FO:E - Схватка в Разломе
Глава 4
Глава 4
Четырьмя годами ранее. Год 10 со Дня Света и Радуг, Эквестрийская пустошь, Регион Нью-Кантерлот, Нейварро.
Черная кобылица-аликорн смотрела на высокую белую башню перед собой, вонзавшуюся в небо острым шпилем. Тонкий стебель башни преломлялся в линзе шара магического поля, окружавшего ее. Окрестности башни были завалены металлическими фермами с еще державшимися на них листами обшивки – всё, что осталось от штаб-квартиры Великого Анклава пегасов, когда облачный покров вокруг башни перестал существовать, и корпуса военной базы рухнули с высоты нескольких километров на землю.
«Символ тоталитаризма» был уничтожен в первый же месяц после Дня Света и Радуг. Одним из пунктов мирного договора НКР с Анклавом стала ликвидация Нейварро. Персонал базы и наиболее ценное имущество были эвакуированы, после чего облака на которых держался объект были развеяны. За последующее десятилетие старатели разграбили руины базы до последнего рабочего терминала и последней спарк-батареи. С той поры окрестности центральной башни погодного контроля полностью опустели.
Охраны не было. Да и зачем? Магический щит, защищавший одно из величайших сокровищ Эквестрии, мог легко сдержать мегазаклинание, и был практически непроницаем. Попасть в башню было почти невозможно – надо было иметь Спайка в качестве посыльного. Исключительно болезненный способ – черная пони до сих пор изумлялась, насколько исключительной силой воли надо было обладать Литлпип и ее подруге, чтобы попасть в зал управления, да еще и делать это раз за разом каждый год. Всё же сгорать заживо в драконьем пламени чтобы потом телепортироваться внутрь – удовольствие еще то.
Но был и другой способ. Если иметь допуск высочайшего уровня, то щит пропустит его носителя без проблем. Таких пони в Эквестрии было всего двое – Принцесса Селестия, и Принцесса Луна.
Она подошла к абсолютно гладкой поверхности щита, глубоко вдохнула – и коснулась его своим рогом.
Защитная система Проекта Одного Пегаса идентифицирует не по генетическому коду. Если бы всё было так просто, башня контроля была бы взломана в первые же несколько лет после окончания войны. Нет, параметры, анализируемые программой авторизации, лежали несколько глубже. В основе их – нравственные качества пони, которая получает доступ в комплекс. Отпечаток личности владельца, его мировосприятие, этические нормы, которых он придерживается, а также склад его ума и эмоциональность – всё это создает уникальный рисунок, неповторимый у каждого отдельно взятого пони. Именно он и анализируется компьютером башни, принимающим решение – ведь душу подделать невозможно.
Поэтому все двести лет после Судного Дня башня простояла, посещенная за всё время до Дня Света и Радуг всёго лишь одним существом. Селестией.
Луна сделала шаг вперед. Кокон защиты обтек ее, словно вода, и сомкнулся за ней.
Добраться до центральных районов Эквестрии оказалось нетрудно. Того, что узнала Луна, находясь на границах НКР, оказалось достаточно чтобы избежать некоторых ошибок и не раскрыть своё инкогнито. Многую информацию оказалось непросто переварить, но рассказ одного из торговцев, услышанный в баре какого-то городка, поверг Луну в шок.
Селестия была жива. Запертая в мейнфрейме Проекта Одного Пегаса все эти годы. Живущая теперь исключительно как машина с сознанием, превращенная посредством магии в сосуд души. Наблюдатель, видящий всё, но неспособный хоть как-то на это повлиять.
Кобылица-аликорн выяснила это и многое другое путем осторожных расспросов всех, кто хоть что-то знал о произошедшем. Ей повезло – некоторые из тех, с кем она говорила, принимали непосредственное участие в последней битве с Анклавом. Но больше всего сведений об этом удалось получить от кобылки-караванщицы, возившей зараженную радиацией воду – источник жизненной энергии для всех разумных гулей. Ее звали Дидзи Ду – одна из немногих пегасов-гулей, переживших Судный День.
Нанявшись охранником в караван, Луна смогла добраться до Нью-Кантерлота. В пути она много общалась с пегаской-гулем. Немая, жестоко искалеченная когда-то рейдерами, но всё еще не растерявшая своего оптимизма, Дидзи Ду или Дерпи, как ее порой называли за глаза, оказалась кладезью знаний об Эквестрийской Пустоши, о проживающих на ней народах, и о событиях десятилетней давности – поражении Анклава, создании НКР и превращению радиоактивной пустоши в плодородные земли. От нее Луна узнала и о Литлпип – той, кто смогла пробиться в башню и открыть свет для всей Эквестрии. Той, кто выяснил судьбу Принцессы Селестии – это было для Луны важнее всего узнать.
