты будешь служить ей даже бесплатно.

— Хорошо, только ты все еще не объяснил про ссуду, — Селестия продолжала гнуть свою линию.

Энди задумался. Ранее этот вопрос казался ему очевидным и не требующим обсуждения. Обращаться к правительнице Эквестрии со своими мелкими проблемами казалось просто неправильным, и жена до этого дня была с ним абсолютно согласна.

— Я думаю, что мы не имеем права обременять ее своими заботами, — наконец произнес пегас.

— Милый, я уверена, что Повелительница не усомнится в моей преданности, если я обращусь к ней с просьбой.

— Ты лучше ее знаешь. Если это действительно не принесет принцессе неудобств, делай, как считаешь нужным, — решил Бугсон и, покачав головой, добавил: — Видимо, ты уже заочно влюбилась в этот дом, если так круто изменила свое мнение.
“А, ведь, это далеко не единичный случай, когда самые преданные пони остаются в тени, не решаясь меня беспокоить, — подумала Селестия. — А вперед всегда лезут всякие пустобрехи, выдающие каждый свой чих за великий подвиг”.

Энди привел всех к дому 37 и свернул в переулок. “Постой, милый, я хочу полюбоваться издали”, — произнесла принцесса, остановившись. На самом деле она решила сделать Санни сюрприз и, активировав магическую связь, послала ей мысль: “Санни, ты не занята?”
“Что? — Селестия уловила растерянность и получила ответ. — Нет, Ваше Величество, конечно же, нет!”
“Санни, это твоя подружка Тия, прости, если отвлекла, — принцесса уточнила формат общения. — Если у тебя ужин или процедуры, я подожду”.
“Нет, я просто читала”.

Не удержавшись, Селестия глянула глазами пегасочки, увидела пустую палату, книгу, лежащую на одеяле, и тут же устыдилась своему недоверию.
“Я хочу показать тебе дом. Ляг поудобнее и расслабься”.
“Спасибо, Тия! — мысли Саншайн лучились радостью и благодарностью. — Ты — настоящая подруга!”
Увидев дом глазами аликорна, пегасочка замерла от восторга. Издали недостатки не бросались в глаза, а стены прятались под зеленым покрывалом длинных виноградных лоз. Зрение принцессы было гораздо ярче, контрастнее и четче, чем у обычных пони, и хотя она специально приглушила отсылаемую картинку, изображение было намного красочнее того, что Саншайн могла бы увидеть своими глазами.
“Неужели... Неужели Энди его купит? У нас нет таких денег!” — не верилось Санни.
“Я думаю, купит. С деньгами вопрос почти решен”, — заверила ее принцесса.
“Но откуда?”
“Давай завтра обсудим, не отвлекайся”, — увильнула от ответа Тия.

Она пошла дальше, миновала калитку и оказалась в заброшенном дворе. Энди тихонько беседовал с вышедшей навстречу хозяйкой, а пегасочки резвились, прыгая по бортику пересохшего фонтана.

— Это моя супруга Саншайн, а это мисс Снорк, — представил Бугсон кобылок друг другу.

— Очень приятно, — ответила Куки, — можете здесь везде ходить, все посмотреть.

Оставив жеребят играть во дворе, пегас повел Селестию осматривать дом. В целом, он сохранился неплохо. Лишь на верхнем этаже потолок цвел разводами от протекшей воды и в нескольких местах вспучился паркет. Кроме кухни и маленькой каморки, предназначенной для прислуги, где еще чувствовалось присутствие хозяйки, дом был абсолютно пустым. По всей видимости, Куки Снорк постепенно распродавала мебель, чтобы добыть денег на пропитание, на верхних этажах в слое пыли на полу сохранились даже следы от стоявших там столов, стульев, шкафов и диванов. Только одна комната оставалась нетронутой — кабинет бывшего хозяина дома. Книжная полка хранила подборку книг об истории Эквестрии, а на столе лежал экземпляр “Мифов о Лунной Пони”.

— Ты глянь! — воскликнул Энди, указывая на мольберт с прикрепленным карандашным наброском аликорна. — Это же она!

— Да, действительно похожа, — подтвердила принцесса, узнав на бумаге изображение Луны.

— Но откуда?

— Не знаю, — она невольно поежилась из-за необходимости лгать.

Селестия почувствовала, что Саншайн едва держится, чтобы не потерять сознание. Привыкнув легко просматривать поток мыслей из вне (а то и два потока одновременно), она совсем забыла, как непросто это дается обычным пони, не обладающим божественными способностями.
“Все, Санни, думаю, достаточно”, — послала мысль принцесса.
“Спасибо, Тия!” — успела она получить ответ перед тем, как прервать связь.

Спустившись на кухню, Энди стал договариваться с хозяйкой.

— Нас все устраивает, но пока нет полной ясности с деньгами, — сказал он. — Вы не могли бы пока отложить решение вопроса до завтра, когда будет ясно, дадут ли мне на работе ссуду или нет.

— Знаете, тут собираются прийти покупатели, готовые внести всю сумму сразу, — Куки вздохнула и глянула в окно на резвящихся близняшек. — Но уж больно жеребятки у Вас хорошенькие. Подожду я до завтра Вашего решения.

Закончив все дела на сегодня, семейство Бугсонов откланялось и направилось в сторону дома.

Понифаций паковал вещи в дорогу, собираясь отправиться в путь на вечернем дилижансе. Рядом, складывая в корзинку еду, суетилась Ракуна. Хотя Карви был для нее лишь мимолетным увлечением, узнав о том, что он выжил, она запрыгала от радости. “Вот уж теперь точно гульнем на Чудинкиной свадьбе!” — приговаривала Куна. Сборы прервал резкий стук в дверь, от которого даже сквозь дубовую доску веяло официальностью. Отодвинув засов, Фаций узрел молодого единорога, облаченного в медные доспехи королевской стражи.

— Мистер Понифаций? — отчеканил страж вопрос.

— Д-да, — земнопони невольно стал высматривать путь для бегства, хотя и не совершал в последнее время ничего, что бы могло привлечь внимание стражников. — Что такого?

— Лейтенант Стронгхарт прибыл в Ваше распоряжение! — войдя в прихожую, единорог встал на вытяжку и звякнул накопытными накладками.

— Что?! — обалдел Фаций.

— Вот сопроводительное письмо, — из-под доспеха Стронгхарта вылетел свиток, скрепленный печатью принцессы.
“Дорогой Понифаций, — прочитал земнопони, развернув свиток. — В ходе поисков тебе наверняка придется прибегать не только к своим связям, но и обращаться в официальные инстанции за информацией. В таких случаях гораздо проще и быстрее будет получить помощь, если тебя будет сопровождать королевский страж...”
“Святые небеса! — прошептал он и от потрясения шлепнулся на круп. — Мне — конец!” Понифаций прекрасно понимал, что если его увидят в компании королевского стража, у множества пони появятся к нему животрепещущие вопросы. Причем эти пони, как на подбор, отличаются не слишком-то добрым нравом и не страдают милосердием. Хотя Фаций не ввязывался в крупные дела, ограничиваясь ролью посредника, он считался “своим”, а значит, с него очень строго спросят за “предательство”. Ослушаться Повелительницу, отослав стражника назад, было тоже не лучшей идеей. Пообещав ей заняться поисками, он не мог снижать шансы на успех, отказываясь от помощи. Понифаций и так сильно задолжал, получив прощение за деятельность в “Лунной Тени” вместо пожизненного изгнания. Собравшись с духом, он продолжил чтение: “Я понимаю, что компания королевского стража может создать для тебя множество неудобств, поэтому наделяю тебя полномочиями королевского инспектора, чтобы ты мог скрыть свою внешность. Желаю удачи, в поисках. Принцесса Селестия”.

К свитку была прикреплена голубая звезда. Земной пони снял значок и стал разглядывать, пытаясь понять, как он работает. “Приложите звезду к груди, сэр”, — сказал лейтенант. Фаций последовал совету и почувствовал, как по телу от груди к хвосту пробежали мурашки.

— Эй, вы! — воскликнула выглянувшая в прихожую Ракуна. — Куда Фация подевали? Замели так быстро, что даже жене попрощаться не дали?!

— Ты чего? — удивился земнопони. — Белены объелась?

— Фаций?! — она ошарашено выпучила глаза. — Ты что с собой сотворил? Ты похож на какого-то легавого!

Понифаций подошел к зеркалу и увидел в отражении сурового серого пони с белой гривой — брата-близнеца Стронгхарта, только без рога. “Так вот почему все королевские стражники выглядят, словно с одного клише отштампованы”, — подумал он, глянув на голубую звезду на доспехах военного.

— Лейтенант, — решил уточнить Фаций. — Я тут подумал, в таком прикиде меня и так везде пропустят. Может, я и без Вас управлюсь?

— Никак невозможно, сэр, — ответил стражник.

— Почему?

— Вы — гражданский. Вы — не давали присягу, — отчеканил Стронгхарт. — Вы можете носить звезду только в сопровождении королевского стража. Это — закон.

— А, усек, — вздохнул земной пони и, глянув в глаза единорога, сказал: — Но только главный — я!

— Так точно, сэр!

— Ты вкурсах, кого мы ищем?

— В общих чертах, сэр. Мы ищем пропавшего без вести.

— Ага, и я мыслю так, что начать надо с родни, поэтому едем в Хуффингтон. Поспрашаем, вдруг, что у родителей выясним.

Понифаций закончил собирать вещи и сказал жене: “Будут спрашивать, говори, что я спалился и залег на дно, чтоб не искали”. Куснув ее на прощанье за ушко, земнопони навьючил на себя сумки, взял в зубы корзинку и вышел на улицу.

Принцесса Селестия мало работала с земной магией и плохо представляла ее возможности. Спроси она у Смарта, чем земная магия могла бы помочь в поисках Карви Вуда, ученый поделился бы с ней своими идеями о поисковых заклятиях, но помочь все равно бы не смог — готовых заклинаний у него еще не было. У доктора Хувса дела обстояли иным образом: способность к поиску была одной из первых, которую он развил. Удаленность объекта, конечно, прибавляла сложности, но Хувс был уверен, что справится.

Обычно при поиске он использовал вещь, долгое время принадлежавшую объекту поиска, но от Карви Вуда таких не осталось. Зато у Дитзи была вырезанная им из дерева статуэтка. Любой мастер, что-то создавая, вкладывает частичку души в свое произведение, и даже если он сразу же продает или дарит эту вещь, связь предмета с создателем не теряется.

Прикидывая, как-бы незаметно утащить статуэтку, бурый пони заглянул в комнату Динки. Серая пегасочка укладывала дочку в кровать. Маленькая единорожка зевала, но все никак не желала засыпать.

— Мам, а расскажи про папу! — попросила она так же, как просила почти каждый вечер.

— А про что рассказать?

— Как папа победил Большую Медведицу.

— Хорошо, милая, сейчас расскажу, — Дитзи накрыла дочку одеялком и уселась поудобнее. — Однажды пришла к папе великая волшебница Трикси и говорит: “Я слышала, что ты самый смелый пони на свете, поэтому мне нужна твоя помощь! В дремучем лесу в глубокой пещере лежат волшебные сокровища, а охраняет их свирепая Большая Медведица!” Папа выслушал ее и спросил: “А зачем тебе, великая волшебница Трикси, понадобились волшебные сокровища?” И ответила великая волшебница Трикси: “Нужны мне волшебные сокровища, чтобы устраивать чудесные представления для жеребят”. И решил тогда папа: “Ну ежели для жеребят, то помогу я тебе в этом деле”. Пошли тогда папа и великая волшебница Трикси в дремучий лес и взяли с собой меня и дядю Фация. Шли мы шли по дремучему лесу, а деревья росли так плотно, что неба было не видать сквозь кроны, и вдруг великая волшебница Трикси и говорит: “Заблудились мы в дремучем лесу. Как бы нам дорогу глянуть?” Вызвалась я путь проведать и взлетела над деревьями, но тут набросились на меня злые гарпии и сбросили вниз. Испугалась я, решила уже, что конец мне пришел, но папа не растерялся и подхватил меня своей магией так, что я как пушинка опустилась на землю, и пошли мы дальше. Шли мы шли по дремучему лесу, вдруг из кустов выскочила целая стая древесных волков. Все замерли, боясь пошевелиться, но не испугался их папа, глянул в глаза волчьему вожаку и пошел прям на него. Задрожали древесные волки, струсили, бросились наутек, и пошли мы дальше. Шли мы шли по дремучему лесу, и пришли к глубокой пещере. Спустились в пещеру, а там волшебных сокровищ огромная куча! Набрали мы целый мешок, вдруг прибежала Большая Медведица и как заревела: “Кто-кто на мои сокровища позарился?” Задрожали все от страха, но папа не струсил, разбежался он изо всей силы и как ткнул своим рогом Большую Медведицу, что она шлепнулась прямо на землю, испугалась и убежала...

