Извилистый путь

3. Теория гармонии

Впечатлительное сознание Соулскар сталкивается с шокирующими теориями об устройстве окружающего мира...

За следующие полторы недели Соулскар много всего узнала. Но сведения относились к области ведения быта, в пустыне равносильного выживанию. Пони открыла для себя растения, способные расти и давать вкусные побеги в условиях пустынного климата, узнала, как ухаживать за ними, чтобы получать достаточный урожай. Выяснила, как Старик – старый маг категорически отказывался откликаться на своё настоящее имя, а когда Соулскар по забывчивости упомянула его, перестал общаться до конца дня – получил стекло, как подкоптил его до состояния, обеспечивающего полумрак, как замерял уровень освещённости, используя лишь собственные глаза и копыта. Соулскар подробно рассказали, для чего и как может пригодиться песок, которого вокруг было более чем достаточно, как стирать одежду в условиях экономии воды. Раскрылся секрет превращения песка в глину, секрет поиска камней под барханами, секреты пустынного градостроительства. Пони выслушала и объяснение того, сколько подземных вод находится под пылающей от жара землёй, и как можно добывать влагу из воздуха воронками.

Старик пояснял практически каждый аспект местной жизни, постоянно подбирая аналогии и метафоры из своих бесконечных запасов. А заодно и привёл в порядок шерсть Соулскар, пребывавшую в плачевном состоянии после «забот» подгорных тюремщиков.

Некоторые темы, впрочем, не затрагивались. О своём прошлом, как и о беседе, завершившей первый ужин, Старик не вспоминал. Также он словно забыл о словах про скудость еды, недостаточной для двух пони. На желание Соулскар отправиться в дальнейший путь через пески сердито отвечал, что время ещё не пришло и сил у неё недостаточно. Вместо этого выдумывал новые предлоги, отсрочивающие уход пони. Сначала ему потребовалась помощь с переносом камней. Потом он озадачился ремонтом труб оросительной системы. Вскоре ему понадобилась зоркая пара глаз для проверки надёжности магического поля, создававшего на месте Руин иллюзию пустого пространства.

Очередное задание оказалось ещё более странным. С целью найти и дополнить имевшиеся там трактаты по медицине она посетила библиотеку – кучу книг на втором этаже полуразвалившегося дома. Перо и чернильницу старый маг вручил сразу же, причём буквально создал их из песка и воды, использовав какие-то странные клубы магии. Использование тёмной магии ему не особо нравилось, но он находил её довольно полезной. На резонный вопрос «Можно ли сделать что угодно из ничего?» ответил фразой «Поймёшь, когда постигнешь». Ответ казался странным, ведь предполагал, что Соулскар обучится магии, к чему у неё не было ни таланта, ни физических данных. Пони её вида могли похвастаться длинной шерстью, но не рогом. Однако такие мелочи Старика, похоже, не волновали, и он всё чаще смотрел на Соулскар как на ученицу.

Замечания и пометки пони оставляла прямо на полях книг, копируя эту привычку у единорога. В результате такого совместного творчества исходные записи едва просматривались сквозь коррективы. Когда материалы, нередко более скучные, нежели познавательные, в свитке или переплетённом наборе страниц заканчивались, Соулскар определяла ему место согласно тематике содержания. Медицинские труды, в которые она вчитывалась с интересом, узнавая немало нового, отправлялись в один угол, астрономия с географией – в другой. Работы по совсем чуждой и непонятной области знаний, касающейся сотворения и применения заклинаний, артефактов, мистических явлений, оставались в центре помещения. Интерес у пони вызвала бы «центральная» книга, полная философских рассуждений о плохом и хорошем. Потому что Старик временами возвращался к вопросу о причинах злых поступков, и каждый раз ответ его не устраивал.

Устав от терминов, связанных с зачарованием предметов, Соулскар решила ознакомиться с оставшимся без обложки пособием, надеясь обнаружить что-то интересное. С первых страниц она поняла по слогу и оборотам, что сочинял этот труд обитатель Руин, скорее всего, в те времена, когда не стеснялся называться Старсвирлом. В книге он собрал несерьёзные и непоследовательные путевые заметки об исследовании каких-то пещер.

