Fallout:Equestria. Heroes of the past
Глава 7. Посмертные особенности
Автор победил босса по имени сессия и внезапно вернулся к творчеству!
Что же новенького ждет в этой главе? Конечно, очередные истории из прошлого, особенности общения с фанатиками и очень-очень-очень много гулей
Не нужно считать меня достаточно умной пони. Да, я долгое время занимала значительный пост, без меня чаще всего не вступали в силу какие-то изменения, у меня было свое министерство, в конце концов. Раньше мне нравилось все то, что я делаю: вылазки, операции, заседания… Но с каждым днем в Пустоши я все дальше убирала прочь розовые очки. Я-из-прошлого не сделала почти ничего для будущего, живя одним днем. Мои друзья всегда смотрели дальше, и теперь я видела, что именно своей бестолковой недальновидностью я их и раздражала, а вовсе не тем, что подалась к военным и смотрела свысока на их разработки. Может, я и была лучше в броне, чем в костюме министра, но драться могли сотни пони, а управлять страной — единицы. Селестия тоже это понимала, и быстро сбросила с плеч непосильную ношу. Я понимала ее сейчас, вспоминая, как трусливо прикрывалась новой операцией, чтобы не тратить часы на бумаги Министерства. Лишь Проектом Одного Пегаса я могла бы гордиться, но и он не был доведен до ума. ПОП был куда нужнее Пустоши, чем многие другие труды мертвых пони, но я почти ничего не знала о том, как он работает, привыкнув только требовать от подчиненных, чтобы все выглядело круто и функционировало. У меня в голове рождалось много идей, но чаще всего я просто уставала их объяснять, а потом и вовсе перестала это делать. Мне хотелось, чтобы мои проекты появлялись быстро, как облачные замки, но они обрастали бумагами, заседаниями, чертежами… Я должна была пересилить себя, на секунду задуматься о том, что может спасти нас во время войны или после нее, но я была плохим Министром. Мало кто из Министерских Кобыл показывался на фронте, а пропаганда наших же контор запрещала думать о том, что поражение возможно. Хотя, Твайлат наверняка спрятала что-то от бдительных Пинки и Луны, но едва ли даже Совелий или Спайк знали об этом… Ох, Спайк, где же ты теперь? Мне бы очень не помешал сейчас дракон. Хотя бы для того, чтобы спалить это затхлое подземелье вокруг!
Надеюсь, я больше никогда не буду чувствовать себя пожеванной вонючим ртом, полным острых зубов. Даже моя первая встреча с гулями на ферме ЭпплДжек не казалась мне уже настолько отвратительной.
Я с нескрываемым удовольствием еще пару раз ударила статуэткой Луны по безобразной морде трупа, пока каменная пони не развалилась у меня в копытах. Будь здесь Элистия, она бы добавила свой десяток ударов, а может и пару раз смачно плюнула… Но чуть заметная волна магии оттащила меня за хвост в сторону и хриплый голос велел успокоиться. Я бросила недовольный взгляд на единорога рядом и опять против воли поморщилась, стараясь не всматриваться в него. Инквизитор-то был далеко не красавец, а мой новый друг… И как только дома Халфлайфа не рассыпались в ужасе от вида некоторых жителей? Вспомнив, что я сейчас выгляжу не лучше него, я с отвращением содрала кое-как приклеенную ко мне маску и шкуру гуля и брезгливо отбросила их в темный угол. Еле живой гуль хмыкнул, проходя мимо, подбросил в воздухе перышко, и до меня дошло, что он смог освободиться только с помощью него. Я открыла рот, но ничего не спросила. Кажется, лучшего взломщика мне и правда не найти.
— Мы можем уже идти? Я довольно давно не дышал свежим воздухом. Если у тебя найдется пара крышек мне на выпивку, мы точно сойдемся.
Какая-то часть меня все еще каталась по полу, отрицая нормальность разумных гулей, но я оставила ее в этом подземелье и закрыла дверь.
Но, кажется, мне нужно начать немного раньше.
Итак, я опять стояла одна, ночью и без оружия. Не хватало только звука улетающей телефонной будки Доктора на фон для полной картины отчаяния. Один за одним гасли огни Халфлайфа, свистел ветер, тормоша мой нелепый костюм. При свете дня он выглядел дико неправдоподобно, но я надеялась на ночь. Ну, и на то, что Инквизитор ебаный слепой! План, очевидно, был дерьмовый: нацепить шкуру гуля, заставить горожан устроить «встречу-вечеринку» (от которой мне поплохело: этому городу явно нужен мастер-класс от Пинки), а потом просто сесть посреди покинутой общины и ждать. Я ощущала себя тупым одиноким пнем. Костюм совсем не грел, изо рта вырывался пар. Но гули ведь не мерзнут? Темные окна общины гулей следили за мной, и я старалась не поднимать головы. Если бы я могла хотя бы по радио поговорить с Уиллом, послушать его неуместные шутки… Но робот был все так же вырублен. Эл спрятала его в городе и осталась ждать там на случай, если Инвизитор решит прогуляться по главной улице.
Элистия. Я чуть прикрыла глаза, бесшумно пробуя выговаривать ее имя. Зебринское. В воспоминаниях я слышала о ее отце-зебре… И видела, как появлялись полосатые узоры на белой шкурке. Странно, что она была хорошим единорогом для полукровки. Да, единорогом, всю жизнь мечтавшим о полете… Что, если бы у меня был рог?
Не-ет, даже если бы я колдовала лучше Твайлайт (ага, мечтай, Дэш), даже если бы моей магии подчинялись Луна и Солнце, я бы все равно не смогла жить без полета. Никакая магия не сравнится с ощущением ветра, гладящего перья, наполняющего крылья силой. А Радужный удар? Скорость, настолько большая, что сливаются, пропадают все звуки, все мысли; в голове — звенящая пустота, и даже нельзя понять, насколько напряжены крылья и тело, вытянутое в струнку. А потом ты проходишь какой-то барьер, и мир вокруг взрывается энергией, звуком, магией…
Я глубоко вздохнула. Мне даже жарко стало от воспоминаний. Вряд ли крылья Элистии смогут разогнать ее до такой скорости, но я теперь я лучше понимала ее мечты. И то, как над ними поглумились. Бедная маленькая пони.
