Янтарь в темноте
Глава первая «Первый день весны»
Родители назвали её Твайлайт. Как говорила мама — в честь сумерков рассвета. Её меткой стала парная звезда.
Считалось, что звёздная метка, это символ власти. Но ей вовсе не хотелось становиться политиком или послом. Она многое сделала в тот день, чтобы остаться второй, чуть позади умолявшей об этом первой. Чтобы помогать и направлять, как бывшая соперница сама же и просила. Ведь опыт всей истории народов Эквуса подсказывал, что из вражды ничего не рождается, а сила дружбы — или хотя бы командной работы — прикрывает у каждой пони её слабые черты.
Ей лично недоставало смелости. В день испытания она без возражений приняла рубиновое сердце, позволила себя вымыть от сиропа и пироксилиновой копоти, съела угощения. Она кивала на поздравления и обещала каждой из бывших соперниц, что их ждёт славное будущее рядом с ней, что каждому таланту найдётся применение, а в наградах никто не будет обделён. «Отныне друзья!» — они улыбались. «Отныне команда!» — блестели глаза. «Команда по спасению мира», — шутила мелкая белая аликорница. Должно быть та актриса, ведь настоящая почти сразу же ушла.
Лишь к следующей ночи она смогла вырваться. Только спустя часы, с помощью «Поиска метки», нашла Глоу на выходящей к вокзалу замковой стене. Было страшно, но нет, в нос не прилетело копыто. Подруга никогда не обижала тех, кто физически слабей. Не было ни молчания, ни обиженного взгляда, ни грубых слов. Они ведь уже взрослые. Ей исполнилось двадцать, подруге — двадцать три. Они образованные, опытные, мудрые — быть может, как бы ни стыдно было это признавать, одни из самых компетентных пони в стране.
«Мы должны всё исправить», — сказала тогда Твайлайт.
«Должны?»
Над бездной рухнувших надежд они поговорили. Вместе решили, что, возможно, не всё ещё потеряно. Что нужно работать дальше, добиваясь справедливости для себя. Глоу показала письмо, в котором богиня ещё до испытания объяснила своё решение: «Личная верность мне не нужна». Когда они вернулись домой вместе, Твайлайт открыла сейф с собственными письмами: где богиня и подсказывала, и помогала, и давала советы — делая её жизнь в школе не просто простой, а мягкой как бархат. Где были объяснения, что ей, из-за природы её личности, вредны излишние стрессы; зато данная от рождения абсолютная память делает пони по имени Твайлайт Спаркл одной из способнейших организаторов в стране.
В этом не было справедливости. Только тихое принятие мира и простой как математика расчёт. Одни пони — организаторы. От мудрости их решений зависит благополучие многих других. Другие — исполнители. От их ошибок могут пострадать единицы. Наконец, третьи — наивные как жеребята — коими они по сути и являются: не зная ни боли поражений, ни жестокости испытаний, а всего лишь живя и следуя своим метком, в рутине любви, дружбы и повседневных дел. «И нет, — в последнем из писем убеждала богиня, — только в сказках слабые прыгают выше сильных. В реальности они пытаются лишь из-за чужого принуждения и набивают шишки, и хорошо если не губят при этом других».
В конце концов судьбу пони определяли лишь три явления: удача, интеллект и уникальный талант.
Удача родиться в богатой семье. Удача получить отборные гены. Удача закончить лучшее образование, которое только могла дать сильнейшая в мире страна.
Твайлайт ждала, что подруга скажет: «Если ты предашь это, я тебя… не пойму». Как сказали бы родители, тётушки и дядюшки, выбранные богиней учителя. Как сказали бы бывшие соперницы из школы — которые доверили ей собственное благополучие и уважение к ним их же собственных семей. Но подруга не сказала этого. Она обещала другое: «Я хочу быть рядом со своим светом. Давай решим эту проблему вместе. Но в любом случае я буду тебя сопровождать».
Словно старший брат, которого она застала однажды с прижатым к носу аликорньим копытом. Шайнинг говорил богине: «Лучшее, что мы можем сделать с этими кровожадными убийцами, это всю гвардию в бездну расформировать!» — а в ответ на вопрос: «Десять тысяч жизней?» — глубоко призадумался. Он тогда почти что бросил её — десятилетнюю — в большой библиотеке при одинокой школе, где все другие ученицы знали, что ей предназначено первое место, и потому либо подлизывались, либо воротили нос. Он окружил себя гвардейскими пегасками, которые под вид хищных клыков подтачивали зубы, носили безликие маски и серьги в ушах. Узнав их лучше, он выбрал десять тысяч жизней — и за десятилетие выбил из рейнджерского клуба под именем «Гвардия» всю их рыцарскую дурь.
Тогда-то Шайнинг и получил своё рубиновое сердце. Второй по счёту жеребец в клубе правящих страной самовлюблённых кобыл.
Лично она избавилась от обиды, когда сама познакомилась со Спайком. В котором за острым взглядом, когтями, чешуями — и чуждым, чуждым разумом рептилии — скрывался воспитанный богиней кроткий и нежный нрав. Сильный разум — сильнее инстинктов. В этом она убедилась. Научившись техникам когнитивной психотерапии, она подавила в себе ревность до едва заметной искры. Нашла ненависть к соперницам и многократно ослабила её. Она увидела в них личности, а не враждебную среду: без подарков и навязчивой любезности она завела знакомства — в том числе и со злюкой по прозвищу «Глоу». Лирой Черривайн. Которая из лидера её противников стала первой помощницей из всех.
Подруга просто доверилась. Она хотела немногого. Всего лишь быть рядом со своей богиней, своим светом и своей судьбой. Всего лишь улыбаться ей и получать в ответ мимолётные улыбки. Всего лишь дружить.
А она сама. Чего хотела от жизни она сама?..
Мотивы не были её сильной стороной.
Да и она сама не была сильной личностью, только никто не хотел этого признавать.
В суматохе дел пролетели недели, закончился последний зимний месяц, и пришёл долгожданный день — первый день весны. В этот день Кантерлот проснулся рано. Улицы города блестели влагой, лёд таял, частые капли падали с крыш. Единороги с пегасами хорошо поработали прошлым утром: ни следа снега не осталось на мостовых улиц и площадей, поэтому все могли наслаждаться праздником, не боясь, что заклинание богини устроит слякоть и потоп.
Свет Солнца усилился лишь ненамного, поэтому каждую весну требовалась помощь волшебства, чтобы очистить Эквестрию от снежной белизны. Так было уже века, пони привыкли, а привыкнув полюбили: волшебный звук звучал как музыка для их ушей. Каждый год он немного менялся, но одинаково приятно окутывал шёрстку щекоткой и теплом. Заклинание было нацелена на снег, который вибрировал в резонансе и быстро таял. Над крышами поднимался едва заметный туман.
Был у «Весенней уборки» единственный недостаток — полёты запрещались. Не личные, конечно, а те полёты планёров Эквестрийских линий, что связывали воедино все города огромной страны. Растапливая снег магия ослабевала, а пегасьи крылья на то и пегасьи, что очень чувствительны к переменам. Небо Кантерлота, обычно разделённое парящими маяками на свои улицы и переулки, сегодня пустовало, плато заполняли тысячи бесхозных планёров. Были, впрочем, и те, кто сегодня летал.
Колесница со «Звёздным щитом» гвардии летела над городом. Внизу проносились золотистые башни, беломраморные ущелья улиц и террасы, усыпанные столиками открытых кафе. Бесчисленные цветные пятнышки — собравшиеся на крышах, чтобы искупаться в солнечном свете и тепле, провожали взглядами этот до странного неуместный в праздничной атмосфере экипаж.
Твайлайт безмятежно разглядывала прохожих. Она не очень-то любила высоту, даже боялась, но сегодня все страхи перекрывала радость наконец-то наступившей весны. Она усилила слух заклинанием, чуть приглушила звуки вторым — и про себя насвистывала мелодию в тон волшебству. «У тебя музыкальный слух», — как-то раз писала богиня. Но представить себя что-то исполнявшей для публики Твайлайт просто не могла.
А устроившаяся рядом подруга никогда не считала застенчивость качеством, достойным развития в себе.
— Командир, заглянем в Вечносвободный? — изумрудная мордочка Глоу так вытянулась вперёд с пассажирского места, что едва не тыкалась носом в пегасий бок.
Гвардеец медленно обернулся, заглянул ей в глаза.
— Нам нужно осмотреть Старый Замок, это недалеко, — пробормотала Глоу как-то тихо, растерянно; заставив удивлённо оглянуться на себя. Это был испуг. Редчайшая редкость в речи подруги. Даже Спайк, обожавший испытывать знакомых, в первый раз её так не смутил.
Гвардеец столь же медленно повернул голову обратно. С начала полёта он ничего не говорил, только бросая в глаза блики от золотистой брони и почти такой же яркой серебристой шерсти.
— Отвези нас. Это ненадолго, — поддержала подругу Твайлайт.
Настроение чуть упало. Гвардия не очень-то прислушивалась к её словам, будто ученица богини и сестра их командира стояла по значимости где-то между торговкой яблоками и любимой крысой замкового повара. Богатейшая пони? Нет, не слышали. Одна из сильнейших? Так по мордочке не скажешь. По утрам Твайлайт смотрелась в зеркало и видела там не взрослую пони, а почти что подростка. Она родилась маленькой. Она медленно росла.
— Отвези. Это приказ.
Планёр сменил курс. Внизу проплывали покрытые снегом поля, мощёные шоссе и редкие рощи, виднелись селения фермеров, а вскоре показались и хутора, где жили пчеловоды и лесники. Стоило миновать пригороды, как начинало казаться, что с каждой милей росло не только расстояние от столицы но и время, уводя всё дальше в прошлое страны.
Покрытый лепниной кирпич сменился морёным дубом каркасных строений, а потом и вовсе стали попадаться потемневшие от времени срубы: украшенные верандами и башенками избы, и даже целые усадьбы — немного несуразные, ведь их строили не по единому плану, а только достраивали, чтобы земнопони могли жить одной большой семьёй.
Колесница пролетала над садами и заснеженными нивами очередного поместья. Небольшого, скрытого в холмах. Среди гонтовых крыш дымили печные трубы, виднелись тщательно очищенные от снега мостовые, где уже успели поставить праздничные столы. Много было и цветных пятнышек: столичные земнопони, известные любители традиций, каждый раз к «Зимней уборке» возвращались в родовые дома.
Земные поглядывали вверх, но, скорее, с неодобрением — уж очень изящный планёр выбивался из облика тысячелетней страны.
