Высота

Глава 14: Воспоминания.

Резинка была в шоке когда узнала зачем я пришел. Просто бууум и она согласна. Согласна устроить мне вечеринку, дабы развеять моё дежавю.

Правда шумная туса маленьких лошадей мне как-то слабо помогла. Возможно, я снова начал скучать по дому и родному небу, возможно, по знакомым физиономиям незнакомых людей, а возможно по дракам в баре, куда я ходил исключительно ради этого.

Я не пью, но только в пьяной драке можно набить дюжине бугаев морду и не опасается за последствия. Да и от пьяного можно ожидать всего, даже того что он откроет пальбу. А это закаляет тело, дух и реакцию, при минимальном риске – пьяный и в стог сена не попадёт.

В общем, меня вечеринка не вдохновила. Я полулежа сидел в уголке и мерно потягивал яблочный сок.

К диванчику, на котором я расположился, подошла Твайлайт, села, иии, начала читать.

— О чем читаешь – поинтересовался я.

— Магия, основы и принципы высших структурных заклинаний. – ответила единорожка.

— Ясно...

Твайлайт отложила книгу и посмотрела на меня. Она несколько секунд осматривала меня, потом переключилась на осмотр моего крыла, торчащего из-за спины.

— Ты их тоже сам сделал? – поинтересовалась любопытная пони. — А можно потрогать?

— Трогай

Единорожка аккуратно провела копытом по маховому перу правого крыла. Собственно, только пара этих «перьев» и виднелось из-под меня.

— Ну как? Какие ощущения?

— А какие еще могут тут быть очучения?

— Ну... ты же ведь чувствуешь... их, но они как бы... не настоящие, ты их сам сделал и они не из магии, а из метала.

— Из метала, из метала...

— Твоя магия все же странна и интересная – сказала фиолетовая единорожка и вновь вернулась к книге.

— Хочешь увидеть их целиком? – сказал я, вставая с дивана. Твайлайт снова бросила книгу, а в её глазах загорелся огонек тяги к новому – ну тогда пойдем на улицу, тут мало места.

Выйдя на улицу, я раскрыл свою пернатость нажатием кнопки. Как зонтик раскрыть, даже звук похожий. Единорожка с интересом уставилась на сие железное творение, а я с удовольствием начал играть на публику, просто от нечего делать. Я оторвался от земли, маленько покрутился, взлетел на уровень крыши дома, спустился к самой земле в положение лежа. В этот момент фиолетовой пони ничего умнее в голову не пришло, кроме как постучать копытом по моему крылу.

— Не надо этого делать – возмутился я.

Метал все-таки тонкий, и к прямым кинетическим нагрузкам не рассчитан.

Глаза Твайлайт заметались, она на секунду замялась и занервничала, но потом вытащила от куда-то блокнот и начала в нем что-то записывать. В этот момент я снова принял вертикальное положение.

— Что ты там опять пишешь?

— Скажи, а если ты снимешь крылья, ты продолжишь их чувствовать будь то они у тебя на спине? А если их наденет пони? А если, эм, скажем похожий на тебя, минотавр к примеру? А если их наденет другой, сможет ли он летать? – посыпались вопросы от любопытной пони.

— Ик, Чего? – ток и смог выронить я, в ответ на этот поток вопросов.

— Какого типа магию ты используешь для связи неживого объекта со своим телом? Тебе было больно, когда ломались пред идущие крылья? Ты в полете не машешь крыльями, но летаешь быстрее всех, почему? Ты не можешь ими двигать или это просто не нужно? Какая сила поднимает тебя в воздух? Этой магии можно научиться? Ты сможешь... – единорожка возможно еще долго бы продолжала изливать свой поток вопросов, накопившихся и только образовавшихся, но я зажал ей рот.

— Боюсь, я не смогу ответить на весь твой поток вопросов... но всё же отвечу, скажем... на один.

Твайлайт погрузилась в раздумье – какой же вопрос выбрать? Какой вопрос самый главный? Самый интересный и познавательный.

Я тем временем отпустил её ротик и начал складывать крылья.

Крылья медленно но верно превращались в подобие ранца за спиной. Хотя на ранец это мало походило, скорее на... сложенные на спине крылья. И если не приглядывается, то можно даже не заметить, что пёрышки из метала и больше напоминают кучу мечей прикрученных к железной основе. Да и в небе они тоже сильно похоже на настоящие, живые крылья какой-то птицы.

Крылья с легким щелчком сложились в ранцевую форму и вместе с этим Твайлайт воскликнула:

— Придумала! Где ты научился этому?

— Чего? – коронно выдал я.

