В будущем всегда идет дождь...

В будущем всегда идёт дождь.

В будущем всегда идёт дождь. Когда я слышу, как падают капли, мне кажется, будто со мной говорит время. Мое будущее оказалось стремлением попасть в иной — более лучший мир, в тот который всегда будет лучше и прекрасней того что есть. Может, поэтому мы не умеем говорить искренне. Высказывать красивые слова правды наружу — вовне, когда у тебя есть свой красивый мир внутри — необыкновенно сложно. Особенно если этот мир у тебя отняли и растоптали,- думала фиолетовая единорожка. Запретные плоды знания привели её сюда и неизвестно будет ли у неё теперь вообще какое либо пристанище и убежище кроме этой черной непроглядной пустоты...

В тот день шел дождь. На душе единорожки было очень мрачно. Возвращаясь галопом с этой дружеской посиделки, она продрогла вся. Посиделка была очень веселая и дружбомагичная. Был ли виноват в том немного крепленый сидр или же очень теплая атмосфера, кто знает, но вернулась эта пони домой далеко за полночь. Разговор сегодня велся легко и непринужденно, каждая пони вносила свое разнообразие, одну интересовал только спорт и победы, другую — работа на ферме и прибыль, третью — животные и уход за ними, двух остальных интересовал сам разговор – а поговорить в этот раз было о чём. Началось всё с наивно простого вопроса желтой любительницы животных – а что бы вы хотели улучшить в своем мире, какую мечту хотели бы притворить в реальность. У каждого из здесь присутствующих была мечта, единственная и неповторимая, как многогранный бриллиант. Но кому-то вопрос показался с подвохом, и угораздило же эту пони развить до такого эту мысль : «А что если наша реальность — всего лишь чей-то сон?» В котле дискуссии заварились такие проблемы из настолько опасных далей, что даже интересы поней пасовали перед этим, но никто не видел затаившейся тоски в глазах у четвертой фиолетовой единорожки. Мысль о том, что весь этот мир нереален стала внезапно очень навязчивой. Мозг так и подбрасывал ей страшные картины будущего, и одна была страшнее другой — её друзья всего лишь выдумка, она сама – плод чьего-то воображения, даже не воображения а подсознания, а ведь в один прекрасный день сновидец проснется и… Встряхнув головой она попыталась отогнать от себя эти мысли. Хлопнувшая позади неё дверь сильно помогла ей в этом. «Дом, уютный дом ,– подумала она отряхнувшись, – разве может быть все это хоть капельку нереальным, быть хотя бы самую малость плодом чьего-то воображения. Всё это — этот ароматный запах исходящий от полок с книгами, этот приятный свет полуистлевшей свечи , этот милый храп, да-да-да, храп самого любимого дракона на свете, моего помощника номер один – нет, нет и ещё раз нет.» Внезапно ей в глаза впервые бросился разноцветный ковер, который напомнил ей одну бесшабашную пони. Перед расставанием она бросила успокаивающую сердце фразу: «Махни на всё это хвостом, пока этот жеребенок спит, жизнь продолжается и ничего страшного, а проснется так и что с того – потом снова ляжет спать. И мы снова соберемся вместе. И я устрою вам всем суперклёвуюмегавечеринку!!!». Розовая подруга, вестник смеха и радости не раз спасала её из удручающего состояния, даже когда единорожка заходила в тупик или ей было тяжело, вместе они как бы раздвигали рамки нормального, заставляли реальность гнуться под себя. «Наверное она права. Махни на всё это хвостом…, — улыбнулась единорожка» Но червь сомнения, зародившийся в споре, было не так легко успокоить. Он грыз её сердце и добрался до самого заветного – тяги к знаниям. В этом фиолетовой книгоешке не было равных. Ещё будучи жеребенком она перечитала множество великих книг, а немного повзрослев в совершенстве овладела магией, при этом умудрившись стать лучшей ученицей самой принцессы Эквестрии. И именно эта жажда не позволила ей пойти спать, именно она заставила маленькую смелую единорожку в попытках найти объяснение, добыть разгадку любой ценой — узнать правду. Поняша остановилась перед письменным столом, на котором был бережно уложен кристальной белизны лист пергамента. Такой же чистый, как и мысли в её голове по поводу тайны мироздания. Она решила проверить свою интуицию, которая никогда не подводила её. Приложив немного усилий, она запустила заклинание левитации в случайно выбранную полку шкафа библиотеки. Сначала заклинание отозвалось неохотно, как будто из шкафа она доставала не книгу, а неуловимую пылинку или маленького паучка – настолько легковесен был улов в этот раз, что казалось в детском саде магии тренируют телекинез на более тяжелых предметах. Единорожка хотела уже бросить свое бестолковое занятие, когда увидела отблеск какого-то свитка плавно летящего в её сторону. «Атлас Эквестрии? Странный выбор»,- подумала она. Но её копыта уже аккуратно разворачивали огромный атлас. На мгновение ей стало даже смешно как будто если придуманный мир запечатлён в придуманных картах на придуманной бумаге, то от этого он сразу становится реальнее. Твайлайт всегда верила книгам. Книги были её страстью, её натурой, логикой, чувствами. Сейчас она узнала, что такое дружба, но книги — это всегда книги, конечно если это не какая-то романтическая муть для юных кобылок, что мечтают поскорее о своей свадьбе. «Бррр… Сосредоточься родная»,- прошептала она себе,- «не зря же ты вытащила этот атлас. Совершенно не зря.» Но в голове единорожки кроме сосредоточенности и не осталось ничего, наверное, в этом был виноват крепленый сидр. А мысли всё никак не хотели ложиться в нужное русло. Безучастно бегая взглядом по карте, её внезапно остановила одна надпись.

