Сказки небесного домика

Звёздный ловчий

Говорят, загадаешь желание на падающую звезду – и оно обязательно сбудется. В ночь, когда звёзды сыплются с небес, застенчивой Флаттершай предстоит в этом убедиться.

В темноте, согретой последним дыханием августа, звёзды дрожали и вспыхивали, бежали наперегонки, сверкая чистым серебром, но ярче звёзд сверкали глаза тех пони, что следили за ними с земли.

— Вон, вон смотри, ещё одна!

— Гляди, гляди скорее!

В такую ночь в городке мало кто спал. Трудяги-земнопони, искусные в волшебстве единороги, весёлые летуны-пегасы одинаково замирали на балконах и крылечках своих домов, не сводя глаз с неба, расцвеченного беззвучным звёздным фейерверком. И в городской библиотеке, несмотря на поздний час, было многопонно. Твайлайт Спаркл могла быть довольна: её астрономический кружок сегодня собрался в полном составе, явились и новенькие. Кому же в ночь чудес не захочется взглянуть на небо в самый настоящий телескоп, да в придачу ещё и послушать удивительные истории о звёздах и кометах, рассказанные учёной единорожкой? К ней пришли Дерпи и Динки с Пипсквиком, Меткоискатели, Биг Макинтош, Эпплджек в компании с Карамелем; примчались с вечерней смены Рэйнбоу Дэш и Острокрыл; из «Сахарного уголка» вприпрыжку прискакала кудрявая поняшка, благоухающая свежевыпеченными пирожками с корицей; важно прицокала Рарити, и сейчас не упустившая возможности покрасоваться в новом наряде; в честь сегодняшней ночи модница выбрала романтический берет и фиолетовый шарф, расшитый звёздами. В просторной комнате Твайлайт на самой вершине библиотечного дуба, там, где кобылка разместила оба своих телескопа – и видавший виды, доставшийся ей вместе с жилищем по приезде в Понивилль, и новенький, подарок от принцесс (каульштадтская оптика, лучшая во всей Эквестрии, сталлионградский механизм и чудесная троттингемская гравировка) – было яблоку негде упасть. Это был поистине звёздный час ученицы Селестии! Пони, жеребята и взрослые, ловили каждое её слово, а царящий вокруг полумрак придавал рассказу атмосферу таинственности.

— Когда лето подходит к концу, и уже не за горами осень, на Эквестрию опускается удивительная ночь. Ночь падающих звёзд! Небесные светила, что весь год мирно пребывали на своих местах, вдруг срываются и принимаются носиться друг за дружкой. Везде и повсюду пони даже невооружённым глазом могут видеть чудеса ночного королевства принцессы Луны. А уж вооружённым глазом и подавно! Звёзды сыплются с высоты одна за другой, и кажется, что небо совсем опустеет, но на следующую ночь они сияют там, где и были прежде, и притом как будто бы даже ярче. И знаете, что самое удивительное? Даже учёные не знают природы происходящих событий! Я прочитала все книги по астрономии, какие только есть в нашей библиотеке, но так и не нашла никакого разумного объяснения. Мудрейшие пони сами теряются в догадках. Почему именно в эту ночь звёзды приходят в движение? Куда они падают и падают ли вообще? Старсвирл Бородатый в своих путевых записках утверждает, что видел, как одна из звёзд рухнула с неба на землю, но если это так, как же тогда они потом возвращаются на свои места? Или вместо них загораются новые звёзды? Одним словом, сегодняшняя ночь – это загадка Эквестрии, феномен, который науке только предстоит объяснить. А как вы думаете, друзья мои, что такое эти непоседливые звёзды? Какие у вас есть гипотезы и предположения?

Пони притихли и глубоко задумались. Биг Макинтош почесал в затылке, Пинки, устроившаяся рядом с молодым фермером, в раздумье прикусила кончик своего кудрявого хвоста, жеребята – Динки, Пипсквик и Меткоискатели – сели кружком и зашушукались. Первым поднял когтистую лапку Спайк.

— А я знаю! Я знаю! Это небесные драконы, спешащие к своим возлюбленным через бесконечную тьму и не отступающие, сколь бы невозможной ни казалась им их дорога… — торжественно произнёс дракончик, мечтательно поглядев на Рарити.

— Ты такой романтик, Спайки-Вайки! Но мне кажется, что это драгоценности. Таинственная красавица перебирает свои жемчуга, и они рассыпаются по всему небу, радуя вдохновенные и поэтические натуры.

— Хо, драгоценности, скажешь тоже, — ухмыльнулась Рэйнбоу Дэш. – Да это же пегасы, которые мчатся наперегонки, совсем как мы с Острокрылом сегодня после смены. Отличная была гонка, пришли ноздря в ноздрю! Ну, почти, ведь кое-кто был чуточку быстрее…

— Это огни на мачтах космических кораблей! – воскликнул малыш Пипсквик, известный любитель всего, что связано с морем и путешествиями.

— Фейерверк! Фейерверк! Это фейерверк! – запрыгала на месте Пинки Пай. – Принцесса Луна специально устроила его для пони, чтобы они собирались все вместе, как мы сейчас, и любовались им, как мы сейчас, и рассказывали друг другу всякие захватывающие истории, как мы сейчас. Только, чур, не слишком страшные истории, а то после слишком страшных страшилок у меня всегда мурашки по коже бегают, словно я перебрала шипучки!

— Да эт’ звёздные яблочки, которые кто-то сбивает вниз, — вступила в дискуссию юная фермерша, всегда готовая отстоять то, что составляло славу и честь рода Эпплов. – Прям как у нас в старых добрых «Сладких акрах»!

Брат тут же поддержал её, по своему обыкновению немногословно:

— Агась.

Маленькая единорожка Динки Хувз взъерошила жёлтую, как одуванчик, гривку и смущённо произнесла:

— А, может, это небесные почтовые пегасы, несущие письма? Ну, знаете, как моя мамочка. Она всегда разносит почту первее всех!

— Спасибо, солнышко, — серая летунья, явно растроганная, ласково прижала дочурку к себе.

— А что если это космические жеребята, которые тоже бегут по свету в поисках своего призвания? – дружно заявили Меткоискатели.

— Ах, милая Свити Белль, нам бы всего с тремя жеребятами, причём не космическими, а нашими, эквестрийскими, совладать, — патетически всплеснула копытцами Рарити. – Даже и не представляю, что бы было, если бы в космосе завелось столько непосед. Наверное, катастрофа поистине космического масштаба!

— Карамель, а ты что думаешь? – спросила Твайлайт Спаркл у странно притихшего продавца сладостей, который, кажется, больше смотрел не на падающие звёзды, а на сидящую рядом с ним кобылку с пшенично-золотой гривой.

— Что… Что у Эпплджек самые зелёные глаза на свете… — мечтательно произнёс молодой пони, по-прежнему пребывая в своей задумчивости.

— Ну что ты, сахарок, — смущённо зарделась сельская кобылка, став от этого ещё милей – ни дать ни взять наливное яблочко! – Спасибо, сладкий.

— Эй, леденцовый Ромео, – рассмеялась Рэйнбоу Дэш. – Мы собрались строить предположения, а не глазки. Твайлайт спрашивала, что ты думаешь о падающих звёздах, не о падающих яблочках. Карамель, приём! Острокрыл, ткни-ка его в бок, чтобы пришёл в себя.

Бедняга-продавец покраснел не хуже яблочной фермерши.

— Эээ…

— Как видите, друзья, предположений может быть множество, — вмешательство Твайлайт спасло Карамеля от дальнейших шуточек радужной пегаски. — Однако пока звездопад ещё длится, предлагаю продолжить наблюдение. Прошу всех пройти к телескопам… Скуталу, милая, не надо ничего крутить, они уже настроены!

Вся компания направилась на площадку перед большим раздвижным окном, которую строители библиотеки специально приспособили для астрономических наблюдений. Они знали, что делали: с вершины библиотечного дуба в телескоп можно было обозреть весь необъятный небосвод, ну а в те дни, когда ничего особенно интересного в космическом царстве-государстве не намечалось, никто не мешал, например, поглядеть, как вертится на ветру жестяной флюгер на крыше Яблочной усадьбы, как лихо гоняют в облаках пегасы из погодного патруля или как в праздничную пору рассыпаются искры салюта над золотыми башнями далёкого Кэнтерлота. Ну а с подарком от принцесс дело стало ещё проще. Мастера-оптики из славного своими подзорными трубами Каульштадта постарались на совесть! Спайк даже утверждал, что смог разглядеть в новый телескоп, как наставница фиолетовой кобылки на балконе своего дворца пишет ученице письмо. Единорожка тогда недоверчиво фыркнула, но письмо и впрямь пришло через несколько минут: принцесса Селестия передавала Твайлайт и её помощнику привет. Может, драконьи глаза оказались зорче, чем у пони? Или это было простое совпадение? В любом случае, новый телескоп стал для учёной кобылки настоящей находкой. Он послушно приближал и лунные кратеры, и красные хвосты комет, а один раз, в особенно ясную ночь – и Твайлайт готова была поклясться, что ей не почудилось! – единорожка даже увидела на Луне нечто, до странности похожее на заброшенный дворец. Таинственная синь башен, изгибов арок и полуосыпавшихся галерей, завораживая, манила взор, но тут как назло в глаз пони попала пылинка, и когда ученица принцессы, моргнув, вновь прильнула к окуляру, её взору предстали только кратеры лунной равнины. Неужели ей посчастливилось узреть заколдованный дворец Найтмер Мун, о котором ходило множество легенд? Сколько потом ни пыталась Твайлайт обнаружить жилище ночной волшебницы, больше кобылка ни разу его не видела, но, как всякий настоящий учёный, не теряла надежды.

