Увидеть Солнце

Первая и единственная

Увидеть Солнце

«Врёт тот, кто говорит, что у него нет мечты.

Все мы о чём-то мечтаем.

Каждый – о своём»

— Давным-давно, в волшебной стране Эквестрии… — земная пони по имени Пепперит Солис с грязновато-белой шёрсткой и золотистой гривой рассказывала на ночь своей дочери, Луманес, древнюю сказку. Сказку о том, как когда-то величественная принцесса Селестия правила волшебной страной, о том, как все пони были счастливы во времена её правления, о том, как она каждое утро и каждый вечер поднимала и опускала Солнце… Она рассказывала о времени, когда Принцесса Луна только-только вернулась из своего заточения, когда будущие министерские кобылки только недавно познакомились и были ещё совсем юными, когда в Эквестрию ещё повсеместно не проникли технологии, а о нехватке ресурсов никто и не задумывался… Она рассказывала о времени, когда все были счастливы.

 — Мама! Расскажи ещё! – чуть ли не воскликнула Лум, когда мать закончила рассказывать. Маленькую пегаску, с ярко-жёлтой шёрсткой и лазурной гривой, распирало от полученных во время рассказа эмоций. Она обожала, когда мать рассказывает ей именно эту историю. Особенно её нравился момент, когда принцесса Селестия на самой заре поднимала огромный, золотой круг солнца. Она живо представляла себе эту картину, но всё никак в её голове не вырисовывались детали, которые она так бы хотела рассмотреть. У неё куда лучше получалось представить просто солнце на безоблачном небе.

 — Ну, будет тебе, Лумочка. Надо меру знать. Да и к тому же уже пора спать ложиться, ты устала… — улыбаясь и гладя малышку по головке, говорила Пеп.

 — Мама?.. А почему на небе я никогда не вижу солнышка?

Пепперит вздохнула.

 — Мы же…

«фффпззхчшшш…» — донеслось из соседней комнаты, после чего там кто-то не совсем сдержанно выругался. Но Лум не услышала этого, мать успела зажать ей ушки.

 — Не волнуйся, дорогая, эта у папы там что-то… — сказала кобылка своей дочери, — Ну, спи, родная…

 — Я знаю, что у папы… Мама, подожди! Ты же не сказала мне то… то, что я спросила.

Пеп, уже отошедшая от кроватки дочери, остановилась и вновь вздохнула.

 — Мы же говорили об этом, Лум. Потому что там всегда густые облака, а сквозь них солнца почти не видно…

 — Я знаю, что там облака, — перебила Лум, — но почему они там всегда? Почему им не уйти куда-нибудь? Им разве не скучно всегда быть на одном месте? – маленькая отважная кобылка была полна решимости хоть сейчас взлететь и разогнать все эти скучные, хмурые тучи, которые мешают исполнению её заветной мечты. Но, увы, она хоть и была пегасом, но летать ещё не умела.

 — Я… я не знаю, почему они не уходят… — соврала Пеп, — Мы как-нибудь вместе подумаем, почему так, хорошо? А теперь спи, дорогая моя, — она поцеловала дочь в лоб, потушила свечку и пошла в другую комнату, откуда ранее раздавался звук помех.

«Мама всегда так говорит, что «как-нибудь» подумаем… Только это «как-нибудь» всё никак не наступает… Но… может когда-нибудь эти занудные тучи уйдут с неба и я всё же смогу увидеть солнышко… Да, так обязательно будет! И мы все будем смотреть на него, и я, и мама, и папа! Это будет так здорово! Мы обязательно устроим праздник и… и… Он будет прямо как день рождения! Как второй день рождения! Только лучше! Вот будет здорово… Да, будет. Я обязательно должна увидеть Солнце…» — с такими мыслями Лум тихо заснула в своей маленькой кроватке.

…Тем временем Пепперит тихонько пробралась в комнату, где возился с радио её муж, Грей.

 — Что, сломалось? – тихо спросила Пеп.

 — Да вот, барахлит что-то… — задумчиво ответил пегас серого цвета с тёмно-синей гривой. В этой комнате горело всего две-три свечи, но и их света хватало, чтобы осветить круп Грея с многозначительными облаком и молнией, обведёнными в круг, — Но вообще сегодня оно ещё хорошо работало. В целом.

 — Я сегодня не слушала… Диджей Пон3 опять про свою дарительницу света рассказывал?

Грей кивнул.

 — Как ты думаешь, это всё правда? – чуть помолчав, спросила Пепперит, — Правда, то, что он говорит?

 — С чего бы диджею Пон3 врать? Сомневаюсь, что он стал бы разыгрывать весь этот спектакль… Нет… Он не врёт.

 — Как бы хотелось, чтобы дарительница света подарила хоть чуточку солнечного света нашей Лум… — сказала кобылка, чуть опустив голову вниз.

Грей внимательно посмотрел на жену.

 — Она опять сегодня спрашивала, почему на небе нет Солнца?

 — Да… Вот только сейчас, перед сном.

 — И что ты ей ответила?

 — То, что и всегда. Я боюсь ей рассказывать правду… Боюсь, вдруг она… поменяет отношение к тебе? Она и так уже слишком часто спрашивает меня, почему вокруг нет ни одного пегаса, кроме тебя и её…

Грей ничего не ответил, он надолго задумался, бросив даже возиться со своим радио.

 — Придёт время, — начал он некоторое время спустя, — и она всё узнает… Не переживай так, я верю, всё будет хорошо, — сказал он и улыбнулся жене. Она улыбнулась ему в ответ.