— Так похоже на дом… — пробормотала Глоу.
— Скучаешь?
— Ага. Спасибо, кстати. Я всё же решилась написать.
Тычок носом, и подруга фыркнула. А зря. Семья — это важно. И пусть ей самой с семьёй не очень-то повезло, но у подруги-то были и братья, и сестрёнка, и хорошая мама с бабушкой, и добрый отец. Почти все земные, кстати. Они очень гордились ей. Твайлайт встретила их однажды в зимние праздники, и даже бегала наперегонки с младшими Черривайн. Похвасталась немножко, не без этого; но всё равно жуть как приятно было видеть мордочки земных, которые с чистым восторгом смотрели на устроенное ей представление. Драконы, фейерверки, рыбки в небесах.
И сейчас, чтобы не терять зря времени, она тоже тренировалась. Два дракончика следовали за планёром. Аметриновый, как Спайк, и медная: то ли двоюродная, то ли троюродная сестра. Иллюзии, конечно. Обычно Спайк её сопровождал, но сегодня отказался. Мол, у тебя и второй питомец есть. И теперь «второй питомец» постреливала в драконов «звёздочками», а она этой парочкой отчаянно маневрировала. Выше, ниже, снова выше. Нужно было выкладываться на полную, потому что пегас тоже гнал свою «Колесницу» быстрее любых птиц.
«Крылатая колесница» — так называли гвардейские планёры в память о той жуткой древности, когда их ещё вооружали бомбами и бросали на врага. Сегодняшние «колесницы», впрочем, здорово отличались от тех реликтов старины. Остроносая машина легко рассекала воздух; над головой блестел прозрачный купол; сапфировые кристаллы несущих плоскостей тянулись в стороны и немного изгибались, чтобы лучше удерживать поток. Пегас мерно взмахивал крыльями на месте пилота: его врождённая магия окружала планёр подобием магнитного кольца, заставляя воздух редеть вокруг и сжатой струёй вырываться позади.
Кто говорил, что в роге единорога больше силы, чем в крыльях пегаса? Твайлайт знала, что выдохлась бы за час, попробуй она так нести колесницу. А гвардейцу ничего — будто не держал он в воздухе двоих, не считая собственного веса.
— Твай, готовься, твоя очередь.
— Ага, — она ответила, передавая управление иллюзиями. Дракончики сразу же отстали, скрылись за холмом.
Значит — загоризонтная мишень. Серьёзное испытание, ещё недавно Твайлайт бы растерялась. Но не сегодня. «Обнаружить», «Нацелить», «Селекция», «Каскад» — в точности как учила подруга. Шесть секунд, и вокруг собрался вихрь «Звёздочек», одну за другой Твайлайт принялась метать их в цель. «Звёздочки» ей нравились: они хорошие — они никого не ранили. Только связывали. Но если вдруг между целью и «Звёздочками» оказывалась каменная стена, то очень быстро «Звёзды Арвандора» превращали её в пыль.
Ещё она испытала «Разделение» и «Огневспышку», «Стрелу Мельфа» и «Копытце Бигби», «Молнию вблизи» и «Молнию вдали». Она очень старалась, закусив губу, превращая дракончиков в рваные тряпки, а рог в горячую и изрядно побаливающую штуку. В Кантерлоте так тренироваться запрещалось, поэтому они с подругой пользовались каждым удобным случаем. Глоу считала своим долгом подготовить её, раз уж сама не прошла, а ей, что же, нравилось видеть уважение в глазах подруги. Твайлайт даже по утрам бегала, чтобы ещё немного уважения заслужить.
Часы отсчитали дважды по шестьдесят минут, позади остались обжитые земли; пегас поднялся выше и теперь следовал вдоль заснеженного полотна пересекающей страну реки; и справа, и слева, до закрытого дымкой горизонта тянулся не знавший цивилизации лес. Его называли диколесьем, местом приключений, сказок, а то и вовсе триллеров — нового жанра, выросшего из свитков драконьих легенд.
Потемнело. Над Вечносвободным лесом всегда собирались тучи. Пони в чащобах не жили, так что ленивые пегаски из погодной службы стаскивали сюда лишние дождевые облака. А лесу большего и не требовалось. За тысячелетие выведенные Найтмер Мун растения разрослись на сотни миль вокруг, словно тёмное пятно в центре Эквестрии. Никто, кроме дикого зверья, не хотел здесь оставаться. Впрочем, зверей было немного, особенно хищных — гвардия не позволяла тварям расплодиться.
Капли дождя застучали, разбиваясь о стекло кабины. Вдали показались руины замка: серые башни, скалистый холм, излучина широкой реки. Это место было известной волшебной аномалией. Снег здесь быстро таял, деревья не приживались, и только травы лежали прошлогодней желтизной да чернели ветви редких кустов.
Планёр снизился, сделав круг над замком, и мягко, с лёгким поскрипыванием, опустился на грунт. Купол кабины скользнул в сторону; первым наружу шагнул пилот, они следом; шерсть быстро намокала под дождём.
Гвардеец снова оглянулся, и в этот раз Твайлайт поймала его взгляд: странный, безличный, пустой — ожидающий чего-то. Мурашки забегали по спине…
Вдруг рядом сверкнуло: вихрь яркой словно пламя магии закружился в воздухе — над стражником поднялся зонтик щита.
— Мы можем о себе позаботиться, — сказала Глоу.
Кивок, и гвардеец перевёл взгляд в сторону леса. Лишь только через несколько мгновений Твайлайт смогла прийти в себя.
— Мы быстро осмотримся. Совсем быстро, — пробормотала она и следом за подругой поспешила к арке входа.
Твайлайт украдкой оглянулась, но пегас стоял в прежней позе, не шевеля даже кончиком крыла.
Они шли по залам, где ветер шелестел прошлогодними листьями, а с прохудившейся крыши ручьями падала вода. Стены когда-то украшал рельеф, но теперь от него остались только выбоины, трещины, осколки. На заре Эквестрии пони нуждались в металлах, а историков ещё не было, как и учёных вообще. Разве что богиня, но она не любила запрещать. Вот и тащили всё, тащили, пока не вынесли каждую ценность, что можно унести на себе.
Печально, конечно, но многие артефакты наверняка уцелели: незамеченные, или не стоящие внимания глупых расхитителей гробниц. Твайлайт знала: пройдёт время, и археологи переберут до последнего камешка «Старый замок», а затем очистят от следов злой магии и восстановят. Как сейчас превращали в любимое место жеребячьих экскурсий форты у границы ледника. Если богиня будет не против, конечно, но никогда раньше Селестия не осуждала интерес к прошлому страны.
Минуты проходили в размышлениях. Твайлайт шла осторожно, часто останавливаясь, ощупывая нитями поискового заклинания каждую комнату и коридор. Полчаса, и они с подругой обошли внешние залы, затем ускорив шаг миновали поросший жухлой травой внутренний двор. Лестница вела к громаде донжона, издали показавшегося осыпавшейся скалой. Время его до неузнаваемости обтесало.
— Это здесь, — нарушила молчание Глоу.
— А?
— Здесь Богиня сражалась с Найтмер Мун.
— Как поняла?
— Приглядись, камень оплавился же, — Глоу обернулась. — Эй, подруга, очнись! Единственный страх ждёт нас под зонтиком у летуна.
«И правда, что это я?» — встряхнулась Твайлайт. Морось, руины, темнота — было бы чего бояться. Секунда, и она зажгла огонёк перед собой, а следом за ним ещё один, и ещё. Десять, двадцать, тридцать — крошечные сферы потекли в зал, ощупывая камни, чтобы проверить их на прочность. Стены были усыпаны трещинами, местами до провалов, но колонны как прежде держали изогнутые своды: удар солнечного огня достался верхним этажам.
Следом за роем «звёздочек» они ступили в древний зал.
Глоу зловеще рассмеялась:
— Как гласит легенда: оружие, способное уничтожить мир, хранится здесь, во тьме, за печатями тайн!.. — насладившись отзвуками эхо единорожка оглянулась: — Снова твой выход, Твайли, проверим эту чушь.
Твайлайт с невольным смешком выступила вперёд. Память послушно подсказала узоры поиска, рог замерцал, бросая в глаза сиреневые отсветы. Каскады заклинаний расходились волнами, камни оплела аметистовая сеть. Секунда, вторая, и взгляд нашёл искажение, едва ощутимый энергетический провал.
— Тык, — шепнула Твайлайт.
Касание копытом, и стена опала, словно бумажная. Иллюзия, что хранила тайник столетиями, открылась удивительно легко.
— Пять камней? Это они, Элементы?
Камни лежали на постаменте. Непримечательные, серые.
— Твай, я проверю их. Прикрой.
Она наклонила голову, рог окутало свечение мембраны. Сфера сжатого воздуха, расширение, колючая волна. Шум ветра как отрезало, воздух очистился от пыли — но этого было мало: если уж подруга просила «прикрыть», значит ей требовалась настоящая защита. «Сфера неуязвимости», стало быть. Камни пола начали тлеть — едва заметную пелену оплели тысячи нитей. Десять секунд, и нити собрались в многогранную фигуру, подобную выстроенной из треугольников сфере. Минута, и правильный щит-икосаэдр замерцал сиреневым светом, снова обретая прозрачность.
— Знаешь, Твай, нам стоило бы носить щиты с собой.
— Такую тяжесть?
— Да. Сложить ожерельем, или в виде кирасы, как делает твой брат.
Твайлайт ещё долго молчала; по щиту метались потоки искр, собираясь то на одной грани, то на другой; и наконец, трижды проверив защиту, она кивнула подруге. Глоу шагнула ближе, коснувшись преграды кончиком рога. К Элементам потянулся луч света, затух, мелькнул второй, сверкнула молния.
— Всё, сворачивай защиту, они безопасны.
Изумрудная пони смело шагнула вперёд, рог коснулся одного из камней. Странно, но описанной в книгах реакции не было: никаких отблесков переходящего в спектр сияния, никаких белых, клубящихся как туман волшебных потоков. Твайлайт хмурилась и никак не могла поверить собственным глазам. Если с помощью этих камней Селестия победила сестру, тогда что они здесь делают? Будто брошены, как и весь этот старый замок.
— Точно они?
— Точно. Это накопители. Сложные, как кристальные сердца. Они пусты, — от рога к камням вытянулась дуга молнии, — и, кажется, бездонны. Энергия уходит без следа.
— Их пять. Где-то должен быть шестой, — Твайлайт пригладила гриву подруги, но сверкнула ещё одна молния и волосы взлетели опять.
Такая неаккуратная.
— Может, богиня держит при себе? — предположила Твайлайт.
