Стэйблриджские хроники

Глава 23. Наука против богов

Скриптед Свитч демонстрирует работу Механизма самому авторитетному зрителю из всех возможных...

---

Очередной мирный день в Эквестрии подошёл к концу. Солнце застыло над самой линией горизонта, ожидая, когда ему будет позволено отправиться на покой. Разрешение покинуть небосвод должна была дать старшая из божественных сестёр, вышедших на балконы двух высочайших башен кантерлотского дворца. Переглянувшись, аликорны обратились к видимому и ждущему своего часа светилам, чтобы вновь порадовать своих маленьких подданных прекрасным зрелищем смены дня и ночи.

То, что большинством пони воспринималось как нечто само собой разумеющееся, на самом деле было тяжёлым трудом, требовавшим предельного сосредоточения магических сил, предельной концентрации. Но за тысячи лет ежедневного повторения эти действия стали столь привычны, что не требовали прямого участия сознания, как сердцебиение и дыхание, так что старшая из сестёр давно привыкла посвящать эти минуты размышлениям.

Закрыв глаза, Селестия вспоминала завершившиеся всего несколько часов назад переговоры с грифонами. Они прошли совсем не так, как она ожидала: послы вели себя агрессивно, позволяя себе резкие слова и выдвигая требования, в её представлении выходящие за рамки допустимых даже для представителей столь гордого и своевольного народа. В Совете Республики сменилось поколение преторов, и к власти пришла молодёжь, не чтящая договорённостей прежних эпох, желающая ещё больше славы, большей власти, больших свобод. И всё меньше прислушивающаяся к наставлениям старшего поколения, пытающегося передать им свой опыт и научить хорошим манерам.

Дошло до того, что острова, которые два государства могли бы осваивать совместно, грифоны требовали передать им для единоличного пользования. И громче всего подобные предложения слышались от «нейтральной, честной и объективной» прессы. Ложь перешедшего всяческие границы «Гриффин Глобал Медиакорп», главного информационного агентства Грифоньей Республики, поразила принцессу до глубины души – издательство успело распространить и популяризировать версию истории их государства, в которой легендарный предводитель грифонов Грифн Великий когда-то победил и чуть ли не пленил сестёр-аликорнов. И доказывать послам, что истинная история Грифна полна поступков, максимально далёких от «величия», было так же бессмысленно, как попытка защититься от орды параспрайтов, забрасывая их пирогами.

Усилием воли Селестия загнала тревожные мысли о становящихся всё более напряжёнными отношениями между двумя государствами в дальний уголок разума. Ситуация была сложная, но пока что далёкая от катастрофической. Принцесса ещё могла, опираясь на свой многовековой опыт политических игр, переломить её ход и убедить нынешних лидеров Республики в возможности и необходимости компромисса.

Выработанное за века безошибочное чувство времени подсказало ей, что ночь уже вступила в свои права. Она открыла глаза, ожидая увидеть в полном мерцающих звёзд небе мягко сияющую луну, но встретила по-прежнему яркий свет солнца, всё так же висящего над горизонтом и словно насмехающегося над ней. Что ж, подобное могло произойти, если она чересчур уставала или отвлекалась сильнее, чем думала. В любом случае, это было поправимо.

Селестия выпрямилась и высоко вскинула голову, как делала тысячу раз до этого. Она очистила разум от посторонних мыслей, полностью сконцентрировавшись, как делала тысячу раз до этого. Она собрала все доступные ей магические силы, как делала тысячу раз до этого. И потянулась к сверкающему на небосводе солнцу, как делала тысячу раз до этого.

И не нашла его. Это было невозможно. Она видела его глазами, ощущала тёплые лучи. Но не чувствовала его. Небесный друг молчал, словно внезапно обиделся на неё и теперь не желал разговаривать.

Принцесса не захотела в это верить. Она закрыла глаза и снова обратилась к украшению небосвода, надеясь, что вся её воля, все её стремления подействуют. Она не отвлекалась, хотя уши уловили тихое шипение, донёсшееся из-под балкона. Лишь когда по мордочке пробежали неожиданные и мощные волны воздуха, принцесса открыла глаза. Солнце на небе осталось, но утратило статус самого невероятного наблюдаемого события. Его затмило нечто с шестью чёрными крыльями, длинным телом, двумя треугольными глазами, прорезанными вертикальным зрачком и присвистывающим, пропитанным иронией голосом.

— Нет, ты колдуй-колдуй. Я подожду, – с преувеличенной серьёзностью сказала Ламия, удерживая себя в воздухе напротив балкона.

Селестия бросила взгляд на соседний балкон и мысленно обратилась к Луне, напоминая, что сейчас ни в коем случае нельзя творить заклинания. Старшая сестра надеялась, что день, когда принцессы впервые встретили змею, ещё сохранился в памяти у младшей. А Ламия, очевидно, ждала магического нападения, так как иронично вскинула бровь, когда увидела, что Селестия начала осторожно отступать в комнату. И не напала сама, даже когда перед её мордой захлопнулись тонкие двойные створки.

Не напала по двум причинам. Во-первых, для завоевателя было варварством рушить дворец, в котором он собирается потом жить. А Ламия физически не могла последовать за отступившей принцессой, не обрушив балкон и не разворотив верхний этаж изящной башенки.

Во-вторых, подобные действия были тактически невыгодны: попытавшись сделать это, Ламия подставилась бы под совсем не магический удар. На месте Селестии змея вполне огрела бы стеснённую размерами как балкона, так и двери незваную гостью табуреткой или чем-нибудь потяжелее. Кроме того, Ламия уже сделала первый ход, появившись и обозначив свою угрозу, вынудив Селестию отступить во дворец. Главным было показать, что бегство по воздуху перестало быть выигрышным вариантом ответа.

