Хроники одного гвардейца
Глава 48
Казалось бы, что еще может произойти, если главный герой уже мертв? А нет! Кое-что может! Иначе, какие это были бы приключения?
ГЛАВА 48
Лунный свет
— Алекс.
Негромкий, мелодичный голос пробился сквозь тьму в мое затуманенное сознание.
— Алекс Анноун.
Нет, это точно меня. Я сначала засомневался, так спокойно и одновременно нежно он звучал
— Вставай.
Я открыл глаза. И сразу же закрыл их! Нет, высоты я не боюсь, даже, наверное, вообще немного чего боюсь, но вот наблюдать с нее за тем, как мои друзья убиваются над моим же бездыханным телом, при том, что происходит все под землей, где этой самой "высоты" недолжно быть и в помине... Это было слишком, даже для меня.
— Ну хватит тебе. Поднимайся.
Я снова открыл глаза, но на этот раз повернул голову в ту сторону, откуда доносился до меня этот чудный голос. И сразу поднялся на ноги. Пусть подо мной ничего не было, но я откуда-то знал, что именно поднялся. Вернее, мои ноги приняли в окружающей пустоте положение, которое обычно подобает называть "положение стоя". Правая же передняя автоматически взвилась к уху. Отдернулась — вспомнила, что на мне нет головного убора.
Рядом со мной стояла, глядя на меня, аликорн переливающегося, нежного, иссиня-серого цвета с развевающейся гривой цвета ясного ночного неба, сверкающего мириадами звезд. Принцесса Луна.
— Ваше высочество, — склонился я в подобающем поклоне.
— Встань, — все также спокойно улыбнулась она. — Встань, мой гвардеец. И пойдем. Ты устал. Тебе нужно отдохнуть.
— Но, как же... — оглянулся я на своих друзей.
— Сейчас ты не поможешь им. Они тебя даже не услышат. Лишь они сами могут сейчас решить свою судьбу. А ты? Ты ступай за мной.
Она развернулась и медленно, грациозно взмахнув крыльями, поплыла сквозь окружавшее нас ничто. Оглянувшись в последний раз, я последовал за ней.
— Вот мы и пришли.
Как я ни всматривался, но передо мной не было ничего, кроме пустоты.
— Просто обернись, — вновь улыбнулась принцесса.
Я обернулся и... Оказался в большой, но чрезвычайно уютно обставленной комнате. Все в ней располагало к отдыху и спокойной, неторопливой беседе. Шелк, атлас, бархат... Все тона и оттенки фиолетового, синего, голубого и почти черного были идеально подобраны и гармоничны... Отделанные тканью, мягкие, словно струящиеся стены. Немногочисленная, но практичная и со вкусом подобранная мебель. Подушки на покрытом ковром полу. Небольшой столик. Камин с парой кресел в углу. Углы в этой комнате были достойны отдельного упоминания, ибо, сколько я не оглядывался, я так и не смог сосчитать их. Их могло быть сколько угодно, от двух, до ста. Мой взгляд коснулся потолка. Вернее сказать, того, что должно было быть потолком, ибо вместо него я увидел лишь плотное, густое, сине-голубое марево, сквозь которое, как мне показалось, просвечивали звезды. Несколько из них, словно заметив меня, стали чуть ярче, осветив комнату.
— Ну? Что же ты? Проходи, садись, — в голосе принцессы промелькнула тень довольства произведенным впечатлением.
Ровный свет ее рога на секунду озарил комнату. Загорелись дрова в камине. На низеньком, окруженном подушками, столике развернулась невероятно тонкой работы голубая скатерть. Появилась из ниоткуда пара длинных свечей в изящных серебряных подсвечниках. Одно за другим начали появляться яства. Последним возник во главе стола стройный серебряный кувшинчик с широким горлом. Рубиновый лучик озорно блеснул на поверхности его содержимого.*
— Прошу к столу.
Только сейчас, когда отзвучали эти слова, я почувствовал, как же я успел проголодаться.
— Давно я не ел ничего лучше, — честно признался я, когда с едой было покончено.
— Рада, что тебе понравилось, — чуть улыбнулась принцесса, возлежа на подушках по другую сторону стола, и чуть покачала на копытце тончайший фужер, любуясь игрой света на его пузатеньких бочках. — Попробуй. Чудесный букет.
— Вино забвенья? — в свою очередь улыбнулся я.
— Да нет, — удивилась она. — Зачем бы мне пичкать тебя этой гадостью? Просто хорошее вино.
— Не знаю, — честно ответил я. — Просто пришло в голову. А вообще, это так у Вас...
— Тебя, — перебила принцесса. — Тут никого нет и незачем соблюдать церемониальные приличия, так что, давай на ты. Луна. В крайнем случае — "принцесса", но тоже на ты. Договорились?
