Planescape: сказка о Бестолочи

Закусон.

О вкусах не спорят.

https://www.youtube.com/watch?v=fvUsgi3gxJU

— То есть Понт – обыкновенный бандит? – выразил наконец не могущую более прятаться за вежливостью мысль юноша, безобразно вытерев рот рукавом.

— Ты кушай-кушай, — пододвинул к нему тарелку с ягодами Плачущий. – Меньше глупостей говорить будешь.

— Но ведь сами же сказали…

— Вы, юноша, еще слишком мало понимаете в нашем мире, чтобы делать подобные заявления, — с внушительным видом поднял старик палец вверх. – И уж не в вашем положении, простите, Невежды, употреблять слово «обыкновенный». Тем более касательно не раз спасшего вам жизнь представителя понического племени, о котором и ненавидящие его всем сердцем отморозки зачастую отзываются с уважением – если в них осталась хоть кроха порядочности или ума.

— Тогда как же вы назовете че…ко…существо, — нашелся не желающий сдаваться оруженосец. – Занимающееся, по вами же данным сведениям, профессиональным изготовлением ядов на про…

— Не перевирай, — спокойным тоном прервал его хозяин. – Отлично же слышал, что он давным-давно этим не занимался – масштабы не те, да и выматывает оно страшно.

— Допустим, — наученная долгими и зачастую очень голодными переходами под водительством Его Милости рука попыталась сцапать со стола еще кусок чуть сладковатой булки, но обуздавший первый аппетит будущий рыцарь ныне более нуждался в ответах, нежели пище. – А как же организация разбойничьей шайки?

— В наших местах сие действо обычно именуется «сбором партии искателей приключений», — усмехнулся собеседник, без малейшего смущения засовывая себе в рот пушистый укроп. – И в нем нет ровным счетом ничего предосудительного – этим занимаются буквально все и причина того банальна: в одиночку на сих улицах просто не выжить.

— А как же вы? – вскинул бровь потенциальный дворянин.

— Отсутствие у меня принадлежности к какой-либо из тутошних группировок еще не означает, что так оно было всегда, — мозолистая рука ласково погладила служащий толстячку сиденьем выгнутый корень. – Да я кстати и сейчас не один.

— Ладно – а остальное? – не стал спорить парень, уже осознавший некое…совсем особое отношение нового знакомого к растениям. – То есть, грабежи, убийства, взятие в заложники домашних животных, фальшивомонетчество, осквернение захоронений и так далее?

— Та тропототака сама за нами увязался – и прикормленности со смирностью у нее на морде как-то не читалось, — ностальгически возразил старик, пододвигая выпечку к себе. – И вообще лучше считать тот эпизод всего-навсего услугой по тренировке в питомце дисциплины, а полученную за его возвращение сумму – оплатой сего действа. Касательно валюты же имела место добросовестная ошибка – откуда нам-то было знать, что эти зеленые дикари обмениваются только своими зубами?

Хозяин с непередаваемым выражением постучал по дырам в некогда видимо безупречном оскале.

— Да и вообще, ты так говоришь, будто во всем перечисленном есть нечто плохое, – будущий рыцарь поперхнулся. — А ведь это типичные и в общем-то порой чуть ли не обязательные занятия авантюристов, — слушатель устремил на лектора весьма многозначительный взгляд, получив в ответ исполненное непонимания сути претензии пожатие плечами. – В конце концов, надо же как-то возвращать выведенные из оборота финансовые активы, стимулировать рост экономики в сфере услуг и обеспечивать бесперебойность производственно-покупательского круговорота? Не говоря уже о необходимости контролировать рост популяции, поддерживать в обществе должные морально-этические ценности, преодолевать последствия правового и биологического нигилизма и всеми доступными средствами способствовать повышению уровня образования, дабы и последний из подзаборных человечьих отбросов знал разницу между обычной тягловой скотиной и земным пони.

Бывший школяр не донес булочку до цели, так и оставшись с открытым ртом глазеть на внезапно разразившегося совершенно непохожей на него речью собеседника.

— Наш общий знакомый столь пылко и часто разглагольствовал по данному поводу, что и старый древообниматель не смог не запомнить чуточку сих излияний, — со слегка извиняющимся видом мягко улыбнулся Плачущий. – Впрочем, меня никогда не оставляло ощущение, будто на самом деле он пытается убедить не нас, а себя – видимо даже несмотря на предыдущую деятельность, сему законопослушному до мозга костей лошаку тяжеловато…

— Какую «предыдущую деятельность»? – с чего-то кольнуло будущего рыцаря.

— Кстати, цели своей, несмотря на приложенное упорство и затраченные средства, обсуждаемый герой всё же не достиг – большинство местных до сих пор не усвоило разницы между «мистером Понтом» и «говорящей лошадью», — с явно натужной веселостью проигнорировал вопрос Плачущий. – Хотя конечно в лицо — вернее маску – его уже давным-давно так никто не решался называть.

Совсем уж неестественное хихиканье.

— Не могли бы соблаговолить просветить вашего покорного слушателя касательно былой занятости обсуждаемого господина? – аккуратно попытался снова почуявший нечто важное ученик.

— Оставим прошлое в прошлом, — отвел собеседник глаза. – Тем более тебе ведь не по вкусу и нынешняя «работа» нашего общего знакомого.

— А разве возможно одобрить производство ядов? – поинтересовался расстроенный отказом юнец, тут же попытавшись заесть почти детскую обиду оспариваемым печевом.

— Легко: отрава – лучший способ избавления от всеразличных паразитов, будь то могущие сожрать ребенка за пять минут черепокрысы или топчущие дающие им самый воздух ростки безголовые дикари, — хозяин хмыкнул и поднял на подавившегося от такой апологетики потенциального дворянина ироничный взгляд. – И прежде, чем осуждать скажи: дозволительно ли давать милостыню нищему, будучи убежденным в ее всенепременном пропитии — и тем самым лишь ухудшении условий жизни конкретного попрошайки?

— Нет, разумеется, — раздраженно выпалил потихоньку теряющий расположение к казалось бы милому бородачу оруженосец. – Но ка…

— А как же заявления по поводу милосердия и необходимости помогать нуждающимся? – плеснул старичок язвительностью. – Ведь ты не знаешь наверняка — может бедолага остро нуждался в спальном месте и из-за твоей «добродетельной жадности» остался в ту ночь без крова и замерз на смерть? Не на тебе ли его гибель?

— К чему это? – затряс головой осознавший, сколь глупо попался бывший школяр. – Мы ведь тут не про…

— Очевидно же: продавая кому-либо яд сей траволюб не знает, на какое предприятие его потратят. Например, покупку вполне могут использовать для охоты на демонов или еще кого опасного для всего мира вообще и хорошей его части в частности, — тем же менторским тоном отозвался лектор. – Тем самым Понт косвенно участвует в чьем-нибудь спасении и вообще делает сплошь добрые дела.

— Но он же сам сказал, что делает отраву для людей! – вскричал будущий рыцарь и, не сдержав возмущения дешевой казуистикой, продолжил. – И вы сами отлично понимаете, кто станет ее жертвой, но при этом увиливаете будто вор, застигнутый на краже из чашки для сбора пожертвований!

