Сказки небесного домика

Отражённая радуга

Когда Острокрыл и Рэйнбоу Дэш попадают в плен к старому врагу, их любви придётся пройти сквозь страшное испытание.

Это было просто чудесное путешествие, и даже жаль было, что оно сейчас подходило к концу. Для одних пони хорошо провести отпуск означает съездить к морю, понежиться на пляже с бокалом экзотического коктейля в копыте, для других – посетить шумный Мейнхэттен или изысканный Кэнтерлот, чтобы вволю походить по магазинам, повертеться перед зеркалами, примеривая обновки. Но для пегасов, воздушных лихачей и непосед, и отпуск должен быть Приключением с большой буквы, а значит, подавай им риск, азарт, щепотку опасности, рекорды и покорение новых высот, и, конечно же, множество гонок. Вот поэтому-то Рэйнбоу Дэш с Острокрылом, решив немного отдохнуть от будней погодного патруля, направились не в исхоженные туристами уголки Эквестрии, тихие, мирные и благоустроенные («Да ну, ску-у-учища…»), а одним ранним утречком, захватив седельные сумки с походным снаряжением, махнули прямиком в Дикие земли. Кто не слыхал об этих незаселённых территориях на юго-востоке королевства, суровом царстве дикой природы, где над каменистой неплодородной землёй гуляют пыльные столбы смерчей, а высокие горы в ледяных шапках подпирают небо? Совершенно ужасное место – для каких-нибудь неженок вроде Рарити, совершенно потрясное – для отчаянных сорвиголов вроде Дэши. И это был отличный отпуск! Парочка пегасов кружилась вместе с ураганами, купалась в прозрачных горных озёрах и удирала от лавины, когда оглушительное хриплое пение Рэйнбоу Дэш сорвало вниз седые снега. По вечерам наступало время разбивать палатку, жарить на костре зефир и рассказывать друг другу такие истории, которые, будь они хоть на четверть правдой, могли бы заставить поседеть саму бесстрашную Спитфайр. Но сталлионградец и радужная чемпионка уверяли друг друга, что стучат зубами исключительно от холода, и, нервно оглядываясь на лежавшую вокруг тёмную ночь, где на многие мили было не найти ни огонька, только теснее придвигались к своему рыжему костерку. Наверное, тоже от холода. Пустынный край вокруг, земля и небо — всё было в распоряжении возлюбленных. Звёзды, перемигивающиеся с высоты, яркие рассветы над изломанной цепью горных хребтов принадлежали только им двоим. Один лишь раз пони видели, как где-то далеко на горизонте мелькнул дикий грифон. Какие гонки устраивали молодые летуны там, где не было опасности случайно столкнуться с дирижаблем или воздушным шаром, врезаться в чей-то облачный дом или ворваться ненароком в зону погодных работ и получить нагоняй от главы патруля! Но когда на вершине самой высокой горы был торжественно водружён флаг с радужной молнией и белыми крыльями, когда храбрыми путешественниками были открыты и с подобающей серьёзностью наречены перевал Рэйнбоу Дэш, скала Потрясная, ручей Мокрый Острокрыл, ущелье Это-я-его-первым-увидела и водопад Прыткий-как-Дэши, когда одна сумка была доверху набита найденными в Диких землях разноцветными камушками для минералогической коллекции Твайлайт Спаркл и ювелирного творчества Рарити, а другая сумка, та, что со съестными припасами, показала дно, настало время собираться в обратный путь. Да и соскучились летуны по друзьям-подругам и милому Понивиллю. Дружно рассекали воздух крылья, и плыли, плыли назад Дикие земли, суровые, но прекрасные, где пегасы пережили немало головокружительных приключений. Будет о чём рассказать товарищам! На ночлег патрульные остановились на самой границе Диких земель, у горных отрогов, словно стеной отделявших этот край от остальной Эквестрии. Уже завтра крылатые пони увидят с высоты не ущелья, скалы и каменистые плато, а ухоженные поля и нешумные деревеньки. Кряжистые фермеры, сдвинув на лоб выгоревшие на солнце шляпы, дружески помашут парочке пегасов в небе, а какая-нибудь добродушная старушка в чепчике обязательно пригласит путешественников вниз, чтобы угостить домашним лимонадом на веранде своего дома.

Уставшим после долгого полёта патрульным было лень возиться с палаткой. К счастью, Рэйнбоу Дэш углядела с высоты зев пещеры. Дикие грифоны, как известно, предпочитали селиться на вершинах гор, а для дракона или ящера вход определённо был тесноват, поэтому пегасы без особого страха заглянули внутрь. Каменное убежище на вид казалось совершенно необитаемым, так что в нём вполне можно было скоротать ночь в тепле и уюте, не опасаясь неприятного соседства. Вскоре под гранитными сводами уже весело трещал костерок, и пламя жадно лизало собранные в предгорьях сухие ветки. Чайник над огнём выводил свои песни, булькала каша в котелке, на полу были расстелены два спальных мешка. В общем, бивак получился хоть куда. Причудливые тени танцевали по стенам, и казалось, что пегасы перенеслись сейчас в эпоху командора Урагана, когда крылатые воители во время своих походов так же сидели у костров, глядя на сменяющие друг друга узоры языков пламени. Уже устроившись в спальных мешках и сонно жмурясь на свет костерка, сталлионградец и Дэши лениво разговаривали о том, о сём: что новенького могло произойти в Понивилле, как справлялся погодный патруль в их отсутствие, и не натворил ли чего патрульный Тандерлейн, готовый хоть каждый день устраивать грозы с громом и молниями. В список «подвигов» этого стройного чёрного, как ночь, пегаса с золотыми глазами уже входили продырявленная молнией оболочка воздушного шара Твайлайт Спаркл, сбитый ненароком флюгер на домике Рози, унесённые с бельевой верёвки штормовым ветром лучшие занавески Шушайн и прочее в том же духе. Но пострадавшие кобылки совсем не сердились, ведь виновником был стройный чёрный пегас с золотыми глазами. Максимум, что грозило ему от прекрасного пола, — это пара-тройка поцелуев и приглашений на свидание, ну а от разгневанных жеребцов всегда можно было улететь. В последний раз хихикнув при мысли о похождениях товарища по патрулю, Рэйнбоу Дэш и Острокрыл пожелали друг другу спокойной ночи и совсем уж было заснули, как вдруг… Это было похоже на слитный вздох сотен ртов, на взмах крыльев миллионов насекомых. Ледяной ветер прилетел из тьмы в дальних уголках пещеры и погасил костёр. Холод внезапно пробрал пегасов до костей, мгновенно прогнав сон. А потом темнота подступила к летунам и бросилась на них! Тысячей чёрных клякс, размытых силуэтов, теней, какие видишь в ночных кошмарах, ринулась она на возлюбленных. В умирающем свете углей костра пони видели круговерть льдистых глаз, чёрных тел, рваных крыльев, наступавшую в ужасающем безмолвии. Будь на месте пегасов кто-то вроде Рарити, он бы упал в обморок или закричал от ужаса, но Рэйнбоу Дэш и Острокрыл были потомками древних воителей и встретили опасность ударами крепких копыт. Противник оказался материален – копыта натыкались на странную плоть, похожую на хитин насекомых, отбрасывали тёмные силуэты назад, сбивали с ног. Встав спина к спине, летуны слаженно отражали атаки. Но как было справиться с теми, чьи полчища казались неисчислимыми? На место одного поверженного сразу вставали трое. Словно хлопья сажи из старого камина, кружились и вились враги вокруг патрульных. И вот мрачная волна нависла над летунами и, обрушившись, погребла их под собой.

