Fallout: Equestria - Frozen Shores
Frozen Shores - Пролог
FALLOUT: EQUESTRIA
FROZEN SHORES
Пролог
Новую кровь получила Зима,
И тебя она получит, и тебя она получит
Агата Кристи
Вход в Стойло должен был находиться на самом дне здоровенного кратера алмазной шахты. Кратер был сравнительно молод – его разрабатывали всего каких-то двадцать лет – но достаточно глубок: что-то около ста метров. Точно сказать было затруднительно, поскольку его почти целиком заполняла толща воды, покрытая, вдобавок, толстой коркой льда. Нещадно завывала вьюга, бросая в лицо пригоршни колючего снега, а лучи тактических фонарей бесцельно вырывали из полярной ночи тусклые куски освещённого пространства.
— Должен быть другой путь! – сказал старший группы, отгибая рукав дохи и сверяясь со своим ПипБаком. Отряд сгрудился вокруг него, чтобы расслышать почти неразличимые за завываниями метели слова. – Они бы тут все к Дискорду задохнулись без вентиляции. Где-то здесь наверняка есть выходы вентшахт и пара запасных штолен…
Радист согласно кивнул. Он вообще любил молча соглашаться со своим командиром – и голова не болит от напряжённой работы, и майору приятно.
— Если эти штабные умники, конечно же, накопали верно, и это Стойло двухсотой серии, а не «хрустальная будочка», – возразила отрядный врач по имени Маунтин Эль. Под «будочкой» она имела в виду Стойла серии «Ка», специально разработанные «Стойл-тек» для Кристалльной империи. «Кашки» были печально известны тем, что сильно отличались от фирменных стойл-тековских убежищ в планировке и качестве постройки, и отличались в худшую сторону.
— Я всё-таки надеюсь, что это оно, – ответил майор. – Надо прочесать здесь всё вокруг – навряд ли шахты вентиляции будут тянуться на сотни футов вдаль...
Запасная штольня отыскалась спустя пару часов: гараж могучих карьерных тракторов скрывал за собой небольшой автоматизированный пост фильтрации воздуха, под которым смутно маячил массивный люк.
Обнаруживший люк радист молча направил фонарь в небо и сделал лучом света несколько кругов, созывая таким образом группу.
— Да, кажется это то, что надо, — кивнул майор, просканировав люк своим ПипБаком. – Маркировка определённо стойл-тековская.
— Закрыт? – поинтересовалась Маунти.
— Естественно. Надо вскрывать. Вельдер, готовь автоген!
От основной группы отделился крупный земнопони с баллонами плазменного резака на спине. Остальные рассредоточились вокруг, беря окружающий пейзаж под прицел, пока Вельдер скупыми точными движениями собирал плазменный резак. Наконец, ярко-голубое пламя вырвалось наружу, впиваясь плазменным жалом в запертый замок. Пять минут работы – и, гулко звякнув, люк нехотя открылся. Майор с опаской заглянул внутрь и обнаружил уходящий вниз наклонный тоннель шахты с бесчисленными гранями ступенек.
— Не нравится мне это, — подал голос Майти Бак, молодой стрелок с шевроном ланс-капрала на левом переднем рукаве.
— Н-да? — повернулся к нему майор. – Что именно тебе не нравится – за исключением того, что мы расковыриваем запечатанный двести лет назад склеп с неизвестным содержимым, при этом находясь в самой заднице мира, посреди плато, кишмя кишащего Отродьями Стужи?
— Да я… так, предчувствие плохое, — смутился стрелок.
Майор издал короткий отрывистый смешок.
— Плохое предчувствие не покидает меня с той минуты, как мы покинули Порт-Алмазный. Прямо скажем, не надо обладать завидной интуицией или высоким званием, чтобы понять, что путешествие на Плато Сомбры – весьма опасное предприятие с туманными перспективами.
— У нас есть выход? – криво усмехнулась Маунти.
— Есть, но он мне не нравится, – повернулся к ней майор.
— Сбежать, поджав хвост?
— Именно. С другой стороны, пополнить собой некросферу этого места тоже как-то не то, что бы очень хотелось.
— Поздновато мы как-то решили отступить, — как бы вскользь заметил молчавший до того снайпер, цепким тренированным взглядом обводя горизонт.
— Именно, — кивнул майор. – Отступать уже поздно. Поэтому сейчас мы спустимся в этот люк, доберёмся до Двести второго (если это, конечно, оно), и достанем из него всё, что нам нужно.
Ланс-капрал Майти Бак украдкой вздохнул. Он отчаянно трусил, хотя признаваться в этом не хотел даже себе. Это был его четвёртый боевой выход за пределы контролируемой Империей области, и первый настолько далёкий рейд глубоко на территорию Стужи. Ланс-капралу было всего двадцать лет, из них два года он служил в Ройал Арктик Райфлз, и считался как минимум обстрелянным солдатом. Но одно дело – боевая вахта на хорошо защищённом блок-посте, и совсем другое – дальний поход в самое сердце зимы. Майти было страшно, и он изо всех сил это скрывал.