— Хорошо, — чуть растерялся я. — А... ты со всеми так приветлива?
— То есть?
— Ну... Все умершие гвардейцы удостаиваются чести отобедать с... тобой?
— Нет, что ты, — чуть хихикнула она, изящно прикрыв копытцем рот.
— Я один из немногих?
— Да с чего ты вообще взял, что ты совсем умер?
Вот тут уже настала моя очередь удивляться!
— Это сложно объяснить, — она отставила фужер. — Пойдем-ка, сядем. Думаю, нам будет, о чем серьезно поговорить.
— Здесь будет куда удобней, — уселась она в мягкое кресло перед камином. — Даже не знаю, с чего бы начать. Видишь ли... Ты не умер. Вернее, не умер в полном смысле этого слова. Ни один гвардеец не может умереть совсем. Вернее, может, но только если для него уже нет никакой возможности вернуться. Если гвардейца разорвут эти Твари, если он утонет в болоте, если его похоронит заживо обвал — это верная смерть и тут уже даже я бессильна что-либо сделать. В твоем же случае, все не так фатально.
— То есть? Я сейчас могу вернуться к друзьям?
— Увы, но нет. Есть высшие законы, законы магии, которые не могу нарушать даже я. Ты сможешь вернуться, но лишь по прошествии девяти дней.
— Так много? Но... Но меня могут уже похоронить?!
— Увы. Я не могу этого исключить. В этом случае твоя смерть станет необратимой.
— И я... Должен буду все это время находиться здесь?
— Совсем не обязательно. Ты можешь отправиться назад, когда захочешь, но ничему не сможешь помешать, они не смогут тебя видеть или слышать. Но я настаивала бы на твоем отдыхе. Побудь здесь несколько дней. К тому же, я почему-то уверена, что все будет хорошо, — взгляд ее стал каким-то особенным. — И что ты еще сослужишь мне добрую службу. А пока — просто отдохни.
— Хорошо, если Вы... ты так желаешь.
На какое-то время мы замолчали, глядя в огонь камина. Я взял поднесенный Луной фужер. Чуть отхлебнул. Вкус действительно был великолепен.
— Скажи... — я чуть замялся, решаясь задать давно мучивший меня вопрос. — А каково это — быть аликорном?
Луна вздрогнула. Глянула на меня с какой-то смесью тревоги и тоски:
— Одиноко.
— А сестра?
— Сестра? Нет, конечно, есть сестра. Правда, мы с ней разные и не всегда понимаем друг друга. Но это другое. Друзья, вот, что важно. Их у меня почти и нет. Были когда-то. Но... Знаешь как больно, когда те, кого ты знала и любила еще жеребятами, стареют и умирают у тебя на глазах? Каково при этом знать, что ты будешь жить вечно? — в краешке глаза блеснула слезинка. — Я потеряла многих друзей. Многих хотела бы вернуть. Вернуть Сноудроп...*
— А разве не в силах аликорнов даровать вечную жизнь?
— В силах. То-то и оно, что в силах. Но никто не может даровать ее всем. Наверное, тебе сложно представить, что тогда начнется, но я понимаю, почему Селестия запрещает это делать.
— Даже иногда?
— Даже иногда. Правда... — Луна задумалась, видимо, решая, стоит ли это сказать или нет. — Правда, был случай, когда я ослушалась этого приказа. Я создала свое королевство, подданными в котором были жеребята, брошенные на произвол судьбы.* Я попыталась им помочь. Я даровала им вечную жизнь и вечную молодость. Реакция же на это Селестии... Это стало одной из причин нашей ссоры. И одной из причин того, что она отправила меня в ту ссылку... На луну... На тысячу лет...
— А королевство?
— Я спрятала его. Спрятала так, что никто и никогда не найдет его и не навредит моим жеребятам, не забывшим меня и за тысячу лет. Спрятала между пространством и временем... — Луна тепло улыбнулась чему-то своему.
— А как же жеребята? Они что, так и заперты там?
— Нет, почему? Они вольны быть там, где им вздумается. Я иногда вижу их даже на улицах Кантерлота, только не подаю вида. Просто их никто не сможет отследить. Никто и никогда, кроме них, не узнает о том, где расположен вход в королевство. Вернее, не королевство уже. Они сами управляют собой. Кажется, они называют себя Республикой. Лунной Республикой*, если я правильно помню. Но я по привычке говорю о королевстве.
— Ловко.
— Ну да. Ты ведь наверняка и сам знаешь, что наш мир не единственный? Вот я и подумала: "А почему бы не использовать пространство между ними?"
— Ты думаешь, что я не отсюда? — удивился я.
