Лечебница
Глава 16
— Твайлайт, пора вставать.
С губ Твайлайт сорвался стон. Единорожка с трудом продрала глаза, которые тут же ожгла химическим светом единственная лампа в палате. Голос повторил те же слова чуть тверже, заставив ее оторвать взгляд от унылых плиток подвесного потолка. Твайлайт моргнула пару раз, и в фокус медленно, как поднимающаяся из глубин мутного озера рыба, вплыла сестра Колдхарт.
— Давай, вставай, ты уже должна быть готова, — добавила медсестра и, оглядев Твайлайт, улыбнулась: — На этот раз ты хотя бы не спала на полу.
Твайлайт закатила глаза.
— Йей, — буркнула она и спихнула с себя одеяло. Ее тут же обдало ледяным больничным воздухом, заставив недовольно зашипеть сквозь зубы и мгновенно позабыть про утреннюю вялость, сменившуюся бодростью, тревогой и раздражением. Бросив последний полный тоски взгляд на смятое постельное белье, Твайлайт скатилась с кровати и встала на ноги.
— А-а! Холодно-холодно-холодно! — ахнула Твайлайт, приплясывая с копыта на копыто в попытке свести контакт тела с полом к минимуму. Она сердито уставилась на медсестру с ясно читаемым обвинением в глазах. — Здесь настоящая морозилка!
— Прости, дорогая, но вечером сломался кондиционер, — объяснила сестра Колдхарт, доставая свежую робу из маленького шкафчика в стене палаты. — У нас всю неделю трудности с электричеством. К счастью, проблемы только на этом этаже. Можешь считать это дополнительным стимулом шевелиться быстрее, — она улыбнулась, протягивая свернутую одежду.
Твайлайт перевела взгляд с толстого и пушистого розового свитера на сестре Колдхарт на затасканную робу у нее на копыте. Она вздохнула и безропотно натянула одежду. Даже несмотря на онемевшие от холода копыта, у нее ушло всего несколько секунд, чтобы заправить постель.
— Вот. Я одета. Кровать заправлена. Можно уже идти? — спросила она, стараясь не стучать зубами.
Твайлайт переместила вес с одной пары ног на другую, пока Колдхарт беглым взглядом оглядывала палату. В ледяном воздухе секунды тянулись как часы.
— Хорошо, все, похоже, в порядке. Выходи в коридор и вставай в очередь на лекарства, — она еще раз улыбнулась Твайлайт, выводя юную кобылу из палаты. — Хорошие новости — водогреи сейчас работают, так что под душем ты согреешься.
Услышав про горячий душ, Твайлайт почти что даже улыбнулась.
— Что ж, хоть что-то, — буркнула она. Коридор за дверью палаты был на пару градусов теплее, так что стоять на каменной плитке было уже не так болезненно холодно. Но она все равно чувствовала себя жалко и не удивилась, что остальные пациенты выглядят не лучше.
Хорошей стороной проблемы с температурой было то, что никому не хотелось разговаривать. Твайлайт поняла, насколько это прекрасно, когда рядом с ней в строй встала Силвер Глоу, предварив свое появление волной изысканного парфюма. Непрестанно громко шмыгая носом, белая единорожка пробормотала что-то невнятное по поводу ужасных условий, но, похоже, не думала вовлекать Твайлайт в беседу в ожидании лекарств.
Принятие душа для Твайлайт прошло столь же спокойно и обыденно, и к тому моменту, когда к ней пришла Эпплджек, чтобы отвести на завтрак, единорожка была уже настроена довольно оптимистично. Весь вчерашний вечер она провела за напряженной работой, составляя список жизненно важных вопросов, на которые необходимо выудить ответ, и пересекая его со списком вопросов, на которые у нее есть шанс ответ получить. Итоговый список оказался удручающе коротким, но Твайлайт приняла это обстоятельство спокойно.
В конце концов, начинать надо с малого, — думала она, идя следом за Эпплджек по стерильным коридорам. С каждым новым этажом температура постепенно приближалась к терпимой. Сосредоточься на маленьких победах и продолжай работать над друзьями. А пока просто играй свою роль хорошей маленькой кобылки. Твайлайт уже проговорила себе эти слова дюжину раз подряд, но позыв повторять их был практически физически ощутимым. Ей нельзя отвлекаться. Она должна спасти друзей и вместе с ними спасти Эквестрию. Остальное значения не имело.
Твайлайт глянула на Эпплджек. Даже моя гордость.
Сосредоточение и твердость намерений придали Твайлайт сил, так что день прошел для нее быстро. Завтрак, групповая терапия и даже очередной урок у мисс Трикси пролетели незаметно.
Твайлайт подняла взгляд от рисунка, обдумывая мысль. Нет, — поправила она себя, — он прошел вовсе не быстро. Он тащился, как гоночные улитки. Абсолютно ничего не прерывало тоскливую монотонность. Она вздохнула, переведя взгляд на почти пустой лист бумаги на столе. Шло очередное занятие копытоделия, и учительница, мисс Тула Рула, сказала, что их сегодняшнее задание — написать пейзаж. Играя роль послушной здоровой кобылки, Твайлайт наляпала несколько зеленых пятен на лист в виде трех не слишком убедительно выглядящих холмов.