А комнату с двумя телескопами Спайк теперь в шутку называл «обсерватория Твай». Здесь и вправду всё было устроено, как в обсерватории, только довольно миниатюрной. На стенах рядом с окном висели карты звёздного неба и составленные юной кобылкой таблицы наблюдений, в углу примостилась медная астролябия, а на крошечном столике лежали книги по астрономии и стопки писчей бумаги, чтобы книгочейка могла сразу зафиксировать свои открытия. Чтобы пони могли немного передохнуть, а то и прикорнуть после ночных исследований, по полу были уютно разложены подушечки, фиолетовые и синие, которые украшали прихотливые узоры созвездий. Конечно, в этой «обсерватории» многочисленным гостям Твайлайт, что явились к ней сегодня, было немного тесновато, особенно великану Биг Макинтошу (бедолаге даже приходилось пригибаться, чтобы ненароком что-нибудь не задеть), но, поёрзав и попыхтев, друзья кое-как разместились на подушках перед телескопами. Ведь, как мудро заявила Эпплджек, «в тесноте, да не в обиде!».

Рарити окинула взглядом старинные карты созвездий – Пегасей и Южный хвост, Большая Медведица, Грифон, Малый пони, сверкающие серебром подзорные трубы, астролябию на подставочке и слегка стукнула копытцами друг о друга:

— Не перестаю тебе говорить, Твай, золотце: твоя астрономическая студия оформлена весьма изысканно. У тебя хороший вкус, дорогуша.

В ответ хозяйка дома улыбнулась:

— Спасибо, Рарити. Однако продолжим наши изыскания. У меня два телескопа, так что будем смотреть по очереди, но только, чур, не толкаться и не шуметь. Будем почтительны к благороднейшей из наук – астрономии!

Твайлайт могла бы и не просить об этом: сейчас даже задиристая Рэйнбоу Дэш вела себя как примерная воспитанница пансиона благородных кобылок. Первыми пустили жеребят, а когда они нагляделись, за ними пошли и взрослые. Биг Макинтош как настоящий джентльпони уступил свою очередь попискивавшей от нетерпения Пинки Пай, и та ласково потрепала молодого фермера по густо усыпанной веснушками щеке:

— Спасибо, ты такой галантный, Мак-Маки.

— Мак-Маки? – Рарити, мгновенно оторвавшись от созерцания падающих звёзд, обернулась к сельскому жеребцу и розовой кудряшке, удивлённо приподняв бровь. – Пинки, дорогуша, мы что-то пропустили?

Весёлая кобылка в ответ только хихикнула:

— Агась!

Красный жеребец стал ещё краснее, но, кажется, был доволен, а его взгляд, направленный на Пинки Пай, сказал Рарити намного больше, чем мог бы сказать сам молчун-фермер. Единорожке, которая всегда гордилась тем, что была в курсе всех происходящих в Понивилле событий (особенно тех, что связаны с делами сердечными), оставалось только изумлённо выдохнуть:

— О, Пинки…

Да, сегодня была поистине ночь открытий!

Пони наблюдали за падающими звёздами и слушали рассказы Твайлайт Спаркл, а единорожка была только рада поделиться своими познаниями. Она вспоминала древние легенды всех трёх народов, связанные с сегодняшним событием. Вот, например, крылатое племя считало, что звездопад – это искры, которые сыплются с меча прославленного воина Пегасея, когда тот каждый год сходится в бою с небесной Гидрой. Единороги же в старину полагали, что падающие звёзды – души странствующих волшебников, ну а сентиментальные барды-земнопони певали баллады о серебряных слезах принцессы, что ждёт не дождётся своего возлюбленного. Ещё были поверья, связанные с чудесной ночью, приметы и предсказания. Когда падает звезда, торопись, загадывай желание! Звёзды указывают, где зарыты старинные клады. В светил движении читай про битву, путь и урожай.

— И как только все эти заумные штуки могут быть такими интересными? – дивилась Рэйнбоу Дэш. – Это будет почище книжек про Дэринг Ду!

— Точно! – хором воскликнули Меткоискатели. – Хоть мы так и не получили кьютимарки астрономов, здесь всё равно здорово. Да здравствует «обсерватория Твайлайт»!

Этот клич дружно подхватили остальные, и единорожка была польщена.

— Ну что вы, друзья мои. Это всё принцесса Селестия и принцесса Луна, подарившие мне этот телескоп, и Дерпи с Острокрылом и Биг Макинтошем, которые доставили его ко мне, и Спайк, чьими усилиями он был установлен и настроен, и…

— Твайлайт Спаркл, которая собрала всех нас здесь, — закончил фразу дракончик. – Чего скромничать, Твай? Без тебя в Понивилле не было бы никакого астрономического кружка!

— Только вот что это Флатти сегодня не пришла? – проворчала радужная пегаска. – Столько всего пропустила! Звала её, звала, а она…

— Флаттершай не любит больших сборищ, — покачала головой единорожка. – Хотя действительно жаль, думаю, она бы захотела посмотреть на падающие звёзды…

Нет, дело было не в сборищах и не в обычной её застенчивости, нет-нет… И, конечно, жёлтая пегасочка, которая сейчас, сидя на кухоньке в своём коттедже, прижимала носик к оконному стеклу и жадно смотрела в небо, тоже не отказалась бы взглянуть на сегодняшнюю беготню звёзд в телескоп или с замиранием сердца послушать рассказы Твайлайт Спаркл. Но кое-что мешало застенчивой кобылке прийти к своим друзьям, кое-что препятствовало. Никто в городке не знал, что золотое сердечко Элемента доброты давно уже гнетёт одно чувство. То самое, что порой заставляет пони грустить и сторониться друзей, обращает ясный денёк противными сумерками, грызёт душу, точно маленький, но очень вредный червячок. Зависть.

«У них у всех есть свои особенные пони, а у меня нет…».

Ну посудите сами! У Рэйнбоу Дэш — погодный патрульный Острокрыл, белый пегас из Сталлионграда, добрый и милый, у её старой подруги-соперницы Эпплджек – продавец сахарных подковок Карамель, тоже очень славный жеребец, а у Твайлайт Спаркл – молодой единорог Вебстер, симпатичный, хотя и немножко рассеянный учёный из Хуфингтонского университета. Молчун Биг Мак в последнее время что-то зачастил в «Сахарный уголок», а у Пинки Пай в свою очередь нежданно-негаданно проснулся интерес к земледелию, и её стали нередко замечать в окрестностях «Сладких акров». Осталась только Рарити, но всем известно, что к точёным копытцам модницы по первому же взмаху её ресниц упадёт половина кэнтерлотских жеребцов, и, разумеется, как это всегда и бывает у белоснежной единорожки, это будет лучшая половина. Только Флаттершай одна, одна, совсем одна. Нет, разумеется, у неё есть Эйнджел, и целый лес разных зверушек и птиц, и река с её обитателями, да и подруги по «Великолепной шестёрке», с особенными ли пони или без них, всё равно остаются её самыми лучшими подругами. Но всё-таки это не то. Так хочется, чтобы было с кем разделить радости и горести поньской жизни, быть вместе, встречать закаты и рассветы. Жеребец, при виде которого сердечко станет биться быстрее, добрый, славный и заботливый, и неважно, единорог он, пегас или земнопони.

Именно поэтому Флаттершай сегодня не пришла к библиотечному дубу. Она знала, что её подруги будут там со своими возлюбленными, а ей в последнее время было особенно грустно видеть чужие чувства. Так странно смотреть на своих приятельниц: словно они уже не они, а какие-то совсем другие пони. В их глазах и голосах чувствуется новая, непонятная для жёлтой пегасочки радость… Вот Твайлайт Спаркл, позабыв подобающую настоящему учёному степенность, весело пляшет вокруг улыбающейся Дерпи, которая принесла ей заветный конверт с хуфингтонским штемпелем. Или вот, вместе со свистом ветра и хохотом по небу несутся наперегонки две молнии, радужная и белоснежная. Вот Эпплджек с Карамелем в конце дня идут с рыночной площади бок о бок, идут как будто бы ни в чём не бывало, и лишь когда они проходят мимо, ты видишь, что хвост, золотой, как пшеничные поля в пору урожайной осени, и хвост цвета расплавленного сахара переплетены. А вот Биг Макинтош в жаркий денёк тянет по просёлочной дороге телегу, и Пинки тут как тут, прыгает по обочине, тараторя без умолку. Юный фермер по своему обыкновению молчит, но в уголках рта улыбка, а глаза при взгляде на розовую кобылку — будто пара блестящих на солнце зелёных яблок.

Нет-нет-нет, Флаттершай вовсе не желала, чтобы всё это вдруг исчезло, чтобы – упаси Селестия! – её друзья расстались со своими возлюбленными, и жизнь стала бы такой, как была прежде. Просто ей тоже хотелось получить свой кусочек этого нового счастья. Но, как сама она признавала со вздохом, шансы были невелики. Пегасочка страшно стеснялась жеребцов. Когда они просто пытались обратиться к ней, бедняжка краснела, бледнела, теряла дар речи, а крылья сами собой уносили её прочь. Как тут было найти особенного пони, когда ты в присутствии жеребца говоришь не громче мотылька? Неудивительно, что в скором времени они оставили всякие попытки познакомиться с симпатичной пегасочкой. Безнадёжно.

