Спроси пустыню

Глава четвертая

Эта глава, на данный момент, будет последней. Нет, дело не в том, что я бросаю писать фанфик или что его мало кто читает. Дело все в том, что у каждого есть своя мечта. Вот моя к примеру — стать писателем, издать хоть один свой опус, а потому покамест мне понадобится не меньше двух недель, чтобы один из этих опусов причесать и сделать удобоваримым. Пятую главу ждите ближе к июлю — масштабную, немаленькую, надеюсь что хорошую ;)Ах, да, еще кое что — все последующие главы будут гораздо больше чем предыдущие. Слоу — такая Слоу, пегасочка медленно думает, а потому приходится записывать за ней все-все. Приятного чтения ^^

Единственное, что до жути удивляло — это был необыкновенный базар. Слоу считала, что тут должны быть глотатели огня, развеселые балаганные певцы, маленькие обезьянки и непременно ловкий вор! Ведь именно так это описывалось в книге про Дэринг Ду.
Но все оказалось куда более прозаичнее. Вот уже в который раз покупатель пытался сбить цену на товар, а торговец, шельма, извивался лаской, но не уступал, а наоборот пытался продать подороже. И нельзя было сказать, кто именно победит в этом состязании. Потому как покупатель брал недовольством, а торговец — веским и льстивым словом. Пегаска облизнула высохшие губы, проследовав за Мап Сталкером.
— Эй, эй! Белокрылая! Ты только глянь, это седло отлично подойдет тебе! Оно просто великолепно! — Алмазный пес выскочил у нее прямо перед мордочкой, предлагая седло с множеством ремней для седельных сумок. Караванщикам именно такие были бы впрок.
— Купи, два рубина, самый цвет! — 
В руках у пса была здоровенная палка, на которую он опирался, при этом щурил маленькие глазки, будто в душу собирался заглянуть. На миг он ловко отскочил в сторону, стукнул верблюжонка, что очень пристально разглядывал что-то в его лавке и уже тянул мордочку — стащить что-нибудь поценнее. Детей здесь и в самом деле было много и они шныряли повсюду, пробегали поблизости, бесцеремонно толкались и уж совсем не стеснялись проскакивать даже меж ног. А может и не было ничего этого, потому как хитрец в тот же миг снова возник у Слоу перед глазами со своим седлом. Не желая обидеть услужливого работника базара, девушка решила хотя бы взглянуть. Пусть не купить, но хотя бы просто посмотреть — убудет от нее что ли? В глазах пса загорелся некий невидимый огонек. Азарт.
— Оно... для жеребцов ведь? Не для кобылок? — приостановившись поинтересовалась, а точнее уточнила Майнд. Седло и в самом деле больше бы подошло Мап Сталкеру.
— Да-да! Оно мужское, но вы же ведь, госпожа, вы прекрасно будете в нем смотреться! Пройдемте ко мне, мы примерим его, а я, что уж делать, скину цену до четырех рубинов!
Слоу в какой-то миг показалось, что цена вдруг резко изменилась и возросла, но возразить она не успела. Маст, заметив, что его спутницу уже начали атаковать надоедливые торговцы, тут же оказался рядом с ней.
— Эй, приятель, нам ничего не нужно. —
— Два рубина всего! — огонек азарта в тот же миг сменился на разочарование — пес разве что не разрыдался от такой неудачи. Ведь он то надеялся, что Слоу уже у него на крючке. И откуда только взялся этот треклятый единорог?
— Идем, идем. Нигде не останавливайся, ни с кем не разговаривай — даже если будут говорить с тобой. Мы тут совсем для другого. Да идем же!
Маст пробирался через толпу, словно раскаленный нож через масло, для Слоу же это было более проблематично. И если бы здесь было чуть посветлее, а крылья не болели — воспарила бы даже здесь. Эх, как же хотелось снова полетать — почувствовать доброе и ласковое небо. А солнышко будет греть тебе спинку — лети, да радуйся хорошей погоде. А как только устанешь и захочешь отдохнуть — вот тебе облачко — мягче всякой перины. Заваливайся-разваливайся в свое удовольствие, да похрапывай!
Пегасочка посмотрела наверх — угрожающе свисали сталактиты. Интересно, а как вот псы не боятся, что в один прекрасный момент один из этих камешков возьмет, да и сорвется вниз? Бухнется на какую-нибудь глинобитку — а их здесь было гораздо больше, чем на поверхности — стояли вплотную друг к дружке. Рухнет — и поминай как звали, плачь потом над тем, что нету твоего домика. А ведь может и покалечить! Если с домом проблему всегда можно решить — поселится у добрых соседей на некоторое время, то вот если покалечит — будет хуже. Однажды Слоу как-то сломала себе заднюю ногу. Подвернула копыто, когда приземлилась и охромела — потом пришлось два месяца ходить в лубках. Ну и беда же тогда для нее была — она не могла сойти с кровати, полететь играть со своими подругами. Хорошо хоть, что Сюрприз и Фасти Винг постоянно находили время, чтобы навестить ее. Лиловые воздушные шарики и звонкий смех...
Пока девушка разевала рот, поглядывая в небо, вспоминая махровое детство, которое, как теперь уже казалось, как будто было сотни лет назад, ее снова окружили. Мап Сталкер куда-то улизнул, не заметив отсутствия девушки.
Маленькие алмазные псы, еще не подростки — обыкновенные малыши обступили ее со всех сторон. Один из них уже гордо восседал у нее на спине и пробовал на вкус гриву, другой приподнял левое крыло, с интересом наблюдая — что же будет дальше? А любопытство того, что был младше остальных, почти еще карапуз и заглядывал ей под хвост и вовсе было трудно пояснить.
— Бакшиш... дай бакшиш! — требовательно заголосил крупный, толстенький щенок, с милыми глазами и выбитым клыком. А может быть этот клык у него сам выпал? Дети, они же когда растут, зубки иногда сами выпадают, да и...