Соулскар листала плохо скреплённые страницы, переходя от сетований на большое число тупиковых коридоров к радостям от нахождения следов золы и сажи, от описания грубо обработанных заострённых булыжников к теориям о возникновении пещер, от жалоб на капризный подсвечник к удовольствию от приятного климата. Некоторые места, где автор рассказывал, как отважно спускался к подземной речке, и его верёвка едва не перетёрлась о камни, читались легко и интересно. Другие заметки, где шли пространные рассуждения о причинах наличия в воде из подземных источников металлического привкуса, давались с большим трудом – сухой научный слог брал верх над художественным.

— Я тебя сильно отвлекаю? – прозвучал сердитый голос. Соулскар оторвала взгляд от дневника и только после этого осознала, что перемахнула через тридцать страниц. И, кажется, пропустила время очередной поливки огородных растений.

— Если я не должна читать эти записи, то прости. Они лежали в куче вместе с остальными книгами, – попыталась оправдаться Соулскар.

— Нет, я не против, – махнул копытом Старик. – Я сам очень часть читаю эти старые дневники. Пытаюсь по записям понять, когда я упустил момент, в который мог всё исправить.

— Что исправить? – поймала откровения за хвост Соулскар.

Единорог поводил нижней челюстью. На пути от тайн и секретов к открытости и честности лежали серьёзные барьеры. Пони, державшая в копытах путевые заметки, буквально чувствовала, как сознание старого мага преодолевает и обходит какие-то из них.

— Когда-то, давным-давно, я совершил ошибки, изменившие этот мир, – сообщил Старик. – Моё невежество привело к тому, что Гармония, отвечавшая за создание этого мира, ныне искажена и практически утрачена. Я смогу объяснить тебе больше, но я должен быть уверен, что ты поймёшь… – Светло-серые чары вытащили из самой большой кучи книг узкий свиток, свёрнутый и проткнутый насквозь спицей.

— Прежде всего тебе стоит ознакомиться с мифом о бессмертии. – Единорог передал свиток Соулскар. Пони отогнула верхний край, чтобы увидеть манящий заголовок «Внутренняя магия» и первые несколько строк, описывающие какой-то особый ритуал чародейства. Старик между тем продолжал: – Именно мифом, потому что в этом тексте ты найдёшь ответ на вопрос, который тебя занимает. Мог ли простой единорог, забравшись далеко в пески пустыни, прожить несколько сотен лет? Есть ли другие существа с такими возможностями? Можешь ли ты стать одним из них?

— Последнее точно нет, – тряхнула остатками подстриженной гривы Соулскар. – Я же не могу творить заклинания в принципе. Немного не того вида.

— Просто усвой теорию, – с паузой после каждого слова произнёс Старик, магией присвоив себе спицу, удерживавшую свиток в свёрнутом состоянии. На этом он предпочёл закончить разговор, обмолвившись, что ежедневные хлопоты ждать не будут.

Кобылка осталась наедине с подсунутым трактатом, в чтении которого не видела особого смысла. Но решила просто из уважения к старому магу пробежаться по строчкам рассуждений о внутренней магии.

«Теория» оказалась не такой сложной. Автором трактата, почерк которого соответствовал строчкам из путевого дневника, отмечалось наличие у каждого пони некоторого быстро истощающего уровня сил, равнозначных уровню внутренней магии. При этом ставился знак равенства между всеми видами пони, наличие рогов и крыльев выводилось за скобки. К моменту, когда речь в свитке зашла о перенаправлении природного магического фона через биологические манипуляторы в форме визуально воспринимаемых чар, Соулскар не сомневалась, что умозаключения принадлежат Старсвирлу. И что она в них ничего не понимает.

Однако великий маг в своих рассуждениях отметил, что внутренняя магия каждого пони убывает постоянно, и любому копытному обитателю этого мира требуется восполнять магию из окружающей природы. Подобные сложные вещи Старсвирл свёл к простым объяснениям, вроде желания поесть или выспаться. Старый волшебник утверждал об открытии круговорота магической энергии, которая даётся живому существу при рождении и уходит в окружающий мир после смерти. С этими абзацами Соулскар была в какой-то степени согласна.