— Вай, как меня опустили-то, да еще и у всех на глазах-то, — показал собеседник ехидный оскал с провалами. – Переживу ли я подобное поношение? – он на пару минут задумался, приняв позу философа. – Понятия не имею. Но попробовать определенно стоит – хочется же еще посмотреть на этих очаровашек-Бестолочей…

Бывший школяр со стуком опустил чашку на стол и встал:

— Благодарю вас за пищу, — со всей накопленной за годы учебы холодностью поклонился гость хозяину и опустил руку за кошелем, дабы расплатиться и покинуть сей оказавшийся не столь уж и гостеприимным дом.

Вот только денег не нашлось. Да и карман оказался не в том месте – всё ж таки на нем сейчас чужая одежда.

— Молодой человек, простите уж меня – заболтался, — прервал вал крайне неприятных мыслей покаянный голос. – Такая уж наша стариковская доля – язык необуздываемый и невежливый, всяко по собственной воле пытающийся всем вокруг досадить да обидеть.

Снова вспыхнувший обидой будущий рыцарь поднял взгляд и увидел кристально честное лицо и в самом деле искренне извиняющегося Плачущего. И до того ему вдруг стало за себя стыдно…

— Впрочем, готовность осудить совершенно тебе непонятное действительно умиляет, — сверкнула искорка на краю ярко-зеленого, оттенка весенней травы, глаза.

Красный как маков свет парень сжал губы и постарался разобраться в своем отношении к ставшему чрезвычайно противоречивым образу разговорчивого толстячка. Ну а пока он думал, прагматичная часть мозга пнула рыцарскую и напомнила ей, что они вообще-то не дома и вести себя подобным образом не просто грубо, но и откровенно глупо.

— А ваши доводы так и не убедили меня в…нерациональности осуждения производства ядов и прочего, — тем не менее не сдержался потенциальный дворянин от язвительной ремарки, садясь обратно.

— Бывает, — пожал плечами хозяин. – В оправдание могу сказать лишь одно: мне и правда неизвестно, куда их пускают. И я в общем-то никогда и не интересовался – ответственность-то не моя, а самих клиентов. Твоему же покорному слуге поручена куда более важная миссия – сберечь последние остатки красоты в этом проклятым всей Мультивселенной месте, — он обвел поляну вокруг них рукой. – И ты сам наверняка понимаешь, сколь затратна сия задача и почему Плачущий-по-Деревьям вынужден заниматься созданием отравы.

Пауза.

— Вам действительно плевать на, вполне вероятно, гибнущих из-за вас людей? – спустя пару минут уточнил чувствующий немалое разочарование ученик. – Неужели нельзя сажать например лечебные травы?

— Ну как же, выращиваю, – махнул старик рукой куда-то вдаль и подмигнул. — Причем не только лечебные. Вот только и вся моя рассада за год не превышает стоимостью одной-единственной амфоры яда – ибо местным обитателям интересно отнятие жизни, а не ее удержание. С раскрашиванием чуть лучше, но тут природа не в силах бороться с алхимией и потому говорящий сие снова в пролете. С помощью же полученных с продажи сегодняшнего товара процентов мне удастся расплатиться с долгами и тем самым еще немного продлить существования окружающего нас кусочка жизнь посреди мертвого внутри и снаружи города.

— Значит деревья вам дороже сородичей, — сквозь зубы процедил повесивший голову будущий рыцарь.

— Разумеется, — неожиданно легко отозвался собеседник. – Хотя бы потому, что последние сами могут о себе позаботиться – в отличие от нуждающихся во мне беззащитных и бесхитростных растений, — снова период молчания, правда еще более насыщенный эмоциями. Вернее, всего одной...– Чу: неужто меня только что причли к злодеям?

Бывший школяр отвернулся, не удостоив последнюю ремарку ответом.

— С таким отношением Бестолочь долго не протянет, — серьезно раздалось сзади. – Веришь или нет, а твоему покорному слуге таки хотелось бы обратного. Поэтому позволь дать следующий совет: не отвергай, не разобравшись.

Когда же эта говорящая лошадь наконец закончит и уведет отсюда «питомца»?

— А если тебя так уж терзает вопрос цели для наших ядов, то рекомендую успокоиться, — снова появился в поле зрения вставший с места старик. – В абсолютном большинстве случаев ею будет злодей: либо нечестивый враг благородных героев, кои, мягко говоря, обычно не чураются нашими эффективнейшими и ни капли не демоническими составами, либо еще одна отнюдь не безгрешная жертва в никогда не кончающейся грызне банд.

— И один умерший по твоей вине хороший человек – уже трагедия, — упрямо отвел он лицо еще дальше.

— Ну вот, уже сузил границы недозволенных к погибели до только «хороших» людей – прогресс налицо и внушает надежду на скорую адаптацию к местным реалиям, — усмехнулся Плачущий, судя по звуку шагов вернувшийся к корню-скамейке. – И кстати: разве тот факт, что мечом величайшего из паладинов и спасителя целых королевств способен воспользоваться любой разбойник является достаточным поводом для запрета на его изготовление?

Оценив довод, да и вообще поразмыслив над ситуацией, былой студент попросил будущего рыцаря постоять пока в сторонке и со вздохом восстановил глазной контакт:

— Прошу простить меня за…недостойное поведение – я и правда…маловато пока понимаю в происходящем. Хотя это вовсе не значит, будто делать яды этично! – на всякий случай дополнительно обозначить позицию не помешает.

— Прощаю и принимаю к сведению, — кивнул траволюб и в качестве жеста примирения снова придвинул к нему посуду с остатками столь вовремя подвернувшегося обеда. – Думаю, пора нам закончить с данной темой – ведь минуты-то утекают и тебе столько всего еще следует узнать. Разве только в завершение добавлю: Понт, каким бы безжалостным и жестоким монстром он периодически не выглядел – лучшее из происходившего с нашим всеми богами забытым Ульем вероятно за всю его историю, — невеселое хмыканье. — Вернее, из могшего произойти – потому как эту птицу пристрелили на взлете.

— И чего же такого эпичного сей ангел смерти успел тут наворотить? – скептически вскинул брови человек. – Разумеется, кроме создания крупнейшей и страшнейшей – по вашим же словам – бандитской группировки?

— Например, годами вместе со мной озеленял сей мертвый кусок камня, — с вернувшейся ностальгией вздохнул старик. – Увы, из-за появления «организации» у него стало не хватать на помощь мне времени, а случившиеся затем прискорбные события вовсе отвадили порой зело эгоистичного лошака от первоначально столь радостно принятой идеи, — грустное покачивание головой. — Ныне некогда заметные любому плоды наших трудов истаяли, подобно снегу под палящим солнцем, — ставшие печальными глаза обвели рукотворную полянку вокруг них взглядом и вернулись обратно к слушателю. – Впрочем, еще не все – насаждения у «Спертого трупа» более-менее живы, да и в руинах, спасибо Шутнику, мои дорогие друзья чувствуют себя вполне вольготно.

— Ну вот, видите! – опустил мгновенно явившиеся из небытия непонятности ученик ради торжествующего замечания. – От его разбойничьей шайки один вред — так бы небось до сих пор возвращал в город красоту!

— Вряд ли – как минимум заботу об «ужасном чудовище» никто не отменял, — озорно усмехнулся хозяин. – Касательно же банды скажу, что она давным-давно перестала подходить под сие определение путем превращения в нечто куда более обширное, разностороннее и благостное. По сути наш общий знакомый за время недолгого правления принес Улью именно то, в чем сие несчастное место более всего нуждалось – капельку Порядка может и не в самом милосердном и аккуратном, но определенно весьма эффективном его виде. По-моему, они вот-вот превратились бы в местную полицию, с налогами и законодательством, кабы не…- Плачущий смолк, пару мгновений пожевал губу и наконец тяжело выдохнул. – Ну ты понял. И хватит об этом – задай какой-нибудь другой из несомненно великого сонма своих вопросов.

