Никто не вспомнит
Никто не вспомнит
— Воины-скелеты! Сколько же их там еще?! О Селестия! Нас загнали в угол! Уворачивайся и атакуй! Держись, не умирай! Только не уми… ААААА! НЕЕЕТ!!!
— Баттон Мэш!
Я внезапно понял, что нахожусь уже не в тускло освещенном факелами подземелье, а в классе. И что сейчас идет урок. И что мисс Черили стоит рядом с моей партой.
Я отчаянно потряс головой. Перед глазами все еще метались фигурки этих скелетин с развевающимися истлевшими плащами и злющими красными огоньками в глазницах черепов.
— Ну-ка повтори, что я только что рассказывала классу.
В комнате стояла тишина. Все примолкли и с нетерпением ждали, что же я отвечу.
Ох, не нравится мне, как мисс Черили на меня смотрит. Прямо как изголодавшаяся пони-зомби на…
— Баттон! Я жду.
— Ээээ…. Что-то о делении? Ой, нет, об умножении? Да, точно, семью семь – сорок семь… — предположил я.
— Неправильно. Впрочем, у нас все равно сейчас чтение, а не математика, — вздохнула мисс Черили.
Столы буквально подпрыгнули от дружного хохота. Я почувствовал, что отчаянно краснею. Хуже этого может быть только одно — когда умираешь на самом последнем уровне, и вдруг оказывается, что ты забыл сохраниться!
— Да. Точно. Чтение, — промямлил я.
— Что ты прячешь под партой?
— Ни…чего, — я прижал уши, чувствуя себя преступником, которого поймали на месте преступления.
— Мне так не кажется… — ну почему учителя никогда не верят ученикам? И зачем в таком случае вообще о чем-то спрашивать?
А мисс Черили вытащила из-под парты мой старый верный “ДжойБой”.
— Ничего, — повторила она. — О, Баттон, это зашло слишком далеко. Как только тебе в голову пришло принести в школу эту игрушку?
Игрушку? Игрушку?! Да это же целый новый неизведанный мир, который нужно срочно очистить от всякой нечисти!
Главное, я мог бы все объяснить. Вчера мама подарила мне игру, которую мне давно хотелось. Там были подземелья, и куча всяких тайников, которые нужно было разыскивать, и уйма разного оружия, и полчища врагов, и крутой герой, который против них сражался, и… Короче, я резался в нее целый вечер, пока не пришла мама и не велела мне ложиться спать. Но расстаться с ней я так и не смог. Поэтому тайком сунул “ДжойБой” в седельную сумку и принес его в школу.
Да только разве мисс Черили будет слушать? Разве взрослые хоть что-нибудь понимают в видеоиграх?
— Ну и раз ты сам заговорил о математике… Покажи мне твое домашнее задание.
Я чуть не взвыл. Разумеется, я ничего не сделал, а дома сказал, что нам ничего не задали.
Я уставился в пол, чтобы не видеть пронизывающего взгляда зеленых глаз учительницы.
В общем, я схлопотал пару, а еще мисс Черили не поленилась написать замечание мне в дневник. Но это все пустяки по сравнению с тем, что она не вернула мне “ДжойБой”.
— Завтра в школу с родителями, — сказала она. — Тогда и игрушку назад получишь. А пока она полежит у меня. Не волнуйся, она никуда не пропадет из моего стола.
Я и не волновался, что “ДжойБой” пропадет. Просто теперь раньше, чем завтра, он обратно ко мне в копыта не вернется. А как же чудовища, которых нужно срочно победить?
А тут как раз звонок прозвенел. Так и весь урок прошел, пока мы с мисс Черили препирались.
Повесив голову, я потащился во двор на перемену. К одноклассникам даже подходить не стал – ушел в сторону и сел под яблоней. Все равно я сейчас новость номер один.
Но побыть одному мне не дали.
— Да ты, видно, совсем сдвинулся на своих идиотских играх, — передо мной стояли Даймонд Тиара и Сильвер Спун, две самые большие занозы в кру… в нашей школе.
— Сильвер Спун, подскажи-ка мне, как можно назвать жеребенка, который до сих пор ходит пустобоким, но ничего не делает для того, чтобы получить свою кьютимарку, а только день-деньской играет в дурацкие игры? — спросила Даймонд Тиара у своей подружки. Та ехидно захихикала.