— Теперь не только ты, убожество, можешь парить на крыльях! – полетело вслед принцессе насмешливое замечание.

Ламия призвала свои новые творения, и две бестии вынырнули из-под деревьев внутреннего двора. Они служили страховкой на случай, если простой демонстрации трёх пар чёрных крыльев будет недостаточно. Одна из бестий уселась на крышу над балконом, вторая – принялась кружить вокруг второй башни, откуда предусмотрительно ретировалась принцесса Луна. Змея самодовольно улыбнулась расстановке фигур. Теперь её присутствие требовалось в другом месте.

Развернувшись и едва не задев при этом хвостом стену, Ламия пустилась в полёт вокруг дворца, привлекая внимание испуганных пони из числа тех, кого она не могла или не стала брать под личный контроль. В данный момент мощности генератора на её спине хватало, чтобы сохранять шесть магических плавников-крыльев и рулевой гребень, а также держать в подчинении почти всех дворцовых стражников, которые попались в поле зрения змеи при первом пролёте над городом. К счастью, небольшого числа порабощённых гвардейцев хватало, чтобы обеспечить исполнение планов. Вот если бы немалую их часть не отправили в Балтимэйр для разбирательства с Союзом Академиков – тогда могли бы возникнуть проблемы.

Ламия осторожно спланировала на ступеньки главного крыльца, где её нетерпеливо ожидали Скриптед Свитч и растущая свита нового короля – Диспьют, Глейсерхит и десяток гвардейцев, глаза которых застилала пелена тёмно-серого тумана.

— Мне отдать приказ, или начнёшь привыкать к статусу правителя? – прошипела змея. Как и прежде, ответ она знала заранее – в кольце готовых служить своей госпоже единорогов и пегасов непрошеная гостья заскользила вверх по ступеням. По дороге она высматривала возможное сопротивление, на противодействие которому мощности переносного генератора должно было хватить. Однако остатки дворцовой стражи, если и существовали, где-то прятались, возможно, разрабатывая план контратаки. Или разбежались, что для этой гвардии было бы неудивительно.

Двери тронного зала распахнулись, и Ламия вползла внутрь, отмечая, что не ошиблась в своём предсказании относительно того, что увидит. Она даже ощутила лёгкое разочарование, всё же надеясь, что белое убожество найдёт, чем удивить её. Однако этого не произошло. Охрана исчезла, и принцесса Селестия в гордом одиночестве встречала скромное воинство очередных посягателей на верховную власть. Ламия не удивилась бы, узнав, что Селестия мысленно сравнивает дворец с проходным двором, куда зачастили с визитами злодеи всех мастей. Правда, сопротивление этому конкретному противнику превратилось бы в бой с собственной гвардией. И поэтому сопротивление отсутствовало – аликорну не хватило решимости причинить вред попавшим под магический контроль пони.

— Какой-то не очень впечатляющий приём, – отметила змея, опережая Свитча и прочих.

— Вы удостоены личной аудиенции, – парировала Селестия. Ламия с уважением отметила её показное спокойствие. Наверное, было основано на привычной для принцесс иллюзии собственной незаменимости. Селестия была уверена, что ей ничто не угрожает, потому что её магия – единственное, что управляет солнцем на небосводе. И Ламии просто не терпелось развеять это заблуждение.

— В таком случае я бы хотела спросить твоё высочество, что оно видит перед собой? – Чёрное крыло, противоестественно принадлежащее рептилии, очертило в воздухе дугу, привлекая внимание сидящей на троне кобылы к робко переминающемуся с ноги на ногу светло-каштановому единорогу и стоящему за его спиной издающему тихое гудение устройству.

— Несчастного юного пони, который вынужден терпеть твои издевательства, – произнесла принцесса. Ламия едва не поперхнулась от такого ответа. Законная правительница не считала себя проигравшей в этом противостоянии. Очередной её приём – попытка расшатать уверенность Свитча в правоте его действий. А Свитч в понимании Ламии мог стать слабым звеном во всём плане – она сомневалась в нём настолько, что поспешила подбодрить, обратившись к его гордости:

Мальчик мой, покажи, насколько велик твой гений. Пора взять на себя обязанности, доступные лишь богам.

Скриптед Свитч несколько неуверенно приложил копыто к большому двухцветному кольцу, повёрнутому так, что наверху было больше жёлтого. Он подтолкнул его, и колесо медленно повернулось. Исходящие из коробки устройства гудение и странные звуки, напоминающие скрип гвоздей вытягиваемых из плотного дерева, усилились. Колесо сделало полуоборот, и жёлтая половина полностью скрылась из вида, сменившись тёмно-фиолетовой. Одновременно с этим подсвечиваемые солнцем витражные окна почернели, и зал наполнился ночной темнотой.

Через единственное не витражное окно Селестия с печалью и замешательством наблюдала, как её солнце, её верный друг, послушно выполняет приказ странной машины. Ночное светило также подчинилась чужой воле, поднявшись над горизонтом и рассеяв темноту призрачным светом.

Ламия сочла такую демонстрацию убедительной и достаточной. Кроме того, ночь была невыгодна для её планов, поэтому она отдала единорогу ещё один мысленный приказ. Скриптед Свитч с помощью того же колеса вернул на небо солнце. Ночь в Эквестрии продлилась меньше минуты.

Но и теперь принцесса Селестия не проявляла каких-либо признаков беспокойства. Ламия наконец-то начала догадываться почему.

— Хм-м… А где вторая? – спросила она, угрожающе подползая к трону. – Как это я сразу не задалась этим вопросом?.. Видимо, это старая тактика «беги, спасайся, я её задержу».

