Обман

Пролог

Твайлайт Спаркл сидела за кристальным столом в библиотеке замка Дружбы. Перед ней лежали две стопки чистых листов, несколько книг, перья, пара свечей и старинный фолиант. Его обложка представляла собой голубой кристалл, а название — более тёмный, переливающийся в солнечном свете всеми оттенками фиолетового.

— "Летопись Кристалла", — прочитала Твайлайт полушёпотом и невольно улыбнулась.

Фолиант вместе с посланием от принцессы Селестии доставили ей три дня назад. В письме бывшая наставница сообщала, что его нашли в потайной секции Кристальной библиотеки, и теперь Твайлайт должна была заняться переводом. «Неправильно истолкованные факты могут навредить не только Кристальной Империи, но и всей Эквестрии, — писала Селестия. — Я прошу тебя отложить все дела и посвятить всё свободное время переводу этого фолианта. Помни, не зная прошлого — не построишь будущего! Если у тебя возникнут вопросы, можешь смело обращаться ко мне или к моей сестре. Мы рассчитываем на тебя». Удивительно, но это была уже вторая необычная находка за последнее время. Всего месяц назад Твайлайт вместе с Каденс нашла дневник короля Сомбры, из которого узнала много нового о прошлом тирана. Отчасти грустная история вызвала у неё жалость, но в то же время она прекрасно понимала, что слепо верить дневнику нельзя. А вот в правдивости этого фолианта, в котором описывалась история Кристальной Империи ещё задолго до правления Сомбры, не сомневалась даже принцесса Селестия.

Твайлайт открыла книгу. Страницы, несмотря на то, что её написали более тысячи лет назад, идеально сохранились: ни одного пожелтевшего листа, ни одной смазанной буквы, а почерку может позавидовать любой каллиграф. «Я вас не подведу, принцесса», — сказала Твайлайт про себя и приступила к переводу.

---

Твайлайт отложила перо и взглянула на небольшую стопку исписанных листов. В груди появилось приятное чувство удовлетворённости. «Нужно отдохнуть», — подумала принцесса и потянулась на стуле — косточки захрустели. Она встала из-за стола и решила размять копыта.

По ночам библиотека превращалась в удивительное место. Лунный свет проникал через огромные витражи, составленные из разноцветной мозаики, и тускло отражался от светло-фиолетового кристального пола. И если внизу освещения хватало, то верхние полки книжных шкафов, синие стены и символика элементов гармонии на больших гобеленах погружались в полумрак.

Твайлайт посмотрела на полупустые стеллажи и тяжело вздохнула. «Скоро я их заполню. А пока нужно бросить все силы на перевод. Интересно, сколько сейчас… — Она зевнула. — Видимо, уже за полночь… Я могу просидеть и до утра, но такая важная работа требует концентрации. У меня нет права на ошибку! Ещё две страницы и спать. Завтра утром продолжу». Она подошла к столу, зажгла новую свечу и, протерев слипающиеся глаза, вернулась к переводу.

Глава I "Хранитель"

Твайлайт стояла в центре оживлённой площади. Кругом были сотни, если даже не тысячи, кристальных пони. Взрослые и жеребята, целые семьи и одиночки, простые горожане и служители закона. Кто-то торопился, кто-то неспешно прогуливался; одни торговали, другие покупали. В свете яркого солнца их кристальные тела и гривы переливались всеми цветами радуги. На площади словно полыхал огромный пожар, и живые языки пламени распространяли его по улицам.

— Осторожней, осторожней, — без умолку повторяла Твайлайт, пытаясь войти в местный ритм жизни.

«Почему они не могут расступиться перед принцессой?» — не понимала она, однако окружающие продолжали делать вид, что её просто не существует.

Внезапно над головой раздался громкий звук, похожий на звон бьющегося стекла. Твайлайт посмотрела наверх и оцепенела от ужаса. Огромная трещина расколола солнце на несколько тысяч маленьких светил и теперь с бешеной скоростью распространялась по небу. Она не щадила ни небосвод, ни пушистые облака, превращая их в расколотые от удара зеркала, а звук, противный треск, стоял в ушах даже после того, как напасть скрылась за горизонтом.

Твайлайт проглотила ком в горле и медленно опустила взгляд. «А если всё это рухнет? — спросила про себя она и содрогнулась. — Нужно предупредить Каденс, иначе…» Она потупила взгляд. На площади стоял прежний галдёж, а кристальные пони выглядели так, будто ничего не произошло. «Может быть, я сошла с ума?» — Твайлайт посмотрела на небо. Трещины никуда не исчезли.

— Возможно… — И вдруг город содрогнулся, а над головой раздался леденящий душу треск. Небеса обрушились на землю в виде смертоносного дождя из огромных осколков.

Твайлайт не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть. Она лишь молча смотрела на стремительно приближающуюся смерть, пытаясь найти выход, но голова отказывалась соображать.

— Спасайтесь! — раздался крик, что, словно пощёчина, привёл принцессу в чувство. Несколько толчков в бок заставили её взлететь. И тут, освободившись от оков толпы, которая носилась под копытами, пытаясь спастись от неминуемой погибели, разум Твайлайт очистился. Она поднялась выше Кристального замка и накрыла город магическим щитом. Рог засветился, словно солнце, вынудив её жмуриться. Но концентрации и уж тем более решимости она не теряла, постоянно напоминая себе: «Я справлюсь! Я обязана!..»

Твайлайт потеряла счёт времени. Ей казалось, что прошла уже целая вечность. Здравый смысл подсказывал опустить щит — осколки давно должны были достигнуть земли. Оставался только один вопрос: спасла ли она Кристальную Империю?..

Твайлайт попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. Перед ней по-прежнему была тьма и тишина, нарушаемая лишь её тяжёлым дыханием. «Что же это такое?» — недоумевала она, пытаясь найти разгадку, и вдруг осознала, что заклинание каким-то чудесным образом перестало работать. «Поднять щит! Я обязана…» — напомнила сама себе Твайлайт. Её рог засиял, и свет упал на копыта. Зрачки расширились от ужаса, а дрожь в ногах заставила их подкоситься. Твайлайт поняла, что всё это время глаза были открыты.

— Нет! — раздался оглушительный крик.

Принцесса поникла головой, сложила крылья и, подобно дрейфующему судну, со сломанной штормом мачтой и потерявшему возможность вернуться в порт, медленно «поплыла», не способная ни упасть, ни взлететь…

Внезапно темноту озарила яркая вспышка. Твайлайт невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что мир вокруг преобразился. Вместо холодной и чёрной пустоты до самого горизонта тянулся яркий, точно палитра художника, луг. Свежий ветер колыхал травы и цветы, превращая их в огромное разноцветное море. Чарующий аромат дурманил воображение и расслаблял мышцы. По небу проносились пушистые облака. И яркое солнце озаряло безмятежный мир.

Не веря в реальность происходящего, принцесса дотронулась до травы. «Колкая и холодная, как настоящая», — заключила она и посмотрела на небо. Голубое и безмятежное, как на картинках. А свет режет глаза. «Всё кажется настоящим, но… как такое возможно? Почему небо вдруг треснуло, а Кристальная Империя… — Твайлайт запнулась, села на круп и обхватила голову копытами. — Неужели её больше нет?.. Как…»

— Я дам ответы на все ваши вопросы, принцесса, — раздался чей-то до жути безэмоциональный голос за спиной.

Твайлайт резко обернулась и увидела странное существо, внешне похожее на тусклую звезду, спустившуюся с небес. Оно парило в двух метрах над землёй и иногда касалось её своими гибкими, точно щупальца осьминога, лучами. Недолго думая, принцесса подняла магический барьер, а затем дрожащим от испуга голосом спросила:

— Кто ты такой?

— Хранитель книги, — ответило существо таким же голосом, что и прежде.

— Книги? — переспросила она, обдумывая ответ незнакомца. — Какой ещё книги? Где я? Что, Дискорд тебя побери, здесь происходит?!

 — Сон.

— Что, прости?

— Сон, это всего лишь сон. Земля, трава, цветы, небо и весь этот мир — ваш сон.

Твайлайт посмотрела по сторонам и покачала головой.

— Этого не может быть! Я вижу этот луг, могу дотронуться до травы и чувствую ветер. А Кристальная Империя…

— Что вы там делали?

— Я… — запнулась она.

— Как вы там оказались? — продолжило существо.

Твайлайт молчала.

— Вы не можете вспомнить, потому что это сон. Вы уснули за переводом «Летописи Кристалла» и теперь по неизвестной мне причине отказываетесь это признавать.

Твайлайт продолжала молчать, размышляя над словами неизвестного существа. Сон мог бы всё объяснить. Но ей не хватало какого-нибудь весомого аргумента, дабы признать то, что мир вокруг лишь плод её воображения… И тут она вспомнила замок, книгу, письмо от принцессы Селестии и всё остальное.

— Это сон, — проронила она и села на круп.

— Я рад, что мы пришли к истине.

Принцесса подняла взгляд и с недоверием спросила:

— Кто или что ты?

— Хранитель книги, которую вы пытаетесь перевести. Меня создали Кристальные летописцы, чтобы я помогал достойным узнавать истинную историю Кристальной Империи, — сухо ответило существо.

«Этот голос… такое ощущение, что у него нет души», — подумала Твайлайт и спросила:

— А кто они, эти Кристальные летописцы?

— Великие провидцы, посвятившие свою жизнь истории. Они мудры и беспристрастны. От их взора не укрылось ни одно событие, в какой бы точке мира оно ни произошло… Вы мне не верите?

— С чего ты взял?

— Вы не опустили щит, следовательно, вы мне не доверяете.

 — Доверять и верить — не одно и то же, — заявила она.

— Однако вы мне не верите и не доверяете, принцесса.

— У меня достаточно причин.

— Несомненно. Но, уверяю вас, я не опасен. Меня создали с единственной целью — служить истории и тому, кто захочет её узнать.

Повисла недолгая пауза, впоследствии нарушенная хранителем.

— Напоминаю, принцесса, что бы вы ни увидели, это было порождением вашего сознания. Я проник в ваш сон несколько минут назад.

— Зачем ты здесь? — Твайлайт опустила щит.

 — Чтобы предложить помощь.

— Я и сама могу перевести этот фолиант, — не без доли гордости заметила она. — Работа идёт полным ходом, и я...

— Вы перевели всего три страницы, а в книге их пять тысяч четыреста восемьдесят семь. На полный перевод вам потребуется одна тысяча восемьсот двадцать девять дней, или…

— Пять лет и шесть дней, — посчитала она.

— Не забывайте, для чего меня создали. Я не только расскажу, но и покажу любое событие, описанное в книге. Подумайте над этим, принцесса.

Твайлайт увидела, как тело хранителя начало стремительно тускнеть.

— К сожалению, моё время подошло к концу. Моих сил недостаточно, чтобы долго находиться в вашем сне, принцесса.

— Постой! Как мне связаться с тобой?

— Вы найдёте нужное заклинание в конце… — не успел договорить хранитель и растворился в воздухе, словно дымка.

Твайлайт посмотрела по сторонам, но вокруг был лишь луг, настолько прекрасный, что может только присниться. «Пора просыпаться», — решила она, и в тот же миг мир поглотил мрак, с которым пришла гробовая тишина. Но не прошло и нескольких секунд, как она услышала знакомый голос и наконец смогла открыть глаза.

— Доброе утро, Спайк, — зевнула Твайлайт и потянулась.

Она посмотрела по сторонам — замок казался реальным. Но для уверенности ей пришлось ущипнуть себя магией. Боль развеяла все сомнения — сон закончился.

— С тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил Спайк.

— Да, со мной всё хорошо, — ответила Твайлайт, скрыв тревогу. — Который час?

— Почти полдень…

— Полдень? — вскочила принцесса. — Я выбилась из графика, теперь придётся работать в два раза быстрее, чтобы успеть в срок! Но в таком случае шанс ошибиться тоже возрастает!

— Тебе нужно позавтракать, — заявил дракончик.

— Какой завтрак? Или ты меня не слушал… — Твайлайт запнулась, вспомнив о недавнем сне. — С другой стороны, если я поем здесь, то не потеряю много времени. Спайк?

— Я мигом, — воспрянул духом дракончик и через мгновение покинул библиотеку.

Твайлайт облегчённо вздохнула. Теперь, когда ей никто не мешал, она могла приступить к делу. «Ты найдёшь ответ в конце, — повторила она слова хранителя. — В конце чего?.. Хм… Может быть, он имел в виду книгу?» Твайлайт открыла фолиант на последней странице и вскоре заметила надпись в нижнем правом углу обложки. Она, в отличие от летописи, была на родном для пони языке. «Это какое-то заклинание, — заключила принцесса и переписала его на листок. — Воспользуюсь им ночью, когда никто не будет мешать». С одной проблемой было покончено, но оставалась другая: появилось много свободного времени, которым требовалось грамотно распорядиться. Продолжать перевод Твайлайт посчитала глупой затеей, но оставлять книгу без внимания не собиралась. «Странно, но я ничего не знаю ни об этих Кристальных летописцах, ни об этом... хранителе. — Твайлайт посмотрела на книжные полки. — Надеюсь, я найду ответы до наступления темноты!»

Глава II "Роковой совет"

Твайлайт ходила взад-вперёд возле письменного стола в библиотеке замка Дружбы, то и дело останавливаясь и пристально рассматривая раскрытый фолиант и лежащий на нём листок с заклинанием. Он манил, словно прекрасный цветок пчелу, и ей приходилось делать над собой усилие, чтобы отвести взгляд. «Почему принцесса Селестия до сих пор не ответила? Прошло уже больше часа, — негодовала Твайлайт и тут же успокаивала себя:

— У неё, наверное, много дел. Ей каждый день приходит столько писем, что и представить трудно. К тому же его отправила я, а не Спайк».

Твайлайт поднялась по небольшой — всего восемь ступенек — закруглённой лестнице, достаточно широкой, что по ней одновременно могло спускаться около десяти пони. Точно стены лабиринта, на «втором» этаже располагались длинные книжные стеллажи. Именно здесь, среди полупустых книжных полок, Твайлайт провела весь день, разыскивая информацию о Кристальных летописцах и хранителях книг. Однако в итоге она была вынуждена написать письмо принцессе Селестии. «Возможно, я что-нибудь упустила, — размышляла она. — Нужно поискать ещё, пока принцесса Селестия не ответила. По крайней мере, это лучше, чем ходить взад-вперёд и мучить себя соблазном…» Вдруг за спиной что-то вспыхнуло, и Твайлайт быстро подлетела к столу. На нем лежал перевязанный красной лентой свиток.

— Наконец-то! — воскликнула она и быстро пробежалась по содержимому письма.

«Дорогая Твайлайт, к сожалению, ты не получишь чёткого ответа на свой вопрос. Мы с сестрой не чувствовали тёмной силы, когда исследовали фолиант, но до твоего письма нам было неведомо о существовании хранителя. Тебе придётся выбирать самой. И каким бы ни было твоё решение, мы его поддержим.

С уважением, принцесса Селестия».

Твайлайт отложила свиток и крепко задумалась. «Что же делать? Принцесса, как и я, не увидела в нём угрозу, но тогда почему я сомневаюсь?.. — Она посмотрела на фолиант. — Четыре года это слишком много. А предложение, признаться, заманчивое: увидеть древнюю цивилизацию, узнать быт её жителей и истинную историю… Почему он сказал «истинную»? История должна быть одна». Твайлайт левитировала листок с заклинанием. Её рог засиял, и в следующий миг глаза заволокла белая пелена, как в тот день, когда она вместе с подругами спасла Древо Гармонии от гибели.

---

Твайлайт очутилась в до боли знакомом месте: огромный зал с голубыми кристальными стенами, яркими красными коврами, широкими стрельчатыми окнами и двумя рядами мраморных статуй. Всё говорило о том, что она находится в Кристальном замке, хотя у неё никак не получалось вспомнить это место.

— Приветствую вас, принцесса Твайлайт Спаркл. Я рад, что вы приняли моё предложение, — услышала она знакомый голос.

Она обернулась и увидела так называемого хранителя книги. Он принял тот же облик, что и вчера во сне, но с отличием: сейчас его тело сияло ярче, а лучи стали короче.

— Следуйте за мной, — продолжил он.

«Почему он так разговаривает?» — не покидал Твайлайт вопрос.

— Хочу вам напомнить, что я обладаю лишь теми качествами и знаниями, которыми сочли необходимым наделить меня Кристальные летописцы.

Принцесса остановилась и с недоверием спросила:

— Ты умеешь читать мысли?

— Ожидаемый вопрос. Идёмте. Время здесь течёт медленней, но тратить его впустую не стоит.

Твайлайт была вынуждена признать, что логика хранителя неоспорима. И это, к слову, придало ей уверенности.

— Что это за место? — спросила она и ещё раз посмотрела на статуи. — Я не могу вспомнить этого зала в Кристальном замке.

— Перед вами зал императоров. Здесь увековечены в мраморе все правители Кристальной Империи от её создания и до падения.

— Падения? — поразилась Твайлайт и насторожилась. — Ты хочешь сказать, что тогда… то есть сейчас… — Она вздохнула, — Сомбра уже захватил власть?

— Нет, но скоро он взойдёт на престол.

— Подожди! Я думала, мы начнём с самого начала, с основания империи, а не с середины.

— Общество Кристальных летописцев возникло в семьсот тридцать втором году от сотворения Кристального Сердца, то есть двести шестнадцать лет назад, если считать от дня, в котором мы находимся. Такой календарь был официально принят через пять лет после смерти Ромула Великого — первого правителя Кристальной Империи.

— Вот с него и начни!

— Мне известна лишь легенда, упомянутая в начале летописи. Но вы и сами должны её знать.

Твайлайт задумалась, вспоминая переведённые страницы.

— Во времена, когда холод и снег властвовали в этих краях, а пони приходилось ежедневно бороться за жизнь, из далёких земель пришёл единорог по имени Ромул. Он принёс пони великую святыню, дарованную ему самим Создателем — Кристальное Сердце. Его магия растопила снега, изгнала холод и вернула земле плодородие. Со всех концов некогда хладной и бесплодной пустыни пони начали стекаться в единое место и вскоре построили небольшой город. Ромула они сделали своим правителем, и он, обращаясь к ним, попросил назвать город Ремом. И сделали так. Под мудрым руководством Ромула за двадцать лет Рем превратился в огромный город с многотысячным населением. За несколько дней до своей кончины Ромул передал бразды правления сыну и дал зарок: устраивать каждый год Кристальную ярмарку, дабы наполнять кристальное сердце магией любви. По легенде, Ромул отправился на загородную прогулку, и там его настигла снежная буря. Очевидцы утверждали, что небо в тот день было чистым, а буря исчезла так же внезапно, как и появилась. Но она не вошла бы в историю, не пропади вместе с ней и Ромул. Его тело так и не нашли и стали считать, что он вознёсся на небеса.

— И ты ничего больше не знаешь? — поникла Твайлайт.

— Я знаю лишь то, что содержится в летописи, — заявил хранитель. — И, с вашего позволения, мы начнём.

«Лучше синица в копытах, чем журавль в небе», — напомнила себе принцесса и кивнула.

— Мы находимся в зале императоров…

— Постой! Извини, что перебиваю, но почему я ничего не слышала о Реме? Кристальная Империя всегда называлась… ну, просто Кристальной Империей.

— Империя объединила в себе много городов, и её название стало общим для всей страны. Со временем Рем исчез из обихода и затерялся на страницах истории.

— Государство? Я считала Кристальную Империю частью Эквестрии! — возразила Твайлайт.

— Вам предстоит многое узнать, но обо всём по порядку. Итак, мы находимся в Зале императоров, где в мраморе увековечены правители Кристальной Империи.

Одна из статуй, находящаяся ближе остальных к Твайлайт, засветилась, приковав к себе её внимание.

— Перед вами, — продолжил хранитель, — Ромул Великий… 
Его монолог больше походил на сухую историческую справку, чем на интересную байку у костра. Но именно в этом и нуждалась Твайлайт. Конкретизация событий, объективное мнение и достоверность фактов — вот, что ценила она больше всего. И хранителю в этом деле не было равных. Вдобавок ко всему он подкреплял свой рассказ визуальными образами, тем самым придавая ему живость и реалистичность. Впрочем, о каждом правителе, даже о тех, кто жил после начала летописи, он рассказывал, по меркам Твайлайт, слишком уж скупо. У неё создавалась впечатление, что он куда-то спешит и в то же время подготавливает её к важному событию.

— Подожди, хранитель… или как мне тебя называть? — прервала его принцесса.

— Как пожелаете.

— Хорошо, хранитель… Итак, ты можешь мне объяснить, почему, если последний из увековеченных здесь императоров умер больше ста лет назад, а нынешний взошёл на престол всего пять лет назад, нет других статуй?

— Эту традицию прервали после поражения Кристальной Империи в войне.

— Войне?! Ты о ней ничего не рассказывал! — разозлилась Твайлайт.

— Вы правы. И, если позволите, я приберегу этот рассказ на потом.

Глаза Твайлайт загорелись огоньком жажды знаний. И теперь, когда она узнала о существовании «запретного плода», ей захотелось как можно скорее его «попробовать».

— Я желаю знать о войне немедленно!

— Я расскажу вам о ней, но вначале мы перенесёмся на важный политический совет, ставший точкой отсчёта для многих событий.

Твайлайт сжала зубы, однако возражать не стала. Ей было некуда спешить, да и предложение хранителя казалось заманчивым.
 От центра зала, словно рябь на воде, прокатились четыре волны, после чего путешественники по страницам истории оказались в другом помещении. В целом оно не особо отличалось от предыдущего, но некоторые изменения всё же присутствовали. Во-первых, оно казалось значительно просторнее и больше походило на тронный зал. Во-вторых, его интерьер — большой стол, ковры, завораживающие дух гобелены и огромные витражи, рассказывающие о важных для империи событиях — казался изысканней. И, наконец, здесь были кристальные пони.

— Кто это? — спросила Твайлайт, мысленно подметив знатный вид каждого из присутствующих.

— Это члены императорского совета. Ближе всех к нам стоит Мавроди Красус — главный советник императора по внутриполитическим вопросам.

Мавроди Красус был немолодым, лет под пятьдесят, кристальным пони светло-оранжевой масти, с коричневатой гривой. Он носил светло-зелёный камзол с богатой золотой вышивкой и белым воротником, украшенным двумя рядами драгоценных камней. Его кьютимарку скрывала одежда, однако Твайлайт представляла, как та могла выглядеть.

— Справа от него — Лезаза Кох, советник императора по внешнеполитическим вопросам, — продолжил хранитель.

Лезаза Кох оказался молодым кристальным пони багровой масти, с короткой синей гривой; ему трудно было дать больше лет, чем брату принцессы. Он носил чёрный плащ и большую шляпу, которая сейчас лежала на столе. На плаще — в два ряда по пять в каждом — висело десять медалей, внешне похожих друг на друга. Твайлайт не могла себе даже представить, насколько талантливым должен быть пони, чтобы к таким юным годам достичь подобных успехов.

— Напротив Лезазы Коха…

— Сомбра! — воскликнула она и, широко распахнув от удивления глаза, уставилась на единственного единорога в зале.

— Верно.

 — Что он здесь делает?! — вновь сорвалась Твайлайт на крик. — Он же не должен быть здесь! Он…

— Что вам известно об этом пони, принцесса?

— То, что он — жестокий тиран, захвативший власть в Кристальной Империи и поработивший всех её жителей! — прокричала она в ответ. Уже во второй раз за сегодняшний день она почувствовала, как пылает её лицо, а грудь сжимается от одной только мысли о знатном происхождении этого монстра.

— Самая скудная историческая справка из всех, что я слышал, — ответил хранитель спокойным, тем самым показавшимся принцессе издевательским, тоном. — В девятьсот тридцать восьмом году Сомбра получил звание генерала, а с тридцать девятого года он занял пост главнокомандующего Кристальной армии.

— Сомбра руководил армией? — переспросила Твайлайт, и гнев на её лице сменился смятением.

— С тридцать девятого года, — напомнил хранитель. — Возле Сомбры…

Хранитель продолжил рассказывать о других членах совета, которыми оказались представители от самых влиятельных домов Кристальной Империи, однако принцесса не пыталась вникнуть в суть его рассказа. Всё её внимание приковала к себе персона генерала.

Твайлайт видела Сомбру в истинном облике всего раз, однако его тёмно-серую шёрстку, чёрную гриву и блеск красных глаз она ни с чем не могла спутать. Удивительно, но сейчас его тело слегка сверкало, словно у впервые увиденных ею кристальных пони. На нём, кстати, не было ни красной мантии, ни короны, лишь блестящие латы. Но Твайлайт знала, что так блестят отнюдь не доспехи благородного рыцаря.  
Стоило хранителю закончить рассказ, как двери распахнулись, и, как заявил он, в зал вошёл император.

Сэрвус Аврелий, кристальный пони голубой масти, с бирюзовой гривой, величественно подняв голову, неспешной походкой подошёл к столу. Ему трудно было дать больше тридцати лет, хотя грубые черты лица и предрасполагали к этому. Он носил меховой красный плащ, под которым позвякивали латы, и ярко-красные накопытники; на его голове красовалась золотая корона с тремя огромными рубинами.

Рядом с императором не менее величественной походкой шёл грифон. Ему было около сорока лет. Под его правым глазом виднелся еле заметный шрам, точно от когтя какого-то зверя. Своими орлиными глазами грифон бегло осматривал каждого из присутствующих на совете пони. Одет он был в богатые красные кожаные доспехи, не сковывающие движения. Рукоять меча, украшенная красным рубином, поблескивала на свету, а чёрный, с серебристой серединой крест — медаль «За доблесть» — тихо позвякивал вместе с двумя такими же, висевшими на его груди.

Стоило императору появиться, как все разговоры тотчас прекратились, пони встали и поклонились правителю. Сэрвус Аврелий поприветствовал членов совета, после чего сел за стол. Только после этого остальные присели.

— Уважаемые члены совета, сегодня мы начнём наше собрание не с ваших докладов, а с обсуждения просьбы, полученной от императора дружественного нам государства, — объявил Сэрвус с подобающим правителю спокойствием, а затем, позволив себе улыбнуться, обратился к грифону: — Прошу вас, господин Левасёр, изложите суть просьбы.

— Благодарю, ваше императорское величество, — почтительно произнёс тот и встал. — Несколько недель назад наши геологоразведочные группы обнаружили новые залежи унобтаниевой руды. Согласно расчётам наших экспертов, этих залежей хватит нашей, а следовательно, и вашей империи на многие десятилетия!

Данное заявление моментально вызвало ажиотаж среди собравшихся пони. Лишь Сомбра и Лезаза сохраняли прежнюю невозмутимость, хотя и обменялись недружелюбными взглядами.

— Поэтому, — повысил тон грифон, и разговоры сразу же прекратились, — нашей империи вновь требуется помощь ваших прославленных кристальных пони.

— А что стало с другими? — голос Сомбры прозвучал как гром среди ясного неба.

Грифон перевёл взгляд на генерала и с присущей королям выдержкой ответил:

— Ничего. Они проживают и работают на территории Великой Грифонской империи. И, как мне известно, они довольны своим положением, — Левасёр выдержал короткую паузу и с подозрением заявил: — Я не понимаю вашего беспокойства, генерал.

— Беспокойство? — удивился Сомбра и придал лицу дружелюбное выражение. — Прощу прощения, господин посол, если мой вопрос вас оскорбил или поставил в неловкое положение.

— Я принимаю ваши извинения, — удовлетворённым тоном заявил грифон и, как видимо, собирался продолжить, но Сомбра ещё не закончил.

— Однако я хотел бы напомнить, что за годы сотрудничества между нашими государствами из Кристальной Империи для работы на ваших унобтаниевых рудниках, — Сомбра подчеркнул следующее словосочетание, — на добровольной основе, переехало и осталось жить более пятнадцати тысяч семей. Половина из них — потомственные рудокопы, кузнецы, геологи, рудоплавы и представители иных связанных с горнодобывающей промышленностью профессий. Я прав?

— Верно, — согласился Левасёр, сохраняя железную выдержку.

— Тогда, господин посол, я хотел бы узнать, зачем вам понадобилось ещё больше наших граждан?

— Вы, видимо, плохо меня слушали или просто не пытались услышать. — Грифон нахмурился, но голос его сохранял прежнюю невозмутимость.

— Вы ошибаетесь. Я внимательно выслушал вашу просьбу и только поэтому привёл эту справку, — ответил Сомбра и обратился к своему коллеге: — Сколько именно пони, связанных с горнодобывающей промышленностью, проживает на территории Кристальной Империи, Красус?

Советник по внутриполитическим вопросам, вероятно, не ожидал подобного вопроса. На его лице появилось удивление, а испуганный взгляд заметался по сторонам, как у школьника, не знающего тему, по которой его вызвали к доске. Красус искал помощи у своих коллег, но те лишь с интересом смотрели в его сторону, заставляя советника волноваться ещё сильнее.

— Я не думал, что это настолько сложный вопрос, советник, — добавил Сомбра с издёвкой.

— Отвечайте, Красус, мы ждём, — потребовал император и посмотрел на Сомбру, заставив того отвести взгляд.

— Мне… — Красус с трудом проглотил ком в горле, — нужно уточнить этот вопрос у моего заместителя.

— Можете его не утруждать, я и сам могу ответить на этот вопрос, — заявил Сомбра и с выражением продолжил: — На данный момент на территории Кристальной Империи проживает около пятнадцати тысяч пони, связанных с горнодобывающей промышленностью.

— К чему этот цирк, Сомбра? Говорите по существу! — потребовал Лезаза грозным тоном и смерил генерала леденящим душу взглядом.

Сомбра в ответ криво улыбнулся, что, как посчитала Твайлайт, выставило его не в лучшем свете.

— Я не любитель пустословить, поэтому хотел повременить с этим до Кристальной ярмарки. Но визит господина Левасёра и сообщение от полковника Бишопа, которое я получил за два часа до начала совета, вынуждают меня сделать это заявление здесь и сейчас.

Сомбра встал и с неописуемой гордостью объявил:

— Ваше императорское величество, уважаемые члены совета, господин посол, я рад сообщить, что сегодня бойцами доблестной Кристальной армии были отвоёваны Кристальные Копи!

Это заявление вызвало такой ажиотаж, что по сравнению с ним сообщение Левасёра, казалось, не произвело никакого впечатления на безразличную публику. Голоса собравшихся становились всё громче, и лишь вопрос императора сумел унять шум.

— Это правда?

— Да, ваше императорское величество. В этот самый момент солдаты должны праздновать победу, — ответил Сомбра с прежним величием.

Генерал бросил взгляд на Лезазу и в ответ на его растерянный вид улыбнулся, скаля белые зубы.

Император откинулся на спинку трона, подперев копытом подбородок. В зале воцарилась гробовая тишина — никто не смел прерывать его размышлений.

— В свете последних событий я вынужден перенести наше собрание на завтрашний день, — озвучил Сэрвус своё решение и обратился к Левасёру: — Вас, господин посол, я попрошу остаться в империи на несколько дней. Вашу просьбу мы рассмотрим завтра. Сомбра, останьтесь. Остальные свободны.

Пони и грифон отвесили императору поклон и покинули зал заседаний.

Сэрвус вышел из-за стола и, бросая на генерала короткие взгляды, подошёл к витражу. Разноцветная мозаика изображала кристального пони в красной мантии, восседающего на троне.

— В последнее время ты позволяешь себе много вольностей, Сомбра, — жёстко заявил он.

— Но, ваше…

— Я не позволял тебе говорить.

Генерал опустил взгляд и виновато произнёс:

 — Прошу прощения.

— Ты начал забываться, Сомбра. Я не разрешал тебе начинать наступление.

Единорог открыл рот, чуть не подскочив, но тут же умерил свой пыл и покорно склонил голову.

— Что ты скажешь в своё оправдание?

— Я сообщал вам о походе, и вы дали своё согласие.

— Верно, — император неспешной походкой приблизился к генералу. — Но я тебя предупредил, чтобы ты не начинал наступление.

— Они напали первыми — мы были вынуждены принять бой. А затем солдаты сами бросились в атаку, неся знамя Кристальной Империи. Я не посмел их остановить, потому что и сам понимал, что это идеальный момент во всех смыслах этого слова: враг обращён в бегство, мы переходим в контратаку и знаем территорию, на которой будем сражаться, — на одном дыхании ответил генерал и перевёл дух. — Я готов понести заслуженное наказание, если вы сочтёте мои действия неприемлемыми.

Император остановился и на мгновение, показалось, улыбнулся.

— Победителей не судят, Сомбра. Однако впредь не позволяй себе подобных вольностей, — произнёс он и, немного подумав, спросил: — Каковы наши потери?

— Не больше сотни, мой император. Точные цифры я сообщу после возвращения полковника Бишопа.

— После Кристальной ярмарки мы отправим туда рудокопов. Надеюсь, демоны никак не повлияли на качество руды.

 — Прошу прощения, мой император, но не кажется ли Вам, что нужно материально помочь семьям погибших?

— Зачем? Разве, поступая на военную службу, они не знали об опасности? Им платили солидное жалование, с которого надо было откладывать часть денег, — произнёс Сэрвус поучающим тоном. — Империя переживает не лучшие времена, и ты об этом знаешь. Жизнь одного — ничто по сравнению с жизнью миллионов.

— Вы, как всегда, мудры, мой император, — поклонился генерал.

 — Ступай.

Твайлайт проводила Сомбру взглядом. Она испытывала смешанные чувства от увиденного. С одной стороны, знатное происхождение Сомбры вызвало у неё гнев, но с другой, рассказ о павших в сражении воинах пробудил сочувствие, и неприятная тяжесть в груди не давала ей покоя.

Картинка застыла, словно на холсте, и хранитель справился у принцессы, есть ли у неё вопросы, на что получил ответ:

— Да. Что это за руда, которая упоминалась на совете?

— Это редкий вид руды, некогда широко распространённой на многих территориях. Путём сложных процессов обработки и переплавки из него получали металл, обладающий удивительными свойствами: он помогал пони фокусировать магию и давал небольшую защиту от неё же. Впрочем, единороги называли его «жалкой пародией на рог» и были совершенно правы. Даже кристальные пони, обладающие врождёнными зачатками магических способностей, не могли с его помощью использовать простой телекинез. Но это не отменяло того факта, что унобтаний превосходил по прочности железо и являлся ходовым товаром.

— О каких способностях ты говоришь? — заинтересовалась Твайлайт. — Я никогда прежде не…

Вдруг Сэрвус Аврелий и Сомбра исчезли, растворились в воздухе, словно их никогда и не было.

Твайлайт подскочила на месте; её зрачки расширились от испуга, а сердце забилось с такой скоростью, что под его ритм можно было плясать чечётку. В следующий миг растворился зал, а вместе с ним и дворец. Твайлайт окружила белая, как снег, пустота, смотреть на которую ей было больно, и она зажмурилась.

— Что случилось? — спросила Твайлайт, но ответа не последовало.

---

— Твайлайт! — услышала принцесса голос Спайка.

— А! Что?! — пробормотала она и помотала головой из стороны в сторону.

Осмотревшись, Твайлайт поняла, что находится в своём замке.

— Ох, — вздохнула она и потёрла глаза копытом. — Спайк, зачем ты мне помешал? Я же была на самом интересном месте!

Твайлайт посмотрела на встревоженное лицо дракончика и осознала, что он её не понимает. «Сама виновата!» — подумала она и, тяжело вздохнув, поведала Спайку всё, о чём должна была рассказать раньше.

Глава III "Великая война"

Голубые стены украшало несколько картин, на каждой из которых среди ночного города величественно возвышался Кристальный замок. Рядом с высоким шкафом, над столом из красного дерева висело большое золотое зеркало. В нём отражалось ложе генерала, кажущееся красноватым в искажённом занавесками свете.

Твайлайт осторожно приблизилась к Сомбре, боясь его ненароком разбудить — она ещё не до конца привыкла к тому, что является лишь наблюдателем, призраком среди давно умерших пони. Генерал лежал поверх одеяла, заложив копыта за голову; на его устах застыла еле заметная улыбка, а тело слегка поблёскивало в приглушённом солнечном свете.

— Всего лишь волк в овечьей шкуре, — фыркнула Твайлайт. — Почему он похож на кристальных пони? Он же не один из них.

Ответ хранителя последовал незамедлительно:

— За годы жизни в Кристальной Империи, под действием силы Кристального Сердца, его тело претерпело изменения. Разве вам об этом ничего не известно?

Твайлайт отвела взгляд от Сомбры и отошла в сторону, пытаясь громко стучать копытами, но красный бархатный ковёр смягчал звук.

— Нет. Сомбра уничтожил большинство книг об истории Кристальной Империи. Видимо, таким образом он хотел помешать нам найти Кристальное Сердце. Но у него не вышло.

— Существует теория о происхождении кристальных пони. Согласно ей, благодаря силе Кристального Сердца тела простых земнопони, пегасов и единорогов изменялись с течением времени, приобретая кристальных блеск и повышенную прочность. Этот признак передавался по наследству, в результате чего тела пони следующего поколения изначально имели изменённую структуру. При непосредственном контакте с Кристальным Сердцем любой пони мог стать кристальным, однако такой эффект был кратковременным.

Твайлайт вспомнила, как на собственной шкуре испытала воздействие Кристального Сердца. И теперь то, что она считала лишь случайностью, стало обоснованным и закономерным явлением.

— Хотя предками кристальных пони были как пегасы, так и единороги, ни тех, ни других вы не встретите среди современного населения Кристальной Империи. Магия Кристального Сердца резко снизила шанс рождения представителей других рас, и уже в пятом поколении рождались исключительно кристальные пони.

Твайлайт посмотрела на хранителя с недоверием и, подумав пару минут, заявила:

— Верится с трудом.

— Знания подкреплены фактами. Добавлю, что магия распространилась и на неживую материю.

«Этот голос… словно у него нет души».

— Мы к этому ещё вернёмся, — продолжил он. — А пока, если вы позволите, мы продолжим.

Принцесса молча кивнула и услышала, как за спиной открывается дверь. В комнату вошёл кристальный пони багрового цвета, с короткой белой гривой и кьютимаркой в виде щита и меча. На нём были лёгкие пластинчатые доспехи.

Услышав цокот копыт, Сомбра поднялся с постели и посмотрел на вошедшего. Тот едва заметно кивнул, видимо поклонившись.

— Приветствую, ваше высокопревосходительство, — отчеканил он, но не остановился.

— Мы не на параде, Бишоп, — улыбнулся Сомбра, но Твайлайт усмотрела в этом лишь зловещую ухмылку. — Рад видеть тебя в добром здравии… А где доклад?

— Как? Он ещё не у тебя? Ох уж эти слуги, — рассвирепел полковник, — вечно где-то пропадают. Твой так и вообще старая кляча!

Не прошло и двух секунд, как дверь рывком открылась, и на пороге появился тёмно-коричневый пони. Его лицо блестело от пота, словно он только что пробежал марафон, а на спине висели седельные сумки, оттягивающие ремни под тяжестью наполняющих их бумаг.

— Ваше… — послышался робкий голос вошедшего.

— Где тебя носит, Дрисс? — повысил тон Сомбра. — Мне не нужен слуга-калека!

— Прошу прощения, я…

— Оставь донесения, а сам пошёл вон, пока я не приказал придать тебе ускорение розгами да плетьми.

Лицо слуги стало бледным, словно мрамор. Он быстро выполнил приказ, и уже через минуту его и след простыл.

— Почему ты не найдёшь себе другого слугу? Я меняю их, как перчатки, и доволен, — произнёс полковник.

— Так говорят грифоны, Бишоп. Я не потерплю подобных высказываний, и ты об этом знаешь.

Собеседник генерала что-то пробубнил себе под нос, но извинился.

— Ты играешь с огнём, Сомбра, — напомнил он. — Чего ты добиваешься?

— Победы.

Внезапно мир вокруг исчез, растворился в воздухе. Твайлайт и хранитель оказались посреди живописного луга на фоне безмятежного неба, как в тот самый раз, когда они впервые встретились. Ноздри щекотал аромат цветов, а глаза слепило солнце — сон было тяжело отличить от реальности. Однако один вопрос не давал принцессе покоя, и она поспешила его задать.

— В чём смысл того, что ты мне показал?

— Это необходимо.

— Это не ответ! — топнула она копытом. — Мы зря потеряли время, когда могли потратить его на более важные дела.

— Это меня не касается, но почему вы так ненавидите Сомбру?

«Он ещё спрашивает?!» — негодовала принцесса, чувствуя, как лицо начинает жечь, а дыхание учащается.

— Ты прав, тебя это не касается!.. — Твайлайт отвела взгляд, не желая смотреть на этот безэмоциональный учебник истории. — Тебе не понять. Ты живёшь в другом мире, мире давно минувших событий и судеб; для тебя смерть пони — просто факт, который можно записать. А я не такая. И мир, в котором я живу, не похож на твой. В нём Сомбра был, есть и останется тираном, поработившим целую империю… Я не удивлюсь, если ради этого он убивал ни в чём неповинных пони. — Она тяжело вздохнула и присела на траву.

— Вы хотели знать о войне, — напомнил хранитель.

«Он не способен чувствовать», — заключила Твайлайт, вставая.

— Рассказывай.

— Две могущественные империи — Кристальная и Великая Грифонская — испокон веков соперничали друг с другом. Они боролись за зоны национальных интересов во всём мире, пытались стать первыми во всех отраслях промышленности и особенно в военно-промышленном комплексе. Начиная с VII века от обретения Кристального Сердца, их противостояние перешло в стадию «холодной войны», сопровождающуюся резким взаимным наращиванием военного потенциала. Впрочем, о возможности начала войны никто даже и не упоминал. В случае поражения побеждённая сторона могла лишиться всего, и на такой риск никто не хотел идти.

Перед Твайлайт начали появляться образы древних империй, а в ушах то и дело звучали голоса давно умерших пони и грифонов.

— В восемьсот двадцать первом году на престол взошёл Опеллий Макрин. Это был злой, тщеславный и жадный пони, но при этом обладающий превосходными ораторскими способностями. Своё первое обращение к народу Империи он закончил фразой: «Мы поставим грифонов на колени!» Всего за пять лет Макрин увеличил численность армии в два с половиной раза.

Хранитель выдержал небольшую паузу, давая принцессе время осознать услышанное.

— Всё вело к войне, — продолжил он. — И обе империи основательно к ней готовились. Почти все средства шли на усиление армии. Остальным сферам жизни — социальной, культурной, экономической — должного внимания не уделялось. Это приводило к постоянным волнениям народных масс и регулярным бунтам, однако до вооруженного восстания было ещё далеко. Власти по мере сил пытались успокоить протестующих, каждый раз давая народу обнадёживающие обещания и на следующий день о них забывали. В то время нервы и грифонов, и кристальных пони были напряжены до предела.

— Немыслимо, — проронила Твайлайт.

— Поводом для объявления войны послужило убийство герцога Фердинанда Принципа, посла от королевства минотавров, который пытался предотвратить войну. Обе империи обвинили друг друга в этом преступлении. Однако именно Опеллий Макрин первым объявил войну Великой Грифонской империи. И двадцать восьмого июля восемьсот двадцать седьмого года началась Великая война. — Хранитель опять замолчал, но на этот раз ненадолго. — Она продлилась четыре месяца, и за это время произошло единственное сражение, в котором сошлись две могущественные армии. Бой произошёл в месте под названием Хельмова Падь — приграничной крепости Великой Грифонской империи. Местность имела необычный рельеф: крепость находилась на краю огромной долины, в низине, у подножия горы. В случае быстрой и успешной атаки гарнизон не имел ни единого шанса выбраться из-за стен, и укрепления превращались для защитников в могилу. На этом и основывался Макрин. Хотя его многие отговаривали, он всё-таки отдал приказ о наступлении. — И вновь пауза. — Кристальная армия захватила Хельмову Падь за несколько часов и уже праздновала победу, когда на горизонте показались войска грифонов. Как оказалось, главнокомандующие Великой армией (такое название дали себе грифоны) знали о намерениях кристальных пони и нарочно позволили им захватить крепость. Кристальная армия оказалась в «котле». Запасов пищи в цитадели не оказалось, вода была отравлена: долго держать оборону нападавшие, ставшие защитниками, не могли.

— И что случилось потом? — спросила Твайлайт, балансируя между ужасом, лишающим дара речи, и безумным интересом.

— Кристальная армия предприняла четыре попытки вырваться из окружения и, казалось, была близка к успеху, но каждый раз грифоны отбрасывали кристальных пони на начальные позиции. Потери оборонявшихся составили чуть больше трёхсот воинов, когда кристальные пони лишились одной пятой своей армии, что составляло около двух тысяч солдат.

— Святая Селестия… — проронила Твайлайт, чувствуя слабость в ногах.

— От главнокомандующего Великой армии императору Макрину поступило предложение капитулировать. Однако император не согласился, тем самым подписав себе смертный приговор. Боевой дух армии упал, как минимум половина солдат не хотела больше сражаться — и уж тем более умирать! — и генералы решили взять инициативу в свои копыта. Когда император, узнав об их намерениях, попытался их остановить, они подняли мятеж и закололи его. — Твайлайт проглотила ком в горле и судорожно вздохнула. — Кристальная армия капитулировала. А через три дня новый император подписал «Акт о безоговорочной капитуляции вооружённых сил Кристальной Империи». По мирному договору Кристальная Империя отказывалась от всех месторождений унобтаниевой руды за пределами своего государства, должна была провести демилитаризацию: передать Великой Грифонской империи пятьдесят процентов своего вооружения, сократить численность армии до пяти тысяч, демонтировать все оборонительные укрепления по линии границы с Великой Грифонской империей, сократить военные расходы, произвести сокращение военно-промышленного комплекса. Также Кристальная Империя обязывалась в случае военной кампании грифонов против любой третьей стороны незамедлительно отправить не менее трёх тысяч своих солдат для усиления экспедиционного корпуса. И в заключение Кристальная Империя должна была выплатить контрибуцию в размере её двадцатилетнего дохода от всех отраслей промышленности и налогов. Однако какими бы тяжёлыми не были условия, худой мир лучше доброй войны.

Твайлайт перевела дух. Уже давно она не слышала настолько захватывающего и вместе с тем пугающего рассказа. И правление Дискорда, и вечная ночь Найтмэр Мун, и даже попытка лорда Тирека поглотить всю магию в Эквестрии не казались принцессе настолько ужасными, как история о жестоком императоре, который жаждал войны, нашёл повод её начать и погубил тысячи ни в чём неповинных жизней.

— Хватит. Я хочу отдохнуть, — попросила Твайлайт, слыша дрожь в собственном голосе.

— Как пожелаете, — ответил хранитель, и в тот же миг мир растворился.

---

Твайлайт стукнулась носом о край стола и застонала. Реальность встретила её не самым дружелюбным образом, однако телесная боль на время отодвинула душевную на второй план. Принцесса проверила, не идёт ли кровь, и посмотрела на открытый фолиант. «В следующий раз нужно подложить себе подушку, или отнести книгу в другое место… в покои, например», — решила она и зажгла несколько свечей. Пододвинув к себе чистый лист, она принялась подробно записывать всё то, что узнала из путешествия. Опыт позволял ей работать очень быстро, однако стоило дойти до Великой войны, как перо задрожало. «Это всего лишь прошлое, тех пони давно уже нет, зато есть я и задание, которое я обязана выполнить!» — напомнила себе Твайлайт, но всё чаще слышала, как тишину нарушают отдалённые, монотонные голоса. И стоило закрыть глаза, как возникали картины ужасной битвы, в которой мертвые тела втаптывались в землю, а живые — разрывались на части острыми клинками и когтями. Не в силах выбросить это из головы, Твайлайт пыталась отвлечься, погрузиться в работу. Однако образы становились всё реалистичней, а гул в ушах превратился в настоящую пытку.

— Сосредоточься, Твайлайт! — умоляла она саму себя, массируя копытами виски и напоминая себе, зачем этим занимается.

Крики постепенно стихли, а картины кровавой битвы померкли во мраке. Твайлайт вздохнула с облегчением и вернулась к работе, но вскоре поняла, что ночь будет долгой…

Глава IV "Колизей"

Говорят, что бездушные создания не способны сочувствовать, мыслить, а результат их работы не может тягаться с тем, что создано с любовью и заботой. Но так ли это на самом деле?

Хранитель и Твайлайт находились на первых рядах огромного стадиона — Колизея, построенного в восьмидесятом году от обретения Кристального Сердца, при императоре Флавие Веспасиане. Он занимал такую же территорию, как и замок, вмещал более шестидесяти тысяч зрителей и служил местом проведения ежегодного рыцарского турнира, приуроченного к Кристальной ярмарке. Его архитектура заметно выделялась на фоне современных построек: в основе лежал белый кристалл природного происхождения, внешние стены украшали редкие гравюры императоров, великих полководцев и знаменитых рыцарей. Трибуны расширялись по мере отдаления от арены. На северной стороне располагались три ложи-балкона. Из центральной за ходом боев следил император; по правое копыто от него находилась ложа военных, в которой сегодня был только Сомбра; слева — ложа приближённых к власти пони.

— Зачем мы здесь? — уточнила Твайлайт, смотря то на арену, то на высокопоставленных зрителей.

— Во время финала рыцарского турнира состоится важное для мировой истории событие.

— Какое?

Хранитель не ответил, сделав вид, будто не услышал вопроса. Твайлайт, что удивительно, не переспросила, а просто начала терпеливо ждать начала турнира.

«Если на эквестрийскую принцессу события давно минувшей войны оказали столь сильное впечатление, то современные пони — мягкотелые существа. Любая война уничтожит их морально намного быстрее, чем физически. И этим созданиям я вынужден прислуживать», — размышлял хранитель. У него не было глаз, но он видел всё, что происходило вокруг.

На арену вышли участники, облачённые в лёгкие доспехи, вооружённые тупыми мечами и пиками с деревянными наконечниками. Они поприветствовали императора, после чего разбились на пары и разошлись по разным концам арены. По сигналу они скрестили оружие и начали бой. Кристальные пони, а следовательно, и Твайлайт, стали свидетелями захватывающих, волевых, отчасти жестоких боев. Те, кому посчастливилось сидеть на первых рядах, не просто видели, но и слышали битву: яростные крики рыцарей, звон холодной стали. Хранитель следил за тем, как принцесса менялась в лице на протяжении всего боя: с испугом наблюдая за началом турнира, она не отрывала восторженного взгляда от финального боя.

«Как такой слабохарактерный аликорн, не умеющий скрывать свои эмоции, достиг подобных высот? Не выбрали же её принцессой из-за одной принадлежности к великой расе? Или нынешней Эквестрии достаточно и такой принцессы?.. — продолжал размышления хранитель. — Вы были другим... Наверное, будь у меня чувства, я бы сожалел».

Вдруг крики толпы стали громче. Однако дело было не в грандиозном финале — пони даже не смотрели на арену, — а в событиях, развернувшихся в ложе генерала.

К сожалению для Твайлайт, её место не позволяло ей видеть всей картины происходящего и уж тем более что-либо слышать. Благо, стоило ей только об этом подумать, как хранитель тотчас перенёс их обоих «в первые ряды».

Появившись на балконе ложи, хранитель и Твайлайт стали свидетелями странной картины: Сомбра стоял с обнажённым парадным мечом, рядом с ним, приготовив оружие к бою, — пять его личных охранников. Вход перекрыли восемь стражников, держа мечи наготове.

Колизей неожиданно замолчал, и вперёд вышел пони, офицер, облачённый в металлические доспехи, кажущиеся тяжёлыми из-за защищённой шеи. Без жалости и уважения, точно палач, он без единой запинки объявил:

— Генерал Сомбра, вы обвиняетесь в измене Кристальной Империи и попытке государственного переворота! Сложите оружие и следуйте за мной!

Твайлайт застыла на месте, словно статуя, с выражением на лице, которое бывает у пони, встретившего бандитов в тёмном переулке и чувствующего холодную сталь у своей шеи.

На рукоятке меча Сомбры появилось еле заметное красное сияние.

— Взять его! — скомандовал офицер, однако ни один из гвардейцев не шелохнулся.

Сомбра, видимо осознав, что происходит, резко обернулся, делая замах. В этот самый момент за его спиной появился кристальный пони. Его лицо скрывал серый плащ-накидка, а в зубах находился заострённый меч. Точным ударом неизвестный попал прямо по рогу. Сомбра тотчас потерял концентрацию и уронил оружие на пол. Ещё один удар рукояткой меча, граничащий между реальностью и фантастикой, пришёлся по шее, в область сонной артерии. Сомбра сделал шаг, пошатнулся и, закатив глаза, упал без сознания. Его охрана кинулась на нападавшего, но их судьба была предрешена…

Не прошло и двух минут, как вся свита генерала лежала на полу, обезоруженная, израненная, но живая.

— Что… что произошло? — обескуражено спросила Твайлайт, наблюдая за тем, как неизвестный пони надевает на рог генерала антимагический обруч.

— Сомбру задержали по обвинению в попытке государственного переворота.

Бессознательного генерала и его охрану увёл вооружённый конвой. Неизвестный кристальный пони накинул капюшон и, точно дымка, растворился в воздухе. Трибуны зашумели, видимо, как и Твайлайт, не понимая, что случилось.

— Я… — запнулась она, но тут же с решительностью продолжила: — Немедленно покажи мне, что было дальше.

— Как пожелаете, — ответил хранитель, и в следующий миг мир растворился.

Глава V "Волк в овечьей шкуре"

Кристальный замок всегда считался одним из самых прекрасных и величественных строений во всей империи. Однако мало кто знает, что вся эта красота — лишь вершина айсберга. Под замком раскинулась огромная сеть подземных коридоров, часть из которых заканчивалась за пределами города. Там царила вечная ночь, а воздух был настолько затхлым, что со временем мог погубить лёгкие даже самого здорового пони; здесь грызуны — крысы и мыши — основали собственную империю, а тишину нарушали лишь звуки мерно падающих капель да редкий цокот копыт.

Твайлайт осторожно спустилась по лестнице, ведущей от двери к камерам. По своей ветхости это место походило на старый замок Двух сестёр: потрескавшийся каменный пол, поросшие мхом стены и потолок, с которого капала вода. Отсутствие окон и, следовательно, естественного освещения компенсировалось несколькими факелами. Благодаря их свету трое стражников могли играть в кости, а двое — стоять у одной из камер, коих было около десяти.

— Я могу начать? — осведомился хранитель.

— Одну минутку, — попросила Твайлайт, направляясь к охраняемой камере.

Стражники, естественно, её не замечали, поэтому ничто не мешало ей увидеть Сомбру прежде, чем хранитель начнёт свой рассказ. «Вот ты и получил по заслугам, подлый мерзавец, — говорила Твайлайт про себя, ощущая в груди приятное чувство удовлетворённости. — Справедливость восторжествовала! Жаль, однако, что это...» Она остановилась.

Камера генерала пребывала в полумраке. Железные решётки были единственной новой составляющей этого места. Остальное — пол, стены, потолок, каменная скамья, — находилось в ещё худшем состоянии, чем остальная часть помещения.

Узреть монстра во всём его величии и увидеть его павшим — отнюдь не одно и то же. Сомбра лежал на скамье лицом к стене; на спине виднелись еле различимые царапины, словно его волокли по острым камням, а на затылке выделялось красное пятно, напоминающее застывшую кровь.

Твайлайт поймала себя на мысли, что больше не чувствует злобы, переполнявшей её минуту назад. Появилось новое чувство: смесь жалости, презрения и недоверия. И это непонятое до конца ощущение крепло с каждой минутой, пока она смотрела на свежие раны, чётко проступающие на шкуре заключённого при каждом тяжёлом вздохе.

— Принцесса, — послышался голос хранителя за спиной у Твайлайт.

— Да-да, — отозвалась она и медленно отвела взгляд от Сомбры. — Извини, можешь начинать.

— Наша задержка вынуждает меня вначале показать вам, а уже потом объяснять. Прошу вас отойти в сторону, — ответил хранитель и отлетел на несколько метров вправо.

Дверь распахнулась, и в помещение вошли два пони. Их тела скрывали плащ-накидки — точные копии одежды неизвестного, обезоружившего генерала и его охранников. Стражники, тотчас бросив кости, встали по стойке смирно, а затем поклонились императору, вошедшему следом за двумя кристальными пони.

— Оставьте нас, — приказал он, спускаясь по лестнице.

Стражники покинули помещение, и место двух, которые стояли у камеры Сомбры, заняла охрана императора.

Удивительно, но генерал, который ещё минут назад, казалось, с трудом мог встать, сейчас замер у решётки, почтительно склонившись перед императором. Теперь, когда света стало достаточно, Твайлайт могла хорошо рассмотреть раны Сомбры, но ей хватило и запёкшейся крови на затылке.

— Презренный раб, как посмел ты восстать против меня, твоего императора, которому ты клялся в верности до конца своих дней? — без жалости и уважения, с гневом и презрением произнёс Сэрвус.

— Мой император, позвольте мне…

— Я не разрешал тебе говорить, или мои приказы уже ничего не значат для тебя, изменник?

Сомбре, как можно было судить по его лицу, хотелось продолжить, но в итоге он тяжело вздохнул и смиренно опустил голову.