 — Она ведь уже спит? – спросил пегас.

 — Думаю, спит…

 — Хорошо… — Грей встал и направился в соседнюю комнату, к кроватке дочери. Подошедши к ней, он увидел безмятежно спящую маленькую и очень милую кобылку, чуть освящённую через окно еле-еле проникающим сквозь облака лунным светом. От такого зрелища дашит, повидавший многое за свою ещё не столь длинную жизнь, невольно улыбнулся. Он поцеловал дочь в лоб и накрыл сползшим на пол одеялом.

 — Спокойной ночи, малышка. И пусть тебе присниться Солнце.

«Засыпай, на руках у меня засыпай,

Засыпай под пенье дождя

Далеко, там где неба кончается край

Ты найдёшь потерянный рай»

---

Городок, а вернее будет сказать маленькая-маленькая деревушка, где жила со своими родителями такая же маленькая кобылка по имени Луманес, ещё даже не получившая заветного знака отличия, ничего особенного из себя не представлял. Это было поселенье, каких относительно немало раскидано по всей Эквестрийской пустоши, и пони здесь жилы совершенно обычные. Кстати, жило их здесь совсем немного, и порой, когда происходили нападения, хоть и не очень частые, рейдеров или какой другой нечисти, народившейся в послевоенной Эквестрии, им приходилось непросто.

Относительно надёжной защитой служило то, что, во-первых, предусмотрительные пони в своё время выстроили вокруг поселенья добротный, высокий частокол, мощь которого была подкреплена магией здешних единорогов. Во-вторых, геройство местных пони. Известно много случаев, когда при нападении на деревню многие пони своим телом, когда не было другого выхода, закрывали от выстрелов других, тем самым спасая их жизни. На местном кладбище есть даже отдельное место для таких. Что-то вроде пантеона местных героев…

Третьим фактором являлась близость к Новой Эпплузе, которая как периодически помогала с поставками оружия, так и напрямую присылала подмогу, если местным приходилось совсем невмоготу. Впрочем, на деревню никто серьёзно не нападал уже несколько лет, и просить о помощи соседей не приходилось, но Новая Эпплуза сохраняла свою значимость как торговый партнёр.

Сегодняшний день выдался дождливым, так что Лум не пошла гулять со своими друзьями, а осталась дома. Она сидела на полу и играла со своими тряпичными пони-куклами, которые когда-то ей сделала мать. Играть с ними – было одним из любимейших занятий Лум, в такие дни она проводила за ним по нескольку часов, не отрываясь от них. Дольше она могла только вглядываться в дневное небо, ожидая, когда же всё-таки выйдет Солнце.

Впрочем, это она могла делать и в вовсе не дождливый день, а в совершенно обычный. Она делала это скорее по настроению, и надо сказать, настроена была на это довольно часто. Порой, когда уже не первый час она смотрела на серое, облачное небо, не предвещавшее выхода Солнца, Лум злилась и даже обзывала и это Солнце и эти тучи нехорошими словами и уходила куда-нибудь в уголок дома, куда блеклый дневной свет почти не доходил.

Но уже через несколько минут, спохватившись и вспомнив о прекрасной принцессе Селестии, что дарит нам светило каждое утро, о тёплых лучиках летнего Солнца, которых Лум никогда не чувствовала, но о которых с таким благоговением рассказывала мать, тоже будучи под впечатлением от таких же рассказов в своём детстве, она вновь бежала к окну и жадно, до рези в глазах, всматривалась с неживую, свинцовую высь, надеясь найти там хоть каплю чего-то живого, хоть маленький лучик света, хоть намёк.

Но дни шли за днями, а ничего не было. Ничего не менялось. С высоты на пустошь смотрели всё те же бесчувственные облака, которые, если бы они только знали о священной детской мечте, обязательно бы расступились над маленьким поселением и подарили бы малышке солнечный свет… Не тот, пустой, пропущенный через толстый слой туч, а настоящий… Но ничего не было.

Тем не менее, Луманес продолжала каждый день всматриваться в небо. Продолжала надеяться… Ведь если она перестанет смотреть, перестанет ждать чуда, перестанет надеяться… Что тогда? Тогда ничего… лишь пустота. Потому что все мы всю нашу жизнь живём по сути лишь надеждой и мечтой. А если их потерять… Потеряется и сама жизнь.

И осознавая всё это где-то глубоко в душе, Лум продолжала смотреть каждый день.

Но она ведь была ещё совсем маленькой кобылкой, верно?

Верно. И пока что она со свойственным жеребятам детским задором просто играла в куклы.

 — Ввжжууух! Полетели! – говорила, смеясь, Лум, и вертела игрушку перед собой, представляя, что та летает, — Хотела бы я летать как ты, — говорила кобылка своей маленькой кукле, — Мама говорит, что я скоро научусь, но когда будет это скоро не говорит… Но я всё же научусь когда-нибудь и смогу полететь, и тогда я подлечу прямо к облакам и взлечу выше них!.. – она говорила со всё нарастающей уверенностью и вдруг её взор упал на окно около её кроватки, с виднеющимися за ним облаками, и она замолчала.

Встав, она направилась к своему любимому месту, но на полпути остановилась, уставившись на закрытую дверь соседней комнаты, где сидел её отец. Он вообще мог просиживать там целыми днями, поочерёдно, то слушая радио, то копаясь в нём. Он немало смыслил в технике, и не только в радио. Знакомые так и называли его – Техником, и часто приносили на починку свои радио или другие вещи.