Змея иронично хмыкнула и принялась кружить вокруг тронного возвышения. Теперь она хотела вызвать у принцессы присущий всем травоядным подсознательный страх добычи перед хищником. Однако Селестия хранила непоколебимое спокойствие, просто внимательно наблюдала, как мимо периодически проползает закреплённый на спине змеи ящик генератора магической энергии, приближавшийся по мере того, как Ламия по спирали поднималась к заветному трону.

— Твоё высочество считает, что расстроило наши планы, дав время младшей сестре сбежать? В какой-то степени это так. Мы надеялись, что ваша семейка официально передаст власть юному пони, которого ты отметила своим вниманием… – Змея ненадолго замерла, посмотрев на Селестию, до которой осталось проползти не более пары метров, улыбнулась и продолжила свой путь. – Мне прекрасно известно, что все официальные документы Кантерлота должны быть подписаны обеими сёстрами, в противном случае они недействительны. Поэтому одна ты нам бесполезна…

Ламия мысленно воззвала к бестиям. Творения её магии, получив новый приказ, оставили башни и принялись кружить над городом, то и дело меняя направление и высоту полёта. Они высматривали всё, что хоть отдалённо походило на младшую из принцесс.

Она отвлеклась на общение со своими чудовищными слугами, а потому упустила момент, когда слишком приблизилась к трону, при этом замедлившись. Спокойствие и бездеятельность сидящего аликорна притупили её бдительность. Как оказалось, напрасно. Едва змея оказалась напротив, Селестия сделала то, чего никто не мог ожидать от принцессы: оттолкнувшись задними ногами, живой пружиной прянула вперёд и обрушила облачённые в золото передние копыта на находящийся менее чем в метре перед ней гудящий ящик.

Генератор протестующе взвыл и затих. Три пары чёрных крыльев, которые Ламия за временной ненадобностью прижимала к телу, затрепетали и рассеялись, заставив лишившуюся источника магии змею застыть в ужасе. Скриптед Свитч испуганно пискнул, увидев, что застилающая глаза стражников серая пелена исчезла.

Но одного удара, погнувшего боковую стенку устройства, было явно недостаточно, чтобы насовсем его выключить: ещё раз обиженно чихнув, магический генератор вернулся к рабочей мощности. Скользнувшая в угол сразу после покушения на чудо техники Ламия незамедлительно пустила по залу чёрную волну, грубо подминая под себя разум всех тех, кто решил, что освободился от её власти. Щупальце тёмной магии метнулось к Селестии, обвилось вокруг её шеи и, сдавив, вздёрнуло аликорна в воздух.

— Если ты такая бессмертная, – злобно прошипела Ламия, отыгрываясь за свой страх и усиливая давление, – значит, переживёшь небольшое кислородное голодание.

Щупальце тёмной магии сжималось всё сильнее, при этом принуждая Селестию смотреть рептилии прямо в глаза.

— Ламия, прекрати! – потребовал Свитч. Жестокость союзницы заставила его быстро оправиться от почти случившегося поражения. Единорог знал, что если не вмешается сейчас, то змея вполне может превратить пытку в казнь. – Она нужна нам живой!

Следующие несколько секунд показались ему часами. Он почти поверил, что разъярённая Ламия просто проигнорирует его, доведя начатое до конца.

— Знаю-знаю, – наконец раздосадованно произнесла змея, сердито дёрнув кончиком хвоста. Простой жест разрушил затопившее тронный зал напряжение. – Этих убожеств трогать нельзя. Иначе нарушится баланс мироздания…

Змея ощутила слабый всплеск облегчения и радости в сознании единорога. Изобретатель прибора, с лёгкостью заменившего принцесс, хотя никогда не признался бы ей в этом, цеплялся за традиционный порядок вещей и не хотел видеть гибель аликорнов.

— Доведём до сведения, – продолжала Ламия, – других рогато-крылатых уродов и существ с необычной магией, что любые необдуманные поступки приведут к гибели их дражайшего солнцеподъёмника… И ещё: за время, что им понадобится для того, чтобы сразить меня, я успею преобразовать весь город так, что в нём не останется ни одного существа, хоть отдалённо напоминающего пони.

Получившие мысленный приказ донести её волю до горожан пегасы из числа гвардейцев деревянной походкой двинулись к дверям.

— А её мне приятнее всего видеть в бессознательном состоянии, – сообщила змея, наблюдая как задыхается могущественный аликорн. – Потому что иначе она учудит ещё что-нибудь...

Ламия осеклась и вскинула голову, получив от одной из бестий мысленную картинку: тёмная карета в окружении отряда «ночных стражей» пыталась покинуть город со стороны дальнего причала, где её подготовку к отправке было сложно заметить из-за пришвартованного дирижабля и ещё нескольких воздушных повозок.

Скриптед Свитч верно истолковал её реакцию и подошёл к прозрачному окну. Через несколько секунд он отыскал взглядом спасающуюся бегством процессию.

— Вот и вторая принцесса на блюдечке! – с нескрываемым злорадством произнёс единорог. Однако выражение морды сменилось на удивлённое, когда два монстра, ринувшиеся в сторону кареты и к закутанной в тёмно-серый плащ фигуре в ней, сделали крюк и вернулись к патрулированию неба над городом.

— Нет, – кратко и жёстко произнесла Ламия, опуская на пол старшую принцессу – живую, но пребывающую в беспамятстве. – Это приманка. Мы погонимся за ней и упустим настоящую Луну.

