Ночная Радуга
Глава 6. Грани и Вероятности.
«Где я?»
Раньше и в голову не приходила мысль, что на волне света можно лежать.
Рейнбоу ощущает спиной теплую мягкость, возносящую куда-то вверх. Похоже на прогретое солнцем облако, мягкую перинку, теплую спину папы, который несет умаявшуюся дочку с праздника... Хочется закрыть глаза и отдаться покою, любви, блаженной безмятежности...
«Блэк Винд...»
Дэш вскидывается, судорожно взмахнув крыльями. Сам собой раскрывается рот от удивления. Огромное пространство, ограниченное множеством гладких граней, и сияющий светоч внутри циклопического кристалла.
Рейнбоу оглядывается и сквозь слепящий свет видит всю Эквестрию разом: от обледенелых земель на севере до пустынь на юге. Даже неведомые континенты, куда не ступала нога пони. Словно огромный глобус, вращается под копытами мир, увитый спиралями облаков и скрытый туманной дымкой.
И свет. Живительный, теплый, ласковый. Сияние сплетается в замысловатые узоры и потоками устремляется к граням, и дальше... куда?
Присмотревшись, Рейнбоу замечает, что каждый огромный многоугольник-грань будто бы отражает что-то, проецирует разуму образы. Прекрасные и страшные, странные и трогательные.
...Существа на двух ногах приходят в Эквестрию и остаются... Другие уходят... Третьи превращаются в пони...
...А эти... стыд какой! Хотя, похоже, там всем участникам очень хорошо...
...Дэш видит себя в их мире... маленькой и беззащитной, потерянной и обретенной...
...Видит старой, дряхлой, брошенной... или счастливой...
...Пинки Пай с прямыми волосами наклоняется вплотную, и в глазах ее – смерть...
...Железные машины, изрыгающие пламя, перемалывают траками зеленые поля Эквестрии... ревут в небесах...
...Те же машины, ржавеющие в высокой траве... жеребята играют среди обломков...
...Новая армия Эквестрии под алыми штандартами и с пегой пегаской во главе. Кровь, боль... и любовь...
...Зеленое сияние скверны, превращающее пони в кровожадных безумцев...
...Миры, накладывающиеся один на другой...
...Немыслимый, тошнотворный способ изготовления радуги на черной фабрике из грозовых туч...
...Пони с пустыми глазами, закованные в цепи...
...Принцесса Луна, парящая в лунном свете вместе с драконом. Тот глядит на аликорна глазами, полными любви...
...Эквестрия в далеком будущем и не менее далеком прошлом...
...Выжженная разрушительной магией пустошь, где пони дерутся насмерть за оставшиеся ресурсы, забыв заветы дружбы...
...Прежняя вроде бы Эквестрия, где бывшие друзья стали заклятыми врагами...
...Потомство Дискорда во плоти...
...Магия и наука, порождающие чудеса... и чудовищ...
...Принцессы-тираны... Победившая Найтмер Мун...
...Твайлайт Спаркл с крыльями... жеребец-аликорн, полыхающий неугасимым пламенем... другой, с гривой будто бы из пепла и крыльями фестрала...
...Невероятные поступки, совершенные знакомыми, друзьями и самой Дэш...
...Совершенно незнакомые пони, будто бы годами живущие рядом... новые друзья...
...История Эквестрии, которой не было, и быть не может...
«...Пожалуйста, хватит!»
Рейнбоу, летящую вдоль луча, резко бросает на одну из граней. Мимоходом можно разглядеть, как за блестящей плоскостью три аликорна судорожно пытаются удержать черный, полный звезд портал. Как весь Кантерлот ходит ходуном от разбушевавшейся магии. Но почему-то принцессы не спешат закрывать врата, держат, и на прекрасных мордочках читается чудовищное напряжение...
Рейнбоу Дэш пролетает сквозь плоскость, будто не заметив твердый с виду кристалл. Вырывается наружу и видит свет, преломленный гранями и бьющий в окружающие Эквестрию... миры?! Многогранников не счесть. Разноцветные, сиюящие, и черные как ночь... прекрасные и уродливые, яркие и тусклые.
