Что связало их [What Bound Them]
18 - Снежная буря
Уважаемые читатели, на этой главе мы, к сожалению, заканчиваем чистовики. Перевод авторских черновиков будет размещён отдельным рассказом. Все подробности изложены в описании и заметках к нему. Вот ссылка: https://stories.everypony.ru/story/8012
До того, как её рог был сломан, Компасс Роуз могла, если хотела, потянуться и почувствовать любую магию вокруг себя. В данный момент она по-прежнему могла её чувствовать, но смутно и без малейшего намёка на контроль, что был прежде. На самом деле, любая магия в зоне досягаемости вопила в голове так громко, будто кто-то вместо вежливой беседы бесконечно орёт прямо в ухо.
Ожерелье Спайка было постоянным, тихо скрипящим ощущением, в то время как закреплённые в шлемах заклинания света вонзались в разум, будто маленькие иглы. Каждый раз, когда она оказывалась слишком близко к Спайку, чувство было такое, будто кто-то заново ломает ей рог, и даже слабенькие заклинания света действовали на нервы, словно упрямая зубная боль. Ни одно из этих ощущений нельзя было назвать приятным соседством, но — приложив некоторые усилия — с этим можно было смириться.
Теперь же они поднимались всё выше в горы, и в её голове появилось ощущение всепроникающего давления. Чувство было такое, будто головная боль вот-вот должна превратиться в полноценную мигрень, и сконцентрироваться при этом было невероятно трудно.
К сожалению, учитывая ситуацию, внимание было крайне важно. Капитан был прав: в горах были вышедшие из-под контроля заклинания, а кроме того в скалах было много сырой магии. Она скапливалась над ними так плотно, что была почти видима. В каком-то смысле, она и была видима.
Они взбирались по высеченной в склоне одной из гор тропе. Справа была почти вертикальная каменная стена. Слева — насколько хватало глаз — не было ничего, кроме головокружительной высоты и отдалённых камней. Сквозь дождь виднелись и другие вершины, но не буря мешала смотреть в ту сторону. И даже не высота — хоть Компасс и не пегаска, она никогда не была так уж напугана высотой.
Нет, причина, по которой все они старались не отрывать взгляда от лежащей перед ними тропы, была в том, что заполняющая лежащую внизу долину магия впивалась в глаза, словно дыра в пространстве. Ощущение было отвратительно похоже на головокружение, и мир, казалось, начинал шататься под ногами Компасс каждый раз, когда она слишком сильно поворачивала голову влево. Горы в отдалении были — в одно и то же время — и слишком далеко и слишком близко, потому что закручивающаяся между ними сырая магия искажала восприятие пространства.
Она однажды попробовала посмотреть вверх. Это было ещё хуже. Знание о том, что висящая у них над головами перевёрнутая вверх ногами горная гряда никак не может быть настоящей, не делало зрелище менее дезориентирующим.
Большинство наполняющих горную гряду заклинаний давным-давно потеряло свою первичную форму, какой бы она ни была. Исходные цели их существования рассеялись, оставив после себя лишь чистую, перекручивающую реальность силу. Без пони, способных придать ему новую форму, облако магической энергии просто висело на месте, странным образом взаимодействуя с реальностью и заставляя всё вокруг выглядеть необычно.
Компасс даже слегка удивилась, осознав, что очарована перспективой того, что пони могли бы сделать со всей этой магией, если бы могли её зачерпнуть. Конечно, понадобилось бы титаническое количество контроля и врождённого магического таланта — куда больше, чем хватило бы у любого единорога, — но всё же, в теории, это была действительно интересная идея.
Но, в основном, она была больше занята холодом.
Большинство заклинаний давным-давно потеряло свою первичную форму, но что бы ни создавало лёд, оно, вполне очевидно, по-прежнему работало. Температура стремительно снижалась, и Компасс уже не раз обнаруживала, что ей в лицо вместо ставшего привычным проливного дождя летят потоки снега. Чем выше они взбирались, тем холоднее становилось. И чем меньше было дождя, тем больше на каменистой тропе оказывалось льда.