Змея на несколько секунд полностью перенеслась сознанием в своих бестий, изучая их глазами все улицы, крыши домов и окрестные скалы. Она искала одинокую точку, возможно, малую группу летунов, пытавшуюся быть максимально незаметной. За это время охраняемая большими силами карета удалилась от дворца на порядочное расстояние, а Скриптед Свитч позволил себе пару раздражённых замечаний в адрес Ламии.

— Мы только что упустили нашу вторую подпись! – буркнул он, отходя от окна.

Её не было в карете. Это трюк.

— Откуда тебе знать?

Потому что, юноша, я поступила бы так же! – не открывая рта, рявкнула на него змея. И ещё добавила, что Свитчу есть чем заняться, помимо критики чужих поступков.

 

*   *   *

 

Дресседж Кьюр надоело наблюдать за пробивающими облака слева, справа, сверху от кареты чейнджлингами, шум крыльев которых был слышен даже сквозь неумолкающий свист ветра. Наверное, летящая ниже кареты часть роя выглядела так же, но проверить это, даже если бы хотела, она не могла – места с видом на проплывающую внизу землю заняли её молчаливые спутники.

— Всё-таки, почему Кантерлот? – не удержалась Кьюр. Она всё тешила себя иллюзией, что содержательная беседа прочистит мозги Бикер и заставит её свернуть с намеченной дорожки.

— Свитч построил механизм, способный управлять движением солнца и луны, – тихо произнесла Бикер. – Допустим, есть пульт для вашего медицинского оборудования. Но какой смысл в пульте управления, если существует пони, способный подойти к прибору и нажать на кнопку?

— Так Свитч изобрёл пульт, он сам пульт или что? – Кьюр не то чтобы не умела играть в аналогии, она просто устала извлекать из каждой фразы с двумя смыслами третий.

— Он сотрудничает с монстром, – подключился к беседе Паддок Уайлд, нацепивший на себя столько стреляющих пневматических штуковин, что Кьюр искренне опасалась, как бы при попадании в воздушную яму бывший зоолог не разнёс карету в щепки одним-единственным залпом. – У этого монстра есть только одно желание – уничтожить всех нас. Проще всего уничтожать королевство, в котором нет правителей.

— И вот этого вот вы выпустили, – посетовала Кьюр, пытаясь отодвинуться от земнопони ещё на чуть-чуть. Бикер не отреагировала ни на слова, ни на действия – она в очередной раз ушла в какую-то смесь из мечтаний и дрёмы, вызванной долгим отсутствием сна и чрезмерным нервным напряжением.

Правда, даже в таком состоянии единорожка как-то ухитрялась осознавать всё происходящее и очень проворно – и очень грубо – стукнула Кьюр по ноге, когда та решила потрогать белый корпус полусобранного магического оружия.

— Что? – возмутилась доктор. – Вы же не хотите делиться со мной какими-либо планами. Или у вас их нет? – Ответа не последовало, и Кьюр стало не по себе. – Так, если вы сейчас скажете, что никакого плана у вас нет, я клянусь Тартаром, что найду и нажму у этой повозки стоп-кран!

— План такой, – фыркнул Уайлд, – входим во дворец, уничтожаем змею, воздаём Свитчу по заслугам, уходим.

Кьюр искренне ждала появления на морде земнопони хотя бы тени улыбки, говорившей о том, что Уайлд вместо обсуждения жизненно важных тем решил проявить несвойственное ему чувство юмора, однако тот был совершенно серьёзен. У Кьюр появилась мысль, что, выпрыгни она сейчас, и то имела бы больше шансов уцелеть, чем идя на бой с маньяком и чудовищем в компании столь дальновидных и разбирающихся в планировании личностей.

— Вы упустили пункт «спасаем принцесс», – напомнила она. Паддок Уайлд поморщился.

— Да, это тоже… Если получится.

Дресседж Кьюр тихо застонала. Знай она расклад заранее, выбрала бы вариант «прооперировать себе сетчатку глаза пилочкой для копыт» вместо подобной поездки. В этом у неё, по крайней мере, был шанс на успех.

— Бзз! Где Бзз? Он здесь? – Кьюр начала оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать чейнджлинга-альбиноса. Тот летел сразу за каретой в гордом одиночестве – сородичи не слишком рвались пребывать в компании неудачно выделявшейся в их рядах особи.

— Бзз, пожалуйста, кивни в знак того, что хотя бы у вашей орды есть какой-то план, чуть более проработанный, нежели «накинуться всем скопом», – с умоляющими нотками в голосе произнесла Кьюр. Чейнджлинг качнул головой, что могло с равной вероятность означать как «я заверяю тебя в наличии у нас такого плана», так и «нас вполне устраивает и такой вариант».

— Большая часть моей армии проникнет в город через пещеры под Кантерлотом, – прозвучал властный голос справа. Кризалис решила развлечь себя беседой, заодно ответив на не дающие Кьюр покоя вопросы. – В тех пещерах мне известны входы, выходы и развилки. Атаку оттуда можно произвести внезапно, при этом есть возможность захватить масштабную площадь практически моментально. Также я планирую оставить четверть от общего числа в резерве для последующего налёта с воздуха или перехвата убегающего противника. Несколько моих чейнджлингов будет меня сопровождать, когда мы двинемся через парадный вход.

— Это отвлекающий манёвр или фронтальная атака? – спросила Кьюр, радуясь, что хоть кто-то из сопровождающих обладает познаниями по тактике взятия штурмом вражеских крепостей.

— Что-то смешанное. Видишь ли, мы туда заявимся не как армия чейнджлингов. У нас будет определённая маскировка.

— Старый трюк с послами из Кристальной Империи? – предположила пони, вспоминая не столь уж давнее происшествие в родном научном центре. Сидящий слева непосредственный участник этого происшествия неуютно поёжился.