— Сэр, м-может… всё-таки…
— Зассал, пустобочка? – хрипло оборвал его второй стрелок группы, Грамблер. – Что, у нас образовался жёлтый снежок?
«Снежком» на сленге RAR называли новобранцев, ещё не прошедших курс молодого бойца. «Жёлтым» же снежок становился, если проявлял трусость. Этимология такого прозвища была очевидна каждому.
— Позвольте мне идти первому, сэр! – вскинулся Майти, чувствуя, как вскипает ярость. Он ланс-капрал Арктических стрелков, а не какой-то там трус!
— С чего бы? Первым пойдёт Додж, — нахмурился командир. — Затем – я. Потом — Вельдер и остальные. Флейк, Оптик – прикрывайте снаружи.
Доджер, несущий боевое седло штатный пулемётчик группы, стащил зубами чехлы с воронёных стволов двух легких пулемётов, и резко рванул за «уздечку», ставя оружие на боевой взвод. Под напряжёнными взглядами своих товарищей, он молча нащупал передней ногой первую ступеньку, и начал медленно спускаться. Вслед за ним внутрь начали аккуратно забираться остальные.
Затхлый воздух ударил в ноздри командира ещё на середине спуска. Вопреки ожиданиям, теплее не становилось – температура на всем протяжении тоннеля оставалась такой же низкой, как и снаружи. Наконец, майор вывалился из чрева вентшахты в промежуточное помещение – такое же тёмное, холодное и затхлое.
— Похоже, реактор тю-тю, — заметил осматривавший дверь пулемётчик, повернув лобастую рыжую голову в сторону командира. – Двери заклинены, энергии нет.
Каждое слово сопровождалось небольшим облачком пара, который замысловато клубился в свете тактического фонаря.
— Радиационный фон в норме, — возразил майор, глянув на ПипБак. – Если бы реактор накрылся каким-либо образом, тут всё бы звенело. Нет, похоже что его просто заглушили.
Из шахты постепенно вылезали остальные пони, и, в конце концов, вся группа была в сборе. Медик, инженер, два стрелка и пулемётчик обступили командира вокруг, ожидая целеуказаний.
— Согласно директиве, нам нужен терминал Смотрительницы и база данных исследовательской группы, – потёр майор переносицу. — Полагаю, что мы сейчас находимся на одном из верхних этажей. Необходимо взломать эту дверь, и найти спуск на третий уровень – в «двухсотках» все административные помещения располагаются посредине. Вопросы, предложения?
— Подозрительно тихо и подозрительно холодно — поёжилась доктор. – Ни электричества, ни обитателей, а ведь здесь теоретически должен находиться пост механиков. Такое впечатление, что Стойло необитаемо, и уже давно… — она ковырнула копытом груду инструментов, покрытую пылью и припорошенную инеем.
— Судя по тому, что Стойло всё ещё запечатано, кто-то внутри оставаться должен. В крайнем случае – в виде костей. Так что будьте начеку и смотрите под ноги! – ответил командир. – Идём в боевом порядке, Додж – ты прикрываешь тыл.
Пока инженер вскрывал замок на двери, группа спешно перестроилась в неправильный ромб, имея в центре медика и инженера. Замелькало оружие – штатные автоматы Арктических Стрелков АУГ «Снежок» и пистолет-пулемёты КМИ.
По заиндевевшим настенным указателям они быстро нашли лестницу, ведущую на нижние этажи, и спустилась на два уровня вниз. Именно здесь должны были располагаться и офис Смотрительницы, и лаборатории, в которых когда-то трудились учёные ГИЛЛ. По пути майор заглядывал то в одно, то в другое помещение – рывком, под прикрытием своих солдат – но нигде не было ни следа обитателей Стойла (в том числе и костей), а ведь их, судя по документам, должно было быть несколько сотен!
— Офис или лаборатории? – прохрипел идущий первым Грамблер, упершись в разделяющийся надвое коридор.
— Лаборатории, — после секундного раздумья решил майор. – Результаты исследований – первичная цель, вначале надо найти именно их.
Отряд свернул влево. За длинным коридором с окнами, выходящими в Атриум, обнаружилась запертая дверь. Несколько минут работы резака Вельдера – и она, выплюнув вырезанный кусок, отворилась. Пока запертый замок нехотя поддавался плазменной струе, замыкающий группу Майти Бак светил фонариком в окно, силясь разглядеть чего-нибудь. Внезапно он вскрикнул.
— Что? Что такое, боец? – спросил командир, поднимая голову.
— Будто… будто что-то мелькнуло там, внизу!
— Пони? Кто-то из обитателей?
— Вроде… Н-нет, не могу точно сказать. Может, крыса, а может просто показалось.
— Ладно, заходим! – бросил майор, поднимая автомат.
