FO:E - В далеких песках юга

В далеких песках юга (Пролог)

Пролог

По послевоенной Эквестрии из уст в уста передавалось немало разных историй и легенд. Бывалые путники, сидя ночами у костров с такими же пони травили байки о том, что они видели, слышали, а то и попросту придумывая свои истории. Некоторые караванщики, забиравшиеся в дальние регионы, приносили настолько необычные слухи, что они поражали воображение.

Среди этих историй затерялась одна, рассказанная как-то охранником каравана, вернувшегося с дальнего юга, где нет зелени, а солнце, некогда водимое Принцесой Селестией, выжигает всё живое на земле, оставляя лишь пыль и песок. Он слышал ее от одного из пустынных пони, что жили в том скудном и жарком крае.

…В полных опасностей песках Юга можно встретить немало путников. Но лишь немногим на дорогах пустыни встречалась странная крылатая пони-единорог, черная, словно безлунная пустынная ночь и со столь же холодным взглядом зеленых глаз. Еще меньше было тех, кто мог о ней что-либо рассказать. И тогда рассказчик с содроганием упоминал имя – Найтмер. Говорили, что она – потомок той легендарной принцессы, что некогда наслала вечную ночь на всю Эквестрию. А может быть, и она сама. Кто знает настоящую правду?..

Конечно же, история была выдумана от начала и до конца. Прошло уже двести лет со дня Великой Войны. Обе принцессы, правившие страной, погибли вместе с ней – по крайней мере, ни одна из них уже не показывалась живой уже очень много лет. Как рассказчик мог ее видеть вживую? И его поднимали на смех.

Но они ошибались…

В далеких песках юга (Глава 1)

Глава 1.

Привет, милая сестра!

Погода нынче ясная, солнечная. Помню, как-то раз мы с тобой были на курорте возле Сан-Паломино, и ты мне сказала, что многое отдала бы за пару солнечных деньков возле моря где-нибудь на юге, вдали от Кантерлота с его рутиной правления. Думаю, тебе бы здесь понравилось, хотя если по правде, тут порой бывает скучно. Местность тут однообразная – иди себе да иди, а вокруг песчаные барханы стоят до самого горизонта, словно по застывшему морю идешь.

Но мне здесь нравится. Я побывала во многих странах, но нигде не встречала такой как эта. И чем дольше я ее изучаю, тем больше понимаю, сколько еще неизведанного мне предстоит тут узнать. Конечно, бывает неудобно, когда становится слишком жарко, но лучше уж такая погода, чем холод Кристальных гор, или вечная сырость в лесах возле Балтимэра.

А так, в целом, еще один солнечный день. У меня всё в порядке, никаких срочных дел нет, беспокоиться мне не о чем, и я лежу на теплом песке в самом теплом месте, какое только можно найти. Надеюсь, у тебя сейчас всё хорошо.

Целую

Высоко в безоблачном небе кружил стервятник. Хищник с огромной высоты обозревал пустыню в поисках еды. Необычайно острое зрение позволяло ему видеть добычу за милю, а большие мощные крылья помогали ему удерживать высоту, вися на восходящих потоках горячего воздуха как воздушный шар. Он мог часами нарезать круги в воздухе, прежде чем увидит что-то подходящее. Спешить ему не было нужды – каждый день в пустыне появляется падаль, и стервятник без корма не остается.

Сквозь прищуренные от солнца веки Луна наблюдала за птицей. Она знала причину – хищник заинтересовался неподвижным телом, лежащим на песке в тени бархана. Хищник покружит еще минут десять, пока не убедится что на земле всё нормально, и выбранная им жертва действительно мертва, и только потом снизится, чтобы попировать.

Не шевелясь, она еще некоторое время наблюдала за стервятником, и дождавшись, когда тот наконец спикировал на нее, дернула крылом. Птица тут же взмыла вверх. Усмехнувшись, Луна представила себе разочарование, какое почувствовал стервятник, было собравшийся попробовать на вкус мясо пони-аликорна. Нет, дорогой, ошибся ты. Падаль тебе надо искать в другом месте.

Повернувшись на другой бок, аликорн протянула к солнцу левое копыто с пристегнутым к нему наручным компасом. Поглядев на показания пропитанной магией волшебной стрелки, Луна проделала нехитрые вычисления. Пять часов вечера. Через некоторое время жара спадет, и можно будет продолжить путь. Можно конечно закрыться от жары магией, но надолго у нее сил держать защиту не хватит – а они нужны на то, чтобы добраться живой до колодца. По той же причине не получится долго лететь – она быстро устанет, а до источника воды еще много миль…

Луна устроилась на песке поудобнее, решив немного подремать. Прислонившись головой к постеленному поверх склона выцветшему плащу, она положила рядом револьвер, взведя курок. Кто бы ни приблизился к ней во время сна, шорох песка или шум крыльев в воздухе выдаст его. Через пару часов стемнеет, и она пойдет в путь. А пока придется подождать.

Луна закрыла глаза.

До Великой Войны эта местность не представляла собой ничего особенного. Здесь не было ни многомиллионных городов, ни центров индустрии, ни военных баз стратегического назначения. Именно поэтому ни одна из ракет, выпущенных зебрами по Эквестрии, не попала по пустынным городам – здесь не было для них целей. По той же причине основные сражения Последней Войны обошли этот засушливый край стороной – лишь небольшие стычки между пограничными отрядами Принцессы Селестии и засылаемыми на территорию враждебного государства диверсионными группами зебр тревожили южные пустыни.

После окончания войны всё изменилось. Поняв, что им придется выживать, не полагаясь на помощь уничтоженного центра, южные районы распались на несколько небольших государств, враждующих друг с другом, и за короткое время скатившихся в средневековье. Но их положение было всё же лучше, чем в выжженной мегазаклинаниями и отравленной радиацией Эквестрии.

Спустя почти двести лет после войны, пустыни юга представляли собой расположившиеся на огромном полуострове засушливые пустоши, в которых находилось несколько крупных городов и примерно десять дюжин более мелких поселений, стоявших возле оазисов или небольших рек. Жители этого края занимались преимущественно земледелием, насколько это позволял сухой климат. До войны в ряде мест были отрыты шахты, в которых добывался металл и уголь – часть из них использовалась до сих пор.

Территория полуострова была поделена между тремя фракциями. Первым и наиболее старым из них было Гривинское ханство – рабовладельческая империя, управляемая аристократией из числа наиболее жестоких лидеров рейдерских группировок. Многочисленные отряды рыскали по пустыне, взимая дань с жителей пустоши, угоняя их в рабство, и безжалостно расправляясь с теми, кто восставал против них, без разбору вырезая порой целые поселки.

Этой угрозе противостоял Красный Союз – государство бывших рабов, восставших против тирании и решивших раз и навсегда искоренить рабство и деспотичную власть на всей территории южных пустошей. Поначалу уступавшие ханским сарбазам и числом, и качеством подготовки, постепенно они сумели отбить большую территорию у Гривинского ханства, встречая поддержку у населения, уставшего от набегов. Их общество строилось на основах демократии и анархического равноправия – все значимые решения принимались на общем собрании, армия пополнялась исключительно добровольцами, страной правил совет народных представителей, собранных от каждого поселка или города. Отряды «красных анархистов» много лет сражались с ханскими рейдерами, но решающего преимущества не мог получить никто.

Третьей стороной этого затянувшегося конфликта был Атский эмират – малочисленное сообщество с сильным религиозным уклоном, больше напоминавшее монашеский орден. Имея небольшую, но прекрасно экипированную армию, несколько укрепленных подземных крепостей и множество осведомителей по всей пустоши, они по очереди помогали то красным, то рабовладельцам, сохраняя баланс сил в регионе. Но не вызывало сомнений, что как только Красный Союз будет достаточно силен, он уничтожит обе фракции, навалившись на них всеми своими силами – в глазах анархистов «религиозная диктатура» была не менее отвратительной, чем рабовладельческий строй.

Таким положение дел застала Луна, когда в первый раз появилась в этом крае. К тому времени она уже успела вдоволь насмотреться на последствия войны между Эквестрией и зебрами, отразившиеся на всём континенте. Решив остаться здесь, бывшая принцесса бывшей страны провела в пустыне пять долгих лет, стараясь не вмешиваться в противостояние фракций. Печальный опыт Последней Войны не могли стереть из памяти ни двести лет жизни на пустошах, ни темное перерождение в Кантерлоте…

Командир красного отряда Клементхуф мрачно смотрел на стены древней крепости перед собой. На остатках сторожевых башен стояли часовые. Сквозь осыпавшееся отверстие на месте портала ворот был виден отсвет костра, горевшего во внутреннем дворе. В свете заходящего солнца было видно, как на боку одного из часовых что-то блестит – видимо, ножны сабли.

Бойцы его отряда в это время начинали скрытое окружение старого укрепления, готовясь к штурму крепости. До чуткого уха Клеменхуфа доносились тихие голоса, позвякивание амуниции, и он с досады скрипел зубами, притопывая копытами от нетерпения. О Единый, до чего же нерасторопны эти декхане! Будь на их месте опытные войны, крепость была бы блокирована без единого звука, а затем столь же тихо взята, и цель многодневного похода была бы выполнена. Но сейчас какой-нибудь горе-вояка нашумит, часовые заметят отряд и поднимут тревогу. В результате Теймураз снова сбежит от него с десятком верных рейдеров, и лишь Единый знает, сколько за ним придется гоняться по этим проклятым всеми богами пескам…

– Командир, что такой грустный? – цокнув копытами, рядом с Клементхуфом встал его помощник и заместитель в этом походе – Кашин, лихой и отчаянный жеребец не без самомнения.

– Тише, – шикнул на него командир. – Скажи своим архаровцам, чтобы не шумели, не то бандиты проснутся и в драку полезут.

– Так до крепости еще ж миля по прямой. Не услышат, товарищ командир, – усмехнулся тот.

– Не дури. – фыркнул Клементхуф. – Давай-ка скачи к своему взводу. Сейчас будем снимать часовых, после чего я запечатаю ворота крепости. А там уж твоя работа начнется.

– Есть! – Кашин гикнул и поднялся на дыбы. – Сейчас мы этого гада тепленьким сделаем!

– Каша. – тихо позвал его командир, что позволял себе только когда они были одни.

– Что? – глянул на него жеребец.

– Не лезь на рожон. Теймураз очень опасен. Не устраивай с ним дуэль, бери скопом. И помни о заложниках, в первую очередь надо будет освободить именно их, а потом брать бандита!

– Небоись, брат. – Кашин ухмыльнулся. – Сцапаем сволочугу, пикнуть не успеет!

– Давай, иди уж. Сейчас начнем. – Клементхуф посмотрел на часы. До полного захода солнца оставались считанные минуты.

Кашин рысью поскакал в сторону тенями передвигавшихся бойцов. Клемент, глядя на него, покачал головой. Мальчишка, много воображающий о себе. Малограмотный взводный Кашин не так давно закончил курсы младших командиров и его направили в отряд для обкатки в бою и накопления опыта. Он считал себя стратегом более лучшим, чем Клементхуф, который по его мнению был слишком нерешителен и осторожен. Сам же красный командир, прошедший шкуродерню партизанской войны в пустыне, понимал что в военных делах нужна осмотрительность. Горячие да лихие долго не живут в боевой обстановке…

Клементхуф с досадой поморщился. Погоня затянулась. Уже второй месяц он преследует по пустыне отряд Теймураза, видного ханского советника. Положение его господина стало шатким, и Теймураз с отрядом верных пони ушел в пустыню с грузом ценностей, собираясь покинуть пустоши. Отряд Клементхуфа начал его преследовать и несколько раз едва не взял в плен, но в крайний раз Теймураз сделал крюк до небольшого поселка, вырезал его взрослое население, а сам, прикрывшись детьми, отошел. Только это и спасло его и его отряд от уничтожения. То, что пони, погибшие в поселке, принадлежали его хозяину, видимо уже не слишком волновало Теймураза, да по правде сказать, рабовладельцы всегда наплевательски относились к чужой жизни…

В пустыне сгустились сумерки. Во мраке, окутавшем окрестности крепости, крались бойцы отряда анархистов, с каждым шагом приближаясь к торчащим на стенах дозорным. В слабом свете зари тускло блеснул отсвет на клинке. На буграх вокруг крепости темнели неясные силуэты – то заняли позицию пулеметные расчеты и наиболее меткие стрелки, держа на прицеле входы в крепость. В балке перед разрушенными воротами скопилась темная масса – то штурмовая группа готовилась ворваться в крепость, как только падет последний часовой.

Один из дозорных, заметив малопонятную возню внизу, подошел к краю стены, чтобы лучше видеть что происходит – и, хрипя пронзенным горлом, рухнул со стены. На другой башне беззвучно завалился на бок другой рейдер с пробитым насквозь черепом. Третий дозорный дернулся, вскидывая оружие – и со стоном сполз по стене, сжимая зубами торчащий из груди дротик.

– Ну, слава Единому. Кажется, полдела сделано, – выдохнул Клементхуф. – Кашин, твой выход. Давай, брат, покажи им.

На башне показался силуэт разведчика. Он помахал зажатым в зубах палашом – всё в порядке. Без криков, без боевых кличей, лава штурмовиков понеслась к крепости, на ходу клацая затворами винтовок.

Под копытами чуть слышно шуршал песок. Луна не спеша брела по пустыне, изредка сверяя по компасу направление. Над головой горела яркая звезда, первой появившаяся на небосклоне, вокруг в полутьме шла возня – до ушей доносились шорохи, постукивание мягких лапок, попискивание. Пустыня оживала после дневного зноя.

Ночь. Ее время.

Луна улыбнулась под капюшоном своей накидки. Ночное время ей всегда нравилось больше всего. Пусть у нее уже не те магические способности, что были раньше, но прогулка под звездами ей по прежнему доставляет огромное удовольствие. Даже то, что порой на пустыню наползала лютая стужа, пробиравшая до глубины души, всё равно это не делало ночные путешествия менее приятными.

В конце концов, днем конечно тепло и даже жарко, но зато ночью прохладно.

За холмом раздался выстрел. И еще один. Затрещала пулеметная очередь. Подняв голову, Луна обратилась в слух, вслушиваясь в далекую перестрелку.

Тем временем канонада нарастала. Прозвучало один за другим три взрыва. Выстрелы гремели, не умолкая, но спустя несколько минут стали более редкими. Хмыкнув, Луна покачала головой – это значило, что беспорядочный поначалу бой перешел в стадию, когда две стороны без суеты палят друг по другу из укрытий, соревнуясь в меткости – кто кого.

Кобылица-аликорн представила в уме карту местности. До колодца оставалось еще миль десять – по ночной прохладе, переходя с дюны на дюну это идти еще полночи. Если колодец окажется сухим, то к югу от него в двух милях находится еще один, а в том же направлении еще в пятнадцати милях – небольшой город у высохшего озера. Сама она находится в полутора милях от старой крепости, в которой сейчас судя по всему идет бой. Крепость находится чуть в стороне, но крюк минимален, тем более что ночь только началась. А потому…

Луна решительным шагом направилась в сторону крепости, достав из кобуры револьвер. На местах сражений всегда можно найти что-то ценное, вроде завалявшегося бюрдюка с водой, вьюка с провизией или патронов. Если победители будут спешить, что-нибудь обязательно останется. А до колодца можно будет дойти и потом.

Взобравшись на бугор, Луна спряталась за его гребнем и принялась наблюдать.

В старом укреплении царил хаос. Часть глинобитных мазанок во внутреннем дворе горела. Древняя стена и угловая башня на одном из участков форта обвалились, подорванные динамитной шашкой. Противоположная башня огрызалась пулеметным огнем, осыпая трассерами барханы перед крепостью. Оттуда отвечали частые ружейные залпы.

Луна попыталась отыскать взглядом нападавших. Недалеко от нее в ложбине между дюнами засела пара стрелков, не спеша постреливавших в сторону башни с пулеметом. В сумерках не было видно, кто они – были видны лишь неясные тени, изредка освещавшиеся вспышками винтовочных выстрелов.

Анархисты или ханские рейдеры?

Луна сосредоточилась, и закрыла глаза, стимулируя их магией. После этого открыла их и пристально вгляделась в пару стрелков, засевших в ложбине. Просветленный взгляд видел теперь в сумерках, как в ясный полдень, и Луна увидела характерные маскировочные плащи желто-белой пустынной расцветки и красные нашивки на них.

Всё таки красные анархисты. А с кем воюют? Луна напрягла слух.

– Чувствую, опять уйдет, – ворчливым голосом сказал один солдат другому. – Сколько раз мы его в клещи берем – и снова сбегает Теймураз, как скажи, он круп маслом обмазывает. Верткий как ящерица, и из любой ловушки выскальзывает.

– Да ну, дед, – ответил ему молодой голос. – Как он из крепости сбежит? Все выходы ведь перекрыты.

– Вот возьмет и сбежит, – буркнул более старый. – Много ты понимаешь. И крепче ведь брали, и все равно выскальзывал. А тогда и народу с нами было поболее, и вооружены были получше. Эх, что за война такая дерьмовая – за шайтаном по пустыне бегать, всё равно ведь не поймаем…

– Не кисни, дед! – прикрикнул молодой. – Накаркаешь еще.

– А чего мне каркать? Говорю как есть! – начал горячиться старик. – Давай-ка лучше не спорь, а гляди в оба, и стреляй, если увидишь что подозрительное! Не хватало, чтобы он по нашей оплошке сбёг!

Услышав всё, что хотела, Луна тихо отползла назад и зарылась ногами в песок, сохранивший тепло. Теперь ей стало ясно, кого красные застукали в крепости.

Теймураз, он же Костолом. Доверенное лицо Алимхана, нынешнего лидера Гривинского ханства. Полевой командир, пользующийся среди рейдеров огромным авторитетом. Безжалостный убийца, чья жестокость сравнима лишь с его обаянием. Сын пустыни, милостивый к тем, кто верен ему, бесконечно лояльный к своему господину, и ужасный кошмар для всех, кто не относится к первым двум категориям.

Вслушиваясь в звуки стрельбы, Луна прикрыла глаза. Ханские рейдеры были мерзавцами, и в этом она была полностью согласна с красными. Но эта война ее не касалась. Пусть рвут друг друга – у нее же есть дела и поважнее. Позаботиться о своём выживании, в конце концов – вы сами по себе, я сама по себе…

Подозрительный шум в отдалении за спиной заставил ее резко развернуться. Грянул выстрел – пуля, выпущенная из винтовки, прошла в каких-то дюймах над ее головой. Нацелив револьвер на звук, аликорн выстрелила два раза, затем вскочила на ноги и галопом перемахнула через гребень бархана.

Как оказалось, пока часть рейдеров держало оборону в крепости, оставшаяся часть отряда прошла по тоннелю, выводившему за пределы крепости. И ушли бы они незамеченными, если бы один из бандитов, бывших с Теймуразом, не увидел силуэт на бархане и не выстрелил по нему.

Теперь ситуация изменилась. Чужой, стреляющий по тебе – враг, которого следует уничтожить. Этот закон пустошей за двести лет принцесса выучила в совершенстве...

Проблема была лишь в том, что она была одна. А из пыльной дыры в песке появлялись всё новые и новые рейдеры. Над головой тонко запели пули, и Луна вжалась в песок, выставив вперед револьвер. Ее рог тускло светился, удерживая его над головой.

В низине раздался басистый голос, отдавший команду. Он мог принадлежать только командиру рейдеров:

– Вы, двое – ликвидируйте стрелка! Отходим!

По песку глухо затопотали приближающиеся шаги. Луна напряженно смотрела на гребень дюны, ожидая, когда из-за нее покажется противник. Внезапно за гребнем раздалось шуршание, затем треск запала, и возле принцессы упал продолговатый предмет – динамитная шашка. В боку догорал короткий обрезок шнура. Вздрогнув от неожиданности, Луна захватила его магией, и швырнула в сторону.

Раздался взрыв. Тут же из-за бархана показались две тени, вооруженные винтовками. Будучи готовой к этому, кобылица без задержки разрядила в них револьвер – оба рейдера с воплями покатились по песку ей под ноги.

Позади нее гулко бахнул выстрел. Труп одного из рейдеров дрогнул – в него попала пуля.

– Зачем патрон стратил? – ворчливо произнес старый голос. – Мертвый он.

Луна обернулась. Перед ней стояли два солдата, чей разговор она слушала. Молодой передергивал затвор винтовки – на песок, кувыркаясь полетела латунная гильза.

– Ушли! – длинно выматерившись, Клементхуф стукнул копытом по земле. – И убили еще пятнадцать бойцов! Клянусь Единым, кто-то заплатит за всё это!

– Товарищ командир, никто не знал, что тут есть подземный ход! – оправдывался Кашин.

– Поздно извиняться, – буркнул краском. – Вели бойцам вставать на ночлег. Ночью мы Теймураза не догоним, да еще с заложниками. Сколько их там?

– Пятнадцать жеребят, – отрапортовал взводный. – Из них трое нуждаются в медпомощи.

– Твою мать… – сплюнул Клементхуф. – Параспрайт бы их побрал. С ними мы рейдеров точно не догоним.

– Товарищ командир, может, дойти до поселка и оставить их там? – спросил Кашин.

– Пока мы дойдем туда, Теймураз сбежит. Проклятье. Ладно, утром решим что делать. Можешь идти.

Кашин кивнул и ушел в темноту. У костра, горевшего в дворе крепости, расположились на отдых бойцы отряда – кто чистил оружие, кто обдирал тела убитых рейдеров и собирал в кучу трофеи, кто перевязывал раны, полученные в бою – многие из солдат были легко ранены.

– Теперь по поводу тебя. – Клементхуф повернулся к Луне. – Кстати, как она тут оказалась?

– Ее мы со Старым Ежом задержали, – ответил из группы солдат молодой голос. – Когда началась заварушка, она с дальней дюны за крепостью наблюдала, а когда сарбазы на нее нарвались, начала отстреливаться. Тут мы ей и помогли.

– Ага сейчас. Кончай трепаться, чепушило, нужна была ей твоя помощь, – возразил ему более старый солдат. – Она двух наемников успела прищучить, прежде чем мы опомнились.

– Ну, в общем, когда мы ее остановили, она сказала, чтобы ее привели к командиру, – смутившись, продолжил молодой. – Вот и всё.

– Как твоё имя? – спросил Клементхуф у Луны.

– Нэми [1]. – ответила она.

Нэми – от сокращения «NM», Nightmare Moon.

– Нэми? – удивленно протянул командир. – А я слышал о тебе. Это ведь ты взорвала тюрьму в Туркебаде и освободила пони, которые были там в заточении?

– Было дело. – Луна потупилась. – Но это было давно.

– Всё равно. Такие дела не забываются. Спасибо тебе, что помогла нам, – сказав это, Клементхуф поклонился. – Я скажу, чтобы тебе отдали пожитки тех убитых тобой рейдеров.

– Нет, что вы, – усмехнулась Луна. – Лучше дайте мне воды и патронов, моя фляга сейчас суха как этот песок.

– Будет, – кивнул Клементхуф. – Может, поможешь нам? Нам нужны такие воины как ты.

– Нет, – отрицательно качнула головой Луна. – Я вольный путник, меня война не касается. Вы уж сами как-нибудь.

– Уверена? – хмыкнул командир красных. – Ну, как знаешь. Я скоро вернусь.

Проводив его взглядом, Луна села на песок, глядя на огонь. На небе постепенно появлялись всё новые звезды, а пустынный ветерок со свистом гулял между древних строений. Становилось холодно, и бойцы отряда придвигались поближе к огню. Кто-то подкинул в костер хворосту, и пламя взметнулось вверх, озаряя усталые лица.

– Нэми! – один из бойцов окликнул Луну. – Мы меня помнишь? Я в той тюрьме сидел, в Туркебаде. Ты мне еще тогда свой боевой нож отдала.

Луна улыбнулась.

– Ребят! Как я вас всех помнить могу в лицо? Вы тогда все после взрыва мигом разбежались, а мне еще сутки пришлось в развалинах сидеть да от рейдеров отстреливаться. Неужели я вас запомню?

Сидевшие вокруг костра солдаты сдержано засмеялись. Пони-единорог, заговоривший с Луной, отстегнул от седла нож в ножнах и левитировал к ней.

– А нож я сохранил. Держи, тебе он нужней.

– Спасибо, оставь себе. Подарок.

– Будем считать, ты дала его взаймы, – боец улыбнулся, протягивая нож. – Бери.

Луна кивнула и повесила ножны на пояс.

– Нэми! – к костру подошел Клементхуф в сопровождении взводного. – Нам нужна твоя помощь. Ты что-нибудь понимаешь в медицине?

– Не очень много, – Луна покачала головой. – Всё же я не медик.

– Всё равно. Наш врач был ранен во время штурма этой чертовой крепости и не может сейчас что-то сделать. У нас много раненых, но по-настоящему в осмотре нуждаются трое. Пойдем, поможешь при осмотре.

Поднявшись, Луна пошла за командиром отряда. Зайдя в стоявшее отдельно здание-пристройку к стене, они остановились.

– Рабский загон, – пояснил Клементхуф.

– Угу, – кивнул Кашин. – Здесь эти подонки держали детей. Когда начался бой, Теймураз увел нескольких с собой, а остальных приказал казнить. К счастью, мы подошли вовремя, поэтому зарезать успели не всех, но некоторые из уцелевших были тяжело ранены. Без стрельбы не обошлось… – он отвернулся к стене.

Сглатывая комок в горле, Луна шагнула вперед. Возле стен на подстилках лежали жеребята. Часть из них безразлично уставилась в стену, некоторые провожали взглядами проходивших пони. В углу комнаты лежали сваленные в одно место разноцветные тела, заляпанные красным. Земля успела впитать в себя широкие кровавые лужи.

– Тяжелораненые и врач лежат в дальнем конце. – негромко сказал Кашин. – Я проведу.

Кивнув, Луна двинулась за ним.

У дальней стены в ряд стояли грубые, сколоченные из досок койки. На них лежали четверо земных пони – один в униформе. При их появлении он поднял голову.

– Здравствуй Клемент. Рад, что ты зашел в эту конуру, по недоразумению названую медблоком. Чем обязан?

– Да так, зашел погостить, – с иронией произнес командир. – Как больные?

– У одного пулевое ранение бедра, у другого – рваная рана шеи, у третьего – резаное ранение крупа, у четвертого – заноза в губе. Это я.

Луна сделала большие глаза.

– Тогда почему бы тебе не встать и не заняться их ранами? – спросил Кашин, глядя в сторону.

– Мне лень. Причем настолько, что я не хочу вытаскивать эту параспрайтами проклятую занозу в губе, – мрачно ответил врач.

– Григ, в твоем положении странно шутить, – с печалью в голосе произнес Клементхуф.

– Тем не менее, это всё что мне остается. – хмыкнул Григ.

– Что с ним? – вполголоса спросила Луна.

– Ему отрубили рог, – зло сказал Кашин. – Какой-то поганый нукер Теймураза выскочил из темного угла, когда Григ вошел сюда. Наверное, он и изрубил тех жеребят. Его мы конечно на лоскуты порвали, но рог нашему врачу это уже не вернет – как и жизни тех детишек. Он теперь калека, и понимает это.

– Кошмар. – Луна сжала зубы и закрыла глаза.

– Поэтому мы ничем не можем помочь тем троим. – сказал Клементхуф. – Им нужна операция. В нашем отряде больше никто не знает, как это делать, кроме Грига, но он теперь не может этого сделать. Учить нового лекаря нет времени – эти трое умрут через три-четыре дня от заражения, если им не помочь.

– Я смогу. – Луна поджала губы и шагнула к кроватям. – Где медикаменты?

– В сумке под моей кроватью. – сказал Григ. – Найдешь?

– Да. Идите, я скоро вернусь.

– Хорошо, Нэми. – кивнул Клементхуф. – Закончишь, приходи к костру, нам еще нужно кое-что обсудить.

Хлопнула входная дверь. Вытащив сумку, Луна пошарила в ней и начала вытаскивать ее содержимое, ставя его прямо на пол. Лежащий на кровати врач наблюдал за ней.

– Ты точно умеешь? – спросил он.

– Да. Не веришь? – покосилась она на него.

– Все лгут.

– Тогда зачем спрашиваешь? – фыркнула она.

– И то верно. – Григ откинулся на ветхую подушку, набитую соломой. – Займись сначала теми. Посмотрим, как ты справишься.

– Ты уверен, что стоит? – нахмурился Клементхуф.

– С детьми, тем более ранеными мы Теймураза точно не догоним, – фыркнул Кашин. – Они обуза, которую надо где-то оставить. Как только выполним задание, мы вернемся и отведем их в безопасное место.

– То есть, ты предлагаешь их просто бросить? Ты дурак или как?! – зло рявкнул командир.

– Да нет же! – запротестовал взводный. – Оставим с ними пару бойцов, дадим еды, воды на дорогу, и пусть идут в ближайший поселок за помощью. Хотя бы в тот же Жаркент – до него отсюда по прямой двадцать одна миля. Дойдут. А там и вода, и медицина, и отдых. Это выход, товарищ командир!

– И кого я оставлю? – Клементхуф сплюнул на песок и оскалил зубы. – У нас на копытах двадцать солдат, половина из них легко ранены. У Теймураза осталось еще минимум двадцать сабель. Сейчас каждый боец на счету, а ты предлагаешь ослабить отряд?

– Оставим наименее боеспособных, – тряхнул гривой Кашин.

– А нарвутся они на разъезд ханских сарбазов, что тогда? – с напором спросил командир. – Пусть умирают? Или пусть сразу бросают оружие и поджимают лапки?

Взводный задумался. И стукнул копытом оземь:

– А почему бы нам Нэми не попросить провести детишек до Жаркента? Она по виду воин опытный, справится.

– С чего ты взял, что она согласится? – хмыкнул Клементхуф.

– Ну, начнем с того, что… – Кашин не окончил фразы и повернулся к хибаре, где были жеребята. Оттуда раздался протяжный, полный боли крик.

– Мда. Ну, начнем с того, что мы можем ее просто-напросто заставить это сделать, – договорил Кашин.

– Эх, Каша… Гонору в тебе много, а голова пустая. Тут давить силой нельзя – она сейчас тебе согласится, а потом бросит их. С умом надо – воды дать, крупы, провожатого ей дать – чтоб присмотрел, если она таки решит их бросить… Соображаешь?

– Ага. – Кашин кивнул и поморщился – из сарая раздался очередной крик.

– И запомни – не вздумай ей хоть как-то угрожать! Она хороший пони, о ней многое рассказывали. Да и не наш это метод, это скорее к рейдерам-рабовладельцам.

– Ладно, – кивнул взводный. Отойдя к костру он позвал: – Старый Ёж! Как там каша, готова?

– Сей секунд, будет каша для Каши! – сидевший у костра старый солдат-кашевар ухмыльнулся. – Еще немного помешать, и готово.

– Ну ладно. – Кашин шутливо погрозил копытом. – Смотри шутник, если убежит – следующий раз из тебя делать будем!

Дверь в импровизированный лазарет открылась. Оттуда вышла Луна. С трудом переставляя копыта, она подошла к костру и опустилась на колени. Мордочка ее была перечеркнута брызнувшей струей крови.

– Как прошло? – спросил Клементхуф. – И что это были за крики?

– Нормально. – Луна встряхнулась, отчего сверкающая звездная грива рассыпалась по плечам и спине. – У вашего доктора были на исходе обезболивающие, поэтому пришлось вытаскивать пули и осколки палаша из раны без анестезии. И зашивать тоже. Но теперь жеребятам ничто не грозит.

– А наш Григ? – поинтересовался Кашин.

– Ему я не могу помочь. Был бы здесь сильный маг-единорог, или опытный врач с нужными лекарствами – рог можно было бы восстановить. А так… – Луна покачала головой.

– Ясно. – Клементхуф с сожалением помотал головой. – Но всё равно спасибо. И… не могла бы ты оказать нам еще одну услугу?

– Какую? – покосилась на него Луна.

По мере того, как командир анархистов объяснял, в чем состоит суть услуги, кобылица хмурилась всё сильнее. Наконец не выдержав, она перебила жеребца-единорога:

– Нет. Это не моё дело. Разбирайтесь сами.

– Помоги, Нэми! – взмолился Клементхуф. – Нас эти дети вот так связывают! – он провел по шее копытом. – С ними мы Теймураза в жизнь не догоним. А пока мы их до территории Союза доведем, этот сын шайтана растворится в песках, и тогда его вообще не найти! Прошу, выведи их из песков, проводи хотя бы до Жаркента!

– Еще раз говорю – нет!

– Ты подумай! Я тебе и воды дам, и еды в путь, бойца хорошего дам в помощь – только доведи! Медицины отсыплю, патронов, что хочешь дам! Всё, что после похода останется, можешь смело себе забирать. Ну как, а?