— Догадываюсь. Хотя даже для меня тайна, как ты попал сюда. Видимо, все же существуют и иные входы, кроме зеркала. В прочем, это не удивительно, учитывая, что выход на той стороне, насколько я знаю, это постамент какой-то статуи или чего-то вроде. Наверняка существуют и другие проходы, и куда более скрытые. Когда-то я читала даже, не помню, правда, у кого и когда, что возможно все миры пронизаны ходами, как хороший сыр дырками, только в одни из них пройдет телега, а в другие не просунешь и иголку. Кто знает, возможно, это правда?*
— Даже ты не знаешь этого?
— Да, я почти богиня, как считают многие. Но даже я не могу знать всего, что связано с изначальной магией миров. Нельзя до конца постичь что-то, порождением чего являешься.
— Но ведь вы с сестрой управляете всем, даже движением луны и солнца?
Луна поставила фужер на возникший из ниоткуда крошечный резной столик. Готов поклясться, что ее рог при этом даже не светился!
Чуть печально улыбнулась:
— Тут сестра немножечко мухлюет, хотя это даже всем на пользу. Мы, в свое время, создали мощное заклятье. Именно оно и движет Солнце и Луну до сих пор. Сам посуди! Заниматься дважды в день одним и тем же занудным делом тысячелетия подряд, это... Как бы помягче сказать... Полный бред. Селестия время от времени пользуется этим, да и то не поднимает солнце сама, чтобы не нарушать ход заклятья, а просто подгадывает время его появления, подстраивая под него свой маленький спектакль. Я, впрочем, тоже, но только пару раз в год. Нет, конечно, мы можем делать это и сами, но это же просто нудно! Да и к тому же существует тысяча разных дел кроме этого, требующих нашего внимания. Взять хоть обострившуюся обстановку на границе с Кристальной Империей. Да и Кризалис, похоже, опять что-то удумала... Вот что действительно важно сейчас, а не подъемы и спуски светил.
— Поэтому ты отозвала гвардейцев из города?
— Да. Я решила стянуть побольше сил. Я ведь отвечаю за все, что связано с темной стороной. Когда-то за это отвечал Дискорд, и, наверное, более успешно, чем я, но сейчас все в моих копытах.
— А сестра?
— Селестия, — Луна нахмурилась. — Она неплохой политик, но почему-то никогда не воспринимает угрозы всерьез. Быть может, даже, из-за собственного бессмертия, у нее выработалась какая-то апатия к происходящему. Нет, я ничего не скажу, она прекрасно управляет Эквестрией в целом, но... конкретные судьбы... по большому счету, исключая некоторых, ей безразличны. А я так не могу. И стараюсь сделать все, чтобы защитить всех, кого могу, вне зависимости от того живут ли они вечно или нет. Вот и приходится...
— Темная Гвардия тоже появилась по этой причине? — вновь не удержался от вопроса я.
— Да. Вернее, в том числе и по этой. Изначально она создавалась лишь для защиты моих жеребят и была крошечным отрядом, но потом я поняла, что та парадная, золоченая гвардия, которую собрала вокруг себя сестра, не спасет страну и, что важнее, ее жителей в случае необходимости. Отряд мой ширился, рос от года к году, от столетия к столетию, привлекая в себя самых разных пони, пока не превратился в то, что сейчас называют Темной Гвардией. Кстати говоря — красиво. Я не планировала такого названия, но оно прилипло, прижилось и, по-моему, очень неплохо звучит.
— Понятно. Значит, вот откуда разведка, вот откуда хорошее снабжение...
— Да, конечно. Я все сделаю, чтобы все пони, по крайней мере, чувствовали себя в безопасности, если уж я не могу даровать им вечную жизнь. В конце концов, сейчас я добилась того, что даже Селестия не может контролировать мою гвардию. Мало того. Гвардия может скрыть что-то от нее, если на то есть необходимость, а скрыть что-либо от всевидящей правительницы, это, согласись, немало! Теперь ты понимаешь, сколько сил у меня уходит на то, чтобы мои гвардейцы оставались во всем лучшими. Именно поэтому, к слову, я и набираю офицеров, показавшихся мне неординарными.
— А как относится Селестия к такому расширению гвардии?
Луна вздохнула:
— Она его не замечает. Или делает вид, что не замечает. Но, вообще-то, я позаботилась о том, чтобы она узнала как можно меньше. Пусть лучше считает гвардию моей охраной.
— И все это удалось замаскировать?
— Да, хотя на это ушли сотни лет. Думаешь, где ты сейчас?
Я развел копытами. Да и как тут было бы угадать. Где угодно.
