Возрождение
Ночь четвёртая: эвакуация.
Биг Макинтош быстро оборачивается и выхватывает снаряд-кристалл у одного из трёх заряжающих, которые их таскают прямо на шестой этаж покосившегося здания, хрипя и обливаясь потом, и забивает гранёный эллипсоид мощным ударом ноги в ящик около единственной на остаток отделения четырёхдекароговой* пушки: — не тормози! Они в любой момент могут к нам снова полезть, а у нас этого расчёта всего тринадцать снарядов! Арргх, Дискорда мне в круп, видимо, мне тоже придётся таскать снаряды, а не наблюдать и командовать... Наводчик, не прохлаждайся, следи за северным и восточным направлением, если что — ори!
— Есть!...
Как же быстро зебры смогли приспособить свои танки к городским боям, уму непостижимо! Хотя, может, наша разведка плохо поработала... Но, всё же, на нас уже через три дня после начала боёв за Кантерлот, который мы, кажется, понемногу теряли, выезжали уже не легкобронированные и скоростные Типы 97 с восемнадцатироговой пушкой, а какие-то медленные и доселе неизвестные танки с примерно четыре-декароговой пушкой, от снарядов которой не спасали базовые поля пушек, поэтому расчёты часто присоединяют "зарядительные" двигатели к полю, чтобы хоть насколько-то повысить его мощность, но эти устройства, будучи приспособленным к другого рода нагрузкам, часто перегорают. У нас уже остаётся только две зарядки на восемь рогов, три зарядки на три декарога и одна-единственная на четыре декарога, и это при том, что у нас четыре пушки в три декарога, одна в четыре их же, и три зенитки по восемь рогов.
Биг Макинтош, хоть и был изначально артиллеристом второй линии, но после активации Чёрного Цилиндра, который, кстати, не нашли, принял командование над остатками крыла облачных зениток и отделения противотанковых пушек по праву старшего по званию: целый лейтенант. Мне же, как второму по старшинству, доверили командовать остатками нашего боевого крыла. Наверное, любой прапорщик бы мне сейчас позавидовал... Но знай он об окружающей обстановке, тут же бы решил, что ему и у себя неплохо.
Мы постоянно слышим доносящиеся со всех сторон рёв моторов, взрывы, стрельбу, вопли...
— Разведчик на семь часов! — ору во всё горло, едва не срывая голос, заметив вытянутый, до боли знакомый силуэт моноплана в чёрно-белую полоску, одновременно дёргая правым крылом для поворота зенитки. Пара очередей восьмироговых проклятий — и перехватчик, потеряв хвост, начинает беспорядочно вращаться в воздухе, оставляя за собой густой след очернённой радужной маны, чтобы через считанные секунды врезаться в здание.
— Молодцы, девочки! — поздравляю товарищей, — это уже четвёртый за сегодня! Осталось продержаться ещё десяток часов, и всё население эвакуируется, а там мы уже сможем тоже уходить!
Правда, неизвестно, куда... Пока что мы сидим в "зенитных" армированных облаках, висящих в паре метров над крышами многоэтажек. Наша позиция очень выгодная — зенитки можно оперативно спрятать при обстреле, а пушки, стоящие на четвёртом-пятом этажах, не заденет при обстреле — ещё десяток этажей сверху помешает. Мы занимаем бывший перекрёсток, который теперь же стал Т-образным: из-за бомбёжки одна из многоэтажек обвалилась, наклонившись и ударившись об другую, из-за чего под ними было не то что на танке не проехать, да и даже жеребёнку не проползти. Остальные три улицы мы перегородили зачарованными противотанковыми ежами, брошенными самобеглыми повозками и позаимствованными у Королевской Гвардии** сетчатыми барьерами с колючей проволкой поверху в три-четыре понячьих роста — никто не пролезет. За ними стоит по паре подбитых чадящих танков и пара десятков трупов зебрийских штурмовиков. Единственный наш способом бороться с вражескими танками — лупить по ним разрывными снарядами, пока вся пехота не погибнет и танк не выйдет из строя. Один из заряжающих расчёта четыре-декароговой пушки смог заставить зарядник выдавать телепатически-нейронно-разрывные (ТПНР) снаряды, которые были даже ещё более эффективны против пехоты, чем ПКР, а их воздействие почти не гасится бронёй и защитными заклятиями, да и экипаж поуязвимее стального монстра будет.