— Мой отец совершил ошибку, когда повысил тебя в звании. Он не рассмотрел за маской верности и рвения твоё истинное лицо, твоё тщеславие, жажду власти. Ты многих обманул, Сомбра, но только не меня. Я всегда знал, кто ты на самом деле, но решил дать тебе шанс измениться, стать на путь истинный.

Император сделал шаг вперёд, и два стражника спрятали копыта под плащами, будто потянувшись к мечам.

— Ты был хорошим полководцем, и мне не хотелось терять тебя как командира Кристальной армии. Видимо, так же рассуждал и мой отец, когда назначал тебя на этот пост…

Только слепой мог не заметить на лице Сомбры желание высказаться, оправдаться. Однако он продолжал молчать, то ли будучи настолько преданным императору, то ли боясь испортить своё и без того ужасное положение.

— Я дал тебе шанс, — повторил император, — но в ответ на милость ты начал вести себя дерзко: оспаривал мои решения, шёл против моей воли и открыто выступал против наших друзей, грифонов.

Сэрвус выдержал паузу, как хранитель, когда Твайлайт требовалось время для осознания сказанного.

— Мне страшно представить, что стало бы с Кристальной Империей, исполнись твой замысел… К счастью, есть ещё пони, которым император может доверять. Полковник… вернее, генерал Бишоп рассказал мне и членам совета о твоих замыслах, Сомбра.

Генерал поднял голову и недоумевающим взглядом уставился на императора. Затем его лицо резко покраснело, и он, подавшись вперёд, заявил:

— Это наглая ложь! Я докажу это в суде!

Стражники отреагировали моментально и, прежде чем Сомбра успел договорить, встали перед императором, держа в зубах обнажённые мечи. Сэрвус, однако, приказал им отойти. Он сделал шаг вперёд и с презрением, подобного которому Твайлайт ещё ни от кого не слышала, произнёс:

— Никакого суда не будет. Завтра на рассвете ты понесёшь заслуженное наказание, которое станет уроком для всех, кто решит пойти против своего императора!.. А потом ты сгниёшь в этой камере, без еды и воды. Ты умрёшь долгой и мучительной смертью, как и полагается всякой крысе… Прощай, Сомбра.

— Император! — крикнул генерал.

Сэрвус развернулся и что-то шепнул стражникам. Те коротко кивнули и, пока он поднимался по лестнице, стояли на месте.

— Вы не можете так поступить! — прокричал Сомбра вновь, и в тот же миг два острых клинка молниеносно вонзились ему в ноги. Кровь заструилась по лезвиям и потекла на пол. Он застонал от боли и повалился на пол, прижимая копыта к кровоточащим ранам.

— Я не разрешал тебе говорить, — послышался голос императора.

Сэрвус уже стоял у двери, а его свита спешила к нему, вытирая кровь о плащи. Он бросил последний взгляд на лежащего на полу бывшего генерала и, что-то неразборчиво произнеся, покинул помещение.

Сомбра отполз к стене и осмотрел ранения. Не найдя под копытом ничего более чистого, он вытер кровь о собственную шерсть и, скрипя зубами, прижал раны копытами.

Твайлайт отошла в сторону и попыталась успокоить бешено колотившееся сердце, но стоны раненого пони мешали ей это сделать.

— Ему не позволят умереть, принцесса, — сухо заявил хранитель.

— Зачем они это сделали? — спросила она, тяжело дыша.

— Так приказал император.

— Но он же живой пони — с ним нельзя так обращаться… Он же…

— Наверное, именно это вы, пони, и называете удивлением. Несколько минут назад вы ненавидели Сомбру, а теперь жалеете его. Почему?

— Почему?! — прокричала она, поразившись такому вопросу. — Его только что чуть не убили на моих глазах! Как ещё я должна реагировать?

Дверь открылась. Вернулись стражники. Двое подошли к камере Сомбры, и один из них что-то ему кинул.

«Надеюсь, что там будет хотя бы бинт и спирт», — взмолилась Твайлайт, но подойти не решилась.

— Вы жалеете своего врага?

— Враг он или нет, какая разница?.. — сорвалась она на крик. — Ты и сам сказал, что он ещё не совершил ничего дурного, кроме этого заговора. Он не заслужил подобной участи.

— В ваших словах есть логика, принцесса, однако…

— О какой ещё логике, Дискорд тебя подери, ты говоришь? Святая Селестия, ты и правда не понимаешь, что нельзя издеваться ни над одним живым существом?

— Даже если оно того заслуживает?

— Как ты можешь такое говорить? Это же аморально!

Какое-то время хранитель молчал, а затем сухо, как и всегда, заявил:

— Вам нужно отдохнуть, принцесса.

— Нет, — покачала она головой, — только не сейчас. Я желаю знать, что было дальше.

— Как пожелаете.

Твайлайт успела в последний раз кинуть взгляд на камеру Сомбры, прежде чем яркая вспышка заставила её зажмуриться.

Глава VI "Приговор"

Небо заволокли серые тучи, и вот-вот должен был начаться дождь. Холодный северный ветер вздымал гривы и заставлял пони плотнее прижимать к себе одежду. Однако, несмотря на непогоду, на главной городской площади собралось несколько тысяч кристальных пони. Места на всех не хватало, и многим приходилось забираться на лавки, стены и крыши домов. С балкона Кристального замка процессия напоминала огромный пожар, пытающийся подняться как можно выше и, насытившись кислородом, разгореться с новой силой.

Пока оставалось время, Твайлайт попросила хранителя рассказать ей о необычных стражниках в серых плащ-накидках. Как оказалось, то была личная гвардия императора, куда набирались лишь самые лучшие и тщательно проверенные пони. Они неустанно тренировались, совершенствуясь в военном ремесле. Их плащ-накидки, прочные, как сталь, позволяющие им исчезать, буквально растворяясь в воздухе на глазах у окружающих, изготавливались по древней методике, с использованием унобтаниевой руды. О большем хранитель не успел рассказать, так как на площадь вывели заключённого.

Генерала, закованного в цепи, сопровождали четыре стражника. Они вели его по живому коридору из солдат оцепления, за которыми находились горожане. С высоты было непросто рассмотреть заключенного, и Твайлайт различила лишь то, что с него сняли всю одежду и он шёл медленно, видимо, прихрамывая.

— Если вы хотите, я могу перенести вас ближе, — предложил хранитель.

— Какое наказание его ждёт? — проигнорировала Твайлайт вопрос.

— Выслушайте императора.

И в самом деле, Сэрвус Аврелий вышел вперёд, поднял копыто, и гомон толпы под ним тотчас прекратился. Без единой запинки, железным тоном, точно палач, он громогласно объявил:

— В ходе тщательного расследования генерал Сомбра был уличён в измене Кристальной Империи и попытке государственного переворота! Лишь чудом, которым стала храбрость полковника Бишопа, нам удалось помешать его планам и спасти страну от краха. В наказание за своё тяжкое преступление заключённый приговаривается к десяти ударам плетью и пожизненному заключению.

Твайлайт тяжело вздохнула, словно приговор вынесли не Сомбре, а ей.

— Так что вы решили? — осведомился хранитель.

Сомбру вывели на большой помост к двум высоким деревянным столбам. Его передние копыта связали верёвками, крепящимися к верхушкам столбов, затем растянули в стороны. Единорогу пришлось встать на задние ноги.

— Если ты считаешь, что я собираюсь смотреть на то, как его будут бить плетью, ты глубоко заблуждаешься!

— Вы хотели знать, что будет дальше, — напомнил хранитель.

«Ох уж этот голос… Дискорд и тот меньше выводит меня из себя, — подумала Твайлайт и вдруг обнаружила, что стоит на краю балкона. — Что бы ему такое сказать?»

— Если смысл заключается исключительно в телесном наказании, то я, пожалуй, лучше отдохну, — заявила она, отходя от края.

Хранитель молчал как никогда долго. Твайлайт даже показалось, что он просто согласен с её доводами и теперь ждёт дальнейших распоряжений. Однако не успел палач — какой-то кристальный пони, чей внешний вид нельзя было рассмотреть с такой высоты — замахнуться плетью, как хранитель ответил:

— С вашего позволения, принцесса, мы продолжим.

«Что ты задумал? — не понимала она, но всё же кивнула. — Интересно, а он может, вернее, способен ли он обидеться на меня? Возможно, я его чем-то задела, и теперь он…» Внезапно тишину нарушили бешеный свист рассекающего воздух кнута и не менее громкий удар. Твайлайт дёрнулась, а затем застыла на месте, чувствуя, как сердце уходит в копыта. Ещё один, схожий по громкости и силе с первым, удар вывел её из оцепенения. Не отдавая отчёта своим действиям, она подбежала к краю балкона и посмотрела вниз. На таком расстоянии плеть была не видна, но её звук, режущий слух свист, и вздрагивания тела Сомбры при каждом ударе Твайлайт различала как нельзя лучше.

Трудно сказать, каким образом Сомбре удавалось на протяжении четырёх ударов не издавать ни звука — по крайней мере, Твайлайт от него ничего не слышала, — но с пятым из его глотки вырвался громкий болезненный стон.

«Святая Селестия, пусть это скорее… — умоляла про себя она, отходя от края балкона, когда раздался ещё один крик. Дрожь пробрала её до мозга костей. — Когда же это закончится?!» Время будто застыло, и Твайлайт казалось, что с каждым новым ударом палач увеличивает интервал. Мысль о том, что кому-то может нравиться эта пытка, вносило свою лепту в процесс помутнения рассудка принцессы. Свист, удар, стон, крик, а затем тишина, во время которой к ней приходило осознание происходящего, буквально сводили её с ума.

— Принцесса, — раздался голос хранителя.

— Что тебе от меня нужно?! — взвизгнула она, и её сердце бешено забилось.

— Посмотрите вниз.

— Зачем? — спросила она, тяжело дыша. — Я уже сказала, что не собираюсь на это смотреть.

— Смотрите не на Сомбру.

Твайлайт вытерла холодный пот с лица и, ничего не говоря, подошла к перилам. Она не взглянула на центр площади, но увидела, что на город опустился мрак. Солнце, конечно, спряталось за тучами, но его не было и раньше… Ответ на загадку нашёлся сам по себе. Оказалось, что некогда сияющие тела кристальных пони сейчас потускнели, и жители стали похожими на своих потомков, с которыми встретилась Твайлайт, впервые увидев Кристальную Империю.

— Вы назвали его тираном, но жители империи не испытывали к нему ненависти, — начал хранитель. — Вы сказали, что он монстр, но он лишь выполнял приказы. Вы назвали его убийцей, но убили его.

— Он мёртв? — прошептала она.

— Нет. Император хотел, чтобы он умер долгой и мучительной смертью в темнице… С вами всё в порядке?

— Нет, наверное нет. — Твайлайт тяжело вздохнула. — Я хочу отдохнуть.

— Впереди вас ожидает много интересного, — заявил хранитель напоследок, и в следующий миг мир растворился.

Книга вторая. Глава I "Грифон"

Перед глазами была невзрачная полутёмная каменная стена. Под животом ощущалось нечто твёрдое, неровное, но слишком тёплое для грязного пола. Одно переднее копыто плотно прижималось к стене, второе же не находило опоры, словно свешиваясь с... чего-то. До ушей доносились отдалённые и оттого практически неразличимые голоса. Все попытки пошевелить копытами, поднять голову или совершить иное движение не приводили ровным счётом ни к чему. Поток мыслей — десятков вопросов — перемешался и превратился в вязкую кашу…

Вскоре к отдалённым голосам присоединилось несколько других, после чего они стали громче, но по-прежнему остались неразборчивыми. Добавилось ещё новых звуков, явно не принадлежавших живым существам. Впрочем, через какое-то время шум затих, уступив место гробовой тишине. Её же, однако, почти сразу нарушил какой-то скрежет, словно от поворачиваемого в старом, проржавевшем насквозь замке ключа. За скрежетом последовал еле различимый цокот копыт, а после — голос неизвестного, звучащий близко, но всё равно невнятно…

---

Тусклый свет больно ударил по привыкшим к полной темноте глазам, заставив на несколько секунд зажмуриться. Смутно знакомый голос, что-то неразборчиво бубнивший прямо над ухом, вызывал головную боль. Копыто потянулось ко лбу, но ещё одна волна ужасной боли — теперь уже в районе рёбер — остановила движение в самом начале. Из уст вырвался хриплый стон. Последовало несколько неконтролируемых движений, каждое из которых, словно падающие костяшки домино, вызывалось предыдущим и порождало следующее. Лишь усилием воли удалось разорвать эту цепочку, каждое звено которой отзывалось новой вспышкой боли.

Вторая попытка осмотреться увенчалась успехом, хотя и не принесла почти никакой информации. Рассмотреть помещение — сомневаться в том, что это не улица, ни приходилось — из-за ужасного освещения удалось с трудом. Невысокая свеча, являющаяся, по-видимому, единственным источником света, стояла на столике, заставленном разного рода утварью, какими-то травами и непрозрачными пузырьками. За столом висело небольшое зеркало, в котором отражалось занавешенное окно и край шкафа. Чуть правее от стола была приоткрытая дверь, откуда в комнату проникал яркий свет. Оттуда же доносились чьи-то голоса и приглушённый цокот копыт. Воздух, что удивительно, казался свежим и немного прохладным.

Не прошло и нескольких минут, как в комнату буквально вбежал тёмно-коричневый кристальный пони. Он казался до жути знакомым, но каша в голове не позволяла довести мысль до логического завершения.

— Ваше превосходительство, — начал пони, — как вы себя чувствуете?

Ответа не последовало, и неизвестный повторил вопрос.

«Этот голос… я узнаю его».

— Дрисс… — Хриплый кашель отозвался новой вспышкой боли. — Где я?

— Вы в безопасности, — радостно отозвался он и позвал кого-то из другой комнаты: — Фламит, скорее!

— Не торопи меня, — послышался хриплый женский голос.

В комнату вошла тёмно-серая грифониха со слегка светлеющими у головы перьями. Она немного прихрамывала на одну из передних лап и, казалось, постоянно бубнила себе что-то под изогнутый, точно у ястреба, нос.

«Что этой твари здесь нужно? Где я, в конце концов?!»

— Твой друг просил позвать тебя, если этот… — грифониха скривилась, — пони очнётся. Он во дворе.

— Спасибо, Фламит, — поклонился Дрисс и еле слышно произнёс: — Она друг.

Пони улыбнулся и быстро выбежал из комнаты.

Фламит подошла к столу, на котором стояла свеча, и начала перебирать пузырьки, видимо, ища нужный.

— Как себя чувствуешь? — заботливым голосом спросила она, подходя.

В лапе она держала откупоренный пузырёк, из которого зачерпнула немного белой мази.

— Убери свои мерзкие когти от… А-а-а!

Коготь грифонихи буквально впился в недавно болевшее место в области шеи, а мазь, подарив мимолётную прохладу, будто превратилась в раскалённые угли.

— Я хочу, чтобы ты запомнил кое-что раз и навсегда, Сомбра, — раздался холодный голос прямо над ухом единорога. — Я спасла тебе жизнь не для того, чтобы слушать твои упрёки. Пока ты в моём доме, ты будешь уважать моё мнение и мой народ. И если ты, пони, хоть раз посмеешь оскорбить грифонов, клянусь, я сделаю из тебя калеку до конца твоих никчёмных дней, а лечение превращу в такую пытку, что ты будешь умолять о смерти.

Грифониха убрала коготь и вернулась к столу. Мазь всё ещё больно жгла, но постепенно жжение унялось.

Сомбра предпринял ещё одну попытку встать, но боль быстро остудила его норов. Он был вынужден признать бесполезность собственных действий и попытался мыслить логически. «Откуда взялась эта ведьма?.. Она пытается вылечить меня или же убить? Никогда не знаешь, что у этих грифонов на уме! — Сомбра ещё раз внимательно осмотрелся, но не заметил ничего нового, что могло бы ему помочь. — Это явно не Кристальная Империя, там…»

— Твоё счастье, что раны почти зажили, — прервала ход его мыслей Фламит.

Она вновь подошла к Сомбре, на этот раз держа в когтях пучок какой-то травы, от которого поднимался тонкий дымок. Огня, что удивительно, не было, да и трава казалась свежей.

— Что ты задумала? — устало проговорил Сомбра, отчаянно пытаясь отвернуться от дымящейся травы.

— Лежи смирно! — потребовала Фламит и вдруг схватила единорога за голову.

Боль, усталость и неслабая хватка грифонихи вынудили Сомбру подчиниться, хотя он до последнего отказывался делать вдох. Но как рыба не может жить без воды, так и он не способен был не дышать вечно. Два вдоха, сравнимых с несколько часовым пребыванием в комнате, освещаемой сотней свечей, моментально расслабили его тело. Боль, отголоски которой ещё напоминали о себе секунду назад, тотчас исчезла, а на её место пришла чудовищная усталость. Перед глазами начало стремительно мутнеть, веки стали свинцовыми, и Сомбра погрузился во тьму.

Глава II "Изгнанник "

Сомбра лежал на животе, склонив голову набок, и смотрел на виднеющуюся за окном пустынную улицу. Фламит в это время с помощью ножа срезала — в прямом смысле этого слова! — засохшую кровь и шерсть единорога. Она постоянно что-то бубнила себе под нос, чем вызывала у Сомбры недовольство, однако сказать об этом в открытую он не смел, опасаясь за собственную жизнь. Помимо грифонихи, в комнате находились два кристальных пони. Дрисс, слуга бывшего генерала, стоял у стола со снадобьями и по первому зову Фламит приносил ей всё, что она просила. Другой же пони, рыжей масти, с тёмно-синей гривой, стоял у двери, словно стражник. С ним у Сомбры не получилось нормально поговорить, и он узнал лишь его имя — Тарик. Оно, к слову, показалось ему до жути знакомым, но он никак не мог вспомнить, где мог слышать его раньше.

— Шерсть отрастёт за пару недель, — заявила Фламит.

Она отошла от единорога и положила нож на стол. После Дрисс помог ей помыть лапы, а она в это время относительно вежливым тоном предложила:

— Через полчаса я накрою на стол. Если будешь в состоянии, Сомбра, можешь поесть.

«Могу поесть? Кем себя возомнила эта старая карга? Или она просто не знает, кто… — Сомбра тяжело вздохнул. — А кто я теперь? Изгнанник? Предатель?..»

— Мы благодарим тебя, Фламит, — почтительно поклонился Тарик.

Грифониха лишь молча кивнула и вскоре покинула комнату.

— Слишком много чести этой ведьме, — проворчал Сомбра, пытаясь встать, но боль в области рёбер не позволила ему этого. — Помоги мне!

Дрисс мигом подбежал к своему хозяину и аккуратно помог тому подняться.

— Осторожней, или хочешь меня покалечить?! — вскрикнул Сомбра, содрогаясь от боли.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, — испуганно извинился тот. — Возможно, вам стоит ещё отдохнуть. Я могу принести вам еды.

— Ещё чего!.. М-м-м… аккуратней!

Наконец Сомбре удалось встать. Боль в боку не давала покоя, но с помощью слуги он более или менее мог передвигаться.

— Принеси воды, — приказал Сомбра.

Дрисс поднёс хозяину кувшин, из которого тот с жадностью выпил добрую половину.

— Дай мне стул.

И этот приказ был тотчас выполнен.

— Помоги мне сесть.

Слуга аккуратно усадил хозяина и стал возле него, видимо ожидая новых распоряжений.

Сомбра осмотрел комнату, которую прежде ему доводилось видеть лишь с одного ракурса. Большой деревянный шкаф, почерневший от времени, круглое зеркало, несколько стульев, стол и два окна, через которые проникал солнечный свет. Ни о какой роскоши здесь речи идти не могло. Помещение походило на комнату для прислуги, и единственным существенным отличием, помимо стола со снадобьями, были каменные стены. Внимание Сомбры привлекла ткань, на которой лежало несколько тёмно-красных полос, похожих на кору дерева. Он дотронулся копытом до своей спины и, посмотрев на него, обнаружил какую-то густую прозрачную жидкость.

— Скоро шерсть вновь вырастет, и вы…

— Сейчас меня не интересует твоё мнение, Дрисс, — прервал слугу Сомбра, после чего обратился к Тарику. — Где я мог слышать твоё имя раньше?

Пони встал по стойке смирно и отчеканил:

— Эдмон Тарик, трибун Третьей когорты Кристальных Копей.

— Это твои солдаты отразили нападение демонов в тот день. Как же я мог забыть…

— Сейчас гораздо важнее то, что вы живы, — заявил тот и позволил себе улыбнуться.

Сомбра, однако, не разделял его радость. В течение нескольких минут он молча смотрел в окно, а затем тихим, наполненным как безразличием, так и тоской голосом спросил:

— Что произошло?

— После вашего ареста и последующего наказания в армии произошёл раскол. Далеко не все поверили в вашу вину… ещё бы, это были пустые обвинения и ничего более!.. Некоторые командиры, в том числе и я, даже задумывались о мятеже! — воскликнул он, однако тут его голос притих. — Но что мы могли противопоставить императору? Разве мы могли пойти против него? — Тарик еле заметно склонил голову. — Полковник Бишоп… генерал Бишоп, видимо, почувствовал опасность и предпринял ряд мер по восстановлению дисциплины в армии.

При упоминании этого имени на лице Сомбры появился оскал, и он чудом удержал себя от желания ударить копытом по столу.

— Слухи, которые первые дни играли нам на копыта, стали для него лёгким способом вычислять протестующих. Ряд арестов быстро утихомирил недовольных, и большинство из них смирилось с несправедливостью. Но не все. Небольшая горстка верных вам пони решила вызволить вас из темницы. Генерал Бишоп, видимо, предполагал подобный сценарий развития событий и сменил стражников на, как он считал, верных ему солдат. — Тарик улыбнулся. — Но он прогадал, и нам удалось вызволить вас из заточения! И теперь мы сможем…

— Ничего мы не сможем! — повысил голос Сомбра, подавшись вперёд, но новая вспышка боли быстро смирила его нрав. Он сжал зубы и, помолчав, подавленно продолжил: — Я изгнанник, предатель… А ты глупец, если ожидал, что я восстану против императора.

— Но ведь вы… — запнулся Тарик. — Неужели это правда?

— Что именно? Клевета Бишопа, этого шакала?! — подскочил Сомбра. — Ох, попадись он мне, и я задушу его собственными копытами, пусть даже это будет последнее, что я сделаю в этой жизни!

Сомбра тяжело вздохнул и опустился на стул. В порыве гнева он не ощущал боли, но теперь она вернулась и вновь сковала его движения. Он закрыл лицо копытом и как бы невзначай спросил:

— Как вам удалось меня вызволить?

Тарик начал медленно и слегка растерянно изъясняться:

— Под покровом темноты небольшая группа пробралась в темницу под видом новой смены. Те, кто был предан вам, оказывали лишь видимое сопротивление, с другими же пришлось повозиться, но в итоге нам удалось найти вас.

«Сколько же жизней пришлось отдать за моё спасение?» — спросил про себя Сомбра.

— Оставаться в империи было для всех заговорщиков равносильно смерти, и мы бежали в Эквестрию. Кто-то укрылся в Кантерлоте, мы же решили остановиться в Мэйнхэттене.

— Империя найдёт нас, всех нас, рано или поздно. Вы лишь отсрочили неизбежное, — безрадостно заявил Сомбра и посмотрел в окно.

Там, на улице, иногда мелькали фигуры пони: как взрослых, так и жеребят. По-видимому, никто из них даже не догадывался, что всего в нескольких метрах находится беглый генерал, бывший главнокомандующий Кристальной армии, за поимку или убийство которого Кристальная Империя, безусловно, готова выплатить круглую сумму.

— Каждый понимал, что риск велик, и шёл на это осознанно, — парировал Тарик. — К тому же мы надеялись, что вы не будете отсиживаться в стороне.

— А что я могу? — оскалил зубы Сомбра и, подумав, добавил: — Сейчас я лишь предатель, как и все мы.

Повисла неловкая пауза. Сомбра смотрел в окно, иногда поглядывая боковым зрением на остальных. Тарик продолжал стоять у двери, задумчиво — или печально? — опустив голову. Дрисс, как видимо, всё ещё ждал от хозяина распоряжений.

Тишину нарушил голос Фламит. И хотя Сомбра не разобрал её слов, у него не осталось сомнений в том, что она звала всех к столу. Предположение подтвердилось, когда Дрисс предложил хозяину проследовать на кухню, на что тот молча кивнул.

— Я сам дойду, — высокомерно заявил Сомбра, когда слуга попытался помочь. — Пусть я и обязан этой ведьме, но не стану развлекать её своей слабостью. Иди на кухню.

Дрисс почтительно поклонился и быстро покинул комнату. Тарик, что удивительно, всё это время стоял у двери и, казалось, не думал уходить. Когда его бывший военачальник проходил мимо него, он с мольбой в голосе прошептал:

— Вы ведь хотите, чтобы справедливость восторжествовала. Так почему же отказываетесь этому содействовать?

 — Не сейчас, — грубо ответил Сомбра и вышел из комнаты.

Кухня, как и предыдущее помещение, не шла ни в какое сравнение с Кристальным замком и больше походила на пристанище бедняков, в котором бывшему генералу довелось однажды побывать. Впрочем, сейчас Сомбру волновали отнюдь не слегка обшарпанные стены, старые кухонные полки, почерневшая от сажи печь, дряхлые занавески на окнах и даже не длинный стол, на котором для всех уже было выставлено угощение. Ему не нравились взгляд старой грифонихи, наполненный презрением, и её кривая ухмылка, не исчезающая с лица вплоть до того, как он, прихрамывая, присел за стол. Помимо Фламит, здесь были Дрисс, Тарик, ещё один грифон, который всё это время жадно поглощал содержимое своей тарелки, и неизвестная фиолетовая единорожка с голубой гривой, цвета Кристального Сердца.

— Как ты себя чувствуешь? — неожиданно спросила она подозрительно взволнованным и заботливым голосом.

«Как смеет она обращаться ко мне на «ты»?» — подумал про себя Сомбра и сухо ответил:

— Бывало и лучше.

— Прояви уважение, Сомбра. Если бы не Хоуп, ты бы уже давно лежал в земле, — вступилась за единорожку Фламит, всем своим видом пытаясь показать, кто в доме хозяин.

— Ты талантливый лекарь? — без интереса осведомился Сомбра, искоса смотря на грифониху.

— У меня редкий дар. Я могу вылечить почти от любой болезни, — с долей гордости заявила она, но тут же робко добавила: — Я рада, что тебе стало лучше.

— Хоуп сделала то, куда мои снадобья просто не могли добраться, — добавила Фламит.

Сомбра почувствовал шанс вырвать пальму первенства, но искренний тон кобылки заставил его на мгновение задуматься. Однако это его не остановило.

— Не удивлюсь, если она тебе и готовить помогает.

Грифон, что прежде молчал, резко отодвинул тарелку и с нескрываемым отвращением произнёс:

— Ты полагаешь, что если заплатил, то можешь вытворять и говорить всё, что тебе вздумается? Так знай, Сомбра… или как там тебя, если у вас, кристальных пони, принято оскорблять тех, кто приютил тебя, пускай и за деньги, то у нас, грифонов, такое не водится. Мы знаем, что такое честь, а вот вы, как мне кажется, уже давно забыли.

«Что этот юнец себе позволяет? И о каких деньгах… Какой же я глупец! Эти грифоны могли приютить нас только за деньги, причём весьма немалые… Это многое объясняет. Но почему меня не предупредили?» — размышлял Сомбра, не отрывая возмущённого взгляда от наглого грифона.

— Не знаю, как вы относитесь к чести, но я слышал, что вы падки на деньги, — ухмыльнулся Сомбра.

— Генерал, держите себя в копытах, — вполголоса сказал Тарик, сидевший ближе всех к нему.

— Не встревай!

— А я погляжу, что ты даже со своими друзьями не больно вежлив. Впрочем, неудивительно.

— Домин! — Фламит с укором посмотрела на грифона, но Сомбра прекрасно понимал, что она поддерживает подобные взгляды.

Нахальный грифон гордо поднял голову и, встав из-за стола, напоследок произнёс:

— Искренне надеюсь, что вы поправитесь как можно быстрее.

Он удалился. А вскоре его примеру последовала Хоуп. Она прошла мимо Сомбры, хотя и не задрав гордо голову, как делал это грифон, но ни разу не посмотрела на него. Тарик, поблагодарив за обед, покинул кухню почти одновременно с хозяйкой дома. За столом остались лишь Сомбра, который не очень-то и спешил заканчивать трапезу, и Дрисс, видимо дожидавшийся своего хозяина.

— Скажи мне, разве ты не знаешь о моём отношении к грифонам?

— Знаю, ваше высокопревосходительство, — с еле заметной робостью ответил слуга.

— Разве ты не разделяешь моих взглядов?

— Как можно не верить в истину? — голос Дрисса дрогнул.

— Тогда объясни мне, почему я вынужден терпеть их присутствие и их нахальные речи?! — гаркнул Сомбра, чувствуя, как лицо краснеет от гнева. — В целом городе не нашлось ни одного лекаря, кроме этой старой ведьмы, который мог бы мне помочь?!

— Ваше… — Дрисс проглотил ком в горле, — ваше превосходительство, уверяю вас, мы искали по всему городу, но всякий направлял нас именно к Фламит, уверяя, что только она сможет помочь… Вы были одним копытом в могиле — у нас не осталось иного выхода… Умоляю вас, проявите терпение. Как только вам станет лучше, мы немедленно покинем это место.

Сомбра некоторое время просто молчал, иногда поглядывая на своего слугу, чьё лицо сейчас было белее мрамора, блестевшего на солнце, словно водяная гладь. Гнев неумолимо угасал, но на его место не приходило ничего нового, и образовывалась пустота, гнетущая сильнее, чем любое из известных миру чувств.

— Вам плохо? — послышался обеспокоенный голос слуги.

Сомбра помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя оковы уныния, что так незаметно опутало его с ног до головы. Он встал из-за стола и попросил помочь ему добраться до постели. Спать, впрочем, не хотелось, но ему требовалось время, чтобы подумать и решить, что делать дальше?

Глава III "Мэйнхэттэн"

Сомбра лежал на кровати, оперевшись спиной о стену, и читал тоненькую книжку о целебных снадобьях. Её Дрисс выпросил у Фламит для своего хозяина, который всеми известными миру способами пытался убить время. Его раны уже давно зажили, но боль в ребре не отпускала по сей день — Хоуп говорила, что дело в какой-то гниющей части, которую она всеми силами пытается вылечить. Не будь этих болей, Сомбра с удовольствием признал бы, что эта единорожка всего лишь шарлатанка, но после её процедур становилось лучше. Однако не только телесный, но и душевный недуг преследовал его. Вот уже десять дней он сидит в этом проклятом доме и ни разу не выходил на улицу. Причиной тому был страх разоблачения: прохожие могли узнать его и сообщить Кристальной Империи за солидное (без малого пятнадцать тысяч бит!) вознаграждение. Впрочем, этот страх с каждым днём всё больше проигрывал желанию вырваться из этой клетки…

— Проявите благоразумие! — чуть ли не умолял трибун.

— Мне осточертело сидеть в четырёх стенах! — упорно стоял на своём бывший генерал.

— Но, ваше высокопревосходительство… — вступил в разговор слуга.

— А твоего мнения вообще никто не спрашивает! — гаркнул Сомбра. — Иди лучше разыщи эту Хоуп.

— Но она ушла в город.

— Так найди её!

Пони испуганно поклонился и что есть мочи выбежал из комнаты. Тарик, как видимо, не собирался так просто сдавать позиции.

— Вы подвергаете всех нас большой опасности, — продолжил он. — Если император узнает, что вы живы и находитесь здесь, он убьёт всех нас!

— Вот как ты теперь заговорил. А я предупреждал с самого начала, что это лишь вопрос времени.

— Вы так говорите, будто бы он нас уже нашёл!

Сомбра закрыл лицо копытом и тяжело вздохнул. «Как трудно, оказывается, найти хороших… изгнанников. Никаких философских мыслей, им только в лоб!»

— Рано или поздно империя всех нас найдёт, так что я не хочу отказывать себе в простом удовольствии прогуляться по ночному городу. И, — повысил он тон, видя, как его собеседник уже открыл рот, — я не даром выбрал именно ночь — в темноте все кажутся на одно лицо.

— Но ваш блеск вас тотчас выдаст!

— Я накину плащ. Кстати, найди мне его.

— А если вас остановит патруль?

— Найди мне плащ!

— Но, генерал…

— Это приказ!

Тарик несколько секунд смотрел Сомбре прямо в глаза, и казалось, что вот-вот возразит. Однако по прошествии некоторого времени он смиренно опустил голову и молча удалился из комнаты.

Сомбра подошёл к окну. В свете заходящего солнца прогуливалось не больше двух десятков горожан, и он прекрасно понимал, что уже через полчаса после заката улицы опустеют. Оставалось лишь немного подождать. Он лёг на кровать, игнорируя книгу, и крепко задумался. Несмотря на глупость в некоторых вопросах своего «друга», сейчас в его словах была доля правды: укрыться от горожан не составляло труда, но уйти от стражников — едва ли. «Если всё пойдёт не по плану, мне потребуется быстро от них скрыться. Но как?.. Телепортация на такое расстояние требует времени, а промедление в бою равносильно смерти. Должен быть другой выход… Хм, а почему бы и нет?» Сомбра встал с кровати и подошёл к углу, в котором было достаточно свободного места, чтобы поставить там небольшой стол. «Приступим», — сказал он про себя и, закрыв глаза, представил, как из пола поднимается огромный кристалл. Словно настоящее дерево, он требовал столько же сил и труда, если не больше. Однако результат того стоил! Высокий, почти два метра, ярко-красный кристалл, внутри которого мог спокойно поместиться пони, вырос из пола, точно гриб после дождя. Сомбра аккуратно провёл копытом по его гладкой оболочке, ощущая пульсирующую силу в этом порождении магии и минерала.

Спустя пару минут в комнату вернулся Тарик. Но только он протянул Сомбре плащ, как застыл, подобно мраморной статуе, с наиглупейшим выражением на лице. Так он и стоял, пока бывший генерал примерял на себе старый, порванный в нескольких местах и пахнущий сыростью серый плащ-накидку.

— Ты не мог найти ничего получше? — раздражённо спросил Сомбра. — Мне кажется, что после этой ночи у меня заведутся вши. Это Фламит тебе его дала?

Тарик молча кивнул, не отрывая взгляда от ярко-красного кристалла, которого ещё пару минут назад отродясь не было.

— Я и не сомневался. Эта ведьма не упустит ни одного шанса мне насолить… На что ты смотришь? — Сомбра проследил за взглядом пони и как бы невзначай спросил. — Тебя это удивляет?

— Что это? — еле слышно произнёс тот дрожащим то ли от волнения, то ли от страха голосом.

— Твои опасения показались мне небеспочвенными, и я решил обезопасить себя, — преспокойным тоном произнёс он, считая, что ответил на поставленный вопрос.

— Но что это такое?

— Кристалл! Или ты кристаллов никогда не видел?

Тарик ещё около минуты стоял на месте, а затем молча подошёл и стал внимательно рассматривать ярко-красный минерал. Сомбра невольно вспомнил самого себя в детстве, когда ему впервые показали живого дракона. Тогда он несколько минут глазел на эту диковинную зверушку, прежде чем решился наконец подойти поближе и дотронуться до дракона копытом.

— Если мне сегодня не повезёт, ты увидишь, как работает эта магия, — шутливым тоном заверил он и улёгся на кровать.

С приготовлениями было покончено — оставалось дождаться Дрисса с Хоуп.

---

В комнату вбежал Дрисс с блестевшим от пота лицом, словно он только что пробежал марафон. Приподняв переднее копыто, прося время на отдышку, он опустил голову, жадно поглощая кислород.

Сомбра хотел накричать на слугу за его наглость, но тут в комнату вошла Хоуп. Она, как всегда, улыбалась, не теряя при этом серьёзности ни в тоне, ни в поведении. Это была её отличительная черта, наряду со скромностью и чувством юмора.

— Наконец-таки, а я уж начал думать, что он тебя до утра искать будет, — иронично произнёс Сомбра, вознаградив Дрисса недовольным взглядом.

— Вообще-то, это я нашла его. Он бегал возле магазина моей подруги, Хлои, но ты её вряд ли знаешь…

— Что ты, бестолочь, там делал? — повысил тон жеребец, прервав кобылку.

— Я… — Слуга тяжело вздохнул, — я… я пытался… найти Хоуп, как вы… и приказали.

— Зря ты кричишь на своего друга, я ведь никому не сказала, куда пойду.

Сомбра молча отвёл взгляд в сторону, не найдя контраргумента.

— А зачем ты хотел меня… Что это? — голос кобылки дрогнул.

Не дожидаясь ответа, о котором Сомбра даже и не помышлял, она не спеша подошла к огромному кристаллу, выросшему буквально из ниоткуда. Несколько минут она изучала его взглядом, а затем аккуратно, точно боялась разбить, провела по ребру копытом.

— Какой красивый, — послышался её заворожённый голосок, и вдруг она резко обернулась. — Это ты сделал, правда?

— Разумеется, — с гордостью ответил он.

Хоуп ещё раз провела копытом по кристаллу, а затем мечтательно чуть ли не промурлыкала:

— У моей подруги есть ожерелье из точно такого же кристалла. Ах, как же оно ей идёт.

«Она так намекает на оплату за свои труды? — размышлял жеребец, с интересом наблюдая за реакцией кобылки. — А ей, возможно, ожерелье пришлось бы к лицу… Но вначале дело!»

— Так ты согласна?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты ей не сказал? — повысил тон бывший генерал, обращаясь к слуге.

— Я не успел спросить, ваше высокопревосходительство. Позвольте мне…

— Не позволяю!

— О чём он должен был меня спросить?

Сомбра тяжело вздохнул, подумав о том, что уже в который раз ему приходится всё делать самому.

— Хоуп, я хочу, чтобы ты показала мне город.

— С радостью! Завтра утром, часиков в десять, я буду свободна.

— Сейчас.

— Сейчас? — поразилась она и взглянула на улицу. — Но ведь уже ночь!

— Именно.

Сомбра накинул на голову капюшон. «Создатель, пусть она окажется смышлёней, чем эти двое!» — взмолился он.

— Так ведь сейчас всё закрыто. Ты ничего и не увидишь, да и… А-а-а… хорошо, если ты так хочешь, можно и сейчас. Только предупреждаю, отец научил меня приёмам самообороны.

Тарик и Дрисс недоумевающими взглядами посмотрели вначале на Хоуп, а затем на Сомбру. Тот взглянул на слугу, заставив того резко опустить голову, а после — на бывшего подчинённого, который резко встал по стойке смирно с каменным выражением на лице. «Неужели она думает, что я возьму её прямо на улице? — недоумевал он. — Хотя признаю, что тут есть, на что посмотреть».

— Ладно тебе, я пошутила, — засмеялась Хоуп своим звонким голоском. — Ты сейчас не в состоянии… Упс! Прости, я не в этом смысле… Лучше я подожду тебя на улице.

Единорожка вышла из комнаты, и где-то в коридоре раздался еле слышный смешок.

«Что она о себе возомнила?!» — говорил про себя Сомбра, чувствуя, как краснеют от гнева щёки. Он приказал ждать его дома, а сам поспешил на улицу.

Хоуп ждала его на крыльце, поправляя копытом гриву. Услышав за спиной цокот копыт, она обернулась и с улыбкой спросила:

— Пошли?

Сомбра хотел уже упрекнуть кобылку за её наглость, но неведомое чувство остановило его. Он пару секунд стоял в нерешительности, а затем, убедившись, что рядом нет посторонних, снял капюшон. Десять дней, проведённые в четырёх стенах, сделали своё дело. Сомбра с жадностью делал глубокие вдохи, наслаждаясь вечерней свежестью, дурманящей сознание, словно опиумом.

— Так куда хочешь пойти? — послышался ласковый голос Хоуп.

— Я впервые в Мэйнхэттэне — выбирай сама.

Вместе с тем, как остыло его лицо, улетучился весь гнев, и на его место пришло спокойствие.

— Ну, — протянула она, — сейчас уже ночь, так что нам только в центр.

— Нет. — Сомбра покачал головой. — Слишком много стражников и света, меня могут узнать.

— Тебя послушать, так лучше в темноту да по закоулкам? — рассмеялась кобылка.

— Чудесная идея, — на полном серьёзе согласился он.

С лица Хоуп пропала вся несерьёзность.

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Чем меньше свидетелей, тем лучше.

— Рассуждаешь, как разбойник, — заметила она, и в её голосе всё больше ощущалось влияние волнения.

— Сегодня мне придётся уподобиться отпетому мошеннику, чтобы не попасться в копыта стражников. Если ты знаешь место, где меньше всего пони и есть, на что посмотреть, отведи меня туда.

Хоуп, видимо, крепко задумалась, постоянно смотря то на пустынную, освещённую несколькими фонарями улицу, то на Сомбру, наслаждающегося вечерней прохладой.

— Хорошо, только обещай, что не ограбишь меня по дороге. — Кобылка слабо улыбнулась.

Сомбра негромко рассмеялся и шутливым тоном заявил:

— Скажу даже больше, я убью любого, кто посмеет до тебя дотронуться!

Пони засмеялась, но в её смехе оказалось больше беспокойства, чем радости.

Дом Фламит располагался на окраине города, вдали от достопримечательностей и главных дорог, поэтому прохожих — в особенности по ночам — было немного. По обе стороны улицы находились небольшие двух- и одноэтажные деревянные дома, среди которых каменные встречались крайне редко. Фонарные столбы также тянулись в два ряда, но встречались реже, чем жилые постройки.

Хоуп, которая первое время казалась слишком нервной, быстро вернула себе прежнюю жизнерадостность и иногда даже подшучивала над пустыми улицами и темнотой. Прохожих, к слову, вскоре прибавилось, и Сомбра поспешил накинуть капюшон. Хоуп, однако, заявила:

— Лучше бы ты снял его.

— Меня могут узнать!

— Да, но если мы встретим патруль, то он тебя точно остановит! — Она с тревогой посмотрела назад, но по её облегчённому вздоху стало ясно, что «опасность миновала».

— Почему ты так считаешь?

— Ты бы видел себя со стороны — вылитый негодяй, — на полном серьёзе заявила она.

«Это глупо! Если я сниму капюшон, любой сможет меня узнать. У этой кобылки странная логика, впрочем, как у многих», — рассуждал Сомбра, когда увидел впереди патруль.

— Нам нужно свернуть, — заявил он, ища взглядом какой-нибудь переулок.

— Зачем?.. Просто сними капюшон и держись уверенней — тебя не узнают, — ответила она и, точно решив показать пример, пошла медленней и спокойней.

— Откуда ты можешь это знать? Лучше свернём… вон туда. — Он мотнул головой в сторону двух домов, между которыми тянулась узкая улочка.

— Верь мне! — попросила она.

Сердце Сомбры забилось с бешеной скоростью. На лбу выступили капельки пота, и лицо покраснело от волнения. Гнетущее чувство в груди не давало покоя. Просьбы Хоуп лишь усугубляли и без того плачевное положение: Сомбру буквально разрывало на две части, когда одна рвалась в переулок, а другая верила в благополучный исход.

— Извини, — прошептал он и завернул за угол.

Переулок представлял из себя узкую улочку, по обе стороны которой, точно высокие стены, стояли двухэтажные дома. В воздухе царил смрад, а тени, казалось, были единственными обитателями этого места.

— Зачем ты пошла за мной? — спросил Сомбра, услышав за спиной цокот копыт.

— Ты дурак! Зачем ты это сделал? — чуть ли не завопила она.

— Иного выхода не было.

— Они же теперь будут нас преследовать!

Хоуп с напуганной мордочкой посмотрела назад и вдруг рванула галопом.

— Теперь уж точно, — пробубнил под нос Сомбра и последовал за кобылкой.

Пони бежали что есть мочи. Хоуп часто оглядывалась, из-за чего ей приходилось немного притормаживать, что, в свою очередь, не делал Сомбра. Он быстро её нагнал, с лёгкостью перегнал, а затем на протяжении всей погони возмущался тому, что, несмотря на его боль, она всё равно отстаёт.

Резкий укол в правом боку заставил Сомбру замедлить шаг. Хоуп сделала то же самое и запыхавшимся голосом с надеждой спросила:

— Оторвались?

— Сомневаюсь, что они вообще за нами гнались. — Он остановился и, убедившись в отсутствии преследующих, отдышался. — Ты полоумная.

— Зато я… Эй! Ты назвал меня полоумной? — возмутила она.

— А ты назвала меня дураком, — напомнил он.

— Потому что ты поступил как настоящий дурак!

Сомбра лишь отмахнулся копытом и, найдя улицу незнакомой, спросил:

— Где это мы?

— Мы на… — Лицо кобылки быстро сменило красный цвет на мраморно-белый, и она дрожащим полушёпотом произнесла: — Святая Селестия, это же улица Перерезанных глоток!

— Воодушевляющее название, — заявил он, сам не решив, иронизирует или констатирует факт. — Вернёмся назад?

Хоуп не спешила с ответом, и Сомбра решил использовать это время с пользой. Как оказалось, улица с таким необычным, пугающим названием выглядела относительно приветливо. Да, ни один из фонарей не работал, а часть зданий представляла собой полуразрушенные деревянные постройки. Однако почти в каждом доме горел яркий свет, а отовсюду доносились весёлые и частенько пьяные голоса. Прохожие — коих было немало, — словно кроны деревьев под порывами сильного ветра, пошатывались, помогая друг другу устоять на ногах. Встречались, впрочем, личности иного характера: они передвигались не спеша, уверенно — группами или поодиночке, — их лица скрывали серые плащ-накидки, точь-в-точь как у Сомбры. Сомневаться о роде их ремесла не приходилось.

— Накидывай капюшон, и пошли отсюда, — послышался напуганный голосок кобылки.

Пони развернулись и не спеша двинулись в обратном направлении. Хоуп постоянно смотрела по сторонам, ища взглядом улицу, на которую можно было свернуть. Сомбра из-под плаща изучал прохожих, стараясь обходить стороной подозрительных или больно весёлых личностей. В воздухе стоял ужасный смрад, словно рядом валялась гниль, а от местных несло так, что кобылка прикрывала нос копытом и прижималась к жеребцу; сквозь плащ он чувствовал её тело и слышал бешено колотившееся сердечко.

— Со мной тебе нечего бояться, — напоминал он, и она немного успокаивалась.

«Если завяжется драка и меня раскроют, придётся убить всех свидетелей — иного выхода нет… Сколько же здесь пони! Остаётся надеяться на благополучный исход», — размышлял Сомбра, когда Хоуп вдруг шепнула:

— Сюда.

Они завернули в переулок и, пройдя около десяти метров, попали на другую улицу. Она была полной противоположностью «перерезанных глоток». Узкая даже для двух экипажей, ни одного горящего окна и уж тем более фонаря; гробовая тишина, что можно слышать стук собственного сердца, и полное отсутствие прохожих. Воздух казался странным, словно мёртвым, как и все обветшавшие двухэтажные дома.

Хоуп, судя по её бледному лицу, была и сама не рада тому, что судьба завела их на эту улицу. Это выражалось не только во внешнем виде, но и в тихом, дрожащем от испуга голосе:

— Может быть, вернёмся?

— Не ты ли минуту назад хотела как можно скорее покинуть то место?

Улица вызывала у бывшего генерала немалое опасение. Тишина и мрак, царившие здесь, казались ему неестественными, а близстоящие дома представляли собой слишком хорошее место для засады, чтобы оставить этот факт без внимания.

— Мы пришли отсюда? — спросил Сомбра, пристально смотря по сторонам.

— Я не уверена, — послышался робкий голос единорожки.

— Куда ведёт это улица?

— На проспект Старсвирла Бородатого, — ответила она неуверенно и добавила: — Наверное.

— Наверное? — Сомбра нахмурил брови.

— Я никогда здесь не бывала… — оправдалась она. — Но все улицы ведут на проспект Старсвирла Бородатого.

— И сколько до него?

— Минут десять, может, пятнадцать… я не знаю.

— Ох…

— Как будто я виновата, что мы здесь оказались! — сорвалась она на крик.

— Тише, — шикнул он. — Потом будем разбираться, кто прав, а кто виноват. Лучше скажи, ты знаешь, в какую сторону нам идти?

— Нам вон к тем небоскрёбам.

Пони указала копытом на возвышающиеся вдалеке здания, сияющие сотней огней.

— Тогда пошли.

— Стой!

Хоуп подскочила к Сомбре и схватила его за копыто. Он посмотрел на её напуганное лицо с непониманием, а затем, искренне улыбнувшись, в шутку произнёс:

— Лучше бы нас схватил патруль.

Кобылка словно пару секунд размышляла над тем, как следует реагировать на данное высказывание, а после неуверенно улыбнулась.

— Во-первых, не нас, а тебя. А во-вторых, лучше пойдём побыстрее, у меня от этого места мурашки по коже!

Пони шли быстро, однако переходить на галоп на решались. Они как будто боялись нарушить покой этого — во всех смыслах слова — странного места. Хоуп жалась к Сомбре, чуть ли не залезая под плащ. Он слышал её громкое дыхание, точно она дышала ему на ухо; он чувствовал дрожь её тела, словно содрогался сам; ему казалось, что их сердца бились в такт.

«Стоит ли воспользоваться кристаллом? Я создавал его на экстренный случай, но разве не в таком положении мы сейчас находимся? За каждым углом может скрываться разбойник, с которым придётся считаться в любом случае. Но если меня увидят… узнать-то они меня не узнают, разве что Хоуп невольно выдаст своим присутствием, но магия выдаст меня, и если кто-то сообщит об этом империи, то она найдёт меня, достанет из-под земли. Риск в любом случае слишком велик…» — размышления прервал громкий крик. Пони застыли на месте. Казалось, что кричавшая была рядом, где-то за соседним домом.

— Святая Селестия… — пискнула Хоуп, схватив Сомбру за копыто.

— Нам не нужны неприятности, — напомнил он. — Попробуем прошмыгнуть.

— Но… но разве… — пролепетала она.

— Что? Ты хочешь помочь?

Не успела кобылка ответить, как из переулка вышел пони в серой плащ-накидке. Он посмотрел сначала в одну сторону, затем — в другую, где стояли случайные прохожие. Не снимая капюшона, он двинулся в их сторону.

— Разойдёмся подобру-поздорову, — предложил Сомбра.

— Ясень пень! А ты не дурак, — раздался его грубый, нахальный, молодой голос.

— Мы ничего не видели и не слышали.

— Да-да. — Рог Сомбры слабо засиял. — Я лишь хочу в этом убедиться.

В следующий миг под плащом незнакомца что-то сверкнуло. Но не успел он сделать замах, как ярко-красный кристалл, вырвавшись из земли, словно горячий нож масло, пронзил его шею насквозь.

— А-а-а! — взвизгнула кобылка.

— Молчи, дура! — гаркнул жеребец и тяжело вздохнул. — Жди здесь и в ни в коем случае не зови стражу!

«Хотя откуда ей взяться?..» — добавил он про себя, подходя к убитому. Как оказалось, заключение было преждевременным — нападавший ещё шевелился. Однако захлёбываясь собственной кровью, обильно вытекавшей из шеи по острому кристаллу, и содрогаясь в предсмертных конвульсиях, он доживал последние секунды своей жизни. «Назад пути нет!» — напомнил себе Сомбра, поднимая и пряча под плащ запачканный кровью кинжал. Перед тем как войти в переулок, из которого появился разбойник, он подготовил ещё одно заклинание.

За углом его ждали семь пони: пятеро, как и нападавший, скрывали свои лица под капюшонами, а двое, что удивительно, оказались в форме стражников. Однако последние не пытались как-то помешать разбойникам, более того, Сомбре показалось, что именно они связывали какую-то кобылку, лежащую на земле. «Назад пути нет!» — напомнил он сам себе и попытался найти взглядом пегасов. К сожалению, из-за плащей, под которыми, видимо, скрывались крылья, сделать это не представлялось возможным.

Один из разбойников громко свистнул. «Главарь!» — заключил Сомбра и использовал заклинание. В следующее мгновение голова свистуна оказалась нанизанной на кристальный кол. Стоявшие рядом пони отскочили в сторону, чем выиграли противнику несколько драгоценных секунд. Сделав замах, он кинул в них недавно поднятый трофей. Острый кинжал попал одному из стражников в глаз, и тот повалился на землю. Потеряв двоих, остальные, кроме стражника, который остался у жертвы, с криками кинулись на нападавшего. Один из них оказался пегасом, однако, к великой радости Сомбры, не улетел, а первым бросился в бой. Из рога вырвался сгусток красной материи, но пегас чудом увернулся от атаки и, держа в зубах кинжал, спикировал на единорога. Сомбра повторил атаку, и на этот раз удар пришёлся почти вплотную. К сожалению, даже раненый, пегас сшиб своего врага с ног.

— А-а-а, — застонал Сомбра, чувствуя холодную сталь в плече.

Он ударил магией вновь — раздался хриплый стон. Немного усилий, и безжизненное тело пегаса лежит рядом, а Сомбра, стиснув зубы, вытаскивает кинжал. Кровь заструилась из раны, но ему сейчас не до этого, и он с трудом поднимается. Разбойники сократили дистанцию, и первый из них с криком бросился на раненого пони. Бывший генерал чудом уклонился от атаки и, воспользовавшись преимуществом, нанёс удар точно в шею. Второго он откинул с помощью магии. Однако третий успел вонзить меч — не клинок! — в его тело. Сомбра издал хриплый стон и пошатнулся. Нападавший вытащил меч и замахнулся для последней атаки, но тут из земли вырвался кристалл. Оружие со звоном упало на землю, а тело пони, с раскроенным черепом, медленно сползло по колу. Боль в груди стала невыносимой, перед глазами стремительно темнело, но Сомбра, опираясь на кристалл, нашёл взглядом последнего. Стражник убегал, неся на спине связанную жертву. «Стоять!» — даже мысли Сомбры ослабли, но он нашёл в себе силы для последней атаки. Кристалл вырвался из земли, но, к сожалению, не убил, а только приковал к месту убегающего. «Нужно добить…» — Копыта подкосились, и обессиленный единорог упал на землю.

Последняя боль ему мерещилась адом. Это может быть смерть звала его взглядом. Он смутно понимал: домой не вернуться. И он засыпал, чтоб уже не проснуться...

Глава IV "Багровый переулок"

Хоуп чудом подавила рвотный позыв, прикрыв рот копытом. Она не смотрела на это ужасающее зрелище — предсмертные судороги несчастного пони, но кровавая картина стояла у неё перед глазами. Горечь во рту, смрад, режущий очи, и каша в голове буквально сводили её с ума. Она готова была отдать всё на свете, лишь бы это оказалось страшным сном, кошмаром, который вот-вот закончится. Но мир грёз упорно не желал таять, а реальность диктовала свои жестокие правила.

«А вдруг… вдруг я могу ему помочь? Если он всё ещё жив?» — промелькнула мысль в голове Хоуп. Её не волновало то, что этот разбойник всего минуту назад пытался убить их, для неё он оставался раненым пони. Но обернуться и уж тем более подойти к нему, оказалось непросто. Копыта и голова отказывались слушаться. Хоуп пришлось сделать над собой усилие, а затем перебороть не только страх, но и новый рвотный позыв.

Разбойник не подавал более никаких признаков жизни. Задняя часть его туловища лежала на земле, когда передняя, поддерживаемая кристальным колом, повисла. Хоуп опустила взгляд, не желая смотреть на омерзительное зрелище, однако увидела тёмно-алую лужицу, медленно стекающую к её копытам.

— Святая Селестия, — проронила она, пошатнувшись.

Внезапно из переулка, откуда прежде не доносилось никаких звуков, раздался крик. Хоуп с ужасом узнала в нём голос Сомбры. Мысленно она была уже там, но в реальности не сдвинулась с места, словно копыта держала сама земля. Сумбур в голове достиг зенита, и пони просто стояла, на время потеряв контроль над собственным телом.

Осознание произошедшего, как это часто бывает, пришло лишь через некоторое время, когда тишина стала невыносимой. Хоуп сорвалась с места и забежала в переулок. Там, игнорируя всё и вся, она нашла серого единорога. Он захлёбывался собственной кровью, зажимая кровоточащую рану в последней попытке отсрочить скорую кончину. Его взгляд практически потух, и глаза медленно закрывались, погружая мир во мрак, подобно крышке гроба.

— Нет! Только не умирай! — взмолилась Хоуп, пытаясь остановить кровотечение. — Не смей закрывать глаза, слышишь, Сомбра, не закрывай глаза, я… я…

На глаза навернулись слёзы, пони шмыгнула носом и сама сделала то, что запрещала другу. Зажимая копытом рану, она представила себе её в виде куска ткани, который аккуратно и в то же время быстро зашивался иголкой. Кровь она вытирала тряпкой, а жар сбивала мокрым компрессом. Несколько минут показались ей целой вечностью, но когда она закончила, Сомбра лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Трудно сказать, кровоточила рана или нет — так много было крови! — однако пони, которому по всем законам логики следовало умереть, выжил.

— Держись, я позову кого-нибудь на помощь, — прошептала она, но не успела рвануть с места, как услышала чей-то стон.