Это было странно, и она никак не могла отделаться от ощущения, будто пропустила что-то важное. В её голове бурлили мысли, касающиеся скорости магического угасания и теории сотворения, но это были лишь смутные очертания. Она чувствовала себя так, будто вновь оказалась в лазарете Форта МакХуффри перед страницами копии книги заклинаний Твайлайт Спаркл: вымотанной, но одновременно и странно возбуждённой — будто путаница в голове несёт в себе какую-то частицу ясности.
Хотя она не особо обращала внимание на эти мысли и не пыталась в них разобраться. Слишком многое требовало в тот момент её внимания. Прежде всего, идти по лежащей под ногами ледяной тропе было настолько трудно, что казалось, будто копыта вот-вот готовы разбежаться в стороны. Кроме того, Пиф по-прежнему каждые несколько минут спрашивал направление, пытаясь не потерять тропу в усиливающемся снегопаде.
Температура падала настолько стремительно, что Компасс начала подумывать попросить устроить привал и надеть ботинки. Хотя, ещё до того, как она успела что-нибудь сказать, Пиф вновь объявил остановку.
"Компасс", — резко произнёс он. "Куда?"
Гора, по которой они взбирались, встречалась здесь с несколькими другими, и тропа разветвлялась. Компасс тяжело вздохнула и вышла вперёд с целью осмотреться.
"Нам надо просто подниматься вверх", — проговорила она. "Ну — вообще говоря. Это должно быть на самой высокой..." Она замолчала, моргнула, вновь моргнула, прищурилась, поднесла копыто к одному глазу, затем — к другому, натужно сморщила лицо и заворчала.
"Ой. Ой, это больно».
"Не то слово", — спокойно проговорил Пиф. "Даже смотреть больно".
Каждая тропа перед ними, казалось, уходила в своём направлении. На первый взгляд, каждая казалась чёткой, но лежащий над ними туман магии был столь плотным, что глаза Компасс скосились при попытке осмотреть одну от начала и до конца. Тропа начинала следовать по склону горы и, в итоге, каким-то образом появлялась из пещеры, в которую даже не входила. Даже ещё не ступив ни на одну из троп, единорожка чувствовала жжение в роге.
"Знаете", — проговорил остановившийся позади неё Спайк, "На самом деле, я думаю, это — хороший знак. Принцессы Селестия и Луна жили в Кантерлоте. Там они учили единорогов творить заклинания. И там была библиотека, полная магических книг. Если её настолько оставили без присмотра... Ну, мы, возможно, на верном пути. Я так думаю".
"Отлично", — подумала Компасс. "Ещё больше магии. Ещё больше головной боли".
"Подождите минутку", — сказала она. "Думаю, я могу... Что-нибудь... Придумать..." Она затихла, щурясь на перекрученные тропы в попытке найти связность.
Внезапный порыв ветра захлестнул плащ вокруг неё и окутал ноги потоком снега. Компасс вздрогнула, но сосредоточилась на своей задаче. Им нужен был путь. Она занималась поиском пути. Пиф провёл бы их целёхонькими по любой территории, но в данной ситуации нужен был особый склад ума.
Здесь было важно не только её умение обращаться с картами, хоть базис и был один и тот же. У неё голова варит в расстояниях и направлениях. Магия мешает воспринимать каждую тропу как целое. Но ничего. Можно разобрать каждую по частям. На самом деле, если, быстро глянув на один отрезок, закрыть глаза, то в итоге проще собрать каждую тропу в голове — по кусочку за раз, словно головоломку.
Но это была лишь половина задачи. Расстояние тоже было искажено. Оно никак не могло остаться нетронутым в присутствии такого количества сырой магии. Пусть Компасс и могла чувствовать свивающиеся линии силы лишь смутно — словно дым в тёмной комнате, — она могла разобрать достаточно, чтобы было ясно, что тропы не всегда ведут туда, куда должны. Ей приходилось соответствующим образом смещать картинку в своей голове, передвигая линии на место, вытаскивая их из клубка одну за другой.
Пиф Хэлмет с минуту сконфуженно наблюдал за ней, а затем дёрнул головой и глянул на Спайка — тот в ответ лишь пожал плечами.