— Правильно, Сильвер Спун, — одобрила Даймонд Тиара, хотя ее подпевала ни слова не сказала. — Такой жеребенок называется лузер. Лу-зер, — повторила она по слогам. — Да и в играх ты, видимо, не преуспел… если ты так надеешься отыскать в них свое предназначение, то почему у тебя до сих пор нет метки?
Родители не раз говорили мне, что с девчонками драться нельзя. Не по-мужски это. Но эту зазнайку определенно надо было поставить на место!
— Заткнись! — выкрикнул я, вскакивая на ноги. Дискорд с ней с кьютимаркой, не так уж сильно это меня беспокоит. Но игры – это святое!
— Что, правда глаза колет? — фыркнула Даймонд Тиара. — Видеоигры – это для жеребят младшего возраста, верно, малыш?
До жути хотелось зареветь, но…
— Чего вы к нему прицепились? У него и так сегодня нелегкий день, — к нам приближалась Свити Белль и две ее подружки.
— Точно, Свити! Шла бы ты, Тиара, портить настроение кому-нибудь другому! — воинственно поддержала подругу Скуталу.
Даймонд Тиара сощурилась:
— О, как я вижу, у вас появился еще один кандидат в члены дурацкого клуба неудачников! А может… может, ты защищаешь его потому, что втюрилась в него, а, Свити Белль?
— Я – что? — Свити Белль остолбенела, словно в нее бейсбольным мячом угодили. Только надписи "Бонк!" у нее над головой не хватало. Для полноты картины.
— Свити Белль влюбилась в Баттона Мэша! Тили-тили-тесто! — закричала противная Даймонд Тиара во все горло. — Когда у вас свадьба?
Свити Белль посмотрела по сторонам затравленным взглядом. Потом громко заплакала и со всех ног кинулась прочь. Я взревел… и бросился в противоположную сторону. Под дружный смех Даймонд Тиары и Сильвер Спун.
Стоит пару раз поиграть с девчонкой в видеоигры и в кафе с ней посидеть, и вы уже парочка!
Не помню, как прошел остаток дня. Я, похоже, был в каком-то безвоздушном пространстве. Как только прозвенел звонок с последнего урока, я схватил сумку и галопом припустил домой.
Я так спешил, что у нашего дома едва не сбил с ног пони-единорога, которая в одиночестве жила в маленьком домике по соседству. Я даже не остановился, чтобы извиниться. Да что там, даже “Здравствуйте!” не сказал, хотя обычно здороваюсь. Собственно, на этом наше общение и заканчивается. Я ей “Здравствуйте” или там “Добрый день”, а она в ответ головой кивает, и все. Ее кьютимарка — иголка с ниткой. А больше я о ней ничего не знаю.
У меня самая лучшая мама в мире, и когда-то они с отцом точно так же дни напролет играли в разные видеоигры. Конечно же, она поймет меня, и поговорит с мисс Черили, и…
Но, по-видимому, даже у самой лучшей мамы в мире может закончиться терпение.
— Баттон, я все понимаю, но это уже слишком. Для чего я купила тебе эту игру – чтобы ты приносил из школы двойки и замечания? О, Селестия, за что мне это? — простонала она.
И в этот момент в комнату зашел мой брат:
— Привет, мам, привет, мелюзга.
Он старше меня и уже получил свою кьютимарку – ноту. Вот и зазнается так, словно уже взрослый. По вечерам он собирает у нас своих друзей, и они все вместе играют рок-музыку и поют песни собственного сочинения.
— Я не мелюзга! — ощетинился я.
— А кто же ты? — добродушно усмехнулся брат, мимоходом сдвигая мою шапку с пропеллером мне на глаза. — У тебя же все еще нет нет кьютимарки!
Я уже говорил, что мне, в общем-то, все равно, есть ли у меня кьютимарка или нет. Рано или поздно сама появится. Но слышать об этом второй раз за день?
— Ну и что! — выкрикнул я.
— Сам подумай, что ты будешь делать с кьютимаркой геймера, — продолжал брат.
— Дети, прекратите немедленно, — вмешалась мама. — Баттон, ступай к себе в комнату. Скоро вернется с работы папа, и мы подумаем, что нам с тобой делать.
Ну, о том, что сказал папа, я говорить не буду. Разговор продолжался битый час. В результате мне запретили играть аж целых две недели! Да еще и под домашний арест посадили. На тот же срок.