Ее снова потянули за гриву, заставив зажмуриться. Она приподняла переднее копыто, и под ним сразу же проскользнул еще один маленький песик. Щенков стало гораздо больше — им хотелось от нее того самого бакшиша. В глазах горела жадность и просьба. Дай! Дай!
Она зажмурилась от страха, боясь и не зная что делать. Что же с ней теперь будет? Хотелось позвать Мап Сталкера, крикнуть во всю глотку, а разум прямо так и подсказывал — да, именно это и есть твое спасение! Она попыталась сделать шаг назад, но ничего не вышло. Ее словно зажало в тиски, и что там — вот-вот кто-то могучий, как давешний Спик, начнет поворачивать огромный ворот, все более и более ее сжимая.
Но звать жеребца ей не пришлось.
Словно самый настоящий рыцарь из темного леса, он показался из равнодушной толпы, отталкивая мальцов в сторону, торопясь на спасение несчастной кобылки, выставив вперед рог. Словно вот-вот примется бодать им бедных детей. Слоу даже призадумалась над тем, кого ей больше жаль — детей или же саму себя? Ответ на вопрос никак не хотел появляться.
Но Маст сбавил ход, как только оказался поблизости.
— А ну брысь, шантрапа! Сейчас по носу получите! — угрожающе заявил он, оттолкнув от себя щенка, взирая на всех остальных. При помощи магии он снял с нее всадника, деликатно убрал бесстыдника заглядывающего под хвост, отодвинув его в сторону, как мешающее барахло.
— Бакши... — было дело снова затребовал наглец, набрав воздуха в легкие, но посмотрев на грозного Маста, тут же отскочил в сторону и поторопился прочь. Детишки разбегались как стая саранчи от голодной птицы. Словно маленькие крыски — только хвостики и мелькают за поворотами. Эти всегда умели выбирать для себя беззащитную жертву. А по ночам, поди, шныряют с кастетами или заточками, финансово помогают семье. Подумав над этим, Мап горько усмехнулся. Однажды вот так же подловили и его ночью. Пришлось отдать все, что было — не бросаться же на рожон и в самом деле.
— Я... я задумалась и остановилась... я очень испугалась — Слоу чувствовала, как ей хочется прижаться к Сталкеру, оказаться в критической близости от него — и плевать что на это подумают другие. Плевать, потому что ей страшно, ей хочется чтобы рядом был кто-то сильный, большой и кто может ее защитить. Так же, как это только что сделал единорог.
Жеребец, кажется, не сразу сообразил, а может и вовсе об этом не подумал.
— Никогда тут лучше не останавливайся —
— Почему они окружили меня? Почему они хотели от меня бакшиш? А что такое бакшиш? Это деньги ведь, да? — Слоу чувствовала себя пулеметом, выплевывая из себя вопрос за вопросом, не боясь при этом захлебнуться.
— Ты для них чужачка. Ты пони
— Тут, я видела... тут много других пони! — возразила Слоу.
— Не так много, как ты думаешь. И они тут уже давным-давно не новички. Понимаешь ли, чужаков... ну, приезжих тут не очень жалуют, если не знают. Меня вот, к примеру, уже знают, а тебя нет. Чужаки для местных детей — нечто вроде телег с благами. Приезжают и раздают.
— Не поняла.
— Ну как тебе доступнее объяснить? А, вспомнил! — Маст тут же принялся рассказывать давнюю историю. Сказ был о том, как раньше был очень богатый пони, приехавший сюда и он очень много раздавал и денег и всего прочего местным детям. А сейчас они просто уже обнаглели и его требуют сами. Слоу пыталась переварить полученную информацию. Как это так — требовать? Подобное отказывалось улечься у нее в голове. Это же должно быть очень нагло и неправильно! Это плохое воспитание. Девушке стало жалко этих маленьких проказников, за которыми так плохо следят родители. А может быть она просто ошибается? Может так и должно быть? Мап Сталкер словно прочитал ее мысли.
— Понимаешь ли, здесь просто такая культура. Вот у нас, к примеру, принято стукнуться копытом в знак приветствия или же скрестить рога. У них совсем другое представление о гостях. Ты для них чужая, можно даже сказать...эээ... неверная. — Маст долго подбирал слово и наконец разродился на выдохе.
Слоу, кажется, ответ совсем не понравился.
— Неверная? Что это значит? Не такая, как они?
— Да, ты правильно мыслишь, малышка. Итак, мы пришли. Заходи вперед, а то вдруг ты увидишь какую-нибудь птичку. А я ведь не всегда могу быть с тобой рядом всегда. Давай-давай, не дуйся и шагай увереннее! Он подтолкнул ее головой, слегка боднув рогом
Девушка вошла в крепко сбитую хибару, сделанную на манер остальных. Вот только выглядела она гораздо более надежней и крепче, чем соседние.
В ноздри сразу же ударил знакомый с детства запах. Лаванда и мята. Лимон и роза... Она тут же поспешила внутрь, словно это сулило ей облегчение. Будто она вот-вот там встретит свою маму с кувшином и жужжалкой-пчелкой. И кисточки с красками. Ей почему-то подумалось о том, что среди всех песков, странных обычаев, наглости торговцев и детей, здесь, и нигде больше, таится секретная дверь, обратно, в детство и Эквестрию.
Но внутри оказался зебра. Подросток зебра.
Поначалу ей показалось, что это девочка, но он вдруг заговорил вполне мужским баритоном.
— Кого там принести? — он говорил растягивая слова, как будто хотел сказать их как-то иначе, но получалось лишь только это. А потом он увидел девушку с растрепанной гривой, грязную и взбалмошную. Словно бы ее только что вывалили в грязи, а после этого искупали в ближайшей луже.
Слоу почуяла в этом взгляде укор и удар насчет своего внешнего вида. Зебра был более тощим, на его фоне она казалось самой настоящей толстушкой. Захотелось присесть, усадить куда-нибудь свой зад, скрыть его — чтобы никто не видел его ширины. Краска смущения и стыда тут же возникло на ее поняшьей мордочке, заставив отвернутся в сторону.
Маст нисколечко не стеснялся того, как выглядит — а видок, стоит отметить, был у него еще тот. Гулко кашлянув, он заговорил, видя что его подруга не способна выдавить из себя ни звука.