Обычно, если пегас не разбирал радио на множество отдельных деталей, из комнаты либо лилась красивая музыка, очень нравившаяся Лум, либо диджей Пон3 вещал на всю пустошь прямиком из башни Тенпони. Лум давно к этому привыкла и знала, какой голос у ди-джея Пон3.

Но сейчас, после нескольких секунд помех, из комнаты донёсся совершенно незнакомый маленькой кобылке голос. Он хоть и звучал тихо из-за двери, но в нём чувствовалась некоторая властность. Лум тихо, что бы не услышал отец, подошла к двери и подставила к ней ушко, пытаясь понять, кто же это говорит. Но у неё не только не получилось распознать говорившего, она даже почти не разбирала, что именно говорят. Из не слишком длинной речи она уловила только «Великий … пегасов». Между этими словами было ещё одно, то ли «анлав», то ли «балаклав», Лум не совсем поняла, но то, что там что-то было про каких-то великих пегасов, ей понравилось. Она даже подумала, а не про неё и её папу ли говорят? Ведь других пегасов она никогда не видела, значит, это может быть только про них, думала малышка.

Лум даже набралась смелости и вошла в комнату, чего обычно не делала без разрешения, потому как её отец не любил, когда ему мешают. Но сейчас он даже ухом не повёл при появлении дочери, а просто сидел перед своим радио, уставившись куда-то в пустоту.

Голос из радио больше не шёл, но теперь ему на смену пришла какая-то, как казалось Лум, величественная музыка, какой раньше она никогда не слышала.

«Наверное, в честь великих пегасов включили» — подумала маленькая пегаска не без внутренней гордости за неизвестных пегасов.

Она подошла к столу, за которым сидел её отец и удивлённо на него посмотрела. Он всё так же смотрел непонятно куда, а по всему его телу большими каплями тёк пот, от чего его шёрстка взмокла.

 — Папа, тебе жарко?.. – спросила Лум, но тот не ответил, — Папа, кто был тот дядя из радио? Я его раньше не слышала… — снова ноль внимания.

Лум надоело стоять на одном месте, и она начала ходить рядом с отцом туда-сюда. Она ходила так несколько минут, прежде чем он обратил на неё внимание. И не просто обратил, его взгляд был теперь наполнен страхом. Сильным страхом.

 — Папа, ты испугался кого-то?.. – неуверенно спросила кобылка. Но вместо ответа он притянул свою дочь к себе и крепко обнял её.

 — О-о, папа, я люблю обниматься! Ура! – они простояли, обнявшись, с минуту. Но если Лум при этом улыбалась и была крайне счастлива в этот момент (ведь отец не так часто без причины станет лезть обниматься), то Грей испытывал прямо противоположные чувства.

В прихожей хлопнула дверь, нарушив повисшее в доме молчание, лишь частично заполняемое величественной музыкой из радио.

 — Мама! – радостно вскрикнула Лум и, ловко вырвавшись из объятий отца, побежала встречать мать.

 — Ну-ну, Лумочка, подожди я же вся мокрая… — сказала Пеп, когда её дочь пыталась накинуться на неё с «обнимашками», — А ты… тоже вся мокрая и… ты вспотела? О Богини, что же ты тут без меня вытворяла?

 — Это не я, это папа!

 — Папа? – удивилась Пепперит. И тут же её взгляд упал на вход в ту самую комнату, где стоял, чуть пошатываясь, её муж.

 — Дорогой, что случилось? – с волнением в голосе спросила белая кобылка.

 — Пеп… — начал уже более-менее пришедший в себя Грей, — Кажется, нас ждут проблемы. И это будет куда серьёзней, чем атаки рейдеров…

---

Луманес была недовольна. Очень недовольна. Ещё бы! Вот уже как много дней (Лум не могла сказать, сколько точно, у неё пока плохо получалось считать) всё вокруг неё изменилась, и не в лучшую сторону. Её родители всё никак не хотели с ней играть, папа, если не уходил куда-то, как он говорил, «по делам», часами просиживал за своим радио, вслушиваясь в какой-то говор, по большей части не понятный Лум. Она практически понимала только про каких-то великих пегасов, но никак не могла понять, почему же папе интересно слушать всё это по сто раз на дню?

Свою маму Лум тоже в последнее время видела намного реже, чем раньше. Она постоянно куда-то уходила, порой надолго, а возвращалась всё такая же взволнованная, как и прежде. Лум всё казалось, что её мать кого-то или чего-то боится, но когда маленькая кобылка спрашивала её об этом, та лишь мягко улыбалась и говорила, что всё хорошо.

Но что «хорошо» жёлтая пегаска понять не могла. И правда, что может быть хорошего, когда тебя и гулять-то отпускают только под строгим контролем матери? Впрочем, Лум почти и не ходила гулять с тех пор, как голос диджея Пон3 пропал из эфира радио и заменился на какой-то другой. Всех её друзей разом перестали выпускать на улицу, и Лум непроизвольно уловила какую-то связь между новым голосом и всеми этими переменами.

«Ууу, глупый голос, это из-за тебя меня никуда не выпускают, и никто не хочет со мной играть…» — думала Лум.

Единственной оставшейся отдушиной для маленькой пони был всё тот же силуэт Солнца где-то там, в вышине. И сейчас, отвлечённая ненадолго от попыток расшевелить отца или мать, она опять рассматривала его всё с тем же вожделением.