— Что я буду делать эти две недели? — взорвался я. Комната выглядела такой пустой безо всех приставок, джойстиков и прочего! — Я же со скуки помру!
— Нуу, на самом деле, на свете полно всяких интересных занятий, — протянул брат. — Чтение книг, например. Или спорт. Или учеба. Подтянешь математику заодно. И навсегда запомнишь, что семью семь – пятьдесят.
Очень смешно. Можно подумать, у него с математикой дела обстоят лучше…
— Неееет! — завопил я. — Мааа!
— Баттон, слезами ничего не изменишь, разговор окончен, — я просто ушам своим не поверил. А мои родные развернулись и вышли из комнаты.
— На досуге подумай над своим поведением, — посоветовал отец, закрывая за собой дверь.
Я в ярости пнул мячик, который попался мне под ноги. Никто меня не понимает. Я никому не нужен. Лучше бы меня вообще не было!
А завтра нужно снова идти в школу! Снова нужно будет сидеть в классе с десятком жеребят, которые только и делают, что смеются надо мной…
Завтра… хоть бы оно вообще не наступило, это завтра!
Вот если сейчас со мной что-то случится, никто обо мне потом даже и не вспомнит… Бедный Баттон совсем никому не нужен, один-одинешенек во всей Эквестрии…
Единственное, о чем оставалось сожалеть в этой жизни, был “ДжойБой”. И тот находился в ящике учительского стола.
Я лег на пол и свернулся калачиком, продолжая жалеть себя. И лежал так, по-видимому, долго, потому что в комнате успело стемнеть.
Внезапно в самом темном углу мне померещилось какое-то движение. Но комната же была совершенно пуста, ко мне совершенно точно никто не входил!
— Баттон Мэш… — прошелестел незнакомый голос.
Ну, если это снова дурацкие шуточки моего брата!... Сегодня ведь даже не Ночь Кошмаров!
— Кто здесь? Покажись! — крикнул я, вскакивая на ноги и пятясь по направлению к двери. Я чуть под потолок не подпрыгнул, потому что наткнулся на кого-то.
Я обернулся и от неожиданности так и присел. Передо мной была какая-то незнакомая пони, причем выглядела она очень странно.
Ростом, как обычная пони, она была очень и очень дряхлой. Непонятно, какого она раньше была цвета, но сейчас и грива, и хвост, и шкура ее были абсолютно седые. С костистого, как череп, обтянутый шкурой, лица на меня смотрели запавшие от возраста, но пылающие угольками глаза. Они как-то нехорошо напомнили мне о воинах-скелетах из новой игры.
И более странной кьютимарки, чем у нее, мне тоже не доводилось видеть. И более страшной. Песочные часы, причем весь песок пересыпался из верхней части в нижнюю, а на верхушке — череп пони.
Меня пробила дрожь.
— Кто Вы? И откуда Вы меня знаете? — спросил я, стараясь, чтобы голос не выдал моего испуга.
— Мое имя Хронос, — ответила незнакомка. — Я знаю абсолютно всех пони в Эквестрии. Я – Повели…
— Хронос? Ух ты, прямо как в “Героях Пониземья”! — восхитился я.
— Прямо как?.. — поперхнулась пони. — Нет, ты не понял. Я Повелительница Времени. А еще я – Проводник душ на тот свет.
— На… какой-такой свет? — удивился я, склонив голову на бок. Что-то мне эта последняя фраза совсем не понравилась.
— На тот! – фыркнула гостья. — Который не этот! В общем…
— Вы что, хотите сказать, что я… — я почувствовал, что моя короткая
грива встает дыбом.
— К сожалению, да, — ответила Хронос. — Ты больше не часть мира живых.
— Но такого не может быть! Посмотрите – вот моя комната… вот рисунок нашей семьи – я сам рисовал, — я протянул копыто и похолодел — оно прошло сквозь бумагу. И сквозь стол, на котором эта бумага лежала.
— Ну, убедился? — ехидно поинтересовалась Хронос.
— Но… но… как это?.. — я заметался по комнате в отчаянной попытке врезаться хоть во что-нибудь, но все предметы передо мной словно расступались. Я стал призраком!
— Мама! — только сейчас крикнул я, хотя давно уже пора было ее позвать.