Как будто хрустальные бусины в чьем-то мешочке, парят бесчисленные мириады миров в пространстве, неподвластном никаким измерениям.
И сотни, тысячи лучей вокруг. Светлые, разноцветные, прекрасные... и наоборот, корявые щупальца, сплетенные из тьмы.
Понимание приходит подобно вспышке.
Это любовь всех пони питает образы многогранника, окружающего Эквестрию. Дает силы аликорнам-хранителям, которых все еще так исчезающее мало!
Рейнбоу видит, как от Эквестрии тянутся сияющие лучи надежды, любви и радости, а к ней – мерзкие щупальца ненависти, страха и похоти. Но не дотягиваются, потому что сияние мира заставляет уродливые отростки гореть и отдергиваться... Хотя нет, вон несколько узловатых труб намертво вцепились в одну из граней, как раз ту, где Пинки Пай с безумным взглядом.
«Ужас, ну и улыбочка у нее... Пинки ли это вообще?!»
Дэш находит взглядом грань, из которой вылетела. Узнать легко – на ней все еще переливается изнанка звездного портала. Принцесса Селестия что-то кричит, но слов не слышно. В добрых глазах – тревога и сочувствие. Рог правительницы сияет слепящим огнем, но зато точно не выйдет потеряться в общей круговерти...
Ветер таков, что готов сорвать плоть с костей. Но лазурные крылья упрямо бьют воздух (или что тут вместо него), а глаза упорно выискивают среди разноцветного сияния знакомый темный силуэт.
Пытаясь абстрагироваться от навязчивых образов, вызывающих целый каскад чувств, Рейнбоу замечает будто бы хрустальную сферу, плывущую в одном из лучей. И в ней – едва различимый Блэк Винд.
Рейнбоу рвется туда, но ветер швыряет ее из стороны в сторону, только отдаляя от цели.
«...даже ты, самая быстрая пегасочка на свете, не сможешь догнать меня...» — словно говорит в мозгу низкий голос друга, и Дэш изо всех сил стискивает зубы в отчаянной решимости.
«Смогу!»
Усилие, еще, еще, скрипят зубы... Грохот, радужный всполох – и только тогда цель начинает приближаться, но воздух как будто превращается в кисель – каждый взмах крыльев дается с усилием.
Жгучая боль заставляет вскрикнуть. Правда, больше от неожиданности. Скосив на секунду глаза, Рейнбоу замечает небольшой обломок кристалла, улетающий вдаль. И кровоточащий порез на левой передней ноге. По счастью, удар пришелся вскользь.
«Откуда бы ему взяться?» — думает пегаска, и словно в ответ на немой вопрос раздается оглушительный грохот...
Далеко впереди ярко-алый многогранник идет трещинами, хаотично переливается цветами, испуская в пространство беспорядочные вспышки. Куски кристальной оболочки рушатся внутрь, прямо в сияющую в центре багровую звезду.
И в следующее мгновение красная вспышка озаряет все вокруг. Кроваво-огненные всполохи пробегают по остальным мирам, до Рейнбоу докатывается волна видений всеобщей погибели совсем уж странных существ. И как катаклизм отражается на других мирах, вызывая вспышки насилия, гнева, отчаяния...
...которые бессильно гаснут в светлых лучах, излучаемых Эквестрией. Не все, конечно, но очень много, особенно рядом с ближайшими мирами.
Дошедшая ударная волна все же сбивает полет, заставив пегаску беспомощно закувыркаться в борьбе со стихией. Острые осколки царапают лазурную шкурку, Рейнбоу щурится, оберегая глаза.
Только бы не потерять из виду Блэк Винда!
Как-то раз Рейнбоу Дэш по молодецкому безрассудству сунулась в ураган. Тот шел с моря, но пегасы погодной службы сумели сделать, чтобы чудовищный шторм не задел Эквестрию, и направили буйство стихии в северные Мерзлые земли... Но ураган, будто оскорбившись, разбушевался не на шутку.
