Эпоха полночных кошмаров

Глава VI

Благодарна за Ваши отзывы; пытаюсь совершенствоваться, но не все формулировки понятны — о таких напрямик спрашиваю. Ещё раз спасибо.

В воздухе пахло сырыми листьями и поздней осенью, а в деревушке под названием Понивилль все жители ушли собирать поспевший урожай. Только белая маленькая единорожка преданно ждала возвращения старшей сестры, сидя на пороге их хлипкой хижины и, тревожно перебирая передними ногами, постоянно вертела головой в разные стороны и жадно ожидала знакомую сине-пурпурную гриву.

Подходил к концу третий день без Рэрити, но Свити Бель не теряла надежды. Её сестра умная, гораздо умнее неё. Она всегда находила выход – найдёт и сейчас. Единорожка, размышляя в таком ключе, торопливо скрылась в хижине, когда увидела, как кто-то чужой идёт к ней, но, высунув половину лица из-за дверного проёма и присмотревшись внимательнее, с облегчением заметила Флаттершай.

После того, как ей удалось с помощью Эпплджек сбежать от стражников, она не рисковала возвращаться в свой домик в деревне и жила в лесу, в окружении животных и растений. Местный лес, возникший когда-то давным-давно из-за всплеска тёмного волшебства, был жутким местом, где всё происходило само по себе, без помощи пони. Не требовалось даже убирать зиму или приносить осень – дикие деревья будто делали всю работу самостоятельно. Флаттершай каким-то образом за три дня научилась отыскивать съедобные корешки, отличать ядовитые грибы от хороших и находить места, где можно вдоволь поесть яблок и орехов. И ежедневно приносила еду вконец осиротевшей сестре своей угнанной в рабство подруги.

Свити Бель думала, что она чувствовала вину за свою трусость и беспомощность, и отчасти это было правдой. Но тощая пегаска и без этого всегда хотела помочь своим подругам, однако не могла переубедить их и обогнать в настойчивости, когда ей отдавали часть пайка, чтобы она съела чуть больше и не упала в голодный обморок. Флаттершай никак не могла втолковать им, что уже заморила себя и практически не чувствует сосущего червя в желудке, поэтому была вынуждена принимать еду и помогать им по-другому – убираясь по мере возможности в их домах. И вот теперь она могла отблагодарить Рэрити и Эпплджек за всё, что те для неё сделали, позаботившись об их семьях.

Свити Бель улыбнулась подруге. Они с Флаттершай были во многом схожи, поэтому хорошо ладили, несмотря на непоседливость жеребёнка. Но, когда дело доходило до публичных выступлений – белая кобылка терялась и уже точно становилась маленькой копией жёлтой пегаски, бескрылой и рогатой.

— Привет, Флаттершай, — дружелюбно поздоровалась единорожка. Она точно знала, что этой пегаске точно можно полностью довериться, и была одной из тех немногих пони, которых Свити не боялась.

— Привет, Свити Бель. Я принесла тебе покушать, — мягко улыбнулась Флаттершай и раскрыла крыло, высыпая единорожке в подставленные копыта большую горсть лузганных орехов. Глаза маленькой пони засияли от восторга; она затолкала орехи себе за щеки и обняла жёлтую пегаску за передние копыта.

— Спасибо, — с набитым ртом поблагодарила Свити.

— Не за что, милая, — Флаттершай нежно погладила жеребёнка по заплетённой четыре дня назад гриве.

За это время тесно сплетённые в изначально красивый узор растрепались, волоски вылезли, и волосы стали похожи на ветки, покрытые нанесённой на них водой тиной. Жёлтая пегаска набралась решимости и мягко произнесла:

— Свити Бель, я не хочу тебя расстраивать, но Рэрити нет уже четвёртый день. Вряд ли она… вряд ли она сможет вернуться в ближайшее время. Тебе опасно оставаться здесь. Пожалуйста, пойдём со мной. В лесу есть пони, которые меня спасли, оно могут помочь и тебе. Они помогают всем, даже если пони не могут помочь им, но прячутся из-за этого... Они очень хорошие пони, и они уже взяли к себе Эпплблум. Они принимают всех желающих, никто никого не обижает… пожалуйста, Свити, идём.

— Прости, Флаттершай, я буду ждать Рэрити, — печально отозвалась единорожка. – Вдруг она вернётся, а меня не будет на месте? Она будет беспокоиться.