— Ну где ты научился летать? Или у кого... Это было сложно? Ты тренировался магии с утра до... – я снова зажал рот единорожке.

— Твайлайт послушай... ах, в общем... – я сел на снег в позу лотоса, фиолетовая пони села на круп напротив меня. – в общем, ни где я этому не учился. Да и учителя у меня не было... могла быть одна – я презрительно махнул рукой в сторону – но она оказалась очень гордой и эгоистичной, что бы кого-то чему-то учить. – я сделал тяжёлый вздох и продолжил – не знаю когда... наверное я умел это с рождения...

— Так это врожденное! – воскликнула Твайлайт, вскочила и принялась снова писать в свой блокнот.

— Ну... послушай... – я взял рукой её блокнот и опустил на землю – я не знаю, возможно, скорее всего, но способность к полету я обнаружил относительно недавно. – единорожка снова села напротив меня – я рос как вполне обычный человек: семья, друзья. С детства грезил небом, как впрочем и очень многие мальчишки. Мой отец когда-то служил на флоте, и был очень уважаемым моряком. Но он ушёл на пенсию, когда мне было три года. С тех пор горько об этом пожалел, ведь море было для него всем. Моя мать работала в цехе микросборки, и она постоянно пилила отца за то, что-то ушел со службы. Хотя именно она настояла на том, что бы отец ушёл в отставку. Мол сын растёт без отца! Тебя по полгода не видит! А ты там плаваешь неизвестно где... а если случится что? Ну отец и ушел с флота и мы переехали далеко от моря, чтоб его не тянула обратно. Потом все горько жалели. Отец так и не смог устроится на нормальную работу... В общем, жили мы в принципе нормально, денег хватала, даже на то чтобы удовлетворить мои аппетиты. Мать работала, отец тоже, плюс пеньсия не маленькая... в общем жили как все. Иногда ездили на юг, на курорты, там я впервые полетал на параплан и окончательно загорелся небом.

— А что такое параплан? – поинтересовалась единорожка.

— А, ну это, в общем, такая штукенция, ну чем-то похожая на мои крылья, ток немного другая, из других материалов и побольше.

— Ясно — ответила фиолетовая пони, потихоньку доставая блокнот и делая в нем записи.

— Еще я обожал море. Это, наверное, у меня от отца. Я мог часами из воды не вылазить и даже в местных озерах спокойно лежать на воде и даже спать. А это и в морской воде не каждый профессионал умеет. Отец, зная мою страсть к воде и небу, пользуясь старыми связями, как-то провел меня на авианосец и я своими глазами увидел взлет палубной авиации. О! Это было что-то, я на всю жизнь запомнил рев мотора и звон в ушах, в сочетание с легкой качкой. Это, пожалуй, самые яркие воспоминания моего детства, определившие мою судьбу. Я твердо решил стать военным, пилотом, чтобы когда-нибудь тоже, летать над океаном. По окончанию школы я поступил в летное училище, но... тут мое счастье кончилось. Какой-то умник в госдуме, решил сократить летные учреждения нижнего звена, под которых попадало и моё. Вторые, и последующие курсы, оставили доучиваться, а нас, ток поступивших, отправили искать другое место. Не успев опомница, я попал под осенний призыв, и, изъявив любовь к небу и желание служить, отправился в десант. В десанте мне понравилось, но во время учений, меня снова постиг дух буржуя: кто-то что-то намудрил с парашютами, сэкономил или я там не знаю, но у меня и еще трех пацанов... Твайлайт, ты замерзла? – сказал я, глядя как фиолетовая пони ежится и стучит зубами. – пойдем, зайдем внутрь.

Я встал, и вместе с Твайлайт вернулся назад к шумной вечеринки. Правда, эта самая вечеринка как таковая уже кончилась, и усталые пони медленно разбредались по домам.

Я сел на диван, на котором все и началось, Твайлайт села рядом и я продолжил свой рассказ:

— В общем, парашюты не раскрылись, у меня и еще у троих. Парни разбились в лепешку, а я очнулся уже в госпитале, спустя четыре месяца. У меня был сломан хребет, мне сделали три операции и установили двенадцать титановых пластин. Операцию проводили лучшие военные хирурги, которых только смог разыскать мой батя. Но, не смотря на все это, после того, как я очнулся от искусственной комы, я был полностью парализован. Даже дышать не мог сам. У матери от такого не выдержало сердце. А отец впал в отчаянье... Я же не сдался, каждый день, доставлял боль, моя жизнь целиком зависела от аппаратов и препаратов, но я все равно стремился выжить. Через полгода я научился самостоятельно глотать и дышать, потом научился маломальский жевать и шевелить пальцами. Спустя год, я смог снова овладеть левой рукой, не знаю почему ей, но как факт. Я снова смог самостоятельно... кхм... хо... справлять нужду. Потом вернул контроль над правой рукой, еще через год смог шевелить пальцами ног. Спустя два с копейками года после трагедии, я снова смог нормально передвигается и из спины даже извлекли часть пластин... да, те шрамы именно из-за операций. – сказал я, глядя на единорожку и показывая себе за спину. – а еще спустя полтора года я полностью вернул себе былую подвижность и из меня вынули все пластины, кроме двух. Врачи были просто в шоке: позвоночник почти полностью восстановился, несмотря на практически фатальные повреждения. А вот в военкомате поняли это немного иначе, и сняли с меня инвалидность. Я остался на улице, без денег, социальных льгот, всё еще нужных лекарств и даже без семьи. Мать умерла, а отец пропал вскоре после её смерти.

— Мне... мне – чуть не плача пыталась пожалеть меня маленькая лошадка с неестественным фиолетовым окрасом.

— Да нечего – улыбаясь ответил я.

— Я со своим... побеспокоила в тебе такие тяжелые воспоминания...

— Не, скорее наоборот, мне просто необходимо излить кому-то душу. Я рад, что хоть ты меня слушаешь.

— Правда, я...

— Не заморачивайся, утри слезы и просто слушай, слушай. – сказал я доставая из кармана помятый платок, попутно думая откуда платок модняцкой пони мог взяться в кармане моей куртки.

Я уселся поудобнее, залпом опустошил недопитый сок и продолжил «изливать душу», ведь она просто маленькая лошадь, и возможно даже не поймет моего рассказа. А потому не осудит и ни кому не расскажет:

— В общем оставшись на улице я... ах да, забыл упомянуть! Еще с детства я хорошо владею разговорными формами языков! Просто феноменально! Это наверное у меня тоже от отца... В общем кому нужен, двадцати двух летний обалдуй, без образования, связей, отставший от жизни и проведший последние годы в стенах больницы? У которого даже прописки нет, квартиру отец продал ради как-кой там хрени для моей спины. Да, я конечно знал девятнадцать языков, но только с точки зрения разговоров, читать я их не мог. А быть переводчиком и переводить речи я просто рожей не вышел. У меня уже тогда было всё лицо в шрамах, и я понятия не имею, откуда они взялись. Так что я пошел по темной дорожке, зависимость от препаратов, вывела меня не к тем людям, там я научился грабить и убивать, далее все понеслось еще быстрее: я стал наркокурьером, наемным убийцей, выполняющим все, что ему скажут за препараты. Участвовал в боях без правил, где получил кличку Небесный Лев, за свой стиль боя. Наверное, из-за своего стремления жить и как следствие большой живучести, я выжил во всей этой катавасии. Хорошие успехи в устранение конкурентов, позволили мне подняться по карьерной лестнице мафиозного синдиката. А потом, когда я уже стал одним из лучших убийц, меня разыскивали в одиннадцати странах мира, моей физиономией украшались стенды «особо опасен» в шести штатах Америки и меня боялась даже сама мафия, мне приказали убить сына главы русской мафии, который находился где-то в Нью-Йорке. Я без труда вычислил пацаненка, и даже взобрался на двадцать первый этаж небоскреба. Но увидев его, сквозь пуленепробиваемое стекло, я понял, какая же я тварь. Я будь то очнулся от сна, будь то вышел из комы, в которой блуждал последний год. Я осознал суть всех тех действий, что успел натворить. Я бросил синдикат и вернулся на родину. Денег у меня не было, так что пришлось устроиться разнорабочим в какую-то строительную фирму. Мое тело требовало препаратов, столь активно поглощаемых в последние годы. Меня крутило, вертело, все болело, рассудок помутился и казалось будь то я схожу с ума. Но все равно, я осознавал себя более живым и более трезвым, нежели когда грабил и убивал. В конце концов мое странное поведение заметили окружающие и я попал в психоневрологическую лечебницу. Там мне снова вкололи лекарства и топорно удалили оставшиеся в спине пластины. Как мне сказали, у меня было отторжение и что-то там еще, но я лично, тогда считал, что им просто понравились дорогие побрякушки. Ой ха, ха... – я немного истерично посмеялся и уволился на диван – знаешь... – продолжил я глядя в потолок – меня ведь выпустили из психушки, но я через неделю снова туда вернули. У меня ведь не было прописки и вдобавок я утверждал, представь себе! Что могу говорить с животными! Ха... ха, ха... – снова смех — Не, ну серьёзно, мне и вправду тогда казалось, что я их понимаю – неуверенно добавил я, почесывая затылок – так оно, или иначе, снова дурка, снова мягкие стены и море успокоительных! Но на этот раз я от туда сбежал, просто взял и сбежал, перепрыгнув через стену при первой же прогулки. Оказавшись на воле, подался в бега, катался на товарняках, опять начал грабить, и не известно к чему это бы привело, продлись чуть дольше, но я снова встретил того мальчишку. Он оказывается видел меня тогда и даже знал, что его заказали. Он был готов принять смерть, но киллер, почему то передумал. Передумал прямо в трех метрах от цели. И этим киллером был я. Его отца убили в тот день, а он, ушёл из дела оставив себе только маленький бизнес в Подмосковье. Этот парень, которого я должен был убить, предложил мне работу. Легальную работу и жильё. Твайлайт? – я заметил тихое посапывание и повернул голову. – ты спишь? – единорожка тихо кимарила свернувшись калачиком на другой части углового дивана. – ну спи, спи.