Когда Острокрыл пришёл в себя, в его голове звенело так, словно пегас на полной скорости влетел в магазин с музыкальными инструментами, и сталлионградец был уверен, что его макушку сейчас украшает шишка – королева всех шишек, когда-либо полученных им за всю жизнь. Ноги летуна были умело связаны гибкими верёвками, и на крылья противник тоже не пожалел пут. Пегас чувствовал, что его тащат, но в окружавшей его тьме не мог видеть, куда и кто. Тянуло холодом и какой-то затхлостью – похоже, путь вёл вглубь горы, в самое нутро каменной кручи, туда, где никогда не бывал луч солнца. А что за создания могли водиться у горных корней, в одном из самых тайных уголков Эквестрии? Неожиданно стало светлее: попадались на стенах фосфоресцирующие мхи, мерцающие странным голубоватым светом. Он-то и дал сталлионградцу возможность рассмотреть пленителей. Когда-то давным-давно эскадрилья лётной академии Острокрыла участвовала в тушении лесного пожара, и пегас видел на пепелище останки жадного пиршества огня: обугленные, уродливо скрученные жаром ветки, чёрные головни, ничем не напоминающие прежние прекрасные деревья. Создания, увлекавшие жеребца за собой, очень походили на жертвы буйного пламени. Их тела были угольной черноты, неправдоподобно тонкие ноги были точно изгрызены со всех сторон, а полупрозрачные крылья лежали на спинах драными лохмотьями. Как будто эти существа прошли сквозь огонь, и он сожрал всё красивое, что в них было, оставив от несчастных гротескные, изувеченные силуэты, жалкие тени прежних себя. Во имя Селестии, кем… или чем могли быть эти таинственные создания, в чьих глазах пылал бирюзовый свет? Пегас был не из робких, но при одном взгляде на них ему становилось не по себе. Особенно страшным казалось то, что существа, несмотря на всю странность своего облика, чем-то напоминали пони. Острокрыл не решился долго смотреть на них. Вдруг внимание летуна привлёк какой-то шум и, повернув голову, сталлионградец увидел, как целый десяток врагов тащит связанную Рэйнбоу Дэш. Её носильщики выглядели так, словно побывали в эпицентре урагана: радужная пегаска не задёшево продала свою свободу и даже в путах, бранясь и ворча, ухитрялась щедро раздавать своим стражам удары, способные сбить с ног минотавра. Сердце патрульного сжала тревога: в копыта чёрных теней попала и возлюбленная. Он-то надеялся, что Дэши, пережившая столько невероятных приключений, сумеет каким-то образом ускользнуть. Но в глубине души Острокрыл понимал, что носительница Элемента верности никогда бы так не поступила. Ну что ж, какая бы опасность ни ждала пегасов, они встретят её вдвоём, плечом к плечу, крылом к крылу.

— Эй, Дэши, ты там как? – окликнул подружку жеребец.

— Как пони, на которого навалились целой толпой и здорово треснули по загривку, а потом спеленали верёвкой, — с сарказмом отозвалась радужная чемпионка. — Что за глупые вопросы?

Острокрыл усмехнулся. Рэйнбоу Дэш даже сейчас не утратила свой норов. К удивлению патрульного, тёмные существа никак не прореагировали на то, что их пленники переговариваются между собой. Видимо, это дозволялось. Путь в горные глубины продолжался.

— Милая, ты везде бывала. Может, знаешь, что за создания нас сцапали? Никогда таких не видел.

— Лучше б я не знала… — тихо ответила пегаска. – Мы крепко влипли, Острокрыл. Прости, что предложила сунуться в ту пещеру.

Сталлионградец с удивлением понял, что Рэйнбоу Дэш бледна вовсе не из-за тусклого света. Отважная чемпионка, победительница ураганов и драконов, была испугана не на шутку. Несмотря на то, что ему и самому было страшновато, летун поспешил поддержать возлюбленную:

— Дэши, я рядом с тобой. А вместе мы успешно выкручивались и не из таких передряг. Так что, как ты любишь говорить: не дрейфь!

Кем были те, кого боялась Рэйнбоу Дэш? Острокрыл ломал голову над этим вопросом, но на ум так ничего и не пришло. Вендиго? Но они появляются, лишь когда среди пони царят раздор и ненависть. К тому же вендиго обычно изображали как ледяных созданий. Алмазные псы? Безмолвное чёрное полчище в хитиновой броне ничуть не напоминало глуповатых увальней из рассказа Рарити, которых, по её словам, было нетрудно обхитрить. Однако кем бы ни являлись неведомые существа, Острокрыл собирался при первой же возможности избавить Дэши от их общества и самому оказаться подальше от них. Пегас пытался запомнить дорогу, которой орда уносила своих пленников, чтобы потом иметь возможность ускользнуть. Мимо связанного летуна плыли грубые каменные своды, не знавшие резца, острые клыки сталактитов грозили с потолка, а лаз, ведущий всё глубже и глубже, извивался, точно змея. Неожиданно где-то далеко впереди в туннеле Острокрыл увидел странное свечение, которое становилось всё ярче и ярче. Воинство при этом дружно прибавило шагу, устремившись навстречу свету, и сталлионградец заключил, что цель их пути близка.

— Ух ты! – воскликнул патрульный, когда отряд вышел из туннеля.

Этот зал по своим размерам не уступал бальному залу королевского дворца, но в отличие от него был создан не трудами пони-зодчих. Переливающиеся голубым светом сталактиты и сталагмиты были не хуже мраморных колонн Кэнтерлота, иссиня-чёрный обсидиановый пол сверкал ярче любого паркета, а огромные кристаллы, выступавшие прямо из толщи стен, отражали всё вокруг, точно зеркала. Под высокими сводами этой огромной пещеры можно было собрать немало гостей, только вот вряд ли кто в здравом уме решился бы спуститься в тёмные глубины гор, в покои, где болезненно пульсирующее свечение среди камня, словно расплавленного и застывшего уродливыми потёками, навевало мысль о какой-то безумной фантасмагории, о чудовищной галлюцинации. Тонкие мостики дрожали над страшной высотой, а видневшиеся кое-где входы в туннели и лазы казались жадно распахнутыми пастями, готовыми проглотить своих жертв. Чёрное полчище двинулось прямо в центр пещеры, где на каменном уступе, похожем на трон, высился тёмный силуэт. Статуя? Древний идол? Острокрылу невольно вспомнилась книга «Дэринг Ду в дебрях Понизонки», в которой племя дикарей хотело принести отважную пегаску-исследовательницу в жертву своему божку. Этот эпизод в данных обстоятельствах бодрости летуну, конечно же, не прибавил. Правда, тогда Дэринг Ду всё-таки ускользнула, сумев незаметно освободиться от верёвок. Гм, не самая плохая идея в подобной ситуации. Как там было? Напрячь мускулы, потянуть здесь… Автор книги явно знал, о чём писал. Кажется, верёвка на ногах пегаса начала поддаваться…

Между тем странные существа достигли подножья каменного уступа и бросили своих пленников на пол, а сами, отступив далеко назад, склонились в благоговейном поклоне. Теперь сталлионградец и его возлюбленная могли хорошо разглядеть божество чёрного роя. Из-под резца какого скульптора вышла эта дивная статуя, что вдохновляло и горячило разум неизвестного гения, гения-безумца? Где, где, в каком бреду или кошмаре увидел он грациозное тело чёрного обсидиана, причудливо изогнутый рог, пару крыльев, прозрачных, как слюда? Как сумел обратить неведомый зелёный камень в ажурную лёгкость гривы и хвоста? В знак восхищения или насмешки увенчал он горделивое чело своего творения маленькой шипастой короной? Эта статуя одновременно манила и отталкивала. Чувственные губы каменной красавицы навеки застыли в недоброй улыбке, обнажая молочно-белые клыки. Веки были опущены, но длинные ресницы, казалось, были готовы затрепетать в любое мгновение. Это была красота порока, шипастая роза, взросшая на поле битвы, экзотическая орхидея, что оплела своими гибкими корнями кости жертв. Острокрыл при взгляде на неё испытывал самые противоречивые чувства: он то хотел смотреть и смотреть, не отрываясь… склониться перед ней в поклоне вместе с чёрным роем, припасть к подножию каменного трона… поклясться в верности, служить преданно и покорно, то закрывал глаза, мечтая никогда больше не видеть статую, забыть про неё, сбросить с пьедестала, чтобы она не смущала его взор. Пегас собрал всю свою волю, чтобы прогнать от себя это колдовское наваждение. Видно, Рэйнбоу Дэш тоже стала его жертвой: она глядела на идола как загипнотизированная. Ну ничего, спасение уже близко. Ещё движение – и верёвки упадут с ног жеребца. Быстро развязать крылья, схватить Дэши и гнать прочь, благо в этой огромной пещере может спокойно летать целая эскадрилья. Да и спрятаться тут легко. Едва ли странные создания догонят патрульного, с их-то лохмотьями вместо крыльев. Хорошо, что весь рой сейчас уткнулся носом в каменный пол, кланяясь своему истукану. Они даже не заметят, что их пленники собираются удрать. Сейчас...

Патрульный, распутывая узлы, случайно бросил ещё один взгляд на статую и застыл скованный ужасом. Веки изваяния были подняты вверх, и сталлионградец смотрел в бездонные омуты тёмно-зелёных глаз. В сказках в таких омутах жили чудовища, подстерегавшие тех, кто имел глупость склониться над непроницаемой гладью. И Острокрыл, глядя в эти глаза, чувствовал, что чудовища готовы в любое мгновение прыгнуть. Каменная красавица потянулась и лениво переступила с ноги на ногу. Та, кого сталлионградец принял за статую, была живым существом! Тёмные создания торжествующе заскрипели и защёлкали, словно какие-то гигантские насекомые. Холодный взор безо всякого интереса скользнул по Острокрылу, а затем в глазах-омутах отразилась Рэйнбоу Дэш. Чудовища прыгнули.