Ладно: гора пока действительно только увеличивалась и будет глупо продолжать переливать из пустого в порожнее, в кои-то веки встретившись с еще одним словоохотливым аборигеном. Бывший школяр машинально отпил из чашки остывшего солоноватого отвара и глубоко задумался над своей познавательной стратегией, в итоге составив какой-никакой, а план.

— Скажите: почему вы выразили сожаление по поводу соглашения на возобновление вроде бы нисколько вами не осуждаемого производства отравы? – не самая интересная или важная тема, тем не менее могущая стать хорошим мостиком к диалогу о более достойном.

— А тебе было бы приятно наблюдать, как единственный друг буквально выворачивает себя наизнанку? – с потемневшим лицом спросил хозяин дома и в сердцах воскликнул. – Да моя бы воля – и он на полет стрелы… а! – с явным огорчением махнул рукой старик. – Кого я обманываю? Старый лошак творит чего хочет, когда хочет и с кем хочет.

— Эмм…то есть? – перед глазами мелькнул возможный ответ в преломлении к последнему предложению. Парень вздрогнул и поспешил уточнить. – Ну, насчет выворачивания?

— Ты же слышал: «так надо», — то ли с брезгливостью, то ли с болью отозвался траволюб. – Под енто дело непарнокопытный упрямец готов хоть живьем с себя шкуру содрать, куда уж там…ай, — новая отмашка. – Прости. Сейчас успокоюсь и скажу толком.

Он прислонился к стволу, сделал глубокий вдох, закрыл глаза и, начав мычать себе под нос некую монотонную мелодию, забарабанил по столу пальцами — в общем, всем поведением и видом с каждой секундой вгонял школярское шило всё глубже. «Бестолочь» аж сидеть уже не мог от ожидания «великого», когда собеседник наконец возобновил беседу:

— Видишь ли, наш общий знакомый довольно далеко ушел от своей изначальной сути, в процессе приобретя немало такого, от чего многие бы бежали без оглядки. И сегодняшние дела наверняка неслабо подкосили построенную им для всего этой грязи мысленную клетку – во всяком случае, крепче она явно не стала…- непонятная, но весьма многозначительная жестикуляция. – Впрочем, о Зубастой Тени моему дорогому гостю так и так рано или поздно расскажет чуть ли не любой из товарищей-бандитов – мне во всяком случае известно не намного больше. А вот об утрате им понимания – а следовательно и принятия — основного законы природы тебе вряд ли кто сообщит…

— И каков же он? – жадно прервал не смогший сдержаться ученик, буквально носом чующий Истину где-то рядом.

— Смерть неизбежна – ибо чрез нее дается жизнь другим, — степенно отозвался вдруг весь приосанившийся толстячок и поднял одну руку вверх. – Растения взращиваются не бесконечной землей и лучами умирающего солнца, чтобы передать их травоядным животным, плоть которых в свою очередь будет усвоена хищниками, в будущем долженствовавшими стать питанием насекомым и грибам, кои затем напитают почву для возобновления цикла, — сделавшая круг вокруг его головы ладонь воссоединилась со своей товаркой, после чего обвела вид вокруг них. — И я осознаю: мои друзья, как бы дороги они ни были сему старому сердцу и сколь бы много добра и красоты не привнесли в мир собственным бытием, рано или поздно уйдут, даровав себя молодой поросли, — исполненной легкой, воздушной грусти вздох. — Плачущий-по-Деревьям готов к этому и печаль не омрачает его взор и не заставляет пытаться препятствовать порядку вещей.

Появившаяся почти извиняющаяся улыбка погасла:

— Понт же потерял данную Истину и тем отпал от Природы, хотя и мнит некоего пони ее настоящим приверженцем – не допускающим и мысли о причинении «зла» нашим зеленым благодетелям. И если меня вид погибающего под его сенью древа лишь опечалил своей скоротечностью и бескомпромиссностью, то для лошака он уподобился свежеванию собственного ребенка…и не качай головой, — неправильно истолковал последствия укуса какой-то мелкой твари (совсем как в настоящем лесу) носитель бороды. – Уж Плачущий-то его получше многих знает и смеет уверить: эта вечно замаскированная тягловая скотина на самом деле далеко не столь безжалостна и бессердечна, каковой хочет казаться. Да что там – глянь хоть на «ужасное чудовище» о котором столько лет заботится несмотря на…а! – новый взмах и вскочивший в возбуждении траволюб с кряхтением вернулся на корень, предавшись затем каким-то явно не самым веселым думам.

Поскольку продолжения так и не последовало, неудовлетворённый ответом ерзающий ученик счел себя в праве задать следующий вопрос:

— А почему же тогда мой господин позволил ему этим заняться? – как-то совсем уж невежливо. Надо как-нибудь смягчить – То есть, разве вы не способны растить…товар…самостоятельно?

— Нет, — неожиданно раздалось со стороны занавески и в поле зрения появился откинувший ее конь. – Мой уважаемый коллега не имеет возможность превращать дарующих жизнь представителей флоры в отраву. Ненависти не хватает – если она в нем вообще есть.

Слегка покачивающийся на каждом шаге ангел неспешно подошел к молчаливо смотрящему на него хозяину дома и положил копыто ему на плечо.

— Я кончил, — усталый оскал из трех десятков тупых зубов. – Зацени.

Огромное напоминающее антрацит зерно размером с ладонь перекочевало с копыта на руки старика. Тот повертел его перед глазами и с радостным удивлением присвистнул:

— С хрустальной лозы падают семена синего терна, — объект вернулся к первоначальному владельцу. — Любят же некоторые издеваться над природой.

— Ну не всем же из нас только плакаться, да хранить всякое старьё — кто-то должен стремиться к прогрессу, — снова усмехнулся Понт, с трудом усаживаясь справа от хозяина и опираясь спиной о мэллоун. – Кстати, заканчивай с самобичеванием: данный член высшей расы давно уже пересилил себя и ныне вполне в силах пустить под нож травинку-другую без особого ущерба для ментального состояния.

— Ну-ну, — вымученно улыбнулся бородатый, протягивая ему взятую со стола полупустую миску. – Может тогда салатика отведаешь?

— С момента нашей последней встречи прошло еще недостаточно времени для того, чтобы их зубастость успела позабыть милые привычки любимого напарника, — выдохнул жеребец, закрывая глаза. – Кстати, спасибо за кормление питомца – у меня как-то из головы вылетело, что эти паразиты еще и есть иногда хотят.

— Да, они такие, — подмигнул ему Плачущий. – Чуть отвлечешься и сразу пытаются помереть от голода или еще какой пакости – в общем, чего только не делают лишь бы не работать…а ты правда всё? Там ведь около…

— Не волнуйся – упомянутая ранее сделка и правда как минимум отчасти себя оправдала, хотя конечно выматывает эта дрянь страшно, — он вновь продемонстрировал зерно. – Ты не мог бы собрать мне с собой штук сорок таких семечек. Полузгать на досуге. В качестве транспорта используй Бестолочь – пусть хоть какую-то пользу приносит, — широкий зевок. – А я пока тут вздремну.

— Разумеется, — старик приложил обе ладони к стволу. – Позволь только организовать постельку.