Динки давно уже выучила историю наизусть и повторяла ее следом за мамой. В “страшных” местах она заранее пугалась, но к концу, ее глазки окончательно сомкнулись и маленькая единорожка заснула. У доктора Хувса закололо в сердце. Конечно, Динки его любила, играла с ним, делилась секретами, но никогда не просила у мамы рассказать историю про “Дядю Хувса”. Как простой пони, которого встречаешь каждый день, может соперничать с “великим героем”? Зная, что Карви погиб, Хувс еще мог мириться с таким положением вещей (когда отец пропадает, любому жеребенку лучше считать, что папа — герой), но сейчас он почувствовал новый укол ревности. “Если он объявится и окажется никаким не героем, а обычным трусом, бросившим невесту, сердце Динки может быть навсегда разбито. Ради нее я должен сделать так, чтобы Вуда никто не нашел”, — бурый пони придумал себе новое оправдание.

Дитзи тихонько вышла из комнаты, и Хувс заметил в ее гриве резную брошку — это украшение Карви вырезал специально в подарок любимой. Земнопони слегка удивился, что она одела украшение на работу, но потом вспомнил, как пегасочка говорила что-то про инспектора из Кантерлота, проверявшего сегодня их отделение. “Брошка! — вдруг озарило его. — Фигурка всегда на виду, Дитзи в любой момент может хватиться пропажи, а брошь она редко достает, да и унести украшение можно просто в кармане”.

— Ты сегодня у меня останешься? — спросила тихонько Дитзи.

— Нет, милая, опять ночной вызов, — ответил он. — Я посижу на кухне, а ты ложись без меня.

Устроившись у плиты, Хувс раскрыл газету и сделал вид, что читает. На самом деле он обдумывал предстоящее дело. Подслушав в разговоре принцессы, что искомый объект находится далеко, доктор понял, что обычное заклинание поиска тут не годится — нужно что-то более мощное, способное проявить далекие истончившиеся следы. С задачей могла справиться группа из нескольких магов, но знакомых земных пони, владеющих магией, у него не было, а значит, полагаться можно было лишь на себя и “места силы”.

Не секрет, что природные источники, из которых черпалась энергия для заклинаний, распределялись неравномерно. Где-то магия работала лучше, где-то — хуже, а были и особые места, где действие любого заклинания многократно усиливалось. Одно из таких мест находилось в Королевской школе, но там всегда было много пони, тренирующихся в магии. Увидь они колдующего земнопони, новость об этом быстро дошла бы до Повелительницы. Другое место, известное Хувсу, было в Вечносвободном лесу.

Дождавшись, когда Дитзи уснет, он взял из шкатулки резную брошь и собрался в путь. Во тьме на охоту выходили ночные хищники, и лес был гораздо опаснее, чем днем, но доктор Хувс уже принял решение и не мог отступить. До границы леса опасаться было нечего, бурый пони быстро доскакал до опушки бодрой рысцой, а оказавшись в лесу, пошел крадучись и прислушиваясь к окружающей обстановке. Зверей, бродящих по земле, он замечал за несколько сот метров, но кто-то мог прятаться на ветвях — почувствовать их было сложнее. Зашуршали листья, и Хувс резко отпрянул, уворачиваясь от спрыгнувшей мантикоры. Зарычав, зверь попытался броситься вперед и внезапно почувствовал, как лапы буквально прилипли к земле. Его разъяренный рев разнесся по всему лесу, распугав все остальное зверье в округе. Пленившее мантикору заклинание должно было ослабнуть только через несколько часов, и, весело фыркнув, доктор Хувс заторопился дальше.

Место силы располагалось на маленькой полянке, обрамленной каменными валунами. Вкопанные вертикально высокие камни стояли через равные промежутки, а сверху на них лежали обтесанные плоские каменные плиты. Кто и когда мог подобное сделать, оставалось загадкой, доктор Хувс считал, что это результат трудов древнего земного мага. Бурый пони подошел к небольшой плите, лежащей в центре круга, и сразу же занялся делом. Выложив на камень резную брошку, он активировал поисковое заклинание. Магия этого места действительно работала — над брошью возник целый клубок нитей, ведущих в разные стороны. Какие-то были ярче, какие-то бледнее — но высветились все, имеющие к брошке хоть какое-то отношение. Исследуя нити, земнопони как-бы пробовал их на вкус и запах, быстро отбрасывая лишние. Постепенно он убрал все мимолетные связи с теми пони, что хоть раз притрагивались к украшению. Потом стал разбирать более прочные нити: убрал ту, что пахла скипидаром — она вела к пони, варившему лак; отбросил отдающую железом нить, указывающую на кузнеца, сковавшего зажим; и под конец скрыл яркую линию, тянущуюся к Понивилю, которая пахла серой пегасочкой. Осталась последняя нить — очень тонкая и бледная из-за чрезмерной удаленности, но самая прочная из всех, что были на брошке.

Доктор Хувс испытал удовлетворение от хорошо проделанной работы, но одновременно с этим чувством пришла и досада: до последнего момента он подсознательно надеялся, что принцесса Селестия ошиблась, и обнаруженная ею связь принадлежит постороннему пони. Теперь никаких сомнений не оставалось, Карви, живой и здоровый, обретался где-то на границе с грифоньей империей всего в полутора тысячах километрах. Хорошенько запомнив место назначения, Хувс развеял остатки заклинания, убрал брошку в карман и заторопился в сторону дома.

Принцессе не спалось. Уже три ночи она тратила на сон больше времени, чем обычно, и в результате организм, не привыкший к такой роскоши, напрочь отказался засыпать. Пройдясь по темной квартире, она заглянула к близняшкам, и постояла у комнаты бабушки Некки, демонстративно запершейся изнутри. Подумав, что время можно потратить с пользой для дела, она решила повторить вчерашнюю попытку проследить последнюю связь Найтмермун. “Что выбрать: Мэйнхеттен, Филлидельфию или Сталионград?” — подумала Селестия, представив себе карту Эквестрии. Мэйнхеттен находился почти в центре страны, и из него принцесса могла проверить большую часть государства за один раз. В случае ошибки, ей пришлось бы осматривать и Сталионград и Филлидельфию. А если сначала отправиться в эти города, то осмотренная территория суммарно покрыла бы и Мейнхеттен, то есть, проверять его уже не пришлось бы.

Приняв решение подойти к делу основательно, принцесса телепортировалась в королевскую резиденцию Сталионграда. Дежуривший в кабинете стражник напрягся от неожиданности, узрев незнакомую пегасочку, но сразу понял, что это Селестия и коротко поклонился. В защищенном от телепортации доме внезапно возникнуть могла только сама Повелительница.

Кивнув с улыбкой часовому, она улеглась на диван, и душа принцессы устремилась ввысь. Селена, черный кокон Найтмермун — Селестия попыталась разглядеть внутри ауру своей сестры, но тщетно — тьма плотно облегала душу плененного аликорна. Заметив черную нить, принцесса устремилась вдоль нее, желая получше рассмотреть ауру попавшего под злое влияние пони. Один из множества огоньков быстро приблизился, и она попыталась понять, похож он на ауру Карви, или нет. Этого пони Селестия видела лишь мельком, перебросившись с ним всего парой фраз. Она вспомнила внешность, голос, постоянное выражение тревоги, растерянности и восхищения, не сходившие с его морды. Теперь она понимала, чем они были вызваны: Карви Вуду все время внушали, что правительница Эквестрии — злобный тиран, но реальность постепенно убеждала его в обратном.

Поняв, что слишком мало была знакома с этим пони, чтобы узнать его ауру, Селестия стала опускаться в реальность. Вернулись чувства, но нить проследить не удалось — значит, в Сталионграде и окрестностях Карви тоже не было. Принцесса очнулась и заметила, что часовой у входа успел смениться. До рассвета оставалось два часа — вполне достаточно, чтобы успеть восстановиться после транса перед работой.

Глава VI

Селестия готовила завтрак, когда на кухню вошла бабушка Некки. К счастью, пребывая в задумчивости, она не обратила внимания на то, как дочка вовсю орудует телекинезом.

— Знаешь, доченька, — начала она разговор, — загостилась я у вас.

— Ну что ты, мам, — ответила Селестия.

— Загостилась. Да и к сестре давно уже обещалась съездить.

— Это из-за меня?

— Ну что ты, Светлячок... — голос Некки показался принцессе недостаточно искренним.

— А когда поедешь?

— Да сегодня. Внучек отведу в садик и поеду.

Услышав, что жеребята уже подняты, бабушка вышла в прихожую и вывела их за дверь. Рыжий пегас уселся за стол, довольно потер копытами и принялся за поедание тостов.

— Дорогой, ты сможешь забрать дочек из садика? — спросила принцесса.

— Да, а что, теща не сможет?

— Она уезжает, — Селестия смущенно опустила голову.

— А, ну и чудесно!

— Эээ... то есть ты не расстроен?

— Я? Расстроен?! — Энди от удивления даже перестал жевать. — С чего бы это мне расстраиваться отъезду тещи?

— Да, и правда, что это я... — она осторожно усмехнулась.

— Ты мне черкни записочку, как с Повелительницей переговоришь, хорошо?

— Да, милый.

Похоже, новость про отъезд лишь прибавила пегасу хорошего настроения. Доев последний кусочек, он ласково куснул принцессу за ушко и нежно провел подбородком по гриве, от чего по всему телу Селестии пробежали мурашки, а непроизвольно распахнувшиеся крылья чуть не смели со стола чашки. “Вечером продолжим”, — шепнул Энди на прощание.

Дождавшись хлопка входной двери, она несколько раз глубоко вдохнула, чтобы унять сердцебиение, и телепортировалась в замок. Пока второй секретарь знакомил ее с новостями и списком сегодняшних дел, она вернулась в свой естественный облик и сняла блокировку c магического почтового ящика. С тихим хлопком материализовалось несколько свитков, отправленных ей в течение ночи.

— Ты отменил занятие с мисс Спаркл? — спросила Повелительница, дослушав распорядок до конца.

— Да, Ваше Величество, еще в понедельник.

— Хорошо, я напишу ей письмо.

Селестии нравилась эта юная единорожка. Твайлайт Спаркл обладала высоким потенциалом и отличалась пытливым умом и любознательностью. Понимая, что в битве с Найтмермун, время которой неуклонно приближалось, помощь столь талантливого мага будет не лишней, Повелительница сделала ее своей подопечной, лично контролируя процесс обучения. По средам она давала Твайлайт индивидуальные уроки, но одно занятие вполне можно было пропустить. В своем письме принцесса выразила сожаление об отмене и дала задание на следующий урок. Отослав свиток, она перешла к другому вопросу.

— Фрайт, распорядись выдать миссис Бугсон ссуду в размере пятидесяти тысяч на полгода в счет жалования.

— Простите, Ваше Величество, — ответил он, подсчитав что-то в уме. — За полгода такую сумму ей не выплатить.

— Почему? — удивилась Селестия. — Сколько же она получает?

— Три тысячи пятьсот монет в месяц, — Фрайт смущенно наклонил голову.

— Как? Как пони на ее должности может столько получать?!

— Дело в том, что ее должность... — секретарь замолчал, не решаясь продолжать.

— Ну? — подбодрила его Повелительница.

— Она — придворная актриса, — наконец, выдавил из себя информацию мистер Нюсенс.

От возмущения Селестия даже не сразу нашлась что сказать. Придворные актеры, или вернее даже, шуты работали по совместительству, выступая пару раз в неделю на банкетах. Их задачей было создание непринужденной атмосферы и развлечение гостей. Конечно, Саншайн можно было назвать актрисой — она играла роль принцессы — но ее обязанности были на порядок сложнее.

— Я правильно поняла, что пони, на которую возложена гигантская ответственность, которой доверено говорить и действовать от моего имени, руководствуется должностной инструкцией для скоморохов?

— Ну... все-таки она ничем не руководит и не принимает решений...

— Фрайт, я просто хочу, чтобы все пони, состоящие на государственной службе, находились на должности и получали жалование согласно выполняемым обязанностям. И раз уж в работе кадрового департамента вскрылись такие недочеты, организуй кадровую проверку. Необходимо выяснить, кто из служащих выполняет работу, не соответствующую должности и размеру жалования, и перевести их на соответствующие посты. Через два месяца — жду отчет. Думаю, двух месяцев хватит.

Секретарь тихонько вздохнул, эта неделя еще долго будет ему аукаться. Принцесса, внезапно выйдя за пределы мирка, в котором пребывала уже много столетий, свежим взглядом стала подмечать все странное, непривычное и неправильное. Проверку персонала действительно давно уже следовало организовать: навскидку Фрайт мог назвать троих пони, кому по результатам светит внезапное повышение, а кое-кто наоборот рискует лишиться теплого местечка. А вот с какой стати принцессу заинтересовали религиозные воззрения жителей пограничья? Полученный поздно ночью свиток с очередным поручением Повелительницы его сильно озадачил.