Но дальше автор свитка утверждал, что расход внутренней магии может контролироваться её обладателем. Он писал, что процесс возможно остановить и обратить посредством ограниченного набора методик, при которых режим дня сочетался с ментальным влиянием разума на всё подчинённое тело. По мере раскрытия темы Соулскар всё чаще ловила в своих мыслях фразы «омоложение» и «остановить старость», которые ассоциировались с указанными в свитке эффектами. И ей всё чаще хотелось скомкать бредовую писанину. Останавливало лишь осознание того факта, что периодически прохаживающийся по первому этажу единорог, по всей видимости, являлся тем самым легендарным магом, жившим не первую сотню лет. И теперь, по крупицам, вроде этого свитка, он делился с Соулскар накопленным опытом. Пони чувствовала одновременно радость и страх. Радость оттого, что ей предстояло учиться у легендарного Старсвирла. Страх – что для такого обучения у неё не было ни врождённых способностей, ни таланта. Соулскар очень боялась, что подведёт и разочарует Старика.

— Благодаря этой методике ты прожил здесь так много лет? – спросила Соулскар вечером в трапезной, когда чтение древних свитков и другие рутинные дела завершились. Записи, относившиеся к «внутренней магии», пони прихватила с собой, хотя читать их при свете зачарованных булыжников, которые, как и в прошлый раз, придавали комнате зловещий вид, не было никакой возможности.

— И здесь в том числе, – кивнул Старик, явно довольный тем, что его «ученица» рьяно взялась за теоретические основы. – Если понять законы природной магии и власть своего сознания, то не останется никаких препятствий на пути из этого столетия в следующее. Я не накладываю на себя никаких заклинаний, не держу у сердца артефактов. – Единорог поставил на стол миски с супом. – Но остаюсь в возрасте, вполне пригодном для жизни. И для тебя это возможно.

— Угу. – В голосе Соулскар явно сквозило разочарование. На поверхности супа плавал укроп, который пони не любила. – Я польщена тем, что вы даруете мне знания о том, как жить вечно...

Единорог качнул головой, чтобы остановить её мысль и вставить свою. Попутно поправил спадавшие с плеч лохмотья.

— Скорее существовать неограниченно долгий срок. Полноценной защиты от всех превратностей судьбы не даст никакая магия. Цепочки случайных событий, создавшие этот мир, имеют противовес в виде событий, способных его уничтожить. Перед силами Гармонии беззащитны все.

Соулскар молчала. За проведённое в обществе Старика время она часто слышала про равновесие и гармонию, случайные явления и цепочки событий. Настолько часто, что начала переносить эту теорию на своё прошлое. Начала искать следы равновесия плохого и хорошего в прогулках, которые устраивала с отцом, в обедах, которые готовила мать, в ловле змей, которыми так увлекалась, во всех аспектах жизни под горами и на горных склонах.

Собеседник отметил задумчивый вид обратившейся к воспоминаниям Соулскар и сделал свой вывод о причинах замешательства.

— Наверное, ты не можешь понять моих мотивов, – предположил единорог. – С ними я определюсь, как только узнаю, согласишься ли ты потратить часть своего времени на отработку этой методики? За несколько недель я объясню тебе суть ментальных техник. Через несколько месяцев постоянных упражнений ты научишься ощущать и контролировать свою внутреннюю магию. Однако потребуются годы, чтобы превратить свой разум в источник жизненных сил. И я должен пояснить, нет, просто обязан пояснить, – ускорил речь единорог, – что так ты лишь замедлишь иссякание своей энергии. Но не спасёшь себя от смерти.

— Забавно, – слабо улыбнулась Соулскар. – Когда я шла к Руинам, я желала умереть. А теперь ты предлагаешь мне неограниченно долгую жизнь.

— Если у тебя хватит способностей освоить курс тренировок.

— Предлагаю в ближайшие дни это проверить, – дала житейский положительный ответ пони. Старик повторно собрал осветительные камни и нагрел их. Соулскар заподозрила, что теперь у пары пони в заброшенных Руинах появилась своя традиция: превращать совместный ужин в научную беседу и вечера воспоминаний.

— Ты можешь мне сейчас сказать, почему мы творим зло? – вернулся к старой теме единорог. Соулскар на протяжении последних трёх дней сочиняла ему ответ. Очередную глупость из области субъективных мнений.