Твайлайт покатала во рту кисть. И все же торопиться некуда. У меня впереди еще целый час этой тоски. Она оглянулась на сиденье рядом с собой: оно пустовало, отчего единорожку кольнуло засевшее где-то на задворках сознания раздражение. В своем мысленном списке дел она отложила урок копытоделия для общения с Пинки Пай. Проведя почти весь завтрак и обед в попытках осторожных расспросов Эпплджек, Твайлайт нацелилась провести побольше времени со своей розовой подругой, чтобы подпитать в ней уверенность в себе и вытащить ее из крепкой скорлупы сомнений и страхов.
Этот план рухнул, едва они вошли вдвоем в класс. Тула Рула попросила Пинки отнести стопку бумаг в администрацию, и Пинки с радостью пошла исполнять это задание. Накинув на шею ремешок с карточкой, провозглашающей ее «пациентом-ассистентом», она осторожно положила документы себе на спину и двинулась прочь, насвистывая бодрую мелодию.
Твайлайт отвела взгляд. Это всего лишь сиюминутная неприятность. Пинки рано или поздно вернется. К тому же мы еще будем вместе ужинать. И учитывая, как Флаттершай среагировала во время нашего предыдущего игрового часа, я с большей пользой проведу время, вновь пытаясь научить Пинки играть в шахматы. Твайлайт улыбнулась и окунула кисть в баночку с зеленой краской. К тому же если я не буду работать, то только привлеку к себе лишнее внимание. Вот привлекать внимание мне сейчас меньше всего…
— Твайлайт? — раздался прямо за спиной знакомый голос.
Твайлайт вздрогнула и так быстро обернулась на звук, что ей пришлось крепко прикусить кисть, чтобы та не вылетела изо рта. Только вот это не остановило большие капли зеленой краски, которые сорвались с кончика и понеслись прямо к говорившей кобыле. Твайлайт подняла от заляпанного халата пони широко распахнутые глаза и встретилась взглядом с сурово глядящей на нее Тулой Рулой. С особой осторожностью после такого происшествия Твайлайт вынула изо рта кисть.
— Д-да, мисс Рула?
Тула Рула мимолетно глянула на свежие пятна на рабочем халате, после чего вернула взгляд на отчаянно краснеющую Твайлайт.
— Твайлайт, тебе надо внимательнее следить за окружающей обстановкой. В противном случае тебе придется проводить занятие со шваброй и ведром вместо кисти и красок.
Твайлайт мгновенно почувствовала облегчение, узнав, что зеленые снаряды с ее кисти попали только на и без того грязный рабочий халат Тулы Рулы, тяжелую ткань которого отмечали шрамы долгой и нелегкой жизни, проведенной в услужении увлеченному художнику.
— Конечно, мисс Рула.
Художественная учительница принялась рыться в многочисленных карманах халата, перебирая торчащие оттуда кисти разных форм и размеров, карандаши, линейки, нитки и проволочки, перья и бесформенные куски глины. Твайлайт не удивилась бы, если бы узнала, что у нее там в складках грязного халата поселилась семья мышей. В конце концов Тула Рула нашла что искала и вытянула из одного из самых чистых карманов лист бумаги. Тонко улыбнувшись, она протянула его Твайлайт на копыте.
— Это тебе.
Твайлайт неохотно взяла листок. Убедившись, что на нем нет никаких отвратительных пятен или грибковых колоний (разумная предосторожность, с учетом состояния одежды Тулы Рулы), она осторожно потянула за края и развернула. Единорожка вновь широко распахнула глаза — на этот раз в восхищении. Это был сделанный углем восхитительно детальный рисунок двух зарянок. Живость и естественность в их образе была такой невероятной, что Твайлайт казалось, будто еще чуть-чуть — и они оживут и, сорвавшись с бумаги, полетят по комнате.
— Это… это поразительно, мисс Рула, — сказала Твайлайт, вновь подняв взгляд на учительницу. — Я польщена, но, боюсь, я не могу его принять.
Тула Рула моргнула.
— Почему?
— Это действительно чудесный рисунок, но я думаю, что вам не следует давать его мне. Почему бы вам не повесить его на стену, рядом с другими вашими работами? — Твайлайт обвела копытом многочисленные картины и зарисовки, развешанные по стенам. — Честно, это самая лучшая ваша работа. Все остальное меркнет на фоне этого рисунка, кажется унылым и приземленным. Такому произведению место в галерее в Кантерлоте, а не на стене камеры пациента, — Твайлайт тепло улыбнулась Туле Руле и протянула рисунок обратно. — Это демонстрация вашего истинного таланта, и я не могу забрать у вас такую красоту.
Тула Рула прищурилась.
— Это рисовала не я.
Листок выскользнул у Твайлайт из копыт.
— Ч-что?
— Это рисовала не я, — повторила она. — Одна из моих учениц, Флаттершай, оставила записку, что хочет передать эту работу, как только ты придешь на занятия.
