Средиземский синдром

Глава I. Откуда у пони средиземская грусть?

Май был в разгаре. Под едва ощутимым ветерком медленно, но мощно колыхались густо-зеленые ветви дома-дерева и, казалось, вталкивали толстый солнечный луч в окошко второго этажа. Луч падал прямо на кроватку Спайка, стоящую подле аккуратно застеленной кровати Твайлайт Спаркл.

Дракончик открыл глаза и тут же сощурился от яркого света, провел лапой по животу, стряхнув крошки хрустального пряника, и долго потягивался, пока не ощутил, что готов к новому дню – тем более, что день был особенным.

– Наконец-то, – пробормотал он, сев в кровати и протирая глаза, – долгожданная вечеринка. Сегодня мы снова будем вместе.

Он встал и, еще раз сладко потянувшись, глянул на кровать Твайлайт. Ни единой складки не было на накрывающем ее синем пледе. А на нем, словно крохотный белый парусник в штиль, лежал серебристый кулон в виде лебедя со сложенными в форме сердца крыльями.

В ночь, когда Твайлайт Спаркл вернулась из Средиземья, она сказала Спайку, что каждой из их подруг-пони нужно провести время с семьей. Маленький дракон, хоть и скучал по ним (особенно, по Рэрити), воспринял это со смирением, утешившись мыслью, что Твайлайт-то теперь с ним, а значит, он – часть ее семьи.

Однако уже на следующий день аликорн спешно вернулась в Кантерлот: принцессы захотели еще раз обсудить с ней путешествие в людской мир.

Прошла неделя, а от Твайлайт не было ни слуху, ни духу. «Все-таки у нее там родители, – оправдывал ее Спайк, – тоже не чужие пони, да и полно, наверно, новых обязанностей как у принцессы, а она ух, какая ответственная – вон, даже свой средиземский подарок забыла, так торопилась на вызов». Только вот и остальные Хранительницы Гармонии не спешили навестить вновь оставшегося предоставленным самому себе дракончика.

И Спайк захандрил.

Больше драгоценных камней он любил только мороженное, но однажды съел его столько, что ему стало худо, и он много недель не мог даже смотреть на это лакомство. Из этой ситуации дракончик не без подсказки Твайлайт извлек урок: хорошего должно быть понемножку, иначе может случиться передозировка, а любая передозировка вредна.

Теперь Спайк чувствовал, что у него наступает передозировка одиночества: конечно, хорошо, когда никто не стоит над душой и не нагружает бессмысленной работой вроде перестановки книг и уборки, и можно, не опасаясь выговора, есть прямо в кровати, но такая самостоятельность со временем становится в тягость.

Тогда дракончик решил организовать для Хранительниц вечеринку-воссоединение и написал об этом Твайлайт. Та ответила, что и сама хочет увидеть подруг, и назвала дату, когда сможет вырваться в Понивилль.

Спайк тут же с энтузиазмом принялся писать приглашения, чтобы лично вручить их всем пони: как говорится, «если сокровище не идет к дракону, то дракон идет к сокровищу».

Однако повидать он сумел только Флаттершай: пегаска гуляла с лесными зверями неподалеку от своего коттеджа. Она слёзно умоляла дракончика простить ее за то, что его не навестила, и обещала обязательно придти на вечеринку.

На ферме «Сладкое яблочко» Спайк встретил Биг Макинтоша. На расспросы о Эпплджек тот немного смущенно ответил: «Она приболела», – и забрал приглашение, сказав, что передаст сестре.

Бутик «Карусель» был заперт на все замки, на двери появилась странная табличка «Входить только по делу насчет бесплатных костюмов для козлов», а окна закрывали черные занавески, так что нельзя было понять, дома Рэрити, или нет. Дракончик сунул приглашение под дверь и пошел дальше.

В «Сахарном уголке» миссис Кейк сказала, что Пинки Пай в мэрии. Спайк подивился, что пони вроде Пинки может делать в таком серьезном заведении, и, вздохнув, оставил приглашение в кондитерской.