И неожиданно для малышки ей в голову пришла, как ей показалось, замечательная мысль. Зародился план, как она сможет, совсем чуть-чуть, но всё же, взглянуть на Солнце. Лум вспомнила, что прямо за городской стеной есть немаленький холм, одна из сторон которого – это крутой обрыв. И именно этот обрыв-то и интересовал её. Она решила спрыгнуть с него и, набрав таким образом скорость, наконец, полететь и взмыть выше облаков и увидеть всё-таки, первый раз в своей жизни, яркое Солнце. А потом… Что будет потом, малышка уже не думала, да и зачем? Ведь исполниться её главная мечта! А там… какая разница?

План был предельно прост: улизнуть из дома, незаметно пробраться к маленькой дырке в стене, которую давным-давно она же сама и расширила с друзьями, специально для таких вот вылазок, и, взобравшись на холм, спрыгнуть. Единственной проблемой оставалось незаметно уйти из дома. Как это сделать, Лум не могла придумать. Пока мама дома, она, хоть и сама не своя, всё равно зорко следит за дочерью, как будто боится вдруг потерять её из виду…

 — Грей… — послышалось из комнаты отца.

 — А… Это ты, Пеп… — ответил пегас, отвлёкшись от радио.

 — Да… Мне сейчас нужно идти, помнишь? В Новую Эпплузу.

 — Я знаю… Со сколькими пони ты идёшь?

 — C десятью, плюс наш мэр. А там я надеюсь у нас получиться договориться, как нам организовать коллективную оборону в случае, если…

 — Не будет никакой обороны, — прервал её дашит, — Если Анклав доберётся до нашей Селестией забытой деревушки, то нам уже никто и ничто не поможет… Даже пресловутая дарительница света…

Пепперит молчала. В глубине души и она понимала, что им не устоять против огромного количественного и качественного превосходства Анклава. Но ничего не делать, сложа копыта, было не в её духе. И поэтому она делала.

 — Давай не будем заранее убиваться… — всё же произнесла кобылка.

 — Давай, — равнодушно ответил Грей.

У Пепперит на глазах появились еле заметные слёзы, и лицо её стало более чем грустным, но она быстро смогла усмирить свои чувства.

 — Не забывай следить за Лум… — только сказала она и вышла из дома.

Лум наблюдала за всей этой картиной со стороны и никак не могла понять, о чём же говорят взрослые. В итоге она решила, что о чём-то незначительном и не заслуживающем внимания.

Но когда дверь за матерью захлопнулась, а её отец весь обратился в слух рядом со своим алтарём – радио, Лум поняла – это шанс. Шанс, который нельзя упускать!

Она тихо, чтобы отец её не услышал, пробралась к входной двери и, приоткрыв дверь, выскользнула наружу.

И, наконец, вот она – свобода! Лум не ожидала, что у неё так легко получиться уйти из дома, и теперь, благодаря такому успеху, уверенность в своих силах у маленькой кобылки удесятерилась. Она буквально побежала к своей цели, не забывая при этом прятаться от прохожих пони, благо, их было совсем немного. С недавнего времени, как замечала Лум из окна, на улице стало куда меньше пони, чем раньше.

Ярко-жёлтая кобылка продолжала свой стремительный марш-бросок к дырке в стене, и у неё это неплохо получалось. Ещё бы, ведь она воспринимала всё это как игру, когда нужно обязательно успеть куда-то вовремя, иначе случиться что-то очень плохое. А если Лум и умела что-то делать на отлично, то этим «чем-то» как раз и были игры. И она со своей задачей справлялась.

Добравшись, наконец, до заветной дыры, она осмотрелась вокруг и, не заметив ни души, смело скользнула наружу. Перед ней во всей своей «красе» предстала пустошь, для многих пугающая, несущая смерть и, по большому счёту, сама являющаяся синонимом смерти. Но для Лум пустошь не была чем-то особенным или интересным и уж тем более тем, что должно было её пугать. Это место было просто другое.

И поэтому она смело пошла вперёд и быстро, сама не заметила как, дошла до холма. Теперь предстояло самое сложное – взобраться на него. Если один его склон был совершенно отвесным, то другой, по которому и предстояло идти Лум, хоть и под девяносто градусов к земле не стоял, но всё же был достаточно крутой. И неокрепшим ногам маленькой кобылки такой путь мог оказаться не по силам.

Но лучше попробовать и проиграть, чем совсем не пробовать, верно?

И Луманес начала свой восход на гору-холм. Взбираться было невероятно тяжело, пару раз ноги разъезжались в разные стороны, грозя своей хозяйке падением, но Лум устояла. По мере подъёма ветер становился всё сильнее, как будто специально пытаясь сбить героиню с ног, и ей всё тяжелее и тяжелее было продолжать свой путь.

Но нет той преграды, что остановит мечтающего. И холм этой преградой не стал. Лум неожиданно для себя оказалась на вершине, прямо у отвесного склона.

Сразу же в лицо дунул ветер, но не тот, что был при подъёме, сильный и порывистый, сбивающий с ног, а мягкий и, как показалось Лум, чуть сладковатый. Этот ветер был наградой за восход сюда.

 — Ууу… Как здесь высоко… — протянула кобылка, посмотрев вниз. Потом она посмотрела на облака, прикидывая, как скоро после начала падения она полетит и как скоро доберётся до облаков. Правда, маленькая пегаска ещё не умела летать, но она подумала, что в таком-то важном для неё деле ей даже сама Селестия должна будет помочь, и такой пустяк, как неумение летать, преградой не станет.