Только сейчас Хоуп обратила внимание на царивший здесь ужас. Три ярко-красных кристалла, выросшие из земли, пронизывали тела убитых пони; несколько трупов лежало рядом, в лужах крови. Один находился всего в паре метров; от его головы осталась лишь липкая тёмно-алая масса — смесь крови, костей и мозгов. Хоуп зажмурилась и резко отвела взгляд, но на этот раз содержимое её желудка оказалось на земле.

«Святая Селестия… — сказала она про себя, и её снова вырвало. — Пусть… пусть это окажется сном, простым кошмаром… умоляю…» Её мольбы прервал громкий крик. Она обернулась и увидела вдалеке пони, пытающегося мечом сломать кристалл. Недолго думая, она, слегка пошатываясь, побежала к нему, но, не смотря под копыта, споткнулась о кого-то. Как оказалось, то была связанная единорожка серой масти. Она испуганными глазами смотрела на незнакомку и, казалось, пыталась что-то сказать, но кляп во рту не давал этого сделать. На пару секунд забыв о раненом пони, Хоуп помогла бедняжке, но вся её помощь ограничилась избавлением той от кляпа, так как за спиной послышался хруст кристалла. Она обернулась и увидела стражника с окровавленным животом. Он левитировал меч и, как видимо, пытался встать, опираясь на стену. Хоуп подошла к нему, но тут её окликнул хриплый голос:

— Берегись!

— Что? — опешила она и остановилась.

Пока её мозг пытался анализировать произошедшее, стражник сумел встать и, сжимая зубы от боли, сделал шаг вперёд. Неожиданно он взмахнул мечом, но удар получился плохим, и Хоуп отделалась лишь сильным испугом. Она отскочила в сторону и, словно впав в ступор, молча смотрела на единорога, пока тот готовился к новой атаке.

— …как вкопанная, сделай что-нибудь! — донёсся до неё обрывок фразы, выведший её из ступора.

Чудом она уклонилась от ещё одного удара. Стражник, впрочем, не сдался и попытался вновь, но не успел он даже замахнуться, как несколько десятков кристальных осколков воткнулось в него. Меч со звоном упал, а за ним рухнуло тело его бывшего хозяина. Хоуп, подавляя рвотные позывы, с ужасом наблюдала, как струится кровь и пони содрогается в предсмертных конвульсиях.

— Помоги мне! — услышала она и с трудом обернулась — настолько сильным был ужас! — на источник звука.

Та единорожка, которую она избавила от кляпа, сейчас пыталась развязать узел с помощью магии, но пока что ничего не получалось.

— Не стой как вкопанная — помоги мне!

Хоуп подбежала к пони и попыталась помочь, однако верёвка ни в какую не хотела поддаваться.

— Принеси его меч, — предложила незнакомка, — так мы ничего не добьёмся.

Хоуп кивнула и быстро нашла оружие. Оно лежало возле мёртвого стражника, слегка поблёскивая в луже свежей крови. Не ужас, но отвращение не позволяли пони поднять меч, и она в нерешительности стояла.

— Быстрее!

Голос, словно пощёчина, заставил кобылку поднять меч. Она, жмурясь, аккуратно вытерла кровь о землю и левитировала оружие той единорожки. Та, к слову, повторила за ней и, воротя взгляд, осторожно перерезала верёвку.

— Мерзость, — сморщила она лицо и с отвращением откинула меч в сторону. — Помоги мне.

Хоуп, будучи в неком подобии транса, исполнила просьбу.

— На какой улице мы находимся? — спросила серая единорожка, ища взглядом табличку с адресом. — Иди разузнай.

И снова, не до конца осознавая происходящее, находясь в шоке от увиденного, Хоуп послушно выполнила просьбу. Однако на этот раз, спеша к главной улице, она увидела Сомбру. Он по-прежнему тяжело дышал, прижимая зашитую с помощью магии рану копытом, но теперь мутным взглядом смотрел в небо. Кобылка сразу вспомнила о помощи, которую пообещала привести.

— Я мигом, — сказала она, слабо улыбнувшись.

— Как называется улица? — послышался голос незнакомки.

— Я помогу ему, а потом тебе, — крикнула она в ответ, направляясь к главной улице.

— Нет! Постой!

— Он может умереть!

— Дура, я спасу всех нас…

Серая единорожка побежала к своей спасительнице, но остановилась у кристального пони. Она с улыбкой посмотрела на него и что-то невнятно пробубнила себе под нос. Вдруг что-то кольнуло в груди у Хоуп: она испугалась за Сомбру и рванула к нему.

— Только тронь его, и я тебя убью! — гаркнула Хоуп.

Пони аж передёрнуло, но она на удивление гордым и спокойным голосом заявила:

— Леди Лигейя не убивает своих спасителей. Жди здесь.

Она вышла на главную улицу и, подняв взгляд, полезла в сумку, которой явно не было прежде. Достав нечто, смутно напоминающее на перо и клочок бумаги, она быстро написала адрес и, спустя несколько магических манипуляций, «письмо» исчезло в серой вспышке.

— Помощь уже в пути, — заявила она, возвращаясь к своим спасителям.

Стоило ей подойти, как рядом с ней появился неизвестный единорог белой масти с серой гривой. На нём были лёгкий доспехи, состоящие из нескольких металлических пластин. Он моментально вытащил меч, окинул взглядом переулок и лишь после этого с почтением произнёс:

— Вы в порядке, миледи?

— Забери нас отсюда, Хантер. Всех нас.

Единорог поклонился, и в следующий миг Хоуп ослепила яркая вспышка.

Глава V "Дворец медицины"

Кристально чистая тёплая вода стекала по лицу фиолетовой единорожки, окрашиваясь в кроваво-красный цвет. Хоуп с трудом могла узнать себя в зеркале: заплаканные глаза, запачканные кровью других пони копыта, грива, шёрстка и, наконец, будто постаревшее на пару лет бледное лицо. Кобылка с радостью и отвращением смывала кровь. Слабость в копытах медленно уходила, но пони всё ещё хотелось присесть и отдохнуть.

— Ты закончила? — услышала она величественный голос леди Лигейи.

— Минуточку, — ответила Хоуп и, вспомнив о недавнем разговоре со спасённой пони, поспешила.

— Жду тебя у твоего друга, — заявила Лигейя.

Когда цокот копыт отдалился, Хоуп обдала лицо тёплой водой и шмыгнула носом. «За что… за что мне всё это?.. Почему я вообще согласилась на эту прогулку? Ведь я знала, чем это может закончиться! А Сомбра… — По лицу пони прокатилась слеза. — Если он умрёт, я никогда себе этого не прощу!» Она опустила взгляд и в алой воде увидела собственное отражение. Жалкое — во всех смыслах слова — создание, готовое от бессилия рухнуть на пол.

— Лучше бы на его месте оказалась я, — проронила она, закрывая глаза.

В помещении воцарилась гробовая тишина. Хоуп окутала пугающая тьма, которую быстро сменили стремительно загорающиеся, а затем так же скоро тухнувшие, словно вспышки молний, картины кровавого переулка. Бой между Сомброй и группой разбойников больше походил на безжалостную бойню, из которой никто не должен был выйти победителем. «Но он ведь выжил!» — напомнила себе Хоуп и воспрянула — насколько это возможно в данной ситуации — духом. Подняв взгляд и снова увидев своё отражение, она умыла лицо, вытерла нос копытом и слабо улыбнулась.

Закончив с водными процедурами, Хоуп направилась к Сомбре. Ей уже приходилось бывать в этом дворце медицины, однако масштабы сего здания поражали воображение каждый раз. Обделанные белым камнем коридоры тянулись на сотни метров и прокладывали путь к многочисленным залам с высокими сводами. Там, в ярком солнечном свете комнат, на десятках коек находились сотни спасённых мастерством врачей жизней. Старые фрески истрепались до такой степени, что лишь старожилы помнили замысловатые картинки из камня; они (фрески), поговаривают, оживали по ночам, когда никто не видит, и во снах являлись больным, избавляя тех от душевного недуга. Множество легенд ходило об этом месте, построенном три столетия назад, когда Мэйнхэттэн был большой деревней. Дворец медицины, прозванные так местными и оставшийся им на века, увидел свет благодаря воле и безграничному богатству князя Давла Ашера. Для постройки пригласили минотавров, которых Давл, считал лучшими строителями и архитекторами на всём белом свете. Они и ещё несколько тысяч пони всего за пару лет построили настоящий дворец! Однако удивительна не столько скорость, сколько дальнейшая судьба этого необычного места. Несмотря на заоблачные затраты, Давл не собирался вернуть себе деньги, более того, он позволил молодым, подающим надежды лекарям бесплатно обучаться у великих целителей тех времён. «Смерть неподкупна, и мы можем лишь продлить жизнь благодаря медицине!» — говорил он всякому, кто сомневался в выгоде подобного проекта.

Хоуп завернула за угол и через пару дверей оказалась у палаты, в которой лежал Сомбра. Она, как все остальные, представляло собой широкое, хорошо освещённое помещение с высокими арочными сводами, обделанными тускло-жёлтым камнем. Единственным заметным отличием оставались два ряда коек, из которых только на одной лежал раненый пони. Леди Лигейю Хоуп не увидела, что удивительно, учитывая сложившееся первое мнение об этой знаменитой пони.

Лигейя приходилась дочерью князю Геллеру Ашеру — самому богатому и влиятельному пони во всём Мэйнхэттэне — поэтому, помимо разбалованного характера, грубости и высокомерия, ей были не чужды пунктуальность и уважение к достойным того пони. А Сомбру, как считала Хоуп, в данной ситуации требовалось причислить к таким личностям незамедлительно и безоговорочно.

К счастью, в палате остался главврач дворца медицины, Авиценна, полысевший единорог тёмно-оранжевой масти. Он сидел у койки пациента, снимая жар мокрым компрессом и постоянно о чём-то с ним разговаривая, хотя тот, по-видимому, был не в состоянии отвечать.

— Как он? — спросила она с порога.

— Тело ослабло, но сильный дух вернёт его в мир живых, — ответил тот спокойным, немного басистым голосом. — Леди Лигейя просила её извинить, но ей пришлось отлучиться на встречу с отцом. Полагаю, князь захочет с тобой поговорить… Это правда, что среди нападавших была охрана миледи?

— Я… — протянула Хоуп, невольно вспоминая кошмарные события в переулке, от которых её и сейчас выворачивало наизнанку. — Там были какие-то стражники, но я не знаю, кто они… Когда он очнётся?

Сомбра по-прежнему лежал с закрытыми глазами, и на первый взгляд казалось, что смерть вот-вот утащит его в свой загробный мир. Однако опытный лекарь или внимательный пони сразу отметит здоровый цвет лица и ровное дыхание.

— Ему нужен отдых, раны не смертельные, но серьёзные. Впрочем, ты и сама об этом знаешь. — Авиценна смочил компресс. — Почему я перестал видеть тебя в своей школе, Хоуп?

Кобылка покраснела, оказавшись в тупике таким, казалось бы, простым вопросом. Она пыталась выиграть время, мыча и смотра по сторонам, будто на стенах был написан ответ.

— Самая любознательная и целеустремлённая ученица не знает, что сказать?

— Деньги… Да-да, деньги! — чуть ли не прокричала она, найдя весомый аргумент. — Обучение не бесплатное, а жить на что-то надо!

Он задумчиво посмотрел на ней, словно на шкатулку с секретом. От этих проницательных голубых глаз ничего и никогда не могло укрыться, и Хоуп это прекрасно понимала, поэтому старалась не показывать своего беспокойства.

— Такой способной ученице прямой потомок основателя дворца медицины позволит обучаться бесплатно.

— Но я… вы сказали: бесплатно? — поразилась она.

— Сказал.

— Но… — Хоуп тихо хихикнула, ощутив в груди приятную лёгкость, а в копытах — неожиданно появившуюся слабость. — Вы не говорили об этом прежде.

— Не говорил, — кивнул он. — Ты училась прилежно и постоянно стремилась к новым знаниям, а твой дар делал из тебя прекрасный алмаз. Но неогранённым я не мог преподнести его князю. — Авиценна посмотрел на дверь, заставив ученицу сделать то же самое. — Однако, если у тебя финансовые проблемы, я могу поговорить с ним об этом сейчас.

— Сейчас?! — у Хоуп перехватило дыхание.

— Разумеется, когда расследование будет завершено, виновных накажут, а Сомбра восстановится.

Упоминание о раненом друге, вернуло её в реальность. Все события, факты и предложения сразу же отошли на второй план, и она решила посвятить всё внимание и заботу Сомбре.

Глава VI "Герой?"

Кристальный потолок небесного цвета стремительно поглощала тьма, словно опухоль, поражающая здоровое тело. В воздухе царил смрад, режущий глаз и давящий на лёгкие тяжёлыми латами. Солнечный свет медленно исчезал, унося с собой теплоту, что согревала обессиленное тело. Кровавые реки обмелели, и теперь доживали последние минуты жизни, подобно израненному серому единорогу, лежащему на полу тронного зала Кристального замка.

— Вот и пришёл твой смертный час, предатель, — послышался усталый голос императора, сопровождаемый скрежетом металла о кристалл.

Сомбра попытался встать, но новая вспышка боли ввергла его в такую агонию, что он смог лишь простонать.

— Я очищу этот мир от заразы!

Окровавленное лицо императора нависло над бывшим генералом. Эта кривая ухмылка, точно у самого подлого разбойника, эти горящие злобой глаза и этот блеск кроваво-красной короны были Сомбре ненавистней всего на свете. Однако сил осталось только на ненависть.

Меч императора навис над раненым. Но тьма, поглотившая «небосвод», уже тянула свои мерзкие лапы к раненому пони.

— Прощай, Сомбра!

Император с криком обрушил на врага холодную сталь. Вот только мрак оказался быстрее. Он поглотил и меч, и императора, и всё вокруг в мгновение ока. И теперь, не видя даже собственных копыт, Сомбра слышал лишь один неразборчивый шёпот, звучащий, казалось, в голове…

---

Резкий запах и яркий солнечный свет заставили Сомбру резко отдёрнуть голову. Перед глазами стояла нечёткая картинка, помесь разнообразных — белых, жёлтых, красных и коричневых — пятен. До ушей доносились чьи-то неразборчивые голоса. А мысли превратили голову в большую тарелку с кашей, вносящую общую лепту в царящую неразбериху. С трудом шевеля губами, чувствуя сухость во рту, Сомбра прошептал:

— Что это за место?

Разговоры на мгновение затихли, а затем один до боли знакомый голос неразборчиво ответил.

— Что ты говоришь? — протянул Сомбра, пытаясь поднять копыто.

Словно протирая грязное стекло, он водил им перед собой, пока кто-то аккуратно не вернул его на место. Попытка разобраться в происходящем и вспомнить предшествующие события не дала никаких результатов — голова всё ещё отказывалась работать.

Один из голосов выделился грубостью и громкостью на фоне других. Мгновение спустя к лицу Сомбры потянулось расплывчатое оранжевое пятно, отдалённо напоминающее копыто. Вдруг резкий запах ударил в ноздри. Пони рефлекторно мотнул головой и подался назад, ударившись головой о стену. Глаза заслезились, но положение дел хуже не стало; даже больше, когда самопроизвольный плач прекратился, картинка приобрела чёткость, хотя по краям остались расплывчатые области. Перед Сомброй стояло несколько пони, из которых он узнал только Хоуп. Один, единорог тёмно-оранжевой масти, с полысевшей головой, смотрел с заботой и интересом, попутно смывая с копыта белую субстанцию. Рядом с ним, величественно задрав голову, стоял бледно-голубой единорог с серой гривой; по его высокомерному, но всё же заинтересованному взгляду Сомбра заключил о главенствовании этого пони над остальными. С другой стороны кровати, за пегасом, облачённым в лёгкие доспехи, состоящие из нескольких пластин, с виднеющейся под ними кольчугой и рукояткой меча, стояла серая единорожка; в её карих глазах, казалось, смешалось столько чувств, что выделить из них доминирующие не удалось.

— Как себя чувствуешь? — послышался взволнованный голос Хоуп.

Сомбра, пытаясь ответить на данный вопрос прежде всего для себя, попытался пошевелить всеми копытами по очереди. Болью отозвались все, особенно передние, однако дискомфорт показался терпимым.

— Могло быть и хуже, — ответил он слабым голосом. — Что за гадость вы мне дали?

— Ту, которая привела тебя в чувство и, полагаю, вернуло трезвый ум, — уклончиво пояснил тёмно-оранжевый единорог. — Не думай вставать — тебе нужен отдых.

— Ты говорил о другом, — раздался громогласный голос, и теперь Сомбра не сомневался в своём выборе главенствующей роли среди собравшихся.

— Он не должен вставать, но вполне может разговаривать, ваше сиятельство, — оправдался тот на удивление спокойным тоном.

— Отлично, — удовлетворённо кивнул он. — Итак, Сомбра, тебе известно моё имя?

Насколько это позволяла ситуация, бывший генерал быстро оценил своё положение и пришёл к выводу, что лучше не дерзить.

— Имя, возможно, и известно, но вижу вас впервые.

— Это частая ситуация. Перед тобой князь Геллер из рода Ашеров. Это имя тебе о чём-нибудь говорит?

— Не буду врать, приходилось слышать, но, к сожалению, род вашей деятельности мне неизвестен.

Геллер несколько секунд задумчиво молчал, но ни один мускул на его лице не показывал раздражения или гнева.

— Я был лучшего мнения о вас, генерал.

Упоминание военного звания, словно гром среди ясного неба, раздалось в голове Сомбры. Его разум прояснел, и он, удивлённо смотря на собеседника, с лёгким трепетом в голосе произнёс:

— Откуда ты меня знаешь?

— Я не был бы самим собой, если бы не знал всё о важных гостях моего города, — ответил тот надменно и резко перевёл тему: — Как ты оказался в том переулке вчера ночью?

— Я… — Сомбра мотнул головой, пытаясь вернуть прежнее спокойствие, но снизить сердцебиение не удалось. — Прогуливался, просто проходил мимо.

— Почему ты полез в драку? — продолжил напор Геллер, за что был вознаграждён несколькими недовольными взглядами.

На лице бывшего генерала выступили капельки пота, но воли эмоциям он не давал.

— Меня увидели и могли сообщить империи. Мне пришлось принять бой.

— Так ты не пытался спасти мою дочь? — повысил тон князь и сделал шаг вперёд.

«Надеюсь, я не ошибся», — подумал Сомбра и всё тем же голосом ответил:

— Вашу дочь? Нет, но я и не собирался причинять ей вред.

— Но она видела тебя. Не убил бы ты её после того, как разобрался с разбойниками?

— Отец!

— Молчи, Лигейя!

Сомбра отвёл взгляд в сторону, делая вид, что смотрит на стену, однако на самом деле изучал лицо Хоуп. По её округлённым глазам, тяжёлому дыханию и стекающему поту он заключил, что она волнуется не меньше его.

— Тогда меня волновали другие вещи.

— Ты не ответил, — заметил князь.

Бывший генерал тяжело вздохнул и обратил на него свой взор. Титул полностью соответствовал поведению пони: Геллер, казалось, демонстрировал лишь те эмоции, которые считал уместными.

— Знай её ценность, я бы рискнул попросить что-нибудь взамен у князя.

Геллер задумчиво смотрел на Сомбру, словно судья, в чьих копытах была судьба подсудимого. За всё время разговора он ни разу не дал понять, что испытывает симпатию или хотя бы уважение к спасителю дочери; из-за чего его улыбка и резко подобревший голос, судя по реакции, для многих стали неожиданностью.

— У судьбы странное чувство юмора: она может сделать из благодетеля убийцу, а простого прохожего превратить в рыцаря в сияющих доспехах.

Сомбра вздохнул с облегчением и впервые за несколько минут сумел расслабиться и насладиться мягкой периной.

— Разумеется, ты не услышал от разбойников никаких имён? — продолжил князь.

— В бою не место даже пафосным речам, — усмехнулся Сомбра, считая, что имеет на это право.

— Твоя правда. Впрочем, сейчас тебя волнуют иные вещи, не так ли? Так чего ты хочешь за спасение моей дочери?

«Бедняжка, ты, видимо, сейчас ничего не понимаешь? Боюсь представить, что творится в твоей голове, — размышлял Сомбра, забавляясь необычным, отчасти смешным выражением лица Хоуп. — Ты и сам знаешь, Геллер. Так почему спрашиваешь? Гордость не позволяет предложить, или самолюбие требует потехи?.. Жаль, но не в моём положении демонстрировать характер».

— Я прошу у тебя защиты, о Светлейший. Мне нет пути обратно. Империя назначила за мою голову солидное вознаграждение, и теперь я вынужден скрываться в четырёх стенах ненавистного мне дома. Но и это не гарантирует мне полную безопасность… — Сомбра тяжело вздохнул. — Я хочу начать жизнь с чистого листа, но без могущественного покровительства мне не обойтись.

— Пятнадцать тысяч бит вытащат нищего из грязной канавы, а любой разбойник рискнёт жизнью за такую сумму, — заметил Геллер. — Но жизнь моей дочери бесценна, и я помогу тебе.

Князь перевёл взгляд на стражника и настойчивым тоном заявил:

— С этого дня, Хантер, ни один патруль не остановит Сомбру, а если он попадёт в беду, то стражники помогут ему, как если бы они помогли любому гражданину Мэйнхэттэна.

— Я немедленно раздам соответствующие распоряжения, — кивнул тот головой.

— Чернь забудет о тебе, Сомбра. Однако для всякого разбойника ты останешься пони, у которого может оказаться толстый кошелёк.

— Благодарю вас, — сказал бывший генерал почтительно.

— Но не забывай, что я помог тебе начать жизнь с чистого листа, а не сделал из тебя неприкосновенного.

«Вот какой ты на самом деле!.. Впрочем, на большее рассчитывать было глупо», — заключил Сомбра и склонил голову в знак уважения.

— Ты и твоя спутница можете оставаться здесь столько, сколько потребуется. Авиценна позаботится о том, чтобы вы ни в чём не нуждались.

— Как пожелаете, Великий, — послушно произнёс врач.

— А теперь прошу меня извинить, нужно найти виновных в этом ужасном преступлении.

Геллер направился к выходу, сопровождаемый дочерью, которая вознаградила Сомбру своей белоснежной улыбкой, и, видимо, капитаном стражи. Авиценна откланялся минуту спустя, сославшись на ежедневный осмотр больных. Оставшаяся в зале Хоуп, не участвовавшая в разговоре, и теперь не спешила начинать беседу. По бледному, словно мрамор, лицу и взволнованному взгляду, точно это её судьба решалась минутами ранее, Сомбра заключил о неуместности шуток и упрёков.

— Спасибо, Хоуп, — сказал он наконец.

— Мне-то за что, — удивилась она. — Герой ты, а не я.

— Ошибаешься. Я принял бой не по своей воле, и уж тем более мной не двигало желание спасти эту кобылку. А вот ты спасла меня, не испугалась ни крови, ни опасности. Это перед тобой мне следует поклониться, Хоуп.

Лицо кобылки залилось румянцем, и в уголках её рта застыла слабая улыбка. Однако волнение никуда не исчезло.

— Так поступил бы каждый на моём месте, — застенчиво протянула она.

— Когда я был генералом — возможно. Но теперь, когда нет громкого титула, я вижу, кто был предан мне, кого я могу назвать своим другом! — Сомбра положил своё копыто на её. — Я благодарен судьбе за встречу с тобой.

Хоуп хихикнула, и вместе с этим смехом, казалось, ушло всё волнение, а от страха не осталось и следа.

— А ты мастер красивых речей, — заметила она, улыбаясь, но вдруг её лик вновь омрачило сомнение. — Почему князя интересовали подобные вещи? Он тебе не верил?

— Я оказался в нужном месте в нужное время и спас не кого-нибудь, а дочь, — следующие слова он произнёс с выражением и еле заметным отвращением, — самого влиятельного пони во всём Мэйнхэттэне! Не находишь, что всё шито белыми нитками? Разумеется, его терзали сомнения, и он попытался их развеять.

— Такими вопросами? — нахмурила она брови.

— Он хотел завести меня в тупик, и ему это почти удалось… Иногда, Хоуп, если кто-то хочет казаться главным, нужно дать ему эту видимость.

— О-о-о… А ты у нас настоящий философ! — подколола она и ударила Сомбру в плечо.

— Осторожней! — прошипел он, сжимая зубы.

— Ой! Я нечаянно, извини меня! — виновато оправдалась она, закрыв рот копытцем. — Тебе, наверное, нужен отдых?

— Отдых? — поразился он. — По-твоему, я мало отдохнул?

— Но как же…

— Пожалуйста, Хоуп, не надо этих речей, ты не врач… вернее, ты замечательный лекарь, но сейчас для меня лучшим лекарством будет разговор. Расскажи мне о том месте, куда мы вчера так и не дошли.

— С радостью! — воспрянула кобылка духом. — Когда поправишься, мы обязательно туда сходим!

— Непременно, Хоуп, непременно.

Глава VII "Призрак"

Дождь не прекращался уже несколько часов, и Дриссу, переделавшему все дела по дому, ничего другого не оставалось, кроме как любоваться непогодой за окном. Улицы превратились в небольшие бурные речонки с каменным дном и завораживающими дух водоворотами у стоков; однако редкая «рыба» проплывала здесь, будто вверх по течению кто-то поставил огромную сеть. В какой-то мере это было так, вот только не сеть, а центр города манил редких горожан и кареты; там, казалось, даже в такой ливень жизнь била ключом и собирались все сливки общества, несмотря на страх раствориться в бурном потоке воды.

Вдруг за спиной послышался мышиный писк. Пони резко обернулся, готовый в прямом смысле слова кинуться на грызуна, но того не оказалось.

— Проклятие! — гаркнул Дрисс, отходя от окна.

Он внимательно осмотрел деревянный пол, заглянул под кухонный стол, посмотрел за старыми полками, в которых хранилась посуда, — обошёл все места, где, по его мнению, могла прятаться мышь, но её и след простыл.

«Отдать столько бит и получить старый деревянный дом с мышами! Ох, попадись мне этот пегас, я бы ему все зубы выбил!.. Благо, его превосходительство их ещё не заметил, иначе…» — рассуждения пони прервали знакомые, но всё же неразборчивые голоса, больше похожие на брань; они быстро приближались, спускаясь со второго этажа по поскрипывающей лестнице.

— К чему эти жеребячьи выходки? — донёсся раздражённый голос Тарика.

— Я купил этот дом, чтобы избавиться от одного надоедливого грифона, но взамен получил не менее назойливого кристального пони! — раздался упрёк Сомбры.

Мгновение спустя оба зашли на кухню, где сидел Дрисс. Будто не видя ничего и никого вокруг себя, Сомбра подошёл к окну и несколько секунд молча смотрел на улицу.

— Одному Создателю известно, когда закончится этот проклятый дождь! — проворчал он.

— Скажи хоть ты ему, — попросил Тарик, смотря на Дрисса.

— А с чего ты взял, что я прислушаюсь к мнению бывшего слуги? — усмехнулся Сомбра, не отводя взгляд от улицы.

«Вы правы, ваше высокопревосходительство, к чему вам мнение прислуги?.. А ты, вояка, и сам знаешь, что он меня не послушает. Зачем тогда просишь? Дураком хочешь меня выставить?.. Ну-ну, посмотрим, кто ещё будет смеяться последним!» — подумал Дрисс, с трудом удержав себя от желания ехидно улыбнуться.

— Ты не прав, Тарик, — сказал он тихо.

— Что? — изумился тот.

— Вот видишь, даже он разделяет мои взгляды! — воскликнул Сомбра.

— Но…

— Я водил армии в снежные бураны, так разве преграда для меня какой-то дождик! — продолжил он, направляясь к выходу.

Тарик до последнего стоял у него на пути, но в конце концов, точно признав собственное бессилие, пропустил его, смиренно склонив голову.

— То-то же, — прошептал Дрисс, делая вид, что смотрит куда-то на бледно-голубую стену, хотя на самом деле любовался поверженным пони. Однако недолго длился его триумф. Поблекшее оранжевое тело и потускневшая тёмно-синяя грива, словно заходящее солнце в пасмурный день, напомнили о минувших днях счастливой жизни в Кристальной Империи. Пусть у него не было ни золотой короны, ни горы богатств, он никогда не жаловался на несправедливость судьбы и честно выполнял свою работу. А что теперь? Изгнанник, вынужденный жить в чуждой ему стране; месте, которое не только убивает память о родине, но и превращает его в одного из своих подданных.

— Мог бы и поддержать, — упрекнул Тарик, но сделал это как будто с неохотой.

Он медленно подошёл к окну и, облокотившись о подоконник, пробубнил себе под нос какую-то невнятную фразу.

— Вольному воля.

— Какие умные мысли, — усмехнулся тот с грустью и еле слышно произнёс: — Эта кобылка вскружила ему голову. Помяни моё слово, ни к чему хорошему это не приведёт.

— Расскажи ему об этом, открой глаза, так сказать, — с охотой поддержал разговор Дрисс, стремясь любым способом прогнать печальные мысли.

— Думаешь, я не пытался? — Пони стукнул копытом по подоконнику. — В последнее время он не считается с моим мнением, будто меня вовсе не существует, словно я раб, живое орудие труда.

«Он хоть понимает, что жалуется пони, который всю жизнь только и делал, что прислуживал другим? — размышлял пони, не спеша направляясь к выходу. — А ты в последнее время стал много себе позволять: оспариваешь решения его высокопревосходительства, идёшь против его воли. И после всего этого ты ещё смеешь называть себя преданным общему делу?»

Сомбра уже надевал плащ-накидку, когда Дрисс появился в коридоре. В этом мрачном помещении, служащим только для вытирания копыт и хранения уличной одежды, серый единорог, потерявший всякое внешнее сходство с кристальными пони, превратился в одну из теней, что властвовали городом по ночам.

— Подождите, ваше высокопревосходительство…

— Я же просил не называть меня так!

— Прошу прощения, Сомбра… разрешите мне отправиться с вами, — выпалил пони неожиданно даже для самого себя.

— Со мной? — переспросил тот удивлённо.

— Мне нужно на рынок за продуктами, а это как раз по пути, — пояснил он.

Дверь медленно отворилась, однако на крыльцо лишь звонко падали капли дождя, слегка притихшего за последнее время. Тёмная фигура заслонила дневной свет, обтекающий её контуры подобно воде, огибающей непреодолимое препятствие.

— Я спешу, — повелительным тоном ответил Сомбра, закрыв за собой дверь.

---

«Сколько ещё должно пройти времени, чтобы эти двое смирились со своей судьбой? Что Дрисс, который никак не поймёт, что я больше для него не хозяин, что Тарик, которого не покидает мечта о возвращении в империю. И пусть мечтали бы себе в сторонке, в укромном уголке, где об этом никто не узнает, так нет! Неужели им не хватает ума понять, что своими выходками они подвергают опасности всех нас?.. Верно говорил отец: друзей нужно выбирать с умом. Друзья… несколько месяцев назад я бы усмехнулся, услышав от кого-нибудь, что эти двое станут для меня кем-то большим, чем трибун и слуга, — размышлял Сомбра, когда вдруг услышал за спиной всплеск воды. — Странно, шагов я прежде не слышал. Обернуться… нет! Если таким образом мои уши решили надо мной подшутить, то ничего страшного, в противном же случае лучше не подавать виду».

Дождь притих, и теперь лишь морось тихо постукивала по плащу. На улицы вышли жеребята и пустились в весёлый пляс по лужицам, пуская бумажные кораблики и, казалось, пропуская все упрёки родителей мимо ушей. Однако Сомбре было не до веселья. Иногда звучащий за спиной всплеск воды и отсутствие его источника, как заключил он из нечётких отражений в витринах, не давали ему покоя. «Кто же ты? Чего тебе от меня надо? — не покидали Сомбру вопросы. — На улицах только жеребята — остановит ли это тебя?..»

Время шло. До дома Фламит оставалось всего десять минут ходьбы. Неизвестный перестал как-либо себя проявлять, однако интуиция подсказывала Сомбре, что это лишь затишье перед бурей. «Он отстал или догадался, что много шумит? И почему сейчас, когда я почти пришёл?.. Не значит ли это, что его целью являюсь вовсе не я, а… а кто же тогда? Фламит? Хоуп? Но какой в этом смысл? — спрашивал он про себя, замедляя шаг. — Впрочем, не стоит рисковать и подвергать её жизнь опасности!» Сомбра бегло окинул взглядом улицу, ища поворот или на крайний случай переулок.

Внезапно за спиной вновь раздались чьи-то шаги, однако на этот раз неизвестный не ограничился единичным звуком; он, словно злая собака, сорвавшаяся с цепи, более не гнушался попытками подкрасться и с бешеной скоростью ринулся вперёд. Сомбра отреагировал единственно верным способом: резко развернулся, уклоняясь от возможной атаки и подготавливая магический ответ. Всего несколько мгновений видел он искажённую, точно отражение в неспокойной речной глади, фигуру призрака — частицу улицы, с её домами, лужами и пони. В следующий миг тускло сверкнула сталь. И вот острый клинок, вестник смерти, свистит возле шеи, лишь чудом её не задевая. Сомбра наконец становится на твёрдую опору и обрушивает на врага заклинание. Острый кристалл вырывается прямо под нападавшим, однако тот, словно читая мысли своего противника, отскакивает в сторону. В итоге оба терпят неудачу. Сомбра, не имея возможности оценить ситуацию, использует то же самое заклинание. Но и на этот раз неизвестный уклоняется от атаки и успевает ответить на удар, бросая меч в противника. Сомбре не удаётся вовремя отреагировать, и холодная сталь вонзается ему в плечо. Агония заставляет его закричать и сжать зубы, выводя из боя на несколько секунд. Этих мгновений хватает призраку на ещё одну атаку. Теперь он бросается на раненого с кинжалом в зубах. К счастью, ему не хватает всего сантиметра, чтобы завершить начатое — ярко-красный кристалл вырывается из земли и попадает пони по голове, и тот больше не встаёт.

Сомбра, сжимая зубы, аккуратно извлекает меч и сразу прижимает кровоточащую рану копытом. Адская боль и быстрота событий не позволяют ему моментально оценить ситуацию. Он, потеряв счёт времени, смотрит на поверженного врага. Капюшон слетел при падении, и окровавленная голова превращает ручеёк в багровую речонку. «Мне кажется, или он дышит?» — спрашивает про себя Сомбра и, чуть не упав, проверяет пульс нападавшего: сердце продолжает тяжело биться. «Выходит, он без сознания», — заключает Сомбра и замахивается вражеским мечом над кристальным пони. Но неведомое чувство останавливает его, заставляя задуматься: «Как пленный он мог бы принести больше пользы. Так стоит ли убивать его прямо сейчас? — Сомбра краем глаза смотрит на ошарашенного жеребёнка, сидящего на крупе с раскрытым ртом. — Нет». Он бросает меч и, несмотря на опасность, телепортируется вместе с призраком домой.

Глава VIII "Допрос"

Связанный кристальный пони цвета пасмурного неба сидел на полу, оперевшись спиной об угол стены. Его малиновые глаза устало бегали по комнате, явно не видимой им ранее. Взгляд замирал на каждом из присутствующих пони не более чем на пару секунд, а затем перемещался на следующего. Так было с Тариком и Дриссом, однако Сомбра сосредоточил на себе всё внимание пленника на долгое время. Бывший генерал сейчас выглядел неестественно весёлым, а в его глазах читалась свойственная ему в былые времена надменность, словно он вернулся на пару лет назад. Стоит также отметить, что его друзья выглядели несколько иначе: они с опаской смотрели на связанного кристального пони; однако не только страх читался в их глазах, внимательный зритель с лёгкостью заметит в этих двух взглядах тоску и зависть. Но в чём причина?

— Какой же ты жалкий, Алькаир, капитан личной охраны императоры, его элиты! — надменно произнёс Сомбра. — Каково это, скажи мне, провалить самое важное задание в своей жизни? Или я переоцениваю собственную значимость для нынешней Кристальной Империи?

Пленник ничего не ответил. Он сделал несколько еле заметных движений копытами, словно пытался развязать узел. Однако, как рассчитывал Тарик, этого он сделать просто не мог, так как справиться с таким узлом из подобного положения невозможно. Впрочем, несмотря на всю уверенность, в душе бывший трибун испытывал некий благоговейный трепет перед этим кристальным пони. Каждый житель империи, от мала до велика, с детства, из рассказов матери или прислуги, знал о непобедимой гвардии императора, этих призраков дня. И хотя взрослые пони понимали, что рассказывают сказки, они всё равно продолжали уважать и одновременно бояться тех, о ком читали своим жеребятам: сказки сказками, но ореол тайны, окутывающий призраков-гвардейцев и то, чем они занимаются помимо охраны императора, делал своё дело. И сейчас, смотря на пойманного, обезоруженного и связанного капитана этих гвардейцев, лучшего из лучших, Тарик не мог ни волноваться.

— Кто именно приказал тебе убить меня? — спросил Сомбра после некоторого молчания.

— Ты угроза для империи, — уклончиво ответил Алькаир.

— Это не ответ! — гаркнул бывший генерал. — Кто именно считает меня угрозой? А? Император? Бишоп, эта крыса?

— Зря стараешься, Сомбра. Я тебе ничего не скажу, и ты об этом знаешь!

— Это мы ещё посмотрим, — с коварной улыбкой ответил тот и левитировал со стола кинжал, которым пару часов назад его пытались убить. — Удивительно, как мало мы знаем об этой чудесной руде. Хотя пользуемся ей уже лет двести… триста?

Пленник поднял взгляд и слегка подался назад.

— Мой хороший друг, Хорнелий Тацит, ты его должен знать, как-то рассказывал мне о скрытых свойствах унобтаниевой руды. Признаюсь, тогда я не особо хотел его слушать, но кое-что я запомнил.

Сомбра подошёл к пленнику и медленно провёл кинжалом по его груди. Холодная сталь оставляла за собой волнистый бледно-розовый след, будто извивающаяся змея.

— Он поведал мне о якобы магической силе, скрытой в этой руде. Её тяжело использовать, так как для этого нужны грамотно начертанные руны, и, сам понимаешь, в бою это неэффективное средство, — Сомбра ехидно улыбнулся. — Но если, предложим, твой враг обездвижен или связан, если он стал твоим пленников и не может тебе помешать, что тогда?.. Тацит рассказал и показал мне одну руну, которая якобы способна принести жертве нестерпимую боль.

Изначально казавшийся бессмысленным рисунок приобрёл форму круга, в котором теперь постепенно вырисовывались непонятные для всех символы и фигуры.

— Что ты делаешь? — повысил тон Алькаир, подавшись назад, но отступать некуда: за спиной стена.

— Он сравнивал это с агонией, которую испытывает несчастный, чьё тело пожирает изнутри паразит, — продолжал Сомбра в прежнем тоне, целиком и полностью поглощённый делом. — И даже это, говорил он, лишь половина той боли, того ужаса, которые испытает жертва, поражённая магией этой руны.

— Прекрати! — гаркнул Алькаир и начал извиваться подобно змее.

— Благо, на собственной шкуре я не испытывал эту магию, но мне кажется, что жертва испытывает такие же ощущения, как и в предсмертные минуты проигранной битвы с демоном. Тебе ли не знать, что это за агония!

Алькаир с ужасом наблюдал, как кинжал вырезает очередную кровавую фигуру, заполнив почти всё пространство внутри круга, кроме центра. Постоянно вздымающаяся грудь и отчаянные телодвижения пленника не столько мешали, сколько забавляли мучителя и заставляли растягивать удовольствие.

— Кстати говоря, Тацит не раз рассказывал мне, будто наши знания о демонах ложные. Шутка ли, но, если верить каким-то там фолиантам, на самом деле демонов называют умбрумами. Но то ли название кому-то не понравилось, то ли всему виной их массовый шёпот, в котором часто можно услышать слово, похожее на «дэмон», я не знаю. Важно другое.

Кинжал соскочил и слегка резанул верёвку, однако узел заметно не пострадал. А вот Тарик в это время здорово перепугался, чего в свою очередь нельзя сказать о Сомбре: ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Согласно древней легенде, в глубине Кристальных Копей, там, куда никогда не проникает солнечный свет, а тьма, как плотный туман, окутывает тебя с ног до головы, обитает создание, сила, которая породила всех этих монстров… Звучит, как страшилка для маленьких жеребят, но, если подумать, умбру… демоны откуда-то появились, кто-то их создал!.. Последний штрих и…

— Стой! — в испуге прокричал Алькаир и дёрнулся что есть мочи.

Сомбра левитировал кинжал на стол, но отходить от пленника не спешил. Более того, он подался вперёд, смотря прямо в напуганные глаза кристального пони.

— Откуда империя узнала о моём месторасположении? Отвечай! — гаркнул он.

— Был донос от одного из жителей Мэйнхэттэна.

— И ты, конечно, не знаешь его имя? — с сарказмом спросил Сомбра.

— Нет.

— Кто именно приказал тебе убить меня?

— Император…

Сомбра подался назад и на секунду задумался. Его интересовал другой пони, и он поспешил уточнить о роли полковника Бишопа в этом деле. Однако Алькаир его опередил.

— Генерал Бишоп требовал моего личного участия.

— Вот значит как, — поднял Сомбра одну бровь. — Генерал… гордится ли армия таким генералом?

— Меня это не касается, — уклончиво ответил Алькаир, воротя взгляд.

— Зато касается меня. Отвечай!

— Я… откуда мне знать?

— Не прикидывайся дураком: вы следите за всем, что творится в империи! — гаркнул бывший генерал и мигом левитировал кинжал со стола. — Отвечай на поставленный вопрос!

Холодная, но изрядно испачканная кровью сталь дотронулась до дрожащего тела кристального пони. И вновь капли пота выступили на его лице, а безрезультатные попытки помешать мучителю закончить начатое возобновились с новой силой. Однако они, как и прежде, лишь забавляли Сомбру.

— Всегда были, есть и будут недовольные, это неизбежно, как заход солнца. Твоё предательство лишь посеяло семя сомнений в умах некоторых солдат, но не более того.

— Посмотрим, — загадочно ответил Сомбра.

Одно движение — и последняя линия заняла своё законное место на теле кристального пони. Алькаир рефлекторно зажмурился, напряг все мышцы в ожидании мучительной агонии… Но её не последовало. Недоумевающим взглядом он уставился на Сомбру, и ухмыляющееся лицо того сказало ему о многом.

— На твоё счастье, — усмехнулся бывший генерал, — я не запомнил той глупой руны, которую я, к слову, считаю бесполезной. Отдыхай. Утром продолжим.

Сомбра кинул кинжал на стол и поспешил удалиться из комнаты, предварительно приказав Тарику следить за пленником. Сам же он направился на второй этаж, позвав с собой Дрисса.

Бывший трибун первым делом убрал кинжал подальше от Алькаира и положил его рядом с собой, у стены. При этом сам пони, несмотря на приказание, старался держаться от пленника в стороне, хотя сам завязывал узел и был абсолютно уверен, что тот не развяжется. С уходом Сомбры к Алькаиру вернулось его прежнее спокойствие, которое с натяжкой можно назвать хладнокровием. В самом деле, если не брать в расчёт звучащее время от времени шиканье, видимо, из-за боли от ран, то пленник сидел молча, практически неподвижно. Оттого его прозвучавшая спустя несколько минут просьба показалась Тарику неожиданной, отчасти подозрительной.

— Воды, — прохрипел пленник.

 — Потерпишь, — холодно отрезал «стражник».

Алькаир, на первый взгляд, успокоился и ещё пару минут молчал. Но затем он вновь попросил:

— Воды.

— Я уже сказал, что не дам тебе воды!

И снова несколько минут тишины, после которых опять звучит просьба:

— Дай мне воды.

— Я на такой фокус не поведусь! — усмехнулся стражник.

Минуло две минуты, и пленник вновь хриплым голосом попросил:

— Воды. Дай мне глоток воды.

— Довольно! — Тарик топнул копытом и потянулся к кинжалу. — Сейчас ты у меня запомнишь раз и навсегда!

Он не хотел ни убить, ни даже ранить пленника, просто припугнуть и показать, что он не попадётся на подобного рода уловку. Он стремительно подошёл к Алькаиру и приставил кинжал к его горлу. Сейчас им двигал только гнев, а он, как известно, затуманивает рассудок.

Тарик и сам не понял, что случилось. Спустя пару мгновений он уже лежал на полу, чувствуя сильную головную боль. А когда он попытался встать, Алькаир придавил его передним копытом и приставил к горлу кинжал, который недавно являлся для него самого палачом и спасителем в одном лице. Немой вопль застыл у Тарика в горле, и он впал в некое подобие ступора, когда ни одна часть тела не хотела слушаться, а глаза только и могли, что испуганно смотреть в полные решимости очи гвардейца. Палач и жертва поменялись местами.

К счастью для Тарика, Алькаир его не убил. Мощным ударом по голове он вырубил стражника и теперь в спешке искал свои вещи. Удивительно, но они лежали рядом, в коридоре, куда вела дверь. Быстро накинув плащ и спрятав кинжал в потайной карман, пони посмотрел на лестницу, ведущую на второй этаж, откуда доносились неразборчивые обрывки фраз. Похоже, ни Сомбра, ни Дрисс не услышали звуков боя. Это был отличный шанс исправить свой промах. Однако призрак лишь накинул плащ и, растворившись в воздухе, подобно тьме в первых лучах встающего солнца, аккуратно выскользнул из дома.

Глава IX "Посланник"

Звон холодной стали и время от времени звучащие возгласы двух пони эхом разносились по комнате. Промокшие солёным потом до нотки Сомбра и Тарик уже на протяжении двух часов оттачивали навыки боя, прерываясь лишь на двухминутные передышки. В их движениях было ровно столько ярости, чтобы сбить противника с ног, допусти он ошибку, и столько терпения и осторожности, чтобы её дождаться. Впрочем, несмотря на кажущуюся со стороны реалистичность, оппоненты не перегибали палку и дрались на затупленных мечах. Мешало бою и маленькое пространство — шутка ли, драться в относительно небольшой комнате? — однако тренировка на улице оставалась рискованным занятием. «Нам сейчас нужно ждать», — частенько говорил Сомбра, когда кто-либо — в основном то был Тарик — возмущался его чрезмерной осторожности.

До ушей Дрисса донёсся еле различимый глухой стук, точно удары о деревяшку. Он показался ему слишком тихим и, скорее всего, являлся лишь очередной звуковой галлюцинацией, возникшей из-за шума. Однако не прошло и минуты, как стук повторился. «Кто-то стучит», — подумал Дрисс и поспешил поделиться своей мыслью с остальными.

— Так иди и посмотри, — попросил запыхавшийся Сомбра, — мало ли.

— Отдохнём? — предложил часто дышавший Тарик, на что друг молча кивнул головой.

Как бы странно это не звучало, но последние несколько недель, каждый раз слыша стук в дверь, Дрисс подходил к ней с некой надеждой. В детстве он с похожими чувствами бежал к двери, когда с работы возвращалась мать; он кидался ей на шею и интересовался, не принесли ли она ему что-нибудь вкусненькое? Ответ не менялся из раза в раз, но жеребёнок не терял надежды и дарил матери улыбку своей детской наивностью. Сейчас Дрисс понимал, почему мать ничего ему не приносила. Однако у него не получилось ответить на вопрос: кого он надеется увидеть сейчас?

Дверь тихо открылась. На пороге стояли три кристальных пони. Первой бросилась в глаза важного вида светло-оранжевая личность, выделяющаяся на фоне других, похожих как две капли воды, облачённых в лёгкие металлические доспехи с виднеющимися рукоятками мечей белых кристальных пони с короткой синей гривой. Светло-зелёная мантия, под которой позвякивал какой-то металл, скрывала его кьютимарку и одновременно говорила о знатном происхождении и, что самое важное, гражданстве Кристальной Империи. «Где же я тебя видел раньше?» — никак не мог вспомнить Дрисс, совершенно забыв о том, что ещё не сказал гостям ни слова.

— Сомбра здесь? — послышался спокойный, величественный, надменный голос, которым обладает каждая уважающая себя политическая личность или представить знатного рода.

Такой, казалось бы, простой вопрос не на шутку озадачил Дрисса. Он не спешил отвечать, однако еле заметно кивнул. Этого оказалось достаточно для «незнакомца».

— Проводи меня к нему, — приказал он, заходя в дом и заставляя встречающего пятиться назад под напором его целеустремлённости.

Дрисс чувствовал себя зверем, загнанным в угол: сердце колотилось с бешеной скоростью, а разум пытался найти выход из сложившейся ситуации. В голову пришла, возможно, не самая лучшая, однако вполне приемлемая фраза:

— Как мне вас представить?

— Как? — искренне поразился «незнакомец».

Дрисс ощутил на себе всю силу и унижение его пронзающего насквозь взгляда; блеск и скрывающееся в нём возмущение буквально уничтожили пони изнутри.

— Передай своему хозяину, что его желает видеть…

— Бонеций Крадус, какая встреча! — появился неожиданно для всех Сомбра. — Проводи этого достопочтенного пони в зал, я присоединюсь к вам через пару минут.

«Спасибо тебе», — мысленно поблагодарил Дрисс и припомнил манеры, которым он был обучен, но за последние два месяца почти никогда не демонстрировал.

— Прошу вас, следуйте за мной, — поклонился он и, сделав жест копытом, провёл гостей в комнату.

Как бы это ни прозвучало, но эта была самая шикарная комната во всём доме. В отличие от большинства остальных, в которых Сомбра в целях экономии даже запретил что-либо делать с обветшавшими стенами, оставляя их постепенно разрушаться, в эту он вложил кругленькую сумму. Объяснял это необходимостью наличия хотя бы одного помещения, где они могли принимать важных гостей. Тогда это казалось остальным бессмысленной тратой и без того небольшого бюджета, однако теперь Дрисс в очередной раз убедился в дальновидности друга.

Стоит, однако, отметить, что на заграничных гостей ни новая мебель — диван и два стола, — ни сверкающая золотом, точно солнце, дорогая люстра, ни кажущиеся новыми стены цвета потускневшего серебра; ни прекрасный красный бархатный ковёр, купленный за гроши у одного разорившегося торговца, ни несколько картин, сделанных на заказ у талантливого художника, живущего в доме напротив; ни серебряная посуда, ни озаряющий и наполняющий комнату теплотой камин с превосходными узорами — ничто не произвело на них должного впечатления. Более того, Бонеций всем своим видом демонстрировал, что ему, откровенно говоря, противно находиться в таком убогом помещении. Однако стоило появиться Сомбре, как он вдруг с уважением и еле заметной завистью произнёс:

— Чудесная комната, полагаю, вы обустраивали?

— Нет, это Дрисс, — преспокойным тоном ответил Сомбра, словно несколько недель назад он не кричал на своего друга за то, что тот покрасил стены в немного другой оттенок.

Ответ, казалось, слегка озадачил гостя, однако он даже не взглянул на обустроившего эту чудесную комнату пони.

— Ты проделал долгий путь, чтобы найти меня, — продолжил Сомбра, когда в комнату вошёл Тарик. — Я рад любому своему старому другу, но можешь ли ты называть меня своим другом?

— Разумеется! — чуть ли не воскликнул Бонеций.

— Да? Странно. Если мне не изменяет память, ещё до моего изгнания ты часто высказывался обо мне как о плохом полководце и ужасном политике.

— Вполне возможно, что я несколько раз оспаривал твои решения, но на то были веские причины, — еле заметно заволновался гость, выдавая волнение лишь взглядом. — Однако не стоит ворошить прошлое.

— Верно, — кивнул Сомбра. — Прошу тебя, присаживайся.

Бонеций почтительно поклонился и устроился на мягком диване, когда собеседник не спеша ходил по комнате, точно прогуливался среди своих владений.

— Чем обязан твоему визиту? — продолжил он.

Бонеций слегка подался вперёд, изобразив на лице серьёзность настоящего лидера, и голосом истинного оратора произнёс:

— Смутные времена настали для Кристальной Империи. Нищета, голод, разруха и постоянное ощущение грядущей катастрофы породили недовольство среди граждан империи. Настроение масс ухудшается с каждым днём, а император этого словно не замечает. Его решения всё чаще идут вразрез с вековыми традициями нашей славной страны. Он перестал прислушиваться и доверять большинству членов императорского совета, когда оставшиеся имеют над ним колоссальную власть. Но их советы и предложения не помогают остановить, а лишь ускоряют крах империи.

Бонеций выдержал небольшую паузу, а затем продолжил.

— Новый главнокомандующий Кристальной армии, генерал Бишоп, не пользуется популярностью среди воинов и военачальников. Он стал для них такой же головной болью, как для нас Сэрвус Аврелий. После твоего изгнания он совершил сотни арестов и уволил половину офицерского состава. Армия недовольна и требует справедливости. Но что она может, когда сам император поддерживает Бишопа.

Сомбра, подобно искусному игроку в карты, на протяжении всего монолога Бонеция сохранял каменное выражение лица. Однако за этой маской скрывался настоящий воин, лидер, готовый ринуться в бой; ему требовался лишь повод, который он вот-вот получит.

— Народ недоволен, армия на грани бунта, а знать готова на всё, только бы спасти империю от краха. — Бонеций встал. — Нам нужен лишь лидер, тот, за кем пойдёт армия, тот, кого признает народ, тот, кого захочет видеть знать во главе империи…

Оратор медленно поклонился Сомбре, словно боясь ненароком оступиться, и, чуть ли не целуя пол, закончил:

— Нам нужен ты!

Стоит ли говорить, какой была реакция Сомбры? Дрисс, как никто другой, знал о желании бывшего генерала вернуться в империю не в качестве изгнанника. И хотя тот никогда не заявлял об этом в открытую, только слепой мог не увидеть огонёк в его глазах при любом упоминании о Кристальной Империи и всего, что с ней связано. Ежедневные тренировки, странные разговоры о политике и, наконец, эта комната — Сомбра готовился к этому дню. И вот он настал, миг, который вожделел бывший генерал.

Все собравшиеся здесь пони, казалось, впитали в себя частичку той радости, уверенности и рвения, которые буквально излучал Сомбра. Однако двое — Тарик и Дрисс — не только ощущали величие момента, они также понимали, что риск велик, и этот страх не давал им покоя. Больше всего они страшились поспешного решения Сомбры, которого заманчивое предложение могло ослепить, как гора золота жадного дракона.

— А пойдут ли они за изгнанником и предателем? — как гром среди ясного неба прозвучал вопрос Сомбры.

Бонеций замешкался и растерял всё спокойствие и величие, кои наполняли его сладкоголосые речи. Его взгляд метался из стороны в сторону, а сам он, будто разбуженный посреди ночи, неуверенно произнёс:

— Изгнание нисколько не убавило твоего авторитета… наоборот, ты стал для многих образом спасителя, мученика, который однажды придёт и наведёт порядок.

«А ты, оказывается, шаток, как стол без одной ножки», — отметил про себя Дрисс, продолжая с интересом наблюдать за другом, не имея никакого желания вмешиваться в разговор.

— И каков же ваш план? — продолжил Сомбра с недоверием.

— Ты прибудешь в Кристальные Копи, куда генерал Бишоп ссылает все ненадёжные легионы. Там ты выступишь перед армией и убедишь её поддержать восстание. Затем ты войдёшь в город во главе войска, и…

— Нет! — гаркнул Сомбра, напугав всех, словно раскрывшая капюшон кобра. — Я не войду в город во главе войска!

— Но… — продолжил было Бонеций.

— Этому не бывать! Как и вашему плану. Я отвергаю его.

— Почему? — неожиданно возмутился гость.

— Не все поддержат меня, и начнётся бойня. Реки крови окрасят город в багровый цвет, а горы трупов заслонят солнце, и их зловонный запах навеки останется на улицах в качестве напоминания об этом ужасном дне. Новая империя не должна быть построена на костях других пони, — хладнокровно озвучил он своё решение.

Бонеций отреагировал на подобное заявление относительно адекватно: он не сказал ни слова и просто присел на диван, погружённый в думы. На остальных вердикт — по-другому и не назовёшь! — произвёл разные впечатления. Охранники гостя, ещё ни разу не подавшие голоса, растерянно смотрели на своего хозяина, готовые, казалось, на решительные действия. Тарик, также не участвовавший в разговоре, недоумевающим взглядом уставился на Сомбру, на лице которого царила решимость; к слову, бывший трибун неоднократно осуждал бессмысленное насилие, однако сейчас его вид говорил об ином мнении. Дрисс, в свою очередь, находился между молотом и наковальней: он хотел вернуться в империю, но совесть не позволяла сделать это таким кровавым путём.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер, — проронил Бонеций.

— Но не таких, — отрезал Сомбра и неожиданно для всех обратился к Дриссу: — А что ты думаешь по этому поводу?

— Я? — опешил тот.

— Да, ты. Говори, не стесняйся. Здесь нет врагов, только друзья.

Стоит говорить, что вопрос загнал Дрисса в тупик. Ему, конечно, время от времени хотелось влезть в разговор, однако теперь, получив такую возможность, он растерял былой энтузиазм и все трезвые мысли.

— А кто ты такой? — осведомился Бонеций.

— Дрисс, мой бывший слуга, — охарактеризовал друга Сомбра.

— Слуга? — фыркнул гость. — Что он может знать?