— У нее повреждены крылья. Мне кажется, простое перенапряжение мышц. Есть что-нибудь?
Слоу искала глазами того, к кому именно обращается жеребец. Ведь здесь никого нет, кроме этого ребенка, или же этот зебра и есть...
Майнд вдруг решила, что потерпит до того момента, как ее крылья заживут, нежели доверит себя какому-то мальчишке! Что еще за глупости?
— У меня есть отличный мазь! — подросток словно
В хижине висели пучки трав, в отличии от жилища Мафусаила тут было полным полно всяких баночек-скляночек. Откуда то шел резкий запах благовоний, перебивая все остальные. Одиноко висела высохшая ветка омелы. С ней вроде даже связан какой-то любовный ритуал, вот только какой? Слоу не могла припомнить.
Юный знахарь медлил, подойдя ближе. Майнд чуть привстала в попытке сделать шаг назад, но у нее не получилось, точно так же, как на улице. Сейчас, словно в гранитную стену, она уперлась в Маста.
— Ну чего ты? Испугалась что ли? — с какой-то злой иронией поинтересовался он. Надоело с ней нянчится и возиться, следить как за дитем малым? Злость в девушке взяла верх и она обижено отвернулась от него. А к зебре наоборот сделала шаг ближе — не боится она, мол, никаких знахарей и мазей!
Откуда здесь травы? Здесь, в этой пустыне? Где не растет ничего, кроме больших и колючих-преколючих кактусов? Слоу даже накололось на один из них из-за своей неосторожности.
— Твоя расправить крылья — проговорил подросток, отвинчивая ртом пробку, и нахмурившись.
— Откуда он здесь? — шепотом поинтересовалась девушка, хотя это и прозвучало слишком громко.
— Ну... он живет здесь с своего самого рождения — пояснил Маст с некоей долей задумчивости. Словно пытался что-то припомнить, да никак не получалось. Наконец, он выдохнул.
Зебренок оказался шустрым малым и уже намазывал что-то дурнопахнущее по крыльям девушки. Слоу не сопротивлялась, продолжая показывать чудеса собственной мужественности. Ты смотришь на это, Сталкер, ты видишь, что я ничего не боюсь? Она и сам не знала отчего, но хотела утереть ему нос. Как будто что-то доказать, как в школе: быстрее лететь, выше парить, ниже падать...
Мап Сталкер не стал медлить и уже заранее полез за деньгами. Но на этот раз у него в зубах появилась не очередная находка геоманта, а самые обыкновенные Эквестрианские монетки. Зебренок лишь только кивнул в ответ, дав понять, что согласен на такую оплату. В голове у Слоу в тот же миг все смешалось — да как же оно так может быть? Ведь эти деньги здесь совсем не этого... ну как вот его. Не контируются! Слоу припомнила слово и чуть не выплюнула его вслух. Она с удивлением смотрела насколько ловки неподкованные копытца подростка. Он был осторожен, что-то приговаривал — звучало зловеще. Захотелось убежать и спрятаться, заползти под какой-нибудь булыжник. И не вылезать до тех пор, пока не станет так стыдно за саму себя. Укор со стороны Маста, не озвученный, но от этого не менее болезненный бил в самую точку — нельзя же и в самом деле быть такой трусихой!
На удивление, Слоу очень хорошо приняла укор и набралась смелости. Чуть притопнув копытцем, она обернулась, дабы посмотреть на то, как зебра делает свою работу.
— Как тебя зовут? — вдруг вырвалось у нее и она прикрыла рот копытом. Как будто бы хотела поймать вылетевшие слова и запихнуть их обратно, а может вдруг поняла, что говорила не она? Но как это могла говорить не она, когда точно она!
На щеки накатил стыдливый румянец от осознания своей глупости.
— Моя звать Саламби — совсем без стеснения, будто слыша этот вопрос по тысячу раз на дню, с какой-то грустью произнес парнишка. И отчего Слоу вдруг так стало неловко, будто она заставила его признаться в краже ведра с яблоками?
— Саламби — опытный знахарь — подозревая, что пегаска всего лишь играет роль и напускает на себя важности со смелостью, проговорил Мап Сталкер, стоя в углу. Ему хотелось есть и неприятно заурчало в животе. Отхлебнуть бы сейчас супчику, да закусить хлебушком. Он уже так и видел, как вгрызается в серую мякоть с коричневой корочкой, прикусывая сладким яблочком. Эх, вот как вернется обратно в Эквестрию вместе с этой дурашкой — уж точно не откажет себе в удовольствии. Главное помнить только об одном — не особо тратиться на все и вся. Деньги нужны ему совсем для другого. Чтобы он мог купить здесь товар и вернуться с ним в Эквестрию. А потом, продав его там, накупить чего-нибудь другого и идти сюда. Саламби вот, к примеру, частенько заказывал какие-нибудь сушеные травы или же писчую бумагу, что здесь было достать проблематично.
Слоу в тот же миг перестала сомневаться в опытности лекаря, как ей вдруг резко полегчало. Это как с зубом — вот болит он, болит, а потом рррраз! И перестал и словно бы ничего его все это время не тревожило, а боль тебе лишь только приснилась.
От неожиданности она даже хлопнула крыльями, это произошло произвольно. Саламби в тот же миг отстранился, а вот девушка наоборот готова была затискать его в своих объятиях, крича от радости! Они больше не болели! Они были в норме, она снова сможет летать!
Будто желая поскорее проверить это, она поднялась невысоко воздух, пока не стукнулась макушкой о потолок, осыпав немного глины наземь. А потом, глупо хихикнув, опустилась обратно, с благодарностью глядя на своих спасителей. Теперь она была обязана Масту гораздо больше, чем ранее. Он ведь платил за нее, он вел через пустыню, делился водой и. наверно, сегодня вечером уступит ей ту единственную койку, а сам завалится спать где-нибудь на заднем дворе. Желание любить весь мир одновременно усиливалось с каждой секундой. Побочный эффект от мази? Все возможно.