"Я без понятия", — сказал дракон. "Особенность единорогов, я полагаю. Твайлайт постоянно так делала". Он прервался. "Точно так же щурилась, бормотала и забывала обо всём на свете. Просто дай ей подумать".
Он уселся и глянул через плечо, пытаясь разглядеть свёрток ткани у себя на спине. "Ты там в порядке?"
Когда ответ, наконец, прозвучал, он, казалось, был выдавлен сквозь стучащие зубы. "Холодно".
Спайк вздохнул. "Ага", — сказал он. "Тут становится довольно холодно. Хотя мы, скорее всего, приближаемся к Кантерлоту, и я смогу развести огонь, когда доберемся. А пока..."
Он на мгновение собрался, концентрируясь на ощущении огня у себя в животе. Секунду спустя Спайк ощутил набухание и услышал тихий вздох Тэйлспин. Дракон ухмыльнулся, и Пиф благодарно ему кивнул.
Над головой прогремел гром, и громко шипящий в камнях ветер вновь укутал их потоком снега.
"Снежная буря с грозой", — подняв голову и глядя на облака, произнёс дракон. "Хе. Полагаю, так бывает только когда вокруг много магии. Рэйнбоу бы напрочь голос сорвала, если бы погодная команда так облажалась".
Жеребец тоже поднял голову, щурясь сквозь снег с дождём. "Ага", — проворчал он. "И холодает быстро. Дождь замерзает и тропа становится скользкой. Надо..."
Он вдруг замолчал, яростно моргая в попытке прочистить глаза. Спайк заметил выражение его лица.
"В чём дело?"
"Там кто-то есть". Пиф поднял копыто и указал на вихрящуюся над головой серую массу. "Парит".
"Парит?" — голова Спайка дёрнулась вверх, а лицо внезапно стало обеспокоенным. "С ума сойти. Летать в грозу опасно само по себе. Даже Рэйнбоу Дэш бы дважды перед этим подумала. А когда ещё и снег..."
Он замолчал. Теперь дракон тоже увидел: над облаком неслась серия фигур. Их можно было бы спутать с пегасами, если бы пегасы были размером со Спайка и не имели видимых крыльев.
Пара похороненных воспоминаний, наконец, ожила в его голове, и мурашки внезапно забегали куда сильнее. "О, нет", — проворчал он. "Скажи мне, что это не они".
"Ты знаешь, кто это?" — продолжая глядеть на облака, спросил земной пони.
"Возможно", — медленно проговорил Спайк. "Вкратце, если я прав, то это — злые ледяные духи, и скоро станет ещё холоднее. Я не знаю, почему они здесь, но они опасны".
Пиф опустил глаза. Он вновь повернулся к лежащей перед ними тропе. Лампа его шлема была покрыта частицами мокрого снега и начавшей образовываться коркой льда.
"Так", — резко сказал он. "Спайк. Кантерлот. Укрытие?"
Дракон моргнул. "Если он ещё цел, то да. Это был один из самых укре..."
Голос жеребца перебил его. "Сойдёт. Компасс! Нам нужен путь!" — он теперь лаял так, будто в одночасье стал полковником.
Глаза Компасс распахнулись, и она крутанулась, взглянув на земного пони. "Извини, чт..."
"У нас проблемы", — спокойно проговорил Пиф. Он указал копытом на скапливающиеся над горами облака — те вращались так, будто готовы были превратиться в смерч. Разгоняющийся ветер нёс дождь с такой скоростью, что тот двигался почти горизонтально. "Путь. Быстро".
"Я пока не поняла, куда нам", — сделав шаг назад, возразила Компасс. "Если я выберу неправильную, то м..."
"Спайк!" — Пиф с по-прежнему поднятым к небу копытом смотрел на единорожку. "Они нас убьют?"
Дракон вновь заставил себя выпрямиться, разжигая внутреннюю топку до безопасного для лежащей на его спине пегаски максимума. "Запросто", — ответил он. "Виндиго замораживают жертв живьём. И единственный способ их победить — магия".
"А её у нас нет", — не обращая внимания на невольно дёрнувшуюся Компасс, констатировал Пиф. "Значит, бежим. Найди тропу. Быстро".