Группа медленно втягивалась в помещение лабораторий. Достаточно большая комната была слегка подсвечена мерцанием мониторов и автоклавов, в трёх из которых плавали расчленённые останки пони. Четвёртый был разбит, заполняющая его жидкость давно испарилась, а обитатель (если таковой наличествовал) сделал копыта. Зато мумифицированные трупы четверых учёных во всей красе располагались поодаль. Мертвецы и столетие спустя сжимали в копытах оружие – гражданский вариант револьвера «Айроншод», кажется. А вот позы погибших говорили об одном – служители науки сознательно пустили пули себе в черепные коробки.
— Реактор сдох, и они застрелились, чтобы не погибнуть от холода и голода? – предположил Грамблер, с мрачным любопытством рассматривая тела ученых.
— Лаборатории имеют собственный источник энергии – терминалы всё ещё работают! – возразила ему Маунти. – Так что, по крайней мере, от холода они бы не умерли.
— Что бы тут ни случилось, наверняка в этих терминалах что-то есть. Надеюсь, то, что мы ищем! – ответил майор, опуская автомат и подходя к мерцающим экранам. – Додж, начинай взлом, Маунти – осмотри тела, остальные – прикрывать проход!
Пулеметчик, исполняющий также обязанности хакера, скрутил боковую крышку одного из терминалов, и начал ковыряться в его начинке. Замкнув пару контактов, Додж пробежался копытами по клавишам, и монитор призывно осветился рядами текстовых строчек. Заинтересованный командир тут же погрузился в чтение.
Запись №0016
Четыре недели после закрытия Стойла. Избранный Совет Стойла в составе Смотрительницы, главы пониции, начальника алмазных разработок и представителя Ставки (интересно, что или кого она представляет сейчас?) всё ещё находится в панике. Силовичка предлагает тотчас же затопить шахту водой со Стылого озера, шахтёр возражает, аргументируя тем, что воду потом будет откачать невозможно, а от радиации защиты никакой. Да и есть ли та радиация? Всё же мы а) не город, б) не военная база и в) стратегический объект, который и зебрам пригодится, если они, конечно, таки сломят оборону у Троттингема и дойдут досюда, что маловероятно. А какова ситуация снаружи мы не знаем – потому что чья-то умная стойл-тековская голова недопоставила датчиков окружающей среды, а чья-то ленивая задница не отразила это в акте приёмки. Вот и сидим теперь в полном неведении, стыдно сказать. Пожалуй, поддержу шахтёра – если Сигнал окажется чьей-то грязной шуткой, вылезти наружу сквозь толщу воды будет проблематично…
Значит, отметил майор, воду в кратер спустили не сразу же после закрытия. Крайне любопытно – что же заставило потом всё-таки затопить вход?
Запись №0336
Три года, шесть месяцев и два дня после закрытия Стойла. Вчера подавлена попытка бунта обитателей из бывших шахтёров, которые попытались захватить пульт управления Дверью. Шахтёров, видимо, подстрекает кто-то из имперских инженеров, оказавшихся на шахте в момент поступления Сигнала. Впрочем, вся эта кристальная сволочь – коллаборационисты, сдали зебрам Мэрманск и сдали бы всю свою Империю, если бы не наши войска. Бунт подавлен, пока без крови, но кто знает, как повернется впредь?
Майор усмехнулся. Эх, знал бы автор, во что «кристальная сволочь» и «доблестные эквестрийские войска» слились сейчас – точно схватил бы кондрашку.
Запись №2013
Восемнадцать лет, два месяца и четыре дня после Закрытия. Профессор Хуфстер скончался третьего дня от старости, и я, как последний оставшийся в живых член группы по изучению лей-линий официально закрываю проект. Может быть, коллеги из Королевского института и оспорили бы такое решение, но их скорее всего тоже нет в живых, либо они сидят, как и я, по своим Стойлам. Пока что я не вижу никаких причин и дальше продолжать делать бессмысленное дело. Последний год я сортировал все имеющиеся материалы – протоколы наблюдений, отчёты и прочая бумажная мура разложена по ящикам в архиве Стойла, различные теории и трёп членов Группы сложены в виде аудиозаписей на главном сервере, а самая мякотка – выжимки исследований, выводы и перспективы – собраны и сложены в чемодан в моей комнате в жилом секторе. Думаю, кому-нибудь они пригодятся… хотя кого я обманываю?
Командир сбросил себе на ПипБак метку комнаты покойного автора – доктора Брейнсторма, судя по подписи. По всему – надо было выдвигаться на поиски чемоданчика, но его поневоле заинтересовала судьба вымершего Стойла.
Запись №8202
Сто лет ровно после Закрытия. Большая группа обитателей, называющая себя Обманутыми, в ультимативной форме потребовала от Совета открыть Дверь и послать во внешний мир экспедицию, угрожая в случае отказа всеобщей забастовкой. Самое неприятное – к ним в почти полном составе примкнула пониция. Совет был вынужден принять ультиматум, группа разведчиков готовится к выходу в ближайшие дни. Видимо, я буду среди них, как старший научной группы. Страшно и в то же время любопытно; успокаиваю себя тем, что я всё-таки учёный, и должен продолжать дело профессора Хуфстера, доктора Брейна и министра Твайлайт Спаркл (да упокоятся их души во Селестии). Однако страшно, страшно до дрожи.