Потом долго кричал, стоя под облачным домом Рейнбоу Дэш, но пегаски так и не дозвался. «Наверно, на работе в погодной службе: вроде бы гроза собирается», – подумал Спайк и отнес последнее приглашение на почту.

Эта череда неудач подорвала энтузиазм дракончика, и он бессильно махнул лапой: «Эх, еще неделю ждать! Ну, тогда через неделю и уберусь, а то и вообще убираться не буду: пусть посмотрят, как я без них опустился. И угощение тоже в последний день куплю, а то еще сам всё съем со скуки».

И вот, наконец, день «В» настал: «В – значит воссоединение».

– Эй, Совелий! – радостно позвал Спайк. – Сегодня вечером все пони придут!

– Угу, – подтвердил Совелий, щурясь на пыль, плавающую в солнечных лучах, как астероиды в космосе, и отвернулся на своей жердочке к стене.

– Поможешь мне убраться?

– Угу, – недовольно буркнул филин: обычно днем он спал.

– Я знал, что ты не откажешь, – ухмыльнулся Спайк и направился в ванную.

Сквозь шум воды он расслышал звон дверного колокольчика и, быстро вытершись, побежал открывать: «А вдруг Твайлайт уже вернулась? А я не успел навести порядок!»

На пороге стояла стройная, словно отлитая из платины, единонрожка с завитой сапфирово-синей гривой.

– Рэрити! – дракончик вмиг позабыл обиду и бросился ей на шею. – Я так скучал!

– Ну-ну, будет, дорогуша, – сдавленно пробормотала гостья, высвобождаясь из драконьих лап.

– Ты получила приглашение, да? Помнишь, что сегодня в шесть вечеринка? Ты придешь?

– Вечеринка? – Рэрити захлопала глазами с таким видом, словно само это слово было ей незнакомо. – Ах, да, точно. Вечеринка. Разумеется.

«Она так мила, когда сбита с толку», – очарованно подумал Спайк и расплылся в улыбке.

Единорожка кашлянула, и он сообразил, что пора перестать держать ее на пороге, и посторонился, давая пройти внутрь. Не обращая на Спайка внимания, Рэрити начала обводить взглядом высоченные книжные полки.

– Ты что-то ищешь? – участливо спросил дракончик.

– Эм, да. Да. Вообще-то, я пришла за книгой…, – Рэрити говорила медленно, будто подолгу думала над каждым словом, – книгой о том, как заколдовывать предметы.

– Вроде превращения лягушки в апельсин? – подсказал Спайк, направившись к полке с пособиями по трансфигурации.

– Нет…

Судя по интонации, Рэрити собиралась сказать еще что-то, но так и замолкла, снова принявшись оглядывать книжные полки.

– А зачем тебе? Попробуй объяснить, а я попробую подсказать. Хотя, конечно, лучше дождаться Твайлайт.

– Нет! – воскликнула Рэрити и вдруг в один скачок оказалась рядом со Спайком – вплотную ко Спайку.

У дракончика перехватило дыхание.

– Спайки, – томно произнесла Рэрити ему на ухо, – я могу тебе доверять? Ты сохранишь мой секрет?

– К-конечно.

– У меня есть идея… одно наряда, по-настоящему волшебного и совершенно прелестного! Но для этого мне понадобится немного больше магии, чем я использую обычно. Я хочу сделать свое новое платье… чарующим, понимаешь?

Спайк огорченно помотал головой, а про себя отметил, что Рэрити стопроцентно шьет себе наряд к сегодняшнему знаменательному вечеру.

– Тогда я сама поищу.

Единорожка захватила в магическую ауру ближайшую книгу и начала просматривать содержание. Не удовлетворившись, взяла следующую и принялась пролистывать ее.

– Я пока буду прибираться, ладно? – угнетенно спросил несостоявшийся библиотекарь, и единорожка вздрогнула, будто вообще позабыла о его присутствии.

– Ох, да, конечно.

«Странная она сегодня. Наверное, полностью поглощена новым проектом, вот и витает в облаках. Мыслью она у себя в мастерской, а не здесь…, не со мной», – огорченно подумал Спайк. Вздохнул и пошел за веником.