— Потому что в момент, когда мы его совершаем, мы ещё не открыли для себя, что это зло. Открытие есть процесс, который следует за осуществлением. И потому сотворение зла происходит из-за отсутствия у нас осознания его сути, получаемой с открытием.

Она замерла, ожидая реакции со стороны единорога. Поведение в точности соответствовало печальному молчанию предыдущих попыток представить свою точку зрения на философскую проблему. В канву идей великого мага мнение Соулскар не вписывалось, даже если та составляла его с оглядкой на записи Старсвирла.

— Я знаю, откуда ты взяла цитату. – Старик одарил собеседницу хитрым взглядом. – Сегодня ты увлеклась чтением одного путевого дневника. Точнее, черновой копии дневника, которая послужила основой для официальных записей. Этот дневник оставил великий маг Старсвирл Бородатый. Впоследствии он издал многотомные труды, основанные на этих черновиках. Но есть отдельные изначальные записи, которые к переписчикам не попали.

Единорог сделал вид, что изучает что-то интересное на поверхности каменного постамента, чтобы не видеть лукавого взгляда Соулскар. Наверное, он ждал от неё какой-то реплики, которую мог бы прервать. Но пони молчала. «Если Старик так хочет играть в прятки, пусть играет», – решила Соулскар по поводу данного легендарного волшебника. – «Пусть говорит о себе в каком угодно лице. Лишь бы вообще снисходил для разговора».

— Старсвирл исследовал пещеры в малонаселённой части этого мира. Названия этой местности он так и не услышал, придумывать не стал. Возможно, в будущем тот край как-то и обзовут, да и суть не в этом.

Соулскар, расталкивавшая в супе палочки укропа так, чтобы они не попали в ложку, подёргала ушами, выказывая свой интерес к затронутой теме.

— Там Старсвирл столкнулся с одной загадкой, ответ на которую полностью изменил его взгляд на мир, всё, во что он верил. В первых дневниках он лишь отметил некоторые странные находки, которые зародили у него сомнения. Потом последовала вторая и третья экспедиции. От них тоже остались черновики, вот только никто не взялся их переписывать. Правительница, выделившая средства на экспедиции, запретила.

— Что же такого страшного нашёл Старсвирл в тех пещерах?

— Истину о происхождении всего. Ту самую мысль о первенстве Гармонии, которую я рассказал тебе в первый день. Старсвирл понял, что мир вокруг него очень древний, древнее любых существ, которые его населяют, любых самозваных богов и богинь. Мир был создан не имеющей представления Гармонией, случайной связью явлений и событий.

Соулскар почесала за ухом. Пока что она ещё улавливала суть разговора, но чувствовала, что скоро, как и много раз до этого, ей придётся просить Старика повторить последнюю фразу на более простом языке.

— Впрочем, о сотворении мира Гармонией Старсвирл догадывался давно. Но именно в тех экспедициях он обнаружил, что этот мир настолько древний, что нынешние поколения разумных созданий не представляют, каким он был за сотни тысяч лет до их появления. А мир тогда существовал и пустым не был. Старсвирлу удалось найти свидетельства, отпечатки, прощальные знаки, оставленные далёкими-далёкими предками.

— Которые могли построить Руины? – предположила Соулскар, подняв взгляд на выпуклый свод потолка.

— Возможно, но вряд ли. Руины моложе той эпохи. Я… Старсвирл, – поправился единорог, – предположил, что пони того периода не строили домов, живя в пещерах, не вели подобных бесед, общаясь отрывистыми звуками, не контролировали свою магию, порождая её всплески лишь по воле инстинкта. А ещё кости этих существ сказали ему, что все они были аликорнами.

— Аликорнами…

Единственные аликорны жили от королевства в горах так далеко, что превратились в фольклорных персонажей. Мама иногда рассказывала истории про них, когда укладывала Соулскар спать. В памяти сохранилось лишь, что две сестры-принцессы живут в каком-то замке на ином краю бескрайнего ковра суши, где у них есть свои горы и свои горные пони.