Об этом случае Рейнбоу тоже никому не говорила. Хотела проверить себя и вошла прямиком в область максимальных ветров. Тогда она еще не понимала, в какую ловушку угодила.
И ледяные осколки, которыми полнился чудовищной силы ветер, чуть не иссекли юную пегаску насмерть.
Двигаясь в потоке, еще можно было как-то избежать порезов, но стоило лишь попытаться замедлить полет или отклониться в сторону, как во все тело сразу впивались тысячи острых градин, а простой шум ветра сменялся ужасающим ревом разгневанной стихии...
Рейнбоу тогда пришлось кружить в безумном танце со стихией почти сутки. Лишь с рассветом следующего дня ураган выдохся. Ветер ослабел достаточно, чтобы обессилевшая, продрогшая до костей пегаска вырвалась из исполинского водоворота туч.
Кое-как удалось добраться до обжитых земель, чтобы без сил рухнуть на ближайшее облачко и очнуться в мэйнхеттенской больнице.
И еще пару дней не показываться друзьям, чтобы не вызывать вопросы, откуда на теле столько пластырей и с чего вдруг простуда среди лета.
Ощущения оказались похожи. Только вместо безобидных льдинок – острые осколки странного кристалла.
Больно... И как представишь, что доктор потом будет пинцетом вынимать эти иголки из уже начавших заживать ранок, смазывать йодом... бр-р-р-р!
Какими же мелочными кажутся сейчас эти страхи! Если бы не заходилось в отчаянном волнении сердце, Рейнбоу, может, и посмеялась бы.
Но не сейчас.
Наконец, среди всполохов и протуберанцев удается не только выровнять полет, но и заметить темное пятно, медленно дрейфующее в сторону какого-то тусклого полиэдра.
Лишь взглянув в ту грань, что медленно притягивает к себе сферу с Блэк Виндом, Рейнбоу с трудом удерживает крик животного ужаса от накативших образов...
В третий раз за день глухой удар поглощает звуки, и радужный след протягивается вслед за пегаской.
Никаких слов не хватит, чтобы описать, как Рейнбоу Дэш толкает магическую сферу обратно к сиянию Эквестрии. Как от напряжения бормочет в полубреду мольбы и имена, забыв обо всем, кроме груза перед собой...
Перед взором все еще стоит затянутый ядовитыми миазмами уродливый бетонный город на берегу гнилого моря. Чадящие трубы и грохочущее железо. Угрюмые тени прохожих, замкнувшихся в футляры прорезиненных одеяний. Скрытые за безликими масками и круглыми очками лица, приглушенный сиплый кашель. Терзающее плоть железо, рев пламени и ядовитое шипение отравленного воздуха. Кислота с небес и горы мусора...
...Горящее, полное разрывов небо и заволакивающее сознание боль от ожогов. Ревущие железные птицы, плюющиеся друг в друга огнем с оглушительным грохотом. Вниз летит смертоносный груз... Рвущийся из рук штурвал летающей машины, горящей, разваливающейся... А внизу – огонь, жадно пожирающий дома, деревья, живых существ...
...Он выжил. Хромой и наполовину ослепший, навсегда потерявший небо пилот. Художник, рисующий чистое небо и дворцы в облаках. В тесной комнатушке, по вечерам, в перерывах между плакатами, призывающими убивать...
Увидев свой портрет, Рейнбоу вздрагивает. Как живая!
...Книга с картинками, зачитанная до дыр. Обложка будто окно, в которое выглядывают все шестеро улыбающихся друзей. Несколько схематичное изображение, но любую можно узнать без труда. Довоенное издание автора, поймавшего сердцем луч света... Мерцающее черно-белое кино, где эти же картинки двигаются, говорят...
«Ты не вернешься туда!»
Раздается звон, и кокон разлетается под копытами тысячей искр. Пегаска падает на твердый пол кантерлотской обсерватории, и сознание обессилено гаснет.
Она успевает услышать лишь голос принцессы Селестии, спокойно приказывающий скорее закрыть портал...
...Рейнбоу Дэш вскакивает на ноги резким движением. Голова кружится, а в ушах шумит.
Кажется, прошло немного времени?