Внезапно я почувствовала холодок, словно от сквозняка. Мой маленький костерок у копыт затрепетал и погас. О, Дискорд, какая же я вялая, мне же так хотелось поспать сегодня. Я вздрогнула, когда в городе кто-то закричал… И моя голова встретилась с чем-то тяжелым.
В последние месяцы войны мне часто снились кошмары, после покушения на ЭпплДжек — почти каждую ночь. Я не знала, пытается ли Принцесса Луна помогать видеть своим подданным хорошие сны, но в мои она точно не заглядывала. Сейчас я понимала, как важно очнуться, разогнать морок сна… И не могла. Сгустки звездной черноты держали меня, знакомый смех плыл вокруг. Почему-то вдруг появился пони в цилиндре — Октавиан из Мейнхеттена — и через мгновение упал в кипящее варево. Когда я толкала его, я не видела, как с него слезала кожа, а магия уродовала обваренное тело. Рядом в золотистой субстанции кружились части тел рейдеров, за которыми мы с Черной охотились. Я бы хотела сказать, что я сожалею, но это было ложью. Клетка и другие исследования для меня, бессердечной гадкой пони, была важнее нескольких рейдеров и вылезшего из уютного Стойла Октавиана. Смех в голове усилился, звездный хвост ударил по лицу и вытолкнул меня из сна.
Ох, лучше бы я не просыпалась. Все вокруг пахло, как мой костюм гуля, да и выглядело похоже. Я валялась на гнилой соломе в решетчатой одиночной камере, на прутьях кое-где висели кусочки плоти, будто кто-то неистово бился о них всем телом. Я попыталась отодвинуться, но на шее звякнула цепь. Дерьмовый, дерьмовый план!
Я вытянула ногу, касаясь крыла под кожей гуля. Слава Богиням, оно было на месте. Я боялась того, что мог сделать с пегасом-обманщиком сумасшедший пони. Кстати, где он?
— Греми цепью. Он любит, когда новенькие боятся, — захрипел кто-то в соседней камере. Я даже сначала не поняла, что это голос, а не скрежет металла.
— А ты тогда чего не гремишь? — ну и голосок у меня, не лучше, чем у соседа, как оказалось.
— А я и не новенький. Надеюсь, ты уже поняла, что отсюда выхода нет? Если сознаешься ему в грехах, он милостью Принцесс «освободит» тебя ритуальным ножом. Если нет — рано или поздно все равно умрешь под пытками. Все предпочитают первый вариант, но мне пока по душе второй. Хоть проверю, насколько крепкие у него нервы. Можешь поплакать, это он тоже любит.
Мой сосед зашелся хриплым кашлем. В клетках было темно, но я видела дергающийся силуэт на стене. Толстые цепи, извиваясь вокруг его копыт, лязгали и надежно удерживали пони подвешенным к потолку. По спине пробежали холодные мурашки.
— А есть третий вариант, если я не гуль?
Кашель прекратился, и ответа не было так долго, что я подумала, что сосед внезапно умер от шока.
— Эта тварь взялась и за живых?
— Ну, не совсем. На мне костюм из кожи гуля.
Сосед хрипло засмеялся, и его смех еще больше напоминал лязг цепей, чем голос.
— Старая крыса совсем ослепла в своих подземельях. Видел я этот костюм, им только безглазого брамина можно было провести.
Скрипнула дверь, и я прикрыла глаза от слишком яркого света свечи. Она плыла в болезненно-желтом облачке магии перед пони в потрепанной алой мантии и нелепой шляпе. Он звонко цокал по полу изящными накопытниками с совмещенным символом двух Принцесс. Глаза у меня опять загорелись нездоровым огоньком мести.
— Глупые пони наверху не хотят внимать голосу истины, да простят меня Богини! Среди них на святой земле опять ходила сгнившая оскверненная тварь. Пони лишились святых Солнца и Луны, пони потеряли Высоких Покровительниц, пони жалуются и ноют, но сами тянут к себе скверну! Бродят мертвые, возвращается розовое проклятье Кантерлота, а этим пони все еще не понятно, что нужно делать. Очищающий огонь! — он завопил так, что я зажала уши копытами, и в камеры влетел магический шар пламени. Сосед забился в цепях, но не вскрикнул, хотя его изможденное тело объял огонь. Мой костюм тоже вспыхнул, и я с воем упала в мокрую солому, до предела натянув цепь на шее.
Магический огонь потух, даже не подпалив мою гриву, но у меня вся жизнь перед глазами прошла от ужаса. Сосед сплюнул и обмяк в цепях. Я быстро залезла под солому, хоть она и была мерзкой на ощупь и полной насекомых. Инквизитор точно был двинутый, и я не знала, что он мог со мной сделать. Дискордов зад, нужно снять цепь!
— Зебринские выродки, это все их грязная магия, это они любили оживлять мертвых! Удушили наших Принцесс и раскопали всю землю в поисках гниляков! Вот поэтому нет солнца, поэтому земля не родит: мертвые ходят и льют свой трупный яд повсюду, как чума. Но я всех спасу, мне одному все видно насквозь, я осенен мудростью! У глупых пони наверху теперь ночь кошмаров, может, это поможет им одуматься и поверить мне, пророку Принцесс. Ибо без меня и моей Истины весь мир заполнит скверна. А вы, гниляки, подумайте над своими грехами, хорошо подумайте! Для вас близится сладкий миг исповеди и очищения от зла, которое вы носите в ваших оскверненных телах!
Мантия прошуршала по полу, звякнули ключи. Со скрипом ржавая дверь клетки соседа открылась, и Инквизитор захлопнул ее за собой. Что-то со свистом рассекло воздух и ударилось о тело — пони дернулся с лязгом цепей. Я вся сжалась в своем укрытии, стараясь не вслушиваться. Инквизитор бил долго, но сосед не выдавил из себя ни звука. В тишине было слышно лишь его свистящее дыхание и тихое кап-кап-кап по камням.