— Моя спрашивать — куда Мап Сталкер идти? Моя хотеть знать — Саламби, впрочем, представлял из себя вдруг ожившую статую. Ни одного мускула не дрогнула, радость пегаски — обыденная норма. Он, должно быть, лечил таких как она по сотне... нет, по две сотни на дню! Не зря же у него на крупе замысловатыми штрихами выложена кьютимарка — лист какой-то загадочной травы. На Слоу навалилась одновременно усталость и разочарование — вот, даже у этого мальчишки уже есть особый талант. А она выросла такой здоровенной дылдой и все еще в свободном поиске. Словно тунеядка какая — да даже хуже! Даже у лентяев, можно было поспорить, были кьютимарки истинных лентяев. Это она хуже бездельников, выходит? Хуже вообще всех-всех?
От подобных мыслей хотелось поджать губки и с обидой в голосе, устроить небольшую истерику. Расплакаться, совсем как маленькая, орошая пол самым настоящим дождем слез.
— Редслалом — недолго подумав, отозвался Мап Сталкер, почему —то с недовольством в голосе. Не хотелось брать с собой еще одного попутчика? А ведь очевидно, что Саламби задавал вопрос не из простого любопытства.
— Моя хотеть идти с твоя. Твоя согласен? — подросток окунул мордочку в стоявший на полу кувшин, и жадно сделал несколько глотков. Маст решил, что кивка будет достаточно. Слоу промолчала, хотя ее и распирало от вопросов — а чего это вдруг зебренок захотел идти вместе с ними? Хотя и неудивительно — все таки Мап Сталкер обладал талантом знать точное направление. Ну не самое ли это главное в том месте, где есть только песок и трижды проклятый песок?
Настало время перекусить. Майнд жутко интересовалась — что же такое едят алмазные псы? Запахи, идущие из разных уголков селения, даже на базаре, щекотали ноздри. Да и покушать все-таки хотелось — почти целый день ни маковой росинки во рту!
Под круп Слоу подставили мягкий матрас, услужливо предлагая сесть.
— Расслабься. Садись и получай удовольствие
— А ты мне пояснишь? У них, наверно, тут свои традиции, да? А что мы будем есть? Ох, не отказалась бы сейчас от овса или моченых в сахарном сиропе яблок. И сам сироп бы тоже выпила! — Слоу облизнула губы с огромным удовольствием, предвкушая угощение. Наверное, это должно быть что-то необычное.- А вот люцерну терпеть не могу — на всякий случай решила поделится своим мнением девушка.
И в самом деле, е могут же алмазные псы есть какую-нибудь там люцерну — как она ненавидела ее в детстве, аж до тошноты. Вот даже если бы ей сейчас предложили люцерны, несмотря на весь свой голод и аппетит, она бы отказалась. Ну право же слово!
Маст кивнул головой, но как-то грустно посмотрел в сторону. Слоу решила, что это не имеет никакого отношения к предстоящему

обеду. Это он, наверно, задумался о чем-нибудь своем.
Мальчик алмазный пес, Слоу тут же признала его, подбежал к ним, держа в руках маленький кувшин с водой. Этот негодник заглядывал ей под хвост там, на улице, будто надеялся найти там нечто необыкновенное. Или долгожданный и требуемый бакшиш.
Сейчас же пряча глаза и стараясь не смотреть на пегаску, он в нерешительности остановился рядом с ней. Слоу точно в такой же нерешительности уставилась на единорога — ну, что делать-то хоть надо? Или сказать?
— Опусти туда свои копыта — деликатно подсказал Маст. В руках у мальчика уже появился небольшой тазик, который он поставил рядом с девушкой.
— А это чилимчи — не заставил себя ждать жеребец, продолжая пояснять. — Туда должна стекать вода после помывки. Ну-ну, смелее!
Слоу прополоскала копытца, а потом кувшин проследовал к Масту. Единорог вдруг загадочно усмехнулся, но ничего больше не сказал. Что он еще там задумал? Свою очередную подколку? Желудок Слоу подсказал ей о том, что все это может и подождать совсем не деликатным и громким урчанием.
Два других мальчика, дождавшись, когда их соплеменник уйдет, шустро оказались поблизости, расстилая большое полотенце перед двумя гостями. Сегодня они были единственными в так называемой едальне.
— Что будет в меня? Ну же, ну же... — юная пегаска просто таки сгорала от нетерпения, а эти псы, желая угодить, соблюдали все свои мыслимые и немыслимые традиции. Еще чуть-чуть — и она точно сорвется на крик.
— Пусть это будет сюрпризом. Впрочем, по запаху я и так знаю, что будет — отмахнулся Маст.
— Что ты хочешь этим сказать? Нам не предложат ничего выбрать? — удивлению не было предела и на красивом лице Майнд вдруг ярко вспыхнул красный румянец. Не стыдливый, скорее от непонимания происходящего, живой такой румянец, красненький. Как на щечках у Сюрприз, когда она радуется удачно сказанной шутке.
— Ну, понимаешь ли, они тут не держат разносолов. Будем есть то, что подадут.
— А потом... можно мне будет где-нибудь... вымыться? — а вот тут ей уже стало действительно стыдно. Он отрицательно покачал головой, считая вопрос риторическим.
— Быть может денька через два-три, как только дойдем до Редслалома. Там есть умывальни, да и цены там не так кусаются, как здесь.
— А как же тут тогда моются? Ну, те, у кого денег не хватает. Ты же говоришь, что в этом куша... киша...в чем-то там стоит очень дорого — запомнить мудреное слово «кишлак» Слоу никак не удавалось.
— Да как тебе сказать... не особо-то тут и горят желанием мыться. Ладно, просто не думай об этом.
Перед ними поставили небольшой котел, в котором плавало что-то неопределенного вида. То ли в прошлой жизни это было луком, то ли — помидорами, точно теперь уже и не скажешь. А масса была густой, пряной, быть может и не очень приятно пахнущей. Ко всему прочему, подали еще и здоровенные куски хлеба, некогда бывшие единой лепешкой.