— Кричи, кричи, тебя никто не услышит. Мы сейчас в том слое пространства, где времени не существует. Ни единое живое существо и мгновения здесь не протянет, — я заметил, что она сделала особое ударение на слове “живое”.
— Я не мог просто так взять и умереть! — взвыл я.
— Все так говорят, — во взгляде старухи появилось что-то вроде сочувствия. — Правда, обычно я работаю с уже много пожившими пони, а не с такими жеребятами, как ты… Вставай, собирайся. Нам предстоит долгий путь. Ну, что ты расселся?
— Жду респауна, — мрачно ответил я.
— Чего ждешь? — пони аж головой помотала.
— Раз я умер, то значит, сейчас снова должен воскреснуть. Как в видеоигре, — терпеливо ответил я, сам не зная на что надеясь.
— Жизнь – не игра, Баттон Мэш, — покачала головой Хронос. — Каждый прожитый нами миг неповторим. И, к сожалению, нельзя сохраниться и снова начать с того же самого места, если что-то пошло не так…
Я с подозрением покосился на нее. Откуда она знает про функции “Сохранить игру” и “Загрузить игру”?
— И жизней у нас не десяток в запасе, а только одна. Вернее, не у нас, а у вас. У обычных пони.
И тогда я заревел – отчаянно и безнадежно.
— Сейчас же прекрати выть, я терпеть этого не могу! — прикрикнула Хронос.
— Как… это произошло? — хрипло спросил я, икая от слез и шмыгая носом.
— Быстро и внезапно, как всегда бывает, — отрезала Хронос. И я понял, что больше она ничего мне не скажет. Что же, надеюсь, мне не было очень больно. Во всяком случае, я ничего такого не помню.
И мне вдруг все стало безразлично. Вот теперь завтра для меня уже точно не настанет. И, пари держу, никто обо мне даже не вспомнит. Разве не об этом я думал пару часов назад?
— Упрямый, — вздохнула Хронос, словно прочитав мои мысли. — В моих силах доказать тебе, что это не так. Смотри внимательно… с тех пор, как тебя не стало, прошло уже несколько дней.
— Эй, куда подевалась моя комна… — я даже договорить не успел, а мы уже стояли в очень знакомом месте.
— Это же моя школа! — я увлеченно крутил головой. Странно это — вроде бы ты на уроке, а вроде бы и нет. Никто тебя не видит и не слышит, словно на тебе плащ-невидимка.
Я прошел по проходу к своей парте. За ней никто не сидел, и я залез на свое законное место. Ну, залез – это сильно сказано. Просто завис в воздухе над сиденьем. Сначала это было даже забавно – я словно сидел и смотрел кино. Класс, как обычно, проверил с мисс Черили домашнее задание, а затем учительница начала объяснять новую тему.
Но потом я заметил нечто странное – мисс Черили, которая всегда нам с таким увлечением рассказывает что-нибудь новое, явно думала о чем-то совершенно другом. И никто во всем классе ее не слушал. Мои одноклассники то и дело косились на мою парту – я даже сначала обрадовался, может, меня снова видно. Увы, нет – я специально проверил. Сделал на столе стойку на передних ногах, да еще и язык высунул, но мисс Черили не прикрикнула на меня и даже не велела мне прекратить. Просто посмотрела сквозь меня, и все. А жеребята, бросив в мою сторону косой взгляд, тут же отводили глаза, словно в жерло вулкана заглянули. Они сидели с каменными выражениями на лицах, но их глаза явно были на мокром месте. Вокруг моей парты словно замкнутый круг образовался. Насколько я заметил, к ней словно старались не подходить.
А потом я прислушался и заметил, что в классе стоит мертвая тишина. Никто не шушукался и не переговаривался, и это было так странно и непривычно!
Да и вообще ощущение было донельзя глупым. Словно все сидят в онлайн-игре, в которую ты даже зайти не можешь.
Моя одноклассница, отвечавшая у доски, в очередной раз сбилась и ударилась в слезы.
— Достаточно на сегодня, ребята, — вздохнула мисс Черили. — Я понимаю, после того, что случилось с вашим одноклассником, вам не до уроков. Расходитесь по домам, задания я вам сегодня не задаю.
Когда из класса вышел последний жеребенок, я увидел, как мисс Черили украдкой промокает глаза платком…
— Ну, что скажешь? — проскрипела Хронос. Я так и взвился в воздух – совсем про нее позабыл.