Заявление оскорбило Дрисса до глубины души. Неожиданно для самого себя он, словно сорвавшаяся с цепи собака, уверенным тоном отчеканил:

— Бойня никогда не была и не будет хорошим решением. Даже если жители и признают его, правители других стран никогда этого не сделают.

— Абсурд! — вскочил Бонеций.

— Вовсе нет! Ни грифоны, ни минотавры не признают нового императора, а Эквестрия будет колебаться до последнего!

— Откуда тебе знать? Ты в этом не разбираешься. Твой удел — служить, как служит собака своему хозяину!

Лицо гостя покраснело от гнева, и он, готовый плюнуть Дриссу в лицо, гордо поднял голову. Однако тот, подобно почувствовавшей кровь акуле, уже не мог остановиться. Его щёки пылали, сердце бешено колотилось, а взгляд буравил оппонента насквозь.

— Он прав, — снял нависшее напряжение Сомбра. — Но осуждать легко, а можешь ли ты что-нибудь предложить?

— Предложить… — на секунду замешкался тот, но быстро нашёл решение. — Если ты хочешь признания от других стран, то займи трон законным путём.

— Каким именно? — продолжил Сомбра.

«Но… но ты и сам знаешь, — открыл для себя страшную истину пони. — Сколько раз ты рассказывал мне об этом древнем законе!.. Или ты продумал и это?»

— Вызови императора на бой, брось ему вызов, обвиняя его в самом страшном преступлении, которые только может совершить житель империи.

— Никто, будь это император или нищий, не может идти против империи и её священных законов, — напомнил всем Тарик своим суровым тоном.

Сомбра довольно улыбнулся и преспокойным голосом обратился к Бонецию:

— Вот и новый план: я вызову императора на бой и одержу над ним вверх. Эквестрия уважает законы других государств и признает меня. До остальных мне нет дела.

Гость откинулся на спинку дивана. Все понимали, что спор окончен — иного плана у недовольных верхов Кристальной Империи просто не было, иначе они предложили бы его сразу. Однако Бонеций не спешил соглашаться. «Почему ты молчишь? Неужели тебе настолько сложно признать правоту бывшего слуги?.. Сколько же в тебе надменности, тварь!» — негодовал Дрисс.

Наконец, неуклюже встав, один из советников императора и глава одного из самых влиятельных домов в Кристальной Империи заявил:

— Император не примет вызов. К тому же ты забываешь о магии Кристального Сердца и мощи короны!

— Именно поэтому он и согласится.

— Тебе не победить! — покачал Бонеций головой.

— Так считает Сэрвус, и эта уверенность его погубит… Хорнелий Тацит, историк, ещё проживает в империи?

— Наверное, — задумался гость. — Но какое это имеет значение?

— Через две недели он должен быть в Кристальных Копях. Позаботьтесь об этом.

Бонеций взглянул на Сомбру в последней попытке показать свой характер. Однако не прошло и нескольких секунд, как он смиренно опустил голову.

— Я всё устрою, — согласился поверженный оппонент.

— Будьте наготове, через пятнадцать дней я вызову императора на поединок!

Глава X "Кристальные Копи"

Красное солнце скрывалось за чередой гор, и их пики блестели багровым цветом, под стать покрасневшему небу. Луна вот-вот должна подняться из-за горизонта, и тогда сотни факелов вдоль главной дороги превратятся в маленькие солнца, охраняемые стражниками Кристальных Копей. А пока этого не случилось, Сомбра и сопровождающий его конвой, состоящий из четырёх солдат и двух верных друзей, времени зря не теряли. Однако бывший генерал, несмотря на всю важность грядущих событий, старался думать о другом. Мы начинаем что-то ценить лишь тогда, когда это потеряем, и Сомбра в этом убедился на собственной шкуре. Он наконец-таки вернулся на родину. И хотя здесь его предали и пытались убить, он не возненавидел эту землю, а проникся к ней любовью и преданностью, как никогда раньше. Ни один встреченный с Хоуп закат на смотровой площадке Мэйнхэттэна не мог сравниться с той красотой, которую лицезрел он сейчас.

— Стой! Кто идёт? — нарушил царившую идиллию чей-то суровый голос, видимо принадлежащий одному из постовых.

— По приказанию генерала Лусцина, мы должны сопроводить генерала Сомбру и сопровождающую его свиту до ставки командования, — отчеканил солдат, один из конвоиров.

Все, кто находился на посту, больше похожего на посиделки весёлой компании у костра, тотчас повскакивали с земли и, встав по стойке смирно, хором поприветствовали своего бывшего главнокомандующего.

Сомбра окинул их недобрым взглядом и скинул капюшон, чтобы каждый мог увидеть его лицо.

— Развлекаетесь, значит? Празднуете победу до начала сражения? Распустил вас Лусцин, ох распустил, — упрекнул он солдат.

Трудно сказать, стыдились ли они или же просто боялись гнева начальства, но ни один из них не посмел поднять взгляда. А Сомбра, казалось, не спешил уходить, хотя времени было в обрез. Однако никто — ни Тарик, ни Дрисс, ни отчитавшийся солдат — не мог понять причину сей задержки.

— А если бы то был не я, а неприятель? Что тогда? — продолжил Сомбра напор, но вдруг резко смягчился. — Надеюсь, больше такого не повторится?

— Так точно! — воспрянули духом солдаты.

— Бывайте, — улыбнулся он напоследок, но решил не надевать капюшон.

Конвой продолжил свой путь, и теперь каждый встречный пони, будь то одинокий стражник, идущий по своим делам, или ведущий легион трибун, отдавал честь бывшему главнокомандующему Кристальной Армии. В былые времена он не придавал этому особого значения, не получал удовольствия, и на то были свои причины. Однако теперь он мыслил иначе: «Нет ни громкого титула, ни могущественной власти, но они уважают меня как своего предводителя, будущего правителя. Или всему виной как раз мои будущие титулы и заслуги?.. Нет! Даже я понимаю, насколько велик риск, однако, в отличие от них, мне ведомы скрытые аспекты. А что у них? Вера, да и только… вера в меня и в светлое будущее!»

Все отосланные подальше от города легионы расположились на равнине у входа в Кристальные Копи. Они разбили огромный палаточный лагерь, не уступающий своими размерами небольшому городу, с тем самым отличием, что здесь властвовали дисциплина и уважение. Солнце уже скрылось за горизонтом, и в «белокаменном» городе загорелись сотни ярких факелов и костров, у которых отдыхали, чистили оружие и обсуждали грядущую битву солдаты и их командиры.

— Тут больше половины Кристальной Армии, — не без доли гордости заявил Тарик, прежде погружённый в думы. — Победа у нас в кармане!

— Не стоит праздновать победу раньше времени, друг мой. Подобная уверенность уже не раз губила целые армии, — предупредил Сомбра и больше не слышал от бывшего трибуна неосторожных высказываний.

«Пусть солдаты видят того, кто поведёт их к победе!» — с этими мыслями он снял плащ и швырнул его куда-то в сторону. Никто из окружающих не знал и даже не мог предположить, почему Сомбра решил избавиться от накидки; его узнавали и без этого, однако теперь уважение и радость, с которыми воины встречали своего будущего предводителя, усилились. Сам он буквально купался в лучах славы, но, будучи каким-никаким, а политиком, превосходно скрывал эмоции, позволяя себе лишь подобные мысли: скоро, друзья мои, скоро справедливость восторжествует, и тогда весь мир узнает о нас; мы вернём Кристальной Империи её былое величие!

Ставка командования находилась с правой стороны от входа в Кристальные Копи, на возвышенности, откуда открывался отличный вид на весь палаточный лагерь. Она состояла из четырёх небольших и одного выделяющегося своими размерами тряпичных «домов». Никого из высших офицерских чинов поблизости не оказалось, только стражники на входах в палатки.

— Совет, полагаю, уже начался? — озвучил Сомбра свои мысли.

— Не могу знать, — отчеканил сопровождающий его солдат. — Разрешите идти?

— Идите, — кивнул бывший генерал.

Он тяжело вздохнул, словно шёл на собственную казнь, поднял взгляд на сияющий диск луны и слабо улыбнулся.

— Направляйтесь в копи и ждите меня там, — обратился он к друзьям, — здесь от вас не будет прока, только испортите себе и им нервы.

— И всё-таки мне хотелось... — начал Тарик.

— Нет, — отрезал Сомбра, — план рискованный, и одна неосторожная фраза может всё испортить. Ждите меня в копях.

Бывший трибун что-то недовольно пробубнил себе под нос, а недавно считающийся слугой пони молча кивнул.

Когда Сомбра скрылся в главной палатке и оттуда послышались чьи-то невнятные разговоры, среди которых оказалось несколько знакомых голосов, Тарик тяжело вздохнул и направился в сторону Кристальных Копей. «Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, друг мой, — размышлял он по пути. — Желаю тебе достучаться сквозь крепкие черепушки тех истуканов, отожравшихся, словно свиньи, генералов, этих…»

— Подожди меня! — прервал размышления голос Дрисса. — Ух! За тобой не угонишься!.. Что с тобой? Волнуешься?

— А ты, хочешь сказать, нет? — буркнул тот в ответ. — Никогда не думал, что будет, если мы проиграем? Что станет со всеми нами?

Вся жизнерадостность Дрисса мигом исчезла с его лица, уступив место сомнениям и тревогам. Он не спешил с ответом, предпочитая почему-то смотреть на звёздное небо, а не на своего собеседника.

— Размышлял, куда же без этого, — наконец ответил он, но сделал это как бы невзначай. — Но сейчас я стараюсь об этом не думать и тебе советую.

— Зря…

— Ошибаешься! Вот скажи мне, тебе становится от этого легче?

— Не особо.

— Тогда, возможно, это придаёт тебе сил, поднимает настроение?

— К чему ты клонишь?

— К тому… а, Дискорд с тобой, — махнул Дрисс копытом и пробубнил себе под нос: — Ещё один тупоголовый вояка.

Однако фраза прозвучала слишком громко, и Тарик её услышал. Разумеется, ему не понравилось подобное высказывание, но упрекать друга, которого несколько месяцев назад жестоко наказал бы за неуважение к его чину, не стал. В последнее время он часто ловил себя на мысли, что боится поражения и последствий, которые за ним последуют; с каждым днём это волнение становилось всё сильнее, а сегодня, накануне битвы, оно достигло своего зенита.

По дороге к главному входу в Кристальные Копи двум друзьям встречалось немало солдат и их командиров, однако они не выказывали никакого уважения и вели себя так, будто перед ними сослуживцы, не более того. Дрисса, казалось, это вовсе не волновало, а вот Тарик ощущал неприятную тяжесть в груди. «Сомбра для них всё: спаситель, защитник, герой… А мы без него всего лишь два пони: бывший трибун и слуга — пешки в этой партии», — с тоской размышлял он, стараясь, впрочем, держаться подобающим образом.

Тяжело найти гражданина Кристальной Империи, который ничего не знал бы о Кристальных Копях. И действительно, в любой промежуток времени, пускай не самый лучший для империи в целом, этот нескончаемый источник унобтаниевой руды никогда не терял своей значимости для страны и остального мира. Лишь тьма, поглотившая рудник около тридцати лет назад, когда в порыве жадности и желания перевыполнить план пони опустились слишком глубоко и пробудили зло, спящее в недрах горы, место утратило былую значимость. Но теперь, благодаря доблестным бойцам Кристальной Армии, оно постепенно возвращает себе прежнее величие.

Массивные металлические ворота, украшенные сотнями различных фигур, выплавленных здесь же, словно две могучие горы, возвышались над палаточным лагерем и кристальными пони. Раньше через них проходили десятки повозок, гружённых переплавленной рудой и новой сменой рабочих, однако сейчас эти исполины блокировали вход. Разумеется, главные ворота являлись не единственным способом попасть в копи: несколько запасных входов, не уступающих по размерам огромным дверям кристального замка, располагались неподалёку. К ближайшему из них и направились Тарик с Дриссом.

Вход охранял небольшой вооружённый отряд, состоящий из восьми пони. Они, в отличие от многих, не выглядели счастливыми и, на первый взгляд, ответственно относились к своей службе. Причиной тому, однако, стал страх, но не перед начальством, а существами, закрытыми за могучими металлическими дверями.

— Стой! Кто идёт? — вышел вперёд один из охранников.

— Эдмон Тарик, трибун Третьей когорты Кристальных Копей. Приказываю вам открыть ворота и впустить меня с моим другом внутрь.

— К сожалению, трибун, это невозможно. У меня приказ от генерала Лусцина: никого не впускать ни при каких обстоятельствах и поддерживать постоянное освещение главного зала копей.

— Это что ещё за номер! — внезапно рассвирепел Тарик и топнул копытом. — Выполняйте приказ, солдат!

— Увы, но это невозможно, — продолжал тот стоять на своём.

Лицо трибуна покраснело, как помидор. Он готов был взорваться в любой момент, и Дрисс, видя это, поспешил разрядить атмосферу и внести ясность.

— Но у нас приказ от генерала, — заявил он, и охранник сразу изменился в лице.

— От генерала Лусцина?

— Нет, от генерала Сомбры.

Солдат смутился ещё сильнее и сделал шаг вперёд, но не угрожающе, а с интересом.

— Он уже здесь? — его голос слегка дрожал.

— Мы прибыли с ним час назад в лагерь, сейчас он должен быть на совете, после которого присоединится к нам. — Дрисс не пытался давить или возвышать себя в лице других, он излагал вещи так, как умел: доходчиво, кратко и относительно хладнокровно.

Охранник, казалось, практически сдался и вот-вот выполнит приказ. Но тут в разговор вмешался всё ещё недовольный Тарик:

— Теперь ты откроешь ворота?

Солдат мигом изменился в лице. На нём более не было того каменного выражения, но всё же он всем своим видом демонстрировал силу духа.

— К сожалению, мне может приказать лишь сам генерал. Прошу вас подождать его прихода.

— Может быть, тебе приказ в письменной форме принести, солдат? — гаркнул Тарик.

— Я понимаю ваше возмущение, но у меня приказ, и его… — Глаза пони округлились, и он резко встал по стойке смирно. — Здравия желаю, ваше превосходительство! — отчеканил он, и спустя мгновение за ним повторили остальные стражники.

Тарик с Дриссом обернулись. Быстрой походкой, будучи в не самом лучшем расположении духа, к ним приближался Сомбра.

— Почему вы не внутри? — осведомился он, проходя мимо них. — Немедленно открыть ворота!

— Слушаюсь, — кивнул солдат и быстро сделал соответствующие распоряжения.

Зашумели надежные замки, заскрипели старые ставни, и две близняшки-сестры расступились пред знаменитым генералом.

— Доложить обстановку, — приказал Сомбра, не спеша направляясь в копи.

— Мы очистили от демонов первый и второй уровни, однако отбить у них и третий не успели. Мы зажгли тысячи факелов, но без должной охраны, полагаю, враг уже занял третий и, возможно, частично второй уровень. Мы можем сопроводить вас.

— Это лишнее, мы справимся сами. Закройте за нами ворота и следуйте приказу генерала Лусцина.

— Слушаюсь!

Как только троица оказалась внутри, металлические двери вновь со скрипом закрылись. Но последнее пожелание удачи от стражников всё-таки дошло до пони.

Глава XI "Там, где обитают тени"

В свете тысячи факелов огромные залы Кристальных Копей казались не менее величественными, чем прекрасный, старинный кристальный замок. И если в столице империи это достигалось с помощью великолепных, богатых и, самое главное, ярких кристаллов, то здесь борьба света и тьмы делала своё дело. Как бы в противовес стандартным идеалам, когда небеса непорочны, а земля пропитана грехами, высокие своды залов и потолок поглотила кромешная тьма, а пол, наоборот, стал островком надежды и пристанищем света.

Главный зал Кристальных Копей с его колоссальными колоннами, которыми можно подпереть небосвод, если тот вдруг начнёт падать, остался далеко позади. Группа, состоящая из трёх пони — Сомбры, Тарика и Дрисса, — приближалась к лестнице, ведущей на нижние уровни. Широкий коридор постепенно сужался, и пони могли разглядеть в полумраке очертания потолка. Однако количество факелов значительно уменьшилось, и часть из них медленно, но уверенно тухла.

— Нужно спешить, — подогнал остальных Сомбра, ускорившись. — Сколько нам ещё до третьего уровня?

— Ты у меня спрашиваешь? — послышался удивлённый голос Тарика.

— А у кого ещё мне спрашивать, как ни у трибуна Третьей когорты Кристальных Копей? — съязвил он, но тут же дал понять, что настроен серьёзно. — Так сколько?

— Примерно… — протянул тот, — час или два, смотря, как быстро мы будет идти… Ты торопишься к рассвету?

«Если бы только это…» — безрадостно подумал Сомбра и в прежней манере ответил:

— У нас от силы шесть часов, так что постараемся времени зря не терять!

В словах бывшего генерала скрывалось гораздо больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Будучи опытным полководцем и осведомлённым о положении дел в империи из военного совета, он боялся, пожалуй, сильнее кого-либо. Только ему оставались известны все скрытые аспекты плана, ровным счётом как и риски, коих было немало. Во-первых, как уже заявлял Тарик, у Кристальных Копей собралось больше половины регулярной армии — семь легионов из двенадцати, — однако это не только не гарантировало успеха в случае провала изначального плана, но и являлось серьёзным поводом для крупномасштабного сражения; его Сомбра пытался избежать всеми возможными способами. Во-вторых, лишь высшее командование знало о большей части плана, когда у рядового солдата оставались лишь догадки. Компенсация данного нюанса легла на плечи Сомбры, которому пришлось согласиться на выступление перед легионами на рассвете. Не то чтобы он считал себя плохим оратором, но в случае провала основного плана перед ним становился непростой выбор: сладкая ложь или горькая правда.

— А где тот учёный, о котором ты говорил? — поинтересовался Дрисс.

Сомбра резко остановился, заставив остальных сделать то же самое. Его тяжелое дыхание и бессмысленная трата времени не сулили ничего хорошего. Он не спешил с ответом, не желая лишний раз озвучивать то, что сообщил ему Бонеций на совете.

— Сомбра? — послышался взволнованный голос бывшего слуги.

— Он умер три дня назад, — грубо ответил тот, ускоряя шаг.

— Как умер? — поразился Тарик. — Ведь он должен был…

— Я и без тебя знаю, что он должен был нам помочь! — гаркнул Сомбра, резко обернувшись.

Кровь пульсировала в висках, заставляя лицо покрываться яркой краской. Уже давно пони не видели своего друга в подобном расположении духа. Сейчас перед ними стоял тот самый, пришедший в сознание в доме Фламит, узнавший о доле изгнанника Сомбра. Ему требовалось выговориться, но характер не позволял этого сделать. Не сейчас и не здесь.

— Теперь вы понимаете, почему я так спешу, — вздохнул он.

— А мы сможем что-либо сделать без его помощи? Ты говорил, что только он знает их язык, — добавил каплю яда в кубок с вином Тарик.

— Иного выхода у нас нет, идёмте же.

Пони прошли несколько минут в полной тишине, когда лишь звонкая капель звучала где-то вдалеке. До лестницы оставалось всего ничего, когда Тарик вдруг заявил:

— Мы можем срезать!

Он отделился от группы и отошёл в сторону. Остальные вскоре последовали за ним и оказались у старого механизма. Он состоял из большой деревянной платформы, удерживаемой с помощью колеса, и крепкой металлической цепи. Работая по принципу подъёмного моста, этот старинный лифт поднимал руды с нижних уровней и доставлял (забирал) небольшие группы рабочих.

— Я никогда не пользовался им, — пояснил Тарик, изучая механизм. — Говорят, что это слишком низко для знати и не простых солдат, но… — улыбнулся он, — сейчас нам не приходится выбирать.

— Он работает? — с долей недоверия уточнил Сомбра.

Предложение ему понравилось, однако определённые опасения всё-таки были.

— Работает. Но один из нас должен остаться здесь, — безрадостно заявил бывший трибун.

Сомбра призадумался: «Это не входило в мои планы… Но так даже лучше. Осталось только выбрать того, кто останется и спустит остальных. Дрисс может мне ещё пригодиться, а вот вспыльчивость Тарика, напротив, лишь помешает. Решено!»

— Хорошо, вот ты и останешься.

— Я? — поразился тот до глубины души и на пару секунд лишился дара речи. — Почему?

— От тебя будет больше пользы тут. К тому же Дрисс может и не справиться.

— Я не согласен! — повысил Тарик тон и топнул копытом. — Мой меч тебе ещё пригодится!

— Только не сегодня, — покачал единорог головой.

Обиженный друг опустил взгляд и что-то невнятно пробубнил себе под нос. Решив его хоть как-то подбодрить, Сомбра положил копыто ему на плечо, после чего произнёс:

— Сражение нас ждёт впереди, так что побереги силы. Там, куда я направлюсь, простой меч не поможет, и ты об этом знаешь. Сейчас мне нужно, чтобы ты остался здесь и помог нам с Дриссом спуститься вниз.

— Как маленького жеребёнка утешаешь, — улыбнулся Тарик и воспрянул духом.

— С тобой иначе нельзя, — ударил друг в его плечо копытом.

— Кто-то говорил, что он спешит, — с сарказмом напомнил тот.

— Идём, Дрисс.

Двое пони зашли на деревянную платформу. Она скрипела, как ворчливая старуха, и только металлическая основа внушала надежду. Её (основу) они могли видеть собственными глазами из-за отсутствия части досок. Тарик немного покряхтел над механизмом, после чего тот со скрежетом поддался. Платформа стала медленными, но резкими рывками опускаться вниз.

— Слышишь, ты только нас не урони! — крикнул Сомбра, когда «зыбкая почва» под копытами в очередной раз лягнула.

Ответа не последовала, если только им нельзя считать более или менее плавный спуск на протяжении оставшегося пути.

Когда платформа наконец опустилась на твёрдую почву — гранит, — пони оказались в относительно узком коридоре с низким потолком. Большинство факелов потухло, и тусклое освещение поддерживалось с помощью нескольких догорающих.

— И куда… — кашлянул Дрисс, — теперь?

Воздух, в отличие от первого уровня, здесь был затхлым, чувствовался привкус дыма. Сомбра посмотрел сначала в одну сторону. Коридор уходил в темноту. Затем в другую. Сама тьма стремительно приближалась к ним.

— Мы пришли, возьми факел.

Друг схватил зубами ближайший источник света и встал возле Сомбры, чтобы освещать тому путь. Меч с характерным скрежетом освободился из ножен. Единорог левитировал один из факелов, держа его параллельно клинку.

— Что бы сейчас ни произошло, не начинай бой первым, — дал Сомбра последние указания и замер, словно змея перед укусом.

Мрак приближался со скоростью ветра. Факелы один за другим тухли, как спички под проливным дождём. Но пони не двигались. Они стояли, хотя их конечности и начинали дрожать. Шанс, единственный способ сбежать с помощью деревянной платформы, давал надежду, которая таяла, как восковая свеча за долгие часы горящего фитиля. Вот между пони и тьмой осталось не больше пятидесяти метров. Огонь на факелах рядом с ними уже практически потух, словно кто-то перекрыл подачу кислорода. Дышать становилось всё тяжелее с каждой секундой, но вовсе не из-за затхлого воздуха; нет, всему виной был страх, необъяснимый, первобытный, против которого они не могли ничего противопоставить и отдавались его воле. Безумный кошмар вот-вот станет явью. Пони уже слышат шёпот тысячи голосов — предвестник демонов, — пугающий своей непонятностью и нарастающей громкостью.

Сомбра хотел напомнить другу, что он не должен проявлять излишней агрессии, но его губы отказывались двигаться. Бесстрашный генерал оказался во власти собственного страха. Мысли о провале изначального плана и тех последствиях, к которым он приведёт, словно ураган, кружили в его голове, не давая ему покоя. Меч дрожал, как зубы Дрисса, а потухший факел упал на пол. Мгла накрыла пони и двинулась дальше, поглощая оставшиеся источники света.

Глаза быстро привыкли к темноте, что казалось странным, учитывая её плотность, как у утреннего тумана. Впрочем, без света факелов Сомбра и Дрисс видели лишь общие черты коридора и, главное, фигуры нескольких десятков теней. Среди них были и пони, и грифоны, и минотавры, но не простые, а их изуродованные версии. Никто из демонов, как видимо, не чтил простые законы логики и выбрал для себя комфортное место, будь то даже потолок. Твари медленно приближались к незваным гостям, а те только и могли, что пятиться. Сомбра пытался взять себя в копыта, но тело отказывалось слушаться, будучи во власти страха, так неожиданно захватившего власть над ним.

Вперёд вышел один из демонов. В отличие от многих, он принял форму пони, но необычного. Нечто в его походке и тёмном лице казалось Сомбре до боли знакомым. И это пугало его до глубины души. В какой-то момент он просто замер, и с его уст сорвалась тихая фраза:

— Только не ты.

Наконец он узнал в этом демоне пони, которого ненавидел и боялся больше смерти. Перед ним был император в своей парадной одежде, с короной и мечом. На его лице сияла та ужасная, полная коварства и надменности улыбка, что порой снилась Сомбре. Кошмар не во сне, а наяву, что может быть ужасней? Клинок генерала со звоном упал на пол. Оставшись без оружия, ведомый страхом, он хотел броситься бежать. Но меч императора застыл перед его горлом и окончательно сковал движения. Напуганный до смерти генерал посмотрел прямо в чёрные глаза демона. В них была только пустота бездонной ямы, куда отправлялась душа грешника после смерти.

— Вот и настал твой конец, — различил он на удивление разборчивую фразу в океане бессмысленного шёпота.

Всего одно мгновение, и смертоносная сталь отводится назад для решающего удара. Один миг отделяет Сомбру от смерти. Клинок устремляется вперёд со скоростью молнии.

— Нет! — отскакивает Сомбра в сторону, и вместе с ним из пола вырывается острый кристалл. Он пронзает голову императора, буквально отрывая её от остального тела.

Демон растворяется в воздухе, как тьма перед встающим солнцем. Остальные твари действуют незамедлительно и бросаются в бой. Но Сомбра, будучи в бреду, обрушивает на них всю свою силу. Его рог вспыхивает, точно солнце, и яркий свет на секунду ослепляет всех.

Когда белая пелена отступает, Сомбра обнаруживает себя на холодном полу. Над ним нависает громоздкий потолок, еле различимый в полумраке коридора. На секунду единорог задумывается, а что будет, если он вдруг упадёт? Тонны тяжёлой породы раздавят его, как давит копыто муравья. Бесславная и такая глупая смерть. Удивительно, но эта мысль возвращает его в реальность. Он вскакивает и поднимает свой меч. Дрисс теперь стоит рядом с ним и, видимо, не отдаёт отчёт происходящему — об этом можно судить по его растерянному, напуганному и пустому взгляду. Враги же стоят на ногах, хотя не так уверенно, как раньше. Они не спешат атаковать, словно отпор оказался для них такой же неожиданностью, как и для того, кто его дал.

— Я пришёл поговорить, — наконец начал Сомбра, тяжело дыша, — но не с вами. Мне нужен ваш хозяин, повелитель, тот, кто стоит за всем этим. Я пришёл к нему с предложением.

Демоны даже не переглянулись. Они медленно выстроились в ряд, создав живую баррикаду. Вперёд вышел грифон, держащий меч. В следующий миг он молниеносным движением вонзил его в пол, после чего тёмная сталь растворилась, как минутой ранее исчез лже-император.

«Теперь всё зависит только он тебя, Сомбра», — напомнил себе бывший генерал и откинул меч в сторону.

Демоны расступились, и грифон отошёл назад, приглашая единорога следовать за ним. Слепо верить этим существам опасно, и Сомбра это прекрасно понимал. Хотя он и избавился от оружия, у него оставалась магия. Он не сводил глаз с демонов, проходя мимо них — они стояли неподвижно, как каменные изваяния. Но столько ему оказаться за ними, как «ворота» закрылись.

«Отступать больше некуда — только вперёд!» — подбодрил он себя.

Грифон тем временем сделал нечто странное: он крепко вцепился в свой плащ на груди и резко раскрыл его. Сомбре понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл данного действия. «Он приглашает меня войти в него?.. Ну что же, выбора у меня нет, — заключил пони, осторожно приближаясь к мгле, скрывавшейся под одеждой. — Это омерзительно, но... на нём ведь не было одежды. Получается, что это не плащ, а… Мерзость!» Единорог закрыл глаза и последние метры прошёл во мраке.

Сомбра не почувствовал ровным счётом ничего, и поэтому ему было сложно определить, когда можно открыть глаза. В итоге ему пришлось полагаться на интуицию. «Пора!» — решил он. Мрак, однако, никуда не исчез: перед ним осталась всё та же темнота, как и с закрытыми очами. Но одно изменилось. Сомбра этого не видел, но нутром чувствовал, что больше не в этом коридоре и здесь есть кто-то ещё.

— Покажись! — крикнул он, и пустота отозвалась глухим эхом. — Я пришёл поговорить. Я знаю, ты здесь, сейчас стоишь и наблюдаешь за мной из мрака. Выйди на свет, покажи своё лицо и назови себя!

— Твоё мужество достойно уважения: ты первый, кто решился спуститься к нам, — отозвалась пустота монотонным голосом. — Но это не даёт тебе право обращаться к нам в подобном тоне! Ты не гость, а смертный раб, который решил обратиться к Богу!

И вновь сотни неразборчивых голосов заполонили голову Сомбры. В груди появилось неприятное чувство, а в копытах лёгкая дрожь. Он снова боялся, но теперь понимал, что страх появился вовсе не естественным образом. Только это не помогало. Более того, шёпот приносил сильную головную боль, мешающую трезво мыслить.

Впереди возникло какое-то движение, но из-за темноты Сомбра не мог ничего разглядеть. Но вдруг во мраке он увидел нечто, что поразило и напугало его до глубины души. Словно поток воды, в воздухе парило чёрное нечто. Эта жидкая тьма приближалась к нему, извиваясь как змея. Она была настолько тёмной, что выделялась на фоне окружающего мрака. Её чёткие и в то же время непонятные контуры пробирали до мозга костей. Храбрый единорог вновь лишился дара речи и не мог оторвать взгляд от ужасающего зрелища.

— Ты талантливый оратор, но сегодня мы будем говорить, а ты слушать, — продолжило существо. — Нам известно, зачем ты пришёл сюда, что собираешься у нас попросить. Но мы хотим узнать, для чего тебе понадобилась частичка нашей силы?

Губы отказывались подчиняться.

— Отвечай же!

Земля содрогнулась, и сверху упало несколько камней. Сомбра проглотил ком в горле и неуверенно ответил:

— Мне… мне не победить императора самому, он слишком силён.

— Продолжай.

— И мне нужна твоя помощь, твоя сила.

— Дальше?

Сомбра потупил взгляд.

— Чего ты этим добьёшься? — пояснило создание.

— Я… я стану императором и…

— Остановишь гражданскую войну, вернёшь империи её былое величие. Благородные цели. Но зачем нам это? Вы, пони, постоянно притесняете нас, пытаетесь истребить, словно паразитов. Но для нас вы паразиты, от которых нужно избавить этот мир! — Стены содрогнулись. — Так назови нам, Сомбра, хоть одну причину, по которой мы должны тебе помочь!

Единорог молчал. Он предполагал, что возникнут трудности и частично к ним подготовился, однако сейчас оказался в тупике. У него не оказалось ни одного весомого аргумента в ответ на упрёк живой тьмы. Но признаться, значит заведомо проиграть. И он тянул до последнего, цепляясь за тонкую тросточку надежды, что таяла буквально на глазах.

— Убирайся с глаз вон, мы тебе не поможем, — озвучило существо свой приговор.

— Ты не можешь так поступить!

— Мы уже поступили.

— Нет!

Из земли вырвался огромный кристалл, пронзивший тело создания насквозь. Но ни вздоха, ни крика не последовало. Только монотонный голос:

— Ты пожалеешь об этом!

В мгновение ока ярко-красный кристалл почернел, и лишь слабый контр остался виден в темноте. Сомбра успел сделать шаг назад, как вдруг увидел перед собой демона. Он отличался от остальных, будучи похожим на облачённого в латы грифона без крыльев. Металлические перчатки заканчивались парами острых клинков, а шипы на локтях могли пронзить шею пони насквозь. «Кто ты?» — только и успел подумать Сомбра, как новый враг растворился в воздухе. Но не прошло и двух секунд, а к единорогу уже приближалось несколько теней. Они летели, словно стрелы, со всех сторон. Отчаянно поднятый щит исчез при первом столкновении. На мгновение глаза поглотил мрак, а затем возле Сомбры появился тот самый демон. Он стоял к нему спиной и не спеша возвращался назад. Единорог хотел нанести удар, но внезапно что-то ударило его изнутри, будто сердце разорвалось. Пони закричал от боли и в ужасной агонии упал на пол. Он не мог встать, только вопил и дёргался в конвульсиях. Привкус крови появился на губах, и багровая жидкость потекла изо рта. И при всём этом в голове ни на секунду не прекращался шёпот тысячи голосов. Смерть уже тянула свои костлявые лапы к душе обречённого.

Однако когда казалось, что кончина неизбежна, боль и шёпот вдруг исчезли, словно иллюзия. Встать, впрочем, не получилось, и Сомбра сумел лишь поднять голову. Тёмное облако жидкой тьмы тянуло к нему свои мерзкие щупальца.

— Мы дадим тебе частицу нашей силы. Её хватит для империи, но не для тебя.

— Что… А-а-а, — застонал Сомбра, когда существо прикоснулось к его голове.

Эта была не боль, не агония, а сила. Он чувствовал, как она течёт по рогу, а затем, как яд с кровью, распространяется по всему телу. Глаза окутывала пелена мрака, и в последних «отблесках света» виднелась фигура тёмного бога. Хотя у того и не оказалось лица, всё же коварная улыбка мелькнула на нём.

---

Прошло больше получаса, а Дрисс всё терпеливо ждал друга. Собственно, ничего другого ему не оставалось. Демоны стояли неподвижно, как каменные изваяния, прямо на деревянной платформе. «Создатель, я знаю, что редко обращался к тебе с просьбами, но, пожалуйста, умоляю тебя, пусть с Сомброй всё будет хорошо, пусть его рискованный и… дурацкий план сработает… пусть он вернётся. Ведь он так всем нужен, хотя сам этого до конца не понимает… Умоляю тебя!» — молился Дрисс, обращая взгляд вверх.

Внезапно демоны исчезли, растворились, словно всего лишь причудились. А из темноты усталой походкой, пошатываясь, вышел серый единорог.

— Сомбра! — кинулся к другу пони. — Ты в порядке?

На секунду ему показалось, что красные глаза окутывало фиолетовое пламя. Но в следующий миг оно исчезло, и он решил, что просто показалось.

— Помоги мне подняться, — послышался слабый голос.

— Я держу тебя, не волнуйся. Эй, Тарик, поднимай нас!

Деревянная платформа резким рывком оторвалась от пола.

— Осторожней, слышишь, ты?! — гаркнул Дрисс и взволнованно добавил: — Ты только держись, сейчас тебе помогут.

— Всё хорошо, — мотнул Сомбра головой. — Дай мне пару минут отдохнуть, и можно выступать.

— Так у тебя получилось? Ты встретился с ним?

— Да… Не бойся, теперь нас не остановить.

— Да и не боюсь, — улыбнулся друг.

— Боишься, я это вижу.

Лифт поднял пони на первый уровень, где к Сомбре сразу кинулся Тарик. Однако тот дал понять, что больше не нуждается в помощи. Пускай и шаткой походкой, он всё же мог передвигаться самостоятельно.

— Так план сработал? — уточнил бывший трибун.

— Первая часть, остальное зависит только от меня!

Глава XII "Поединок"

Проблемы на очередном заседании императорского совета возникли с самого начала: не пришла та половина пони, которая вызывала у императора ряд подозрений в последнее время. За ними сразу же выслали, но вскоре выяснилось, что никого из них в городе не оказалось. Слуги не знали, куда отправились их хозяева, хотя все как один утверждали, что те собирались второпях и уехали в одно и то же время, вчера вечером. Сообщи об этом простому жителю империи, и тот скажет, что нет ничего удивительного и они отправились на отдых. Однако Сэрвус Аврелий держался иного мнения, верно понимая, что за этим последует; вот только он не осознавал всех масштабов грядущих событий. И оттого послание, полученное из Кристальных Копей, повергло его в шок.

— Император, члены совета, мне только что доложили о… — запнулся Бишоп, — семи легионах, направляющихся к городу. И во главе…

— Эти шакалы посмели пойти против меня, своего императора? — вскочил Сэрвус. — Они жестоко поплатятся за своё предательство! Генерал, собирай войска, нас ожидает битва.

— Это ещё не всё, — произнёс тот после непродолжительной паузы. — Армию ведут не члены совета, а… Сомбра.

— Сомбра? — поразился император и вновь присел на трон.

Он молчал несколько минут, в течение которых никто не смел прерывать его раздумий, как если бы тот обещал отрубать голову каждому, кто посмеет заговорить.

— Генерал, выполняйте приказ, — холодно произнёс император. — Совет окончен. Все свободны.

Пони многозначно переглянулись, но никто из них не посмел возразить правителю. Они молча поклонились и вскоре освободили тронный зал.

— Выйдите за дверь, — приказал Сэрвус стражникам.

Те подчинились так же беспрекословно, как и члены императорского совета. Массивные двери с шумом закрылись, и император остался один, по крайней мере, так казалось.

— Алькаир, — обратился он в пустоту, — я хочу ещё раз услышать твой рассказ.

— Как вам будет угодно, — отозвался капитан гвардейцев.

Прямо перед троном, скинув с себя капюшон, появился кристальный пони. Он склонился в поклоне, не решаясь встать дольше обычного.

— Но на этот раз ты расскажешь его во всех подробностях, не упуская ни одного момента, — холодно добавил император.

---

Группа пони, состоящая из членов императорского совета вместе с сопровождающей охраной, скрылась за поворотом. Мгновение спустя из тронного зала вышли четыре стражника. Они встали у дверей, переглядываясь и что-то тихо обсуждая.

«Ты не справишься с новой силой, она тебе неподвластна в полной мере. Позволь нам управлять тобой», — звучал монотонный голос в голове Сомбры. «Я справлюсь сам!» — ответил он. «Без нашей помощи ты не проник бы во дворец незамеченным, помни об этом», — сказали демоны напоследок.

Сомбра шагнул вперёд, выходя из тьмы, окутывавшей его на протяжении всего перемещения. Перед ним раскинулся до боли знакомый зал. «Как же давно я здесь не был», — подумал пони, проводя копытом по кристальной стене. К сожалению, времени для ностальгических воспоминаний ему никто не предоставил.

— Стоять! — услышал он голос за спиной.

«Назад пути нет!» — напомнил Сомбра себе и резко обернулся. Стражники оказалось шокированы, когда увидели пони, прежде стоящего к ним спиной. Этих нескольких секунд хватило ему для удара. Четыре магических сферы вырвались из рога и на огромной скорости сбили стражников с ног. Парализованные пони упали на пол, способные только тихо постанывать, так что опасности они больше не представляли.

Сомбра остановился у массивных дверей. Он давно выбрал для себя этот путь, но последний шаг всё равно остался самым сложным. Сотни раз входя в этот зал с мечом, генерал впервые собирался его обнажить.

— Время пришло, — прошептал пони и магией открыл двери.

Император сидел на троне, что-то бурно обсуждая с одним из своих личных гвардейцев. Издалека Сомбре оказалось трудно определить, кто же именно стоял рядом с Сэрвусом, но ему показалось, будто это Алькаир. Как видимо, император не ожидал увидеть своего бывшего генерала здесь и сейчас. Он резко встал и пару секунд удивлённо смотрел на незваного гостя.

— Чудесно, Создатель преподносит тебя мне на серебряном блюдечке — сражение закончится, так и не начавшись, — довольно произнёс император.

— Ты прав лишь в одном, что сражению не быть, — отрезал Сомбра, обнажая меч. — Сэрвус Аврелий, я обвиняю тебя…

— Убить его!

«Собака!» — только и успел подумать генерал, как один из призраков напал на него из пустоты. К счастью, природа не обделила Сомбру реакцией, и он успел заблокировать удар. Нападавший растворился в воздухе сразу после атаки, но секундой позже напал другой призрак. Благо, и на этот раз тот сумел вовремя среагировать, хотя от успеха противника отделяло одно мгновение. Стоило мечам разойтись, как гвардеец исчез, подобно промахнувшемуся вору. Рог вспыхнул — Сомбра попытался нанести удар первым. Однако острый клинок вошёл по рукоять в его плечо. Страшная боль прервала заклинание и вывела Сомбру из боя на пару секунд. Удивительно, но враги не воспользовались предоставленной возможностью, и новая атака случилась лишь через определённый промежуток времени. Его как раз хватило Сомбре, чтобы превозмочь боль и воспользоваться магией. Чёрный луч откинул нападавшего на пару метров назад. Лёгкий дымок поднимался с его безжизненного тела. Но бой только начался.

«Позволь нам спасти тебе жизнь, глупец?!» — прозвучал знакомый монотонный голос в голове. Сомбра не ответил, верно понимая, что отвлекаться нельзя. Но вдруг яркий луч пронзил пони насквозь, словно удар молнии. Он парализовал тело, и единорог упал на кристальный пол, запачканный собственной кровью. Содрогаясь в конвульсиях и чувствуя чудовищную боль, он всё же слышал отдалённый голос императора, что нанёс удар исподтишка.

— Ты правда надеялся убить меня здесь, в моём же замке? — усмехнулся тот. — Ты не только предатель, но и глупец, чьё имя недостойно того, чтобы звучать в этих стенах. Из-за твоей самонадеянности восстание обречено, как и все, кто в нём участвует. Только представь, сколько жизней ты погубил своим поступком?

Один из призраков, в котором Сомбра с трудом узнал Алькаира, занёс над ним меч.

— Нет, я хочу увидеть его страдания, — остановил капитана гвардейцев император, не спеша направляясь к поверженному врагу. — Они доверились тебе, Сомбра, поверили в то, что ты сможешь им помочь свергнуть меня… Наверное, они в отчаянном положении, раз обратились к тебе, или они просто глупцы, которые не учатся на чужих ошибках. В любом случае мне стоит поблагодарить тебя, ведь твоя самоуверенность помогла мне вычислить предателей и тех, кто им помогает. Уверяю тебя, их ждёт заслуженная кара. Но пока я хочу узнать, почему ты согласился возглавить восстание?

«Прояви благоразумие и позволь нам спасти тебе жизнь!» — раздался голос в голове Сомбры.

— Отвечай, когда к тебе обращается император. Или тебе мешает меч? Помоги ему, Алькаир.

Призрак на мгновение вышел из сумрака и резким движением вынул холодную сталь из плоти генерала. Сомбра застонал от боли, и лишь крепко сжатые зубы не позволили ему закричать. Тело по-прежнему отказывалось слушаться, хотя копытами удавалось пошевелить при должном напряжении мускулов.

— А теперь отвечай.

«Это твой последний шанс!» Сомбра видит, как над ним вновь поднимается меч. На этот раз вероятность того, что император даст ещё один шанс, ничтожно мала. Смерть или предложение демона?..

— Убить его!

Холодная сталь устремляется к беспомощной жертве. Но вдруг её и всех призраков раскидывает в разные стороны, как пушинки. Поражённый император раскрывает рот и растерянным взглядом смотрит на резко поднявшегося единорога. Его красные глаза горят фиолетовым пламенем. Кровь льётся из раны, но ему всё равно. Он поднимает меч, и тот, как вода меняет свою форму в новом сосуде, превращается в чёрную косу, чьё лезвие похоже на тёмный кристалл.

Император приходит в себя вовремя и наносит удар первым. Его корона сверкает, и белый луч бьёт в неприятеля. Однако тот исчезает в чёрной вспышке и появляется прямо за спиной. Сэрвус резко разворачивается, но магический удар Сомбры сбивает его с копыт и откидывает к стене. Ужасная боль прознает тело императора, а серый единорог лишь ухмыляется. Два чёрных кристалла вырываются прямо из пола и заключают голову Сэрвуса в ловушку, как колодки.

«Кристальное Сердце!» — вспоминает император и взывает к его силе. Самое время, ведь Сомбра уже телепортировался и готовится отсечь ему голову. Он не церемонится, не говорит ни слова — и коса срывается в сокрушающем ударе. Ей не хватает каких-то сантиметров, чтобы закончить начатое. Голубая волна вырывается из пола и, словно стена, поднимает Сомбру, как пушинку. Она придавливает его к потолку и только затем проходит сквозь него. Теряя опору, тело единорога падает, и он лежит неподвижно. В тот же миг кристаллы крошатся, и император, с трудом перебирая копытами, подходит к Сомбре. Он поднимает магией своей короны его косу.

— Нет, я хочу видеть твоё лицо, — скребёт он зубами и переворачивает единорога на спину.

Он тяжело дышит и, кажется, не может пошевелить копытами, но всё ещё жив. Его глаза более не пылают, а губы что-то тихо шепчут.

— Тебе стоило выучить, что даже в детских сказках добро всегда побеждает зло! — надменно произносит Сэрвус, замахиваясь.

Неожиданно Сомбра ударяет копытом ему прямо в горло. На мгновение единорог теряет концентрацию и успевает заметить лишь сияние на роге своего бывшего генерала. А затем адская боль пронзает его шею и моментально исчезает, как и мир, поглощённый тьмой.

Тяжёлое обезглавленное тело придавило Сомбру, словно громоздкая наковальня. К единорогу постепенно вернулся контроль над телодвижениями, но вместе с ним из мрака возвратилась и боль. Плечо пылало, а слабость в копытах не позволяла самостоятельно встать. Однако помощь пришла, откуда её меньше всего ждали. Несколько призраков скинули безжизненное тело и помогли Сомбре подняться. Он посмотрел на них с опаской и недоверием, но те лишь почтительно поклонились.

— Я взял на себя смелость распорядиться от вашего имени, император: городские ворота открыты, приказано не нападать и впустить легионы в город. Генерал Бишоп, полагаю, направляется сюда для ваших объяснений, — отчеканил вышедший вперёд Алькаир. — За лекарем послали, он будет с минуты на минуту.

«В какую игру ты играешь со мной? — размышлял Сомбра, изучая лицо капитана гвардейцев. — Ты видел, что я не вызвал его, а просто убил… Неужели я недооценил тебя?»

— Вам нужно присесть, — посоветовал Алькаир. — Позвольте вам помочь.

— Сейчас не до отдыха, — заявил Сомбра усталым голосом, чувствуя во рту привкус тёплой крови.

— Вы сделали достаточно, остальное предоставьте своим верноподданным

Пони кивнул своим сослуживцам. Новоиспечённый император не видел, но слышал, как за спиной что-то потащили по полу.

— Мы служим империи, а не только императору, — смутно пояснил Алькаир, но этих объяснений хватило Сомбре, чтобы осознать свою победу. — Мы подтвердим, что Сэрвус принял ваш вызов и проиграл в честном бою.

Двери с характерным звуком распахнулись. Пони обернулся и облегчённо заявил:

— А вот и лекарь.

---

Направляясь в тронный зал, разгневанный генерал Бишоп не находил себе места. Гнев и непонимание буквально разрывали его изнутри. В какой-то мере он готов был кинуться на императора за подобные указания, но, разумеется, до этого не дошло бы.

«Как это понимать? Куда делась стража?» — поразился он, когда не увидел охраны возле главного входа.

— Будьте готовы ко всему, — вполголоса сказал он своей свите.

Те молча кивнули и обнажили мечи. Но стоило им это сделать, как у дверей возникли два призрака. Они выглядели как всегда невозмутимо, словно ничего не произошло.

— Опустите оружие, — приказали гвардейцы.

Хотя подобный тон не понравился Бишопу, он увидел в этой фразе надежду на благополучный исход событий: таков был закон, которого придерживались все. Немного успокоившись, он отдал соответствующие указания и, уверенный в том, что ничего необычного, кроме странного приказа императора, не произошло, вошёл в тронный зал.

Как и в любой другой день, он первым делом отдал дань уважения поклоном. Но затем, не ступив дальше, замер, словно мраморная статуя. Кристальный пол украшал жидкий багровый «ковёр», медленно приближающийся к его копытам. Отряд гвардейцев стоял возле трона ровным строем, будто живая баррикада. А на троне возвышалась фигура серого единорога, возле которого трудился придворный лекарь.

Громоздкие двери с шумом закрылись. Генерал растерянно посмотрел назад. Он оказался в ловушке: бежать некуда. Им мигом овладел гнев, и в его страшном порыве пони закричал:

— Как это понимать?

Кто-то за спиной достал меч. Из строя вышел один из гвардейцев и снял капюшон. Алькаир сохранял типичное для себя спокойствие, что раздражало Бишопа ещё сильнее.

— Прикажи опустить оружие, — холодно приказал он.

— И не подумаю, пока мне не объяснят, почему этот предатель сидит на троне?! И где император?

— Он перед тобой, — заявил Алькаир и отошёл в сторону, обращаясь лицом к Сомбре, а затем кланяясь ему.

Новость поразила Бишопа, как удар молнии. Он лишился дара речи и чуть не сел на круп. На несколько секунд он потерял связь с реальностью и пребывал в том ужасном и непонятном состоянии, в котором оказывается каждый, узнавший нечто шокирующее.

— Схватить его, — послышался грозный голос Сомбры.

Отряд призраков растворился в воздухе, оставив лишь двух охранять новоиспечённого императора. Возможно, своевременные действия и могли бы отсрочить неизбежное, но генерал и его свита упустила свой шанс. Не прошло и полминуты, как острые клиники, подобно готовившемся к броску змеям, появились у горл пони.

Всё это время Бишоп не отдавал никаких приказов и вообще не двигался. Но стоило событиям приобрести наихудший оборот, как он резко подался вперёд и попытался что-то прокричать. Однако удар рукояткой меча по голове мгновенно смерил его буйный нрав.

Сомбра с неописуемым восторгом наблюдал за тем, как уводят ненавистного ему пони. Боль в плече не давала покоя, хотя лекарь сделал всё возможное и остановил кровотечение. Но проблемы телесные не так уж и волновали новоиспечённого императора. Он наслаждался своей победой и тем, что за ней последует. Однако в то же время он прекрасно понимал, что самое трудное впереди. «Не время отдыхать, нужно действовать!» — решил Сомбра, поднимаясь с трона. К нему сразу поспешили гвардейцы, но он остановил их движением копыта. И всё же вперёд вышел Алькаир, неся корону.

«Ни у кого не должно возникнуть вопросов, — безоговорочно решил Сомбра, левитируя трофей себе на голову. — Настало время навести порядок в империи!»

Книга третья. Глава I "Новая жизнь"

Стоя у Кристального замка, Хоуп не уставала вновь и вновь восхищаться этим воистину грандиозным, колоссальным и прекрасным строением. Она увидела его сразу же по прибытии в город, и он не скрывался от её взора ни на секунду. Словно маленькая лодочка, шла она к этому великому маяку, что своим светом приветствовал не только каждого прибывшего, но и всех горожан. Ничего подобного ей прежде не доводилось видеть, и порой замок её слишком увлекал, как чудесный сон, что она чуть не сбивала прохожих с ног. И теперь она стоит перед ним, а он приглашает её войти.

— Стой, кто идёт? — остановил воодушевлённую кобылку голос стражника.

— Меня зовут Хоуп, я пришла к Сомбре, — недолго думая отвечает она.

Стражник улыбнулся и обратился то ли к ней, то ли к своему сослуживцу:

— В замок пришла, как к себе домой, так ещё и к королю на «ты».

Слова пони задели Хоуп за живое.

— Да, мы с ним хорошие друзья, — съязвила она.

— Разумеется, а я его троюродный брат, — усмехнулся второй стражник и серьёзным голосом заявил: — Если у вас нет приглашения, леди, то…

— Вообще-то, есть, — улыбнулась она и полезла в сумку за конвертом, в котором лежало письмо, полученное ей на днях. — Вот оно.

Стражники растерянно переглянулись. Им даже не потребовалось открывать конверт, хватило королевской печати, появившейся всего десять дней назад. Они встали по стойке смирно и раскрыли двери перед гостьей.

— Просим прощения, мы следуем приказам, — ответили они с волнением.

Хоуп ничего не сказала, лишь с важным и слегка оскорблённым видом прошла мимо них. В душе она еле сдерживала улыбку и последующий за ней смешок. За годы жизни в Мэйнхэттэне Хоуп довелось побывать у разных знатных или просто богатых особ, и у каждого из них были свои странности, меры предосторожности. Так что же говорить о короле целой империи? К слову, новый титул Сомбры стал для неё настоящей загадкой, ведь испокон веков империей правил император, а не король. Официального ответа на данный вопрос в Эквестрии никто не оглашал, так что Хоуп довольствовалась лишь догадками.

Как уже упоминалось ранее, молодой лекарше довелось побывать у многих важных особ Мэйнхэттэна, но такую красоту она видела впервые в жизни. Длинные коридоры, каждый словно сокровищница мифического замка, соединяли огромные залы, похожие на глубокие пещеры, но не своей мрачностью и сыростью, а величием и благоговейным трепетом, которые они вызывали. Сквозь чудесные витражи, составленные из разноцветной мозаики, солнечный свет падал на всю эту красоту, позволяя ей сверкать, точно драгоценные камни. Приятные беседы с Сомброй по вечерам и его рассказы о кристальном городе больше походили на сказки; однако Хоуп попала именно в сказку, но не во сне, а наяву.

Несколько минут пони просто наслаждалась неописуемой красотой. Однако вскоре встретилась с серьёзной проблемой: сама она не знала, где искать Сомбру, но, как выяснилось, никто из слуг не мог ей помочь. Это показалось ей не столько странным, сколько подозрительным. «Тёплая встреча стражников, слуги, не знающие, где их король… Уж не решил ли Сомбра надо мной подшутить?» — пришла она к неоднозначному выводу. К счастью, наконец нашёлся какой-то пони, который объяснил, что король на важном военном совете в тронном зале, поэтому его нельзя беспокоить. Он также объяснил единорожке, как туда пройти, но напоследок напомнил, что короля нельзя беспокоить. Хоуп поблагодарила за помощь и дала честное слово, что не заявится на военный совет.

До тронного зала оказалось не так уж и далеко, но подняться на своих четырёх по нескольким лестницам всё же пришлось. По пути Хоуп встречала немало стражников и слуг; первые постоянно спрашивали у неё, кто она такая, а вторые молча кланялись и шли по своим делам.

У дверей тронного зала, как у каждого важного помещения, стояли стражники. Хоуп прекрасно помнила о данном обещании, хотя и без этого не собиралась отвлекать Сомбру от важного совещания. Она отошла в сторонку, поймав на себе два настороженных взгляда. Коридор ничем не отличался от остальных помещений замка, а вот двери тронного зала стоили внимания. По сути, ими являлась огромная картина, горельеф, Кристального замка, возвышающегося над крошечными домами; на главной площади собрались верноподданные, словно муравьи, склонившиеся перед императором, стоящим на балконе. Издалека рассмотреть это оказалось непросто, и Хоуп приходилось щуриться. Стражники, как видимо, понимали, чего хочет пони, но бдительности не теряли.

Время шло, а совет всё не заканчивался. Никто не вошёл и не вышел из тронного зала, словно там никого и не было. В какой-то момент Хоуп так и показалось. Она уже хотела войти, но стоило ей подойти, как послышались неразборчивые голоса за стеной. Ей снова пришлось ждать, и прекрасная сказка, в которой она оказалась, уже не завораживала так сильно, как вначале.

— Хоуп? — услышала пони до боли знакомый голос за спиной.

Она обернулась. Перед ней стоял растерянный тёмно-коричневый кристальный пони.

— Дрисс! — улыбнулась она и обняла старого друга. — Наконец-то хоть одно знакомое лицо. Давно не виделись. Как поживаешь?

— Привет, Хоуп, — растерялся он. — Нормально… Мы не ждали тебя так скоро…

— Один из друзей князя Геллера предложил меня подбросить, ему как раз зачем-то нужно было в Кристальную Империю. Сам понимаешь, добраться из Мэйнхэттэна сюда проблематично, так что я согласилась. Я и написала об этом, но, видимо, мне удалось обогнать почту!

— Забавно, — улыбнулся Дрисс глупо. — Давно его ждёшь?

— С полчаса, наверное, — пожала она плечами и с тоской посмотрела на двери. — Ты не знаешь, когда это собрание закончится?

— Трудно сказать, они там уже четвёртый час обсуждают… тебе будет неинтересно.

— Почему же? Расскажи, хоть какое-то развлечение.

— Лучше пошли со мной, — ловко сменил он тему.

— Куда? — уточнила она, хотя сама готова была пойти куда угодно, лишь бы не стоять на месте.

— Увидишь, — послышался загадочный голос.

Пони поднялись ещё по двум лестницам и прошли несколько коридоров. Ни один не уступал по своей красоте предыдущему, однако в оформлении чувствовалось повторение. Дрисс с удовольствием рассказывал Хоуп о своей новой жизни, но по неведомой причине неохотно говорил о судьбе остальных и положении дел в целом.

— Так ты остался прислугой Сомбры после всего, что с вами произошло? — удивилась Хоуп и покачала головой. — Я тебя не понимаю, ты же мог попросить любую должность!