— Я чувствую, как смердит твоя кровь. Откуда ты пришла, гниль? Где то грязное чрево, вас порождающее? Куда вас попрятали эти неверные пони? Вы все должны очиститься, все!
Я не выдержала и зажала уши копытами. Солома зашуршала, расползаясь. Я затаила дыхание…
К прутьям прижалась морда Инквизитора, сверкнула безумная улыбка-оскал. Он смотрел прямо мне в глаза, и они обещали мне смерть. С хлопком двери он ушел.
Свеча почти не освещала Инквизитора, но ее было достаточно, чтобы увидеть главное: наш добрый пророк сам был гулем.
Я глубже зарылась в сено и закрыла голову копытами. Хотелось заскулить, как раньше, но у моего соседа явно был хороший слух, не позориться же перед ним. Итак, что мы имеем? Этот псих прикрывается именем Принцесс — моих Принцесс! — и делает, что ему вздумается. Интересно, о чем он думает, когда видит свою гнилую морду в зеркало? Я не знала, сколько гулей сидело в этих камерах до меня и в каких грехах они сознавались, но то, что Инквизитор — лицемер и обманщик, было ясно. Но что такое ночь кошмаров? Надеюсь, Эл справится…
— Ключ.
Я открыла глаза, думая, что мне послышалось.
— В левой камере возле твоей решетки лежит ключ от ошейников, — уже более настойчиво произнес сосед. — Да шевелись, курица, зачем тебе крылья даны, я не могу его леветировать!
Я вздрогнула и разрыла свою кучку сена, вылезая. Как этот гуль сумел разглядеть, что я пегас?!
Цепи едва хватило, чтобы мое копыто коснулось решетки пустой камеры. На полу буквально в нескольких дюймах лежала куча тряпья. Я видела темный отблеск ключа.
Я рванулась туда, хоть ошейник больно врезался в горло. Копыто пролезло между прутьями. Мне казалось, что голова вот-вот оторвется, но приблизилась еще на каплю. Перед глазами поплыли круги, и я упала на пол, кашляя. Будь проклят этот ключ!
«Курица, зачем тебе крылья даны?..» Я закусила губу и, чуть не заплакав, вырвала зубами самое длинное и жесткое маховое перо. И, наконец, зажала в дрожащих копытах ржавый ключ. С ужасным скрипом замок открылся, и я скинула ошейник, потирая шею. Сосед мягко усмехнулся. Я подошла вплотную к его камере, но все равно с трудом видела его в полумраке. Тощий единорог с обожженой шкурой и почти выпавшей гривой. Он помог мне. Тонкий голосок в голове сказал, что я вовсе не обязана помогать в ответ… Он в чем-то был прав, я шла сюда за одним конкретным гулем, а этот был так изможден и изуродован, что вряд ли смог бы даже идти…
— Как тебя зовут? — я копытом наступила на горло этого мерзкого голоска в голове.
— Смотря, кто зовет. Здесь я чаще слышу «гниль», где-то — «дохляк», до войны — «прохвост» или «воришка». Ну, а матушка Трикстером прозвала.
Я почти услышала истошный вопль внутри себя. А я еще хотела его здесь бросить, единственного нужного мне пони! Летающая идиотка ты, Дэш.
— Я думал, Министерские Кобылы уже перевелись на свете, — Трикстер громыхнул цепью и повернул голову, попадая в слабый луч света. Я отшатнулась от прутьев, но его лицо отпечаталось в памяти. Мутный мертвый глаз на почти лишенном кожи черепе продолжал буравить меня, и этот взгляд казался мне липким прикосновением. Бурая дыра на месте второго глаза была облеплена мухами и червями. — О, прошу прощения за мой вид. Не совсем подходит для пони высшего сословия?
— И похуже видела, — буркнула я, делая шаг вперед. — Я гораздо больше времени провела в окопе, чем в Кантерлоте. И пришла сюда за тобой.
— Ничего себе честь. Только зачем Министерской Кобыле мертвый воришка?
Его, видимо, вообще не волновало, как я оказалась в Пустошах, живая и здоровая. Возможно он, как и многие другие, просто считал меня фанатиком-подражателем. Что ж, так даже проще. Я надеялась, что Элистия очень быстро сможет у него научиться взламывать Стойла и чинить роботов. Видимо, я не самая толерантная пони и лачугу в Халфлайфе мне лучше не покупать. Путешествовать рядом с гулем я точно не хотела.
— Если воришка сможет ограбить Стойло, я его вытащу.
— На покой захотелось? Лезть в Стойло — верная смерть, — я видела, как ему больно. Единорог до костей соскреб остатки мяса кандалами, но продолжал ехидничать.
— От тебя мне нужна открытая дверь, а не допросы, — я демонстративно отвернулась, ударив длинной челкой по прутьям клетки. Если он окажется бесполезным дилетантом…
— По копытам. Ты снимаешь с меня цепь, я дарю тебе целое Стойло. Равноценно, — гуль усмехнулся, но по чуть торопливой речи было ясно, что он уже боится ходить по краю и пренебрегать возможностью спастись.
Я удовлетворенно кивнула. Мой ключ подходил только к ошейникам, но Инквизитор точно таскал на себе большую связку — я слышала звон. Значит, нужно было устроить ему ловушку, уже вторую за эту ночь.
— На мне кольцо, не дающее колдовать. Сними его и оставь мне свое перо, с остальным я разберусь.
Я с усилием воли еще раз посмотрела Трикстеру в лицо. У основания рога и правда блестело кольцо. А у самой стены был один выломанный прут клетки… За недели в Пустоши я сильно отощала, но ребристые кирпичи все равно сильно ободрали мне спину, а обломок прута расцарапал макушку. С руганью я вкатилась в соседнюю камеру. Пол в ней был весь скользкий от крови…ну, или что там у гулей. Ну и гадость. Я быстро взлетела, обтерев копыта о стену. Трикстер лениво покачивался на цепях, но я видела, какую боль он терпит и скрывает. Под тяжелыми кандалами висели ошметки его кожи и мышц, кое-где проглядывала желтоватая кость. Меня чуть замутило, хотя, возможно, это от запаха — гуль явно провисел здесь долго. Я заставила себя подлететь вплотную и потянуть прочь кольцо на его роге. Я видела его буро-розовую, шелушащуюся под редкими жирными волосами гривы кожу, ободранные роговые пластинки, откушенное ухо, мух в глазнице…
Отдышаться я смогла только в своей камере. Под ногами Трикстера остались голубое перо и кольцо.