Я не стал беспокоить уставшею пони, тихонько встал и пошел смотреть, чего съедобного еще осталось от вечеринки.

«Интересно, когда именно она уснула?» — думал я, уминая кусок яблочного торта.

Когда я как-раз доедал последние недоеденные куски, ко мне подошла заспанная Твайлайт. Она, словно пьяная, покачиваясь, проливитировала свой блокнот себе под нос и сказала:

— Продолжай.

— Думаю, лучше оставим эту тему до завтра. Ты устала, я устал... давай, иди домой.

Твайлайт посмотрела на меня сонными глазами, напряглась и... исчезла! Протерев глаза я увидел её у двери, отчаянно пытающеюся открыть окно своей магией. Но так как окно тут открывается на американский манер вверх, а дверь по нормальному за ручку на себя, ничего из этого не выходило.

«Ох, кажется, я тоже устал сегодня.» — подумал я, глядя на почти пустой бокал с местным квасом.

Допив квас, я протопал к двери, подхватил единорожку, все же сумевшей открыть окно и пытающеюся через него вылезти на улицу, вышел через дверь и полетел к дому фиолетовой пони.

Вверив сонную и бурчащею что-то про Селестию, кобылу, в надежные лапы дракончика Спайка, попутно улавливая запах какого-то снотворного, улетел к себе домой.

Следующий день мог стать копией пред идущих, то же утро, те же облака нуждающееся в нагоняе, но я заметил в небе радужную Деш, выполняющею странные пируэты. С земли же за этим наблюдала фиолетовая пони и мне стало любопытно, потому я спустился к единорожке.

— Что она делает? – поинтересовался я действиями пегаски у наблюдающей этим Твайлайт.

— Тренируется.

— А...

— Она раньше считала себе абсолютно уникальной, во многом потому, что звуковую радуга была подвласна только ей. Но ей для этого трюка нужно просто незнамо какое стремление к цели, усердие... эмоции... а ты, тебе это не сложнее чем шаг шагнуть.

— Ну уж простите – извинился я.

— Да нет... в том что Деш стала на всех кидаться я виновата. Я хотела поддержать её и сказала, что она лучшая среди пони и что кручи неё нет. Рейнбоу поняла это немного не так и стала пытаться доказать всему миру свое превосходство. Но ты вновь опустил её на землю.

— Охохох...

— Она просто не так поняла, то что я хотела сказать... – единорожка замолчала. Она стояла и смотрела на носившеюся в облаках пегаску потом посмотрела на меня и продолжила – Я сказала ей что каждый пони уникален и что она лучшая, но ты все же быстрее ей. Вчера я ей сказала, что ты стал самым быстрым в мире, потому, что никогда не сдавался.

— Что!? – удивился я. — «Меня уже в пример ставят?!»

— Ты вчера так и не до рассказал свою историю. – сменила тему единорожка.

— Эээх... На чем я остановился?

— На том, что ты начал там на кого-то работать.

«Я думал она раньше заснула.»