«Ещё бы! Вдвойне страшнее было бы, знай вы, КУДА вылезаете. Из теплоты и тихого размеренного ритма жизни Стойла – в ледяной ад, кишащий монстрами… Без шансов. Отсюда, видимо, всё и началось»
Запись №8206
Сто лет и два дня после Закрытия. Возвратились из экспедиции. Похоже, война всё же была: разработки стоят безпонные, а вокруг бродят неизвестные науке мутанты, которые тут же атаковали наших разведчиков. Трое поницейских были разорваны на части, ещё четверо – ранены клыками и когтями этих тварей. Двое раненых умерли, ещё двое находятся в крайне тяжёлом состоянии. Трое разведчиков пропало без вести – вероятно, тоже съедены.
— Йети? – предположила Маунти, читающая строчки на экране через плечо командира. – Или…
— Скорее «или» — йети не замечены в разрывании пони на части, силёнок не хватит, — ответил майор. – Разрезать после боя трупы на куски – да, а вот разорвать – навряд ли.
Запись №8210
Сто лет и двенадцать дней после Закрытия. Эпидемия распространяется с пугающей быстротой: мы уже не контролируем нижние ярусы! Уничтожаем этих монстров десятками, но силы пониции тают, ведь каждый укушенный рано или поздно превращается в безмозглую тварь. Будьте вы прокляты, сволочи, требовавшие выхода наружу – напоролись, гады, на то, за что боролись!
— Вот и разгадка, — печально сказала медик. – Если рядом стоят слова «эпидемия» и «безмозглые твари» — ответ один, и он очень грустный.
— Ледяные Ходоки, — мрачно подтвердил майор. – Естественно, что ни вакцины, ни нужных заклятий у них не было, да и откуда им было взяться, раз у нас они появились только несколько лет спустя первого столкновения с этой сволочью. Их, должно быть, выкосило как чумой.
Запись №8212
Сто лет и шестнадцать дней. Мы заблокировались в лабораториях два дня назад, впятером. Неисправимый оптимист Лаки всё ещё надеется создать вакцину против этого бешенства. Дал себя укусить, придурок, и потребовал, чтоб мы заперли его в автоклав и внимательно рассмотрели развитие болезни на живом организме. Идиот. Хорошо, что я успел нацепить на него пояс с C4 – если слоновьи дозы транквилизатора не смогут удержать Лаки, я его взорву.
— Судя по тому, что мы видим, — Маунти кивнула на трупы, — им этого не удалось.
Запись №8213
Видимо, последняя. Сто лет и восемнадцать дней. Прямо посреди препарирования Лаки открыл глаза и вырвался на свободу, пробив автоклав. Прежде чем Митч нажал на кнопку радиовзрывателя, восставшая сволочь успела нанести раны троим из нас, и мне в том числе. Похоже, что нам пришёл конец. Митч сейчас глушит реактор, остальные молятся и проверяют револьверы, чтобы не случилось осечек. Не хотим превращаться в бессловесных тварей – и не выпустим заразу наружу: последний исполняющий обязанности Смотрительницы пони взорвал по радиосигналу плотину, и теперь над Дверью полсотни метров воды. Если кто-нибудь это прочтёт – знайте, Стойло №202 прожило ровно сто лет со дня своего Закрытия. Последние из обитателей – Митч, Флэнки, Дайна, и я, доктор Троттер. Хотя кому нужны нахрен наши имена?
П.С. Лаки – ты козёл.
— Что-то нашёл, босс? – спросил Доджер, когда майор выключил терминал, и молча повернулся к остальным.
— Нашёл, но лучше б не находил. Их всех погубило Ледяное Поветрие, всех до единого.
Майор кратко пересказал историю последних дней Стойла 202. Реакция группы была одинаковой – от вздохов разочарования до неподдельного сочувствия.
— Да уж, не завидую ребятам, последние дни у них были те ещё… — протянул низким басом Вельдер.
— Задница, — хмуро откомментировал Грамблер.
— Док, — сказал майор, повернувшись к отрядному медику, — это, конечно, всё очень трагично, но вы помните — Ледяные Ходоки могут впадать в спячку?
— Вы хотите спросить: живы ли они до сих пор? – уточнила Маунти. — Нет, думаю навряд ли. Друг другом они не питаются, а после уничтожения большей части населения Стойла жрать им тут было нечего.
— Хочется верить, хочется верить… — задумчиво протянул командир. — На всякий случай – всем достать дробовики! – скомандовал он, левитируя из своей сумки верный «Флэнши САС-12». — Приготовиться – мы движемся в жилые сектора!
— А как же терминал Смотрительницы? – возразил Доджер.
— В жопу Смотрительницу, Додж, — ответил командир, — не имею ни малейшего желания находиться в одном ледяном склепе с отродьями Вендиго. Так что берём чемоданчик с данными – и галопом отсюда!