Луна дотянулась и отодвинула плотную штору, до того казавшуюся куском стены. За шторой оказалось небольшое арочное окно, за окном же... За окном выделялась на фоне темнеющего неба башня, причем, судя по узору, различимому в падающем откуда-то свете, и знакомой архитектуре, это была одна из башен королевского дворца в Кантерлоте, это все, что можно было о ней сказать.
— Мы в башне? — я оглянулся вокруг. Башня бы точно треснула, попытайся кто втиснуть в нее эту комнату.
— Отчасти так, но лишь отчасти. Мы сейчас находимся сразу в нескольких местах одновременно.
— Погоди-ка... — начало доходить до меня. — Из этого... места ты можешь видеть все, что творится в Эквестрии?
— Можно сказать и так, но это будет немножечко неверно, — возразила Луна. — Точнее будет сказать, что в это место можно попасть из нескольких мест. При этом его нельзя обнаружить. К примеру. Ты видел окно в башне напротив?
— Да.
— Это окно моей сестры. А что, как ты думаешь, она через него видит? А видит она лишь небольшую комнату, такую же, как у себя, с разницей просто в мелочах, — она осеклась. Пристально посмотрела на меня. — Но что-то я разговорилась. Прости, иногда на меня находит.
— Все в порядке, — поспешил успокоить ее я. — Я уже забыл услышанное. В одно ухо влетело, в другое вылетело.
— Спасибо, — кивнула она. Быстро отодвинула штору. Глянула на темное небо.
— Прости, — Луна переменилась в лице. — Скоро ночь. Надо лететь.
— Конечно, — я встал с кресла и все-таки чуть поклонился.
Луна улыбнулась, взмахнула крыльями и, не говоря больше ни слова, исчезла.
Я огляделся. Что ж! Раз эта комнатка в моем распоряжении аж на девять дней... Где там тот кувшинчик?
Ну, наконец-то!
Я неделю провалялся на этих пропахших лавандой фиолетовых подушках! Нет, это была не худшая из недель, все-таки каждый вечер ко мне заглядывала Луна и мы по несколько часов, до наступления темноты, общались с ней на различные темы. Я узнал для себя много нового об Эквестрии и ее возникновении, что называется "из первых уст". О взаимоотношениях богинь. Луна же... Наверное, она тоже что-нибудь для себя узнала. Во всяком случае, ей было интересно. Остальное время тоже не было потрачено без толку. По крайней мере, я успел о многом поразмыслить. Даже составил себе некий график действий на будущее. Конечно, были там и пещеры Эплуз с их троллями, и Форт Пониред с его контрабандой, и еще кое-что из того, что попадалось нам по пути, но я выделил для себя две наиболее приоритетные темы, в которых следовало разобраться. Первой из них было сокрытие Селестией истории Эквестрии, но тут требовалось действовать очень медленно и осторожно. Так, чтобы никому не навредить. Кто знает, сколько времени на это уйдет. Быть может, месяцы, быть может, годы. Может, на это не хватит и всей моей жизни. Но я понимал, что не успокоюсь, если не сделаю хоть что-то, если не узнаю хоть немного. Вторым вопросом, требовавшим тщательнейшего изучения, без сомнения, была проклятая фибула. Вернее даже, если верить Дитзи, целый комплект подобных безделушек. Сколько их было и сколько осталось? Где они сейчас? Какова их природа? Насколько они опасны и как их нейтрализовать? Все это нужно было разузнать как можно быстрее. Хорошо, если уцелела одна фибула, принесшая нам столько бед, а если нет? Если, к примеру, то злосчастное крушение, что довелось нам пережить, было не отзвуком того, что фибула направила КонАрмовский отряд к кургану в нашем лесу и разбудила Тварей, но работой еще какой-нибудь схожей вещицы? Если только наш артефакт, даже будучи запертым в магически защищенной коробке, умудрялся доставить нам столько проблем, всячески осложняя охоту за статуэткой, то, что тогда способны сделать две, три, десять таких вещей? Попав не к тому, они способны будут уничтожить этот мир! Так что, о них необходимо было узнать все, что только можно, и, чем быстрее, тем лучше. А ведь и кроме этого в любой момент могут возникнуть проблемы!
Однако мысли мыслями, но больше здесь было совершенно нечего делать. Конечно, я уже заговаривал с Луной об этом, памятуя о ее словах о том, что я волен уйти, когда захочу, но она настаивала на том, что мне еще стоит отдохнуть. Не мог же я сопротивляться?
Сегодня же... Сегодня она вняла моим мольбам и, снабдив необходимыми инструкциями, отпустила. Я вновь был волен распоряжаться собой. Правда, не совсем. Для начала мне, по словам принцессы, требовалось найти свое тело и воскреснуть, а до этого, похоже, было еще ой как не близко.