– Я что тебе, детский воспитатель? – раздраженно посмотрела Луна на краскома.

– Выручай, прошу! Клянусь Единым – как закончим с Теймуразом, мы придем в Жаркент. У него немало ценностей, если нас дождешься – можешь взять что хочешь! Только доведи. Нэми, – Клементхуф зло повысил голос. – Кто еще, параспрайт тебя подери, за это возьмется, тут же на двадцать миль ни одной живой души нет!

– Кроме сарбазов хана, конечно же, – не удержалась от иронии Луна.

– Ну хорошо. Тогда объясни мне, как нам быть. – в разговор вступил Кашин. – Их за собой мы не утащим. Нам советом старшин и трудовым народом дан приказ – найти и уничтожить Теймураза в этих песках. Если мы упустим его и не выполним задачу, нас осудят, как не выполнивших задание. Уничтожение этого гада и его банды является приоритетом. Знаешь, что это означает?

– Поясни.

– Это означает, что завтра мы тронемся в путь, и оставим детей здесь. Мы оставим запас воды и пищи, но они будут легкой добычей рейдерам, которые сюда заглянут. Потому что некому их будет защищать! – Кашин почти кричал. – И оставить их тоже не на кого! Задачу мы выполним во что бы то ни стало, но какая тому будет цена?!

Сидевшие у костра бойцы замолчали и уставились на командиров. Кашин с усилием выдохнул и сделал шумный глоток воды из кружки. После этого он хриплым голосом бросил сидевшей напротив него Луне:

– Решать тебе.

Луна зло сжала челюсти. Ее загнали в ловушку. Отказавшись, она покроет себя позором, не пожелав помочь детям. Смерив взводного и краскома ненавидящим взглядом, она произнесла:

– Хорошо. Дайте мне еды на два дня на всю эту ораву, бойца с оружием, воды и патронов к револьверу. И лекарств для раненых. Тогда я проведу их к Жаркенту.

Утром Луна проснулась от холода и шума. Вокруг ходили бойцы красного отряда, переговариваясь друг с другом. Отряд собирал свои пожитки, готовясь к выступлению.

– Нэми! – к ней подошел Кашин. – Принимай пополнение.

Наспех продрав глаза, Луна взглянула на стоявшего рядом с взводным бойца. Это был тот самый молодой земной пони, чей разговор со стариком она слышала, подобравшись к крепости. Седло его было увешано вьюками и большими флягами с водой, поверх груза была прикручена винтовка. На голову был одет суконный шлем.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Бутрыс. – отозвался солдат.

Луна кивнула, запоминая имя.

– Как жеребят зовут, выяснили? – спросила она.

– Да, еще вчера, – сказал Кашин. – Список я ему отдал, мы сейчас уходим. Бутрыс, это твой новый командир, пока мы не вернемся. Задача ясна?

– Так точно, – ответил солдат, переминаясь с ноги на ногу.

– Вот и хорошо. Сейчас их построим, тебя представлю и до свидания.

Так и случилось. Табунок сонных жеребят выстроился во дворе, была сделана короткая перекличка. Раненые были погружены на носилки. Кашин представил Луну, коротко рассказал о ней то, что знал, и объявил, что она будет заботиться о них до конца похода.

– Ну что ж, удачи вам с Теймуразом. – сказала Луна, стукнувшись копытом с Кашиным в знак прощания. – Надеюсь, вы не задержитесь надолго.

– Там видно будет, – уклончиво ответил взводный маленького отряда. – Удачно вам добраться до Жаркента.

– Спасибо.

Луна проводила взглядом умчавшийся за барханы отряд, затем повернулась к сидящим на песке детям и недовольно покачала головой. Вот ведь напасть…

– Подъем!

Табунок вскочил на ноги, переговариваясь друг с другом. Луна оглядела разноцветные шкурки пони, еще не украшенные кьютимарками. Эти детишки как две капли воды были похожи на ее студентов в Литлхорне…

Проглотив удушливый комок в горле, Луна произнесла усталым голосом:

– За мной, малыши.

Привет, милая сестра.

Недавно я познакомилась с компанией жеребят, за которыми меня попросили присмотреть. Очень милые дети, любознательные, и надо сказать, приятные. Всё то время, когда я была с ними, меня буквально заваливали вопросами о том, кто я такая, откуда я родом, что я делаю в их краях. Я рассказала им смешную сказку о странной пони Нэми, которая ходит по пустыне и делает добрые дела. В конце концов, зачем им знать сейчас о принцессе Луне, и о той, кем она стала сейчас? Еще слишком рано, на мой взгляд.

Сейчас мы не спеша идем вместе по пескам, и наслаждаемся теплом. Кажется, я понравилась детям – во всяком случае, ко мне относятся как к доброй тете, а не как к надзирателю. Жеребята конечно беспокойные, часто разбегаются, и их порой непросто собрать среди этих песчаных дюн. Но пока особых проблем нет.

Люблю тебя.

В далеких песках юга (Глава 2)

Глава 2.

Зной был нестерпимым. Луна оставила всю воду жеребятам и Бутрысу, строго наказав им экономить, и с тех пор шла, борясь с мучительной жаждой – за весь переход она не выпила ни капли. Несмотря на экономию, обе больших фляги с водой были уже почти пусты. Луна рассчитала путь так, чтобы к обеду выйти к колодцу с водой и пополнить запас, после чего двигаться напрямик к Жаркенту. Ничего не должно было помешать выполнению этих планов.

За исключением жажды и усталости. Привыкшей отсыпаться в дневные часы, Луне было очень тяжело передвигаться по жаре, переходя с бархана на бархан. Дети, не привыкшие к дальним походам, чувствовали себя немногим лучше. Один лишь солдат шел как ни в чем не бывало с грузом на спине и в седельных сумках – Бутрыс по прежнему держался, привычный к жаркой погоде и долгим переходам, хотя тоже с утра почти ничего не пил.

– Нэми, – поравнявшись с Луной, он окликнул ее. – Воды осталось мало. Далеко еще до колодца?

– Еще примерно полчаса ходьбы, – ответила кобылица.

– Хорошо бы там была вода, – вздохнул молодой пони.

Дальше шли молча – пересохший рот не располагал к разговору. Слыша, как на дне фляг с плеском переливается вода, Луна сжимала губы и морщилась. Но через какое-то время она не выдержала и сдалась:

– Солдат, дай попить.

– Конечно. – Бутрыс встал, повернувшись боком с висящей на ней флягой. Откинув крышку, луна встала на задние копыта и сунула голову в широкую горловину. С трудом дотянувшись ртом до дна фляги, она глотнула, следя за тем, чтобы не выпить всё сразу – воды во фляге почти не осталось.

Захлопнув крышку, Луна перевела дух и оглянулась. За ними по песку медленно шла цепочка жеребят, растянувшаяся почти на сотню метров – наиболее сильно уставшие, из тех кто нес носилки, плелись в конце колонны, опустив голову и смотря в песок. Кобылица покачала головой. Навязали же ей этот детсад красные, будь они неладны…

– Дети, не отставайте! – прокашлявшись, хрипло крикнула она. – Соберитесь, милые, скоро привал!

Шедшие впереди жеребята подняли голову и прибавили шаг.

– А еще далеко, тётя Нэми? – спросил один из них, жеребенок коричневого цвета с цветком хлопка на боку.

– Еще немного. – Луна улыбнулась. – Впереди, за следующей большой дюной. Там в низине есть колодец.

Это известие внесло оживление. Дети зашагали вперед, негромко переговариваясь.

– Не подходите сразу к колодцу, и не выскакивайте на открытое место! – окликнула их Луна. – Подождите, пока я и дядя-солдат не проверим место, вдруг там враги! Подождем остальных, – повернулась она к Бутрысу. – Не хватало еще, чтобы кто-нибудь отстал и потерялся в пустыне.

– Кажется, все в сборе, – произнес пони, глядя на проходящих мимо детей. – Да, точно. Все пятнадцать в сборе, никто не пропал.

– Хорошо, – кивнула кобылица-аликорн. – Пойдем глянем, как там раненые.

– Пить! – попросили жеребята, подходя к ним. Луна кивнула молодому солдату, и он завозился, спуская фляги на песок, чтобы из них было проще напиться.

– Как вы себя чувствуете? – спросила кобылица, глядя на лежащих на носилках пони.

– Жарко. И пить хочется, – пожаловались раненые.

– Потерпите, сейчас вас напоят. – успокаивающим тоном произнесла Луна. – Раны не болят?

– Нет, лишь чешутся.

– Это значит, что они заживают, – улыбнулась Луна. – Не трогайте повязок, и лежите спокойно, тогда вы скоро будете здоровы.

– Тётя Нэми, мы скоро отдохнем? – спросил один из подростков, тащивших носилки.

– Да, скоро. Мы уже подходим к колодцу, там мы остановимся, – кивнула кобылица. – Напоите раненых, и меняйтесь с теми, кто отдохнул, местами у носилок. Не переживайте, скоро вы сможете отдохнуть. Бутрыс, оставь им одну флягу. Идем.

Пони-солдат повесил себе флягу на шею и поскакал вместе с Луной вдоль колонны в сторону высокой песчаной горы. У ее подножия расположилась стайка жеребят, сидевших в узкой тени, отбрасываемой барханом и болтавших.

– Дети, ждите здесь. – негромко сказала Луна. – Мы скоро вернемся.

– Вы чего-то опасаетесь? – тяжело дыша, спросил жеребец, когда они начали медленно подниматься по крутому склону.

– Да, – ответила Луна, покосившись на разговаривающих детей внизу. – Колодец может быть сухим.

Бутрыс негромко выругался. Затем, смутившись, он пробормотал:

– Простите. Я как-то не подумал об этом.

Луна, промолчав, продолжила подъем. Слушая голоса внизу, она тихо произнесла, неизвестно к кому обращаясь:

– Впрочем, это самая малая из неприятностей, которая может быть.

Вода в пустыне представляет величайшую ценность, особенно во времена засухи. Порой ее наличие означает жизнь – или смерть, если ее нет. Поэтому оазисы в пустыне, русла рек, природные родники или прокопанные до слоя грунтовых вод колодцы являются центрами местной жизни. Источники воды являются точками стратегического значения – и потому за обладание ими в пустыне идет борьба, порой не на жизнь а на смерть. Для пустынных рейдеров же колодцы являются опорными пунктами, либо местами для засад, где можно подстерегать движущиеся по пустоши от колодца к колодцу караваны или одиноких путников.

Поэтому Луна приближалась к колодцу, держа револьвер наготове. Хотя песок вокруг и выглядел безжизненным, под ним могли быть зарывшиеся и укрывшиеся плащами бандиты. Впрочем, на этот раз никого поблизости не оказалось.

Но это еще не значило, что всё в порядке. В традициях рейдеров пустынь было ставить у колодца ловушки.

Луна сосредоточилась, зеленоватое сияние вокруг ее рога усилилось. Сканируя поисковым заклятьем песок и утрамбованную почву у колодца, она искала скрытые под землей металлические либо деревянные предметы сложной формы. Ловушек почти не было – лишь в одном месте у самого колодца земля была утыкана противокопытными шипами, а поодаль в песке был зарыт большой капкан. Кобылица-аликорн ограничилась тем, что телекинезом выдернула этот металлолом из песка и свалила его в одну кучу. После этого она подошла к колодцу.

Он представлял собой глубокую дыру в земле, обложенную камнями от ветра и прикрытую хворостом. Рядом на выступающий сук был насажен череп пони, солнцем и ветром выбеленный до сверкания – белый предмет был в пустыне виден издалека. Оглянувшись на бархан, с которого она только что сошла, Луна сорвала череп с дерева и закопала его в песок от детских глаз подальше.

Чуткое ухо уловило странные звуки, доносящиеся из колодца. Кобылица взвела курок револьвера и осторожно шагнула к колодцу. Рывком отбросив хворост, Луна вскочила на камни и прицелилась в полумрак внизу.

Внизу на камнях лежало тело пони. Туловище было замотано в какое-то тряпье, голова была отвернута к стене. Этот пони сквозь сжатые губы мычал какую-то тягучую как жужжание осы мелодию. Когда обутые в металл копыта Луны цокнули о верхний край колодца, он замолчал и поднял голову, глядя вверх.

С рога кобылицы-аликорна сорвалась яркая звезда, которая полетела вниз и замерла над головой пони, осветив его целиком.

Этот пони рыжего цвета был одет в истрепанный красный халат в клетку. Голова была обмотана по пустынному обычаю полосой ткани, из-под которой торчал рог. Черты мордочки были жесткими, большие черные глаза отражали блеск магического светильника. Житель пустыни молча смотрел на Луну – в его суровом взгляде не было ни страха, ни страдания, ни просьбы спасти его.

Продержав с полминуты голову поднятой, единорог опустил ее обратно на камень, глядя на кобылицу одним глазом – он был слишком слаб, чтобы держать ее. Очевидно, он уже давно сидел в этом сухом колодце – и умирал от жажды. Луна опустила револьвер.

Она задумалась, глядя на единорога-воина – то, что перед ней не обычный декханин, случайно попавший в колодец а настоящий боец, она поняла по его взгляду. Другой бы вскрикнул, подал знак, или хотя бы удивился – а этот смотрит на нее, словно не сидит в смертельно опасной ловушке…

– Кто ты? – громко спросила Луна, обращаясь к единорогу внизу. Эхо ее голоса гулко отозвалось в колодце.

Незнакомец молчал, продолжая спокойно глядеть на нее. Луна не удивилась – она спросила больше для формальности. Жеребец был явно не в том состоянии чтобы говорить, кроме того менталитет местных жителей был таким, что они были немногословны, предпочитая слову действие.

– Интересно, кто ты – рейдер, или хороший пони, – задумчиво произнесла кобылица себе под нос. – Ну что ж, придется помочь…

Сзади раздался стук копыт по песку. Луна повернулась – к ней скакал Бутрыс с винтовкой наготове. У самого колодца он затормозил, подняв пыль.

– Тебя долго не было, я начал беспокоиться, – запыхавшись, отрывисто сказал он. – Что-то случилось?

Луна молча показала копытом в колодец. Заглянув туда, Бутрыс присвистнул.

– Дела… Что делать будем?

– Сними флягу. – коротко приказала Луна, коснувшись магией застежки плаща.

Солдат завозился, расстегивая зубами ремень. Тем временем кобылица скинула плащ, положив его на камень. Иссиня-черная шкура на солнце залоснилась от пота, грива в свете дня неожиданно засверкала тысячами огоньков, рассыпавшись по плечам и спине. Ботрус невольно прищурил глаза и удивленно вздохнул.

– Сейчас я тебя вытащу. – бросила Луна единорогу в колодце и закрыла глаза, сосредотачиваясь. Ее рог окутало сияние, становившееся всё ярче и ярче. Бирюзового цвета магическое поле обернуло лежащего единорога, словно покрывало и плавно понесло вверх.

Луна стояла, сжав зубы. По мордочке ручьем лил пот, затекая в глаза, кожа под мокрой шерстью зудела и чесалась. Грива сверкала всё ярче и развевалась словно под ураганом, хотя вокруг было безветрие. Пони-солдат отступил на шаг и удивленно смотрел на нее, широко раскрыв глаза – такого зрелища он еще никогда не видел.

Поле мягко опустило единорога на землю. Луна телекинезом подхватила стоявшую на песке флягу с остатками воды, и открыв ее, наклонила над головой незнакомца, чтобы тот мог напиться. Едва первая капля воды упала на губы единорога, его глаза широко открылись и он с жадностью припал к фляге, шумно глотая. Выждав, когда тот сделает десятый глоток, Луна закрыла флягу и поставила ее на землю.

– Бутрыс. – тихо позвала она.

– Что? – вздрогнул солдат.

– Боюсь, у нас проблема. Колодец высох.

– Эм… – молодой пони задумался. – И что нам теперь делать?

– Идти к другому. Я знаю еще один колодец поблизости, до него две мили.

Бутрыс уныло посмотрел на выложенную из камней трубу колодца, потом на Луну.

– Нэми, а если и там воды не будет?

– Тогда мы пойдем напрямик к Жаркенту, проверяя на наличие воды каждую низину. – Луна поджала губы. – Там есть вода, еда и ночлег. Если мы задержимся, то пустыня изжарит нас. Всё понятно?

Пони кивнул.

– Зови остальных. Отдохнем здесь полчаса, и пойдем дальше.

Кивнув, пони ускакал к бархану. Луна повернулась к единорогу.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Спартак, – ответил незнакомец.

– Меня Нэми.

Единорог внимательно разглядывал ее, чуть щуря глаза от яркого солнца – они слишком привыкли к темноте.

– Как ты туда попал? – спросила Луна, показав копытом на колодец. Спартак косо глянул в ту сторону. Его глаза потемнели, под гладкой рыжей шерстью на скулах заходили желваки. Заметив это, кобылица решила отвлечь его от неприятных мыслей другим вопросом:

– Куда ты сейчас пойдешь?

– В Жаркент. – ответил Спартак.

– Нам по пути. Пойдешь с нами?

Единорог молча кивнул.

Накинув на себя плащ, Луна легла на песок. С неба нещадно палило солнце. Из-за безветрия казалось, что окружающий мир находится в какой-то огромной духовке. У кобылицы начали слипаться глаза, она протяжно зевнула. Взглянув на Спартака, она увидела что тот с жадностью и тоской во взгляде смотрит на флягу с водой.

– Пей, если хочешь. Только в меру, у тебя всё же обезвоживание, – сказала Луна. Единорог с трудом оторвал взгляд от фляги и отрицательно помотал головой.

– Воды мало. Вам не хватит. Не могу, – лаконично ответил он. Луна кивнула.

– Как знаешь.

Положив голову на песок, Луна прикрыла глаза, на всякий случай всё же прислушиваясь к тому, что делает единорог – у нее всё же оставались некоторые сомнения насчет него. Но тот неподвижно сидел на песке и вновь тянул свою песню. Из-за бархана послышались стук копыт, голоса и позвякивание утвари, постепенно приближаясь. Под размеренное гудение своего соседа Луна сама не заметила, как заснула.

– Нэми. Нэми, проснись! – кто-то несильно пихнул ее в плечо. Луна открыла глаза. Над ней стоял Бутрыс.

– Полчаса отдыха прошли. Мы уходим.

Кивнув, Луна встала на ноги, слегка качнувшись. Сделав несколько неуверенных шагов, она помотала головой, стряхивая остатки сна, и взглянула на компас. Выбрав нужное направление, она оглядела стоящих вокруг жеребят.

– Все в сборе?

– Так точно. – сказал Бутрыс. – В какой стороне колодец?

– На юг. – Луна откашлялась и хрипло скомандовала: – В колонну по два, за мной шагом марш!

Проводив взглядом негромко переговаривающийся между собой табунок жеребят и двух взрослых пони, Спартак встал и мерным шагом пошел за ними. Он решил присмотреть за этим странным караваном до тех пор пока он благополучно не доберется до Жаркента. В пустыне хватало опасностей – и об одной Спартак знал, что она находится совсем недалеко. Поэтому он внимательно смотрел по сторонам и на далекие барханы у горизонта, следя за тем, не покажутся ли на его гребне силуэты вооруженных пони.

В конце концов, ему спасли жизнь – а ценить добрые дела Спартак умел.

Раньше он нес службу в войске хана. Сам он был из бедной семьи, поэтому возможность стать ханским нукером для него означала хоть какой-то достаток для его родных. Во время набегов он получал малую часть из захваченной добычи, которую отдавал потом домой, в отряде для него были готовы паёк и ночлег – не так уж и мало для полунищего крестьянина, каким он был до поступления на службу.

Десятник вбил в него дисциплину, наставники научили его метко стрелять из винтовки, пистолета и пулемета, метать магией ножи, проникать в стан врага и брать пленных, рубиться саблями. А как выживать в пустыне, находить по еле уловимым признакам воду под песком, питаться мелкой пустынной живностью и слышать чужие шаги за барханом, он знал еще раньше.

Ему приходилось убивать. Но даже на службе у хана он придерживался по мере сил морального кодекса. Спартак никогда не издевался и не бил без нужды рабов, в набегах никогда не убивал невооруженных стариков, женщин и детей, в отличие от его более заматеревших и развращенных товарищей по оружию. Но несмотря на эти «пороки», он стал лучшим воином в своей десятке – и был переведен в личную охрану одного из ханских приближенных. Им оказался Теймураз.

Когда шла война с красными, Спартак сражался против них. Он признавал, что его противники имеют вескую причину бороться за свои убеждения и умирать за них. Сами убеждения казались ему зыбкими и спорными – раб есть раб, господин есть господин. Выше головы не прыгнуть, так испокон было в пустыне, и то, что бывшие рабы пытаются занять место хозяев, приводило его в недоумение. Он считал красных прекрасными бойцами, и порой размышлял о том, что могло бы быть, окажись он на их месте, в их рядах.

Но он был связан клятвой верности своему господину – и гнал от себя эти мысли.

Конец этому пришел, когда война заканчивалась. Его отряд во главе с Теймуразом отступал от бомбардируемой красными анархистами горящей столицы, пытаясь уйти за пределы ханства. Их преследовал один из многих отрядов красных, зачищавших местность от «рабовладельцев и угнетателей». С каждым днем их зажимали всё теснее, и однажды окружили в одном из рассеянных по пустыне поселков. Тогда Теймураз приказал взять в деревне заложников из числа жеребят, вырезать взрослое население, и отступил, прикрываясь детьми.

И тогда Спартак не выдержал.

– Только шакалы воюют с женщинами и стариками!!! – орал он в лицо Теймуразу, когда его нукеры, скрутив привели Спартака к нему. Сам ханский советник стоял в своем зеленом берете и курил сигару, холодно смотря ему в глаза. Вокруг толпились его воины и молча с хмурым выражением слушали их разговор. Отблески костра бродили на их мордах, а за их спинами мерцала звездная пустынная ночь.

– И только шакалы уходят, прикрываясь детьми!!! – ревел Спартак. – Это дело, недостойное воина!

– То есть, по твоему, мы должны были там все умереть? – насмешливо прищурился Теймураз. Среди стоявших вокруг нукеров послышался недовольный гул.

Спартак мрачно огляделся вокруг и гул стих. Он уставился на командира ненавидящим взглядом.

– Только трус будет уходить в деревню, спасаясь от погони, а после, вырезав женщин и стариков, уходить на глазах врага, прячась за телами жеребят. Я бы предпочел этому погибнуть как смертник, но уйти незапятнанным.

– Ты предпочел бы умереть? – Теймураз выразительно приподнял бровь. – Это нетрудно исправить. Взять его!

Спартак рванулся вперед, но навалившиеся на него нукеры повалили его на песок и скрутили веревками. Встав над ним, Теймураз произнес:

– Скоро мы доберемся до Старой Крепости, и там избавимся от обузы. А пока оставьте этого отступника и чистюлю в колодце – пусть он там поразмыслит о своей участи.

Избитый, стреноженный Спартак повис над темной дырой колодца, удерживаемый единорогами, бывшими в отряде. Теймураз подошел поближе, смотря на него.

– В память о нашей дружбе, я не стану убивать тебя. Пустыня сама решит, достоин ты жизни или нет. Прощай.

В этот момент магическое поле исчезло, и Спартак рухнул на камни колодца…

Сколько ему пришлось пролежать, он не помнил. Отряд Теймураза ушел к крепости, а он остался на дне высохшего источника. Когда настал день, в колодце было жарко, и к вечеру жажда начала донимать настолько сильно, что Спартак невольно начал бредить. Воздух был сухим, взять воду было негде. К полудню следующего дня единорог был уже настолько слаб, что не мог встать, да и не видел нужды в этом. Он понимал, что выбраться из колодца сам не сможет – и умрет здесь от жажды.

Возможно, так оно и случилось бы, если не Луна.

Солнце постепенно клонилось к закату. Колонна шла по песку между барханами. Луна тем временем вспоминала то, что ей рассказывали про здешнюю местность. Если всё верно, то они уже должны были придти к колодцу, но живительного источника по прежнему не было видно.

– Нэми! – молодой пони оглядывался по сторонам, думая о том же. – Где колодец?

– А мантикора его знает… – пробормотала Луна.

– Чего?

– Ничего, не обращай внимания. Давай поднимемся повыше, чтобы осмотреться. Дети! – кобылица повернулась к идущим за ней жеребятам. – Отдыхайте и ждите нас тут, мы скоро вернемся!

Жеребята с облегчением вздохнули и повалились на песок, кто где стоял. Луна и Бутрыс медленно пошли к гребню высокого бархана, возвышавшегося неподалеку. За ними не спеша побрел Спартак.

Вот и вершина. Остановившись, Луна оглядела окрестности и сокрушенно покачала головой. Колодца нигде не было видно.

Кто-то тронул ее за плечо. Она оглянулась – Спартак стоял рядом с ней и показывал на что-то у нее под ногами. Опустив взгляд, Луна увидела камень – а на нем осу, строящую домик из глины. Непонимающе посмотрев на Спартака, она увидела, что он улыбается и со значением подмигивает.

Луна посмотрела на камень еще раз. Оса в это время выплевывала на домик из зоба воду и жевала в челюстях кусочек глины, готовясь прилепить ее к сооружению. Постепенно у кобылицы оформилась догадка.

– И впрямь…

– Что такое? – спросил Бутрыс.

– Смотри. Оса строит гнездышко – а для этого ей нужна вода. Она ее берет где-то поблизости. Смотри, куда она сейчас полетит!

Оса тем временем прилепила разжеванную глину к домику и влетела. Сделав круг, она стремительно улетела за бархан в низину, находившуюся в стороне от колонны.

– Нам туда. – резюмировала Луна. – Скачи к детям, подними их. Сейчас у нас будет вода.

Бутрыс бегом спустился вниз. Луна повернулась к Спартаку.

– Спасибо.

Единорог улыбнулся, ничего не сказав.

С шорохом спустившись с бархана, Луна поскакала в ту низину, где исчезла оса. В ней показалась яма, укрытая кустами саксаула. Оттуда при ее приближении вылетела стайка птиц. Примчавшись к яме, Луна активировала телекинез – внутри раздался плеск, и на поверхность вылетел шар воды, удерживаемый магическим полем. Луна медленно приблизила его к себе и коснулась его мордочкой.

Несмело сделав первый глоток, кобылица широко открыла глаза и начала жадно пить.

– Пресная!.. – переведя дух, отрывисто сказала она скакавшему за ней Спартаку. Тот торопливо подошел к колодцу, рог его окутало желтое сияние – зачерпнув от души, он принялся пить. На лице его читалось блаженство.

Наверху показался Бутрыс с детьми. Луна помахала ему. Торопливо спустившись к колодцу, пони заглянул внутрь, посмотрел на Луну, на Спартака, и облегченно перевел дух. Мимо него к колодцу с веселыми визгами скакали жеребята.

– Мы спасены. – сказал Бутрыс. – Мне кто-нибудь поможет наполнить фляги или нет?..

Вечер у колодца напоминал праздник.

Бутрыс проснулся. На небе загорались первые звезды. Дети занимались своими делами – кто играл, скача наперегонки по теплому песку, кто доедал остатки сваренной на костре каши, кто просто спал. В сторонке сидели Нэми, Спартак, и о чем-то беседовали. Пони напряг слух, пытаясь понять, о чем они говорят.

– …Вот с тех пор и брожу по этой пустыне. Уже пять лет здесь, – сказала Луна, рассматривая копыта. – У тебя есть дом, это большое счастье.

– Сегодня есть, а завтра нет. – возразил Спартак. – Я давно не видел моих родителей. После того, что случилось, я вообще не знаю, что с ними теперь будет.

– А где они? – спросила Луна.

– В Жаркенте. – ответил единорог.

– Ясно. – кобылица-аликорн помолчала. – Что ж, мы доберемся туда утром. Думаю, твоя семья всё еще там.

– Надеюсь… – раздался тихий ответ Спартака.

Тишина. Затем Луна негромко произнесла:

– Ты тогда поступил правильно. Хоть и несколько необдуманно, но это был поступок хорошего пони. Я рада, что ты теперь с нами.

Спартак ничего не ответил. Затем Бутрыс услышал возню:

– Давай спать. Через полчаса мы выходим. Переход будет долгим.

Привет, Тия.

Оказывается, я успела почти забыть, каково это – разговаривать с детьми. Сегодня в пути было несколько курьезов во время общения, и произойди они в былые годы, я наверное была бы ужасно расстроена. Сейчас же мне было лишь смешно. Всё же, до чего разные у нас характеры! Или это играет роль огромная разница в возрасте?..

По пути мы встретили одного пони. Он идет в том же направлении что и мы, поэтому мы решили идти вместе. Он очень необычный – мало говорит, но очень много знает. И еще он довольно молод – даже по меркам обычных пони. Знаю, сейчас ты будешь меня подкалывать по поводу «знакомств на стороне» – уверяю тебя, это тут совершенно не при чем. Как только мы дойдем до города, мы с ним попрощаемся. Еще одна случайная встреча, каких у меня было много за последние двести лет.

Пока. Продолжу в следующий раз, никуда не пропадай.

В далеких песках юга (Глава 3)

Глава 3

Как и предполагала Луна, они пришли к Жаркенту утром. Когда-то это был довольно крупный рыболовецкий поселок, стоявший у большого пресноводного озера – но со временем реки, питавшие водоем, иссякли, и озеро высохло. Воду пытались добыть, строя колодцы, но в конце концов на это махнули рукой. Жителей в поселке почти не было – и большая часть построек медленно разрушалась под действием времени. На ровной поверхности высохшего озера был построен военный аэродром, ныне заброшенный, а для его гарнизона пробурили артезианскую скважину – она и снабжала водой поселок.

Выжженный солнцем пыльный глинобитный городишко был заметен издалека из-за полуразрушенного древнего дворца – местной достопримечательности. Поселок опоясывала невысокая каменная стена – защита города от песчаных бурь, в особенности от налетавшего временами «самума» – краткосрочного, но сильного и обжигающе горячего шквала, носившего огромные массы песка. На эту стену сейчас и смотрела Луна, настороженно разглядывая изъеденные ветром круглые зубцы – не притаился ли кто?

Их группа не спеша вошла в город. Улицы были пусты. До самого центра, где стоял дворец, они так никого и не встретили. Луна озиралась по сторонам – ее не оставляло ощущение, что не нее кто-то смотрит через прицел.

– Смотри в оба… – сквозь зубы тихо прошипела она Бутрысу, тоже беспокойно оглядывавшемуся. – Не нравится мне здесь…

Спартак с хмурым видом шел рядом с ними.

– Тут всегда так пусто? – спросила его Луна.

– Нет, – тихо ответил единорог. – Здесь мало жителей, но чтобы вот так, никого на улице не было…

Луна мрачно усмехнулась.

Они подошли к дворцу. Пусть и рассыпающийся от ветхости, он всё еще был красив: стены украшала резьба и причудливый орнамент, вход закрывала мощная дверь с нанесенным на нее узором. Поверх узора висела дощечка с надписью – «МУЗЕЙ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ ЮГА». Луна застучала в дверь копытами.

В двери открылась небольшая прорезь. В нее стала видна мордочка пожилого пони.

– Только не в музей, прошу! – испуганно зашептал он. – Тут огромные ценности, они могут пострадать!..

– Ты кто такой? – перебила его Луна.

– Я? – опешил старик. – Я смотритель это музея!

– Вот что, дорогой хранитель. – Луна шагнула вперед. – Эти дети – тоже величайшая ценность, и им необходима помощь. Открывай ворота.

– Но…

– И не спорь со мной! – Луна слегка повысила голос. – Открывай.

Окно закрылось, и внутри загремел засов. Луна перевела дух.

– Я, пожалуй, пойду. – Спартак поправил повязку на голове. – Мне семью надо проведать.

– Счастливо, Спартак. Береги себя. – Луна цокнулась с ним копытом в знак прощания. – Смотри, больше не падай в колодцы!

Спартак криво ухмыльнулся, показывая что оценил шутку. Ворота музея распахнулись.

Зайдя внутрь, Луна увидела просторный холл. По стенам были развешаны знамена и какие-то гобелены, в центре зала стояла статуя какого-то пони в героической позе. Жеребята понемногу расходились по залу, с интересом рассматривая обстановку. Луна кашлянула, доставая список и постучала копытом в каменный пол, привлекая внимание.

– Так, дети, все сюда. Перекличка!

Вглядываясь в нацарапанные на бумажке имена, Луна по очереди назвала всех жеребят, которых она вела – все были в сборе. Отдав список Бутрысу, она сказала:

– Размести детишек во дворце, найди подходящее помещение. Теперь ты отвечаешь за них. А я отправляюсь в путь.

– Нэми, может еще на день останешься? – неуверенно произнес пони.

– Нет, мой друг, мне пора. Не переживай, скоро твой командир вернется, всё в порядке будет. – ободряюще улыбнулась Луна. – До встречи.