— Сегодня просто великолепная ночь! – повелительница чёрного роя говорила так странно – двумя голосами, сплетавшимися воедино. Точно в её теле, как в клетке, были заперты двое, и они хотели говорить одновременно. Голос то плавно лился манящей нежной рекой, то звенел от злобного ликования. — Мои верные чейнджелинги почувствовали, что их королеве взгрустнулось, и нашли то, что меня немного развлечёт.

Сталлионградец вздрогнул, наконец поняв, кто перед ним. Чейнджелинги! Королева Кризалис! Неужели это и есть те самые оборотни и их предводительница, что почти захватила Кэнтерлот? Дэши обожала во всех красках описывать приключения вместе с «Великолепной шестёркой» (и, конечно же, свою героическую роль в этих приключениях), но о встрече с королевой Кризалис всегда говорила скупо. Радужная пегаска с гораздо большей охотой рассказывала о свадьбе Шайнинг Армора и принцессы Кейденс, о том, как видела там саму капитана Спитфайр и звеньевого Соарина и какой здоровский салют был устроен в небе над кэнтерлотским дворцом. По всему выходило, что повелительница чейнджелингов была очень опасным противником.

— Нет ничего лучше встречи со своим старым…врагом, — продолжала Кризалис, глядя на Рэйнбоу Дэш. — Я помню тебя, радужная. Ты была в числе тех, кто сорвал мой триумф в Кэнтерлоте, лишил меня моей заслуженной победы. Такое не прощается. С тобой сегодня нет твоей надоедливой подружки Твайлайт Спаркл? А принцессы Ми Амор Каденции? Как жаль… Впрочем, нельзя желать всего и сразу. Когда судьба посылает тебе кусок хлеба в голодный год, ты не станешь требовать, чтобы его украсили взбитыми сливками и вишенкой. Я слышала, ты любишь во всём быть первой, Рэйнбоу Дэш? Что ж, в таком случае могу тебя обрадовать, ты и сегодня будешь первой. Первой жертвой моего отмщения.

Радужная пегаска даже перед лицом опасности не собиралась хныкать и ныть.

— Ха, нашлась королева, тоже мне. Видала я, как эта «королева» удирала из Кэнтерлота, поджав хвост! Ноги у тебя коротки, чтобы достать Твай или принцессу Кейденс!

Повелительница чейнджелингов расправила крылья и слетела со своего трона к пленникам.

— Ах, как мне нравится это упорство. Оно только сделает мою победу ещё слаще. Гм, интересно, будет ли Селестия плакать, когда я сломаю её драгоценные Элементы Гармонии один за другим?

— Только тронь её, ведьма, — и тебе не поздоровится! – рявкнул Острокрыл. Пегас, сумев сбросить верёвки, вскочил и принял боевую стойку, но причудливо изогнутый рог королевы полыхнул зелёным, и сталлионградец вновь свалился на пол, сбитый с ног невидимым ударом. Дэши вскрикнула, точно ударили её, а не патрульного. Острокрыла меж тем подхватили волшебством и, подняв в воздух, принялись осматривать, словно какой-то музейный экспонат.

— Так, так, так… Кажется, нас не представили друг другу, — усмехнулась Кризалис. — Такой красивый, такой смелый и такой грубый. Интересно… Не припомню, чтобы видела тебя тогда в Кэнтерлоте.

— Его там не было! – воскликнула радужная пегаска. – Отпусти его!

— О… — королева чёрного роя провела языком по губам, словно учуяв запах восхитительного блюда. Взгляд тёмно-зелёных глаз обратился на Рэйнбоу Дэш, а потом опять на Острокрыла, точно связывая летунов воедино. – Кое-кто не терял времени с момента нашей последней встречи. А ведь вы любите друг друга! – Кризалис обернулась к застывшему тёмной стеной рою и с глубоким вздохом драматически склонила голову. — Мои бедные, бедные подданные. У вас глупая неблагодарная королева. Только что я говорила, что судьба посылает нам кусочек хлеба, но как я же ошибалась. Глупая, глупая Кризалис! Это не кусочек хлеба, а изысканное лакомство, сказочный пир, которым все мы сегодня насладимся сполна! Вы же простите меня за мои необдуманные слова? Спасибо вам, мои верные чейнджелинги!

К удивлению Острокрыла, колдунья бережно опустила его вниз.

— Ты волен уйти, юный пегас. Ты непричастен к тому, что произошло в Кэнтерлоте, а королева Кризалис славится не только мудростью и красотой, но и справедливостью. Она не карает невиновных. Кроме того, к тому моменту, как ты домчишься до дворца, поднимешь тревогу, и сюда явятся раззолоченные солдатики Селестии, я и мой Рой будем уже далеко. Можешь лететь, мои подданные не станут чинить тебе препятствий.

Острокрыл задумался. Силой и ловкостью тут было не справиться: Кризалис показала себя искусной в чёрном волшебстве, и к её услугам была целая армия послушных каждому её слову чейнджелингов. Оставалось попробовать хитрость. Найти слабость врага и воспользоваться ею. Кажется, повелительница роя была тщеславна, только и твердила: «королева, королева, королева», словно убеждая саму себя в том, что достойна монаршего титула. Попробовать сыграть на этом?

— Без Рэйнбоу Дэш я никуда не уйду… — решительно сказал пегас и неохотно прибавил. — Королева.

— О, ты, я вижу, не такой грубиян, как мне казалось. И не хочешь бросать свою возлюбленную в беде. Благородный, отважный… Настоящий принц. Я люблю принцев. С ними приятно играть. Я уже играла с одним из них недавно, может, ты тоже захочешь принять участие в моей игре? Ставкой будет свобода твоей Рэйнбоу Дэш. Выиграешь – вы уйдёте отсюда вдвоём, проиграешь – уйдёшь один. Как видишь, тебе самому ничего не угрожает, так что смелее!

— В какой ещё игре? – спросил Острокрыл.

— Я знаю очень много игр… — улыбнулась Кризалис, и от такой улыбки пегас зябко вздрогнул. – Что бы такое выбрать? Пожалуй, прятки. Это очень простая, но крайне увлекательная игра.

— Острокрыл, не слушай её! Улетай скорее! Беги! – крикнула Рэйнбоу Дэш.

— Конечно, ты можешь и улететь прочь, дорогой пегас, только вот, боюсь, в этом случае ты вряд ли когда-нибудь ещё увидишь свою особенную пони. Выбор за тобой.

— Я буду играть, королева. Прятки так прятки. Уж я найду, где спрятаться в этой пещере.

— Прятаться? Тебе? – рассмеялась Кризалис. – Нет, о нет. Ты будешь не прятаться, а искать. Сможешь найти в подземелье радугу? Наверняка сможешь, у тебя же глаза победителя. Игра начинается!

Острокрыл не успел вымолвить ни слова, как на его лицо опустился чёрный плащ, пахнущий холодом и темнотой.

— Время на то, чтобы спрятаться, юный храбрец. Или спрятать. Я буду считать. Раз…два…три…четыре…пять…

Полчище чейнджелингов щёлкало и скрежетало в такт счёту. Наконец Кризалис умолкла, и чёрное полотнище убрали с пегасьего лица. Острокрыл огляделся вокруг. Подданные королевы расселись на уступах, точно зрители на трибунах, а иные парили в воздухе. Сама повелительница роя вернулась на свой трон, и небольшой отряд чейнджелингов замер у его подножья, как будто телохранители и придворные. А вот Рэйнбоу Дэш нигде не было видно.

— Вперёд, юный храбрец, прямиком на поиски радуги! Она где-то здесь, в пределах этой пещеры, ждёт тебя, — улыбнулась Кризалис и скомандовала своей армии. – Эй, вы там, развяжите ему крылья, он не улетит.