Прибыв в столицу НКР, Луна распрощалась с караванщицей. В Нью-Кантерлоте было множество народу, причем всех наций – как обычных пони, так и грифонов, и аликорнов из числа Последователей. Луна без труда затерялась среди них, и осталась на несколько недель в городе, чтобы без помех всё еще раз обдумать.
Много лет бывшая принцесса скиталась по пустошам, без надежды когда-либо вновь встретиться со своей сестрой. И когда вдруг Луна узнала о том, что она находится в шаге от того, чтобы встретиться с той, кого она любила и хотела увидеть больше всего… ей стало страшно.
Кем могла стать Селестия за двести лет? Для аликорна это ничтожный срок, но вполне достаточный, чтобы сойти с ума, сидя взаперти в консервной банке. Что будет, когда они встретятся? Чем эта встреча закончится? Не станет ли это, вместо ожидаемой радости, еще одним страшным ударом для нее?
Что, если Тия стала чудовищем?
Но жажда увидеть любимую сестру вновь пересилила. Пробыв месяц в Нью-Кантерлоте и узнав всё, что можно было о конечной цели своего путешествия, Луна однажды ночью отправилась в пустынные окрестности руин Нейварро – к контрольной башне Проекта Одного Пегаса.
В гости.
Старый довоенный лифт не спеша ехал наверх. Луна мерила шагами тесную кабинку, не находя себе места от волнения. Попытавшись взять себя в копыта, она села на пол и принялась считать до тысячи, но сбилась на третьей сотне.
Нервничая, кобылица-аликорн попробовала позвать Селестию с помощью магических потоков. Как и прежде, никто не ответил. Покрутив головой, Луна встала с места, и рысью начала нарезать круги по кабинке, напряженно думая.
А вдруг это имитация? Может это всего лишь искусственный интеллект, запрограммированный изображать из себя Селестию? Своего рода, электронный правитель, или еще хуже – шутка создателей мейнфрейма?
Машина без души…
Заскрежетав зубами, Луна встала перед дверью. Сейчас она всё выяснит. Прямо сейчас. И…
Лифт коротко тренькнул звонком. Двери разошлись, впустив в кабину холодный воздух.
Решимость как ветром сдуло. Луна, стоя перед открытыми дверьми, поняла что не может сделать ни шагу дальше. Подняв ногу с накопытником на ней, она увидела, что та дрожит мелкой дрожью – как и всё ее тело.
Луна поняла что боится. Разозлившись из-за этого на себя, она решительно шагнула вперед.
Панели лифта схлопнулись с тихим щелчком. Впереди был короткий коридор, заканчивавшийся огромными двухстворчатыми дверьми, выкрашенными в серебряный цвет. Стены были небесно-голубого цвета, и покрыты изморозью. Воздух был очень прохладным – Луна заметила, что изо рта у нее идет пар.
Не останавливаясь, она прошла по коридору и коснулась дверей. Те, словно давно ожидая этого, распахнулись легко и бесшумно, так же тихо закрывшись, когда кобылица прошла через них.
Луна оказалась в большом круглом зале. Вдоль стен того же цвета, что и в коридоре, протянулся ряд колонн, кольцом опоясавший зал. Напротив входа в стене была маленькая дверь, над ней – три больших экрана, подвешенных на металлический каркас между двумя крайними колоннами. Всё вокруг – и стены, и потолок, и металл дверей, было затянуто инеем. Под потолком вращался огромный хрустальный шар в рост пони, из которого исходило неяркое молочно-белое свечение. Он был единственным источником света. В дальних уголках зала за колоннами притаилась густая тень.
С замирающим сердцем, кобылица медленно пошла через зал к двери, которая должна была вести во внутренние помещения центра погодного контроля. Она была здесь всего один раз – во время инспекции. Ее военный министр, Рейнбоу Дэш, показывала этот объект своего министерства, или вернее, Министерства Крутости, как она сама его называла. Дальше, если память ее не подводила, должны были быть технические помещения для обслуживания главного компьютера погодной установки, и пост оператора, контролирующего весь комплекс.
Луну отвлекло сияние на всех трех экранах. Ранее пустые и обесточенные, сейчас они мерцали тусклым светом, показывая полосы статики. Неожиданно они разом мигнули – и вместо статики возникло изображение Принцессы Селестии.
Ожили скрытые динамики в стенах зала.
– Луна?! Луна, это ты?!
Услышав знакомый голос, Луна почувствовала, словно ее ударило током. Подняв голову с текущими из глаз слезами к экранам, она тихо произнесла:
– Да, Тия, это я…
– …Вот как-то так, – закончила Луна свой рассказ.
– Да… – изображение Принцессы Солнца на экране покачало головой. – У меня нет слов.
Сестры разговаривали уже несколько часов. В основном говорила Луна – Селестия слушала, изредка задавая уточняющие вопросы. Принцесса Ночи рассказывала ей обо всем, что с ней было после Судного Дня – перерождение, бегство из разрушенной войной Эквестрии, последующие скитания по пустошам Юга, Севера и Востока… То, о чем целиком она не рассказывала никогда и никому.