К полудню Спайк закончил уборку на втором этаже и до блеска вымыл ванную. Оставалась только библиотека, но дракончик не отваживался беспокоить Рэрити: единорожка вовсю хозяйничала там, стащила с полок все книги и обложилась ими, как стеной.

«Ее знаменитый творческий беспорядок, – подумал Спайк. – Твайлайт, конечно, не понравится, ну да всё равно скоро срок регулярной перестановки книг». А пока что он решил сходить за угощениями для вечеринки – и заодно напомнить о ней Пинки Пай. «Впрочем, она, если получила приглашение, вряд ли забудет. А даже если и не получила, ни за что не поверю, что пинки-чувство не подскажет ей, когда соберутся ее друзья».

День выдался теплым и обещал стать жарким. В ослепительно-голубом небе сияло белое солнце, горячий ветер шевелил траву газонов и гонял по булыжным мостовым сухие песчинки. Спайк уверенно шагал по городу, бросая сочувственные взгляды на изнывающих пони-огородников: его-то драконьей шкуре любая температура была нипочем, лишь бы выше нуля.

В «Сахарном уголке», как обычно, пахло выпечкой. За столиком у окна о чем-то живо спорили единорожка цвета мяты и бежевая пони-кондитер. С кухни доносилось насвистывание миссис Кейк, мистер Кейк стоял за прилавком.

– Здрасте.

– Привет, Спайк.

– А Пинки Пай дома?

– Дома…, – эхом отозвался мистер Кейк, и морда его омрачилась, – наверное. Она от нас съехала, решила открыть собственное дело. Поэтому и в мэрию ходила – оформляла документы. Живет теперь в собственной конторе.

– Ух ты! – удивился дракончик. – Бизнес по организации праздников, да?

– Не совсем, – уклончиво ответил мистер Кейк.

Спайк пожал плечами: «Да что ж мне всё никак ни с кем не повидаться?» Закупился выпечкой и сладостями и попросил у мистера Кейка новый адрес Пинки Пай.

Если верить написанному на листке, Пикни Пай поселилась на северо-западной окраине Понивилля, в длинном одноэтажном доме, давно просящим ремонта. Из-под обвалившейся штукатурки виднелись красные кирпичи, готовые раскрошиться от малейшего прикосновения, крыша была ветхой, дверь – и вовсе сколоченной из серых сухих досок. Зато рядом с ней красовалась сияющая новизной лаково-черная табличка с серебристой гравировкой: «ПБ ПДП “ПВП”».

– Это что еще за новости? – вслух удивился Спайк. – Наверняка, Пинки опять задумала что-то сумасшедшее.

Он постучал, и через некоторое время дверь открыла розовая пони с тонким черным галстуком на шее.

– Здравствуй, Спайк, – доброжелательно, но без ожидаемой улыбки сказала она.

Если бы Пинки встретила дракончика залпом из батареи тортомётов, он удивился бы меньше. Ему доводилось видеть эту пони и в депрессии, но сейчас не похоже было, что она в подобном состоянии. Она выглядела, как обычно, только не улыбалась.

– Что это? – выдавил Спайк, указав на табличку.

– Похоронное бюро Пинкамины Дианы Пай «Путь всякой пони», глупыш, – объяснила Пинки и задумчиво спросила: – Или действительно непонятно? Просто у меня хватило денег только на десять символов, считая кавычки.

– П-похоронное? Бюро? – опешил Спайк.

Он был слишком мал, чтобы всерьез задумываться о смерти, и уж совсем не ожидал подобного от Пинки Пай.

– Ты проходи, – сказала пони, – поговорим. Давно не виделись всё-таки.

Внутри было полутемно, прохладно, стены и окна задрапированы черными замшевыми занавесками. Низкий закопченный потолок нависал, как пресс, угрожающий расплющить просторное помещение. В дальнем углу стояли два табурета, а на них – длинный деревянный ящик. Гроб. Спайк запретил себе гадать, пуст он, или нет.

Пинки Пай усадила обомлевшего дракончика за конторский стол у входа и устроилась напротив.

– Ну, как ты?