Один из чёрных стражей своим рогом перепилил верёвки на крыльях сталлионградца. Пегас двинулся вперёд по каменному полу, зябко холодившему копыта. Даже не верилось, что какие-то полчаса назад сталлионградец вместе с Дэши лежали у костра, смеющиеся и беззаботные, перебрасывались шутками, и казалось, что в целом мире ничто не способно помещать их счастью. Но теперь Острокрыла словно швырнули из тёплого лета прямиком в зиму, в которой не осталось весёлых забав и Дня согревающего очага, а были лишь страх, темнота и стужа. И где-то в этой тьме сейчас находилась его Дэши, спрятанная злой чародейкой. Сердце в груди просто разрывалось, и летун с большим трудом удерживал себя от того, чтобы не запаниковать. Этого-то и хочет королева оборотней: чтобы он потерял голову, принялся носиться туда-сюда, охваченный страхом и тревогой, бестолково суетиться, и в конечном итоге так никогда бы и не нашёл возлюбленную в лабиринте сталагмитов, тайных ниш и крутых уступов. Ну уж нет! Чтобы найти, надо искать тщательно и скрупулезно, не упуская ни одной мелочи. И сталлионградец бродил среди застывших сосулек каменной зимы, скользил по зеркальному катку пола и будил насмешливое эхо, выкрикивая заветное имя в темень переходов. Пока что Острокрыл не находил ни следа Рэйнбоу Дэш. Пегас призадумался. Злая королева роя мрачных существ, одержимая тщеславием и жаждой мести, где она могла бы спрятать свою пленницу? Ну… Пожалуй, там, где бы её было ни за что не найти, но в то же время где-нибудь неподалёку, чтобы её можно было видеть со своего трона и упиваться при этом мыслью о собственной хитрости, жадно наслаждаясь зрелищем страданий своей жертвы, её бессильными терзаниями. Там, где пегас бы много раз проходил мимо возлюбленной, не замечая её, а та, несмотря на все свои усилия, никак не смогла бы привлечь его внимания. Взмыв в воздух, Острокрыл по-новому взглянул на огромный пещерный зал. В центре подземного дворца, неподалёку от каменного трона королевы причудливо срослись вековые сталактиты и сталагмиты. Внезапно это хитросплетение соляных колонн показалось сталлионградцу похожим на клетку. А вдруг? В мгновение ока летун спикировал вниз, и вскоре пара крепких копыт уже крушила природную темницу. Крупинки соли разлетались во все стороны колючими злыми снежинками, жаля пегаса, но он не чувствовал ни их укусов, ни боли от ударов. Боль не имела значения. Когда сталлионградцу почудилось какое-то движение за частой каменной решёткой, он удвоил свой натиск. По залу катилось эхо от сильных ударов копыт. Наконец преграда поддалась: по одной из колонн поползли трещины, и она зашаталась. С грохотом обрушился плод терпеливого труда воды и веков, и едва лишь осела мелкая белая пыль, сталлионградец заглянул в пролом.

— Дэши…

Она была там, бледная, испуганная, и смотрела на возлюбленного во все глаза. Только смотрела. Видно, от всего пережитого даже бесстрашная пегаска утратила дар речи. А может, Кризалис нарочно лишила её возможности говорить, чтобы та не могла позвать возлюбленного? Острокрыл раскрошил копытами ещё несколько каменных сосулек, чтобы Рэйнбоу Дэш могла выбраться из своей темницы. Вместе летуны двинулись к выходу, к туннелю, ведущему прочь из подземного царства.

— Я всё-таки нашёл радугу.

— Ты уверен? – насмешливо спросила королева Кризалис с высоты своего трона. В этот самый момент из-за одного из огромных кристаллов вдруг выступила… Рэйнбоу Дэш. Радужная грива, голубые крылья, растерянное и испуганное выражение на мордочке. Пегаска ничем не отличалась от той, которую Острокрыл только что освободил из плена. Летун недоумённо завертел головой. Это ещё что за фокусы? Потрясённый сталлионградец увидел, как из-за других камней выходят новые Рэйнбоу Дэш, ещё и ещё… одна, вторая, пятая… мелькают среди исполинских колонн, шелестят крыльями, спускаясь из тьмы под сводами пещеры. Вскоре летуна окружал целый отряд, да что там, целое полчище радужных пегасок, похожих друг на друга, как две капли воды! В этом море растворилась, затерялась освобождённая летунья.

Улыбка королевы оборотней была похожа на вытащенный из ножен кинжал.

— Ох, совсем забыла тебе сказать, милый пегас, мои подданные, чейнджелинги, такие шутники, такие затейники! Видимо, они решили несколько усложнить тебе задачу. Нет-нет, твоя возлюбленная в этом зале, но вот где именно? Кто в этой толпе настоящая Дэши? Может, эта? Или во-о-он та? Признаться, я и сама не знаю. Впрочем, говорят, что сердце может помочь, так что давай-ка проверим справедливость подобных высказываний.

Повелительница роя смаковала страх и растерянность Острокрыла, как драгоценное вино.

— Рэйнбоу Дэш? – дрогнувшим голосом позвал сталлионградец и в ответ был оглушён какофонией голосов, точнее, одного-единственного знакомого голоса, вырывавшегося из сотен ртов. Хрипловатый, привычный, любимый… твердивший имя пегаса на все лады:

— Острокрыл…

— Острокрыл?

— Острокрыл!

Голоса звенели, звали к себе. Испуганные, радостные, гневные – все интонации голоса Дэши обрушивались на сталлионградца бурной волной.

— Эй, Острокрыл, чего встал, как столб? Я тут, летим отсюда! – задиристо.

— Острокрыл…всхлип… старина, да вот же я! Ты не узнаёшь свою особенную пони? Это я, Острокрыл, – жалобно, как плач осеннего дождика.

— Острокрыл, любимый. Иди ко мне… — маняще, томно, так, что щёки сами собой вспыхивали огнём.

Пегас метался туда и сюда в море голубых крыльев и радужных грив, бросаясь то к одной, то к другой пегаске. Какая из них настоящая? Эта? Эта? Он словно угодил в зеркальный лабиринт, такой, какие, бывало, устраивают на ярмарках заезжие циркачи. Дэши сейчас томилась в этом лабиринте, за стеной ледяных в своём равнодушии зеркал, среди иллюзий, мороков и отражений, и как можно было найти её, вывести на свободу? Вокруг сталлионградца по всему подземному залу протянулась отражённая радуга, и лишь одна капля в этом семицветье была настоящей, а не фальшивой.

— Сердце может помочь! – разбиваемым стеклом звенел смех королевы Кризалис. – Сердце! А что же оно тебе не помогает, а, храбрый пегас? Видите, мои верные чейнджелинги? Нет никакой магии любви, всё это сказки. Тогда в Кэнтерлоте наши враги использовали против нас какую-то коварную хитрость, а вовсе не силу любви. Любовь годится только на то, чтобы кормить нас!

Сталлионградец сбивался с ног, он задыхался. Со всех сторон смотрели него розовые глаза, глаза Рэйнбоу Дэш. Со страхом, с призывом, с надеждой, — а он был бессилен. Неужели королева была права? Неужели любовь, связавшая его и радужную пегаску, не подаст ему никакого знака? И в тот самый момент, когда Острокрыл был на грани отчаяния, внутренний голос шепнул ему не сдаваться. Словно рядом с пегасом встал незримый и мудрый пони и тихонько сказал ему истину, древнюю, как мир, и в то же время юную, как первый весенний мотылёк. Любовь отыщет путь. Сталлионградец и Дэши правы, а злая королева с её оборотнями – нет. Пусть напрасно насмехается над тем, чего никогда не сможет понять. Сердце может помочь? Да. Сердце может помочь. Страх и сомнения ушли, Острокрыл знал, что делать.

Пегас закрыл глаза и, не обращая внимания на злорадный хохот и насмешки Кризалис, пошёл сквозь гримасничающее и беснующееся полчище. Точно моряк, что в непроглядном тумане ведёт свой корабль, доверившись компасу и карте, Острокрыл двигался вперёд. Его компасом было сердце, горячий комок любви, боли и надежды, пульсировавший в груди. Нет, королева оборотней, ты можешь сколько угодно важничать на своём троне, бахвалясь мощью чёрного колдовства, но в глубине души ты знаешь, что ни армия преданных слуг, ни горы сокровищ никогда не сравнятся с маленьким и живым чудом, которого у тебя нет. Поэтому-то ты всегда в пути, гонишь рой вперёд и вперёд, мечтая погреться хотя бы искорками чужой любви, боясь остаться наедине с ледяным холодом, что идёт за тобой по пятам. Сталлионградец шёл и шёл, решительно раздвигая грудью волны радужного моря, тщетно пытавшиеся помешать ему, заступая дорогу. Ещё шаг, ещё шаг, ещё шаг… повернуть и снова вперёд. Стоп. Вдруг сердце велело Острокрылу остановиться. Пегас открыл глаза. Перед ним стоял чейнджелинг.

Смех королевы заметался под сводами пещеры, как злая птица.