– Я так и не смогла смириться. – Луна потупилась, уставившись в пол. – Когда я поняла, что потеряла тебя навсегда, там в Кантерлоте… я чуть не сошла с ума. Снова. Как я пробиралась к границе и что делала – я почти не помню. Несколько раз пыталась покончить с собой – это единственное, что запомнилось. Только когда очнулась на дне ущелья, с переломанными костями, куда я спикировала с полукилометровой высоты, я поняла что убить себя я просто так не смогу. Решила, что если так – мне придется жить дальше, что это моё наказание за всё, что я совершила.
Кобылица подняла голову. Селестия молча смотрела на нее сверху, со стекающими по щекам дорожками слез.
– Я решила уйти в изгнание. Стать наблюдателем, не вмешиваться. Мне показалось, что если я привела свою страну к гибели, то я не имею права встать снова в ее главе. Мир изменился. Теперь пони, о которых мы заботились, должны сами найти дорогу к гармонии. Если это не получилось у нас, то получится у них... если не мешать им, а лишь изредка помогать, направляя на верную дорогу – именно направляя, а не вести. Возможно, я ошибаюсь, но я считаю это верным решением.
– Возможно, ты права, сестренка. – тихо произнесла Селестия. – Но ты не виновата в том, что война началась и кончилась так ужасно. Боюсь, в этом виноваты все мы – и пони, и зебры, и многие другие. Просто война внутри нас – как бы мы не прятались и не отрицали ее.
– Что ж, сейчас мир стал другим, – несмело улыбнулась Луна. – Там, внизу, пони, зебры, грифоны и псы строят новый мир. Порой у них не всё гладко, но в целом – этот путь верен. Будут ошибки, будут неудачи, но они их преодолеют.
Принцесса Солнца кивнула.
– Но Тия, я бы хотела поспрашивать о тебе. Я примерно знаю, что случилось, но хотела бы…
– Знаю, Луна. Но это невеселая история.
– Пожалуйста, Селли. – кобылица-аликорн с волнением посмотрела на экран.
– Что я могу тебе рассказать? – грустно вздохнула Селестия. – То, как я улетала из Кантерлота, убитая горем, измученная, умирающая от воздействия Облака? Как, попав сюда, я торопилась загрузить себя в превращенный в носитель души мейнфрейм, понимая что могу не успеть? Как мое тело погибло внутри комплекса? Или, ты хочешь знать, как я поняла, что лишена всех способностей, и могу теперь лишь наблюдать гибнущую Эквестрию, не в силах ей хоть как-то помочь? Говори, что именно ты хочешь знать!
– Я… – Луна задрожала, глядя на сестру. – Я не знала…
Изображение Селестии на экране потупилось, зажмурив глаза.
– Прости, сестренка… мне не следовало говорить так. Но это было ужасно. Из комплекса я могла видеть всю Эквестрию – и уже не смогу забыть то, что увидела тогда. Ты правильно сделала, что улетела – если бы ты видела во всех деталях то, как погибают пони во всех крупных городах и поселениях, это отравило бы тебе разум и убило вернее, чем все твои прыжки с обрыва.
– Понимаю. – Луна мрачно кивнула.
– С тех пор я заперта здесь. Несколько раз сюда попадали пони, кого был вынужден сжечь Спайк. Мне приходилось их убивать одного за другим. Это было нетрудно… если не считать того что я чувствовала себя чудовищем, убивающим жеребят. Пусть они были и плохими пони, но они не заслуживали медленной смерти от голода, а позволить им выбраться за пределы башни или еще хуже – пробраться к центру управления я не могла. Поэтому они все остались тут. Так было, пока не пришла Литлпип… кстати, советую поговорить с ней потом, она уникальная пони. Я пока не стала ее будить, надеясь что мы с тобой поболтаем раньше.
– Я слышала о ней, – сказала Луна. – Но мне сперва показалось, что это байка. Не может обычная пони-единорог совершить столько всего за один месяц.
– Тем не менее, она смогла. Она герой… – тут Селестия лукаво улыбнулась – Пусть и со своими… особенностями.
– Ты имеешь в виду кобыльи крупы? – Принцесса Ночи хитро прищурилась.
– Кгм… ну да, – призналась Селестия. – Если честно, ее шуточка про неприличности втроем меня слегка шокировала.
– Да ладно. – Луна хихикнула. – Только не говори, что ты забыла тот случай со своей верной ученицей…
– Она мертва, Луна. Твайлайт больше нет.
Улыбка Луна медленно сползла с ее мордочки.
– Я… мне жаль, Тия.
– Я знаю, дорогая.