— Что это? — Слоу даже не знала, осталось ли хоть что-нибудь от ее аппетита. А люцерна, в прочем-то, не такая уж и не вкусная, если подумать.
— Тыквенная похлебка с чечевицей. Честно признаться, не помню, как уже называется. Есть надо так — берешь кусок хлеба зубами и макаешь в котелок. Ну, вообщем-то так и едят.

Призывно сверкали звезды. Здесь, далеко от дома, они казались такими близкими, но в то же время — такими чужими. Не было того ощущения, что это свое. Родное. Нет, это чужая страна. Казалось бы — небо всюду одинаковое. И луна одинаковая, мерно отмеряющая свой цикл, то убывая, то прибавляясь. И звезды, ну вот как же без этих маленьких ярких точечек, всюду одинаковые. Ан нет, совсем не такие, как там, рядом с Клаудсделойм.
Будучи малышкой, Слоу нередко вылетала по ночам, дабы рвануться им навстречу. Прохладный ветер в вышине неистово и бессовестно гулял у нее под ночнушкой. Он игрался с ее гривой, принимая в свои объятия взбалмошную девчонку. А крылья, еще неокрепшие, неспособные долго держать полет, того и гляди обещали сложится.
Может стоило сделать здесь тоже самое? Взмыть в небо, закружится в танце звезд, слушая тихий стрекот сверчков и кузнечиков, уханье сов и вой далеких древесных волков? Да вот только нет тут их...
Словно желая ей возразить, где-то вдалеке послышался протяжный вой — пугающий, от которого замирало сердце в груди. Она чуть-чуть приподнялась на лежанке, глядя в темнеющую даль. Барханы да и только, ровно уложенные. Красиво, печально и пугающе.
Хотелось спросить у Маста, кто это воет, но тот захрапывал и даже не стеснялся, вращаюсь на полу не хуже юлы.
Тянуло в сон, но спать не хотелось — почему так? Столько впечатлений и все за один день! А что будет завтра? Чем смогут удивить ее эти земля на следующий день? Хотя, наверно, все таки ничем. Маст сказал, что до города придется идти не меньше двух суток, а значит будет только лишь пустыня. Опять этот рыжий пейзаж на горизонте и яркое солнце. Интересно, а что, если вдруг солнце бы захотело вопреки Селестии взять, да и подняться зеленого цвета? Ответ сам собой пришел к ней в голову — спроси пустыню. И она улыбнулась, проваливаясь в сон. И почему надо обязательно засыпать, когда устаешь, ведь так хотелось поразмыслить, обдумать, обглодать, словно хищники кость все произошедшее. Но организм требовал своего, заставляя все глубже и глубже проваливаться в бездну сновидений...

Всегда нужно полежать хоть немножечко, чтобы кусочки улеглись. Отдохнуть, а потом, чего уж там, подремать чуточку или помечтать. Поспать она всегда успеет. За день так много устаешь — от насмешек в школе, от придирок учителей, от веселых игр с друзьями. Единственная, от кого она никогда не уставала — любимейшая мама Дерпи Хувс. Лучшей мамы, наверно, нельзя и желать на свете! Динки изо дня в день думала только о том, как бы поскорее вернуться домой и развеяться в ее компании. И пускай у нее немного скошенные глаза, а над этим многие посмеиваются, отворачиваясь или же шепча в сторону. Пускай. Ведь это ЕЕ мама, самая лучшая, самая красивая.
И самая добрая.
Дерпи осторожненько, цокая копытцами по деревянному полу, вошла в комнату дочери — если Динки уже спала, она обязательно поправляла ее маленького плюшевого ослика, подтыкала одеяла и, улыбаясь, гасила свет, стараясь без скрипа закрыть дверь. А иногда, словно предчувствуя нечто, она оставляла один, но самый крупный маффин именно для своей любимой единорожки и прямо в ее комнате — проснется и будет сюрприз! Как же ей нравилось слышать ее счастливые и радостные вопли, этот насмешливый визг, который нельзя ни с чему спутать.
Быть может у кого-то есть богатство, золото монет привлекает глаз, слепит. Драгоценные камни лежат отдельными красочными и изящными горстями, а свет играет на их шлифованных камнях. Дерпи обладала большим богатством.
Быть может где-то сейчас фиолетовая единорожка, сидя в своей библиотеке осваивает двадцать шестой вид магии, а ее домашний и ручной дракончик, прыгая от радости, документирует это на бумаге и просит наколдовать ему усы. Но серой пегаске с пузырьками на крупе было плевать на подобную чепуху — ведь у нее есть куда более сильное волшебство, куда более мощная магия.
А может быть, вдруг, утирая пот со лба, ЭпплДжек, работая на своей ферме, останавливается, дабы посмотреть и увидеть замечательный пейзаж — каскады растущих яблонь, половина из которых уже обобрана, вторая же еще ждет облегчения. Но златогривка и не думала любоваться пейзажами. Здесь было кое что гораздо более прекрасное, чем это.
Богатство, магия и красота — все это была лишь ее маленькая дочка, свою жизнь которой Дерпи решила посвятить от начала и до конца. Заботится о ней, защищать, а самое главное — любить.
Полы предательски скрипнули, выдавая ее присутствие. Динки хихикнула — тихо и почти неслышно, приоткрыла один глаз, но тут же его закрыла. Ее мама подошла, отрицательно покачав головой и видя. Что одеяло начало сползать на пол — а значит следовало поправить.
Как только Дерпи нагнулась, Динки тут же, игриво и с заливистым смехом, ухватила ее за шею, прижавшись всем своим крошечным тельцем. Малышке отчего-то казалось, что если крепче прижимаешься, тем больше показываешь насколько любишь.
— Так ты не спишь, моя непоседа? — вопросом ответила ей на это Дерпи. Так бывало уже не в первый раз и каждый из них — она самая счастливая мать на свете. Крылья пегаски сами собой раскрылись, но она не стала их складывать. Динки частенько любила потрогать их, потереться о мягкие перья.