Возражать никто не стал – пони были (по большей части) достаточно опытными солдатами, и понимали, что оставаться запертыми в ледяной ловушке с порождениями стужи – прямой путь в могилу. Поэтому группа оперативно перестроилась в боевой порядок и покинула лаборатории, ставшие последним пристанищем отважных и решительных – но невезучих учёных.
Четвертый уровень визуально ничем не отличался от первых трёх – заиндевелые коридоры, запертые двери, клубящийся в свете фонарей пар, выдыхаемый почти синхронно шестью ртами – и больше никого и ничего. Никаких следов от побоища, развернувшегося в Стойле 202 в последние дни его жизни, группа не обнаружила.
Наконец, отряд обнаружил дверь искомой комнаты. Без лишних слов Вельдер опустился на колени, и принялся ковыряться в замке. Но уже через секунду донёсся его удивлённый бас.
— Открыто!
Майор толкнул дверь, и та нехотя открылась. Внутри царил образцовый беспорядок – мебель опрокинута, кровать перевёрнута и завалена всяким хламом, терминал разбит вдребезги.
— Кажется, мы опоздали, — раздосадовано протянул Доджер, заглядывая внутрь. – Сомневаюсь, что здесь осталось что-то целое!
— Не сомневайся, — хмыкнул майор, указывая на перекособоченную картину, висящую на стене. Картина (когда-то очень давно это была невинная пастораль) висела на одном гвозде, и слегка приоткрывала угол бронированного сейфа, встроенного в стену.
— Резать? – спросил Вельдер, глядя на командира.
— С ума сошёл? Там же бумаги! Если мы сами сожжём то, за чем пришли…
Майор аккуратно снял пастораль с последнего гвоздика, и положил её на кучу хлама. Сейф был небольшой, но с виду очень надёжный.
— Сможешь вскрыть без твоего любимого автогена? – посмотрел он на Вельдера.
— Как два копыта… — буркнул инженер, доставая отмычку.
Провозился он, однако, достаточно долго: командир уж хотел было плюнуть на всё и дать разрешение на вскрытие автогеном, когда дверца сейфа сказала «кр-рак» и открылась.
— Готово, — пробасил Вельдер, отступая в сторону.
Майор нетерпеливо заглянул внутрь. Сейф оказался маленьким, половину его внутреннего объёма занимали почему-то старые меховые ботинки, оставшееся место делили небольшой чемоданчик и пачка фотографий. Майор вытащил их: на ломких пожелтевших фото оказались запечатлены моменты мирной жизни – в Стойле и снаружи, видимо ещё до Катастрофы. Мило, несомненно исторически ценно – но абсолютно бесполезно для дела. Чемоданчик занимал его гораздо больше. Аккуратнейшим образом командир группы извлёк его из сейфа, и, положив на пол, раскрыл.
Ленты, папочки с бумагами, шары памяти. Всё с маркировкой Министерства Арканных наук. На верхней папке штампы ГИЛЛ и «совершенно секретно». «Перед прочтением сжечь», как шутили в своё время в школе спецтака.
— Оно? – спросила Маунти.
— Оно, — подтвердил майор. — А теперь ухо… Додж, мать твою кобылу, ты что там делаешь?
Пулемётчик деловито обшаривал ящики перевёрнутого стола, который возлежал на перевёрнутой же кровати.
— Занимаюсь мародёрством, босс. Да вы и сами видите. Тут же какая-то шишка проживала – значит, добром разжиться можно.
Мародёрство в войсках, естественно, было строго запрещено, но в дальних рейдах на это обычно смотрели сквозь копыта: среди найденного солдатами и офицерами подчас были действительно ценные находки – ценные для науки, разумеется. Так, например, однажды умыкнутый с разгромленного стойбища йети амулет позволил на несколько десятилетий обезопасить блок-пост от нападения дикарей.
— Нашёл время! – недовольно поморщился майор. — Надо уходить — мы нашли то, что искали.
— Одну секундочку, босс, я только…
Что «только» хотел сделать Доджер, узнать так и не удалось – ударом могучей силы неизвестной природы пулемётчик вдруг взлетел в воздух и шмякнулся со всей силы о стенку.
— Ах ты ж ёж твою… — только и успел подумать майор, когда, разметав кучу мусора, из-за остатков стола поднялась тёмная фигура. Вбитые в подкорку рефлексы сработали на опережение мыслей, и заряд картечи 12 калибра с визгом и чавканьем снёс восставшему призраку голову.
Выстрел в закрытом тесном помещении как молотом хлопнул по ушам всех там находившихся. Ошеломлённые пони выскочили из комнаты, как пуля из рогатки. Бойцы судорожно трясли головами, пытаясь вернуть нормальную слышимость, выбивали воздушные пробки из ушей шлепками копыт.
— Что это было? – спросила, наконец, Маунти, вставая на разъезжающиеся ноги.
— Не успел заметить, — пробормотал майор, подбирая дробовик, и делая шаг к двери. – Но, что бы это ни было, я точно снёс ему башку.