– Да я-то что! Ты… как вообще? Почему, – Спайк обвел черные стены красноречивым взглядом, – вот это всё? Что с тобой?

– Да вроде бы ничего, – пожала плечами Пинки, – но я понимаю, о чем ты. Я всегда думала, что мое предназначение – дарить радость. Но там я видела такое, что…, – она махнула копытом. – В общем, я подумала, что гораздо более важная миссия – это помогать пережить горе, а не просто отвлекать от него балаганом. Я умею организовывать торжества, а торжества – не обязательно праздники. У нас ведь в Понивилле не было похоронного бюро, и жителями приходилось устраивать всё самим или через Кантерлот, и я посчитала, что должна им помочь.

Спайк недоверчиво глазел на Пинки: не розыгрыш ли это? – а та продолжала, будто разговаривала сама с собой:

– Наутро после возвращения выглянула в окно… и увидела, что все счастливы, все радуются жизни. Без меня. И подумала: а так ли на самом деле нужно то, что я всегда делала? Легко веселить тех, кто и так рад повеселиться, а вот по-настоящему помочь в горе – совсем другая задача. Я решила посвятить себя этому.

Из рассказа Твайлайт выходило, что пони пережили в Средиземье отличное, захватывающее и в меру опасное приключение, но теперь дракончик подумал, что аликорн о многом умолчала. Что такого могло случиться с ними в мире людей, что заставило саму Пинки Пай заняться… вот этим?

– И много… клиентов? – робко спросил он.

– Пока только один, слава Селестии. Надеюсь, что и в дальнейшем их будет мало. Сегодня как раз похороны старого мистера Элдерхуфа… мда, Элдерхуф… Элдер… Элдар…

Взгляд Пинки Пай сделался отрешенным, Спайку показалось, что в глазах ее мелькнула голубая звездная искорка.

– Но сегодня… вечеринка, – неуверенно проговорил он, вдруг застыдившись этого слова.

– Да, помню. Прости, я, скорее всего, не смогу прийти. По крайней мере, не к назначенному времени, может быть, попозже.

В дверь постучали, и Пинки сказала:

– Это, должно быть, брат мистера Элдерхуфа. Ты вряд ли захочешь тут присутствовать, Спайк.

Дракончик покорно кивнул и вышел на улицу, разминувшись на крыльце с пожилым, но еще крепким пегим жеребцом.

Встреча с Пинки Пай повергла Спайка в такое уныние, что он плелся к библиотеке, еле волоча ноги, совсем не беспокоясь, что некоторые сладости могут испортиться от жары. Да он и думать забыл об угощении.

Когда в четверть третьего он вернулся домой, Рэрити уже не застал. Все книги были сброшены на пол, валялись хаотичными грудами.

Спайк положил мешок с пирожными и бутылями сиропа в холодильник и начал механически расставлять книги по полкам. Ему не хотелось ни о чем думать, хотелось просто занять лапы.

Когда спустя почти полтора часа он управился, оказалось, что одной книги не хватает. Раньше фолианты занимали все полки, стоя впритык – так плотно, что без магии один еле вытащишь; теперь же в углу нижней полки образовалось пустое пространство. «Похоже, Рэрити нашла, что искала, – подумал дракончик. – Сто процентов – явится сегодня в новом роскошном платье… Но как же быть с Пинки Пай?»

Настроения вечериночной пони сильно беспокоили Спайка: будь он посамоувереннее, однозначно заявил бы, что Пинки сошла с ума, но он сознавал, что еще ребенок, и не всегда может понять, что движет взрослыми.

Ему нужно было поговорить об этом с какой-нибудь пони, здравомыслящей и рассудительной. С Эпплджек.

В принципе, можно было просто подождать шести часов – Эпплджек и так должна была прийти к этому времени, но дракончику не сиделось на месте, и он отправился к ферме «Сладкое яблочко».

Еще издали Спайк заприметил у колодца Эпплблум и Биг Макинтоша – они набирали воду для полива.

– Ух, и жарища, – сетовала младшая сестра Эппл. – Щас бы в пруду искупнуться.

– Агась, – кивал брат.