— Касательно ссуды, — тем временем продолжила Селестия. — Распорядись выдать ее на полтора года, с пересчетом срока после уточнения жалования миссис Бугсон.

Два пони вышли из дилижанса на мощеную площадь Хуффингтона. Всю дорогу Понифаций оставался в облике королевского инспектора. Решив, что к родителям Карви лучше явиться в родном обличии, он повел лейтенанта на постоялый двор. Сняв комнату, он оставил там единорога охранять звезду и тихонько вышел на улицу. К гостинице примыкал кабак, куда Фаций первым делом и направился. Кабатчик, как правило, знает всех местных жителей и готов поделиться сведениями, пока наливает посетителю порцию сидра. “Налей-ка мне горло промочить”, — сделал заказ Понифаций, усаживаясь за барную стойку. Желтый пегас с бурой гривой, наполнив кружку, лениво толкнул ее в копыта клиента. Опорожнив сосуд, земнопони довольно крякнул и отправил его за добавкой.

— Хорош сидорок, на чем сбраживаете? — поинтересовался Фаций.

— Мы груши добавляем, — поделился секретом пегас, наливая вторую порцию.

— Приятель, не подскажешь, где живут Вуды. Меня просили им привет передать.

— Так они уехали.

— Давно?

— Так года три как.

— А куда?

— Этого не знаю. Спроси в ратуше, там книга есть, куда все записывают.

Понифаций допил сидр, положил на стойку монетку и пошел обратно в номер. Посетить местный орган самоуправления он решил в официальном виде.

Трехэтажное каменное здание ратуши выходило фасадом на центральную площадь. Часовая башня над домом служила одновременно пожарной каланчой — к зданию примыкала местная пожарная часть. Напротив высоких дверей на площади стояла статуя Повелительницы, обрамленная клумбой с тюльпанами и садовыми ромашками, а над цветами возвышалось несколько подсолнухов, считающихся символом принцессы Селестии. Визит королевского инспектора вызвал в ратуше легкую панику. Навстречу, оторвавшись от завтрака, выскочил сам бургомистр — светло-серый земной пони с черной гривой.

— Доброго утра, господа, — поприветствовал он важных посетителей. — Я Сигнификант, бургомистр. Чем могу служить?

— У нас очень простой вопрос, мистер Сигнификант, — ответил Фаций — магия звезды сделала манеру речи более официальной. — В Вашем городке проживало семейство Вудов. Три года назад они переехали. Нас интересует — куда.

— Конечно-конечно, все записано, — заверил их бургомистр и махнул одному из служащих: — Нотс, принеси приложение к реестру населения.

Светло зеленый пегас бросился к двери с надписью “Архив”. Прошло несколько минут, и он вынес картотечный лист.

— Судя по записям, на прошлой неделе приложение брал мистер Шед и до сих пор не вернул, — сообщил архивариус.

Всеобщее внимание сфокусировалось на молодом буром единороге. Ушки пони виновато опустились, а хвост стал нервно подергиваться. “У меня его нет”, — пробормотал он. Понифаций нахмурился, и на его морде возникло выражение как-бы говорящее, что обо всех недостатках будет доложено Повелительнице. Вспотевший бургомистр промокнул лоб платочком и неодобрительно глянул на провинившегося.

— Это все она! — затараторил Шед. — Крутилась тут, а потом глядь, а книги-то и нету!

— Кто — она? — спросил Понифаций.

— Одна сумасшедшая пегасочка, она тут переводы делала для мистера Нотса.

— Эрин? — удивился зеленый пегас.

— Где живет? — продолжил выяснения Фаций.

— Я не знаю, — ответил архивариус, и тоже покрылся испариной. — Она сама приходила, когда искала подработку.

— Я ее в библиотеке видел, — сообщил кто-то из задних рядов. — Наверняка там ее адрес записан.

— Мы займемся этим, — уведомил всех Понифаций. — Честь имею.

Сделав легкий поклон, лейтенант Стронгхарт звякнул накопытными накладками, от чего все нервно вздрогнули. Королевский инспектор уточнил у бургомистра адрес библиотеки и направился к небольшому деревянному домику на другом углу площади. Распахнув скрипящую дверь, Фаций вошел внутрь и окинул глазами книжные полки.

— Доброго дня! — жизнерадостно поприветствовала их голубая кобылка-земнопони. — Слыхали, нам вчера новые романы Дэрин Ду привезли! Ой, вы новенькие?

— Да, мисс, — ответил Фаций. — Нам нужна ваша помощь.

Официальный вид и интонации инспектора вызвали у кобылки ощущение, что эта помощь нужна самой Повелительнице.

— Вы же из самого Кантерлота? — она взволновано вскочила, из-за стола. — Конечно, чем могу помочь?

— Посмотрите, пожалуйста, адрес пони-пегаса по имени Эрин.
“Эрин... Эрин...” — бормотала голубая пони, перебирая картотеку. Наконец, она вытащила карточку и протянула Понифацию.

— Эрин Флип, ферма “Бигтурнип”, южный тракт, — прочитал он, покачав от досады головой. — Это же прямо под Кантерлотом! Придется обратно тащиться...

— Эмм... господа, — нерешительно заговорила библиотекарша. — Если Вы собираетесь к мисс Флип, не могли бы Вы ей передать, чтобы вернула книги? А то она взяла почти десяток и еще ни одной не отдала.

— Конечно, мисс, я передам, — ответил Фаций.

— Вот, я сейчас список составлю, — обрадовалась кобылка. — Если не сможет прилететь, пусть хотя бы почтой вышлет!

Понифаций записал адрес в блокнот и вложил в него список библиотекарши. Пожелав ей всего хорошего, земной пони и единорог вышли на площадь.

— К вечеру еще успеем в Кантерлот, — сказал Фаций. — Давай, ты за вещами, а я в дилижансе место займу.

— Сэр... — замялся лейтенант.

— Ах, да, звезда, — хмыкнул земнопони. — Ну, пошли вместе.

Селестия торопилась в госпиталь. Спустя несколько часов, полных важных дел, встреч и решений, настало время проведать свою подругу. Саншайн сидела у окна, грея в лучах солнца приоткрытые крылья. “Тия!” — обрадовалась она при виде принцессы и, пойдя навстречу, ткнулась носиком в шею аликорна.

— Здравствуй, Санни. Прости, я поссорилась с твоей мамой и она уезжает.

— Ох, — вздохнула пегасочка, — она у меня хорошая, но совершенно не в состоянии воспринять точку зрения, отличную от ее собственной.

— Понимаешь, когда она стала говорить про книгу Ихувса...

— Что?! — воскликнула Саншайн, рассмеявшись. — Она тебя учила, как правильно поклоняться... эээ... тебе?

— Да, но я просто случайно... Я даже не думала...

— Вообще у нас с ней все так всегда и кончается. Я начинаю ей возражать, а она обижается и уезжает. Не кори себя, через месяцок она соскучится по внучкам и вернется, — успокоила Селестию Санни. — Лучше расскажи про дом.

— Все в порядке, нужную сумму Энди собрал. Надеюсь, никаких неожиданностей не приключится.

— Где он взял столько денег?

— Одолжил у родителей, взял ссуду на работе... — помедлив, Тия добавила: — ну и ты взяла ссуду.

— Я?! — пегасочка потрясенно уставилась на принцессу.

Селестия, улыбнувшись, утвердительно покивала.

— Я никогда не посмела бы обратиться...

— Посмела, обратилась и получила, — сообщила ей Тия. — Думаешь, было бы хорошо, если бы из-за твоей нерешительности близняшки остались без того блистательного будущего, что ты мне вчера описала?

— А что сказал Энди?

— Я ему объяснила, что принцессу Селестию нисколько не огорчит эта маленькая просьба, — принцесса весело фыркнула. — А еще я узнала, на какой должности ты числишься.

— Актриса, — вздохнула Санни. — Но меня это вполне устраивает.

— Зато не устраивает меня.

— Тия! — испуганно прошептала пегасочка.

— Не устраивает, как правительницу Эквестрии, а не как твою подругу, — уточнила Повелительница. — Я последовала твоему совету не смешивать личное отношение с работой, поэтому поручила решение вопроса кадровому департаменту. А там уж как они решат...

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — сказала Саншайн, и Селестия подозрительно на нее взглянула, но все было правильно — благодарность адресовалась правительнице Эквестрии, а не подружке.

— Знаешь, странно получается, я видела тебя почти каждый день на протяжении нескольких лет, я постоянно читала твои мысли, но, как оказалось, я так мало о тебе узнала... Ты помнишь день, когда мы познакомились? Ты вышла на сцену, и мне на миг показалось, что это я сама там стою...

— Конечно, Тия, сложно забыть день, в который рухнула моя карьера в театре...

— Я не понимаю... расскажешь?

Санни с жеребячьего возраста была просто помешана на принцессе. Конечно, все юные кобылки мечтали быть на нее похожей, но мало кто знал о ней столько подробностей, сколько знала Саншайн. В ее коллекции были картинки с принцессой, книги о ней и камни, по которым она якобы ступала. Самый ценный экспонат — перо из крыла Селестии, она купила на собранные за три месяца карманные деньги у бродячего торговца. Повзрослев, она, конечно же, поняла, что перо фальшивое.

Родители мечтали вырастить из нее знаменитую пианистку, но музыка давалась Саншайн с огромным трудом. Только обещание матери свозить ее в Кантерлот на церемонию поднятия солнца заставило дочку стиснуть зубы и часами просиживать за ненавистным инструментом. Сыграв свою последнюю мелодию на выпускном экзамене, она опустила крышку пианино, чтобы больше никогда в жизни ее не поднимать. Диплом Саншайн отдала родителям со словами “Вам он был нужен, вот и забирайте”.

Истинное призвание пегасочки мама с отцом разглядеть так и не смогли. Ее страсть считалась чем-то детским и временным, и они все ждали, когда же дочка бросит свои глупые мечты и займется чем-нибудь серьезным.

Сама Саншайн осознала свое предназначение после одного из школьных спектаклей. В тот раз ставилась классическая пьеса “Небесный Воздыхатель” — это произведение древнего писателя Кольтера играли в школе почти каждый год. Санни путем долгих уговоров удалось выпросить себе роль принцессы. Стоило ей появиться на сцене, пройтись, глянуть в зал, у многих зрителей по спине пробежал холодок. Глаза видели деревянный рог, гриву из разноцветной бумаги, тиару из крашеной жести, но присутствующие внезапно поверили, что на сцене стоит сама Селестия. В тот день Саншайн вернулась домой уже с кьютимаркой.

Быть принцессой Селестией — одно из самых бесполезных призваний, какое только можно придумать. Единственное место, где его можно использовать — театр, но кто даст такую важную роль молодой неизвестной актрисе? Выбора все равно не было. После школы Саншайн окончила курсы актерского мастерства и уехала в Кантерлот продолжать обучение в театральном колледже. Актриса из нее была неважной, и несколько лет пегасочка довольствовалась лишь ролями в массовке, пока не настал ее звездный час.

Примадонна — белая единорожка по имени Гортензия, играющая роль принцессы, внезапно не явилась на спектакль, прислав записку, что заболела. Главный режиссер Куртайн бегал по театру и рвал из гривы волосы — премьеру новой постановки “Изгнания Хаоса” собиралась посетить сама Повелительница. “Кто знает слова?!” — в исступлении вопрошал режиссер у всех встречных. Саншайн знала. Она знала все слова Селестии во всех пьесах из репертуара театра. По многу часов в своей комнатенке она читала роли, читала просто ради удовольствия, пегасочке не надо было репетировать, чтобы становиться Селестией. Прослушав, как она читает, Куртайн быстро поволок Саншайн в гримерку.

В Королевском театре реквизит был высочайшего качества. Рог принцессы — точная копия, тиара, хоть и не золотая, но отличить ее можно только повертев в своих копытах, а мерцающая грива — результат работы двух магов-иллюзионистов. Когда Саншайн вышла на сцену, по залу пронесся вздох удивления. Кто-то из зрителей сразу опустился на колени, а остальные в недоумении обернулись к королевской ложе, где точно так же удивленно замерла принцесса. Селестия завороженно смотрела на сцену, по которой ходила она сама. Актриса может загримироваться, может выучить слова, манеру речи, походку, но никакое актерское мастерство не позволит ей излучать эту ауру величия, мудрости и силы, что исходила от пони на сцене. Задумавшись, Повелительница покинула свою ложу, не дождавшись конца представления. У нее начала зарождаться идея, как можно использовать талант актрисы в интересах страны.