— Моё войско тренировалось усердно. Теперь многие из них могут принимать вид кристальных пони.

— Но нас вам всё равно не одурачить. – Паддок Уайлд похлопал по нагрудному карману, из которого выглядывали памятные по тому же происшествию очки с оранжевыми стёклами.

Кризалис немного выровняла свой полёт и обратила взгляд к просторам дневного неба.

— К сожалению, Ламию тоже не обмануть, – неохотно призналась королева. – Она чувствует, когда я рядом. Когда мы окажемся у ворот Кантерлота, она сразу разгадает уловку.

Кьюр обхватила себя передними ногами, в равной степени выражая своё отношение и пытаясь согреться – они летели уже несколько часов, а взять хоть один плед никто не догадался.

— Тогда в чём смысл всей затеи?

Королева чейнджлингов немного помолчала, прикидывая, какую часть планов открывать сразу, а какую оставить при себе.

— Мне знакома тварь, которая называет себя Ламией. Я преследую её последние несколько лет. А она прячется от меня в ваших краях. У неё есть преимущество – она всегда знает, когда я поблизости. И успевает скрыться. И смысл затеи в том, что сейчас она считает себя всемогущей, добившейся всего и пребывающей в безопасности. Она залезла во дворец, откуда не вылезет, даже зная о моём приближении. На этот раз она не побоится со мной встретиться. И я не знаю, чем закончится эта встреча.

— Где и когда вы её прежде встречали? – спросила Кьюр, полагая, что любая информация о противнике может быть полезна. Понимала это и Кризалис.

— Я услышала её зов несколько лет назад, когда вместе со своим народом пролетала через земли, находящиеся далеко на юге. Она обратилась ко мне с просьбой о помощи. Она находилась в заброшенной пещере, была завалена огромным количеством камней. Понадобилось почти два дня, чтобы разгрести тот каменный завал и вытащить её… Лучше бы я этого не делала, – вздохнула Кризалис.

Зелёная единорожка проверила, следят ли за разговором её спутники. Паддок Уайлд навострил уши, а вот Бикер продолжала равнодушно смотреть в пространство.

— Ещё раз – как вы узнали, что ей нужна помощь?

— Она позвала. Её голос зазвучал у меня в голове, – пояснила королева чейнджлингов. – Я не предполагала, что кто-то не из моего народа может так общаться со мной. Но она объяснила, почему это возможно. Если верить этой твари, то она создала первых чейнджлингов. Первых представителей нашего вида. Она была так щедра, что дала первой королеве часть своей магии. Немного другие чары, но сходные.

— Невидимый враг, – внезапно произнёс Паддок Уайлд. – Совсем невидимый.

Кризалис кивнула и продолжила рассказ:

— Я и мои дети умеем менять облик. Ламия же может спрятаться от всех, исчезнув полностью. Я могу контролировать один, в лучшем случае несколько чужих умов. Ламия способна управлять десятками. И моя магия бесполезна против неё. Магия всего моего народа ничего ей не сделает. Потому что, повторяя её слова, творению не дают силу, способную причинить вред творцу.

Кьюр посмотрела на прозрачные крылья, почти невидимые в движении подобно крыльям насекомых. Посмотрела на зелёную плоскую гриву. На искривлённый рог и испещрённые отверстиями конечности. На вертикальный зрачок. Во всём её облике было столько неестественного, что в историю Кризалис пони поневоле начинала верить.

— Почему она боится вас, если ей не страшна ваша магия?

— Потому что мы ей не только магией можем причинить вред, – с внезапной яростью произнесла Кризалис. – Если представится такая возможность, мы её попросту затопчем.

— Жестоко, – дала свою оценку Кьюр.

— Очень мягкое возмездие за то, что она сотворила! – зло произнесла собеседница и сделала небольшой крюк, облетая плотную тучку. Когда она вернулась к карете, голос её был скорее печальным, чем свирепым. – Мы нашли её, фактически вытащили её из-под земли. Мы принесли её, слабую и беспомощную, в место, которое называем домом. В наш дворец за пределами обитаемых земель. Мы попытались вернуть ей силы и вылечить. Это самое меньшее, что мы могли сделать для той, кто утверждала, будто создала нас.

По изменившемуся тону её голоса Кьюр поняла, что сейчас услышит о чём-то, что до сих пор причиняет Кризалис боль. По рою прокатилась волна озлобленного жужжания – ответ на события, воскрешённые в памяти королевы.

— Она понемногу поправлялась и жила вместе с нами. Пока однажды мои дозорные не сообщили, что небольшая группа путешественников, следуя на юг, вторглась в наши владения. Я отправилась в путь, чтобы убедиться, что угрозы они не представляют. Думаю, этот момент запомнился не только мне. – Кризалис кивнула на Паддока Уайлда, ссутулившегося и как-то съёжившегося внутри своей походной куртки – то ли от холода, то ли в попытке спрятаться от нахлынувших воспоминаний. – Мне никогда не забыть тот ужас и ту боль, которые я ощутила на обратном пути. Пока меня и моих воинов не было в доме, Ламия напала на оставшихся там чейджлингов.

— Зачем? – не удержалась Кьюр.

— О-о, у неё всегда было оправдание для своих действий. Простое и примитивное. Она была голодна! – Зелёные глаза ярко вспыхнули от переполняющей королеву злобы. – Наша еда её не устраивала. И она утолила свой голод тем, что нашла в моём дворце. Она сожрала тех, кто ещё не успел появиться на свет. Малышей, которые ещё не были способны чувствовать что-либо, которые развивались в своих запечатанных коконах. Она сожрала их. Семеро из них не поднялись на крыло. Восьмого… – Кьюр даже не пришлось поворачивать голову, чтобы понять, куда смотрит королева насекомокрылого народа. – Восьмого у неё отбила вернувшаяся с рейда группа. Но его цикл развития был нарушен. Он выжил, но не приобрёл тех способностей, которые есть у всех остальных.