— Ха-ха-ха, вы только посмотрите на него! Нашёл себе новую невесту. Фрейлину…ха-ха… из моей свиты! Тебе приглянулись её клыки, а, может, и рог? Забирай, благословляю. Ну а Дэши, значит, остаётся мне.

Пегас застыл, точно громом поражённый. Сердце, что же ты это, а? Как же ты могло так обмануть? Тебе доверились, думая, что ты найдёшь к возлюбленной, а ты вместо этого привело к одному из тёмных прислужников Кризалис, чейнджелингу, как две капли воды похожему на своих собратьев. Вдруг что-то в облике гротескного существа привлекло внимание сталлионградца. Нет, этот оборотень был не похож на других. Из бирюзовых глаз странного создания катились и со звоном разбивались о каменный пол кристаллики слёз. Чейнджелинг плакал.

— Ну что ты там застыл, любуешься новой подружкой? – осведомилась Кризалис. – Ладно уж, королева великодушна и даст тебе ещё один шанс найти свою возлюбленную.

Сталлионградец не двинулся с места. Чёрная магия, злое колдовство, что простой погодной патрульный мог всему этому противопоставить? Строчки из любимых сказок, которые подсказало сердце, да наивную надежду, будто заветное средство, что помогало заколдованным принцам и принцессам, поможет и сейчас. Острокрыл шагнул вперёд и прикоснулся губами к холодному хитину. При виде этого королева на своём троне заскрежетала клыками так, что пегасу показалось, что она вот-вот их сломает. А чёрный хитин на чейнджелинге пошёл трещинами, и броня оборотня осыпалась на пол хрусткими чешуйками. Перед Острокрылом была его возлюбленная, Рэйнбоу Дэш, его славная Дэши, заплаканная и перепуганная до смерти. Летунья так крепко обняла патрульного, точно боялась, что он уйдёт без неё. Пегас усадил возлюбленную себе на спину и двинулся прочь, не удостоив даже взглядом разъяренную Кризалис. Вдруг дорогу Острокрылу заступила чёрная шеренга оборотней.

 — Да, я обещала дать вам уйти, — голос повелительницы роя так и звенел от ярости. — Но, боюсь, мои чейнджелинги не любят, когда их королеву расстраивают. А настоящий монарх всегда обязан прислушиваться к воле своего народа.

Сталлионградец молча смерил стоявших перед ним оборотней таким взглядом, что шеренга чуть попятилась назад.

— Ну же, вперёд! Чего встали? – бесновалась королева.

В этот напряжённый момент до слуха собравшихся вдруг донёсся странный звук, похожий на топот копыт. Он нарастал, становился всё громче и громче, точно кто-то скакал по подземным туннелям во весь опор, приближаясь к тронному залу королевы Кризалис. Миг – и… Это было похоже на солнечный свет, но такой ослепительно-яркий, какого Острокрылу никогда не случалось видеть. Свет был горячим, ревущим, как рыжее пламя, неукротимым, будто страшный вал лесного пожара, сметающий всё на своём пути. Колонны и переходы каменного дворца королевы оборотней рушились от ударов грозных лучей. Под грохот копыт в чертог повелительницы роя ворвалась… Как можно было назвать её? Богиня? Золотые латы закрывали грациозное белое тело, грива, струившаяся из-под сверкающего шлема, полыхала, точно пламя, а глаза горели парой раскалённых солнц. Неужели та, что каждый день дарила пони рассвет и закат, та, что ласково улыбалась Острокрылу, Рэйнбоу Дэш и всей Эквестрии, могла быть столь грозной воительницей? Пегас, прикрыв глаза, чтобы не ослепнуть, смотрел и не верил. Не может быть! Но кем тогда был этот белый аликорн? А за волной опаляющего света в подземелье ринулась волна ледяного звёздного сияния, космического холода, обжигающего своим дыханием. Рядом с белой богиней в битву мчалась другая, цвета ночи, закованная в фиолетово-серебристую броню, в шлеме с причудливым гребнем. Глаза этой кобылы походили на безжалостные звёзды над арктической тундрой. Острокрыл даже подумал, что очутился в прошлом, в страшные времена Найтмер Мун, в эпоху, когда день и ночь сходились в яростном бою. Нет, это было не прошлое, ведь теперь день и ночь шли в сражение крылом к крылу. Кризалис выла от ярости, она выкрикивала команды, приказывая своему рою строиться в боевые порядки, её изогнутый рог горел свирепым зелёным пламенем. Королева оборотней была по-прежнему сильна, но и в голосе, и в глазах тёмной владычицы сквозило то, что она сама так любила внушать другим. Страх. Острокрыл понял, что ему нечего делать в битве трёх богинь. Пегас схватил Дэши и бросился прочь из пещеры, оставляя позади звон сошедшихся магических ударов, вперёд и вперёд, наружу из мрачного царства кошмаров, а там, в свободном небе летуна и летунью подхватили королевские гвардейцы.

— Она поправится, доктор Иппократ?

Придворный лейб-медик, пожилой земнопони с курчавой седой гривой, долго теребил бородку, прежде чем ответить Острокрылу, с тревогой глядевшему на него.

— Раны на теле заживут быстро, юноша. Синяки, царапины – для молодости это не страшно. Куда сложнее справиться с ранами на душе.

Раны на душе… Сталлионградец хорошо знал, что имеет в виду старый лекарь. Когда патрульный и Рэйнбоу Дэш улетали на золотой колеснице принцесс прочь от вздымавшегося над Дикими горами дыма, в котором вспыхивали молнии — битва волшебниц всё продолжалась — пегасы не обращали внимания ни на гул срывающихся лавин, ни на ослепительную яркость магических огней, ни на громовые кличи воительниц. Возлюбленные смотрели только друг на друга. Пегас никогда не видел свою подругу такой испуганной. Она крепко обняла сталлионградца, дрожа, словно её била лихорадка. Из глаз радужной чемпионки катились слёзы, и не успевал Острокрыл утереть их, как они начинали течь снова. А ведь это была Дэши Крепкий орешек, летунья, привыкшая зря не распускать нюни!

— Я так боялась… я так боялась, что ты уйдёшь… — шептала пегаска. И при этих словах, при воспоминаниях о страшном подземном зале страх пробирал до костей и самого сталлионградца. При других обстоятельствах Острокрыл был бы счастлив с шиком прокатиться на колеснице самих правительниц Эквестрии по ночному небу, но сейчас он едва замечал роскошь экипажа и слаженность полёта рослых гвардейцев. Мельком лишь отметил, что колесница движется в сторону Кэнтерлота. Летун как мог утешал радужную чемпионку, баюкал, целовал… Проклятая Кризалис! Пусть принцессы зададут ей хорошую взбучку! Только вот справятся ли они? Их ведь всего двое против тёмной королевы и целого полчища оборотней! Но, видно, сёстры-правительницы знали что делали, ведь когда колесница была уже в виду Кэнтерлота, ей навстречу взошло яркое утреннее солнце. Значит, принцессы победили врага и вернулись в столицу, обогнав свою стражу. При виде рассвета Рэйнбоу Дэш и Острокрыл немного повеселели. Солнце с его добрыми лучами заставило прошлую ночь казаться сном, рассеяло некоторые страхи пегасов, но не все. Сталлионградец удивлялся: казалось бы, они спасены, всё позади, и при свете дня можно забыть о мраке пещерного зала, но почему же что-то тревожит и гнетёт сердце, твердя, что пережитый ужас лишь отступил на время? И почему в глазах Дэши до сих пор прячется испуг?

Колесница плавно пошла на снижение, и вскоре гвардейцы, браво отсалютовав на прощание, высадили своих пассажиров у одного из неприметных боковых входов во дворец принцесс. Точно понимали, что летунам после всего пережитого будет не под силу отвечать на расспросы любопытных придворных, что даже в этот ранний час сновали у парадного входа. Теперь сталлионградец чувствовал, как же они с Дэши устали, просто с ног валятся. Казалось, их беспечный вечер у костра был не часы, а века назад. И как же хотелось забыть обо всём и просто поспа-а-ать. Пегас зевал во весь рот, его возлюбленная тёрла глаза. Едва летуны покинули золотую колесницу, к ним навстречу бросилась Твайлайт Спаркл. Откуда она тут? Гостит в Кэнтерлоте у принцессы Селестии? А как единорожка узнала, что они приедут? Почему у неё такая взволнованная мордочка? Но как же хочется спать, голова сама собой клонится вниз. Они с Дэши не спали целую вечность. Десять вечностей. К счастью, ученица принцессы не стала донимать бедолаг расспросами, а просто молча обняла их обоих, словно и не чаяла снова увидеть своих друзей. Почему так? Или Твайлайт догадалась, в какой передряге побывали летуны? Ах какая всё-таки молодчина фиолетовая кобылка! Она без лишних слов передала друзей на попечение важного жеребца в нарядном мундире с галунами, придворного понюшего или, иначе говоря, шталмейстера, отвечавшего за размещение во дворце гостей принцесс. А тот сразу же провёл Острокрыла и Рэйнбоу Дэш по лабиринтам коридоров, которые жеребец, по всей видимости, знал как свои четыре копыта, и оставил одних в апартаментах, какие заставили бы ахнуть от восхищения даже утонченную Рарити. Но пегасы, вымотанные донельзя, не обратили на роскошную обстановку никакого внимания и бессильно рухнули на пышную кровать под балдахином, едва лишь их провожатый, учтиво поклонившись, закрыл за собой дверь. Им сейчас было совершенно всё равно где спать, на золотистой ли соломе или на золотой парче расшитых солнцами и лунами подушек. Дэши устроилась под крылом сталлионградца, прильнув к нему, патрульный обнял возлюбленную, и летуны провалились в сон, надеясь, что он принесёт им забвение недавних злоключений. Не тут-то было.