— Они забудут обо мне через неделю, — буркнул я.
— Сомневаюсь, — покачала головой старуха. — Ступай во двор, может, еще там чего увидишь…
— Ну как, сегодня в нашем штабе? — безнадежно спросила Скуталу.
— Извините, девочки, я пас, — ответила Свити Белль каким-то не своим голосом и побрела со школьного двора, низко повесив голову.
— Ей нужно побыть одной, не надоедай ей, Скутс, — сказала ЭпплБлум, и они вдвоем пошли в другую сторону.
Жеребята расходились по домам небольшими группками, вполголоса переговариваясь. Приближаясь то к одной, то к другой, я ловил обрывки разговоров и то и дело слышал свое имя: “Баттон, он же…”, “Вы уже слышали?..”, “А мы тогда еще посмеялись над ним…”, “Знали бы мы заранее” и все в том же духе. Вдали я заприметил Даймонд Тиару и Сильвер Спун. Они шагали торопливо, почти бежали, словно хотели как можно быстрее уйти со школьного двора. Я испытал нечто вроде злого удовлетворения.
А Свити шла одна, то и дело спотыкаясь, словно слепая. Я пристроился прямо за ней. Я теперь мог летать, словно раздобыл Крылья Гнева, но почему-то предпочел идти по земле. Вернее, идти – это одно только название. Все бы отдал за то, чтобы вновь почувствовать под копытами твердую землю! Услышать цокот собственных подков!
Белая единорожка то и дело приглушенно всхлипывала. Вот так мы и оказались за пределами Понивилля.
И там, в поле, Свити внезапно упала на землю и разрыдалась. Я отродясь не видел, чтобы кто-нибудь так сильно плакал. Ну, за исключением меня самого, пожалуй.
Странное дело, честное слово. Вокруг, как в игре с самой крутой графикой, — солнышко, облака, травка зеленая, словом, все, как девчонки любят, — а она ревет.
Я сидел рядом, как пень. Не умею я утешать, когда кто-то плачет. Это меня обычно утешают. А теперь я и тем более не мог бы никого утешить. Меня по-прежнему ведь никто не видел и не слышал.
А потом сквозь рыдания я начал улавливать отдельные слова:
— Баттон… (всхлип) … я знаю, что ты меня сейчас слы…слышишь… о-…они говорят, что ты в лучшем месте теперь, но… почему ты ушееел! Ты… я тебе столько всего должна была сказать, но не успела!
Вот так новости! Я аж на месте заерзал, словно сидел на муравейнике.
— Ты был моим лучшим напарником по видеоиграм! Впрочем… ты был моим единственным напарником, но это не считается. И… вообще… я неправильно тогда себя повела с Даймонд Тиарой… не смогла толком тебя защитить… а ведь она в чем-то была права! И когда мы стали бы старше, кто знает… Ведь ты действительно очень мне нравился…
Я почувствовал, что к мордочке приливает жар. Интересно, а призраки могут краснеть?
— Мне кажется, ты уже услышал все, что должен был, — Хронос возникла рядом, как из ниоткуда. — Оставим эту пони наедине с ее горем.
— Но я… я… и подумать не мог, что… — я умолк под ее пристальным взглядом.
— Вот тебе еще одна живая душа, которой не безразлична твоя смерть, — строго сказала старушенция.
— Она утешится… со временем, — но, по правде сказать, я сам в этом не был до конца уверен.
— Теперь нам пора вернуться туда, откуда мы начали, — продолжала Хронос, не слушая меня.
— Домой? Нет, пожалуйста! — это меня почему-то здорово испугало. Я уже примерно представлял себе, что там увижу. — Не надо!
Но в пространстве уже образовалась дыра, похожая на портал. В ней виднелся наш дом. Делать нечего – я прыгнул в это окно. Хронос шагнула следом, и края портала сомкнулись.
Мы стояли у нашего дома и чего-то ждали. Вскоре в конце улицы показался мой отец.
Дверь соседнего домика открылась, и навстречу отцу робко вышла пони-единорог.
Я ведь говорил уже про эту пони? Всегда такая строгая, лишнего слова не скажет, ну вылитая учительница.
Соседка негромко окликнула моего отца:
— Мистер Мэш, простите…
Отец замер на месте, словно раздумывая, отвечать или нет, а потом все-таки обернулся.
— Да?