Лум отошла назад от склона на несколько метров и, разбежавшись, прыгнула вниз со словами «Солнышко, я уже иду!». И в ту самую секунду, когда её копытца оторвались от земли, ей показалось, что откуда-то она слышит крик, как будто её мама где-то кричит… Но эта мысль промелькнула за долю секунду и тут же забылась. Лум предоставила всю себя свободному падению. Которое длилось всего пару секунд.

Какая-то серая точка как молния со стороны налетела на Лум и подхватила её крохотное тельце, унося его вниз.

 — Папа? – удивлённо уставилась Лум на своего отца.

Дашит, минуту назад спохватившийся дочери и быстро кинувшийся на её поиски, уже осторожно опустил дочь на землю, неподалёку от холма, и посмотрел на неё таким взглядом, от которого Лум хотелось сжаться в маленький комочек, прикрыв лицо хвостом, и долго-долго не выглядывать наружу. Она так и сделала.

А со стороны всё того же холма к отцу и его дочери уже со всех ног бежала, плача, Пепперит, ещё не успевшая уйти в Новую Эпплузу и увидевшая Лум в последний момент, уже на вершине…

---

В маленьком городке-деревушке было шумно. Даже очень шумно. Буквально везде сновали пони, занимаясь какими-то своими непонятными, для неосведомлённого, делами. Кто-то собирал свои вещи в телеги, другие то и дело куда-то бегали, кажется, сами не зная куда, а третьи просто стояли посреди всей этой неразберихи и оглядывали происходящее то ли с удивлением, то ли со страхом в глазах. Но всех их охватывало чувство чего-то приближающегося, чего-то страшного, чего-то, что уже очень близко и вот-вот будет здесь… И поэтому они суетились и временами с опаской поглядывали на небо…

Лум смотрела на всё это через окно, ибо теперь ей запрещалось выходить из дома после вчерашней вылазки. Кобылка даже не пыталась сопротивляться решению родителей, она и сама понимала, какую оплошность совершила…

Но она совсем не понимала другого. Почему вчера на улице не было ни души, а сегодня с утра, после того, как домой вернулась мама, предварительно, как она сказала, «зайдя к знакомой», на улицу высыпало чуть ли не всё местное население? «Это что, какая-то всеобщая вечеринка?» — думала Лум, — «Кажется, у них там не очень весело…».

Она решительно не понимала, что произошло, а мама с папой на её вопрос «почему на улице так много пони?» лишь отмахивались или говорили что-то невнятное, так, что Лум ничего не понимала. В конце концов, она оставила отца чахнуть над радио, а мать просто куда-то ушла, оставив дочь без собеседника. Впрочем, она скоро вернулась, но Лум уже не пыталась у неё ничего выспрашивать.

И сейчас её родители были в соседней комнате и разговаривали на фоне очередного «послания» от Анклава. В голосе Пепперит слышалось явное волнение, а Грей же напротив, говорил спокойно. Как будто на него не действовала всеобщая атмосфера предчувствия чего-то ужасного…

Лум, сидя у окна и вглядываясь то в происходящее, то в небо, слышала своих родителей, но совсем не слушала.

 — Послушай, Грей… — говорила почти обречённо Пепперит, — В Новой Эпплузе нам отказали в помощи… Все уходят… Мы тоже должны уходить… Иначе…

 — Зачем ты повторяешь мне одно и то же по сто раз? – уже несколько раздражённо сказал жеребец, — Я уже ответил тебе, что все остальные могут идти куда хотят, но мы останемся здесь. Так будет безопасней. Сначала я тоже думал, что нам лучше будет уйти… Но потом… Подумай, зачем Анклаву нужна наша дыра? Да они даже не заметят нас… А если мы уйдём с остальными в какое-нибудь более крупное селение… Ну, сама подумай…

 — Грей… подумай хотя бы о Луманес… — по щеке кобылки текла слеза.

 — Да и куда нам идти? – продолжал Грей, как будто не обратив внимания на слова жены, — Какой город нас примет? Никому не нужно так много лишних ртов… Да и в самой пустоши тоже да добрых пони вряд ли наткнёшься…

«…вы уже видели наши корабли в небе над вами…» — хрипло проговорил динамик.

 — Меньше часа назад я видела «Хищника» над нами… Он летел в сторону Новой Эпплузы… — тихо, еле сдерживая слёзы, проговорила Пеп, — Он уже было завис над нами, но потом всё же полетел дальше…

 — Я знаю… — сказал Грей.

 — А что если прилетит ещё один? Что если он не пролетит мимо? – она уже не могла сдерживать слёзы, и заплакала навзрыд, — Я боюсь… Не за себя, за дочь нашу боюсь, пойми! – она почти кричала, — Мне страшно… — уже тише прибавила она.

«Возможно, наши пегасы уже приземлились на ваши улицы…»

 — И ты думаешь, ей там будет безопасней? – сказал Грей, кивнув на выход из комнаты.

«Не нужно тревожиться…»

 — Я… я не знаю… — несмело сказала белая кобылка, — Но я чувствую, что отсюда нужно уходить…

---

Уже через час в городке оставалось гораздо меньше пони, чем было до этого. Но те, что остались спешно, почти в панике, собирали свои пожитки и уходили в неизвестном направлении. И только Лум и её родители не спешили уходить.