– И всё же я решительно простестую! – ввязался в разговор смотритель музея. – Уведите детей, вы подвергаете музей опасности!

– Вот что… кстати, как вас зовут?

– Сван.

– Лебедь, значит…[2] Вот что, дорогой Сван, помогите Бутрысу организовать отдых. Сам он еще плохо разбирается, посоветуйте ему, в какой части дворца расположиться, чем занять жеребят… Да, и где здесь поблизости можно воды набрать?

[2] Swan (англ.) – лебедь.

– В дальнем углу площади есть колонка, – сказал Сван, не глядя на кобылицу.

– Спасибо. Бутрыс, дай я у тебя еды на дорогу возьму. – Луна открыла одну из седельных сумок и взяла оттуда два свертка. – Ага, вот. Счастливо!

Проводив Луну взглядом, Бутрыс покачал головой. До чего было бы проще, если бы эта странная пони-аликорн осталась с ним… В то же время он робел, и не решился окликнуть ее, чтобы просить еще раз остаться.

Пони-солдат задумался, глядя в проем ворот, куда ушла Луна. И не заметил того, что за его спиной поднялся глиняный горшок, удерживаемый магией. Горшок завис в воздухе, дернулся пару раз, словно выцеливая, и полетел точно в темя, прикрытое суконным шлемом.

Луна встала на площади и недоуменно оглянулась на дребезг разбитого горшка в музее.

«Наверное, дети что-то разбили». – подумала она. – «Ох и разозлится этот старикашка…»

Фыркнув, она пошла дальше к водяной колонке.

Притаившийся на крыше музея рейдер-единорог рассматривал через прицел ее спину, с трудом удерживаясь от желания разрядить винтовку в аликорна. Тремя этажами ниже трое его товарищей били копытами лежащего на полу без сознания Бутрыса, а четвертый, подобрав его винтовку, целился в сбившихся в кучу напуганных детей и закрывающего их своим телом хранителя. Цель почти выполнена. Обстановка в городе разведана, проклятых анархистов за исключением этих двоих нет, можно возвращаться в отряд и докладывать об успехах. Вот только нужно разделаться с этими двумя красными…

Не подозревающая о том, что в нее целятся, Луна тем временем наполняла из колонки свою малую флягу. К ней через площадь поскакали четверо рейдеров, чуть слышно касаясь завернутыми в мягкую и толстую ткань (от шума) копытами. Лежащий на коленях рейдер-стрелок встал, чтобы не упустить мельчайшую подробность того, как эту странную крылатую кобылу его братья сейчас отдубасят, силой возьмут по очереди, а потом порежут на лохмотья…

Луна закончила наполнять флягу и цепляла ее к ремню у седельной сумки, когда услышала сзади себя невнятный шорох. Обхватив телекинезом револьвер, она потянула его из кобуры…

– Не тронь, – в затылок ей уперлось железное дуло. Луна замерла. Сияние рога медленно погасло, револьвер пополз обратно в кобуру – и был выдернут оттуда чужой магией.

– Встань к стенке, рвань краснопузая. – презрительно бросил рейдер в меховой шапке. Луна машинально отметила, что материал шапки подозрительно напоминает гриву черного пони.

– Ну и кто это у нас? – с издевкой спросил рейдер-единорог. Тяжелый дробовик, который он держал, уткнулся Луне под шею. – Шпионы анархистов? Или просто мирные странники, которых надо пощипать?

Луна молчала, лихорадочно прикидывая обстановку.

– Ты не бегай глазами, красавица. – сказал рейдер-пони в шапке, внимательно смотря на нее. – И не молчи, не то хуже будет. Язык тебе, дочери шайтана вырву, если не заговоришь! – он выразительно щелкнул курком револьвера Луны, взводя его.

– Ну чего молчишь?! – рявкнул единорог.

– Язык берегу, – флегматично отозвалась кобылица.

– Тебя как, сразу убить, или может, хочешь помучиться? – поинтересовался земной пони с укрепленным на седле пистолетом-пулеметом.

– Помучиться предпочтительней. – фыркнула Луна.

Пистолет-пулемет загрохотал, кроша стену у самого бока кобылицы. Рейдер провел стволом, обводя контур аликорна длинной очередью. Одна из пуль чуть царапнула кожу бедра, оставив длинную рану, но Луна сжав зубы, промолчала, сверля глазами стрелка.

– Эй, да похоже ей нравится! – захохотал бандит. – Ну что ж, красотка, раз тебе нравится когда больно, то расслабься и получай удовольствие. А сдохнуть мы тебе дадим, когда каждый из нас тебя отдерет – и не раньше.

– Нет. – возразил рейдер-единорог. – Конкретно ты сейчас помчишься к Теймуразу и доложишь ему обстановку в городе.

– Э, какого? – возмутился рейдер-земной пони.

– Такого. Забыл, кто командует в нашей группе? Могу напомнить! Так что подбери слюни и живо топай, всё равно тебе тут не обломится.

– Ну ладно, еще сочтемся, – пробурчал бандит, разворачиваясь. Когда он ускакал через площадь, Луна сделала маленький шажок вперед.

– Стой, уродина! – рейдер с силой двинул стволом дробовика ей по зубам. Луна встала на месте, ощущая склизкую горечь во рту.

«Твою мать! Что же делать… Одним меньше – это уже хорошо, но всё равно, многовато… Сразу убивать не стали – отыметь решили, погань песчаная… Жаль, силы уже не те – в былые времена я бы их как тряпки скрутила и выжала, да что теперь мечтать… Броситься в ноги? Из дробовика порвет, погибну за просто так… Отвлечь чем-нибудь? А что у меня осталось? Еда, и прочее их не заинтересует, драгоценности, оружие, обувь… Обувь?»

Луна опустила взгляд вниз, на свои запылившиеся, исцарапанные, но всё такие же красивые туфли-подковы из голубоватого металла. Потом взглянула на рейдеров – их командир-единорог пожирал глазами эти самые подковы и не мог оторваться.

Кобылица засмеялась про себя, сохраняя бесстрастное выражение лица – у нее в голове возник план.

– Снимай, – сказал рейдер-единорог.

Кивнув, Луна вытряхнула копыта из обуви и отошла назад. Единорог шагнул вперед, переключив внимание на туфли, и принялся магией натягивать их на свои обмотанные рванью копыта. Дело не ладилось, и единорог начал разматывать их, утратив контроль над дробовиком. Рог кобылицы засверкал…

…И дробовик, развернувшись, сделал два выстрела в упор по ближайшим рейдерам. Единорог, опомнившись, попытался выдернуть оружие, но получил тыльной стороной дробовика под челюсть и с хрипом повалился на землю. Сплюнув на землю, Луна приставила дуло дробовика к его рогу и выстрелила. Рог со звоном покатился по камням площади.

Со стороны музея грохнул винтовочный выстрел. Кобылица торопливо улеглась на копыта, прячась за телами рейдеров. Затем она торопливо зашарила глазами по дворцу, ища стрелка.

Рядом с ней грохнул еще один выстрел. Рейдер, сидевший на крыше дворца, с протяжным криком упал вниз, расплескав содержимое головы по плитам площади. Рядом грохнулась о камень его винтовка. Луна с удивлением оглянулась – невдалеке в лучах восходящего солнца стоял Спартак и не спеша передергивал затвор своего оружия.

– Ты как тут оказался? – спросила Луна.

Спартак раскрыл рот, чтобы что-то сказать… и с лукавым выражением лица улыбнулся. Кобылица засмеялась, глядя на него.

Единорог, лежавший под копытами Луны, захрипел и пошевелился. Нахмурившись, аликорн нагнулась к нему, ее рог тускло засветился, левитируя дробовик.

– Твоё задание, твой командир, где твой отряд находится. – на одном дыхании произнесла кобылица. – Быстро!

– Да пошла ты… – единорог кривился, из короткого обломка кости на его лбу текла кровь.

– Плохая идея. – Луна поморщилась от чувства гадливости и стыда, но другого выхода не было. Бросив дробовик, она прижала передними ногами голову единорога к земле, рог ее ослепительно засиял. Шерсть на голове рейдера стала быстро темнеть.

– А… – глаза рейдера широко открылись, до него дошло, что задумал его враг. – А… А-а-а!!!

Неприятно запахло паленой шерстью. Луна стояла над ним, изо всех сил придавливая рейдера к земле и стараясь не смотреть на него. Рядом стоял Спартак, удерживая винтовку, и спокойно смотрел на пытку.

– Лучше говори, – наконец проронил он.

– Я всё-о-о!!! Скажу-у!!! – задыхаясь, проорал рейдер; шерсть на его голове почти вся сгорела, шкура пошла волдырями. – Пусти!!!

Луна прекратила воздействие, по прежнему удерживая копытами его голову. Тяжело дыша, со всхлипами бандит какое-то время моргал, водя полубезумными глазами вокруг, затем заговорил:

– Я из отряда Теймураза… Он нас послал проверить поселок… есть ли в нем красные. Сам он… с отрядом идет сюда, должен подойти к полудню, если ничего не случится…

– Почему он идет сюда? – похолодев, спросила Луна.

– Не знаю… Но говорят – он собирался придти в Жаркент с самого начала отступления…

– Туфли снимай.

– А?! – непонимающе посмотрел на нее жеребец.

– Туфли снимай!!! – рявкнула Луна, отпуская его.

Стоная от боли, единорог приподнялся и начал копытами сдирать с себя обувь, которую перед этим отобрал у кобылицы. Луна исподлобья следила за ним, решая непростую задачу – как поступить с рейдером.

Единорог наконец сбил с копыт туфли-подковы и дрожа от страха, отпихнул их от себя ногой. Расширенными глазами он смотрел, как Луна, морщась, крепит их к своим копытам.

Закончив с обувью, кобылица переглянулась со Спартаком.

«Отпустить бандита – уйдет, затаив зло, и предупредит своих товарищей, которые придут, зная что в поселке чужие. После этого последует месть. Если он ничего не скажет, то будет преимущество – можно как внезапно напасть, так и тихо уйти до их появления. С рейдером есть варианты. Можно заключить его в тюрьму. Но проще и вернее…»

– Ну-ка ляг на землю, – вслух произнесла Луна, глядя на рейдера.

– Что такое? – вздрогнул он.

– Ничего, хочу посмотреть раны у тебя на голове.

Рейдер подчинился. Встав над ним, Луна вздохнула и поднялась на дыбы. Посмотрев вниз, она увидела глаз пони, с ужасом глядящий на нее, перекошенный рот, зажмурилась – и замахнувшись одетыми в металл копытами, всем весом обрушилась единорогу на голову.

Собрав оружие, оставшееся от рейдеров и винтовку Бутрыса, Луна тяжело брела ко входу в музей. Она не замечала ничего вокруг – перед глазами у нее стояли глаза того рейдера, чьими кровью и мозгами у нее были перемазаны копыта.

Что она сделала – убила бандита, или расправилась с беспомощным пони?..

– Нэми! – раздался голос Бутрыса. Кобылица подняла голову – в дверях музея стоял молодой пони-солдат, по его щекам текли слезы, плащ был разорван, светлая шерстка извалялась в пыли и была пропитана кровью. С одного боку его поддерживал хранитель музея, не давая упасть. Очевидно, он только что высунулся за дверь и только слышал перестрелку на площади.

– Рейдеры… в городе… – он всхлипнул от боли и зло скривился. – Наши далеко… Что делать будем?! – в его голосе звучало отчаяние.

У Луны на языке вертелась циничная и злая фраза – она была не в том состоянии, чтобы успокаивать других. Но взглянув в глаза Бутрысу, она проглотила готовую сорваться реплику. Как ни тяжело бы ей не пришлось, другие пони не заслуживали того, чтобы получать из ее уст еще более сильную боль, чем уже имеющуюся.

Луна молча протянула ему винтовку. Увидев свое оружие, Бутрыс взял его в зубы и со смущенным видом кивнул. Луна прошла мимо него во дворец, оставляя кровавые следы.

Свалив оружие в груду у входа, кобылица прошла через весь зал, чувствуя на себе взгляды еще не опомнившихся от произошедшего перепуганных детей. Не оборачиваясь, она поднялась по каменной лестнице на второй этаж – там находился еще один зал, похожий на нижний, но целиком заставленный разными предметами древности. Остановившись у большого, в рост аликорна зеркала, Луна отстегнула седельные сумки, и легла на пол.

Ей хотелось побыть одной. В очередной раз у нее возникло сомнение по поводу того, что она делает. В пустошах, где бы они не находились – в жарких южных пустынях, в северных холодных тундрах на месте бывшей Кристальной Империи, в отравленных радиацией разрушенных городах ее прежней родины – убивать было нормой, если того требовала обстановка. А защищаться от отбросов общества, подобных рейдерам и уничтожать их было благим деянием.

Но пытать беспомощного пони, даже рейдера, зная что после этого ты его убьешь?

Настоящая, прежняя Луна никогда не дошла бы до этого.

Луна посмотрела в зеркало. Оттуда на нее мрачно глядела кобылица-аликорн иссиня-черного цвета. Холодные бирюзовые глаза с вертикальными зрачками не мигая смотрели на Луну. Глядя в зеркало, кобылица расстегнула плащ, позволив ему упасть на пол, и встала, рассматривая своё отражение.

Найтмер Мун.

Нэми.

Чудовище, один раз едва не приведшее свою страну к гибели… И в другой раз в конце концов погубившее ее. Потерявшая всё, что ей было дорого.

«Забавно, что твоё самокопание вновь проснулось из-за кучки мертвых рейдеров», – язвительно произнес внутренний голос. – «В сравнении с твоими прежними преступлениями их смерть и муки – ничто. Так какого параспрайта ты снова начинаешь придумывать себе оправдания?»

– Потому что это то, что отличает меня от них, – вслух прошептала Луна.

«Чушь. Ты чудовище, ничуть не лучше них – и сама это знаешь. Эти рейдеры не убивали миллионы пони одним движением копыта. Не сжигали мегазаклинаниями – по твоему приказу! – города зебр, не развязывали войну за ресурсы, не замораживали целые страны искусственной ночью. Так что признай свою суть, и не чирикай».

– Заткнись! – рявкнула Луна, глядя с ненавистью в зеркало.

«Тем не менее, это ведь правда? Ты способна лишь разрушать всё вокруг. Ты никогда не могла защитить хоть кого-то. Когда ты правила своей страной, ты не смогла предотвратить войну, не смогла добиться перемирия, не смогла в ней победить, несмотря на то что тебе помогали твои друзья. Ты привела ее к гибели – и это твоя вина. Как и вина за гибель твоей сестры – ты не смогла защитить даже ее, хотя была рядом с ней. Ты ведь помнишь, как это было, верно?»

– Заткнись!!! – со слезами на глазах Луна ударила копытом по зеркалу. Оно качнулось с низким гулом, эхом разнесшимся по залу.

– Кгхм… Нэми? – неуверенно позвали сзади.

Кобылица обернулась. В проеме дверей стоял Бутрыс и смотрел на нее.

– Там дети… Они хотят тебя видеть. Им страшно. – растерянно произнес он.

– Я сейчас приду. – Луна смутилась, думая насколько нелепо она выглядит – без плаща, в слезах, с раной на бедре. – Пару минут. Иди, мой друг.

Бутрыс потоптался, и побрел вниз. Луна посмотрела на зеркало – и отступила на шаг от неожиданности.

Ее отражение в зеркале изменилось. Вместо Найтмер там теперь было изображение Луны, какой она была до войны. Изумленно покосившись на себя, Луна поняла, что осталась прежней – другим стало лишь отражение.

У Луны в зеркале по щекам тоже текли слезы. Волшебный рог горел светлым огнем. А вокруг ее силуэта пульсировала какая-то грязно-розовая дымка. Приглядевшись, кобылица вздрогнула от ужаса и отвращения – она хорошо знала, что это такое.

Несмотря на то, что глаза у Луны плакали, выражение ее мордочки выражало железную решимость. Неожиданно она перевела взгляд на кобылицу – и она поняла, что отражение каким-то непонятным образом ее видит.

Постепенно изображение прежней Луны растаяло. В зеркале была теперь видна лишь черная пони-аликорн. Потрясенная, Луна шагнула к полированной стальной поверхности, и уставилась в своё отражение, боясь прикоснуться к зеркалу. Подождав еще немного, она отступила и перевела дух.

Это было не совсем обычное зеркало, а так называемое «Зеркало души» – магический артефакт, при касании показывающий истинную суть того, кто его коснется. Луна увидела саму себя в прошлом – как ни давно случилось то, что было показано в зеркале, она до сих пор помнила это в мельчайших подробностях. Как ни неожиданно было это происшествие, оно помогло Луне прийти в себя. Теперь она знала, что ответить.

– Чудовище? – вслух сказала кобылица. – Возможно. Но пока во мне нуждаются те, кому нужна защита – я буду их защищать. Неважно какой ценой. И ты меня не переубедишь.

Внутренний голос молчал. Луна вздохнула, вытерла слезы и принялась натягивать плащ. Одев его, она протерла полой накидки длинную царапину на бедре, потом свои копыта и вышла из комнаты. В том месте где она стояла, на полу осталась натекшая из раны лужица зеленой светящейся жидкости.

Когда Луна спустилась вниз, она увидела сбившихся в кучу посреди зала жеребят. Вокруг них ходили хранитель музея и Бутрыс, упрашивая поесть. Но детям было не до этого – испуганные внезапным появлением рейдеров и избиением на их глазах «дяди-солдата», они сжавшись лежали на полу и тряслись. Луна покачала головой. Дети, у них почти у всех нет даже кьютимарок… Будь прокляты рабовладельцы со своими нукерами!

Спартак стоял у входа, всё так же спокойно смотря на происходящее и не вмешиваясь.

Заставляя себя улыбаться, Луна подошла к ним.

– Что такое, милые? Что случилось?

– Тётя, нам страшно… – прохныкал самый маленький пони, вжимаясь в пол.

– Успокойтесь. – улыбаясь, сказала кобылица. – Вам нечего бояться, ничто не угрожает нам.

– Но как же злые жестокие пони?! – воскликнул другой.

– Они больше не причинят вам вреда, – успокаивающе произнесла Луна. – Давайте успокоимся и вместе поспим. Сегодня у нас был трудный день.

– Но что, если они вернутся?! – плача, спросил самый младший пони.

– Если вы не будете думать о них, то они не вернутся. – тихо сказала Луна. – Давайте я вам расскажу сказку. Вы хотите услышать сказку с хорошим концом?

– Хоти-и-м… – хором произнесли жеребята. Луна вздохнула и легла на пол рядом с ними.

– Ну что ж, слушайте мою сказку.

Давным давно, в волшебной стране Эквестрии правили вместе две сестры, творя гармонию в своем королевстве. Старшая, которую звали Тия, с помощью своей магии двигала по небу Солнце, освещая землю светом и даря ей тепло. Младшая, которую звали Луна, каждую ночь поднимала на небо ночные светила, давая отдыхать стране после долгого дня. Вместе, они обеспечивали гармонию и счастье всем пони, жившим в их королевстве.

Но со временем младшая сестра-правительница стала меняться. Народ Эквестрии днем веселился при свете солнца, поднимаемого ее старшей сестрой и возносил ей хвалы, но совершенно не ценил ночь, тратя это время на сон – в то время как Луна вкладывала все силы и старание, пытаясь сделать свою ночь произведением искусства. Такое пренебрежение ее раздражало всё сильнее, болезнь по имени зависть точила ее – и однажды она восстала против своей сестры.

Луна внимательно оглядела своих слушателей. Жеребята зачарованно слушали ее, и даже стоявшие неподалеку Бутрыс со смотрителем и Спартаком невольно заслушались. Улыбнувшись про себя, она продолжила.

– Целую неделю Луна сопротивлялась, не давая солнцу полностью взойти. Над страной установились сумерки – и долгие дни пони с ужасом ждали, чем закончится это противостояние. Тия пыталась убедить свою восставшую сестру что ее путь пагубен – но всё было бесполезно. Под действием зависти и злобы Луна переродилась в свою тень – Найтмер Мун, Лунную кобылу. Убедившись, что болезнь укоренилась слишком глубоко и не зная, как ее излечить, Тия была вынуждена изгнать Найтмер на Луну, которую она перед этим целую вечность водила по небу. Так две сестры расстались – одна мучилась, пожираемая злобой и ненавистью на Луне, а вторая водила день и ночь за двоих, страдая от совершенного ей над любимой сестрой наказания.

Прошли годы. Постепенно чары, удерживавшие Найтмер Мун, ослабли, и она сумела вырваться из своей тюрьмы. Она вернулась в Эквестрию спустя тысячу лет – еще более сильная чем прежде, жаждущая мести.

Но Эквестрия изменилась. Когда Лунная кобыла вернулась, чтобы отомстить за своё поражение, нашлись шестеро друзей – носителей лучших качеств души пони – которые смогли сделать то, что когда-то не получилось сделать у ее старшей сестры. Они не только остановили Найтмер Мун – они смогли излечить ее. Луна снова стала сама собой.

Когда это произошло, Луна поняла, как ужасно себя вела все эти годы. И попросила у своей сестры прощения – после чего они помирились. Так гармония вернулась в Эквестрию.

– А что было потом? – спросил жеребенок, сидевший ближе всех. Остальные зашевелились, стряхивая с себя очарование сказки.

– Я расскажу вам позже. – улыбнулась Луна. – Вам понравилось?

– Да!!! – хором закричали жеребята.

– Спасибо! – Луна слегка покраснела под своей шерсткой. – А теперь у меня к вам будет маленькая просьба.

– ?

– Пожалуйста, съешьте то, чем вас накормят пони-солдат и пони-дедушка. И ничего не бойтесь – рейдеры больше не вернутся. Хорошо?

Пони закивали.

Подмигнув Бутрысу и хранителю, Луна встала. Рассказывать историю своего падения и возрождения ей было непросто – но кажется, получилось неплохо, раз ребята восприняли ее как сказку.

Подошел Бутрыс.

– У тебя здорово получилось. Никогда не слышал такой сказки. Откуда она?

– С моей прежней родины.

– А где она?

– Далеко.

– Понятненько, – погрустнел молодой пони. – Как-нибудь расскажешь о ней?

– Посмотрим, – хмыкнула Луна. Оглянувшись на входную дверь, она увидела, что Спартак мрачно смотрит на нее, держа винтовку у седла.

– Спартак, что-то не так?

Единорог кивнул.

– Что случилось?

Единорог промолчал, выразительно посмотрев на жеребят. Луна прискакала к нему.

– Тебе нужно уходить. – тихо сказал он, как только она приблизилась. Луна оглянулась через плечо и покачала головой.

– Не могу. Видишь, как оно обернулось. Я не могу их бросить, а уйти далеко они не смогут.

– У Теймураза много пони. Ты не выстоишь, – возразил Спартак.

– Ты бы мог помочь мне, – посмотрела на него Луна. Воин-единорог прищурился.

– Не могу. Теймураз обязательно отомстит моей семье, если увидит меня с вами.

– Жаль. Что ж, я не держу тебя. Если хочешь, можешь взять из припасов что тебе нужно. – кобылица показала на тюки с провизией у стены. Единорог посмотрел туда, молча повернулся и медленно вышел из музея, смотря в землю. Луна проводила его задумчивым взглядом. Укоризненно покачав головой, она повернулась к смотрителю.

– Сван?

– Да, мэм. – старик-пони оставил поднос с тарелками на полу и подошел к ней. – Простите, я не знаю вашего имени. Как вас зовут?

– Зовите меня Нэми. – сказала Луна, глядя на смотрителя. – У меня к вам есть просьба. Вы можете показать мне музей?

– Конечно! – заулыбался старик. – Идемте, я покажу вам всё, что тут есть.

– Здорово. – кобылица-аликорн вернула ему улыбку. – Прежде чем начнем, у меня есть пара вопросов. Здесь рядом с поселком есть бывший военный аэродром, так?

– Да, всё верно, – покивал старый пони.

– Там еще остался кто-то из прежних жителей?

– Не знаю, – озадаченно скривил рот Сван. – Вроде был там кто-то, но сейчас кто там и что там – неизвестно. Я там очень давно не был, да и никто из поселка. Пока скважина функционирует, нужды заходить на аэродром нет…

– Ясно. Бутрыс, – Луна окликнула молодого пони. – Проверь, кто там сейчас хозяйничает, только аккуратно. Аэродром в полумиле от поселка строго на запад. Найдешь?

– Есть! – Бутрыс стукнул копытом.

– И винтовку возьми – мало ли. Итак, – Луна повернулась к смотрителю и подмигнула ему. – Я целиком в вашем распоряжении. Показывайте!

Солнце поднималось в небо всё выше, и утренний воздух становился всё более жарким. Бутрыс лежал на пригорке и щуря от яркого света глаза, наблюдал за аэродромом.

На огромном поле поодиночке и группами стояли огромные, полузанесенные песком остовы летательных аппаратов. Многие из них, видимо, стояли еще со времен Великой Войны, за столетия успев проржаветь и сгнить, несмотря на антикоррозийную обшивку. Бутрысу, раньше никогда не видавшему настоящих самолетов, это поле показалось кладбищем гигантов. Поежившись от внезапно нахлынувшего суеверного страха, он начертил на песке знак, отгоняющий беду, и поднялся. По другую сторону кладбища самолетов возвышалась полуразрушенная диспетчерскя башня и огромное здание ангара. Помедлив, пони направился к нему, шагая по проходу между полуразрушенными самолетами.

Идти мимо мертвых остовов было жутко. Поминутно Бутрыс останавливался, вжимаясь в металл корпусов, и вслушивался в посвист ветерка над полем. Из-за этого пока он добрался до комплекса, прошло целых полтора часа.

Подходя к низкому зданию аэровокзала, Бутрыс нервно косился на башню диспетчерской, зиявшей разбитыми окнами – ему казалось, что оттуда за ним следят. Сжимая в зубах трос от спуска винтовки, он обошел здание вокруг, заглядывая в окна, но ничего толком не разглядел. Входы были заперты, окна были забраны решеткой и забиты досками. Тогда пони-солдат решил залезть в башню и посмотреть там.

Из окна на верхушке башни за его телодвижениями следили большие внимательные глаза и торчал клочок седой гривы. Когда Бутрыс дошел до подножия башни и встал у запертой двери, прикидывая как бы ее взломать, раздался громкий хриплый голос:

– Стой на месте!

Бутрыс замер, озираясь по сторонам. Наверху щелкнул механизм, и в тот же миг выскользнувшая из песка петля захлестнула ноги пони. С громким воплем он улетел вверх.

Повиснув под нависающей крышей, Бутрыс увидел огромного серого земного пони, удерживающего копытами рычаг подвеса. Ухватив зубами за гриву, незнакомец, не прилагая никаких усилий, легко втянул его в окно и сорвав с его плеча винтовку, встал перед ним.

– Ты в чей дом забрался?! Отвечай! – негромко, но грозно спросил он, глядя на оторопевшего жеребца.

– Не знаю… – растерянно сказал Бутрыс.

– Я Гарда[3]. – коротко представился незнакомец. – Слышал о таком?

– Нет… – пробормотал Бутрыс, смутившись.

[3] Гарда (болг.) – страж, охранник. Также, деталь эфеса шпаги/меча/ножа, предохраяющая кисть и пальцы от травм при нанесении ударов.

Фыркнув, серый жеребец подхватил с пола винтовку в зубы и пошел к лестнице, что-то бормоча. Судя по всему, ответ Бутрыса ему не понравился. Не зная, что ему делать, молодой пони выпутал ноги из петли и пошел вслед за ним.

Спустившись с заваленного всяким мусором уровня диспетчерской, Гарда открыл неприметную дверь и пошел внутрь. Зайдя за ним, Бутрыс оказался в небольшой, но уютной комнате – стены были укрыты коврами, на полу стояла низкая широкая лежанка, в углу стоял древнего вида магнитофон и ящик с консервами, в приоткрытое окно с небольшого столика грозно смотрел пулемет.

– Дожили... – буркнул жеребец, швырнув винтовку на лежанку. – Было время, каждая сволочь в этой дыре меня знала. Сейчас забыли.

Повернувшись к Бутрысу, он сурово посмотрел на него.

– Водку пьешь, солдат? – в лоб спросил он его.

– Вообще я не… Да, пью, – сказал Бутрыс, удивляясь всё сильнее.

– Тогда пей, коли не шутишь, – хозяин дома подвинул ему пиалу, заполненную прозрачной жидкостью, и миску с солеными огурцами. Бутрыс, раньше практически не пивший, на секунду растерялся, но собравшись с духом, хлебнул из пиалы. Поперхнувшись, он вытаращил глаза и торопливо захрустел огурцами. Гарда усмехнулся, налил из зеленой бутылки во вторую пиалу и залпом осушил ее, не поморщившись.

– Кто тебя послал, солдат? – спросил он.

– Нэми. – ответил Бутрыс. Седой пони нахмурился.

– Какая еще Нэми?

– Ну… черная, зеленоглазая… – Бутрыс неопределенно провел копытом в воздухе. Гарда быстро глянул на него.

– Врешь. Нэми давно уже нет.

– Да не, – фыркнул Бутрыс, примеряясь с пиале. – Мы с ней вместе сейчас с рейдерами в Жаркенте бились. Не вру я!

– Ладно. – Гарда махнул копытом. – Как тебя звать, солдат?

– Бутрыс.

– Бутрыс… Ну и имя. – поморщился серый жеребец. – Ладно, какое есть. Вот что, Бутрыс… – он задумался, что-то собираясь сказать. – А, масаракш, ну их к чеинджлингам. Вот что, Бутрыс… давай по второй.

Пони-солдат посмотрел на Гарду. Между ними стояли две пиалы и зеленая бутыль. Сначала подумав о том, чтобы отказаться, Бутрыс взглянул ему в глаза… и кивнул.

– А давай.

Взгляд Гарды потеплел. Он почувствовал, что этот солдат, почти мальчишка, начинает ему нравиться. Долив водку в пиалы, он убрал бутылку.

– Ну что ж, за знакомство.

В далеких песках юга (Глава 4)

Глава 4

– А оружие тут есть? – спросила Луна, когда они шли сквозь череду залов с экспонатами. Смотритель виновато посмотрел на нее.

– Увы. Всё, какое было, уже давным-давно разграблено. Остались лишь несколько сабель и копий – они не заинтересовали мародеров.

– Ясно, – кобылица досадливо поморщилась.

– Вы всё же решили остаться с детьми в музее? – настороженно спросил Сван.

– Нет. – Луна отрицательно мотнула головой. – Но если в городе нет других более защищенных мест, а аэродром окажется слишком опасным – то нам придется остаться здесь. Нам нужно оружие. Серьезное… Хотя бы пулемет с запасом патронов.

– Сожалею... – смотритель указал копытом вперед. – Может, пройдете в зал боевой славы? Оружие хранилось там.

– Да что толку… Хотя, давайте. Запасник располагался там же?

– Да, в подсобке. Но там тоже ничего ценного, я знаю.

– Всё равно ведите. Хоть посмотрю, что у вас за сабли такие.

– Идемте, – усмехнулся старик. Два пони пошли по переходам дворца наверх, где располагался зал, о котором говорил смотритель.

Там действительно не было ничего стоящего. Повертев покрытую ржавчиной саблю с треснувшим поперек клинком, Луна приуныла.

– Я понимаю мародеров, – кобылица сделала несколько выпадов с клинком в воздух – лезвие угрожающе заскрипело. Луна отложила его от греха подальше на витрину. – Я удивляюсь, как он еще вообще не развалился.

– Но этому клинку четырнадцать веков! – воскликнул хранитель. – Он видел гораздо больше, чем вы за всю свою жизнь!

– Навряд ли... – про себя пробормотала Луна.

– Что, простите? – нахмурился хранитель музея.

– Ничего. Но рейдеры не оценили почтенный возраст этого оружия, особенно когда оно норовит рассыпаться в воздухе от старости. – фыркнула Луна. – Здесь точно ничего нет?

– Ну… – замялся хранитель. Кобылица остро глянула на него.

– Ну?

– Там есть сейф, – нехотя признался Сван. – К нему нет ключей. Что внутри – я не знаю.

– Покажите! – у Луны вспыхнула надежда.

Смотритель прошел в запасник – подсобку, примыкавшую к залу с оружием. Там вдоль стен были расставлены стеллажи, видимо предназначавшиеся для хранения образцов вооружения и боевых знамен. Сейчас они были покрыты пылью и пусты. В одну из стен был вмонтирован большой оружейный сейф.

– Вот, – произнес Сван, указывая на сейф копытом. – Я его пробовал вскрыть, но безуспешно.

– Я посмотрю, что тут можно сделать, – сказала Луна, сосредотачиваясь и готовясь к работе. – Далеко не уходите.