— Расскажи сказку! — требовательно и в какой-то мере даже нагло попросила девочка, отпуская маму. Дерпи тут же выпрямилась, призадумалась — о чем рассказать в этот раз? Как будто желая ей подсказать, за окном где-то вдалеке завыли древесные волки. Единорожке не нравился этот вой, она даже сжималась, как от страха. Эти треклятые волки часто мешали спать, завывая на луну свои странные песни.
— А давай про волков? — нашлась златогривая пегасочка. Динки, надо отметить, наверно, две сотни раз уже слышала эту историю, но никогда не уставала. Ей нравилась история про караванщиков и волков. И про далекую — очень далекую, отсюда не видно, пустыню.
— Давай! Давай! — Динки не протестовала, лишь только закрыла глаза и откинулась назад, обратно на подушки.
— Ну, тогда слушай. — Дерпи набрала в грудь воздух...

— Для чего вы вообще нужны? — с недовольством в голосе спросила Слоу Майнд, плетясь следом за Мастом. Медленнее ее вышагивал только Саламби, спокойной глядя впереди себя. Он как будто бы впал в особый транс и молчал, не слушая и не вмешиваясь. Слоу пыталась с ним заговорить, но он лишь только молчал.
— Кто именно? — отозвался караванщик-единорог.
— Ну, караванщики. Что вы тут вообще делаете?
— Ну, мы осуществляем обмен на государственном уровне. Вот, к примеру, как думаешь, откуда берутся шелка и пряности? Ведь их делают алмазные псы. В обмен мы даем им драгоценные камни, золото
— То есть, вы обычные торговцы, так что ли? — Слоу призадумалась над этой темой. А и в самом то деле — в Поннивиле, Клаудсдейле и Кантерлоте нередко появлялись довольно таки необычные вещи. Некоторые из них можно было использовать только в том случае, если у тебя есть пальцы, как у дракона. Или как у алмазного пса.
— Ну, можно сказать и так. Продукты, металл и прочее — это все поставляем мы. Сюда и обратно, понимаешь?
— А почему, к примеру нельзя создать целую дорогу и не мучаться с такими одиночками, как ты?
Мап Сталкер аж поперхнулся от этого вопроса, мотнул головой из стороны в сторону, а, откашлявшись, громко рассмеялся над вопросом.
— Что ты гогочешь, как полоумный? Ответить нечего? — Слоу брала бессильная злость. Не нравилось бедняжке, когда над ней кто-то смеялся, а то что Маст хохочет именно над ней сомнений никаких не было.
— Ты знаешь, тебе бы выступать где-нибудь. Пойти, к примеру, в Хуффингстон. Кладу свой хвост на отруб, что твое шоу будет получше, чем у Великой и Могучей Трикси.
Имя было знакомым, но Слоу не придала этому особого значения. Сейчас ее волновало совсем другое. Обида вскипала в душе, норовя вырваться очередной истерикой. А что, если он вдруг подумает, что она истеричка? И чего это она вообще думает о том, что он подумает? Столь сильное мыслеизлияние ударило в голову Слоу и она начала шагать все медленнее и медленнее, пока сзади ее не подтолкнул Саламби.
— Твоя идти быстрее. Твоя не мешать моя. Моя думать
— Хмпфф, тоже мне, великий мыслитель! Понь полосатый, вот ты кто, а не зебра! — обиженно буркнула она подростку в ответ и показала длинный язык — мол, на, выкуси!. Саламби никак снова не отреагировал.
— Знаешь, цепь караванов невозможна. И путь большой с дорогой тоже невозможен. Караванщики, конечно, иногда объединяются вместе для того, чтобы пересечь пустыню с более ценным грузом, но это бывает слишком редко. Кстати, глотни-ка водички, что-то ты уж слишком... бурная.
Маст был прав. Слоу вымоталась, поднялась рано утром и совсем не выспалась. Непривычно было спать в чужом месте, ночью выли треклятые волки и еще она думала о звездах. Вот, а сейчас ее клонило в сон, хотелось прилечь где-нибудь в тенечке, да забыться на часок другой. Но тени не наблюдалось даже в ближайшем будущем. Быть может, только с наступлением вечера. Благо, что до этого осталось не так уж и много.
Фляга перекочевала к ней в копыта и девушка сделала парочку затяжных глотков. Вода была не холодной и не живительной, казалось, что она только раздражает ей глотку, дразнит желанной влагой.
Тишина быстро надоедает, особенно когда идешь вместе с компанией. Разговор-то все таки разбавляет дорогу, делает ее короче, а если идешь вместе с друзьями — путь и вовсе превращается в удовольствие. Слоу не хватало именно этого. Ну какой интерес тупо идти вперед, обливаясь потом и утираясь собственной головной накидкой, мечтая о глотке воды? Глотку, конечно, драть и петь песни не стоило, но немного развлечь себя стоило.
Майнд решила для самой себя, что ноги за сегодня поработали достаточно, а потому взмахнула вылеченными крыльями — а Саламби таки хорошо знал свое дело, стоило его за это поблагодарить! И поцеловать Маста за то, что он ее привел к нему. Румянец стыдливости возник на ее щечках, но они лишь только игриво хихикнула, поднимаясь в воздух. Ветер хлестнул ей в мордочку — неприятный, пыльный и полный песка, но все таки она снова в небе. Разве это можно сравнить с каким-нибудь другим чувством? Это как ноги для безногого, язык для немого, слух для глухого! Это нельзя описать — это можно только почувствовать.
Она расхохоталась — быть может слишком зловеще, а может слишком радостно, и устремилась к единственному облачку на небе. Если бы здесь жили пегасы, то им, верно, было бы слишком мало работы. Облаков нет. Разгонять нечего, хотя... Если тут собрать пару взводов из Клаудсдейла, договорится с облачной фабрикой — можно было бы превратить эту землю в сад. В прекрасный цветущий сад.