 — Грей… Умоляю тебя… — Пеп опять плакала, она просто не могла сдерживать слёзы. Какое-то липкое, неприятное предчувствие разрывало её изнутри ещё со вчерашнего дня…

 — Я знаю, что ты боишься… Но пойми, здесь хоть и не безопасно, но гораздо безопасней, чем в тех местах, куда направились эти… — он кивнул в сторону выхода из дома.

Пепперит молчала. Она не знала, что ещё сказать мужу, чтобы убедить его. Она просто знала, что если не уйти, будет что-то нехорошее… Очень нехорошее… Но Грей не соглашался. А одной вместе с Лум идти она боялась. Да и куда она без мужа-то…

Повисло неловкое молчание и только радио, не умевшее чувствовать, продолжало говорить не смущаясь.

«Великий Анклав приветствует с распростёртыми объятьями наших земных братьев и сестёр…»

Пепперит теперь смотрела на мужа молящими глазами. Из них ручьём лились слёзы и не сломаться от такого зрелища было трудно… Даже закалённому войну было бы трудно…

«…Сжечь заражённые участки, прежде чем инфекция распространиться…»

 — А хотя знаешь, что?.. – начал вдруг Грей, но тут же прервался, когда голос анклавовца вдруг пропал, заменившись сильными помехами, после которых из динамика донёсся знакомый и такой сейчас приятный голос.

«Добрый ввввечер, детки!» — это был диджей Пон3.

Грей весь обратился в слух. Пеп тоже, смахнув слёзы, приблизилась к радио. И даже маленькая Лум, услышавшая знакомый голос, прибежала в комнату к родителям.

«Это снова диджей Пон3, ваш старый приятель! Прямо из засекреченного места где-то в Пустоши Эквестрии. Вы же не думали, что я оставлю вас всех только из-за Анклава, не так ли?»

Сейчас вся семья была крайне рада слышать этот голос. Ведь если диджей Пон3 смог пробиться в эфир, значит ещё не всё потеряно… Значит, ещё можно бороться.

 — Хм… Значит, Обитательница Стойла просто взяла и взорвала Богиню… — усмехнувшись, сказал Грей, когда голос диджея Пон3 вновь пропал, заменившись помехами, — Может, она и весь Анклав к чертям взорвать может, вместе со всеми их кораблями! – у пегаса заметно повысилось настроение.

И даже Пепперит слегка улыбнулась словам мужа, хотя и неуверенно. Только маленькая Лум смотрела на своих родителей снизу вверх, ничего не понимая, но тоже слегка улыбаясь, поддавшись общему настроению.

Для неё вновь услышать этот знакомый голос значило лишь то, что скоро вернётся старая музыка, которая ей так нравилась… И не более.

---

Теперь Грею было гораздо легче убедить жену в том, что им вполне можно остаться дома, а не бежать непонятно куда. Хотя, конечно, она всё ещё вела себя нервно, у неё периодически дергался глаз, и она часто посматривала на небо через окно… Через то же самое окно, через которое и её дочь смотрела на небо, лелея свою маленькую мечту… Но Пепперит поглядывала туда не потому, что надеялась увидеть хоть «кусочек» Солнца… Она-то прекрасно знала, что это невозможно, тем более в нынешней ситуации… Нет… Она смотрела туда, потому что боялась увидеть там «Хищников»… Ведь их появление означало бы конец и им, и их маленькому поселению…

Но небо было чистым. Нет, не от облаков, но от «Хищников». И поэтому Пепперит начала потихоньку успокаиваться (Хотя стать такой же спокойной как раньше, ей пока не удавалось), а Грей, походив по деревушке, даже убедил парочку друзей всё же остаться здесь, а не бежать «неизвестно куда, неизвестно зачем».

Вообще, во всём поселении их осталось меньше двадцати. Все остальные покинули свои дома, в которых многие жили с рождения, а некоторые даже и сами построили их, чтобы уйти… кто куда. Организованного каравана беженцев так и не получилось. На то были свои причины. Взять хотя бы то, что все пони уходили в совершенно разное время, да и ведь знакомые, если у кого-то такие имелись, у всех могли жить в разных местах. А если там, куда ты идёшь, тебя хоть кто-то знает и знает не с худшей стороны, то шансы, что тебя впустят в поселение, а не продырявят твоё тело ещё на подходе, были гораздо выше. Впрочем, и в этом случае шанс всё равно остаётся просто шансом, а не панацеей…

А сегодня в деревушке, в частности в доме, где жила ярко-жёлтая кобылка, всё было как всегда. Периодически мигающая лампочка на потолке, дующий из всех щелей ветер, Пегас-дашит, сидящий за свои радио и внимательно вслушивающийся в океан помех, который лился из динамика. Он пытался услышать… хоть что-то. Какие-то послания, хоть от Анклава, хоть от диджея Пон3… Второе, конечно, было более предпочтительно. Но радио молчало, лишь противно шипя.

 — Дорогой… Что там? – спросила неслышно подошедшая Пеп.

 — А?.. А, это ты… Ничего… С того сообщения от диджея Пон3 ничего… Я не знаю… Я сильно сомневаюсь, что Анклав стал бы молчать… Скорее, это у меня что-то с радио…

 — А может, это диджей Пон3 устраивает им помехи? – высказала своё предположение кобылка, — Но при этом и сам не может выйти в эфир?

 — Кто знает… Может и так. Если не можешь сказать правду, лучше молчать… Или заставить молчать кого-то другого.

 — И что нам теперь делать? – немного помолчав, спросила Пеп.