— А зачем мне это? Мы с Сомброй друзья, говорим на равных, когда позволяет ситуация, да и работа не пыльная: принести то, сделать это. Я всю жизнь этим занимаюсь, так что мне не привыкать. Я всегда сыт, одет. К тому же теперь мои родители живут в замке, поэтому мне не надо за них так переживать. А что ещё нужно для счастья?

Пони вздохнула. Она понимала друга, хотя и не до конца поддерживала его убеждения. Правда, ей не хотелось об этом говорить, поэтому она лишь молча кивнула.

Дрисс так и не сказал, куда именно они направляются, так что для Хоуп это превратилось в некое подобие игры — очередного способа скоротать время. В голову приходили разные мысли. По правде сказать, она угадала, но до последнего сомневалась.

— Вот мы и пришли, — сообщил Дрисс, жестом приглашая подругу войти.

Двери бесшумно отворились. Хоуп осторожно вошла и увидела, пожалуй, самую удивительную комнату в своей жизни. Но ни богатством или антиквариатом выделялась она. Скромный бархатный ковёр на полу, двуспальная кровать из красного дерева, широкий письменный стол, шкаф, видимо, с вещами. Ничего удивительного и, более того, относительно бедный интерьер для короля. Но тут ощущались теплота и уют, как у Хоуп дома. Она не могла объяснить это чувство, но оно грело ей душу.

— Я скажу ему при встрече о тебе. Но он в любом случае направится сюда, так что располагайся.

— Ты не останешься?

— Увы, но у меня много дел. Могу принести поесть, если хочешь?

— Спасибо, было бы неплохо, — улыбнулась она.

— Располагайся.

Друг закрыл за собой двери. Хоуп вновь осталась одна. Она чувствовала себя одной из новых работниц замка, которой прежде провели экскурсию по будущему месту работы. Правда, в отличие от служанки, она лишь наслаждалась красотой и величием замка.

«Интересно, а что это там? Балкон?» — подумала Хоуп, увидев стеклянные двери, сверкающие в лучах заходящего солнца. Аккуратно толкнув их копытцем, она обнаружила их незапертыми. «Неужели это тот самый балкон, что я видела на той картине? — предположила пони, и ей сразу же захотелось взглянуть на город с высоты птичьего полёта. — Дрисс ничего не говорил об этом… Думаю, Сомбра не обидится, если я подожду его здесь. Да он и не узнает».

Единорожка не спеша вышла на балкон. Свежий ветер ударил ей в лицо, а солнечный свет слегка ослепил глаза. Но, когда белая пелена отпустила, она увидела нечто невообразимое. Ни один пейзаж не мог сравниться по красоте с кристальным городом, раскинувшимся у подножия замка. Он переливался всеми цветами радуги, его жители казались крохотными букашками, трудящимися на общее благо. А скрывающееся за чередой снежных гор солнце вносило финальный штрих в эту прекрасную картину.

— Ух ты… — только и смогла произнести Хоуп.

Она облокотилась о перила, заворожённым взглядом любуясь воистину прекрасным зрелищем. Оно поглотило её целиком и полностью. Пони казалось, что она может всю жизнь стоять здесь и смотреть на эту красоту.

— Ты прекрасна, как никогда, — услышала она ласковый голос Сомбры за спиной и резко обернулась.

Знакомый и дорогой ей пони встречал её тёплой улыбкой. На голове красовалась золотая корона с тремя красными рубинами, а на спине виднелась королевская мантия того же цвета. Но за всеми этими атрибутами нового титула Хоуп видела того милого единорога, с которым свела её судьба.

— Не надо ко мне так подкрадываться, — в шутку заявила она, тихо хихикнув, — ваше величество.

— Прошу тебя, не нужно титулов. — Он снял корону и положил её на пол. — Для тебя я просто Сомбра.

Подобный жест вначале поразил её. Но затем она отдалась во власть эмоций и кинулась жеребцу на шею.

— Я скучала, — прошептала она.

— Я тоже.

Она посмотрела в его красные глаза. Многие видели в них силу и страх, но пони чувствовала лишь теплоту и заботу. Он прильнул к её губам, и на секунду в целом мире остались только они одни.

— Почему не написала? — всё тем же нежным голосом спросил он.

— Письмо не успело дойти, и меня подбросили?

— Кто?

— Друг князя Геллера.

— Геллер… — процедил Сомбра сквозь зубы, обращая взгляд в сторону.

— Что такое? — заволновалась она, лишившись сладкого момента близости с любимым пони.

— Ничего… Зайдём внутрь, а то простудишься, — улыбнулся он.

Пони вернулись в комнату. Сомбра закрыл за собой дверь, не забыв о лежащей на полу короне. Её он положил на стол, кинул красную мантию на кровать.

— Оставьте нас, — неожиданно приказал он.

Хоуп удивлёнными глазами посмотрела на него, затем осмотрела комнату, но так и не нашла того, кому Сомбра адресовал приказ.

— Ты… — Внезапно двери открылись. Хоуп чуть ли не подпрыгнула от неожиданности. И каково же было её удивление, когда она поняла, что на пороге никого нет. Более того, двери закрылись сами по себе.

— Что… Как это понимать? — спросила кобылка.

— Что именно? — уточнил Сомбра таким голосом, словно увиденное было в порядке вещей, и лёг на кровать. — Я приказал гвардейцам нас оставить.

— О каких гвардейцах ты говоришь? Тут никого не было!

— За то их и называют призраками, глупышка, — послышался его тихий смешок.

— Хочешь сказать, что какой-то пони стоял здесь всё это время?.. — поразилась она и на пару секунд застыла с этим выражением на месте; но вдруг взорвалась, словно вулкан. — Так он следил за нами, и ты об этом знал?!

— Это их работа, — преспокойным тоном ответил Сомбра.

— Ага, так значит, их было двое? Замечательно! — топнула она копытцем.

Сомбра приподнялся и с мольбой, больше похожей на упрёк, попросил:

— Пожалуйста, только не смотри на меня так.

— А как мне ещё на тебя смотреть? Или ты считаешь, что я должна тебя поблагодарить? — продолжала она сердиться.

— Раньше тебя это не смущало, — съязвил он.

— Да иди ты! — обиделась она и присела на край кровати, спиной к Сомбре.

«Дурак!» — подумала она, скрестив копыта на груди. За спиной послышалось копошение, чувствовалось, как жеребец приближается к ней. Но Хоуп не спешила бросаться в его объятия, хотя в душе не держала на него зла.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, — обнял он её со спины. — Это необходимые меры предосторожности, всё же я теперь король.

— Король он… — прошептала она. — А почему король, а не император?

— Ты не знаешь?

— У нас об этом не говорят.

— Императоры правят империями, Хоуп, а от прежней Кристальной Империи осталось одно название. Я хочу, чтобы все это понимали и осознавали, как много нам предстоит сделать, — пояснил он с нескрываемой грустью, положив голову кобылке на плечо. — И тебе в частности.

— Мне? — улыбнулась она. — Чем я смогу помочь?

— Увидишь, — шепнул он и куснул её за ушко, — как и рассвет в империи, он прекрасен.

— Но сейчас только закат, — промурлыкала она, закрывая глаза.

— Ничего, мы подождём…

Глава II "Посол"

Внимание толпы приковала к себе персона важного вида грифона и сопровождающей его свиты. Он быстрой и в то же время грациозной походкой, не уступая в этом искусстве императорам, приближался к Кристальному замку. С момента восхождения Сомбры на престол в городе не видели ни одного представителя этой древней воинственной расы. И вот теперь лапа грифона вновь ступала по улицам кристального города. Ни один горожанин не сомневался, что его появление не сулило ничего хорошего, но даже в своих самых смелых догадках не подобрался близко к истине.

---

Генерал Эдмон Тарик направлялся в свои покои. Он всегда перемещался по замку вместе с охраной, даже в тех случаях, когда требовалось пройти всего пару коридоров. В народе ходило немало слухов, и далеко не все они восхваляли храбрость нового генерала. Тарик признавал, что меры предосторожности иногда и ему кажутся слишком строгими, однако сразу же напоминал об их необходимости. Из всех троих — кто прожил почти год в изгнании — он стал самым подозрительным и не доверял почти никому из нового императорского совета. Впрочем, заявлять об этом открыто он не собирался и о большинстве своих подозрений не делился даже с новоиспечённым королём.

Тарик в последнее время часто погружался в думы, частично абстрагируясь от окружающего мира. Вот и сейчас он шёл и машинально поворачивал, смотря вперёд, но ничего не видя.

— Ваше превосходительство, — послышался тихий голос одного из стражников.

— Что случилось? — вернулся Тарик в реальность и моментально получил ответ на поставленный вопрос.

К нему приближалась группа грифонов. Четыре из них ничем не выделялись и, по-видимому, являлись лишь охранниками. Но пятый — грифон в богатых красных кожаных доспехах, с блестящими ножнами и тремя чёрными крестами с серебристой серединой — стоил внимания. «Где же я тебя видел? — не понимал Тарик, как вдруг увидел шрам под его правым глазом. — Левасёр! Подлая ты крыса! Зачем ты здесь?»

— Приветствую вас, генерал Тарик, — поклонился грифон. — Рад видеть вас в добром здравии.

«Сколько же в тебе притворства и лицемерия! Уверен, будь у тебя возможность, ты вонзил бы меч мне в сердце!»

— Что привело вас в Кристальную Империю, господин посол? — поинтересовался генерал, стараясь скрывать истинные эмоции; судя по тону грифона, ему это удалось.

— Я прошу аудиенции у короля Сомбры. У меня послание для него от императора Паламира.

«Ох, чует моё сердце, что-то здесь неладное», — подумал Тарик и после некоторого молчания ответил:

— Я сообщу ему о вашем визите. Можете пока подождать возле тронного зала.

— Благодарю, — поклонился посол и направился в предложенном направлении.

«Скользкая тварь, — сказал про себя генерал, провожая грифона взглядом. — Надеюсь, Сомбра у себя».

---

Дрисс аккуратно приоткрыл дверь, одним глазом заглядывая в покои короля. Сомбра стоял на балконе. Он частенько любил смотреть на город, думая о его будущем. Завтрак уже остывал, так что слуга поспешил. Он открыл дверь и внёс поднос с едой.

— Доброе утро, Сомбра, — поприветствовал он друга. — Как…

Только сейчас он заметил на кровати сладко спящую Хоуп. Она прижимала к себе красную мантию короля, словно мягкую игрушку. Улыбка застыла в уголках её рта.

«Я не вовремя», — заключил Дрисс и, поставив поднос на стол, поспешил к выходу.

— Куда ты? — донёсся голос Сомбры.

Друг вернулся в комнату, бесшумно закрыв за собой стеклянные двери. Таким счастливым и жизнерадостным Дрисс не видел его со времён последнего месяца пребывания в Мэйнхэттэне. Удивительно, но именно в изгнании Сомбра нашёл истинное счастье.

— Я не вовремя, завтрак на столе, — добавил он с улыбкой. — В час обсуждение поставок унобтаниевой руды, не забудь.

— Тише ты. — Сомбра взглянул на Хоуп. Она немного поёрзала и что-то пробубнила во сне, но так и не проснулась. — Я помню.

— Я рад за вас, — добавил Дрисс напоследок.

Друг ничего не ответил. Всё его внимание поглотила эта трогательная и милая сцена.

«Надеюсь, у них всё получится, — размышлял Дрисс, спуская по лестнице. — Не припомню таких законов, которые запрещали бы жениться королям и простым пони. Да даже если и есть такой закон, Сомбру он вряд ли остановит». Снизу послышался быстро нарастающий цокот копыт. Дрисс остановился, решив предупредить, что короля не стоит беспокоить по пустякам.

— Генерал, — слегка поразился слуга, — вы к королю?

— Да, у меня для него срочное сообщение, — пояснил Тарик, ускоряя шаг.

— Я могу передать?

— Нет, но ты пойдёшь со мной.

Дрисс лишь мысленно пожал плечами и поспешил за другом. Угнаться за ним оказалось не так уж и просто. В какой-то момент их разделял добрый десяток ступеней. «Надо бы ему сказать о Хоуп», — решил пони, но не успел.

Тарик буквально ворвался в покои короля.

— Ваше величество… — начал он своим громогласным голосом.

— Тише! — процедил Сомбра сквозь зубы.

Только теперь Тарик, как в своё время и Дрисс, заметил спящую кобылку на ложе друга. Она укуталась в мантию короля и отвернулась от назойливых голосов.

— Ваше величество, прибыл посол от Империи Грифонов, — сообщил Тарик вполголоса.

Вся радость мигом исчезла с лица Сомбры, и он надел маску серьёзности, в которой проводил все важные собрания и совещания. Новость, видимо, его шокировала, так что ответ последовал не сразу.

— Где он? — раздался твёрдый голос короля.

— Ждёт у тронного зала.

— Иди к нему и жди меня там, я присоединюсь к вам через пару минут.

Верноподданные поклонились королю и покинули его покои. Дрисс решил пойти с Тариком, хотя сам не понимал, зачем это делает, — тот не возражал.

---

Сомбра приближался к тронному залу. Его сопровождали четыре гвардейца-призрака, так что непосвящённым казалось, будто король шёл без охраны; это, к слову, возвышало его в лице других. Однако сейчас в его голове не было ни мысли о каком-либо превосходстве. Более того, несмотря на каменное выражение лица, король сильно волновался. Он и приближённые к трону пони понимали, что молчание грифонов не может длиться вечно. Великая империя обдумывала свой ответ относительно нового правителя Кристальной Империи и её дальнейшей судьбы в целом. Никто не сомневался в том, что грифонам смена власти пришлась не по вкусу, и в признании ими Сомбры как короля мало кто верил. Вот только ещё меньшее число пони понимало, чего стоит от них ожидать.

Наконец Сомбра дошёл до тронного зала. Два стражника раскрыли перед королём двери, и он величественной походкой вошёл. Посол, в котором он сразу узнал Левасёра, разглядывал один из витражей. Подле трона стояла группа пони, куда входили Тарик, Дрисс и Бонеций; других членов императорского совета почему-то не оказалось, хотя Сомбра рассчитывал на их присутствие.

— Ваше величество, — поклонился посол. — Рад, что вы уделили мне время.

— Как дела в империи? — с присущей королю грацией спросил тот, направляясь к трону.

— Превосходно, ваше величество. Города процветают, население уважает власть, а наша армия сильна как никогда, — ответил посол после нескольких секунд молчания.

Этот момент не ушёл от Сомбры. Он прекрасно понимал, что грифоны переживают непростые времена: междоусобные войны ослабили империю, и она находилась на грани распада. Однако об этом не говорилось не только за пределами страны, но и внутри неё — Сомбра обладал достоверной информацией благодаря шпионам и подкупу ряда важных лиц в столице Империи Грифонов, Грифонстоуне.

Король занял своё законное место на троне, после чего спросил:

— Что за послание у вас для меня?

— Император поздравляет вас с восхождением на престол. Он полагает, что вы станете замечательным правителем и поднимете страну с колен. В этом наша империя готова оказать вам посильную помощь.

«Оставь свои сладкие речи для таких же продажных блудниц, как и ты, собака! — говорил Сомбра про себя, сохраняя при этом прежнюю невозмутимость. — Никогда не поверю, что грифоны признают меня как короля так просто, задаром».

— К сожалению, ваше величество, три дня назад в Грифонстоун прибыл необычный кристальный пони. Он попросил аудиенции у императора, заявив, что имеет законное право на престол Кристальной Империи…

— Что за вздор? — неожиданно для всех, и самого себя в частности, сорвался Сомбра.

— Уверяю вас, никто не поверил ему на слово. Император выслушал его и приказал провести тщательное расследование… — Посол сделал вид, будто замялся, хотя король думал иначе. — Как выяснилось, Мендата Фурин приходится двоюродным братом покойному Сэрвусу Аврелию…

— Этого не может быть! — вновь вмешался король.

— Мы думали так же, но расследование…

— Всего лишь уловка, как и вся эта история.

— Понимаю…

— Молчать, когда говорит король. — Левасёр потупил взгляд и то ли сознательно, то ли наоборот, подчинился. — Я бросил императору Сэрвусу Аврелию вызов, обвинив его в измене своей стране, народу и истории. Он принял этот вызов и в честном бою мне проиграл. По священным законам Кристальной Империи власть перешла в мои копыта, и никто не имеет права претендовать на престол.

«Позволь нам наказать его за дерзость», — раздался шёпот в голове Сомбры. «Нет!» — ответил он про себя. «Тогда сделай это сам…»

— Я официальный посол Империи Грифонов и прошу вас, ваше величество, относиться ко мне…

Левасёр неожиданно замолк, словно прикусил язык. Зрачок его единственного здорового глаза расширился до размеров роговицы. Клюв слегка приоткрылся, но крика так и не последовало.

Никто не понимал, что происходит. Все смотрели на посла — каждый со своими мыслями и чувствами, — но никто не обратил внимания на короля.

Посол медленно поднял правую лапу и уставился на неё, словно на ядовитую змею. Вдруг он резко ею взмахнул и вновь пару секунд с испугом смотрел на неё. Затем он повторил, ещё и ещё. С каждым новым взмахом тихий ужас, застывший на его лице, всё больше поражал окружающих. Они стояли на месте, точно парализованные, и понимали, что нужно действовать; вот только никто не знал, как помочь послу и от чего его спасать?

— Уберите его! — вырвался из уст грифона тихий крик.

Левасёр в отчаянии тряс лапой, будто пытался кого-то с неё стряхнуть. Однако окружающие видели лишь грифона, который словно сходил с ума. Он задрал голову вверх и с ужасом смотрел на своё плечо.

— Умри, тварь! — с этими словами он достал меч из ножен и замахнулся.

Стражники отреагировали моментально: они схватили грифона и его лапу. Каждый пытался образумить посла, но никакие уговоры на него не действовали; он продолжал брыкаться, прося «убить его!»

«Что же это такое?» — не понимал Дрисс и один из первых посмотрел на короля. Злобная и в то же время довольная улыбка застыла на его лице, а глаза пылали фиолетовым пламенем, как тогда, в Кристальных Копях.

— Сомбра! — вырвалось у Дрисса.

Король молча перевёл взгляд на слугу. Блеск красных глаз и их надменное, полное коварства выражение поразили пони до глубины души. Сотни голосов заполонили его голову, мешая трезво мыслить. В мгновение ока трон, Сомбра и всё вокруг вспыхнуло фиолетовым огнём. Адово пламя стремительно приближалось, собираясь поглотить несчастного, ошеломлённого и напуганного до потери пульса пони. Он не мог пошевелиться: копыта увязли в полу, словно в зыбкой почве. А геенна огненная уже была рядом. Дрисс чувствовал её дыхание — чудовищный жар, от которого он не мог укрыться. Шёрстка и грива дымились, а страшные волдыри один за другим вскакивали на лице, принося ужасную боль. Дрисс долгое время не мог закричать — страх парализовал его. Но настал тот момент, когда агония стала невыносимой, и немой крик наконец вырвался из его груди.

Неожиданно всё — огонь, боль и волдыри — исчезло. Остался лишь король. Его глаза более не пылали, и в них чувствовался испуг. Теперь уже тихий ужас застыл на лице Сомбры.

— Вон, — послышался шёпот короля.

Никто, как видимо, его не услышал.

— Все вон! — повторил король свой приказ.

Его повелительный тон не оставил верноподданным ни единого шанса. Пони поспешили к выходу. Дрисс, как и многие, пребывал в шоковом состоянии: он с трудом отдавал отчёт своим действиям. Однако тихий голос посла вернул его в реальность: он за это ответит! Дрисс обернулся и застал момент, пока закрывались двери. Серый единорог молча сидел на троне, виновато закрыв лицо копытом.

Глава III "Заговор"

Званый ужин в доме Бонеция Красуса подходил к концу. Сегодня вечером его огромное поместье — маленький замок — стало домом для всех сливок кристального общества. Ни один уважающий себя пони не посмел отвергнуть приглашение одного из самых влиятельных лиц во всей империи. Хотя положение дел в стране было не лучшим, подобные мероприятия являлись традицией, способом показать свой статус и проходили несколько раз в месяц.

Найдя свободную минутку, Бонеций покинул шумный главный зал, где последние важные гости наслаждались завершением пиршества. Он вернулся в свою опочивальню. Эта прекрасная во всех смыслах слова комната не уступала красотой и богатством покоям короля. Копыта бесшумно ступали по заграничному бархатному ковру, а глаза наслаждались чудесными пейзажами, изящно изображёнными на картинах великих художников.

Дверь еле слышно приоткрылась. Бонеций с опаской обернулся. На пороге стоял голубого цвета кристальный пони; белая накидка скрывала его лицо, но блестящая золотом рукоять меча подсказала, что перед ним генерал Лусцин.

— За тобой никто не следил? — осведомился Бонеций.

Собеседник скинул капюшон. Его спокойное выражение говорило о многом.

— Всего лишь один призрак, но на празднике он потерял мой след. Удивительно, как они ещё не догадались, что их невидимость для нас не проблема.

«Действительно, удивительно», — подумал Бонеций. Слова друга пробудили в нём беспокойство. Многие пони пользовались волшебными линзами, позволяющими различать невидимых гвардейцев императора — теперь короля. Но те, всю жизнь считавшие других слепыми, сами превратились в слепых котят, наивно веря в собственное превосходство. Но так ли это на самом деле? Действительно ли личная гвардия короля настолько глупа, что даже не допускает такой возможности?

— Король не доверяет нам, — произнёс Лусцин таким тоном, словно спрашивал, а не утверждал.

— Он такой же слепой котёнок, как и его гвардейцы.

Теперь уже слова самого Бонеция пробудили в нём потаённый страх. Этот древний орден зациклен на традициях и не желает идти в ногу со временем. Однако история знала немало случаев, когда призраков недооценивали и затем жестоко расплачивались за своё легкомыслие. Возможно ли, что и сегодня совершается та же ошибка?

— Ты взволнован сильнее обычного. Что-то случилось? — забеспокоился генерал.

— События слишком быстро набирают обороты — трудно за всем уследить, — смутно пояснил глава знатного дома. — Грифоны поступили самонадеянно, когда не сообщили нам о приезде посла, а Сомбра лишь подлил масла в огонь своей глупой и…

Воспоминания вчерашнего дня нахлынули на пони. В тот день он стал только свидетелем ряда необъяснимых и пугающих событий. Он наблюдал за странным поведением Левасёра и, признаться, в какой-то момент допустил неожиданное помешательство рассудка. Но, когда то же самое случилось со слугой короля, ему пришлось отказаться от неоднозначного вывода. Сомбра в свою очередь не столько объяснил, сколько запутал. Его горящие фиолетовым пламенем глаза стали неоспоримым доказательством вины, однако это не помогло понять, что именно сделал король.

— Мы можем собраться завтра, если тебе нездоровится, — предложил Лусцин.

— Нет, не можем, и ты об этом знаешь. Паламир начал партию, не сообщив о начале игры нам, и теперь настал наш ход, без которого игра не продолжится, — Бонеций тяжело вздохнул. — Закрой дверь.

Ключ повернулся в замочной скважине. Пони подошли к камину, минуя шикарную двуспальную кровать, чья цена превосходила стоимость некоторых домов. Слабый огонёк плясал на угольках, исполняя свою лебединую песню. Бонеций снял с камина маленький завязанный мешочек и насыпал на копыто горсточку серого порошка.

Лусцин обернулся и внимательно осмотрел комнату на предмет шпионов. К счастью, вокруг были лишь богатство и красота.

— Начнём, — предложил он.

Бонеций кинул порошок в огонь. Тот вспыхнул с новой силой, чуть не опалив пони ресницы. Затем он так же стремительно погас, и теперь только угольки тихо потрескивали в камине.

— Бонеций Красус и генерал Лусцин просят аудиенции у императора Паламира, — с уважением попросил глава знатного дома.

И вновь собственные слова заставили пони задуматься. Грифоны утверждали, что подобный способ безопаснее, чем переписка или тайные встречи. Он увидел свет всего несколько лет назад в Грифонстоуне и до сих пор оставался до конца не изученным. На этом и основывалась уверенность грифонов: раз создатели не знают о нём всё, то другие и подавно. Однако никто не гарантировал, что, например, в той же самой столице Эквестрии принцессы не практикуют его на протяжении многих десятилетий, или тем же самым не занимается орден призраков. Дрожь пробрала пони до мозга костей.

— Бонеций, — вернул его в реальность голос генерала.

Угольки, которые минуту назад представляли из себя догорающие деревяшки, собрались вместе. Появился неразборчивый анфас огненного лица грифона.

Пони машинально поклонились.

— Вас что-то беспокоит, господа? — без лишних церемоний перешёл Паламир сразу к делу. Его голос звучал быстрее и громче обычного, создавалось впечатление, словно император торопился.

— Мы хотели узнать, почему нас не предупредили о приезде посла? — задал интересующий его вопрос Бонеций, чувствуя лёгкую дрожь в голосе.

— С каждым днём любой разговор становится всё более рискованным, а мы с вами уже неоднократно обсуждали цели визита посла, — пояснил император. — Результат превзошёл все наши ожидания.

— План остаётся в силе? — уточнил Лусцин.

— Разумеется. Мы получили поддержку минотавров, и через десять дней посол вновь посетит столицу Кристальной Империи. Вы должны подготовить для него почву.

— А как же Эквестрия? Вы заявляли, что она поддержит нас! — повысил тон Бонеций.

Он пытался уловить изменение на лице императора, но нечёткая картинка не позволяло этого сделать.

— Я говорил, что она не помешает нам, — напомнил Паламир. — Принцессы не пойдут против нас, уверяю вас, их политика придерживается иного курса: они за мирное урегулирование конфликта… Вас что-то беспокоит, Бонеций?

Пони поднял взгляд и почему-то сфокусировал его на бронзовой статуэтке: пони-воин держал в зубах знамя Кристальной Империи. Эта фигурка, настоящее произведение искусства, датировалась первым веком от обретения Кристального Сердца. Любой коллекционер готов был отдать жизнь за право ею обладать, но для Бонеция она являлась больше, чем просто дорогой вещицей. Она напоминала ему о славном и великом прошлом Кристальной Империи, когда другие государства содрогались от одного только её названия. Но время прошло — бронза почернела.

— Нет, — наконец ответил Бонеций.

— Тогда действуйте, — приказал император. — Скоро мы с вами встретимся в Кристальной Империи.

Пони отвесили императору поклон. Угольки вдруг ярко вспыхнули, а затем погасли; лицо грифона превратилось в кучку углей.

---

Полотно вернуло себе чёрный, как ночь, цвет и мгновение спустя растворилось в воздухе, словно капля краски в горной реке. Гробовая тишина воцарилась в тронном зале, освещаемом лишь чарующим светом луны. Каждый из присутствующих на «собрании» обдумывал увиденную картину. Она отразилась на лицах пони по-разному, однако шокировала всех без исключения. Демон, тёмный постановщик, стоял в центре зала и терпеливо ждал ответной реакции.

— Меня окружают предатели, — проронил король, массируя виски. — Во всём замке я могу доверять только вам троим и…

Сомбра посмотрел на демона. Тёмный рыцарь — грифон без крыльев, в тяжёлых чёрный латах, с блестящими тьмой то ли когтями, заканчивающимися клинками, то ли лезвиями, заменяющими их, — чуть не убивший его однажды, предстал перед ним как преданный слуга. «Но могу ли я всецело ему доверять?» — не покидал короля вопрос.

— А где доказательства, что это не обман? — высказал веский аргумент Тарик, всем своим видом демонстрируя сомнения по поводу тревожных известий. — Вы, демоны, желаете нам, кристальным пони, погибели. А теперь хотите, чтобы мы поверили вам на слово?

— Мы пришли предупредить вас, — послышался до жути безэмоциональный голос в ответ. — Верить нам или нет, ваше право.

Сомбра взглянул на генерала. Тот лишь молча покачал головой.

— А что ты думаешь по этому поводу, Алькаир? — поинтересовался король, искоса смотря на демона.

— Я неоднократно сообщал вам о ряде подозрительных лиц, ваше величество. Сегодня Бонеций Красус действительно устроил званый ужин, и генерал Лусцин был одним из гостей, но проследить за ними нам не удалось, — отчеканил капитан гвардейцев.

— Почему? — повысил тон Сомбра.

Алькаир и бровью не повёл. Он посвятил жизнь служению империи и прекрасно держался даже в самых непростых ситуациях.

— Они осведомлены о слежке, а мы не имеем права себя показать: приходится рисковать только в крайнем случае.

— По-твоему, заговор против короля не относится к крайнему случаю? — вскочил Сомбра и указал копытом на верноподданного. — С этого дня вы будете следить за каждым шагом всех членов императорского и военного совета!

— Позвольте нам этим заняться, ваше величество, — вмешался в разговор демон.

Все пони обратили на него свои взоры. Тёмный рыцарь держался превосходно, выказывая должное почтение и при этом не казался слабым, как многие верноподданные.

— В отличие от ваших гвардейцев, нас они никогда не увидят. А мы можем не только проследить, но и узнать, чего боятся ваши враги.

— Вздор! — кратко выразил своё мнение Тарик.

— И всё-таки… — начал Дрисс.

— Только не говори, что ты ему веришь? Этот демон…

— Теперь наши глаза и уши, — закончил за генерала король.

Тарик с недоверием и возмущением посмотрел на Сомбру. Он не желал сдавать позиции, хотя, видимо, осознавал свои скромные шансы на победу.

Несмотря на кажущуюся лёгкость, Сомбра с трудом принял помощь демона. Он прекрасно понимал и частично разделял опасения друга. Но ситуация выходила из-под контроля, и дела срочно требовали взять её в ежовые рукавицы… «Ежовые рукавицы, так говорят грифоны», — подумал Сомбра и окинул взглядом тронный зал. Удивительно, но даже в этом старинном помещении чувствовалась грифонская архитектура: подобные своды впервые начали использовать именно они. Однако эта незначительная деталь, перенятая в процессе культурного обмена, не шла ни в какое сравнение с тем, как изменился город после поражения в Великой войне. Достаточно вспомнить городскую библиотеку, у входа в которую красовались две пятиметровые статуи грифонов. Но изменился не только внешний вид города, но и внутреннее состояние его жителей: речь, поведение, мысли. Империя Грифонов уже давно пустила здесь свои корни, и теперь эти побеги, как паразиты, отнимали свет, воду и питательные вещества у кристального дерева; оно медленно, но планомерно погибало, и лишь решительные меры могли его спасти.

— Действуйте, — приказал Сомбра.

Демон поклонился и растворился в воздухе, подобно чёрному полотну.

Король тяжело вздохнул, чуть не упав на спинку трона. Пони чувствовал усталость и внутреннее изнеможение, но отдыхать ещё рано.

— Никто не должен знать об этом разговоре, — пояснил король и после недолгого молчания добавил: — Завтра все вы должны присутствовать на собрании по поводу лже-императора. Если у вас появятся мысли по этому поводу, жду вас с утра в своих покоях… А теперь оставьте меня, мне нужно подумать.

Пони переглянулись. По их лицам можно было сделать вывод, что они хотели что-то сказать, но все как один решили промолчать. Они поклонились и покинули тронный зал.

Оставшись один, Сомбра подошёл к окну, с трудом перебирая копытами. Сквозь чудесный витраж, с изображённой на нём столицей Кристальной Империи с высоты птичьего полёта, виднелся серебристый диск луны, царицы ночного небосвода, сияющий в океане звёзд. Картина успокаивала не хуже волшебного зелья. Однако идиллия не могла длиться вечно. Появившаяся вдалеке туча стремилась её нарушить и погрузить мир во мрак.

«Скоро гроза, — подумал Сомбра. — Нужно к ней подготовиться!»

Глава IV "Внутренний мир"

Хоуп стояла на балконе Кристального замка. Солнце клонилось к горизонту, отдавая земле последние лучи тепла. Лёгкий ветерок на такой высоте разбирался с причёской, как щелкунчик справляется с орехами. Пони собрала гриву в пучок, закрепив его подаренной любимым заколкой. Под копытами раскинулся величественный кристальный город. Его жители казались крохотными муравьями, мирными и трудолюбивыми, но совершенно не подозревающими, что творится в главном муравейнике.

В комнату кто-то вошёл. Хоуп обернулась, надеясь увидеть Сомбру, но в покоях мелькала фигура Дрисса. Он выполнял свои прямые обязанности слуги и, казалось, не обращал внимания на подругу. «И ты тоже меня не видишь», — подумала кобылка. На глаза навернулись слёзы. Друг напомнил ей о вчерашних событиях.

---

День выдался жарким для здешних северных земель, однако Хоуп провела его на улице. Мягкий климат Мэйнхэттэна приучил её к невыносимой жаре в летнюю пору и тёплым зимам. Когда поднимался ветер, гонимый с краёв империи, где начиналась зона «вечной мерзлоты», её тело дрожало, хотя остальные горожане наслаждались свежестью.

У фаворитки короля свои привилегии. Сомбра не афишировал их отношения, но мир полнится слухами, и каждый житель империи знал, что перед ним не простая единорожка. В то же время никто не падал ниц, за что Хоуп была им безмерно благодарна: она любила внимание и уважение, но лишь заслуженное. Окружающие, впрочем, встречали её улыбками и пожеланиями приятного дня; на рынке, где только «по праздникам» не случилось скандалов, ей никто не хамил и многие делали скидки. Привыкшая обеспечивать себя сама, она покупала немало вещей, хотя ей только и требовалось, что попросить прислугу об этом.

По возвращении в замок Хоуп узнала, что Сомбра опять задерживается на очередном королевском совете. «В последние дни ты проводишь там слишком много времени. Тебе нужно отдохнуть, любимый», — решила она.

В её с Сомброй покоях пони первым делом выставила за дверь двух призраков, которые появлялись каждый раз, когда она уходила. «Ну и настырные же они! Пусть Сомбра им объяснит, что я не люблю, когда за мной следят!» — с этими мыслями она вышла на балкон. Вечер был не за горами. Пони облокотилась о перила и томно вздохнула. Красота под копытами завораживала её из раза в раз. Порой кобылка могла часами стоять на балконе, как постовой на вахте.

Дверь в комнату с шумом отворилась. Хоуп знала, что так войти мог только Сомбра. Она обернулась и увидела любимого. Он аккуратно положил корону на стол, снял плащ и завалился на кровать. «Устал, наверное», — решила кобылка и решила его развеселить.

Сомбра смотрел в потолок, словно там было что-то интересное. Он не отвёл от него взгляда, даже когда вошла его возлюбленная. Она поняла, что дело серьёзное.

— Привет. Как прошло собрание? — с лаской в голосе спросила она.

— Так, как я ожидал, — холодно ответил он.

— Расскажешь?

— Нет, — отрезал Сомбра, не отводя взгляда от потолка.

Хоуп не нравилось, когда он с ней так разговаривал, словно она была какой-то служанкой. Но в то же время она понимала, что за маской безразличия и грубости скрывается боль. Пони решила во что бы то ни стало докопаться до истины.

— Почему ты не хочешь со мной поделиться? Опять твои военные тайны? — сыронизировала она, стараясь спровоцировать Сомбру.

— Можно и так сказать.

— Ну мне-то ты можешь доверять. — Она легла рядом с любимым и положила голову ему на грудь. — Поделись со мной, тебе полегчает.

— Я так не думаю.

Хоуп начал бесить тон Сомбры и то, как именно он разговаривал, словно пишет официальное письмо, где боится добавить воды.

— Оставь меня, мне нужно подумать, — добавил он всё тем же безэмоциональным голосом.

Кобылка привстала и с укором посмотрела на жеребца. Его пустой взгляд продолжал пилить потолок. Она почувствовала, как краснеют щёки и в груди появляется неприятная тяжесть.

— Хватит со мной разговаривать таким тоном! — вскипела она, как чайник. — Я тебе не просительница и не служанка! И я хочу узнать, что произошло на этом чёртовом собрании… Что случилось, Сомбра? Почему ты стал таким?

Он впервые отвёл взгляд от потолка. В его красных глазах она увидела нечто, что потрясло её до глубины души.

— Ты правда хочешь это услышать? Хорошо, я расскажу тебе, — Сомбра сорвал с себя маску бесчувственного куска бревна, но его новый образ злорадного короля пугал сильнее. — Ты всегда считала меня героем, избранным избавить кристальных пони от их давнего врага. Я и сам в это поверил, потому что хотел верить. Но меня использовали как пешку в шахматной партии. Для всех я был лишь способом избавиться от одного неугодного императора и посадить на трон другого… — Сомбра злобно рассмеялся. — Но они ошиблись, решив, что мимолётная слава меня ослепит. Я разоблачил их план. И сегодня на собрании мне были известны имена всех заговорщиков.

Хоуп увидела, как у краёв глаз любимого появляется слабое фиолетовое пламя. Оно становилось тем сильнее и ярче, чем больше Сомбра рассказывал о собрании и том, что чувствовал на нём.

— Я наслаждался их страхом и растерянностью, — говорил он. — Я читал их как открытые книги, а они и не подозревали об этом; естественно, разве могут пешки знать, что они всего лишь пешки и ими кто-то управляет.

— Что с тобой?.. — пролепетала Хоуп. Страх парализовал её, и она могла только наблюдать за стремительными изменениями в облике Сомбры.

— О! — продолжил он свой страшный монолог, не обратив внимания на вопрос любимой. — Надо было видеть их лица, когда я заявил, что если Империя Грифонов окажет военную поддержку самозванцу, то я объявлю ей войну!

Пламя охватило глаза Сомбры целиком, и они пылали ярче древних ритуальных костров, на которых приносились жертвы богам. В голове Хоуп появился шёпот тысячи голос. Вначале он был тихим, но с каждой секундой нарастал и нарастал, пока наконец не превратился в невыносимый гул толпы, разрывающий черепушку на части.

— Хватит, Сомбра! — взмолилась она и схватила его за плечи.

Внутри него она почувствовала мрак, что пожирал пони изнутри, подобно паразиту, убивающего своего хозяина. Первобытный страх поразил её разум, чуть не остановив бешено колотившееся сердце. Но пони не кинулась прочь — она, не отдавая себе отчёт, использовала Дар. Он проник в тело Сомбры в виде пылающего феникса. Своим светом он прогнал мглу, но остался небольшой островок мрака, куда и устремилась птица. Она пожертвовала собой и испепелила тьму…

---

Хоуп тяжело вздохнула. Солнце скрылось за горизонтом, и на звёздном небосводе теперь сиял диск луны. Порыв холодного ветра обдал пони с головой — она кашлянула. «Так и заболеть недолго, — с тоской подумала она и вновь невольно вспомнила о любимом. — Мне нельзя возвращаться в Мэйнхэттэн. Судьба одного города — ничто по сравнению с судьбой целой страны. Страшно подумать, что станет с империей, если Сомбра… Я обязана ему помочь!»

Пони вернулась в комнату и закрыла за собой стеклянные двери. Сомбра до сих пор не вернулся, хотя она была уверена, что собрание давно закончилось. «Поискать его? — задумалась кобылка, ложась на кровать. — Это бесполезно: если он занят, то мне его не отвлечь, а если… если его нет в замке? Мог ли он уехать, не предупредив меня?..»

Тревожные мысли долго не давали ей покоя. Она не спала полночи и несколько раз хотела отправиться на поиски Сомбры, но каждый раз в последний момент находила причину остаться. Наконец, ближе к трём часам ночи, она с трудом уснула.

Глава V "Богиня"

Кантерлот, знаменитая столица Эквестрии, — величественный замок, возвышающийся на утёсе горы. Эта воистину неприступная крепость неописуемой красоты стала домом для двух сестёр-аликорнов. Относительно небольшой гарнизон замка, состоящий из двухсот первоклассных гвардейцев, мог отражать нападение целой армии на протяжении долгих недель. Голод не страшил жителей столицы — запасы еды и воды рассчитывались на многие месяцы. Но о нападении не шло и речи, так как замок-город находился под защитой могущественных богинь, в чей власти каждый день поднимать солнце и луну.

Именно к этим сёстрам-аликорнам и держал свой путь Сомбра. Он прибыл в Кантерлот на закате и стал свидетелем воистину величественного зрелища, ради которого многие жители Эквестрии мечтали попасть в столицу. Принцесса Луна вышла на балкон своей башни, чей пик, казалось, пронзал небеса, подобно острому мечу. Она расправила крылья, но не спешила взлетать. В воздухе ощущалось царившее напряжение и важность момента. Затем она плавно поднялась с помощью двух грациозных взмахов могучих крыльев. Её рог засиял тёмно-синим светом, под стать цвету гривы. Последние солнечные лучи поглотил горизонт. И вдруг сияющий диск луны поднялся из-за череды гор. Принцесса аккуратно ступила на балкон и, некоторое время смотря на небо, где по одной зажигались прекрасные звёзды, скрылась в своих покоях.

Сомбра испытывал благоговейный трепет, наблюдая за этим прекрасным зрелищем, в котором он чувствовал силу; она превосходила его собственную в десятки раз, и ему оставалось лишь завидовать и надеяться на поддержку сестёр-богинь.

Фигура неизвестного единорога недолго была без внимания. К ней сразу поспешил отряд стражников. На первый взгляд они ничем не отличались от простых солдат Кристальной армии: лёгкие доспехи, копья, мечи, шлемы казались точной копией кристальной амуниции. Но в голосе стражников, среди коих доминировали единороги, чувствовалась мягкость.

— Кто вы такой? Немедленно представьтесь! — приказал один из подоспевших солдат.

«Неужели этот щенок меня не узнал?» — недоумевал Сомбра, не спеша с ответом. Сей момент не столько оскорбил короля, сколько заставил его задуматься о коммуникации эквестрийской армии. Рассчитывая на её поддержку, он, разумеется, полагал, что она ничем не уступает его легионам. Однако одна фраза и то, с какой интонацией солдат её произнёс, заставила Сомбру усомниться.

— Прошу прощения, ваше величество, мой товарищ вас не узнал, — вышел вперёд другой солдат и почтительно поклонился. — Не гневайтесь, здесь все знают ваше имя, но мало кто видел вас в лицо.

Слова сослуживца стали для первого стражника лёгкой пощёчиной. Он потупил взгляд, а когда осознал услышанное, резко поклонился, чуть ли не касаясь носом земли. Остальные повторили за ним, но сделали это без того ужаса на лице, что воцарился у их товарища.

— Я прошу аудиенции у принцесс, — сообщил король цель своего визита.

— Мы сообщим им о вашем приезде, — заверил стражник. — Мне проводить вас до тронного зала?

Сомбра кратко кивнул и посмотрел на склонившегося единорога. Он казался маленьким жеребёнком, напуганным до потери пульса шорохами под кроватью. «И я пришёл за помощью к ним? — на секунду усомнился Сомбра в своём же решении. — Нет, не к ним, а к принцессам!»

В отличие от Кристального замка, Кантерлотский представлял собой ряд связанных коридорами или внутренним двором зданий и башен, которые могли существовать и по отдельности. Белокаменные стены отдавали розовым оттенком, хотя на небосводе уже сияла луна, что наводило на мысли о магическом вмешательстве. Справедливо будет отметить, что магия здесь чувствовалась во всём. «Ведь в замке живут богини», — нашёл Сомбра более или менее логическое объяснение этому явлению. Король всю жизнь считал Кристальный замок самым лучшим и прекрасным во всём мире. В красоте он не усомнился и сейчас, но… Сомбра не мог объяснить своё желание, но в этих коридорах, залах было нечто особенное, то, чем он хотел обладать.

Освещение в ночное время основывалось исключительно на лунном свете, как и в Кристальной Империи. Однако то ли широкие окна тут оказались больше и прозрачней — разноцветная мозаика часто уступала место простому стеклу, то ли дело в богине ночи, но, так или иначе, в коридорах было светлее. Впрочем, в замке чувствовалась пустынность: встречались лишь редкие патрули. И в этом плане Кантерлотский замок без шансов проигрывал Кристальному… Но Сомбра всё равно хотел им обладать...

Наконец пони достигли тронного зала. Возле его дверей, как и полагается, стояли два стражника. Сопровождающий короля солдат попросил его немного подождать, а сам, обменявшись парочкой фраз с сослуживцами, вошёл в зал. Сомбра в очередной раз убедился в несостоятельности эквестрийской армии: простой солдат спокойно входит к своим правителям, а ему, королю, приходится ждать в коридоре.

К счастью, не прошло и минуты, как сопроводивший стражник вернулся и сообщил, что принцесса Луна готова его принять. «Как, только одна Луна? — поразился Сомбра. — Принцессы не считают меня своей ровней или не признают мою власть, несмотря на официальное заявление?!» Выдержка и подготовка давали свои результаты, ни один мускул на лице короля не выдал его негодования.

Войдя в тронный зал, Сомбра не мог не обратить внимание на величие этого места. Копыта ступали беззвучно по бархатному ковру, лунный свет проникал через десятки прозрачных витражей и заставлял белокаменные стены и мраморный пол переливаться всеми оттенками ночного светила. Трон завораживал, небольшой постоянно работающий фонтан удивлял. Но венцом творения, безусловно, оставалась принцесса Луна. Она была словно идеально слепленная глиняная фигура, на которую ты мог смотреть хоть целую вечность и всё равно не налюбовался бы. Красота её тёмно-синего тела была воистину божественной, тёмная диадема вне всяких похвал, а в глазах чувствовалась мощь, достойная Создателя. Не знай Сомбра ничего о сёстрах-аликорнах и попроси его кто-нибудь охарактеризовать Луну, он назвал бы её богиней.

— Прошу прощения за беспокойство в столь поздний час, ваше высочество, — поклонился король, чуть ли не касаясь лбом пола.

Сомбра испытывал перед аликорном благоговейный трепет, и с ужасом осознавал, что вся его подготовка сейчас бесполезна.

— Зачем ты пожаловал? — послышался спокойный голос принцессы, в котором не было ничего странного для пони… божества. Однако сама фраза — игнорирование и титула, и приветствия — поразила и обезоружила Сомбру. Став королём, он привык к изначальному превосходству в любом разговоре, но сейчас одним предложением принцесса Луна дала понять, кто здесь хозяин.

— Империя Грифонов веками терроризирует не только нашу, но и другие страны. Они запустили свои цепкие лапы во многие отрасли промышленности, их влияние чувствуется повсюду…

— Их влияние не распространилось на территории Эквестрии, — прервала короля принцесса.

И вновь одной фразой богиня разрушила Сомбре весь его план. В груди появилось неприятное чувство, почва уходила из-под копыт. Он окончательно убедился в своей слабости, и теперь подбирал каждое слово с особой тщательностью.

— Но это не значит, что они не сделают это позже.

Принцесса не сумела или не захотела возразить. Сомбра понял, что он на правильном пути.

— Вам известно о Мендате Фурине?

— Он двоюродный брат покойного Сэрвуса Аврелия.

Король загнал себя в угол: ему следовало согласиться, но он не мог сказать «да».

— Уверяю вас, ваше высочество, отец Мендата Фурина умер много лет назад, у него не было детей.

— И у вас есть доказательства?

— Разумеется! — слегка повысил тон король и начал двадцатиминутный рассказ.

Сомбра чувствовал себя превосходно, ориентировался в этом непростом деле, как рыба в воде. Он и сам не заметил, как начал расхаживать по тронному залу. Рассказ полностью его поглотил и позволил вновь ощутить если не превосходство, то хотя бы почувствовать себя ровней богине. Луна не перебила Сомбру ни разу, лишь изредка пользовалась моментом, когда он переводил дух, для ряда уточнений. Закончив объяснение, Сомбра остановился и обнаружил себя всего в метре от трона. Случись это раньше, и он тотчас отошёл, но теперь король чувствовал силу и не хотел сдавать позиции.

Принцесса обдумывала услышанное недолго: Сомбра полагал, что он всё доходчиво объяснил.

— Похоже на правду, — кивнула она. — Выходит, император Паламир хотел всех нас обмануть.

— Об этом я и говорю.

Богиня посмотрела на короля. В одном её взгляде чувствовалась мощь, в сравнении с которой вся его магия не стоила и ломаного бита. Став на одну ступень с принцессой, король забрался на недостижимую прежде высоту. И теперь один взгляд скинул его вниз; а падать, как известно, всегда больно. Единорог смиренно опустил голову, безмолвно прося у богини прощения за наглость её перебить.

— Однако Кристальная Империя далеко от Эквестрии, а Империя Грифонов находится за могучими горами.

«Как может она… вы быть такой недальновидной. Очевидно, что после захвата нашей страны они вторгнутся в вашу! Бьюсь об заклад, эти твари давно положили глаз на вашу страну. Неужели вы этого не видите?» — размышлял Сомбра и даже в мыслях выказывал уважение к богине. Его разрывали на части два чувства: гнев от слов принцессы и страх перед её персоной.

— Так чего ты хочешь от Эквестрии, король Кристальной Империи?

Упоминание официального титула придало Сомбре уверенности. Но она в итоге его и погубила.

— Я объявил Империи Грифонов войну и теперь…

— Войну? — Луна плавно поднялась, расправляя крылья и планомерно повышая свой тон. — Ты самонадеянный глупец, если решился на такой шаг. Ты ужасный правитель, раз считаешь, что имеешь право столь необдуманно распоряжаться судьбами своих верноподданных. Ты монстр, захотевший устроить бойню, понимая, что не одолеешь врага без посторонней помощи. Мы совершили ошибку, признав твою власть законной!

Внутри Сомбры всё сжалось. Принцесса уничтожила его взглядом, раздавила, как блоху, своей речью. Дрожь пробрала пони до мозга — страх захватил рассудок… Удивительно, но в нём он нашёл силу, почувствовал себя загнанным в ловушку зверем, которому больше нечего терять.

— Моё изгнание, сладкие речи о моей важности для Кристальной Империи и даже моя коронация оказались всего лишь уловкой, игрой. Грифоны и высший свет кристального общества сочли Сэрвуса недостойным… нет, неугодным им императором. И тогда они устроили весь этот спектакль, где я стал лишь марионеткой в их мерзких лапах. Они дёргали за ниточки, полагая, что я узнаю о своей незначительности только в самом конце. Но они прогадали, и мне пришлось пойти на этот отчаянный шаг: объявить войну Империи Грифонов в случае их военной поддержки самозванца!

Сомбра на секунду замолчал. Луна могла воспользоваться этой заминкой и возразить, но она не сказала ни слова.

— Довольно манипуляций и притворства, настало время дать грифонам отпор! Сейчас их страна — разрозненные… племена. Война для императора единственный способ спасти страну от распада, и она же станет её концом. Если мы, ваше высочество, победим, тирании грифонов придёт конец раз и навсегда. Мы не имеем права упустить этот шанс!

За божественным ликом богини король почувствовал слабость. Он впервые осознал своё превосходство. Ему страсть как хотелось воспользоваться им, но он поступил мудрее.

— Ваше высочество, — склонился король. — вместе и только вместе мы одолеем врага, и на наших землях наконец воцарится мир.

Однако пока воцарилась лишь тишина. Сомбра верно понимал, что сделал всё от него зависящее, и молча смотрел на богиню. Она не спешила с ответом, но задумчивое выражение на её лице говорило о многом. Пробить эту каменную маску удавалось единицам.

Внезапно двери открылись. В тронный зал вошёл стражник и почтительно поклонился.

— Сообщи принцессе Селестии, что прибыл король Кристальной Империи, — приказала богиня своим монотонным голосом.

Когда пони удалился, она обратилась к Сомбре, пояснив свои действия:

— Я не могу принять решение, не посоветовавшись с Селестией. А пока мы её ждём, прошу тебя поведать свой план, кристальный король.

Глава VI "У костра"

Война — это страшное слово, способное пробудить тёплые чувства лишь у тех, кому она выгодна, кто её устроил и останется в выигрыше в любом случае. Жизням таких пони, грифонов или иных существ обычно не угрожает опасность; они сидят под защитой крепких стен и проявляют внимание к войне лишь в двух случаях: если она касается благосостояния, планов или того требует ситуация. Для высшего света общества тема войны является одной из самых любимых: с фронта всегда поступают свежие новости, о которых можно поговорить, и заодно обсудить нынешнюю политику и власть.

К сожалению, для большинства война остаётся страшным событием. Матери переживают за своих мужей и детей, которых служба забрала на фронт; они боятся, что больше их никогда не увидят, что острый меч неприятеля за одно мгновение отнимет жизнь любимого. И уж тогда никакими деньгами или утешениями не помочь — смерть беспристрастна, от неё нельзя откупиться.

Вернувшиеся с войны уже никогда не будут прежними. Она калечит судьбы, но не всегда трогает тело. Порой её последствия проявляются через много лет, когда кажущийся спокойным пони вдруг срывается, его рассудок мутнеет, и он может пойти на отчаянные, зачастую безрассудные поступки.

Память о войне оседает в умах переживших это страшное событие. Они рассказывают об её ужасах своим детям, внукам, правнукам, чтобы те помнили и никогда не совершали ошибок своих предшественников. Но память, к сожалению, со временем стирается, и новых войн не избежать.

Ночь в Кристальных Копях наступила гораздо раньше, чем в столице империи: солнце скрылось за огромной горой, в глубинах которой ни на день не прекращались работы; особенно теперь, когда король объявил войну Империи Грифонов.

Эдмон Тарик грелся у костра возле своей палатки. День выдался на редкость холодным, а ночью обещали заморозки. «Удивительно, в такое время года, посреди лета», — размышлял генерал, подсаживаясь ближе к огню. Он всегда сравнивал пламя с собакой: оно оберегает и согревает тебя, но стоит подойти слишком близко, и огонь укусит.

Легионы разбили лагерь у подножия горы ещё днём. Солдаты пребывали в хорошем расположении духа: речь короля вдохновила их на будущие победы. Но никто из них, как и полагается, не был посвящён во все тонкости плана. Тарик не любил, что простых солдат держат в неведении, как слепых котят, хотя именно им идти в атаку; в то же время он, прошедший путь от простого легионера до генерала, прекрасно понимал, зачем это делается. Однако сегодня, встречая какого-нибудь солдата, в ответ на его приветствие ему безумно хотелось схватить пони за плечи и выпалить на одном дыхании план сражения.

Тарик задумался над правильностью плана, и его взгляд поглотил огонь. Задумка Сомбры казалась ему разумной, но рискованной. В силу своего характера генерал не мог принять позицию короля хотя бы поэтому, однако и оспорить её он не смел.

Вдруг кто-ко кашлянул совсем рядом. Тарик поднял взгляд. По ту сторону костра сидел неизвестный пони. На нём «красовался» тёмный плащ, а лицо скрывал капюшон. Эдмон не видел, как незнакомец появился, так что его подозрительность была оправданной.

— Давно вы здесь сидите? — спросил генерал своим обычным, слегка строгим голосом.

— Да пару минут от силы, внучок, — послышался хриплый голос старика. Пони снова кашлянул и выпустил изо рта колечко дыма.

Только сейчас Тарик заметил у своего собеседника длинную тонкую трубку. Сам он никогда не курил и даже не пробовал, хотя был наслышан об успокаивающей способности табака.

— Я у тебя спросил, ты кивнул, — добавил дед своим хриплым голосом. — Но если моё общество тебя тяготит, так ты не волнуйся, я найду и другое место, мне не впервой.

— Нет, — неожиданно вскочил Тарик, — что ты, оставайся. Я просто задумался, вот и…

— Голова на плечах всегда должна быть, куда уж без неё. — Старик затянулся. — Но и без силушки сейчас никуда, война на носу.

— Об этом не волнуйся, старик, сил у нас хватит! — с гордостью заявил генерал, ожидая услышать в ответ похвалу и поддержку.

Незнакомец, однако, молча сделал затяжку и поднял взгляд к небу. Сегодня на нём не сияли звёзды с луной. Весь небосвод затянула одна бескрайняя серая туча. Она играла важную роль, но лишь для горстки избранных, коих посвятили во все тонкости плана, большинство же пони проклинало её за холод и боялось того, как бы им не пришлось сражаться под проливным дождём.

— Будешь? — протянул дед трубку собеседнику.

— Я не курю, — отрицательно покачал Тарик головой, отметив про себя подозрительно чёрный цвет копыт пони и отсутствие кристального блеска.

— И правильно делаешь — курение убивает… — старик в очередной раз затянулся, выпустил изо рта кольцо дыма и холодно произнёс: — Но ему далеко до войны. Она не щадит ни жеребят, ни кобылок, ни стариков. Многие считают её лучшей подругой смерти, но я бы назвал её сварливой тёткой, толстой, как бочка, и ненасытной.

Тарик проглотил ком в горле.

— Да, дед, хорошо, что не ты сегодня выступал перед легионами, — с трудом улыбнулся Эдмон.

Собеседник хрипло рассмеялся, словно матёрый старый волк, закалённый в ожесточённый боях. Это шло вразрез с первыми впечатлениями Тарика о нём, так что генерал ненадолго задумался.

— Как тебя, говоришь, зовут? — наконец спросил он, пристально следя за каждым движением незнакомца.

— Зед.

— Странное имя, — задумчиво протянул Эдмон.

— Меня нарекли так, что я могу с этим поделать, — парировал старик.

Он повернул голову в сторону Кристальных Копей. До них от палатки генерала было около трёхсот метров, но и отсюда виднелся разожжённый постовыми костёр. Они не столько грелись возле него, сколько считали, что он защитит их от зла, живущего в недрах горы.