— Гармония склонна иронизировать, – продолжил единорог, не обратив внимания на новые воспоминания, захватившие Соулскар. – Случайные события, которыми она распорядилась, сложились так, что предками всех пони, живущих в различных уголках этого мира, оказались одни и те же существа с одним и тем же отличительным признаком. У них были рог и крылья. Старсвирл предположил, что со временем характерные признаки в различных племенах исчезли за ненадобностью, дав начало пегасам, земнопони и единорогам. Но исходные существа – порождения Гармонии и результат её влияния – были аликорнами. Старсвирл увидел это и нашёл этому подтверждение.

— Наверное, он очень гордится этим открытием? – спросила Соулскар, наблюдая за реакцией собеседника. Тот с непроницаемым видом сидел, хлебая остывший суп и явно затягивая многозначительную паузу.

— Старсвирл ужаснулся, – хрипло ответил он, откладывая ложку. – Чтобы понять причину его ужаса, надо знать небольшую предысторию из официальных легенд. Великий маг и волшебник вместе со своими единомышленниками посадил семя Древа Гармонии – силы, оказывающей прямое влияние на состояние этого мира. После чего он встретил двух существ, которые поразили его своим необычным видом. Он встретил сестёр-аликорнов, Селестию и Луну.

«Так вот как их звали», – кивнула мыслям Соулскар. Последнюю пару минут она потратила на выуживание из памяти маминых сказок, где забылись имена практически всех героев.

— И решил, что Гармония создала их такими по какой-то особой причине. Поэтому Старсвирл привёл двух сестёр к Древу, и Древо отдало сёстрам часть своей магии. Возможность управлять дневным и ночным светилами, солнцем и луной.

— А я-то всегда думала, что они… Эм-м… Неважно, в общем… – Соулскар сумела проглотить явно неуместный комментарий.

Эту сказку, ставшую частью его жизни, единорог знал куда лучше пони, проведшей большую часть своей жизни в теснинах королевства, не слишком интересовавшегося делами, происходящими вдали от гор. Единственные новости извне, которые волновали королеву Ролдголд – отчёты с золотых приисков, которые составляла и в художественной форме излагала Эноми Прэнс.

— Сёстры стали правителями большой страны, стали принцессами. Освоили методику Старсвирла, взяли под контроль внутреннюю магию, продлили свою жизнь. Они провозгласили своё правление Гармонией. И во всей их державе наступили мир, процветание, беззаботная жизнь. – Старик практически фыркнул, придав последнему слову оттенок неприязни. – Старсвирл был счастлив таким исходом. Ведь он решил, что выполнил одно из предназначений, предопределённых Гармонией.

Старик увлёкся рассказом, и собеседники оказались в темноте. Нагретые камни успели заново остыть, а на порог храмовой постройки опустилось копыто ночной тьмы. Чтобы дослушать историю, Соулскар пришлось подождать, пока маг вновь зачарует камни, наполнив комнату тревожным светом и тенями. На это время Старик обычно замолкал.

— Поскольку Старсвирлу хотелось новых открытий и свершений, он с дозволения аликорнов раз за разом вновь отправлялся в экспедиции.

— В которых ужаснулся?

— Да, именно так. По совершённым открытиям он понял, что необычность двух сестёр означала вовсе не их избранность, а их ущербность. Они получили случайным образом тот внешний вид, который их предки утратили неимоверно давно. Они ошибки природы, которые не должны были стать богами. Но другие случайности привели к тому, что сёстры возвысились, обманули всех. Несведущий Старсвирл был обманут и понял правду слишком поздно. Когда он уже отдал в копыта сестёр силы, не подлежащие осознанию. С его помощью аликорны возвели на трон ложную Гармонию.

— Я, может, упустила… А что плохого в их Гармонии? – недоумевала Соулскар.

Единорог печально покачал головой. Наверное, считал, что истину, которую он собирался озвучить, должен был знать каждый пони в мире. Но отчего-то знал только он.

— Гармония есть совокупность событий и явлений, – отчеканил он. – Непринципиально, являются ли события хорошими или плохими. В конечном итоге оценку даём мы, а с точки зрения Гармонии такой оценки нет. Гармония – это стальной прут бесконечной протяжённости, неподвластный пространству и времени. При исполнении всех намеченных событий прут остаётся прямым и непоколебимым.