Заклинательный покой обсерватории выглядит так, будто тут порезвился рой параспрайтов. Или прошлось торнадо, что недалеко от истины.
Принцессы, выглядящие так, будто весь день разгоняли грозовые тучи, молча смотрят на Рейнбоу. Та почтительно припадает на передние ноги, про себя надеясь, что дрожащие конечности удержат.
— И что же мы будем делать со всем этим? – Раздается голос Селестии, — Встань, Рейнбоу Дэш.
Пегаска поднимается и смотрит на властительниц Эквестрии.
— Ты пошла против законов нашего мира, законов магии... просто против воли Триумвирата Принцесс, — произносит Луна, — и мы требуем объяснений. Удержание портала столь длительное время могло сильно навредить нашей Вероятности. Возможно, даже Основе.
— Я не понимаю, Ваши Высочества, — Дэш чувствует смущение, и голос звучит совсем не уверенно.
Только сейчас она осознает, насколько вымоталась. Бешеная гонка до Кантерлота, этот странный полет среди цветных полиэдров, да еще буксировка Блэк Винда. Мышцы немилосердно ноют, особенно маховые. Завтра, возможно, не удастся даже взлететь. И вся шкурка будто горит: исцарапанная, грязная...
Да, если не промыть все ранки, можно схлопотать заражение. Приятного мало.
— Полагаю, нам придется многое объяснить,- говорит Каденс.
— Придется, — отзывается Луна, — или же отказаться от объяснений произошедшего вообще и принять решение самостоятельно.
Селестия качает головой:
— Я полагаю, что мы сейчас не можем себе этого позволить, раз дело перестало касаться только Блэк Винда и нас.
— Поддерживаю, — кивает Луна, — твои аргументы убедительны, сестра.
— Она имеет право знать, — соглашается и Каденс, затем добавляет: — ...теперь.
Селестия кивает и вновь поворачивается к пегаске.
— Ты видела светоч внутри Великого Кристалла? – Спрашивает она.
— Да, Ваше Высочество.
— Это и есть Основа – источник магии дружбы и любви. Именно он питает энергией бытие Вероятностей – граней. Каждая грань – почти что отдельный мир, похожий и не похожий на Эквестрию, которую ты знаешь. В одном события протекают так, а в другом – совершенно иначе. Ты наверняка видела это. И буквально каждое слово в Эквестрии, каждое действие, каждое чувство питает или ослабляет магию мира. Грань может наполняться темными энергиями – тоска, злоба, отчаяние и прочее. Тогда внешняя оболочка Вероятностей начинает истончаться, и требуется наше вмешательство. Именно тогда в мире появляются чудовища, кошмары и негативные чувства – ненависть, страх, эгоизм. И когда Хаос и Порча прорываются, Эквестрия подвергается опасности. Тысячу с лишним лет назад принцесса Луна чуть не пала жертвой этой мерзости, превратившись в Найтмер Мун. А несколько раньше мой любимый ученик, серебряный единорог, тоже не выдержал, став королем Сомброй. Этот процесс слишком во многих Вероятностях может обернуться...
— Гибелью всего мира? – Перебивает Рейнбоу, — Я видела...
— Да.
— То есть наша Эквестрия – всего лишь Вероятность?
Царственные сестры переглядываются.
— Скажешь ей, Тия? – спрашивает Луна.
— Конечно, — отзывается белая аликорн, — Мы еще не закончили исследования, но Основа, по сути, не существует в объективной реальности, а только в преломлении Вероятностей. Или существует не для нас. Есть несколько аксиом, и в каждой Вероятности они неизменны. Например то, что Эквестрии живут пони. События же... Ты ведь видела другие грани тоже?
— Видела... – эхом отзывается Дэш, — Там...
— Не старайся запомнить, — Перебивает Луна, — и прошу, вообще не разговаривай о них. То, что ты узнала обо всем, само по себе может вызвать... неприятности, а если высказывать подобные знания вслух...
— Так что же, есть даже... много Рейнбоу Дэш? – спрашивает пегаска, не в силах одолеть приступ любопытства.