Что напрягает нас больше всего, так это отсутствие каких-либо данных о Селестии: солнце уже третий день висит над горизонтом, освещая всё мрачным красно-оранжевым сиянием, почти не дающим тепла и создающим длинные, мрачные, сумеречные тени. На далёком северо-востоке полная луна встаёт каждый день, давая даже больше тепла и света, чем солнце. Странные времена. И страшные. Мы, конечно, пытаемся держаться весело и непринуждённо, но руины, неизвестность, пыльные, потрескавшиеся дороги и сильная экономия на еде и воде нагоняют депрессию. Я же скучаю по маффинам...
Последним сообщением от Генштаба был следующий текст: "всем лояльным войскам эвакуироваться на борт "Сиятельной Принцессы Селестии Солнцеликой" через 96 часов". С тех пор мы больше не принимали сообщений по волноприёмнику: видимо, он окончательно вышел из строя. Что сейчас с нашими двумя принцессами, мне даже страшно думать.
Вдруг мы слышим приближающийся стрёкот винтов: это не похоже на звук зебрийских двигателей, да и не было у них четырёхмоторных аппаратов. Звук какой-то надрывный, и когда, наконец, мы видим сам глайдер, у нас отпадают челюсти: из четырёх винтов нормально работает только один, второй же время от времени останавливается. Поля-обтекателя нет, в дне аппарата множественные дыры от выстрелов зебрийских лучевиков. Глайдер резко идёт на снижение, летя вдоль улицы, когда из него, с высоты метров эдак пяти, начинают сыпаться пехотинцы в сталлионградской броне: некоторые держат своих раненых товарищей, другие же ценное оборудование. Глайдер наконец падает в центре перекрёстка, и из него в самый последний момент выпрыгивают пилот и бортстрелок.
— Здравствуйте, товарищи, — приветствует нас статный жеребец с капитанскими погонами Сталлионграда на Центральном диалекте, хоть и с некоторым Северным акцентом. Пилот и бортстрелок, таща за собой волновик и вспомогательную силовую установку, быстро перемещаются к нему за спину.
— Мы здесь, чтобы помочь вам: министр войны Кошмарная Луна, несмотря на свою неприязнь к вашей правительнице Селестии, признала, что вам нужна ещё большая помощь, чтобы справиться с зебрийским нашествием. Именно поэтому мы здесь. Вы принимаете нашу помощь, если ваше командование ещё не сообщило о ней вам?
Биг Макинтош, спустившись по пожарной лестнице из упавшей многоэтажки, подходит к нему и протягивает ему копыто: — лейтенант бронетанковых войск Эквестрии Биг Макинтош из семьи Эппл. От имени всех войск Эквестрии под моим командованием я принимаю вашу помощь.
— Мы рады, что вы приняли верное решение, — ухмыляется капитан, стукая копытом по копыту Макинтоша, — капитан стрелковых войск Сил Самообороны Сталлионграда Конрад Линеев. У нас есть кое-что для вас, причём это, скорее всего, спасёт жизни вашим солдатам. Надеть шлемы! Выдайте нашим союзникам двадцать девять шлемов и укажите это в списке.
Солдаты отточенным движением надевают шлемы с респираторами и манофильтрами и герметизируют броню. Четыре земнопони подтаскивают к Макинтошу ящик и открывают его. Осмотрев содержимое, Биг приказывает: — порасчётно подходим и берём шлемы! Не оставляйте дороги без внимания — хохлатые могут появиться в любой момент!
Мы, расчёты зениток, последние получаем шлемы. Только вдохнув фильтрованный воздух, я понимаю, что всё это время снаружи чем-то крепко воняло, но я такой запах раньше нигде не встречала. Повинуясь Конраду, его взвод разбивается на четыре отделения и каждое занимает позиции на этаж выше, чем наши пушки: так им было бы проще стрелять по врагам. Видимо, это было какое-то специальное подразделение: все поголовно в тяжёлой броне с собственными реакторами магического синтеза, с седельными восьмиствольными пятироговыми закломётами... Если бы вся их армия была из таких воинов, то им достаточно было бы высадить несколько корпусов таких солдат, чтобы раз и навсегда победить зебр. Раз они этого не сделали, то есть два варианта. Либо к нам на помощь послали элитное подразделение, либо... Мне о таком даже думать не хочется.
Издали доносятся вопли по-зебрински, беспорядочная стрельба и рёв танкового двигателя. Мы готовимся отражать очередную атаку, но, к нашему удивлению, зебры не атакуют нас: они откуда-то срочно бежали, их морды были перекошены первобытным ужасом. Задним ходом, бортом к нам, проехал танк на малом ходу, отстреливаясь ПКР снарядами куда-то вглубь. Мехвод ставит его наискосок, перегородив улицу, когда двигатель вдруг вспыхивает и башня, дав последний залп, прекращает движение. Пятёрка зебр, выпрыгнувшая из танка, на ходу сбрасывая шлемы и прихватив оружие со всей доступной скоростью скачет за остальными.