Мечта Саншайн осуществилась, она сыграла принцессу на главной сцене Эквестрии, но ее взлет обернулся падением. “Ты разгневала Ее Величество! — шипел на нее Куртайн, трясясь от страха. — Она ушла с середины пьесы и отнюдь не улыбалась! Тебе лучше покинуть Кантерлот на ближайшем дилижансе!” Вручив выходное пособие, режиссер быстро проводил пегасочку к выходу.

Санни решила задержаться на день: пройтись по улочкам горного города, постоять на смотровой площадке, взглянуть на радужные фонтаны. Она понимала, что уехав, уже никогда сюда не вернется. Вечером ее ждало письмо, в котором правительница Эквестрии приказывала явиться в замок для личной аудиенции. Сердце пегасочки сжалось от страха, но представив, что она будет стоять рядом с принцессой и, может быть, даже поговорит с ней, Саншайн отбросила все сомнения. Ради этого она была готова к любому наказанию.

Предложение Повелительницы пегасочка приняла, не раздумывая, она даже не поинтересовалась условиями труда и размером жалованья. Две недели Саншайн неотступно следовала за принцессой, как губка, впитывая мельчайшие детали ее поведения, после чего Селестия сочла ее готовой к первому заданию. Оно было не сложным — посмотреть из королевской ложи новую постановку.

В конце рассказа принцесса глубоко вздохнула.

— Как тяжело сознавать, что я могу так легко поломать чью-то судьбу, даже не заметив этого, — сказала она. — Обычно мне просто скучно в сотый раз смотреть новый вариант “Изгнания Хаоса”, не говоря уже о том, что основой для пьесы стали события с моим участием, и мне не слишком приятно о них вспоминать. А единственный раз, когда меня так впечатлила актерская игра, что я забыла лишний раз потопать актерам, меня все неправильно поняли.

— Но ведь все закончилось хорошо, — ответила Саншайн.

— Да, в твоем случае — хорошо. А кому-то еще могло не повезти, — принцесса покачала головой. — Мне постоянно надо себя контролировать. Лишний жест, неверно истолкованный взгляд, и кто-то из-за меня страдает. А иногда так хочется закрыть глаза и расслабиться... — прервавшись, она глянула на пегасочку. — Прости, мне не следовало все это говорить.

— Ну что ты, Тия, зачем нужна подружка, если ей нельзя поплакаться?

— Ах, значит вот, как это называется?! — Селестия хихикнула. — А когда поплачешься, что обычно дальше происходит?

— Обычно, становится легче.

— Действительно — легче. Спасибо, Санни, — принцесса встала, собравшись уходить. — Мне пора. До завтра, подружка!

Солнце клонилось к закату, когда инспектор со стражником добрались до Южного тракта. Остановившись под выцветшей вывеской “Бигтурнип”, Понифаций с сомнением стал осматриваться. На небольшом плато почти под самыми стенами Кантерлота стояло две теплицы и покосившийся домик. Ферма выглядела совершенно заброшенной, но у входа проглядывал пятачок вытоптанной земли, а в густой траве, покрывшей заросшие грядки, лежало несколько охапок свежескошенного сена. Земной пони подошел к входной двери и постучал.

— Может, ее нет дома? — спросил лейтенант, когда на стук никто не отреагировал.

— Нет, смотри, — Фаций подергал за ручку, — заперто на засов. Кто-то внутри все же есть.

Он постучал еще раз и покричал: “Мисс Флип! Нам надо с Вами поговорить!” Спустя пять минут криков и долбежки, внутри послышались признаки жизни. “Сейчас-сейчас, мистер!” — отозвался хрипловатый голосок, и послышался лязг отодвигаемого засова. “Простите, я немножко зачиталась... Чем обязана?” — спросила выглянувшая из двери пегасочка. Ее шерстка была синей, а взлохмаченная розовая грива торчала во все стороны. Кобылка близоруко щурилась — на ее носу поблескивали маленькие очки.

Взгляд хозяйки фермы упал на Стронгхарта, и облик сурового серого единорога поразил юную пегасочку прямо в сердце. Медные доспехи лейтенанта были тщательно отполированы и сияли золотым блеском в лучах заходящего солнца. Кобылка неловко попыталась пригладить гриву, досадуя, что не догадалась с утра причесаться. Ее крылья легонько подрагивали, готовые в любой момент распахнуться от нахлынувших эмоций.

— Мисс Флип? — поинтересовался Понифаций.

— Д-да... — пролепетала она, не сводя взгляда с единорога.

— Я — инспектор Понифаций, а это — мой помощник лейтенант Стронгхарт. Нам нужна Ваша помощь, — продолжил земнопони.

— Конечно, все, что угодно! — не смотря на то, что с ней говорил Фаций, отвечала она исключительно единорогу.

Стражник пытался сохранять невозмутимость, но земной пони заметил, как он от смущения слегка втянул голову. Тихонько хмыкнув, инспектор продолжил опрос.

— Вы недавно взяли в ратуше Хуффингтона книгу.

— Я?! — непритворно удивилась Эрин. — Хотя... да, я могла. А про что она была?

— Это было “Миграционное приложение к реестру населения”.

— Что-то припоминаю... Она мне не понравилась, там было много действующих лиц и совершенно никакого сюжета!

— Где она?

— Тут, — пегасочка махнула копытом в дверь и посторонилась.

Все прошли внутрь. Сквозь заколоченные окна свет почти не проникал, и пони постояли, привыкая к полумраку. Вся комната была усыпана печатными изданиями. Книги стояли на полках, лежали на столе, диване и тумбочках, а некоторые просто валялись на полу. Отдельной горкой возвышалась куча газет и журналов.

— Где — тут? — поинтересовался Фаций.

— Ну... где-то тут... — Эрин беспомощно обвела копытом помещение.

— Вы же поможете нам ее отыскать? — мягко спросил Стронгхарт.

— Да! Сейчас! — голос единорога подействовал окрыляюще, и мисс Флип вихрем заметалась по комнате.

Спустя пятнадцать минут, когда половина книг уже перекочевала на другие места, искомый томик был обнаружен под ножкой дивана.

— Он шатался, а книга все равно неинтересная, — смущенно пояснила пегасочка.

— Благодарю Вас, — сказал Понифаций, забирая приложение.

Он пролистал страницы и быстро нашел нужную информацию: семейство Вудов переехало в Лас-Пегасус, Сиэлосиннубес-стрит, 56-бета. Земнопони с единорогом направились к выходу, а пегасочка пошла следом, чтобы еще немножко побыть рядом с блистательным лейтенантом.

— Постойте, а зачем Вы их ищете? — спросила она, желая задержать их хотя бы на минутку.

— Мы разыскиваем одного пропавшего пони, а это одна из возможных ниточек, которая может к нему привести, — пояснил инспектор.

— Так это что, — изумилась Эрин, — у вас самое настоящее приключение?

— Выходит, что так, — усмехнулся Фаций.

Эрин задрожала от волнения. Любительница книг, она прочитала про множество пони, попадавших в разнообразные приключения, куда-то путешествующих, кого-то или что-то ищущих, но впервые настоящее приключение стояло прямо у нее на пороге. Глянув еще раз на единорога, она преисполнилась решимости.

— Возьмите меня с собой! Я буду работать бесплатно... ну если только совсем чуть-чуть на карманные... ну и покушать, а то уже тошнит от сена...

— А зачем? — удивился Фаций.

— Ну, летом у меня работы почти нет, так что я вполне могу и отлучиться...

— Я имел в виду, нам зачем?

— А... так ведь это же классика! — воскликнула Эрин. — Универсальная команда — земной пони, пегас и единорог! Когда складываются силы трех рас, разве может что-то не получиться? Во всех книгах об этом написано!

Понифаций задумался. Хотя использовать в качестве руководства книжные приключения, было бы глупо, но определенный смысл в словах пегасочки имелся. Пегас может быстро слетать с донесением, он может залететь в труднодоступное место или провести разведку... хотя глянув на близорукий прищур мисс Флип, он решил, что с последним погорячился. Земной пони обернулся к лейтенанту. В глазах Стронгхарта читалось смущение, но было и что-то еще — он явно был не против компании. “Надо же, а пацан-то запал на эту чокнутую!” — понял Фаций.

— Хорошо, возьмем тебя в качестве привлеченного специалиста, — сообщил он свое решение, и достал из записной книжки листик библиотекарши. — Вот тебе первое задание: все книги из этого списка, а так же приложение к реестру отправить почтой в Хуффингтон. Потом лети на вокзал, мы отправляемся в Лас-Пегасус.

Энди Бугсон заглянул во двор детского садика, выискивая глазами своих дочек. Настроение было отличное: на работе дали добро, от жены пришла записка, что все в порядке и в обеденный перерыв он с конторским стряпчим наведался к мисс Снорк подписать предварительное согласие. Спустя две недели, когда сделку зарегистрируют в мэрии, семейство Бугсонов станет полновластным владельцем особняка.

Близняшки увлеченно рылись в песочнице и не сразу услышали оклик отца. Привыкнув, что их забирает бабушка, они не ожидали его увидеть. Встрепенулись жеребята только в тот момент, когда Энди подошел почти вплотную. “Папа!” — заорали они, карабкаясь на его широкую спину. По дороге домой пегас сделал крюк, чтобы еще разок глянуть на дом и прикинуть фронт предстоящих работ. Пока он бродил по двору, Куки угощала Иву с Энджелой печеньем, умиляясь их жеребячьему очарованию.

Домой они вернулись незадолго до прихода жены. Селестия только успела войти с балкона в гостиную, как из детской выскочила Энджела. “Мама! Папа! Ива сделала бяку!” — громко наябедничала она. В комнате дочек Энди с Селестией обнаружили кучку пахучих “каштанов”, видимо Ива так заигралась с игрушками, что не успела добежать до туалета. Хотя жеребята были уже достаточно большими, изредка подобные конфузы еще случались. Задние ноги дочки торчали из-под кровати, куда она с перепугу попыталась спрятаться. “Давай, прибери, пока я ее подмою”, — сказал рыжий пегас, вытягивая дочь из-под кровати. Принцесса вдохнула, и от запаха ее прошиб холодный пот. Убирать навоз — к этому Повелительница небесных светил была совершенно не готова. Пока она решалась, Энди успел вернуться.

— Тебе нехорошо, милая? — встревоженно спросил он. — Мутит?

— Да, что-то не по себе... — отозвалась принцесса.

— А... ну ты пойди, полежи, я сейчас...

Селестия ушла в спальню и прилегла на кровать. Из детской доносился топот жеребячьих копытцев, шарканье веника и периодические окрики пегаса “Энджела, не лезь в бяку!” Закончив уборку, Энди вошел в спальню и присел около кровати.

— Дорогая, ты ничего не хочешь мне рассказать? — мягко поинтересовался пегас.
“Неужели он догадался? — испуганно подумала принцесса. — Хотя нет, если бы он понял, что я — принцесса, он вел бы себя иначе.”
— Нет, дорогой, я не понимаю, о чем ты, — ответила она.

— Ну, в последнее время ты стала забывчива, у тебя часто меняется настроение, а сейчас выяснилось, что тебя мутит от запахов, — стал перечислять Энди.

— И что? — она действительно не понимала, к чему клонит Бугсон.

— Похоже, у нас скоро появится жеребенок! — выдал он свое предположение. — Ты еще не ходила к доктору?
“У меня будет жеребенок?! — удивилась Селестия — пегас так уверенно и со знанием дела перечислил признаки, что она на мгновение ему даже поверила. — Так, стоп. Какой еще жеребенок, если у нас ничего не было?”
— Мне кажется, ты ошибаешься, — ответила она.

— Может, и ошибаюсь, но пообещай мне завтра же после работы сходить провериться.

— Хорошо, дорогой, обещаю.

После ужина рыжий пегас разложил на столе в гостиной принадлежности для рисования и начал работать над эскизами будущих переделок. Без плана дома и точных размеров это были, конечно же, только предварительные идеи. Селестия отправилась в детскую. Наигравшись в кубики и мячик, близняшки опять попросили почитать им. Принцесса листала страницы, а маленькие пегасочки забрались к ней под крылья. Чувствуя рядом два теплых комочка, она испытывала чувство, очень близкое к счастью. Поздно вечером, уложив дочек, Энди дождался в спальне Селестии и стал тихонько поглаживать ее по шерстке. Сердце принцессы гулко застучало, а в ушки ударила волна жара.

— Ложись поудобнее, я тебе сделаю массаж, — шепнул ей пегас.

— Массаж?

— Да, пока ты не сходишь к доктору, рисковать не будем, поэтому сегодня ограничимся массажем.