…
Подруга не ответила. Она стояла, уткнувшись рогом в очередной камень. Не двигаясь, не дыша. «Зависла», — сказали бы в школе. Это случалось. Твайлайт сама зависала глубоко и надолго, так что приходилось вытягивать: когда зубами за шкирку, а когда и жгучей искрой в нос. Только никто не должен был знать, что подругу даже молнией не разбудишь. Она сама выныривала, когда задыхалась. Не очень умелая в трансе, она каждый раз загоняла себя слишком глубоко.
Безопасность? Нет, не слышали. Вернее, слышали, но цель оправдывает средства. Подруга находила себе задачу, после чего вкладывалась так, что зубы скрипели. Не умела она иначе, в этом и был её талант. Сама же Твайлайт хотела прожить долгую, полезную обществу, в идеале счастливую жизнь. А значит никаких экспериментов, никаких экспедиций, никаких Элементов, только работать с бумагами от завтрака до ужина, не забывая про обед.
Обедать она любила. Бегать не очень, но подруга заставляла, так что за неполный год пришлось стать гораздо выносливее и сильнее. И чуть увереннее в себе. Это ведь самое важное, когда есть на кого опереться, когда в Школе, где все друг другу волки, кто-то знает такие слова как «верность», «честность» и «доброта».
— А знаешь, ты мне брата заменила, когда ему стало совсем не до меня, — Твайлайт прошептала, подойдя ближе. В трансе подруга ничего не слышала, и только поэтому она решилась начать: — Ты в точности как он. Совсем о себе не думаешь. Всё рискуешь и рискуешь, как специально. Нельзя же так.
Твайлайт опустила голову, потёрлась щекой о твёрдое как камень плечо.
— Очнись, пожалуйста. Вспомни, как мы играли в «Что дальше, что дальше?» Я хочу служить стране, строить фабрики и верфи. Ты хочешь служить стране, чтобы защитить всё созданное нами. У нас общие идеалы. Чтобы жить счастливо, нам вовсе не обязательно быть лучше других.
Высокая, сложенная как атлет единорожка стояла неподвижно. Доля крови земных, как над этим насмехались. Глупцы. Это дало ей здоровье — самый ценный для чародея ресурс. Для кобылы с такой волей всё могло бы стать ресурсом: и дружба, и честь, и верность — абсолютно всё. Но не стало. Поэтому Твайлайт честно приняла соперничество, а дружбу в конце концов предложила сама.
Это было обдуманное решение. Твайлайт многим отказывала в дружбе. «Богатая, талантливая, безобидная. Простушка», — вот что каждый раз она читала в чужих глазах. Кобылки, жеребчики — все они были как на подбор одарёнными, все крутились как белки, чтобы добиться лучшего места в мире для себя и своей семьи. Они забыли, что есть общая для всех семья — Эквестрия. Да и все в мире братья, потому что другие тоже умеют дружить и не терять надежды, живя под одним Солнцем и небом, на общей для всех земле.
На самом деле у всех в мире были родственные души, но у некоторых простушек родственнее, чем у других.
— Простушка, простушка, — бормотала Твайлайт. — Заканчивай уже.
Подруга отрывалась пару раз, чтобы отдышаться, но после ныряла опять. Неровный, как будто оплавленный, камень Элемента едва заметно мерцал. Твайлайт хотела присоединиться, но каждый раз одёргивала себя. А вдруг рысь? В диколесье водились рыси. Страшные такие кошки с длинными когтями и острыми зубами. Они нападали на других. А ещё волки, недобитые гидры, мантикоры — сотни и тысячи прирождённых убийц.
«Нужно чистить. Взять весь полк гвардии и чистить, чистить, чистить», — настаивала Глоу. Но никто с ней не соглашался. Одно дело держать границы, но совсем другое вот так прийти и убить. «Истребить», — правильное слово. Пони не истребляли других, пусть даже мира не получалось, а сама природа врага требовала крови вместо еды. Это было грустное равновесие, где одни могли убить, но не хотели, а другие хотели больше всего на свете, но не могли.
Они не выходили из леса, но на неосторожных путников могли напасть.
— Хм, — Глоу очнулась. — Сложно-то как…
— Конечно сложно. Мы сейчас не как учёные поступаем, а как глупые расхитители гробниц.
Твайлайт коснулась груди подруги, затем отступила, покачав головой.
— Да не спешу я, не спешу, — Глоу поморщилась. — Оставим их пока что здесь. Вроде отвечают, а как присмотришься, ни ключа, ни контроля, ничего нет. Потом решим, как их использовать.
— Стоило бы расспросить Селестию…
— Нет! — единорожка отскочила, янтарные глаза сверкнули в полушаге впереди. — Мы сами что-нибудь придумаем!
Твайлайт замерла на мгновение, а затем шагнула ближе. Она обняла подругу, без лишних слов уткнувшись носом ей в плечо; облачко магии прошлось по гриве, раскладывая в правильные полоски каждую бирюзовую и серебристую прядь.
— Прости, что так напугала. Я в норме, правда, — Глоу ответила на объятие, опасливо касаясь шеи и спины. Но Твайлайт держала её, пока не почувствовала, как расслабляются мышцы. Тело выдавало бурю эмоций куда вернее слов.
Время не хотело лечить душевные раны. Грань, которую они прошли, возвращалась снова и снова. Каждый раз после секундного приступа подруга замыкалась. Вторая из учениц школы, так долго боровшаяся за первое место — она очень стыдилась неуправляемых эмоций: пыталась сопротивляться им, но делала только хуже. Впрочем, Твайлайт знала, как это бывает, поэтому старалась поддержать.
Они возвращались молча: к светящему тусклым светом выходу из донжона, через морось и заросший колючим кустарником двор. В лабиринте похожих друг на друга галерей Глоу чуть заплутала, но Твайлайт помнила ориентиры и теперь указывала путь.
— Стой, кто это там?! — громким шёпотом выдохнула Глоу, когда они уже почти добрались до выхода.
Искра скользнула по рогу, глаза осветились изнутри прохладным огнём, и сразу же полутьма залов развеялась. Чья-то тень виднелась рядом с самой дальней из колонн. Ещё пара быстрых отсветов, третий и следующие уже никто бы не заметил — они обе скрылись под пологом невидимости и осторожно пошли вперёд.
Это была пегаска. Серая. Она чуть выглянула наружу, задрожала и тут же спряталась за углом. Что здесь могло её испугать?
«Ах да!» — едва не воскликнула Твайлайт, а затем сама осторожно выглянула в дверной проём.
Гвардеец статуей стоял на том же месте, пугающий взгляд сверлил арку входа.
Твайлайт бесшумно отошла шагов на десять, к дальнему окну, сбросила скрывающий покров.
— Эм, привет. Мы здесь…
Пегаска стрелой взлетела вверх. Врезалась в древний светильник. Застряла. Рванулась. И с жутким скрежетом вся конструкция обрушилась вниз. По дуге. На них.
Время остановилось. Рог вспыхнул, но магия никак не желала складываться в нужный узор. Вся жизнь чередой картинок замелькала перед глазами. Вот мама и отец, которые так и не стали для неё друзьями; вот брат, улыбчивый и честный, заменивший ей семью. Вот Школа и Академия, лица и снова лица, а потом подруга — всегда открытая и прямая — которой она так и не призналась, что полюбила её как старшую сестру.
Сверкнуло. Сотни янтарных нитей метнулись к стенам и тут же схлестнулись, оплетая обсидиановый абажур. Сеть остановила падение. Левитация мягким облачком подхватила пернатое чудо, чтобы опустить рядом на пол.
Страх в одно мгновение схлынул, лицо бросило в жар от стыда. Так глупо одна нерасторопная рогатая ещё никогда не попадалась!
— Твай, проверь её!
Последние следы оцепенения исчезли; Твайлайт склонилась над крылатой, узоры лечебных чар замелькали в уме. Сначала диагностика: ультразвук, эхо — кости в порядке, череп цел — новый ритм колебаний, сложнее: теперь цель — мозг.
Пегаска неожиданно дёрнулась, отпрянула к стене.
— Не бойся, мы просто хотели замок осмотреть. Как ты? Сильно ударилась? — произнесла Твайлайт как можно мягче и теплее.
Пегаска зыркнула, мотнула головой. Она никак не могла свести взгляд в одну точку.
— Голова болит? Кружится?
Та только раз кивнула.
— Сказать что-нибудь можешь?
Крылатая перевела взгляд куда-то мимо и вдруг снова затряслась.
— А, это всего лишь моя подруга, Глоу.
— Не только я, — донеслось позади.
Твайлайт обернулась и сама невольно вздрогнула. Уже второй раз за день, а всё по единственной причине. В полутьме коридора блестела золотистая броня, гвардеец не сводил взгляд с изумрудной единорожки, которая настороженно оглядывалась, но никак не могла понять, что не так.
— Твой щит от дождя только что исчез. Я должен был проверить, не случилось ли что, — неожиданно мягким голосом сказал жеребец.
Новый зонтик щита засиял над ним через секунду. Гвардеец молча вышел.
Две пары любопытных глаз вернулись к пегаске. И встретили столь же любознательный взгляд. Пернатая уже поднялась, крылья скользили по бокам, стряхивая прицепившиеся к шерсти сухие листья, паутину и комья влажной земли. Внезапно она улыбнулась, в два шага оказалась рядом. Лёгким движением копыто коснулось груди.
— Спасибо, вовремя поймала. Не думала, что кому-то из столицы будет интересно это забытое временем место.
Твайлайт моргнула, дёрнула ухом. Шестерёнки в голове застряли, никак не желая двигаться дальше. Она смотрела на косые глазки и на удивительно простодушную мордочку, но никак не могла связать это с голосом, который слышит: тихим, но вместе с тем чётким, очень правильным — словно у профессора риторики из школы.
— Я люблю здесь гулять. Красивые руины, даже когда поднимается туман.
— О, ты здесь всё знаешь? — Глоу очнулась первой.
— Как свои пёрышки! И да, я из Понивиля, — пегаска опередила следующий вопрос.
— Мы как раз туда собираемся. Полетишь с нами?
— Нет, меня Дёрпи зовут. Мы ещё встретимся, вы вернётесь сюда.
На сей раз заклинило Глоу. А Твайлайт, наоборот, пришла в себя.
— Не любишь шумные праздники? — с пониманием спросила она.