Кьюр почувствовала, как глаза начинает щипать, и дело было не только во встречном ветре. До этого момента она никогда не подумала бы, что может сопереживать чему-либо, случившемуся с чейнджлингами.

— Она сбежала, – быстро завершила рассказ Кризалис. – Пряталась от меня в песках и пещерах, попутно отнимая всё новые жизни. Доползла до ваших краёв, решив, что я за ней не полечу. И правда, было бесполезно её преследовать – она всегда предчувствовала моё появление. Из вашего научного центра она сбежала, предугадав мой визит. Вот и сейчас… Она безошибочно определит, Кейденс я или не Кейденс. И тогда, я надеюсь, сработает сюрприз, который я для неё приготовила…

— Сюрприз? – переспросила единорожка.

— Вы, – коротко и ясно ответила королева. – Ламия считает, что ей дано предугадывать поступки всех окружающих. Она мнит себя знатоком обманных манёвров, хитрых планов, двойных уловок. Гордится тем, что просчитывает действия врагов. – Кризалис наклонилась над бортом кареты, чтобы повнимательней рассмотреть Дружбопушку, которую Бикер не желала выпускать из копыт даже в полусонном состоянии. – Ламия создала нас, чтобы мы были вашими вечными врагами. И я хочу увидеть её морду, когда она поймёт, что ненависть к ней объединяет даже самых разнородных существ. Потому что последнее, чего она от меня ждёт – совместных действий с жителями Эквестрии. План не в том, чтобы она приняла нас за пони. План в том, чтобы она приняла вас за чейнджлингов.

— Подпустите меня к ней на расстояние прямого выстрела, – «проснулась» профессор Бикер, – и от неё останется только обугленный хвост, который вы сможете прибить к стенке своего логова.

— Серьёзно? – тут же повернулась к ней Кьюр. – Вы хоть представляете, как работает эта штука? Что она может? Как ей пользоваться?

— Скоупрейдж пояснил в двух словах, – пробормотала Бикер. – Кроме того, тут несложный механизм. Как-нибудь разберусь. Одно я точно знаю – эта пушка способна снести нашу эвакуационную дверь, так что змее лучше убиться самой, пока мы ещё не прилетели.

— Теперь я начинаю понимать, в какую компанию попала, – вздохнула Кьюр, оглядываясь по сторонам.

Один жаждал возмездия за любимую, о которой напоминала чёрная ленточка на левой передней ноге. Другая заставила себя поверить в утрату научного центра, возведя желание мстить в абсолют. А вокруг – целый народ, движимый стремлением свой предводительницы наказать Ламию за чудовищное преступление. И Кьюр угодила в самый эпицентр, так что единственное, что ей оставалось – убедиться, что ярость ударит в нужном направлении, не навредив посторонним.

— Мне ясно, почему Скриптед Свитч действует заодно с таким мощным союзником… Однако есть вопрос, зачем этой Ламии таскать с собой слабого по части магии единорога? Я видела его уровень, указанный в медицинской карте – «ниже среднего». Если карта не врёт, –подбросила ещё одну тему для обсуждений Кьюр.

— Пони, ты когда-нибудь пробовала контролировать чужое сознание? – спросила в ответ Кризалис. – А у меня такой опыт есть. Я знаю, насколько сложно заставлять другого делать то, что хочешь ты, одновременно мешая ему делать то, что хочет он, и самой делать то, что хочется тебе. Видишь, даже на словах описать это сложно. Сам процесс контроля сложнее своего описания раз в сто.

Кьюр кивнула. Просто так, чтобы повествование продолжалась. Пока что она услышала слова, но не ответ на свой вопрос.

— Ламия может контролировать десятки существ, – повторила Кризалис. – Но, чтобы не сойти с ума от подавления чужих мыслей, ей нужен хранитель личности. Разум, к которому она в любой момент может обратиться, чтобы вспомнить, кто она и чего ради живёт. У меня есть мои чейнджлинги и их коллективное сознание…

— А Ламия сохранила свою память в разуме Скриптеда Свитча, – домыслила Кьюр. Теперь последние кусочки мозаики заняли свои места, и она смогла увидеть весь план в целом. И оценить, насколько этот план сырой и рискованный. Кое-что следовало немедленно изменить, чтобы иметь хоть какие-то шансы на успех.

— Если мы поддельная делегация, то у нас неправильный транспорт, – сообщила Кьюр для всех заинтересованных ушей. – Поскольку мы хотим сделать вид, будто притворяемся подданными Кристальной Империи, то нехорошо будет нам всем спускаться с неба. Нужен поезд, потому что делегации, подобные «нашей», пользуются поездами...

Кьюр умолкла на полуслове, так как произошло нечто немыслимое: давно клонящееся к закату солнце внезапно камнем рухнуло за горизонт и уступило место луне. Правда, почти сразу одумалось и вернулось на своё место.

— Нужны ещё какие-то подтверждения того, что замыслил Свитч? – задала риторический вопрос Бикер.

— Я знаю, что принцесса Кристальной Империи передвигается в особом примечательном поезде, – взяла слово Кризалис. – Пару минут назад Кейденс как раз получила извещение из Кантерлота об угрозе со стороны известной нам змеи. Кейденс пакует чемоданы и садится в этот поезд, чтобы как можно скорее попасть в Понивилль. Туда же Селестия отправила и свою младшую сестру. Очевидно, что в Понивилле, во дворце принцессы Твайлайт, скоро соберётся консилиум для принятия решения, что делать со Свитчем и его рептилией.