«Правильно ли мы поступаем?» — не покидал голову Тарика вопрос.

— Тебя что-то гложет? — поинтересовался Зед.

Эдмону не хотелось рассказывать старику о своих опасениях, ведь в таком случае ему пришлось бы посвятить его во многие тонкости плана. Странно, но полчаса назад он с удовольствием поделился бы ими с первым встречным. Однако было в старике нечто отталкивающее, и дело тут не в имени и подозрительной одежде. Пони не мог найти логическое объяснение своим опасениям и доверился интуиции.

— Накануне битвы тяжело не волноваться, — выкрутился Тарик, тяжело вздохнув.

— В былые времена они зажигали столько факелов, что демоны не рисковали вылезти из своих укрытий, — начал Зед странный монолог. — Я помню, с какой яростью и самоотверженностью бросались они в бой, хотя и сами не понимали, против кого идут. А зачем они это делали? Уверен, что дело было не только в приказе, но и в желании защитить свою родину от нечисти… Но в мире всё относительно, и для демонов нечистью были именно кристальные пони. Они вторглись в их владения, напали на их родину, так что им ничего другого не оставалось, как защищаться.

— О чём говоришь? — насторожился генерал и потянулся копытом к мечу.

— Пути господни неисповедимы, но у меня свой Бог.

— Кто ты такой? — крикнул Тарик и выхватил меч.

Старик и бровью не повёл. Он медленно встал, поклонился и своим хриплым голосом произнёс:

— Мы продолжим наш разговор в более приятной обстановке. А пока нас с тобой ждёт сражение, в котором что ты, что я — пешки, зрители этой грандиозной битвы.

Вдруг что-то хрустнуло за спиной генерала. Он резко обернулся, направляя клинок на источник звука. В тусклом свете костра по земле ползла какая-то змея. «Ползучая тварь!» — прокричал Эдмон про себя и повернулся к старику. Но на пустом бревне лежала лишь его трубка.

Глава VII "Перед бурей"

Самое тёмное время перед рассветом. Мало кто сумел уснуть этой ночью — многие сидели у костра, разговаривали, чистили оружие или просто задумчиво смотрели на огонь. Накануне битвы большинство офицеров забыло о своих высоких чинах и проводило время вместе с подчинёнными. Каждый понимал, что сегодняшний день может стать для него последним. Но никто не отдавался во власть страха, предпочитая ему весёлые разговоры и рассказы о том, чем он займётся после войны.

На горизонте сверкали молнии и громыхал гром — пегасы, прибывшие вперёд эквестрийской армии, постарались на славу. Они выполнили свою часть плана и могли спокойно возвращаться назад. Однако ни один из них не улетел. С древних времён их считали расой прирождённых воинов, и посрамить эту славу никто не хотел. Они разбили свой лагерь прямо над головами кристальных пони, на облаках. Их разведчики, скрывающиеся не хуже теней в предрассветной мгле, следили за передвижением армии грифонов и постоянно сообщали в стан командования о положении дел. По расчётам, врагу требовалось около десяти часов, чтобы достигнуть Кристальных Копей.

Сомбра вышел из своей палатки и, словно простой легионер, присел на землю. Его красная мантия и золотая корона остались в столице вместе с Хоуп. Сейчас на нём были его старые, проверенные временем и начищенные до блеска доспехи и верный меч. Сомбра оставил маску короля дома, верно понимая, кто нужен империи в эти непростые времена.

За спиной послышались чьи-то тихие шаги, словно змея ползла средь листвы. «Здесь мне ничто не угрожает», — полагал король и не счёл нужным обернуться. Неизвестный подошёл к нему справа и присел рядом. Это был пони в чёрном плаще, скрывающем и лицо, и кьютимарку — только голос мог раскрыть тайну его личности.

— Чудесная ночь, ваше величество, — начал незнакомец до жути безэмоциональным голосом. Однако благодаря ему Сомбра и узнал в пони одного из демонов.

— Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? — насторожился король, пристально смотря на названого гостя.

— Я хотел спросить тебя о том же, — в голосе демона появились неслыханные прежде эмоции: опасение и в меньшей мере возмущение. Благодаря им Сомбра наконец узнал в демоне Зеда. Его личность, как, впрочем, и любого другого демона, оставалась для пони загадкой. Вникнуть во все тонкости иерархии тёмного народа не было времени, однако Зед находился на высокой ступени.

— К чему ты клонишь? — Сомбра оглянулся. Стражники стояли слишком далеко, чтобы услышать их разговор.

Тяжёлый вздох вырвался из груди демона. Он поднял копыта к капюшону, но в последний момент одумался и опустил их.

— Мы хотим убедиться, что наши слова на тебя повлияли и ты отказался от этой опасной и глупой затеи.

Сомбра криво улыбнулся. Он предполагал, что за ним пристально наблюдают, но, видимо, масштабы слежки были значительно больше, чем предполагалось. «Как смеют они вторгаться в мою личную жизнь? Лезть в мою голову?» — негодовал он, но сохранял прежнюю выдержку.

— У меня нет выбора.

— Солнцу не приходится думать перед рассветом: дома остаться, сегодня не работать…

— Оставь свою философию для других, — повысил тон Сомбра.

— Бесполезно разговаривать с дураком о тайнах мироздания.

— Но я сыт по горло этими тайнами и хочу отдохнуть, — парировал король.

Он обернулся. Стражники с немым вопросом смотрели на него. «Один приказ, и его убьют или уберут с глаз моих вон!.. — Сомбра обратил внимание на горизонт. Скоро принцесса Селестия поднимет солнце. — Он сам уйдёт перед рассветом». Король дал стражникам понять, что их помощь не требуется. Они убрали копыта от ножен.

— Что ты пытаешься доказать? — продолжил Зед напор. — Вернее, кому? Себе? Им?

— Скоро рассвет, — напомнил тот.

Демон посмотрел на горизонт. Вдалеке небо уже посветлело, хотя туча и укрывала землю от прямых солнечных лучей.

— Свет не убивает нас, — заметил Зед без особого энтузиазма.

— Но вы становитесь не опасней новорождённого жеребёнка.

— Большинство… — протянул демон, — но не все.

С каждой минутой Сомбре становилось всё труднее сдерживать эмоции. Внутри него бушевала буря. «Нет, он не такой дурак, чтобы не понять моих намёков. Выходит, он делает это умышленно!»

— Принцессы вам не доверяют, — нашёл Сомбра новый рычаг давления на надоедливого собеседника.

— Они не доверяют нам, — еле слышно усмехнулся демон.

— Не забывай своё место! — повысил король тон и мысленно топнул копытом по земле.

— Я не твой верноподданный, а ты для меня не король. Мы с тобой братья… по силе, а один брат, как ты знаешь, всегда хочет помочь другому, если тот сбился с пути.

Сердце бешено колотилось, дыхание участилось; на лице выступил холодный пот. Сомбра чувствовал, что вот-вот взорвётся и выплеснет наружу все эмоции.

Однако Зед, будто почувствовал напряжённость момента, вдруг встал и на удивление спокойным голосом произнёс:

— Победа любой ценой, помни об этом.

Слова демона оказались для Сомбры ведром холодной воды, которую вылили ему на голову. Он не успел возразить или согласиться с неоднозначным высказыванием, и лишь молча проводил Зеда взглядом, пока тот не скрылся в неизвестном направлении.

Придя наконец в себя, король долго размышлял над необычным разговором и вызывающим поведением демона. Он не вернулся в тёплую палатку, а остался на улице, сидеть на сырой земле.

— Выше величество, — послышался за спиной голос стражника, вернувший короля в реальность.

Сомбра протёр сонные глаза и нехотя обернулся. Ответ на его немой вопрос последовал незамедлительно.

— Скоро прибудут принцессы Селестия и Луна, — пояснил он, кланяясь.

«Скоро прибудут? — повторил король про себя обрывок фразы верноподданного. — Как это понимать?» Он обратил взор на горизонт. Гроза стихла, и пасмурное небо посветлело из-за поднявшегося солнца. Вдалеке виднелась расплывчатая жёлтая фигура, медленно приближающаяся по воздуху. Для пегаса она показалась Сомбре слишком большой, и тут до него дошёл смысл услышанной фразы.

Принцессы приближались — их следовало встретить надлежащим образом. Однако Сомбра посвятил себя целиком и полностью подготовке к битве, совершенно позабыв о встрече важных гостей. По правде говоря, он рассчитывал встретиться с богинями перед битвой, когда о подобных почестях никто бы и не задумался. Но судьба распорядилась иначе.

— Трубите подъём, мы выступаем через полчаса, — нашёл Сомбра компромиссный выход из сложившейся ситуации.

Не прошло и двух минут, как долина содрогнулась от громкого звука специального горна, оповестившего всех солдат и их военачальников о получасовой подготовке. Он оказался настолько громким, что у короля заложило уши.

Колесница принцессы Селестии стремительно приближалась. Вскоре Сомбра смог рассмотреть её сверкающий золотом корпус, четырёх запряжённых пегасов и её, богиню дня. Традиция передвигаться с помощью колесниц и пегасов всегда казалась королю глупой, непрактичной и чересчур напыщенной. Однако сейчас он с уважением и завистью признал силу такого появления перед поданными. «А не перенять ли мне эту традицию? — задумался он на секунду. — Сейчас есть вещи и важнее! Но потом… надо это обдумать».

Колесница опустилась на землю рядом с палаткой короля. Благо, вокруг оказалось достаточно места для приземления. Пегасы не спешили освобождаться от сбруи, скорее всего полагая, что повелительнице ещё потребуется их помощь.

Селестия с подобающей принцессе грацией покинула оригинальное средство передвижения и направилась к королю. Она держала голову высоко, и её лик будто сиял, подобно маленькому солнцу. Богиня предпочла привычному одеянию лёгкие доспехи, скрывающие верхнюю часть тела и частично копыта; они, казалось, не столько защищали принцессу, сколько подчёркивали её признание военного положения.

Тяжело назвать встречу короля Кристальной Империи и одной из двух принцесс Эквестрии официальной, по крайней мере относительно такой, какая приходит на ум при упоминании этого словосочетания. Однако Сомбра не пренебрёг этикетом и поприветствовал принцессу поклоном. Она, то ли действительно считая подобное лишним, то ли видя своё превосходство, сразу перешла к делу.

— Я слышала горн, вы уже выступаете? — Её спокойный, по-королевски надменный голос напомнил Сомбре о встрече с принцессой Луной. Но, в отличие от её сестры, за каменной маской он видел добрую и заботливую правительницу.

— Через полчаса легионы выдвинутся навстречу армии грифонов. Ваши войска успеют подойти вовремя? — осведомился король, не уступая принцессе в умении держать себя подобающим образом.

— Я на это надеюсь. В противном случае нам придётся их подождать.

«Зачем нам их ждать? Их роль в грядущей битве незначительна, и тебе об этом известно… — искренне не понимал Сомбра, глядя в сиреневые глаза богини. — Или у тебя есть свой план?»

 — Войска противника в скором времени достигнут Кристальных Копей. Нашей армии требуется время, чтобы занять позицию для эффективной обороны и возможности результативной контратаки.

— Наш план состоял в другом, — напомнила принцесса; в её голосе король уловил нотки беспокойства.

«Наш план? Хорошо, что ты не назвала его своим!» — неожиданно пришла в голову Сомбры необычная мысль. Богиня изучала его проницательным взглядом и, казалось, начинала что-то подозревать.

— Мы должны быть готовы к непредвиденным ситуациям, и врагу не следует давать пищу для размышлений. Я давно руковожу Кристальной Армией и знаю, как происходят сражения.

«Не следует её недооценивать, кто знает, на что она способна», — подумал король, отметив вернувшееся спокойствие в голосе принцессы.

— Хорошо, я доверяю вашему военному опыту.

Сомбра решил, что на этом обсуждение будущего сражения закончено, и задал давно интересующий его вопрос.

— А где принцесса Луна?

— Она осталась в Кантерлоте: нельзя оставлять страну без правителя и защиты, особенно сейчас, когда армия далеко от столицы.

Сомбра отметил на удивление сильное изменение не только в голосе и внешнем виде богини при упоминании сестры, но и в её внутреннем состоянии. Благодаря полученной им силе он видел страх в душе Селестии, которого не было при обсуждении грядущей битвы. «Она боится своей сестры?» — не поверил он.

Вдалеке послышался звук горна — приближались эквестрийские войска. Время для разговоров закончилось. Через несколько часов произойдёт битва, которая решит судьбу далеко не одной страны.

Селестия сообщила об обязанности посетить своих верноподданных. Сомбра заявил о необходимости встретиться со своими генералами. Правители условились встретиться непосредственно перед сражением.

Глава VIII "И грянул гром"

Объединённые силы Кристальной Империи и Эквестрии расположились на небольшой возвышенности, откуда открывался хороший обзор на равнину, тянущуюся до самых гор. Противник имел смешанный тип войск, способный вести как наземный, так и воздушный бой. В этом плане пони безнадёжно уступали грифонам, имея в своём распоряжении лишь пять сотен пегасов; около двухсот из них занималось поддержанием тучи, являющейся важной составляющей плана. Тратить время на сооружение наземных баррикад, которые в конечном счёте ещё неизвестно кому помогут, никто не стал. Эквестрийские войска заняли центральное положение в общем строе. Кристальная армия расположилась по бокам.

Ставка главнокомандования находилась в тылу. Именно там Сомбра и его генералы обсуждали с принцессой Селестией план будущего сражения. Многим он пришёлся не по душе, однако предложить другой никто не мог. Богиня дня, к слову, не высказывала никаких претензий и зачастую поддерживала короля, когда тот пытался что-либо доказать своим генералам.

В палатку вошёл один из призраков, охраняющих верховное командование. Он скинул капюшон, почтительно поклонился и спокойным голосом, которым сейчас мало кто мог разговаривать, сообщил о приближающейся армии грифонов. На этом совет закончился. Пони покинули палатку.

Первое время никто не видел неприятеля. На горизонте была лишь серая туча и поглощённая мраком земля. Но со временем все заметили, что тьма как будто движется, а по небу плывёт часть тучи, отделившаяся от основной массы, словно большой корабль от флотилии. Осознание того, что и тьма, и туча являлись лишь армией грифонов, застало многих врасплох.

«Паламир, подлая ты тварь, как же тебе удалось собрать под своей эгидой столько баронов?» — злился про себя король, хотя заранее знал ответ на вопрос.

Беда объединяет. Империя Грифонов погрязла в междоусобных воинах, и только чудо могло спасти её от распада. Именно этим чудом и стали решившие дать отпор давнему врагу кристальные пони и поддержавшая их Эквестрия. Император Паламир сыграл на давней вражде и жадности своего народа, призвав к оружию всех, даже самых заклятых врагов. Он осознавал риск, поэтому ставил на кон всё. Но об этом риске знали и его враги.

Грифоны превосходили объединённые войска Кристальной армии и Эквестрии почти в два раза. Вдобавок к этому они, несмотря на гражданскую войну, не потеряли боевую форму, чего нельзя сказать о кристальных пони и уж тем более об эквестрийских. Но у пони оставался один, самый главный козырь в рукаве.

— Что бы ни случилось, не предпринимать никаких действий без моих указаний, — приказал Сомбра своим генералам, и его слова тотчас разнеслись по легионам.

Обязанности заставляли короля отдать ещё один приказ, но он медлил. План, придуманный им, на мгновение показался ему не таким уж и идеальным. Он увидел все его огрехи и, наконец, осознал не только риск, но и последствия. «Сейчас поздно что-либо менять, — безрадостно напомнил он себе и нехотя процитировал Зеда: — Победа любой ценой!»

 — Ваши воины осведомлены? — поинтересовался король.

— Разумеется, — ответила принцесса Селестия.

Её по-королевски спокойный голос убрал последнюю преграду.

— Выводи войска, Зед.

Сомбра не видел, но чувствовал демона, поднимающегося из его собственной тени. В этот момент он слышал все его мысли, и в них не было ничего, кроме ужаса.

— Как прикажете, ваше величество, — отчеканил демон.

Он вышел вперёд, словно давая всем возможность его получше рассмотреть. Бескрылое подобие грифона, облачённого с ног до головы в тяжёлые чёрные доспехи; шлем без прорезей для глаз и рта. Демон не дышит и не видит так, как любое живое существо; сердце не бьётся — его просто нет. Зед поднимает лапы — продолжение доспехов в виде острых клинков, — указывая в направлении врага. Мгновение спустя по земле и по небу проносятся огромные тени. Они замирают над армией и по её флангам. Словно сделанные по одному эскизу фигуры, из тьмы поднимаются тысячи мрачных воинов — единороги на земле и грифоны в небе.

В голове каждого воина звучит отдалённый шёпот тысячи голосов. Он нервирует и пугает солдат, но они стойко следуют приказу и не предпринимают никаких действий. Король же не только слышит, но и понимает его. Однако должного облегчения это не приносит, лишь усугубляет ситуацию, ведь шёпот копирует мрачные мысли, услышанные ещё от Зеда.

Подготовка к бою закончилась. Теперь армии как минимум равны, и план двигался к логическому завершению. Осталось только ждать, пока грифоны подойдут на достаточно близкое расстояние.

Говорить никому не хотелось, и каждый либо погружался в думы, либо изучал стоящих рядом. Многие, в том числе и принцесса Селестия, выбрали объектом изучения Зеда. Но внимание короля приковала персона богини. На её лице сейчас отчётливо виделось волнение, капельки пота выступали на лбу, но принцесса не имела права их вытереть и продемонстрировать слабость невнимательным зрителям.

«Слабость… Да, вот она, её слабость — страх. Ты даже не пытаешься его скрыть, или уже не в состоянии это сделать?.. Но не в этом суть, ты боишься не меня, не Зеда и даже не армии демонов, мы лишь помогаем страху взять вверх. Принцесса Луна — вот истинная причина твоего страха. Но почему? Неужели ты считаешь, что богине ночи может кто-то или что-то угрожать?.. Или… ты боишься не за неё, а её саму! Но вопрос не меняется: почему? Она отличается от тебя, ведь бодрствует по ночам, когда миром правят тени. Я поклонялся и уважал её, но совсем не так, как тебя. В её душе живёт нечто… Именно его ты и боишься. В этом твоя слабость. И мне неважно, знаешь ли ты, что я это понял, или нет. Ты не избавишься от этого страха, и он тебя погубит. Я…»

— Они остановились, — взволнованное заявление Тарика вернуло Сомбру в реальность.

Серая живая стена остановилась в двух километрах от первых рядов пони и демонов. Минуты бездействия с обеих сторон накалили атмосферу до предела — и пони, и грифоны сидели как на иголках.

Наконец от общей серой массы отделилась еле заметная фигура и направилась в сторону врага. Всё шло согласно плану. Король Сомбра, генерал Тарик и принцесса Селестия в колеснице богини выдвинулись ей навстречу.

Никто заранее не обуславливался о месте встрече, но обе стороны поняли друг друга без слов и пошли на снижение синхронно. Русло пересохшей реки стало импровизированной нейтральной территорией. На правом берегу расположились пони, на левом — грифоны. И тех и других сопровождал небольшой отряд стражников.

Вперёд вышел сам император Паламир, возглавляющий войско. Время его не пощадило: на лице появились морщины, клюв покрыли выемки и впадинки, а перья, несмотря на тщательный уход за ними, казалось, вот-вот выпадут. Однако в его чёрных, как смоль, глазах по-прежнему пылал огонёк озорства, с годами превратившийся в жажду власти. Для императора война осталась единственным способом удержать власть и не позволить развалить империю. Второе вытекало из первого, хотя Паламира больше волновал он сам, нежели страна. Тяжёлые металлические доспехи прекрасно защищали владельца от большинства видов оружия и, вне всякого сомнения, блокировали и магию. Но в бою грифон оказался бы большим бревном — крепким, но способным лишь раздавить противника. Император не собирался сражаться, его больше заботило спасение собственной жизни.

— Вижу, вы призвали на помощь не только мирных эквестрийских лошадок, но и их трусливые отражения, — произнёс он надменно, точно пытался показать, что не боится врага. Однако Сомбра видел его насквозь — душу грифона поработил страх; именно он и толкал его на смелые, но бессмысленные речи.

Никто из стоящих на другом берегу реки не ответил оскорблением на оскорбление. Сомбра, как и Селестия, понимал, что скрывается за маской наглости и лицемерия. Он опустил прелюдию и до жути холодным голосом произнёс:

— Сегодня умрут тысячи с обеих сторон, земля пропитается кровью, и эта река вновь оживёт. Тела убитых заменят рыб, их доспехи будут блестеть на солнце как чешуя, — король выдержал небольшую паузу, чтобы император осознал смысл сказанного. — Готов ли ты окунуться в неё с головой?

В словах Сомбры не было притворства, он говорил только о том, что произойдёт в случае сражения. Теперь уже не только он мог видеть беспокойство императора. Слова, казалось, того озадачили и напугали, хотя ему следовало их предугадать.

— Мы можем этого избежать, если вы сложите оружие и признаете власть Сомбры незаконной, — высказал Паламир свою позицию.

Король внимательно следил не только за ним, но и за сопровождающими его грифонами. Он не знал их имён, но это его не тревожило. Его интересовало их поведение и реакции на разные высказывания с обеих сторон. Грифоны были намного моложе своего императора, хотя Сомбра сомневался, что сейчас они называют Паламира так.

В отличие от почти чёрного грифона, перья первого казались цвета ржавого железа, а второго — грязного снега; однако их объединяла грубость и сила, полученная, как видимо, в бою. На обоих были относительно лёгкие металлические доспехи, прекрасно защищающие грудь, спину и голову, но обнажающие лапы, благодаря чему владельцы не теряли манёвренность. Сомбра сомневался, что эти грифоны пойдут в первых рядах, допуская при этом их способность присоединиться к затянувшемуся сражению.

Они смотрели на короля, как на своего злейшего врага — в этом не было ничего удивительного. Внимания стоила другая деталь: половину разговора они смотрели на императора таким же взглядом. Сомбра пытался понять их мотивы, на которых он мог в будущем сыграть.

Паламир давно выпустил из лапы бразды правления, и для многих его титул стал простым словом. Бароны объединялись в союзы, коих образовалось уже более десяти. Большинство придерживалось мирной политики и вело тайную войну, но находились и такие, которые выступали против императора открыто; точнее, на такое решился лишь глава некогда самого влиятельного знатного Дома во всей империи — старый барон Харконнен и присоединившиеся к нему единомышленники. Под их влияние попало четыре крупных города и множество мелких поселений. В былые времена император жестоко покарал бы предателей, но сейчас он боролся с ними только при помощи дипломатии.

Война стала для Паламира глотком свежего воздуха и шансом взять страну в ежовые рукавицы. Однако такой расклад явно не устраивал большинство баронов. И в то же время они откликнулись на его призыв. Но почему? Не упасть лицом в грязь и не прослыть трусами? С одной стороны, это имело смысл, но с другой, в триумфальной победе действующего императора был мало кто заинтересован…

«Возможно ли, что они надеялись на нашу капитуляцию? — размышлял Сомбра. — Нет, слишком глупо даже для них. Какие ещё остались варианты? Безысходность и признание действующей власти? Нет, они так долго к ней шли и не могут от неё так легко отказаться… Император в любом случае использует все ресурсы, но это не значит, что так же поступили и остальные. Полагаю, бароны сделали видимость поддержки, а сами оставили большую часть армии в своих замках. Да, в этом определённо есть смысл».

— Есть способ спасти тысячи ни в чём неповинных жизней, — прозвучал громогласный голос принцессы Селестии. — Согласно древнему обычаю, на поле брани сойдутся ваш и наш лучший воин. Если победим мы, то вы навсегда покинете Кристальную Империю и никогда не появитесь в Эквестрии.

Предложение богини сорвало с грифонов маски, показывая их истинную сущность. Император Паламир запротестовал, но его «военачальники» высказались за проведение боя. Между ними завязался ожесточённый спор, обрывки которого доходили до ушей пони: «так поступать нельзя…» «ты знал об этом…» «они поддержат нас…»

Наконец, спустя почти десять минут разговоров и споров, Паламир сделал шаг вперёд. На его лице читалось разочарование с примесью возмущения.

— Мы согласны на поединок, — сквозь зубы процедил он. Можно только предполагать, что творилось в его душе, раз он напрочь позабыл о своём статусе.

Один из грифонов отдал приказ вооружённой свите, и солдаты незамедлительно направились в сторону своих войск.

Сомбра обернулся и впервые за переговоры посмотрел на друга. Во взгляде Тарика читался вопрос, нет, скорее просьба: не делать этого. «Но выбора у меня нет», — ответил король про себя.

Когда он впервые объявил, что именно он должен выступить от объединённых сил Кристальной Империи и Эквестрии, многие сочли это за шутку. Но вскоре Сомбра доказал серьёзность своего заявления. Разумеется, его никто не поддержал — даже заговорщики не одобряли решение короля. Вот только в страхе врагов он видел уверенность в своих убеждениях, полагая, что их опасения лишь игра. Но так ли это на самом деле? Таким вопросом Сомбра не раз задавался, однако найти ответ ему так и не удалось.

И вот настала кульминация всего действия, которая и не нравилась большинству знавших о плане пони. Грифоны, явно знавшие о намерениях короля, с непониманием смотрели на бездействие своих оппонентов — видимо, даже враги не могли поверить, что король решится на рискованный шаг.

«Не будь глупцом, Сомбра, не делай этого!» — звучал голос в голове единорога. «Я принял решение», — ответил он. «Ты подвергаешь опасности всех нас. Если ты падёшь, твоя империя обречена!» — настаивал голос. «Я одержу верх и положу конец этой войне!» «Тебя ослепила гордыня. Опомнись, пока не поздно. Король может жить без страны, но не страна без короля. Подумай о тех, кому ты дорог… кого ты любишь!»

Словно живые картинки, перед глазами Сомбры пронеслись все самые прекрасные моменты его жизни. Он видел разговор с отцом у камина; слышал ласковый голос матери, успокаивающей его после первой крупной неудачи в жизни; перед ним мелькали лица друзей, сослуживцев, всегда поддерживающих его на протяжении всей жизни; он лицезрел тронный зал и самого себя, величественно восседающего на нём; наконец появился лик любимой, её ласковая улыбка и мягкий взгляд...

Одинокая слеза прокатилась по его лицу. Он незаметно вытер её магией и закрыл глаза. Воспоминания пробудили в нём тягу к жизни и всёму хорошему, что он мог в одночасье потерять. Сомнения, не покидавшие его ни на секунду, нахлынули с новой силой, как волна во время шторма обрушивается на прибрежные скалы.

В скором времени на противоположном берегу реки появился рослый грифон. Никто не сомневался, что именно он будет представлять Империю Грифонов в поединке. Тяжёлый топор и спрятанный в ножнах меч говорили о его способности обращаться с разными видами оружия. Доспехи защищали только голову, торс и спину — грифон явно не собирался отдавать инициативу врагу. «На этом можно сыграть, — подумал Сомбра, — но не мне».

— Зед, — тихо позвал он демона.

Не прошло и секунды, как из тени короля поднялся чёрный рыцарь. На нём красовалась та же амуниция, что и в день первой встречи.

Решение короля, как видимо, оказалось для всех полной неожиданностью. Союзники, уверенные в его твёрдом намерении выступить самому, приятно удивились, а враг, наоборот, испытал лёгкий шок.

— Что это за существо? — послышался настороженный голос Паламира.

— Он представит нашу сторону в поединке, — пояснил король, стараясь как можно скорее отбросить эмоции и предрассудки.

— Но он не пони! — в гневе закричал император.

— Это не имеет никакого значения, — ответил Сомбра на удивление спокойным, отчасти надменным тоном, раздражая врагов сильнее обычного.

— Император, для меня не имеет значения, чью голову мне сегодня суждено отрубить, — с почтением обратился к правителю новоприбывший грифон и повысил тон, обращаясь к сопернику. — Но мы будем драться честно: без магии.

— И без полётов, — холодно заявил Зед.

Грифон молча кивнул. Паламир схватил его за плечи и с подлостью змеи прошипел: «Убей его, Левиафан!» Тот кратко кивнул и что-то шепнул в ответ.

Соперники спустились вниз. Русло пересохшей реки стало для них ареной, а возвышающиеся берега с грифонами и пони — трибунами со зрителями. Трое судьей с одной стороны и трое с другой с волнением наблюдали за каждым их движением. Цена ошибка была слишком велика!

Левиафан, как и предполагал Сомбра, не медлил и кинулся в бой. Он занёс секиру над головой. Она с бешеной скоростью устремилась навстречу врагу. Зед, однако, не уклонился, а заблокировал удар, скрестив мечи на лапах. Холодная сталь со звоном встретилась со своей родственницей. Демон чуть не упал, но быстро оклемался и ударил грифона ногой в живот. Удар заставил того сделать шаг назад.

Зед изучил своего оппонента до боя, и теперь его теория подтвердилась: в такой броне и с подобным оружием ему было непросто защищаться. Демон воспользовался секундной передышкой и ринулся на врага. Он быстро сократил дистанцию, нанёс два удара в пах грифона. Первый тот успел отразить, но второй достиг цели. Металл заскрипел и прогнулся под точным, как укол, ударом. Зед не дал врагу шанса ответить и вернулся на исходную позицию.

Лицо грифона исказилось от боли. С кончика клинка демона капала кровь. Левиафан кинулся на Зеда, замахиваясь секирой в прыжке. На этот раз противник просто уклонился от атаки, уйдя влево.

Воспользовавшись неудачной позицией оппонента, демон атаковал его сбоку. Грифон отреагировал на выпад слишком поздно. Чёрная сталь стремительно вонзилась в бедро и так же быстро высвободилась из плоти. Кровь хлынула из раны — противник невольно склонился. Зед воспользовался шансом и атаковал вновь. Однако на этот раз удача улыбнулась грифону. В отчаянной попытке заблокировать удар его секира зацепила лапу демона и по инерции швырнула того в сторону, заставив перекувырнуться на земле. Зед встал моментально, но не успел воспользоваться своим преимуществом.

Грифон поднялся и, сжимая клюв от боли, бросился на врага. До этого ещё ни одна его атака не принесла желаемого результата, и эта не стала исключением. Демон заблокировал её, скрестив мечи, но теперь его животу пришлось испытать тяжёлую лапу грифона. Удар повалил его на землю. Секира со свистом взмыла вверх и с чудовищной силой обрушилась на него.

Тяжёлый вздох вырвался из груди пони, а со стороны грифонов послышались радостные крики.

Левиафан пнул ногой отрубленную лапу врага и победоносно положил секиру себе на плечо.

Зед, словно раненая крыса, с трудом отполз в сторону. Он не чувствовал боли — века тренировок и магия делали своё дело, — но ощущал близость поражения. Запрет на использование магии ставил его в непростую ситуацию, но сдаваться он не собирался. Найдя опору в лице большого камня, он встал на ноги и обернулся. Лицо грифона перекосилось — он уже праздновал победу.

— Ты достойный соперник, но пора с этим заканчивать! — с пафосом произнёс Левиафан.

Он не спеша двинулся на своего врага. Улыбка застыла в уголках его рта, а пред глазами стояла картина, где он отрубает демону голову и одерживает верх. «Ты ничего мне не сделаешь без одной лапы», — подумал он и усмехнулся. Однако его взгляд вскоре остановился на обрубке конечности врага: ни одной капли крови не упало на землю, хотя она должна была бить фонтаном. «Что за чертовщина?!» — насторожился грифон, на мгновение потеряв бдительность.

Зед почувствовал страх врага и неожиданно для всех кинулся на него. Секира взмыла вверх, но лапа грифона дрогнула, и он промахнулся, совершив роковую ошибку. Демон нанёс удар точно в слабое место доспехов врага, где соединились перчатки и наручи. Сталь вошла как горячий нож в масло. Секира отлетела в сторону вместе с отрубленной ладонью.

Грифон закричал и схватился целой лапой за раненую. Агония вывела его из боя на некоторое время. Впрочем, Левиафан быстро пришёл в себя и потянулся к мечу. Он схватился за рукоять. Но тут перед глазами блеснула окровавленная сталь. Болью взорвалась голова, однако она быстро ушла, и на её место пришли тьма и покой.

Зед вытащил клинок — струйка крови брызнула ему на шлем. Безжизненное тело Левиафана с грохотом упало на землю. То был последний гвоздь в крышку гроба надежд грифонов.

Несмотря на победу одних и поражение других, никто не праздновал и не горевал. Кровавый исход битвы оказался для всех неожиданным.

Первым в себя пришёл король. Он кинулся на помощь Зеду, хотя тот сразу дал понять, что не нуждается в ней. Тем не менее Сомбра помог ему подняться на высокий берег и поинтересовался о его самочувствии. В ответ демон лишь усмехнулся, напомнив о своём темном происхождении.

Наконец осознание произошедшего — победы — пришло и к принцессе Селестии. Она поспешила напомнить грифонам об условиях договора:

— Бой закончен — ваш воин проиграл. Теперь вы обязаны покинуть территорию Кристальной Империи и никогда не вторгаться в Эквестрию!

Ни император, ни его сопровождающие ничего не ответили. Ужас, растерянность и потрясение на их лицах говорили о многом. Казалось, что они вот-вот упадут на колени от бессилия. Но грифоны славились своей стойкостью, а потрясение от поражения могло толкнуть их на отчаянный шаг.

Паламир поднял взгляд на Сомбру. Красные глаза пылали фиолетовым пламенем.

Страх и гнев овладели рассудком императора. Он выхватил горн, который всегда держал при себе, и протрубил сигнал к наступлению. Рядом послышался звон мечей, доставаемых из ножен. Паламир потянулся к своему. Но вдруг в его сторону устремилось несколько тёмных стрел, похожих на живые тени. Они со скоростью молнии пронзили его насквозь, но боли император не почувствовал. Мгновение спустя за спиной послышалось чьё-то тяжёлое дыхание. Дрожь пробрала грифона до мозга костей. Он резко обернулся. Чёрный рыцарь вытянул две лапы в разные стороны — отрубленные головы двух баронов синхронно падали на землю. Солдаты обратились в бегство. Император остался наедине с вестником смерти.

— Умри! — проорал он и выхватил меч.

Демон не обернулся, словно не слышал угрозы в свой адрес. Император не придал этому должного значения и замахнулся. Сквозь собственный вопль и звон в ушах он услышал злорадный смех в голове. Внезапно жгучая боль пронзила грудь. Она распространилась по всему телу вместе с кровью. Судорога свела мышцы на ногах — грифон упал на колени. Перед глазами была земля и металлические ботинки врага. Паламир, с трудом превозмогая боль, поднял взгляд. На чёрном шлеме сияли две красные точки — доселе скрытые металлом глаза демона; в них он увидел конец всему, чем дорожил — Паламир увидел свою смерть. Боль с новой силой пронзила всё его тело, и вдруг что-то разорвалось внутри.

Агония отступила так же быстро, как и пришла. Исчез мир, воспоминания, остались только темнота, тишина и вечный покой…

Паламир выронил горн. Дрожь и ужас чуть не повалили его на землю. Он дотронулся до груди дрожащей лапой, и сердце на мгновение остановилось. Он был жив, хотя только что увидел собственную скоропостижную кончину. Разум отказывался анализировать происходящее — император отдался во власть первобытного страха, инстинкт самосохранения взял вверх, и грифон уподобился дикому зверю. Он попятился назад, чуть ли не спотыкаясь. К нему кинулись на помощь солдаты, но он несколькими невнятными движениями лап разогнал их.

Бароны переглянулись. Как видимо, для них поведение императора стало полной неожиданностью. Однако нельзя сказать, что они переживали за него. Оправившись от шока, грифоны многозначительно переглянулись и, кратко кивнув головой в знак уважения к врагу, направились за своим «императором».

---

В столице короля встретили как народного героя. Он триумфально вошёл в город и проследовал по улицам вместе с армией. Город блестел в лучах яркого солнца. Победителей встречали восторженные горожане, одетые в праздничные одежды. Пони осыпали победителей цветами, что превращались в прекрасный ковёр. Родители поднимали на плечи своих жеребят, чтобы те запомнили этот день на всю жизнь и увидели короля собственной персоной.

Бой видели лишь Сомбра, Селестия, Тарик и сопровождавшие их призраки. Они приняли решение не рассказывать о Зеде и отдать славу королю. Демон, как это можно было подумать, не возражал и даже заявил, что позаботится о тех, кто знал правду со стороны грифонов.

Король купался в лучах славы. Он забыл о титуле и радовался вместе со всеми, как простой кристальный пони. Улыбка не сходила с его лица, а копыто к концу пути немного устало от постоянного движения.

Пони заполонили главную площадь до отказа, как огурцы в бочке. Они взбирались на дома, лавки и плечи соседей. Каждый хотел увидеть короля. Гул толпы мог услышать даже глухой.

Наконец процессия достигла замка. Стража с трудом сдерживала восторженную публику, хотя Сомбра был не прочь и немного поговорить. Под ликующие звуки толпы король проследовал в свой дом. Но оказалось, что массивные металлические двери, способные выдержать натиск тарана, не могут справиться с гулом на улице.

Король проследовал в свои покои. Он не боялся никого и приказал охране оставить его одного. «Сегодня даже глупец не посмеет причинить мне вред», — считал он.

В огромных коридорах и величественных залах ему не повстречалось ни души. Замок как будто вымер, но на самом деле слуги и стражники просто выполнили приказ владыки и дали ему отдохнуть. Сомбра поднялся по лестнице и оказался у своих покоев. «Наслаждайся триумфом, мы не будем тебе мешать», — услышал он почтительный голос в голове.

Сомбра плавно толкнул дверь — она бесшумно открылась. В комнате чувствовались свежесть и чарующий аромат духов Хоуп. Кобылка лежала на кровати, на животе, подперев передними копытами голову. Голубая грива блестела на солнце, словно кристально чистая вода; красная мантия короля согревала пони в этот холодный день.

— Я ждала тебя, — промурлыкала она и игриво улыбнулась.

Латы Сомбры со звоном упали на пол. Следуя по бархатному ковру, он подошёл к любимой. Его рог тускло засиял — дверь бесшумно закрылась.

Книга четвёртая. Глава I "Мастер теней"

Час выслушивания прошений подошёл к концу, но король проявил благосклонность принять ещё нескольких верноподданных. Почти все просьбы повторяли друг друга: пони жаловались на несправедливость властей, высокие налоги и трудности жизни. Но встречались редкие индивидуумы, которые не просили, а предлагали свои идеи по улучшению Кристальной Империи. Не каждый сенатор соглашался выслушать подобных энтузиастов, так что же говорить о короле! Однако Сомбра не отказывал в аудиенции никому, так стоит ли говорить, как его за это и многое другое любили в народе?

Тарик проходил возле тронного зала, когда его двери распахнулись. Словно дневное светило, возвышался король над пятившимся в поклоне верноподданным. Благоговейный страх застыл на лице просителя — молодого бежевого кристального пони. Он вышел из зала и неуклюжей походкой направился к лестнице, будто в трансе что-то бормоча себе под нос. За ним в коридоре появился глашатай и сообщил об окончании аудиенции. Просители без споров, но с превеликим сожалением на лицах разошлись по домам, надеясь попытать счастья завтра.

Эдмон дождался, пока все скроются из виду, а затем проследовал к лестнице. Слуги и другие обитатели замка при встрече с ним кланялись и желали ему доброго дня, но он не ответил ни одному. Погружённый в раздумья, он спускался всё ниже и ниже. «Его игры с тенями зашли слишком далеко. В один прекрасный день его обман раскроется, и тогда все мы за него поплатимся. Неужели он этого не понимает? Поговорила ли с ним королева?.. И прислушивается ли он к ней теперь, как делал это раньше?»

Спустившись на первый этаж и миновав ряд помещений, Тарик попал в небольшую комнату. От всего замка её отличало отсутствие окон и то, что король наложил табу на вход сюда для всех, кроме своей жены, двух лучших друзей и призраков-гвардейцев. На полу в центре комнаты находилась замаскированная под кафель дверь, но ключ Тарик не взял.

— Я хочу видеть короля, — сообщил он суровым голосом.

Из пустоты появились два пони в плащах. Они открыли перед генералом дверь и растворились в пустоте, вернувшись на свой незримый пост. Тарик молча проследовал вниз и спустился по крутой винтовой лестнице, освещаемой магическим пламенем факелов.

Катакомбы, из которых ему некогда пришлось вызволять Сомбру и бежать с ним из страны, превратились в огромную систему подземных помещений, ставших для короля личной тайной комнатой. Он не распространялся на тот счёт, каким образом создал настоящий подземный этаж, при этом не разрушив замок. Магия. В этом не приходилось сомневаться. Однако силы какой природы призвал король себе на помощь?

Кристальные стены, не знавшие солнечного света, за века службы потемнели и погрубели, превратившись в настоящий камень. Удивительно, но воздух здесь не казался затхлым и сырым, как это было прежде, — весь невидимый дым уходил через небольшие отверстия в углах потолка. Пламя десятков факелов освещало коридоры и залы. В тусклом свете плясали мрачные тени. «Он даёт им слишком много свободы!» — сказал про себя Тарик, зная, кто скрывается в темноте.

Наконец Эдмон подошёл к массивным дверям и толкнул их копытом. Те отворились с удивительной лёгкостью, и он попал в личный тронный зал короля. Точная копия верхнего, доступного для глаз каждого пони помещения, выполненного в тёмных тонах, как и весь подземный этаж. Гравюры на стенах заменяли яркие витражи и не столько освещали, сколько затемняли зал. Возвышающийся над королевством тени трон, блестящий тёмно-красным светом, пустовал.

«Он знает обо мне, так почему же не встретил? — призадумался Тарик, не спеша проходя вперёд. — Он избегает меня так же, как и Хоуп? Зачем? Неужели он больше мне не доверяет?»

— Рад тебя видеть, — услышал Эдмон грубый голос Сомбры перед собой.

Он поднял взгляд и увидел его, величественно восседающего на троне, в своей красной мантии, латах и короне. В уголках красных глаз пылало фиолетовое пламя, заставившее белки позеленеть. Еле заметная улыбка застыла на лице, как неуклюжий мазок художника на прекрасной картине.

— Что за шутки с исчезновением? — недовольным тоном спросил Тарик, подходя к нему ближе. — И что за игру ты затеял?

— Игру? — поднял Сомбра бровь. — Игры — удел неопытных жеребят, а это жизнь, Тарик. У неё свои правила, и она, подобно фортуне, любит смелых.

— Смелых… — фыркнул Эдмон. — Вот именно, смелых, а не глупых! А твои поступки безрассудны и опасны. Никогда не задумывался, что будет, если твой обман раскроется? Ты дал демонам слишком много свободы!

— Слишком много свободы? — рассмеялся Сомбра и в один миг телепортировался к Тарику. — А ты не забыл, кому мы обязаны победой? Кто спаc тысячи жизней?

Эдмон невольно сделал шаг назад, но быстро взял себя в копыта и продолжил напор.

— Да, но об этом известно лишь горстке избранных, зато каждая собака знает, что они появляются по ночам в городе и разгуливают по улицам! И зачем они это делают?

— Они жаждали свободы, и я им её дал.

— Даже мне в это смутно верится, Сомбра, так что же говорить о простых горожанах?

Король ухмыльнулся и в серой вспышке вернулся на трон.

— Меня больше волнуют грифоны. Шпионы сообщают, что поражение не повлекло желаемых последствий, их страна не развалилась на куски, как мы это планировали.

К горлу Эдмона подступил ком. Генерал хорошо знал короля и сейчас прекрасно понимал, куда он клонит. Но это только усугубляло ситуацию, хотя и давало ему шанс всё исправить.

— Ты поклялся перед народом, что они больше не увидят войн, — напомнил Эдмон, повышая тон. — А теперь ты намекаешь…

— Об этом мы поговорим завтра на совещании, — перебил генерала король и вдруг искренне улыбнулся; вот только его улыбка ещё больше напугала Тарика.

За спиной послышался цокот копыт. Эдмон понимал, кто там, и не спеша обернулся.

Перед ним была точная копия Сомбры: те же латы, корона и мантия. Ни один приближённый к королю пони не смог бы найти ни одного отличия от оригинала и склонился перед своим правителем. Однако Тарик знал, что копии выдавала их тень, вернее, её отсутствие.

— У меня нет времени на просителей, обучение и тренировки, — напомнил Сомбра.

Вдруг его копия превратилась в чёрную массу. Она упала на пол и, стелясь по нему, словно тень птицы по земле, проползла под копытами Тарика. Он с отвращением на лице поднял одно и обернулся. Фальшивка слилась с тенью Сомбры, и его глаза на мгновение тускло вспыхнули тёмно-зелёным. Блаженный стон вырвался из уст, и довольная улыбка застыла на лице.

— Пора возвращаться, — заявил он и вместе с Тариком направился к лестнице.

Вместе они говорили, но не о политике, а о простых, житейских вещах, как в старые добрые времена. Вот только Тарик, хоть и улыбался, с удовольствием поддерживая разговор, больше не видел перед собой друга.

— Постой, — попросил Сомбра и обернулся.

В полумраке коридора виднелась фигура тёмного рыцаря, генерала демонов, Зеда. "Что ему нужно?" — подумал Тарик и недовольно фыркнул, пытаясь показать Сомбре своё отношение к тёмной личности. Однако король и не взглянул на него, словно его тут и не было.

— Сообщи всем о совете, у меня есть кое-какие дела, — неожиданно произнёс он и, не дожидаясь ответа, направился к Зеду, оставив друга в гордом одиночестве.

Эдмон не стал возражать, верно понимая, что от его слов не будет толка: для Сомбры Зед стал новым лучшим другом, по крайней мере ради разговора с ним король не первый раз покидал тех, кто некогда был ему дорог. Две тёмные фигуры обменялись кивками и пустились в бурное обсуждение. Беспомощный Тарик провожал их взглядом, пока они не исчезли в темноте. "Мы за это ещё поплатимся", — с тоской подумал он и вялой походкой пошёл к выходу.

Глава II "Закат"

В свете кроваво-красного заката кристальный город приобретал чарующую таинственность, когда его улицы и дома превращались в пылающие очаги. Не до конца измотанные тяжелым рабочем днём пони любили выходить на улицу и любоваться этим прекрасным зрелищем, предвестником ночи. Но в последнее время жители предпочитали не выходить из дому в тёмное время суток без веского повода. И сегодняшний закат остался для многих лишь в их воображении.

С приходом темноты, когда на небе воцарилась луна и зажёгся россыпью океан звёзд, на улицах города появились его новые ночные обитатели. Демоны! Те, кто ещё год назад скрывались от пони в глубинах Кристальных Копей, теперь спокойно разгуливали по ночным улицам столицы империи. Зачем они приходят день ото дня? Почему им не сидится в их подземном царстве? На чём основывался король, когда разрешил им свободно разгуливать по городу? Эти и многие другие вопросы с каждым днём мучили всё большее число пони. И наконец кое-кто решил докопаться до истины!

Демон — точная копия кристального пони — прошёл всего в паре метров от трёх гвардейцев-призраков. Он не взглянул в их сторону, как и не подал иных признаков, что обнаружил слежку. Завернув за угол, тёмный пони скрылся из виду, оставив гвардейцев одних в переулке. Они не могли воспользоваться моментом для разговора: демоны обладали способностью скрываться в тени. Но, благо, опыт и неоднократное обсуждение плана дали свои плоды. Алькаир сделал пару жестов подчинённым, которые, к счастью, видели его и в магическом плаще, приказав им разделиться, обследовать заранее выбранные районы и встретиться здесь же через два часа. Те утвердительно кивнули, и призраки разделились.

---

Хоуп лежала в их с Сомброй покоях, ожидая возвращения мужа. В последнее время он редко покидал свои подземные хоромы и, казалось, избегал встречи с ней. Но сегодня он пообещал прийти и провести эти вечер и ночь с ней.

«Раньше всё было куда проще. Он — изгнанник, нашедший своё счастье в чужой ему стране, я — молодая лекарша, помогающая нуждающимся. А теперь… — размышляла Хоуп, время от времени вздыхая с тоской. — Недаром говорят, что власть портит пони! Даже такого сильного, как он».

За окном садилось солнце, и ей вдруг захотелось на это посмотреть. Она вышла на балкон. Свежий, прохладный вечерний воздух ударил в ноздри, и она втянула его полной грудью. Красное солнце наполовину скрылось за чередой гор, и их снежные вершины блестели в кроваво-красном оттенке заката. Хоуп облокотилась о перила и окинула взглядом столицу. Величественный город завораживал и тревожил одновременно. Его ночные гости пугали и притесняли горожан, но те не могли ничего с этим поделать — слово короля для них было законом!

До чуткого слуха Хоуп донеслись звуки открывшейся двери и приглушённый ковром цокот копыт. «Пусть выйдет сюда», — решила она и сделала вид, будто ничего не слышала. Шаги замерли где-то у стеклянных дверей, но Сомбра не спешил выходить на балкон. Он словно надеялся, что его жена соизволит сама выйти к нему, но она мастерски играли свою роль до победного конца.

— Ты позвала меня сюда полюбоваться закатом? — послышался его грубый, но всё ещё любящий голос.

— А когда мы с тобой в последний раз вместе гуляли, выходили в свет? — начала она издалека.

— Хватит жить фантазиями мечтающей о принце кобылки. Мы с тобой управляем великой страной, будущей империей!

Хоуп резко обернулась, желая высказать Сомбре всё, что думает о его словах и поведении в последнее время. Однако его пылающие фиолетовым пламенем позеленевшие глаза лишили её дара речи. Она уставилась на него, словно на диковинную зверушку, пока вскоре удивление не сменилось страхом.

— Святая Селестия! До чего ты себя довёл? — воскликнула Хоуп, и голос её дрогнул.

Она сделала всего один шаг навстречу к нему, и он сразу же поднял копыто перед собой, прося её остановиться. Хоуп нахмурила брови и недовольно цокнула языком.

— Я тебе не служанка, так что убери копыто! — повысила она тон.

— Извини, — с нотками сожаления выполнил он просьбу. — Но и ты не забывай, что мы решили.

— Сдались тебе эти грифоны! — продолжала Хоуп напор, подходя к Сомбре всё ближе и ближе. — Ты и так для всех герой, к чему портить свою славу новой войной? Почему…

— Мы с тобой уже разговаривали по этому поводу! — теперь король повысил тон. — Не задерживайся.

Он развернулся и вернулся в спальню, даже не дожидаясь ответа Хоуп. Она стояла как вкопанная и смотрела ему вслед, поражённая его резким высказыванием и в то же время властным тоном. Одна её часть хотела беспрекословно подчиниться мужу, когда другая требовала остаться на балконе и замёрзнуть здесь, но заставить его вернуться и извиниться за свои слова.

Внезапно сильная боль скрутила Хоуп живот. Поражённая этим необъяснимым недугом, кобылка упала на холодный пол балкона и схватилась копытами за живот. Болезненный вопль, словно крик умирающей птицы, вырвался из её уст.

Мгновение спустя на балкон выскочил Сомбра. Сквозь размытое слезами изображение Хоуп видела его растерянное лицо и расширившиеся от страха зрачки, приобретшие прежний облик. Напуганный, взволнованный голос растворился в океане собственных криков и невыносимой боли. Она почувствовала сильные копыта мужа, и от этого боль превратилась в настоящую агонию, охватившую всё её тело. Дай Хоуп сейчас кто-нибудь нож, и она с радостью бы избавила себя от мучений, даже не осознавая последствий собственного поступка. Но, благо, как резко боль превратилась в настоящую пытку, так же стремительно она и вернулась в первоначальное состояние. Хоуп чувствовала, как Сомбра её поднял без помощи копыт и занёс в комнату, где уложил на мягкую кровать.

— Что с тобой? — с трудом различила она его встревоженный голос.

Боль лишила её дара речи, но даже если бы она вдруг исчезла, то вряд ли Хоуп смогла ответить. Природа и причина недуга были для неё такой же тайной, как и для её мужа.

— Держись, сейчас я позову лекаря!

---

Алькаир следил за демоном с самого переулка, где разделился с остальными призраками. Вокруг было много тёмных личностей, причём ряд из них, на первый взгляд, казался не менее, если не более подозрительными, чем объект наблюдения. Однако опытный гвардеец, в былые времена часто шпионивший за подозрительными пони, которые могли угрожать власти императора, выбрал демона неслучайно: он чувствовал в нем нечто до боли знакомое, словно видел его не впервые.

Улицы просто кишели демонами, поэтому Алькаиру пришлось проявить всё мастерство, чтобы не выдать себя и в то же время не потерять цель из виду. Пару раз, к слову, демон почти растворялся в толпе, но затем вновь появлялся через пару смежных улиц.

«Главная торговая площадь, оружейная лавка Глифа, главная городская библиотека… — проговаривал про себя Алькаир последние важные ориентиры, возле которых они с демоном прошли. — Странно, но я недавно здесь проходил, когда… что я мог здесь делать? Следить за кем-то? Нет, я давно этим не занимался».

Демон свернул с главной улицы, но попал на не менее красивую и ухоженную. Вместо маленьких домиков, в которых было столько комнат, сколько требовалось для размещения всех членов семьи, здесь стояли роскошные особняки сенаторов, где особенно скупые отпирали часть дверей только во время приёма гостей.

«Точно, я устроил слежку за сенатором Юститием по приказу короля, — вспомнил Алькаир. — Вот почему мне знаком этот путь, сенатор любит по нему возвращаться домой. Но что здесь делает демон?» Пока он размышлял над этим и другими вопросами, объект слежки замедлил шаг и начал вести себя осторожней: подозрительно смотрел по сторонам, практически останавливался у каждого дома, будто искал нужный. Наконец демон встал напротив одного особняка. Он ещё раз огляделся, после чего аккуратно поднялся на крыльцо и превратился в плоскую тень, в облике которой с лёгкостью проник в дом.

«Здесь живёт тот самый сенатор!» — пришёл Алькаир к выводу, породившему ещё больше вопросов. Впрочем, на размышления времени не осталось, и опытный гвардеец выбрал самый быстрый и безопасный способ проникнуть в дом незамеченным.

---

Придворный лекарь готовил компресс из специальных трав и кореньев, который должен был облегчить боль королевы и расслабить её мышцы. Но в напряжении находилась не только больная, но и сам врач. Король ни на секунду не отводил от него взволнованного и вместе с тем грозного взгляда. Одна ошибка стоила лекарю жизни, поэтому он использовал весь многолетний опыт.

Наконец он приготовил компресс и приложил его ко лбу стонущей от боли королевы. Травам требовалось время, но король, как оказалось, об этом не знал.

— Почему ей не стало лучше? — спросил он громогласным голосом.

На подобный вопрос лекарь уже не раз давал ответ другим пони, но сейчас во рту образовался ком, который никак не удавалось проглотить.

— Отвечай!

Крик заставил все внутренности бедного пони сжаться. Пот выступил на его бледно-зелёном лице, а мурашки волнами, будто во время сильного шторма, прошлись по спине.

— Лекарству требуется время, ваше величество, — в конце концов пояснил лекарь дрожащим голосом и обернулся.

Как и все жители империи, он испытывал перед правителем благоговейный трепет, но стоя с ним лицом к лицу — да ещё при подобных обстоятельствах! — грань между уважением и страхом исчезла. В горящих фиолетовым пламенем глазах он видел свой самый жуткий кошмар: смерть королевы от его же лекарств и та ужасная кара, которая неминуемо последует.

«Жалкое подобие лекаря! — злился про себя Сомбра, не утруждаясь способностью контролировать эмоции. — Если ей не станет лучше, я прикажу бросить его в темницу!» Он присел рядом с Хоуп. Её дыхание осталось частым и прерывистым, а стоны не прекратились ни на секунду; лоб блестел от пота — копыто так и тянулось вытереть его и погладить её чудесную гриву. Но любое прикосновение сулило ещё больше страданий и боли. Сердце наливалось кровью, а нутро буквально выло от отчаяния. «Столько силы… но я не могу облегчить страдания любимой!» — рассвирепел Сомбра, еле удержав себе от желания закричать.

Он встал с кровати, подпуская к Хоуп лекаря, и подошёл к окну. Ночное небо сегодня казалось предательски красивым. Сомбра невольно вспомнил, как давно, будучи простым изгнанником, гулял вместе со своей будущей женой по спящему Мэйнхэттэну. Тогда никто из них двоих не знал, какая судьба их ждёт, но они были благодарны ей за встречу друг с другом. «Мне холодно», — пожаловалась однажды Хоуп, хотя Сомбра и отдал ей свой плащ. В ответ он нежно обнял её, и она спрятала мордочку в его гриве…

Сомбра тяжело вздохнул. На него смотрело его собственное отражение, и лишь где-то вдалеке виднелось расплывчатая фигура Хоуп. Она тускнела на глазах, словно туман в лучах утреннего солнца. Вот только на этот раз рассвет обещал сразу смениться кроваво-красным закатом…

---

Алькаир чувствовал себя между молотом и наковальней: спешка могла его раскрыть, но чрезмерная осторожность грозила погубить задание. Проникнуть в дом через окно показалось опытному шпиону слишком опасным и долгим, поэтому он решил воспользоваться дверью. Благо, справиться с замком при помощи зачарованного кинжала — минутное дело.