Оруженосец заморгал, не в силах поверить в увиденное – здоровенная дубообразная громадина вдруг без малейшего скрипа или хруста изогнулась, превратившись в изящную «колыбельку». Приоткрывший на мгновение один глаз толстенный конь аккуратно скользнул в нее и, пробормотав нечто вроде «спасибо» (и, кажется, «показушник»), засопел.

Ради успокоения нервов (а также убеждения себя в реальности и хотя бы относительной нормальности происходящего) понаблюдав пару минут за столь поспешно ушедшим в мир грез непарнокопытным, парень перевел взгляд на хозяина. Тот приложил палец к губам и махнул рукой, призывая следовать за ним, после чего на цыпочках направился к занавеске. Оруженосец счел за лучшее подчиниться и последовать его примеру.

Коридор-оранжерея встретила их настоящим облаком измельченной до состояния праха древесины, мгновенно закупорившей осмелившимся вторгнуться в нее людям всё что только можно и ставшей для юноши настоящим испытанием воли – ведь чихать-то нельзя! Во всяком случае, настолько близко от никак не тянущего на невинную овечку уставшего загрызателя драконов. Причем вроде бы знавший его тысячу лет Плачущий явно разделял сие мнение, а потому они не сговариваясь набрали полную грудь колючего воздуха и с закрытыми глазами рванули прямо в тучу мельчайших опилок. Глупая мысль – мало ли, чего может попасться под ноги – однако вопреки ожиданиям никаких эксцессов не произошло: парочка человеков спокойно вынырнула с другой стороны и тут же начала яростно вычищать из себя чужеродные объекты.

По счастью благодаря высокому потолку и общей объемности помещения эта комната оказалась не столь враждебна к посетителям – кучи бурых отходов производства разбросаны по краям и кое-как запрессованы, а значит уже не столь расположены к распылению. В середине же на совершенно черном и очищенном от какой-либо жизни каменном полу стояли полдюжины одинаковых пузатых амфор из блестящей древесины приятного желтоватого оттенка.

Бывший школяр несколько минут колебался, помятую о сокрытой в них смерти, однако же природное любопытство в очередной раз взяло верх над чувством самосохранения и будто на колесиках потащило парня к чанам. Как ни странно, они все оказались закупорены плотно пригнанной крышкой, по каковой причине исследование ограничилось лишь сперва аккуратным, а затем и весьма нескромным ощупыванием – настолько нечеловечески гладкой и чуть ли не шелковистой оказалась округлая поверхность. И неожиданно теплой, в то время как пытавшееся предупредить касание воображение рисовало ее обжигающе-холодной…

— Отличные вазы – уже ради их одних стоило бы на Базар сходить, — раздалось сзади одобрительное замечание. – Всё-таки старый лошак даже занимаясь выворачиванием себя наизнанку делает это с душой и максимально возможной отдачей.

Старик подошел поближе и обхватил соседний кувшин, приложив к нему ухо и какое-то время вслушиваясь:

— Удивительно, насколько красива и приятна способна быть оболочка смерти, — мозолистая рука похлопала по крышке. – Однако мы сюда не с мебелью обниматься пришли – поможешь нарыть семечек нашей пташке?

Юноша с готовностью кивнул и, слегка неохотно оставив кувшин в покое, вместе с хозяином зарылся в рыжеватые сугробы, разумно начав искать в самом низу. Положительного результата удалось достичь почти сразу – пальцы нащупали нечто твердое и…поразительное. В голове сразу появилась ассоциация с холодной маленькой звездочкой или каменным ежиком.

Впечатление «ненормальности» усугубилось полным отсутствием на вытащенном объекте каких-либо игл или неровностей – сей отпрыск гигантского подсолнуха выглядел совершенно гладким, но при этом колол кожу подобно молодой малине. А стоило приглядеться к его иссиня-черной кожуре, как в голове начинал ощущаться некий шорох…

— Напоминаю, что нам надо хотя бы три дюжины собрать, а не стоять и рассматривать одно-единственное зерно вот уже десять минут, — вернул его к реальности веселый голос, сопроводившийся встряской за плечи. – Ау!

Вздрогнувший будущий рыцарь выронил странную штукенцию и обернулся. Судя по небольшой кучке семян у входа, старик явно времени не терял.

— Что это…такое? – потенциальный дворянин схватился за голову, пытаясь ухватить хотя бы хвостик казалось бы почти услышанных слов. – Откуда?

— Ах да, прости, забыл о твоем недавнем прибытии, — на лоб легла теплая ладонь, за несколько секунд будто бы всосавшая в себя сгустившуюся в разуме патоку. – Впрочем, и сам бы мог догадаться о необычности наших древесных детишек. Гляди.

Толстячок поднял его единственную находку и пару секунд сосредоточенно смотрел на нее, беззвучно шевеля губами. А затем бросил в угол – и на месте приземления вверх вдруг рванули льдисто-синего цвета тернии, в мгновение ока вымахав высотой с человека.

— Я же говорил – максимальная отдача, — усмехнулся Плачущий в ответ на ошарашенный взгляд. – Не бойся. Они без приказа не просыпаются, да и живут недолго бедняжки.

Оруженосец бросил скептический взгляд на успевший занять угол целиком и всё разрастающийся гигантский куст. Свежие колючие ветви буквально задушили своих предшественников и кое-где в глубине вроде бы уже виднелись первые жертвы давки. А еще ему вдруг с чего-то начало казаться, будто этот клубок концентрированной растительной злобы смотрит на него, как бы примеряясь…

Юноша замотал головой, выбрасывая скопившиеся в ней бредовые мысли и вернулся-таки к поиску объектов для лузганья. Увы, потерянные в трансе минуты сделали свое дело и потому несмотря на все усилия молодого человека, вроде бы долженствующего вовсе освободить представителя старшего поколения от работы, к моменту сбора искомой суммы на его счету было едва ли полтора десятка зерен, пяток из которых хозяин еще и отсеял как «недозревшие». Короче, стыд и позор.

— Если хочешь, можешь пока пообниматься со смертью, — заметил товарищ по битве за урожай, откидывая вроде бы ничем не отличающееся от прочих семя. – Только недолго – как бы мне ни хотелось дать лошаку поспать, а в нынешнем положении подобная трата времени вполне способна стать фатальной.

Ученик слегка покраснел, но таки воспользовался советом, проведя еще пару мгновений в тесном контакте с амфорами и размышляя над странным вывертом реальности, сделавшим дарующее жизнь колючим и холодным, а отнимающее ее – таким приятным и согревающем.

— Всё, пошли, — вручили будущему рыцарю тяжелый холщовый мешок. – И постарайся особо не разбрасывать пыль – наш общий знакомый еще и о прибыльности опилок позаботился. Давненько мне не попадалось такое отменное удобрение.

Парень привычно перебросил ношу на спину и без лишних слов последовал за разглядывающим лежащую на ладони кучку праха Плачущим. По счастью, на сей раз проблемы пересечения зловредного облака удалось избежать – спутник вновь продемонстрировал свои удивительные способности, подобно Моисею просто разведя «воды» по правую и левую стороны, а заодно стряхнув осевшее на потолочных балках. Спутнику оставалось лишь пройти по организованной уютной тропинке до самой занавески.

— Доесть остатки не желаешь? – шепотом поинтересовался, кивнув в сторону стола, старик.

Будущий рыцарь пощупал слегка округлившийся живот и отрицательно покачал головой – совсем уж объедаться вредно, да и не усвоиться. К тому же возникает уже потихоньку дающая о себе знать проблема туалетов…

— В таком случае нашу спящую красавицу пора будить, — исполненный искреннего сожаления вздох. – Подъем!