Через десять минут неумелого ковыряния телекинезом в замке кобылица была вынуждена признать, что тот ей не под силу. Что поделать – почти во всем, что касалось тонкого обращения с современной (пусть даже 200-летнего возраста) техникой, она была полным чайником. Нет, она могла в общих чертах представлять, как оно работает, но что касалось обращения, а уж тем более копания в потрохах…

Вспомнив, как после тысячелетнего пребывания на луне прошло ее первое знакомство с микроволновкой, кобылица невольно заржала, рассмеявшись в голос. Надо было всё же спросить ту служанку, как пользоваться этой штукой. Тогда бы не пришлось ничего взрывать. Как же ее звали? Проклятье…

Луна сжала зубы и продолжила проверять замок на прочность. Поодаль стоял смотритель музея и наблюдал за ней.

Наконец Луна отошла от сейфа и смачно выругалась, проклиная замок.

– Никак. У вас есть динамит или другая взрывчатка, чтобы взорвать дверь?

– Что вы?! Здесь нельзя ничего взрывать, старое здание не выдержит сотрясения! – испугался Сван. – Да и нет тут никакой взрывчатки, это музей, а не арсенал!

– Жаль. – процедила Луна, зло буравя замок своим взглядом.

Всё же она сильно отстала от жизни, будучи в заточении. Многие из ее навыков были хороши – но увы, практически никогда не пригождались теперь. Например, кому нужны умения пользоваться счетами, когда есть калькулятор? Или мастерство схватки на мечах, когда сейчас у всех в ходу огнестрельное оружие и решивший помахать мечом дурак будет расстрелян, прежде чем до кого-то дотянется? Да никому…

Луна принялась сканировать магией сейф, рассматривая его и пытаясь определить что внутри. Узнать содержимое не удалось – дверца сейфа была слишком толстой, металл экранирует от зондирования гораздо лучше, чем камень. Оглядывая края дверцы, Луна нахмурилась, и подошла ближе.

– Может, лом дать? – неуверенно предложил смотритель, догадавшись что просто так она от сейфа теперь не уйдет.

– Бесполезно. – Луна покачала головой. – Край узкий, не подцепить. Хотя…

Она вгляделась в раму двери, в первый миг не поверив своим чувствам. А потом громко расхохоталась.

– Что такое? – опешил от столь явного выражения эмоций Сван.

– Лом не нужен, – со смехом ответила Луна. – Отойдите в сторону.

Шагнув в сторону, Сван прижался к стенке. Луна напряглась, ее рог ярко засверкал… и участок стены вместе с дверцей грохнулся на пол, поднимая пыль.

– Вот так вот. Двери крепкие, а петли хлипкие. Оказывается, тут был не сейф, а ниша в стене. – пояснила Луна, отфыркиваясь от пыли. Ее рог засиял, разгоняя кирпичную крошку и проветривая помещение.

– Что тут у нас… – Луна взглянула на содержимое ниши и онемела. Подошедший к ней Сван изумленно вытаращил глаза.

Почти во всю длину ниши занимало тело огромной винтовки. Она стояла на коробах с патронами, тускло блестя хромированным стволом. У заднего упора винтовки, в промежутке между ней и стеной, были аккуратно сложены несколько связок динамитных шашек, обмотанных запальным шнуром.

С минуту пони молча смотрели на тайник. Потом Луна повернулась к Свану.

– Значит, музей, а не арсенал? Х-ха. – усмехнувшись, она распаковала патронный короб, и вытащив винтовку из ниши, принялась ее осматривать. – Хоть и не то, что хотелось… Но здорово, параспрайт меня побери!

– Что это?.. – пробормотал смотритель.

– Это, уважаемый, анти-мех винтовка. – сказала Луна, рассматривая оружие. – Предназначена выводить из строя боевую технику вроде бронетранспорта, и солдат в тяжелой броне. Разработана во время Последней Войны, в Эквестрии, в ответ на разработку зебрами новейшей наступательной техники. Интересно, как она сюда попала, ведь их было не так уж и много… – оторвавшись от своего занятия, она увидела растерянное лицо смотрителя. – Вы ни разу не слышали об этом?

– Нет… – сказал Сван.

– Смотритель музея, не знающий историю. Странно, – покачала головой Луна. – Вы не возражаете, если я это заберу?

– Что?.. Да, берите, берите… – смотритель всё еще не мог оправиться от шока. Хмыкнув, Луна выволокла магией из ниши патроны и взрывчатку, сложив их в свои сумки, отчего они распухли, тяжело свисая с боков. Затем зарядила оружие и пошла к выходу, цокая копытами.

Выйдя из подсобки, Луна посмотрела в окно на солнце, затем на свой компас, считая время.

– Десять утра… Бутрыс что-то задерживается, пора бы ему уже вернуться. Вот что, дорогой Сван, присмотрите за жеребятами. Если кто-то будет спрашивать нас, говорите что мы ушли из города. Я скоро вернусь.

Смотритель ничего не ответил, растеряно смотря ей вслед. Луна с навьюченной на спину винтовкой медленно вышла на площадь, сгибаясь под ее тяжестью, недовольно поморщилась, и с натугой махая крыльями, взлетела на крышу музея. Там она сложила винтовку и патроны с динамитом в глухой уголок, прикрыв сверху найденным брезентом и обломками гнилых досок. Сделав тайник, Луна оттолкнулась от крыши и полетела к аэродрому, куда перед этим ушел молодой пони-солдат.

Из магнитофона неслись чуть искажаемые динамиком звуки фортепиано. Гарда сидел на полу, опираясь спиной о стену и слушал музыку. Рядом с ним лежал захмелевший Бутрыс с выражением блаженства на морде. Гарда ему нравился, песня – тоже.

Нет сил больше сидеть взаперти

Под замком в позолоченной клетке.

Я готова со сцены сойти,

Свободной птицей взмыть с этой ветки.

Я закрыла глаза, желав стать слепой,

Что говорили, то и видела точь-в-точь.

Я сыта по горло всей ложью тупой,

Брошу всем вызов, вскину крылья и прочь!

Вполуха слушая голос певицы, Гарда размышлял, косясь на привалившегося к нему молодого пони. Этот Бутрыс всё сильнее напоминал ему давно погибшего сына – и старый жеребец хмурился, пытаясь понять почему.

Когда-то, много лет назад, он был офицером Красного Союза, когда тот только зарождался. Тогда он был молод, и воевал за те идеалы, в которые он тогда верил. Те годы остались самыми счастливыми в его памяти. Он был прекрасным солдатом – и идеалистом, как многие из его товарищей.

После тяжелого ранения оказавшись в госпитале, он влюбился в медсестру. Та ответила взаимностью, и они решили пожениться после войны. Когда он уходил на фронт, юная медсестра-единорог сказала, что будет ждать его столько, сколько потребуется – пусть даже на это уйдет жизнь.

Он обещал вернуться.

За его отсутствие Союз изменился. Прежние, освободительные цели молодой страны стали потихоньку забываться, а те, кто радел за освобождение страдающих рабов, и счастье для них, постепенно уступали место другим лидерам – прагматичным и холодным. Бывшая поначалу освободительной, война между Красным Союзом, Гривинским ханством и Атским эмиратом превратилась в гонку за скудные пустынные ресурсы – и бесконечную мясорубку ради них. Ради этого государство равных среди равных стало медленно, но верно превращаться в захватническую тоталитарную империю.

Гарда этого не мог понять, не смог и принять. После нескольких попыток урезонить его, начальство нашло способ убрать строптивого офицера – отправив его в отставку по болезни, на грошовую пенсию.

Уйдя из армии, он сдержал обещание и вернулся к любимой – теперь уже супруге. Они поженились, он нашел работу – став стражем-пограничником в отдаленном селении. Пусть страна изменилась – но он по-прежнему служил ей. Вместе молодой пони-ветеран и юная единорожка уехали в поселок, поселившись в старом здании аэропорта. Когда у них родился жеребенок, они решили его назвать в честь отца.

В одну из ночей маленький Гарда умер, не прожив и года. Больше детей у них не было, и боль от потери осталась с ним на всю жизнь. Пережив свою жену, Гарда всё меньше интересовался жизнью в поселке, и в конце концов вообще перестал там появляться. Запасов на военной базе бы хватило ему одному на всю оставшуюся жизнь, воды – тоже. Желания видеть кого-то из пони у него исчезло после смерти любимой жены, поэтому он жил один в заброшенном здании аэродрома, окружив его ловушками и лишь изредка делая вылазки за пределы жилья. В поселке решили, что их защитник давно умер.

В одну из таких вылазок Гарда увидел Нэми. До этого он лишь слышал о черной кобылице-аликорне, и ходивших о ней жутковатых слухах. Не принадлежа ни к одной из фракций, она всё же стала известна как защитник тех, кто нуждался в помощи, хотя и руководствующийся какой-то своей, особой моралью. Также о ней слышали как об опытном и хладнокровном воине – освобождение заключенных анархистов из лагеря военнопленных в Туркебаде; нападение на ханский конвой, перевозивший набранные в северных землях радиоактивные материалы для заражения пустоши перед наступающими войсками красных; подрыв и замуровывание подземной фабрики, восстанавливавшей мегазаклинания… При этом она не выказывала предпочтения определенной фракции, обращая внимания лишь на совершаемые дела, из-за чего некоторые старейшины Красного Союза были очень злы на нее.

Тогда они перебросились лишь парой фраз и разошлись. Вскоре до Гарды дошел слух, что Нэми погибла.

И вот она снова появилась в этих краях.

Гарда посмотрел на Бутрыса. Молодой пони сильно напоминал ему маленького сына. Старик подумал, что так мог бы выглядеть маленький Гарда, когда вырос.

Разговорившись с ним во время совместной попойки, он узнал, как и почему Нэми и Бутрыс оказались в поселке. Своей эмоциональностью и некоторой наивностью молодой пони пришелся Гарде по душе. В последние полчаса он всё чаще спрашивал себя – а не помочь ли им в их деле?

Свои годы службы в армии Гарда считал счастливыми и любил их вспоминать. Возможность ввязаться в драку ради важной цели грела его сердце. Возможность еще раз показать себя перед тем, как он навсегда уйдет…

Гарда закашлялся, захрипев грудью, и поморщился.

Да и потом, если бы его сын был жив и служил в армии, неужели бы он не помог ему, воюй он где-то поблизости?! Пусть он стар и давно в отставке, но еще может воевать.

Но сын, Гарди, уже много лет как мертв, и не успел вырасти…

Бутрыс не заметил, как глаза у старого пони на миг влажно блеснули.

Покружив над диспетчерской башней, Луна услышала звуки песни, доносившиеся из нее. Усмехнувшись, она сложила крылья и спикировала точно в окно верхней площадки, подняв в воздух пыль и ошметки мусора, брызнувшие из-под копыт.

Гарда и Бутрыс только собирались чокнуться, когда услышали шум наверху. Стоя перед лестничным спуском, Луна громко спросила:

– Хозяин, водички не найдется?

Гарда опустил на кнопки магнитофона копыто, обрывая песню на полуслове. Строго спросил Бутрыса, наметившегося к двери.

– Ты что?!

– Эт-то Нэми!.. – заплетающимся языком сказал молодой пони.

– Нэми… – Гарда ухмыльнулся. – Сейчас поглядим, что это еще за Нэми…

Пьяно качнувшись, он встал, шагнув к ящику из-под консервов. Достав оттуда фляжку с водой и динамитную шашку, он с трудом засунул их в один чехол, резким движением зажег запал и кинул «сюрприз» вверх по лестнице.

– На, держи!

Луна фыркнула, увидев катящийся к ее ногам шипящий сверток. Быстро вытащив из чехла фляги тонкий брусок шашки, она зашвырнула его в окно. После этого начала откручивать пробку на фляге.

Внизу жахнул взрыв. Луна невозмутимо запрокинула голову и стала жадно пить из фляги.

– Благодарю, – переведя дух, сказала она и посмотрела на лестницу. Внизу в проеме стоял Гарда и смотрел на нее. Кобылица закрыла флягу и кинула ее обратно.

Поймав флягу ртом, старый жеребец улыбнулся одними глазами и приглашающее мотнул головой на свою каморку. Луна кивнула и спустилась.

– …Так что вот тут я и живу, – сказал Гарда, наливая водку в пиалу. – Бутрыс!

– Не… мне хватит, – с трудом ворочая языком отозвался пони-солдат. – И я не пью...

– Гм. – Гарда на миг нахмурился, но затем его взгляд просветлел. – А это правильно. Здоровее будешь. А ты? – обратился он к Луне.

Луна, поколебавшись, взяла пиалу и зажмурившись, залпом выпила. Оскалившись, она выдохнула и отмахнулась от придвинутой Гардой миски с огурцами. Старый пони уважительно крякнул и одним махом осушил свою посудину.

– Ух! – фыркнув, он потянулся зубами к миске. – Хорошо сидим… Давно у меня никого не было, вот и сижу тут один. А парень твой ничего, – он посмотрел задумчивым взглядом на пытающегося сидеть прямо и ровно Бутрыса. – Теймураза ждешь?

Луна покосилась на Бутрыса. Тот ответил виноватым взглядом.

– Да, он мне сказал. – Гарда тряхнул головой, едва не упав мордой вниз. – Так ждешь?

– Жду, – лаконично ответила Луна.

Жеребец задумчиво пожевал губами, глядя на своих гостей. Пауза затянулась.

– Нам нужно оружие, – наконец сказала Луна. – Пулемет дашь?

Гарда покосился на торчащее стволом в окно оружие. Затем хмуро покосился на кобылицу-аликорна.

– Пулемет мой. Не дам. Другое дело, если бы я с тобой пошел.

– Ну, так в чем проблема, – Луна спокойно посмотрела на него. – Пошли с нами.

Старый жеребец понимающе покивал головой.

– Вот что, Найтмэр… Раньше я вместе с красными воевал. Сейчас я уже не на службе, ты знаешь... Будь это шайка рейдеров в пять-десять пони, я бы сразу согласился, без всяких там… – Гарда взмахнул копытом в воздухе, едва не потеряв равновесие. – Но тут отряд ханских жнецов, пони там голов тридцать, плюс единороги – а это немало. В общем, подумать мне надо. Я подойду к дворцу, или где ты там будешь отсиживаться, как надумаю. К обеду скажу точно. Вот так вот… извини, если что.

– Понимаю, – кивнула Луна, вставая. – А как ты думаешь, почему Теймураз с отрядом сюда направился?

– Я не думаю, я знаю, – последовал ответ. – Он идет сюда. Тут, на поле в одном из ангаров старый бомбардировщик зебр есть на ходу, он про него знает. Когда он доберется до этого места, он погрузит хабар на самолет, с верными людьми сядет туда, и улетит, кинув свой отряд на растерзание красным.

– Ясно. – помолчав, тихо сказала кобылица. – Спасибо что сказал.

– Не благодари, – скривился Гарда, выдувая очередную пиалу с водкой.

– Да, а где он? – спросила Луна.

– Ангар справа, ближний. – Гарда неуверенно ткнул копытом в сторону окна. – Он красный, не ошибетесь, ворота на замке… – речь его становилась всё более невнятной.

– Угу. Ну что ж, бывай. – подтолкнув Бутрыса, Луна пошла в сторону выхода. Хозяин дома между тем налил в пиалу из бутылки и мрачно уставился на нее, покачиваясь из стороны в сторону.

Луна и Бутрыс вышли из башни.

– Дерьмо. – выругалась кобылица. Пони-солдат удивленно посмотрел на него.

– Не согласится он. – Пояснила она. – Проклятье… жаль. С ним мы бы точно отбились. Ты не думай, он отличный боец, хоть и пьет. Вот уж не везет, так не везет… Ладно, идем, посмотрим что там за самолет такой.

– Вы думаете, это правда? – спросил молодой пони, шагая рядом с ней.

– Правда. – Луна поджала губы. – Я просто дура. Надо было сразу догадаться, что он свернет сюда, к старому аэродрому. А я с жеребятами сюда поперлась, твою мать…

– …База, прием, это борт 086, повторяю, это борт 0-8-6, полет проходит в штатном режиме, курс прежний, через тридцать минут будем готовы действовать. Запрашиваю подтверждение приказа.

Голос зебры был усталым, в нем отсутствовала даже присущая этому народу характерная ритмичность. Сквозь шум помех и гудение двигателей донесся ответ, искаженный динамиком:

– Борт 0-86, это говорит База. Для вас подтверждаю выполненье приказа. Для вас впредь более наш не нужен ответ – Работайте, и знайте, что нас теперь нет... – ритмичным и мрачным голосом произнес далекий собеседник пилота. Щелчок тумблера – шум помех прекратился. Зебра выключила связь.

– До цели две тысячи миль, готовность – желтый.

Несколько минут тишины – относительной, конечно же. Гудели моторы, таща тушу стратегического бомбардировщика вперед, посвистывал воздух на плоскостях. Сами же пилоты молчали.

– Полторы тысячи. Готовность – красный, семнадцать минут до запуска ракет.

– Принято.

Кто-то копытом нервно отстукивал на штурвале морзянку. Всё так же гудели моторы. Слабый писк сигнала на консоли управления. Еще несколько минут тишины – томительной, давящей на уши.

– Тысяча.

– Принято.

Постукивание морзянки.

– Прекрати.

– Прости. Мне страшно.

– Знаю. – голос зебры тяжело вздохнул. – Но бояться слишком поздно, сестра.

– Да, брат. – голос второго пилота дрожал. – Где их защита? Мы уже в их небе, почему нас не сбивают? Где их пегасы?

– Не знаю.

Пауза.

– Мы не вернемся.

– Да.

– Дальность восемьсот. Готовность – фиолетовый, начать обратный отсчет.

– Мы еще можем отменить пуск, командир.

– Мы уже ничего не можем. Вспомни, зачем мы находимся здесь. – голос зебры стал ритмичным – признак того, что его владелец волнуется. – Наши города в огне уничтожены. Нам остается лишь одно – месть.

– Хорошо. – второй пилот шмыгнула носом. – Шестьдесят секунд до пуска. Обратный отсчет.

– Принято.

– Тридцать секунд.

– Принято.

– Пятнадцать секунд.

– Принято.

Что-то загудело.

– Десять.

– Пять.

– Пуск.

Грохот сорвавшейся с направляющих ракеты. Затем – еще, и еще. Вскоре гул прекратился.

– Ракеты пошли на цели. Сканер противодействия не наблюдает. Вероятность поражения целей – около восьмидесяти процентов.

– Принято.

– Что делаем дальше? У нас не хватит энергии на обратный полет.

– Я поворачиваю на юг. Будем искать подходящую площадку.

– Хорошо… Командир! Есть сигналы… все восемь дошли до целей. Поражение – девяносто три процента. К-командир… – голос зебры-второго пилота задрожал. – Мы там всё сожгли, командир. Мы там всех сожгли…

– Отставить истерику! – рявкнул голос первого пилота. – Возьми себя в руки. Мы должны были сделать это.

– Есть, командир… Какие будут приказы?

– Мы летим на юг. Посмотри курс, и точки на карте из синего списка. Будем искать ближайшую.

– Вас поняла. А потом?

– Потом ничего. – сказал потухшим голосом первый пилот. И добавил: – Я уже больше ничего не хочу…

Аудиолог оборвался.

Всё это время Луна сидела в пилотском седле, глядя невидящими глазами в одну точку и беззвучно шевеля губами. Когда сообщение закончилось, она некоторое время просидела еще в задумчивости, затем встряхнулась и вздохнула, словно очнувшись ото сна.

По металлу заклацали копыта. В пилотскую кабину вошел Бутрыс.

– Судя по накопителям, заряд наполовину полон. Реактор исправен, лишь законсервирован. Что с двигателями – не знаю, но думаю, тоже работают. Если остальное всё в такой же сохранности, то эта огромная машина может летать.

– Мда… – протянула Луна. – Знаешь что, посиди пока здесь, посторожи самолет. Я скоро вернусь.

– Хорошо, Нэми. – пони лег у входа с винтовкой наготове. Кобылица выбралась наружу из кабины и хлопнув крыльями, взмыла в воздух. Поднявшись повыше, она полетела в сторону города.

Ждать молодому солдату пришлось долго. Наконец спустя час Луна вернулась. В зубах у нее была связка взрывчатки, запальный шнур был обмотан вокруг тела.

– Пойдем в машинный отсек, посмотрим что там. Возьми динамит, – сказала она, аккуратно выплюнув груз на пол. – Только осторожней, вдруг рванет.

Вдвоем они вошли в отделение самолета, где располагался в своей свинцовой скорлупе реактор. Вдоль стен вытянулись цилиндры кожухов магических топливных стержней, под низким потолком нависала лапа крана.

Луна выдернула из одежного шкафчика у переборки истрепанное руководство по эксплуатации. Перечитав его, она нахмурилась.

– Бредовая затея… ладно, параспрайт с ним. Помоги мне.

Выложив взрывчатку у стены, пони принялся действовать по ее указаниям. Поминутно сверяясь с учебником, они начали запуск энергетической установки бомбардировщика. С учетом того, что ни та, ни другой не имели опыта работы с энерго-магическими реакторами зебр, на это ушло много сил и терпения, но наконец реактор ожил. Луна, устало выдохнув, села, опираясь на него спиной.

– Здесь нельзя долго находиться. Иди, отдохни в другой комнате.

– А ты? – покосился на нее Бутрыс.

– Мне не опасно. – фыркнула Луна. – Давай, иди.

Проводив пони-солдата взглядом, кобылица стала осматривать силовой выход реакторной установки. Проходя через понижающий трансформатор, энергия питала бомбардировщик. Оглядев силовые кабеля, тянущиеся от реактора к трансформатору, Луна хмыкнула – в ее мозгу зародилась идея.

Перерезав магией одну из бронированных жил кабеля, пони-аликорн с помощью изоленты, куска проволоки и старого запальника сделала на выводе нечто вроде искрового разрядника, встроив его в кабель как параллельную врезку. Смотав с себя шнур и разделив его на четыре равные части, Луна отложила три из них, а четвертый привязала концом к разряднику и прикусив от напряжения язык, потянула рычаг рубильника.

Разрядник смачно полыхнул. Огонь побежал по шнуру. Луна смотрела на него, считая секунды. Когда тот догорел, кобылица выключила ток, отремонтировала куском проволоки оплавившийся разрядник и повторила опыт. Результат оказался тем же. Ухмыльнувшись, Луна привязала конец один из двух оставшихся шнуров к разряднику, воткнула другой в связку с динамитом, спрятав ее и запал подальше за реактором, и вышла, прибрав за собой мусор.

– Всё, – сказала она дожидающемуся ее пони. – Взлетят, пять минут покружатся и улетят… К Дискорду на небо.

– К кому? – недоуменно переспросил Бутрыс.

– Не обращай внимание, это я так, – усмехнулась Луна и протяжно зевнула. – Теперь можно отдохнуть. Спать как хочется, уже почти сутки на ногах… Пошли отсюда.

Выбравшись на крышу самолета, они вдвоем перебрались на огромное белое крыло, покрытое пылью. Луна растянулась во всю длину на металлической обшивке и раскинула крылья, не обращая внимания на грязь, Бутрыс лег рядом, подложив под себя копыта.

– Ты обещала рассказать, откуда ты, – сказал он.

– Разве? – Луна повернула к нему голову.

– Да.

– Ну что ж… – кобылица помрачнела. – Я расскажу. Но это долгая история, и невеселая.

– Ничего, время есть. – Бутрыс поерзал, устроившись поудобнее.

Луна начала рассказ.

Двести лет назад, в землях гораздо севернее нынешней Пустоши Полуострова существовала страна, называвшаяся Эквестрия – монархическое государство с историей, насчитывавшей многие тысячелетия. Оно было высоко развито как техническом, так и в моральном плане: крайний раз война в этом государстве была около тысячи лет назад – поистине огромный срок для обычного пони. Много рас ее населяло – и они выполняли свои обязанности, распределив их между собой по мере своих возможностей. Управляли этим государством две правительницы – пони, от природы получившие могущественную магическую силу и бесконечно долгую жизнь. Две сестры, два аликорна – Принцесса Селестия, и Принцесса Луна.

Луна, более младшая и более подверженная эмоциям, была однажды причиной конфликта, потрясшего Эквестрию. Легенда, которую она рассказала Бутрысу, была примитивным изложением произошедшего между ней и ее сестрой Селестией – но всё же правдивым.

Однажды позволив гордыне и злобе взять над собой верх и пострадав из-за этого, Луна не вмешивалась в правление своей более старшей и мудрой сестры, решив что так для всех будет лучше – и для них обоих, и для народа. Всех устраивал такой расклад. К сожалению, в слишком быстро менявшемся мире ничто не является вечным – тем более такая хрупкая вещь как мир между живыми существами.

Быстро развивавшиеся разумные виды, шагнувшие далеко вперед в своем техническом развитии за счет магии и науки, стали постепенно мешать друг другу. Эквестрия (в том числе и являвшиеся ее частью южные пустыни) оказалась в кольце государств и империй, чьи интересы пересекались с ее собственными. Жесткая конкуренция в гонке за ресурсы, недоверие между державами, и неспособность решить зарождавшийся конфликт мирным путем привели к печальному, но закономерному исходу. Увы, всё же моральное развитие цивилизации было слишком отсталым, по сравнению с техникой, попавшей в зубы и копыта тех, кто еще не был готов разумно распорядиться ей.

Началась война. Противником Эквестрии стала Нация Зебр, конфликт с которой дошел до точки кипения.

Пони, не знавшие войны целое тысячелетие, поначалу были шокированы. Но постепенно растерянность сменилась решимостью победить – и сделать всё для этого. Эквестрия, обладавшая большим потенциалом, превратилась из мирной страны в воинственную, грозную державу, достойную своего соперника. На этом пути не обошлось без ошибок – последствия которых были трагичными как для народа пони, так и для Тии и Луны лично.

Война затянулась. Селестия, чувствуя свою ответственность за промахи, случившиеся во время конфликта и нараставшие последствия от них, после очередного трагического эпизода, слишком глубоко ее задевшего, отреклась от престола, предоставив Луне разбираться с последствиями ее решений.

Не слабость, нет. Понимание того, что это еще не самое страшное, что может случиться, и страх за то, что она может наворотить в будущем.

Так или иначе, Луна встала во главе государства, ведущего войну. Реорганизовав его – теперь уже своё правительство, она создала отдельные министерства, перераспределив между ними обязанности. Теперь каждое министерство занималось своим делом. Помимо этого были сделаны улучшения в тактике и стратегии ведения боевых действий, оптимизирована структура армии, тыла, производительные мощности и научные изыскания. Последствия не заставили долго ждать.

Эквестрия, разработавшая мощнейшее супероружие, располагающая армиями хорошо экипированных солдат, огромным потенциалом на продолжение войны, начала брать верх над Нацией Зебр. К тому моменту война из драки за ресурсы переросла в нечто большее – ненависть у противоборствовавших одна другой империй переросла все границы. Мирного решения у войны, ставшей «священной», больше не было.

Империя зебр, к тому моменту тоже получившая супероружие, терпела одно поражение за другим. Понимая, что конец войны близок, руководители Нации Зебр, приняли самоубийственное решение завершить конфликт вничью, одним движением копыта. «Китайская ничья» – смести фигуры с шахматной доски. Узнав об этих планах, Луна решила помешать им – понимая, что другие способы лишить зебр супероружия в адекватные сроки потерпят неудачу, она решила их уничтожить.

Этой дорогой лежал путь в ад.

Серия маленьких ошибок перед большим падением. [4]

[4] – Эту фразу говорит Джошуа Грэхэм в Fallout: New Vegas – Hones Hearts

Луна замолчала. Бутрыс лежал рядом, осмысливая ее рассказ.

– Жесть… – пробормотал он. – И что было потом?

– Ничего хорошего… – глухо сказала кобылица, рассеянно гладя копытом грубую ткань плаща. – Мы отстрелялись друг по другу мегазаклинаниями. Это заклинания, усиленные во много раз. Обычное заклятие драконьего пламени, ставшее мегазаклинанием, может в секунды спалить целый город, а огромные территории сделать бесплодными пустошами. Я была в столице своей страны, когда это случилось.

Бутрыс смотрел на нее, ожидая продолжения.

– Ракеты ударили по всем крупным городам Эквестрии. Большая часть из них была полностью уничтожена – как и большая часть населения. Но часть жителей успела укрыться в гигантских подземных убежищах, построенных на случай войны. Когда зебры начали бомбардировать мегазаклинаниями столицу, я вместе с моей сестрой поддерживала защитный магический щит, не давая им разрушить город и прикрывая эвакуацию горожан – тогда у меня было достаточно магической мощи, чтобы делать это. Пока щит обстреливался, группа диверсантов активировала внутри его мегазаклинание, отравившее город, окрестности и убившее большую часть его жителей. Я и моя сестра погибли, не сумев ему сопротивляться.

– Погибли? – опешил Бутрыс. – Но как же ты…

– Выжила? – фыркнула Луна. – Не совсем так. Скорее – не умерла окончательно. Во время войны я занималась изучением заклятий, которыми пользовались зебры. Так вышло, что я наткнулась на одну из их разработок… Совершенно новую, еще не проверенную… Зебры сами боялись ее проверять, это была для них слишком серьезная и слишком страшная магия. Возможность привязки энерго-информационной структуры к определенному объекту и возможность ее переноса плюс возрождение физической структуры, в которой она раньше содержалась… Короче говоря, оно позволяло тем, на кого было наложено, воскресать после смерти. Я подумала, что во время войны это будет очень ценным приобретением для нашего народа. И у меня хватило ума – или глупости, это как посмотреть – протестировать заклятие на самой себе.

– Ни хрена себе…

– Угу. Это было незадолго до того дня, когда с неба начали падать мегазаклинания в бомбах и ракетах. Когда облако некромантического газа, выпущенное в столице, умертвило меня, заклинание начало действовать. Вступив в реакцию с самим облаком, оно возродило меня такой, какая я сейчас, лишив почти всех магических сил и в первое время – рассудка. К сожалению, или к счастью – я до сих пор еще не определилась.

– Мда уж… – Бутрыс потер себе лоб, надеясь что этот рассказ ему лишь приснился.

– Так что вот такая история, – усмехнулась Луна. – Извини, что нагрузила тебя этим, но ты сам попросил.

– Ничего… Слушай, так как теперь тебя называть? Луна… или как?

– Лучше будет, если ты по прежнему будешь звать меня Нэми. – кобылица закусила губу. – Луны давно нет. Она мертва.

– Как скажешь, – тряхнул гривой Бутрыс. – Спасибо… что рассказала.

– Нет, – покачала она головой. – Тебе спасибо. Я не рассказывала никому в этих краях. Так или иначе, мне надо было выговориться. Спасибо, что выслушал меня… друг.

Пони задумчиво посмотрел в ее глаза и кивнул, соглашаясь с ней.

– Мне нужно отдохнуть, – устало произнесла Луна. – Отряд Теймураза должен подойти в течение дня. Мне нужно перед этим хоть немного выспаться. Всё же какая жалость, что мне до сих пор нужно спать, есть, пить… Наверное, нужно было порыться еще в той проклятой Черной Книге, там наверняка нашлось бы средство и от этого…

Постепенно ее речь становилась всё более невнятной. Вскоре она закрыла глаза и засопела, что-то бормоча во сне. Укрыв Луну ее же плащом, Бутрыс слез с самолета и побрел к выходу из ангара, пытаясь представить себе страну, о которой ему рассказали, и ее гибель. Периодически его мысли возвращались к черной кобылице-аликорну с такой трагической судьбой, и ему становилось грустно.

…Очередной залп ракет разорвался о щит. Здесь, под его защитой, не было слышно звуков разрывов, да и вспышки были плохо видны из-за ряби, растекавшейся по магической стене, накрывшей Кантерлот. Но Луна прекрасно знала – там, за щитом, то, что отсюда выглядит красивой зеленоватой вспышкой, сжигает сам воздух, отравляя всё вокруг радиацией. Не будь щита – и Кантерлот уже бы стал озером из расплавленного стекла, в котором плавали мелкие обломки того, что не сгорело в магическом пламени.

К счастью, здесь были они.

– Вряд ли у них получится, – мелодичным голосом произнесла Селестия. Сестра удерживала магический щит вместе с ней, и похоже, даже особо не напрягалась. В очередной раз Луна поразилась ее способностям. – Они могут стрелять в город до конца недели, прежде чем мы устанем.

– Надеюсь, ты права. – Луна покосилась на нее.

Они стояли на балконе дворцовых покоев. Сам дворец стоял на склоне горы, врастая в него башнями, от него вниз уступами тянулись административные здания и городские кварталы – под ними была столица, которую они вдвоем защищали. Несколько минут назад прозвучал сигнал атаки на город мегазаклинаниями – и сейчас пони покидали здания и улицы, чтобы укрыться в подземном убежище. Принцессы подняли щит, чтобы защитить их, пока они идут в укрытие.