Я вновь надела ошейник, закопав замок и ключ в сено. Цепь неприятно сдавила уже немного опухшее горло. Я сильно затрясла ей и что есть мочи завопила:
— О, прекраснейшая из Богинь, тебе не место в грязном подземелье! — Трикстер склонил голову, наблюдая за моим спектаклем, вокруг его рога возникло едва заметное свечение, а я продолжила громыхать цепью и упала, будто преклоняясь. — Неужели ты осенила меня своим светом? О, ты ярче солнца, мои глаза не достойны этого!
Послышался топот копыт, и к нам ворвался Инквизитор. Его безумный взгляд впился в место рядом со мной, будто там и правда стояла сияющая Селестия с развивающейся гривой. Я продолжала выкрикивать какие-то бессвязные фразы и целовать невидимые копыта, ползая по грязному полу, но неотрывно следила за Инквизитором из-под челки. Его взгляд метался, изуродованное лицо дергалось в судорогах. Он сдался быстро: подскочил, открывая дверь моей камеры, и ворвался внутрь, тоже падая рядом со мной. Вот только за выдуманным сиянием Принцессы ему было не видно, как я зажимаю в копытах тяжелую цепь.
Черная змея из тугих колец плотно обвила шею молящегося пророка, и он подавился словом. Сжимая в копытах ошейник, я вылетела из камеры и сильнее потянула цепь. Инквизитора вздернуло над полом, покатилась прочь его нелепая шляпа. Он бил копытами в воздухе, подбрасывая копытами плащ, хрипел и дергался, пока, наконец, его мутные глаза не вылезли из орбит и не выпал посиневший мертвый язык.
Я выпустила цепь, роняя еще дергающееся тело, и выхватила из ниши стены фигурку Луны…
Лунный свет совершенно не пробивался через облака, и мы шли впотьмах, спотыкаясь и теряя тропу между мертвыми деревьями. Незадолго до этого Трикстер поскользнулся и упал точно в нишу, оставленную жар-бомбой — видимо, не долетела до Белохвостого леса, — и теперь его единственный глаз сиял зеленым огнем, а тело выглядело не таким ужасным. Но я все равно старалась не смотреть на него лишний раз.
Говорить не хотелось. Я чувствовала себя больной и грязной и мечтала только о кровати. Чтобы не уснуть прямо по пути, я воткнула наушник и открыла записи с терминала Инквизитора.
«Наконец-то у меня появился дом. Рядом есть город, но мои проповеди местным пони не нравятся. Значит, придется ходить к моей любимой церкви. Священник там молод, но все делает правильно и красиво, и голос у него приятнее моего. Я не рассказывал ему своих идей о Скверне в мире, но завтра он обещал пастве поговорить об этом. Возможно, я найду в нем соратника.
Глупые пони хотели поселить меня вместе с гниляками. Да скорее солнце упадет на землю! В этой старой канализации сыро, но я привыкну.»
«Слушал проповедь и едва не плакал. Как этот жеребец поносил гнилых, как отчаянно и пылко говорил! Его голос просто музыка для моих ушей. Так и не решился к нему подойти, даже капюшон стараюсь не снимать. Какие-то болваны смеялись, слушая его, но он усмирил их одним взглядом. И не удивительно: огромный жеребец, такой одним копытом череп проломит! Но Принцессы завещали нам быть добрыми ко всем, и я вижу его доброе сердце: он никогда не использует свою грубую силу, как бы она не рвалась наружу. Его будто озаряет сама Селестия. Я не так силен. Я скорее ночной друг Луны, вечно скрытый тенью.
Перестал даже ходить в этот грязный городок, Халфлайф, там развелось слишком много гниляков. Я слышал, как они встречали кого-то: мертвяк, а столько почестей! Будто сами Принцессы пожаловали.»
«Я… я нашел свой путь. Луна даровала мне видение, когда Солнечная Сестра отвернулась от меня, залив кровью все вокруг. Я любил этих прихожан, любил церковь, любил священника… И ничего этого больше нет. Гниль осквернила все вокруг! Розовая скверна лилась отовсюду, пока говорил священник. Ему кричали, чтобы он бежал, но он упрямо смотрел на мертвое чудовище перед ним и читал свою проповедь дальше. Рейдеры убили всех пони, не заметив меня в темном углу, где я обычно сидел. А розовая тварь наступила на горло священника и смеялась ему в лицо. „Где твои Богини, Фаукс? Ты куда лучше ломал кости и крал жеребят, для богомолений ты слишком уж страшный“. И мой кумир пал, как прекрасные статуи Богинь, его уволокла с собой эта многорогая мразь, возомнившая себя новым богом! Я плакал там, в розовом тумане, пока его не рассеяла прекрасная пони, окутанная звездами. Она смотрела на меня своими сияющими из-под шлема драконьими глазами и вложила нож в непослушные копыта. И я прозрел. Гниль должна быть стерта с лица земли, и только тогда на чистую землю ступят Богини, только тогда они увидят меня, их верного слугу…»
Я выдернула наушник и со злостью швырнула его в сумку. Этому психу привиделась Найтмер Мун и нашептала пойти убивать невинных пони! И без Ризориуса тут не обошлось, ну конечно. От него не удивительно с ума сойти. Но Фаукс-священник? Я чуть не зашлась хохотом, представив его в церемониальных одеждах возле алтаря Принцесс. Неужели он и правда когда-то хотел исправиться? А Ризориус как-то заставил работать на себя? Сомневаюсь, что такой, как Фаукс, побоялся бы смерти. Хм, может и не стоит тогда его убивать, просто переманить? От него живого больше толку.