Селестия облегченно вздохнула, но в глубине души возникло сожаление. Все-таки, пребывая в облике Саншайн, она слишком много от нее переняла. Энди, чередуя поглаживания и нажатия копытами, прошелся по ее телу, от чего все мышцы расслабились, и совершенно пропало желание шевелиться. Массаж все же был не совсем обычным, принцесса ни разу не слышала, чтобы в процессе массажа покусывали ушки и проводили мордочкой по гриве. От противоречивых чувств крылья желали одновременно широко распахнуться и при этом расслабленно лежать без движения. Напоследок пегас тихонько сжал зубками загривок, от чего по телу Селестии пробежала волна легкого покалывания, и забрался под ее раскрытое крыло.
“Надо слетать в Филидельфию, проверить черную нить, — вспомнила принцесса, но двигаться совершенно не хотелось, и засыпая она подумала, — ничего страшного, за один день ничего не случится”.

Глава VII

Наскоро прожевав пару бутербродов, Энди отправился будить жеребят. После отъезда бабушки Некки, отводить их в садик надо было самостоятельно. Селестия проводила всех до лестницы и, захлопнув дверь, перенеслась в свой рабочий кабинет. Из окна, выходившего к садовому лабиринту, она заметила, как несколько жеребят и грифоньих птенцов играют в какую-то игру под руководством бойкого пегаса в спортивной форме. Каждая пара, состоящая из пони и грифона, соревновалась с другими. Среди детей также были Аристо и Форк, игравшие в одной команде. “Как просто забываются конфликты у детей”, — подумала принцесса, сожалея, что у взрослых с этим обстоит все гораздо сложнее.

— Ваше Величество, — обратился второй секретарь, встав рядом у окна. — Наши аналитики считают, что грифоны послали птенцов шпионить.

— Конечно, на это я и рассчитывала, — фыркнула Повелительница.

— Рассчитывали? — удивился Фрайт.

— Да, иначе они бы сидели взаперти в своих комнатах, — пояснила она. — Ничего важного они все равно не нашпионят, а у нас появился шанс заронить в них семена будущей дружбы.

Селестия вернулась за стол и приготовилась к работе. Первым делом к ней на доклад должны были явиться министр финансов и министр сельского хозяйства. Их вопросы во многом пересекались, поэтому для экономии времени решено было совместить доклады с мини-совещанием. Правительница пробежала глазами по своим записям, чтобы освежить в памяти решаемые вопросы, и кивнула секретарю.

Два пони в строгих попонах с тяжелыми резными накопытными накладками красного золота вошли в кабинет и развернули свои папки. Первым отчитался министр финансов — рыжий земнопони по имени Мэнибитс. Суть его речи сводилась к тому, что сельское хозяйство неоправданным образом освобождено от уплаты налогов, что лишает казну значительной доли налоговых поступлений. Министр сельского хозяйства нежно-зеленый единорог Витмайк наоборот в своей речи обосновал необходимость дотаций в сельское хозяйство. В Эквестрии нарастал отток сельского населения в города, и требовалось сохранить интерес молодежи к работе на земле.

Повелительница внимательно слушала, не перебивая, и по ее мордочке до последнего момента нельзя было понять, какое впечатление на нее произвели речи министров.

— Итак, джентельпони, — объявила принцесса. — Обложение налогом сельского хозяйства приведет к росту цен. Знаете, чем грозит рост цен?

Министр финансов опасливо втянул голову.

— Рост цен грозит тем, что кто-то станет голодать, — продолжила она. — Я не могу позволить, чтобы в Эквестрии появились голодающие. Каждый пони имеет право питаться чем-то еще, кроме сена.

— Но можно открыть приюты, где будут подкармливать... — неуверенно предложил Мэнибитс.

— “Подкармливать” — даже звучит отвратительно, — содрогнулась принцесса. — Это просто унизительно. Подкармливают животных. Я хочу, чтобы пони, любой пони, мог прокормить себя на собственнокопытно заработанные монеты.

Правительница сделала знак писарю и объявила свою волю: “Мы, Правительница Эквестрии принцесса Селестия, повелеваем министру сельского хозяйства мистеру Витмайку произвести расчет необходимых дотаций и подготовить план освоения средств...” Добавив еще пару предложений, уточняющих суть указа, принцесса подписала бумагу и передала ее Витмайку. Формальности были соблюдены и министры сложили папки, ожидая дозволения покинуть кабинет.

— Мэнибитс, можете возвращаться к своим обязанностям, — сказала Повелительница, — Витмайк, задержитесь, пожалуйста.

Министр сельского хозяйства тихонько вздохнул. Он так надеялся, что принцесса забудет, но напрасно. Селестия никогда и ни о чем не забывала.

— В позапрошлом году Вы обещали, что к сегодняшнему дню подготовите первую партию джема из громовых яблок, — произнесла она, когда второй министр удалился. — Как у Вас обстоят дела на данный момент?

Повелительница прекрасно знала, как обстоят дела, и Витмайк виновато опустил голову.

— Семейство Эпплов, они не хотят терять свою монополию на громовые яблоки, поэтому не делятся секретами их выращивания, — попытался оправдаться он.

— С чего бы это? — саркастически хмыкнула Селестия.

— Ну... они задирают цены...

— Так, — принцесса решила прервать его неуклюжие оправдания, чтобы сэкономить время. — Эпплы могут поднять цены в десять раз, и все равно спрос будет превышать предложение. Они этого не делают и пытаются разумно распределять продукт, чтобы он доставался всем поровну, а не попадал к спекулянтам. За это Мы им благодарны. Поясните, на каком основании Вы обвиняете их в сокрытии секретов?

— Ну, начать с того, что по их словам первым делом надо в полночь, когда в Вечносвободном лесу воют древесные волки, бегать вокруг сада и стучать палкой по пустому ведру.

— Хмм... звучит, как часть магического ритуала, неужели Вы даже не пытались повторить?

— Пытались! Лучшие маги пытались все сделать в точности, как описано!

— Эээ... маги? — удивилась Селестия. — Маги — единороги?! О, небеса, Эпплы-же земные пони! Единорогам недоступна земная магия!

— Разве земные пони владеют магией? — удивился министр.

— Да, владеют. Проконсультируйтесь в лаборатории земной магии и повторите ритуал с использованием земных пони.

— Будет исполнено, — с поклоном ответил Витмайк.

— Можете возвращаться к своим обязанностям, — Селестия завершила встречу и заглянула в ежедневник, отмечая дату следующего контрольного срока.

Солнечный луч, найдя щелку в занавесочках, скользнул по прикрытым глазам Понифация. Недовольно поморщившись, земной пони слез с полки, потянулся и оглядел купе. Напротив дрых лейтенант Стронгхарт, так и не сняв на ночь доспехи, а Эрин, как это свойственно пегасам, заняла верхнюю полку. Едва получив пару монет на карманные расходы, пегасочка тут же все потратила на большой пакет с изюмом и сейчас лежала с ним в обнимку, даже во сне не желая расставаться со своим лакомством. Фаций выглянул в коридор, взял у проводника свежую газету и, знакомясь с новостями, стал дожидаться, когда проснутся остальные.

Лейтенант открыл глаза и зевнул, а сверху донеслось довольное чавканье. Эрин, пребывая еще в полусне и не открывая глаз, жевала изюм. Проснувшись достаточно, чтобы осознавать окружающее, пегасочка выглянула с полки и при виде Стронгхарта смущенно отдернулась. Она попыталась привести себя в порядок, но на тесной полке развернуться было сложновато. Эрин спрыгнула на пол и пискнув “Доброе утро!” быстренько скрылась за дверью. Минут через десять она вернулась и вела себя уже поувереннее. Пегасочка, расчесав гриву и поглядевшись в зеркало, возможно, осталась довольна результатом и не замечала, как упрямые прядки постепенно возвращались в свое привычное положение.

— Эрин, а что ты делала в Хуффингтоне? — поинтересовался Понифаций.

— Летала в библиотеку. Ну и подработку заодно кое-какую поискала...

— Что? Летала в библиотеку, а подработка заодно? Не наоборот?

— Ага, без денег летом прожить можно на сене, а без книг я не могу.

— Но в Кантерлоте у тебя под боком есть отличные библиотеки!

— Понимаете... там такое дело... в общем, там мне книг больше не дают.

— Это почему это?

— Потому что библиотеки так устроены, что туда книги надо возвращать...

— Да, я тоже про такое слышал, — хмыкнул земной пони. — Так в чем проблема?

— Ну, так случается, вот возьмешь книги, ну, штук пять, прочитаешь. Думаешь, “Какие интересные, надо перечитать!”, ну и перечитываешь, а потом они куда-то деваются... потом вспоминаю, что надо вернуть, и не могу найти. Потом нахожу и думаю, что вот сейчас еще раз прочитаю и верну. Ну, прочитываю, а они снова куда-то деваются.

— В Кантерлоте же много библиотек.

— Ага, и во всех меня уже занесли в черный список.

— Ну, а Понивиль?

— Да, там было клево. У них нет библиотекаря, кто хочешь заходи, что хочешь бери, а потом они заметили, что книги пропадают, и заперли. Теперь ключ надо у мэра брать.

— А Клаудсдейл, Мэйнхеттен? Они же ближе, чем Хуффингтон.

— Там меня тоже уже знают, — вздохнула пегасочка.

Фаций вспомнил тот завал книг, что видел в доме синей пегасочки, и покачал головой. С такими запасами ей впору было свою библиотеку открывать.

— Инспектор, не пора ли нам позавтракать? — подал голос серый единорог.

— Нет, лейтенант, ехать осталось меньше часа, подзаправимся в Лас-Пегасусе, — ответил Понифаций и тихонько добавил: — Тем более, в поезде сидр не наливают.

Недалеко от границы Эквестрии другой поезд подъехал к конечной станции. За полтора дня пути состав проехал полторы тысячи километров, доставив доктора Хувса почти прямо к цели. Бурый пони закинул на спину переметные сумки и спрыгнул на облупившийся деревянный настил. Уже не прилагая усилий, он чувствовал, как лежащая в кармане брошка указывает направление к своему создателю.

Путь вел в горы. Вьющаяся серпантинами дорога взбиралась все выше и выше по каменистому склону. Хувс быстро миновал приграничный городок, пару ферм и в сомнениях остановился. Пойти напрямую сквозь отвесные скалы он не мог, а по горным тропкам плутать кругами можно было бесконечно. Земной маг сосредоточился, и в дорожной пыли проявилась миниатюрная модель местности. Из песка выросли маленькие горы, прорезались ущелья, а главное, прочертились дороги, тропы и несколько горных ферм. Проведя брошью над пылью, доктор Хувс почувствовал, как она потянулась к одному из домиков, и стал прослеживать ведущие туда тропки. Вскоре путь был проложен, бурый пони разметал пыль и отправился дальше.

Спустя пару часов, он перевалил через хребет горы и увидел небольшую зеленую долину, прячущуюся между отвесных скал. Просторный деревянный дом окружало несколько деревьев, грядки и с полсотни ульев. У пчелиных жилищ хлопотала пожилая земнопони, а два единорога таскали из горной речки воду в огромную бочку. Хувс подобрался поближе и замер, слившись с камнями. “Вот он, Карви Вуд”, — подумал бурый пони при виде красногривого единорога. Все приметы сходились, за исключением одной: у единорога не было кьютимарки. Знака не было и у второго единорога с желтой шкурой. Немного понаблюдав, доктор Хувс заметил еще одну странность: единороги выглядели как взрослые пони, но вели себя как жеребята. То и дело они бросали ведра и начинали с криками и гиканьем друг за другом носиться, по-жеребячьи неспособные долго заниматься нудным делом. Лишь после окрика земной пони они возвращались к работе. Друг друга они называли “Кар” и “Рейст”, а к земной пони обращались “мама Олдмейд”. “Маскировка? — думал бурый пони, — кьютимарки, ведь, можно спрятать, тем более они — единороги. Но смысл убирать свои знаки и не менять внешность?” Решив проверить, какие заклятия наложены на жителей долины, он глянул магическим зрением, но единственное, что обнаружил — черную нить Найтмермун, тянущуюся из головы Рейста. Приглядевшись внимательнее, земной маг заметил вокруг тел единорогов слабое сияние магического фона. Видимо много лет назад они попали под мощное магическое воздействие. “Что может стереть кьютимарки? — думал Хувс. — Самое сильное волшебство может скрыть их только на время. Если только...” Предположение было довольно необычным, но доктор Хувс все больше убеждался в его истинности. Кьютимарок не бывает у жеребят и слабоумных, а если эти двое не имеют знаков, ведут себя как малыши, но на дурачков не похожи, то вывод может быть только один: они потеряли память.

Никто не пробовал ранее взрывать столько звездной пыли за раз, поэтому последствия взрыва были непредсказуемы. Это не порох, который просто разносит все кругом, это — высвободившийся за мгновение ураган магической энергии. Малые порции звездной пыли, взрываясь в салютах, помогают забывать о плохом, а тот заряд, что накрыл Карви Вуда, запросто мог выжечь все воспоминания. Остаточный фон, что Хувс заметил на шкурах единорогов, был следом от магического взрыва, а значит второй — желтый единорог — это экс-глава “Лунной Тени”. Странным образом бывшие противники стали братьями.