— Я… недавно узнала о том, что случилось с Вашим сыном… Знаете, я всегда недолюбливала жеребят – уж больно они шумные и бестолковые, но Ваш сын… это… совсем другое дело. Он… очень мне нравился, этот малыш, я сама не знаю, почему. Я… просто хотела сказать, что скорблю вместе с Вами, и… — на глазах пони сверкнули слезы.
Взгляд отца немного смягчился. Он подошел к нашей соседке и протянул ей носовой платок.
— Спасибо Вам, — всхлипнула единорожка и взяла платок при помощи магии.
— Да, Баттон был замечательным жеребенком. И знаете, я горжусь тем, что у меня был такой сын, — сказал отец очень мягким голосом. — Я передам Ваши слова миссис Мэш. И еще… Вы можете зайти к нам как-нибудь на чай. Я думаю, моя жена не будет против.
Я так и сел. Первый раз слышу, что отец мной гордится. И от кого? От него самого! Да и соседка наша… а я ведь в нее тогда чуть не врезался – ну, когда со всех ног домой из школы несся.
Мне стало жутко стыдно. А от мысли, что уже ничего не исправить, — и вовсе захотелось выть в голос. А Хронос кивала на дверь моего дома. И что-то подсказывало мне, что худшее еще впереди…
…В доме было подозрительно пусто. Мой брат наверняка уже вернулся со школы.
Обычно в это время он со своими друзьями устраивает репетиции, а мама закрывается у себя в комнате, чтобы “не слышать этого грохота”.
Я пожал плечами и побрел по знакомому коридору вглубь дома.
А вот и комната брата.
На двери висела табличка «Не беспокоить». Ну, она меня и раньше-то не сильно останавливала, а сейчас – тем более. Я взял и прошел сквозь дверь.
Мой братец валялся на диване. Наконец-то ему никто не надоедает, и он может полностью сосредоточиться на своих песенках!
Но, присмотревшись повнимательнее, я его комнаты не узнал. Со стен куда-то подевались все плакаты с рок-музыкантами – его давнишними кумирами. Гитара одиноко стояла в углу. А мусорная корзина была до самого верха заполнена разорванными и смятыми листами бумаги.
— Возможно, он тоже никогда не станет до конца прежним, — вздохнула Хронос. — Ему теперь не до музыки. С тех самых пор, как тебя не стало.
Очертания комнаты брата поплыли, и через мгновение мы были уже в моей комнате. Здесь все оставалось точно так же, как и при мне.
— Твоя мама никому не позволила здесь что-то менять, — объяснила моя сопровождающая.
В ту же минуту сердце у меня подпрыгнуло и радостно затрепыхалось – я услышал знакомый звук шагов. Дверь распахнулась, и мама вошла в комнату.
Сев за мой стол, она уставилась в одну точку прямо перед собой. Подлетев поближе, я понял, что смотрит она на мою фотографию – она стояла в рамочке на столе.
— Баттон… — прошептала она. А глаза у нее были такие… такие… почти как когда я в одиночку слопал все мороженое в доме, а потом на неделю потерял голос. Только еще хуже.
Уж лучше бы она рыдала в голос, как Свити Белль! Это было бы легче вынести, чем вот такое молчаливое горе.
Из маминых глаз покатились хрустальные слезинки.
— Мааам, ну не плачь, — я присел рядом с ней. — Я же здесь, вот он я! Мама, ты что, не слышишь меня? Мама! Мамочка!
— Нет, Баттон, она тебя не слышит. Тебя больше нет – ты забыл? — глаза у старой пони были почти такими же, как и у мамы. — Вот в такие моменты я ненавижу свою работу… — пробормотала она себе под нос, отворачиваясь.
— Мама! Мама! — я заметался по комнате, плохо соображая, что делаю. — Я все понял! Прекратите это! Верните меня! Я хочу жииить…
— Баттон, я ведь уже говорила тебе, — грустно покачала головой Хронос. — В реальности не бывает дополнительных жизней…
Я хотел зареветь, я чувствовал, как слезы подступают к глазам, но заплакать не мог. Слез не было. Зато мучительно жгло в груди. Словно там собралась вся боль моих близких. Моих одноклассников, мисс Черили, Свити Белль, отца, брата, мамы…
А Хронос продолжала гнуть свое, словно ничего не замечала:
— … да, запасных жизней не предусмотрено. Но ничего исправить нельзя только если ты уже мертв. Пока ты жив, всегда есть право на ошибку… и право эту ошибку исправить. Вот, пожалуй, и все, что я должна была тебе показать, — сказала пони. — А теперь пора…
В тот же миг в комнате не осталось никого, кроме нас двоих.