Она вспоминает увиденные в гранях образы, где счастлива рядом с любящим сердцем.
...Симпатичные пегасы-жеребцы, вполне во вкусе Рейнбоу. Только один почему-то пустобокий... И кобылки тоже?.. И опять эти странные двуногие...
Радужная пегаска чувствует при этом какую-то неуместную обиду, потому что эта любовь хотя и предназначена для Рейнбоу Дэш, но все же не для НЕЕ. И какая разница, кто твоя вторая половинка, особенный пони?.. Или особенная, что подтвердило бы смущавшие до сих пор слухи... Или вообще не пони. В таком ключе Дэш как-то даже не размышляла, но искренность увиденных чувств породила странные мысли... Интересно, а что будет, если встретиться с собой? А сможет ли любимый отличить одну Рейнбоу от другой?
«Что только лезет тебе в голову, Дэш!» — обрывает пегасочка сама себя.
— Прошу, ОБ ЭТОМ старайся даже не думать! – резко говорит ночная принцесса, будто прочитав мысли, — Перемещаться между Гранями опасно даже аликорнам, а уж простым пони...
Рейнбоу молча кивает, хотя принцесса не договаривает. Косится на бесчувственного пегаса, валяющегося на полу, в центре магической фигуры.
Селестия продолжает:
— Так вот, энергия Эквестрии проецируется через грани Вероятностей, а дальше... дальше эфир и судьба. Приносит ли это пользу или вред другим мирам, мы знаем только с чужих слов, и ничего поделать все равно не можем. Многое зависит от Вероятности. Главное, что защита нашего мира хоть и прочна, но при этом и хрупка. Грубое вмешательство в гармонию магических потоков может дорого обойтись всей Эквестрии. И самое вредоносное, что можно придумать – это знания обычных пони о том, что их мир – не единственный. Хуже может быть только попытка попасть из одной Вероятности в другую. И чем сильнее это знание, тем больший вред оно может причинить Эквестрии. Любой разговор об этом множит энтропию нашей Вероятности, подтачивая основы барьеров. И тут мы подходим к сути нашего вопроса, Рейнбоу Дэш. Ты должна объяснить, почему ты вернула фактор нестабильности, — кивок в сторону Блэк Винда, — в нашу Вероятность. Он ведь написал тебе, чтобы ты не следовала за ним?
— Написал, Ваши Высочества, — снова склоняет голову Дэш, — но я... я...
К горлу подступает комок.
«Он обманул меня!.. Знал, что не вернется, и написал, чтобы я... не искала его! А потом было бы поздно!»
Как можно рассказать принцессам, ответственным за сохранность мира, про чувственный порыв, который сама-то себе объяснить не можешь? С другой стороны, Твайлайт всегда находила в лице принцессы Селестии поддержку и понимание. И что с того, что она – любимая ученица, протеже и все такое?
Пегаска моргает, сгоняя подступившие слезы. Сглатывает, чтобы расслабить спазм в горле.
— Ваши Высочества, — заново начинает она, — дело в том, что это я украла дневник Блэк Винда и узнала всю правду. Его вины в этом нет.
— Ему было запрещено говорить об этом, вне зависимости от обстоятельств, даже исключительных, — говорит Луна, — Кроме того, он был предупрежден о риске, связанным с письменными источниками. Можешь ли ты вообразить, Рейнбоу Дэш, что из-за подобной безответственности мир за последние несколько недель трижды стоял на пороге магического катаклизма? Блэк Винд не внял предупреждениям и знал, на что идет. Наше милосердие чуть не навредило всей Эквестрии, а подверженность этого фестрала собственным эмоциям заставила усомниться в правильности принятого когда-то решения.
Рейнбоу чувствует, как в груди поднимается волна гнева, сметающая и смущение, и робость перед коронованными особами.
— Наказывайте тогда и меня! – Выпаливает лазурная пегаска и даже топает копытом. Слезы больше не желают сидеть внутри и начинают катиться по щекам, — Я виновата не меньше!