В целом, такое положение вещей доктора Хувса вполне устраивало. Карви хоть и не оказался трусом, боящемся возвращаться в Кантерлот, но уезжать из этой долины явно не собирался. В качестве укрытия представить себе что-то еще более укромное было сложно. Слегка замаскировать горную тропку, и их никто не найдет при всем желании. Оставалось решить еще пару вопросов: слегка припугнуть Олдмейд, чтобы она никуда не пускала Вуда из долины, и обрезать черную нить. Бурый пони чувствовал свою вину за сокрытие Карви и надеялся хоть чуть-чуть облегчить угрызения совести, лишив Найтмермун последнего источника сил.

Солнце поднялось в зенит, и в долине стало жарковато. Фермеры наскоро перекусили свежескошенной травой и попрятались от полуденного зноя. Единороги забрались на сеновал, а земная пони прикорнула на скамейке-качелях, подвешенных к крыше навеса. Почувствовав, как все задремали, Хувс занялся нитью. Поднимаясь вверх на несколько сотен метров, связь изгибалась и вновь ныряла к земле. Селена, где была заточена Найтмермун, находилась сейчас по другую сторону планеты. Земной маг подобрался к месту, где нить уходила в камни, и начал прощупывать линии магической силы, пронизывающие земную толщу. Он выбрал две самых плотных и своим усилием начал подводить их к черной нити. Найтмермун обладала божественной силой, даже ее призрак, явившийся в пещере “Лунной Тени”, мог легко справиться с Хувсом, поэтому действовать следовало быстро — рассечь связь одним резким нажатием, пока темное существо не почувствовало угрозы. Земной пони затаил дыхание и постарался как можно сильнее истончить кромку линий. Когда он решил, что готов, быстро сжал черную связь между силовых лезвий и резанул. В нити появилось два глубоких рубца, но полностью рассечь ее с первого раза не удалось. Не теряя времени, он резанул повторно, и в голове возник будто бы скрежет ломаемых зубьев пилы, наткнувшейся на гвоздь в доске. Найтмермун отреагировала моментально и, послав в нить свою магическую силу, сделала оставшиеся жилки крепче стали. Вздохнув пару раз, доктор Хувс зажмурился и вжался в землю, своей волей заставляя лезвия земной силы пилить остаток нити. Темное существо было далеко, сработал эффект неожиданности, и земной маг понял, что справится. Справится, если сможет удержать свою волю в напряжении. С каждым движением лезвий нить слегка истончалась, и когда Хувс уже готов был потерять сознание, силовые линии сомкнулись, перерезав последнюю жилку темного щупальца.

Чуть отдышавшись, он прислушался к происходящему на ферме. “... не бил тебя по голове, Рейст. Ты просто перегрелся, вот и приснилось. Сходи водички попей”, — из наушника подслушивающего устройства донесся тихий разговор. Раздался шум льющейся воды, видимо Рейст облился из ведра, чтобы освежиться. Минут через 15 все снова затихло.

Доктор Хувс спустился к ферме и принял как можно более официальный вид.

— Доброго дня, — обратился он к земной пони. — Вы Олдмейд?

— Да, мистер, вы за медом? — старушка суетливо спрыгнула с качалки.

— Нет, я инспектор Трек из Кантерлота. Ищу двух весьма опасных преступников.

— Да где ж на моей ферме взяться бандитам? — хмыкнула Олдмейд.

— След ведет в приграничье, поэтому я обязан опросить всех фермеров, — сурово продолжил Хувс. — Может Вы видели кого-то со следующими приметами: первый — фиолетовый единорог с красной гривой, второй — желтый единорог с желтой гривой.

— Н-нет, — она запнулась от испуга. — Никого такого я не встречала!

— Соседи говорят, что у Вас есть работники, позвольте с ними переговорить, может они видели? — продолжил напирать “инспектор”.

— Нет, их сейчас тут нет, — зачастила фермерша. — Это же соседские ребятишки, они сейчас по домам ускакали, а здесь никого-никого больше нет!

— Хорошо, если заметите кого-то с такими приметами, обязательно сообщите в город.

— Конечно-конечно, мистер Трек.

— Всего хорошего, — доктор Хувс откланялся.

На перевале он задержался, чтобы наложить заклятие, заметающее следы. В течение нескольких месяцев все отпечатки копыт прошедших в долину пони будут быстро разглаживаться, скрывая тропинку от посторонних.

— Привет, Санни! — поприветствовала Селестия подружку, возникнув в больничной палате.

— Ах, здравствуй, Тия! — обрадовалась пегасочка. — Знаешь, я чувствую себя уже достаточно окрепшей, чтобы вернуться к своим обязанностям.

— Я поговорила с доктором, нельзя прерывать курс реабилитации, — ответила принцесса. — Поленись еще денек.

— Тебе там не слишком тяжело приходится?

— Ну, конечно, близняшки дают жару, особенно когда их спать укладываешь, — улыбнулась Селестия, — но эта неделя для меня была все равно, что отпуск. Знаешь, я поняла, что больше никогда не осмелюсь попросить тебя о подобном одолжении.

— Почему? Я всегда готова ради тебя...

— Просто я поняла, что это неправильно. Когда подбегают твои жеребята, когда Энди проявляет заботу, мне становится тепло и уютно... и очень грустно от того, что все это предназначено не мне. Я лишь беру взаймы чужое счастье и, как и любой займ, его приходится отдавать, расплачиваясь грустью и тоской.

— Прости, я просто от шока была не в себе, когда обратилась со своей просьбой.

— Санни, но я ни о чем не жалею, я буду вспоминать эти дни, как один из лучших эпизодов своей жизни! — воскликнула принцесса. — Столько милых, добрых и забавных моментов... Например, вчера Энди решил, что я — беременна.

— Что? Почему? — удивилась Саншайн.

— Вечером Ива сделала “бяку”... ну, ты понимаешь? — смущенно сказала Тия, и пегасочка, хихикнув, покивала. — Я оказалась не готова убирать... эээ... результат. Ну все-таки для меня это уж слишком... непривычное занятие...

— Да, прекрасно понимаю, — Санни едва сдерживала смех.

— Ну я сказала, что меня мутит от запаха... вот он и решил, что у меня будет жеребенок.

— Ну, что же, Тия, я тебя поздравляю, — торжественно произнесла Саншайн. — Жеребенок — это всегда хорошо, хоть и хлопотно.

— Санни! — в ужасе воскликнула Селестия. — Ты что говоришь!

— А что, дом у нас теперь большой, все поместимся...

— Санни!!! У нас ничего не было! — на миг принцессу накрыл приступ паники. — Честное слово!

Она глянула в смеющиеся глаза подружки и, поняв, что это просто милая дружеская шутка, захихикала. Селестия иногда позволяла себе подшутить над кем-нибудь из придворных, но чтобы кто-то подшутил над ней — такого уже давно не случалось. Разыграть принцессу может позволить себе только та пони, что безмерно ей доверяет и верит в ее дружеские чувства. Любой другой будет опасаться возможных последствий.

— На самом деле, Энди может оказаться и прав, — сказала пегасочка. — Я стала в последние дни замечать что-то... хотя говорить еще рано...

— Неужели? — Селестия обошла Санни сбоку и положила копыто на круп. — О, небеса, как я могла не заметить?

— Что не заметить? — взволновалась Саншайн.

— Его! — Селестия тихонько хлопнула по бочку. — Слишком увлеклась, сращивая порезы в легких.

— Это... жеребец?

— Да, жеребец, — магический талант принцессы позволял ей узнавать пол жеребенка даже на самых ранних сроках.

— Вовремя мы дом купили... — счастливо прошептала пегасочка.

— Ну, что же, Санни, я тебя поздравляю, — засмеялась Тия. — Жеребенок — это всегда хорошо, хоть и хлопотно.

Лас-Пегасус был самым известным курортом Эквестрии. Город стоял на морском берегу между двух уютных бухт. Восточная бухта, с пляжами, усыпанными белоснежным коралловым песком, была зоной для отдыха и купания, а каменистая западная бухта служила причалом для сотен яхт, катеров и лодок. Согласно древнего указа принцессы, в городе никогда не было зимы, при этом даже в самый разгар лета температура воздуха не поднималась выше +30 градусов.

Утолив свою жажду парой кружек сидра у торговца с бочкой, Понифаций привел всех в привокзальное кафе, где за завтраком ознакомил со своими планами.

— Значица, так, — заговорил он. — Я пойду к родителям Вуда. Без звезды, а то при виде инспектора, они застремаются. А вы — дело молодое, топайте-ка на пляж.

— Но, сэр, — смутился лейтенант, — я при исполнении...

— Ну так я твой начальник и даю увольнительную. Или ты так часто бывал в Лас-Пегасусе, что уже воротит с пляжей?

— Нет, но... — Стронгхарт нерешительно глянул на пегасочку. — Можно с Вами переговорить с глазу на глаз?

— Ну, потопали в уборную, заодно и звезду сниму.

Жеребцы оставили Эрин наслаждаться сдобными булочками с изюмом и скрылись за дверями туалетной комнаты.

— Ну, что там у тебя? — осведомился Фаций.

— Понимаете, сэр, просто... теперь с нами Эрин и я... — запинаясь, начал единорог.

— Она тебе нравится что ли?

— Ну... да, она такая... милая...

— Ну так она тож на тебя запала. Так что не вижу, в чем проблемы.

— Правда?! — обрадовался было лейтенант, но сразу погрустнел. — Но если так... она ведь запала на королевского стража — офицера в блестящих доспехах.

— Ну и че?

— Я же тоже ношу звезду! — воскликнул Строгнхарт, досадуя на непонятливость начальника. — Звезда скрывает мою внешность, а я же на самом деле, не такой!

— Ааа... вона что. Боишься не понравиться ей в родном обличье? — догадался Понифаций, а единорог грустно покивал. — Ну так, не рискнешь, так и не подфартит.

— Пожалуй, я не буду с этим торопиться, — решил стражник. — Все равно я не смогу оставить звезды на пляже без присмотра.

Хмыкнув, Понифаций снял значок, чтобы вернуться в свой родной облик простоватого темно-рыжего работяги, и отдал его лейтенанту. Пони вернулись к столу, где пегасочка уже доедала последнюю булочку. Рыжего земнопони она сперва проигнорировала, но когда тот заговорил голосом инспектора, поперхнулась, чуть было не подавившись, и удивленно выпучила глаза.

— Это Вы как это? — спросила она, откашлявшись.

— Маскировка, — пояснил Понифаций.

— Ааа... — понимающе покивала Эрин.

До Фация дошло, что мисс Флип ошибочно посчитала маскировкой его нынешний облик, и усмехнулся. Проводить разъяснительной работы он не собирался.

— Значица так, через четыре часа ждите меня в этом кафе, — отдал он приказ. — А пока гуляйте, наслаждайтесь жизнью.

Единорог и пегасочка вышли на улицу. Хотя Эрин всю дорогу собиралась первым делом наведаться в местную библиотеку, запах моря, солнце, светящее здесь по-особенному, и общая атмосфера вечного праздника, царящая в городе, проняли даже ее пропитанную насквозь книжной пылью душу. “Купаться! — воскликнула она, и тут же уточнила, — купаться, а потом в библиотеку”. Лейтенант против такого плана не возражал, и они заторопились вниз по улице в сторону пляжа. Копытца пегасочки зацокали по пирсу, и она, сбросив сумки, поскакала к воде, но заметив, что лейтенант остановился, вернулась.

— Мистер Стронгхарт, — воскликнула она. — А Вы, разве, не собираетесь купаться?

— Простите мисс, я не могу оставить свои доспехи без присмотра, — пробормотал он. — Запрещено уставом.

— Ну, ладно, тогда я искупаюсь и посторожу их...

— Нет, Вы не давали присяги.

— Вы мне не доверяете?! — возмутилась пегасочка.

— Так написано в уставе. Простите, но эти правила не я придумал.

— Ну, ладно, — она хихикнула. — Тогда смотрите и завидуйте.

Эрин взлетела над морской гладью и уже было собралась спикировать в воду, когда ее остановил окрик лейтенанта.

— Эрин! Подожди!

— Что такое? — спросила она, подлетев к нему.

— Ты всегда купаешься в очках?

— Ах, — она рассмеялась. — Я так к ним привыкла, что совсем забыла!

Пегасочка сняла очки, сунула в сумку и застенчиво глянула на единорога.

— Эмм... мистер Стронгхарт, — произнесла она. — А давайте и дальше будем на “ты”?

— Конечно, Эрин, — смущенно покивал стражник. — Можешь звать меня Харти.