Я припал к полу, сжался в комок и даже глаза копытами закрыл, чтобы не видеть, что со мной сейчас будет. Прошла минута, другая, прошла, видимо, целая вечность, и ничего… Может быть, я давно уже превратился в пыль?
Я осторожно убрал одно копыто.
Вокруг Хронос вихрем закручивалось сияние, похожее на заклинание “Божественный щит”. Она на глазах молодела, словно время закрутилось в обратную сторону, становилась выше, и вскоре оказалась ростом почти под потолок. За спиной раскрылись два широких крыла. Вместо жуткой кьютимарки с песочными часами на темном боку проступил ясный серп полумесяца. Словно россыпь бриллиантов, сверкнули в гриве огни далеких звезд…
— Принцесса Луна… Так Вы и были этой Хронос? — прошептал я. — Но Вы являетесь во снах… неужели это был просто…
— Да, Баттон Мэш, — произнесла богиня. — Это был сон. Но впредь, пожалуйста, не употребляй слово “просто”, когда говоришь о снах. Сны никогда не снятся просто так. Я поняла, что тебе нужна помощь, поэтому и решила показать тебе все это. Ты должен научиться правильно расставлять в жизни приоритеты…
— Что расставлять?
Принцесса Луна встряхнула головой, и ее звездная грива так и заискрилась:
— Ты должен знать, что есть те, кому ты действительно дорог – пусть даже порой тебе кажется, что это не так. И что нельзя тратить столько времени впустую за видеоиграми. А сейчас ты проснешься. Я надеюсь, что ты выучил свой урок…
— Еще бы не выучить… Это было круче, чем в самой реалистичной игре! Абсолютный эффект присутствия! — вырвалось у меня.
Принцесса покачала головой:
— Ты неисправим. Какой же ты все-таки еще жеребенок… Ну ничего, с годами ты все окончательно поймешь, — она ласково мне улыбнулась и растаяла в воздухе.
Я очнулся в постели, укрытый одеялом по самый подбородок. На лбу лежало что-то холодное. Пощупав копытом, я понял, что это грелка. Надо мной с озабоченным видом склонилась мама.
— Как ты себя чувствуешь, мой хороший? — спросила она.
Я так и подскочил. Грелка свалилась.
— Мамочка! — я чуть не заплакал. Обхватил ее за шею передними ногами и так замер, вдыхая привычный сладковатый запах ее гривы. Это и правда всего лишь сон!
— Баттон, малыш, — сказала она мягко. — Тебе лучше снова прилечь. Ты болен, у тебя был жар. Так бывает иногда, если очень сильно волнуешься.
— Ладно, — покорно ответил я. Жар – очень похоже на правду. Такие ужасы и впрямь только в кошмарном бреду могут привидеться.
Болеть и лежать в постели совсем невесело, но после всего, что я пережил, это такой пустяк!
— Прости меня, мам, я больше никогда не доставлю тебе столько неприятностей, — сказал я и закашлялся.
— Тссс… — она прикоснулась губами к моему лбу. — Поговорим об этом завтра. Но знай, что я нисколько на тебя не сержусь. И твой брат, и папа тоже. Температура вроде спала… а теперь отдыхай и набирайся сил.
И я покорно свернулся под одеялом в клубочек. Завтра… завтра я обязательно извинюсь перед братом. И перед папой. И перед мисс Черили, когда снова пойду в школу. А Свити Белль… я больше не дам ее в обиду, и пусть Даймонд Тиара с ее подружками смеется, сколько ей угодно. А еще я теперь всегда буду останавливаться, чтобы поговорить с нашей соседкой. Я ведь даже не подозревал, как ей одиноко… И еще…
— Я люблю тебя, мам, — прошептал я.
— Я тоже тебя люблю, сынок, — ответила она, выходя из комнаты.
В окно светила луна. На какой-то момент мне показалось, что на ее фоне промелькнула быстрокрылая тень.
Я закрыл глаза. И, засыпая, подумал, что теперь все хорошо, а будет еще лучше.
Потому что завтра наступит новый день.