На лицах принцесс можно прочитать сочувствие и жалость, но никто не спешит ничего сказать. Рейнбоу продолжает:
— Ваши Высочества, если так уж необходимо изгнать виновных из Эквестрии, то я... я тоже должна быть в их числе! Блэк Винд сдержал данное вам слово и изо всех сил пытался оградить от опасного знания меня! Верность – мой элемент, и я последую за ним! Потому что это будет... честно!
Селестия вздрагивает, будто от боли. Каденс и Луна переглядываются.
— Ты сама не знаешь, о чем говоришь, Рейнбоу Дэш, — раздаются в наступившей тишине слова старшей принцессы, — ты очень быстро погибнешь в том мире. Яд пропитал там воду и воздух, наполнил пищу, дома и души живых. Страх и отчаяние сопровождают каждый день жизни...
— Я не боюсь!
За сестру продолжает Луна, и в голосе ее не меньше боли:
— Даже если ты протянешь достаточно долго... тот мир почти не содержит магии. Ты не сможешь вернуться, не сможешь даже летать. И нам придется придать тебе местный облик, иначе тебя почти сразу поймают и растерзают на потеху местным правителям и безумным ученым. Но в любом случае ты никогда больше не увидишь Эквестрию.
Дэш вздрагивает. Отказаться от крыльев! Никогда больше не увидеть друзей! И Эквестрию.
НИКОГДА!
Рейнбоу чуть не выкрикивает это слово вслух, но сдерживается.
Дрожь охватывает все тело. Она видела тот мир. Огонь и яд, металл и камень. Голод, неизлечимые болезни и войны – все то, что в Эквестрии осталось лишь в древних текстах темных веков. Неуклюжее, бескрылое тело и остаток жизни среди каменных стен какого-нибудь завода, делающего смерть.
Возвращаться каждый вечер в каморку внутри бетонной горы, глотать безвкусную пищу вперемешку с химической дрянью. И с утренней сиреной снова начинать очередной серый день. Из года в год, пока болезни и печали не прервут безрадостное существование...
«Неужели Блэк Винд нашел в себе смелость вернуться туда ради моей... дружбы?» – Думает Дэш, зажмурив глаза. Сердце сжимается, но решение принято.
Страшно.
До дрожи, до коликов, до холодной испарины.
Вся жизнь вихрем проносится перед глазами. Друзья. Небо. Мечты. Перечеркнуть все это?
Больше всего на свете хочется убежать, долететь до дома, зарыться носом в подушку и никогда-никогда не слышать больше о других мирах, ночных пегасах и ужасах ТОЙ стороны. Забыть, как страшный сон! А потом полететь в ставший таким родным Понивиль. И провести еще один счастливый день в заботах и веселье, в окружении любви и улыбок друзей...
Но в то же время проступают в памяти последние несколько недель. Совместные полеты, вечеринки, соревнования. И этот взгляд золотых глаз, наполненный радостным удивлением, будто он даже не смел надеяться на неожиданное счастье...
Чем новый друг хуже старых? Почему верность одним должна перевешивать другую? Где предел смелости в том, чтобы оставаться рядом до конца?
Слезы катятся из глаз сплошным потоком, голос срывается:
— Я... я... – от переживаний Дэш слегка заикается, — я согласна. Отправляйте... нас.
Она делает несколько неуверенных шагов вперед и садится рядом с бесчувственным Блэк Виндом.
Аликорны, вновь переглянувшись, подходят и смыкают сверху рога.
Лазурная пегаска и старшая принцесса встречаются взглядами.
— Последний шанс передумать, Рейнбоу, — Тихо шепчет Селестия, и по добрым щекам катятся слезы, — Я прошу тебя не как принцесса... Ради друзей, ради Гармонии и Эквестрии... Останься.
Рейнбоу снова закрывает глаза. Никаких сил нет видеть лица принцесс, преисполненные искренней скорби. Чувства так напряжены, что она выдавливает одно-единственное слово:
— Нет...
— Я не найду оправданий перед Твайлайт Спаркл и остальными. Ты ведь даже не попрощалась с друзьями, Рейнбоу Дэш.
«Это удар ниже пояса», — думает Дэш, но вслух ничего не говорит.