От этого умеренной силы крика спящий до того как убитый конь дернулся и в ту же секунду попытался выбраться из колыбельки, потешно суча ногами. К сожалению, встал он таки довольно быстро, с совершенно неожиданной для столь грузного тела ловкостью перевалившись через высоковатый бордюр – и тут же уставился на них своими жуткими глазищами.

— Собрал? – зевок. – Спасибо. Надеюсь, не много времени потратил?

— Не волнуйся – ни о каком твоем восстановлении за прошедшие жалкие полчаса не может быть и речи, — с грустной иронией отозвался старик, откидывая крышку стоящего у стены ларя. – Так понимаю, уговаривать тебя поесть бесперспективно?

— Правильно, — встряхнулся Понт. – За ядом сегодня-завтра придут подчиненные, деньги за остальное прибереги до востребования, с прежним паролем. На этом всё – и спаси…

— Стоп, — вскинул руку хозяин, с утроенной силой зарываясь в исследуемую емкость. – Минутку еще не сбегай, ладно? Хоть бы новостями поделился, честное слово.

— Об единственно важной ты и так в курсе, — саркастически всхрапнул не выглядящий особо отдохнувшим ангел. – Остальное ерунда.

— Хрен, надеюсь, всё еще ясен? И как страшилище? – не спешил отпускать его наполовину скрывшийся в подозрительно обширном сундуке Плачущий. – Небось уже жениха присматриваешь?

— Мне сейчас действительно не до матримониальных проблем, — возвел очи к потолку жеребец, но тем не менее ответил. – Всё с ней в порядке – и знакомый нам обоим нытик о том в курсе, ибо она навещала его не далее как полгода назад.

— Ну так, когда это было! – глухо отозвалось темное жерло видимо лишь замаскированной под домашнюю утварь пещеры. – А уж при такой наследственности-то…есть!

Измазанный чем-то черным и облепленный паутиной старик проворно вылез обратно, с торжествующим видом сжимая нечто обернутое в промасленную бумагу:

— На вот, передай ей гостинец – а то мало ли, чего еще до дня рождения произойдет, — объект перекочевал на протянутое копыто. – И не волнуйся – на сей раз ничего предосудительного.

— Ну-ну, шутник ты лысый, с тебя ведь станется, — фыркнул Понт, тем не менее положив сверток в сумку. – Впрочем, рискну – нынче-то терять нечего.

— Ну вот и замечательно, — улыбнулся старик и повернулся к успевшему поставить увесистый мешок на землю оруженосцу. – Для вас, молодой человек, у меня тоже имеется подарок, — из заднего кармана появилось симпатичное, хотя и как-то уж слишком по-женски выглядящее колечко, будто бы свитое из двух крохотных веточек зеленого и золотистого цветов.

Потенциальный дворянин машинально глянул на Понта. Тот ответил чуть удивленным взглядом и кратко кивнул.

— Похвальная осторожность, — не менее одобрительно произнес также приметивший заминку Плачущий. – Вы вновь проявляете обычно несвойственную Невеждам смекалку и прозорливость.

Покрасневший парень цапнул дар и, дабы лишний раз не оскорбить замечательного человека, тут же надел его на мизинец — чтобы наверняка влез.

 — Не смущайтесь – я сказал это без малейшей задней мысли, — положил ему руку на плечо хозяин. – И позвольте дать последний, на данный момент, совет – не бойтесь колебаться и искать совета более опытных сущностей. Ибо путь к мудрости пролегает чрез сомнения.

— Да-да-да, — скептически усмехнулся Понт, разворачиваясь к выходу. – Пошли уже, пока старый древолюб тебе в мозг росток не вживил.

— Ой, да всего-то разок пошутил, а ты всё никак забыть не можешь, вредина безрогая, — подмигнул вздрогнувшему от мысленного образа оруженосцу старец. – Береги себя – и до свидания!

Ученик неловко поклонился, бормоча слова благодарности, и спиной вперед направился к двери, дойдя до которой на минуту замешкался, будучи не в силах заставить себя просто так уйти, не окинув последним взглядом ставшие чуть ли не родными за эти несколько часов поляну и забавного маленького толстячка, который улыбался и махал им на прощание рукой. Таким в его мечтах порой представал так ни разу и не увиденный дедушка.

Мысль остаться мигнула и тут же исчезла – копытный ангел четко обозначил свою позицию по поводу нынешней принадлежности «Бестолочи» и Плачущий вряд ли бы попытался ее оспорить. Да и напрашиваться на постой к бедному пожилому человеку уже совсем некрасиво.

Поэтому сказав последнее прощание, парень развернулся и сделал шаг вперед…

…прямо в зловонное, душное и гадкое бытие снаружи.

К говорящему с ним крупом загрызателю драконов – бывшей большой шишке в местном преступном сообществе. С «ужасным чудовищем» в дочках. Способностью раздавливать дубы одной тенью. И вот-вот долженствующим обрушиться на него дамокловым мечом возмездия в руках кучки еще более отвратительных типов.

Значит, колебаться полезно?

— Ай! – досадливо тряхнул головой будущий рыцарь, припуская за успевшим уйти довольно далеко Понтом.

Всё равно ведь на нем долг чести – как минимум за одно спасение.

Да к тому же еще столько всего надо узнать и…

— Покажи кольцо, — не оборачиваясь, приказал конь едва поравнявшемуся с ним ученику.

Пришелся прибавить хода.

— Ага…- выдал жеребец спустя где-то минутное исследование и остановился. – Запоминай: касаешься поверхности, — на деревянное украшение легло копыто. – Сосредотачиваешься на осязании, — он закрыл глаза. – И приказываешь «проснуться».

В палец будто бы впилась острая льдинка, тут же превратившаяся в распространившийся по ладони зуд, побежавший затем вверх по руке, а достигнув плеча – разошедшийся по всему телу. Парень лишь вздрогнул, даже не выронив мешка – видимо начинает привыкать к тутошним чудесам.

— Работает два-три раза в день, каждый заряд длиться где-то по полчаса, наутро восстанавливается, — вернул конь копыто на мостовую и двинулся дальше. – Отличный подарок – видно ты ему и правда понравился. Хорошая рекомендация.

— Эм…простите, — не обнаружив признаков какого-либо изменения при ощупывании и оглядывании, начал будущий рыцарь. – А что собственно случилось?

— Кожа-кора, — с легким пренебрежением бросил снова начавший тихонько покачиваться Понт. – Не доспех конечно, но таки лучше полного отсутствия брони, да еще и побочных эффектов не имеет. Ударься обо что-нибудь.

Ученик пару секунд молча осмысливал приказ, а затем замотал головой, выискивая объект для его выполнения.

— Долго, — передняя нога резко поднялось и ткнула человека в живот.

Человек согнулся – но скорее по привычке, нежели от боли. Последняя, конечно же, присутствовала, однако в пренебрежительно малом количестве, особенно для последствий лягания.

— Как вы это сделали? – с помимо воли вылезающей на губы улыбкой поинтересовался зачарованно ощупывающий средоточие бытия юноша.

— Ну, пинать всяких идиотов твой любимый хозяин с рождения умел, — хмыкнул ангел смерти. – Что же до колечка, так тут имеет место банальный активируемый магический артефакт. Любая Бестолочь справится.