Командир и доктор опасливо вошли обратно в комнату. Обезглавленный труп распластался по тому, что раньше было кроватью, заливая чёрной густой кровью мусор на полу. Неподалёку лежал без движения Доджер, вывернув под неестественным углом голову.
— Что с ним? – кивнул майор в сторону пулемётчика, одновременно осторожно шагая в сторону безголового трупа. Потыкав того стволом, командир констатировал, что отсутствие головы фатально сказывается даже на монстрах.
— Мёртв, — с сожалением ответила Маунти. – Неудачно влетел в стену.
— Вот до чего доводит стремление к наживе! – сказал майор. – Что ты думаешь об этом красавчике? Я имею в виду безголового.
— Это… не Ледяной Ходок, — врач подошла к майору и стала рядом. – Или какая-то его неизвестная мутация. Видите, его шкура… — она провела копытом по ноге мертвеца, — она как будто бы пожухла и впитала в себя воду, а у Ходоков шкура смерзается почти сразу же. К тому же он как-то просидел тут сто с лишним лет…
— Или проник снаружи, — завершил за доктора фразу командир. – Не хочу об этом даже знать. Вельдер! – крикнул он в коридор. – Скидывай к хреням свой автоген, и забери седло Доджера, оно нам ещё понадобится.
— Бедняга Додж, — прохрипел заглянувший в комнату Грамблер. – Вот что называется «не повезло» парнише.
— Сэр… — раздался снаружи панический голос стрелка Майти. – Взгляните на свой ПипБак! Я думаю, вам стоит это увидеть…
Майор быстро глянул на экран лаптопа, и грязно выругался. Экран местности, прежде девственно чистый, теперь был полон красных точек, надвигающихся откуда-то с севера карты.
— Вашу мамашу, это ещё что за балаган? – Грамблер тоже смотрел на свой ПипБак. – Откуда эти твари ползут?
— Полагаю, что с нижних уровней, — протянула Маунти. – Похоже, что Митч, или как его там, не смог заглушить реактор до конца. В чрезвычайной ситуации, в страшной спешке, да ещё и заражённый – не могу его осуждать. Видимо, твари грелись о рабочий реакторный блок…
— Как бы то ни было, надо уходить! — скомандовал майор. – В боевую позицию, быстро! Вельдер, прикрываешь тылы. Бегом марш!
Группа рванула вперёд. Подгонять никого было не надо: количество красных точек говорило само за себя. Вихрем отряд пронёсся по коридору, выскочил на лестницу и поднялся на третий уровень. Поворот, ещё поворот, коридор… Мелькнули слева лаборатории, и пропали. Теперь снова поворот, на лестницу…
Арр! Бегущий первым Грамблер даже «мама» вымолвить не успел, как влетел прямиком в плотную толпу рычащих тварей. Замелькали зубы и лапы, и от старого солдата мгновенно осталась одна сбруя. Вовремя затормозивший майор рванул назад и вправо, потянув за собой Маунти, открывая тем самым пространство для стрельбы Вельдеру. Инженер не подвёл: сходу сориентировавшись, он рванул спусковую узду, и свинцовый ливень калибра 7,62 провел среди плотной толпы страшное опустошение: десяток изорванных тел остались валяться на площадке, а остальные, скуля и рыча, покатились вниз.
Медлить было нельзя, и майор, рванув чеку гранаты, бросил стальное ребристое яблоко вслед убегающим монстрам. Пинком он выпихнул трясущегося Майти на уходящую ввысь лестницу, затем отправил туда же доктора, и припустил вверх сам, прикрываемый верным Вельдером.
Добравшись до заветного технического поста с уходящей вверх шахтой, майор на секунду остановился, и взглянул на экран ПипБака. Дела были скверны: твари перегруппировались, и были уже очень близко. Пока в темноту шахты забирались врач и стрелок, Вельдер и майор успели переглянуться.
— Беги, Командир, я их задержу, — пробасил инженер.
— Дискорда с два! – обиделся майор.
— Беги, дурик. Я тут оставаться не собираюсь: опустошу ленты, да подорву дверь, потом выберусь вслед за тобой.
Майор покачал головой.
— Упёртый ты баран, Вельдер. Ты же не успеешь уйти до взрыва, понимаешь?
— Успею, — решительно кивнул инженер. – Зря я, что ли, серебро в беге на межбатальонных год назад брал?
— Туннель со скользкими ступеньками, где ни черта не видно – это ведь не беговой стадион, уоррент?
— Нет, — усмехнулся тот. – Так ведь и я не эквестрийская кобылка-бегунья!
— Ну смотри, ты обещал, – через силу улыбнулся майор. — Умрёшь – в батальон не возвращайся, обижусь.
Командир отцепил от пояса все гранаты, и, тихо матерясь, забрался в туннель. Осклизлые ступеньки неприятно холодили копыта, а выход, видимо, был заткнут чьим-нибудь крупом, поскольку сквозняком сверху не тянуло. Несколько минут и несколько десятков ступенек спустя он услышал выстрелы, и понял – Вельдер вступил в бой.