"Эм", — произнёс едва слышимый в вое ветра голос. — "Кажется, он поняли, что игра началась".
Спайк вновь поднял голову. Грозовые облака громоздились над головой, образуя наполненную вспышками молний аморфную массу пара. Она вращалась всё быстрее и быстрее — будто облака лягали до изнеможения. Дракон чувствовал, что температура падает, словно камень, видел, как на камнях вокруг них образовывается лёд. Дождь обращался сначала в снег, а затем и в град.
И стадо призрачных лошадей с сияющими, призрачными глазами, громко ржа, галопировало по склону из облаков прямо к ним.
"Время вышло!" — выкрикнул Пиф. Даже его теперь было едва слышно. "Решай!"
"Направо!" — панически прокричала Компасс. "Направо! С остальным разберусь ког..."
"Да беги же!"
Пони рванулись по направлению к правой тропе, и Спайк почувствовал, как верёвка вокруг него натянулась. Трудно было отвести взгляд от надвигающихся на них виндиго, но он справился и понёсся вслед за пони.
В этом у дракона было некоторое преимущество. Пиф и Компасс двигались настолько быстро, насколько могли, но у них не было когтей. Они не могли цепляться за камень. Им приходилось осторожно бежать по образовывавшемуся льду: одно неверно поставленное копыто могло привести к падению, или даже хуже — к падению в пустоту. Связывающие их верёвки должны были предотвратить падение, но это была одна из тех мер безопасности, которые он не хотел проверять на практике.
Мчась за ними, он чувствовал расщепляющийся под лапами и ногами камень. Когти удержали бы его на горе, сколько бы льда виндиго ни создали. Когти помогали бежать против ветра — тот был столь силён, что глушил почти все звуки, и чувство при этом было такое, будто поток ледяных ножей пытается лишить его равновесия. Снег и град хлестали по лицу, мешая видеть. Спайк наклонил голову, сощурился, как только мог, и заставил себя ускориться.
Его раны вновь горели, и с каждым движением становилось всё больнее. Боль и страх затопили разум, и Спайк чувствовал, что в нём вновь начинает просыпаться дракон. Огонь внутри него хотел разгореться сильнее. Скелет хотел вырасти и растянуться. Дракон хотел обернуться, вызывающе зарычать на виндиго и скинуть их с неба.
Но подобная реакция в данный момент могла сделать лишь хуже. Над головой били молнии: взлетать было ещё опаснее, даже если бы Спайк смог удержаться в воздухе закручивающегося вокруг урагана. И Тэйлспин по-прежнему была привязана к его спине. Он не мог рисковать ею. Ради неё он старался держать рефлекторный рост под контролем.
С вызывающим воем, дракон вцепился когтями в гору и вновь бросил себя вперёд.
Пиф и Компасс едва виднелись впереди него. Или над ним, или, может быть, позади. Даже он теперь чувствовал пропитывающую всё, перекручивающую гору под ногами сырую магию. Каким-то образом он в одно и то же время пробирался по узкому выступу над бездонной пустотой и бежал сквозь снежные заносы. Спайк пытался не обращать на это внимания. Он знал лишь, что Пиф и Компасс — его маяк, и он двигается к ним, как только может.
Затем их нагнали виндиго, и мир сжался до воющей со всех сторон белизны.
Холод, более сильный, чем когда-либо, наваливался на него отовсюду. Холод был столь силён, что сдавливал тело, словно тиски. Он различил крик Тэйлспин у себя на спине и почувствовал, как та начала извиваться в держащих её верёвках. Он не мог слышать, не мог видеть, и едва мог двигаться.
Спайк по-прежнему был всё так же силён. Виндиго не лишили его сил — они просто заключили его ноги в сплошной лёд, слишком холодный, чтобы даже разгорающийся жар тела дракона мог его растопить. Он видел, как они кружат вокруг него — громовой поток призрачных форм, ржущих и фыркающих так громко, что издаваемые ими звуки заглушают ветер и гром.