– Меня больше беспокоит, что сейчас происходит с другими нашими подданными. – продолжила Селестия, тревожно смотря на буйство энергии по ту сторону барьера. – Наверняка зебры не ограничились одним только Кантерлотом, и сейчас идет атака на другие города. У тебя нет связи с ними?

– Нет, – показала головой Луна. – Никакой передатчик не пробьется через щит. А выбраться сейчас за пределы города и щита – самоубийство, причем особо изощренное. Ты и сама должна это знать, дорогая сестра.

Селестия промолчала, глядя на разрывы бомб над столицей.

– А что насчет Шести Носителей? – наконец спросила она.

– Они сейчас находятся по разным уголкам страны. Я даже не знаю где именно находятся все из них. Флаттершай и Рэрити, насколько я помню, находятся в городе, Твай – на исследовательской базе в Марипони, я говорила с ней по дальней связи перед самым началом этого… безумия. – Луна потупилась в пол.

– Они знают что делать, – произнесла принцесса Солнца. – Надеюсь, они разберутся в обстановке… Это не имеет значения. Нам нужно быть здесь, пока бомбардировка не окончится.

Позади них, в покоях Луны тихо запиликал терминал связи.

– Ответь, родная, – сказала Селестия. – Я подержу щит. Я справлюсь.

Не тратя зря слов, Луна коротко кивнула и ушла с балкона, оставив дверь открытой. Продолжая удерживать щит, теперь уже в одиночку, Селестия повернулась, смотря как Луна подходит к терминалу и надевает наушники. Кто-то начал ей что-то говорить. Принцесса заметила, как у Луны приоткрылся рот и обвисли ушки. Выслушав сообщение, Луна ни говоря ни слова выключила терминал и застыла, глядя в одну точку – на экран.

– Что случилось? – окликнула ее Селестия. Луна повернулась – и принцесса увидела, что ее сестра потрясена.

– Диверсия. Лазутчик зебр активировал мегазаклинание на уровне королевской сокровищницы. – произнесла Луна. – Сейчас по дворцу и улицам Кантерлота распространяется какой-то ядовитый газ. Стражи пытались прорваться к его источнику, чтобы ликвидировать угрозу, но они все погибли. Уровень блокирован, газ вместе с водой из водопадов сейчас затапливает столицу, убивая всё на своём пути. Защита не помогает – газ просачивается сквозь любую немагическую преграду.

– У нас проблемы? – нахмурилась Селестия.

– Да. – Луна закрыла глаза. – Кантерлот обречен. Но если мы снимем защиту, то отравленная вода затопит нижние города.

Селестия задумалась.

– Сделаем так… Я открою щит на несколько секунд, и ты покинешь город. Твоя защита позволит тебе выдержать удар мегазаклинания. Как выберешься – направляйся в Марипони, и свяжись со всеми Министерствами, с какими сможешь. Я останусь здесь, и буду держать щит до твоего возвращения. Давай, ты сможешь, время еще есть.

– Ты меня прогоняешь? – Луна жестко глянула на свою сестру.

Их взгляды скрестились, словно мечи.

– Да. – Селестия сжала губы, грозно глядя на Луну, в душе молясь, чтобы та согласилась и улетела отсюда.

Две принцессы долгие несколько секунд смотрели друг на друга.

А затем бросились в объятья и заплакали.

– Нет, Тия… – всхлипнув, сказала Луна. – Я не брошу тебя. Мой долг – защищать всех пони в Эквестрии, как и твой… И если ты решила остаться здесь навсегда, чтобы спасти остальных – я обязана помочь тебе.

– Луна… – Принцесса Солнца приподняла подбородок своей сестры и ласково посмотрела ей в глаза. – Ты не должна приносить такую жертву. Прошу тебя, улетай!

– Нет. – Луна отрицательно мотнула головой и топнула копытом.

– Я сказала – улетай! Или мне телепортировать тебя силой?!

– Одновременно с поддерживанием структуры мегазаклинания щита? Ты помнишь, я разбираюсь в таких вещах. – Луна невесело усмехнулась.

– Я могу. – тихо сказала Селестия.

– Давай.

Принцесса смотрела на свою сестру, глядевшую на нее с вызовом, и отвела глаза, признавая своё поражение в этом споре.

– Ты никогда не умела врать, – констатировала Луна. Увидев, как Селестия кривит губы, с трудом сдерживаясь чтобы снова не разрыдаться, она встала перед ней на колени и копытом нежно повернула ее голову к себе.

– Но сестричка… Я тебя прощаю на этот раз.

…Они стояли уже несколько часов. Или целый день. Или несколько – Луна уже сбилась со счета. Смешавшиеся с ядовитым газом горные воды утопили город, превратив его в надутый розовый пузырь, закрытый щитом. Селестия и Луна стояли в небольшом кармане, образованным гораздо меньшим магическим щитом, отсекавшим воду. Воздух был пропитан магией отравленного газа – и сестры чувствовали себя всё хуже и хуже.

В пузыре стояла полная тишина. Лишь изредка раздавался стук копыт о камень пола, или звук надрывного кашля. Луна стояла с закрытыми глазами, ее рог сиял, поддерживая защитный барьер – ей надоело смотреть на мерзкого вида муть перед собой. Селестия чистила ее организм от накапливавшегося яда. Время от времени они менялись ролями.

– Тия… Я должна тебе в кое-чём признаться. – нарушила молчание принцесса ночи. – Я виновата в случившемся.

– Почему ты так считаешь? – сказала Селестия, поддерживая разговор.

– Я отдала приказ о бомбардировке столицы зебр этим утром.

Принцесса Солнца молча смотрела на нее.

– Это моя вина, – вздохнула Луна. – Зебры как-то узнали о моём приказе. Удар был назначен на полдень. Мы отстрелялись почти одновременно, зебры лишь на минуту позже. Миллионы пони погибли из-за меня.

Селестия не говоря ни слова обняла крылом сестру и прижала к себе. Луна коснулась ее шеи своей мордочкой.

– Тия… я на самом деле монстр, – тихо сказала она. – Пусть Элементы Гармонии и победили Найтмэр Мун, часть ее всё равно осталась во мне – жестокая, отвратительная. Я плохая пони, и теперь понимаю это как никогда раньше.

– Ты не права. – мягко возразила Селестия. – Ты моя сестра. И я тебя знаю. Ты поступила как правитель, и не твоя вина, что наши враги оказались умнее и расторопнее чем мы думали. Не вини себя в случившемся.

– Но как?! – Луна оскалилась, из глаз потекли слёзы.

– Никак. – покачала головой ее сестра. – У нас осталось мало времени, вряд ли его стоит тратить на самообвинения, тем более сейчас.

– Я знаю… – принцесса ночи чмокнула Селестию в щеку. – Лучше бы ты улетела отсюда, а я осталась. Так было бы правильно.

– Ничто не правильно в этом мире, – хмыкнула та. – И всё равно я бы никогда не оставила тебя одну, даже будь ты Найтмэр Мун во плоти. Мне хватило прошлого раза.

Две сестры понимающе засмеялись.

– Тия…

– М-м?

– Я хотела еще спросить… Мы ведь еще встретимся?

– Хочешь сказать, встретимся там, куда уходят пони после смерти? – покосилась на нее сестра.

– Да. – Луна коротко кивнула.

Селестия за миг задумалась.

– Да, родная. Мы еще встретимся. Даже не сомневайся в этом.

– Спасибо… – принцесса ночи зарылась сестре в разноцветную гриву. – Можешь спеть мне колыбельную?

– Какую?

– Которую нам как-то пела Флатти. Помнишь?

– Да… Ты ведь еще не забыла слова?

– Я помню… Давай вместе?

– Давай. – Луна хрипло закашлялась. Селестия с грустью смотрела на нее.

Две пони запели:

Тише, вам уже

Давно пора ложиться спать.

Тише, расстилай

Скорей свою кровать.

Прекрасный день прошел,

Землю укрыли тени.

Сладко спи, укрывшись

Пледом сновидений…[5]

[5] Песня в исполнении Свити Белль – «Hush Now, Quiet Now». Также использована во флеш-клипе «The Voices of Wartime Equestria».

…Луна в одиночку держала щит. Позади нее в полубессознательном состоянии лежала Тия – волшебница выложилась полностью и сейчас отдыхала, пытаясь восстановить свой резерв. Луна ничем не могла ей помочь – у нее едва хватало сил, чтобы держать барьер, и подпитывать энергией своё постепенно умирающее тело.

Мыслить ясно становилось всё труднее. Луна давно уже не чувствовала ни ног, ни крыльев, однако еще каким-то чудом стояла. Но поддерживать защиту города становилось всё сложней. Рано или поздно магический резерв исчерпается – и щит падет.

А вместе с тем умрет и она – если тело, и без того разлагающееся, не будет стимулировать магия, то она не проживет и пяти минут в облаке.

«Жаль, что нельзя очистить воздух. Зебры знают толк в алхимии и заранее позаботились, чтобы ядовитое облако нельзя было развеять магией», – мрачно подумала Луна. Видение отравленной воды, сметающей тела пони на улицах, заставили ее содрогнуться. Закашлявшись, принцесса упала на передние колени и начала отхаркивать на плиты пола кровь и кусочки чего-то розового.

«Вот, значит, как это будет. Что ж, я заслужила это. Но сестра…»

Луна оглянулась. Селестия всё так же лежала на боку, тяжело дыша. Всмотревшись в ее ауру, принцесса увидела, что ей всё же гораздо легче, чем ей. И ее силы медленно, но верно восстанавливались.

Усилием воли подавив желание попросить ее полечить себя, Луна отвернулась и уставилась в стену перед собой.

«Пусть поспит. Может, она еще выживет, когда придет время убираться отсюда».

Принцесса почувствовала, что слабеет. Очевидно, магический резерв опустошался слишком быстро.

В очередной раз закашлявшись, она повалилась на колени – ее рвало. С трудом поднявшись на ноги, она тупо уставилась на розово-бурое месиво на полу. В голове проскочила странная мысль насчет того, что в нем есть от ее легких, а что от желудка. Луна попробовала рассмеяться, и почувствовала, что потеряла голос.

В глазах начало темнеть. Быстро проверив своё состояние, принцесса поняла, что еще чуть-чуть – и она свалится. Решив, что больше медлить нельзя, она решила звать на помощь.

Попробовав закричать, она издала лишь слабое сипение – связки, сгнившие под действием яда, не могли больше звучать. Ноги подломились, и Луна неловко упала на бок. С отвращением выплюнув то, что осталось от языка, принцесса подумала, что на этом ее царствование закончилось.

«И хорошо. Туда и дорога», – пони смотрела тускнеющим взглядом на стену воды перед собой. – «Стоп. Селестия. Барьер. Когда я умру, барьер падет, и сестра утонет под отравленной водой!»

Еще раз попробовав закричать, Луна поняла что это бесполезно. Тогда, решив позвать ее с помощью магии, она собрала оставшиеся в запасе силы в кулак, и продолжая держать барьер, позвала её. За спиной она услышала шевеление.

Прекратив поддерживать своё тело магией, Луна издала последний отчаянный призыв. Перед глазами сгустилась тьма, и кобылица, захрипев, уронила голову на пол…

…Селестия, очнувшись, не сразу вспомнила, где находится. Из забытья ее вывел странный звук, раздавшийся рядом с ней. Она огляделась.

На полу рядом с ней лежала Луна. Сияние ее рога медленно гасло.

– Сестренка! – подскочив к ней, Тия принялась ее тормошить. – Луна, ты меня слышишь?! Ответь!!!

Луна молчала. Переведя подпитку барьера с нее на себя, Селестия принялась диагностировать ее организм своей магией – и ахнула.

– Луна…

Ее сестра неподвижно лежала на ее копытах, смотря невидящим взглядом куда-то вбок. Сгорбившись, солнечная принцесса поцеловала ее в ухо. Затем, запрокинув голову, она затряслась, беззвучно рыдая.

Барьер вокруг Кантерлота мигнул и погас. Огромная волна грязно-розовой воды понеслась вниз по долине, сметая поселки и отравляя всё на своем пути.

Посреди разрушенного Кантерлота, в высокой башне королевского дворца лежало тело крылатого аликорна. Из него, клубясь, выходила темная струйка дыма.

Постепенно над трупом образовался черный вихрь. Охватив тело, он начал разлагать его, впитывая в себя кровь, мышцы, жилы. Вскоре от тела остался лишь скелет, одетый в металлические туфли, нагрудник и диадему.

Вихрь сгустился, образовав висящий в воздухе безо всякой опоры кокон. Неожиданно с треском он разорвался, и на пол упало Существо.

Существо пошевелилось, открывая глаза. В слабом свете солнца, освещавшего балкон сквозь розово-красное марево в воздухе, блеснула иссиня-черная шкурка. Сверкнули бирюзовые драконьи глаза с вертикальными щелями-зрачками. Неуверенно встав на ноги, Существо расправило крылья и топнуло копытом об пол. От легкого сотрясения некоторые кости скелета обвалились, что привлекло внимание Существа.

Обнюхав скелет, создание внимательно рассмотрело сверкающие на ногах, груди и голове странные предметы. Убедившись что они не кусаются, оно осторожно тронуло один из них копытом, затем просунуло в него свою ногу. Со щелчком металлический предмет встал как влитой. Неуверенно перебирая ногами, Существо надело остальные три предмета на ногах странно пахнущей белой решетчатой штуки на полу, затем лизнуло диадему не голове. И отпрянуло

Подобравшись, создание тронуло диадему копытом. Затем ее рог тускло засветился. Диадема, скользнув по воздуху, легла на голову Существа, и оно закричало – на него обрушилась лавина чувств, эмоций, мыслей. Одновременно у него появилось странное чувство понимания – создание стало ощущать некий отклик в себе на те потоки, которые несло в себе украшение.

Переступив с копыта на копыто, Существо неосторожно оцарапало ногу о длинный острый рог лежавшего на полу скелета – теперь оно знало, что такое скелет. Ахнув, оно поднесло к глазам копыто, истекающее зеленой шипящей жидкостью. Затем попятилось с балкона в помещение, прочь с открытого воздуха.

Оно почувствовало – или диадема подсказала, оно уже не было уверено – что снаружи, как и вокруг, опасно, и что надо бежать отсюда. Точнее даже не бежать, а…

Бросив последний взгляд на скелет, Существо рванулось вперед. Хлопнув крыльями, оно бросилось с балкона вниз и полетело, поднимаясь в небо.

В горле слегка першило, но неприятное ощущение скоро прошло. Диадема продолжала посылать в голову Существа странные мысли, желания, чувства. Оно летело на юг – и чем больше проходило времени, тем сильнее прояснялась его память.

Скоро оно… или она… всё вспомнила.

– Тия!!! – Луна кричала, скача по берегу пересохшего ручья. На дне русла лежал всякий мусор, нанесенный из разрушенного Кантерлота. – Тия!!!

В глаза ветер сыпнул горсть песку. Луна замерла, глядя на обожженную огнем пустошь, расстилавшуюся перед ней. Этот мир был похож на бледное подобие ее страны. Искаженное, опаленное, выцветшее подобие.

– Тия… – хрипло прошептала Луна, опустившись на сухую землю. Шкура зудела, словно пылая в невидимом пламени. Стиснув зубы, кобылица смотрела вокруг, и не верила своим глазам.

Она попыталась вызвать свою сестру с помощью магии. Существовавшая с самых ранних лет, с самого рождения, невидимая связь соединяла их, позволяя слышать отголоски эмоций, чувства друг друга, даже то, больна одна из них или нет. Даже когда Луна была изгнана на ночное светило, она могла слышать свою сестру – а та слышала ее.

Луна связалась бы со своей сестрой…

Кобылица послала призыв.

Но Селестия молчала. Даже когда Луна позвала ее в десятый, в сотый раз. Это могло значить только одно – что ее любимой больше всего на свете, больше жизни сестры…

Селестии больше нет.

Диадема скатилась на песок и сплющилась, превратившись в расплавленный комок металла. Отшвырнув его, Луна поднялась на дыбы, вокруг нее песок зашипел, стремительно оплавляясь и превращаясь в горячее стекло. Стоя в кольце огня, со слезами на глазах, кобылица-аликорн задрала голову вверх и издала полный муки вопль, эхом разнесшийся по пустоши:

– НЕТ!!!

Вздрогнув, с колотящимся сердцем Луна проснулась. Оглядевшись вокруг, она поняла что не во дворце Кантерлота и не в пустошах Эквестрии, а всё еще в ангаре на крыле самолета. Облегченно вздохнув, она вполголоса выругалась и откинулась на спину, закрыв глаза.

Привет, сестренка.

Сегодня ты снилась мне во сне. К сожалению, сон вышел слишком печальный, но всё же я рада, что смогла увидеть тебя еще раз – хотя бы вот так, в сновидении. Наверное, это от того, что я тебя очень часто вспоминаю в последнее время.

Как у тебя сейчас дела? Всё ли у тебя в порядке? Беспокоишься ли ты о чем-нибудь? Если у тебя какие-то проблемы, пожалуйста, скажи мне – а если их нет, то мне будет легче жить под этим небом, зная что у тебя всё хорошо.

Надеюсь однажды встретиться с тобой вновь. Быть может, не сейчас – но эта встреча однажды всё же будет. Иначе в этом мире нет справедливости.

Целую

Твоя сестра... Луна.

В далеких песках юга (Глава 5)

Глава 5

Солнце стояло высоко в небе. К городу из пустыни не спеша шел вооруженный отряд. Шерсть у бойцов была покрыта пылью и налетом соли, выражение морд было измотанным – видимо, им пришлось отшагать не один час под палящим солнцем. Колонна шла молча – усталость и жара не располагали к болтовне. В ее середине, поскрипывая колесами, катились две повозки, которые тащили по двое дюжих пони.

Во главе колонны шел высокий земной пони темно-коричневого с проседью цвета – глаза под беретом мрачно и зло смотрели вперед, морда была исполосована шрамами. На шее висели пылезащитные очки, на груди – перевязь с пистолетом, в подсумках на плечах – запасные обоймы. На боку поблескивали ножны кинжала.

Отряд медленно втянулся в узкие улочки поселка, двигаясь ко дворцу.

– Теймураз. – негромко обратился к пони в берете его спутник в перетянутом ремнями халате-накидке. – Я не вижу наших разведчиков. Они должны были ждать нас на выезде из города, но их нет.

– Скажи своим нукерам приготовить оружие и удвоить бдительность. И позови того пони, который был в пятерке Ибрагима, – сказал Теймураз. – Я хочу поговорить с ним.

Сарбаз коротко поклонился и отстал, окрикнув кого-то резким голосом. Курбаши [6] ханского отряда рейдеров продолжил шагать по пыльной утоптанной земле улицы, с подозрением косясь на окружающие дома.

[6] Курбаши́ (узб. korbashi) — полевой командир автономного небольшого партизанского отряда в период становления Советской власти в Средней Азии. Близкий синоним – «сотник», в общем значении – «вождь», «командир».

Вскоре к нему подошли его давешний собеседник и нукер с седельной пулеметной установкой. Боец припал на передние копыта, отдавая честь своему командиру.

– Встань, – процедил Теймураз и отошел в сторону, пропуская идущий отряд. – Когда ты уезжал, твои друзья из пятерки оставались в городе?

– Да, господин. – пони коротко кивнул.

– С ними всё было хорошо?

– Да, господин.

– Тогда где они?

– Господин… – рейдер замялся. – Возможно, они остались в дворце-музее на главной площади.

– Ты знаешь, что это нарушение моего приказа? – осведомился курбаши. – Они были должны встретить нас за пределами города!

– Знаю, – пони потупился.

– Ступай. Надеюсь он прав и они лишь халатно относятся к своим обязанностям. – повернулся он к своему помощнику. – Но всё равно Аристарх, будь бдителен. Веди отряд, я пойду в хвосте колонны.

– Есть, курбаши. – понимая, что в случае атаки на головную часть отряда падет первый удар, рейдер-офицер чуть нахмурился и поскакал в голову колонны. Проводив его взглядом, Теймураз стал дожидаться, когда отряд пройдет.

Отряд вышел на площадь перед дворцом. Выйдя с улицы и оглядевшись, командир рейдеров увидел в одном из концов площади суету. От кучки пони, собравшейся в одном месте, к Теймуразу подскакал Аристарх и бросил на плиты площади перед ним окровавленную папаху.

– Ибрагим и его подчиненные мертвы, – доложил он. – Оружие кто-то забрал.

– Занять дворец! – зло бросил курбаши. – Рассредоточиться, прочесать поселок! Окраины перекрыть, чтобы никто не смог выйти и войти без моего ведома. И искать, найти тех, кто это сделал, я с них живых ремней нарежу! Отдай приказ и иди за мной.

Пнув шапку, Теймураз иноходью направился к музею, зубами вытаскивая из нагрудной кобуры пистолет. За его спиной рейдеры начали рассредоточиваться, малыми группками углубляясь в проулки. Отдельная группа единорогов, главная сила отряда, настороженно водя оружием, пошла за своими командирами во дворец.

Стоявший на крыше глинобитной мазанки на краю площади, по случайности никем не замеченный Бутрыс отчаянно дергал зубами затвор заевшей винтовки, и шепотом бессильно ругался в их адрес.

Теймураз со свитой скрылся из виду.

Отдохнув, Луна решила вернуться в поселок. Надо было подумать насчет того, где встретить Теймураза и его банду. Покружив немного над старым аэродромом, она приметила отдельно стоящую на возвышении башню – старый колодец, построенный еще в то время, когда из пересыхавшего озера пытались извлечь хоть кружку воды. Башня была построена и как водонапорная, и как опорный пункт. Само собой, сейчас она была заброшена, вокруг нее на сотни метров тянулся сухой такыр [7].

[7] – Такыр – Ровное глинистое пространство в пустынях и полупустынях Средней Азии.

«Лучше места для обороны не найти», – думала кобылица, мерно шагая под горячим солнцем. – «Никакого укрытия на двести шагов вокруг, а в башне и на островке есть, где укрыться».

Ради интереса она заглянула в башню. В ее центре в полу было широкое и глубокое отверстие, перекрытое решеткой. В него уходила труба водяного насоса, и выстроенная по краю колодца винтовая каменная лестница.

«Отлично, заодно и есть где отсидеться детям».

Войдя в поселок, Луна увидела в проулке силуэты. Хватило секунды, чтобы узнать в них рейдеров. Вжавшись в стену глинобитной хибары, кобылица принялась наблюдать за ними.

«Проклятье… Я проспала».

Тихо вскочив на крышу, Луна задумалась, как ей проскочить к дворцу незамеченной. В такой ситуации Найтмэр бы обернулась туманом и прошла без помех, но у нынешней Луны не было магических сил, чтобы проделать такой трюк. Впрочем, на такой случай у нее имелось особое заклинание, не требующее много энергии…

Силуэт кобылицы растаял в воздухе. Тихо заскрипели доски, поднимая облачка были. На крыше отпечаталась цепочка следов, уходящих в сторону центра поселка, где стоял музей.

Сновавшие внизу рейдеры ничего не заметили.

– Где красные?! – рявкнул Аристарх, глядя на смотрителя музея.

– Не знаю! Они ушли! – корчась от боли, кричал Сван.

Теймураз молча смотрел на старика, сжимая в зубах пистолет.

Они находились в просторной комнате, окна которой выходили на восток. Хранитель подыскал для жеребят наиболее сохранившееся жилое помещение, в котором были кровати. Ради того, чтобы обеспечить комфорт, пришлось пожертвовать наиболее ценными экспонатами тканей на простыню и одеяла, но Сван решил, что в конечном итоге оно того стоит.

Сейчас же жеребята сбились в углу и со страхом смотрели на рейдеров. Аристарх навис над хранителем, лягая того копытом в бока. Старик лежал на каменном полу, застеленном коврами, и охал от боли.

– Хватит, – процедил наконец Теймураз, наблюдая за избиением. – Аристарх, спустись вниз и проследи за подчиненными. Бойцы анархистов могли спрятаться в музее в какую-нибудь хитрую щель. Я сам разговорю этого старого пердуна.

Выплюнув рукоять пистолета, курбаши с отвращением харкнул на пол – разговаривать с железом во рту было крайне неудобно. Аристарх почтительно откланялся и вышел за дверь.

Ощущая, как пистолет бьется о грудь, болтаясь на перевязи, Теймураз подошел к хранителю, всё так же лежащему на полу.

– Знаешь что это? – спросил он, указывая на пистолет копытом. Старик промолчал, буравя вожака рейдеров возмущенным взглядом.

– В магазине – шестнадцать патронов. Питается из обойм. Пробивная сила невелика, но по незащищенной цели работает отлично. Калечит конечности на раз.

Хранитель молчал.

– Сделаем так. Я возьму пистолет и стану считать до пятнадцати. На каждый счет я буду убивать по одному из этих недомерков. Последним патроном я отстрелю твои поганые яйца, если они у тебя еще остались, и растопчу тебя копытами, если ты не скажешь мне, где прячутся бойцы красных. Понятно?

В глазах Свана отразился ужас. Он с мольбой посмотрел на Теймураза, потом затравленно оглянулся на заплакавших от страха детей в углу комнаты.

Он бы конечно сказал, где находятся красные, чтобы спасти себя и жеребят, но он действительно не знал, где они сейчас.

– Жаль. – прошипел курбаши. – Раз…

От окна донесся щелчок взводимого курка.

– Брось оружие, – произнес чей-то негромкий голос.

Теймураз скосил глаза. В окне стоял крылатый силуэт пони. Командир рейдеров различил сверкание рога и направленный на него ствол оружия.

– Дернешься – убью, – пояснила Луна, удерживая захватом свой револьвер. – Брось!

Теймураз фыркнул и разжал зубы. Пистолет ударился о грудь. Телекинезом Луна оторвала его от перевязи и отбросила в сторону.

– Кинжал, – ласково произнесла кобылица, глядя на него.

Выдернув из ножен клинок, курбаши выплюнул его на пол.

– И пять шагов вперед, – улыбнувшись, добавила Луна.

Косясь на свою противницу, Теймураз шагнул вперед, готовый в любой момент воспользоваться моментом и перехватить инициативу. Но Луна зорко следила за ним. С сожалением командир рейдеров был вынужден признать, что с этим странным существом ему не справиться, по крайней мере, сейчас.

Внизу раздавались голоса рейдеров, обыскивающих дворец. Покосившись на входную дверь, Луна плавным и гибким движением соскользнула на пол, держа Теймураза в прицеле револьвера.

– Есть два типа пони, – произнесла она. – Те, кто убивает всех ради своей цели, и те, кто убивает только тогда, когда нет выбора. Ты будешь жить. Я отпущу тебя – но не сейчас.

Теймураз криво ухмыльнулся и сплюнул на пол перед Луной. Кобылица проигнорировала этот оскорбительный жест.

– Прикажи своим сарбазам убраться из города. Когда они улетят – ты будешь свободен.

– Так ты это знаешь? – без тени удивления в голосе спросил Теймураз.

– Да, – кобылица спряталась за высокой спинкой кровати у стены. – Командуй, и помни – я не промахнусь, если что. И постарайся быть убедительным.

– А если нет, что тогда? – фыркнул курбаши.

– Тогда мы умрем вместе. – флегматично отозвалась Луна.

– Ты не боишься умереть? – на этот раз Теймураз всё же удивился.

Луна промолчала. Рейдер вздохнул.

– Аристарх! – гневно закричал он.

В дверях показался его помощник.

– Направляйся со всем отрядом на старый аэродром. В одном из ангаров находится старый самолет. Найдите его, проверьте состояние, загрузите его и ждите меня. Я задержусь в городе ненадолго. Если я не вернусь через три часа – сожгите его до основания со всеми жителями. Приказ ясен?

– Так точно, – произнес Аристарх, недоуменно глядя на своего командира. – А что случилось?

– Выполняй! – рявкнул Теймураз. Аристарх кивнул и исчез за дверью.

– У тебя три часа, крылатая тварь. – прошипел курбаши, повернувшись и глядя на Луну. – Если ты со мной что-то сделаешь – мои ребята обратят в пепел это место. Они это сделают без колебаний, учти это, враг мой.

– Учту, – хладнокровно ответила Луна. – Но это вряд ли. За свою поганую жизнь и здоровье можешь, впрочем, не бояться – я не причиню тебе вреда. Сван, – обратилась она к поднявшемуся с пола хранителю. – Здесь есть запираемый подвал?

– Есть, Нэми. – кивнул старик.

– Хорошо. Веди. – Подобрав пистолет, Луна подтолкнула револьвером командира рейдеров. – Пошли, красавчик.

Теймураз промолчав, сжав до боли зубы.

Сняв халат, Спартак ожесточенно месил копытами глину в корыте. Стены старого домика, где жили его мать с отцом, нуждались в ремонте, а сами они были слишком стары для того, чтобы заниматься тяжелой работой.

На минуту остановившись, он протер пропитавшуюся потом шерсть на лбу и оглянулся вокруг. Да, давно он здесь не был… За те полгода, что он отсутствовал, дом сильно обветшал, забор вокруг их маленького участка местами обвалился, двор был завален мусором и засыпан песком – ощущалось отсутствие хозяйской руки. Работы было много.

– Сынок! – окликнули его. Спартак повернулся к дому.

Из входной двери на него смотрела мать. Поверх выцветшей, когда-то рыжей шерсти была накинуто ветхое покрывало, на голове был повязан платок, скрывавший поредевшую седую гриву и сморщенные старческие ушки. «Она же совсем старая», – подумал пони.

– Иди обедать, там тебя отец ждет, – сказала она.

– Сейчас, стенку тут подмажу и пойду, – ответил Спартак.

– Ну да, и будешь потом холодное есть. Иди сейчас, – ворчливо сказала она и улыбнулась. – Иди милый, никуда от тебя работа не убежит. И не смотри на меня так.

– Прости, мам. – Спартак смутился. – Просто я…

– Да, знаю, я уже не такая молоденькая как прежде, – мелодично рассмеялась старушка. – Ты идешь?

– Иду, – жеребец вышел из корыта и принялся ветошью оттирать копыта от грязи. Закончив с этим делом, он зашел в дом.

В доме была только одна комната. В одной половине была спальня, в другой – кухня и столовая, представлявшая собой расстеленный ковер на полу и несколько подушек. Сейчас там сидел старый единорог в поношенном узорчатом халате и не спеша пил чай из пиалы, поставленной на табурет.

Подойдя к нему, Спартак низко поклонился, затем лег рядом на подушки и подвинул к себе чашку с супом.

– Ты надолго, сын? – через какое-то время спросил старый единорог.

– Не знаю, отец, – помолчав, тихо ответил Спартак. – Сейчас время такое – ни в чем нельзя быть уверенным… Но я не хочу уезжать.

– Вот как... – задумчиво хмыкнул старик и коснулся губами пиалы, с шумом отпив горячего чаю. – А что твоя служба?

Спартак промолчал.

Отец прищурился и зорко глянул на него. Жеребец встретил его взгляд.

– Мой командир освободил меня от нее. – Наконец ответил он.

– Тебя выгнали? – резко спросил старик. Спартак мотнул гривой:

– Нет. Меня оставили умирать в пустыне.

Отец нахмурился.

– Это правда, – добавил Спартак, глядя ему в глаза.

– За что?

– За мою несдержанность.

– Это мой сын. – промолвил отец Спартака. По его тону было непонятно – огорчен он, или наоборот рад.

Спартак отвернулся и стал есть суп.

– Ты нагрубил своему курбаши?

– Да.

– Ты осудил его как воина?

Спартак поднял голову и перестал жевать.

– Из-за того случая в Ак-коле?

Жеребец резко повернулся.

– Ты знаешь?

– Да, – отец печально кивнул. – К нам прискакал гонец из соседнего с теми местами аула. Он рассказал о случившемся.

– Я всю жизнь слушался твоих заветов, отец, – глухо сказал Спартак. – Произошедшее там… отравило мой разум. Я сорвался, и наговорил всякого. Наверное, я глупец.

– Ты действительно глупец, сын, – старик наклонил голову. – Тебе не следовало говорить Теймуразу именно это. Тебе повезло, что он не заставил своих нукеров содрать с тебя шкуру и распять на песке под солнцем. Ты теперь изгой, а война еще не кончена. Хан может взять верх, а если даже и нет – Теймураз может встретить тебя снова и уже не пощадить.

Спартак кивнул, соглашаясь с его словами.

– Как ты добрался до Жаркента? – спросил отец.

– Я встретил караван в пустыне. Пони в том караване спасли меня. Вместе с ними я дошел до города.

– Кто они?

– Двое странников с детьми. Как раз из того поселка. Один – из красных солдат…

– Анархисты… – протянул старик. – Не люблю их… Впрочем, в беде не выбирают друзей. А другой?

– А другая – крылатый единорог.

Отец удивился.

– Крылатый единорог?

– Да. Я тоже был удивлен.

– Интересно… – пробормотал старик. – Я слышал об одной крылатой пони в наших местах… Сможешь описать ее?