Две сестры замолчали. Наконец Селестия нарушила неловкую тишину:
– Когда пришла Литлпип, для Эквестрийской пустоши всё изменилось. Но, к сожалению, не для меня. Я по прежнему не могу ни выбраться отсюда, ни сделать что-либо для моих пони. И…
Принцесса Солнца осеклась, оборвав себя на полуслове. Помедлив, она медленно произнесла:
– И, поскольку мы об этом заговорили. Ты можешь выполнить мою просьбу, сестра?
Луна нахмурилась.
– Здесь какой-то подвох, Тия?
– Нет. Но это имеет для меня очень большое значение. Итак?
Луна нервно взмахнула хвостом. Наконец она ответила:
– Да, Тия… Я все сделаю, что ты хочешь. Что тебе нужно?
Селестия посмотрела на свою младшую сестру долгим взглядом, и закрыла глаза.
– Я хочу, чтобы ты выключила мой мейнфрейм.
Черная кобылица-аликорн замерла, не веря в то, что услышала.
– …Что?!
– Я хочу, чтобы ты выключила мой мейнфрейм, Луна! – твердо повторила Селестия, чуть повысив голос.
Бирюзовые глаза с вертикальными зрачками распахнулись во всю ширь.
Но зачем?!
Луна уставилась на экран, ощущая тянущую пустоту внутри себя.
– Я устала, сестра. – ответила Селестия на невысказанный вопрос. – Существование в компьютере очень неприятно. Я не могу дышать, не могу ощущать боль, испытать наслаждение – для меня всё это теперь недоступно. Ты можешь представить себе, каково это – существовать без чувств, без сна, без магии? Пойми, я теперь даже не живу – я кусок машины, душа, превращенная в свою цифровую модель! Я больше так не могу, Луна!
– Но я тоже не могу этого сделать, Тия! – закричала кобылица.
– Можешь, Луна. Еще как можешь. И ты это сделаешь – ради меня. Я больше не могу так существовать – запертая в клетку для разума, наедине со всей болью мира. Прошу, помоги мне! Я умоляла Литлпип и ее подругу отключить меня, но я для них божество. Для них это святотатство, но ты ведь другая! Пожалуйста, сделай это!
– Если выключить мейнфрейм – весь комплекс придет в негодность! – рявкнула Луна, надеясь что этот довод образумит ее сестру.
– Целиком его отключать не нужно, – разрушила ее надежды Селестия. – Достаточно будет обесточить несколько высших модулей, на которые записано моё сознание. Сама система контроля погоды не пострадает от этого.
– Но ведь тебя можно извлечь, придумать что-нибудь… – сбиваясь, пробормотала Луна. – Я найду способ тебя воскресить, нужно лишь подождать немного…
– Нет. Я ждала уже двести лет, мучаясь каждый гребаный день. Я действительно больше не могу. И кроме того… Мне будет легче ждать, когда я не буду в активном состоянии.
– Ты ведь по сути просишь убить себя. Я не хочу делать этого!
– Глупости, – скривилась Принцесса Солнца. – Ты не убиваешь меня, а отключаешь. Причем лишь на время. Ты верно сказала – способ есть. Но для этого нужна сложнейшая спайка науки и магии, а в нынешней Эквестрии такой технологии нет.
– Ну хорошо. – Луна топнула в раздражении копытом. – А если я просто откажусь – и всё?
– Ты обещала мне, – вздохнула Селестия. – Слово надо держать, сестренка. Но если даже ты откажешься, выход у меня всегда есть. Я просто отформатирую носители информации с моей памятью, а потом сожгу их, и модули, которые с ними сообщаются. Комплексу не будет нанесен серьезный урон, то немногое, что сломается, можно будет починить. Но меня уже не станет.
Кобылица застыла, с ужасом глядя на свою сестру.
– Тия!.. – Луна почувствовала как у нее перехватило горло. – Тия, не делай этого!
– Ты моя последняя надежда. – Селестия сурово глядела на Луну с экрана. – Если ты откажешься – у меня не будет другого выхода. Решай, сестренка.
Луна опустила голову, чувствуя что на глаза наворачиваются слезы. Сглотнув их, она посмотрела вверх.
– Хорошо, Селли, я сделаю это.
– Спасибо, – взгляд Селестии просветлел. – Я объясню тебе, как это сделать. Возьми в комнате передатчик – он тебе понадобится. Дверь справа по коридору. Потом прямо – и до конца.
– Так просто? – нахмурилась Луна.
– Да, – отозвался передатчик-веточка на ухе голосом Селестии. – Модули с седьмого по двадцатый. Главный раздел, первый уровень. Ты как раз на нем, ячейки с модулями – прямо перед тобой.
Это был огромный зал невообразимой высоты. В центре его, словно ствол дерева, вверх тянулась колонна главного компьютера. Мейнфрейм выглядел невообразимо сложным, перемигиваясь миллионами огней. От него, разделяясь, тянулись цепи к вспомогательным вычислительным машинам, стоявшим на стойках у стен, отчего сходство со светящимся деревом лишь усиливалось. Вдоль стен зала тянулись мостки, возвышаясь друг над другом. На одном из таких мостков и стояла кобылица.