– Но надо работать, ага? Яблони сами себя не польют. О, гляди, Спайк идет!

Дракончик помахал им лапой и укорил шаг. Приблизившись, поздоровался и спросил, поправилась ли Эпплджек.

– Ну, как сказать, – Эпплблум вопросительно посмотрела на старшего брата. – Она вроде и не болела, а вроде и болела. Биг Мак, шо там доктор сказал? Милая холка у нее? Не знала, шо эт плохо.

– Меланхолия, – поправил Биг Макинтош.

– А можно к ней? – спросил Спайк.

– Агась, – пони указал копытом на амбар.

Спайк с трудом открыл скрипучую дверь и вошел в амбар, освещаемый лишь рыжеватым уже солнечным лучом из окошка под потолком. Пахло теплой сухой травой и сладким сидром, из дальнего темного угла слышались унылые гитарные переборы.

Эпплджек сидела на изрядно помятой скирде сена и, проводя копытом по струнам гитары, протяжно напевала:

Откуда у пони средьземская грусть

На отчего дома пороге,

Когда завершен наш извилистый путь,

И в прошлом остались тревоги?

Откуда у пони чужая печаль

О жителях мира чужого?

И невмоготу ей работать, как встарь,

В саду возле дома родного.

Откуда у пони такая тоска

О дальних пустынных дорогах,

О темных, чудовищных, страшных местах,

О долгих опасных походах?

Как пони собрать доски жизни былой,

Чтоб заново радость построить?

Сгорело в ней что-то в огне Роковой

Горы, в землях льющейся крови…

Под ногами у пони валялся пяток пустых бутылок, еще одна, початая, была опрокинута, и ее содержимое с бульканьем выплескивалось на земляной пол.

– Эпплджек! – позвал Спайк.

Пони отложила гитару, сдвинула шляпу на затылок и долго пыталась сфокусировать взгляд на госте.

– Здоров, сахарок, – сказала она, наконец, и кисло усмехнулась: – Плохой пример я ща подаю подрастающему… ик, поколению, извиняй.

«Да что с ними со всеми? – с досадой подумал Спайк. – Пинки с ума сходит, Эпплджек хандрит. Хорошо хоть, Флаттершай, Твайлайт и Рэрити в порядке. Да и Рейнбоу Дэш, наверняка, тоже – что ей сделается?»

– Как ты себя чувствуешь? – спросил дракончик.

– Да так-то нормально, вроде, как обычно… всё как… ик, обычно, эх…

– Биг Макинтош передал тебе приглашение? Наши сегодня собираются в библиотеке в шесть.

– Уже сегодня? Шо-то я счет времени того… потеряла. Приду, конечно.

Эпплджек пошевелилась, намереваясь подняться на ноги – и рухнула мордой в пол, к счастью, не на бутылки. Спайк помог ей встать и, поддерживая, повел к дому.

– Ты точно в состоянии идти? – спросил он.

– Конечно, я щас токо поды… помы… помойыг-г-г, бруууу, фр-трпру…

Звучала Эпплджек крайне неубедительно, но, когда через четверть часа она вышла из ванной, действительно выглядела почти, как прежде, не считая отяжелевших век.

– Я готова, – на диво бодро сказала она и глянула на настенные часы: – Да и по времени уже пора бы. Как раз помогу тебе стол накрыть.

В дверях они столкнулись с Биг Макинтошем.

– Пойду подруг повидаю, – уведомила брата Эпплджек. – Говорят, Твайлайт прилетит.

– Сходи, – одобрительно покивал он, – эт на пользу.

К половине шестого стол был накрыт, и Спайк с Эпплджек уселись друг напротив друга в ожидании гостей. Дракончик вспомнил, о чем хотел спросить пони:

– Ты знаешь, что Пинки Пай открыла…, – он сглотнул, – похоронное бюро?

Эпплджек удивленно уставилась на него, и он продолжил:

– По-твоему, это нормально?

Подумав с минуту, пони ответила:

– Это понятно.

– Что понятно?