— Это тоже. Летите. Вы сразу увидите основную причину. Хотя нет, сначала услышите. Зря вы галоши не захватили, кстати говоря…
Сверкнуло, в глазах помутнело от секундной перегрузки. Промелькнул коридор и арка входа, капли дождя забарабанили о шерсть. Твайлайт поёжилась. Она уже просила подругу не делать так, но Глоу, это Глоу. Непонятное — опасно. Опасно — атакуй или беги.
Изумрудная единорожка улыбнулась гвардейцу как лучшему другу, фыркнула, и сразу же нырнула в планёр. Твайлайт оглянулась. Дёрпи не вышла за ними: серая тень стояла среди затенённых камней.
Единорожка моргнула, фигура пегаски исчезла.
Первый весенний день только начинался.
Над Понивилем тоже моросило. Заклинание по прежнему растапливало снега, всё больше водяных паров поднималось в небо. Создать тучи повсюду, вот что было главной целью волшебства: превращать в воду весь снег ни к чему, да и едва ли возможно сделать это без вреда для природы. Настоящая весна начиналась, когда вся атмосфера превращалась в подобие большого парника.
Каждый раз после заклинания дожди шли неделю: поля насыщались влагой, от природы сухой климат субтропиков смягчался в самый важный для будущего урожая сезон. А над городами пегасы вызывали небольшие антициклоны, по крайней мере где у них на это хватало желания и сил.
Понивиль явно не был самым богатым на крылатых городком. Местные, вроде, и должны были очистить небо, но опаздывали каждый год. В этот раз к ним в подмогу даже отправили пару экспертов погодной службы, причём не просто курсантов, а лучших из команды Вондерболтс. Потому что в городе, где откроют праздник Середины лета, всё должно быть идеально, а не как всегда.
— Кстати, а где Блэйз и Мисти Флай? Разве они не должны быть здесь?..
— Поиском пройтись? — предложила Глоу.
— Нет, нет.
Твайлайт оглядывалась, стоя у планёра на взлётной полосе. Щебёнка скрипела под копытами, взгляд гулял вдоль посадочных флагов, крытых лужёной жестью зернохранилищ и мощёной дороги, ведущей дальше к городку. Голые яблони, заснеженные клёны, склон приречного холма. Круглая, как цирковой павильон ратуша виднелась на пересечении улиц, а вокруг неё шатры ярмарки, и сотни, сотни разноцветных пятнышек, столпившихся сплошным ковром.
Это был обычный взгляд. Её учили не ограничиваться обычным взглядом: жителей в городе было три тысячи и семь сотен, не считая гостей из отдалённых общин. Фермеры и садоводы, геологи и лесники, бондари и жестянщики — в основе местных ремёсел. А кроме них охрана фронтира: взвод гвардии и до полуроты городской стражи — крепкие пони, привыкшие к службе на окраине обжитых земель. Пусть безоружные и без доспехов, она легко различала их в толпе. Каждый приглядывал за своей командой, а всего на площади насчитывалось не меньше тысячи прибывших на «Зимнюю уборку» — десять тысяч распределённых по задачам рабочих часов.
Она ждала худшего. Провинция есть провинция, в конце-то концов: грязюка, темнота, неорганизованность — и вездесущая солома. Крыши Понивиля, впрочем, и правда были соломенными; но приглядевшись получше она поняла, что это глиносоломенная плетёнка, прикрытая поверху мягким, любимым пегасами тростником. Тепло, надёжно, огнебезопасно; довольно красиво; да и совсем недорого для окраинного городка.
— Толковый мэр, — она заключила.
— Пожалуй, — Глоу прошлась перед планёром. — План меняется. Подкуп не сработает, нужно смещать. Сначала приглядимся к ней. Хочешь попробовать?
Твайлайт кивнула. Обычно в их дуэте подруга договаривалась с земными, а она с пегасами. Так получалось и быстрее, и эффективнее. С другой стороны, с решительными пони легче общалась Глоу, а с разумными она сама.
— Не жди нас здесь, — Твайлайт обратилась к гвардейцу.
Тот сразу же взлетел.
— Удачи, — она ещё с минуту провожала взглядом силуэт планёра в небесах.
— Смотри, Твай, скоро начинается. Поспешим.
Она оглянулась, кивнула подруге. Мощёная дорога вела к городку.
У них было несколько задач, которые нужно начать сегодня. Договориться о экспедиции к Старому замку: барже, припасах, проводниках. Поставить во главе Понивиля собственную администрацию, чтобы в будущем никто не доставлял проблем. Заменить местную гвардию, чтобы праздник Середины лета охраняли подготовленные офицеры, верные лично им. Наверное, это называлось захватом власти. Хорошие пони так не поступали. Они с подругой всё давно продумали, рассчитали по дням, но на душе было нелегко.
Проблема в том, что главы магистратов им не подчинялись. Деятельные, самодовольные, себе на уме — эти земнопони никого не слушались; особенно волшебников; это называлось разделением властей. Она, как ученица богини, обязана была решать споры, помогать другим помириться. А мэры эти споры создавали. Они заботились о благополучии беднейших в общине, часто в ущерб богатству других. Городские земли, запасы, налоги на товары — всё принадлежало им. Мало кому это нравилось, особенно теперь, когда каждый второй грамотный, а каждый пятый хотел сам продавать в столицу свои яблоки и морковь.
Твайлайт шагала, опустив взгляд к копытам. Поскрипывала мостовая, слышался гомон толпы. Она старалась думать о предстоящем разговоре, но слова Дёрпи о галошах не выходили из головы. Вдруг это важно? Дорога была хорошей, недавно выметенной, но Твайлайт всё равно аккуратно выбирала шаги. Может, «Пёрышко» наколдовать? Так земные ведь, за зазнайку примут. С земными всегда было нелегко.
Пегасы тоже поначалу считали её неженкой, пока Мисти Флай не разъяснила остальным, что нет, хрупкая рогатая не может вести их как богиня. Потому что небо не для единорогов! Но с задачей командира справляется, особенно если дать булочку после бури, а во время работы амулет связи, тепло и уют.
Друзьями они не стали, но соратниками — вполне.
— Эй, а ну стоять!
Твайлайт вздрогнула.
— А?
— Это не к нам.
Липовая роща, изгородь за ручьём, громовое рычание.
— Нам нужна помощь каждого пегаса, каждого! — синяя пегаска тащила другую, розовогривую, ловко расталкивая толпы полёвок и бурундуков.
— Но я же… — тихо возражала та.
— Каж-до-го!
— …За зверьками всегда ухаживала, — чуть твёрже продолжала розовогривая, пытаясь уцепиться за столб.
Синяя отпустила её, вихрем взлетела радужная грива, с шипением прозвучал глубокий вдох.
— Слушай, Шай! Я знаю, ты не веришь в меня. Но верь в себя! Верь в мою веру в тебя! Наши крылья пробьют небеса!
Последние слова грянули громом; все на площади затихли, оглянулись; и Твайлайт, вздохнув, покачала головой. Пара пегасок, пара единорожек, а вон там дальше пара земнопони — в мире хватало странных пар. Кто-то тащил, кого-то тащили, а потом случалось что-то и роли менялись. Таков был этот странный мир.
Вокруг собралось столько понивильцев. Твайлайт случайно задела одного, ненароком коснулась другой. Уши горели. Её учили, как справляться с давлением толпы, но всё равно было непросто. Столько голосов, столько лиц, столько эмоций — они захлёстывали чувства, переполняли мечущийся ум. Вон цветочницы с корзинами, три кобылицы, небогатые на вид — в прошлый праздник Зимы они были в столице, немного заработали, и купили… новые плащи. Вон кобылка-подросток, белокурая, настороженный взгляд. Столичная, родилась там. Вон другая, кучерявая, — пыталась поступить в Школу, но долго плакала после, не смогла. Лица и снова лица, знакомые как у лучших друзей.
«Не думай о именах, не думай о именах», — Твайлайт себя умоляла. Внимание металось то к одной фигуре, то к другой: случайно услышанные разговоры, мельком увиденные фотографии, письма и строки из деловых бумаг — память возвращала то одно, то другое. Для её абсолютной памяти не существовало чужаков, только связи, связи, связи — такова была плата за развитый тренировками талант.
— Ты в порядке?
Взгляд поднялся. Высокая пони стояла перед ней. Незнакомка. Земная из Эпплов, обедневшая ветвь, не глава.
— Эм, да. Просто запуталась. А где мэр?
Что-то легло на спину, обернулось вокруг тела.
— А? — Твайлайт оглянулась. Неожиданно оказавшийся на ней жилет щёлкнул застёжкой.
— Ты в серой команде, — чьё-то копыто повернуло голову, — слушай, что говорит Аметист, она вас поведёт.
Сиреневая единорожка в таком же жилете замахала из толпы.
— Но я…
— Возвращайся к остальным. Не беспокойся, в этом году мы обязательно управимся в срок.
Все пони снова затихли и навострили уши — последняя фраза прозвучала куда громче.
— Непогода нас не остановит. Первым делом мы разбудим зверей. Флаттершай, я знаю, ты одна всегда этим занималась; но не бойся, Эпплджек с другими тоже справятся. Ты летишь к южным озёрам, укажешь путь нашим припозднившимся гусям…
— Эй! — радужная грива показалась над толпой.
— Дэш, не спеши, она успеет вернуться к вечеру. А пока пегасы должны сбить снег с деревьев и крыш. Ты ведь не хочешь, чтобы он растаял и всё здесь затопил?
Светлая пони оглядывала толпу. Белоснежной волной лежала грива, мордочку украшали тонкие очки. По лицам скользил внимательный, цепкий взгляд; но как только Твайлайт пыталась поймать его, блики отражались от скрывающих глаза линз.
— Итак, все собрались. Лидеры команд, инструкции не потеряли?
Три мордочки с планшетками показались над толпой.
— Тогда начнём!
Через мгновение все уже бежали в разные стороны, повсюду звучали громкие, но на удивление организованные голоса. Только Твайлайт осталась, переминаясь о помост.
— Я из столицы, от богини. Я на счёт «Середины лета» хотела поговорить.
— Это хорошо, — белогривая непроницаемо смотрела. — Подыграешь? Вечером праздник, а работа вместе, это лучший способ познакомиться со всем.
— Но я…
— Ты хочешь узнать город?
— Конечно.
— Тогда вперёд, помоги Аметист. Не теряйся, вечером нас ждёт шоу пегасов, а после него ужин. Мы обо всём поговорим.
Твайлайт знала, что следует сказать. «Я занятая пони», — первое. «Я ученица богини», — второе. «Мы должны обговорить всё здесь и сейчас», — третье. Так было бы правильно, и молчаливо следившая из толпы Глоу поддержала бы. Но не хотелось. Так запросто прийти посреди праздника, чтобы говорить с хорошей пони о её отставке. Разве можно так? Разве это правильно?..