— И откуда вы всё это знаете? – продолжала сыпать вопросами Кьюр.

Кризалис, лавируя в воздушных потоках, позволила себе лёгкую усмешку.

— Ну, ты же не думаешь, что сейчас вместе со мной летят все мои чейнджлинги?

 

*   *   *

 

Небольшая комнатка с камином подходила идеально. Хотя из неё и надо было вытащить часть мебели, подходящей для уютного чаепития, но мешающей разместить в помещении Механизм. Свитч отдал распоряжения, и зачарованные гвардейцы принялись выносить столы и стулья, оставив на месте лишь пару кресел и шкафы у дальней стенки. С пола также пришлось убрать ковёр, поскольку он мешал проехать поставленному на колёсики ящику, увенчанному двухцветным кругом.

— Пусть будет здесь, – постановил главный заговорщик, бросая полный отцовской гордости взгляд на своё исправно гудящее творение, заставляющее солнце оставаться на небе в час, когда населению Эквестрии полагалось видеть третий сон. – Вам поручается его охранять! –бросил Свитч двоим спутникам, которые не испытывали на себе действие контролирующих разум заклинаний.

— Это большая честь для нас, – молниеносно ответила Глейсерхит.

— Почему мы? – чуть отстал от неё супруг.

— Остановите любого, кто сунется в эту комнату и попытается что-то сделать с устройством, – продолжал Свитч, игнорируя как первую, так и второго. – И ни в коем случае сами его не трогайте.

— Будет исполнено, – произнесла единорожка.

— Не очень-то и хотелось, – снова разошёлся с ней в форме ответа Диспьют.

Свитч колебался. Изобретение пришлось убрать подальше от изобретателя, потому что Ламия сочла опасным оставлять Механизм там, где его могут повредить, и по этому поводу Свитч с ней не спорил. Но к двум единомышленникам, по странному стечению обстоятельств являющихся семейной парой, особого доверия не испытывал. И лично предпочёл бы увидеть Механизм в гуще сражения, чем в копытах Диспьюта и Глейсерхит. Однако Ламия с присущей ей дипломатичностью велела «королю Свитчу» заткнуться и делать, как велено.

Когда ответственные за сохранность Механизма супруги остались тет-а-тет с этим самым Механизмом, они немедленно приступили к выяснению отношений – у каждого накопилось достаточно претензий к другому, чтобы занять время вынужденного бездействия «приятной беседой».

— Это что ещё за «большая честь»? Что за «будет исполнено»? – первым открыл рот Диспьют. – Ты бы ещё на колени перед этим юнцом опустилась.

— Тебе следует проявлять уважение к государю, – сердито произнесла Глейсерхит, выбирая, в каком из двух кресел разместиться.

— Да какой он государь? Он зверушка на поводке у своей змеюки. А из-за тебя теперь и мы в этом всём застряли! – Он закрыл глаза и раздосадовано покачал головой. – Ой, как нехорошо, ой, устроила ты нам приключение на старости лет.

— Хватит ныть, – огрызнулась Глейсерхит, забираясь в кресло и подбирая под себя ноги. – Тебе до старости ещё долго. И благодаря мне ты встретишь свою старость в титуле какого-нибудь лорда или графа. Потому что государь будет благодарен нам за помощь и поддержку.

— Он-то будет, – фыркнул Диспьют. – А вот его змея нас просто однажды съест. И ничего он ей против этого не скажет. А если не съест… – Земнопони нервно вздрогнул. – Превратит во что-нибудь мерзопакостное. Ты видела, что случилось с нашими друзьями? Ей захотелось – и они больше не пегасы. А завтра она захочет – и с тобой что-нибудь сделает.

— Она разумное и рациональное существо. К тому же очень могущественное. Я лично видела, как она управляет силами, превосходящими всё, что есть в этом мире. Будучи её союзниками, мы уцелеем. Будучи её врагами, мы погибнем. Будучи никем для неё, мы никем и останемся.

Диспьют всё ещё сердито прижимал к голове уши. Иногда он совсем не понимал супругу. Точнее, не понимал её нежелание понимать абсолютную правоту его точки зрения.

— Очень скоро её союзники окажутся там же, где и её враги, – устало проговорил он. – У таких тварей не бывает друзей. Пока мы ей нужны, она будет мириться с нашим существованием. Не более того. И от твоего «государя» она избавится, когда он ей надоест. Просто подумай! – Диспьют бросил на сердито хмурящуюся супругу тяжёлый взгляд. – Подумай не над тем, какую мантию нацепить, а над тем, как вытащить нас из этого змеиного клубка…

 

*   *   *

 

Завал на месте дома номер три по Инноваторской улице был разобран. По оставшимся перекрытиям второго этажа и по неровному полу первого бродил тихий ветерок. И Скоупрейдж, который продолжал растерянно оглядываться по сторонам. Он не нашёл в этом доме того, что искал. Хотя он досконально облазил всю квартиру доктора Везергласс, чёрный единорог не нашёл каких-либо следов того, что в момент катастрофы она была в этом помещении, живая либо мёртвая. Начальник отдела прикладной магии просто испарилась.

— Давайте к соседнему дому, – упавшим голосом произнёс Скоупрейдж, отпуская бригаду добровольцев. Их ждали другие «красные» и «оранжевые» здания. Чёрный единорог с двухцветной гривой просто смотрел на подгоревший, вздыбленный паркет, пытаясь понять, что теперь делать.

С ним осталась только одна пони, избавиться от которой оказалось тяжелее, чем вытащить семена репейника из хвоста. Велдингбид пыталась его успокоить, наверное, раз в десятый – сам Скоупрейдж со счёта давно сбился.