На улице постоянно находилось около десяти демонов, поэтому Алькаир терпеливо ждал нужного момента. Наконец, когда поблизости осталось лишь трое, он приступил. Кинжал практически бесшумно взломал замок всего за полминуты. Алькаир ещё раз посмотрел по сторонам. Вдалеке виднелась большая группа демонов. Он осторожно открыл дверь и проник в дом.

В полумраке холла ему пришлось в спешке избавиться от всех следов взлома — кинжал не повредил замок. Закончив с этим, он осмотрелся. Привыкшим к лунному свету глазам требовалось совсем немного времени, чтобы начать свободно ориентироваться в темноте. Но Алькаир боялся упустить демона и сразу направился на второй этаж, где, по его мнению, должна находиться комната сенатора. Благо, кристальные ступеньки скрывал дорогой ковёр, поэтому копыта ступали по ним бесшумно.

На втором этаже, как и на первом, не горело ни одной свечи, но глаза уже более или менее привыкли к темноте. Алькаир замер и навострил уши. В коридоре царила гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием призрака. Она навевала ложное чувство спокойствия. «Неужели я опоздал? — возникла в голове Алькаира тревожная мысль. — Существует только один способ это выяснить».

Он осторожно направился по коридору, останавливаясь у каждой двери и прислушиваясь к тишине; если позволяла возможность, он смотрел через замочную скважину. К сожалению, раз за разом он терпел неудачу, и с каждой проверенной комнатой беспокойство становилось всё сильнее.

«Надо было действовать быстрее!» — сказал Алькаир про себя, остановившись возле последней двери. Она показалась ему не такой, как остальные, в ней чувствовался аристократический вкус. Призрак прислушался. На этот раз тишину нарушил какой-то непонятный шорох. Окрылённый надеждой, он посмотрел в замочную скважину. Виднелся лишь край кровати и никакого движения. Однако Алькаир ухватился за последнюю тонкую тросточку надежды изо всех сил и решил проникнуть в комнату. Он достал кинжал из потайного кармана и аккуратно начал копаться в замке. Удивительно, но вскоре выяснилось, что дверь не заперта. Алькаир осторожно приоткрыл её и, сжимая в зубах клинок, прошмыгнул в комнату.

Интуиция его не подвела: на кровати, укутавшись в одеяло, спал сенатор. Но ни рядом с ним, ни у окна, ни возле шкафа с одеждой демона не было. «Он может прятаться в темноте», — напомнил себе Алькаир и аккуратно вышел в центр комнаты. В полумраке спальни, где лишь лунный свет, проникающий через окно, освещал помещение, он приступил к поиску следов присутствия демона. Однако магия порождений тьмы не позволяла этого сделать без специального заклинания или зачарованного предмета, так что Алькаир лишь зря тратил время. «Если демон и был здесь, то моё появление его спугнуло, а если я опоздал, то вряд ли обнаружу следы его пребывания. В любом случае мне никогда этого не узнать. И всё же, зачем демон сюда приходил? — задумался он и взглянул на мирно спящего сенатора. — Сомневаюсь, что его политический пост интересует демонов, особенно с учётом отношения короля к нему. Способен ли сенатор навредить демонам? Вполне возможно, по крайней мере его выступления говорят об этом. Но стали бы они рисковать и устранять его?.. Как мало мы знаем о демонах!»

Алькаир провёл к комнате сенатора около получаса, на случай возвращения демона. Однако, как и думал опытный шпион, тот не вернулся. Время близилось к рассвету. Алькаир выбрался из дома через окно, выходящее на задний двор. Закрыв его так, чтобы ни у кого не возникло ощущения, что оно открывалось, он вернулся на главную улицу и направился к месту встречи.

---

Королеве становилось то лучше, то хуже. Придворному лекарю приходилось постоянно менять компрессы, которые высыхали за пару минут, — сухими он вытирал пот с собственного лица. Природа болезни была ему неизвестна, поэтому он ориентировался не столько на свой опыт, сколько на интуицию. Жаропонижающие и болеутоляющие травы не помогали, зато использующиеся от заговоров и тёмной магии как сбивали жар, так и облегчали страдания королевы.

Король пристально следил за каждым действием лекаря, однако ни разу не подошёл к жене слишком близко. Возможно, при других обстоятельствах это и вызвало бы подозрения, но состояние королевы не позволяло отвлекаться.

Наконец, когда луна на небе была уже высоко, Хоуп открыла глаза. Лицо лекаря расплылось в довольной улыбке, и он облегчённо вздохнул, не спеша меняя компресс.

— Как себя чувствуешь? — услышали все как никогда взволнованный голос Сомбры.

Хоуп попыталась встать, но лекарь, испугавшись возможных последствий, предостерёг её от этого необдуманного поступка. Она не стала спорить.

— Мне уже намного лучше, — послышался её уставший голосок. — Спасибо вам.

— Это моя работа, госпожа, — поклонился врач и поспешно пояснил: — Вас поразила тёмная магия неизвестной мне доселе природы. Травяные компрессы помогли, но вам лучше не вставать, пока хорошо не выспитесь.

Хоуп посмотрела на Сомбру, и тот сразу отвёл взгляд в сторону. Лекарь почувствовал, что теперь он здесь лишний.

— Я могу принести вам снадобье, которое поможет вам уснуть, госпожа.

— Будь так добр, — ответила она.

Он почтительно поклонился и в спешке покинул покои правителей, оставив их наедине.

Стоило двери за ним закрыться, как Сомбра мигом подошёл к Хоуп. Однако она, увидев его, с трудом подняла копыто, заставив мужа остановиться.

— Пожалуйста, не подходи ко мне, — с мольбой в голосе попросила она. — Когда ты рядом, мне становится хуже.

— Прости меня, — попятился он. — Я не хотел делать тебе больно… Я…

— Избавься от этой силы, — попросила она. — Позволь мне тебе помочь.

— Нет! Это убьёт тебя!

— Я восстановлю силы и помогу тебе.

— Это слишком опасно, я не позволю тебе рисковать своей жизнью ради меня! Для всеобщего блага всё останется так, как сейчас.

Хоуп уловила в его голосе не только страх и растерянность, но и гнев. «Он боится потерять свои тёмные силы? — задалась она вопросом. — Но они же пожирают его, как червь яблоко! Как он может быть так слеп? Или… Святая Селестия!» Мысли напугали её до глубины души, хотя только что она пережила, пожалуй, настоящую предсмертную агонию.

— Для всеобщего блага, или для тебя одного?

Сомбра мотнул головой.

— Как ты можешь такое говорить?

— А как ты можешь этого не замечать? — тяжело вздохнула она. — Эта сила… власть, она погубит тебя, Сомбра! Прошу тебя, остановись, избавься от неё, пока не поздно!

Он подошёл ближе и присел рядом с ней, но дотронуться копытом не решился.

— Ты напугана, и это нормально. Раньше я тоже боялся этой силы, но теперь, когда мне известны её и свои возможности, страх исчез. Когда-нибудь ты меня поймёшь, — с трудом улыбнулся он. — Поправляйся, я прикажу лекарю, чтобы он не отходил от твоей кровати всю ночь.

— Сомбра…

— Не спорь! — Он отвёл взгляд в сторону и нехотя встал. — Пока всё не закончится, тебе лучше держаться от меня подальше.

— Это не выход!

Хоуп попыталась встать, но усталость и отголоски боли не дали ей этого сделать. Ей хотелось помочь, но в словах Сомбры была доля правды: пока у неё не получалось даже встать, не говоря о том, чтобы бороться за жизнь другого пони. Она могла лишь безучастно смотреть на уходящего мужа, который, как ей казалось, уже не осознавал, насколько глубоко его поглотила трясина тёмной силы.

Глава III "Библиотека"

Дрисс редко спускался в подземный этаж кристального замка, предпочитая его тёмным коридорам светлые помещения верхней части строения. Однако сегодня утром ему сообщили, что король желает его видеть. Любой другой на месте Дрисса сразу бы пошёл в тронный зал, но один из немногих настоящих друзей Сомбры понимал, что там всего лишь тень, а настоящий король внизу.

Дрисс давно не видел Сомбру и знал, что не только его одного он избегает. Поэтому сразу же после получения «приглашения» спуститься в тёмные хоромы короля, Дрисс направился к Хоуп. Она неописуемо обрадовалась, что Сомбра наконец объявился, и попросила друга расспросить его о многих вещах. На что Дрисс, разумеется, ответил согласием — ему и самому не терпелось поговорить с ним.

Проходя по мрачным коридорам и погружённым в полумрак помещениям подземного этажа, Дрисс часто оглядывался, чувствуя на себя с десяток чьих-то тяжёлых взглядов, однако каждый раз никого не видел. «Что бы вы сгорели заживо на солнце, мерзкие отродья!» — думал он про себя, верно понимая, кто за ним следит. Чем темнее становилось в залах, тем отчётливей слышал он их голоса, неразборчивый шёпот, похожий на гул толпы.

Наконец, пройдя пару коридоров, Дрисс оказался в библиотеке, куда его пригласил Сомбра. Трудно выбрать менее удачное место: темнота, затхлый воздух и сырость. Удивительно, как книги ещё не покрылись плесенью! Впрочем, весь подземный этаж был чем-то этаким. Его появление находилось за гранью понимания Дрисса, и, конечно, слуга допускал, что магия была способна на многое — так что говорить о сохранении простых книг!

Сомбра стоял у одного из столов. Рядом лежало несколько книг, однако его взгляд был устремлён не на них. Всё внимание короля поглотила огромная карта, перенесённая им сверху; на ней помещались Кристальная Империя, Эквестрия, Империя Грифонов, Королевство Минотавров и окружавшее их море. Карта, как и многие вещи в этом месте, освещалась с помощью ряда магических факелов. Их свет не мог сравниться с солнечным, однако хватало и его, по крайней мере, в данном случае. Дрисс и сам невольно посмотрел на карту. Он редко задумывался о том, насколько велик мир, но в подобные моменты, когда к нему приходило осознание масштабности, его собственный размер и значимость казались ничтожными.

 — Как могущественна наша империя, — вдруг начал Сомбра с величием, — и как мала её территория. Наша нация построила великую страну буквально из ничего, из безжизненной снежной пустыни.

 — Да… — протянул Дрисс и обернулся, чтобы лучше рассмотреть Сомбру.

Его красные зрачки, словно большие острова, омывающиеся морями, окружались позеленевшими белками, от конца которых отходило фиолетовое пламя; оно стало больше и ярче, чем при последней встрече.

 — А представь, чего бы мы добились, появись наше государство в другом месте… Скажем, на плодородных землях Эквестрии. Что было бы тогда?

Дрисс судорожно пытался сообразить, к чему клонит Сомбра. Но пока истина скрывалась от него за стеной вопросов и догадок.

 — Мы бы добились большего.

 — Так скажет большинство… — Сомбра улыбнулся и вдруг телепортировался к другу.

От столь резкого появления сердце Дрисса ушло в копыта, и он невольно сделал шаг назад. В ответ на подобное отступление слуги король громко рассмеялся, во всю скаля свои белые зубы.

 — Ты боишься меня.

 — Предупреждать надо! — повысил тот тон.

Дрисс прекрасно понимал, что Сомбра изменился. Поэтому он шёл на определённый риск, когда обращался к нему без подобающих почестей, словно к другу, а не к королю.

 — Раньше ты был смелее, — вновь засмеялся Сомбра и положил копыто ему на плечо.

Взгляды пони встретились. Дрисс видел в пылающих очах свои потаённые страхи; ему ужасно хотелось отвернуться, но он решил идти до конца и добиться первого хода от друга. «Когда у меня ещё появится возможность с ним поговорить?» — постоянно напоминал себе Дрисс.

 — Идём, — наконец нарушил тишину Сомбра и направился к лестнице. — Я позвал тебя не за этим.

Дрисс вздохнул с облегчением и последовал за ним; пережитые ощущение давали о себе знать, поэтому он еле волочил копыта. Впрочем, Сомбра не спешил, видимо понимая, в каком состоянии находится… друг?

 — Трудности закаляют характер, — неожиданно вернулся он к изначальной теме разговора. — Мы, кристальные пони, выжили в таких условиях, в каких другие просто бы погибли. Построй мы Рем на месте Кантерлота и, уверяю тебя, никогда не стали бы мы теми, кем сегодня являемся.

 — Интересное предположение, — попытался поддержать разговор Дрисс, нагнав Сомбру.

 — Предположение? — усмехнулся тот. — Нет, это истина. Такая же, как и то, что тяжело расти в тесноте и темноте. Идём!

Пони поднялись по лестнице и оказались на втором этаже библиотеки. Отсюда открывался чудесный вид, прямо как на город с балкона королевских покоев. Книжные стеллажи тянулись в несколько рядов, которые, казалось, устремлялись вдаль и исчезали в полумраке помещения. Удивительно, но на полках не было свободного места: любую книгу можно достать, и остальные лишь слегка наклонятся. Ни главная городская, ни императорская библиотеки не могли похвастаться подобным ассортиментом. Дриссу оставалось только предполагать, касательно количества трудов в этом подземном зале.

 — Раньше ты не уделял столько времени чтению, — припомнил он.

 — Ни один из мудрецов не знает больше, чем книги: в них хранятся знания сотен поколений и народов, их ошибки и удачи, сила и слабости.

 — Интересно, а эти мудрецы уважали семейные ценности?

Сомбра остановился. «Что за глупость я ляпнул?!» — испугался Дрисс. Он, конечно, хотел подойти к этому, но не так резко и неосторожно. Теперь ни извинения, ни оправдания не могли поправить положение; оставалось лишь надеяться на благоразумие и понимание друга.

 — Ты с ней разговаривал перед встречей со мной? — спросил Сомбра повелительным тоном.

Дрисс не спешил отвечать: он мучительно выбирал между ложью и правдой.

 — Отвечай! — приказал король.

 — Да… — проронил слуга. — Она волнуется за тебя… и не только она. Мы все переживаем. До чего довела тебя эта сила? Ты только посмотри на себя!

 — Снаружи я изменился, но внутри я остался тем же.

 — В том-то и дело, что изменилось не только твоё лицо…

 — Откуда тебе знать? Откуда всем вам знать, каким я был раньше?

 — Но… — опешил Дрисс, — мы же твои друзья.

 — И что с этого? Меня никто хорошо не знает, кроме меня самого. А все ваши опасения на самом деле всего лишь догадками… — Сомбра подошёл к столу. — Я позвал тебя по делу.

Дриссу не понравилось, что он пытается уйти от разговора, но в голову не пришла ни одна хорошая идея, как его остановить.

 — Передай Хоуп, что я поговорю с ней завтра вечером, — добавил король напоследок. — Посмотри на это.

Сомбра указал копытом на большую книгу, лежащую на столе. «Он думает, что я начал разговор только по просьбе его жены», — пришёл Дрисс к неприятному выводу. Желание опровергнуть его суждение заняло главенствующее положение, однако к разговору нужно ещё вернуться, поэтому он молча подошёл к столу.

Книга, благодаря своим размерам похожая на фолиант, была открыта примерно на середине. Дрисс попытался её прочитать, но сразу столкнулся с проблемой: старокристальный язык. Он понял только то, что история явно не закончена или автор специально не использовал оставшуюся половину листа. Свежие чернила навели на мысль об авторстве Сомбры.

 — Я не знаю старокристальный, — безрадостно сообщил Дрисс и посмотрел на Сомбру.

Его глаза пылали с прежней силой, а за еле заметной улыбкой чувствовался скрытый гнев. Впрочем, он умело скрывал эмоции в голосе, показывая лишь уверенность и приветливость.

 — Сейчас на нём мало кто разговаривает. К счастью, от тебя не требуется его знание. Видишь ли, эту летопись начали задолго до моего рождения, и я лишь продолжаю великое дело наших предков. Не зная прошлого — не построишь будущее! Однако неправильно истолкованные факты могут навредить. Поэтому ты здесь.

Дрисс потупил взгляд и ещё раз посмотрел на книгу. Язык остался для него непонятным, как и минуту назад.

 — И какой от меня прок? — скептически спросил Дрисс.

Сомбра откашлялся, как он это часто делал до выступления перед народом Кристальной Империи. Однако в его прежде властном голосе появились нотки искренности.

— Я всегда ценил тебя как хорошего и преданного слугу. Даже когда мы стали друзьям, ты продолжил верой и правдой служить мне как своему господину. И вряд ли есть кто-нибудь, кто подошёл бы на эту роль лучше тебя. — Улыбка застыла в уголках рта короля. — Не думай, я никогда бы не сравнил тебя с этими подхалимами, которые больше боятся, чем уважают своих хозяев. Нет, ты выше этого! Однако… сегодня я хочу попросить тебя об одном одолжении… попросить, а не приказать.

Дрисс чувствовал, как накаляется атмосфера. Впервые за долго время ему казалось, что Сомбра действительно нуждается в его помощи. Ради этого он, возможно, готов был пойти на определённые уступки, и Дрисс не упустил свой шанс.

 — Хорошо, — кивнул он. — Но и ты, будь так добр, ответь мне на один вопрос.

 — Прошу, задавай.

Дрисс собрался с мыслями.

 — Что бы ты там не говорил, я знаю тебя достаточно хорошо. Ты не можешь не замечать изменений, и вряд ли ты их не предвидел.

Сомбра приподнял голову и нахмурил брови. Его глаза запылали с новой силой, а улыбка моментально исчезла с лица. Но отступать было поздно.

 — Как далеко ты собираешься зайти?

Повисла неловкая пауза. Сомбра медлил с ответом, но ни один мускул на его лице не выдал волнения или растерянности. Перед слугой стоял настоящий король, правитель могущественной империи. Тяжёлый вздох вырвался из груди Дрисса — он получит ответ на поставленный вопрос.

За спиной кто-то появился, но оборачиваться пони не стал. Он чувствовал тяжёлый взгляд и слышал тихий металлический скрежет. От него больше ничего не завесило: судьба пешки находилась в копытах короля. Дрисс с надеждой всмотрелся в его глаза, но увидел в них лишь мрак. Как преданный слуга он склонился перед хозяином и закрыл глаза, смиренно ожидая его решения. Сердце бешено колотилось и, казалось, вот-вот вырвется наружу; холодный пот выступил на побелевшем, словно мрамор, лице; а ком в горле лишил последней возможности спасти положение.

 — У меня есть план, — послышался величественный голос короля, — и для тебя в нём найдётся место.

Дрисс открыл глаза и поднял взгляд. Он не верил в подобный исход и искал скрытый подвох в словах Сомбры. Он попытался найти ответ в его глазах, но в них был лишь собственный страх.

 — Поднимись с колен, — приказал король.

Слуга подчинился, боясь отвести от него взгляд.

 — Идём, мне нужно о многом тебе рассказать.

Не дожидаясь ответа, Сомбра направился к лестнице. Дрисс машинально последовал за ним, и только на первых ступенях обернулся. Возле стола никого не оказалось, и он продолжил путь, повинуясь приказаниям своего повелителя.

Глава IV "На перепутье"

Хоуп отдыхала после бессонной ночи в своих покоях, когда к ней буквально ворвался Дрисс. С запыхавшимся видом он подбежал к окну, отвесил шторы и открыл стеклянные двери нараспашку.

— Что ты делаешь? — спросила она сонным голосом. — И где ты пропадал последние два дня?

— Быстрее выйди на балкон, — послышался его нервный, встревоженный голос.

— В каком это смысле? — поразилась она, но всё же встала.

— Демоны!

Дрисс подскочил к Хоуп и буквально вытолкнул её из комнаты, хотя она могла выйти и самостоятельно, если бы не спешка друга.

— Стой! — закричала она и резко обернулась.

Дрисс смотрел на неё встревоженным взглядом. Все его мускулы были напряжены, и самому ему, казалось, хотелось отвернуться.

— Немедленно объясни, что здесь происходит? — потребовала она и топнула копытом.

Внезапно в районе живота появилась сильная боль; она разнеслась по всему телу, словно вибрация по металлу. Хоуп склонилась, на глазах навернулись слёзы, и изо рта вырвался болезненный крик. Мгновение спустя она почувствовала сильные копыта Дрисса: он помог ей подняться.

— Борись, Хоуп, ты сильнее его! — подбодрил он подругу.

«Откуда он знает?» — удивилась она, но новая волна болевых ощущений не дала возможности осмыслить услышанное. Хоуп закрыла глаза и представила огромную волну цвета солнца. Она пустила её через себя, и та прошла насквозь, унося боль и оставляя лишь крохотный огонёк жизни, что пылал во мраке пустоты. Магия, впрочем, отняла немало сил, поэтому Хоуп требовалась помощь, чтобы не рухнуть на пол. Благо, она могла опереться на сильное плечо друга во всех смыслах этого слова.

— Я же говорил, что ты сильнее его! — улыбнулся он и обнял её.

— Мне нужно отдохнуть: помоги мне, пожалуйста, вернуться в комнату, — попросила она.

— Извини, но тебе безопасней остаться здесь, на свете солнца, — покачал он головой. — Я могу принести тебе подушку и одеяло, если хочешь?

— Что происходит?

Усталость тела никак не мешала волнениям духа. Вернув способность трезво мыслить, Хоуп решила добраться до истины любым способом: уговоры и просьбы или угрозы и приказы — она не видела особой разницы.

— Хорошо, — вздохнул Дрисс. — Сегодня утром к нам с Сомброй явился Зед…

---

Демоны неохотно расступались перед серым единорогом с горящими фиолетовым пламенем глазами. Сомбра с ненавистью смотрел на порождения тьмы, сожалея о том, что не может сейчас обрушить на них весь свой гнев и силу. Многолетние тренировки дали свои плоды: несмотря на критическое положение дел, король не отдался во власть эмоций, хотя соблазн и был очень велик.

Наконец Сомбра вышел из окружения демонов уставшим, словно одинокий путник, переживший снежную бурю. Внезапно все они, что окружали его минуту назад, растворились в темноте. Он более не слышал их шёпот и не ощущал присутствия. Однако перед ним было нечто другое, намного сильнее и могущественней всех тёмных тварей, вместе взятых. Жидкая тьма, давшая ему силу, медленно плыла над землёй, переливаясь всеми оттенками чёрного. Ни глаз, ни рта, ни лица — только одно бесформенное туловище монстра.

— Ты совершил ошибку, придя сюда, — сообщило оно своим монотонным голосом.

— Ошибку совершили вы, когда решили сделать из меня одну из своих пешек, — рассвирепел Сомбра. — Как смеете вы приказывать мне? Какое вы имеет право распоряжаться моей жизнью?

— Твоей жизнью? — рассмеялось создание, и стены пещеры задрожали.

Однако Сомбра не дрогнул и не отступил, даже когда на него упал кусок потолка размером с двух пони: он уничтожил его магией, расщепив на миллиарды пылинок.

— Мы дали тебе силу, желанную власть. Твоя жизнь стала такой только благодаря нам. И после всего этого ты заявляешь, что мы вмешиваемся в твою жизнь? Спустись с небес на землю, Сомбра!

Слова повелителя демонов попали королю прямо в сердце. Он хотел накричать на него минуту назад, но теперь не мог вымолвить ни слова. Чувствуя правду в его заявлении, он не хотел её признавать и боролся, что удивительно, сам с собой.

— А теперь мы требуем от тебя малость: избавиться от опасности, угрожающей всем нам!

«Избавиться… словно она простая вещь», — сказал про себя Сомбра, и гнев вновь взял главенствующее положение. Глаза короля вспыхнули с новой силой, а голос его приобрёл внушающую грозность.

— Если хоть волосок упадёт с головы Хоуп, клянусь, я и моя армия доберёмся до тебя: мы прокопаем туннели, осветив их тысячами факелов, и уничтожим каждого демона, что встанет у нас на пути; а затем мы найдём тебя, как бы глубоко ты ни прятался, и вытащим на солнечный свет, где ты будешь умирать медленной и мучительной смертью!

Жидкая тьма втянула свои щупальца в себя и поднялась чуть выше, словно птица, увидевшая на земле кошку. Сомбра всегда видел её как тёмную массу, созданную из силы и лишённую страха, но сейчас ему на мгновение показалось, что во тьме возник тёмно-зелёный огонёк, в облике которого для него выступали кошмары жертв.

— Тебя ослепил гнев! Твоя жена носит под сердцем нашего наследника, и его сила, растущая день ото дня, убивает её, — провозгласило существо прежним тоном.

— Но она сильнее тьмы, и вместе мы победим её! — запротестовал Сомбра, и ему показалось, что где-то в глубинах своего разума, поглощённых кромешной мглой, он услышал слова: нам это не нужно.

— Так вот в чём дело, — наконец понял он план демонов. — А я и правда был слепцом… Вы боитесь не за жизнь Хоуп и не за жизнь моего сына. Нет, вы боитесь, что наследник трона родится свободным от ваших тёмных пут...

Сомбра создал из ничего чёрную косу, которой прежде обезглавил бывшего императора, и направил её на существо. Её острое лезвие сверкнуло во мгле, хотя вокруг был только мрак, и свет, подобно пламени, обжёг тело тёмного Бога.

— Мы не порождения страха, мы не создания магии, мы и есть страх, мы и есть магия! — заявило создание, но голос его более не звучал столь уверенно.

— И тем не менее вы меня боитесь. — Сомбра злорадно улыбнулся. — Какая ирония: ученик превзошёл учителя!

— Ирония? — переспросило создание, вернув себе прежнюю уверенность. — Возможно, но не там, где ты думаешь…

Не страх, но другое неприятное, необъяснимое чувство появилось у Сомбры в груди.

— Ты обратился к нам, чтобы захватить власть в Кристальной Империи и спасти её от разрушения: зло во благо — так ты это оправдывал? Ты убил императора, избавился от угрозы со стороны грифонов и вернул империи былое величие! Но за всё в этой жизни нужно платить. Тьма, против которой ты так отчаянно боролся, в итоге стала частью тебя. Не делай вид, что мы открыли тебе глаза на жуткую правду: ты осознанно спускался в пекло, полагая, что сумеешь потушить адово пламя. Но ты ещё не видел огонь, только чувствовал его жар!

Терзающее Сомбру чувство стало сильнее, в нём ощущались отголоски отчаянья и гнева, он опустил косу и невольно склонил голову.

— Рожденный, как ты сам сказал, свободным от тёмных пут, твой сын увидит в тебе зло, которым для тебя самого однажды стал император. И он, подобно своему отцу, решит его свергнуть и спасти свою империю от тирана. Ты лишишься всего: власти, силы и жизни…

— Ложь! — гаркнул Сомбра и направил оружие прямо на тёмного Бога.

— Нет, и ты это знаешь!

Божество замолчало, хотя его тон и подразумевал продолжение.

Великий король и могущественный маг сейчас не мог твёрдо держать простую косу, и та дрожала, как осенний лист на ветру. Сомбра стоял на перепутье двух дорог: он ненавидел владыку демонов и желал ему смерти больше, чем себе жизни, однако в его словах чувствовалась правда. Правда, которую он всегда знал, но постоянно скрывал от самого себя. «Я не могу допустить, чтобы тьма победила! Но… я так долго к этому шёл, столько вытерпел, что любой мученик мне бы посочувствовал… И после всего этого я должен осознанно обречь себя на ещё больше мук до самой смерти, чтобы затем умереть от копыт собственного сына?..» — мысли разрывали Сомбру на части. Он ходил на грани, между молотом и наковальней, и ни один вариант не был правильным.

— Так что же ты выберешь?

Глава V "Демон"

Хоуп спряталась за Дриссом и с ужасом лицезрела четырёх приближающихся к ним демонов в облике единорогов-солдат. Казалось, что их чёрные мечи, которые они левитировали перед собой, поглощали солнечный свет, как бездонная яма — обречённые души. Наполненные тьмой глаза смотрели прямо на них, и только свет мешал тварям наброситься на жертв.

— Если можешь, телепортируйся подальше отсюда, — шепнул Дрисс, не отводя взгляда от врага и левитируя перед собой меч.

Хоуп была и рада это сделать, вот только борьба с растущей внутри неё тьмой практически лишила её сил; она сомневалась даже в том, сможет ли поднять меч, если подвернётся такая возможность.

Внезапно демоны издали протяжные стоны и замертво упали на пол. Мгновение спустя их тела растворились в пустоте, как разносит ветер прах погибшего воина. «Что случилось?» — крутился вопрос в голове Хоуп. Не прошло и двух секунд, как она получила на него ответ. Шестеро призраков-гвардейцев сняли свои плащи-невидимки и вышли на свет. Двое остались в комнате, а остальные выскочили на балкон. В одном из них Хоуп узнала Алькаира.

— Выше величество, вы в порядке? — спросил он встревоженным тоном и бегло изучил внешний вид королевы.

— Благодаря вам, — улыбнулась она, радуясь встрече с другом как никогда прежде.

— Мы выведем вас из города, как только дождёмся проводника, — сообщил он.

— Что происходит, Алькаир? — задала Хоуп вопрос, на который раньше не сумел толком ответить Дрисс.

— Демоны восстали и желают вашей смерти, госпожа. Король отправился в Кристальные Копи, чтобы во всём разобраться. Больше, к сожалению, я не смогу рассказать.

— Он отправился один? — Хоуп страшно испугалась за судьбу любимого; пусть в последнее время его чувства охладели, а поступки порой находились за гранью её понимания, она всё равно боялась за него.

— Мы для него только обуза, — позволил себе Алькаир улыбку. — Если кто и справится с повелителем демонов, то только он!

---

Солнце клонилось к горизонту, и его лучи падали на переливающийся всеми цветами радуги кристальный город. Вдалеке он казался Сомбре огромным, разветвлённым, но всё же единым кристаллом, выросшим посреди голых зелёных полей. Где-то там, за незримой белизной, начиналась череда гор, немых стражников Кристальной Империи, её защитников от снега и холода, что некогда царили в этих краях.

«Во благо империи!» — напомнил себе Сомбра и в мгновение ока телепортировался с небольшой возвышенности далеко за пределами города прямо в свои покои.

Родные стены у многих пробуждали приятные воспоминания, помогали успокоиться и расслабиться. «Но только не у меня», — подумал король, не чувствуя в груди ничего такого, что должен был испытывать простой пони. Он посмотрел на балкон и застал необычную картину: около двух десятков теней сражались с шестью гвардейцами-призраками, отчаянно защищающими свою королеву.

— Довольно! — приказал король.

Его громогласный голос заставил и демонов, и гвардейцев немедленно повиноваться, однако если первые сразу отошли в сторону, выстроившись в две линии, то вторые убили ещё двух порождений тьмы, прежде чем выполнили приказ. Демоны склонились перед королём — гвардейцы сделали то же самое, но с небольшой задержкой, пристально смотря на своих врагов. Впрочем, Сомбру не волновали ни те, ни другие: его внимание поглотила напуганная Хоуп. Мраморно-белое лицо, тяжёлое дыхание и дрожащие копыта лишь в общих чертах характеризовали её состояние; Сомбра видел всю картину, наблюдая не только телесную, но и душевную усталость. Тёмно-зелёная аура, размеры и яркость которой являлись для него чем-то вроде шкалы страха жертв, поглотила всё её тело и светилась ярче заходящего солнца. Это должно было напугать верного мужа, однако страх любимой жены манил его, как гора золота дракона.

— Сомбра, — дрожащим, но в то же время радостным голосом проронила Хоуп.

Он увидел её улыбку, вот только не ответил взаимностью. Ровной походкой, словно марширующий по главной площади один из членов элитного отряда, он молча вышел на балкон. По обе стороны от него стояли склонившиеся в поклоне демоны, после которых в подобной позе его встречали гвардейцы.

— Отойди, Дрисс, — приказал Сомбра без толики сомнений.

Слуга беспрекословно повиновался, оставляя короля и королеву лицом к лицу. Хоуп слабо улыбалась и, казалось, готова была кинуться Сомбре на шею. Но стоило ей сделать одно движение, как он моментально остановил её, подняв переднее копыто: она не могла сопротивляться, будто на неё наложили мощное заклинание.

— Сомбра… — проронила она дрожащим от страха голосом.

— Я делал всё, чтобы спасти Кристальную Империю, — начал он монотонным голосом, что заставило бедную Хоуп дрожать как осиновый лист. — А сейчас ты и твоё дитя стали для неё серьёзной угрозой.

— Что ты такое говоришь?

В ответ Сомбра создал перед собой чёрную, как ночь, косу. Её острое лезвие, казалось, поглощало свет и превращало его во тьму. На глаза Хоуп навернулись слёзы, и она попятилась назад.

— Во благо империи, — сухо произнёс Сомбра.

— Нет-нет… — без умолку твердила Хоуп, постоянно качая головой.

Солнце скрылось за серой тучей. Коса нависла над королевой, словно дамоклов меч, а та упёрлась в перила балкона. Отступать более некуда: вниз или смерть. Слёзы хлынули из глаз Хоуп, и она с последним лучиком надежды обратилась к Сомбре:

— Прошу тебя, остановись!

Смертоносное оружие со свистом рассекло воздух и вонзилось в кристальный пол балкона с характерным звоном. На мгновение воцарилась гробовая тишина: ни криков, ни стонов. Хоуп стояла неподвижно, и лишь красная полоса на лице говорила о том, что коса всё-таки настигла свою жертву. Но затем её рассечённое тело упало на пол в виде двух симметрично разрубленных частей. Кровь фонтаном брызнула вверх, и всего за пару секунд кристальный пол окрасился в красный цвет. Она потекла к краям, а после обрушилась на землю кровавым водопадом.

Сомбра смотрел на это омерзительное зрелище, от которого любого другого вывернуло бы наизнанку, и размышлял над тем, почему убийство дорого ему пони не вызвало никакого чувства вины; гнев, верный спутник короля на протяжении последних недель, и тот растворился в душе, оставив там одну пустоту. «Вот и всё», — услышал Сомбра в голове до боли знакомый голос, и внезапно жажда мести появилась из ничего. Она была столь необъяснима и сильна, что Сомбре хотелось схватить косу и броситься на… него. Но на кого? Кому принадлежал это голос? Почему он в одночасье вызвал столько гнева?

Сомбра поднял взгляд. Солнце скрывалось за чёрной тучей. Неестественно чёрной, точно чьей-то тенью. Череда гор вдалеке тоже показалась ему необъяснимо мрачной. Он опустил взгляд на окровавленные останки своей жены, однако вместо тёмно-алой крови их омывала практически чёрная жидкость.

«Демон!» — всплыла из глубин сознания ключевая фраза. Перед глазами стремительно пронеслись обрывистые картины прошлого: разговор с Зедом, спуск в Кристальные Копи, встреча с тёмным Богом и бой… проигранный бой. Но после образы обрывались, и к Сомбре наконец пришла истина: он всё ещё глубоко под землёй!

Внезапно из пустоты перед Сомброй появились чёрные, как ночь, щупальца. Они со скоростью звука схватили его, обвили шею и подняли над полом. Полузакрытыми от боли глазами он видел, как в мгновение ока мир вокруг пропал и на его место пришла кромешная тьма.

— Ты подчинишься нам в любом случае! — донёсся до него монотонный голос повелителя демонов.

Сомбра с трудом различил тёмное облако посреди мрака. Воспоминания о недавнем кошмаре нахлынули на него, поразив его разум подобно болезни. Сердце забилось с бешеной скоростью, и отнюдь не из-за удушья. Сомбра представил, как из земли вырывается огромный красный кристалл. Тотчас магия воплотила образ в жизнь, и острая «пика» пронзила тело демона насквозь. Однако ни стона, ни крика так и не последовало.

— Ты пытаешься потушить огонь огнём, — усмехнулось существо. — Ты будешь служить мне, как пёс, за еду.

Потоки тёмной энергии устремились к Сомбре, однако они не поразили его, как можно было подумать, а наоборот, дали ему силу. Он чувствовал её, наполняющую каждую клетку его тела, и не мог сопротивляться. Более того, он с жадностью принимал дар, требуя ещё и ещё. Но по мере наполнения его тела тёмной магией связь с реальностью ослабевала. Со временем Сомбра потерял даже осознание надобности сопротивляться вмешательству извне.

— С тебя хватит, — сообщил тёмный Бог и наконец опустил единорога на землю.

Уверенно стоя на своих четырёх, тот смотрел на него горящими фиолетовым пламенем позеленевшими глазами; выделяющаяся на чёрном фоне улыбка казалась зловещей, а взгляд переполняла сила.

— Теперь иди и исполни своё предназначение!

Жидкая тьма поднялась выше, но не успела она раствориться в темноте пещеры, как нечто схватило её в нескольких местах одновременно. Им оказался Сомбра, вернее будет сказать, то, кем он теперь являлся. Его тело превратилось в огромное чёрное облако, подобно божеству, и лишь огромная голова осталась от прежнего единорога.

— Как ты смеешь! — гаркнуло создание, и стены пещеры затряслись, обрушивая вниз сотни камней; но все они проходили через новое тело короля, не принося ему никаких неудобств. Потоки тёмной энергии сотнями чёрных молний ударили по Сомбре. Его тело задымилось, словно сырая листва, брошенная на костёр, но хватка стала лишь сильнее. Внезапно повелитель демонов почувствовал, как по теневому телу Сомбры его собственное теряет силы. И происходило это настолько быстро, что уже через минуту король Кристальной Империи не уступал по могуществу тёмному Богу, который ежесекундно атаковал врага, но лишь стремительней слабел из-за этого.

Наконец божество обрушило на Сомбру всю свою силу в виде чёрного луча, вырвавшегося прямо из его тела. Магия пронзила врага насквозь, подобно острому клинку, проходящему через кольчугу. Хватка Сомбры на мгновение ослабла. Но стоило тёмному Богу предпринять попытку освободиться, как король сдавил его с такой силой, что он чуть не упал на землю.

— Ты всего лишь сила, и я тебя поглощу! — раздался громогласный голос Сомбры, до жути похожий на тот, каким некогда обладало тёмное божество.

Глава VI "Кровь моя"

Хоуп с трудом волочила копыта, спускаясь по тускло освещённой несколькими факелами лестнице, ведущей в подземный этаж замка. Если бы не сильное плечо Дрисса, она с лёгкостью споткнулась и упала на холодный кристалл. Признаться, ей хотелось упасть, отдохнуть, прийти в себя после всех произошедших с ней странных и в то же время пугающих событий. И дело было не столько в физической, сколько в душевной усталости. Но, как бы сильно ни хотелось Хоуп обратного, ей требовалось терпеть до конца.

— Когда ты последний раз ела? — услышала она встревоженный голос Дрисса.

Вопрос показался ей банальным, однако он потребовал от неё определённых усилий.

— Вчера, наверное. В последнее время у меня нет аппетита, — ответила Хоуп, слыша усталость в собственном голосе.

— Тебе нужны силы. Когда всё закончится, я самолично приготовлю ужин, как тогда, в Мэйнхэттэне, — улыбнулся он.

«Как ты можешь думать о еде в такой момент?» — искренне не понимала Хоуп. Она всмотрелась в лицо друга. Грязная шёрстка, мешки под глазами и остатки засохшей крови у рта. Судьба потрепала его не меньше, если даже не больше, чем её.

Пони оказались в огромном холле. Хоуп редко спускалась сюда, так что для неё многое было в новинку. Высокие своды, огромные залы и на удивление чистый тёмно-коричневый кристальный пол освещались десятками горящих магическим пламенем факелов. То там, то тут образовывались области тьмы. В них она ничего не видела, но ей постоянно казалось, что из темноты за ней наблюдают демоны. «Демоны… Что же произошло?» — Хоуп невольно вспомнила случившееся некоторое время назад.

---

Бой между демонами и гвардейцами затянулся. Порождения тьмы безнадёжно уступали своим оппонентам в мастерстве, однако нескончаемая армия медленно, но уверенно вела их к победе. Один за другим элитные воины Кристальной армии падали на окровавленный пол балкона, и из их мёртвых тел, как падшие ангелы, поднимались новые враги. Наконец в живых остались лишь трое: Алькаир, Дрисс и Хоуп. Последние двое выжили только благодаря тому, что гвардейцы подставлялись под вражеские удары, лишь бы спасти их от гибели. Однако это был вопрос времени.

Хоуп почти не участвовала в сражении, однако видела, как отчаянно за неё сражались и погибали. Неспособная помочь — борьба со тьмой внутри лишила её почти всех сил — она могла лишь смотреть и дрожать от страха. И в какой-то момент что-то внутри неё сломалось: ужас сменился чувством вины. Хоуп захотелось немедленно это прекратить, и она кинулась вперёд. К счастью, рядом оказался Дрисс, который не позволил ей совершить глупость.

Наконец, когда надежда почти угасла, а из всех гвардейцев остался только их капитан, демоны вдруг остановились. И не просто отошли, убрав оружие, нет, они в прямом смысле слова застыли на месте, словно каменные изваяния. Никто ничего не понимал, но Алькаир, как видимо решив не испытывать судьбу, убил всех демонов.

Время прошло, а на их место не пришли новые. Вот только это не дало ни одного ответа. Более того, спустя несколько минут, когда пони бегом спускались по лестнице, на их пути возник Зед. Он стоял неподвижно, расставив лапы в разные стороны, демонстративно выбросив оружие. Алькаир хотел воспользоваться моментом, но Хоуп попросила его этого не делать. Капитан гвардейцев беспрекословно подчинился, а королева узнала у демона, что ему нужно. В ответ Зед сообщил только то, что им более нечего бояться и Сомбра ожидает их в подземном тронном зале. После этих слов он исчез, а пони, немного подискутировав, решили разделиться. Алькаир пообещал догнать их, как только узнает, что случилось с остальными гвардейцами.

---

— Осторожней! — вырвал Хоуп из мира воспоминаний голос Дрисса.

Она машинально остановилась, в чём ей помогли копыта друга, которыми он схватил её за плечи. Всего в полуметре от неё начиналась стена. Хоуп помотала головой и сделала шаг назад.

— С тобой всё в порядке? — беспокоился друг.

— Да… — вяло протянула она, — просто задумалась. Пошли?

— Так мы уже пришли, — улыбнулся он. — Или не узнала?

Хоуп потупила взгляд и ещё раз посмотрела на стену, в которую она секундами ранее чуть не врезалась. Кристальные барельефы, изображавшие замок и раскинувшийся под ним чудесный город, казались точной копией тех, что находились на дверях тронного зала — разве что цветовая гамма этих не изобиловала тёплыми тонами.

— Готова?

«К чему?» — спросила Хоуп про себя. Она страстно желала и в то же время до смерти боялась получить ответ на поставленный вопрос.

— Пошли, — тяжело вздохнула она, и Дрисс открыл двери.

Тронный зал предстал перед ней в виде искажённой тёмными цветами копии верхнего тронного зала. Те же окна, но за ними не сияет солнце, а виднеется чёрный кристалл; тот же пол, но не сверкающий в ярком свете, а наоборот, поглощающий любое подобие света; такие же высокие своды, но окутанные кромешной тьмой; наконец, трон из чёрного кристалла и восседающий на нём король.

В последние недели Хоуп настолько редко видела Сомбру, что при любой встрече старалась провести рядом с ним как можно больше времени. Но сейчас, вновь увидев своего мужа, ей не захотелось броситься ему на шею. Нет, его зелёные глаза с красными зрачками, пылающие фиолетовым огнём, словно кончики вражеских стрел, отталкивали; серьёзная мина на лице не сулила ничего хорошего — ни намёка на былую добрую улыбку; а за спиной, подобно крыльям падшего ангела, развевалась тёмная дымка.

— Алькаир не подчинился своему королю? С другой стороны, это даже хорошо, что мне удастся поговорить с вами наедине, — раздался монотонный голос Сомбры.

По спине Хоуп прошёлся холодок: она не могла объяснить, но фраза любимого пони заставила все её внутренности сжаться.

— Я долго бежал от самого себя, от этого разговора, до последнего надеясь, что всё окажется дурным сном. — Сомбра тяжело вздохнул. — Но от правды нельзя скрыться даже под плащом-невидимкой… Почему ты предала меня, Хоуп?

— Что? — опешила она и на пару секунд буквально впала в ступор, а после растерянным и дрожащим голосом спросила: — О… о чём ты говоришь, Сомбра?

— Не прикидывайся дурочкой, любимая, — исказил он последнее слово. — Я долго отказывался верить собственным глазам, но доказательства неоспоримы.

— Я…

— Почему ты изменила мне?! — гаркнул Сомбра и поднялся с трона.

Стены зала задрожали, да так, что несколько маленьких кристаллов, подобно мороси, упали на голову растерянной пони. Леденящий душу взгляд Сомбры заставлял её дрожать и медленно пятиться.

— Бежишь? — с горечью усмехнулся король. — Скоро я предоставлю тебе такую возможность. Но пока….

Внезапно он устремился к Хоуп. Но вместо телепортации или галопа Сомбра превратился в огромное чёрное облако, подобно телу толстой змеи. Он «подлетел» к пони, будто паря над землёй, и превратился в самого себя в паре метров перед ней. Неожиданно налетевший страх завладел каждой клеткой её тела, и она кинулась бежать. Вот только, не успев развернуться, Хоуп почувствовала, как нечто тянет её назад. Она пыталась сопротивляться, но неизвестная сила в ответ чуть не задушила её, и ей пришлось подчиниться. Сомбра подтащил Хоуп к себе, однако она сразу отвернулась. Рядом с ним она чувствовала не только страх, но и тьму, причиняющую ей боль.

— Смотри в глаза, когда с тобой разговаривает король! — приказал Сомбра и магией заставил её поднять голову.

Близость с ним и мрак в его глазах усилили болевые ощущения, превратив их в настоящую агонию. Хоуп не могла более сдерживаться и застонала; слёзы хлынули из глаз, картинка стала нечёткой, однако этого хватало, чтобы видеть всё то зло, что жило внутри Сомбры.

— Я дал тебе всё, и вот как ты мне отплатила!.. Скажи, на что ты надеялась, когда решила отдаться ему? Неужели ты считала меня таким дураком, который признает чужого жеребёнка своим и позволит ему владеть Кристальной Империей?

— Я бы никогда не изменила тебе! — плача и постанывая от боли, с трудом выдавила из себя Хоуп тихую фразу.

— Ложь! — гаркнул он и дотронулся до неё копытом.

Внезапно вся та агония, которая мучила Хоуп на протяжении последних минут, показалась ей комариным укусом по сравнению с тем, что испытала она сейчас. Не передать словами, что творилась в её голове и что стояло перед глазами, но дай ей сейчас возможность лишить себя жизни, и она бы без раздумий вонзила кинжал в сердце. Хоуп кричала и плакала, копыта совершенно не держали её, но неведомая сила не позволяла ей упасть. Боль затуманила рассудок и превратила секунды в вечность… вечность невыносимой агонии и кошмара!

— Нет, — еле различила она голос Сомбры, и тут же почувствовала, как агония резко отступила. — Я не могу убить тебя, даже если ты и наплевала на мои чувства, память о былых временах живёт во мне.

Сквозь собственные крики Хоуп с трудом слышала стремительно отдаляющийся голос Сомбры. Агония сменилась болью — сильной, но всё же терпимой. Дрисс помог Хоуп подняться и впоследствии держал её копытами, чтобы она ненароком не упала.

— Твоя измена не останется безнаказанной: до захода солнца ты должна покинуть Кристальную Империю!

Несмотря на боль и стоны, приговор Сомбры звонким эхом разнёсся в голове Хоуп — вместе с тем как он становился всё тише, его ужасный смысл доходил до неё всё яснее. Наконец осознание услышанного заставило её оцепенеть: фразы, мольбы о прощении и оправдания крутились на языке, но она не могла вымолвить ни слова.

— Завтра на рассвете я объявлю о твоём изгнании перед жителями Кристальной Империи и официально лишу твоего сына права на престол, — холодно продолжил Сомбра. — Дрисс, тебе я поручаю отправиться с ней и проследить за тем, чтобы она никогда не вернулась в империю. Наш договор остаётся в силе. Ступайте!

Хоуп отказывалась верить в происходящее, отчаянно ища в словах Сомбры скрытый смысл. Однако его твёрдый тон и до жути серьёзный взгляд не оставляли ни единого шанса на благополучный исход.

— Идём, — услышала она тихий голос Дрисса и повернула голову.

Спокойное выражение его лица и ровный тон поставили её в тупик. Казалось, что на него заявление Сомбры не произвело никакого эффекта.

— Как ты можешь такое говорить? — Хоуп запнулась, увидев позеленевшие глаза друга. — Нет, только не ты… Сомбра!

Она сорвалась с места и кинулась к нему. Боль, отступившая на некоторое время, вернулась. И чем ближе Хоуп подбегала к Сомбре, тем сильнее та становилась. Но кобылка не сдавалась и, сжимая зубы, чуть не плача и не крича, бежала к нему.

— Прощай, — донёсся до неё монотонный голос Сомбры.

В следующий миг мир вокруг потух, словно факел, а, «загоревшись» вновь, преобразился. Хоуп оказалась в своих бывших покоях и чуть не врезалась в кровать, к счастью вовремя остановившись. Боль моментально пропала, но пришедшая на её место эйфория продлилась недолго. Хоуп со слезами рухнула на кровать. «За что он со мной так поступает? Чем я провинилась?» — эти и многие другие вопросы не покидали её голову.

— Нам пора собираться, — объявил Дрисс.

Хоуп с трудом встала и посмотрела на друга, если его так можно было называть после всего случившегося. Сквозь размытую слезами картинку она пыталась разглядеть на лице хоть каплю сочувствия или растерянности, но увидела лишь каменную маску.

— Что он сделал с тобой? — дрожащим голосом спросила она. — Что он сделал со всеми нами? За что, Дрисс, скажи мне, за что он со мной так поступает?

— Он любит и спасает тебя.

— Любит? — опешила она и сорвалась на крик. — Значит, это так он выражает свою любовь: обвиняет меня в измене и изгоняет из империи?!

— Так будет лучше для всех.

Спокойный голос Дрисса не на шутку разозлил Хоуп.

— Ты тронулся умом? Так будет лучше для всех… Он печётся только за свою судьбу, а на остальных ему наплевать! Этому монстру место в темнице, а не на троне Кристальной Империи!

Она чувствовала, как кровь пульсирует в висках, а лицо краснеет от гнева.

— Я бы на твоём месте был поосторожней с высказываниями, он тебя слышит…

— Ты не на моём месте, и мне теперь плевать на его мнение! Он меня слышит? Прекрасно. Так вот, дорогой, слушай меня внимательно, где бы ты ни спрятал свои уши: я тебе не кукла, с которой можно поиграться, а потом найти себе другую! Тебе это не сойдёт с копыт!

— Хоуп…

— Я буду бороться за права моего сына!

— Хоуп!..

— Если потребуется, я дойду до самих принцесс, и вот тогда ты пожалеешь о своём решении, любимый! Я…

Внезапно нечто подняло её над полом и захватило контроль над всем телом, так что Хоуп могла лишь моргать и плакать. В мгновение ока глаза Дрисса вспыхнули фиолетовым пламенем и его лицо исказилось в гневе.

— Благодари Создателя, что я сохранил вам обоим жизнь, — монотонный голос Сомбры звучал из уст Дрисса. — И не забывай, что я легко могу поменять своё решение!

Магия душила Хоуп, но она не могла об этом сказать, как и повлиять на происходящие каким-либо образом. Пони превратилась в игрушку Сомбры, хотя всего минуту назад это всячески отрицала.

— Если ты обратишься за помощью к принцессам или ослушаешься моего приказа и не покинешь Кристальную Империю до захода солнца, я не пощажу ни тебя, ни твоего жеребёнка! — напомнил король.

Как внезапно магия взяла контроль над телом Хоуп, так же резко и прекратилось её влияние. Пони рухнула на пол и зарыдала от собственного бессилия: она не могла ничего изменить и не знала, что делать дальше. Боль отступила, но кошмар ещё не закончился.

— Поднимайся, — услышала она до жути спокойный голос Дрисса, пытающегося помочь ей подняться.

«Зачем он это делает?» — всё никак не могла понять Хоуп, не прекращая плакать.

— Оставь меня, я хочу побыть одна, — попросила она и оттолкнула копыто «друга».

— У нас мало времени: закат уже через пару часов.

— И что? — вполголоса спросила она и перевернулась на спину.

Расплывающийся в слезах тёмно-синий потолок, как свинцовые тучи, навис над ней. Повисла неловкая пауза, которую вскоре прервал голос Дрисса, его настоящий голос.

— Если тебе не дорога твоя жизнь, то подумай о жизни своего сына. Не лишай его возможности увидеть свет.

Дрисс взял копыто Хоуп и приложил его к её животу.

— Он единственное, что осталось от прежнего Сомбры, которого ты любила, который был дорог всем нам.

Хоуп ощущала маленькую жизнь внутри себя, чувствовала, как бьётся крохотное сердечко жеребёнка; и в то же время она понимала, что в её сыне живёт тьма, переданная по наследству; но, в отличие от отца, его ещё можно было спасти. Слёзы с новой силой хлынули из глаз кобылки, но теперь она плакала отнюдь не из-за бессилия.

— Давай, поднимайся, — попросил Дрисс и во второй раз протянул ей копыто; на этот раз она приняла помощь. — Тебе нужно отдохнуть.

— Почему он так поступает? — спросила Хоуп, проигнорировав предложение друга.

— Если бы я знал… — протянул Дрисс задумчиво.

— Кому знать, как не тебе! — попробовала она повысить тон, но сказалась усталость.

Дрисс тяжело вздохнул и подошёл к окну. Некоторое время он смотрел куда-то вдаль, время от времени что-то бубня себе под нос. А затем ответил таким подавленным голосом, словно признавал собственное бессилие.

— Грядут большие перемены, и никто не способен их остановить. Мы можем лишь бежать и надеяться на благополучный исход… Извини, что оставил тебя с ним лицом к лицу, я не должен был этого делать, но… Ты, как и я, не представляешь, кем он теперь стал. — Дрисс подошёл к Хоуп и через силу улыбнулся. — Я схожу за проводником, отдохни пока.

Она хотела его остановить, расспросить о многих вещах, но смогла лишь поднять копыто. Жест остался незамеченным, и Дрисс покинул покои короля. Обессиленная кобылка упала на кровать и закрыла глаза. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы всё оказалось страшным сном. Однако кошмар наяву только начинался.

Глава VII "Чёрное солнце"

Не все присутствовали на главной городской площади, когда король Сомбра объявил об измене королевы и её изгнании из Кристальной Империи, но новость распространилась за считанные часы, и вскоре каждый житель страны был в курсе дел. Нельзя дать однозначную оценку тому, что творилось в умах кристальных пони, однако трудно найти тех, кому новости пришлись по душе. Стоящие у власти и просто богатые личности рассуждали о последствиях подобного решения — в их числе был и позор всей страны! — когда же обычные жители страшились будущего, того, что станет с ними и королём. А вот члены высшего военного совета восприняли известие относительно спокойно; все, кроме Тарика, который в это время находился в Кристальных Копях. Не передать словами, в какое он пришёл бешенство, узнав об этом. Никого не слушая, он немедленно отправился в столицу, чтобы разобраться во всём самолично.

Проводник (эквестрийский единорог, специализирующийся исключительно на перемещениях, благодаря чему почитающийся приближёнными к власти пони в Кристальной Империи) не смог перенести генерала Тарика в подземный этаж кристального замка, поэтому тому пришлось остаток пути пройти на своих четырёх.

Будучи частым гостем в подземных залах, Эдмона нисколько не удивляли царивший здесь мрак и чувство того, что из темноты за тобой постоянно наблюдают. Все его мысли были только об изгнании королевы и изменениях в короле. «Эта сила, верно, свела его с ума, иначе и не скажешь! Как посмел он так поступить с Хоуп после всего пережитого ими вместе? Или… нет! Она никогда бы не изменила ему с другим, для него это только повод!.. Но зачем? Что она такого сделала или узнала, что потребовались настолько жестокие меры?.. На этот раз ему не отвертеться фразами о всеобщем благе и высшей цели!»

 — Я ждал тебя, — вырвал Эдмона из раздумий монотонный голос Сомбры.

Генерал резко обернулся, делая шаг назад. Перед ним стоял улыбающийся король. Что удивительно, никаких видимых изменений, даже тех, которые Эдмон видел прежде, не было. Сомбра казался таким же, как и несколько лет назад, когда ещё занимал пост главнокомандующего Кристальной армии. Но Тарик не спешил слепо верить собственным глазам.

— Не буду спрашивать, откуда ты знал, что я приду…

— Мне нравится ход твоих мыслей, — бесцеремонно прервал его Сомбра.

— Но я требую объяснений твоих действий! — повысил Эдмон тон, еле удержав себе от желания топнуть копытом.

— Король не обязан отчитываться перед верноподданным его страны, — с подобающей правителю грозностью ответил Сомбра и поспешил добавить: — Но для друзей я делаю исключение. Идём, мне нужно тебе многое показать.

«Ох уж эта его привычка постоянно уходить от разговора! — негодовал Эдмон, чувствуя, как краснеет лицо. — Но ничего не поделаешь: иначе с ним нельзя». Он поравнялся с Сомброй, и они вместе направились по коридору.

— Ты должен понимать, что я не мог поступить иначе. Измена — серьёзное преступление, и изгнание как наказание не является жёстким. Более того, я проявил милосердие, когда позволил ей уйти и родить жеребёнка за пределами Кристальной Империи, — пояснил король по-прежнему серьёзным голосом. — Ты бы поступил иначе?