Облачко было небольшим и, кажется, чувствовало себя не очень уютно, вот-вот готовясь исчезнуть, испариться. Но Слоу этого не допустит — она подтолкнет его, даст ему достаточно инерции и будет путешествовать на нем, как на перине. Мысль пришла внезапно, норовя стать одной из гениальнейших — ну а почему бы и нет, в конце-то концов? Это пускай такие упертые ослы, как Маст и его дружок Саламби прут пешочком, а она — особа утонченная! Девушка всегда должна оставаться элегантной, изящной и слабой, где бы она ни была. Интересно, а что там сейчас делает Сюрприз? Наверно задумывается о вечеринке в честь ее возвращения. Пускай взбалмошная пегаска и не знает, когда Слоу вернется назад, не знает даже о том — вернется или нет, но она всегда готова преподнести какую-нибудь неожиданность. Эдакий сюрприз, который хоть и не ждешь, а он, словно непрошенный гость, лихо вламывается в твой дом.
Облако оказало неистовое, воистину достойное лучшего применения, сопротивление, когда ее захотели обуздать и принудить выполнять работу. Дикое облако, необъезженное, в Клаудсдейле такому бы были рады. Особенно Рейнбоу Дэш — если она видела облака дикое, то это было для нее вызовом испытать свои собственные силы. Для нее не было ничего лучше этого. Ничего, воздушная перина, ничего! Мы на тебе еще полетаем, азарт множился в Слоу, разогревался, придавая сил и уверенности.
Крылатая кобылка накинулась на белого неслуха, заламывая и взбивая его копытами. Облако коснулась, не желая подчиняться и стараясь скинуть потенциальную хозяйку. С чего это он вдруг должен ей служить?
Но Майнд оказалась опытной пегаской, она рванула этот белый кусок, похожий на воздушную сахарную вату, на себя, используя его собственную силу, а потом ухватив, осторожно, как будто нежничая, укусила зубами. Если бы облако было зверем, наверно, вскрикнул от боли. А вот будь Слоу единорогом или земнопони — то лишь только клацнула бы челюстями или провалилась вниз. Облака принимали в свои объятия только пегасов и только их могли удержать в небе.
Облако покорилось, медленно снижаясь вниз. Саламби, независимо и не глядя даже перед собой, шагал далеко впереди, а на небо смотрел Маст, обливаясь крупными каплями пота и что-то бормоча себе под нос. Наверно, уже не первую минуту здесь стоит — заботится о ней, волнуется? А это все становилось более забавно, чем когда-либо.
Она проплыла над ним на облаке, свесив переднюю ногу вниз, и развалившись в позе барина. Пускай завидует, пускай любуется. Крылья сами собой сложились на боках, мускулы отдыхали. Да, наверно, пока еще рано летать так быстро и так стремительно, несмотря на то, что их вылечили. Ведь мазь, наверно, действует не сразу, а за сутки, за двое. Хотя боль вчера прошла сразу же.
— Ты... маленькая мерзавка! — вырвалось у Маста, он даже топнул копытом. Рог ярко засветился, а облако потянуло вниз. Единственная возможность для единорога ухватить облако — применить свой волшебный тиелекинез.
— Ты чего? Я всего лишь хотела немного размяться! — обиженно буркнула она ему в ответ.
— Полетать, значит, захотелось? Ты, гляжу, головой только овес жуешь! — 
— Да что там такого со мной могло случится в небе? Я же пегас, я должна летать!
Маст промолчал, злобно оскалившись, не собираясь больше говорить на эту тему. Сплюнул на землю, не хуже верблюда и пошел быстро, стараясь догнать Саламби. Слоу подтолкнула свое новое средство передвижения, хотя и желание подремать у нее пропало. Да что она такого сделала? Почему он так разозлился? Чего он такого может знать о небе, чего не знает она? Ведь она же пегас. Живет в Клаудсдейле, гоняет облака туда-сюда, уж ей ли не знать о ветрах, небе и всем прочем? Глупость, бред какой-то! Или же Маст недоговаривал, умалчивал нечто важное, но о чем рассказывать не мог. Интересно, а считает ли он ее своим другом? Наверное нет, ведь у друзей нет друг от друга секретов.
Осознание этого заставило ее обиженно поджать губки. А вот и Дискорд с ним, не будет она ним разговаривать до тех пор, пока прощения у нее не попросит! Уж лучше с Саламби заговорит, быть может хоть сейчас он будет более разговорчивым?
— Эм... привет? — не найдя большей глупости в своей бедовой голове, спросила Слоу. Ну и в самом деле, а как бы вы начали этот разговор?
Зебренок, вот чудо, приподнял голову и посмотрел на нее с какой-то странной улыбкой на лице. Задумчивой такой, кривой, неполной, загадочной. Ну вот прям как будто скажет сейчас что-то многозначное, похвалит ее. Она попыталась улыбнуться в ответ, чувствуя нарастающую неловкость. И от способа передвижения и от вяло завязывающегося разговора. Она ожидала большего.
— Слушай, а тебя правда зовут Саламби?
— Твоя спросить пустыню — только и произнес подросток, и продолжил улыбаться.
— Эм... ну... а что это была за мазь? Ну, та, которой ты мне крылья намазал? У тебя еще есть? — не отставала Слоу, перевернувшись на спину — в такой позе любила лежать ее знакомая Рейнбоу Дэш. А ей то еще всегда казалось — как она так может? Ведь непривычно, неудобно и совсем неприлично, а сейчас... сейчас же мнение резко изменилось. Это оказалось очень комфортно, можно было расположиться как лучше, да и крылья совсем не мешались, не мялись, как ей казалось.
— Твоя спросить пустыню — не меняя интонации повторил мальчишка, с тем же выражением лица. Слоу на какой-то миг даже показалось, что она никакогов опроса не задавала, а просто выдумала его в

своей голове, как и эту сценка. Она решила попробовать еще раз. Мап Сталкер шел впереди, иногда приостанавливался на мгновение — его рог загорался, а потом продолжал путь, стараясь не обращать на своих спутников никакого внимания. Как будто они для него лишняя обуза, груз, от которого он рад избавиться. Мол, ползут где-то там за спиной, ну и ладно! Не потеряются. Он словно бы специально увеличивал расстояние между ними, а быть может он хотел вот таким образом напугать Слоу? Дескать, останешься вот тут снова одна — не страшно будет? Не испугаешься, не завизжишь, не заплачешь? А вот и не заплачет, даже не пискнет! Если он такой обидчивый сухарь, ну так пусть и идет там впереди! Не будет она с ним говорит! Обида раздувалась до неимоверных размеров, грозя превратится даже не в слону, а в злобно рычащего цербера. Того и гляди с цепи сорвется. Да еще и этот полосатый засранец нагло улыбается, вот как будто он светоч мира, лампочка интеллигенции, знаток всея и обо всем, а она лишь жалкая мушка, задающая вопросы о том: а что вкуснее — папайя или чечевица?