 — Ждать… — спокойно ответил пегас, и чуть тише прибавил, — А что нам ещё остаётся…

Пепперит видимо хотела что-то ответить, но в это время в комнату вбежала возбуждённая чем-то Лум.

 — Мам, пап! А там, на улице дядя Ронни лежит! Я к окну подошла и увидела! Он там в чём-то красном… — и добродушно посмеявшись, добавила, — Наверное, другие дети измазали его, баловники! – Лум вообще любила вести себя как взрослая и ругать за проделки других жеребят, при том, что и сама в них участвовала.

Грей оценил ситуацию мгновенно.

 — Быстро! – начал он, обращаясь к жене, — Бери Лум и прячь её!

Пеп с секунду помедлила, но вдруг в её глазах промелькнула искорка понимания и одновременно страха. Она тут же буквально в зубы за холку взяла дочь и побежала к заранее подготовленному месту, в то время, как Грей доставал давно не использованное им оружие…

Всё это заняло лишь мгновение. И в это мгновение раздался оглушающий взрыв, выбивающий стёкла и сносящий даже некоторые стены… Грей, уже успевший найти свой «Гром» и выбежать с ним в большую комнату своего дома, тут же упал, серьёзно посечённый осколками, и выронил своё оружие…

В их доме больше не было стёкол… Впрочем, как и одной из стен. Грей лежал на холодном полу, истекая кровью, и видел, что творилось на улице. Впрочем, к началу этого кровавого действа он явно опоздал…

…Несколько тел его знакомых лежало посреди улицы без движений, все в крови. У некоторых не хватало частей тел… И ещё здесь же лежало несколько кучек пепла, медленно развеваемого ветром… Прекрасно зная, какое вооружение использует Анклав, Грей так же прекрасно знал и что это за пепел…

…Вокруг всё горело, и Грею было совершенно ясно, что он единственный кто пока что остался жив. Ну, кроме двух пегасов, закованных в броню Анклава и стоявших над всем этим пиршеством. И, как показалось Грею, они пытались отдышаться, будто для них здесь только что была не просто бойня, а серьёзная битва, где приходилось показывать все свои качества бойца и затрачивать много сил…

Вдруг Грей увидел, что на земле лежат не только кучки пепла, уже почти унесённые ветром, и пони из этого поселения… Там лежало ещё целых три тела анклавовца. И у всех из головы текла тоненькая струйка крови, уже изрядно натёкшей рядом с ними…

В голове Грея мелькнула мысль, что они хоть как-то, хоть частично смогли отомстить Анклаву… Убить хоть часть их… А ведь те трое, что предстали перед глазами Грея, могли быть лишь частью… Ну, неужто Анклав пошёл в атаку на них только пятью пегасами?.. Такого просто не могло быть…

Но обо всём этом он успел подумать лишь с секунду, а потом он увидел, как откуда не возьмись выбежала Пепперит с Лум в зубах, а в следующее мгновение один из пегасов Анклава выстрелил в неё своим лучом, но тут же сам словил пулю в голову…

…Мир Грея буквально рухнул у него в голове, а глаза застелили слёзы, смешанные с его кровью… Они затекали в рот и он чувствовал вкус меди и соли… Но ему было всё равно, потому что только что его любимая… превратилась в маленькую кучку пепла… Рядом с которой упала его дочь, тоже обречённая на смерть…

Из глотки Дашита вырвался утробный, зловещий, но в тоже время наполненный великим горем крик… Он длился лишь пару секунд, потому что его глотка тут же наполнилась кровью и слезами, но этого хватило, что бы на него обратил внимание оставшийся анклавовец. Он бросился к нему, предварительно пальнув лучом в сторону, откуда прилетела пуля в его товарища, а потом и выстрелил на ходу в самого Грея обычным оружием, целясь в голову. Но, промахнувшись, попал лишь в живот…

Грей скорчился от боли, но когда к нему подбежал пегас в броне Анклава, он смог взять себя в копыта и посмотрел на того с угрозой, но и готовый при этом принять смерть с честью.

…Подбежавший пегас, уже готовый добить дашита, вдруг опустил оружие и снял маску. Из его глаз катились слёзы…

 — Асом? – прохрипел Грей, — Брат?..

Анклавовец некоторое время ничего не отвечал, но потом, сквозь слёзы, выдавил:

 — Прости… Я не знал… Столько лет, Грей… Прости… Нам сказали, что здесь какое-то поселение рейдеров… И… и… — он запнулся, из его глаз ещё сильней и обильней потекли слёзы и он лёг рядом с братом, — Я думал, ты уже давно мёртв…

 — Я уже мёртв… почти, — с трудом произнёс Грей, — Асом…

 — Прости… прошу… Если бы я знал…

 — Я не держу зла… Тебе не передо мной отвечать… Но прошу… — он говорил уже на последнем издыхании, изо рта его лилась кровь, — Позаботься о моей дочери… Луманес… — и он кивнул на меленький жёлтый комочек, сидящий около кучки пепла, и оглядывающийся по сторонам.

 — Да, конечно… — растерянно произнёс Асом, но его брат уже затих. Анклавовец склонил голову и ещё одна, последняя слеза упала на бездыханное тело.