Перед Луной находилась большая широкая панель, тянувшаяся вдоль стены. В ней было множество контролирующих блоков, уложенных наподобие книг на полках библиотеки. Сама панель с блоками напоминала огромный картотечный шкаф.
– Самый верхний ряд, слева направо, – продолжала подсказывать Принцесса. – Когда всё закончится, не забудь поговорить с Литлпип. Она заслуживает некоторых объяснений… хотя бы для того, чтобы меня не включили обратно.
– Нет. – Луна покачала головой. – Я не хочу ничего объяснять. Лучше запиши ей сообщение голосом, про меня, и почему я тебя выключаю.
– Хорошо, – в крохотном динамике передатчика раздался холодный смешок. – Я отвлекусь чтобы сделать запись, это займет несколько секунд. Можешь пока начинать.
Луна подошла к панели, сразу увидев нужные модули. В нерешительности она замерла, глядя на плоские черные кирпичики в панели.
– Я здесь, – раздался голос Селестии. – Чего ты ждешь? Приступай!
Закусив губу, черная кобылица потянула телекинезом первый блок. Он выскочил неожиданно легко из своего гнезда.
– Да… вот так, – голос Принцессы на миг сбился. – Продолжай вытаскивать их один за другим.
Луна аккуратно положила кирпичик из черного пластика, содержавший в себе невероятно сложную микросхемную матрицу в заранее взятый пакет. Туда же отправились другие модули. Кобылица тянула их по очереди, всё острее чувствуя в себе сосущую ледяную пустоту.
– Тия? – спросила она, чтобы услышать свой голос.
– Да… я уже чувствую, – тембр голоса Селестии упал на полтона. – Прошу, не останавливайся.
Сжав зубы, кобылица-аликорн вытаскивала блоки и укладывала их в пакет. Вот предпоследний модуль покинул своё гнездо.
– Луна…
Услышав непривычно тихий и медленный голос своей сестры, кобылица замерла.
– Что, Тия?
– Я хочу спросить… – голос Селестии был тягучим и вялым, словно она засыпала. – Тебе ведь уже приходилось умирать… Скажи… Там, после жизни… Мне будут сниться сны? Только честно…
Луна до крови закусила губу, чувствуя как по шерсти стекает горячая струйка.
– Да, родная. Тебе будут сниться сны.
– Спасибо… – голос таял, становясь всё тише. – Прощай…
Луна выдернула последний кирпичик, положив его в пакет. Опустив белый сверток, она отложила его в сторону, затем упала на пол – и заплакала.
Спустя час Луна вышла из зала центра управления. Глаза у нее были заплаканы, но шаг был твердым – сильная воля позволила ей прийти в себя и немного успокоиться.
Цокая обутыми в металл копытами, кобылица вышла в центр круглого холла, покрытого изморозью, и легла на пол, чувствуя усталость. Зябко кутаясь в свою накидку, она накинула на голову капюшон, и обвела стены взглядом. Ее рог неярко замерцал.
Чтобы воскресить Селестию, нужно было сперва воссоздать ее тело. Для этого был необходим генетический материал. В принципе, для переноса сознания сгодилось бы любое тело, чей мозг мог бы вместить в себя психо-эмоциональную оцифрованную матрицу, которой стала Принцесса, но с этим возникали некоторые трудности. На роль носителя души годились только разумные существа, а в случае с Селестией – они должны от природы обладать очень сильным магическим потенциалом, и иметь мозг, способный вместить огромное количество информации, намного большее, чем могло бы уместиться в голове пони, грифона, или даже дракона. На эту роль нужен был аликорн – взрослый аликорн.
Но Селестия никогда не согласится на то, чтобы вселиться в чужое тело, уничтожив при этом разум его прежнего хозяина. Луна тоже бы не согласилась – правда, не сколько по этическим, сколько по практическим соображениям: к чужому телу и мозгу надо долго адаптироваться, и всё равно до конца привыкнуть не выйдет. Не говоря уже о том, что выжить чужой разум из тела очень трудно и опасно для рассудка.
Поэтому вариант с восстановлением прежнего тела и последующим переносом сознания в него – был идеальным.
Луна активировала поисковое заклятие, сканируя стены и пол зала. Литлпип сожгла останки Селестии именно здесь, в Зимнем Холле – как и остальные костяки, которые здесь накопились. Надежда была слабой, но кобылица-аликорн надеялась найти хоть что-то, что осталось от прежнего тела ее сестры. Носителем генной информации может быть любая, самая малая часть организма. Даже обычного волоска или кусочка кожи вполне хватит…
Но чем дольше кобылица искала, тем больше она впадала в отчаяние. Нет, в помещении хватало биологических остатков – даже несмотря на то, что здесь кто-то прибирался. Но все они либо относились к другим пони, либо были настолько стары или малы, что практически не идентифицировались – ментальный отпечаток их прежнего хозяина успел полностью стереться.