Скромница взглянула на усыпанный серебром небосвод и вздохнула. А что если загадать на звезду? Ведь говорят же, что падающие звёзды – волшебные, и рады помочь пони. Можно хотя бы попробовать…

Флаттершай долго осматривала небосвод. Какая именно? Их так много! Летунья выбрала самую красивую, пушистую, как котёнок, и та даже будто бы подмигнула, когда пегасочка поглядела на неё.

«Эта!»

Звезда дрогнула и закачалась, готовая покатиться вниз.

— П-п-пожалуйста, если не трудно, я хочу загадать желание. Нельзя ли сделать так, чтобы у меня тоже появился особенный пони? И чтобы он был… действительно особенный, не такой, как у других. Хороший, милый и чтобы…п-п-простите, но ведь можно любое желание, да?...чтобы я не боялась его, как других жеребцов… Звёздочка, исполни, будь так добра, если получится. Но если не получится, я всё равно на тебя не обижусь, потому что ты очень красивая. Вот.

Когда Флаттершай, не смея поднять глаза и краснея до самых кончиков ушек, едва слышно пролепетала это, она вновь взглянула в окно. Её звезда падала с небес, и кобылке показалось, что она сейчас несётся прямо на неё, становясь всё больше и больше. У жёлтой пегасочки перехватило дыхание…

— Смотрите, смотрите! – воскликнула Скуталу, отрываясь от телескопа. – Клянусь крыльями, звезда в наш лес свалилась!

— Да, я тоже видела, — подтвердила Свити Белль у соседней подзорной трубы.

— Ах, эти жеребята, — улыбнулась Рарити, грациозно поправляя шарф. – Такая фантазия! Как порой не хватает её взрослым пони, особенно тем, кто имеет дело с высокой модой.

— Да я точно вам говорю, — горячилась пегасёнка, – Она взаправду туда упала! Она даже промчалась над домиком Флаттершай. Да что вы, не верите? Вот клянусь, что не вру! Через сердце на Луну…

— Не надо, Скуталу, дорогая, — мягко обратилась к ней Твайлайт Спаркл. – Лично я тебе верю: ты и Свити Белль действительно видели, как звезда упала с неба. Но, понимаешь, есть такая вещь, как обман зрения, из-за которого все мы порой видим не совсем то, что происходит на самом деле. Скорее всего, вам просто показалось, что эта звезда свалилась в наш лес. Ну а если она действительно туда свалилась… Завтра мы как раз собираемся идти в гости к Зекоре. Если хочешь, ты со своими подругами можешь к нам присоединиться. Отправимся как научная экспедиция, на месте и посмотрим, упала звезда в лес или нет. Утро вечера мудренее, верно?

Скуталу кивнула. Оранжевой пегасёнке нравилось, что ученица Селестии никогда не поднимала слова жеребят на смех и не отмахивалась от них – дескать, чепуха, навыдумывали всякого! Наоборот, она всегда рада была выслушать, объяснить, помочь малышам разобраться. И, рассказывая, делала даже сложные, мудрёные науки из толстых книг интересными для пони. Так что завтрашняя экспедиция – по мнению Скуталу, это слово звучало просто шикарно – точно обещала быть захватывающей, даже если они ничего и не найдут. Меткоискатели-научные исследователи!

Флаттершай лежала на полу кухоньки, чувствуя, как её сердце, точно обезумевшая пичужка, готово вылететь из груди. Когда ослепительно сверкающая звезда начала надвигаться на коттедж, отражаясь в паре перепуганных бирюзовых глаз за оконным стеклом, пегасочка подумала, что та сейчас рухнет прямо на неё. Вдруг летунья загадала слишком сложное желание, и звезда рассердилась? «Мамочки, мамочки, мамочки…» — лихорадочно шептала пегаска, сжавшись в комочек и не отрывая глаз от приближающегося света. Но звезда смилостивилась и всё-таки не стала падать на бедную кобылку. Голубой шар со страшной скоростью пронёсся в каких-то двух хвостах от печной трубы, торчавшей над лиственной крышей домика Флаттершай, и, судя по всему, улетел куда-то в лес. Но даже когда всё успокоилось, пегасочка ещё долго не могла перевести дыхания.

«Спасибо тебе, спасибо, добрая звезда! Я з-з-загадала желание, не подумав. Я рассердила тебя… Прости! Я обещаю, что больше н-н-не бу…не буду тревожить небеса своими глупостями. Я так перепугалась!».

Но ночь за окном была тиха, в маленьком коттедже раздавалось лишь шумное похрапывание Эйнджела, и скромница мало-помалу успокоилась. Может, всё произошедшее только показалось ей? Она же такая впечатлительная и пугливая, это все говорят, даже её лучшая подруга Рэйнбоу Дэш. Может, звезда вовсе и не пролетала над крышей её коттеджа? Чтобы унять перепуганное сердчишко, кобылка тихонько – ведь её зверушки спят! — поставила на огонь медный чайничек и с удовольствием глотнула терпкий травяной настой. Эта звезда промчалась так близко! А вдруг она и впрямь свалилась в лес? Вот если бы на месте Флаттершай был кто-то побойчее, кто-то похрабрей, он бы ни за что не высидел дома и, несмотря на ночь, отправился бы поглядеть. Интересно, а какая она, эта звезда, упавшая с небес? Она холодная или горячая, похожа на пламя или на драгоценный камень? А может, она и вовсе живая? Ведь звезда же двигалась, а до этого подмигнула кобылке. Тогда ей, должно быть, очень страшно совсем одной в этом тёмном-претёмном лесу. Получается, она чем-то напоминает саму пегасочку: ей тоже одиноко, а вокруг много-много всего пугающего. Эх… Вот будь на месте Флаттершай кто-то решительный, отважный, кто-то вроде Рэйнбоу Дэш… Уж этот кто-то точно не стал бы ждать до завтра, чтобы пойти в лес днём вместе со всеми. Вдруг за это время звезда погаснет, или потеряется, или её украдут?

Жёлтая пони внезапно обнаружила, что, размышляя таким образом, незаметно для себя оказалась в передней своего домика, прямо перед полукруглой деревянной дверкой.

— Я же не думаю идти туда? Там ночной лес, мантикоры, в-в-василиски, д-д-древесные волки, а, может, др…дра…драконы. Там темно и страшно. Хотя Зекора говорила, что в лесу не водятся драконы. И я уже ходила в лес ночью, целых два раза: когда мы боролись с Найтмер Мун и когда жеребята чуть не попались василиску.

Копытце, что легло на дверную ручку, дрожало. В душе Флаттершай шла нешуточная борьба. Разум твердил, убеждал, кричал на все голоса: «Останься, тебе нечего там делать, в лесу опасно, ложись в кроватку, забудь!». Сердце… сердце в кои-то веки вспомнило, что его хозяйка принадлежит к славному пегасьему народу, и решило подарить кобылке яркий, как вспышка молнии, проблеск отваги.

— Я никогда ничего не добьюсь, если всё время буду такой страшной трусихой! – тихонько, но решительно сказала скромница платяному шкафу и стойке для зонтов. Звук собственного голоса придал летунье смелости. — Может быть, шанс увидеть упавшую звезду выпадает раз в жизни, а то и реже, а я… что я, опять упущу всё, как упускала раньше просто из-за того, что мне стало боязно?

Копытце легонько потянуло за дверную ручку и остановилось. Мгновение отваги, яркое, как вспышка молнии, оказалось таким же недолговременным, и перед мысленным взором Флаттершай вновь замаячили древесные волки, Большие Медведицы и василиски, готовые выпрыгнуть на неё из тьмы, лежавшей за дверями домика. Но ведь она же пегаска, значит, может улететь от них, а чудища летать не умеют. И к тому же, она совсем ненадолго, только глянет одним глазком — и сразу назад. Она тихонечко. Никакие ужасности просто не успеют её заметить. И ещё можно взять фонарь. Огонь отгоняет чудовищ, это всем известно, а зверей Флаттершай не боится. Уж с ними-то пони как-нибудь поладит.

Дрожа, кобылка зажгла свечку и поставила её внутрь большого фонаря. Дрожа, она протёрла закопчённые стёкла ветошкой, чтобы свет был ярче. Дрожа, взяла в зубы рукоятку фонаря и отворила копытцем дверь.

«Я просто выйду за порог. Просто посмотрю на лес и всё. В крайнем случае, дойду до калитки и сразу же назад. Да-да, только до калитки, не дальше. Ни в коем случае не дальше».

Ночь дохнула на летунью прохладой. Росистая свежесть приятно охладила разгорячённый лобик Флаттершай, а травяной ковёр сада мягко лёг под копытца. И только когда спустя несколько шагов пегасочка обернулась и взглянула на свой спящий дом, она наконец поверила.

«Я решилась!»

Бедная наивная Флаттершай! Она не подозревала, что в этот самый миг ступила на дорогу, называемую Приключение. А эти дороги редко когда заканчиваются у калитки. И до чего ж они коварны! Едва шагнёшь по ним, и те побегут, развернутся пёстрым клубком, маня за собой, всё идти и идти. Только до порога, только до калитки, только до поворота – а дальше и сам не заметишь, как окажешься далеко-далеко от дома. И (это уж как полагается) чего только ни встретишь в пути.

Миновав сад, где, зябко закрыв на ночь чашечки, дремали её цветы, кобылка подошла к заборчику, обозначавшему границу маленького королевства Флаттершай. Боязливая пегаска подумала, что пока, слава Селестии, ночное путешествие оказывается не настолько страшным, как она считала. Можно было не брать фонаря: небо по-прежнему расцвечивали падающие звёзды, серебряные и голубые, их мягкий свет проливался на округу, да и темнота ещё не была такой непроглядной, как по осени. Огоньки Понивилля невдалеке мерцали успокоительно и надёжно, и никакое чудовище не спешило выскакивать из чащобы, чтобы накинуться на пегасочку. Где-то перекликались ночные птицы, но кто же станет пугаться птичьих голосов? Только не Флаттершай, добрый друг крылатого народа! Повесив фонарь на столбик забора, пони приложила копытце ко лбу и взглянула в сторону Вечнодикого леса.