— О, — по щекам Твайлайт разлился алый жар. Она нервно похлопала копытами. — Я, э, я-я не хотела…
— Если ты не против, меня ждут другие ученики, — перебила Тула Рула. Она подняла голову и презрительно поглядела на Твайлайт. — Надеюсь, они не окажутся такими же унылыми и приземленными, как я.
Тула Рула резко развернулась на месте и, задрав нос, пошла прочь, оставив Твайлайт беспомощно открывать и закрывать рот.
— Простите! — пискнула Твайлайт вслед, но безрезультатно. Единорожка повернулась к столу и зарыла раскрасневшееся лицо в копыта.
— Я такая идиотка, — простонала она. — Как можно быть настолько тупой? Почему я вообще решила, что рисунок Флаттершай был… был… — Твайлайт подняла от сложенных ног голову. — Рисунок… Флаттершай?
Вскрикнули две маленькие кобылки, сидевшие с Твайлайт за столом: единорожка опрокинула табурет и, отбросив его в сторону, рухнула на пол.
— Где он? — выпалила она, скользнув под стол и принявшись распихивать в стороны сложенные там пыльные коробки с художественными материалами. — Где он? Куда он пропал?
На глаза попалось пятнышко белого цвета, и Твайлайт тут же схватила с победным воплем найденный рисунок. Следом прозвучал уже вопль боли, когда Твайлайт не подумав вскочила на ноги и стукнулась головой о столешницу. От неожиданности две маленькие кобылки вскрикнули еще раз.
— Ты в порядке, Твайлайт? — спросил сидевший слева пегас, когда Твайлайт вылезла из-под стола.
— Я… в норме… — роняя слезы, выдавила сквозь стиснутые зубы Твайлайт. Прижав копыто к основанию рога, она слепо нашарила свободной ногой табурет и, поставив его прямо, тяжело на него опустилась. — Мне просто… нужна минутка, — добавила она, баюкая в копытах пульсирующую голову. Она вытерла слезы. Выбью зубы тому, кто догадался сделать рога такими чувствительными.
В конце концов пламенный луч агонии, который сверлил ей череп насквозь, утих и сменился на боль, сравнимую с укусом десятифунтового[1] шмеля. Сосредоточься, — строго подумала она, силой заставляя себя отвлечься от боли во лбу и переключить внимание на лежащий на столе лист бумаги. Знание, что этот рисунок — подарок от Флаттершай, усмиряло боль лучше любого лекарства. Поверить не могу. Я в самом деле смогла установить с ней контакт, — думала она с улыбкой. Ей, должно быть, так понравился мой рисунок, что она решила ответить тем же. Птицы — это явно ключ! Если я сосредоточу усилия на рисунках птиц, животных и прочих милых штук, которые любит Флаттершай, то смогу с ней добиться чего-нибудь и помогу ей вспомнить о… о…
Улыбка пропала.
Что, вспомнить о реальном мире? Никто мне здесь не поверит, если я скажу правду раньше времени. Как же мне успеть вылечить Флаттершай вовремя, если мне приходится общаться с ней рисунками и копытоделием?
Она постучала копытом по столу, стравливая накопившееся раздражение. Ладно. Надо сохранять позитивный настрой. Сосредоточиться на том, что я могу сделать. Она перевела взгляд с прекрасного рисунка Флаттершай на собственный измазанный зеленым лист. Протянув копыто и подтащив банку с краской поближе, она сосредоточенно нахмурила брови. Иногда остается только терпеливо ждать и работать с тем, что есть. Сжав в зубах кисть, Твайлайт улыбнулась. И, если она любит птиц, значит, я принесу ей птиц!
— Твайлайт! Погоди! — крикнула Пинки Пай, скача неловким из-за покрытого шрамами бедра галопом за подругой.
— Не могу! — бросила через плечо Твайлайт, топоча по коридору и не обращая внимания на удивленные взгляды проходящих мимо пациентов. — Мы опаздываем!
— Куда опаздываем? — тяжело дыша, но постепенно нагоняя, удивилась Пинки. — Я, конечно, знаю, свободное время — это очень круто, но, серьезно, притормози! Вдруг сестра Рат…
— Твайлайт Спаркл, немедленно остановись!
Новый голос прокатился эхом меж стен; строгость и сила приказа мгновенно спутали Твайлайт ноги, заставив ее неуклюже затормозить. Сестра Ратчет с гневным видом печатала шаг прямиком к Твайлайт, а ее ассистент Силас верной тенью следовал в двух шагах позади. Он был на голову выше медсестры и сложен как тяжеловоз, но сестра Ратчет, казалось, грозно возвышалась над всеми в коридоре, подобно гранитной горе в сестринской шапочке.
Твайлайт сглотнула.
— З-здравствуйте, сестра Ратчет, — сказала она, неуверенно улыбаясь.
— Почему ты бегаешь по коридорам? — спросила сестра Ратчет, широким шагом подходя к Твайлайт с кипящей в глазах ледяной яростью. Она не кричала. Ее голос напоминал далекую лавину — холодную, опасную лавину, которую невозможно проигнорировать. Твайлайт сжалась под суровым взором сестры Ратчет, когда та склонилась и поднесла нос неуютно близко к носу единорожки. — Ты знаешь правила. Бегать запрещено!