Флип опят взлетела и устремилась к морю. Спикировав, она скрылась под водой, и лейтенант, подойдя к самому краю, залюбовался, как она грациозно загребала крыльями. Благодаря им пегасы умели не только летать, но и были отличными пловцами. Пегасочка вынырнула и захлопала крыльями по поверхности, подняв при этом целую тучу брызг. Сделав рывок, она взлетела в ореоле блестящих капель и вновь нырнула под воду.

После купания Эрин сбегала в душевую кабинку смыть морскую соль и разлеглась на лавочке. “Харти, пожалуйста, достань из моей сумки книжку, а то я боюсь своими копытцами там все замочить,” — попросила она. Единорог распахнул клапан и, доставая толстый томик, случайно зацепил лежащий рядом журнал. Выпавший номер компрометирующе раскрылся на развороте.

— “Жеребцы-затейники”?! — удивился Стронгхарт.

— Это не мое! — быстро воскликнула пегасочка, и ее ушки опустились от смущения. — Это, наверное, забыл кто-то из заказчиков... да, из заказчиков... а я так быстро в дорогу собиралась и случайно сунула... вот такая рассеянная... а сама я такое не читаю, совсем-совсем не читаю!

— Значит, я его выброшу? — предложил единорог.

— Нет! — остановила его Эрин. — То есть, я сама его выброшу. Потом. Тут же, мусорить нельзя и все такое...

— Да, и правда что, — покивал он, задумчиво глянув на урну возле скамейки.

Лейтенант устроился на лавочке рядом с Флип, а она, спрятав журнал, попыталась отвлечься за чтением книги. Глаза скользили по строкам, но голова была занята другим. “Что он обо мне подумал?” — ужасалась она, то и дело поглядывая на Харти. Обсыхая, обвисшая грива пегасочки опять становилась торчком во все стороны. Стражник купил у проходившего мимо лоточника два мороженых на палочке и угостил Эрин. “А теперь в библиотеку”, — сказала пегасочка, тряхнув гривой и убедившись, что она полностью высохла. Выяснив у прохожего адрес, единорог с пегасочкой поскакали в указанном направлении и вскоре попали в местное книгохранилище.

— Доброго дня! — поприветствовала их рыжая пегасочка за конторкой.

— Здрасти! А где у Вас тут новинки... — ответила Эрин, и тут ее взгляд упал на стенд при входе. — Святые небеса, “Пони зимней ночи”, “Пони весеннего рассвета”! Беру!!!

— Простите, мисс, одна книга в копыта, — охладила ее пыл библиотекарша.

— Но почему?! — возмутилась такими суровыми правилами Флип. — В Кантерлоте дают по пять книг сразу!

— Вы же туристы? Через неделю уедете, и ищи вас потом, — хмыкнула рыжая пони. — Да и неужто Вы сюда приехали книжки читать?

— Харти, возьми одну книжку для меня, пожалуйста, — зашептала Эрин своему спутнику.

— Но мы же сегодня, наверное, уже и уедем, — шепнул он в ответ.

— Ну и что, всегда можно будет по почте вернуть, ну пожа-а-а-луйста!

— Ладно, возьму.

Вписав свои имена в читательские билеты, они вскоре заполучили в копыта вожделенные томики.

— Тебе не тяжело тащить? — спросил единорог, наблюдая, как Эрин запихивает все в свою сумку.

— Мне? Тяжело тащить книги?! — она рассмеялась. — Да ты шутишь!

Понифаций прогулочным шагом отправился по записанному адресу. В разгар рабочего дня, скорее всего, дома никого не было, и он собирался просто осмотреться, прочувствовать дух этого места. Название Сиэлосиннубес-стрит переводилось с южного диалекта как “Безоблачное небо” и, в целом, правдиво отражало местные реалии. Изредка по ночам над городом собирались тучи для полива, но в остальное время пегасы зорко следили за небом, уничтожая все облака на дальних подступах. Местная погодная команда была одной из лучших в Эквестрии, возможно, даже лучше, чем Кантерлотская.

Добравшись до 56-го дома, Фаций свернул в переулок и, миновав первый дом, заглянул за забор второго. Низкий штакетник, высотой до колена, лишь формально обозначал, где кончается улица и начинается двор. Огораживаться в таком райском месте было просто не от кого. Под широким навесом, пристроенным к дому, работал фиолетовый земной пони с черной гривой. Осторожно постукивая киянкой по стамеске, пони вырезал на широкой доске рельефный узор.

— Здравствуйте, мистер! — покричал ему Понифаций. — Здесь живут Вуды?

— Да, здесь, — ответил фиолетовый пони, откладывая инструменты. — Я — Чисель Вуд. Чем обязан?

— Меня зовут Понифаций, я из Кантерлота проездом, — пояснил Фаций. — Я дружил с вашим сыном, поэтому, зашел выразить Вам свои соболезнования.

— Понифаций? Карви упоминал о Вас в своих письмах, — Чисель замер, о чем-то думая. — А Вы... вы видели, как это произошло?

— Эээ... да, — ответил рыжий пони, поняв, что имел ввиду мистер Вуд. — Все было прям на моих глазах.

— Ах, проходите же, мистер Понифаций, — засуетился хозяин, вспомнив о правилах приличия. — Расскажите все! Хотя нет, скоро придет жена обедать... Расскажите, когда жена придет...

Фаций окинул взглядом мастерскую под навесом, где стояло множество деревянных статуэток и барельефов различной степени готовности, и прошел в дом. “Вот, значит, в кого Карви так фигурки бацать умел”, — подумал он, глянув на Вуда. Гостиная сверху донизу была отделана резными дубовыми плитками. Над камином висел портрет Карви в черной траурной раме, а рядом располагалось несколько рамок поменьше. Понифаций подошел ближе, чтобы получше рассмотреть. В рамках были заключены несколько школьных грамот, и официальное письмо с соболезнованиями от принцессы Селестии. Чисель стал накрывать на стол. Постелив скатерть, он принес яблоки, булочки, и поставил в центр стола бутылку яблочного виски “ЭпплДжек”.

— Мистер Понифаций, простите, мы гостей сегодня не ждали, на обед у нас сено, жареное со специями, — сказал мистер Вуд. — Вы, ведь, не откажетесь разделить с нами трапезу?

— А то, жареное сено — моя любимая еда, — ответил Фаций. — А почему Вы уехали из Хуффингтона?

— Мы просто вернулись на родину, — пояснил Чисель. — Понимаете, Лас-Пегасус прекрасный город и мы его очень любим, но здесь почти невозможно нормально учиться. Разве можно сидеть над учебниками, когда в окно светит солнце, маняще сверкает море, а по улице то и дело проходят пони в карнавальных нарядах? Тут есть несколько школ, но ни одной специально для единорогов, а их выпускники довольствуются работой официантов, прислуги или пляжных спасателей. Мы хотели, чтобы Карви достиг в жизни чего-то большего, поэтому уехали.

— А почему в Хуффингтон, а не в Кантерлот?

— Кантерлот мы позволить себе не могли. Это молодой пони может приехать и снять угол в каморке, а если переезжать семьей, то нужен дом, мне нужна мастерская, жене нужна своя студия... А в Хуффингтоне весьма неплохая школа для единорогов...

Пока хозяин суетился, подавая на стол, послышался скрип распахнувшейся двери, и в дом вошла нежно-голубая единорожка. Понифаций ее сразу узнал, именно эту пони изображала статуэтка, что так трепетно хранила у себя Дитзи. Однако, дерево не способно было передать ту грацию, с которой колыхалась ее шикарная длинная грива ярко алого цвета, подобно водопаду пламени.

— У нас гости? — удивилась единорожка. — Доброго дня, мистер!

— Это мистер Понифаций из Кантерлота. Он — друг Карви. А это — моя жена Акрилика, — представил их друг другу Чисель.

— Приятно познакомиться, присаживайтесь, пожалуйста, — разволновалась Акрилика, выдвигая из-под стола самую толстую подушку.

Сразу набрасываться на гостя с расспросами было неприлично, но в глазах хозяев читался острейший интерес и нетерпение. Перебросившись парой фраз о погоде, Фаций неторопливо съел порцию сена, подавив желание попросить добавки, отставил тарелку и приступил к рассказу. Согласно официальной версии, прочитанной Понифацием в письме принцессы над камином, Карви погиб, спасая королевский замок от взрыва на складе пиротехники. Впрочем, он на самом деле спас замок от взрыва, телепортировавшись с бомбой высоко в небо, так что рыжий пони почти не отступил от истины, описывая последние минуты жизни и яркую вспышку над городом, поглотившую сына Вудов.

Одним из талантов Фация было чувствовать настрой собеседника, благодаря чему он легко сходился с другими пони. В данный момент он все сильнее убеждался, что Вуды действительно не знают, что Карви выжил. Он заподозрил это сразу, как увидел картину — у таких любящих родителей не поднялись бы копыта заключить портрет сына в черную рамку, зная, что он живой.

Акрилика расплакалась, а Чисель, шмыгая носом, разлил по бокалам виски. “Ну, мягкой травы в долине снов!” — поднял он тост. Это был последний и самый верный знак, поднимать такой тост за живого было бы просто святотатством. Внутренне содрогнувшись, Понифаций мысленно вознес молитву Селестии, прося прощения, и выпил.

— Когда он поехал в Кантерлот, мы так надеялись, что он познакомиться с хорошей кобылкой, — заговорила голубая единорожка. — Я уже стала мечтать о внуках... но не суждено, значит...

— Почему это? — удивился Фаций. — А Динки?

— Динки? — удивилась Акрилика. — Кто это?

— Ну, у Карви же была невеста, и у них дочка родилась, — пояснил он.

— Невеста? У Карви?! Дочка?! У нас есть внучка?! — единорожка вскочила из-за стола и взволнованно зашагала по комнате. — У нас есть внучка!!! Где? В Кантерлоте?

— Они сейчас в Понивиле живут.

— А невеста... как ее зовут?

— Дитзи Ду. Дайте, щас адресок запишу, — рыжий пони накарябал записку на торопливо принесенном листочке.

— Почему же она нам не написала?

— Кажись, она писала в Хуффингтон, — вспомнил он. — Небось, там письмо и застряло.

— Чисель, собирайся! Мы едем в Понивиль! — объявила Акрилика.

— Дорогая, неприлично так приезжать без предупреждения, как снег на голову, — попытался успокоить ее муж. — Давай сперва письмо напишем?

— В навоз приличия! Я хочу видеть свою внучку!!!

— Поезд будет только вечером, — напомнил Фаций.

— Ах, простите, я так разволновалась, — спохватилась голубая пони. — Мы Вам очень благодарны за эту новость!

— Да я натурально все понимаю, — покивал он. — Мне все равно уже по делам пора.

Раскланявшись с хозяевами, Фаций оставил их за суетливыми сборами и пошел в сторону станции. “Раз Вуды не в курсе, что их сын жив, значит, в Лас-Пегасусе его нет, — размышлял он. — Он бы застремался сюда ехать, зная, что в любой момент может с ними столкнуться”. Предстояло обследовать еще большой кусок Эквестрии, а у Понифация пока не было ни единой идеи, как облегчить поиск. Оставалось методично, городок за городком, объезжать страну, поднимая все свои связи. В конце концов, красногривые единороги не так уж и часто встречаются.

Слишком небрежно поднятое с утра солнце почти на минуту опережало график, и принцессе пришлось слегка задержаться в замке, корректируя скорость светила. Благо, что задержку можно было списать на обещанный Энди визит к врачу. Селестия торопилась домой, но решила проделать весь путь от замка пешком. Последний раз она возвращалась в квартиру Бугсонов в роли Саншайн, и принцессе хотелось получше запомнить те теплые чувства, что возникали по пути. Прошло меньше недели, но привыкнуть возвращаться домой оказалось так легко, что она старалась не думать о завтрашнем вечере, когда вместо скромной городской квартиры придется идти в свои дворцовые покои. Подойдя к дому, Селестия взлетела на балкон и вошла внутрь.

— Смотри, милая, я билеты взял! — прямо с порога обрадовал ее Энди, показав картонные прямоугольнички.

— Билеты? В театр?! — на ее мордочке возникло выражение такого ужаса, что рыжий пегас рассмеялся.

— Пусть я и не обладаю мудростью Повелительницы, но такой глупости точно не совершил бы, — успокоил ее рыжий пегас. — Мы идем в цирк.

Селестия облегченно вздохнула. Хотя она давно свалила обязанности по посещению театра на Саншайн, но еще не настолько соскучилась, чтобы идти туда по своей воле. По правде сказать, и Санни в последнее время не слишком-то радовалась, заслышав о новой премьере. Она, конечно, старалась не подавать вида, но правительница читала это в ее мыслях.

— Ты была у врача? — спросил Бугсон.

— Да, — принцесса лукаво улыбнулась.

— И что? — в нетерпении наклонился к ней пегас.