— Ну в общем устроили меня работать в тур агентство, консультантом по экстремальному туризму. Ну и правда, кому как не человеку, выжившему после прыжка без парашюта рассказывать об экстриме? Если он выжил, не сошел с ума и не потерял страсть к жизни и приключениям на свой зад так вообще просто супер! Всё опишет, всё расскажет, а где надо остановит от ненужного риска. Лицо в шрамах придаёт убедительности речи, а знание огромной массы языков позволит быть гидом в любой стране мира. Жизнь стала налаживаться. У меня появилась работа, квартира, машина, я нашел где проживает родная бабка, с которой не виделся уже лет десять и могилу отца. Хм, кстати моя бабка чем-то на Зекору похожа – я подмигнул единорожке – ток бабка старая и сварливая. Зато в два прихлопа избавила меня от надоевшей зависимости, чем одарила меня современная медицина. Я давно уже не кололся, но ломало жуть. А она своими травами все как рукой. Собственно бабка и научила меня как обращению с травами. Но кто-то явно не любит парашюты за моей спиной, и, когда я решил прыгнуть вместе с группой, ибо долг зовет, мой парашют, единственный из всей группы, не раскрылся. Не один, не второй. – в небе пролетела неугомонная Деш, окотив нас потоком морозного воздуха. Я посмотрел в верх, на облака, медленно плывущие и на пируэты скоростной Рейнбоу, маневрирующей между ними. Затем я опустил свой взгляд на замершую гладь пруда. – но вместо того что бы разбиться в лепешку – продолжил я рассказ – я не знаю, что-то почувствовал... и вместо того, чтобы плюхнутся мешком с картошкой, я свалился в какой-то пруд, чуть не выплеснув из него всю воду. Пруд был мелкий, метра три всего, и а я даже не долетел до дна. Парашютисты моей группы говорят, что всплеск был такой, будь то авиабомбу взорвали.

— Авиабомбу? – переспросила Твайлайт, не отвлекаясь от блокнота.

— Не бери в голову – отмахнулся я и заметил что единорожка опять дрожит от холода. – ох, что-то сегодня прохладно. – Деш! Эй Деш, ты не могла бы... – начал кричать я, но меня одернула фиолетовая пони. – ах, да... почему я забываю об этом... стоп, а как ты тогда ей что-то могла сказать???

— В посменном виде – гордо пояснила умная пони.

— А... Со мной не прокатит, я писать не умею.

— Что? – удивилась Твайлайт.

— Читать тоже.

— Серьезно?

— Да. Таков уж я.

— Я могу тебя научить!

— Не надо, это бесполезное занятие.

— Но...

— Не выйдет.

Единорожка что-то пробубнила себе под нос, сделала пару записей в блокноте и сказала:

— Ну так...

— А... ну в общем тогда я и понял что, что-то не то. Обнаружил, что могу каким-то образом зависать в воздухе. А в одной из поездок случайно увидел девушку, летящею по небу с чемоданом. Выяснилось, что она работает в какой-то корпорации, начальником одного из отделов, занимающихся спекуляциями чужого труда. И ни кто даже не замечает как она летает, даже когда парит почти на самый верхний этаж. Меня она учить чему либо не захотела, даже после демонстраций способности. Я начал свои изыскания и при прыжке с Вингсьютом обнаружил пару особенностей.

— Вис... нью...стью... что это? – поинтересовалась единорожка.

— Такая штука...как бы... крыло такое, как у белки...

— У белки?

— Эм... костюм такой... Бэт крылья, крыло летучей мыши...

— А, понятно...

— С Вингпеки вообще мог лететь...

— А это что такое? – снова перебила меня фиолетовая пони.

— Тоже, только каркас жёсткий. В общем, тогда я собрал свои первые крылья. Однако тогда я не умел нормально летать. Потребовалось огромное количество тренировок, а успех полетов пришел ко мне только когда мне на заказ изготовили крылья из специального сплава.

— Так не все крылья ты сам делал?

— Конечно, даже при изготовление этих, мне помогали. А те вообще были буквально напичканы электроникой и могли складываться в компактный ранец. Потом я... стал подрабатывать курьером и заработал кучу денек. Научился летать на сверхзвуке и изготовил себе еще кучу крыльев. – я решил, что пора завязывать с рассказам, уж больно холодно тут для маленькой лошадки — Я был весьма привередлив и следил, чтоб нигде не было жучков или радиоактивных меток. Но... все-таки просчитался... ладно, ты уже знаешь достаточно.

— Что? Но... – начала возмущаться единорожка

— Твайлайт, ты уже не фиолетовая, ты синяя! Иди домой, я Рейнбоу Деш заберу, пока она себе до смерти не загнала.

Единорожка с недовольным видом пошла к себе домой, тихонько возмущаясь себе под нос, а остался созерцать зимний пейзаж этой пониляндии.

В принципе мороз был слабеньким и я его даже не чувствовал, но видимо единороги, да и вообще пони мало привыкли к холодам.

«Что-то тут стало как-то холодновато» — думал я, с подозрением оглядывая округу. – «Не нравится мне этот холод, ой как не нравится.»