Маг подкрепил свои слова действиями. Металлического прута у него под копытом не имелось, но он, бросив пару взглядов в сторону кладовки, перенёс оттуда верёвочку, с которой вчера снял последний «веник» засушенных листьев. Верёвочку он обмотал вокруг передних ног и растянул до состояния грязно-белой прямой линии. Очевидно, не прекращая разговора, Старик показывал упомянутую непоколебимость Гармонии.

Его голос походил на шелест скрижалей, в которых многовековая мудрость пряталась от растяпистых библиотекарей. Маг увлекал словами, и проза отскакивала от маленького объекта, воплощавшего мир и гармонию. Сознание Соулскар оставило полумрак комнаты, каменный постамент, посуду с недоеденным ужином, сухость пропахшего пылью воздуха. Она шла за этим голосом, за этой речью, видела вещи, которых не было в комнате. Она видела саму Гармонию в том двуедином облике, который превозносил Старик.

— Любое негативное событие компенсируется позитивным, любое позитивное событие оборачивается в трагедию. Но при единовременности событий они не в состоянии нарушить Гармонию.

Последовало движение копытами, от которого натянутая до предела верёвочка загудела. Мир, доведённый до идеального состояния: земля обретает твёрдость, вода растекается по поверхности, пелена осадков накрывает луга. Расстилается синева неба, поднимается ввысь зелень лугов. Прекрасная картина, выверенная и утончённая. Воображаемое мироздание не имело ни одной ослабшей или свисающей ниточки.

— Угнездившиеся на своём троне убожества, сёстры-аликорны, создали государство процветания и покоя, объединив в нём три племени пони. Влияние их Эквестрии перешло и на соседние регионы, создав стабильность в государстве грифонов и в Кристальной Империи. Но эта Гармония – лишь иллюзия. Потому что выглядит она вот так. – Старик задействовал заклинание освещения, странным блеском отразившееся в его глазах, и свёл копыта. Верёвочка, протянутая между ними, ослабла и образовала ниспадающую арку. – Это не Гармония. Это серьёзное нарушение Гармонии, угрожающее всему миру. Исходный баланс в любом случае восстановится, но представь себе, насколько разрушительным окажется такое восстановление.

Очередной демонстрационный жест – повторное натяжение верёвки. На этот раз в её центре на мгновение мелькнул лучик магии. Соулскар догадалась, что Старик повредил верёвку – в следующий момент она порвалась надвое, оставив два конца уныло свисать с копыт.

Богатое воображение Соулскар увидело за одним наглядным примером с жалкой на вид верёвкой горные склоны, проваливающиеся в разломы земли, морские воды, накрывающие сушу, объятые пламенем леса и трещины, движущиеся по стенам укреплений. Простой пример и наигранная серьёзность единорога породили ужас немыслимых бедствий, воплощение которых представилось реальным. Она в какой-то момент действительно поверила, что верёвочка представляет весь мир, и что весь мир может разорваться в момент, утратив привычный облик.

— Чем дольше продолжается правление двух сестёр, чем шире распространяется их иллюзия гармонии и спокойствия, тем страшнее будут последствия, – продолжал запугивания старый маг, снимая с ног пострадавшую верёвку. Он тут же задействовал какое-то новое заклинание, восстановив целостность полезного в быту предмета. Но сделал это скрытно, чтобы не навязывать собеседнице мысль о том, что последствия разрушения очень часто можно восстановить, и что по состоянию верёвки о реальности судят лишь те, кто под влиянием чужих неустроенных мыслей потихоньку теряют себя.

— Ты попытался объяснить эту точку зрения кому-нибудь? – поинтересовалась Соулскар, перестав следовать правилу «я не я», установленному хозяином дома.

— Ничем хорошим это не закончилось, – тут же ответил единорог. Он показал важность своих аргументов и проблему, на которой споткнулся. Теперь, до того, как переходить к конкретным действиям, он пытался правильно описать степень ответственности и вины участников своей философской истории.