Майор лез и лез наверх, проклиная сквозь зубы верховное командование, злодейку-судьбу, проклятый Север, и почему-то батальонного каптенармуса лейтенанта Ханкса, старого скрягу и брюзгу. Он лез, а выстрелы всё не прекращались, и майор с ужасом понял, что они раздаются не только снизу, но и сверху – Флейк и Оптик в кого-то палили!
«Только этого ещё не хватало!» — подумал он, перебрасывая своё тело через верхний срез тоннеля. Действительно, оглядевшись, он увидел снайпера, распластавшегося по сугробу, и сосредоточенно выцеливающего кого-то в ночи. Раз в пять-шесть секунд хлопал выстрел, и Оптик передёргивал копытом затвор, не отрываясь от окуляра. Майти с пистолетом-пулемётом занял позицию рядом… а за откинутой крышкой люка Маунти пыталась выдернуть из спины лежащего пластом Флейка длинную стрелу.
— Йети? – отрывисто спросил он, подбегая к ведущему огонь снайперу. Тот молча кивнул.
— О святая Каденция, вперехлёст твою розовую гриву! – выругался майор. – Что с Флейком?
— Мы только вылезли, как вдруг начали стрелять! В меня тоже попали, но по касательной, только куртку разорвало, — зачастил Майти. – Флейк не успел пригнуться, ему под лопатку одна сразу вошла, и ещё две потом в грудь.
Майор с силой зажмурил глаза и молча с ненавистью ударил несколько раз копытом в сугроб. Флейк был его старым товарищем, они вместе прошли не меньше десятка рейдов и добрую сотню боевых дежурств. Молчаливый радист был надёжен и верен, как старый дедушкин дробовик, и так же больно разил врага. И вдруг – такая нелепая гибель от стрел дикарей…
— Что с остальными? – спросил вдруг Оптик (не прекращая между тем стрелять).
— Грамблер и Додж – всё… — прохрипел командир, открывая глаза. – Вельдер должен сейчас выползти…
Услышав приглушённый звук взрыва, майор обернулся в сторону шахты. Увиденное врезалось ему в память, и долго потом преследовало в снах: инженер не выполз, он вылетел из туннеля, как пробка из бутылки с нюка-колой, если ту хорошенько потрясти. Отчаянно матерясь и нелепо размахивая всеми четырьмя копытами, Вельдер пролетел около десяти метров, и плюхнулся в сугроб между майором и Маунти. Хвост его подгорел, и продолжал дымиться, боевое седло отсутствовало как класс, а куртка из снежно-белой превратилась в угольно-чёрную. Вдобавок, когда инженер, подняв голову, улыбнулся, майор увидел, что у него в кровь разбит нос и нет половины зубов.
— О штупеньку штукнулся, когда пролетал, — прогудел Вельдер. – Я же говорил, што выберушь!
Майор, доктор и Майти бросились к лежащему инженеру, и помогли ему подняться. Вельдер попытался сделать шаг, но, скривившись, уселся на снег.
— Похоше, рёбра переломал. И нога передняя левая…
— Идти можешь? – озабоченно спросил майор.
— Поштараюшь… — ответил земнопони.
Маунти, распотрошив аптечку, начала вкалывать инженеру какие-то препараты. Тот обессилено рухнул на снег, но спустя минуту поднялся, и, прихрамывая, сделал несколько шагов.
— Как он, док? – спросил командир.
— Минут двадцать продержится на ходу, а потом… — Маунти махнула копытом, качая головой.
— Всё понял, — кивнул майор. — Отступаем! Маунти, помогай Вельдеру держаться на ногах, а мы будем прикрывать!
Со всей возможной скоростью группа поскакала на запад. Скорость, к сожалению, была очень невысокой: даже напичканный лекарствами и поддерживаемый с боков Вельдер отчаянно хромал, гулко матерясь при каждом шаге. В неровном свете фонариков командир видел, как блестят на его лице капли пота – инженеру приходилось очень нелегко, одна святая Каденция знала, что он сейчас испытывал – с переломанными конечностями и размолотыми в крошево рёбрами, с обожжённым крупом. К счастью, дикари не рисковали приближаться к арктическим стрелкам, изредка посылая стрелы из-за предела видимости. Пусть стреляли они и неприцельно, но всё же успели ранить по нескольку раз и майора, и снайпера. Широкие каменные наконечники, бритвенно-острые, оставляли на шкурах пони длинные неглубокие порезы, обильно кровоточащие и саднящие. Само собой, они отвечали изо всех стволов, выпуская по меткам на ПипБаке, или просто повинуясь интуиции короткие очереди из АУГ.
— Долго… ещё… — прохрипела Маунти вопросительно. Последние несколько десятков шагов Вельдер шёл только за счет поддержки с двух сторон. А весил-то он немало… Доктор и ланс-капрал уже тащили инженера по снегу, тот лишь изредка переступал копытами. Голова поникла, и стало ясно, что скоро Вельдер отрубится от потери крови и болевого шока.