— А ты! — прошипела она, резко развернувшись к испуганно съежившейся Пинки. — Мне стыдно за тебя, Пинки Пай! Ты же знаешь, что не должна разрешать пациентам бегать по коридорам. Пони могут себе навредить. Ты же не хочешь ответственности за чьи-нибудь травмы, правда?
Пинки всхлипнула в ответ и помотала головой.
— Правда?
— Да! — выдавила Пинки. Ее голос ломался, как сухие ветки под тяжелым копытом.
— Ты пациент-ассистент. Вот и веди себя соответствующе, — сестра Ратчет перевела взгляд с одной съежившейся пациентки на другую, тяжело давя суровым взглядом им на плечи. — Если я еще раз поймаю вас за бегом, наказаны будете обе. Вы меня поняли?
— Да, сестра Ратчет, — ответила Твайлайт. Ответ Пинки Пай прозвучал сдавленным эхом ее слов. — Я обещаю, что такого больше не случится.
— Хорошо. А теперь вы обе пойдете. Пойдете. Как остальные хорошие пациенты.
Твайлайт под внимательным взглядом сестры Ратчет сделала несколько застенчивых шагов назад. Отойдя на несколько корпусов[2] от нее, единорожка развернулась и торопливо пошла прочь от медсестры.
— В этой кобыле есть что-то реально пугающее, — сказала Твайлайт, как только отошла вместе с Пинки на безопасное расстояние. — Она здесь всего лишь главная медсестра, но каждый раз, когда она смотрит таким ужасно ледяным взглядом… — Твайлайт содрогнулась. — Надуманно, я понимаю. В самом деле, чем вообще можно наказать пациента?
Она рассмеялась через силу.
— Правда, Пинки?
Тишина.
Твайлайт нахмурилась и оглянулась на подругу.
— Пинки? Ты в порядке?
— …я-я н-не плохая пони… — бормотала про себя Пинки Пай, глядя немигающими глазами куда-то сквозь стены на далекий невидимый горизонт. По щекам неудержимо лились слезы, а копыта буквально вросли в пол. — Я не плохая пони… я не п-плохая пони…
— Пинки? Пинки, посмотри на меня, — сказала Твайлайт, схватив подругу за подбородок и подняв ее голову так, чтобы заглянуть прямо в глаза. — Ты не плохая пони, Пинки. Поняла? Ты замечательная, чудесная, удивительная пони. Просто слушай мой голос. Ты не плохая пони.
Пинки Пай отшатнулась, едва встретилась взглядом с Твайлайт, и пустое выражение ее глаз тут же развеялось, как утренний туман на крепком ветру.
— Нам не следовало такое делать… — прошептала Пинки, жуя нижнюю губу. — Я не хочу, чтобы меня наказали. Я не хочу быть пл… я не хочу неприятностей.
Твайлайт невольно опустила уголки губ.
— Какое вообще наказание она тебе может дать всего за одну пробежку по коридору?
Пинки помотала головой, поглаживая дрожащими копытами хвост.
— Сестра Ратчет бывает очень жестокой с нарушителями правил. Обычно она не такая плохая, даже если улыбка у нее такая ненастоящая, что аж жуть, и она не смеется никогда, — Пинки отвернулась и оглядела коридор в поисках посторонних любопытных ушей, после чего заговорщецки зашептала: — Но стоит нарушить правило — и она начинает очень злиться. Она просто… — по спине Пинки пробежала дрожь. — Она просто не любит, когда пони нарушают правила.
— Ой, да ладно, не может же быть все настолько плохо, — презрительно фыркнула Твайлайт, приправив слова максимумом уверенности и стараясь не обращать внимания на стоящие дыбом шерстинки на шее. — В конце концов, мы для нее — просто имена в списке.
— Правда, Твайлайт, лучше тебе не знать! — повторила Пинки, смертельно побледнев. — Особенно после того, как рассказала мне об этой супер-секретной штуке, которая, ну, знаешь… Менэленты Армонигии. Просто поверь мне на слово. Пожалуйста.
— Ладно, ладно, я постараюсь ее не злить, — пообещала Твайлайт, когда они пошли наконец дальше.
Они шагали в тишине. Туго поджавшая хвост и крепко прижавшая к голове уши Пинки выглядела в точности как собака, привыкшая к хозяйским пинкам.
Твайлайт не могла больше выдержать такое жалкое зрелище.
— Слушай, Пинки, я не хотела показывать тебе это за ужином, но у меня есть кое-что удивительное, — Твайлайт осторожно вынула зубами из кармана робы угольный рисунок и передала Пинки. — Вот, посмотри.
Пинки Пай широко распахнула глаза.
— Ого! — ахнула она. — Он… он чудесен! Это ты нарисовала?
— Нет, не я. Его нарисовала Флаттершай и подарила мне.
— Это здорово! Значит, вы теперь друзья? Ты встретила ее в классе копытоделия? Ну же, расскажи мне все! — восторженно затараторила вопросы Пинки, улыбаясь до ушей солнечной улыбкой, растопившей последние остатки былого отчаяния.