В девятый раз обшаривая каждый закоулок, Луна почувствовала, что слабеет – долгое интенсивное использование магии истощало ее организм. Сейчас по своему магическому потенциалу она была лишь чуть сильнее среднего единорога. Пусть опыта у нее было неизмеримо больше, но длительное плетение заклятий малой интенсивности изматывало словно долгая скачка, а кратковременные кастования высокоуровневой магии помимо усталости очень сильно истощали организм.
Луна почувствовала, что еще немного – и она отрубится.
Решив в крайний раз обследовать зал, она усилила мощность своего заклятия познания, и вздрогнула – в одном из углов холла раздалось слабое магическое эхо. Оно по своим параметрам очень походило на то, что она искала. С трудом поднявшись на ноги, Луна поковыляла в ту сторону, держа сигнал в фокусе своего внимания. Усталость наваливалась всё сильнее, голова становилась как будто чугунной, но кобылица боялась оторваться даже на секунду, понимая что потом может не найти столь слабо отвечающий сигнал снова.
Подойдя вплотную к источнику эха, Луна опустилась на живот и начала вслепую шарить копытом под державшей потолок колонной – магические силы были на исходе, чтобы тратить их на телекинез. Под металлическим накопытником что-то тихо звякнуло. От неожиданности кобылица потеряла равновесие и упала на бок, дернув ногой. На свет выкатился длинный белый витой стержень, острый с одного конца.
Рог аликорна.
Рог, на самом деле являющийся костью, растущей изо лба некоторых пони, выполняет уникальные функции. Он является проводником магии, позволяя выполнять различные манипуляции с первичной энергией, а также материей на субатомном уровне. Пронизанный множеством кровеносных каналов и нервных окончаний, а сверху прикрытый тонкой кожей с очень короткой и нежной шерстью, он также является сложнейшим органом чувств, и одной из самых сильных эрогенных зон у аликорнов и единорогов. Не случайно самым верным способом довести партнера до оргазма у означенных пони можно простым действием – полизав рог.
В то же время – это не совсем кость. Пропуская через себя токи магии от мозга и фокусируя их в своей самой верхней точке, материя рога меняется, превращаясь в необычайно твердое и в то же время хрупкое вещество. При этом, чем более мощные токи пропускает через себя рог, тем большим изменениям он подвергается. Рога аликорнов, оперирующих исключительно сильными по своему потенциалу потоками магии, со временем становятся тверже алмаза – и почти такими же хрупкими. Его можно разбить механическим воздействием, но вещество, составляющее рог, инертно ко всем другим воздействиям. Его невозможно сжечь в огне, разложить кислотой, испарить магией – более того, рог может остаться целым и невредимым, даже оказавшись в термоядерном котле Солнца. Рог аликорна также невозможно уничтожить мегазаклинанием – после того, как через него долгое время пропускали мощные магические токи, он становится индифферентным к любой магии. По странным причинам, он также приобретает экранирующие свойства – магическим сканированием найти рог довольно непросто.
Благодаря этим свойствам, рог становится идеальным хранилищем генетической информации. Материал из остатков засохшей крови, нервов и кровеносных сосудов, находящийся в роге, можно использовать для клонирования даже спустя многие века.
Очевидно, Литлпип потеряла его, когда убирала оставшийся от сгоревших костей прах.
Луна стряхнула с ноги накопытник и осторожно подкатила к себе рог, принадлежавший когда-то ее сестре. Всё тело ломила усталость, голова болела, но кобылица, час назад рыдавшая от горя, теперь была счастлива. Она нашла то, что искала.
Надежда, подкрепленная фактами, становится уверенностью.
Прижимаясь щекой к рогу, Луна заснула здесь же на полу, завернувшись в плащ.
Две недели спустя. Эквестрийская пустошь, руины Кантерлота.
В утренней тишине грохот взрыва прозвучал особенно громко. Над кучей бетонных обломков взлетело облачко дыма и пыли. Немного погодя затарахтел пулемет, выводя нескончаемую трель, далеко разносившуюся по пустоши. Казалось, кто-то забавляется бессмысленной стрельбой, впустую тратя патроны и гранаты. Но не было слышно ни визга рикошетирующих пуль, ни стука осколков по камням – лишь изредка с неба падали мелкие камешки, выбиваемые взрывом. Пулемет стучал всё время с одного места, изредка замолкая на минуту-другую, после чего всегда следовал взрыв гранаты.
Опытное ухо уловило бы некоторое различие между тем треском, который разносился над руинами, и звуками, которые должно издавать оружие. А опытный техник мог бы назвать источник звука. Но тем не менее, на пустоши под горой Кантерлот не было желающих поинтересоваться грохотом – а разгадка была очень простой.