Нет, хватит. Всегда можно поступить иначе. И остаться собой.
— Я… буду рада, — Твайлайт неуверенно улыбнулась. — А обедом накормите? Галоши лишние есть?
Белогривая кивнула, улыбнувшись в ответ.
Ей и правда выдали галоши, а ещё непромокаемый плащ, корзинку с печеньями на грудь. Потом появилась Аметист, куда-то потащила; нашлась тележка и упряжь, широкополая шляпа грубого полотна, и уйма, уйма предстоящей работы.
Это только казалось, что десяти сотен «зимних уборщиков» с избытком на полтысячи дворов. Кто-то готовил праздничный ужин, кто-то сбрасывал с крыш уже изрядно подтаявший снег, а кто-то занимался и более тонким делом. Твайлайт осталась у ратуши. Большеглазая Аметист долго слушала, что она умеет, и в конце решила: «Осмотри крыши», — а вернее стропила: все эти брусья и балки, крепления к стенам домов. Это был неожиданно достойный её способностей приказ.
Конечно, крыши и так бы проверили, что делали каждой осенью и весной, но всегда оставались крошечные трещины, смещения, зазоры; а потом начинались пегаски. С разгону — бах; с разгону — бах. Крылатые падали и падали с неба. Раз в день, шесть раз в неделю, сотни раз за год — и что-то обязательно ломалось. Выстроенные по правилам стропила пусть не рушились на головы жильцов, но, бывало, хрустели и смещались: особенно неприятно, когда в дождь.
Твайлайт устроилась на галерее ратуши, разглядывая окрестности с высшей точки Понивиля. Ей не требовалось куда-то идти, не требовалось и работать лично — облако заклинания само путешествовало от кровли к кровли, ощупывая стропила и оставляя пометки на слабых местах. Твайлайт предпочла бы одиночество, или общество подруги, но Глоу отказалась, а вместо неё дали помощницу. Белокурая кобылка-подросток крутилась рядом, подсказывая имена и названия: кто ответственный, а кто авторитетный, кто чем владеет и кто где живёт.
Печальные мысли кружились в голове.
«Динки, — Твайлайт разыгрывала диалог, — представь, что может случиться нечто ужасное, если мы не подготовимся. А если поспешим, обидим уйму пони, а ужасного, может, и вовсе не произойдёт».
— А вон там, видишь, забавная крыша зефиркой? Это Кейки отстроились. А дальше по улице у нас ещё трое пекарей живут.
«Динки, представь, что богиня бездействует. Она выбрала ваш город, впервые за столетие перенеся праздник из столицы в приграничную глушь. Она никого не предупредила, здесь не будет гостей. Не будет и армии, всего лишь несколько стражников и она лично против древнего божества».
— Справа мы каток сделали. Так себе получилось, тесновато. Но мэр запретила кататься на озере, а каток с бесплатной соломкой, ну, тоже ничего.
«Динки, представь, что ничего не случится. Глоу этого не переживёт. Представь, что случится ужасное. Тогда вы — приманка в ловушке для злого божества. Вас подставили, потому что всё должно выглядеть естественно. Обычный праздник, обычный городок».
— Мне парк очень нравится. Видишь, чуть повыше. Классный вид на озеро, а когда цветёт вишня у нас тут всё в лепестках.
«Динки, пойми, это необходимо. Она — смертельно опасное чудовище. Она может призвать бурю, может создать болезнь. Если тёмная атакует первой, риск слишком велик. Если Сёстры встретятся в пустоши, исход непредсказуем. А встреча в приграничье, это не вызов на поединок, а приглашение поговорить. Если в ней осталось хоть что-то близкое нам, она не обидит жеребят».
— А в конце улицы, где ты сейчас колдуешь…
— Динки, — Твайлайт обратилась вслух.
— А?
— Можешь не продолжать, я всё поняла.
Белокурая кобылка улыбнулась, переступая с копыта на копыто, из-под чёлки смотрели настороженные глаза.
— Давай играть честно, Динки. Ты следишь за мной?
Юная единорожка смутилась, опустила взгляд.
— Это ничего, я привыкла к слежке. Но если ты будешь честнее, я хорошо заплачу.
— Эм?
— Десять бит, — предложила Твайлайт.
— Уууу…
— Двадцать?
— Гм.
— Слушай, Динки, взрослые столько не зарабатывают и за полный день. Я могу заплатить тебе и сто, и двести, мне несложно. Но работа должна вознаграждаться справедливо, разве не так?
— Хочешь маффин? — кобылка широко улыбнулась.
— А?.. Да.
Скрип узелка на груди, запах арахиса, и чуть неровная по краю булочка коснулась губ. Твайлайт попробовала — вкусно — а потом куснула и во второй раз. Динки тоже захрумкала пирожным в паре шагов.
— Знаешь, я не против десятки, не дура же, — кобылка заулыбалась. — А Дёрпи как-то раз говорила, что каждый её кекс стоит сотни. Ну, если считать по ценности вложенного труда.
Твайлайт молча отсчитала сотню, потом ещё десятку. Протянула кобылке её серебро.
— Ты замечательная, тебе не говорили? — Динки улыбнулась ещё шире. — Можно я тебя найму?
Ещё три маффина вылетели из сумки один за другим, а после зазвенели монеты. Кобылка вернула сотню. Так запросто, даже бровью не поведя. Шутка ли это была, или намёк на что-то, но Твайлайт ответила молчанием, не принимая игру.
— По-честному так по-честному, это мэр попросила Дёрпи за тобой приглядеть, а Дёрпи меня. Видишь, как всё сложно? А я просто хочу послушать, каково это, быть ученицей богини. А в ответ… — кобылка призадумалась. — хочешь знать, кто в городе самая настоящая, тайная власть?
«Быть ученицей?» — Твайлайт опустила взгляд. На самом деле за этот месяц её только об этом и спрашивали: чаще газетчики, но иногда и просто пони со стороны. Приезжие. Цветные ленты, чепчики, большие удивлённые глаза. Им хотелось увидеть богиню, но богиня на то и богиня, что во дворце её не поймать. Селестия не разговаривала с подданными, потому что время имело свою цену, и если цена времени волшебницы — серебро и рубины, то времени богини — жизни других.
Встречи — неэффективны. Суды — не оправданы. Дипломатия — не нужна. Богиня не правила миром, она формировала его. Границы ничего не значили, пределов не существовало — было только туманное пространство будущего, через которое нужно провести как можно большее число живых. В основном пони, потому что роднее других. В основном счастливых, потому что несчастная жизнь хуже не-жизни. И в основном свободных, потому что без свободы не бывает и счастья, каким оно должно быть.
Богиня не препятствовала их работе. Их игре. Но в то же время всё решила сама.
— Ммм, ты не выспалась? — спросила Динки.
— Да нет. Хочешь честности? — Твайлайт улеглась на крыше ратуши, разглядывая затянутый дымкой горизонт. — Поклянись, что ты не из «Вестника», что в газету не побежишь.
— Кекс в глаз себе воткну.
Твайлайт продолжила, с трудом преодолевая нежелание говорить:
— Я не хотела в ученицы. Просто мама сказала: «Так надо», — папа настаивал, я и пошла. А дальше всё само получилось. Я же ничего не забываю, я не могла проиграть. Мне дали печать и красивое звание, теперь я посланница божества. Я делаю, что скажет богиня, а в свободное время готовлюсь распоряжаться делами семьи. Меня уважают, приветствуют на улице, и уже дважды приглашали в Малый государственный совет.
— А я рисовать научилась, — Динки устроилась рядом.
— Правда? Покажешь?
Зашелестело, скрипнула сумка. Динки прикрывала альбом копытцем, пока не выбрала один из последних листов. Там угадывался пляж, тростниковые домишки Зебрики, и косоглазая серая мордочка в окружении чаек и парусов.
— Любишь её?
— А то. Она вечно где-то пропадает, зато потом приносит ужин и обнимает меня перед сном. А иногда мы собираем планёр и летим куда-то на край мира, смотрим слонов и пингвинов, бродячие камни и этих, как их, которые там же в норах живут?
— Саламандры?
— Ага!
Твайлайт прикрыла глаза, проверяя уже двухсотый дом. Небольшая трещина, отметка, и следующее здание. Потом ещё одно, и ещё. Приятно было работать, зная, что экономишь труд десятков других. Печально, что её равняли десяткам тысяч — и как бы она ни трудилась, по-настоящему способности раскрылись бы только на службе стране.
Да, она могла отступить. В любой день. Сдать «сердце» с печатью, извиниться, вернуться к делам семьи. Но это было бы предательством: не столько родителей и подруги, сколько самой себя.
— Динки… — Твайлайт задумалась, подбирая слова. — А представь, что Дёрпи делает нечто очень странное…
— О, она всегда делает странное!
— …Ты бы доверилась ей?
— А то.
Твайлайт кивнула. Она почти не знала Селестию как личность, но это не важно, достаточно было помнить кредо божества. Пони будут жить — первое; будут счастливы — второе; будут свободны — третье. Всё прочее ничего не значило. И если Тёмная встанет против их общих идеалов, что же, пони не сдаются перед врагом.
В ответ на вопрос после той дикости в театре, Селестия о сестре многое рассказала. Но прежде всего главное — такая личность сохранила бы разум.
Она жива.
Давно миновал полдень, а вокруг всё так же кипела работа. Команды земных шастали по улицам, пегасы заканчивали с чисткой крыш и деревьев, и даже совсем мелкие единорожики были при деле — морща мордашки плели кроличьи чесалки и гнёзда для птиц. Старшие присматривали за младшими, ответственные за старшими, а если хорошо приглядеться, там и здесь попадались стражники, а вокруг города кружил вооружённый арбалетами патруль.
Приграничье, этим всё сказано. Мэр Понивиля была очень, очень осторожной. С ней не договориться, её не подкупить, и заменить без вреда для города, тоже, навряд ли получится. Богиня не рисковала понапрасну: правильные фигуры всегда стояли на нужных местах.
— …Видишь розовую пони?
— Хм? — Твайлайт обернулась к кобылке.
— Не видишь. А она есть…
Жеребята. Не так давно Твайлайт сама была подростком, но и тогда недолюбливала остальных. Дерзкие, назойливые, вечно неряшливые — создающие уйму проблем. Ну и что, если другим сложнее учиться? Она всегда знала своё место, всегда работала над собой! И искренне не понимала, зачем нужны эти дурацкие шутки: зачем нужно бездельничать, спать до полудня, играть.