— Ложная Гармония, которую установили два аликорна, им слишком выгодна. – Единорог усилил световое заклинание настолько, что тени остались лишь за каменными сундуками. Складывалось впечатление, что в предыдущие вечера он сдерживал себя и демонстрировал лишь половину магических возможностей. – Их государство, построенное на доброте и заботе, мудрости и согласии, безусловно, мечта любого аристократа и правителя. Но Селестия и Луна не желают увидеть то обстоятельство, что их процветание скажется на других землях. Что Гармония уравновесит себя и, если не идти на жертвы, то жертвой станет кто-то другой. Баланс нарушен несколько столетий назад, и если бережно не вернуть его обратно, то когда-нибудь множество случайностей, создавшее этот мир, найдёт внутри себя такую цепь событий, которая перестроит всё заново, стерев отклонение.

— Мы не можем этого допустить, – произнесла Соулскар.

Ей мерещились ужасы и катастрофы, которые могут прийти в её край, в милое сердцу горное королевство. Речи, которые раньше она проигнорировала бы, которые вызвали бы неловкий смех, сейчас звучали эхом в сознании. Идеи не собирались уходить. Они только что обрели новый дом.

— У меня нет возможности противостоять существам, которым я когда-то по глупости позволил получить божественные силы. Я сам тогда верил в ложную Гармонию и не понял истинный смысл существования Древа. Оно лишь одно из явлений, одна из случайностей. Средство распространения сил, способных изменить мир. Ошибкой было передавать их любому существу, одержимому внутренними стремлениями. Потому что две сестры стали использовать эти силы для укрепления собственной власти, насаждения государственности.

Соулскар молчала и слушала. Сейчас ей больше всего хотелось молчать и слушать. Она не обращала внимания на то, что Старик умышленно кружит вокруг одних и тех же фраз. Она не осознавала, что, придерживаясь логики в простых утверждениях, он постепенно превращает в истину слова, которые вне контекста получили бы клеймо лжи.

— Принцессы остались верны ложной Гармонии, принципу, недостоверность которого я постиг в многолетних исследованиях. Им в стенах дворца виделась другая истина. И когда я вернулся из второй экспедиции, узнав истину о происхождении и принципах существования мира, меня встретили не совсем радушно. – Единорог приподнялся над каменным постаментом. Его тень задёргалась на дальней стене, уподобив пустынные тряпки колышущейся мантии. – Из опоры для правления я превратился в угрозу. Стал требовать немыслимых, но единственно правильных свершений. Попросил принцесс оставить престол и вернуть магию Древу Гармонии. Рассказал им, почему они не имеют права вершить судьбы даже на одной крохотной земле в пределах этого мира. Но они не вняли...

Старый маг снова превратился в потрёпанного жизнью и временем отшельника, закутанного в удобные, но бесформенные лохмотья. Однако в глазах Соулскар он всё ещё представлялся неуступчивым и гордым воплощением чудотворных сил, государем мысли и разума, чьи идейные владения должны были простираться во всех направлениях.

— Конечно, мне мягко объяснили, почему я заблуждаюсь, – вздохнул единорог. – Привели доводы, которые я слышал с десяток раз и которые мог легко опровергнуть. Но моих опровержений никто в крепости Двух Сестёр слышать не желал. Моим новым теориям, словам про истинную Гармонию, не хотел верить никто. Даже Кловер… – Он на пару мгновений умолк, погрузился в воспоминания, после чего встрепенулся и начал рассказ с новой точки: – Я отправился в новое путешествие, поклявшись найти доказательства, против которых любое словесное или магическое воздействие будет бессильно.

Морду волшебника украсило странное выражение – его словно посетило некое воспоминание, которое его немного разозлило, но в то же время вызвало улыбку.

— Стремление доказать свою правоту серьёзно увлекло меня. На целые десятилетия. Пока меня не было в Эквестрии, принцессы применили против меня оружие, о котором я даже не мог и помыслить. Использовали против меня моё собственное имя.

Единорог рефлекторно сделал жест, будто хотел огладить бороду. Но копыта прошли сквозь пустоту.

— За время моего отсутствия принцессы сочинили и приумножили легенды о Старсвирле Бородатом. Приписали ему многократное спасение Эквестрии и прочих далёких краёв. Встречи с мифическими существами и изобретение основ науки. Я вернулся в знакомые края и узнал про себя много нового. Сёстры исказили всю мою биографию. Я на самом деле понятия не имею, кто такие Тирек и Скорпан. Но внезапно сыграл в их судьбе значимую роль.