— Нет, нет, вряд ли нас можно пока назвать «друзьями». К тому же я ее сегодня не видела лично, хотя я искала, — сказала Твайлайт, положив рисунок обратно в карман. — Потому у меня почти не было времени поговорить с тобой за ужином. Я потратила все отведенное время на поиски. Эпплджек даже начала расспрашивать, как я себя чувствую, из-за того, что я так часто отпрашивалась в туалет. Я уверена, я проверила каждый стол дважды, но все равно каким-то образом упустила ее. Как это вообще возможно?
Пинки пожала плечами.
— Это потому, что она обычно ест у себя в палате.
— А. Так ее будет непросто най… — Твайлайт чуть не подавилась. — Погоди, чего?
— Ага, Флаттершай не ест в кафетерии. Медсестра носит ей еду в палату. Раз в месяц ее пытаются заставить есть с другими пациентами, но… Короче, она там просто сидит тогда и реально тощая становится, так что ее каждый раз возвращают обратно в палату и кормят там.
— Почему ты мне этого не сказала раньше? — простонала Твайлайт.
Пинки Пай улыбнулась:
— Потому что ты не спрашивала, глупая!
Единорожка ровно поглядела на Пинки.
— Это риторический… Впрочем, знаешь, неважно. Я усвоила урок. Если захочу узнать что-нибудь про кого-нибудь, я сначала спрошу у тебя, хорошо?
— Оки-доки!
Несмотря на то что их заставили большую часть пути пройти обычным шагом, кобылы все равно успели добраться до цели с кучей времени в запасе. Как и ожидалось, Пинки Пай с энтузиазмом согласилась помочь, когда Твайлайт закончила объяснять свой план. Заняв свою вчерашнюю позицию за шахматной доской, Твайлайт вынула два листка бумаги из карманов и положила их на клетчатую доску. Первый листок был подарком Флаттершай. Второй — ее собственная работа: оружие из нетоксичной краски в войне против социофобии подруги.
Пока Твайлайт аккуратно разглаживала сгибы бумаги копытом, она поймала на своем рисунке обеспокоенный взгляд Пинки.
— Что? Что такое?
— А ты не думаешь, что, может, она немного расстроится, если ты ей это дашь? В смысле, рисунок реально классный, только это ведь лось.
— Лось?! — возмущенно выпалила Твайлайт. — Это не лось! Это…
Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
— Слушай, мисс Художественный Критик, ей понравился прошлый рисунок. Вот. Так что, пожалуйста, постой на карауле, пока я расправляю.
В конце концов, первое впечатление — самая важная вещь, а хранение листка в кармане в свернутом виде не слишком-то способствовало презентабельности рисунка. Осторожно водя копытом по сгибам, она тщательно их распрямляла, будто разглаживая складки на платье.
Когда Твайлайт уже была уверена, что больше ничем картине помочь нельзя, Пинки потыкала ее копытом.
— Вот она, — прошептала Пинки. Проследив взгляд подруги, Твайлайт увидела Флаттершай, крадущуюся вдоль стен и старающуюся сохранять как можно большую дистанцию от находящихся в комнате пони. Она прикрывалась гривой, как своеобразным розовым щитом, призванным оградить ее от непрошеного внимания.
Твайлайт проследила за Флаттершай, пока та не дошла до своего обычного места у окна, после чего обернулась обратно к подруге.
— Так, Пинки, план таков: я собираюсь повторить то же самое, что проделала вчера. Я к ней подойду, положу рисунок, скажу пару слов и, надеюсь, смогу добиться от нее какого-нибудь диалога о птицах. Что думаешь?
— Ну, думаю, что не сработает.
— Что ты имеешь в виду? Она нарисовала эту чудесную картину и передала мне, — возразила Твайлайт, постучав копытом по угольному рисунку. — Мне кажется, я с ней добилась отличных успехов.
Пинки пожала плечами.
— Ну, как знаешь. Я просто сомневаюсь, что ты сможешь ее разговорить спустя всего один день. В смысле, тебе разве не кажется, что ты немного торопишься?
— Я должна торопиться! Принцессы на меня полагаются! — огрызнулась Твайлайт, раздув ноздри. Она сделала несколько глубоких вдохов, беря гнев под контроль и осознавая слова Пинки. — Ладно, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я не буду чересчур давить. Я попробую завязать разговор, но если она не ответит, я отойду. Хорошо?
Дождавшись согласного кивка Пинки, Твайлайт взяла свой рисунок и, положив его на спину, неторопливо двинулась прочь от столика. Она специально пошла в обход разнообразных препятствий и помех, описав по помещению петлю таким образом, чтобы подойти к Флаттершай в прямой для нее видимости. Твайлайт мысленно обратилась к прочитанной вчерашним вечером книге о языке тела. Двигайтесь медленно, чтобы продемонстрировать спокойствие, но не слишком, чтобы не вызвать подозрение о скрытых мотивах. Подходя к кому-нибудь, следите за тем, куда смотрите. Пристальный взгляд прямиком на цель — это вызов, который может спровоцировать конфликт. При этом стремление не смотреть вообще одновременно неправильно и оскорбительно. Сохраняйте спокойствие, но будьте целеустремленны.