Дракон испустил ещё один вой — звук чисто животного отчаяния, — вновь заставляя себя двигаться, и почувствовал, как лёд вокруг ног сломался. Сияющие будто разбитое стекло осколки взметнулись в воздух. Секундой позже буря подхватила их, бросив ему в лицо. Он вновь завыл, а затем превратил вой в пронёсшееся по воздуху и окутавшее ближайшего виндиго изумрудным пламенем копьё огня. Тот закричал и упал, исчезнув из виду в искажённом пространстве.
Спайк не мог ни слышать, ни видеть остальных, но верёвка по-прежнему была обвязана вокруг него и натянута. Он рванулся вперёд, следуя за ней. Виндиго, как один, двинулись ему на перехват. Спайк почувствовал вновь начавший накапливаться лёд, взрыкнул и ударил лапой. Он не был уверен, материальны ли виндиго, но почувствовал, как дотронулся до чего-то, и путь внезапно очистился от чудовищ.
Дракон устремился вперёд, словно пуля — он не бежал, а прыгал, каждый раз хватаясь когтями за склон ровно на мгновение, требовавшееся, чтобы успеть прыгнуть вновь. Несколько отвратительных секунд ему казалось, будто мир парит у него над головой — будто он вверх ногами висит на каменном своде, пытаясь за него удержаться, а не пройти по нему. Он потряс головой, отбрасывая иллюзию, вновь сконцентрировался на верёвке и продолжил двигаться.
Пиф и Компасс были впереди него — стояли на обрыве. Виндиго сбегались туда со всех сторон. Спайк видел, как вокруг нарастает подбирающийся всё ближе к двум пони, угрожающий поглотить их лёд. Дракон зарычал, ускоряясь...
...И увидел, как Компасс Роуз упала с обрыва ещё до того, как он успел до неё дотянуться.
Секунду в его голове царила абсолютная пустота — он не вполне осмыслил то, что только что произошло. Затем он увидел, как верёвка вокруг пояса Пифа натянулась. Жеребец закричал. Спайк смотрел, как тот отчаянно пытается удержать равновесие на скользких камнях. А затем Пиф тоже упал.
Спайк забыл о виндиго. Теперь у него в голове была лишь одна цель. Верёвка вокруг него на мгновение натянулась, а затем порвалась: последняя надежда была потеряна. Дракон напряг мышцы и загромыхал вперёд словно локомотив, с каждым рывком разрывая когтями камень и лёд.
Его крылья медленно, с трудом расправлялись, сопротивляясь набегающему потоку ветра и льда. Он чувствовал, как их окунает холод, знал, что связки в них рвутся. Дракон не обращал на это внимания, заставляя крылья распахнуться шире, а затем достиг обрыва и прыгнул.
Спайк услышал, как виндиго закричали у него за спиной и вновь пустились в погоню. Он не стал обращать внимания и на это. Под собой он видел пару падающих тел. Буря дёргала крылья из стороны в сторону. Он плотно сжал их, заставил выровняться, слегка подтянул. Теперь дракон не падал — теперь он нырял, набирая скорость.
Сначала поймай — потом придумаешь, как затормозить. Это была не самая рациональная мысль, но на большее его не хватило.
Пространство вокруг вновь перекручивалось. Даже на набранной им головокружительной скорости, Спайк мог понять, что вокруг становится всё больше и больше магии. Каменные шипы продолжали появляться из пустоты прямо на его пути. Дракон дёрнул кончиком крыла, свернул, продолжил лететь. Он не мог махать, ускоряясь. Даже несмотря на отчаяние, ему было вполне ясно, что при этом возникшие усилия разорвут крылья пополам.
Пиф был прямо перед ним и выглядел он так, будто не может выбрать: ужаснуться падению, или же изумиться внезапному появлению Спайка. Дракон не стал ничего объяснять. Вместо этого он потянулся и обхватил туловище жеребца лапой. Спайк чувствовал, что его кости вновь скрипят и растут помимо его воли, и знал, что Тэйлспин теперь трудно дышать из-за врезавшихся в тело верёвок. Но он не мог отвлекаться на управление своим размером и лететь одновременно. Он подтянул Пифа, прижал его к чешуе у себя на груди, а затем перевёл глаза на Компасс Роуз.