– Понятно, почему она это сделала. Нам всем там несладко пришлось. Сперва, когда Барад-Дур рухнул, мы думали, шо всё кончилось, радовались. Когда в Кантерлот вернулись, тож радовались. А потом чувствую: шо-то не так. Не дома, во мне. Не могу заниматься привычными делами… отвыкла, шо ли. Наверное, и с Пинки так же. Всё кругом слишком обычно, и я всё жду какого-то подвоха. Самое странное, шо не опасаюсь его, а именно жду, аж копыта чешутся. Ты, кстати, прости, шо не навещала: сам видишь, нынче я только в тоску всех вгоняю.

– А с Флаттершай всё в порядке, – заметил Спайк. – Я ее на той неделе видел, обещала прийти.

– Ой ли? – усомнилась пони. – Хотя она крепче, чем выглядит. С другой стороны, ей-то, пожалуй, хуже всех пришлось, да и не так она проста: с виду тихая, а Дискорд знает, шо у нее в голове творится.

Спайк вопросительно посмотрел на Эпплджек, и та махнула копытом:

– Ай, не забивай себе голову! Как-нибудь сдюжим, время только надо, правда, ума не приложу, сколько.

Пробило шесть, а никто так и не пришел, даже сама хозяйка, и Спайк заволновался: уж не задержали ли Твайлайт какие-нибудь неотложные дела, и состоится ли вообще долгожданная вечеринка? Хотя и так было ясно, что, если дружеское воссоединение и произойдет, то совсем не так, как представлял себе дракончик.

«Рэрити-то – ясно, – рассуждал он, – марафет наводит. Пикни Пай предупредила, что задержится. Рейнбоу тоже, бывает, опаздывает – любит она поспать. Но Флаттершай-то где? А ведь чуть не пинки-клятвой клялась, что придет! Может, у нее кто-то из зверей заболел?»

Прошло уже полчаса. Эпплджек молча цедила вишневый сироп через трубочку и посматривала на часы. Поёрзывала на стуле.

– Эпплджек, – сказал Спайк и почувствовал, как у него дрогнул голос, а в горле встал ком, – ты…, если никто не придет, это…, не уходи, пожалуйста. Я так по всем вам скучал, а… никого нет.

Дракончик шмыгнул носом и принялся зло тереть глаза – не хватало еще зареветь: он маленький, конечно, но не настолько. Подумаешь, планы расстроились! Такова жизнь, пора привыкать, что не всё идет так, как хочется.

– Конечно, приятель, – пони села поближе и положила ногу ему на плечо. – Ты не унывай только, унывать нынче – наша забота.

В пять минут восьмого явилась Пинки Пай. Они с Эпплджек крепко обнялись, и розовая пони спросила:

– А где остальные?

Спайк только лапами развел.

– Ну, посидим втроем, – улыбнулась Пинки – не натянуто, не фальшиво, совершенно искренне, но и без тени былого задора.

Спайк вскипятил чай и долго слушал, как Эпплджек расспрашивает Пинки о ее новом бизнесе, и как та отвечает – примерно то же, что говорила дракончику днем. Эпплджек понимающе кивала, а Спайк подумал, что его дружба с пони уже не будет такой, как раньше, если вообще будет: их теперь объединяло нечто, чего ему никогда не понять и не испытать, и слезы снова подкатили к горлу.

– А Рэрити сегодня утром заходила, – поспешно сказал он, чтобы отвлечься от печальных мыслей и хоть как-то поучаствовать в беседе, – за книгой для нового платья. Наверно, у нее не получилось закончить его в срок, вот она и расстроилась и не пришла.

– Как это – за книгой для платья? – удивилась Эпплджек.

– Ну, она хотела его заколдовать или типа того, чтобы было волшебно красивым. Полдня искала нужную книгу и вроде нашла. По крайне мере, одной теперь не хватает.

Пинки Пай прошлась вдоль стеллажей, замерла у того места, где должен был стоять пропавший фолиант, и, медленно повернувшись к друзьям, проговорила:

– Она забрала книгу об Амулете Аликорна.