Где же её звезда?

Чащи стояли непроницаемо-тёмной, таинственной громадой. Ни огонька не было видно среди сплетённых ветвей, похожих на когтистые лапы неведомого хищника. Просто не верилось, что в этом царстве мрака сейчас лежит рухнувшее с небес светило, чьё сияние не так давно едва не ослепило жёлтую кобылку.

— Ну где же ты? – тихонько спросила летунья. Даже опытный следопыт не нашёл бы звезду в этих бескрайних дебрях, тем более ещё и ночью. Куда уж ей, пугливой Флаттершай! На что она, собственно говоря, рассчитывала, выходя наружу? Что звезда упадёт прямо к её порогу, ну, в крайнем случае, в дальний угол сада? Но когда пегасочка, с грустью вздохнув, опустила мордочку и совсем уж было собралась уходить, ей почудилось, что вдалеке среди деревьев мелькнул голубой свет, слабый, как тихий вздох. Мелькнул и погас. Показалось? Да нет же, вот он, вновь горит, едва различим на таком расстоянии.

— Н-н-но это же так далеко… В Вечнодиком лесу, где по ночам выходит из логовищ всякие чудовища… Скуталу рассказывала про них такие страшные истории, просто сердце замирало, когда я случайно услышала! Но ведь там звезда, одна среди опасностей! Только к-к-как я пойду туда?

Пойти? Нет, нет, ни за что! А если полететь? С воздуха она всё увидит. В воздухе её не достанут чудовища. По воздуху она всегда сможет умчаться. Впервые за долгое время скромница подумала, что всё-таки хорошо быть пегаской. Жаль только, Рэйнбоу Дэш здесь нет, с ней даже ночью было бы совсем не страшно лететь над Вечнодиким лесом. Но нельзя же, в самом деле, всю жизнь прятаться за Рэйнбоу Дэш. Сейчас она тихонечко взлетит, только повыше, и посмотрит, что там за огонёк. Она и с высоты всё прекрасно увидит, а опускаться на землю не будет, нет, не будет. Пусть древесные волки внизу скрипят от досады, до Флаттершай им ни за что не добраться! А фонарь она всё равно возьмёт, с ним будет надёжнее.

Жёлтые крылья, расправившись, попробовали ночной воздух. Слегка прохладный, приятный, лететь будет легко. В конце концов, пегасочка уже бывала в небе над Вечнодиким лесом, когда помогала птичьим стаям или разыскивала потерявшихся зверушек. Днём, конечно же, но всё равно, дорога-то знакомая. Держа одним копытцем рукоятку фонаря, кобылка медленно и осторожно, как пловец, входящий в реку, поднялась в воздух и набрала высоту. Лишь только когда Флаттершай убедилась, что между ней и землёй с её ночными опасностями достаточное расстояние, летунья взяла курс на лес. Поплыли назад спящий коттедж у реки, садик с любимым уголком для чаепитий, запертая на ночь калитка, и сердце пони предательски кольнула тоска по родному дому, словно кобылка сейчас отправлялась в долгое путешествие куда-то за тридевять земель. Почему так? Она же совсем скоро вернётся. Как странно… Но мигающий огонёк в глуши горел маленьким голубым маяком, маня и обещая что-то необыкновенное, и Флаттершай, прогнав сомнения, тоску и страх, парила по небу, вглядываясь в чащобы внизу. Скромница неспешно описывала круги над Вечнодиким лесом, чтобы понять, куда именно упала звезда. Как здорово уметь летать! Древесные волки сейчас шныряют по лесной глухомани, скрипя ветвями-лапами, где-то грузно топочет Большая Медведица, гидра ворочается и плещется в пузырящейся жиже Лягушачьего болота, а пегасочка парит себе высоко-высоко, вдали от всех них, и знает, что она в безопасности. Хорошо, что в этих краях не водится задиристых грифонов или больших и страшных драконов. Они-то мастера летать, и Флаттершай точно не рискнула бы играть с ними в догонялки, она не Дэши, которая просто обожает подобные опасные забавы. Но коли таких чудовищ в лесу нет, то и беспокоиться не о чём. Кобылка с облегчением вздохнула, и в этот самый момент какой-то тёмный силуэт поднялся над деревьями и поплыл по воздуху прямо ей навстречу. Сердце летуньи бешено заколотилось.

«Крылатое чудовище!»

Пегасочка шарахнулась было в сторону, чуть не выронив свой фонарь, но тёмный силуэт оказался всего лишь стаей летучих мышей. Среди них кобылка признала и ту, которой она несколько недель назад зашила разорванное острым сучком крыло. Иных пони напугали бы странные рыльца и блестящие клычки ночных летуний, но Флаттершай, умевшая видеть красоту и во фламинго, и в лягушке, лишь тихонько посвистела мышам, и стая, сторонясь света фонаря, мирно закружилась над лесом, приветствуя её.

«Даже ночью у меня есть друзья, а с друзьями не так страшно».

Пони, конечно же, могла бы спросить у летучих мышей, не видели ли они упавшую звезду, но вряд ли создания, предпочитающие темноту, заинтересовались бы ослепительным светилом. Вскоре стая вновь направилась по своим делам, а Флаттершай продолжила поиски. Вспоминая, как они с Рэйнбоу Дэш разыскивали потерявшегося Эйнджела, который тогда на самом деле вовсе не потерялся, а просто спал в буфете в обнимку с опустевшей банкой варенья, пони осматривала чащобы по-научному, сис-те-ма-ти-че-ски, как любила говорить Твайлайт Спаркл. Временами ей казалось, что всё, она нашла место падения звезды, но находки оказывались всего лишь обманками: то озерцо, что вдруг сверкнуло в лунных лучах, то блестящие прожилки слюды на скале, возвышавшейся над лесом. Огонёк где-то внизу вспыхивал и затухал, и пегасочка настойчиво стремилась к нему, не замечая, что забирается всё дальше и дальше от дома.

И вот наконец она увидела с высоты цель своего путешествия – место, откуда разливалось голубоватое сияние, позвавшее пони в дорогу. Небольшая полянка в глубине леса, круглая, как стенное зеркальце, была со всех сторон окружена почти непролазной стеной деревьев. Просто удивительно, что свет упавшей звезды сумел пробиться через столь плотно сплетённые ветки, и Флаттершай смогла заметить его из своего сада. Может, это звёздочка звала её? Но, обнаружив небесную гостью, пегасочка обнаружила и то, что первоначально задуманное «минуточку посмотреть с большой высоты, что там такое, и – быстренько домой» оказалось не таким простым делом. Начать хотя бы с того, что с большой высоты было толком не разглядеть ничего, кроме льющегося голубого света, а любопытство летуньи удовлетворяться этим не собиралось. Да и потом, удивительное сияние манило, звало к себе, как светящееся в ночи окошко постоялого двора зовёт усталого путника. Почему бы не опуститься на полянку и не посмотреть хорошенько? Но тут же пробудились уснувшие было страхи пегасочки перед ночными чащами. Полянка лежит в такой глухомани, что, должно быть, здесь не бывала даже храбрая отшельница Зекора, которая знает Вечнодикий лес как свои полоски. Одной Селестии ведомо, что за создания могут водиться в этих местах. Твайлайт Спаркл, помнится, говорила, что в таких дебрях обычно обитают существа, наукой ещё не изученные. Это значит незнакомые. Непонятные. Неизвестные. А неизвестность пугает даже самых смелых, что уж говорить о робкой кобылке. Что там за существа? Должно быть, страшные, с острыми клыками, с огромными глазищами, горящими во тьме, в шипастых панцирях, какие не всякий меч возьмёт. Не зря же в сказках отважные рыцари всё время бьются с разными чудовищами из глухих лесов. И Скуталу, устрашающе вращая глазами и говоря зловещим шёпотом, как-то рассказывала уж до чего жуткие страшилки про Тех, Кто Обитает Во Тьме, Монстрах из Глубин Вечнодикого Леса и Чудищах Ночных Дебрей. Правда, Свити Белль и Эпплблум, слушая оранжевую пегасёнку, только хихикали: эти истории явно не производили на них особого впечатления. Может быть, потому что слышали они их в тысячный раз, ну а, может, из-за того, что жеребёнок Рамбл за спиной увлёкшейся рассказчицы в этот самый момент красочно изображал подкрадывающееся к ней чудовище. Но вот Флаттершай от таких страшилок чуть из перьев своих не выпрыгнула. И сейчас, как назло, память услужливо и со всеми подробностями восстановила истории Скуталу. А вдруг на земле поджидают эти самые… из Глубин Дебрей, Чудовищные Страшилы?