Не стоило сближаться с жеребятами. Даже если они милые. Друзей в этом мире нужно очень тщательно выбирать.
— А Пинки, между прочим…
— Динки, возвращайся к мэру. Я закончила с крышами, теперь ухожу.
— Но… я не рассказала же. Тайная власть…
— Не важно. У меня много дел.
Кобылка фыркнула, но не отвернулась, так что Твайлайт сама отвела взгляд.
Заклинание перехода считалось сложнейшим, и крайне кичливым, если хвастаться при всех; но Твайлайт всё равно пользовалась: тренировка важнее. Развернуть щит, найти метку подруги, выбрать оптимум среди векторов. Мгновение, сбитое дыхание, перегрузка — и словно стрелу её швырнуло вперёд. Над крышами, вверх, и тут же с болезненным ударом копыт — вниз.
— Фюх, ненавижу, — она пробормотала, восстанавливая дыхание. В горле свербело словно песком.
— Я тоже. Наигралась?
— Угу.
Твайлайт нашла себя среди кустов боярышника, а впереди изящно вырезанную скамью. Большой зонт защищал от мороси пару устроившихся на подушках кобылиц. Как всегда чумазая Глоу хмурилась, сидя на крупе в окружении блокнотов, линеек и парящих в воздухе листов; а вторая лежала, прикрыв ноги длинным вьющимся хвостом. Безрогая и бескрылая, красиво кремовая и сине-розовая в гриве, с незнакомой меткой — она не оглядывалась: шелестели ленты и веточки, копыта ловко мастерили птичье гнездо.
— Знакомься, это Бон-Бон. Мы договорились о барже к Замку, с поставками она тоже может помочь. Я ей всё рассказала. Если нужно, она готова подменить мэра до зимы.
Земная оглянулась, чуть наморщив носик. Взгляд был любопытным, но больше раздосадованным, будто это каждый год на Понивиль нападают злые богини, а потом кому-то приходится прибираться после всей суеты.
— Мэр останется, — Твайлайт сказала твёрдо. — Мы ей ничего не скажем. Она ни за что не согласится рисковать своими, поэтому мы будем действовать скрытно. Кроме гвардии никто не должен знать.
— Что? — Глоу поднялась, подошла вплотную. — Что ты несёшь?..
Пришлось рассказать как есть. Мысли, сомнения, очевидный план богини — и решение довериться, потому что иначе нельзя. Все эти динки, эпплы, радужные и розовогривые пегаски — должны жить как жили. Нельзя просто взять и заменить толпу гвардией, а жеребят соломенными куклами, и рассчитывать потом, что Тёмная придёт в подготовленную ловушку. Так не бывает, потому что Найтмер Мун, хоть сто раз древнее чудовище, вовсе не была тупой.
Единственное осталось невысказанным. Они лезли не в своё дело. Две самодовольные кобылицы узнали, что им знать бы не следовало, а теперь топтались о давно подготовленный и до мелочей выверенный план.
Глоу стояла, опустив взгляд.
— Я понимаю, какой это риск, — Твайлайт сказала тихо, — но иначе её не поймать.
— Ничего ты не понимаешь.
— Если мы…
— Пожалуйста, помолчи.
«Хорошо», — Твайлайт встала рядом с подругой, опёрлась плечом о плечо. Взгляд скользил по недавно помеченным домикам, которые на самом деле не очень-то нуждались в починке; по улицам, где уже прибрали зимний мусор; по едва угадывающимся в дымке очертаниям пирса и невеликого озера, что соединялось с Кантером — второй из крупнейших рек страны. Все эти поля, сады, дома и лица — всё могло исчезнуть. Твайлайт пыталась представить: умом понимала, но сердцем — не могла.
Они долго так стояли, пока вдали не послышались особенно громкие голоса.
— …Не в этот раз! Сегодня мы не сдадимся! Тучи будут дрожать от страха! — кричала лидер понивильских пегасов. С полсотни крылатых отряхивались на склоне дальнего холма.
— Ставлю на тучи, — высказалась Глоу.
Наконец-то оттаяла…
— Блэйз и Мисти Флай, забыла про них?
— А ты их видела? Я — нет. Может, случилось что более важное.
Твайлайт внимательнее пригляделась к пегасам. Прищурилась. Она так вызывала заклинание дальновидения, прищуриваясь, собственное зрение было не очень. Знакомых действительно не было видно.
— Летят, — кремовая пони указала на север.
Низкие тучи скрывали небо, но стоило чуть прислушаться, и уши поймали тот особенный звон и свист. Граница звукового барьера. Твайлайт лично знала каждого крылатого, способного её преодолеть. На самом деле она тоже могла, но недалеко и недолго, а такие мастера как Мисти и Блэйз на спор обгоняли рассвет.
Минуло несколько мгновений, и две полосы рассекли небо: цвета затухающего огня и воды в лучах Солнца. Все пегасы с места рванулись вверх, построились клином. Первой летела их лидер, за ней следовал радужный след.
— Как её имя? — Глоу спросила новую знакомую.
— Рэйнбоу. Дэш.
Голубая и оранжевая молния держали фланги, Рэйнбоу вела всех. Клин пегасов пробил центр тучи над городом, вихрь следовал за ними. И облака закружились, потекли. Первые лучи вечернего Солнца пробились через дымку. Ещё очень тонкие, прерывистые, они лишь на миг касались земли. Тучи не хотели сдаваться так запросто. Но все пони внизу заулыбались, когда крупные, отражающие радугу капли посыпались с неба. Ливень падал волнами, ритмично, создавая над линией горизонта прерывистый узор.
Твайлайт не раз командовала отрядом Вондерболтов, лучшими лётчиками Эквестрии, но выступления восхищали её снова и снова. Наблюдая снизу, расслабив тело и глаза, она словно бы летела вместе с пегасами, уклоняясь от потоков злого ветра, разбивая тучи на пути. В такие мгновения вместо страха высоты приходил покой, появлялась безмятежность, уверенность в себе. Кто знает, может поэтому вондерболтам так нравилось, когда выступлением с земли управляла «лавандовая волшебница», далеко не самая опытная в погодных делах.
Но откуда в пегасах такое могущество? Рекомбинация всего лишь пары камней в нити щита потребовала от неё трети волшебных сил. Трети, что равнялась бы бочке пороха, весом с неё саму! Но те энергии, что использовали пегасы, были несравнимо больше. Невольно Твайлайт подсчитывала объём облака, нависшего над городом. Миль десять диаметром, высота не меньше двух, формой напоминает полусферу — значит сотня кубомиль, не меньше. И это чудовище разрывали в клочки всего полсотни пегасов. А соберись крылатых вдесятеро больше, и они могли бы попросту столкнуть тучу дальше в лес — передвинуть целое озеро скрытой в воздухе воды!
«Целое озеро? Ха!» — Твайлайт вспомнила таблицу водности, да и не поленилась посчитать. Три миллиона кантерских бочек; ровно; по шесть тысяч на каждого пегаса. Немаленьких таких бочек, в каждую из которых можно посадить пони вроде неё.
В такие мгновения единорожка, называемая величайшей волшебницей поколения, щупала рог копытом и не казалась себе особенно большой.
— Попробуем завербовать эту Рэйнбоу? Она была бы полезна, — предложила Глоу.
Заскрипел стилус, в воздух взлетел чуть почерневший от сажи блокнот: чумазая единорожка принялась записывать новый пункт плана, по земнопоньски держа перо в уголке рта. И Бон смотрела на неё с симпатией, отложив очередное, аккуратно украшенное ленточками птичье гнездо.
— Так что думаете. Стоит, нет?
— Не стоит. Она крутая, но бестолковая, — негромко ответила Бон.
Взгляд поймал взгляд. Земная пони поморщилась, будто титул «бестолковая» предназначался далеко не только синей пегаске. Но Твайлайт смолчала. Были в мире кобылы, которые недолюбливали всё. И яблоки, и суетливость, и самоуверенных рогатых. Всё! Исключая чумазых единорожек, чья зелёная шёрстка так красиво дополняла их собственный цвет.
А ещё кремовым пони нравились скамейки. Впрочем, уютные скамьи под зонтиком нравились всем.
Вечерело. Уже давно земля очистилась от сугробов, но вода не исчезала в никуда: мелкая морось усилилась, превратившись в протянувшийся от горизонта до горизонта ливень, но над Понивилем и на милю окрест словно бы поднялся огромный зонт. Область сжатого воздуха, крошечный антициклон, уголок покоя среди окруживших город весенних бурь.
Зонт создали пегасы, но пегасья магия на то и пегасья, что мимолётна как ветер; поэтому зону прохлады над городом закрепили по-настоящему могущественным волшебством. Твайлайт смотрела со «Взглядом истины», и видела полупрозрачные нити, вытянувшиеся от ратуши в темнеющее небо. Понивильская волшебница — та самая большеглазая Аметист — работала с кристальным сердцем, и камень послушно направлял море энергии, накопленное за зимние дни.
Вообще-то богиня не для того раздавала кристальные сердца магистратам, чтобы недоучки отгоняли дожди, пугали насекомых, или устраивали фейерверк. Огромный как скала камень был щитом в себе, созданным с единственной целью — защитить город, если случится нечто ужасное. Когда он поднят в полную силу, из-под купола ещё можно было выйти, но нельзя войти.
Считалось, что прочность «сердца» ровно такая же, как тела божества. И это было неразрешимой проблемой. До сегодняшнего дня…
— То есть ты снова испытывала «Луч» без защиты? — Твайлайт смотрела в глаза подруги. — Нельзя каждый раз делать всё по-своему! Ты могла покалечиться. Умереть.
— Ну-ну, кто-то же должен заниматься делом, — чумазая от гари единорожка белозубо ухмылялась. — Ты понимаешь, что нам теперь вовсе не нужны Элементы?! Показать?
Глаза подруги горели весельем, словно настоящим огнём. Она не менялась. Некоторые пони просто не умели не рисковать.
— Показывай.
Изумрудная единорожица наморщилась, сосредотачиваясь. Над пятачком земли размером с копыто поднялась полусфера, нити густо оплетали формирующийся щит.
— Смотри, Бон, это наш с Твайли особенный «двадцатигранник». Его даже лучом не пробивает, вообще ничем.
Действительно, по правилам созданный щит поглощал любую энергию: электрическую, кинетическую, тепловую — не важно. Он был невероятно прочным и лишь прогибался под теми ударами, что разбивали сталь. Его невозможно было пробить, только перенасытить энергией и так сломать. Это являлось аксиомой всех магических дисциплин, да и причиной, почему сотни безумных учёных в Академии ещё не поубивали себя.