— Ступай, — Луна тепло улыбнулась и коснулась моего лба копытом.
Я провалился сквозь покрытый ковром пол и полетел.
Видимо, я потерял сознание, потому что когда очнулся, то совершенно не узнал место, куда я попал. Вернее, и узнавать-то было особенно нечего, разве что огромные ворота за спиной, украшенные причудливой резьбой и какой-то надписью. Я присмотрелся внимательней. "Оставь надежду, всяк сюда входящий…"* Так и есть. Ворота Тартара. Почему-то это совсем не пугало, не удивляло и даже не восхищало. Я просто принял это за факт и посмотрел под ноги, поскольку больше все равно было некуда. Тонкая белесая линия уходила от моей ноги во тьму. Следуя инструкциям Луны, а также поскольку больше все равно идти было некуда, я как мог, поспешил туда, куда вела меня эта линия. Как мог, потому, что идти порой приходилось чуть ли не в раскорячку, настолько скользили ноги на... Чем бы оно там ни было.
Идти пришлось долго. Очень долго. Вполне может статься, что и не один день, ибо, увы, мертвым часы не положены. Однако об этом как-то не думалось. Все, чего мне хотелось на тот момент, это как можно быстрее выбраться из Тартара. Как можно быстрее найти свое тело и вернуться. К Эплджек, Изу, Радуге, Скуталу, Блум... Вернуться домой. Поэтому, когда впереди возникла необъятных размеров дыра, в которую и уходила моя путеводная нить, я шагнул в нее сразу, не останавливаясь ни на секунду, не думая.
Видимо, это так положено — терять сознание при переходе. Хотя интересно, могут ли духи терять сознание, и если да, то как? Вот мне как-то удавалось.
Я не спеша открыл глаза и огляделся. Большой, отделанный камнем зал. А, быть может, тут и не было отделки, а это была лишь кладка. Не важно. Луна предупредила меня и о нем. Их с Селестией старый замок, вот где я оказался. Правда, она не стала лишний раз вдаваться в подробности о том, почему они с сестрой его покинули и почему он и сейчас в таком запустении. В прочем, по вполне понятным причинам, я и не слишком-то стремился это уточнять. Достаточно того, что я слышал о нем от Твайлайт, как-то взявшейся придать ему более жилой вид и, потихоньку, занимавшейся этим до того момента, как появились Твари.
Поднявшись с пола, я побрел куда глядят глаза в поисках выхода. Понятно, что из самого замка главный выход был всего один, а двора и крепостных стен у него, вероятно, никогда и не существовало, расчет делался на фортификационные качества самого строения, но путь к воротам еще надо было найти. Это оказалось даже легче, чем я думал. Пара коридоров, всего одна небольшая лестница и я заметил достаточно широкий пролом в стене, через который вполне можно было выбраться наружу.
Мне повезло. Пролом оказался почти вровень с землей, а не на высоте нескольких этажей, чего я не мог оценить, так как не видел ни одного окна, и что было бы не совсем приятно. Похоже, у меня накрепко засели привычки живого, иначе как объяснить то, что я не прошел просто через стены, и даже, касаясь их, ощущал так, как был должен. Но даже если отставить в сторону привычки, падать откуда-то или висеть в воздухе не очень-то хотелось.
Кругом шумел Лес. Именно Лес, так как это считалось окраиной Вечнозеленого леса, хотя и очень, очень дальней. День, если верить солнцу, а не доверять ему у меня пока не было причин, клонился к вечеру. Вспомнив еще раз инструкции Луны, я решил не пользоваться лесными тропами, навскидку определил направление и порысил туда, где должна была находиться Старая Дорога. Так назвала ее Луна. Видимо, когда-то замок был куда ближе к цивилизации, чем сейчас. Интересное название. Очень многообещающее. Может быть, когда-нибудь стоит узнать о нем побольше, а пока нужно было попасть на дорогу до темноты.
Дорога. Дорога это слишком гордое и громкое название для той разбитой колеи, в которую она превратилась. Нет, я не спорю. Когда-то, лет тысячу назад, это, должно быть, был очень важный торговый путь или что-нибудь вроде. Мало что сохранилось от былого величия сейчас, разве что серые камни, которыми она была замощена, все еще выглядывали из травы и раздвинувших их мелких кустов и деревьев, показывая, что когда-то это было дорогой, и что по ней, возможно, еще можно куда-то добраться.
Добраться действительно было можно. По сути, все, что делала Старая Дорога, это вела к городу напрямую, через лес. Новая же, огибала эти места огромным крюком.
Камень за камнем, камень за камнем. Я даже не скажу так сразу, мешают они идти или помогают. Я шел по дороге уже долго, но все никак не мог понять: почему ее сочли опасной? За все время я и из животных-то видел только промелькнувшего пару раз кролика. А ведь для некоторых и медведь еще не повод к панике, — вспомнил я Флатершай. — Так что же такое страшное может тут водиться?