Летунья нерешительно кружила над полянкой, ей было и любопытно, и страшно. Чувства боролись в ней, и неясно было, какое пересилит. Ведь внизу, на поляне, упавшая звезда, а такого сама Твайлайт Спаркл не видела. Да что там Твайлайт Спаркл, даже бесстрашная Рэйнбоу Дэш, которая куда только ни летала! И представить нельзя, как удивились бы все пони в городке, если бы увидели, что звезду нашла и принесла в Понивилль робкая скромница Флаттершай. Она бы им всем показала, что тоже может совершить что-то необыкновенное! И, наверное, тогда бы к ней в один прекрасный день вдруг подошёл какой-нибудь симпатичный жеребец, только не слишком шумный и не нахал, а такой, что тоже любит тишину, природу, зверушек… И загаданное желание исполнилось бы! Но ведь для этого надо вначале спуститься вниз, на полянку, затерянную в дебрях ночного леса. Совсем одной! Пегасочка ведь не какой-нибудь великий воитель или ас, который любому чудовищу поджарит хвост молнией, она только и умеет, что управляться с разными зверушками и птицами, да ещё немного лечить, когда кто-то заболеет или поранится. Тут бы нужен был Элемент храбрости, а не Элемент доброты. А до утра тоже ждать нельзя: огонёк будет не найти при солнечном свете, он наверняка виден только ночью. Ведь не горят же звёзды днём, верно? Так что же ей делать, спускаться или улететь прочь? Спускаться или улететь? Спускаться или…

— Ой-ёй-ёй… — пискнула кобылка, когда крылья, словно сами собой, мягко направили её к полянке. Держа в копытце фонарь и не отрывая глаз от стены леса, готовая взмыть при любом подозрительном движении среди ветвей, пегасочка опускалась всё ниже и ниже. Но чащи были спокойны, точно и обитающих там созданий заворожил умиротворяющий свет, разливавшийся по поляне голубым прибоем. Да, это сияние напоминало прибой: то нахлынет и зальёт всё вокруг, то отступит назад, станет мягче и тише. И как удивительно переливался оттенками свет упавшей звезды: от густой синевы зимнего неба до тёплой лазури пронизанной солнцем южной волны. Он успокаивал и манил к себе, и неудивительно, что вскоре копытца Флаттершай опустились на прохладную от росы землю. Рыжий ковёр из хвои мягко пружинил под ногами, когда пегасочка сделала последние шаги своего путешествия. Летунья забыла о своих страхах, о чудовищах из ночных лесов, обо всём на свете. Она увидела упавшую звезду.

Пламя и драгоценный камень, небесная сфера и живое существо – звезда оказалась не тем, о чём думала Флаттершай, но одновременно и была всем этим. Над пожухшими хвоинками и душистыми лесными травами клубком голубоватого света парила она, гостья из другого мира. Пылающая внутренним огнём, который не обжигал, сверкающая ярче самого яркого сапфира, когда-либо виденного пони. Она напоминала размеренно бьющееся сердце, а её свечение походило на тихое дыхание спящего. Выдох – сияние расходится вокруг, озаряя всю полянку и добегая до обрамляющих её тёмных деревьев, точно вырезанных из чёрной бумаги. Вдох – свет отступает к голубой сфере, словно набираясь сил перед новым порывом.

Летунья видела переливающиеся драгоценные камни в бутике Рарити и волшебные диковинки из разных стран во дворце принцессы Селестии, но с этим чудом, живым огнём, они и близко не могли сравниться. Кобылка смотрела на звезду как заворожённая, и свет ложился на пегасочку, окрашивая её в разные цвета: бирюзовая Флаттершай, небесно-голубая Флаттершай, лазурная Флаттершай. Она забыла про загаданное желание и своё намерение отнести упавшую звезду в Понивилль. Всё, чего пегасочка хотела, — это любоваться игрой удивительного света, любоваться бесконечно. Внезапно с той стороны поляны, где стеной стояли деревья, послышался шорох. Многие даже не обратили бы внимания на этот тихий звук, но летунья, умеющая расслышать и мышиный писк, и звон крохотных цветов-колокольчиков на далёком лугу, торопливо обернулась и…

Увидела, как в темноте среди ветвей зажглись глазища, желтущие, сверкающие.

— Мамочки…

Глаза внимательно наблюдали за Флаттершай. Кем бы ни было это создание, оно определённо её заметило. Сердечко в груди кобылки застучало часто-часто, по телу пробежал противный озноб. Кто это? Что это? Но у неё же есть фонарь! Добрый рыжий огонь, каким бы маленьким он ни был, всегда отгоняет чудовищ, об этом и Зекора говорила. Даже если таинственный гость не боится звёздного света, горячее пламя его точно отпугнет. Но при взгляде на стоявший в траве фонарь с губ кобылки сорвался едва слышный писк. Второпях собираясь в дорогу, она взяла свечу, которая первой подвернулась под копыто, толком на неё не посмотрев. А зря! Это оказалась не целая свеча, а та, что сгорела уже почти до половины. А за время полётов над ночными лесами – Флаттершай не помнила, как долго кружила над чащами – она и вовсе превратилась в крохотный огарок. И сейчас взгляд кобылки был прикован к огоньку на самом кончике когда-то длинного фитиля. Огоньку, что был готов вот-вот потухнуть.

— Пожалуйста, не гасни! Пожалуйста, не гасни!

Напрасно. Лепесток огня, рыжий львёнок, готовый защитить пегасочку от ночных опасностей, печально моргнул ей на прощание и исчез. Фонарь погас.

— Ой-ёй-ёй… — летунья тихонечко попятилась прочь. Теперь непонятное создание не отпугнуть. Надо улетать, скорее! У неё же есть крылья! Но как бросить звезду? Ведь она же живая! М-м-может, это и не чудовище никакое? Вдруг это филин, или совка, или какая-нибудь ночная зверушка, привлечённая голубым светом? Рэйнбоу Дэш животик со смеху надорвёт: Флаттершай не побоялась найти звезду в Вечнодиком лесу и трусливо удрала от самой обыкновенной совы. Над ней весь городок станет смеяться! А если аккуратненько поглядеть, кто же там?

Дрожащая пегасочка, прищурившись, всмотрелась в ту сторону, где увидела жёлтые глаза. В этот момент звезда вновь залила поляну волной света, и пони смогла различить неясные очертания того, кто таился во мраке среди древесных стволов. Большое и сильное тело, несуразно-громадная голова странной конусообразной формы, на груди тускло сверкает панцирь – жучиный? – длинные лапы заканчиваются здоровенными когтями. Это была не птица и не зверушка, Флаттершай, великолепно разбиравшаяся в животном царстве Эквестрии, могла в этом поклясться. Силуэт был устрашающим. И страшней всего для пегасочки были не когти или панцирь, а кое-что другое. Кожистые крылья на спине у неведомого существа. Что это за создание? Мантикора? Или, избави Селестия, дракон? А может это живущая в самых глухих, вечно погружённых во мрак чащобах Вечнодикого леса химера, про которую как-то рассказывала страшилки Скуталу? Чудовище, составленное из частей многих чудовищ! Вместо хвоста – змея, тулово, как у грифона, крылья ящеровы, голова львиная, а из пасти извергается огонь. Мамочки, мамочки, мамочки… Зачем только Флаттершай не пошла в библиотеку вместе со всеми, сидела бы сейчас рядом с подругами, слушала истории Твайлайт Спаркл, жевала принесённые Пинки булочки с корицей? Зачем не осталась у себя дома в кроватке? Она загадала желание, несуразное, глупое, и теперь попалась в ловушку. Это ей наказание! Захотела себе особенного пони, видите ли!

Кобылка, сжавшись в комочек, дрожала. Удирать было бесполезно. С такими крыльями чудовище догонит её, и без того не самую великую летунью, в мгновение ока. Ей оставалось лишь надеяться, что если не двигаться, сидеть тихо-тихо, страшилище не обратит на неё внимания и уйдёт назад в свои чащобы. Пусть подумает, что Флаттершай камень или дерево. Да, да, она всегда хотела быть деревом… Шуметь себе листвой, стоять где-нибудь в уютном садике вдали от ночного леса с его кошмарами, слушать птичьи разговоры по утрам… Пони закрыла глаза и прижалась к земле. Вот так. Тихо-тихо, нет здесь никакой пегаски, мистер Чудовище, уходите прочь, никого здесь нет, совершенно никого. Есть только маленькое деревце, совсем крохотное деревце. Дрожащее крохотное деревце. Звёздочка, защити! Тревожно прижатые ушки пегаски ловили каждый звук. Она услышала несколько лёгких шагов, какой-то шорох, а потом вновь наступила тишина. Мгновения сейчас измерялись ударами бешено колотящегося сердечка Флаттершай. Тишина. Тишина. Тишина. Никто не набрасывался на бедную летунья, не ревел во тьме, не скрежетал когтями и не сыпал искрами. Может, оно ушло? Скромница подождала немного, потом ещё немного и ещё немножко, и ещё – на всякий случай, а потом опять – на самый всякий случай, а затем робко-робко глянула одним глазком.

— Клянусь крыльями! – сорвалось с её губ.

Пока она тихонько дрожала, тот, кто был в сумраке среди деревьев, вышел из своего укрытия и оказался на поляне, освещённой светом звезды. Теперь его можно было хорошо рассмотреть. Это был пони, но такой, какого пегасочка никогда в жизни не видывала! Флаттершай так удивилась, что даже забыла про свой страх. То, что она приняла за панцирь, оказалось блестящим кованым нагрудником с изображениями лунных дисков и хвостатых звёзд, огромная голова была старинной шляпой с высокой тульей, украшенной серебряной пряжечкой в виде полумесяца, когти же – сверкающими металлическими накопытниками. Сам пони был под стать своему удивительному одеянию. Тёмные крылья жеребца, широкие и кожистые, походили на крылья летучих мышей, на ушах красовались симпатичные мохнатые кисточки, а большие жёлтые глаза с вертикальными зрачками напоминали кошачьи. Звёздный свет ложился на его серую шёрстку, освещал задумчивое и доброе лицо, терялся в густоте гривы и хвоста, чёрных, как самая тёмная ночь.