Единорожка находилась в состоянии чего-то вроде управляемого падения; или падения, управляемого настолько, насколько вообще было возможно, учитывая завывающий вокруг ветер. Она вытянула все четыре ноги в стороны, очевидно, пытаясь замедлиться, но не смотрела на Спайка. Она смотрела вниз и выглядела так, будто вновь пытается выбрать, по какой тропе они должны пойти.
Ещё один камень выплыл из склона, и дракон вновь дёрнул крылом, уклоняясь. Он приближался к ней. Когти тянулись к задним ногам кобылы. Он умудрился схватиться за левую и начал тащить Компасс к себе.
Она обернулась и посмотрела на него. Единорожка пыталась прокричать что-то, но звук утонул в громе. Она вновь закричала, и ветер украл слова прежде, чем они достигли Спайка.
Спайк прижал её к груди, не обращая внимания на крики и возню. Его глаза по-прежнему смотрели вперёд — на быстро приближающуюся долину. Он поймал их. Теперь ему нужно было затормозить, не поубивав их.
Компасс закричала громче. Спайк глянул на неё и увидел, что та отчаянно указывает вперёд. В потоке набегающего воздуха он разобрал лишь хриплое и надтреснутое от усилия: "Ты видишь?"
Дракон вновь посмотрел вперёд и прищурился. Затем он почувствовал, как пространство вокруг него перекрутилось.
Долина исчезла. Они уже не падали, а парили сквозь шторм над выступающим из склона горы под ними плато. Внизу виднелись покрытые снегом и льдом разрушенные строения.
Кантерлот.
Компасс нашла тропу. Они добрались. Спайк напрягся, пытаясь разобрать детали, но город выглядел как-то неправильно: тени лежали там, где не должно было быть теней.
Затем он почувствовал, как крылья схватились, и снизу послышалась какофония ржания. Виндиго нагнали их, и итак натянутые до предела в попытке удержать их в бурном потоке воздуха крылья внезапно промёрзли. Спайк почувствовал, что в животе у него потянуло — притяжение вмешалось, забирая своё, и они начали стремительно падать.
В этот раз он действительно падал. Лежащие внизу улицы города взмывали навстречу. Массивная чёрная громада — это мог быть лишь Кантерлотский Замок — приближалась с каждой секундой. В заполнившей разум внезапной панике, мысль о том, что он, наконец, возвращается домой, выглядела даже немного забавной. Спайк почувствовал поднимающийся в горле сдавленный смех.
Он поборол его. Они всё ещё были живы. Спайк не мог позволить остальным умереть вот так. Это были его друзья, и они пошли, чтобы помочь ему. Он не мог их подвести.
С усилием ещё большим, чем в первый раз, дракон медленно расправил крылья.
Лёд затрясся, пытаясь сдержать его мощь, а затем раскололся серией скоропалительных хлопков. Спайк почувствовал рвущий крылья ветер. Ветер был силён — слишком силён, чтобы идти ему наперекор: при такой скорости и в таком ветру Спайк просто не мог себя остановить.
Он всё равно попробовал. Поджимая ноги и пытаясь выпрямить крылья в вертикальном положении, дракон невольно заревел от усилия. Получалось медленно — слишком медленно, а замок приближался слишком быстро, — но он справился. И моментально почувствовал врезавшийся в растянутые перепонки ветер. Некоторые перепонки порвались моментально – Спайка пронзили молнии.
Но он не остановился. Со всей своей силой, он отвёл крылья, а затем хлопнул ими один лишь раз — сильнее, чем когда-либо. Это было всё, что он мог сделать.
Этого было не достаточно. Пусть даже Спайк чувствовал, как его сила порвала воздух на части — он не опёрся на него, а ударил по нему; пусть даже звук этого удара прокатился по городу, дюжину раз отразившись от зданий и оглушив дракона так, как до сих пор не удалось даже шторму; пусть даже он чувствовал, что растянутые крылья под невероятным давлением рвутся всё сильнее; он знал, что этого было не достаточно. Он прижал Пифа и Компасс к груди, свернулся вокруг них, как мог, и приготовился к удару.
Последним, что Спайк почувствовал перед тем, как мир погас, был сокрушительный удар ворот Кантерлотского Замка по чешуе.