В какой-то момент со спины послышался звук, который я меньше всего ожидал сейчас услышать. Звук стучащих по камням деревянных колес. И раздавался он у меня из-за спины.
Кого может нести на ночь глядя по давным-давно заброшенной дороге, через Вечнозеленый Лес? Мне стало интересно, и я решил дождаться странных путников. Прятаться мне было особо нечего, это они пусть меня боятся, если увидят, а мне-то чего уже боятся? Так что я просто встал тихонько на обочине и принялся ждать.
Не прошло и пары минут, как из-за поворота показалось несколько фургонов. Скромные. Упряжь на одного пони, да притом самая дешевая. В упряжь, как ни странно, впряглись единороги. Вернее, жеребцы — кобылки шли рядом. Давно уже не крашенные и рассохшиеся, борта влекомых ими фургонов зияли немаленькими щелями. Поскрипывая плохо смазанными осями, пропылили они мимо меня.
В тот момент, когда я неспешно пошагал за ними, решив побыть какое-то время в компании этой, судя по всему, переезжавшей семьи, из под брезента последнего фургона высунулась пара жеребят, еще совсем крохотных, куда моложе наших Искателей, и похожих друг на друга как две капли воды, с той лишь разницей, что гривку одной из этих капель украшал затертый розовый бантик, и уставилась на меня.
Вернее, сначала я подумал, что на дорогу, но...
— Мама, мама! — тот, на котором бантика не было, высунулся за край фургона, пытаясь увидеть тех, кто шел впереди. — Ну неужели ты не видишь?!
— Да! — писком поддержала его сестра. — Теперь-то ты видишь, что мы говорим правду?!
— Ох! — вздохнул кто-то впереди томным, грудным голосом. — Опять вы с вашими "прозрачными пони"? Ну и воображение же у вас...
— Но мы... — попробовал возразить жеребенок, но сбился, вздохнул и спрятался обратно под брезент фургона. — И вот так каждый раз... И как им доказать, что мы ничего не придумываем...
Он снова глянул на меня:
— Эх вы, Прозрачные... Даже сказать-то вы ничего не можете...
Я не понял. Получается, что они меня видят? Но как такое в принципе возможно?
Видимо, я произнес это вслух, потому, что оба жеребенка уставились на меня с раскрытыми ртами. Вот только тот, что только что звал маму, просто смотрел на меня, а его сестра, ойкнув, спряталась за задний борт фургона и подглядывала сейчас из щели.
— Ты... ты сказал... — запинаясь, пробормотал тот, что без бантика. — Ты у... умеешь говорить?
— Да, — не понял я. — А что в этом такого?
— Ну... Обычно вы только молчите или шевелите губами...
— Не знаю. Я-то точно говорить умею.
— А... А кто ты такой? Откуда? Почему вы там прозрачные? Если я, конечно, не слишком много спрашиваю, – тут же испугался он собственных слов, прижимая ушки и наклоняясь ближе к борту, так, будто ветхая деревяшка могла защитить его от чего-то ужасного.
— Я? Я гвардеец ее высочества принцессы Луны.
— Гвардеец? Луны? — бедный жеребенок совсем вжался в борт. — И-извинит-те...
— Да, а что в этом такого?
— Не знаю, но родители не любят, когда ее упоминают при них...
— А мы им не скажем! — я улыбнулся и подмигнул.
— Ага, — чуть приободрился малец. Да и его сестра осмелела настолько, чтобы высунуться из-за борта. — Но ведь... ОНА не прозрачная, нет? А вы почему?
— Давай уж на ты, раз начал, — снова улыбнулся я. — Это, во-первых. А во-вторых, прозрачный я потому, что мертвый.
— Мер... — уже оба жеребенка залегли за щелястым бортом.
— Да чего вы испугались-то?
— Н-но... — осмелилась вступить в разговор жеребяшка. — Т-ты ведь...
— И что такого? — решил уж высказать я заготовленную фразу. — Чего нас бояться?* Мы ведь даже копытом до вас дотронуться не сможем.
— Да? — она высунулась из-за борта.
— Да. Хочешь — проверим?
— А ты мне... ничего не сделаешь?
— Абсолютно!
— Честно?
— Клянусь!
— Ну...
— Я верю, — из-за борта поднялся ее брат. — Я слышал, что гвардеец никогда не нарушит клятву.
— Л-ладно, — жеребяшка, дрожа от собственной смелости, поднялась в полный рост. — Давай!
Я чуть ускорился, догоняя фургон. Взмахнул крыльями. Секунда, и я уже летел рядом с бортом.