Удивительный пони сделал ещё несколько аккуратных шагов по поляне и неожиданно одним грациозным движением снял шляпу и преклонил колена, словно увидел принцессу. Флаттершай даже оглянулась – не стоит ли рядом с ней спустившаяся с небе принцесса Луна? Нет, на полянке не было никого, кроме жеребца и её самой. На память вдруг пришла картинка из любимой книги сказок, которую она читала в жеребячестве: рыцарь склонился в поклоне перед прекрасной дамой. Неужели этот странный пони, сказочный герой, кланяется ей, Флаттершай? Но разве она красавица?

— Умоляю простить меня, я напугал вас, миледи, — голос с непривычными интонациями, напевный, походил на ласковое прикосновение ночного ветерка.

Миледи?! Она, Флаттершай?! Её никогда и никто не называл так. Так удивительно и так красиво. Но если он обращается к ней, она должна ответить, разве нет? Но она же такая трусиха! Кобылка вновь взглянула на ночного летуна, и почувствовала, что краснеет. А он очень симпатичный!

Безмолвный лес, голубоватое сияние, необычный пони… Всё это слишком походило на сказку или сон, чтобы бояться.

— Ну конечно, — вдруг хихикнула про себя Флаттершай. – Мне же всё это снится! Я сейчас сплю у себя в коттедже в своей уютной кроватке и вижу самый удивительный сон в моей жизни. Как же я сразу не сообразила? Но если это сон, значит, я могу и не бояться, и не стесняться, и даже…даже могу заговорить с этим незнакомым пони! Сама! Я и так слишком застенчивая. Кто сказал, что я обязана быть тихоней и в своём сне? Нетушки! Не хочу!

Сделав шаг навстречу удивительному жеребцу, пегасочка, решив, что отвечать надо в тон старинной манере общения незнакомца, присела в реверансе, так, как когда-то научила её Рарити перед их первой поездкой ко двору принцессы Селестии.

— Что вы…э-э-э…любезный сэр. Вы ничуть не напугали меня. Это ваша звезда?

Такой вопрос совсем не показался Флаттершай странным. Что-то в облике необычного пони говорило ей о том, что летун каким-то образом связан с упавшей звездой. Не зря же на доспехах ночного гостя были выгравированы звёздные узоры, не зря на тулье его шляпы, похожей на те, что нашивали в старину странствующие воители, горел полумесяц, символ принцессы Луны, под властью которой и пребывало всё ночное королевство – и созвездия, и кометы, и падающие звёзды.

— Думал я, что найду одну звезду, а предо мною – две… — тихо, словно самому себе, сказал незнакомец, а затем продолжил уже громче. – Ночные светила принадлежат хозяйке ночи, Её Величеству принцессе Луне, и сияют для всех живущих, дабы озарять их путь во мраке, но да, вы правы, миледи, в определённом отношении это действительно моя звезда.

— Вы не сердитесь, что я смотрела на неё?

Улыбка странного гостя блеснула перламутровым полумесяцем. И глаза, совсем не похожие на глаза обычных пони, светились теплом, дружеским светом янтарной Луны южных летних ночей.

— Ничуть, миледи. На то Её Величество и зажигает небеса, дабы все живущие любовались ими.

Флаттершай смущённо ответила на улыбку незнакомца, бирюзовые глаза пегасочки отражались в паре лунных дисков напротив.

— Вы заколдованный принц, сэр? – взгляд летуньи скользнул по кожистым крыльям собеседника, его кошачьим глазам, пушистым кисточкам у него на ушах – интересно, а они мягкие, если их погла… так, Флаттершай, ты о чём это думаешь?! Хотя если это сон, решила кобылка, то думать можно о чём угодно. Например, о том, что ночной гость, хоть и ничуть не похож на городских жеребцов ни своей внешностью, ни манерами, всё равно очень милый. Да…

— Мой облик может показаться вам странным, миледи, но поверьте, он дарован мне от природы, а не сотворён чьей-то магией. Пускай мы отличны от созданий дня, в груди ночного пони, подданного принцессы Луны, бьётся такое же сердце, как и у тех пони, что предпочитают солнечный свет и служат принцессе Селестии, — промолвил жеребец, с гордостью прикоснувшись копытом к покрытому символами ночного царства латному нагруднику.

Ночные пони? Какое необычное название, но как подходит оно незнакомцу! Его действительно словно создала ночь: шёрстка, грива и хвост были неярких оттенков, в отличие от дневной пестроты окрасов понивилльцев, но ведь ночной порой миром и правят совсем другие цвета, нежели при солнечном цвете. И красота жеребца была неброской красотой ночи. Ночные пони… Кажется, Флаттершай что-то о них слышала или читала, давным-давно, да-да, читала! Это была старая-престарая сказка о пони, что летают в звёздном небе и стерегут добрые сны спящей Эквестрии, не показываясь никому на глаза. Но разве они бывают на самом деле? Разве ночные пони не сказочные существа, такие же как, например, танцующие огоньки, русалки или вендиго? Это точно сон. Какой же он удивительный! Флаттершай ещё ни разу таких не видела.

Между тем жеребец вновь заговорил:

— Я не принц, миледи, я звёздный ловчий. Но, клянусь луной, что не променяю своё дело даже на десять королевств, буде мне их предложат! – пылко воскликнул юный летун. Его глаза горели, словно говорил он о своём любимом занятии, которым по-настоящему гордится. Вдруг ночной гость слегка покраснел и, поклонившись, вновь взметнул сухие хвоинки своим причудливым головным убором. – Тысяча извинений, миледи, ваш недостойный собеседник забыл представиться. Фолинг Стар, к вашим услугам!

Фолинг Стар. Падающая звезда.

Жёлтая пегасочка ответила на поклон.

— Я Флаттершай. Приятно познакомиться! Вы сказали, звёздный ловчий, сэр? Но только…только кто такие звёздные ловчие?

— Флаттершай… — медленно повторил ночной странник, словно пробуя, как звучит новое слово. – Это красивое имя, достойное своей хозяйки.

Летунья почувствовала, что краснеет. Она никогда не думала, что её имя может показаться кому-то красивым.

Ночной пони продолжал:

— Я могу поведать о своём призвании, миледи Флаттершай, если вам будет угодно услышать мой скромный рассказ.

— Да, я бы очень хотела услышать. Расскажите, то есть, поведайте, пожалуйста.

Звезда, точно чувствуя, что речь сейчас пойдёт о ней, подарила пегасочке и её собеседнику особенно тёплый свет, как будто улыбаясь им. Переливающееся голубое сияние играло в бирюзовых и жёлтых глазах, когда ночной пони начал свой рассказ:

— Давным-давно принцесса Луна, которая равно мудра и прекрасна, решила украсить ночь, дабы та не была всего лишь скучной темнотой, которая, вдобавок, вселяла страх в сердца жителей Эквестрии и заставляла их покрепче запирать двери в свои жилища, едва лишь принцесса Селестия опустит солнце. Её Величество решила создать своё светило, чтобы непроглядная темнота больше никого не пугала. Так появилась луна, солнце ночного народа. Хотя, на мой взгляд, миледи, просто глупо бояться темноты самой по себе, в ней нет ровным счётом ничего страшного, но я, будучи ночным пони, полагаю, несколько пристрастен в этом вопросе. Как бы то ни было, теперь даже ночами Эквестрию озарял приятный свет, и те, кто не был наделён даром видеть во тьме, могли больше не бояться столкнуться с чем-нибудь или оступиться. И, разумеется, им не надо было опасаться, что какое-нибудь чудовище подкрадётся к ним во мраке. Лунный свет, как и серебро, издавна именуемое лунным металлом, славится тем, что отгоняет всяческую нечисть. Но Её Величество задумала создать нечто ещё более прекрасное, чем ночное светило, хотя и оно получилось чудесным! Много говорят о красоте закатов и рассветов, но видели ли создания дня, сколь прихотлив лик луны? Бывает она строгой и серой, почти как аспидные доски школяров в учёном городе Хуфингтоне, бывает желтее сыра, а в южных краях её голубой свет отражается в морских водах. Она может быть и медной, и серебряной, и золотой. А красная луна, что висит в осеннем небе над шелестящими рощами! А дивные лунные фазы – от тонюсенького серпика, который, кажется, дрожит от малейшего дыхания, до сияющего над полями царственного диска! Разве бывает у солнца что-то подобное?

Флаттершай была совершенно захвачена рассказом Фолинг Стара. Она никогда и не думала, что ночь, которую она считала просто временем для сна, промежутком между вчера и завтра, чем-то вроде чистого листа, вложенного между страницами, бывает такой прекрасной. Пегасочка дала себе твёрдый зарок в будущем увидеть эту красоту своими глазами, а может, даже записаться в астрономический кружок Твайлайт Спаркл, чтобы знать всё-всё о луне. Между тем парящая над полянкой звезда принялась мигать, явно торопя рассказчика, чтобы тот поскорее начал говорить о ней. Увидев это, летунья тихонько хихикнула. Выходит, и звёзды бывают ревнивы к чужой славе? Совсем как Рарити! Не зря же единорожка называет себя звездой. Хи-хи.

— Разумеется, я сей же миг поведаю и о тебе, и твоём роде, — воскликнул Фолинг Стар, заметив сердитое моргание голубого пламени. – Наберись терпения, прошу. Так вот, миледи, хозяйка ночи не остановилась на достигнутом. Слышал я о принцессах, что веками копили драгоценности, слышал о принцессах, что посылали рыцарей за моря и в дальние земли, дабы заполучить редкие самоцветы к себе в сокровищницу, но лишь одна принцесса свои драгоценности отдала на радость всем, и зовут её Луна. Она рассыпала их по небу, дабы каждый мог насладиться красотой. Драгоценности, прекраснее которых ни найдёшь нигде. Звёзды.