Кантерлот.

Воспоминания захлестнули Твай. Это же её город. Её родной город. Город, в котором она родилась. Город, в котором живут мать и отец. Город, в котором недавно произошла самая безупречная и самая прекрасная свадьба её брата. Но также и город, в котором она не находила друзей. Город, в котором все было пренасыщено высокой культурой и светскими манерами . Город, находящийся на горе, окруженный каменными стенами, за кольцом плотной охраны, которая мобилизуется при первом же известии о нападении на принцессу. «Теперь я знаю почему все хотят оттуда бежать»,-мрачно выдохнула единорожка,-«А ведь Понивилль не единственное место куда можно убежать» Озарение пришло внезапно. Она отодвинула мордочку от карты и посмотрела на неё целиком. И стал заметен один парадокс — чем дальше от столицы, тем больше становилось белых пятен на картах. И ей впервые стало страшно от осознания этого, ведь получается, что даже и карты Эквестрии нормальной то и нет. А может вообще кроме Кантерлота, пары крупных городов и Понивилля ничего не существует? Может действительно и она, и эта несчастная карта и вообще всё вокруг — чья-то недодуманная мысль, ночной кошмар, вспышка угасающего сознания? И все это скоро пропадет… Ей внезапно захотелось зареветь, захотелось стонать и плакать, проклинать того кто спит и представляет себе эту реальность – чтобы он больше никогда, никогда не проснулся. Скупая слеза выкатилась из правого глаза поняши на карту. Никогда, никогда ей не было так обидно. Все её усилия – все её старания – плод чьего то воображения? – нет, не здесь, не сейчас! Ссутулившись над книгой единорожка смотрела на крошечные буковки "зем. драк. на сев.-зап." по краю карты, совершенно неуместные посреди огромной белой пустоши, занимающей добрую половину атласа. От обиды поняша почти не шевелилась, только изредка подергивала ухом. Свеча догорала. Где-то на другом конце света неожиданно громко всхрапнул и затих маленький фиолетовый глупыш. Раздираемая противоречивыми эмоциями, единорожка вздрогнула всем телом и, шумно дыша, огляделась по сторонам. В глазах её стояли слёзы, но на морде была написана решимость. Она быстро транспортировала атлас обратно на полку, задула отчаянно мигавшую свечу, тихонько взбежала по лестнице, свернула направо и проскользнула под одеяло.

Утро вечера – мудренее. Вот что узнала фиолетовая искательница правды за свою жизнь. Ох уж и хотела она сегодня чтобы ей приснился тот, кому снится Эквестрия. Ой, мало бы ему не показалось бы – точно. Ведь порою сны бывают куда реальней действительности. Немного поёрзав в кровати и нащупав задними копытами ещё теплую с вечера грелку — снова дракоша постарался — книгоешка опять затихла, но теперь уже со спокойной улыбкой на лице. В основном из-за того как смешно это будет выглядеть. А вдруг это она сейчас спит – и все это ей снится. «Ну что за впечатлительная дурочка»,- мысленно упрекнула она себя,-«Ночные разговоры, старые карты, придуманные миры. Да ещё этот дождь, который идёт с самого утра, хорошо хоть несильный, так, капает помаленьку. Всякая пони в такую погоду может расклеиться и загрустить. Всякая, но не Я.» Личная ученица принцессы Селестии знала три верных способа найти ответ на любой вопрос. Первый — книги — уже завёл единорожку в тупик. Впрочем и книга-то была не слишком подходящая. Справочник по географии пригодился бы куда лучше, но увесистый томик остался в Кантерлоте (третий шкаф слева, рядом с гербарием), а в Понивилльской библиотеке научная секция, увы, занимала жалкие полшкафа рядом с лестницей. Второй способ был спросить кого-то. Первая, кто приходила на ум, была, конечно же, сама принцесса. Но для того, чтобы увидеться лично, надо было ехать в столицу; передавать письмо через помощника значило говорить ему неправду, он ведь обязательно спросит; и вообще — вопрос, который хотела задать единорожка, был немного глуповатым и даже не вполне достойным такой образованной и разумной пони, как она. Между тем, вполне подходящий "кто-то" вот уже несколько месяцев жил прямо здесь, в Понивилле, на Кленовой улице. Это был ослик Крэнки, который половину своей жизни провёл в дороге, и больше него, казалось, о мире за пределами города не знал никто. Спрашивать у него почему-то было не стыдно и, засыпая, она твёрдо решила утром навестить этого путешественника.