Острокрыл вновь метался по пещере, и Кризалис вновь ухмылялась со своего трона. А под сводами подземного дворца звенел крик Рэйнбоу Дэш, но пегас никак не мог найти свою возлюбленную, потому что пещера была пуста. Был только крик, крик, крик… С неистово колотящимся сердцем сталлионградец вынырнул из моря кошмаров и увидел, как его возлюбленная на соседней подушке кричит во сне, а по щекам радужной чемпионки опять текут слёзы. Когда патрульный, разбудив кобылку, крепко прижал её к груди, утешая и успокаивая, Дэши, зябко трясясь, бормотала:

— Мне всё время снится тот зал… только на этот раз ты уходишь, так не найдя меня, а я хочу крикнуть, позвать тебя и не могу. Хочу крикнуть и не могу. Кричу и кричу, но моего голоса нет… Просто нет…

Значит, и Рэйнбоу Дэш в своём сне вновь была во власти королевы оборотней! Проклятая ведьма всё-таки ударила пегасов своим отравленным клинком, оставив шрам в виде воспоминаний! Острокрыл содрогнулся. А что если такие кошмары станут являться пегасам каждую ночь, лишая их сна и покоя? Как смогут они с Дэши жить как раньше, шутить, смеяться, гонять по небу в поисках приключений, если теперь ужас будет приходить к ним в часы отдыха, день за днём? Эта мысль заставила сталлионградца обратиться за помощью к королевскому лейб-медику, доктору Иппократу. От Твайлайт Спаркл летун был премного наслышан о талантах этого врачевателя, который, по словам единорожки, мог победить любой недуг и вылечить любую рану, кроме разве что сердечных. Пожилой земнопони, выслушав сбивчивый рассказ Острокрыла, внимательным образом осмотрел и Рэйнбоу Дэш, и самого патрульного. Утешительно потрепав чемпионку по крылу и велев ей быть молодцом, лейб-медик раскрыл свой докторский чемоданчик и, смешав в одной пробирке несколько диковинно пахнущих зелий, попросил Дэши выпить приготовленное снадобье. Радужная кобылка раззевалась и вскоре засопела на подушках, но теперь её сон был мирным, а дыхание спокойным. Доктор Иппократ пояснил:

— Я дал ей лекарство, успокаивающее сон, но это лишь временная мера, не лечение. Чёрная магия, словно ржавчина на металле, оставляет на душе пострадавшего от неё пони ужасные следы. Нелегко их вывести…

— Но она поправится, доктор Иппократ? Вы сможете вылечить её?

— Один из законов медицины, юноша, гласит, что подобное исцеляется подобным. Магия, а не болезнь и не яд, нанесла вам с вашей возлюбленной эти раны. Магия и сможет их вылечить. Сильная магия. Мои же снадобья в состоянии только на какое-то время убрать боль. Простите, — земнопони печально развёл копытами. – Врачу всегда нелегко признавать своё бессилие, но его долг – говорить пациенту правду.

— Кто же тогда может помочь, доктор?

В помещение важно вплыл внушительного вида свиток, скреплённый золотой печатью в виде солнца, и завис в воздухе прямо перед Острокрылом.

— Думаю, вот вам и ответ, юноша, — усмехнулся земнопони. – Обычно так выглядит приглашение на аудиенцию к Её Величеству. Советую не опаздывать.

Пегас торопливо развернул свиток. И верно, это было приглашение на приём к принцессе Селестии. Поцеловав спящую Дэши на прощание, летун устремился по коридорам дворца вслед за лейб-медиком, указывавшим путь. Проводив патрульного к самым дверям малого тронного зала, доктор Иппократ оставил жеребца одного. Острокрыл совсем уж было собирался войти, как вдруг заметил своё отражение в одном из больших зеркал. Хорош гусь, ничего не скажешь! Грива взъерошена и перепачкана каменной крошкой, хвост растрёпан, лётная куртка порвана и вся в пыли. Когда пегас и Дэши удирали из рушащегося царства королевы оборотней, тут уж, понятное дело, было не до того, чтобы следить за внешностью. Но заявляться к правительнице Эквестрии в таком виде? К счастью, затруднение пегаса заметила одна из служанок, и сталлионградца тут же окружила целая стайка смешливых кобылок. Щебеча и строя ему глазки, они красиво расчесали жеребцу гриву и хвост, смахнули с них пыль, опрыскали душистым одеколоном, от которого летун тут же расчихался, и даже привели в порядок лётную куртку, а потом, хихикая, упорхнули прочь. Ну что ж, теперь можно было идти. С замиранием сердца патрульный коснулся копытом полированного металла высоких дверей, сиявших золотыми солнцами и серебряными лунами, и, набравшись смелости, постучался.

— Входи, мой дорогой пегас, — ласковый голос принцессы заставил Острокрыла тут же забыть все свои тревоги. Двери распахнулись перед ним, и пегас вошёл внутрь. Нет, это был не протянувшийся едва ли не на милю главный зал, где августейшие сёстры на глазах у сотен пони принимали послов из дальних стран или провозглашали свою монаршью волю, зал торжественный и парадный, с рядами колонн лучшего понифонского мрамора и потрясающими воображение витражами, по которым можно было изучать древнюю и новую историю Эквестрии. Этот зал был маленьким, уютным. Солнечным. Да, да, именно солнечным. Высокие окна были распахнуты по случаю хорошей погоды, и летний ветерок тихонько шелестел шторами. Льющийся снаружи золотой свет заполонял помещение. А за окнами самым драгоценным украшением зала лежала согретая июньскими лучами Эквестрия. Несмотря на все свои печали, Острокрыл от этого зрелища широко улыбнулся. Он видел очертания облачного Клаудсдейла и едва-едва различимый на таком расстоянии солнечный блик на шпиле понивилльской ратуши. Затем взгляд пегаса обратился на трон. Тот был изящен в своей скромности, безо всякой лишней позолоты и драгоценностей. А на троне восседала принцесса Селестия и тоже смотрела в окно. Лучики играли в прятки среди зубцов короны, чудесная грива колыхалась мягкой волной, и весь облик принцессы был исполнен мира и покоя. Она любовалась своей страной, а Острокрыл любовался ей самой. Настоящая правительница, мать своего народа, не нуждавшаяся ни в устрашающем величии подземного дворца, ни в слепом преклонении покорных ей рабов, как отличалась она от мрачной и жестокой королевы Кризалис! Но она не была слабой: пегас помнил принцессу и закованной в латы, грозной, как солнечный луч на острие меча, поднятого за правое дело. С искренним чувством сталлионградец поклонился белой богине. Та приветливо улыбнулась ему и своим волшебством пододвинула гостю несколько подушечек, чтобы Острокрыл мог усесться.

— Здравствуйте, Ваше Величество.

— Здравствуй, дорогой Острокрыл. Рада тебя видеть. Мне кажется, нам найдётся о чём поговорить.

Вопросы, вопросы, они кружились и сталкивались в голове пегаса, точно облака на ветру. С чего надо было начинать? С пленения, испытания, или со вновь пережитого кошмара? В конце концов, сталлионградец решил прежде всего поблагодарить принцессу за спасение, ведь он был вежливым пони.

— Ваше Величество, спасибо вам и принцессе Луне за то, что вы выручили нас. Ваше появление было очень кстати, но только… как вы узнали, что я и Рэйнбоу Дэш в плену?

Принцесса мягко улыбнулась ему.