Соулскар тоже не знала, что за существа скрываются за названными именами, однако преисполнилась сочувствия к старому магу, у которого отняли истинные заслуги, заменив их баснями. И начала ненавидеть себя за то, что когда-то в детстве слушала легенды о Старсвирле и восхищалась подвигами, кружева которых вязали спицы прозаических строк.

— У меня отняли даже мою внешность. – В сторону единственного слушателя был брошен полный иронии взгляд. – У меня одно время была борода. Но совсем не такая длинная и густая, как в сказках. И я от неё избавился в какой-то момент, потому что мне надоело её расчёсывать. А потому внезапно оказалось, что я не очень похож на Старсвирла. И, пытаясь убедить окружающих в том, кто я такой, я натолкнулся на непонимание. Иногда на насмешки. А однажды местные власти навестили меня во временном доме и мягко попросили не смущать подданных Эквестрии рассказами о своём якобы великом прошлом. Полагаю, явились эти господа не без причины. Это был тонкий намёк от двух сестёр. И я его понял.

Копыто дёрнулось, словно отметая все прежние события и тяготы. Ткань рукава подняла с каменного постамента облачка песчаной пыли, хорошо заметные в свете заклинания.

— И я ушёл от всего этого. Нашёл для себя Руины. Максимально далёкие от любых любопытных глаз. Здесь я жду. Не знаю, правда, чего именно жду. Что принцессы поймут правоту моих слов и наступит время великих перемен? Или что цепь событий вернёт Гармонию в норму, попутно поставив точку на поэзии этого мира? Или что найдётся кто-нибудь достаточно сильный, чтобы нарушить порядок вещей в Эквестрии и сопредельных государствах? Способный вернуть Гармонию в её идеальное состояние…

Рождённый заклинанием свет замерцал. Единорог сообразил, что время позднее, и задумался – осветить помещение ещё раз камнями или просто собрать посуду, положив конец и ужину, и беседе. Его медлительность произвела ещё один эффект – ускорила поток мыслей, завладевших Соулскар. Она только что узнала охватывающую не один век историю ошибок и лишений, которые завершились для старого мага отчаянием. Старсвирл, герой легенд, как выдуманных, так и хранивших истину, не видел для себя дальнейшего пути, не находил сил, чтобы спасти Гармонию, исследованию которой посвятил всего себя.

— Так что я ничего не скрывал и не обманывал, когда говорил, что я просто Старик. Моё имя больше не имеет значения.

Единорог поднялся с места, на ходу открывая крышку каменного ящика. Он был настолько погружён в себя, что стал убирать туда посуду, не утруждая себя её очисткой, даже не проверяя, есть ли на тарелках какие-то объедки. Его печальное отстранение, его одиночество надо было прервать. Любым поступком, любым словом. Соулскар решила, что знает слова, которые старый маг хочет услышать.

— Я помогу тебе восстановить истинную Гармонию.

Краешки освобождённых от бороды губ дёрнулись, скрывая внутреннюю улыбку.

— Мне не дано превзойти по силам двух сестёр. Я смогу сделать тебя достаточно могущественной. Но это непростой путь. Ты должна утратить всякие сомнения в причинах своих поступков. Тебе придётся утратить представления о правильности поступков. Тобой должна управлять Гармония, а не собственные желания. И понадобится много лет терпения, выдержки, осознания себя, чтобы начать чувствовать послания Гармонии, понимать её нужды.

Соулскар решительно тряхнула гривой. Гармония, о которой рассказывал единорог, для неё существовала без каких-либо «но». Именно она не позволила пони умереть, именно она привела её в невидимый город с единственным жителем. А до этого открыла в целителе сострадание и решительность, позволявшие прерывать малое количество жизней во имя спасения многих. Цепочка случайных событий – основа этого мира, основа её жизни, основа Гармонии.

— Я готова, – произнесла пони.

— Тогда скажи, почему мы творим зло.

— Чтобы уравновесить добро, творимое другими.

Единорог склонил голову. В поклоне явственно чувствовалось уважение.

"Times New ���