– Черная. Зеленые глаза. Грива, на свету сверкающая как ночное небо…

– Достаточно. – старый пони-единорог поднял копыто, останавливая его. – Да… это она.

– Ты о ней что-то слышал? – спросил Спартак.

– А ты разве нет, сын? Хотя… возможно вам просто не говорят всего. Да и слухи, наверное. В общем, твои бывшие товарищи, – отец иронично усмехнулся, – боятся черного единорога с крыльями. Они зовут ее – «ночной кошмар», и я думаю, не без оснований. Если она в городе – значит, что-то будет…

С улицы послышались крики и резкие слова команды. В комнату вбежала мать.

– На улице сарбазы хана! – запыхавшись, произнесла она. – Что им здесь нужно?

Спартак вскочил, опрокинув чашку с супом.

– Ты спрятала винтовку, мам? – спросил он.

– Да, на крыше, – мелко закивала она. – Ох, что же это…

Спартак выглянул на улицу. По проулку шел патруль рейдеров, стучавшихся во дворы. До них было еще далеко, но…

– Я наверх, – коротко бросил жеребец. – Меня здесь не было. Если они причинят вам вред… они пожалеют об этом.

Старушка, охнув, опустилась на ковер. Спартак, не теряя ни секунды, вскочил на крышу, порывшись в куче настила, достал винтовку, и взведя ее, залег, обратившись в слух.

– Нет тут никого.

– Тихо. Нам сказал курбаши обыскать – вот мы и ищем.

– И наищем, на свою голову…

– Заткнись. Эй, хозяин! Открыть, быстро! – в дверь дома забарабанили.

– Что вам угодно? – ответил его отец

– Мы ищем красных, старик! – рявкнул резкий голос рейдера. – Они у тебя?

Спартак закрыл глаза

– Какие красные? – «удивился» его отец.

– Ты сам знаешь, какие! Обыскать подворье, живей!

Спартак тихо отступил, готовый перескочить на другую крышу или спрыгнуть в простенок. Впрочем, сарбазы не стали внимательно смотреть, удовлетворившись поверхностным осмотром.

– Ну ладно… Увидишь кого – сообщи нам. Мы на центральной площади, понял?

– Понял, – смиренным голосом ответил отец.

Зацокали копыта – рейдеры ушли. С винтовкой в зубах, Спартак спустился.

– Они ищут твоих приятелей из каравана, – сказал отец, увидев его.

– Я знаю.

– Не ходи туда! – взмолилась мать, бросившись к сыну. Спартак замер, стоя перед дверью.

Отец задумчиво смотрел мимо него. Затем взглянул в глаза.

– Слушай своё сердце. Оно не подведет. Но помни, что ты наш единственный сын, – наконец сказал он.

Спартак молча кивнул, сжимая винтовку. Нежно коснувшись шеи матери, он пошел к выходу со двора. Мать и отец проводили его взглядами – мать всплакнула, старик-единорог же был спокоен.

Негромко хлопнула калитка. Стук копыт вскоре стих вдали.

Закрыв Теймураза в подвале на висячий замок, Луна поднялась по лестнице на крышу и достала из тайника винтовку, пристроив ее на карнизе. Мелькнула мысль, что надо бы заняться перепуганными от всех этих ужасов детьми, успокоить их – и пропала. Кобылица вздохнула – и без того хватало дел, чтобы еще с жеребятами сидеть…

Теймураз не обманул – сарбазы уходили из поселка. Когда пыль от их колонны скрылась, с одной из крыш поднялась голова Бутрыса. Луна помахала ему. Увидев ее, молодой пони спрыгнул с мазанки и поскакал к дворцу. Через несколько минут он был уже наверху.

– Где пропадал? – строго спросила Луна.

– Нэми… у меня винтовка заклинала… я прятался… – запыхавшись, проговорил жеребец.

– Заклинила? – фыркнула кобылица-аликорн. – Ну-ка дай…

Взяв у Бутрыса его оружие, Луна отвела затвор, глянула в патронник…

– Еще бы не заклинила. Ты оружие когда чистил, боец? – возмутилась она. – В прошлом году? Или не чистил вообще, как со склада выдали?

– Н-нет… – замялся пони. – А надо?

– Болван! – рявкнула Луна. – Это чуть тебя не убило! Хотя еще как посмотреть, может наоборот спасло… – задумчиво добавила она. – Стрелял, значит?

– Пытался…

– Вдвойне болван. По городу рыщет банда в сорок голов, а он стрелять… Иди в подвал, охранять пленника, и глаз с него не спускай! И вообще не выходи из подвала, пока всё не закончится. Понял?

– А вы?

– А я делами займусь. Охраняй пленника, понял?

– Какого? – тупо спросил Бутрыс.

Луна зашипела.

– Командир рейдеров у нас в подвале. – медленно и зло произнесла она. – Поэтому иди охранять его, и не вылезай, пока я тебе не скажу. Теперь ясно?

– Ясно.

– Повтори.

– Охранять пленника, не вылезать, пока ты не скажешь.

– Да, пока я не скажу. Возьми, – кобылица выдернула из седельной сумки пистолет Теймураза и протянула Бутрысу. Тот взял его в зубы. – Кругом марш!

Пони с оружием в зубах пробормотал что-то похожее на «Есть», и побежал вниз, мотая неуклюже болтающейся на боку винтовкой. Луна покачала головой. Мальчишка… Но теперь он хотя бы не пострадает по своей глупости.

Взвалив винтовку на плечо, Луна спланировала на плиты площади и не спеша зашагала вслед за ханскими воинами к аэродрому. Надо было убедиться, что рейдеры погрузятся на самолет, взлетят и благополучно подорвутся. Тогда Теймураза можно будет отпускать, выполнив слово – один и без оружия он как змея с вырванными клыками. А когда в Жаркент подоспеет со своим отрядом Клементхуф, то он с ним разберется окончательно. Жаль будет, конечно, зараженный радиацией от взорвавшегося реактора песок и землю, но тут уже ничего не поделаешь…

Командир рейдеров сидел в темнице и напряженно думал. За дверью раздавались шаги часового – Бутрыс взялся ретиво выполнять свою обязанность, желая загладить допущенную при Луне промашку.

Взгляд Теймураза бегал по стенам и потолку подвала. Собственно говоря, это было отдельное запирающееся помещение – сам подвал был гораздо больше, занимая большую часть пространства под бывшим дворцом. Курбаши уже успел пять раз оглядеть своё новое жилье, но пока не придумал, как отсюда выбраться. Комната была абсолютно пуста – ни мебели, ни предметов быта. Единственный источник света – забранное сеткой маленькое окошко над дверью, в стене напротив – вентиляционная отдушина.

Встав, Теймураз принялся мерять шагами пол. Десять шагов в длину, восемь в ширину. По периметру тридцать пять – шагая, курбаши слегка срезал углы. От скуки он начал стучать по стенкам копытом – и отчасти потому что думал о скрытом выходе в стене.

– Прекрати! – крикнул часовой за дверью.

Назло ему Теймураз принялся стучать еще громче.

– Прекрати, а то пальну! Будешь знать! – крикнул часовой.

В ответ курбаши принялся со всей силы бить по стенке. С потолка стала сыпаться пыль, от ударов копыт падала штукатурка со стен.

Долбя по стенам, Теймураз оглядывался на дверь, ожидая когда часовой войдет чтобы наказать арестанта. Но тот не входил – несмотря на грозные окрики, Бутрыс всё же слегка побаивался своего подопечного.

Разочарованно фыркнув, Теймураз встал, напряженно прислушиваясь. Но всё было тихо. Часовой стоял за дверью и тоже прислушивался.

Заржав, курбаши ударил в дверь копытами. Затем прислушался. Никакой реакции.

Подождав, он продолжил бить в дверь.

– Что тебе нужно? – спросил часовой.

Теймураз молча продолжал бить по дереву. Вдруг он отпрянул – в двери показалось перекошенное отверстие. Грохнул выстрел. Командир рейдеров узнал звук своего маузера и сжал зубы от еле сдерживаемого бешенства.

Бутрыс выстрелил, не выдержав. Не желая причинить пленнику вреда, он пальнул в угол двери. В полумрак полетели отбитые щепки. Одна из них, самая длинная, упала рядом с копытом курбаши. Тот ухмыльнулся, взял ее ртом, и начал длинным концом скрестись в дверь, прячась за изгибом стены.

За следующие полчаса он успел довести молодого пони за дверью до белого каления. Утратив всякий страх перед рейдером, Бутрыс был готов войти в камеру и прибить провокатора на месте, лишь огромными усилиями сдерживая себя. В ответ на каждый раздраженный матюг Теймураз хохотал, что еще больше бесило жеребца, еще не успевшего приобрести выдержку опытного солдата.

…Тем временем в комнате, где поселили жеребят, шел жаркий спор. Трое жеребят постарше собрались в углу и тихо шушукались.

– Рейдеры вернутся. – говорил высокий чернявый подросток, рассеяно топча копытом рукоять дробовика, оставленного Луной. – А вернутся – всех убьют.

– Верно говоришь. – кивнул сидевший напротив него пони чуть помладше. – Если ничего не сделаем – так и будет. Драться будем, или прятаться?

– Прятаться будем – найдут. – ответил жеребенок с черной шерстью. – Драться надо!

– Как драться? – возразил самый младший, со светлой шерстью. – Нас всего ничего, а их полсотни! Размажут, если в открытый бой вступим!

– Их полста, а нас трое. А если с нашими взрослыми будем, то и вовсе пятеро. Или шестеро даже.

– Старик не в счет. Помнишь, как он тут соплями брызгал когда его били? Не поможет он. – презрительно фыркнул второй жеребенок, поправив ремень винтовки.

– Ладно. Давайте дождемся когда наши взрослые вернутся, и поговорим с ними. Темный, поговорим? – спросил пони со светлой шерстью.

– Поговорю. Кстати, тот пони-солдат, он ведь в подвале сидит, рейдера-курбаши сторожит. С ним можно сейчас поговорить.

– Он-то не главный. Главная та пони, с крыльями и рогом. С ней надо говорить, она командир, – покачал головой подросток с винтовкой.

– Да, Дозорный. Верно. Надо с ней говорить. – сказал Темный. – Светлый, что скажешь?

– Ждем. – подытожил пони со светлой шерстью. – А пока давайте почистим это барахло.

– Это не барахло, а оружие.

– Какая разница. Не будет патронов – станет барахлом.

– Лан.

…Стиснув зубы, Бутрыс надавил языком на спуск пистолета, выпалив в дверь.

– Оставь хоть патрон, красный! – насмешливо проговорил Теймураз. – Стреляться нечем будет!

Замычав от злости, Бутрыс отложил пистолет и начал зубами крутить ключ замка, отпирая дверь. У командира рейдеров екнуло сердце от радостного предчувствия.

– Сейчас… ты… пожалеешь… – бормотал пони-солдат. Замок лязгнул и открылся. Ударом копыта Бутрыс сбросил его на пол и потянулся за пистолетом.

В тот же миг Теймураз рванулся наружу, распахивая дверь. Получив по голове тяжелой деревянной плитой, Бутрыс попятился, не успев схватить оружие. Выскочив, курбаши схватил пистолет за рукоять – и замер, глядя на черное дуло винтовки.

– Ну вот ты и попался, – сказал Бутрыс сквозь сжатые зубы. – Надо было тебе сидеть в темнице, и не выеживаться. Теперь тебе кранты, сволочь…

Он нажал на спуск. Но нечищеная винтовка вновь заклинила. Не веря, Бутрыс нажал еще, и еще – оружие не стреляло.

Теймураз неторопливо повернулся к молодому пони и так же неторопливо нацелил пистолет ему в грудь. Бутрыс открыл рот, поняв в какое положение попал – спуск винтовки упал ему на грудь, пачкая шерсть слюной.

Командир рейдеров помедлил, иронично улыбаясь, и вдавил спуск пистолета.

– Хочешь стрелять – стреляй, а не болтай. – фыркнул он. Перешагнув через тело, он начал подниматься по лестнице наверх.

Бутрыс проводил его стынущим взглядом. Хрипя простреленным легким, он потянулся зубами к лестнице, собираясь встать, всхрапнул и, уткнувшись головой в ступеньку, затих.

Там его и обнаружила Луна. Вернувшись из разведки в поселок, она лишь по случайности разминулась со скачущим к своему отряду Теймуразом. По пути к ней присоединился Спартак, еще не до конца определившийся с тем, что он будет делать и как поступит. Рассказав ему свои новости, крылатая пони подошла к дворцу-музею и встретила у его входа детей. От них она и узнала страшную весть.

Глядя на остывающий труп, Луна чувствовала, как в ней закипает холодный гнев.

Она повернулась к Спартаку. Бывший ханский сарбаз стоял, прислонившись к холодной стене подвала и молча смотрел. За ним стояли старшие дети с оружием.

– Тебе нужно уходить, – наконец промолвил он.

Луна вздохнула.

– Теперь уже не могу. Теймураз убьет детишек.

– Теймураз убьет тебя. – Спартак покачал головой. – Ему плевать на детей. Он захочет рассчитаться с тобой – виновницей его позора. Уходи.

– Ты поможешь мне? – игнорируя его предложение, спросила Луна.

Спартак задумался.

Обезглавив рейдеров, у них был отличный шанс на победу. Теперь, когда Теймураз воссоединился с отрядом, и в любую минуту примчится сюда, жаждая мести – шансов на победу было очень мало.

– Если я умру – кто позаботится о моих родителях? – тихо спросил он, глядя Луне в глаза. – У них больше никого нет, кроме меня.

– Я рассчитывала на тебя, – произнесла кобылица.

Спартак отвернулся, уставившись в стену.

– Ты боишься? – хмыкнула Луна, понимая, что нарывается на грубость. Но Спартак лишь усмехнулся.

– Каждый воин боится, принимая бой. Но он на то и воин, чтобы уметь обуздать свой страх. Нет, Нэми, это другое.

– Что же ты решил?

Спартак задумчиво молчал, скребя копытом пол. Наконец он взглянул на Луну.

– Я буду драться вместе с тобой.

Луна кивнула.

– Спасибо.

Спартак развернулся и молча пошел наверх мимо жеребят.

– А вас кто сюда звал? – спросила их Луна.

– Товарищ командир… – начал один из них, с темной шерстью, и замялся, переступая с ноги на ногу.

– Мы хотим драться с рейдерами! – бойко произнес другой, светлой окраски.

– Идите наверх к остальным, – буркнула Луна. – Рано вам еще…

– Товарищ командир, мы никуда не уйдем! – возмущенно воскликнул жеребенок.

Кобылица с нарастающим раздражением уставилась на них. Внезапно она рассмеялась; жеребята недоуменно переглянулись между собой.

– Детишки… – горько усмехаясь, произнесла Луна. – Поймите – даже если вы собрали оружие от рейдеров и собрались воевать, это мало чем вам поможет. Опыта у вас нет, в бою вы погибнете почти сразу. Мне будет легче, когда я буду знать что вы в безопасности. Никакого героизма за моей спиной… пока это не будет необходимо, чтобы выжить. Понятно?

– Понятно… – потухшим голосом ответили жеребята.

– Я действую – вы смотрите. Я умерла – вы действуйте. Перед тем как умереть я предупрежу. Но я не умру никогда. – Луна игриво подмигнула детям. – А теперь идите наверх и успокойте остальных. Присмотрите за ними, скажите, чтобы не высовывались наружу. Задача ясна?

– Так точно! – гаркнул светлый жеребенок. Его более старшие друзья поддержали его нестройными голосами.

– Чудно. Кругом марш, красные дьяволята…

Жеребята развернулись и бегом помчались вверх по лестнице. Луна покосилась на лежащего Бутрыса, и подобрав его заклинившую винтовку, медленно побрела вслед за детьми. На душе у нее было пасмурно – только что погиб пони, к которому она уже успела привязаться. Кобылица спрашивала себя, не было ли ее вины в этом.

«Кто мог предполагать, что он сам выпустит его оттуда? Болван! Но до чего тяжело…»

Поднявшись на крышу дворца, крылатая пони не торопясь разложила на прогретых камнях парапета своё вооружение. Неисправную винтовку погибшего товарища она сразу отложила в сторону – в предстоящем бою толку от нее не будет. Достав из кобуры револьвер, она прокрутила барабан – семь патронов, заряжен полностью. Прикоснувшись к кинжалу Теймураза в ножнах на боку, она оставила его там же.

Наконец, она внимательно оглядела своё главное оружие – крупнокалиберную винтовку. Протерев краем плаща линзы прицела, она углубила упор в глину крыши, нацелив ствол на площадь перед дворцом. Дослала патрон в патронник, посмотрела в окуляр и удовлетворенно кивнула. Пойдет.

Разрядив револьвер, она разобрала его и принялась чистить – чтобы хоть чем-то занять себя. Пришел Спартак и лег рядом, глядя на площадь.

Они не разговаривали – не было смысла. Всё было ясно и без того. Луна осознавала, что шансов выстоять у них нет – даже два хорошо обученных бойца, с хорошим оружием, не остановят почти полсотни рейдеров, находясь в укрытии в тесном поселке. На равнине, со снайперским оружием – да. В городе – нет, здесь нужен не снайпер а пулемет со вторым номером... которого нет и не будет. Времени уводить жеребят тоже нет – банда Теймураза настигнет их, едва они выйдут из поселка. Плохо…

Луна с тоской посмотрела на солнце. Глаза слипались. Покосившись на Спартака, она решила, что можно немного подремать – случись что, напарник предупредит об опасности. А в ближайшие часы понадобятся все силы, и чем свежее она будет, тем лучше…

Кобылица собрала револьвер и легла на теплую крышу, опираясь щекой о камень парапета. Полежав так немного, она закрыла глаза.

Привет, милая сестра.

Снова пишу тебе, поскольку выдалось свободное время. Сижу я сейчас под местным жарким солнышком, заняться пока нечем, срочных дел нет, потому с чистой совестью отдыхаю, и ни в чем нужды не испытываю.

Сложилось так, что возможно скоро я с тобой встречусь, и останусь с тобой навсегда, милая сестра. Радость от грядущей встречи переполняет моё сердце – но полностью счастливой я назвать себя не могу, потому как придется мне оставить доверившихся мне пони в непростой для них ситуации. А может, оттого мне грустно, что окружали меня в последнее время товарищи очень даже хорошие, и прощаться с ними мне не хочется.

Но это всё пустяки. Обещаю тебе, милая, что если суждено нам встретиться вновь, то я больше тебя никогда не покину. Никогда.

До встречи, Тия.

В далеких песках юга (Глава 6)

Глава 6

Луна смотрела в небо. Солнце в очередной раз прочерчивало свой незаметный и вместе с тем стремительный путь – от рассвета к закату. Сейчас же оно застряло посреди небосвода. Полуденный час.

Кобылица вспомнила поверье, по которому ее и сестру считали богами и приписывали им всякие невероятные способности, вроде передвижению солнца и луны по небу силами магии. Усмехнувшись, она качнула головой. Возможно, так оно и было – когда-то очень давно. Со временем же процедура разгона планеты, ранее повернутой всегда одной стороной к светилу, превратилась в ритуал, имевший больше символическое, нежели практическое значение. Сейчас же любой мог убедиться, что в подъеме местного солнца и луны участия принцесс больше не требовалось – светила обрели наконец свободу. И им не было дела до того, что оба существа, силой своей магии заставившие планету вращаться, были мертвы – в каком-то смысле.

Какое дело небесным телам до разборок мелкой живности?

На лестнице раздались шаги. Луна скосила глаза – к ним на крышу поднялся смотритель музея. Вид у старика был мрачным.

– Всё-таки остались? – обвиняющим тоном спросил он.

Луна и Спартак переглянулись и промолчали.

– Решили здесь умереть? И вам наплевать на то, что бандиты разграбят и сожгут музей? – тем же тоном продолжал старый пони. Луна фыркнула – ответ и так был очевиден.

– Ладно, шайтан с вами! – рассердившись, прокричал Сван. – А дети?! Их судьба вас не волнует?

– Чего тебе надо? – раздраженно спросила Луна.

– Я помогу вас уйти из дворца незамеченными, если вы хотите этого. – поджал губы хранитель.

Луна молча смотрела, ожидая продолжения.

– Из дворца под городом идет подземный тоннель. Он ведет за пределы поселка к башне-колодцу возле аэродрома. О нем никто не знает – прорыли его еще при постройке дворца, а это было множество лет назад. Сейчас нет никого в живых, кто его строил.

– Ну, уйдем мы по тоннелю за пределы поселка, а потом? – скептически отозвалась Луна, переглянувшись со Спартаком. – Далеко с жеребятами мы уйдем по горячему песку? Нет, уважаемый хранитель, тут нам проще будет…

Луна осеклась, и вскочив с места, напряженно уставилась на смотрителя музея.

– Стоп. Говоришь, к башне возле аэродрома выходит? Отлично!

Ворвавшись в поселок, рейдеры разбились на несколько групп и прочесали его, с нескольких сторон выйдя к центральной площади. Рассредоточившись на крышах домов, они открыли остервенелую пальбу по зданию дворца. Древние стены покрылись щербинами пулевых отверстий, зазвенели вышибаемые стекла. Выпущенная сгоряча чем-то из единорогов молния с грохотом ударила в одно из окон, поджигая мебель внутри. В ответ не раздалось ни единого выстрела. Постепенно рейдеры прекратили стрельбу, недоуменно переглядываясь между собой – в чем дело?

– В атаку! – раздался резкий окрик Теймураза. Стряхнув неуверенность, бандиты с воплями и пальбой на ходу поскакали к дворцу-музею и ворвались в него, рассредоточиваясь по комнатам.

– Искать! – рявкнул Теймураз. В предводителе рейдеров клокотало бешенство. – Разберите по камню эту хибару, но найдите красных! Найдите!!!

Рейдеры переворачивали дворец вверх дном, но не могли обнаружить и следа черной кобылицы и ее попутчиков. Они исчезли. Содрогаясь от страха, нукер доложил ожидавшему перед входом во дворец Теймуразу о неудаче.

Дрожа от ярости, Теймураз с размаху ударил жеребца копытом.

– Искать! Не найдете – шкуру сдеру!

Из дворца выбежал смотритель музея, преследуемый двумя рейдерами. Упав на живот перед Теймуразом, он закричал:

– Курбаши! Здесь нет тех, кого ты ищешь! Умоляю, уведи свой отряд, не грабь музей! Здесь нет ничего того, что тебе нужно!

Теймураз молча смотрел на него. Неверно истолковав его молчание, Сван поднялся.

– Мы и город ни в чем не виноваты! Красные ушли за его пределы, там ты их сможешь догнать! Я… – смотритель осекся, глядя в дуло пистолета. Теймураз молча покачал головой и нажал языком на спуск. Захрипев простреленной грудью, Сван упал на каменные плиты площади. Фыркнув, курбаши принялся яростно топтать упавшего копытами.

Закончив, он поднял голову и увидел смотрящего на него Аристарха. Старый рейдер молча смотрел на командира, стоящего над телом убитого старика. Теймураз оскалился.

– Собирай народ на площади. Мы сейчас уходим. – произнес он сквозь сжатые зубы. – Дворец сжечь.

Аристарх коротко отдал честь и развернулся, уходя вглубь дворца. За ним следом ушли рейдеры – осмотреть музей на предмет того, что можно разграбить. Теймураз поднял голову, принюхиваясь к запахам.

Пахло кровью, гарью и жарой.

Отфыркиваясь от набившейся в ноздри пыли, Луна с трудом выбралась из полузасыпанного лаза в ложбине. Поднявшись на холм, она принялась осматривать местность вокруг. За ее спиной, кашляя и чихая, из подземного тоннеля выбирались жеребята – более старшие помогали слабым и тем, кто был ранен.

Старик-хранитель не обманул – ход действительно выходил к летному полю. Более того, выход очень удачно располагался неподалеку от водонапорной башни, которую приметила кобылица днем. Там она и решила спрятать детей.

– Вперед. – негромко произнесла она, повернувшись к своим подопечным. – К той башне.

Давешняя троица жеребят постарше закивала, и перешептываясь, повела остальных к древнему сооружению. Луна проводила их взглядом.

Зашуршал песок – рядом на бугор лег Спартак, последним выбравшийся из тоннеля.

– Старый колодец? – спросил он кобылицу-аликорна. Та кивнула.

– Рейдеры поищут нас в городе, и не найдут. – сказала Луна. – Тогда они погрузятся на самолет, чтобы не тратить времени. А при взлете их ждет сюрприз.

– Мина? – хмыкнул стрелок. Луна ухмыльнулась.

– Неплохо. – кивнул Спартак. – А если не получится?

– Значит, воевать будем. Других вариантов нет. – Луна встала, поправив замотанную в плащ от пыли винтовку. – Идем, надо еще успеть подготовить позицию.

Обогнав идущую колонну, аликорн и единорог вошли в старую башню. Беглый осмотр показал, что в ней никого нет.

– Вы трое. – Луна обратилась к подошедшим старшим жеребятам, – Спускайтесь в колодец, охраняйте маленьких. Отвечаете за них головой. Всё ясно, бойцы?

– Никак нет. – возразил жеребенок со светлой шерстью. – А вы куда?

– Я наверх. – Луна мотнула головой, кивнув на винтовую лестницу вокруг стен. – Послежу за обстановкой. Еще вопросы есть?

Ответом послужило молчание.

– Тогда спускайтесь. Если что надо – поднимитесь, только не шумите.

Забравшись по лестнице наверх, Луна огляделась вокруг. На сотни метров вокруг тянулась поверхность высохшего озера. Верхушку башни опоясывало кольцо из сложенных каменных блоков, закрывавших как от глаз, так и от пули. К башне подобраться скрытно было невозможно – на сотни метров вокруг была лишь голая земля.

Расчехлив винтовку, Луна поставила ее на камень, но выставлять на блоки ее не спешила – потенциальному наблюдателю ничего не стоит заметить подозрительно выглядывающий из-за камня ствол на фоне светлого неба. Пока бандиты здесь, ни единым движением нельзя выдавать себя – до ангаров было не больше четверти мили, и зоркий глаз вполне мог бы их увидеть. Впрочем, никого из рейдеров не было видно.

– Нэми, дай мне свой плащ, – тихо окликнул Луну Спартак.

– Зачем? – покосилась она.

– Я внизу спрячусь. Зароюсь в песок в стороне от башни и накроюсь плащом.

– А смысл?

– На случай если начнется бой, и нас попытаются обойти.

– Ладно. Забирай, только не исчезни с ним.

Спартак презрительно фыркнул, и нацепив плащ, спустился вниз. Еще раз оглядев горизонт, Луна увидела поднимающийся над поселком столб дыма. Она сразу определила, что горит дворец.

«Надо было смотрителя с собой забрать. Не спас его сокровища наш уход. Теперь уже ничего не поделать…»

Прошло немного времени. Дым пожара в поселке становился всё гуще. Засмотревшись на него, Луна вдруг заметила маленькие черные точки, выходившие из поселка. Она подобралась – то был возвращающийся отряд сарбазов Теймураза.

Рейдеры неторопливым шагом шли к ангарам. Некоторые тащили на себе набитые тюки, набитые награбленными в музее вещами. Командир отряда шел впереди. Издалека Луна не могла разглядеть выражения его морды, но почти физически ощущала его разочарование. Вот его нагнал какой-то рейдер – Теймураз сердито отмахнулся от него. «Ага, давай, злись», – с сарказмом подумала кобылица. – «На меня, на себя, на весь мир, и ни на что не обращай внимания. И сдохни, пожираемый своей злобой».

Подойдя к ангарам, Теймураз принялся что-то говорить, ожесточенно жестикулируя. Вокруг него засуетились рейдеры – одни поскакали в ангар, другие рассыпались по одному, по двое вокруг и начали следить за местностью. Судя по всему, курбаши решил не тратить время на месть, а поскорее убраться отсюда.

Вскоре командир рейдеров ушел в ангар вслед за своими бойцами. Где-то через полчаса оттуда на солнце медленно выполз бомбардировщик, сверкая запыленной обшивкой. У колес собрались рейдеры, толкая огромную машину на открытое место. Луна засмотрелась на бомбардировщик, и на мгновение ей овладела печаль – ей было жалко, что такое произведение искусства, сплав науки и техномагии, через какие-то минуты превратится в оплавленные куски металлолома.

Из кабины на крышу бомбардировщика вышел Теймураз – очевидно, оттуда он руководил работой. Вокруг крылатой машины засуетились рейдеры, поднося к открытому зеву бомболюка тюки и ящики, и с помощью блоков подвешивая их внутри.

Сам курбаши стоял наверху, смотря по сторонам. Осторожно наведя винтовку, Луна взглянула в оптический прицел, и невольно вздрогнула – морда Теймураза была повернута к башне. Несколько долгих минут он буравил ее глазами, затем отвернулся. Луна облегченно вздохнула, и медленно сползла с крыши, неся винтовку телекинезом.

Спустившись к одному из окон, смотрящих в сторону ангаров, Луна поставила винтовку на подоконник. Мельком глянув в окно, она нахмурилась: от самолета в ее сторону шли десять рейдеров, вытянувшись в линию. До них было метров триста.

В Луне словно распрямилась до сих пор сжатая пружина. Она даже испытала некое подобие облегчения. Больше неопределенности не было – настала пора действовать.

Луна вслух произнесла:

– Внимание всем. К нам идут сарбазы хана. Никому на свет не показываться, язык держать за зубами. Полная тишина.

Внизу послышался приглушенный шепот, который тут же смолк. Кобылица достала револьвер, взвела курок и принялась терпеливо ждать, прячась за подоконником.

Рейдеры медленно шли к башне, петляя между остовами самолетов. Выйдя на открытое место, они остановились, настороженными взглядами изучая башню. Наконец, через четверть часа напряженного ожидания, они двинулись вперед, поминутно останавливаясь и косясь на древнее строение.

Добравшись до башни, сарбазы немного приободрились. Семеро полукругом заняли позиции вокруг, держа окна под прицелом, а трое пошли внутрь. Этого и ждала Луна.

Воздух вокруг ее рога замерцал. Троица рейдеров, не успев приглядеться к полумраку внутри, не заметила черный силуэт на лестнице. Это их и погубило – соединив на краткий миг кобылицу и бандитов, в вошедших пони ударила зеленоватая молния.

Сердце, перегонявшее по жилам вместо крови зеленую едкую гадость, стукнуло и замерло. Воздух внезапно стал упругим: он словно превратился в чистую, абсолютно прозрачную воду, сквозь которую надо было продираться силой. В глазах защипало, как будто в них сыпнули щепотку едкого перца, всё тело охватил жар – организм как всегда отреагировал на экстремальный разгон головного мозга и центральной нервной системы. Движения стали тягучими, неспешными, и причиняли боль – скорость срабатывания мышечной ткани осталась прежней, и необычайно ускорившиеся движения приводили к болезненным ощущениям в конечностях.

Луна выпорхнула в окно, на лету целясь в рейдеров снаружи. Звуки исчезли, растянувшись на долгие мгновения. Уши слышали лишь слабое урчание – да громоподобный треск от сгорающего пороха.

Выстрел, другой, третий. И еще, и еще. И еще один. Кобылица парила над головами рейдеров, еще не осознавших что случилось. Выплеснувшаяся из тел кровь выглядела очень красиво в сверхускоренном восприятии – сверкающие на солнце маслянистые темно-красные брызги, повисшие в воздухе. Луне они напомнили непрозрачные кристаллы граната.

Состояние ускоренности прошло. Хлопнув крыльями, Луна приземлилась на песок. Вокруг нее в несуразных позах попадали рейдеры: шесть выстрелов – шесть трупов.

Последний уцелевший, осознав что он единственный кто остался в живых, с открытым ртом попятился, с ужасом смотря на аликорна. На песок с тихим стуком упал выроненный им пистолет.

Заголосив, он поскакал прочь. Пущенная ему вдогонку пуля швырнула его на землю как плюшевую куклу.

Зазвенели выпадающие из барабана гильзы. С лязгом вошла новая обойма. Перезарядив револьвер, Луна глубоко вздохнула и ушла в башню – готовиться к приходу новой волны атакующих.

Теймураз напряженно смотрел на башню, ожидая что хоть кто-то из посланных им боевиков выйдет наружу. Всё произошло настолько быстро, что он не сразу понял что случилось. Он слышал лишь короткую очередь из пулемета, затем одиночный выстрел – и всё. Но никто не выходил из башни. Вскоре командир рейдеров понял, что своих бойцов он уже не дождется.

Теймураз повернулся к стоявшему рядом Аристарху.

– Бери единорогов-пулеметчиков и двадцать нукеров, иди к башне с колодцем. Возьми с собой на всякий случай ту большую пушку, что мы везем с собой и запас выстрелов к ней. Ту крылатую кобылу не убивать – она мне нужна живой… или хотя бы полуживой.