И шепот других принцесс:
— Прости нас...
«Как это будет? Вспышка... и чужой мир, чужое тело. Может быть, будет больно?»
Стиснув зубы, чтобы не стучали, Рейнбоу Дэш ждет, когда магия принцесс подведет черту под всей жизнью и бросит в кошмар наяву. И не со зла, не из жестокости и даже не из принципа или мести. Законы магии и долг перед Эквестрией.
Но и верность другу не менее важна...
...Ничего не происходит. Тело по-прежнему колотит дрожь – все еще тело пони.
Магической вспышки так и не следует. Холода звездного портала тоже. Через немыслимо долгую минуту Рейнбоу осторожно открывает глаза и видит, что все аликорны отошли в сторону и о чем-то говорят. Вполголоса, так что слов не разобрать.
Рядом начинает шевелиться Блэк Винд. Дергается веко, вяло расслабляются сложенные крылья. Скоро очнется, не иначе. Интересно, сильно удивится нежданной отсрочке?
«О чем ты опять думаешь, Дэш! – Мысленно восклицает пегаска, — Тебя сейчас отправят из Эквестрии к Дискорду на рога! Причем из-за вот него же! Ну я ему и устрою по прибытию!»
Когда принцессы синхронно поворачиваются к ней, Рейнбоу вздрагивает и подавляет желание вновь зажмуриться. Вот сейчас с рогов сорвется разноцветное сияние...
— Рейнбоу Дэш, — произносит Селестия таким тоном, каким обычно разговаривает с Твайлайт Спаркл в минуты недовольства, — своим решением ты ставишь нас перед непростым выбором. Ты – одна из Хранителей Элементов Гармонии, и мы не знаем, что подвергнет Эквестрию большей опасности: твое перемещение в другой мир или позволение остаться источнику нестабильности.
«Остаться!»
Дэш чувствует, что еще немного – и она потеряет сознание от переполняющих чувств. Если только возможно, пусть принцессы проявят милосердие еще один разок!..
Селестия продолжает:
— Просчет магических потоков показал, что мы должны либо позволить вам обоим находиться в Эквестрии, либо переместить только одного Блэк Винда. Но последнее становится невозможным из-за твоего упрямства. И, таким образом, выбора почти не остается.
Голос подает Луна:
— Но прежде, чем принять решение, мы должны спросить тебя. Готова ли ты принять на себя груз ответственности за судьбу всей Эквестрии?
Дэш, пытаясь сдержать переполнившую ее надежду, выпаливает первое, что приходит в голову:
— Дважды этот груз уже был на моих плечах!
Селестия качает головой и возражает:
— Тогда ты разделяла его с друзьями, а сейчас все будет зависеть только от тебя.
Рейнбоу не сомневается ни секунды:
— Я готова! И вы должны позволить Блэк Винду остаться тоже!
Собственная наглость пьянит. Но уже все равно – хуже не будет.
Каденс улыбается и произносит:
— Я же говорила, что Элемент Верности примет единственно правильное решение. И нас вынудит его принять. Потому что, помня о долге, мы забыли нечто более важное.
— Каденс, ты знала? – Спрашивает Селестия, — Но откуда?
Та смотрит на Дэш и неожиданно подмигивает:
— Не знала. Но не забывайте, что сила любви иногда превосходит всяческое понимание пони. Даже столь могущественных, как аликорны... И даже понимание той, что отвечает за эту могущественную силу.
— Хорошо же, — кивает старшая принцесса, — Итак, Рейнбоу Дэш. Слушай меня очень внимательно...
Пегаска, которой хочется от восторга взмыть к самому солнцу, внимает голосу старшей принцессы. По щекам все еще катятся соленые капли, но это слезы облегчения.
Сердце готово выпрыгнуть из груди от счастья.
Теперь все будет хорошо... обязательно...
Сквозь пелену беспамятства проступают медленно текущие мысли:
«Так не хочется просыпаться... И видеть одним здоровым глазом потолок своей каморки, вновь вдохнуть пропахший фабричным дымом воздух. Опять эти боли в искалеченных суставах, опять мигрени по утрам... Проклятье, если это и в самом деле был сон, как обычно, то лучше бы я не проснулся».