— Что за чертовщина?! — громко спрашивает Биг Макинтош, ещё раз проверяя орудие.
— Проклятые, заражённые, называйте, как хотите, — равнодушно-зло отвечает Конрад, — вывести закломёты в боевую позицию!***
— Есть!
— Наведение на западную улицу! При необходимости — менять дислокацию, ожидаемое время до атаки — полторы минуты!
— Есть!
— Зенитки, прикройте нас с воздуха! Не-пегасов должно быть довольно много! — у меня не было времени восхищаться железной дисциплиной воинов Сталлионграда или гадать, что за не-пегасы, мне поставили задачу — держать небо в чистоте, и я буду её выполнять!
— Есть! — воплю я, и крыло подхватывает.
— Сядьте на крыши, тогда вас не сразу заметят!
Удивившись этому странному факту, я всё же командую: — выполнять!
Воздух буквально дрожит от напряжения и ожидания — никто из эквестрийцев не знает, что сейчас будет. Только стальная гвардия СС**** спокойна: они уже заняли достаточно выгодную позицию.
— Ах да, и не долбите по ним ТПНР снарядами, там уже нечего разрушать, — предупреждает Линеев расчёты. От этого становится только ещё непонятнее, но Конрад, видимо, хорошо представлял себе ситуацию: — не прекращайте огонь, не смотря ни на что! Что за проклятые — скоро поймёте.
Все кассеты у меня уже заряжены: на десяток минут стрельбы их должно было хватить, у остальных расчётов зениток тоже было примерно так же. Вскоре мы слышим скрип и шебуршание, затем танк начинает двигаться, причём не из-за недоломанного двигателя, а из-за того, что кто-то его толкает.
— Пушки, огонь! — командует Макинтош, как только танк отодвигается настолько, чтобы там смогли пролезть два пони впритык. Орудия почти одновременно выплёвывают могучие проклятия, которые тут же вспухают разрывами лилового пламени вдоль борта танка. Пару секунд там ничего не видно, а затем оттуда извергается целая орда, буквально сотни пони, но... Их глаза ничего не выражают, на телах зияют раны, зачастую смертельные, или даже начинающие подгнивать. Дискорда мне в круп да трижды провернуть, что это?!
— Товарищи, открыть огонь! Зенитки, не-пегасы над зданием! — орёт Конрад, поливая дождём ТКР-заклятий непонятных тварей. Из-за здания медленно поднимается примерно вдвое меньшее полчище пегасов с разной степенью тяжести повреждения тела и крыльев — некоторые и вовсе летают на одном крыле.
— Стрелять с отсечкой по два, задержка — секунда!***** — едва не срывая голос, командую крылу и сама подаю пример: вспухают такие же лиловые шары пламени, прорезая строй не-пегасов, но они начинают разгоняться, совершенно игнорируя потери: невероятная стойкость духа. Если таковой вообще есть.
— Первыми — не-единорогов! Ближний левый и дальний центр! — в очередной раз Сталлионградцы демонстрируют превосходную сработанность: половина лупит по левому ближнему краю орды, другая — по дальнему центру. Периодически какофония битвы звучит особенно громко, когда зенитки и орудия стреляли одновременно. Мне кажется, что я так скоро оглохну. А может, так и есть. Через десяток минут вдруг заклятия и проклятия перестают встречать противников — их просто нет.
— На сегодня с Проклятыми всё, — устало вздыхает капитан, — думаю, с полосатыми вы и так справитесь. Мы же пока отдохнём. Сюда всем!
Стуча окованными сталью копытами по бетону, отряд марширует по лестнице на второй сверху этаж и там вповалку грохается спать.
— Перезарядить кассеты и снаряд-кристаллы! — раздаётся надрывный вопль Макинтоша снизу. Ещё двадцать восемь часов до эвакуации...
__________
*Декарог — десять рогов.
**Королевская Гвардия, не смотря на пафосное название и роскошнейшую броню и оружие, были не более чем полиция, да и то большинство их дезертировало в первые дни Войны Конца.
***Закломёты, закреплённые в боевом седле, могут находиться в двух позициях: прямо по бокам от седла, где их нельзя наводить и стрелять из них (походное положение), и выдвинутые вперёд, так, чтобы пони мог их видеть, в этом (боевом) положении их можно вращать влево-вправо где-то на 30 градусов, вверх-вниз на 60.
****Сил Самообороны, попрошу не путать.
*****То есть вести стрельбу очередями по два проклятия, задержка между очередями — одна секунда (во избежание уменьшения видимости до неприемлемых значений).