Когда Твайлайт подошла ближе, Флаттершай быстро глянула на нее. Тихо пискнув, она повернулась обратно к окну, дрогнув крыльями в легкой тревоге. Подходя ближе и снова повторяя в голове прочитанные уроки, Твайлайт дружелюбно улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка не получилась ни клоунски большой, ни саркастически маленькой. Она видела, что Флаттершай по-прежнему следит за ней краем глаз, едва заметно дрожа и сжимаясь, будто пытаясь спрятаться на ровном месте от приближающейся единорожки. По мере того как Твайлайт приближалась, сомнения Пинки Пай казались ей все более проницательными, и единорожке даже пришлось остановиться немного дальше, чем изначально собиралась, на всякий случай.
— Здравствуй, Флаттершай, — сказала Твайлайт, читая по воображаемому сценарию, который составила заранее. — Я Твайлайт Спаркл, и мы с тобой виделись вчера. Ты мне передала рисунок с птицей. Мисс Тула Рула принесла мне твой рисунок, и он меня очень впечатлил. Это один лучших рисунков Erithacus rubecula, который я когда-либо видела.
Хоть Флаттершай продолжала глядеть вперед, как перепуганная горгулья, она, тем не менее, прянула ушами и развернула их в сторону Твайлайт, пока та говорила. Увидев это движение, единорожка восприняла его как указание продолжать.
— Это правда очень хороший подарок, и я решила подарить тебе кое-что в ответ, — взяв уголок рисунка в зубы, Твайлайт медленно пошла к Флаттершай, не обращая внимания на то, как по телу пегаски побежала нарастающая дрожь. Она остановилась чуть-чуть ближе, чем в прошлый раз. Осторожно положив листок на пол, Твайлайт отступила немного назад. — Я подумала, раз мы обе очень любим птиц и я бы хотела стать твоей подругой, то, может, мы как-нибудь о них поговорим? Если ты не будешь против, конечно.
Твайлайт стальным копытом придавила собственную неловкость и раздражение, прислушиваясь ко все продолжающемуся молчанию Флаттершай. Вновь в памяти мелькнули слова предупреждения от Пинки Пай, и Твайлайт пришлось признать, что хоть сегодня Флаттершай и не дрожала как вчера, радоваться пока было нечему. И все же Твайлайт вновь улыбнулась:
— Ну, я знаю, ты занята, так что я тебя пока оставлю. Но я хочу, чтобы ты взяла этот рисунок Tyto Alba, который я сделала специально для тебя. Я надеюсь, тебе он понравится, хотя ты гораздо лучшая художница, чем я. И, э, я была бы очень рада с тобой как-нибудь поговорить. Или, если ты не захочешь, то можешь просто передать через Тулу Рулу или доктора Эпплджек записку, и они обязательно ее мне доставят. Вот… тогда пока!
Помедлив немного в пустой надежде, что подруга ответит ей вслух, Твайлайт развернулась и с деланным спокойствием пошла назад, борясь с соблазном оглянуться и посмотреть, заглотила ли Флаттершай наживку. Ей нужно дать Флаттершай возможность ответить самостоятельно, и навязчивое висение у нее над душой однозначно не поможет пробить ее скорлупу.
Твайлайт проигнорировала взгляд, которым санитар одарил единорожку, когда она проходила мимо его драгоценного радио, заглушившее приятной и расслабляющей мелодией джаза ее страхи. Из колонок вдруг раздался тихий щелчок, и музыка на мгновенье скрылась за шорохом помех.
— Тв…айт?
Твайлайт чуть было не запуталась в собственных копытах. Она резко развернулась и уставилась на радио: музыка искажалась и хрипела, сквозь шипящие помехи пробивались отдельные диссонансные ноты, будто в деревянный ящик приемника кто-то запихал клубок раздраженных гадюк.
— Глупая штуковина, — буркнул санитар и принялся стучать копытом по металлической сетке сверху. Раздался второй щелчок, и помехи пропали, сменившись прежней успокаивающей мелодией. Поймав взгляд Твайлайт, он улыбнулся ей слегка виновато: — Хех, извини, девочка. Иногда этим штукам надо хорошенько двинуть, чтоб они работали как надо.
— Я, э, я понимаю, — сказала Твайлайт, почти даже не глядя на него. Она не сводила с радио взгляда, пока не началась следующая песня, звучащая столь же чисто, как и обычно. Отвернувшись, она подошла к улыбающейся от уха до уха Пинки Пай.
— Ну, как прошло? — спросила Пинки, склонившись над шахматной доской.
Твайлайт моргнула.
— О. Хорошо, — выкинув из головы мысли о том, что якобы только что услышала, она твердо кивнула Пинки. — Ты была права: она пока не готова нормально общаться со мной, но я думаю, мы определенно движемся вперед. Она на этот раз не дрожала так сильно и не выглядела так, будто вот-вот рухнет с инфарктом, и, судя по всему, она меня в самом деле слушала, — она вздохнула. — Но, судя по вчерашнему опыту, узнать, удалось ли мне чего-нибудь добиться, я смогу только завтра. И все равно это все может оказаться пустой тратой времени.