— Конечно!

— И как же?

— Я… — Тарик запнулся: он много размышлял о том, почему Сомбра так поступил, но не особо задумывался над альтернативами. — Для начала стоило во всём разобраться. Откуда ты узнал об измене?

 — Можно сказать, Хоуп сама мне обо всём рассказала, — нехотя протянул Сомбра.

Тарик вознаградил его непонимающим взглядом, на что тот никак не отреагировал.

— Она призналась? — не поверил он.

Пони дошли до конца коридора и свернули в небольшой зал, в котором Эдмону прежде не доводилось бывать. Хотя интерьер этого места не отличался от любого другого помещения на подземном этаже.

— Я вижу душу пони: их страхи, желания и тайны. Хоуп что-то скрывала от меня, и мне не составило особого труда это узнать.

«Быть такого не может. Он никогда не говорил об этом раньше… — сразу засомневался в словах Сомбры Тарик. — Он пытается меня обмануть?»

— Однако правда зачастую оказывается горькой, и мне пришлось выбирать между молотом и наковальней… — Король тяжело вздохнул. — К сожалению, выход был один, но я всё равно искал альтернативу.

— Ты мог простить её и признать жеребёнка своим. Что бы изменилось? — предложил Эдмон в гневе.

Он внимательно следил за лицом Сомбры, но ни один мускул не дёрнулся при упоминании иного варианта, а взгляд сохранял прежнюю твёрдость.

— Как любящий отец я мог так поступить, но как король, увы, никогда.

«Никогда? Никогда?! — прокричал про себя Тарик, даже зажмурив глаза от злобы. — Как можно быть таким чёрствым и жестоким?»

— Ты не одобряешь моё решение, — добавил Сомбра как бы невзначай. — Но тебе никогда не понять, что значит быть королём: личные интересы никогда не должны ставиться выше интересов государства!

— О каких интересах ты ещё говоришь?! — не выдержал Тарик. — Создатель! Ты только посмотри на себя, Сомбра, в кого ты превратился?

Король остановился и впервые за долгое время обратил свой взор на генерала. В уголках его глаз появилось фиолетовое пламя — Эдмон увидел не только свой страх, но и мрак в красных очах; эту тьму он раньше наблюдал только в безжизненных глазах демонов.

— Я карал и за меньшую дерзость. Однако ты мой друг, к тому же ценный военачальник, и всё же впредь будь поосторожней с высказываниями, — холодный голос короля заставил храброго генерала сжаться, как маленького котёнка, на которого накричал хозяин. — Нам сюда.

Пони спустились по лестнице в невиданный прежде Тариком коридор. Воздух показался ему затхлым, словно где-то рядом горело разом несколько сотен факелов. Пульсирующая в висках кровь заставила голову страшно разболеться, что мешало Эдмону трезво мыслить.

— Зачем мы сюда пришли? — наконец спросил он.

— Дрисс говорил точно так же, — еле заметно улыбнулся Сомбра и подошёл к массивным металлическим дверям, больше похожим на грубые заготовки, чем на готовый продукт. С характерным скрипом тяжелые «стражи» распахнулись, и король жестом приказал генералу войти.

Зал колоссальных размеров освещался с помощью чёрного «солнца» — огромного огненного шара величиной с одноэтажный дом. Оно парило над высоким потолком, подобно настоящему дневному светилу снаружи, однако его тёмное сияние погружало всё помещение в полумрак.

— Что это? — проронил Эдмон заворожённо и обернулся.

Сомбра ответил молчаливым жестом, приглашая его пройти дальше. Тарик почуял неладное, но всё-таки последовал совету.

Масштабы зала оказались значительно больше, чем показалось на первый взгляд. Двери выходили на некое подобие балкона, откуда открывался вид на основную часть помещения. Вначале Эдмон не понял, что именно видит. Тысячи разноцветных фигур в шахматном порядке находились внизу, а между ними, словно гончие, неспешно передвигались чёрные создания, до боли похожие на демонов.

— Что это такое? — вполголоса спросил Тарик, то ли спрашивая у себя, то ли адресуя вопрос Сомбре.

— Место, где каждый недовольный обретает счастье, начинает почитать и любить свою империю, как и полагается любому достойному гражданину, — послышался голос короля.

«В каком смысле?» — не понял столь туманного объяснения Тарик и ещё раз посмотрел вниз. На мгновение ему показалось, что все эти неподвижные фигуры на самом деле кристальные пони. Идея была безумной! Однако стоило присмотреться, и истина не заставила себя долго ждать.

— Немыслимо! — проронил Эдмон и пошатнулся.

Тысячи жителей Кристальной Империи смотрели прямо на чёрное солнце, и одному только Создателю известно, что они при этом испытывали и видели там. Хотя… об этом знал один король.

— Как это понимать? — невольно повысил Тарик голос, даже не пытаясь скрыть страх и удивление.

— В наши тяжелые времена народ приходится держать в ежовых рукавицах, иначе под угрозой окажется судьба не только империи, но и их собственная.

Король молча прошёл мимо генерала, окинул взглядом царивший внизу ужас и обвёл зал копытом, словно демонстрировал свои владения.

— Каждый из этих пони был угрозой для империи, и мне пришлось прибегнуть к подобным мерам, чтобы спасти её от краха. Перевоспитание, если подумать, небольшая плата за сохранение мира и порядка целой страны.

— Так они…

— Живы, не волнуйся. Моя магия лишь поменяет их мировоззрение, напомнит о том, кому они клялись в верности. Пока они здесь, демоны заменяют их в реальной жизни, но только затем, чтобы не возникли ненужные вопросы. После процедуры все они вернутся к своей повседневной жизни и даже не будут помнить о случившемся. Они и сейчас не понимают, что происходит.

— Создатель! — Тарик выхватил меч из ножен и направил его на Сомбру.

Король не спеша обернулся и преспокойным, монотонным голосом заявил:

— Дрисс поступил мудро, приняв истину такой, какая она есть. Но вижу, что тебя терзают сомнения. Неудивительно, правда часто шокирует, но на это она и правда!

«Ты меня не проведёшь, Сомбра, теперь я знаю, каким чудовищем ты стал!» — думал про себя Тарик. Он с удовольствием высказал бы королю всё, что о нём думает, но рукоять меча в зубах мешала говорить. Впрочем, как видимо, Сомбра понимал его без лишних слов.

— Я всегда считал тебя не просто хорошим воином, опытным военачальником, а настоящим другом, кои стали раритетом в наши времена. Сколько раз я вверял тебе свою жизнь, а ты мне свою? Мы столько прошли вместе, что можно написать целую книгу о наших приключениях. А теперь я прошу… нет, напоминаю тебе о клятве передо мной и Кристальной Империей!

Эдмон краем глаза посмотрел вниз. Средь околдованных пони, словно вокруг овец, кружились демоны, злые пастухи беспомощного стада. Они могли убить любого, а затем просто заменить его на точную копию, и никто бы не заметил разницы. Идеальное общество, о котором грезил король, казалось генералу началом будущей тирании.

Тарик начал медленно отступать к выходу, не отводя взгляда от Сомбры. «Только попробуй остановить меня, — думал он, — и я не вспомню, что ты мой друг… друг… как смешно звучит!»

— Ты будешь служить мне, хочешь ты того или нет, — сухо заявил король.

Внезапно чёрное солнце засветилось с небывалой яркостью. Тарик вовремя зажмурился, однако теперь ему пришлось ориентироваться только на оставшиеся четыре чувства и свою память. Он внимательно слушал, надеясь уловить цокот копыт Сомбры, если тот решит к нему подойти, и аккуратно пятился к выходу. Однако даже через закрытые глаза он ощущал яркий свет подземного светила, и с каждой секундой желание взглянуть на него становилось всё сильнее.

Наконец Тарик упёрся во что-то твёрдое. «Дверь!» — обрадовался он и рискнул открыть глаза, предварительно отвернувшись. Но Эдмон ошибся — перед ним стоял Сомбра. Горящие фиолетовым пламенем глаза Сомбры смотрели прямо на него. В них он более не видел страх, но чувствовал тьму и силу. Силу, стремительно порабощающую его сознание. Он хотел отвернуться, зажмуриться, но тёмная магия оказались сильнее его воли. Вскоре Эдмон лишился не только способности сопротивляться, но и самого желания бороться; не отдавая отчёт своим действиям, он наконец обернулся. Чёрное солнце манило его, как огонь насекомых, и он безвольно смотрел на него. Все чувства и мысли пропали. На их место пришла пустота. И где-то в этой пустоте, подобно тихому голосу разума, который иногда звучит в наших головах, Тарик слышал постоянно повторяющуюся фразу: «Пока вы подчиняетесь королю, он сохраняет для вас Кристальную Империю, но стоит его ослушаться, и она немедленно падёт!»

Книга пятая. Глава I "Во имя империи!"

Звук сотен бьющих кирок раздаётся с нижних уровней и звонким эхом разносится по всем Кристальным Копям. Там, где солнце заменили факелы, а свежим воздухом называется такой, из-за которого не начинала болеть голова, добывается ценная унобтаниевая руда. Затем она поднимается выше, где в огромных печах её переплавляют, избавляются от большинства примесей и отправляют дальше; в грубых кусках дорогую материю загружают в массивные телеги, которые после отправляются на склады, где руда хранится до обработки или продажи в сыром виде.

Однако процесс добычи руды не был бы таким прибыльным и, если подумать, вообще возможным, не трудись в Копях тысячи кристальных пони. Но их труд, обеспечивающий процветание всей империи, не почитается среди её жителей. Каждый уважающий себя гражданин знал, что в Кристальных Копях отбывают своё наказание преступники, нарушители правопорядка и мятежники, — так говорил Сомбра, а слово короля — закон!

Отряд гвардейцев, скрывающихся от посторонних глаз под надёжными плащами-невидимками, проник в Кристальные Копи вместе с очередной группой рабочих, возвращающейся со склада за новой порцией переработанной руды. Вид у этих пони был жалок: грязные гривы, опущенные взгляды, ссадины и синяки на всём теле и в особенности на копытах, где с лёгкостью можно разглядеть свежие следы от кандалов. Однако, несмотря на численное преимущество демонов — на каждого гвардейца приходилось по три порождения тьмы, — помочь бедолагам не так уж и сложно.

«Всё гораздо хуже, чем мы предполагали, — пришёл Алькаир к плачевному заключению. — Но мы не имеем права рисковать всем ради этой дюжины пони, нам нужно придерживаться плана». Командир жестом приказал остальным ничего не предпринимать. Группа действовала по заранее выверенному сценарию: четверо остались у входа, остальные продолжили путь.

Чем ниже спускался отряд, тем больше становилось вокруг демонов и тем плачевнее выглядели кристальные пони. «Ну и поделом им, пусть в следующий раз дважды подумают, прежде чем вставать на скользкий путь грабежа и насилия!» — сказали бы многие граждане, но гвардейцы знали, кем на самом деле были все эти несчастные. Да, все они, так или иначе, негативно высказывались о политике короля, а некоторые — в защиту Сомбры — действительно промышляли грабежом. Однако только единицы сошли с истинного пути настолько, чтобы их наказание оказалось настолько суровым, половину всех попавших сюда пони народ вряд ли бы бросил в темницу! Но почему же тогда в Кристальных Копях находились все эти бедняги? Увы, новой империи требовалось в разы больше руды, и Сомбре приходилось идти на подобные жертвы. Однако сам он, как казалось многим приближённым к власти, не испытывал никаких угрызений совести. Впрочем, никто не рисковал открыто выступать против политики короля и, наоборот, скрывал своё недовольство. Ведь вчерашний сенатор мог сегодня отправиться работать в шахты, или — о чём знали лишь избранные — Чёрное Солнце перевоспитывало его. К слову, это стало последней каплей в чаше терпения гвардейцев, которых король посвятил в свои планы. Он доверял им, считая, что они никогда не предадут его. Однако Сомбра забыл, кому на самом деле служит этот древний орден!

Возле каждого важного входа Алькаир оставлял от трёх до пяти гвардейцев: таким образом демонам не удастся быстро отрезать пути отступления основной части отряда; к тому же на каждом уровне, возле большого скопления работающих пони, от группы отделялось около двадцати гвардейцев.

«А их на порядок больше, чем мы думали… плохо, очень плохо», — размышлял Алькаир, попутно оценивая обстановку. Если при входе преимущество демонов было всего в три раза, то здесь, когда численность отряда значительно убавилась, на одного гвардейца приходилось больше дюжины порождений тьмы! «А сколько их скрывается в тени? Глупо полагать, что это всех их силы. Всё-таки раньше где-то здесь жил их хозяин, а теперь… он восседает на троне Кристальной Империи!.. Никогда так не радовался отъезду короля».

Звук бьющих о твёрдую породу кирок звонким эхом раздавался в голове, создавалось такое впечатление, что откалывались куски от черепа. Усугублял ситуацию и затхлый воздух, практически непригодный для дыхания и обостряющий головную боль. Но куда больнее было тем несчастным пони, которым приходилось без конца долбить камень в поисках руды. То ли порода оказалась такой прочной, то ли сказались часы непрерывной работы, но, так или иначе, «рабочие» выглядели немногим лучше своих тупых, погнутых кирок. Пыль на их телах смешивалась с потом, превращаясь в липкую противную грязь, которую можно было смыть лишь водой; увы, из-за её ограниченного запаса пони приходилось терпеть, сопротивляться жажде, делая только редкие небольшие. Возле каждого каторжника находился как минимум один демон с плетью в лапах. Однако ни разу за время, пока гвардейцы оценивали ситуацию, в воздухе не просвистела плеть. Вот только было ли это проявление жалости, или же Сомбра приказал лишний раз не калечить «рабочих»?

За годы, проведённые в должности капитана императорской гвардии, Алькаир поведал немало вещей, от которых неподготовленного пони вывернет наизнанку, но это зрелище заставляло его сердце наливаться кровью. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы сразу не отдать приказ о начале операции. «Мы так долго к этому шли, я не могу позволить эмоциям взять верх! — напомнил себе он и мысленно проговаривал команды, которые отдавал с помощью жестов. — Вы четверо займёте позиции у входа. По два пони возле каждой вагонетки с рудой. Ваше звено займётся цепями и помощью заключённым. Остальным занять позиции по усмотрению возле максимального количества демонов. Всем быть готовым к появлению новых врагов — контролировать области тьмы. По поему сигналу начинаем!»

Настал момент истины. Долгие годы тренировок, практики и многочасовая подготовка плана — сейчас они должны были дать свои плоды, либо стать причиной гибели всего древнего ордена. Алькаир достал из ножен клинок и занёс его над одним из демонов. Ничего не подозревающий монстр продолжал молча смотреть на несчастных пони, сжимая в лапах чёрную плеть. «Пора!» — мысленно произнёс Алькаир и вонзил холодную сталь в тело демона. Его атака стала сигналом для остальных. Под сильными, неожиданными ударами гвардейцев тела демонов падали на землю, как прибиваемые градом колосья пшеницы. В мгновение ока десятки порождений тьмы упали замертво, а спустя несколько секунд к ним присоединилось ещё больше мёртвых тел. Демоны опомнились слишком поздно и приготовились к бою, когда от их некогда многочисленных рядов не осталось и половины. Завязался бой, но его исход был предопределён. Чуть больше двух сотен демонов полегло в сражении, когда гвардейцы потеряли лишь двоих.

Алькаир поспешил на помощь к заключённым, помогая им избавиться от цепей. Заколдованные мечи разрубали металл с одного-двух ударов, так что для освобождения всех пони потребовалось не больше двух минут. Впрочем, как и предполагалось, демоны не сдались. Почти сразу же из тени появились новые отряды порождений тьмы. Их, благо, оказалось в разы меньше тех, что охраняли заключённых, однако элемент внезапности более не был на стороне гвардейцев. Относительно небольшие стычки заканчивались победой кристальных пони, хотя на этот раз потери оказались значительней: отряд лишился одиннадцати солдат.

— Уходим! — раздался громогласный голос Алькаира, и все без исключения гвардейцы устремились к нему.

Теперь дело осталось за малым: телепортироваться из шахт с помощью проводника. Эквестрийский единорог, согласившийся на это опасное мероприятие, соблазнившись заоблачной суммой денег, как видимо, трижды пожалел о своём решении. Он дрожал как осиновый лист и, казалось, мог в любой момент упасть в обморок.

— Телепортируй нас! Слышишь меня? Эй, не прикидывайся глухим! Что ты дрожишь, словно никогда смерть не видел? Уноси нас отсюда, кому говорю! Уходим! — без умолку орал на него Алькаир.

Последние слова заставили единорога наконец приступить. На кончике его рога появился тусклый огонёк, который с каждой секундой сиял всё ярче.

— Быстрее!

В этот же миг Алькаиру пришлось зажмуриться из-за белой вспышки. Пелена пропала достаточно быстро, но, когда он открыл глаза, перед ним и его сослуживцами были те же мрачные пещеры. «Твою ж мать… Ладно, мы предполагали такой вариант», — напомнил себе он, а после обратился к остальным:

— Действуем согласно плану!

— Какому ещё плану? — послышался дрожащий голос проводника, который то ли возражал, то ли спрашивал. — Мы так не договаривались!

— Идём с нами, если хочешь жить! — Алькаир схватил его за капюшон и потащил к себе.

Группа направилась к выходу. Несмотря на то, что они проверили Копи на защитные заклинания и ничего не обнаружили, запасному плану уделили даже больше времени, чем основному. К слову, поэтому они оставляли у каждого важного входа несколько солдат. На пути отряда постоянно возникали новые демоны, с которыми приходилось быстро разбираться и продолжать подъём; спешка заставляли опытных гвардейцев пренебрегать рядом предосторожностей, из-за чего многие поплатились ранениями, а иной раз и своими жизнями. Для многих убитые были не просто сослуживцами, однако ни одна слеза не упала с лиц живых. Гвардейцы придерживались железного правила: бой — не время для скорби.

На третьем уровне к отряду присоединилось ещё трое солдат — выжившие из двадцати — и около сотни освобождённых пони. Сердце Алькаира налилось кровью от этого зрелища, но он не остановился ни на секунду и лишь постоянно подбадривал, подгоняя подчинённых.

С каждым новым освобожденным пони скорость группы стремительно снижалась, а гвардейцам приходилось контролировать всё большую территорию. В конце концов дошло до того, что одному солдату приходилось защищать около дюжины мирных жителей, отбиваясь разом от десяти врагов! К сожалению, предел прочности имели даже члены элитного отряда…

Нечто пронеслось мимо Алькаира настолько быстро, что он вначале принял это за обман зрения. Вот только через пару за его спиной, средь всеобщего гама, раздались десятки предсмертных стонов. Алькаир резко обернулся. Клинок в его зубах дрогнул. Все спасённые пони припали к земле, прижатые чёрной вуалью, а головы гвардейцев одна за другой отделялись от туловища, и их безжизненные тела, извергая фонтаны крови, подобно вулкану, падали на холодный камень. Алькаир открыл рот, чтобы отдать приказ, но слова застряли у него в горле. Никто не мог остановить смерть, и её коса безнаказанно лишала пони их жизней. Пока наконец не нашёлся такой гвардеец, который сумел остановить её бесчинства. Он встретил врага с мечом в зубах и взмахнул им перед собой. Безусловно, то была исключительно удача, но так или иначе смерти остановились, а пони, в конце концов, увидели убийцу.

— Зед, — проронил Алькаир и кинулся к приспешнику Сомбры.

Поразивший демона гвардеец вытащил меч из его живота и замахнулся для последнего удара. Но Зед не собирался ждать: стоило пони извлечь металл, как два тёмных клинка отделили его голову от тела.

— Твоя очередь! — раздался ехидный смех в голове Алькаира.

Капитан гвардейцев сжал рукоять меча ещё сильнее и перешёл на галоп. Но и Зед не стоял на месте: он развернулся и бросился на приближавшегося пони. Когда между ними оставалось всего несколько метров, демон внезапно исчез. Времени на раздумья не было, поэтому Алькаир рискнул, резко развернувшись и делая замах. Два клинка со звоном встретились друг с другом, и от их соприкосновения на землю упало несколько искр. Нечто ударило Алькаира по копытам, он устоял, но потерял концентрацию, чем воспользовался противник. Зед переместился ему за спину и нанёс удар по спине. Холодная сталь с поразительной лёгкостью пронзила магический плащ, кончики лезвий показались со стороны живота. Алькаир почувствовал солёный привкус крови во рту и развернулся, помешав демону быстро извлечь оружие, тем самым нанеся себе ещё больше увечий. Впрочем, с уст гвардейца не сорвался даже тихий стон, несмотря на боль, он попытался ответить на атаку. Зед молниеносно среагировал и просто исчез. Меч Алькаира рассёк воздух и со звоном вонзился в грубую породу под копытами.

— Довольно! — раздался монотонный голос, в котором капитан гвардейцев узнал короля.

Алькаир обернулся на звук и воочию увидел Сомбру. Огромная тень, которой являлся король, представляла собой тёмное тело толстой змеи или дракона без крыльев, копыта и хвост исчезли, от прежнего единорога осталась лишь голова, да и та, казалось, вот-вот превратится в тёмную массу. Два красных зрачка, окружаемые зелёными белками, пылающими фиолетовым пламенем, подобно геенне огненной, смотрели прямо на него. Годы тренировок обычно позволяли Алькаиру сопротивляться страху, но сегодня его кошмар был не в глазах короля, а наяву.

— Я знал, что это рано или поздно могло произойти, но надеялся на вашу преданность. Ведь ваш орден всегда славился преданностью трону! Так скажи мне, Алькаир, его несменный лидер, почему ты и твои подчинённые предали империю?! — прозвучал монотонный голос Сомбры.

— Мы служим империи, а не её правителю, — с гордостью ответил Алькаир, хотя его голос и дрожал. — А теперь ответить мне, Сомбра, к этому ты стремился? Поработить империю? А как же её величие? Как же былая слава, мир и счастье, которые ты всем обещал?

— Я не обязан перед тобой отчитываться, солдат. Мне лучше знать, что для империи хорошо, а что — нет!

— Я так не думаю…

— А тебе больше и не придётся думать: пора тебе и оставшимся в живых гвардейцам вспомнить, что такое преданность.

К мучающей Алькаира боли присоединилась слабость. Перед глазами мутнело, копыта стали ватными, и он осознанно опустил одно, которым прижимал рану.

— Ваше мастерство ещё пригодится империи.

Командир обернулся к своим подчинённым. Из всего ордена в живых осталось всего двадцать два кристальных пони. Никто из них не проронил ни слова, но в их взглядах Алькаир нашёл поддержку.

— Мы всегда служили империи: в этом суть нашего существования! — с гордостью заявил он, обернувшись к королю лицом.

Алькаир вытащил меч из камня, а затем демонстративно его бросил. В следующий миг за его спиной раздались десятки однотипных звуков удара металла о породу.

— Но теперь… А-а-а!

Магия Сомбры подняла капитана и, судя по голосам, остальных гвардейцев над землёй. Внезапно жгучая боль в области живота и спины превратилась в настоящую агонию, и Алькаир не сумел её превозмочь. Ему казалось, словно на него вылили расплавленное железо, и его боль изливалась в оглушительном крике; дышать стало невозможно, но сейчас он не мог даже думать о смерти, которую с радостью принял бы в таком случае. Он находился на грани, чтобы не потерять сознание — годы тренировок дали свои плоды, — но в какой-то момент боль взяла верх. Алькаир не уловил тот момент, когда потерял связь с реальностью. Все ощущения в одночасье пропали, а на их место пришла пустота; мир погрузился во мрак.

Время здесь текло по-особенному: разум не мог понять, ускоряется всё или, наоборот, замедляется? Не было точки отсчёта, даже внутренние часы остановились. Была ли это смерть? Возможно. Однако затем тишину нарушил звучащий вдалеке голос, который либо опровергал это суждение, либо означал возвращение души в тело. Так или иначе, вскоре невнятные слова превратились в чётко слышимую фразу: «Пока вы подчиняетесь королю, он сохраняет для вас Кристальную Империю, но стоит его ослушаться, и она немедленно падёт!»

Глава II "Последняя надежда"

Хоуп всегда мечтала посетить Кантерлотский замок, но она прекрасно понимала, что не всем мечтам суждено сбыться. Впрочем, у судьбы были свои планы на этот счёт.

Высокие белокаменные своды тронного зала, освещаемые проходящим и искажающимся яркими витражами солнечным светом, завораживали. Копыта бесшумно ступали по красному бархатному ковру, до боли похожему на тот, что лежал в Кристальном замке. «Сомбра», — невольно вспомнила Хоуп о своём бывшем муже, подарившем ей сына и изгнавшем её вместе с нерождённым жеребёнком из империи. В последнее время она заставила себя забыть о нём, но подобные мелкие детали пробуждали в ней воспоминания о былых днях и их последствиях.

Двери в тронный зал бесшумно отворились, и лишь краем глаза Хоуп заметила вошедших принцесс. Богини, в чьей власти была смена дня и ночи, величественно проследовали к своим тронам.

— Ваши высочества, — поклонилась Хоуп.

Они удостоили гостью лишь кратким кивком, хотя в письме уверяли, что её присутствие для них чрезвычайно важно. И только заняв свои законные места, они наконец начали разговор.

— Мы рады, что ты приняла наше приглашение, — начала принцесса Селестия своим величественным тоном.

— Вы сказали, что я должна… — замялась Хоуп.

— Помочь нам понять, кто перед нами, — закончила за неё принцесса Луна. — Тебе не нужно ничего говорить, только смотри на Сомбру. Наша магия сделает так, что ты останешься вне поля его зрения.

— Хорошо… — протянула Хоуп. — Мне нужно куда-то встать, или…

— Подойти к нам и встань спиной к трону, — попросила Селестия.

В её голосе чувствовалась необъяснимая доброта, несмотря на то, что она была принцессой, и поэтому ей всегда требовалось придерживаться определённых правил. Хоуп еле заметно улыбнулась и исполнила просьбу. «Никогда не поворачивайся спиной к правителю», — всплыла из глубин её сознания фраза, которую часто говорил Сомбра, когда они жили в Мэйнхэттэне. В груди появилось неприятная тяжесть — тоска, — и Хоуп закрыла глаза.

Колдовство принцесс не сопровождалось никакими болевыми ощущениями, за исключением прошедшей после наложения заклинания лёгкой дрожи. Теперь от Хоуп требовалось только смотреть. «Но смогу ли я понять, кем он стал?» — задалась она вопросом, который терзал её на протяжении всего путешествия из Мэйнхэттэна до Кантерлота. К сожалению, ответить могло лишь время.

Хоуп всего один раз видела, как Сомбра общался с принцессами на расстоянии, при этом смотря на них, словно через окно, поэтому она не могла судить, почему ничего не происходит. Но вот перед ней появился небольшой белый сгусток энергии, отдалённо напоминающий облако. Он быстро рос, меняя свою форму, и вскоре превратился в огромное зеркало размером с аликорна. Хоуп внимательно в него всмотрелась, однако увидела только тронный зал, в котором находилась.

— Мы рады видеть вас в добром здравии, ваше величество, — услышала она голос принцессы Селестии за своей спиной и резко обернулась.

Богини смотрели прямо на зеркало, хотя всего секунду назад в нём виднелось только их собственное отражение.

— Приветствую вас, принцессы Эквестрии. — Сердце Хоуп замерло, она узнала голос.

Резко обернувшись, она увидела в зеркале, которое теперь больше походило на окно в Кристальную Империю, Сомбру. Он восседал на троне, подобно богиням дня и ночи, за его спиной развевалась тёмная дымка, а глаза пылали фиолетовым пламенем. От Хоуп требовалось лишь понять, кто именно перед ней, но в первые же секунды она забыла об этом. Сердечко кобылки бешено колотилось, отправляя кровь с кислородом в голову, где сейчас совершались тысячи мыслительных процессов. На Хоуп разом нахлынуло множество воспоминаний: прогулки по ночному Мэйнхэттэну, разговоры на балконе Кристального замка, споры в последние месяцы пребывания в городе, нападение демонов и, наконец, изгнание. Одинокая слеза прокатилась по щеке кобылки.

Король и принцессы, наверное, обсуждали важные политические вопросы, вполне возможно, что разговор заходил и о войне! Однако всё внимание Хоуп приковало к себе лицо Сомбры, и ничего более её не волновало, поэтому она пропускала все речи мимо ушей. Она пыталась понять, кто перед ней: запутавшийся серый единорог, некогда ею любимый, или демон, скрывающийся под личиной пони? Пони искала ответ и отнюдь не для принцесс.

«Глаза — зеркало души!» — всплыла в памяти Хоуп фраза, которую ей часто говорила мать. Хоуп сосредоточила всё внимание на пылающих очах Сомбры. Она понимала, что надежды почти нет, но до последнего верила в чудо… Увы, чуда не произошло. В глазах Сомбры был лишь мрак, с которым он некогда боролся, а теперь стал его заложником.

Хоуп, однако, не прекращала попыток найти в короле Кристальной Империи хоть что-нибудь от прежнего Сомбры до самого конца разговора. Любой атрибут его одежды, неосторожное движение, способное на мгновение снять маску, — она ловила каждый момент. С детства её убеждали в том, что в самом тёмном месте можно найти свет, что любой оступившийся способен встать на истинный путь!

Время неумолимо утекало, и разговор медленно подходил к концу. Наконец правители попрощались, и окно превратилось в зеркало, то — в облако, а затем оно просто растворилось в воздухе. Хоуп невольно двинулась вперёд и подняла копыто, будто пытаясь задержать разрушение, пожалуй, последней связи между ней и Сомброй. В этой позе она замерла, размышляя над увиденным.

— Что ты о нём думаешь? — услышала она голос принцессы Селестии.

Хоуп знала ответ, она получилась его давно, задолго до окончания разговора, но боялась себе в этом признаться.

— Я… — запнулась пони. — Прежнего Сомбры больше нет… осталась лишь его тень.

Она поникла головой и зарыдала. Её не пугала возможность наказания — не каждый правитель потерпит подобные выходки от своих верноподданных, — признание «смерти» любимого пони требовало эмоциональной разрядки.

— Нам очень жаль, — послышался искренний голос Селестии. — Если тебе и твоему сыну что-либо требуется, мы поможем вам.

Хоуп подняла взгляд на принцессу. Величие её персоны достигалось не силой и запугиванием, а добротой и поддержкой. Прекрасная разноцветная грива развевалась будто на ветру, золотая диадема сияла на голове, но глаза… в них было столько сочувствия и понимания, что ты невольно сомневался, а правда ли перед тобой сидит могущественная принцесса, а не добрый друг?

— Благодарю, ваше высочество, но проблем с битами у нас нет, а ничем иным, увы, вы нам не поможете, — ответила Хоуп, с трудом выдавив улыбку. — Скажите… что вы собираетесь делать? Зачем вам была нужна моя помощь?

Селестия взглянула на Луну. Та, в отличие от сестры, держалась как настоящая суровая принцесса; казалось, что она видела в Хоуп не столько друга или помощника, сколько одну из верноподданных, которая с радостью исполнила поручение своих правительниц.

— Мы долго терпели тиранию Сомбры, но теперь его влияние распространилось за пределы Кристальной Империи. Если его не остановить сейчас, то потом будет поздно.

— Так вы хотите… — вполголоса произнесла Хоуп.

— Он опасен для всего мира — его нужно устранить, — закончила богиня ночи без сожаления или радости.

— Ты должна понимать, что это необходимо, — добавила Селестия. — Ты сама видела, в кого он превратился, тем самым подтвердив наши опасения. Для всеобщего блага мы положим конец его тирании!

«Для всеобщего блага… неужели каждый будет оправдываться этой благородной целью? Но что в ней благородного, если ради этого приходится лишать другого пони жизни? — думала Хоуп, глядя в глаза богини дня. — Все правители одинаковые: они думают только о себе, о своей стране, их не заботят судьбы отдельных пони!.. Как же я их… ненавижу!» Хоуп с трудом сдерживала эмоции, хотя какая-то её часть буквально жаждала их выхода. Принцессы, к слову, смотрели на неё таким взглядом, словно ждали от неё ответа. «Чего они хотят? Я же всё уже сказала, помогла им понять, что ещё вам от меня нужно?! Согласие… они хотят моего одобрения? Нет, этого я никогда не сделаю! Хотят действовать — пускай, но я ни за что не одобрю их план. Каким бы монстром ни стал Сомбра, он не заслуживает такой участи».

Существуют такие пони, которые готовы отступить от заветной цели при встрече с первыми трудностями, бывают такие, у которых есть свой предел прочности, грань, дальше которой они никогда не пойдут, но встречаются индивидуумы, способные поставить личные интересы выше мнения большинства. Принцессы же полностью не относятся ни к одному из этих типов, но они, подобно любым другим правителям, привыкли добиваться своего.

— Если другого выхода нет, — наконец с тоской произнесла Хоуп, смиренно склонив голову, признавая своё поражение.

— Завтра утром ты отправишься домой, а пока тебя проводят в гостевую комнату, — заявила Селестия, напоследок улыбнувшись.

— Благодарю вас, — поклонилась Хоуп и через силу выдавила улыбку.

---

Сомбра следил за уходящей бывшей женой. Никто из принцесс не догадался, да и не мог догадаться о его присутствии в тронном зале Кантерлотского замка. Он чувствовал своё превосходство и без боязни оставил вместо себя тень, однако первое время толика сомнений всё же присутствовала. Впрочем, стоило разговору начаться, как король Кристальной Империи вздохнул с облегчением. Он наблюдал за разговором из первых рядов, прячась в тени тронного зала принцесс. От него не скрылась ни одна фраза, ни одно движение; он видел всю картину от начала и до конца, а, благодаря чрезмерной уверенности, богини сами посвятили его в план. «Они считают меня жалким тираном, пешкой в их партии… Две глупые старухи, живущие вечно лишь благодаря врождённой силе. Они поплатятся за самонадеянность! — размышлял Сомбра, наблюдая за принцессами из темноты. — Вы считаете меня тенью, но на самом деле вы сами только тень… моя тень! Вашей власти скоро придёт конец, и тогда никто более не усомнится в моей власти и не посмеет пойти против меня. Ваша смерть станет моим триумфом и началом новой эры для Кристальной Империи!»

Глава III "Бог-император" часть 1

На улицах столицы Кристальной Империи было буквально не протолкнуться. По приказу короля в город согнали всех пони с шахт, а добропорядочным горожанам запрещалось покидать свои дома в этот день — за любое нарушение виновник причислялся к бунтовщикам, и ему грозила ссылка в Копи. К чему всё это? Никто толком не объяснял, глашатай лишь объявил указание правителя и последствия неподчинения. К слову, многим хватило и этого. Почти все жители империи любили и уважали короля, хотя только единицы знали, чему Сомбра обязан такой преданности народа.

Король стоял на балконе Кристального замка, окидывая взглядом свои обширные владения. Рем, гордость империи, её столица, твердыня, чьим прекрасным улицам завидует, пожалуй, любой город. Испокон веков, во времена опасностей и войн, беда не добиралась сюда. Но сегодня всё должно было измениться!

Сомбра поднял взгляд на яркое солнце. Оно находилось в зените, и на небе не было ни одного облачка, которое могло бы его затмить. «Ты черпаешь силу в солнце, Селестия, так уровняем наши шансы!» — решил Сомбра. Его рог окутало чёрное сияние. На мгновение он закрыл глаза. И стоило ему их открыть, как в небо ударил чёрный луч. Король направил его в сторону солнца, и где-то высоко его магия, будто встретив невидимый барьер, расползлась по небу. Чёрная масса мигом приобрела объёмность и начала быстро вихриться. Вскоре она превратилась в одну большую тёмную тучу, которая заволокла всё небо, не пропуская ни лучика солнечного света.

Теперь осталось только дождаться неминуемого нападения. Вот только вряд ли принцессы заявятся на своих прекрасных колесницах, в окружении личной гвардии, с фанфарами и официальными приветствиями. Сомбра не питал иллюзий по этому поводу; его терзал только один вопрос: хватит ли им глупости напасть в открытую, или же они поступят мудро? Увы, ответить могло только время.

Сражение, как и полагается, началось неожиданно. Бескрайнюю серую тучу, созданную Сомброй для ослабления силы Селестии, пронзил радужный луч. Подобно меткой стреле лучника, он с бешеной скоростью обрушился прямо на короля. Сомбра не успел ни телепортироваться, ни создать защитный купол. Столько дней готовясь к решающей битве, в самый ответственный момент он не сумел вовремя среагировать. С первых секунд соприкосновения с радугой тело Сомбры поразила чудовищная агония — болью взорвалась каждая клетка, и даже вдыхаемый воздух обжигал лёгкие, подобно жару геенны огненной. Единорог рухнул на кристальный пол, неспособный более с ней бороться. Он чувствовал, как накопленная годами и тренировками сила покидает его тело за считанные секунды. Вместе с ней уходил из души Сомбры и мрак — боль не давала в полной мере осознать, но впервые за долгое время во тьме загорелся тусклый огонёк; его пламя стремительно разрасталось, и вот уже внутри короля пылает настоящий огонь!

Боль исчезла вместе с радугой столь же внезапно, как и появилась. Сомбра чувствовал запах обуглившейся шёрстки, ощущал жар, коим был объят каждый сантиметр его тела. Агония ушла, но подняться на ноги король пока не мог. Он с трудом перевернулся на спину. Солнечные лучи пробивались сквозь растворяющуюся в воздухе тучу. В их ярком сиянии с небес спускались две богини, будто окружённые светлой аурой. Они плавно опустились на край балкона; перед ними парили Элементы Гармонии.

— Вот и всё, Сомбра, сдавайся, тебе некуда бежать! — провозгласила принцесса Луна королевским тоном.

— Он не превратился в камень, Луна, возможно ли это? — послышался тихий голос Селестии.

— Мы должны убить его!

— Не спеши с выводами: элементы могли изгнать из него всю тьму.

— Верно, — подал Сомбра голос и, борясь со слабость, поднялся на копыта.

Принцессы замолчали и внимательно следили за каждым его движением. Во взгляде богини дня он видел надежду, когда же её сестра буквально рвалась в бой.

— Ты ли это, Сомбра? — спросила Селестия, сделав шаг вперёд.

— А ты больше не веришь своим глазам? — устало улыбнулся он и левитировал с пола упавшую корону. — Сколько бед из-за неё, сколько судеб погубила эта побрякушка. Берите! Вы ведь за этим пришли?

Сомбра демонстративно бросил корону к копытам богинь. Они обе опустили на неё взгляд. В тот же миг корона почернела, превратилась в сгусток жидкой тьмы, а после с чудовищной скоростью выросла в размерах. Подобно волне от брошенного в речку камня, тёмная материя распространилась по воздуху. Ни одна из принцесс не успела среагировать, и тьма раскидала их в разные стороны, как пушинки.

«Они поплатятся за свою самонадеянность!» — с этими мыслями Сомбра призвал на помощь всех демонов, которые всё это время скрывались на подземном этаже. Он чувствовал, как они поднимаются из-под земли, проходят через стены замка, а затем становятся с ним единым целым. Восстановленные силы превосходили потерянные в десятки раз — король предугадал действия принцесс, — и по мере их поступления тело Сомбры превращалось в огромную тень, похожую на тёмного Бога, которого он самолично поглотил. Теперь он видел мир по-другому: до самого горизонта тянулась зона тьмы, вырисовывались силуэты зданий, гор, кристаллов, и среди всего этого мрака, подобно свету тысяч маленький маяков, сияли тела кристальных пони, их страхи, коими подпитывался Сомбра.

— Империя наконец получила своего императора! — пронеслась мысль, и она же звонким эхом раздалась в голове каждого живого существа, что находилось в городе.

Сомбра видел всё за своей спиной так же прекрасно, как и то, что было перед ним: глаза стали ненужной частью тела. Во мраке мира, помимо множества огоньков страха, он видел две огромные светлые ауры. Принцессы стремительно приближались к нему и, скорее всего, собирались вновь воспользоваться мощью элементов гармонии. Но у Сомбры были свои планы на этот счёт. За несколько секунд он принял прежний облик, а после в мгновение ока телепортировался к врагу.

Селестия успела поднять щит, когда же Луна пыталась актировать элементы. Но обеих ждала неудача. Тело Сомбры объяло фиолетовое пламя; с чудовищной скоростью оно устремилось к богиням и, без особых проблем преодолев все препятствия, увлекло их за собой к земле. Феноменальная тёмная сила заставила принцесс потерять сознание до столкновения. Но бой не был окончен, более того, он только начинался!

---

Мрак расступился перед глазами Луны, и она с воинственным кличем направила магический луч вперёд. К сожалению, её атака ушла в никуда, пробив кристальную стену насквозь. Богиня начала крутиться на месте, не теряя при этом концентрацию: она искала Сомбру, но в итоге поняла, что оказалась в совершенно незнакомом месте. Тёмно-коричневые кристальные стены освещались с помощью ряда факелов, но всё равно возле потолка и углов образовывались области тьмы. «Где я?» — задалась принцесса вопросом.

— Ты глубоко под моим замком, — услышала она монотонный голос из темноты.

Луной моментально овладел гнев, и вся её сила устремилась в виде смертоносного тёмно-синего луча в сторону голоса. Однако в ответ раздался лишь злорадный смех Сомбры.

— Твоя мощь достойна восхищения, но глупая трата сил вызывает отвращение. Кто знает, возможно, не подели судьба силу между тобой и Селестией, ты могла бы меня и победить… вернее, уничтожить, ведь ты этого хочешь?

— Хватит прятаться, трус! — в бешенстве закричала богиня.

Внезапно перед ней из земли возникло несколько толстых чёрных кристаллов. Они окружили её, соединившись вверху вместе. Луна сразу попыталась телепортироваться, но тёмная магия оказалась сильнее.

— Королевская пташка попала в мою золотую клетку, — раздался ехидный смех Сомбры.

Наконец король вышел на свет. Необычно было видеть его в прежнем облике единорога, и не менее подозрительно смотрелась левитируемая перед ним чёрная коса.

Луна предприняла ещё одну попытку выбраться, но на этот раз она не телепортировалась, а направила магию в копыта. При ударе о землю от них разошлась тёмно-синяя ударная волна; кристальная клетка дрогнула, но не треснула, зато с потолка упало несколько кусков кристалла.

— В силе тебе не откажешь. — Сомбра вытер пыль с лица. — Но какой от неё прок, если ты не умеешь ей пользоваться? Вы обе, ты и твоя сестра, давно могли положить конец всем войнам, объединить земли под своим знаменем, однако тратили силу на поднятие солнца и луны.

— Чего ты хочешь? — чуть снизила тон Луна, пытаясь выиграть время для восстановления сил.

— Того, на что не хватило духу у вас, о бессмертные богини! Этим миром должен кто-то управлять.

— Ты оправдываешься благой целью, но на самом деле стремишься к власти из-за личных убеждений!

— Ты права, — на полном серьёзе заявил Сомбра; Луна недоверчиво подняла бровь. — Но скажи мне, какой правитель не оправдывается этим? Сколько раз вы с сестрой говорили о всеобщем благе, когда совершали что-то в угоду личных убеждений?

— Ложь!

Принцесса в гневе топнула копытом, и новая магическая волна распространилась по залу. Кристальные стены клетки выдержали, но многие кристаллы покрылись паутиной трещин; с потолка сорвался огромный кусок породы — размером с тележку — прямо на Сомбру. Коса моментально взмыла над королём, грациозным движением разрубив кристалл надвое, и части тотчас разлетелись в разные стороны.

— Вы можете обманывать своих подданных, даже самих себя, но я вижу ваши страхи… Твоя сестра боится тебя…

— Не пытайся меня запутать!

— Ты сама загнала себя в лабиринт из страхов и иллюзий, я лишь пытаюсь открыть тебе глаза.

«Пока я тяну время, пусть говорит что угодно», — расставила Луна приоритеты, хотя решение далось ей с трудом.

— Скажу по секрету, — продолжил Сомбра, — я восхищаюсь ночью, плодом твоих трудов, и отнюдь не потому, что тьма питает меня. Но не каждый может оценить её красоту, тебе ли об этом не знать.

Принцесса вдруг поняла, что не хочет перебивать Сомбру: разговор, как бы странно это ни звучало, был ей по душе.

— Мы с тобой живём в тёмные времена, поэтому многие боятся ночи и почитают день. Вина за это лежит на наших плечах: грифоны держали в страхе весь мир на протяжении многих веков, вы за столько времени не добились всеобщего мира, а я поработил свой народ. И все — будь то пони, грифоны или минотавры — разуверились в словах своих правителей, но нашли настоящее, истинное благо вокруг себя. Они сделали солнце и день своими защитниками, а луну и ночь — врагами. В этом нет ничего удивительного, ведь многие понимают природу именно так. Но в наших силах это изменить: пора им доказать, что не всякий свет сулит спасение и не в каждом тёмном переулке скрывается вор.

Луна накопила достаточно сил, чтобы разбить кристальную клетку и продолжить бой. Часть её разума подсказывала ей это сделать, но другая предлагала выслушать Сомбру до конца.

— Не стоит, однако, надеяться на чудо, — продолжил король, — под лежачий камень вода не течёт. Если мы хотим изменить этот мир, следует понимать, что придётся идти на крайние меры. Эпоха рыцарей в сверкающих латах давно прошла, настало время величия таких, как мы, Луна.

Принцесса закрыла глаза, сосредоточив накопившуюся магию в копытах.

— Ты глупец, — промолвила она и нанесла третий удар по земле.

Кристальная клетка разлетелась в виде тысяч острых осколков по всему залу; они воткнулись в пол, потолок, стены, но на Сомбре не осталось и следа.

— Да будет так! — провозгласил он, и начал стремительно перевоплощаться в тень.

Луна среагировала моментально и устремилась к королю. Её рог засиял с небывалой силой, магическая аура объяла богиню, как обволакивает воздух быстро погружающуюся в воду стрелу. Принцесса буквально сшибла Сомбру с копыт и прижала к стене, не позволив ему перевоплотиться. Сейчас она сожалела только о том, что рядом нет элементов гармонии.

— Ты запла… — Глухой стон вырвался из уст принцессы.

Чёрная дымка — копыто Сомбры — вошла в её грудь, подобно острию кинжала. Жгучая боль охватила рану, а затем стремительно распространилась по всему телу; вместе с ней по венам богини перемещалась и тьма, которая порабощала клетку за клеткой.

— Сегодня я не проиграю при любом исходе! — раздался голос короля в голове принцессы.

Она попыталась вырваться, но крепкая хватка Сомбры не позволила ей сдвинуться с места. С каждой секундой богиня теряла контроль не только над своим телом, но и магией. В последней отчаянной попытке спасти положение она обратилась к живущей внутри неё силе, которую всегда страшилась.

Глава III "Бог-император" часть 2

Селестия пришла в сознание от чудовищной силы удара о землю. По инерции она прокатилась на спине несколько метров, прежде чем наконец остановилась. Болью отозвался каждый мускул тела и в особенности крылья, пострадавшие сильнее всего. Но сломить богиню не так уж и просто! Её рог засиял, и вскоре свечение переместилось на тело, укрыв его подобно мягкому одеялу. Сильная боль в мгновение ока превратилась в неприятные ощущения, а затем и вовсе исчезла. С её уходом к принцессе вернулось осознание произошедшего. «Луна!» — вспомнила она и подскочила. Перед ней была одна из улиц столицы Кристального Империи; её жители прятались на крыльцах, под навесами, за скамейками, в переулках, но почему-то никто не заходил в дома.

Селестия поняла, что здесь ей ничего не светит, и расправила крылья. Но вдруг из её собственной тени появилось огромное чёрное щупальце. Оно схватило за задние ноги и с бешеной силой потянуло назад. Богиня не успела среагировать и вновь оказалась на земле.

— Далеко собралась? — услышала она монотонный голос Сомбры в голове.

Спустя мгновение на неё с небес обрушился поток тёмной энергии. К счастью, Селестия подняла барьер. Магия короля полностью блокировалась щитом, однако держать его вечно, как бы она ни старалась, Селестия не могла. А потоки чёрной магии всё не прекращались. Богиня чувствовала себя крохотным камнем, лежащим под водопадом и борющемся с тоннами воды. «Где же ты, Луна?» — в отчаяньи спрашивала она саму себя.

Внезапно атака Сомбры завершилась, но Селестия не спешила убирать барьер. Она осмотрелась, ища взглядом короля, но вокруг были лишь напуганные до смерти кристальные пони.

— Покажись, трус! — провозгласила богиня.

Злорадный смех раздался за спиной, и она резко обернулась, заранее подготавливая заклинание. Никого не оказалось, но Селестия всё равно направила магический луч в пустоту, надеясь задеть Сомбру. Кровь пульсировала в висках, из ноздрей шёл горячий пар, а в ушах стоял звон.

Хриплый стон вырвался из уст Селестии. Жгучая боль пронзила её спину в области крыльев, прошла через всё тело и вышла со стороны живота. Она медленно опустила взгляд. Окровавленный чёрный металл блестел в лучах солнца.

— Ты забыла, в чьих владениях находишься! — услышала она злорадный голос Сомбры возле уха.

Резким движением Селестия развернулась и, сжимая зубы от боли, собрала всю силу в роге. Но не успела она даже увидеть цель, как Сомбра нанёс ещё один удар. Его коса вонзилась возле шеи, также пройдя через всё тело насквозь.

— А-а-а! — закричала богиня и невольно склонилась.

— Надо же, могущественная принцесса Селестия пала ниц перед королём Кристальной Империи. С другой стороны, почему королём? Империей правит император, ведь так, ваше высочество?

Селестия подняла взгляд. Сомбра парил над землёй в нескольких метрах перед ней. Его глаза пылали с прежней силой, а улыбка не исчезала с лица. Но складывалось такое впечатление, будто он потерял бдительность — идеальная возможность для нападения! Селестия собрала остатки своей силы вместе, а затем обрушила их на Сомбру. Каково же было её удивление, когда белый луч прошёл сквозь него, будто через призрака.

— Хорошая попытка, но ты не способна одолеть даже мою тень!

Ловким движением он вытащил косу из тела богини и замахнулся ею над ней. Окровавленная сталь блеснула в лучах солнца, которое тотчас скрылось за тучей. Селестия опустила голову и прошептала: «Прости меня, Луна». Это был её конец. Коса со свистом рассекла в воздух…

— Нет! — раздался оглушительный крик Сомбры, средь которого Селестия с трудом различила лязг металла о землю.

Она открыла глаза — коса короля лежала у её копыт. Богиня подняла взгляд. Сомбра парил в нескольких метрах перед ней — его тело стремительно превращалось в огромную тень. Превозмогая боль, Селестия поднялась во весь рост. Она чувствовала, что силы Сомбры неумолимо угасали.

— Я не проиграю! — провозгласил он в гневе и резко развернулся.

Богиня моментально подняла магический барьер, хотя его прочность оставляла желать лучшего. Сомбра ударил «копытом» по щиту, но тот выдержал; затем он повторил атаку, однако Селестия выстояла. Тогда тень короля взмыла над богиней и устремилась к Кристальному замку. Селестия, к слову, не спешила убирать щит, ожидая от Сомбры очередного удара.

— Тия! — услышала она голос сестры за спиной.

Барьер тотчас исчез, и Селестия обернулась. К ней подлетела Луна; с её тёмно-синих доспехов стекала тёмно-алая кровь, когда на ней самой было всего несколько царапин.

— Луна… — проронила Селестия, сделав шаг вперёд, и чуть не упав.

Сестра моментально подхватила её и помогла устоять на ногах. Беглым взглядом она осмотрела раны и, как видимо, через силу выдавила улыбку.

— Держись, всё кончено. — С этими словами богиня ночи телепортировалась вместе с сестрой за черту города, на возвышенность.

Селестия хотела предупредить Луну о том, что Сомбра ещё жив, но та повелительным тоном приказала ей не разговаривать и прилечь. Будто простая служанка, богиня дня повиновалась и полностью подчинилась сестре. Луна никогда не славилась как хороший лекарь, но основы целебной магии она всё-таки знала. Её рог засиял, и вскоре такое же сияние появилось на теле Селестии. Богиня дня чувствовала жгучую боль в местах ран — сказывалась неопытность — и сжимала зубы, чтобы не закричать. Впрочем, когда побочные эффекты лечения наконец прошли, Селестия почувствовала прилив сил и самостоятельно встала.

— Как себя чувствуешь? — с надеждой спросила Луна.

— Сейчас не до этого, нам нужно остановить Сомбру! — напомнила Селестия.

— Сомбру? — удивилась её сестра. — Но он мёртв: я лично отрубила ему голову!

— Быть такого не может… минуту назад он напал на меня, и…

— Что?

— Он сказал, что даже его тень одолеет меня.

— Выходит…

Разговор богинь прервал огромный полупрозрачный чёрный купол, в мгновение ока выросший над городом. Поражённые этим событием, они молча смотрели на него несколько секунд, и только затем единогласно решили вернуться в город. Но не успели они телепортироваться, как купол буквально растворился в воздухе. И вместе с ним исчезла столица Кристальной Империи!

Богини переглянулись и практически синхронно телепортировались в то место, где ещё минуту назад стоял огромный город. Теперь здесь была только безжизненная, точно выжженная огнём, голая земля. Ни одного дома, ни одного жители, ни одного кристалла — столица просто исчезла.

— Я не чувствую даже его силы, ничего не осталось, — проронила Селестия.

— Каким монстром надо быть, чтобы забрать с собой в бездну целый город со всеми его жителями! — рассвирепела Луна. — Почему элементы гармонии не остановили его?!

«Элементы! — вспомнила Селестия и попыталась определить с помощью магии их местоположение. — Надеюсь, они не исчезли вместе с городом». К счастью, она обнаружила их в километре от того места, где находилась.

— Идём, — попросила она, и две сестры направились за своим самым сильным, однако не сумевшим остановить Сомбру оружием.

Магические камни лежали на земле в целости и сохранности. Видимо, королю не хватило сил, чтобы забрать их с собой. Селестия левитировала их и внимательно осмотрела. Вздохнув с облегчением, она заставила элементы исчезнуть в белой вспышке.

— Почему они не помогли? — напомнила свой вопрос Луна.

— Не знаю… Они лишили Сомбру сил и очистили его от тьмы, но… кто знает, возможно, он всегда был таким.

— Или элементы потеряли былую силу!

— Сейчас это уже не имеет значения, — вздохнула Селестия и обратила внимание на необычную находку: небольшой кристалл лежал рядом с тем местом, где она нашла элементы гармонии. — Вернёмся в Кантерлот и попробуем найти заклинание.

— Ты считаешь, что такое существует? — с тоской спросила Луна.

— Если это не так, нам останется надеяться на чудо, — вздохнула Селестия и подняла кристалл с земли; в его ровных гранях она увидела заходящее на серую тучу солнце.

Эпилог

Две эквестрийские принцессы — Твайлайт Спаркл и Селестия — поднимались в покои богини солнца; они никуда не спешили и полностью посвятили внимание истории Кристальной Империи.

— Из твоих писем я поняла, что ты не получила ответы на все вопросы, — начала Селестия. — Обсудить ситуацию полноценно мы сможем только после твоего доклада. Но, думаю, я смогу ответить на пару. Так что тебя волнует, Твайлайт?

— Я впервые встретилась с Сомброй, вы вкратце рассказали историю Кристальной Империи, но…

— Тебе кажется, что я от вас что-то скрыла? — предположила Селестия, попав прямо в точку; Твайлайт утвердительно кивнула. — Я и Луна долго думали, что именно тебе рассказать, и в итоге сошлись на мнении, что требуется лишь итог. Скажи честно, расскажи мы вам всю историю от начала до конца, вам это как-то помогло бы?

Твайлайт призадумалась. Слова её бывшей наставницы всегда наполняла мудрость, и сегодняшний разговор не стал исключением.

— А вы правда не знали всей истории? — задала Твайлайт не менее важный вопрос.

— Поэтому я и попросила тебя составить подробный доклад, — улыбнулась Селестия. — Вот мы и пришли.

Принцессы остановились у прекрасных дверей, украшенных золотым орнаментом; главной фигурой всей композиции было металлическое солнце, которое сейчас блестело в лучах настоящего дневного светила.

— У меня ещё один вопрос, — сообщила Твайлайт таким тоном, словно спрашивала разрешения спросить.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Почему вы выбрали именно меня для перевода? С помощью хранителя любой смог бы узнать историю Кристальной Империи.

— А ты ещё не догадалась? — Лицо Твайлайт залилось краской, она глупо улыбнулась и отвела взгляд; Селестия ответила с присущей только ей добротой, в которой чувствовалась лёгкая насмешка. — Теряешь форму, моя бывшая верная ученица… Принцесса должна не только принимать правильные решения и уметь держать себя в обществе, её сила и могущество требуют самообладания и контроля. История Сомбры наглядно показала, что бывает, когда власть и сила берут верх над разумом. Это самый важный урок, который я могла преподать тебе как принцессе.

Твайлайт задумчиво опустила взгляд, молча покусывая нижнюю губу. Она ощущала слабое чувство вины, и ей казалось, что оно появилось не только из-за её непроницательности.

— Мы ещё вернёмся к этому вопросу, — нарушила Селестия тишину.

Принцессы зашли в покои богини солнца, и надёжные двери за ними плавно закрылись.