— Слушай, ну, она могла пойти в гости к кому-нибудь. Знаю, что была поздняя ночь, но мало ли… А может, она жива и бегает где-то там. – Она махнула копытом в сторону испытательного полигона, скрывающегося за громадой внешних стен здания-подковы. – Может, вы просто ещё не встретились? Или она в медицинском? Получает помощь…

— Думаешь, я не проверял? Проверял! Не раз и не два! – вспылил единорог.

— Я к тому, что сидеть здесь, прекратив поиски, тоже не дело. – Велдингбид чувствительно ткнула его в бок, веля подниматься на ноги. – Она, возможно, в другом каком-то здании, которое по твоему списку идёт третьим или четвёртым. Главное, что, сидя здесь, ты её не отыщешь.

Скоупрейдж кивнул. У него было много разногласий с Велдингбид из-за категорического нежелания последней учиться на собственных ошибках. Но, когда земнопони говорила дельные вещи, не существовало причины к ним не прислушиваться. Идея о том, что надо преодолеть вызванную неудачей апатию и помочь коллегам разобраться с другими повреждёнными домами, где ещё оставались шансы найти уцелевших, как раз относилась к числу здравых.

Их разговор был прерван тем, что к останкам дома, огибая кучи мусора, подошёл земнопони в слегка испачканном строгом костюме. Он уставился на остов здания, слегка подёргивая кончики свисавших с морды тонких усов. Скоупрейдж никак не ожидал встретить его здесь, поэтому прервался на средине фразы.

— Хорошо, тогда предлагаю начать с… Мистер Бладхаунд?

— О, Скоупрейдж! – результатом долгой тренировки стало то, что теперь детектив выговаривал имя стэйблриджского лаборанта без запинки. – Прост’ите, если я отрываю вас от работы. Поверьте, я лишь наблюдаю, и не собираюсь миэшать.

— Это ваше расследование привело вас сюда? – спросил Скоупрейдж, игнорируя «а кто это вообще?», прозвучавшее со стороны Велдингбид.

— В каком-то смысл’е. Насколько я знаю, здесь проживал некто Скриптед Свитч.

— Проживал, – кивнул чёрный единорог. – Только заверяю, что мы тут все углы осмотрели, и можем с уверенностью утверждать – никаких пони здесь не осталось. Так что ваш Свитч, наверное, где-то в медцентре… Или… тоже в медцентре… Ну чего тебе?

Последняя фраза предназначалась усиленно привлекающей его внимание тычками под рёбра Велдингбид. Скоупрейджу уже не первый раз захотелось на время устранить «напарницу», заехав ей чем-нибудь тяжёлым по голове и соврав в медпункте, что произошёл несчастный случай. Но осторожно шагающий по неровному грязному полу почти разрушенного дома Бладхаунд, по всем критериям ставший бы крайне нежелательным свидетелем, реализации этого плана очень мешал.

— Может, ты всё-таки соизволишь досочинить инструкции? А то я так и не поняла, с чего начнём дальнейшую работу? – недовольным тоном напомнила о себе кобылка.

— А, да. – Скоупрейдж вернулся мыслями к прерванному появлением детектива разговору и, вспоминая, что точно хотел сказать, бросил печальный взгляд на останки здания столовой. – Просто подумал, что было бы неплохо…

— Прост’ите, вы это слышите?  – опять вклинился пони-детектив, активно водивший ушами.

— Что слышим?

— Какой-то тихий звон…

— Тут вокруг один большой источник шума. Везде что-то громыхает, трещит, стучит и скрежещет, – заметила Велдингбид.

Детектив, демонстрируя странный интерес к необычному звуку, недоступному для ушей двух других собеседников, опустил морду к полу и принялся чуть ли не нюхать пыль и кирпичную крошку.

— Нет, ну это смешно просто. Уведи его отсюда, – потребовала Велдингбид. Скоупрейдж, вновь прикинув, что она опять скорее права, чем нет, двинулся к Бладхаунду.

Очередной тихий «тум-м-м» застал его на полушаге. Он посмотрел в сторону разбираемого по соседству здания. Оттуда доносились много всего, включая выражения, не подходящие статусу учёных пони. Но это «тум-м-м» шло откуда-то с близкого расстояния. С куда более близкого. Скоупрейдж замер и обратился в слух, резким жестом велев вновь открывшей было рот Велдингбид молчать. И дождался третьего глухого удара. Металл по металлу. Откуда-то снизу.

— Я тоже слышал, – произнёс он, пока Велдингбид осматривала разрушенные помещения по новому заходу.

— Так-так-так. Откуда-откуда… – задумался Бладхаунд. – А в доме был какой-нибудь подвал? Потому тшто согласно стандартной планировке зданий вашего центра должен быть. И мне показалось при осмотре, что вон в том углу у вас н’ечто, похожее на спуск вниз. Вон под той кучей мусора... Могу, конечно, ошибаться...

До ушей троих стоящих посреди руин здания пони донёсся очередной слабый звук. Скоупрейдж на мгновение замер, после чего вцепился копытами в гриву.

— Подва-а-ал! – почти провыл он. – Конечно! Болван переначитанный! Как я забыл?!

— Не ругайте себя и свою пам’ять, – попытался приободрить его детектив. – В таких обстоятельствах она ещё работает, и это главное.

Скоупрейдж повернулся в сторону Велдингбид, и кобылка увидела в его сверкающих глазах тот пламенный азарт, охватывающий каждого игрока в «сто клеток», что на пороге неминуемого поражения нащупал брешь в обороне противника.

— Верни сюда хотя бы двоих. Мне в помощь! – велел единорог под аккомпанемент очередного тихого «тум-м-м».