— Да!

— Вот здорово! — обрадовался Энди. — А кто это будет, известно?

— Ну... — Селестия замялась, раздумывая, мог бы обычный врач узнать пол на таком раннем сроке, и в итоге решила не уточнять. — Пока еще слишком рано, чтобы судить.

— Ладно, только постарайся, чтобы это был жеребец, — попросил пегас.

В отличие от театра в цирке принцесса не бывала уже несколько столетий. Это развлечение исторически считалось неподходящим для королевской особы, хотя она и не могла припомнить почему. По смутным воспоминаниям и случайно услышанным обрывкам информации она заключила, что цирк — это нечто среднее между театром и ярмаркой. После субботы, проведенной на празднике в Понивиле, Селестия надеялась, что к ярмарке цирк окажется все-таки ближе, чем к театру.

Семейство Бугсонов вошло в высокое здание с деревянным куполом, и рыжий пегас, купив всем по мороженому, провел их на места в первом ряду. Близняшки были при полном параде в седлах и диадемах. От переполнявшего их возбуждения, пегасочки вертелись и подпрыгивали, стрекоча крылышками.

— Встррречаем! Восходящие звезды цирка! Брррратья Пересмешники! — объявил конферансье первый номер.

На арену вышли два земных пони в странной одежде и огромных разноцветных резиновых сапогах. Вроде бы, ничего особенного, ну прошлись, ну споткнулись на ровном месте, казалось бы, надо пожалеть, посочувствовать, спросить, не ушиблись ли, но почему-то это было так забавно, что Селестия была просто не в состоянии сдерживать смех. Стуча копытами по полу, рядом надрывались от хохота Энджела с Ивой. Неуклюже побарахтавшись минут пять клоуны, наконец, смогли подняться на ноги и завершили свое выступление, раскидав по трибунам со зрителями множество воздушных шаров, а верещащим от нетерпения близняшкам они вручили шарики прямо в копыта.

Из пола выросли металлические прутья, огородившие арену, и конферансье объявил номер Бесстрашной укротительницы мантикор Линксквин. На сцену, подгоняемые щелчками кнута, выбежали громадные звери из Вечносвободного леса. Следом показалась сама укротительница — зеленая пегасочка в блестящем наряде, украшенным изумрудами. В этот момент, воздушный шарик, выскочив из копыт Ивы, вылетел на арену. Маленькая пегасочка бросилась следом и, протиснувшись между прутьев, выбежала прямо под нос мантикоры. Зал в ужасе замер. Энди, вскрикнув, бросился вперед и ударился о прутья — для него щель между ними оказалась слишком узка. Тогда он взлетел, попытавшись преодолеть преграду сверху. Селестия, растерявшись на несколько секунд, призвала свою магическую силу, чтобы телепортировать жеребенка к себе. Хотя она и раскрыла бы этим себя, но в данный момент важнее было спасти пегасочку. Внезапно на месте Ивы появилась огромная — раза в три больше других — мантикора и грозно заревела. Остальные звери в ужасе попятились. Селестия оборвала свое уже почти сработавшее заклятие, а Энди, не успев затормозить, пролетел прямо сквозь голову гиганта. “Иллюзия!” — догадалась принцесса и заметила, как из-за занавеса выглянула мордочка голубогривой единорожки. Призрачный зверь вновь превратился в жеребенка, и Бугсон, схватив свою дочь, быстро взлетел. Зрители восторженно затопали. Не успев испугаться, Ива почувствовала себя в центре внимания. Малышка стала визжать и брыкаться в копытах отца, желая вернуться на арену. Лишь вручив ей пару втихаря наколдованных воздушных шаров, Селестия смогла ее успокоить. Остаток выступления мантикоры, запомнив, как маленькая пегасочка внезапно стала страшным зверем, испуганно косились в сторону Ивы и ни в какую не желали подходить к тому краю арены, где она сидела.

Стоило животным скрыться за занавесом, как под крышей зажглись фейерверки. Обратив внимание на особые переливы огненных искр, Селестия решила, что тут не обошлось без звездной пыли. Купол заволокло дымом, и со страшным грохотом на арену начали падать деревянные балки. Сверху обрушился гигантский медведь высотой с двухэтажный дом. Тело этого исполина было полупрозрачным и отсвечивало синевой, а в глубине мерцали звезды. “Кто же спасет нас от устрашающей Большой Медведицы? — на весь зал осведомился конферансье и тут же сам и ответил. — Конечно же, только она — Великая и Могучая волшебница Трикси!” Из-за занавеса выбежала синяя единорожка с голубой гривой и фиалковыми глазами. Ее колпак и плащ, стилизованные под одежду древних волшебников, были расшиты звездами. Великая волшебница встала на дыбы, а из ее копыт выросли длинные огненные плети. Селестия с восхищением смотрела на битву, отмечая, как чисто и качественно проработаны иллюзии. Трикси нельзя было назвать сильным магом, но своим талантом она владела мастерски. Принцесса с трудом могла бы повторить ее трюки, да и то, если бы пару недель потренировалась. “И почему иллюзии так неохотно используют в театре? — думала она. — С ними все было бы намного красивее и зрелищнее”.

Маги сменялись клоунами, потом — акробатами. Каждый номер по-своему радовал и восхищал. Вдвойне приятнее было смотреть одновременно на представление и на реакцию близняшек.

Когда все закончилось, и Бугсоны вышли на улицу, был уже поздний вечер. Мостовую мягким светом озаряла Селена, а вдоль улиц мерцали ряды фонарей. Селеной управлять было проще, чем солнцем, и принцесса подняла ее, почти не отвлекаясь от выступления циркачей. Жеребята возбужденно носились кругами, а Энди с ужасом представлял каких усилий будет стоит уложить их спать.

— Папа, — закричала Ива, — когда я вырасту, то буду работать в цирке!

— И кем же ты там будешь работать? — задумчиво спросил отец.

— Я буду мантикорой! — заявила дочь.

— А я, а я... буду волшебницей Трикси! — сообщила Энджела.

Тут новоявленная “мантикора” зарычала тоненьким голоском, а “волшебница Трикси”, встала на дыбы, изображая магические пассы.

Глядя на них, Селестия веселилась всю дорогу до дома. Словно все понимая, судьба решила в последний вечер с запасом снабдить ее положительными эмоциями. В квартире близняшки тоже никак не могли успокоиться, прыгая, рыча и устраивая потасовки. Родителям еле удалось их уговорить съесть по пучку сена на ужин. “Иди спать, дорогой, я их постараюсь сама уложить”, — сказала принцесса, видя, что Энди уже с ног валится от усталости. Благодарно ткнувшись ей носом в шейку, рыжий пегас ускакал в спальню. Селестия подумала, что успокоить жеребят можно будет, рассказав какую-нибудь историю, и взяла в копыта книжку.

— Ива, Энджела, хотите послушать сказку? — она прочитала вслух название: — “Бычок смоляной бочок”.

— Да! — обрадовалась Ива.

— Нет! — заявила Энджела. — Хочу про деда Дискорда!

— Про кого?! — от крайнего удивления Селестия даже выронила книгу.

— Про деда Дискорда! — повторила маленькая пегасочка.

Распахнув шкаф, она вытащила из стопки одну из книжек и сунула под нос принцессе. На обложке красовалась яркая надпись “Добрый дедушка Дискорд” и был изображен бурый пони с большой белой бородой и двумя рогами, взятыми от разных животных, причем ни один из них не походил на единорожий. Спину “дедушки” покрывала ярко-красная попона с белой опушкой, а огромные переметные сумки ломились от игрушек. Встретить сказку, где Дискорд выступал в роли доброго деда, было весьма неожиданно. Селестия заинтересованно перевернула страницу и прочитала:

За горами, за морями,

Где холодный дует норд,

Освещает фонарями

Замок дедушка Дискорд.

Путник зря его боится

И обходит стороной,

Любит дядя веселиться,

Он могучий, но не злой.

Пусть не любит он порядок,

Но не даст вам заскучать,

Обожает жеребяток

Мармеладом угощать.

Сделать дождь из шоколада,

Превратить лужайку в торт,

Попросить лишь только надо -

Сможет сделать все Дискорд.

Кексы вырастут на елках,

Рыбы будут громко петь,

Зайцы напугают волка,

Станет бабочкой медведь.

Чудеса ему под силу,

Он не знает неудач.

Он хаотик очень милый,

В волшебстве Дискорд — силач!

“Надо же, как со временем причудливо меняются легенды”, — удивлялась Селестия. Эпичный злодей из оперы “Изгнание Хаоса” и “Добрый дедушка” — это одно и то же существо, доставившее Эквестрии когда-то множество неприятностей. Только в одних легендах говорилось о принесенных им хаосе и беспорядках, а в других — об облаках из сахарной ваты и шоколадном дожде.

Отвлекшись сказкой, близняшки утихомирились и уже без скандала улеглись по кроваткам. Спустя полчаса они окончательно уснули. Перед тем, как отправиться в спальню, Селестии предстояло сделать то, что она вчера отложила — проверить, нет ли Карви Вуда в окрестностях Филлидельфии. Она прислушалась к дыханию жеребят, желая убедиться, что они уснули, и перенеслась в свою Филлидельфийскую резиденцию.

Привычно погрузившись в транс, душа принцессы воспарила над Эквестрией и устремилась к Селене. Провал во тьму на месте Найтмермун в этот раз выглядел особенно неприветливо. В астрале принцесса не могла испытывать эмоций, здесь господствовал чистый разум, но она могла понимать, что чувствовал носитель той или иной ауры. От темного существа исходили волны бессильной ярости, причину которой Селестия вскоре обнаружила — последняя нить свободно болталась, постепенно втягиваясь внутрь черного провала. “Что это может означать? — стала думать принцесса. — Найтмермун так не бесилась, когда я обрезала нити”. “Значит, поражение ей нанес простой смертный... может, Карви каким-то образом смог сам оборвать связь... или... — даже не смотря на отсутствие эмоций ей не очень хотелось обдумывать альтернативу. — Или он мог сегодня погибнуть... Хотя в этом случае Найтмермун вряд ли так расстраивалась бы...” Ничего нового Селестия узнать больше не могла и поспешила вернуться в реальный мир.

С неторопливой неизбежностью подошло утро нового дня. Селестия, подняв солнце, приготовила завтрак и стала будить Энди.

— Милая, ты в последнее время так мало спишь... — пробормотал он спросонья.

— Да, что-то бессонница замучила, — ответила она. — Знаешь, организм перестраивается для жеребенка...

— Знаю, не впервой, — улыбнулся в ответ рыжий пегас.

— Давай сегодня вместе отведем дочек в садик? — предложила принцесса.

— А ты не опоздаешь?

— Нет. Сегодня мне можно не торопиться...

Селестия прекрасно знала, что опоздает к утреннему совещанию, но напоследок решила позволить себе эту маленькую слабость — хотя бы еще полчасика побыть самой обычной пони.

Эпилог

Завершился очередной эпизод из жизни принцессы Селестии. Вечером в уютную квартирку Бугсонов вернулась уже сама Саншайн. Хотя Энди и заметил, что всю неделю жена вела себя не так, как обычно, но все странности списал на ее интересное положение. При всем своем воображении он никогда не подумал бы, что пони, готовившая ему завтрак и засыпавшая в кровати под его крылом могла быть самой Повелительницей.

Понифаций, Стронгхарт и Эрин продолжили поиски. Получив письмо от принцессы, где она сообщила о своих астральных наблюдениях, Фаций сузил территорию поисков, но работа все равно предстояла немаленькая.

Принц Блюблад выиграл свою гонку, хотя не обошлось и без сложностей. Флер оказалась не слишком верной подружкой и выдала все секреты его сопернику Фэнси.

В грифоньей империи завершились выборы императора. Результат был достаточно предсказуем. Волнения постепенно улеглись и Вейшовер с Бирсоном улетели обратно. Аристо и Форк пообещали друг другу писать письма, и насколько крепка окажется их дружба покажет время.

Внезапный приезд родителей Карви удивил Дитзи Ду, но им удалось быстро подружиться. Дитзи даже определилась с местом, где провести свой следующий отпуск. Доктор Хувс, застав эту картину, испытал новый приступ угрызений совести, но решил не отступать от своей позиции.

Куки Снорк передумала уезжать в деревню и осталась жить в своей каморке при кухне, устроившись к Бугсонам экономкой. Хотя она могла позволить себе провести остаток жизни на шикарной вилле в Лас-Пегасусе, но решила, что менять свои привычки уже поздно.

Fallout: Equestria - Become Pony

Letter

Оставшееся время

Огонь в моём сердце

Десять отличных лет

Парадокс неизбежен.

Рыцарь Девяти

Приём, Седна

Созвездия

Мастер рисования

Отраженный свет

Глава I

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава VI

Глава VII

Эпилог