На первый взгляд, не скажешь, но розовая пони отличалась феноменальной памятью, и ничего удивительного в том, что она знала все книги Твайлайт наперечет и могла определить отсутствующую, не было. Спайка и Эпплджек повергло в шок другое – они прекрасно помнили, что такое Амулет Аликорна, какую темную магию в себе содержит, и как ожесточает владельца. Они испуганно переглянулись, и Эпплджек рассудительно заметила:

– Ну, эт всё-таки не сам амулет. В книге, может, ничего опасного и нету, наоборот, написано, как с ним бороться.

– И еще полно формул, – мрачно сказала Пинки Пай, – это я точно запомнила. Но не знаю, что они значат – в магии-то не разбираюсь, тем более, в такой. Может, по ним можно сделать еще один Амулет, а может, и нельзя. Сейчас бы сюда Твайлайт.

– Ты вот что, Спайк, – распорядилась Эпплджек, – напиши-ка и правда нашим принцессам, а мы с Пинки пока наведаемся в «Карусель».

Спайк подробно изложил в письме все события уходящего дня, касавшиеся Рэрити, и дунул на письмо магическим пламенем.

Посмотрел в окно: солнце уже скрылось, на Понивилль опустились прозрачные сумерки. Со второго этажа послышалось уханье: Совелий просыпался.

Спайк покормил филина, и тот улетел на вечерний моцион.

В библиотеке наступила тишина, нарушаемая лишь размеренным, как камертон, тиканьем часов. Пробило девять, и дракончик с отвращением оглядел уставленный почти не тронутыми кушаньями стол. Обычно в это время он устраивал перекус: так повелось еще с кантерлотских времен, с тех пор, как он был совсем малышом, и его не на шутку напугала присказка матушки Твайлайт, что, если заснуть голодным, чейджлинги приснятся, – но сейчас кусок в горло не лез.

Спайк убрал еду в холодильник, вымыл посуду и улегся в кроватку, но сон не шёл. Он спустился вниз и принялся, как Твайлайт, ходить кругами по библиотеке.

Когда за окном совсем стемнело, беспокойство Спайка достигло пика. Он несколько раз порывался бежать вслед за пони, но всякий раз останавливал себя: «Нет-нет, ничего плохого не может случиться! Рэрити ни за что не навредит друзьям». «Но Амулет Аликорна!» – думал он затем и снова бросался к двери – и снова останавливался: «Но это же не сам амулет, а только книга. Надо дождаться ответа Твайлайт».

А письма от принцессы всё не было, и к половине одиннадцатого дракончик решился отправиться в бутик.

Безлунная ночь окутала Понивилль. Привычная дорога в темноте казалась незнакомой. Спайк мелко дрожал не то от зябкости, не то от волнения. От паники его спасали теплый свет в окнах окрестных домов, дававший понять, что ничего страшного не происходит, что мирная жизнь пони идет своим чередом, и Совелий: на полпути к бутику филин опустился Спайку на плечо и подбадривающее заухал.

Наконец, перед ними предстал черный силуэт «Карусели». Свет окнах не горел, а дверь болталась на одной петле.

Спайк осторожно протиснулся внутрь – и тут же налетел на поникен.

– Ау!

Пошарил лапой по стене в поисках выключателя, зажег свет. И вздрогнул: то, что он принял за поникен, оказалось Эпплджек. Она застыла, как изваяние, глаза широко раскрыты, но взгляд был незрячим, пугающим. Рядом стояла такая же недвижимая Пинки Пай.

– Д-девчонки, – позвал Спайк, помахав лапой у них перед глазами. – Эй, что с вами? Ответьте!

Постучал Эпплджек по боку – ноль реакции, плоть будто окаменела. Попытался подергать Пинки Пай за ухо – оно не гнулось.

Совелий опустился Эпплджек на голову, нахохлился и закрыл глаза, будто о чем-то крепко задумался. Спайк сел на пол спрятал лицо в ладони. «Неужели это Рэрити сделала? Рэрити…, как же так?» – подумал дракончик, и плечи его задрожали.

Вдруг Совелий ухнул и взлетел под потолок, зажав в когтях шляпу Эпплджек. Тело пони обмякло, словно из него выдернули стержень, она покачнулась и едва не упала.