Сфера довольно озарила собеседников прибоем яркого света, и Флаттершай почувствовала себя так, словно её захлестнула озорная волна лазурного моря, заключила в объятья и подбросила к небесам, заставляя хихикать от щекочущего чувства счастья. Пегасочка купалась в звёздном свете, подставляя ему каждое пёрышко. Она закрыла глаза и, кажется, даже слегка мурлыкала. А прилив, мягко подхватив летунью, вновь вернул её на полянку, где так же жмурился от удовольствия ночной пони.

— Ну разве она не восхитительна, миледи Флаттершай? – ловчий светился гордостью, словно сейчас представлял собеседнице своего любимого жеребёнка или собственнокопытно созданный шедевр. Кобылка безмолвно кивнула, она не находила слов.

— Принцесса Луна трудилась много ночей, творя волшебство, равного которому не было от века. Она составляла узоры созвездий, вычерчивая их на небосводе, напитывала драгоценные камни солнечным огнём и охлаждала в лунном свете, дабы те горели даже в самую тёмную ночь. А под конец, венчая свой труд, вложила в них душу так же, как художник вкладывает её в своё избранное творение. И звёзды ожили! Там, где прежде не было ничего, кроме ледяной тьмы, забились горячие сердца созвездий, озаряя небо светом. Они зажглись на радость поэтам, влюблённым и звездочётам, в помощь путникам и мореплавателям. Даже ночью пони на суше, на море и в небесах мог найти верную дорогу, ориентируясь по свету с горних высот. Никто больше не боялся ночной порой поднимать взор вверх, ведь теперь над головой вместо тёмной бесконечности, что страшила сердца и насылала дурные мысли о тщете всего сущего, ярко горели звёзды, вдохновляющие, зовущие к новым горизонтам. А когда мир засыпал, они тихонько звенели спящим колыбельную, навевая им удивительные сны. И мы, ночной народ, могли танцевать в звёздном свете высоко над безмятежной Эквестрией. Всё это сотворила принцесса Луна.

— А вот вы сказали, что вы звёздный ловчий, Фолинг Стар. Значит, вы ловите звёзды? А как вы их ловите? А почему они падают? – пегасочка чувствовала, что может непринуждённо задавать удивительному пони вопросы. Если всё это ей снится, зачем же неразборчиво мямлить, пряча мордочку под крылом, или бояться слово лишнее сказать?

— Миледи видит самую суть, — улыбнулся жеребец. – Всё дело в том, что звёзды у Её Величества получились довольно непоседливые и не без озорства. Да, да, — с притворной строгостью сказал ловчий, обратившись к голубому пламени, которое принялось весело кувыркаться в воздухе и быстро-быстро менять цвет, словно картинка в калейдоскопе. – Именно об этом я и говорю. Целый год они находятся на своих местах, пребывая в неподвижности, что для столь непоседливых созданий задача преизрядная. Но плохо бы пришлось путникам и морякам, если бы все звёзды стали каждую ночь играть в догонялки и меняться местами. Так рассыпались бы все созвездия! А без созвездий, что указывают дорогу, далеко не уйдёшь. Но раз в год принцесса Луна разрешает светилам порезвиться. В избранную ночь они носятся по небу и спускаются к нам в Эквестрию. Сегодня эта ночь, — торжественно промолвил Фолинг Стар.

— Да-да, не зря я чувствовала, что сегодняшняя ночь особенная, — тихонечко прошептала Флаттершай.

— Но падающие звёзды, как вы, наверное, уже убедились сами, миледи, бывают весьма легкомысленными и летят, совершенно не задумываясь о направлении. А ведь на следующую ночь они вновь должны вернуться на свои места на небе, ведь негоже оставлять его без светил. Но как собрать ночные огни, что падают по всей Эквестрии? Тут-то Её Величеству принцессе Луне и пришли на помощь мы, ночные пони, те, кто любит летать во мраке. Она отобрала среди нас лучших летунов и нарекла их звёздными ловчими. Ловцами звёзд. Год за годом в эту ночь ловчие взмывали ввысь в самом начале звездопада и зорко следили за тем, куда падали с высоты светила. Искусные в небе храбрецы ловили звёзды прямо на лету, благо принцесса даровала своим воинам зачарованные своим волшебством латные накопытники, и звёздный огонь не обжигал ночной народ. А если звезда всё же опускалась на землю Эквестрии, ловчие Её Величества немедля торопились к месту падения, дабы унести светило поскорее. К счастью, небесные непоседы всё же остерегались падать в морские воды или в жадную пасть болота, но была иная опасность. В старину злые волшебники и алчные ящеры часто хотели завладеть такими прекрасными драгоценностями, как звёзды, и, завидев падение хотя бы одной поблизости от своих жилищ, тут же поспешали к тому месту. Порой приходилось сражаться! И звёздные ловчие былых времён во мраке ночи бились не щадя себя, защищая красоту ночного неба, принадлежащую всем без исключения, от тех, кто хотел украсть её для своего единоличного наслаждения, кто хотел заточить в чудесный свет в темноте под крышкой крепкого сундука или во тьме смрадного драконьего логовища.

Звезда испуганно заморгала и придвинулась поближе к ловчему и Флаттершай: её явно страшила возможность оказаться на веки вечные запертой в чьей-то душной сокровищнице.

— А ведь небесным драгоценностям нужен космический простор, свобода открытых пространств, подруги по созвездиям, с которыми они всю ночь разговаривают на языке звенящих лучей. Тем более, во мраке и одиночестве плена звезда тускнеет, пока – избави нас от этого милосердная ночь! – не гаснет совсем. Вот поэтому служба ловчих в старину была так опасна и так важна. Они спасали звёзды.

Флаттершай внезапно вздрогнула. А она-то ещё хотела забрать звезду и отнести её в Понивилль! Выходит, пегасочка повела себя ничуть не лучше тех, о ком сейчас рассказывал Фолинг Стар, разных там чешуйчатых ящеров, что тащат всё, что приглянется, к себе в пещеры, или злых волшебников, которые в древние времена обитали в мрачных, покосившихся башнях среди пауков и мокриц, варили ядовитые зелья и строили добрым пони всевозможные козни, и о которых не зря сложили столько страшных историй. Как хорошо, что юный ловчий не знает, зачем летунья опустилась на полянку! Он бы тогда, наверное, с презрением отвернулся от жёлтой кобылки, как от жадюги-ящера, и не стал бы даже разговаривать с ней. А ведь Флаттершай чувствовала, что это бы ужасно расстроило её, что она совсем не хочет, чтобы ночной пони прервал свои удивительные рассказы. Странное, небывалое дело! Пегасочка ничуть, ну просто ничуточки не боялась, что беседует с жеребцом (!), совсем одна (!!), в глухих дебрях погружённого во мрак Вечнодикого леса (!!!). С Фолинг Старом ей было хорошо и спокойно: летунья с изумлением осознавала, что он, несмотря на всю свою необычность, не пугает её. Только в самом уголке пегасьего сердечка притаилась едва слышная тоска: ведь всё это сон, только сон, и утром она вновь проснётся одна… Нет, не надо! Грусть ещё успеет прийти, а пока пусть будет длиться её чудесное сновидение: переливающийся свет звезды, точёное лицо юного ловчего и льющийся рассказ об удивительных делах и удивительных временах. Звёздная сфера, будто прочтя мысли Флаттершай, подмигнула ей и погладила пегасочку своим ласковым светом, словно говоря: «Не грусти, я совсем не сержусь на тебя за то, что было. Ты не дракон и не чернокнижник, и вовсе не собиралась запирать меня под замок. Ты же любовалась мной, а не тащила к себе в сундук. Давай лучше слушать дальше, а?».

— В наше же время, к счастью, злые волшебники большей частью повержены, а летучие ящеры из числа самых опасных либо давным-давно изгнаны прочь рыцарями Эквестрии, либо спят беспробудным сном на груде скопленных сокровищ в своих логовах глубоко под землёй, где, надеюсь я, им и суждено пребывать до скончания дней. Теперь боевые доспехи носятся звёздными ловчими лишь как дань памяти предков, и дела нам иметь приходится больше с картами да подзорными трубами, нежели с копьями и щитами. Мы собираем падающие звёзды и несём их Её Величеству в Кэнтерлот. Принцесса Луна трудится без устали, очищая светила от космической пыли, чтобы они горели поярче, и подновляя своё волшебство, а порой даже дополняя созвездия новыми огнями. Ну а на следующую ночь после звездопада принцесса с вершины Астрономической башни своего дворца поднимает небесные сферы в высоту, и они, наигравшись вдоволь, вновь возвращаются на свои места до следующего года. Как мой отец и дед, миледи, я тоже выбрал стезю звёздного ловчего и ни разу не пожалел о своём решении. Нет ничего лучше, чем лететь сквозь тишину ночи в погоне за падающим светилом, слушать пение ночных птиц, помогать Её Величеству творить чудо… и самому встречать чудеса. Ведь ночь звездопада волшебная, вы знаете это? Сегодня происходят чудеса, какие при свете дня могут показаться выдумкой, сказкой. Вот мой скромный рассказ, сударыня Флаттершай, и надеюсь, что он хоть в самой малой мере был для вас небезынтересен.

Пегасочка торопливо закивала головой, и блеск в бирюзовых глазах кобылки был лучшим свидетельством того, что история захватила её.

 — Но что это ваш покорный слуга всё о себе и о себе? Подобное весьма неучтиво с моей стороны. Признаюсь, я, спустившись с неба следом за звездой и отдыхая после полёта, был немало удивлён, увидев юную леди в столь поздний час в самой глуши леса, а ведь вы принадлежите к пони, что предпочитают летать днём, а не ночью. Вы путешественница или исследовательница, миледи Флаттершай?