— А теперь прищурьтесь.
Твайлайт послушалась, краем глаза видя, как подруга сверяется с очередным листом. Она записывала заклинания. Снова записывала! Закономерно теряя блоки, а потом придумывая их на ходу…
Сверкнула, в лицо ударило горячим воздухом. Слепяще белый росчерк отпечатался в глазах.
«Безопасность? Нет, зачем. Экранирование для слабаков».
Когда Твайлайт проморгалась и со словами: «Вот что ты творишь?» — толкнула подругу, та только указала на «двадцатигранник». Щит стоял как прежде, но пятачок грунта под ним спёкся в стекло.
— Эмм… Можешь повторить?
Вспышка. Всплеск расплава под щитом, дымка ионизированного воздуха.
— Ещё раз!
Вспышка. Ощутимый на краю слуха свист — поток раскалённой гари, покидающий остывающую сферу — расчертившая землю огненная струя.
— Ты его пробила, — прошептала Твайлайт. — Пробой крошечный, а энергия огромна…
— В точку!
Изумрудная мордочка напротив улыбалась до ушей.
— Как тебе это удалось?!
— Нуу, знаешь, прежде чем сформировать разряд молнии заклинание создаёт до цели плазменный канал…
Твайлайт терпеливо слушала известные каждому жеребёнку азы, ни словом, ни взглядом не прерывая подругу. В такие моменты она умела ждать.
— …Вся хитрость в том, что в моём заклинании по каналу идёт вовсе не молния. Вот, смотри, — Глоу зажмурилась, с явным напряжением рисуя в воздухе корневые узлы, — видишь эту правку, и вот эту? Я с этой молнией и так и эдак экспериментировала. Сначала придумала, как сконцентрировать свет ещё больше, чтобы он и без молнии всё сжигал, но против «двадцатигранника» это не помогало. И тогда мне пришла на ум поистине гениальная идея…
Изумрудная мордашка улыбнулась до ушей.
— …Я отправила по усиленному плазменному каналу антимолнию! Никто никогда так не делал, а ведь достаточно только одно место в узоре изменить. Все говорили: «Это опасно!» — и действительно, можно рог сжечь. И это в сто раз сложнее, чем высвободить обычную молнию. Но смотри, смотри! Это работает! Если создать в канале достаточно разрежённый воздух, антимолния бьёт на полсотни шагов. И щит ей не преграда! Вообще!..
Твайлайт не находила слов. «Двадцатигранник» в классической форме был создан богиней. Кому-то он давался лучше, кому-то хуже, но ещё никому не удавалось найти оружие сильнее щита.
— Мы должны сказать Селестии. Немедленно.
— Уже. Все вчерашние выкладки я переписала, Дёрпи с планёром отправилась час назад.
— Тогда давай… — Твайлайт едва сдерживала дрожь. — Ещё раз!
— Полегче! Я на нуле.
«На нуле?»
Значит, заклинание с энергией пороховой бочки, с КПД меньше процента, с растрёпанной единорожицей вместо создателя. Оно было уникально! Впервые за столетие появилось нечто новое в магии. Впервые за век родилась пони, способная дополнить волшебную науку, а может и кучу сопутствующих дисциплин. Да что в сравнении с этим значила какая-то там «абсолютная память»?!
Некоторые пони просто занимались своим делом, пока другие тратили талант на сотни никчёмных соломенных крыш.
Праздник забылся. Твайлайт сидела над записями подруги, вслушиваясь в её монолог; дрожь бегала от холки до хвоста. Глоу работала по наитию: не умела она толком запоминать заклинания, поэтому каждый раз додумывала их. Так молния превратилась в антимолнию, «магнитная сфера» в накопитель, а «Светляк» в плазменный канал. Потом были месяцы разочарований и сотни попыток, и одна «лавандовая засоня», которая всё запоминала, всё подсказывала, а суть работы не могла уловить.
«Гений и её ходячая библиотека», — так это называлось. Твайлайт чувствовала, как лицо бросает то в холод от страха, то в жар от стыда.
— …А вообще, главная проблема, это накопитель, — Глоу расхаживала перед скамьёй. — Хранить антиэлектроны на кончике рога, ну, так себе идея. Нам нужна магнитная ловушка, причём прочная, чтобы держала пробой.
— Эмм, Элементы?
— Да к якам Элементы! Берём кристальное сердце, рубим в клочки антимолнией, настраиваем осколки на сферу-магнит. Дёшево и сердито. И запас энергии всегда будет, если враг сумеет небо закрыть.
Твайлайт отчаянно замотала головой. Нельзя просто так вломиться в ратушу и забрать из города его «сердце»! Пони расстроятся же! Нельзя так запросто ломать созданное богиней, она ведь вложила в «сердца» столько труда. И нельзя угрожать сестре Селестии по-настоящему опасным оружием…
Она ведь может так умереть.
— Глоу… — Твайлайт вдохнула и выдохнула. — Кажется, мы увлеклись. Мы должны помочь богине, а не строить смертельную ловушку для её сестры. Это неправильно. Так нельзя.
Подруга покачала головой, жестом показав, что можно не продолжать. Она не хмурилась, не кривилась, но Твайлайт знала: ей есть что сказать. И о чудовищах, которые не заслуживают жизни; и о бесконечной ценности каждого жеребёнка; и о том, как на угрозу нужно отвечать убийством: быстрым и безболезненным, чтобы хищник даже не осознал собственную смерть.
— Она не хищник. Она такая же как мы.
— Тем хуже, — Глоу отвернулась. — Хочешь знать, что я бы сделала на её месте? С её властью и мечтой отомстить?.. Первое. Я создала бы смертельную болезнь. Второе. Выпустила бы споры в небо Эквестрии. Третье. Потребовала бы капитуляции от сестры.
— Это глупо.
— Конечно. Хочешь знать, что бы я сделала на месте Богини? Я бы убила сестру сразу как выйдет из ловушки. Никакого риска — один точечный удар.
Твайлайт опустила взгляд. Раньше подруга не была такой. Она любила улыбаться и часто смеялась, обожала побеждать вопреки всему, но никогда — никогда! — не говорила об убийстве так буднично. Словно вся обида досталась не богине, а её изгнанной сестре.
Но даже если отбросить чувства, даже если рассуждать как часовой механизм: убийство, это не решение. Убить, значило признать поражение, значило — не спасти.
С другой стороны, не всё в мире решается добрыми словами. Бывали чудовища, злодеи, безумные вожди — с такими Эквестрия не вела переговоров. Они умирали. И если волка в обжитых землях разрешалось убить любому пегасу, то с худшими угрозами помогала гвардия — как проекция силы. И богиня — вынося и исполняя приговор.
— Глоу, а представь… — Твайлайт запнулась. — что это я на её месте. Ты бы тоже убила, даже не попытавшись поговорить?
— В этом-то и проблема.
Голова опустилась. Ну конечно же, проблема была именно в этом: Глоу не верила, что богиня может быть непредвзята с собственной сестрой. Подруга хотела сама встать против, если понадобится, — под удар, но не готова была рисковать другими. Особенно беззащитными, не знавшими о беде.
Сама Твайлайт тоже не сумела бы так, но могла понять. Всё имело свою цену: и главной ценностью было — спасённые жизни. Если то, что писали о Найтмер Мун хоть на одну сотую правда — она могла помочь очень и очень многим больным.
На самом деле стране служили не только хорошие пони. Жадные, циничные, себялюбивые — иногда бывали исключительно компетентны. И богиня оберегала их.
— Ты грустная.
— Ага, — Твайлайт пнула камешек. — Знаешь что?.. Нам ужасно не хватает взаимодействия. Завтра же мы пойдём к Селестии. Вместе. И всё обговорим.
Глоу не ответила.
— Я знаю, ты справишься. Ты тоже выскажешь свои мысли. И если она не ответит, это ещё не значит, что ей нет до тебя дела. На самом деле она хочет, чтобы мы мыслили свободно, в точности как сейчас…
— Мы не одни.
Твайлайт поморщилась, вскинула голову. Взгляд нашёл привычно хмурую Бон-Бон, пристроившуюся рядом Динки, её насмешливую улыбку и сверкнувшие из под чёлки хитрющие глаза.
— Снова ты.
— Ага. Тайная власть, помнишь? Я же обещала познакомить вас.
Взгляд вернулся к Бон-Бон, и кремовая пони едва заметно кивнула; с признанием; будто решив что-то для себя.
Твайлайт не раз встречала таких. Амбициозных, но недооцененных; влиятельных, но скрытных; слишком трусливых, чтобы принять всю ответственность за собственные дела. Даже в распоследней деревне нашлась бы кобылица, через которую проблемы решались минуя магистрат. Иногда за дорого, иногда за услугу, а иногда и просто по-дружбе. Богиня шутила, что в противовес законам это называется «тёплый мир».
— Раз уж ты всё знаешь, — Твайлайт сказала устало. — Ты можешь взяться за организацию праздника? И отвлечь мэра на что-нибудь? Мы заплатим, векселями, полмиллиона бит.
— Нет.
Жаль. Мало, конечно, но счета семьи и так пустели на глазах.
— Извиняюсь. Золотом. Три четверти миллиона.
— Хм, — Динки подобралась.
— Я не смогу выделить больше. У нас много сопутствующих расходов, пожалуйста пойми.
— Ты тоже грустная.
Копыта опустились на плечи, мокрый нос ткнулся в шею сзади, да так неожиданно, что мурашки пробежались по спине. И вдруг стало гораздо спокойнее, теплее — до сих пор только Глоу так обнимала её.
— Ага, знаю. Это не моё, — Твайлайт смущённо улыбнулась. — Я не очень-то разбираюсь в других. Может ты хочешь яхту, поместье в Кантерлоте, безбедную жизнь? Тогда тебе миллиона было бы более чем достаточно. А вдруг ты решила построить верфь в Понивиле? Расширить железную дорогу? Открыть новый торговый путь?.. Так и сотни миллионов не хватит, но узнай тебя лучше, я постаралась бы помочь.
— Ты хорошая.
— Едва ли. Мы ведь Спарклы, мы наживаемся на зебрах. Сбываем им залежавшиеся товары втридорога, а сахар покупаем так, будто не знаем, сколько в него вложено труда. Мои деньги — они грязные, пойми. Я должна вложить всё во флот и дороги, чтобы цены были справедливыми для всех. Никому не станет лучше, если я всё растрачу, а вместо новых парусников мои помощники понастроят себе усадьбы и особняки.