– Через стог тебя в ранетку, Рэрити, какого сена ты… А где?

Она удивленно огляделась и увидела Спайка.

– Где Рэрити? – вскочил он. – Что с тобой было?

– Я…, – начала Эпплджек и озадаченно потерла копытом лоб, – не помню. – Мы вошли в бутик, и она была в… Голова раскалывается.

Совелий тем временем вцепился в галстук Пинки Пай и потянул из всех сил, но галстук крепко держался на шее, только туже затягивался. Филин посмотрел на дракончика и призывно заухал.

«Эпплджек отмерла, когда с нее сняли шляпу, – сообразил Спайк. – Видно, колдовство связано с одеждой». Он снял с Пинки галстук – та мгновенно взвилась под потолок, как распрямившаяся пружина, и едва не задела дракончика копытом. Приземлившись, припала к полу и обхватила голову передними ногами. Страдальчески застонала.

Как Спайк ни пытался выяснить у пони, что произошло с ними и Рэрити, они лишь хватались за головы и причитали, что ничего не помнят с того момента, как выломали дверь в бутик.

С помощью Совелия Спайк отыскал аптечку и заставил пони выпить таблетки от головной боли.

Обессиленные, они заснули прямо на полу. Набегавшийся и напереживавшийся за день дракончик не стал их тормошить, а последовал их примеру: «Совелий на страже. Если что, разбудит», – подумал он, свернулся клубочком в глубоком кресле и закрыл глаза.

Пробудился Спайк от того, что его трясли за плечо. Сощурился, перевернулся на бок и пробормотал:

– Ой, Твайлайт, мне такой кошмар снился…

– Твайлайт нету, – раздался голос Эпплджек.

Дракончик мигом вспомнил события последнего дня и вскочил. Они по-прежнему были в брошенном хозяйкой бутике. С кухни тянулся запах жареного хлеба и кофе: Пинки Пай готовила завтрак.

– Тебе там ночью письмо не пришло? – спросила Эпплджек.

Спайк поковырялся во рту: пусто. Подошел к темному окну и заметил: рано-то как, еще даже не рассвет.

– В том-то и беда, шо не рано, – хмуро сказала пони, – час от часу не легче, не одно, так другое.

– В смысле? – повернулся к ней дракончик, и она указала на настенные часы с маятником: без четверти двенадцать.

– Солнца не видно.

Спайк высунул нос на улицу. Всё небо закрывали непроницаемо-черные тучи, густые, бугристые. По темной улице бродили растерянные пони и взволнованно переговаривались:

– Уже не Найтмер Мун ли вернулась?

– Ай, не нагнетай панику! Мадам Мэр же сказала: будь это Найтмер Мун, в небе была бы луна. Небось, пегасы на погодной фабрике что-то напортачили, скоро разберутся.

– Хорошо бы и впрямь пегасы, – покачала головой вставшая рядом со Спайком Эпплджек. – Ох, не к добру это.

За завтраком дракончик снова принялся расспрашивать Эпплджек и Пинки и ночном происшествии, но память к ним так и не вернулась.

– Вот бы с Рейнбоу поговорить, – сказал он, – она-то должна знать про тучи? А вы ее не виде…

Тут он поперхнулся и выплюнул перетянутый серой лентой свиток с черной сургучной печатью.

– Письмо! – обрадовалась Пинки.

– А печать-то незнакомая, – заметила Эпплджек, – не Селестии. Может, Луны?

Спайк на такие тонкости и внимания не обратил: нетерпеливо разорвал ленту, развернул свиток и прочел:

«Мой верный ассистент №1!

Не могла сразу ответить на твое вчерашнее письмо, ибо были более важные дела: пришлось принимать решительные меры для предотвращения государственной измены. Подробности при встрече.

Сейчас же ты должен явиться в Кантерлот вместе с оставшимися Хранительницами Элементов Гармонии. Рейнбоу Дэш уже здесь, поисками Рэрити я занимаюсь лично.

Леди-протектор,

Верховная главнокомандующая Сумеречной Стражи

Твайлайт Спаркл».