---

Лум никак не могла взять в толк, что же такое здесь случилось. Вот вроде только что она спокойно сидела и смотрела в окно, как вдруг мать схватила её за холку (чего Лум очень не любила, поскольку считала, что так можно делать только с маленькими) и куда-то потащила, а потом и сама мама куда-то вдруг исчезла. Да и папы что-то нигде не было видно…

Чуть ли не больше всего Лум удивляло то, что все взрослые пони просто взяли и улеглись посреди улицы… Притом, что ей самой мама всегда говорила, что нельзя вот так вот просто валяться на улице!

«У-у-у… Ну, вот когда мама придёт, я ей скажу, что они даже спят здесь… А мне она такого не разрешает…» — думала Луманес с лёгкой обидой.

От своих мыслей Лум отвлек непонятный звук где-то наверху, но не над ней, а далеко… Как будто всплеск чего-то… Маленькая кобылка подняла глаза на небо… И открыла рот от удивления.

Облака, что два столетия нависали над этой землёй плотным свинцовым одеялом, начали отступать. И отступали они из-за горизонта, сопровождаемые зеленовато-золотистым сиянием.

Ещё минута… И над головой Лум уже было чистое небо, а на нём ярко золотое светило – Солнце.

Лицо Лум засияло широчайшей улыбкой, она не могла оторвать своего взгляда от этого… этого… чуда. А как ещё это можно было назвать? Только так.

Маленькая кобылка, сама как Солнце, не могла налюбоваться своей мечтой. Она даже не представляла, что Солнышко настолько красивое! И небо… Голубое-голубое… Словно грива самой Лум.

 — Мама! Папа! Ну, где же вы?! Посмотрите только! Я же говорила! Говорила, что Солнышко когда-нибудь обязательно появиться! И теперь оно будет с нами навсегда! Мама, папа, ну где же вы?..

Но на зов пони не пришли родители крошки. Пришёл лишь какой-то странного вида пегас, сначала не менее удивлённо, чем Лум, смотрящий на небо, но потом уже как-то грустно посматривающий на саму Лум.

 — Вы! О-о-о… А кто вы?.. – удивлённо спросила Лум, впрочем, всё с тем же восторгом, но тут же выпалила, увидев у пришедшего крылья, — Аа! Так вы один из тех Великих Пегасов, про которых по радио говорили?! Это вы прогнали тучи?!

 — Я… Нет, малышка, я совсем не великий пегас, — грустно произнёс анклавовец, — И я не знаю, кто прогнал тучи… — всё так же грустно, но уже с нотками озадаченности добавил он.

 — А кто же вы тогда? – сказала Лум, как будто немного разочарованная от того, что не один из Великих Пегасов стоит перед ней, а самый обычный, как она или её папа.

 — Я? – несколько озадаченно произнёс пегас, — Я… я твой дядя, — он попытался улыбнуться, но вышло кривовато. Лум кривизны, правда, совсем не заметила, — Дядя Асом.

 — Дядя?! Дядя Асом?! Круто! – выпалила Лум и снова обратила свой взор на небо, — Посмотрите! Вы можете в это поверить? Солнышко вышло! Это была моя самая-самая-самая заветная мечта! Увидеть Солнце!

 — Мечта? – озадаченно спросил Асом, — Ты мечтала… просто увидеть Солнце? Я вот вижу его каждый… — начал Асом, но тут же осёкся. Он хоть и жил выше её, выше самих облаков, но лично его мечты были… гораздо… мельче.

 — Ну да! – торопливо отвечала Лум, — Я каждый день сидела у окна и смотрела на небо, ждала, когда же уже Солнышко выглянет, а оно всё не выглядывало и не выглядывало… Но вот, наконец, это случилось! Оно выглянуло! – и Лум запрыгала вокруг пегаса от радости… а через секунду её маленькое тельце резко откинуло в сторону, а из её головы на холодную землю потекла тоненькая струйка крови…

 — Ву-у-у-х-у! Это было круто! – возбуждённо-радостно сказал подлетевший пегас в броне Анклава, — Ты видел, Асом?! Она вокруг тебя прыгала, а я всё равно в неё попал! Да ещё и на лету!

 — Что… — произнёс Асом, впавший на несколько секунд в прострацию, когда пуля насквозь пробила голову маленькой Лум, но быстро опомнившийся — Ты… СДЕЛАЛ?! ТЫ УБИЛ ЕЁ! УБИЛ ЕДИНСТВЕННОЕ РОДНОЕ МНЕ СУЩЕСТВО! СЕЙЧАС ТЫ УМРЁШЬ!!!

Прилетевший пегас быстро отшатнулся, явно не ожидая такой реакции, и… тут же превратился в кучку маленького пепла.

А Асом тихо подошёл к безжизненному телу маленькой кобылки, лёг рядом с ней и… заплакал.

Они лежали так очень долго, согреваемые лучами тёплого Солнца…

---

Лил дождь. Небо клубилось густыми, почти чёрными тучами. В округе не было никого.

Почти…

В том месте, где ещё недавно было поселение, теперь было лишь пепелище. Рядом с которым располагалось маленькое кладбище. Новое кладбище…

И хотя тут было не меньше десятка могил, пегас, уже бывавший здесь ранее, стоял не первый час лишь у одной. Он внимательно рассматривал её надгробие, которое сделал сам и думал.

ЛУМАНЕС

«Мечта, ценою в жизнь…»

Такова была надпись на могилке крошечной пони, чья мечта всё-таки исполнилась…

…А пегас, ныне не одетый в свою привычную броню, думал, а как бы хорошо было, если бы все мечтали об этом… Увидеть Солнце… Найти его внутри себя самого… Может быть тогда этот мир изменился бы к лучшему…