Протянул ногу.
— Уй!
— Чего? — жеребенок завороженно глядел на то, как мое копыто касается лба его сестры. — Как это? Что ты чувствуешь?
Если честно, то мне и самому это было интересно.
— Холодно и... и немножко щекотно... — неуверенно пробормотала та, скосив глаза ко лбу, и улыбнулась.
— Тогда давай уж и мне, — храбро зажмурился он.
Мда... Видел бы кто со стороны эту сцену... Взрослый и "прозрачный" пегас, летящий за старым фургоном и касающийся копытами лбов пары едущих в нем жеребят-единорогов...
— Ай!
— Ой!
В какой-то момент я не выдержал и, эксперимента ради, коснулся кончиков их рогов.
— Что? Что-то почувствовали?
— Какое… странное ощущение... — жеребяшка отстранилась и потерла свой рог.
— Да, — потряс головой ее брат. — Очень. Очень странное. Но... Мне нравится.
— И мне тоже!
— А вы... ты далеко идешь? — снова обратился он ко мне.
— В Понивилль. Надо возродиться.
— Чего сделать?
— Возродиться. Я ведь не совсем умер. Гвардейцы просто так не умирают. Вроде бы...
— А... Ага.
— А садись к нам? — его сестра пододвинулась в сторону. — Расскажешь нам что-нибудь, пока по дороге...
Я с радостью воспользовался предложением. Это куда лучше, чем плестись в одиночестве еще несколько часов.
— Ну, а куда едете вы? — задал я встречный вопрос, чтобы поддержать разговор.
— Да... — жеребенок раздосадовано махнул копытцем. — Они, похоже, и сами не знают...
— Да, — кивнула его сестра. — Мама с папой говорят, что просто хотят сменить обстановку, но мы-то чувствуем, что тут что-то не так.
— А чем занимаются ваши родители?
— Они... В общем они камни ищут. Драгоценные.
— Но это ведь умеют многие единороги?
— У папы дар! Он может найти камни там, где никто-никто уже не найдет! И какие! Самые огромные! — глаза жеребяшки расширились, наглядно демонстрируя размер камней.
— Ага, — кивнул брат. — А остальные ему помогают. Мы рудознатцы... Вся семья. И папа, и дедушка, и его папа, и все были. И мы, вот, будем…
— А что так грустно?
— Да не тянет нас с сестренкой под землю, если честно. Но родители говорят, что надо, значит, все равно будет, как они скажут. А какой у нас выбор? Надо.
— Выбор есть всегда.
— Да-а... Тебе-то легко... — нахмурился жеребенок. — Ты-то гвардеец...
— А я, думаешь, всегда был гвардейцем? Я тоже не им родился. Даже не в Эквестрии. Однако ведь стал им! — я чуть было не заставил их задать ненужный вопрос, но вовремя исправился, сместив акцент в своей фразе. — Главное иметь желание и немного удачи, дождаться нужного момента в жизни и не оплошать, когда тот случится!
— Дождаться бы его скорее... Вот бы до того, как мы найдем новый дом...
— А в чем проблема? Оставайтесь у нас в Понивилле.
— Не, — вмешалась его сестра, улегшись на пол фургона и устроив голову на ногах. — Папе нужны пещеры. Иначе, где ему достать камни? А нам так надоело жить в глуши... Конечно, нам хорошо, когда мама с папой рядом, но хочется чего-то... Чего-то еще...
— Угу, — брат скрестил ноги на груди и привалился к стенке фургона. — Угу.
— Тп-пр-р-ру! Сто-о-ой! Пора сделать привал! — послышался снаружи чей-то командный голос, — Заночуем в этом лесу, а утром двинемся дальше! А ну-ка все за ветками! Сейчас будет костерок! Эй! — окликнул он кого-то. — Где там твоя штуковина? Сбренчи-ка нам что-нибудь, разогнать эту тоску!
Я, расслабившись было, вновь насторожился. Они что, и в правду собрались заночевать в Вечнозеленом Лесу?
Хорошо, что хоть палаток они разбивать не стали, решили спать прямо в фургонах. Только тот жеребец с помятой жизнью физиономией, что тянул наш фургон и, как оказалось, сносно играл на каком-то самодельном струнном инструменте, напоминавшем смесь банджо с контрабасом, завалился спать прямо на траве.
В целом, надо сказать, это был довольно неплохой вечер. Уютный костер. Болтовня за ужином, в которую я не преминул вставить пару неслышных большинству едкостей, наблюдая за тем, как краснели, пытаясь сдержать смешки, жеребята. Уже перед сном они вполне официально попросили родителей разрешить "их знакомому прозрачному пони" спать в их фургоне, на что получи закономерные сочувственно-одобряющие улыбки.