— Как ты знаешь, Твайлайт Спаркл была у меня в гостях. Неожиданно моя ученица почувствовала тревогу, говорила, что сердце у неё волнуется за Рэйнбоу Дэш, и, верно, с ней стряслось что-то недоброе. Единорожка просто места себе не находила. Ваше намерение побывать в Диких землях было ей известно, так что мы знали, где искать, когда плели поисковое заклинание. Оно быстро указало нам, что опасность серьёзная: над горами просто гудело эхо тёмного волшебства, и немалой силы! Мы с Луной немедленно бросились туда, Твайлайт всё порывалась с нами, я едва сумела её отговорить… В этом и заключается магия дружбы, когда сердце без всякой помощи мудрёных заклинаний узнаёт о том, что друг – неважно, на соседней ли улице или же за много миль от тебя — нуждается в помощи, узнаёт и торопится ему на выручку. Жаль только, что мы не успели раньше. Прости нас, Острокрыл, мы спешили изо всех сил, но всё же не смогли прийти к вам на помощь раньше и избавить от того, что вам пришлось пережить. Прости.

И солнечная богиня, правительница всей Эквестрии, склонила голову перед простым погодным патрульным.

— Ваше… Ваше Величество! Да что это вы? Ваше… — поражённый пегас не находил слов. – Это я должен вам поклониться за то, что вы спасли нас от Кризалис. И простите меня, что я сбежал, а не помог вам в битве. Это было не по-сталлионградски.

— Наоборот, ты поступил совершенно правильно, ведь ты же выручал свою возлюбленную. Мне и Луне было спокойнее сражаться, зная, что вы оба в безопасности.

Не без тревоги сталлионградец спросил:

— Она не вернётся?

От этого вопроса, сорвавшегося с его губ, на пегаса словно повеяло холодом, и летун поёжился. Принцесса Селестия сочувственно посмотрела на собеседника, прекрасно понимая, кого он имел в виду.

— Вернётся. Может быть, под другим именем и в другом обличье, но зло вернётся. Пока есть на свете Эквестрия, оно будет пытаться покорить её. Наша страна пони светит, словно яркий маяк, и этот свет виден издалека. Вот почему она столь ненавистна всем тем, кто желает торжества мрака. Но не надо бояться, мой дорогой пегас. Пока сердца и помыслы чисты, пони в силах противостоять любому врагу, как бы он ни был могущественен. Вот и вы с Рэйнбоу Дэш безо всякой магии смогли одолеть чёрное волшебство Кризалис. Ну а я и Луна так проучили её, что, поверь мне, теперь она решится вернуться в Эквестрию ещё очень и очень нескоро.

Сталлионградец кивнул и с замирающим сердцем задал принцессе Селестии самый главный из томивших его вопросов.

— Нет, мой дорогой Острокрыл, боюсь, это не в моих силах…

Пегас опустил мордочку. Как же так? Если сама солнечная богиня не в состоянии ничего сделать, кто тогда исцелит Дэши и его самого? И тут, словно луч, пробивший тёмные тучи, голос принцессы вновь подарил ему надежду:

— Но, думаю, принцесса Луна сможет помочь. День наносит раны, ночь врачует их. После захода солнца приходите на вершину Астрономической башни, только возьмите с собой пару одеял и пледов, по ночам там прохладно. Лучше прийти заранее, чтобы ничего не пропустить. Принцесса Луна зажигает звёзды – это зрелище стоит того, чтобы его увидеть. Я любуюсь им каждый вечер и всё не могу наглядеться на волшебство моей сестры. У ночи есть своё очарование.

Напоследок Острокрыл осмелился спросить у сестры-правительницы Эквестрии ещё одно. Как такие добрые и заботливые принцессы могут быть и закованными в латы воительницами, вселяющими трепет в сердца врагов?

— Порой даже самым миролюбивым из нас приходится облачаться в броню и идти на бой, чтобы защитить тех, кто нам дорог, и то, что нам дорого, — ответствовала принцесса Селестия.

— Вы в том бою были прекрасны и великолепны, Ваше Величество.

— Ох, спасибо, мой милый пегас. Я уже целую вечность не надевала этих лат. Ах, эти тортики… Лу едва смогла затянуть мне ремешки, — солнечная богиня прижала копытце ко рту и мелодично рассмеялась. Острокрыл едва смог сдержать улыбку: принцесса Селестия была лёгкой, словно белое облако, а её стройности могли позавидовать модели самой Фотофиниш.

День пролетел быстро, и вот Рэйнбоу Дэш и Острокрыл уже мерили шагами верхнюю площадку Астрономической башни. Цоканье их копыт громко звучало в вечерней тишине. Пегасы понятия не имели, как принцесса Луна сумеет им помочь, и с нетерпением ожидали её появления. Ночь была уже недалека. Вот королевские фанфаристы гулко протрубили зорю, и солнце, хорошо потрудившееся за этот долгий день, медленно зашло, повинуясь воле принцессы Селестии. Тотчас же, словно по волшебству, сгустившуюся темноту расцветили огни фонарей на городских проспектах и на галереях дворца. Но лежавший перед Астрономической башней сад оставался погружённым в таинственный полумрак. Вдруг тихий шёпот наполнил аллеи – точно ветер тронул листья, и они дружно зашелестели. Летуны торопливо взглянули вниз и увидели, как по песчаной дорожке ступает повелительница ночи, принцесса Луна. Мечтательная, задумчивая, она двигалась грациозно, как вечерний бриз, порой закрыв глаза и что-то тихонько напевая. Но ни Острокрыл, ни его возлюбленная не могли признать в этих мелодиях ни одной из знакомых им песен. Луна была полна секретов, как и её ночь. И кажется, некоторые из них пегасы сегодня должны были узнать.

— Смотри, смотри… — прошептала Дэши, тыча копытцем в сторону сада. Сталлионградец вгляделся в аллеи и ахнул от удивления. Ему всегда было немного жаль добрую и милую принцессу Луну: целые толпы собирались, чтобы поприветствовать принцессу Селестию при восходе или закате солнца, а бедная Луна, зажигая небо в поздний час, должно быть, чувствовала себя такой одинокой в опустевшем дворцовом саду, в целом мире, окутанном сном. Но теперь он видел её подданных. Ночной сад был полон ими. Все они были тут: звездочёты в расшитых таинственными символами мантиях, поэты и художники в беретах вишнёвого бархата, влюблённые, ночные пони… Без помпезных фанфар и кликов они приветствовали ту, что каждую ночь дарила им счастье и красоту. А принцесса шла по аллее и улыбалась своему народу. Для каждого у неё находилось доброе слово, каждому она была рада: пред ликом ночи все были равны. Пегасам показалось, что среди собравшихся мелькнула и Твайлайт Спаркл. Видно, даже ученица солнечной богини, оставив свои книги, поспешила взглянуть на волшебство Луны.

Дойдя почти до самого подножья Астрономической башни, младшая сестра-правительница взмыла в воздух. Синие крылья стремились всё выше, а точёный рог засветился, точно маяк, разгораясь всё ярче и ярче. Острокрыл, даром что пегас, почувствовал мощь творящейся магии и был ею совершенно ошеломлён. Глядя на принцессу Луну, сильный и ловкий патрульный внезапно ощутил себя всего лишь перышком, несущимся в небесах по воле ветра. Такая могущественная волшебница действительно была достойна титула правительницы ночных светил. Безо всякого усилия она повела рогом по небосводу, и, подчиняясь её движению, серебряный диск Луны выплыл из-за горизонта и торжественно занял своё место над Эквестрией. В его переменчивых лучах всё казалось необычным, не таким, как днём, и даже то, что раньше было привычным и обыденным – вроде очертаний городских домов невдалеке, — теперь выглядело исполненным загадочности. Сталлионградец даже подумал: «А в Кэнтерлоте ли мы?» — столь изменившейся была столица при свете ночи. Принцесса между тем указывала своим рогом туда и сюда, зажигая созвездия путников: одни для мореходов, другие — для тех, кто пустился в дорогу по суше, а иные – для небесных скитальцев. Острокрыл и Рэйнбоу Дэш знали эти звёзды ещё с лётной академии и встречали их как давних товарищей. Волшебство творилось без гула фанфар: шёпот и шелест сада, негромкий разговор воды в дворцовых фонтанах – вот и весь гимн принцессы Луны. Ночь не любит шума. Поэтому когда Острокрыл заметил, что хозяйка Эквестрии тёмной почему-то не зажгла основную часть своих огней, он, не осмеливаясь нарушать тишину, лишь взглядом указал Дэши на пустые прорехи в небесах, где обычно были щедро разбросаны звёздные искорки – не те, что указуют путь, а те, что радуют сердце. Радужная летунья так же молча кивнула. Видимо, у принцессы были какие-то причины пока не засветлять все свои огни.