Но надо вставать и встречать реальность лицом к лицу. Тем более, от долгого лежания на боку затекло... крыло? КРЫЛО!
Веки судорожно распахиваются, и первое, что предстает перед взором – зареванная и исцарапанная мордашка Рейнбоу Дэш. Рубиновые глаза все еще блестят от влаги, сверху потолок заклинательного покоя обсерватории Кантерлота.
Эквестрия...
Это был не сон.
И он все еще здесь, в мире, даровавшем краткосрочное счастье.
Растрепанная пегасочка стоит рядом, когда фестрал поднимается и остается сидеть. В глазах – непонимание и надежда.
И лишь взглянув в вертикальные зрачки золотистых глаз, Рейнбоу дает волю чувствам. Бросается на грудь фестрала, и сквозь хлынувшие с новой силой слезы бранит его последними словами, колотя передними копытами.
Блэк Винд сперва замирает, без звука терпя весьма чувствительные удары. Потом обнимает Дэш, прижимает к себе и закрывает глаза.
Потому что здоровенному жеребцу лить слезы на глазах у кобылиц, даже если они принцессы, все равно стыдно.
Речь Рейнбоу тем временем становится более отчетливой, когда первый приступ гнева вперемешку с облегчением проходит:
— Отвечай! Чтоб тебя! Скажи что-нибудь, навоз в башке! Почему ты обманул меня и удрал, сказал бы, что принцессы запретили говорить, я бы что, не поняла?! Отвечай же, Дискорд тебя побери!!!
«Так я же говорил», — хочет сказать Блэк Винд, но прикусывает язык.
Он не отпускает ее, и оба так и сидят какое-то время, пока теплые лучи восходящего солнца не начинают светить внутрь башни.
Блэк Винд открывает глаза и видит, что принцесс в заклинательном покое уже нет. И что солнце играет бликами на осколках витража.
— Дэши... — тихо произносит фестрал и встречает поднявшийся навстречу взгляд, после чего говорит совсем не то, что собирался: — У тебя такие красивые глаза...
Рейнбоу всхлипывает и утирает нос копытом. Спрашивает:
— Болван бесчувственный, ты знаешь, что я пережила из-за тебя? Я... я чуть не погибла!
— Прости меня...
Пегаска высвобождается из объятий и слегка приглаживает растрепавшуюся гриву. Говорит:
— Если ты кому-нибудь разболтаешь или хотя бы намекнешь что-то про другие миры, мы вдвоем отправимся Дискорду даже не на рога, а под хвост. Не раньше, чем я тебе все уши отгрызу! Способен ты это понять тем сеном, что у тебя вместо мозгов?
— А если будут спрашивать как ты?
— Тогда отправляй ко мне! – Рейнбоу топает копытом, — Я теперь отвечаю перед принцессами за твою дурью башку! И не ищи больше дневник, я его отдала принцессам. Только такой перьеголовый как ты мог догадаться писать что-то подобное!
— Тебе надо к доктору, — говорит Блэк Винд, старательно выдавливая улыбку, — посмотри, живого места нет...
Радужные вихры взметаются, когда пегаска упрямо мотает головой:
— Обойдусь пока! Весь день впереди, успею, — Она подходит к разбитому окну и оглядывается на Блэк Винда, — Летим со мной. Нам надо многое друг другу сказать... после всего этого.
Фестрал вздрагивает. Но когда отвечает, голос ровный:
— Конечно.
— И только попробуй теперь куда-то исчезнуть!
— Никогда теперь, Дэши.
— Чему ты улыбаешься?! Сейчас как лягну!
— Я просто подумал...
— Что еще?! – Гневно перебивает лазурная пегаска.
Блэк Винд отвечает, расправляя крылья:
— Вот бы мои друзья из прошлой жизни посмеялись...
Двое пегасов взмывают в небо. Заложив круг над растревоженным Кантерлотом, они берут курс на Понивиль.
В небесной вышине нового утра тают два следа: радужный и темный...