Я уже выстроила в голове крайне нелепые планы похищения громадного жеребца, как вдруг впереди свистнул Трикстер. Я пригнулась и поползла туда, где горел зеленый огонек его глаза.
— С городом что-то не так. Гляди, — он магией раздвинул мертвые ветки, чтобы я смогла выглянуть.
Над лачужками Халфлайфа висел густой туман, плотный и вязкий на вид. В глубине его что-то копошилось, а на поверхности иногда появлялись волны или даже водовороты. Кто-то кричал, но звук был еле слышен, будто шел через вату.
— Это и есть ночь кошмаров?
— Видимо, Инквизитор что-то наколдовал. Туман с галлюциногенами, или что-то такое. Видишь, там бегает пони? Он лягает пустоту, рядом с ним никого нет.
— Или мы так думаем. Вдруг там невидимые монстры?
Трикстер покачал головой и указал копытом на крышу. Я присмотрелась и узнала мышиные крылья Элистии. Аликорн распласталась по крыше, будто ее что-то держало, и вяло отбивалась одним копытом. Я и отсюда видела, как она напугана и измотана.
— Монстры бы уже всех съели, пока мы тут сидим. На них натравили их же собственные кошмары.
В голове вспышкой пронеслось воспоминание Эл о чудовищном хирургическом столе. Сейчас моя подруга опять была в Стойле, одинокая и беспомощная.
— Но как им помочь? В тумане мы наверняка тоже сойдем с ума! — у меня от напряжения дергались перья в крыльях. Думай, глупая пони!
— Можно надеяться, что с рассветом эта дрянь рассеется. Или… Хм. Инквизитора больше нет, а магия есть.
— Значит, есть ее источник.
Пони в моей голове хором произнесли «бинго».
— Я попробую окружить нас защитным барьером и понадеяться…
Я схватила гуля и подняла в воздух, не дав договорить. Элистия на крыше начала кашлять кровью. Ждать мы уже не могли.
Трикстер недовольно хмыкнул, и почти сразу я почувствовала мягкое покалывание. Бледно-зеленое свечение обволокло меня, как вторая кожа. Оно чуть грело и защищало от ночного ветра.
— Тебе придется меня нести. Я на грани выгорания и не могу творить два заклинания одновременно, — ух-ты, в голосе гуля бывают эмоции! Сейчас я действительно слышала неловкое огорчение.
Я была без брони, и всеми силами отгоняла брезгливую дрожь, ощущая спиной мертвое тело. Трикстер был легким, но это не особо улучшала ситуацию — мягкая, будто обваренная кожа, источающая легкий запах разложения, терлась о мою, ободранная до кости нога держала меня поперек груди… бррррр. Если с его глаза на меня упадет личинка или червяк, я его сброшу. Надеюсь, мои кошмары будут приятнее этого полета.
Я медленно опустилась в туман. Сразу стихли звуки, капельки холодной влаги осели на шкуре, не смотря на барьер. И зашептали голоски в голове, мешая в общую кашу мои и Трикстера мысли. «Безумие-одичавший-потерянная-слабый-чужая-ненастоящая-одинокий».
— Борись с этим, — просипел Трикстер мне на ухо. — Иначе я не удержу барьер, и нам будет гораздо хуже.
Я сильнее забила крыльями, пытаясь не слушать проклятый шепот. Но мы хотя бы не сходили с ума, как остальные пони в тумане, а значит, щит работал. Без Трикстера я бы не вытащила Эл отсюда. По спине побежали холодные мурашки. На краю сознания я видела какие-то смутные тени. Стоило мне попытаться поймать их взглядом, в голову словно вонзились иголки… Но я увидела. Увидела, как ко мне ковыляют мои друзья — гниющие и безумные — туманные и нереальные, но страшные, как в любом кошмаре.
Но отличия от кошмаров были: в этот раз я могла бороться.
Я юркнула под полуразбитый мост, нависший над городком, туман там был не такой густой. В уши мне будто налили воды, я слышала только глухой гул из шепотков, далеких криков и рычания. Чудовища вырывались из наших кошмаров в реальный мир.
С моста на меня капнула какая-то жгучая дрянь, и я зашипела от боли. Трикстер стер ее с моего плеча и тонул в бок, показывая на нужную крышу: Эл темным пятном распласталась по ней, и я едва ее видела. Туман густел и уже мешал даже дышать. Гуль закашлялся, и зеленоватый щит замерцал. Передо мной на мгновение возникла гниющая жёлтая шкурка Флаттершай, в нос ударил смрад разложения… Щит восстановился, и все пропало.
— Шевелись, крылатая, — прохрипел Трикстер мне прямо в ухо.
Крыша опасно прогнулась под нашим весом. Я громко позвала Элистию, но никто не отозвался. Ватная тишина будто пожирала звуки, а я не видела уже ничего, кроме плотного дымчатого тумана.
Рог гуля выпустил ослепительную вспышку, на пару секунд озарившую мир вокруг. Туман будто испугался света и расползся грязными клоками подальше от нас. Элистия ничком лежала буквально в паре шагов, с ее рога сыпались слабые искры, отгоняющие от нее смутную тень. Трикстер выпустил еще одну вспышку и опять зашелся в приступе кашля, вонзаясь мне в бока своими костлявыми ногами. Тень зашипела и отступила от аликорна.
— Ее нужно вытащить отсюда, но вас двоих я не подниму! — я подбежала к Эл и прижала копыто к ее шее, проверяя пульс. Ран на ней не было, но сердце колотилось, как бешеное, и она не приходила в себя.
— Найди то, что создает этот парк развлечений. Крышу я расчистить смогу и подержу щит над тобой, — Трикстер мешком скатился с моей спины и распластался по крыше, тяжело дыша.
— Н-но…
— Внизу туман гораздо гуще, тупица ты крылатая. Или ты думаешь, что я или эта полудохлая будем быстрее тебя? — он смерил меня усталым взглядом своего единственного, чуть горящего зеленым огнем, мутного глаза, и я не стала спорить.