Сердца пегасов внезапно и дружно дрогнули, когда летуны увидели, что Луна царственно направляется прямо к ним. Мгновение – и сестра-правительница уже стояла на верхней площадке Астрономической башни перед ошеломлёнными пегасами, глядевшими на неё во все глаза. Поклоны у едва пришедших в себя Острокрыла и Дэши вышли очень уж неуклюжими, но богиня одарила патрульных дружелюбной улыбкой.

— Ваше Величество, мы пришли, эээ…пришли, чтобы… — начал было Острокрыл, но принцесса Луна вновь улыбнулась и мягко поднесла копытце к его губам. Ночь не любит шума. Летун послушно замолчал. Луна подняла копытце вверх: слушайте!

Пегасы обратились в слух. Вначале к ним прилетела одинокая нота, едва-едва слышная, словно какой-то невидимый музыкант вдалеке пробовал свой инструмент. Затем на её жалобный призыв откликнулись другие, и вскоре ноты потекли одна за другой. Кто же это там играет? Острокрыл увидел, как к верхней площадке башни по воздуху плывёт тростниковая дудочка. Ночной ветерок заставлял её петь, и она сама собой играла красивую и немного печальную мелодию. Чудеса…

Принцесса Луна некоторое время прислушивалась к мелодии, а затем решительно тряхнула гривой и шагнула в небо. Она поднималась ввысь с величавой плавностью, словно в па старинного танца родом из тех времён, когда пони полагали танец слишком важным делом, чтобы торопиться. Следуя за музыкой, принцесса то взмывала, то опускалась вниз, кружилась и переворачивалась в воздухе. Все её движения были изящны и выверены, точно она танцевала на балу, под взорами многих и многих гостей. А дудочка вдруг заиграла быстрее, и на этот раз мелодия была весёлой, такой, что сама собой зовёт в пляс! Ночная правительница тоже стала двигаться быстро-быстро, и глаз едва мог уследить за её движениями. Поклон-поворот-кувырок – и принцесса уже танцует в вышине, будто в обнимку с серебряным шаром Луны. А вот богиня взмахнула ногой – точно невеста, щедро и широко разбрасывающая жемчуг на своей свадьбе, только вместо жемчужин правительница рассыпала по небу ослепительно-яркие звёзды. Направо и налево разлетались они из копытца принцессы Луны, а та не жалела драгоценностей, взмахивая копытцем снова и снова. Точно маленькие кометы, катились по всему небосводу звёздные капли. Пегасы смотрели в вышину как заворожённые. Стремительный танец всё продолжался, и всё больше и больше огней зажигалось наверху. Это зрелище пьянило, и патрульным казалось, что они тоже пляшут там, в небесах, вместе с разлетающимися огненными жемчужинами. Или сами пегасы стали звёздами, подброшенными изящным копытцем и несущимися через тьму? И эта темнота была не страшной, как в пещере Кризалис, а мягкой и тёплой, словно любимое одеяло, уютно укутывающее со всех сторон. Голова Острокрыла шла кругом: ему казалось, что танцуют не только звёзды в небе, но и башни дворца и деревья в саду. Пегас чувствовал, как его ласково обволакивает дрёма, и он не боялся её. Ужасы, терзавшие его в недавнем сне, теперь казались совершенно далёкими, и сталлионградец почти видел, как тёмные кляксы кошмаров, насланных Кризалис, тают в серебряных лучах созвездий, драгоценностей истинной повелительницы сновидений. Ну конечно! День наносит раны, ночь врачует их. Летун хотел шепнуть об этом на ушко своей Дэши, но та уже посапывала, а на её устах была безмятежная улыбка. Острокрыл улыбнулся и, прижав к себе свою возлюбленную, тоже уснул.

— Подъём, подъём! Сильны же вы спать! Вы не пернатые пегасы, а перины и матрасы!

Острокрыл и Рэйнбоу Дэш, внезапно вырванные из царства сновидений чьим-то сердитым голосом, с удивлением оглядывались вокруг. Во имя Селестии, да они же в королевском дворце, нежатся на кровати размеров с половину Клаудсдейла, а весёлое летнее солнышко, только-только позолотившее Кэнтерлот за высоким окном, подмигивает им прямо в глаза! Как же они тут очутились? Пегас озадаченно потёр лоб. Отпуск, полёт в Дикие горы вместе с радужной чемпионкой, приключения и гонки, путь домой… Гм, там было что-то ещё. Кажется, там было что-то ещё. Иначе почему он и Рэйбоу Дэш проснулись не у себя в облачном доме, а во дворце? Но спросонья мысли путались, и патрульный почему-то не мог точно вспомнить, как именно пони оказались в Кэнтерлоте. Может, они решили сделать крюк и завернуть в столицу? Может, Твайлайт их пригласила? Радужная чемпионка, судя по ошарашенному выражению её мордочки, тоже ничего не знала.

— Мы что, на спор тайком пробрались во дворец, чтобы всхрапнуть на королевских перинах? Ой-ёй-ёй, вот так проделка! Кто же это нас на такое подбил, пегасище? Неужели Пинки? Надо уносить крылья, пока нас не застукали!

В дверь апартаментов просунулась голова кобылки с такой неистово рыжей гривой, что, казалось, та вот-вот вспыхнет.

— Капитан Спитфайр! – в один голос воскликнули Острокрыл и Рэйнбоу Дэш.

— Полюбуйтесь-ка на них! Солнце уже пять минут как взошло, а влюблённые голубки всё ещё спят. Пони, которые в будущем собираются претендовать на участие во вступительных экзаменах Вондерболтов, по утрам не валяются в кровати, сопя, словно трубы на фабрике погоды. Вам, птенцы, выпала высокая честь сегодня утром тренироваться вместе с нашей прославленной пилотажной группой, а я как её капитан лентяев не потерплю. Встать, заправить постель, привести себя в порядок, а затем – марш в столовую завтракать, пока Соарин не уплёл все пироги! Тренировка начинается ровно через час и ни секундой позже. Марш!

— Мы будем тренироваться с Вондерболтами? Мы будем тренироваться с Вондерболтами! Острокрыл, ты слышал? Мы! Будем! Тренироваться! С Вондерболтами! Сегодня! Через час!

— Вот это уже на что-то похоже, — одобрительно стукнула копытом в пол огненногривая летунья. – Жду вас в столовой. Где квартируют Вондерболты, вы знаете.

— Так точно, мэм! Каждый пегасёнок знает, мэм! Мы не подведём, мэм!

Пегасы заправили кровать с рекордной скоростью. И это Дэши, любившая по утрам поваляться в кровати допоздна! Но и Острокрыл был рад не меньше возлюбленной. Шанс потренироваться вместе с известной всей Эквестрии пилотажной группой ему прежде не выпадал. Потрясно! Интересно, кто мог устроить это для Рэйнбоу Дэш и его самого? Твайлайт, а, может, её наставница, принцесса Селестия? Вот так отпуск: вначале полёт в Дикие горы, а напоследок тренировка с Вондерболтами! Но всё-таки недавно было что-то ещё, патрульный смутно это помнил, что-то совсем не потрясное, а плохое и даже страшное. Чёрное, холодное, пробирающее ужасом до костей… Но были и те, кто спасли от этого ужаса.

Острокрыл внезапно вспомнил всё, когда пегасы уже трусили бок о бок по коридорам дворца. Видно, вспомнила и Дэши, ведь она вдруг остановилась, как вкопанная.

— Ох, пегасище… Какой сон мне сегодня приснился! Словно мы оба попали в плен…

— К королеве Кризалис?

— Так ты тоже видел этот сон? Мне было страшно… Никогда в жизни мне не было так страшно.

— И мне.

— Но потом ты спас меня… А потом… там были принцессы…

— И принцесса Луна танцевала со звёздами…

— И всё снова стало хорошо. Вот так сон!

— Любимая, по-моему, это всё-таки был не сон.

Радужная чемпионка наморщила лобик.

— Бррр… Сон, не сон, магия-шмагия. Мудрёно! Но знаешь, старина, хоть и было страшно, сейчас я не боюсь. Не знаю почему. И, кстати, раз это был не сон…

Жаркий поцелуй отважной пегаски стремительно обжёг губы сталлионградца.

— Ты спас меня, Острокрыл. Спасибо тебе. Ты самый лучший пегас на свете.

Шёпот возлюбленной ещё звучал в ушах сталлионградца, а Рэйнбоу Дэш , усмехнувшись, уже расправляла крылья.

— А теперь давай наперегонки до столовой. Кто последний, тот цыплёнок!