— Нет, ну это-то понятно, — настоящие волшебники! И помогающие ему, как настоящему рыцарю! – Но каким образом вы делаете…ну всё! С тем драконом, вырастили дерево, убили…кольцо наконец?

— Перед тобой не просто «говорящая лошадь», а земной пони, — с нескрываемой гордостью отозвался жеребец. – И нас назвали так отнюдь не в силу одного лишь отсутствия крыльев или рыбьих хвостов – познание путей почвы и камня у нас в крови. Даже говорящий сие, уж куда городской житель, механик, да шестереночек всяких любитель, а всё равно не смог воспротивиться голосу предков. Вернее…природы.

Последнее слово произнеслось с каким-то трудноуловимым, но определенно не самым обычным выражением. Дальнейший же монолог вовсе производил впечатление общения с ощутившим ужасающее Господне касание монахом:

— С первого шага в этом странном месте, до меня доносился зов…нет – мольба умирающей, убиваемой глупцами и невеждами Жизни в прекраснейшей, добрейшей и щедрейшей из ее форм. Я не обращал внимания, будучи слишком занят поиском места под солнцем, однако с каждым днем вопли в голове становились лишь отчаянней, смешиваясь с отголосками прошлого и терзая не желающего принимать судьбу идиота, — конь сглотнул. – И неизвестно сколько оно могло бы еще…

Договорить ему не дала внезапно оказавшаяся на пути и оставшаяся незамеченной за тяжкими воспоминаниями куча хлама, о кою великий бандит и споткнулся, растянувшись на грязной мостовой. Краткий поток почти неразличимой речи из стиснутых зубов, завершившийся криком души:

— Когда же НАКОНЕЦ этот…научиться смотреть под ноги! – вскочивший ангел быстро осмотрел себя. – Из меня ничего не выпало?

Парень замотал головой, машинально протягивая руки, дабы поправить отваливающуюся сумку на крупе.

— Я не просил ко мне прикасаться, — хлестнул его взглядом и хвостом зверь, самостоятельно изворачиваясь и затягивая ремешок. – Пошли дальше.

Съежившийся под вспыхнувшей разноцветной парой ученик послушно кивнул. К счастью, сие прискорбное событие не оставило его в неведении касательно конца истории:

 — В общем, поваландался немного с кашей вместо мозга и затем встретил уже знакомого тебе плакальщика, коий объяснял все эти галлюцинации вовсе не очередной патологией больного разума, а самым настоящим голосом врожденных способностей, ранее молчавших за «ненадобностью», — исполненное недовольства фырчание. – То есть, «природе» оно прежде не нужно было – меня-то вообще никто не спрашивал. Впрочем, оно к делу не относиться.

Он с рыком оскалился на слишком поздно заметившую их и потому не успевшую убраться с дороги старушку, от чего несчастная женщина завизжала как резаная и чуть ли не вприпрыжку умчалась вдаль.

 — Если мой маленький человечек еще не понял, то поясняю, — продолжил поморщившийся конь, окидывая перекресток пылающими очами. – Перед тобой друид. Древолюб, если тебе больше по натуре плебейство. Представитель магического искусства, являющий собой мост-между-мирами, дитя лесов и прочие бредни. В общем, нечто среднее между жрецом и волшебником, хотя на деле далекий и тем и тем.

— А разве…эм…не-человек способен…

— Забудь данный довод, — резко прервал его мрачный коняка. – И никогда о нем не вспоминай. Подобным бредням нет места на Внешний Планах, тем более когда и на Прайме в курсе про монстр-классы. И вообще, вернемся-ка к тайнам вселенной. Первое: по-твоему, кто такой Плачущий-по-Деревьям?

Очередной тупиковый вопрос. Впрочем, ему на самом-то деле есть, чего сказать:

— Очень заботливый и добрый старик, чьим добродетелям возможно только позавидовать, особенно на фоне совершенно недружелюбного города вокруг него, — парень обвел пейзаж вокруг них рукой.

— Как ни странно, ты совершенно прав – но при этом к главному-то Бестолочь и не подобралась, — усмехнулся Понт, поворачивая к нему голову. – Скажи: каким образом этакому миляге удалось выжить на сих смрадных улицах, да еще и с такими-то, прямо скажем, непопулярными взглядами на приоритеты в застройке?

— Ну, он же тоже друид! – быстро нашелся бывший школяр.

— Что тогда древолюб забыл в Сигиле – самом урбанистическом и следовательно враждебном любой природе месте Мультивселенной? – с ехидным огоньком в глазах продолжил допрос жеребец. – Не разумнее ли ему поселиться в каких-нибудь лесах? Чтобы больше пользы приносить?

— Но кто бы тогда заботился о местных растениях? – не уступил человек.

— А зачем о них заботиться? – с вдруг появившейся непонятной ожесточенностью рыкнул великий бандит. – Может это место банально недостойно их – в чем смысл прививания жизни, там, где никто ей не интересуется и палец о палец ради нее не ударит? Чего ради пытаться даровать этим скотам…- челюсти захлопнулись и распалившийся непарнокопытный отвернулся.

Наступила относительная тишина.

— Прошу пардона – я слегка увлекся и ушел от темы урока, — с брезгливостью процедил конь пару минут спустя. – В общем, наш замечательный старикан не то, чем кажется и является замечательным примером ранее указанных особенностей Внешних Планов. А именно мертвяки «Первичного» в большинстве своем не остаются дома, а лезут к нам в виде, скажем так, неприкаянных душ. У нас сии ребятишки зовутся Просителями. И Плачущий – один из них.

На осмысливание заявление понадобилось некоторое время. Зато осознав…

— Т-то ес-сть о-но пр-при-зра…- заплетающимся языком начал парень, коего забила внезапно пришедшая крупная дрожь.

— Здесь – нет, — отрицательно покачал головой неприязненно глянувший на перетрусившего подчиненного жеребец. – Тут так называют как раз живых праймов, коим не хватило смелости прибыть лично, подставив вместо себя астральную проекцию. Да и вообще: ты же видел его и вероятно щупал – вполне себе органическая и телесная тварюшка. Вот только не в первый раз живущая.

— Вы ув-верены? – постарался будущий рыцарь совладать с собой и не дать желудку выплеснуть полученную от столь приятного «не-мертвого» пищу.

— А в этом никогда нельзя быть абсолютно уверенным, — пожал плечами жеребец. – Хотя вот по чести единственное, что пока удерживает меня от полноценного признания сего вечного, никогда не меняющегося и подозрительно живучего старикана Просителем – это якобы общепризнанный факт отсутствия таковых у Сигила. Однако тут у нас есть пример фактола Хашкара, сколь бы спорным он ни казался.

Мысленный садовник нарочито лениво вывалил в голове новую тачку вопросов и многозначительно заворчал, кивая на возвышающуюся до небес кучу. Понт меж тем продолжал:

— Касательно же причины «несоответствия» взглядов и устремлений плану обитания, так тут тоже имеется отличная версия: не все ведь первичники попадают в свой рай, — злобный смешок. – В конце концов, разве возможно найти более отвратительное и тем не менее отражающее мировоззрение место для совершенно нейтрального во всех своих проявлениях древолюба, нежели сей уютный городок, — ощутившая на себе смачный пинок балка переломилась, обвалив навес некой попавшейся под ногу хибары. – И вуаля: казалось бы неразрешимая задача – привнесение вечных мук в принципе не имеющему подобного понятия ревнителю «баланса» путем перемещения его в уникальное, постоянно убивающее природу и тем не менее не запрещающее ей возрождаться на новые терзания пространство – решена без малейшего отклонения от божественных планов и стандартов. Отличная работа! Ур-роды…

Голос становился всё тише и тише, в итоге скатившись в нечто неразличимое, а тело снова закачалось подобно кораблю в шторм. Потенциальный же дворянин сложил два и два, откинул непонятное в сторону и, ужаснувшись выводу, решил уточнить:

— То есть, мы в Аду?