— Эй, я не хочу, чтоб ты такая угрюмая ходила, — заявила Пинки. — Ты сделала много! В смысле, не считая Рейнбоу Дэш и еще пары докторов, ты единственная, кто смогла выжать из Флаттершай даже что-то похожее на разговор. Таким можно гордиться! И, чтобы это отметить, я думаю, мы должны сыграть в игру.
Твайлайт отшатнулась.
— Э, Пинки, я, пожалуй, не хотела бы снова играть в шахматы. Может, мы…
Ее возражения отрезала потасканная коробка, которую Пинки грохнула перед ней на шахматную доску.
— Не шахматы, дурашка! Ты выбирала игру вчера, значит, сегодня моя очередь. И сегодня мы будем играть в мои любимые игры.
Твайлайт поникла, едва прочитала вслух истертые буквы на крышке.
— Конфетный Мир. Волшебное приключение для жеребят от четырех до восьми лет.
— Да, жуть до чего веселленская игра! — сказала Пинки, скинув крышку с коробки. — У нее очень крутой мир и там куча очень, очень здоровских мест.
— Пинки, это игра для маленьких жеребят. В смысле, здесь нечего считать, нечего читать и нет никакой стратегии. Ты выигрываешь просто за счет тех карт, что получила в самом начале. Вот и все.
Пинки улыбнулась.
— Я знаю! Это значит, что даже тот, кто совсем плох в играх, все равно сможет выиграть.
Твайлайт открыла было рот, чтобы возразить, но смогла в итоге только еще раз вздохнуть.
— Ладно, я сыграю, — сдалась она, от чего Пинки восторженно запищала.
— Умница! Вот, посиди-ка секунду, пока я готовлю игру, хорошо?
Твайлайт закатила глаза, но согласилась, дав Пинки заняться делом. Она глянула в сторону Флаттершай и не удивилась, увидев, что та сидит на том же месте. Уголки губ Твайлайт слегка приподнялись, когда она заметила, что из одного кармана на робе Флаттершай торчит сложенный листок бумаги. Она позволила себе криво улыбнуться. Ну, по крайней мере, завтра я могу ждать чего-то хорошего.
Это освежало.
Несмотря на всю бессмысленность этого действия, Твайлайт все равно ничего не могла поделать. Ей нужно было убедиться. Она вновь внимательно оглядывала ряды старых потертых книг, снимая одну за другой с полки, быстро листая от начала и до конца и ставя обратно. Даже несмотря на то, что кондиционер снова работал как надо, ей хотелось завернуться в одеяло: леденящие дурные предчувствия покрывали ей внутренности инеем.
Отсутствие книг по медицине было логичным, но, безусловно, раздражающим до зубовного скрежета. Работники больницы не хотят, чтобы их пациенты подпитывали свой бред и паранойю или проверяли истинность слов докторов. Но как бы внимательно Твайлайт ни осматривала книгу за книгой у себя в палате, она не могла найти абсолютно ничего по современной истории Эквестрии.
Пролистав пожелтевшие страницы какой-то ужасающе устаревшей энциклопедии по флоре и фауне Вечносвободного Леса, она захлопнула книгу и запихала ее обратно на полку. Два вечера подряд она потратила на это дело. Два вечера старательных поисков в каждой книге в палате в надежде, что хоть у одной из них заголовок окажется обманчив или что за пустой обложкой может скрываться другой текст. Два вечера были потрачены впустую.
— Впустую, — повторила она вслух, сев за рабочий стол. Она расчистила себе немного места, но свободно лежащие стопки книг оставались на своих местах, как в тот день, когда она их впервые увидела. Они над ней насмехались, жестоко дразнили ее своими текстами по древней истории и полным отсутствием упоминаний современных событий, что на общем фоне становилось только очевиднее. Она не глядя взяла первую попавшуюся и принялась листать копытом, положив голову на другую ногу. Это оказался старый учебник по истории средних веков, автор которого, судя по всему, со спокойной совестью описывал вскользь огромные периоды истории Эквестрии большим шрифтом, подходящим для маленьких детей. В конце каждой главы располагался раздел с вопросами для самостоятельного изучения, которые почти невозможно было прочитать за карандашными росчерками и истертыми пятнами от стирательной резинки. Подобную книгу она скорее всего могла читать в младшей школе — ее содержимое было слишком простым, чтобы удовлетворить нынешние интеллектуальные потребности Твайлайт.
Она вздохнула и перелистнула страницу. Что угодно было лучше, чем занимать оставшееся свободное время до отбоя очередным бесплодным поиском. Неспособность найти решение для отлично понятной задачи ее бесила. От нее что-то прячут, это очевидно. У нее были сотни прошедших через чужие копыта книг и списанных учебников, и ни один источник не покрывал последние пять или десять лет? Твайлайт фыркнула. Ну да, конечно, ничего удивительного.
— Э, Твайлайт?
Твайлайт подняла взгляд от рисунка какого-то рыцаря, которого предыдущий владелец приукрасил карандашной бородкой и недописанным облачком с речью. В дверях стояла светлогривая кобыла-пегас, придерживающая крыльями на спине грубый тряпичный мешок. Униформа санитара была велика для ее тонкого телосложения, от чего она производила впечатление неряхи.