– Штурм башни чреват большими потерями. – возразил рейдер-единорог.

– Действуй на своё усмотрение, но приведи эту тварь ко мне. Я хочу чтобы она корчилась у меня в копытах и просила ее убить, – Теймураз скрипнул зубами. – Если будет необходимость, подставляй нукеров под удар, но достань ее мне. Всё ясно?

– Да, мой господин.

Вытянув из повозки около огромной туши самолета контейнер защитного цвета, Аристарх закинул его себе на спину и направился в сторону башни, созывая рейдеров. Курбаши покосился в сторону самолета. Несмотря на то, что он сказал своему подручному, ему очень хотелось взлететь и наконец убраться из этих пустошей. Самолет загружен полностью, почти ничто не мешает взлететь прямо сейчас. Но…

Но были две преграды. Если он бросит свой отряд здесь живыми, каждый пони в Гривинском ханстве будет знать о его предательстве. В одиночку он не улетит – на новом месте ему первое время будут нужны подручные. А те немногие, кого он сможет взять с собой, будут знать что он бросил своих пони, и перестанут верить ему как воину и командиру. Если он плюнет на эту черную дрянь и улетит не отомстив – его перестанут уважать. Ну и кроме того, не хотелось бы бросать в этой пустыне Аристарха – во всем отряде Теймураз по настоящему уважал только этого бывалого вояку.

Так что пусть Аристарх разнесет башню, вырежет красных, жеребят и исполнит его волю. Ну а если он не справится и погубит отряд – то в этом будет виновен лишь он. А сам Теймураз сможет спокойно улететь с уцелевшими боевиками на бомбардировщике.

Коснувшись пустых ножен на груди, командир рейдеров оскалился и сплюнул на песок.

Ну и в конце концов, какой он жеребец, если уступил кобылице, и не вернул своё оружие?

О красно-рыжий кирпич башни с глухим стуком шлепались пули. Снаружи была слышна стрельба и крики – рейдеры, подбадривая себя воплями, мелкими группками прорывались к башне, прикрывая друг друга огнем. До неровной цепи наступающих было далеко и огонь был малоэффективным, но их было много…

Выставив винтовку в окно, Луна прицелилась в ближайшего рейдера. Затаив дыхание, она плавно сдавила телекинезом спусковой крюк и потянула его на себя. С оглушительным грохотом винтовка выпалила, процарапав упором на полу небольшую борозду.

Рейдер, в которого выстрелила кобылица, исчез в веере брызг. Секунду спустя стало видно его изломанное тело, лежащее на глиняном покрытии такыра.

Луна передернула затвор. Огромная латунная гильза звякнула и покатилась вниз по лестнице. Прицелившись, она сделала один за другим четыре выстрела, нашедших свои цели.

Заговорили пулеметы. В окно с визгом влетел шквал пуль, и кобылица отпрянула, спрятав винтовку. Вслушиваясь в грохот и крики снаружи, она торопливо поднялась до другого окна, выходившего на ту же сторону, откуда наступали рейдеры.

В остовах самолетов на краю поля расположились три пулеметных расчета. Они своим огнем и поддерживали сейчас свою пехоту. Стараясь не думать о разъяренных потерями жеребцах, бегущих к башне, Луна установила винтовку и стала в прицел искать в наваленном металлоломе пулеметные точки.

Рейдерам-пулеметчикам казалось, что они находятся в хорошем укрытии под слоем металла. Но антимех-винтовка прошибает любую броню кроме танковой.

Один из пулеметов замолчал, заткнутый метким выстрелом Луны. Два других, заметив кобылицу, перенесли огонь – аликорн едва успела спрятаться. Огонь был слишком метким.

– Спратак! – крикнула Луна. – Пулеметы!..

Ответом стали выстрелы неподалеку от башни. Ее товарищ открыл стрельбу из своего укрытия, отвлекая рейдеров. Высунувшись из-за стены, Луна прицелилась в один из пулеметов и нажала спуск. Винтовка вместо того чтобы выстрелить, тихо клацнула.

Нецензурно выматерившись, кобылица стала ее торопливо заряжать.

Выстрелы на поле усилились – рейдеры подбегали всё ближе.

– Нэми! – донесся крик Спартака. – Я отхожу, сейчас они на тебя пойдут!

– Давай! – с щелчком вставив патрон в магазин и дернув затвор, Луна легла на щербатый пол. По очереди прицелившись в стрелков у пулеметов, она несколькими выстрелами перестреляла их, после чего вновь поменяла позицию, спустившись к нижнему окну. Зарядив еще несколько патронов в магазин, кобылица взглянула на поле.

Один из пулеметов вновь открыл стрельбу – уцелевший боец расчета встал за оружие. Фыркнув, Луна прицелилась и выстрелила – в оптику было видно, как стрелок с пулеметом кувыркнулись, пропадая из поля зрения.

Рейдеры, не слыша поддержку сзади, дрогнули и в замешательстве остановились.

Высунувшись из укрытия, Луна с азартом принялась стрелять по ним. С другой стороны ей вторили выстрелы винтовки Спартака. Сарбазы попятились, стреляя по башне, и бросились бежать прочь, пытаясь спрятаться от меткого огня.

Позади них прозвучал жестокий смех Найтмер Мун.

Смотревший всё это время на расстрел (иначе и не назвать) своих нукеров Теймураз заскрежетал зубами.

– Жаль, снайперских винтовок нет. – вздохнул стоявший рядом Аристарх. Курбаши покосился.

– Бери контейнер, подберись поближе и жди моего сигнала. – сквозь зубы процедил он, глядя на Аристарха. Старый рейдер коротко кивнул, и поскакал к краю поля, укрываясь за остовами техники. Посмотрев ему вслед, Теймураз остался стоять в одиночку, зло смотря на башню.

– Смейся. – хмыкнул он, обращаясь к темной кобылице. – Смейся…

Луна и Спартак лежали у окна, настороженно глядя на площадь. Внизу было слышно шушуканье – почувствовав что опасность отступила, жеребята тихо говорили о чем-то. При желании Луна могла прислушаться и узнать о чем именно, но сейчас она была занята другим, и до детской болтовни ей не было дела.

– Что-то они затихли, – пробормотал Спартак, имея в виду рейдеров. – Не нравится мне это…

Из окна своего дома Гарда внимательно наблюдал за происходящим. Он был свидетелем заварушки у башни с самого ее начала, но пока не вмешивался. Тем более что группа Нэми пока отлично справлялась и без его помощи.

Он нашел на летном поле Теймураза. Главарь рейдеров стоял за задравшим в небо ободранное крыло «летающим вагоном» и выглядел до странного задумчивым. Рядом с ним за остовами самолетов сидели рейдеры, целившиеся из винтовок в башню. Ближе к зданию диспетчерской, откуда он смотрел, на поле стоял бомбардировщик, около которого бродило еще несколько рейдеров.

Гарда пожевал губами и ушел от окна.

Теймураза он знал еще со времен войны. Когда Гарда был офицером Красного Союза, ему не раз приходилось сражаться с лихим курбаши. Тогда он был молодым… как и его противник. Немало сил, нервов было истрачено, крови пролито, когда их отряды гонялись один за другим по бесконечной пустыне, устраивая ловушки, поочередно меняясь ролями охотника и добычи. Давно это было…

К сегодняшнему дню былая ненависть притупилась. Двум воинам больше было нечего делить. Осталась лишь усталость… и уважение, пришедшее после сотен стычек, схваток и облав, через которые они прошли оба. Теймураз признавал силу и отвагу Гарды, отставной боец красных с неохотой соглашался с тем, что ханский советник достойный воин.

Гарда вспомнил о Бутрысе. Интересно, как там он сейчас, в башне?..

А будь это его сын, помог ли он ему?

Гарда повернулся и начал спускаться по лестнице вниз.

Над полем разнесся металлический кашель. Луна и Спартак недоуменно переглянулись и прильнули к прицелам.

– Красные! – гулкий и сухой голос проскрежетал над пустошью. Дальние холмы отразили звук слабым эхом, тающим вдали.

– Это Теймураз говорит в звукоусилитель, – произнесла Луна, водя прицелом по кучам мусора на краю поля. Спартак коротко кивнул.

– Ваше положение безвыходно! – продолжал говорить курбаши рейдеров. – Вы блокированы, и мы не дадим вам уйти, так как вы убили слишком много наших воинов! Нам известно что с вами есть дети. Неужели вы хотите их смерти? Сдайтесь, и мы их пощадим! Более того – мы дадим им еду, воду и позволим им вернуться в поселок, или куда они пожелают! Если же вы продолжите сопротивление, через несколько минут мы откроем огонь из жар-яйцемета и похороним вас всех в этой развалюхе! У вас пять минут на размышление!

Голос замолчал. Луна поскребла щеку острым щитком на накопытнике, обдумывая его слова.

Жар-яйцемет – это очень нехорошо.

– Теперь я стал красным. Интересно, – невозмутимо произнес Спартак. – Я думал, это будет в более торжественной обстановке.

– И не говори. Хоть бы паек выдали. Или форму красивую. А так, по сути задаром произвели. Несправедливо!

Спартак прыснул в копыто.

– Только не вздумай сдаваться, – предупредил он. – Теймураз не будет щадить ни детей, ни тебя.

– А я и не собиралась сдаваться, – возразила Луна. – Он же там каким-то красным говорит. У нас в группе был всего один из анархистов, но он уже никогда не сможет сдаться кому-то. Так что х*р ему.

Спартак кивнул.

– Мне жаль, что так получилось с Бутрысом. – сказал он после небольшой паузы.

– Мне тоже, – поморщившись как от боли, ответила ему Луна. – Но мы должны бороться дальше, иначе выйдет так, что он умер зря.

Теймураз обернулся, услышав сзади шаги. К нему своей походкой вразвалку шел Гарда. Покосившись на своих нукеров, курбаши пошел к нему. Два былых врага остановились друг перед другом, оценивающе присматриваясь.

Первым нарушил молчание Гарда.

– Мир тебе, Теймураз. Давно не видел тебя в наших краях.

– И тебе мир, Гарда, – отозвался Теймураз.

– Каким ветром ты у нас? – спросил пожилой пони.

– Не из добрых, – фыркнул курбаши.

– Всё кочуешь? Стреляешь?

Теймураз тряхнул головой.

– Времена меняются. Война – никогда. Помнишь, каким я был? – спросил он, намекая на их прежние встречи во время войны.

– Да, были времена. – Гарда прекрасно понял намек, который мог означать многое – от предупреждения до сдержанной угрозы. – А что это тут за шум у тебя? Прижал кого-то?

– Да вот, засела гадина одна в башне с винтовкой и не выходит. – усмехнулся Теймураз. – Ничего, сейчас я прикажу по ним из жар-яйцемета пальнуть – пускай магического огня отведает…

– Занятно. – Гарда многозначительно похлопал губами. – Не против, я с ними в твой матюгальник поговорю?

– Как хочешь. – командир рейдеров махнул копытом. – Вдруг тебя послушают, твои соклановцы всё же.

Гарда подошел к укрепленному на треноге рупору.

– Нэми! – позвал он. – Бутрыс с тобой?

Его голос гулко раскатился по полю. Не успели затихнуть последние отголоски, как из башни раздался ответ:

– Убили Бутрыса. – колос кобылицы звучал глухо и мрачно. – Теймураз застрелил.

Не веря ушам, Бутрыс повернулся к нему.

– Это правда?!

– Угумс. – Теймураз с иронией глядел на старика. – Что-то не так?

– За что… – Гарда поперхнулся, его голос сел.

– За что надо. – фыркнул рейдер. – Он солдат, и знал, на что идет, когда шел на призывной пункт.

– Ты убийца. – тихо сказал отставной офицер.

Перечеркнутые шрамами глаза курбаши зло сощурились.

– Да. И что?

Гарда оглянулся. Вокруг стояло шесть рейдеров-единорогов, следивших за беседой – и почувствовавших что обстановка накаляется. Он был один. Безоружен. В такой обстановке затевать бой не следовало.

Он посмотрел на башню Луны – и его сердце сжалось.

– Ничего. – покачав головой, глухо ответил Гарда. – Спасибо за беседу.

Он пошел в свой дом, к башне диспетчерской. Проводив его взглядом, Теймураз презрительно сплюнул на землю. И этот опустившийся алкаш был когда-то великим воином?! Поистине, времена меняются…

Курбаши подошел к освободившемуся рупору.

– Пора заканчивать. Аристарх, огонь!

В далеких песках юга (Глава 7)

Глава 7

…Надрывно кашляя и чихая, Луна высунулась в окно и слезящимися глазами стала всматриваться в облака дыма и пыли, заволокшие башню. Взрывная волна от близкой детонации Жар-бомбы обдала древнее сооружение огнем и поднятыми в воздух тучами раскаленного песка, но оно пока держалось. Сверху свесился ожесточенно трущий глаза ногами Спартак.

– Они пристреливаются! – крикнул он.

– Не давай им взять прицел! – рявкнула в ответ кобылица. – Один заряд в башню, и нам конец!

Жеребец закивал и исчез за краем лестницы. Тут же раздались его выстрелы – он стрелял из верхнего окошка их укрепления, не давая гранатометчику спокойно выверить траекторию полета зарядов, и сделать точный залп. Получалось пока не очень, но они всё еще были живы.

Это был уже третий выстрел. Пространство вокруг башни было украшено уродливыми воронками с оплавленным песком внутри, и выметено ударными волнами. С каждым разом стрелок рейдеров попадал всё ближе и ближе – дальность стрельбы из пневматического гранатомета была максимальной и потому попасть даже в такую большую цель как башня было нелегко. К тому же ему приходилось часто менять позицию – после первого же выстрела Луна и Спартак засекли его и едва не убили, перед тем как прилетевшее жар-яйцо сдетонировало перед башней, оглушив их и дав гранатометчику время спрятаться. После каждого разрыва жеребята в колодце начинали верещать от ужаса. Луне было их искренне жаль, но заниматься детьми не было времени.

Сканируя поисковым заклятьем поле, аликорн отслеживала перемещающуюся в обломках фигурку рейдера с жар-яйцеметом. Тот действовал грамотно, не подставляясь под прямой выстрел, и поэтому Луне приходилось палить лишь по отсверку ауры, отбрасываемой стрелком. Несмотря на то, что пули его беспокоили, рейдер до сих пор не сделал ни одной ошибки – и кобылицу это тревожило. Сколько еще продлится их поединок?

В магазине винтовки кончились патроны. Луна принялась ее торопливо перезаряжать, напряженно прислушиваясь – рейдер стрелял как раз в те моменты, когда большая винтовка замолкала.

Чуткие уши уловили слабый хлопок сработавшей пневматической катапульты. Оглянувшись, Луна увидела в небе сверкание переливающегося магического заряда, летевшего по параболе в их сторону.

– Ложись! – бросившись под прикрытие стены, кобылица съежилась, накрывая винтовку своим телом. В уме пошел обратный отсчет – выпущенная из орудия жар-бомба летит до их позиции где-то пятнадцать секунд. Четверть минуты, растянувшаяся в бесконечно долгое ожидание.

Жар-бомба летит практически бесшумно. Луна усилием воли подавила желание выглянуть в окно – не очень близкий разрыв сдует любого любопытного идиота взрывной волной. Что будет, если произойдет прямое попадание, и думать не хотелось. Аликорн считала секунды. Вот сейчас…

Пол, стены, вся башня содрогнулась от мощного удара. Раздался звук, как будто кто-то с треском рвет на ухом гигантский кусок ткани. Сотрясение подбросило Луну в воздух по меньшей мере на полметра, больно приложив по груди и шее стволом винтовки. Сверху посыпался всякий мусор – отваливающиеся от стен осколки кирпича, пыль, песок, и расплавленный шлак, обжигающий кожу. Их башня закачалась, угрожающе захрустев, но выдержала.

Когда гул прошел, кобылица услышала внизу хор жалобных голосов.

– Тетя Нэми-и! Дядя Спартак! Отзовитесь!!! – вопили внизу жеребята.

– Я здесь! – отозвалась Луна, морщась от боли и рези в глазах. – Спокойно, без паники!

– Мы можем выйти?! – взмолились внизу. – Нам страшно!

– Сидите там, где вы есть, не высовывайтесь! – гневно крикнула кобылица. – Спартак, ты там еще живой?

– Да, – последовал бесстрастный ответ. За ним раздался лязг заряжаемой винтовки.

Дослав патрон в патронник, Луна поставила своё оружие на разложенные на подоконнике мешки с песком и стала искать цель. Разглядывая в прицел летное поле, она поежилась от того, что шкуру усиленно щипало, словно она тлела в невидимом огне – радиационный фон от близких разрывов жар-бомб медленно нарастал. Луне он не причинял вреда, скорее наоборот – но другим живым существам следовало уйти из этого места, и как можно скорее.

Кобылица горько усмехнулась. Их всех – и жеребят, и Спартака, и ее может убить гораздо быстрее взрывом, чем радиацией, если они не разделаются с гранатометчиком. Надо заняться делом, а не занимать голову всякой ерундой.

Наверху загрохотала винтовка Спартака. Поймав в прицел перебегающий за грудами металлолома силуэт, Луна поддержала напарника своим огнем. Фигура рейдера остановилась за очередным прикрытием в виде остатков авиадвигателя, и закопошилась, готовя жар-яйцемет. Кобылица сощурилась и прикусила губу, ловя стрелка в прицел. Она сделала выстрел, другой, третий… Металлический корпус двигателя, за которым прятался рейдер, пускал искры от попаданий, но держался – лишь все больше увеличивалась вмятина, которую пробивали тяжелые пули.

Луна сделала очередной выстрел. Одновременно с этим рейдер наконец выпалил из жар-яйцемета, но кобылица этого не заметила. Она видела лишь как рейдер переломился и завалился со своим оружием наземь, порванный почти пополам.

– Есть! – аликорн коротко и зло засмеялась, тут же осекшись. Почему так тихо?

Недоуменно оглядевшись по сторонам, Луна взглянула в небо и оторопела, глядя на переливающуюся розово-красными переливами молнию, стремительно падающую на нее.

Сердце в груди стукнуло и замерло. Неподвижно стоя у окна, кобылица смотрела, как окутанный свечением шар перечеркнул синее небо, на миг поблекнув в свете солнца, и исчез из поля зрения, упав на крышу башни.

В ту же секунду раздался взрыв.

Гарда лежал в своем жилище и мрачно смотрел на стену перед собой.

Он снова опоздал. Судьба предоставила ему шанс реабилитировать себя в своих глазах после смерти Гарди – и он ей не воспользовался. Возможно, вмешайся он раньше – и Бутрыс был бы жив. Но он этого не сделал.

Снаружи грянул разрыв. Не дернув и ухом, Гарда продолжал смотреть в стену.

Что ж… его сын давно мертв. А сегодня погиб пусть и симпатичный, но в сущности чужой и малознакомый ему солдат. В Пустоши каждый день погибают пони – так какое ему до него дело?

Вскочив с подстилки, Гарда с плеском налил в пиалу водки и выпил, не закусывая. Оскалившись, он злыми глазами уставился в стенку, как будто она была виновата в его беспокойном настроении.

Слушая далекую перестрелку, он налил еще одну пиалу, но пить не стал. На секунду ему представилась картина, как это выглядит – он сидит и хлещет водяру, а снаружи бесчинствуют рейдеры, а среди них и тот, кто совсем недавно убил дорогого ему пони.

«Нажрался как…» – Гарда поискал подходящее слово в своей памяти и не нашел. – «Шары залил… а совесть утопить не получается».

За окном грохнул еще один взрыв. Старый пони потянулся было губами к пиале, но вместо этого разбил ее ударом копыта. После этого он схватил зубами бутылку и швырнул ее о стену. В комнате запахло алкоголем.

В нем созрело окончательное решение. Пожалуй, настало время поставить точку в этой истории.

Гарда распахнул двери шкафа и вытащив оттуда боевое седло, принялся навьючивать его на себя. Закончив с этим, он повесил на одну его сторону взятый с окна пулемет, на другую – короб с патронами, и вышел.

Луна очнулась от того, что кто-то лил ей воду на лоб. Открыв глаза, она увидела над собой силуэт.

– Поднимайся, – сказала фигура голосом Спартака.

Пошатываясь, Луна встала. Всё вокруг было обожжено магическим огнем. Надземная часть башни была срыта до основания – вокруг громоздились горы битого кирпича и крупные обломки стен. Решетка, закрывавшая вход в подвал выдержала, хоть и была засыпана почти полностью. Над головой было видно небо, сейчас подернутое зеленой дымкой – как это всегда бывает, если находиться в эпицентре взрыва жар-бомбы.

Кобылица посмотрела на Спартака, затем на себя. Оба они были изранены – жеребец успел замотать самые серьезные порезы и ожоги бинтами, и сейчас сосал через патрубок упаковку с антирадином. На ней же, даже на беглый взгляд, не было живого места – но тем не менее, они были еще живы, что было поистине чудом.

– Спартак… – Луна сделала шаг вперед, и едва не упала. Жеребец вовремя ее подпер плечом. – Тебе надо уходить отсюда, и быстро. Радиация…

Спартак скривился.

– А ты?

– Я ничего. Мне это только в помощь… – кобылица сплюнула окрасившуюся в зеленый цвет слюну. – Надо разрыть колодец, в это время мне понадобится помощь. Прикрой меня огнем, пока я буду рыть… Справишься?

Спартак скептически хмыкнул, но кивнул. Выудив из груды кирпичей анти-мех винтовку, Луна бегло осмотрела ее – прицел треснул от удара по камням, но остальные механизмы не пострадали. Она поставила ее перед жеребцом: – Бери.

Убрав своё оружие за спину, Спартак поднял винтовку и почти галопом ускакал из развалин. Проводив его взглядом, аликорн повернулась и принялась копать, расшвыривая камни и кирпичи телекинезом.

Откапывая вход в колодец, Луна почувствовала прилив сил. Ее раны под действием радиации постепенно затягивались – хоть черная шкурка и слипалась от крови и грязи, кожа под ней стремительно регенерировала. Копая, кобылица прислушивалась к своему организму, и дождавшись, когда регенерация порезов и ссадин закончится, активировала заклятие очищения, рассеивая радиоактивное заражение вокруг. Жеребята внизу и без того, наверное, ранены, не хватало еще чтобы они облучились на выходе.

Неподалеку загрохотали выстрелы. Луна подняла голову, предполагая что рейдеры пошли на штурм, и Спартак отбивает нападение. Но тут же она поняла что ошибалась – у жеребца были только винтовки, а стрелял пулемет. Что там происходит?

Помедлив, кобылица продолжила своё занятие. Поглядеть, что творится вокруг, можно и потом. Сейчас есть другое занятие – вызволить детишек из каменной ловушки.

Наблюдая за дымящимися руинами, Теймураз отдал команду своим нукерам, небрежно махнув копытом в сторону разрушенной башни. Цепь рейдеров стала медленно приближаться к равалинам, нервно водя стволами. Несмотря на то что башня была разрушена, они опасались что оттуда раздадутся выстрелы, и чудом уцелевший враг перестреляет их, как и многих их товарищей. Видя их нерешительность, курбаши решил проконтролировать выполнение приказа, отправившись с ними.

– Эй, Теймураз! – знакомый голос окликнул его. Курбаши резко развернулся, а за ним – и остальные рейдеры.

На крыше бомбардировщика стоял Гарда. На вид грузный и неповоротливый, он сумел пробраться мимо рейдеров, охранявших самолет, и влезть на крышу. Теймураз увидел у него на боку пулемет и всё понял.

Старый воин не стал произносить никаких пафосных речей. Он просто открыл огонь.

Теймураз бросился в укрытие, уворачиваясь от струи пуль.

– Взять! – заорал он. – Убейте его!

Завыли рикошетирующие пули. С руганью рейдеры рассыпались по летному полю, ведя ответный огонь. Срезав нескольких рейдеров, Гарда пробрался к люку внутрь бомбардировщика и исчез в нем.

– Не стрелять! Повредите самолет – убью! – рявкнул курбаши. – Штурмуйте его! И возьмите наконец эту чертову башню с крылатой сукой!

Волна рейдеров разделилась. Одна часть, меньшая, рванулась к бомбардировщику на взлетной полосе. Другая, большая, поскакала к башне. Теймураз подозревал, что они сделали это, надеясь убраться от страшной машины, а то и вовсе сбежать под шумок с поля боя, но уже ничего не мог с этим поделать. Его власть над отрядом таяла, как и сам отряд.

Со стороны башни захлопали гулкие выстрелы крупнокалиберной винтовки. Кто-то из засевших в ней красноармейцев всё еще был жив. Теймураз задумался, что стоит закончить прежде всего – отбить самолет, или покончить с красными? Задавшись этим вопросом, он глянул на самолет и похолодел – пулеметные турели, до поры до времени спавшие на бомбардировщике, ожили – и разворачивались в сторону его отряда.

Курбаши решил, что не хочет находиться под их огнем. Сорвавшись в галоп вслед скачущим к башне рейдерам, он услышал позади грохочущий рев – турели пришли в действие. Не оборачиваясь, Теймураз знал и так – бомбардировщик расстреливает его воинов. Теперь он не был уверен в своей победе. А точнее – он понял, что этот бой он проиграет.

Эта мысль вызвала в нем гнев. Наплевать! Пусть он проиграет, но он не сдастся. Пока он жив – еще ничего не кончено. Еще есть возможность переловить ситуацию – или хотя бы с честью умереть. А там посмотрим, как оно будет.

Сосредоточившись на этой мысли, Теймураз помчался к башне.

Гарда возрождался.

Спивающаяся тень алкаша-забулдыги, каким он был последние годы, ушла в небытие. Вернулся воин – яростный, бесстрашный… и счастливый. Только теперь Гарда понял, насколько низко пал, влача отвратительную жизнь в старой башне аэропорта, спрятавшись ото всех. Ему стало ясно, в какую сторону его жизнь должна была измениться. И теперь ему казались никчемными и глупыми все его колебания.

Сидя перед пультом управления турелями, его дух пел. Гул от грохочущих снаружи пулеметов казался героической симфонией, а дрожь, через бомбардировщик передававшаяся и ему, показывала, что он не просто оператор оружия, а сам – оружие, его часть. Огненный шквал, истреблявший рейдеров, который он видел через талисманы обзора, укрепленные на турелях, вызывал в нем чувство радости, а лязг и грохот пуль, ударявших в бомбардировщик, вызывал в нем праведный гнев. И он давал этому гневу волю, наводя оружие и поражая цели.

До уха донесся лязг открываемого люка. В горячке боя Гарда забыл его запереть, теперь же, услышав звук, он обрадовался. Встав с операторского ложа, он помчался по проходу, чиркая по стенам дулом пулемета.

Первый рейдер, забравшийся в самолет, даже не понял, что его убило. Его товарищи, закрытые от пуль телом незадачливого нукера, были ошеломлены жуткой силой, с грохотом и треском налетевшей на них. Гарда расшвырял их, как ветер в бурю разметывает листья. Чудом не попавший под удары копыт последний рейдер с воплями полез наружу. Длинная пулеметная очередь заставила его измочаленным бесформенным кулем рухнуть на пол.

Гарда стоял над убитыми рейдерами, с ног до головы перепачканный бурой жижей.

– Насорили тут… – он встряхнулся и устало вздохнул. – Уф.

Захлопнув люк, он не спеша пошел в кабину. Улегшись на ложе, он оглядел в камеры поле вокруг самолета, но ничего не увидел. Рейдеры успели спрятаться. Тряхнув седой головой, Гарда скинул боевое седло и занялся переключением турелей на автономную работу. В бомбардировщике был такой режим, на случай если наводчик-оператор будет ранен и не сможет ими эффективно управлять – спасибо его создателям-зебрам.

Сейчас он поднимет бомбардировщик в воздух. Гарда в своё время от скуки изучил навыки полета на симуляторе, и не сомневался что сможет какое-то время держать эту махину в небе, а потом сесть. Сверху лучше видно…

Расчистив наконец решетку, Луна рванула ее, открывая проход.

– Все наружу! – закричала она. – Не толпимся, по очереди… Пропускайте раненых!

Из колодца по одному начали выходить жеребята. Несмотря на опасения кобылицы, никто из них ранен за время боя не был – они были лишь напуганы, даже самые старшие. Подгоняя, Луна выгнала их из подвала. Дети ежились, прислушиваясь к выстрелам – Спартак отгонял тех, кто пытался приблизиться к башне.

– В общем так. – Луна постучала копытом, привлекая внимание. – Сейчас все выходите, и идете в поселок. Дядя-солдат вас отведет. – она махнула копытом в сторону Жаркента. – Спартак, слышишь меня? Проводи жеребят, я прикрою вас сверху!

– Понял. – донесся негромкий ответ. Взмыв в воздух, Луна перепорхнула, опустившись рядом с жеребцом.

– Какие новости? – спросила она.

– Ты, возможно, удивишься, но к нам пришла помощь, – усмехнулся Спартак.

– Да неужели. И кто?

Бывший рейдер указал копытом вперед. Присмотревшись, Луна увидела, что рейдеры вокруг бомбардировщика лежат бездыханными. Одна из турелей на самолете засверкала вспышками выстрелов – их было видно за сотни метров, несмотря на слепящее солнце.

– Зачарованные пули, – прокомментировал Спартак. – Последние пять минут кое-кто активно отстреливался из крылатой машины. Хорошие пушки, – добавил он.

– Гм. – хмыкнула Луна. – Возможно… Гарда?

Из кабины высунулась белая голова пони. Взяв у Спартака винтовку и поглядев в прицел, Луна узнала Гарду. Старый пони что-то прокричал, помахав копытом, и исчез.

– Нет… только не это. Твою ж мать! – кобылица выругалась и отшвырнув винтовку, взлетела в воздух. – Он же сейчас подорвется!

– Там еще живые рейдеры! – попытался ее остановить Спартак. – Тебя собьют!

– Уводи жеребят в поселок. Я что-нибудь придумаю. – Луна, торопливо махая крыльями, полетела к самолету. – Эй, ты там! Не заводи машину!!!

– Не слышно же, – с досадой произнес Спартак. Схватившись за свою винтовку, он обнаружил, что расстрелял весь боезапас. – Что ж ты… – он растеряно оглянулся на черную точку в небе.

– Взорвешься! Стой!!!

Внезапная страшная боль в голове сбила налаженный ритм взмахов крыльями. Окружающий мир смешался в багровую круговерть, из которой отдельными картинами выскакивали небо, солнце, пустыня, летное поле… Оглушенная, раненая в голову Луна беззвучно хлопнулась о твердую поверхность такыра.

Удовлетворенно ухмыльнувшись, Теймураз выпустил из зубов свой пистолет.

Лежа на земле, Луна услышала, как заревели моторы. Самолет медленно разворачивался на взлетной полосе, готовясь взлететь. Теймураз с досадой посмотрел на него, понимая, что его теперь придется сбить, и наконец, подошел к поверженному врагу.

Луна не отрываясь, смотрела на него. Силуэт курбаши она видела сквозь наползающую на глаза дымку. Пошевелиться она не могла.

Постояв, Теймураз зубами сорвал с ее тела ножны с кинжалом, повесив их себе на грудь. Взяв в зубы пистолет, он немного помедлил, и нажал на спуск.

До Луны словно издалека донеслись хлопки пистолета. Она почувствовала глухие удары пуль по своему телу. Затем тьма сгустилась настолько, что она уже не могла ни видеть, ни слышать, ни что-либо чувствовать.

Удовлетворенно усмехнувшись, Теймураз толкнул тело копытом. Луна не пошевелилась.

– Хорошо. – вслух сказал он самому себе. – По крайней мере, я уйду не один.

Покосившись на распластавшийся на твердой глине труп, курбаши зашагал дальше. Позади него, на взлетной полосе, бомбардировщик взмыл в воздух. Развернувшись, он направился прямо на наступающих к башне сарбазов. Заметив этот маневр, Теймураз грустно усмехнулся.

– Момент истины в нашем долгом противостоянии, Гарда.

Взяв пистолет, курбаши мысленно сравнил его с десятком пулеметов на бомбардировщике и покачал головой. Всё было против него в этот день…

Низко летящий самолет вдруг задрожал и вспыхнул багровым пламенем. Теймураз зажмурился и отвернулся к земле. До него донесся глухой звук, сменившийся оглушительным треском. Взрывная волна сбила его с ног. Поднявшись, Теймураз увидел жуткую картину крушения.

Ловушка Луны сработала как ей и надлежало. Магический реактор, поврежденный взрывом динамита, сдетонировал, разломив бомбардировщик пополам – и уничтожив всех, кто на нём и под ним находился. Рейдерам, которые в момент взрыва разбегались от летящей на них крылатой машины, очень не повезло. Пространство на сотни метров было завалено обломками обшивки, неотработавшим топливом, и пытающими ошметками самолета. Не до конца развалившийся остов прокатился по земле два десятка метров, и жалобно скрипнув, замер, задрав в небо обломанное крыло.