— Он – да, хотя и почти смирился с этим, — с уже нескрываемой горечью рыкнул конь. – Видно когда-то там, на «грешной земле», посмел спасти вместо родной рощи ребенка, али недостаточно тщательно истреблял лесорубов или еще чего – в любом случае теперь сей явно не по-человечности приятный тип уже который десяток лет – а то и веков — вынужден обитать в настолько неподходящей для него среде, насколько оно в принципе возможно, — тяжелый вздох, в коем явно чуялось раскаянье. – Зря я вообще об этом заговорил. Всё, оставь меня в покое.

Непарнокопытный остановился и схватился обоими копытами за голову, сквозь стиснутые зубы бормоча что-то себе под нос. И, несмотря на буквально распиравшее любопытство, оруженосец не посмел его беспокоить – очевидно же, что спасителю плохо.

Вот только данный факт, увы, заметил не он один – из ближайшей подворотни вдруг вынырнули четыре не самых представительных фигуры, одетые точь-в-точь, как и вчерашние жертвы загрызателя. И их лица не внушали особых сомнений по поводу намерений.

— Задержи кашляющего, — внезапно раздалось снизу. – Остальными займусь сам, — и к нападающим. – Не рано ли вы, пустоголовые, решили поделить шкурку Понта?

— В самый раз! – гаркнул стоящий за спинами здоровяк, швыряя в собеседника нож.

— ТАКА! – из маски ударила отшвырнувшая оружие в сторону серебристая волна. – ХАКА! – таинственное сияние осело на коне подобно блестящей броне.

А дальше парень смотреть не стал – ведь ему дали задание. В указанную цель – крайнего слева, тщедушного на вид паренька с нездоровым цветом лица — полетел мешок, следом за которым рванул и будущий рыцарь, на ходу вытаскивающий из дареных вместе с костюмом ножен короткий меч. Бандит таки оказался не промах – и от снаряда увернулся и нож успел достать, так что сталь встретилась со сталью. Вполне осознающий факт собственной, мягко говоря, некомпетентности в военном деле при отсутствии наставника бывший школяр не стал тратить время и силы на составление плана, тактику и прочие мудреные вещи, вместо того посвятив всего себя ураганной атаке.

Противник видимо не ожидал от него такой глупости, быстро смешавшись под градом совершенно нерациональных, глупых, ковшами выпивающих из бойца силы мощных ударов, ко всему прочему не оставляющих ни малейшего шанса на защиту. Но она и не понадобилась – разбойниково лезвие оказалось слишком мало и хрупко, обломившись где-то на двенадцатом блокировании, кое окончилось для владельца железного хлама глубоким порезом плеча. Следующий взмах не успевшего вовремя остановиться оруженосца чуть не оставил противника без головы и лишь благодаря чуду ученику удалось отвести меч влево, всего лишь выведя бандиту из строя и вторую руку.

«Бестолочь» пнул дезориентированного врага к стене и, задыхаясь, улучил мгновение на оглядку. Вид происходящего позади, мягко говоря, внушал надежду – у дальней стены лежал держащийся за явственно вдавленную грудную клетку с отпечатками подков харкающий кровью полутруп, главарь рычал в кусте терния, покрываясь все новыми мелкими порезами, а последний нападающий отчаянно молотил по брюху зажавшего его в угол и вставшего на задние копыта Понта.

Больше увидеть не удалось – следовало окончательно обезвредить данную командиром цель.

Спустя пару мгновений до слуха донесся отчетливый хруст и захлебывающийся крик. К тому же моменту, когда заломивший «кашляющему» руку за спину и приставивший к горлу меч будущий рыцарь обернулся, в живых и несхваченных оставался лишь преизрядно забрызганный чужими внутренними жидкостями и сияющий всем телом спаситель.

— Взял целеньким? – кинул на соратника взгляд тяжело отдувающийся жеребец. – Молодец. Сам догадался. Так куда лучше.

Отдышался он быстро, сразу затем направившись, печатая шаг, к ныне лишь воющему на одной ноте здоровяку. Ученик, всё это время как зачарованный наблюдавший за агонизирующим полураздавленным телом на мостовой, наконец опомнился и смог отвести глаза, зафиксировав внимание на в который раз подтвердившему свое звание ангеле смерти.

— Вас кто-то нанял? – начал загрызатель драконов допрос, тут же однако сам себе возразив. – Разумеется нет – я бы услышал. Да и кому взбредет в голову связываться с мусором? Значит, сами решили выслужиться, увидев слабость, а то и беспомощность по идее совсем скоро долженствующей стать золотой цели?

Человек попытался чего-то сказать в ответ, но Понт не собирался слушать, вместо того повернувшись к подчиненному:

— Держи своего покрепче – чтобы ничего не пропустил, — потенциальный дворянин содрогнулся от этого жуткого взгляда. Противник же, по ощущениям, вовсе чуть в обморок не упал. – В конце концов, у всякого великого самопожертвования должен быть свидетель и вестник.

Окровавленный непарнокопытный вернул взгляд к главарю:

— Значит, любите подстерегать больных да бедолаг, не правда ли? – голос упал до свистящего шипения и куст вдруг начал понемногу расходиться, являя израненный и освобожденный шипами от одежды торс. – Ненавижу стервятников.

Копыто поднялось и, едва касаясь кожи, провело тут же покрасневшую линию от груди до пояса, сделав затем две перпендикулярных ей снизу и сверху.

— Впрочем и в вашем бытии существуют плюсы – например уверенность, что в случае неудачи с вами обойдутся не хуже, чем вы обходились с другими, — в тело по обе стороны от первой черты вонзилось по горстке шипов. – Откровенно говоря, всегда хотелось почувствовать себя орлом.

Терн резко рванул в стороны. А распахнувшая достойную дракона пасть морда – внутрь.

Ужасающий, проникающий до самой сути бытия захлебывающийся крик. Парень успел сомкнуть очи и изо всех сил отвернуть шею, вжавшись в стену. А вот уши закрыть не мог – руки держали бьющегося подобно птице в клетке пленника и поэтому они оба слушали и слушали протяжный, исполненный боли и ужаса вопль, то гаснущий в изнеможении, то вновь набирающий сил из агонии.

Будь проклято его живое воображение!

Враг наконец обмяк, позволив едва осознающему происходящее бывшему школяру отпустить себя и дав возможность бежать…однако он не смог – вытошнило прям там, где стоял и ноги отказали ему в поддержке. Кажется, будущий рыцарь тоже потерял сознание. Или может просто на какое-то время спрятался в том уютном уголке без мыслей и чувств, куда залезают в поисках защиты от своих страхов маленькие дети.

Но когда веки поднялись, перед глазами оказалась та самая жуткая забрызганная кровью и частицами органов маска, что ныне станет его постоянным кошмаром…

— Не ори, — заткнула сам собой разверзшийся в крике рот грязная нога. – И так голова раскалывается дико, а тут еще ты добавляешь. Вставай давай, герой.

Монстр отошел на пару шагов, предоставляя место. И случайно открыл вид на…

— Кгх..бле…ахх, — человек предпринял безуспешную попытку продавить собственным телом каменную стену, тыча пальцем в…ЭТО.