Луна устало вздохнула и приложилась к фляге с водой. Сделав несколько глотков, она закрыла ее, надела на мордочку респиратор, и взялась магией за отбойный молоток. Инструмент загрохотал, выводя уже знакомую трель и поднимая клубы пыли. Кроме защитной маски и перевязи с револьвером, на кобылице больше ничего не было – иссиня-черная шерсть была перепачкана грязью, а поодаль, у входа в раскапываемую нору, лежала завернутая в потрепанный плащ связка динамита.
Луна уже вторую неделю рылась в руинах Кантерлота. Бывшая столица Эквестрии была некогда разрушена штурмовыми кораблями Анклава и теперь в виде мусора лежала у подножия одноименной горы. Из-за многолетней зараженности Розовым Облаком и большого количества обитавших в мертвом городе диких кантерлотских гулей, окрестности горы имели очень дурную славу. И, несмотря на то, что земли Эквестрии были полностью очищены от порчи и радиации, а обжившие город монстры вымерли после бомбежки, мало кто осмеливался мародерствовать на руинах столицы Старого Мира.
Тем не менее, небольшой лагерь старателей у подножия Кантерлота был. Прилетев туда, Луна расспросила его обитателей о том, во что превратилась столица, и потратив всю свою зарплату охранницы каравана, за баснословную цену купила старый отбойный молоток и динамит для раскопок. После чего ушла на пустоши.
Нельзя сказать, что старатели из лагеря, или попросту говоря мародеры, с восторгом отнеслись к появлению на их «точке» конкурента. Но и сделать ничего не смогли – НКР строго следило за порядком в самом сердце своих владений. Попытка убийства каралась смертью без суда и следствия, не говоря уже о том, что любая пони-аликорн могла растереть в порошок даже хорошо вооруженный отряд. Так что пони и грифонам, потрошившим руины на предмет хабара, ничего не оставалось, кроме как поскрипеть зубами и взвинтить цены на снаряжение для незваной гостьи.
Впрочем, Луне было это глубоко безразлично.
Кобылица работала день и ночь, делая перерывы на еду и сон. Обрушившийся город сейчас представлял многометровые завалы из бетона, камня и кирпича. Лишь отдельные здания, представлявшие собой монолитную конструкцию, возвышались над нагромождениями мусора, полуразрушенные и разграбленные до основания – их старатели исследовали в самую первую очередь. Но под тоннами хлама порой можно было найти очень ценные предметы прошлой эпохи – как оружие так и предметы быта. Некоторые попавшиеся находки Луна меняла в лагере старателей на еду, воду и вновь возвращалась на пустоши. Ее целью был бывший королевский дворец – вернее, его остатки. Примерно вычислив его месторасположение, кобылица упорно пробуривалась к своим апартаментам, погребенным где-то внизу.
Под потолком штольни светил тусклый фонарь. У входа, куда не доставал его свет, на камнях играли слабые отблески зари – скоро рассвет. Накопившаяся в мускулах усталость и желание спать также подсказывали, что скоро взойдет солнце. Решив немного передохнуть, Луна отложила отбойный молоток и вышла на поверхность.
Посмотрев на начинающую бледнеть луну в небе, кобылица почувствовала грусть и сожаление. Когда-то она двигала ее по небу, следя за тем, чтобы она не упала на планету. Однажды она находилась там в ссылке. Раньше она была принцессой и управляла огромным королевством, от ее решений зависели судьбы миллионы пони. Что изменилось с тех пор?
Нынешняя ситуация чем-то напоминала ее ссылку на Луну. У нее снова почти полностью пропали магические силы, был тот же облик Найтмер Мун, и не было никого, кому бы она могла довериться. Даже сестры теперь не было рядом, и рассчитывать нужно только на саму себя, забыв о своем королевском происхождении – только она, и ее тысячелетний опыт выживания.
Но кое-что всё же изменилось. Она теперь была не на лунной базе, запертая на бесплодном и необитаемом спутнике, и ее не мучила одержимость и жажда мести. Она была среди живых пони, с которыми можно поговорить по-настоящему.
И если раньше она хотела мстить, то теперь она хотела спасать.
Проводив глазами медленно уплывающий за гору молочно-белый полумесяц, Луна спустилась по узкому проходу вниз. Она чувствовала, что копает в верном направлении. И осталось совсем недалеко, каких-то несколько метров. Ее спальня излучала ощутимый магический фон, оставшийся после того как в нем жила и работала пони-аликорн, обладающая сильной магией. Пусть она была разрушена – это ничего не меняло. Надо лишь подобраться достаточно близко – и сделать такой же поиск, как и в башне Проекта Одного Пегаса.
В конце концов, если Литлпип забыла спрятать рог Селестии, то у нее вряд ли было время уносить с собой из отравленного Кантерлота рог Луны, не так ли?