— Нет, мистер Фолинг Стар, я всего лишь помогаю разным зверушкам и птицам. Я…

Пегасочка словно забыла о том, что раньше, общаясь с малознакомыми пони, особенно с жеребцами, не могла ничего сказать, кроме самых общих фраз, и старалась поскорее улететь. Она рассказывала Фолинг Стару про подруг по «Великолепной шестёрке» и их приключения, про лес и своих зверушек, про домик у реки, заботливо ухоженный сад и любимое окно на кухоньке, сидя у которого она и заметила падающую звезду. Поведала она и про свой полёт над Вечнодиким лесом, и поиски, и, наконец, чудесную находку. Об одном умолчала пегасочка: о том желании, которое она загадала при виде летящего с высоты огонька. Когда она была рядом с Фолинг Старом, удивительным, галантным и милым жеребцом, ей не нужен был никакой особенный пони, ни принц, ни Вондерболт. Как жаль, что звёздный ловчий – это только сон, и ей суждено будет проснуться… А ночной пони слушал её внимательно, и видно было, что рассказ Флаттершай понравился ему не меньше, чем рассказ самого Фолинг Стара – пегасочке. Но разве в её повествовании было что-то, сравнимое с историей звёздного ловчего? У неё же простая и обычная жизнь, ну разве что иногда она помогает друзьям в приключениях, когда нужен Элемент Доброты, но она же страшная трусиха, и все подвиги всегда совершают её подруги.

— Вы необыкновенная пони, миледи Флаттершай, — тихо промолвил ночной летун, и щёки его порозовели. – Совершенно необыкновенная. Не думал я, что такие бывают не только на страницах книг. Снимаю перед вами шляпу. Фолинг Стар, к вашим услугам, — и жеребец почтительно поклонился.

— А Флаттершай — к вашим, — кобылка, покраснев не меньше ловчего, в этот самый момент присела в реверансе, отчего собеседники чуть было не столкнулись головами. Пони рассмеялись, и звезда вторила их смеху переливчатыми лучами света.

— Вы ей понравились, миледи, это совершенно очевидно! — воскликнул Фолинг Стар. – Звёзды сторонятся тёмных душ и тянутся к светлым. Не зря же, когда вы нашли её, она совершенно не испугалась. Однако что это? – ночной летун поднял голову к небу и, прищурившись, вгляделся в него, словно читая в темноте понятные ему одному знаки.- Клянусь Луной! Рассвет недалёк, и принцесса ночи дожидается своих ловчих в Кэнтерлоте. Мой путь зовёт меня, да и миледи не должно оставаться одной в этих глухих лесах.

Ночной пони достал из седельной сумки выточенную из прозрачного хрусталя сферу и осторожно поместил туда звезду. Та, повозившись внутри, устроилась на новом месте, укуталась лучами и засияла сонно и неярко, точно задремала после всех сегодняшних приключений. Жеребец осторожно накинул на шею продетую сквозь хрусталь серебряную цепочку и закрепил сферу у себя на груди.

— Позвольте мне сопроводить вас до вашего дома, миледи Флаттершай?

Да, видимо, чудесное сновидение подходило к концу. Но как приятно было лететь по ночному небу рядом с озарённым звёздным светом молодым ловчим, который держался рядом с пегасочкой как настоящий кавалер, готовый защитить её от всех опасностей Вечнодикого леса! Кобылке хотелось, чтобы дорога домой оказалось как можно длиннее. А ещё хотелось погладить растрепавшуюся кисточку на правом ухе ночного пони. Но вот чащи остались позади, и спутники опустились на землю в саду летуньи, там, откуда началось её ночное путешествие. Да, это было настоящее приключение, какого не бывало у самой Рэйнбоу Дэш и её возлюбленного Острокрыла! Случившееся казалось главой из книги сказок, и Флаттершай не верила, что всё это произошло именно с ней, самой робкой и застенчивой кобылкой в Понивилле. Упавшая звезда, полёт над Вечнодиким лесом, встреча с ночным пони… А Фолинг Стар, взглянув на домик пегасочки и её сад, цветы и плодовые деревья, восхищённо промолвил:

— Где прекрасна душа, всё прекрасно.

Легонечко постучав по хрусталю сферы, жеребец разбудил звезду:

— Сейчас я отнесу тебя в Кэнтерлот к Её Величеству. Скажи «до свиданья!» той, кто не побоялась прийти к тебе через коварный лес.

Звезда улыбнулась Флаттершай на прощание, наполнив сердце летуньи теплом и радостью. Ночной пони, смущённо глядя на цветочные клумбы, промолвил:

— Да, миледи, я возвращаюсь в Кэнтерлот, хотя, видит Луна, очень хотел бы остаться. Завтра принцесса вновь зажжёт эту звезду в поднебесье. И… и я попрошу зажечь её специально для вас. До встречи, миледи Флаттершай! – на прощание жеребец слегка коснулся края розовой гривы летуньи. Кожистые крылья захлопали, и звёздный ловчий взмыл в воздух.

— До встречи, сэр Фолинг Стар! – крикнула пегасочка. – До встречи, звезда! Прилетайте в гости!

И она долго смотрела, как голубой огонёк уплывает всё дальше, и дальше, и дальше…

— Эй, Флатти, ты чего это затеяла спать в саду? Разве у тебя нет кровати в твоём коттедже? – хрипловатый голос Рэйнбоу Дэш было ни с кем не перепутать.

Разбуженная жёлтая пегасочка растерянно хлопала глазами. Она действительно была не у себя в тёплой постельке, а ночном саду, на мягкой траве, сверкавшей капельками росы.

— Засмотрелась на звёзды и заснула? Флатти, Флатти… — с укоризной говорила радужная чемпионка, помогая подруге встать. – А мы ведь ждали тебя, между прочим, ждали в «обсерватории Твайлайт». Зря не пришла, клянусь крыльями! В следующий раз я точно принесу тебя туда по воздуху и без никаких! Столько всего супер-потрясного пропустила! Скажи, Острокрыл? Или ты, Пинки?

Флаттершай, сонно моргая, с удивлением обнаружила, что рядом с Рэйнбоу Дэш и впрямь стоят и её подруги, и возлюбленный. Столпившиеся в садике пони с беспокойством смотрели на жёлтую скромницу.

— Дэши права, это было просто супер-пупер-дупер-потрясно! – затараторила розовая поняшка. — Звёзды сверкали, как фейерверк, Твайлайт рассказывала такие истории, что просто ух, а потом мы ели мои пирожки и пили чай, а потом Скуталу захрапела, а ещё на Карамеля с полки свалился второй том «Истории магии», но Эй Джей сказала, что шишка до свадьбы заживёт, а Карамель покраснел и сказал, что если так, то ладно, а Эпплджек тоже покраснела, и это было так смешно. А потом мы стали расходиться по домам, но решили заглянуть к тебе, потому что Рэйнбоу Дэш говорила, что ты, наверное, тоже не спишь, а смотришь на звёзды. И мы нашли тебя в саду. Только как ты тут очутилась? Ты что, ходишь во сне? А, может, ты лунатик или пони-оборотень? Вот бы здорово! Тогда тебе не надо было бы шить костюм на Ночь кошмаров!

— Пинки, я тебе уже говорила, пони-оборотней не существует, — устало вздохнула фиолетовая единорожка.

— Но, Твайлайт!

— Нет, Пинки. Нет.

— Никакой Флатти не оборотень, она просто заснула, — вступилась за подругу и радужная летунья. – Только вот сейчас на улице спать не надо, осень скоро, холодать будет, ещё разболеешься, чего доброго.

Флаттершай обвела взглядом свой садик. Всё вокруг было по-прежнему, и она сама, кажется, оставалась прежней. Значит, не было волшебного путешествия и встречи с ночным пони? Так всё это, оказывается, действительно только сон? Она просто вышла из домика и, засмотревшись на звёздную круговерть, заснула на мягкой траве? А она так надеялась… Отвернувшись от подруг, кобылка тихонечко всхлипнула.

— Ну, милая, не надо грустить, прошу тебя. Звёзды будут падать и в следующем году, и ты ещё сможешь посмотреть на них вместе с нами, — Рарити, подойдя поближе, попыталась утешить пегасочку и вдруг воскликнула. – Ой, дорогуша, а что это у тебя в гриве? О, какая красота! Я раньше не видела у тебя этого украшения.

Летунья с удивлением смотрела на маленький цветок, запутавшийся в её розовой гриве. Неизвестный мастер искусно сплёл из серебряных нитей ажурный стебель, а лепестки были словно пронизаны изнутри мягким белым светом, похожим на звёздное сияние. Пегасочка знала назубок все растения, какие только есть в Эквестрии, но такого припомнить не могла. Как заворожённая любовалась она украшением в виде неведомого цветка, а оно знай переливалось в её гриве. Так значит… значит?

— Ух ты… — дружно протянули остальные пони, увидев эту обновку.

— Милая, умоляю тебя, скажи, где ты купила подобное? Этот цветок выглядит просто божественно! – всплеснула копытцами единорожка-модница. – Он так идёт тебе!

 — Не знаю, что за ювелир мог выковать такое. Это лунный цветок, — сказала Твайлайт Спаркл. – Они очень редкие. По преданию, увидеть их можно только ночью.

— А Твай говорила, что если во время звездопада загадать желание, то оно обязательно сбудется, — сказала Пинки Пай.

— К-к-кажется, да, — прошептала скромница, любуясь цветком. – К-к-кажется, да.