Теймураз остался один. Взглянув на зеленое, затянутое дымом и огнем небо, он решил, что это ничего не меняет. Тяжело вздохнув, он продолжил идти к развалинам башни.

Что такое смерть?

Этот вопрос будоражил практически любой ум, способный мыслить и осознавать себя как личность. Начиная с самых ранних моментов нашей истории до сегодняшнего дня, множество живых существ задавалось вопросом – что же такое смерть, и что будет после нее? И если с первым более-менее разобрались, то на второй – что станет с нами, после того как мы умрем, и есть ли продолжение жизни после смерти – никто ничего конкретного сказать не может. Неудивительно – чтобы знать это, необходимо как минимум умереть и суметь после этого рассказать о том, что увидел, услышал, почувствовал… что довольно затруднительно.

Из-за этого вокруг смерти наворочено немало всякой мистики. Мол, и рай загробный есть, и воздастся нам по грехам нашим… Какая чушь. Могу уверенно утверждать – ничего подобного там нет. И те, кто думает, что смогут после смерти жить так же, как на земле, только еще лучше – жестоко ошибаются. Впрочем, не мне их винить – любое живое и мыслящее существо должно иметь какую-то цель в жизни, во что-то верить. Вряд ли кто-то был бы рад узнать, что после конца его уже ничего не ждет – ни хорошего, ни плохого. Хотя, кто знает…

Так что же такое смерть?

Я отвечу. Смерть – это, прежде всего небытие. Не больше и не меньше. Лишь сон без сновидений. С небольшим отличием – после сна наступает пробуждение. После смерти – его нет.

Это очень странное чувство, когда умираешь. Чем-то оно похоже на то состояние, когда тебя разбудили посреди дня, тебе хочется спать, и в сон тянет с такой силой, что засыпаешь на ходу. При этом спать хочет лишь разум – тело же активно противится этому «сну» – его корежит, судорога скручивает мышцы в тугой жгут, глаза не могут видеть, тело не может чувствовать, и агонизирует, выталкивая из себя шлак. А разум, хоть и понимает что умирает, лишь фиксирует происходящее отдаленно – всё становится неважным, незначительным. При этом обостряется обоняние – хотя, это быть может только у меня так. И запахи при этом не из приятных.

Смерть красива? Х-ха. Приятна? Ну, на вкус и запах товарищей нет… Тому, кто любит запах собственного кала и мочи, может быть и понравится – но ему бы стоило задуматься о том, как отвратительно будет выглядеть его труп в луже собственных выделений. А мне можете поверить – в этом нет ничего красивого. Умирая, вы попросту обгадитесь – уже это должно о чем-то говорить.

Откуда я знаю?

Прошла через это, разумеется. Да, это неприятно. Да, это противно! Но иногда, увы, это необходимо. И почти всегда это получается на редкость глупо. Во всех случаях, когда погибали знакомые мне пони – в их гибели не было нужды, или можно было сделать это иначе. Такова жизнь…

Но в моем случае – это можно исправить.

Заклятие, сработавшее во время Судного Дня, изменило меня. И не только меня – все те пони, оказавшиеся в недобрый час в Кантерлоте и которым «повезло» выжить, стали такими же как я. Их тела изменились, превратив их в жутких на вид чудовищ из кошмарных снов, магическая радиация способна исцелять их раны, Розовое Облако придает дополнительные силы к уже имеющимся, а в случае если они погибнут, то некромантическое заклинание, содержащееся в Облаке, возродит их спустя некоторое время. Прервать этот процесс может лишь критическое ранение тела – вроде расчленения, или хотя бы отсечения головы.

Большинство подобных выживших превратилось в монстров, терроризирующих руины Кантерлота. Но немногим из них удалось сохранить разум. Среди них была и я. Нас стали называть кантерлотскими гулями, бояться и избегать – и это было справедливо, учитывая что у большинства подобных нам созданий окончательно снесло крышу. Но обо всём этом я узнала гораздо позже, уже покинув пределы Эквестрии.

Принцесса Луны, после смерти ставшая кантерлотским гулем. Смешно. Нет, правда. Мне еще повезло, что я не стала уродом, как остальные гули-зомби – заклинание из Черной Книги каким-то образом позаботилось и об этом. Слабое утешение. Хотя могло кончиться и гораздо хуже – не изучи я его, и я бы сейчас покоилась в безвременье как моя сестра, и миллионы других пони, погибшие в Судный День.

Должна сказать, что порой мне хочется это исправить. Несмотря на предсмертные муки и прочие неприятности, пребывание в небытии весьма приятно. Я не помню, что мне там «снится», но должно быть это нечто такое, чему аналогов в реальности нет. Каждый раз, воскресая вновь, я испытываю сожаление, что не осталась там насовсем. Возможно, однажды мой разум в конце концов не выдержит, и я уйду навсегда.

Возможно, я буду этому даже рада.

Как бы то ни было… я воскресаю. Снова. Прошлый раз был очень давно, и я успела забыть подробности. Наверное, сейчас будет очень неприятно. Будет желание уснуть и не просыпаться, или хотя бы просто полежать. Снова на какое-то время полностью исчезнет магия – обычная цена, пока организм полностью не оправится от повреждений, вызванных ранениями и последующей гибелью. Головокружение, слабость…

Но это неважно.

Я воскресаю.

И я встаю.

Пошевелившись, Луна застонала. Казалось, мир навалился многотонной тяжестью на голову, не давая подняться. Во рту было кисло, перед глазами кружилась зеленоватая муть, сквозь которую проглядывали отдельные детали окружающей обстановки. Шкура зудела – вокруг был повышенный радиационный фон.

Вставать до жути не хотелось. Но Луна заставила себя подняться. Где-то неподалеку находятся жеребята, которым нужна ее помощь. Тут же рядом бродит Теймураз с остатками своей шайки…

Рывком подобрав под себя ноги, кобылица приняла вертикальное положение. Мир перед глазами бешено закрутился, ноги подкосились, и Луна упала на колени. Заскрежетав зубами, она попыталась встать снова. С третьей попытки ей это удалось.

Попробовав сканировать местность вокруг поисковым заклятием, Луна поняла, что из этого ничего не выйдет – сил на магию не было. Тогда она решила немного подождать, пока ей не станем немного лучше, и за это время разобраться в том, что происходит. Пошатываясь, она пошла к видневшейся неподалеку груде металлолома, собираясь с нее осмотреть окрестности.

Добравшись до обломков, она по ним взобралась наверх, растянувшись на горячем железе. Первым делом она осмотрела себя. Раны на теле почти затянулись – подстегнутая высоким фоном регенерация делала своё дело. Снаряжение после этого скорее всего придется выбросить, оно будет слишком сильно заражено чтобы его можно было деактивировать. Кстати о снаряжении – кинжала не было. Вероятно, Теймураз снял его, после того как убил ее…

Взгляд Луны зацепился за боевой нож, висящий на груди. Ах да, этот самый нож она когда-то отдала в Туркебаде, и вернула себе почти двое суток назад. Она и забыла о нем…

Коснувшись носом рукояти ножа, Луна зубами потянула его из ножен, проверяя, легко ли он ходит. Оставив его, она достала из кобуры револьвер. Теперь, когда магией пользоваться было невозможно, целиться и стрелять из тяжелого оружия было трудно, удерживая его во рту, но кобылица-аликорн была уверена, что у нее получится.

Солнце медленно катилось по небу. С момента начала стычки прошло немало времени – не меньше часа. Летное поле было завалено дымящимися обломками. Небо было зеленым от висящей в воздухе радиоактивной пыли и исходящего от нее магического фона. Стрельбы слышно не было – жеребята успели отойти, ведомые Спартаком, а больше рейдерам воевать было не с кем. По крайней мере, Луне хотелось надеяться что так оно и было. В развалинах башни рылось несколько нукеров. Где-то там должен быть и Теймураз…

Случайно глянув под кучу металлолома, на которой она лежала, Луна вдруг заметила Гарду. Старый пони лежал, положив голову на передние копыта, и как будто бы спал. Его было видно только по плечи – остальное тело скрывал металлический кусок обшивки. Приглядевшись к куче мусора, кобылица поняла, что лежит на отброшенной взрывом кабине бомбардировщика – точнее на том, что от нее осталось. Встав на дрожащие ноги, Луна подошла к Гарде, и тронула его копытом. Тот не пошевелился. Тело было теплым – значит, старый солдат был еще жив.

Подумав, что тот оглушен и лежит без сознания, кобылица стала откапывать его тело из под груды металла. Отбросив копытами лист обшивки, она замерла – хоть тело было теплым, сам Гарда был мертв. Металлическая балка, словно гигантский нож перерубила его пополам.

Еще одна смерть на ее совести.

Луна сглотнула комок в горле и прикоснулась носом к щеке Гарды.

– Спи, солдат. Надеюсь, тебе хорошо сейчас…

Поднявшись на кабину, кобылица взяла в зубы оставленный там револьвер. Ледяным взглядом смерив копошащиеся в руинах фигурки рейдеров, она спустилась и решительно направилась в их сторону.

– Здесь нет пленников! – крикнул рейдер, выглянувший из колодца. – Они ушли!

– Ищите тщательней! – зло бросил Теймураз, наблюдавший за процессом обыска руин. – Они могли затаиться. Ты хорошо осмотрел колодец, воин?

– Да, уважаемый! – поклонился жеребец. – Их нет в колодце, это точно.

– Должно быть, они отступили к поселку. – задумался курбаши. – Проверьте здесь всё еще раз, и выступаем. Мы должны их нагнать и уничтожить.

– Курбаши, нам нужно уходить. Отряд красных змей скоро будет здесь. Они увидят дым и придут… – робко возразил другой рейдер.

– Выполнять!!! – сорвался Теймураз и с размаху ударил копытом по голове незадачливого советчика. Тот рухнул на землю.

– Прочешите развалины. Еще раз услышу что-то насчет отхода – убью. – курбаши с презрительным видом отвернулся. – За работу!

Дождавшись, когда командир рейдеров повернется к нему спиной, провинившийся сарбаз неслышно кинулся тому на шею. Перекатившись, двое жеребцов рухнули на опаленную огнем землю. После короткой борьбы Теймураз оказался наверху. Разорвав дистанцию, он достал пистолет и выстрелил. Сарбаз, хрипя простреленным горлом, упал на камни, окрашивая их своей кровью в красный цвет.

– Ну? – промычал курбаши, сжимая зубами рукоять оружия. – Кто ышо?

Стоявшие вокруг три нукера нехорошо молчали, глядя на своего командира.

Сухо щелкнул механизм выбирающего свободный ход спуска. Рейдеры переглянулись и опустили взгляды.

– Работать! – произнес Теймураз, выплюнув пистолет в кобуру. Вооруженные жеребцы с тоской во взгляде разошлись по развалинам, рассматривая в очередной раз горелые камни. Курбаши проводил их взглядом.

«Если уж суждено мне остаться навсегда в этих проклятых пустынях, то лучше я буду один. От этой троицы надо будет избавиться – одиночку в песках выследить труднее, чем отряд, пусть и маленький».

За спиной Теймураза раздался сухой треск взводимого курка. Вздрогнув, командир рейдеров начал разворачиваться – и бросился в сторону под прикрытие камней, услышав выстрелы.

Револьвер грохнул шесть раз подряд. Рейдеры, выскочившие на выстрелы, полегли с пробитыми головами. Курбаши мысленно усмехнулся, подумав с какой быстротой выполнилось его пожелание, и зубами потянул свой любимый «маузер».

Раздался стук металла о камень. Сгруппировавшись, Теймураз вскочил на камень, нацеливая оружие на неведомого противника. Изумлению его не было предела.

…Луна нажала на спуск. Револьвер в ее рту тихо клацнул. Осечка.

Оправившись от шока, курбаши судорожно сдавил языком клавишу огня своего пистолета. Тот издал такое же тихое клацанье. Вздрогнув, он попятился, глядя на кобылицу. Та бросилась вперед.

Короткая сшибка. Оглушенный ударом по голове, Теймураз какое-то время вслепую отмахивался копытами. Какой-то из них пришелся в цель – оправившись от удара, он увидел что его враг стоит у стены, тряся головой. Выпрямившись, она подняла голову.

Два противника уставились друг на друга.

Теймураз машинально подметил произошедшие с его врагом перемены. На боку кобылицы были видны незаросшие шерстью бугристые кляксы из плоти – следы попаданий пуль, где он разрядил в нее свой пистолет. Такая же клякса была видна под левым ухом. От силуэта крылатой пони исходило слабое зеленоватое сияние – и им же ярко сверкали ее глаза. Вместе всё это придавало кобылице жутковатый вид призрака, выходца из могилы – но Теймураз понимал, что это лишь следствие накопившегося в организме изрядного количества магической радиации. Впрочем, это не объясняло того, каким образом эта черная гадина сумела воскреснуть.

Крылатая пони выплюнула револьвер, от чего тот зазвенел, ударившись о камень. Покосившись на своё ставшим бесполезное оружие, Теймураз сделал то же самое.

– Ты, – хрипло процедил он, с неудовольствием отметив, что его голос дрожит.

– Я. – голос черной кобылы был холоден как змеиная кровь.

Сближение.

Курбаши сверкнул глазами, сокращая дистанцию. Сделав обманный замах копытом, он ударил, целясь в задние ноги. Кобылица отпрянула, закрываясь передними ногами, и в свою очередь нанесла удар, рассекший курбаши щеку. Не обращая внимание на боль, Теймураз вскинулся – и пробив блок, нанес противнице удар в грудь. Та зашаталась и шагнула назад, надрывно кашляя. Курбаши рванулся было вперед – и получил по голове закованным в металл копытом, отчего мир на краткий миг померк. Отступив на шаг, он помедлил, оценивая обстановку.

Теперь, когда оцепенение от удивления и мистического ужаса прошло, старый рейдер видел, что его врагу тоже приходится несладко. Видимо, она еще не успела полностью восстановиться, и на его удары отвечала пусть и с небольшой, но заминкой. Этой слабостью следовало воспользоваться, оставалось лишь понять – как.

– Как ты выжила, тварь? – Теймураз прищурился, разглядывая кобылицу.

– Чтобы меня убить, понадобится что-то получше твоей говённой пукалки. – та склонила голову, с презрением разглядывая его.

– И что же?

Она промолчала, немигающим взглядом смотря на него. Невольно Теймуразу сделалось не по себе.

– А может, просто отпустишь меня? – курбаши медленно начал обходить ее по кругу.

– Пошел ты, – заметив этот маневр, кобылица повторила его. Теперь оба врага кружились вокруг, медленно сближаясь.

– Ну да. Ты хочешь сделать мне больно, – фыркнул Теймураз.

– Нет. – кобылица еле уловимо покачала головой.

– Нет?

– Я не собираюсь причинять тебе боль. Я собираюсь убить тебя.

Теймураз засмеялся.

Луна рванулась вперед.

Схватка длилась мгновения. Когда шар мелькающих тел и взлетающих в замахе конечностей распался, стали видны оба противника – один в красных рваных бороздах на боках, другая – в потеках зеленоватой жидкости. Тяжело дыша, они смотрели друг на друга.

Лязгнул вынимаемый из ножен кинжал. Скрежетнули зубы, стискивающие рукояти. Переведя дыхание, пони бросились один на другую.

К напряженному дыханию и гулким звукам ударов копыт добавились лязганье соударяющихся клинков. Эта схватка вышла еще короче – когда круг распался, Луна вышла из него с громадной раной на плече, откуда толчками била зеленая кровь. Теймураз, хрипя, привалился к обломанной стене башни – морда у него украсилась бороздой, перечеркнувшей второй глаз в дополнение к уже имевшимся шрамам, а из плеча торчал боевой нож Луны.

Зализывая рану, кобылица косилась на рейдера. Тот выплюнул кинжал на пол и взялся за нож, торчавший из раны в плече. Заржав от мучительной боли, курбаши с влажным звуком вырвал его и вонзил в стену между кирпичами, обломив клинок.

– Забавно… – ухмыльнулся он. – Мы здесь, ты и я… И мой нож… Ты сейчас сдохнешь… Как он.

Луна поняла, что он имел в виду погибшего во дворце пони. Бутрыса. Внутри нее начала подниматься тяжелая волна, распирающая изнутри. Ищущая выхода.

– Как ты его звала? – спросил между тем Теймураз. – Хотя, какая разница…

Рог Луны засветился голубоватым огнем. Курбаши, нагнувшись за кинжалом, заметил свечение и замер.

– Ну давай… – Луна сделала шаг вперед. Голос ее был низким и клокотал от еле сдерживаемой ярости. Рог пылал, закутанный в свечение. – Пришел твой звездный час! Чего ты ждешь! Ну?!

Теймураз зарычал и рванулся вперед. Перед глазами мелькнуло сверкнувшее металлом копыто, затем в ушах зазвенело, и мир закружился в багровом водовороте…

Двое пони встали на дыбы, положив копыта один другому на плечи. Луна вглядываясь в изуродованную морду своего противника. Теперь, когда он был так близко, кобылица могла рассмотреть его как следует – а медленно возвращающаяся магия позволяла прочесть обрывки его эмоций. Но кобылицу это не интересовало.

– Как его звали? – она отклонила голову с сияющим рогом назад. – Его звали Бутрыс!

Рог, окутанный полем чистой энергии, пробил лоб рейдера как бумагу. Луна глубоко вздохнула, закрыла глаза – и выдернула рог. Теймураз осел перед ней бесформенным кулем.

Период избытка сил прошел. Луна ощутила страшную слабость в своем теле, и опустилась на каменный пол, заваленный обломками и покрытый кровью – как своей, так и чужой. «Глупо будет умереть навсегда вот так, после тысяч лет жизни…» – мелькнула мысль – и исчезла. Принцесса стала медленно погружаться в забытье…

– Она здесь!

«Какой знакомый голос… Кашин… Ох и устрою я тебе, когда очнусь…»

С востока стремительно надвигалась ночь. На небе загорались первые звезды. В полумраке сгущающихся сумерек пустыня выглядела умиротворенной – словно и небо здесь днем смертельной схватки не на жизнь, а насмерть. Ветер сдул пыль и дым сражений в пустоши, и небеса вновь приобрели свой естественный цвет. На месте сражения осталось обширное радиоактивное пятно, которое продержится десятилетия, но в конечном итоге время сотрет и его. А могильный холм, куда стащили крючьями зараженные тела и облученное оружие рейдеров – и того быстрее. Для пустынь, возраст которых составлял сотни тысяч лет, этот период времени – сущий пустяк.

Лагерь анархистов бурлил жизнью. Пони двигались в разных направлениях, занимаясь своими делами. Дымили лагерные костры, бросавшие на пустоши отблески, и казалось, вокруг лагеря танцует в дикой пляске сонм теней. У самого большого костра шумной веселой кучкой сидели жеребята, болтая друг с другом и с окружавшими их бойцами.

В стороне от лагеря неярко пламенел, отфыркиваясь искрами, еще один костерок. Около него сидела черная крылатая пони, укутанная в истрепанный, местами подпаленный плащ. От ее шкурки исходило тусклое зеленоватое сияние, и им же лучились ее большие глаза. На плечо была наложена пропитанная заживляющей мазью повязка, скрывавшая зашитую рану. Рог ее сиял – она телекинезом удерживала длинный кинжал погибшего курбаши, рассматривая его в свете костра. В стороне виднелась куча опустошенных пластиковых пакетов из-под антирадина.

Отряд красных пришел к самому завершению заварушки под Жаркентом. Разбившись на небольшие поисковые группы, анархисты начали прочесывать местность вокруг летного поля, стараясь не слишком углубляться в радиоактивное пятно. Один из таких отрядов, ведомый взводным Кашиным, и обнаружил истекавшую кровью Луну.

Спартак и жеребята успели отступить в поселок. Вернувшись на летное поле, он встретил красный разъезд, который задержал его. Впрочем, Луна, успев очнуться к тому времени, разъяснила командиру анархистов что этот пони являлся последние два дня ее боевым товарищем, и его отпустили. Кобылица намеренно опустила тот факт, что Спартак в прошлом был рейдером, а тому хватило рассудка не упоминать это при своих недавних противниках. Он решил придерживаться версии того, что он декханин, лишь волей обстоятельств взявший в зубы оружие. Красные не стали глубоко проверять эту версию – поручительства Нэми им было достаточно.

Вспомнив, как перед ней, лежащей на подстилке долго и отчаянно извинялся командир красного отряда, Луна хихикнула и подняв голову, уставилась на наползающую стену тьмы.

Ночь. Ее время.

Под копытами зашуршал песок. Луна повернула голову. К ней подходили трое пони – Клементхуф, Григ и Спартак. Лоб полевого медика анархистов был замотан бинтами, скрывающими короткий обрубок отсеченного рога. В зубах тот держал миску с налитой в нее синей жижей.

– Привет самоубийцам! – подмигнул Луне красный командир. – Мы тут лекарство принесли, специально для тебя. Кстати, могла бы и предупредить, что ты гуль.

Кобылица ничего не ответила, холодным взглядом смерив Клементхуфза.

– Вот, – произнес Григ, поставив миску перед Луной. – Это должно вывести из тебя радиацию в течение трех дней. Вылечиться это тебе не поможет, да и не должно – зато ты не будешь облучать почем зря других добрых пони. Вы чем-то недовольны, пациент?

– Вовсе нет, – ответила Луна, сгоняя с морды недовольное выражение. – Спасибо вам за услугу, доктор Григ, вы очень добры.

– А вот этого не надо. Право на сарказм здесь имею только я. А теперь возьми и выпей эту гадость при мне, и не вытошни – мне стоило дискордову уйму сил научить моих ассистентов приготовить это снадобье.

Покосившись на эксцентричного доктора, Луна затаила дыхание и погрузила морду в миску. Выпив залпом жидкость, она вытаращила глаза и открыла рот.

– А-а-а… – изо рта вылетел клуб черного дыма. – Апчхи!!!

– Будьте ж здоровы, – фыркнул Григ.

– Разъебать меня копытом… – пробормотала кобылица. – Ты не из магического топлива делал эту хрень?

– Вовсе нет, – медик задрал глаза к небу. – Я предпочитаю подмешивать его в чай особо настырным журналистам. Колоний – дело тонкое…

– Довольно, – перебил его Клементхуф. – Идите в лагерь. У нас приватный разговор, Григ.

– Есть, – медик иронично отдал честь и развернулся, неспешно порысив к свету костров.

– Для начала, я хотел бы еще раз извиниться… – начал командир анархистов. Луна подняла копыто, прерывая его.

– Говорите прямо, что вы хотите.

– Ты нам нужна. – помедлив, заявил Клементхуф.

– Нет.

– Но…

– Нет. Я уже объясняла это вашему Кашину, и не будем больше обсуждать это.

– Как знаешь, – краском осуждающе покачал головой. – Но ты бы нам очень пригодилась. И потом, если бы не мы, ты бы наверняка погибла без нашей помощи. Ты обязана нам…

– Так. – Луна сбросила плащ и встала, повернувшись к Клементхуфзу. – Давайте проясним ситуацию. Я сделала за вас всю грязную работу, которой должны были заниматься вы. В это дерьмо я попала также из-за вас. Я вам ничего не обязана – наоборот, это вы должны мне. И последнее – если вы снова попытаетесь меня втравить в очередную переделку под видом того что вам нужна помощь, то вы очень сильно потом об этом пожалеете. А теперь, дайте мне отдохнуть – я скоро выхожу в дорогу.

Клементхуф недовольно сверкнул глазами, но не стал спорить с ней.

– Наши пони собрали часть припасов рейдеров. Тебе выделили небольшую долю. Можешь взять ее перед уходом, – процедил он.

– Мне нужны лишь патроны к револьверу, еда на два дня, и немного воды. Мою большую винтовку можете забрать – я всё равно не утащу ее далеко в пустыне. Возможно, она утешит вас и компенсирует мой отказ.

– Спасибо, – кивнул краском. – Трофеи вообще небогатые… Очень многое из имущества Теймураза было сожжено, или облучено радиацией. А в свете последних событий, это особенно грустно.

– Что за события?

– Пришел гонец из столицы. Собирают войска. Пришли известия, что где-то на севере появилось новое государство. Они себя называют Новой Кантерлотской Республикой.

У Луны часто забилось сердце от неясного предчувствия.

– …Неизвестно, что от них можно ждать. Возможно, это новый фронт, к уже имеющемуся противостоянию с рабовладельцами и фанатиками. – Клементхуф пнул копытом песок и оскалился. – Поэтому мы отходим. Жеребят мы заберем с собой, о них позаботятся.

– С севера? – кобылица постаралась говорить спокойно. – Там ведь выжженная земля.

– Да, Нэми, так говорят легенды. Но торговцы из дальних караванов рассказывают очень странные вещи. Там изменилась сама земля в результате какого-то сверхмощного заклинания. Эта республика находится на Эквестрийской Пустоши, Мертвой Земле. И говорят, что там теперь не выжженные территории, а земли, напоминающие рай. Говорят даже, что эта республика стала той страной, которая была до Великой Войны. Не знаю, правда это или нет, но посланцы этой самой Республики появились в столице – и пришел приказ об общем сборе.

– Ясно… – прошептала Луна, невидящим взглядом уставившись в темноту. Перед ее глазами замелькал калейдоскоп воспоминаний о ее довоенной родине – непривычно ярких, словно события давно прошедших времен были вчера.

Её сестра…

Перед глазами заклубилось грязно-зеленое пламя магического взрыва, и Луна вздрогнула.

– …Нэми, ты меня слышишь? Что с тобой?

– Ничего. – Луна встряхнулась. – Я задумалась… Вы о чем-то спросили?

– Я говорю, куда ты теперь собираешься?

– Я… – Луна закусила губу. – Я лечу на север.

– Хм. – Клементхуф нахмурился. – Это из-за того, что я рассказал?

– Да.

– Что ж… Лети. Но будь осторожна.

– Спасибо. – Луна накинула на себя плащ. – Спасибо за все, что вы для меня сделали, краском.

– Буду молить Единого, чтобы с тобой ничего не случилось. – Клементхуф поклонился. Луна улыбнулась и низко поклонилась в ответ.

– Думаю, мы еще увидимся. Возьму у Кашина припасы, и полечу.

Командир анархистов кивнул и неспешно пошел в стан. Луна проводила его взглядом и повернулась к Спартаку, молчаливо стоявшего рядом и слушавшего разговор.

– Ну а ты? Здесь останешься?

– Мой дом – тут, – с достоинством ответил воин пустынь. – Теперь мой долг – защитить его. Когда Гарда мертв, кто-то должен смотреть здесь за порядком.

– Что ж, удачи тебе, Спартак. – Луна вытянула копыто в жесте брохуфа. Единорог улыбнулся и коснулся ее копыта своим.

– Береги себя, Нэми.

– И ты себя, Спартак. Удачи тебе.

Костер вспыхнул на миг ярким пламенем и погас. Скрипнули ножны с рейдерским кинжалом. Поправив повязку на груди, Луна отряхнулась от песка и зашагала в лагерь красных. Глядя ей вслед, Спартак провел копытом в воздухе, делая прощальный жест, повернулся и ушел в темноту, за которой таился поселок.

В далеких песках юга (Эпилог)

Эпилог

Она лежала на холодной каменистой земле, плотно прижимаясь к ней грудью. Впереди перед ней расстилалась цветущая долина. Сейчас была середина лета, и вокруг зеленели деревья, по склонам холмов ползла вверх нежная как грива кобылицы трава. Всё это очень сильно отличалось от той выжженной, присыпанной прахом пустыни, какой ее она видела последний раз. Так давно… и так недавно.

Она поежилась от холода, кутаясь в свой плащ. Солнце еще не взошло, и воздух был всё еще холодным. Но вокруг уже становилось всё светлее – до восхода оставались считанные минуты. Она поморщилась – обычно ей не нравилось смотреть на восходы. После ночной темноты, в моменты вставания над горизонтом солнце резало глаза особенно сильно. Еще в это время ей больше всего хотелось спать. Но сегодняшний день был особенным – ради него она решила встретить восход на ногах.

Немало дней прошло, пока она не смогла пробраться сюда. Были позади ночные переходы по пустыням, штурмы казавшихся неприступными горных перевалов, пути обхода крупных поселков. Всё ближе приближаясь к цели своего путешествия, она становилась всё более осторожной, избегая любых встреч. К счастью, рощи и заросшие балки предоставляли отличное место для ночлега, ручьи давали чистую воду, а сорванные дикие плоды казались деликатесами с королевской кухни. После долгих лет жизни в пустыне это всё казалось чудом. Но она не теряла голову – как и всегда, впервые оказавшись на незнакомой земле, она двигалась, обходя кружными путями оживленные дороги и города, уклоняясь от встреч с любыми разумными существами – и слушая, слушая, слушая, наблюдая, вынюхивая… С каждым днем это становилось всё сложней делать, не проявляя себя – она приближалась к густонаселенным районам, осмысливая полученную информацию. Это было нелегко – информации было не то чтобы мало. Скорее наоборот.

Она посмотрела вперед. Внизу под обрывом петляла старая, побитая временем асфальтированная дорога. У обочины приткнулось обветшавшее здание придорожного магазина. Трещины на дороге и само здание густо обросли травой – самой обычной, непохожей на ту чахлую поросль, которая часто встречалась ей на пустошах. Немногие старые деревья, отросшие между холмов, выглядели странно искореженными и больными, но тут же рядом с ними было видно множество ростков не старше двух-пяти лет. Скоро на этом месте будет целая роща.

Она задумалась, щуря бирюзовые глаза.

Когда она покидала свою родину, она оставила ее сгорающей в пожарах, умирающей от радиации, и раздираемой на куски войной за остатки ресурсов старого мира. Она ничего не сделала, чтобы хоть как-то помочь ей – ни тогда, ни в последующие годы. Сейчас, когда брошенная на произвол судьбы земля исцелилась, она была в сомнениях. Заслужила ли она право вернуться? Имеет ли она право находиться здесь и искать своё место в этом мире? Получила ли она прощение?

Многие пони считали бы ее виновницей произошедшего, заслуживающей казни. Многие пони приняли бы ее и простили. Но сама она себя так и не простила. И судя по всему, уже не сможет простить никогда.

Страх? Да. Но не страх перед наказанием – столетия назад она заплатила за свои ошибки цену, неимоверную для любого пони, и любое наказание теперь было ей сродни стоянию в углу. И не страх за себя – тысячелетний опыт жизни на планете позволял рассматривать абстрактно любую опасность. Почти любую – кроме самой себя.

Тысячу лет назад она была величайшей угрозой для Эквестрии. Двести лет назад – причиной, сжегшей ее дотла. Где гарантия, что это не повторится?

Было необходимо принять решение.

Из-за гор, окаймлявших долину, показался краешек солнца. Пущенный им луч попал ей в глаз, заставив моргнуть. Подождав, когда ее глаза немного привыкнут, она прямо глянула на солнце.
«Привет, сестра. Знаю, ты не можешь меня слышать. Но всё равно, помоги мне. Подскажи, что мне делать?»

Укрывшись звездной гривой, она посмотрела вниз. Оба пони, сидевших у костра, встали и смотрели на поднимающееся над горизонтом светило. Губы их шевелились, что-то беззвучно произнося. Она напрягла слух, но не смогла ничего услышать.

Впрочем, усмехнувшись, подумала она, при желании догадаться нетрудно. Кого еще могут поминать пони при восходе солнца, как не ее сестру?

Солнце медленно вставало над горами. Она тихо попятилась назад от края обрыва, скрываясь в зарослях шиповника. Расстелив плащ на земле, она легла на него. Ближайшие двенадцать часов она проведет здесь, а с наступлением темноты продолжит путь. Вот только куда – вперед, к своей цели, или назад в пустыню?

В последний раз глянув на солнце, она вдруг заметила промелькнувшую перед ее глазами белую пушинку. Попав в солнечный свет, она на миг вспыхнула всеми цветами радуги.

Она улыбнулась. Сомнения развеялись. Теперь она точно знала, что ей делать. Положив голову на покрывало, она закрыла глаза.

«Я возвращаюсь. До встречи, Тия. Однажды мы увидимся вновь».

Так держать, Менуэт, так держать!

Защитник

Лунные Сонаты v2.0

Без ТЗ и исекай — хз

Противоречие

Хранитель

Нотация Хувс

Бонни и Клайд

Ночью мне становится одиноко

Быть чейнджлингом — это страдать

FO:E - В далеких песках юга

В далеких песках юга (Пролог)

В далеких песках юга (Глава 1)

В далеких песках юга (Глава 2)

В далеких песках юга (Глава 3)

В далеких песках юга (Глава 4)

В далеких песках юга (Глава 5)

В далеких песках юга (Глава 6)

В далеких песках юга (Глава 7)

В далеких песках юга (Эпилог)