Инструмент наткнулся на прочную стену. Сердце кобылицы забилось чуть быстрей – это была наружняя стена ее комнаты. Отбойный молоток не пробил бы проход достаточно быстро – но это и не требуется. Достаточно пробурить большое отверстие, в которое можно вложить динамитную шашку. Решив рискнуть, Луна сделала дыру побольше и уложила в нее двойной заряд. Отнеся инструменты и свет к выходу, она протянула длинный запальный шнур, воткнув один конец во взрывчатку.
После этого она подожгла его и выскочила наружу.
Бабах был хорош. Луна даже на секунду испугалась, что штольня сейчас обвалится, и придется потратить кучу времени чтобы раскапывать ее заново. Но раскоп выдержал.
Спустившись, кобылица-аликорн увидела в стене дыру с неровными краями. Включив фонарь, она протиснулась внутрь. В следующий миг она ликующе взвизгнула.
Спальня практически не пострадала. Конечно, вся мебель лежала вверх тормашками, но разгрести ее было парой пустяков, по сравнению с предыдущими раскопками.
Чувствуя множество магических предметов вокруг и в стенном сейфе, кобылица удовлетворенно кивнула. Этим можно заняться потом – когда она закончит то, ради чего с таким трудом пробралась сюда.
Поднявшись по наклонному полу, Луна распахнула двери. Почти сразу же она споткнулась о лежащую у дверей груду костей. Скелет давно рассыпался от сотрясения, но по черепу и остаткам крыльевых костей кобылица догадалась, что он принадлежит аликорну, но явно не ей.
Луна просканировала комнату заклятьем познания и подпрыгнула – ее прежний рог находился прямо под ее копытами. Осторожно отступив с кучи костей, она вгляделась в останки.
Что-то в черепе пони насторожило ее. Приглядевшись, она присвистнула. Череп был пробит рогом насквозь, прямо сквозь нёбо. Подняв его телекинезом, Луна с любопытством посмотрела на рог, затем просканировала его магией.
– Какого Дискорда мой рог делает в чужой башке?!
И тут ее осенило. Вспомнив некоторые отрывки из «Книги Литлпип», в особенности той части где та была в Кантерлоте, Луна покачала головой и по-новому посмотрела на череп аликорна.
– Брутально. – ухмыльнувшись, кобылица аккуратно вытащила рог и запустила череп в стену. Брызнули костяные осколки. – И бессердечно!
Поднеся рог к глазам, Луна внимательно осмотрела его. Более короткий и тонкий, чем у ее сестры, он был таким же белым, с матовой блестящей поверхностью. На обоих его концах были сколы – после удара он обломился и остался в черепе, пролежав десять лет до сегодняшнего дня.
Не делай с Богиней ничего особо неприличного, пока я не пойму, как сделать это втроём.
Вспомнив известную шуточку, получившую на Пустоши широкое распространение, Луна не отдавая себе отчета в том что она делает, лизнула рог. Едва ее язык прошелся по гладкой кости, кобылица опомнилась и вздрогнула, едва не уронив хрупкий артефакт. Опустив голову, она почувствовала, что ее мордочка горит от прилившей к ней крови.
«Фу такой быть» – Луна помотала головой, отгоняя наваждение. – «Да и еще со своим собственным рогом. Тия замучает подколками, когда узнает».
Улыбаясь чему-то, кобылица аккуратно засунула рог в петлю на патронташе, висевшем поперек груди – рядом с почти таким же рогом.
Вернувшись в спальню, Луна принялась рыться в лежащем на полу бардаке. Многие из найденных вещей можно было с выгодой продать, а некоторые пригодятся в дальнейших странствиях. Всё сразу унести не получится, а значит, придется сделать тайник и запечатать вход, чтобы потом сюда вернуться. Стенной сейф для этой цели вполне подойдет.
Обыскав комнату и заперев в открывшемся сейфе полезные находки, кобылица опустилась на пол. Некоторых вещей, вроде шкатулки со статуэтками или звездного бластера не было. Это было неприятно, но терпимо.
Луна поднялась наверх. Горизонт на востоке уже пламенел оранжево-желтым светом. Солнце должно было показаться с минуты на минуту. Поглядывая на зарю, кобылица надела плащ и сумки, спрятав в них остатки динамита, флягу и фонарь. Отбойный молоток был укрыт в тайнике под бетонной плитой возле входа в штольню.
На востоке засветилась ослепительно-яркая звезда, постепенно расширяясь и превращаясь в полоску, поднимавшуюся над горизонтом. Развернувшись лицом к ней, Луна несколько минут смотрела на восходящее светило, после чего достала из сумки найденный в спальне голорекодер и поднесла его к губам. Устройство было на вид исправным, но проверить его всё же стоило. Кроме того, Луна хотела записать послание, прежде чем приступит к дальнейшим поискам.
Нажав телекинезом кнопку на приборе, она помолчала, собираясь с мыслями, и заговорила:
– Я должна кое-что сказать. Это очень важно…