Зеленая аура щита снова замерцала вокруг меня, воздух наполнил раскрывшиеся крылья. И я рухнула обратно в густой сумрак. Туман был с привкусом железа и крови, забивался в ноздри и уши, назойливыми липкими прикосновениями проходил по шкуре. Я никак не могла отделаться от ощущения, что за мной следит что-то злое и уже потихоньку раскрывает пасть, поджидая, когда же я подойду достаточно близко. Это ощущение усиливалось… и я поняла, что я на верном пути.
Магия Инквизитора просто пыталась меня запугать и не подпустить к источнику. Ха, не на того напала. Я прорвалась сквозь все густеющую пелену и наступила в еще чуть тлеющий костерок. Мой костерок. На земле даже остались капли моей крови, после того как Инквизитор вырубил меня… Еще одной статуэткой Луны — такой же, какой я размозжила ему череп. Что ж, мы квиты, старый сумасшедший ублюдок. Я отбросила с глаз свалявшуюся от грязи, пота и слишком уж влажного воздуха челку и подняла статуэтку. Грива Принцессы колыхалась, как настоящая, создавая туман вокруг. Только ее милая мордашка никак не вязалась с чудищами, прячущимися в этой пелене. Я еще мгновение смотрела в ее добрые каменные глаза… и со всей силы швырнула статуэтку на разбитый камень мостовой.
Осколки разлетелись с диким воем, отшвырнувшим меня прочь, как взрывная волна. Я резко распахнула крылья, тормозя, и только это спасло меня от встречи со стеной.
— Ласковый прием, Принцесса…
— Всего лишь плачу тебе твоей же монетой, Рэйнбоу Дэш, — раздался над ухом шипящий хриплый голос. Я вздрогнула, когда меня окатил порыв ледяного воздуха, превратившийся в черную фигуру аликорна. С сияющей холодными звездами гривой. Призрачно-зеленые безжалостные глаза с вертикальным зрачком уставились на меня, обездвижив, лишив всех мыслей. Мой внутренний голос надрывался, требуя, чтобы я шевельнула хоть одним копытом ради себя, Элистии, Трикстера, сто-лет-как-мертвых-друзей! Но я не могла.
— Как поживаешь? Вижу, Пустошь тебе нравится, можно больше не сдерживаться, верно? Тебе ведь больше нравится быть палачом, чем Министром? Хочешь, расскажу, где неподалеку зебринский склад жар-бомб? Их так много, что ты сможешь оставить от Ризориуса, Фаукса и даже целого Анклава Пегасов лишь горстки праха! Я бы даже одолжила тебе мою корону, ах-ха-ха!
Смех Найтмер Мун будто вылил на меня ведро воды, и я очнулась от ее чар. Оттолкнув крылатую тень, я резко взмыла в воздух — все выше и выше. И как это я, Рэйнбоу Дэш, забыла о лучшем способе очистить мир от облаков или тумана? Неужели в Пустоши я и правда стала терять себя по частям? Холодный воздух свистел в ушах, а Халфлайф сверху казался клубком плотной серой шерсти, внутри которого что-то неприятно копошилось. На мгновение я вновь увидела холодный блеск глаз Найтмер Мун — или это была просто шутка моего уставшего воображения — но я уже не боялась. У самой облачной завесы я затормозила и развернулась. Ощущение собственной силы в полете словно смело из головы все страхи и сомнения. Эл, Трикстер… держитесь. И я медленно расправила крылья, закрыв глаза и чувствуя, как нарастает свист ветра, сливаясь в единый гул. А затем
перешла порог слышимости — и скорости звука.
Элистия металась по кровати, сминая старую простыню и царапая рогом стену. Трикстер стоял у стены, сложив копыта на груди и, нахмурившись, следил за ней. Пластины на моих крыльях немного погнулись, и теперь жеребенок оружейника колдовал над ними за моей спиной, периодически роняя на меня инструменты из слабого магического поля.
— Я мог бы попробовать магическое вмешательство в ее разум, но мы оба в шаге от выгорания, так что я понятия не имею, чем это может закончиться.
— Ты и так уже достаточно помог. Без твоего щита я бы даже в город не попала, — мою благодарную улыбку немного испортил опять рухнувший на хребет инструмент.
— Эти кошмары могли бы и совсем не навредить местным.
— Это намек на то, что мой Радужный Удар…
— Принес больше разрушений? Ага, — гуль говорил абсолютно равнодушно, и меня это дико раздражало.
— Элистия до сих пор не очнулась! Некоторые были ранены и не дожили бы до утра, если бы туман не рассеялся! А вдруг чье-нибудь подсознание создало бы…я не знаю…дракона?!
— Тогда он бы меня сожрал, — донесся слабый голос.
Я вскочила с места так резко, что жеребенок за мной грохнулся на пол.
— Эл, Эл, как ты?
— Как будто умерла раз пятнадцать, — она закашлялась и с трудом открыла глаза. Мутный взгляд сфокусировался на мне. — Ты уронила на город жар-бомбу?
— Она сама лучше бомбы, — фыркнул гуль. — Половину домов снесла вместе с фундаментом.
— Облака не дали мне подняться выше и рассчитать удар!
Я со злостью развернулась к Трикстеру, но проглотила новые обидные слова, заметив взмывающий в магическом поле револьвер Элистии. Он мягко прижался к виску гуля. Щелкнул предохранитель.
— Если Дэш меня не подвела, значит, ты и есть легендарный Трикстер, — аликорн говорила это своим мурлыкающим голосом, но не улыбалась, как всегда. Дуло револьвера почти ласково гладило голову гуля. — Я про тебя многое слышала. Например, про твои ножи, которые часто перерезают горло заказчика, если вы не сходились в цене.
— Мои услуги уже оплачены, — равнодушно ответил Трикстер и повернул голову к Элистии. Револьвер теперь целился ему точно в лоб.
— И ты действительно сможешь попасть в Стойло?
— Я хороший вор, а у Стойл-Тек не самые надежные замки. А теперь убери свою игрушечку, тебе нервничать врач запретил.
Предохранитель встал на свое место, а я поняла, что все это время не дышала.
— Раз уж мы теперь компаньоны, могу я попросить о небольшой услуге?