— Будь мужиком! – хлесткая, чуть не вывернувшая челюсть пощечина.

Удар слегка отрезвил помраченное сознание – настолько, чтобы включить в мозге очевидную и самую рациональную команду – БЕЖАТЬ.

Увы, захлестнувший щиколотку тигриный хвост не дал ученику спастись, заодно славно приложил лбом о красную мостовую.

— Аййй…Бестолочь, — на голову без всякой нежности опустилось тяжелое копыто, через которое в мозг будто бы ударило несколько десятков крошечных молний…и всё внезапно успокоилось.

Бывший школяр лежал посреди лужи крови, вплотную к раздавленному трупу и ощущая на спине давление немаленького Понта. А посреди улицы стоял обвитый не дающим ему упасть синим терном труп с совершенно пустым, вроде бы даже вылизанным нутром. Превращенные в лохмотья руки всё еще будто бы стремились продраться к животу, а две длинные и широкие полоски кожи полоскали на ветру.

— Монстр! – зарычал преисполненный поднявшимся из самого сердца гневом будущий рыцарь, с совершенно неожиданной для себя силой скидывая удерживавшее его существо и вскакивая на ноги, сразу затем делая пинок назад. – Нет тебе…

Пробирающее до костей ледяное касание – и тело внезапно отказало разуму в послушании. Он так и застыл в нелепой позе, силясь сжать кулаки и развернуться к совершившему столь страшное преступление извергу.

Упомянутое же страшилище лишь тяжко вздохнуло и не спеша обошло новоявленную статую, вновь появившись в поле зрения:

— Тебя чем-то смущает моя дань современному искусству? – усталый взмах в сторону памятника чудовищного зверства. – Неужели мне в помощники попался настолько ограниченный кусок мяса, не способный оценить и столь яркую инсталляцию с очевидным любому культурному созданию обличением современной деградации общественных нравов, кризиса телесности и общего волюнтаризм сего презренного, далекого от чего-либо возвышенного и прекрасного мира?

Ему таки удалось выразить свое мнение зубным скрежетом и самым многообещающим взглядом из всех когда-либо посещавших былого студента за всю его жизнь.

— Быдло, какое же быдло, — сокрушенно покачало головой чудище. – Такой перформанс не оценил, — резкий удар в живот, выбивший из беспомощной жертвы весь воздух.

И даже согнуться нельзя.

— А теперь, о дух возмездия за невинно убиенных разбойников, втыкай сюда, ибо Понт намерен открыть тебе тьму, — конь встал на задние ноги и, грузно оперевшись передними на плечи жертвы, зашептал на ухо. – Думаешь, приятно жрать всякую человечью дрянь? Тем более ливер? Да эта печень мне теперь в кошмарах будет сниться и наверняка обеспечит глобальное, несущее целые океаны боли несварение.

Будь ты проклят, — увы, губы всё еще не слушались.

— На самом деле, я сделал это ради них же самих. Твой недомерок, — кивок за спину парализованного. – Теперь расскажет всем, будто Большой П не банально убивает попавшихся ему кожеголовых – этим тут никого не удивишь и не испугаешь – а взаправду сжирает их живьем, в прямом смысле выгрызая бедолагу до хребта. И, кто-нибудь, — голос внезапно дрогнул, — хоть кто-то, да испугается и решит не лезть на рожон. Ты понимаешь? – отстранился жеребец, дабы посмотреть оруженосцу в глаза. – На меня, мою семью, на оставшихся подопечных вроде тебя – будут меньше нападать. А значит мне не придётся убивать по крайней мере кого-то.

Пылающий праведным гневом разум будто окатили снегом – но зажжённое чувством справедливости пламя не спешило уходить.

— Тот пень, — кивок на жуткий монумент. – Был гнильем, которому место под корнями – однако и его у вашего покорного слуги не имелось намерения записывать в Книгу. Он не оставил нам выбора – однако дал возможность своей смертью спасти прочих. Стать им предупреждением. Неужели существует лучшая судьба, нежели отдать себя за других?

Не так же…

— Высшее Благо требует жертв, – проникновенно, будто бы действительно зная, о чем говорит, закончил монстр. — И если впредь ценой десятка вернувшихся к семьям идиотов будет одна лишь чуть более мучительная по сравнению с обычной гибель – я вновь заплачу ее без малейшего колебания.

Монстр вернулся на четыре, пару минут глядел в стремительно теряющие искры глаза человека и вновь коснулся его, освободив от невидимых уз.

— Ты больной ублюдок! – выдохнул рухнувший на камни юнец. – Мы могли просто…отдать его служителям закона или еще чего – зачем так жестоко…

На живот снова с силой опустилось копыто.

— Придержи язык, Бестолочь, — бросил изверг пытающемуся восстановить дыхание потенциальному дворянину. – Потому как ты понятия не имеешь, сколь сложно построен сей мир. Понт сделал единственно правильную и доступную на данный момент вещь и не рекомендую тебе в том сомневаться, коли мой маленький человечек намерен и далее оставаться членом нашей организации.

— Банды! – выплюнул окровавленный сгусток человек. – Я не собираюсь и близко подходить к твоему проклятому особня…

— А куда пойдешь? – снова, на сей раз помягче пнул его конь. – И чем собираешься заняться? Ты ведь Невежда!

— Чем угодно, – никак не хотел утихать гнев. — Лишь бы подальше от тебя!

— А безголовый медвежонок не подумал о том, что ныне является соучастником сего замечательного произведения искусства, — дернуло страшилище плечами в сторону трупа. – Или он собирается просто прирезать последнего свидетеля, дабы…

Шантажист вдруг заткнулся и уставился в никуда. Воспользовавшийся заминкой ученик успел вывернуться из-под удерживающей его конечности и встать – однако почему-то не спешил уходить.

— До чего же это всё глупо! – с сердечной досадой вдруг воскликнул изверг, без малейшего предупреждения очнувшись пару минут спустя. – Слушай, давай про…а! – отмашка копытом и серьезный взгляд глаза-в глаза без капли угрозы. – Мою единственную дочь в данный конкретный момент собирается убить банда мной же вскормленных шакалов, причем ни один из них не упустит возможности сделать ее последние минуты – а то и часы – настолько запоминающимися, насколько им позволит ваша извращенная человечья фантазия. А на Понта без какого-либо предупреждения или причины нападает кучка случайных отморозков – кто позаботиться о ней, если меня выкинут из мира?

— Это не оправдание, — не так, чтобы уж совсем, но всё же довольно уверенно выдохнул держащийся за живот будущий рыцарь. – Не этому, — кивок понятно куда.

— Я всё сказал – и кстати, в очередной раз спас тебе жизнь, животное ты дистрофичное, — устало мотнул головой жеребец. – И если считаешь, будто мне оно доставило удовольствие, то попробуй сам хоть раз сожрать чью-то сырую печень.

Проснувшееся воображение представило сию картину во всех подробностях – вновь вызвав к жизни рвоту. И вместе с остатками обеда на камни вылились и последние капли решимости с праведным гневом, оставив после себя лишь горькое послевкусие, опустошенность и простое осознание – проклятый лошак прав. Искаженно, вывернуто – но именно так, как видимо и работает сей уродливый мир.

И никуда от того не деться.

— Пошлепай по карманам, – устало приказал, снова держащийся за голову конь, — Мало ли чего найдется. Нам в любом случае еще за шоколадом идти.