Твайлайт прикрыла глаза, наслаждаясь вдруг пришедшим спокойствием. Иногда очень хотелось выговориться, но Глоу, это Глоу — денежные дела она понимала ещё меньше неё. Богиня, конечно, была прекрасным собеседником, и в общем-то соглашалась, но сложно было просить поддержки, зная, что железные дороги и так съедают весь бюджет. А тут ещё эта Найтмер Мун. Наверняка ужасно старомодная, знать не знавшая, как так бывает, чтобы аликорница жила в долгу перед банкирами, а владельцы доброй четверти морской торговли экономили на личном планёре в Понивиль.
— Твайли, можно так тебя называть?
— А? — Твайлайт оглянулась.
И замерла в удивлении, увидев вовсе не подругу, а незнакомку с улыбкой на лице. Пушистая грива, розовая как зефир мордочка, морщинки в уголках глаз — пони напротив весело ухмылялась, касаясь её плеча. А Глоу стояла поодаль, покусывая вафельную трубочку — смущённый румянец красил её щёки до ушей.
— С вишней? — Твайлайт неуверенно улыбнулась.
— Попробуй!
Мгновение смущения, и она шагнула ближе, куснула трубочку с другой стороны. Правда — вишня. А ещё мёд вместо сахара, и очень, очень хрустящие вафли. Между прочим, тёплые, только из печи. Второй укус, и третий, четвёртый и пятый — трубочка закончилась — нос уткнулся в нос, и Глоу хохотнула, смущённо отступив.
— Для Луны я сделаю с черникой.
— Эм?
— Я точно знаю, ей нравится черника! А ещё морошка и Санвильский виноград.
Розовогривая смотрела задумчиво, почёсывая подбородок краем копыта. Взгляд скользил по их лицам, но чаще задерживался на улицах внизу.
— Думаю, мы справимся, — она ободряюще улыбнулась. — А сейчас у нас праздник. Баня с бассейном, ужин и танцы, а потом, скажу по-секрету, настоящий фейерверк.
— Оу, у вас даже бассейн есть? — удивилась Глоу.
— Озеро же! Аметист как раз подогревает. И уткам очень нравится, и кроликов нужно искупать…
Пинки щебетала дальше, обнимая теперь уже изумрудную единорожку, и та отвечала, смущённо улыбаясь. Вафельная трубочка закончилась, но целая тележка таких же стояла рядом, а мимо проходящие пони то и дело вытягивали очередную, смешно тыкаясь мордочками, когда заканчивали одну на двоих.
Другие понивильцы стекались к озеру: где шумными компаниями, где парами, а где и неся на спине уставших в ноль пегасок. Твайлайт узнавала многих, но появились и новые лица, крылья и метки. Как это всегда бывает, некоторые ленились, некоторые не хотели даже в праздники помогать. Впрочем, это не важно — Эквестрия могла прокормить всех. И не только пони: каждую утку, каждую полёвку, каждого бобра, кроля, кабанчика или бурундука.
Твайлайт видела открывшиеся из под снега изгибы оросительных каналов, башни зернохранилищ у пристани, ряды ветряков за железной дорогой. Она знала, что в Понивиле есть и сеялки, и молотилки, и даже новые самоходные копатели для овощей. Десятки миль пашни окружали город, сотни ферм скрывались за холмами водоразделов и полосами дровяных рощ.
Добрую половину зерна и фруктов всего континента приносили такие же «понивили», густо стоящие вдоль Кантера и объединённых южным водосбором рек. Их было много, их соединяли каналы и железные дороги, баржи и почтовые планёры, сотни вымощенных за столетия ровных как линии шоссе. Это и называлось Эквестрией — тем шедевром, что оберегала богиня, но построили именно они.
Луна не была героем. Ей ближе была роль исследователя, архитектора, творца. Она тоже строила дороги и размечала каналы, рассчитывала мельницы и первые парусные суда. Как и все их предки, она была творцом лучшего будущего, она тоже работала, чтобы все в мире жили счастливо, занимаясь любимым делом и не нуждаясь ни в чём.
Она не была плохой.
— А знаешь, — Твайлайт вгляделась в лицо подошедшей Пинки. — Будь я на её месте, я бы не тронула такую красоту.
— О, ты понимаешь!
— Ага.
Твайлайт подняла взгляд к темнеющему небу, нашла Медведицу с Колокольчиком — особенно яркие россыпи путеводных звёзд. Солнце уже скрылось, Понивиль освещало магией кристального сердца, а за скрытой дымкой линией горизонта пряталось бледное пятнышко луны.
— Она ведь тоже поймёт, правда?
— Обязательно поймёт! — Пинки широко улыбалась. — Ты же поняла!
Ещё одна вафельная трубочка коснулась губ, и Твайлайт послушно куснула. В этот раз она тыкнулась мордочкой с хихикнувшей Динки: чуть мокроносой, но всё равно очень милой, когда улыбается до ямочек на щеках. Настороженность развеялась, глаза кобылки искрились любопытством. Несомненно, она почуяла тайну, и очень, очень хотела всё разузнать.
Наверное, стоило ей рассказать. Наверное, это было бы честно. И уж наверняка мелкая разболтала бы всем.
«А может это и к лучшему?»
— Я скажу мэру, — решила Твайлайт. — Это их право знать, что Понивиль выбран для особенной встречи…
Пинки тихо рассмеялась.
— …Мы подготовим праздник. И трубочки, и бассейн, и фейерверк. Я соберу библиотеку и сама останусь, чтобы ответить на каждый её вопрос. Мы ждём, что она чудовище. А вдруг нет? Мы ждём, что она плохая пони. А разве это важно? Не все в мире хорошие, но даже последняя злюка не ответит ударом на теплоту.
— О да, ты поняла!
Взгляд коснулся взгляда, Пинки заулыбалась ещё шире, и в этот раз они прыснули вместе, а через мгновение к веселью присоединилась и Динки. Только Глоу стояла поодаль, с сомнением почёсывая нос.
— Я предлагала не совсем это…
— Ха, ты предлагала встретить её армией, потрясающая идея! — Пинки отскочила, вдруг посерьёзнев. — Богиня решила начать с переговоров. Но объяснить нам? Куда там, лишь бы спали спокойно. И наконец-то я слышу дельное решение. Ты и правда хорошая, Твай.
— Но мэр…
— Никуда не денется. Её я беру на себя. Твоих солдат, Глоу, тоже дозволяю. Просто пусть отработают план защиты, а оружие держат в стороне. Если понадобятся деньги, обращайтесь к Бон. А Динки у нас в вместо писаря и счетовода, ей вы можете полностью доверять.
— Ты земная? — Глоу приблизилась. — Правда земная… — магия коснулась взбитой как крем на торте гривы. — Богиня говорила с тобой?
— Нет.
Взгляд подруги потеплел, оживился. Если до этого её улыбка была смущённой, то теперь засияла словно в лучшие дни.
— Ты проницательная, — Глоу начала удивлённо, — ты сама всё поняла. Ты тоже была в столичном театре? Или по учебникам истории сложила два и два? Не важно. Ты решила помочь, хотя не уважаешь методы богини. Ты правда готова рискнуть теми, кого знаешь всю жизнь?
— Да, всё так. Да, готова. Доброта всегда лучшее решение. А если мы ошиблись, по крайней мере мы сделали всё что могли.
«Всё, что могли?»
Твайлайт качнула головой. Нет, они могли сделать гораздо, гораздо больше. Статьи в «Вестнике», полумесяцы на шпилях городов, достойный возвращения богини дворец. Она была одинока в прошлом? Но это же так легко исправить! Её труды не признавали? Ну так мир стал гораздо свободнее за прошедшие века. И мир нуждался в ней, потому что одна богиня не могла быть повсюду: не могла помочь каждому, не успевала каждого спасти.
— Так мы команда? — вкрадчиво спросила Пинки.
— Конечно. Я живу ради таких как ты.
Глоу, вот чудо, совсем оттаяла — и улыбалась прямо до ямочек на щеках. Показалась очередная вафельная трубочка: в древнем как мир жесте дружбы они с Пинки захрустели ею на двоих.
— Так ты умеешь танцевать? — спрашивала Пинки, — А ты, Твай?
— Ну, не очень…
— Научим! Но сначала бассейн и наш особенный торт!
— Ага…
Её повели через шумную толпу, словно земной помогли раздеться, а потом была беговая дорожка, пристань, и тёплая аж до пара вода.
Твайлайт сразу же нырнула, коснулась дна, с наслаждением загребла. Она обожала плавать. Некоторые боялись — глубина же! — но ей ничего. Нередко она даже засыпала, вдохнув воды и наслаждаясь той щекоткой, с которой заклинание помогает лёгким дышать. «Морепони», — шутила подруга. Да и пусть, плавание было делом принципа. Того принципа, когда родители запрещали, а она всё равно вскидывала голову и сквозь слёзы доказывала, что хоть в чём-то вправе сама строить свою жизнь.
Мордочка Глоу показалась рядом, и Твайлайт, покачав головой, улыбнулась. Пони вышли из воды, разве не ясно?.. Одни заселили землю, другие небо. А она с детства верила, что однажды её народ тоже найдёт свою стихию. И когда-нибудь, когда-нибудь, кроме верфей и парусников в Эквестрии засияют подводные города!
Подруга потянула её наверх, тоже заулыбавшись. Правила есть правила, конечно же: нельзя давать жеребятам плохой пример. С детства её учили блюсти законы, быть лидером, образцом учтивости и скромности для всех. Получалось не очень. Иногда родители требовали от неё слишком многого. Она не любила спорить, чаще просто ловила течение и плыла вперёд.
Но сегодня, сегодня всё иначе. Переговоры в приграничье — не решение. Селестия ошиблась: не доверилась им, чтобы рассказать; не подготовила страну к возвращению сестры; не собрала свиту, чтобы было кому показать аликорнице изменившийся мир. Не сочла это важным, или не посчитала нужным.
Всё просто: Селестия не нуждалась в почитании. И даже лучшие из нас, бывало, судили всех по себе.
Зато мы вместе — нет. Твайлайт пела с друзьями и улыбалась до ушей.
Oh, the pony folk have a pretty song
They sing it while they're marching along.
When you come across them coming through,
Just give a shout, and they'll hear you!
And the pony folk got music,
And the pony folk got song,
And the pony folk got dancing,
So come on and dance along!
Yes the pony folk have goods,
And the pony folk have games,
Just give them a friendly smile,
and you know they'll do the same!
When you come across the pony folk
You may be blue or pink
Or white (It's true!)
Or yellow too
and wonder what they think
But purple red or midnight
the pony folk won't mind
They'll see a shining rainbow
of new friends they can find