Я тяжело вздохнула. День и так начался не очень: у Уилла сгорела какая-то важная деталька, которой не оказалось во всем Халфлайфе, а местные пони не очень меня любили после Радужного удара, так что починить друга я все еще не могла, так еще и Трикстер выкатился откуда-то грязной тенью. И «компаньоном» ему я хотела быть меньше всего.
Половину его головы закрыл бинт, спрятав, наконец гниющую глазницу. Но обрубок уха и общую потрепанность вида ничто, увы, не прикрывало. На поясе у него теперь болталось два угрожающего вида ножа, в лезвиях тускло отражалось рассветное солнце, прорвавшееся сквозь облака.
— Мне казалось, мы в расчете.
— Считай это услугой в долг. Один я не справлюсь, Инквизитор меня здорово потрепал.
Я вздохнула еще раз и села у края разбитой дороги, вытаскивая из сумки бутылку Ядер-Колы. Нормально поспать мне опять не удалось, и нужно было хоть как-то поддерживать бодрость.
— Как ты знаешь, всех гулей из окрестностей прятали в Белохвостый. Меня, к сожалению, довольно рано поймали, но я поспрашивал местных, и одного хорошего пони в этих списках не оказалось. Но и у Инквизитора он не появлялся, за это я ручаюсь. В общем, мне нужно проверить этого хорошего пони.
— Чую подвох, — пинком я отправила опустевшую бутылку точно в ржавое мусорное ведро.
— Куда ж без этого. Живет этот параноик на островке за рвом со всякой плотоядной фауной. И летун мне бы не помешал.
— Всего-то? Перенести тебя с берега на берег? Так и быть, сделаем. Когда… — я осеклась, услышав непонятный шум. Мне кажется, или это… рычание?
— Мантикоры! — с воплем пронесся мимо нас пони, на ходу заряжая ружье.
Я подскочила, судорожно соображая, сколько у меня бронебойных пуль — по прошлому опыту только это годилось против милых зверушек. Трикстер меланхолично продолжал сидеть на месте.
— Так мы идем? Хороший пони…не ждет.
— Ты оглох, что ли?! Тут сейчас всех съедят!
— Второй раз за день спасать один и тот же городок? Я пас, пожалуй.
Я даже подавилась от удивления. Нет уж, точно никаких «компаньонов». Молча я надела шлем своей супер-пупер-великолепной брони (о, милая, как я по тебе скучала!), подтянула ремень боевого седла и поднялась в воздух.
Городские пони спешно занимали удобные позиции повыше от земли, запираясь в уцелевших домах. Крыши ощетинились стволами винтовок, карабинов и ружей. Черной тенью с одного из балконов на меня упала Элистия, путаясь в крыльях и плаще.
— У-у-у, снова намечается веселье? — она сдула с глаз челку и лихо крутанула барабаны револьверов.
— Какого драного хвоста ты вылезла из постели? — зашипела я. И что за заботливая мамочка во мне проснулась?!
— Думаешь, меня туманчик потрепал?
Мы бы еще долго препирались, но земля под ногами задрожала от громогласного рычания. А еще от гула топочущих копыт: из-за поворота в облаке пыли выскочило несколько десятков гулей. Выглядели они все даже не очень мерзко, видимо, ядерный курорт Белохвостого Леса пошел им на пользу. С крыш закричали стрелки, и гулей быстро запустили в дома. Город притих, только мы с Элистией остались посреди опустевшей улицы. Я закусила удила седла, напряженно ожидая…
Первый выстрел разорвал тишину — где-то наверху тихо хлопнула снайперская винтовка. Сразу же ей ответил болезненный вопль. Из чащи мертвых деревьев вылезла мантикора. Одна ее лапа была прострелена и волочилась за громадным телом. Чудовищный хвост разметал сухой кустарник, и город опять потряс рев.
— Пошла жара! — закричала Элистия, и на секунду я увидела в ней какого-то великого зебринского воина. Она кувыркнулась в воздухе сгустком темноты и устремилась к мантикоре. Дружно рявкнули ее револьверы, а потом все утонуло в хаосе. Из леса появились новые чудовища, морды некоторых были перепачканы сукровицей гулей. С крыши с шипением понеслась небольшая ракета, разрывая чудовищ на кусочки. Все кричало, взрывалось и ревело, и я снова была будто на войне. Всего-то нужно представить, что вместо мантикоры на тебя мчится зебринский танк…
Что-то грязно-бурое упало между мной, застывшей в воспоминаниях, и чудищем. Клубок из ног распутался, и Трикстер, крепко держа свои ножи, прыгнул точно на голову маникоры. Лезвия глубоко вошли ей в глаза и разрезали плоть, как мягкое масло. Гуль приземлился на задние копыта, вслед за ним рухнула туша чудовища. Он бросил на меня равнодушный взгляд и побежал к следующему зверю.
Пони внутри моей головы дружно хотели надавать мне оплеух, и было за что. Я быстро взлетела и наконец сцепилась в воздухе с еще одной мантикорой, захотевшей хвостом смести защитников города с крыши. Я врезала ей по зубам ПипБаком и дернула удила. Бронебойный вошел ровно в раскрытую пасть и превратил ее голову в кровавый фонтан. Из темно-фиолетовой моя броня стала грязно бурой.
Когда стихли последние выстрелы, моя винтовка раскалилась так, что прожигала мне бок. Я быстро сняла ее с седла и отбросила подальше, тяжело дыша. Кровь буквально текла по улице, собираясь в небольшие лужицы. Я с отвращением сняла шлем: визор был полностью заляпан.
— Теперь я точно жду ответную услугу.
Я вздрогнула. Гуль умел подбираться бесшумно. Вообще, я все еще не собиралась разговаривать с этим ебнутым, но я обещала ему помочь. Без единого слова я закинула его на спину и взлетела, подобрав все еще горячую винтовку.
— Курс на юго-восток. Пролетишь над рекой и сама увидишь, куда нам нужно, — услужливо подсказал Трикстер.