— Уже почти, — выкрикнул майор между двумя очередями. – Слышишь шум? Это прогревается дрезина.
И верно: впереди глухо рокотал дизельный двигатель, а значит дожидающаяся их железнодорожная моторная платформа где-то неподалёку. Из последних сил Майти и Маунти втащили обмякшее тело Вельдера в световой круг, образованный прожектором с дрезины, и… замерли в ужасе. На платформе не было никаких следов двух остававшихся солдат – пулемётчика и водителя… если не считать потёков крови и заляпанного ошмётками чьей-то плоти станковый пулемёт, нелепо задравший кверху длинный ствол.
Майор, окинув взглядом дрезину, моментально оценил ситуацию. Бросив автомат, он запрыгнул на платформу, и, ухватив Вельдера за шиворот, принялся поднимать его наверх. Очнувшиеся от ступора доктор и стрелок бросились помогать командиру. Втроём им удалось закинуть тело могучего жеребца на дрезину, и разместить его в передней части платформы. Прибежавший последним Оптик запрыгнул на дрезину, когда та уже тронулась. Молча снайпер развернулся, подхватил пулемёт за рукояти, и начал посылать в ночь очередь за очередью.
Майор установил рукоять скорости в крайнее переднее положение, и наконец перевёл дух.
— Чтоб я ещё раз ходил куда-то по поручению СТЭЛа… — проговорил он, тяжело дыша. – Нет уж, пусть этот пидор Глосси сам таскает каштаны из огня!
— Нехорошо так отзываться о генерале, — ответила ему Маунти. Кобылка лежала на спине, привалившись к Вельдеру, и всем видом показывала, как же осточертела ей такая жизнь. – Даже если он и не твой начальник.
— В сраку начальство, что своё, что чужое, — отозвался майор. – И такие рейды в сраку. Пять бойцов потеряли ни за хрен понячий! – он перевернулся на бок, извлёк из седельной сумки фляжку, зубами выдернул пробку и сделал хороший глоток. – Будешь? – обратился он к доктору.
Та не стала отказываться, и приложилась к фляжке на несколько секунд. Хороший бренди обжёг глотку и огнём скатился в желудок, вызывая ощущение разливающегося по телу тепла и отчуждения от реальности. Стрелок Майти тоже сделал несколько глотков, и майор прикончил вернувшуюся к нему фляжку в две секунды.
— Чёрт, снайперу надо было оставить… Оптик, ты как?
Ответа не было.
— Оптик? Ты что молчишь?... – майор потянул снайпера за край одежды, и тот сполз с пулемётного станка, упав командиру под ноги. В глазу жеребца торчала длинная стрела с оперением из полярной совы.
Когда дрезина подъехала к Порт-Алмазному, доктор и стрелок спали крепким тягучим сном без сновидений. Спал и Вельдер – жеребец тяжело, с хрипом, дышал, но он был жив – и это главное. Майор, чьи глаза тоже норовили слипнуться, молча управлял дрезиной, притормаживая на поворотах и снова разгоняясь на прямых.
На вокзале их встречали. Среди делегации майор узнал коменданта города, командира гарнизона, начальника штаба участка — и «представителя командования», офицера спецтака, который и инструктировал группу перед заданием. Подруливая к станции, майор думал, что именно он скажет штабному хлыщу в лицо, но когда дрезина остановилась, и медики принялись аккуратно сгружать инженера в санитарный фургон, он просто достал из рюкзака чемоданчик, и молча отдал его офицеру.
— Вы очень вовремя, майор Армор, — сказал тот. – Совет штабов будет доволен.
Уголок рта майора дёрнулся, но он всё же подавил в себе желание дать хлыщу в лоб.
— Я надеюсь, это стоит жизни шестерых пони, — проворчал он.
— Не сомневайтесь, — усмехнулся спецтаковец. – Один тот факт, что за этим чемоданчиком прислали самолёт, уже говорит о многом.
Командир группы не выдержал. Он развернулся к хлыщу нос к носу, схватил его за лацканы форменного мундирчика и заорал (выплеснулись-таки наружу накопленные за последние тридцать часов чувства):
— Да ты вообще знаешь что это такое – терять друзей в бою, крыса ты специально-тактическая? Что ты знаешь, падаль? Ты дальше собственного сортира выбирался когда-нибудь?
Озверевшего майора оттащили от побелевшего от страха офицерика, усадили в машину вместе с проснувшимися Майти и Маунти, и увезли на базу. Там старший врач батальона обнаружил у него нервное переутомление и горячку, и рекомендовал в качестве успокоительного несколько недель отпуска. Майор обматерил старшего врача последними словами, и отправился в офицерский бар, где дьявольски надрался, набил морду зебре-моряку, сам получил от других зебр, и кое-как постарался забыть произошедшее в рейде. Однако вспомнить о чёртовом чемоданчике ему пришлось спустя всего два месяца, когда…
Впрочем, это уже совсем другая история.