— Ты всегда и всем так отвечаешь? И не скучно? Я же всего лишь поговорить хочу. Слушай, а ты знаешь... Зекору?
— Твоя спросить пустыню — покачав головой из стороны в сторону, медленно и неспешно, с хитринкой ответил Саламби. Девушка от злости шмякнула по ни в чем неповинному облаку копытом, а вдалеке снова рассмеялся Маст.
— Он никогда тебе не ответит ни на один вопрос.
— Но почему? Почему!? — неистовствовала Слоу, истерика стала ближе, как никогда. Вот-вот должна была бы сорваться, Мап Сталкер даже закусил губу, начиная отсчет. Один, два, три... на четыре точно сорвется!
Но Слоу оказалась куда крепче, чем он рассчитывал.
— Почему? — вопрос прозвучал спокойно и без лишней эмоцианальности.
— Саламби не любит разговаривать с другими. Кстати, он трижды тебя просил отстать от него. — пояснил единорог. Слоу уставилась на жеребца.
— Так значит эта... это... спроси пустыню твое — это просьба отстать, да?
— Ненавязчивая, доброжелательная. Можно сказать, что он вежливо попросил. Сейчас Саламби в трансе, он... ах, я сам в это не верю, но он сейчас «говорит с духами». А потому он ни на что не реагирует и никому не отрицает. И, вправду, лучше никогда не мешай ему.
— Ты знал о том, что он в трансе? И почему не сказал мне?
— Было забавно наблюдать, как он просит тебя отстать, а ты все никак этого не уразумеешь!
Слоу уставилась в безоблачное небо, вздохнула. Сказать бы ему что-нибудь такое же обидное, чтобы на своей шкуре почуял, да вот ничего хорошего в голову не приходит.
— У нас в Поннивиле живет зебра. Ее зовут Зекора и она говорит совсем не как этот — она махнула в сторону Саламби копытом — Она говорит только стихами и всегда замысловато. Двусмысленно, я бы даже сказала.
— Ничего удивительного. Многие зебры, как и алмазные псы, делятся на кланы и племена. И у каждого свои заскоки. Кто-то говорит шутками, кто-то стихами, кто-то нормально, но с большим акцентом. А некоторые коверкают слова до неузнаваемости. Наш язык не всем дается хорошо —
— Наш язык? Я думала, что... ну, я слышала. Что раньше были и другие языки, но сейчас то все говорят на одном! И алмазные псы и ...и верблюды, и Зеко... зебры там всякие! — поясняя, Слоу и сама не замечала, как усилено жестикулирует копытами из стороны в сторону, разве что слюной не брызжет.
— Алмазные псы приспособились быстрее всех. Верблюды до сих пор используют свое наречие, вплетая в наш язык. Зебры — серединка на половинку. Зависит от их собственного желания. Если уж одно из их племен говорит стихами на нашем языке, причем так хорошо и экспромтом, то это уже хоть что-то, да значит!
Слоу и сама не заметила, как плюнула на свою обиду. Тихо опускалась ночь, укутывая покрывалом темноты невзрачную пустыню. Ветер стал уже не столь мягким, а песок больно кололся. Облако развеялось, ослабело и пегаске снова пришлось встать на ноги, чтобы продолжить путь. И как только они будут ту спать? Или быть может Маст снова создаст защитный купол при помощи магии? А хватит ли у него на это сил? Мап выглядел уставшим от долгого пути. Как так вышло, что за весь день они ни разу не остановились, чтобы перекусить или дать копытцам погреться в песке. Погреться, а не обжигать. Ветер стал холоднее и севернее, в пору было доставать теплые вещи.
— Мы... мы остановимся здесь, да? — не удержалась от очередного вопроса девушка.
— Да, придется. Накинем на себя как можно больше тряпок — и будем отдыхаьб. Увы и ах, это единственное для нас сейчас способ. Слоу остановился, посмотрел на большой бархан перед ними — идеальное место. И песком не будет так сильно засыпать и хоть какая-никакая преграда для ветра. Старательно, достав из сумки колышек, вогнал его в песок, а предчувствуя недоуменный вопрос, ответил Слоу.
— Это чтобы, вдруг если со мной что-то станет, или с моим рогом, чтобы знать, в каком направлении мы шли. Сейчас вобью второй колышек — контрольный и упредительный. И можно будет располагаться для...
Договорить ему не дал слишком близкий вой. Жалобный такой, голодный и кровожадный. Будто хищники учуяли добычу, что пришла к ним сама. Как обидно, что добычей, видно, будут именно двое пони и зебра-подросток.
— Подхвостник Селестии — тихо и обреченно, почти шепотом, раскрывая глаза все шире и шире, проговорил Сталкер, отрицательно качая головой. Ему это совершенно не нравилось. Словно не веря собственным ушам, он вскочил на бархан и, спотыкаясь, утопая в песке, старательно поднялся на него.
— Нет... неет, так не должно было случится. Ведь я же... откуда...
Слоу вспорхнула на крыльях, приземлившись рядом с ним, сначала посмотрев на жеребца, на его неровное и нервное дыхание, а потом вперед — туда же, куда и он.
Волки. Необыкновенные такие волки, что поджидают тебя в Вечнодиком лесу почти на каждой тропке. Озлобленные, здоровенные и почему-то прозрачные. И светятся. И глаза красные горят в ночи, что два маяка — не спутаешь. И вновь жалобный вой — уже оплакивают свою жертву?