Крылья неприятно ныли от недавнего Радужного Удара и непривычной брони, и я двигалась не очень быстро, поэтому довольно скоро нас нагнала Элистия. В ее плаще добавилось дыр, а через всю мордочку тянулась глубокая царапина, но в целом она была в порядке.
— Новое дельце? Или у вас романтическое свидание?
Я предпочла игнорировать и ее. Как же хорошо было с молчаливым Уиллом!
Среди голой земли ярко вспыхнула серебристая гладь реки, и я спустилась ниже. К естественной излучине действительно был добавлен ров, и с виду спокойная вода окружила небольшой островок с богатым, но все же разрушающимся от времени коттеджем. Я бесцеремонно сбросила Трикстера с себя перед дверью, и только после этого приземлилась. Как можно было устоять перед маленькой местью?
Дверь была не заперта. Я оглянулась, подметив ровные каменные дорожки и чистеньких садовых гномов возле деревьев. Для Пустоши это местечко казалось слишком уж идеальным. Трикстер вошел первым, и первым же почувствовал неладное. Он резко затормозил в просторном холле, так, что в него врезалась Элистия, а в нее — я. Дискорд побери ее упругий круп…
Встряхнув головой, я огляделась. Блестящее темное дерево, картины в начищенных рамах, ровный пол без дыр. Сюда не стыдно было бы приглашать Селестию. Вот только весь прекрасный дом выглядел так, будто внутри бушевал смерч. Книжные полки покосились, книги валялись повсюду, изорванные на части. Стены все были исцарапаны и кое-где окровавлены, болтались оторванные перила. Но нигде не было следов запустения, даже пыли. Кем бы ни был этот смерч, бушевал он здесь совсем недавно.
— О, Дамьен, — под нос себе выдавил Трикстер и леветировал один из ножей. — Не шумите. Надо подняться в кабинет.
Эл подняла его в воздух, чтобы не скрипеть половицами. На втором этаже картина была прежней — царапины на стенах, изорванная мебель… Я некстати вспомнила об адской гончей в школе и сглотнула ставшую вязкой слюну. Эл, видимо, подумала об этом же и убрала предохранители револьверов. Трикстер выскользнул из копыт аликорна и как кошка приземлился на мягкий ковер. И как только этот мешок с костями мог двигаться так тихо и незаметно?
Почти слившись со стеной возле мощной дубовой двери, гуль толкнул ее копытом. Петли чуть скрипнули…
На нас ничего не выскочило. Не засветились в полумраке безумные глаза. Только из груди Трикстера вырвался скорбный стон. Нож выпал из пропавшего магического захвата и очень шумно в этой скорбной тишине дома грохнулся на пол. Трикстер, закрыв копытом единственный глаз, тяжело сел возле обезглавленного тела гуля в богатой, но изорванной одежде. Возле тела лежал красивый тяжелый револьвер, а кровь на стене была еще даже влажно блестящей.
Я не знала, что сказать. Мы опоздали сюда буквально на несколько минут. Я ничего не знала про этого пони, но Трикстер сидел возле него, чуть покачиваясь, и его крупный лоб прорезала скорбная глубокая морщина, а тощая грудь судорожно вздымалась. Для него это был чудовищно богатый спектр эмоций.
— Я должен был прийти раньше, — просипел гуль. — Я должен был понять, что это не истерики аристократа.
— Он становился диким. Никто бы не смог этого остановить, — тихо ответила Элистия, убирая оружие.
— Да что ты вообще знаешь о гулях? — прошипел Трикстер, убирая копыто. Его глаз сверкнул яростным зеленым огнем. На секунду в нем пропала осознанность, и это было страшно. Он был готов броситься на аликорна и одним движением перерезать ей горло. Я осознала это за мгновение… а потом он снова стал собой, сварливым равнодушным гулем-вором.
— Спасибо за помощь.
Он тяжело поднялся, будто нес на спине непосильную ношу, забрал нож и прошел мимо нас. Эл взглянула на меня, поджала губы и ушла вслед за ним.
В одиночестве мне стало как-то легче. Я покосилась на тело, но гуль был точно и бесповоротно мертв. А к обществу мертвецов я привыкла. Я села в мягкое кресло и запрокинула голову, всматриваясь в трещинки на потолке. Этот дом мне что-то напоминал. Еще раз оглядев комнату, я заметила крошечный портрет в застекленной раме. На нем не было ни пылинки, словно его полировали каждую минуту. С него, мягко улыбаясь, смотрела Рэрити. Я прикрыла глаза, чтобы новые волны воспоминаний не нахлынули на меня. Ну конечно. Ровные дорожки для хорошей воскресной игры в гольф, старый дом потомственных аристократов Эквестрии, белоснежный сервиз, украшенный россыпью фиолетовых драгоценных камней… Мои мертвецы ходили за мной постоянно. Или это я неосознанно бродила по их следам?
Я подошла поближе к портрету. Вокруг рамки был обернут тонкий шелковый шарф. Когда я дотронулась до него, по коже побежали мурашки, кто-то быстро зашептал на краю сознания о Черной, злобной книге, о душах, душах, душах… Я прижала невесомую ткань к щеке, но слезы так и не пришли. Пустошь наконец подогнала меня под свои мерки.
Когда я уходила, портрет упал с полки. Я даже не вздрогнула.
Трикстер с Элистией сидели в тени рекламного щита, Эл с мрачным видом сжимала бутылку какого-то пойла и чесала копытом царапину от мантикоры. Я не знала, о чем они говорили. Но, наверное, копытопожатие и короткий кивок должны были меня насторожить. Наверное. Но куда больше мне хотелось спать, чем думать. А на следующее утро с недовольным шипением и визгом сирены передо мной открылся запасной вход в Убежище Элистии.
Заметка: новый уровень! (7)
Новая способность: «Кровавая баня» — несчастные, павшие от вашего копыта, зачастую взрываются, становясь кроваво-красным фаршем в месиве кишок. Круто! Да, и вы наносите 5% дополнительного урона любым оружием
Новая квестовая способность: «Рецидивист» — рядом с Трикстером вы передвигаетесь тише, а ваш шанс на кражу, взлом или скрытное убийство повышается