Заверив почти моментально заснувших малышей в том, что "спать мне совсем-совсем ненужно", я устроился у самого борта, поглядывая сквозь дыру в брезенте на ночной лес. Конечно, мне нужно было спешить. Конечно, я мог оказаться в Понивилле еще этой ночью. Но почему-то я чувствовал, что не могу их вот так вот бросить. Просто должен побыть с ними и все. Может, все дело в самой этой дороге, но мне хотелось убедиться, что они покинули Вечнозеленый, прежде чем возвращаться в город.
Что-то беспокоило меня. Убедившись, что близнецы крепко спят, я откинул полог и, перепрыгнув через невысокий борт, соскочил на землю. Кругом царила тишина. Не зловещая. Самая обычная лесная тишина. Стрекотнул где-то сверчок. Заухал вдали филин. Какая-то неспящая птаха язвительно окатила его в ответ. Филин виновато заткнулся. Обнаглевший еж уже тащил что-то из еды, непредусмотрительно оставленной у костра. Летучая мышь устроилась на ветке соседнего деревца, пробившего себе путь через камни, и теперь пучила на меня блеснувшие в лунном свете глаза. Мне показалось или она и в самом деле мне подмигнула? Какая-то ползучая гадина недовольно зашипела, когда я чуть не наступил на нее. Я на всякий случай извинился. Лес жил своей обычной ночной жизнью. Тем более странным было то, что мне что-то в этом не нравилось.
Что именно мне так не понравилось, я понял, лишь, когда заметил в кустах одинокую, крадущуюся тень. Тварь. А кого еще я, собственно говоря, ожидал тут увидеть? Правда, что странно, никто на нее не отреагировал. Обычно при их появлении тишина была мертвой, а тут — как будто ее и не было.
Я запаниковал. Я не знал, что делать. Не знал сколько их тут. Не мог им помешать. Хотя... Почему нет? Может, я тут и не могу стать героем, а вот...
— ПОДЪЕМ!!! БЫСТРО!!! ТРЕВОГА!!! — заорал я, и кинулся к фургону.
— А?! Чего?! Че случилось?! — подскочил малец, пока его сестренка продирала глаза.
— Где эта *неприличное слово*???
— Чего???
— *Очень неприличное* со струнами!!!
— Дядин инструмент, что ли?
— Да!!!
— Вот он.
— Начинай играть!
— Но... Все ведь спят? Да я и не умею... — посмотрел он на меня, как на чокнутого.
— Да и здорово, что не умеешь! — подтвердил я его догадку. — Не спрашивай! Просто бренчи что есть дури!
— Давай! Раз он так просит, то так надо! — поддержала меня его сестра, видимо, все же сочтя, что в нормальных обстоятельствах я бы не стал бы будить их среди ночи, да еще и орать дурниной при этом.
— Да-а-а ла-а-адно... — тот неуверенно взялся за инструмент. — Дядя меня... Если поломаю...
И он ударил по струнам!
Да как ударил! Такого дикого визга от этого глупого инструмента не ожидал даже я! Уши едва не взорвались! Но главный эффект был достигнут — пони зашевелились.
— Не останавливайся! Играй!
Не ожидала этого и Тварь. Она обалдело застыла в полусотне шагов от фургона. Да нет. Не одна. Три. Но их заметили! Жеребцы кинулись впрягаться в повозки, слава богиням, не решившись принять бой. Резко рванулся с места и наш фургончик, вновь становясь последним. Твари очнулись и, осознав, что еда решила побегать, кинулись ей вслед.
Началась бешеная, смертельно опасная гонка.
Впрочем, для нас она окончилась быстро. Только-только мы немного оторвались, как проклятые булыжники недобитой дороги сыграли свою роль. Жеребец, что тащил фургон, споткнулся и полетел на землю. Похоже, он сломал ногу. Хромая, подошел он к заднему борту. Уперся в него. Толкнул раз. Другой. Третий. Фургон качнулся и поехал куда-то под уклон.
— Когда остановится — бегите! — крикнул он жеребятам.
Я оглянулся на них. Куда там "бегите"... Против Тварей-то... Тут и подготовленному бегуну, призеру Эквестрийских игр, не всякому повезет, а уж о паре малышей-единорогов и речи быть не может. Да они и так перепугались до смерти.
Фургон остановился. Я выглянул из него, прямо через брезент. Хуже некуда. Проехал он всего ничего. Видно было, как Твари занялись толкнувшим нас пони, видимо, решив, что жеребята, которых они, несомненно, чуяли, никуда не денутся, и что стоит начать с основного блюда, а уже потом побаловать себя десертом.
Нужно было что-то делать. Но что?