— Да, мэм, это я, — сказала Твайлайт, поймав взгляд кобылы, что было непросто из-за ее косого глаза, который, казалось, совершенно самостоятельно вращался в глазнице без смысла и цели. Покраснев, Твайлайт заставила себя не пялиться на нее, как деревенщина на циркового урода, и пошла к двери.
Кобыла положила мешок рядом с собой, то ли вовсе не заметив ее неловкого удивления, то ли вежливо предпочтя не обращать на это внимания.
— У меня для тебя письмо, Твайлайт, — сказала она, после чего сунула лицо в мешок с письмами и принялась там рыться. Вскоре она с победной улыбкой вытащила единственный белый конверт. — Видишь?
У Твайлайт екнуло сердце. Она написала трем пони, и ответа от любого из них вполне хватало, чтобы у нее защекотало копыта от нетерпения. Старательно сопротивляясь позыву жадно выхватить и разорвать конверт, Твайлайт терпеливо подставила копыта, и кобыла опустила на них письмо.
— Спасибо.
— Я вся в работе в третью смену, так что не смогу остаться поболтать, хотя хотела бы, — заявила она и, схватив джутовый мешок, с привычной сноровкой закинула его на спину. — Передай привет Пинки Пай, хорошо?
— Ты знаешь Пинки?
— Конечно знаю. Она крутая приколистка, а? Каждый раз, когда приношу ей почту, она мне рассказывает новый анекдот или байку. Она мне сказала, когда мы с ней в шашки играли, что ты ее самая лучшая-лучшая кобылка-подружка, своя в доску, — санитарка усмехнулась и развернулась. — Короче, надеюсь, там хорошие новости, Твайлайт.
— Спасибо, — ответила Твайлайт и перевернула письмо в копытах. И вновь она с трудом удержалась от желания разорвать конверт. Вместо этого она продолжала держать его перед глазами, разглядывая ничем не примечательный лист бумаги. На лицевой части было написано ручкой ее имя и адрес больницы Бродхуф, но вместо обратного адреса была просто печать почтового отделения. Что интересно, отделение было понивилльским.
Задумавшись, кто из ее родственников мог поселиться в Понивилле, Твайлайт вновь перевернула конверт. Она нахмурилась. Верхняя часть была очень тонко надрезана, после чего вновь запечатана одним кусочком клейкой ленты.
Они читают ее письма.
Хоть это и было страшным нарушением тайны ее личной жизни, Твайлайт едва смогла выдавить из себя даже раздраженное ворчание. Она, в конце концов, догадывалась, что так и будет. Я была права, что доверилась с письмами только Рэрити, — подумала она, оглядывая конверт на предмет еще какой-нибудь информации. Убедившись, что внешний вид письма больше не скажет ей ничего, она наконец открыла конверт и вытащила сложенный листок бумаги.
Дорогая Твайли,
Ого, я очень рад был получить от тебя весточку! С твоего последнего письма прошла уже куча времени. Я уже начал волноваться. Надеюсь, твое лечение идет хорошо и доктора хорошо о тебе заботятся. Ты сказала, что послала письма маме и папе, но не волнуйся, если ответ от папы задержится. Папа сейчас в командировке и получит письмо не раньше, чем через несколько недель, когда вернется.
Я знаю, что ты беспокоишься о происходящем в больнице и ты, наверное, немного напугана и одинока, но тебе нечего бояться. Врачи очень старательно работают, чтобы тебе стало лучше. Они здесь все хорошие пони.
Я поговорил со своим капитаном, и он разрешил мне взять на следующий понедельник выходной, так что я собираюсь к тебе заехать в этом месяце чуть раньше, хорошо? Я даже принесу пару новых книжек для твоей коллекции.
Хотелось бы заезжать к тебе почаще, но защита Эквестрии — это серьезная работа без перерывов. Но ты не волнуйся, я в безопасности. Твой старший брат — крепкий жеребец. Надеюсь, как получу повышение, смогу к тебе заглядывать дважды в месяц. Обещаю!
С любовью, СБЛДН,
Шайнинг Армор.
Твайлайт прочитала письмо в полной тишине и затем перечитала еще раз, не зная, какую эмоцию отразить на лице. Брат не ответил прямым текстом на ее тревоги касательно больницы и не сказал ничего по поводу изучения публичных записей Бродхуфа, и ни разу не упомянул, передал ли он хотя бы слово от нее принцессе. Казалось, будто он просто проигнорировал все ее просьбы.
— Ко мне приедет Шайнинг! — выкрикнула Твайлайт, подбросив листок в воздух и широко улыбнувшись. Она восторженно заплясала по палате, позабыв обо всех волнениях и неотвеченных вопросах. Когда интерком гаркнул ей, что отбой будет через пять минут, Твайлайт только счастливо рассмеялась, залезая в кровать. До понедельника, конечно, еще три дня, но единорожка все равно продолжала улыбаться, когда в палате погас свет. Даже тьма не сможет испортить ей настроение.
Уже давно она не ждала следующего дня с таким нетерпением.
[1] ~4-5 кг
[2] Очень необычный термин, я знаю. Но у нас лошади. Так что вот, пожалуйста, лошадиный термин для обозначения коротких расстояний (в военной и спортивной сферах). Длина тела.