Пегаска прижала кобылку к себе, чтобы спрятать от неё вскипевшие на глазах слёзы. Если пони забрали стражники – это уже навсегда, это уже не исправить. Просто чудо, что в ту ночь, когда по Понивиллю расхаживали стражники Найтмер Мун, появились те пони в плащах и спасли её. Флаттершай очень просила, но они уже не могли спасти Эпплджек и Рэрити, потому что их уже угнали к тому моменту.

Впервые Флаттершай повезло, потому что гигантский белый стражник задержался, чтобы попытаться изнасиловать её.

Кобылка зажмурилась и помотала головой, разгоняя слёзы и отвлекаясь от ужасной картины перед глазами, как её стиснутые со всей силы бёдра с обидной лёгкостью разводят в стороны два очерченных грязно-жёлтым копыта. Никаких ассоциаций, иначе она снова впадёт в истерику. Необходимо было отвлечься.

— У меня есть ещё кое-что для тебя, — копыто, которым Флаттершай поглаживала Свити по голове, скользнуло по щеке единорожки и приподняло за подбородок её голову. Пегаска развернула второе крыло и протянула жеребёнку три яблока на перьях. Кобылка обрадовано выдохнула, сгребла их в охапку и прижала к груди. Подумав, она взяла одно яблоко копытом и протянула своей кормилице. – О, Свити Бель, — умилилась Флаттершай, — спасибо, я не голодна. – единорожка раскусила яблоко, разломила его и сделала ещё одну несмелую попытку поделиться с пегаской, протянув уже половинку. – Ум… хорошо, спасибо. Ты очень хорошая пони.

Флаттершай с благодарным кивком взяла половинку лесного яблока зубами и, прожевав, проглотила. Она была давно сыта, хоть ей и понадобилось два дня, чтобы понять, что уже можно есть столько, сколько хочется, если суметь найти еду.

Пегаска обняла Свити облезлым крылом, обнимая и согревая в вечернем воздухе уходящей осени.

— Я останусь с тобой, — пообещала Флаттершай и наткнулась на испуганный взгляд Свити Бель.

— Нет, нет, — замотала головой зеленоглазая единорожка. – Тебя будут искать. Тебе нужно вернуться в лес и спрятаться. Со мной всё будет хорошо, я обещаю.

Жёлтая кобылка поцеловала Свити Бель в лоб чуть ниже рога, обняла её ещё раз и торопливо ушла в лес. Она обернулась перед тем, как скрыться, и, на этот раз не увидев жеребёнка в дверном проёме ветхой хижины, вошла под редеющий лесной покров.

Наутро Свити Бель не оказалось в её жилище. Она не сдержала обещание. А вот Фэнси Пэнтс своё сдержал.

Маленькая единорожка была схвачена так молниеносно, что не успела понять, что произошло. Она и без того соображала не особо быстро, а тут ещё и элемент неожиданности. Когда ей уже давно следовало бы кричать, её рот был заткнут копытом.

Пегас, облачённый в чёрный костюм, оказался на редкость искусен в вопросах маскировки. Он не был никем замечен, когда влетал в деревню, и никто не заметил его, когда он улетал, даже с единорожкой такого демаскирующего окраса в копытах. А ещё он был столь ошеломляюще быстр, что из-за гула остающегося позади ветра было бесполезно даже пытаться кричать. Осознав это, Свити Бель просто прижалась теснее к груди похитителя. Похититель или нет, а свалиться с такой высоты ей не хотелось бы.

Через какую-то пару часов он влетел в окно богато украшенной резиденции и возвестил о своём прибытии, звонко стукнув о голый мраморный пол копытами. Пегас всё ещё взмахивал крыльями – отчасти по инерции, отчасти для того, чтобы удержаться на одних задних ногах. Передними конечностями он крепко держал белую кобылку, даже не пытающуюся сопротивляться и только дрожащую от страха и холода.

Несколько секунд спустя из-за ряда колонн вышел Фэнси Пэнтс, позвякивая монетами в маленьком холщовом мешочке. Свити Бель узнала этот звук и удивилась. Монетами пользовались только исключительные богачи, в Империи торговые отношения велись в основном посредством бартерного обмена. Пегас резко отпустил малышку, и она, не успев сгруппироваться, шлёпнулась на бок и издала болезненное кряхтение.

— Поосторожнее с ней, — для галочки предупредил жеребец так, будто всего лишь давно уже хотел вставить куда-нибудь эту фразу. – Хорошо сработано. Это твоё.

Похититель ловко поймал брошенные ему магией деньги зубами, кивнул на прощание и изобразил заодно дружеский жест копытом от головы, истолковывающийся как «бывай», «обращайся», а затем нырнул в окно. Грязно-золотая магия закрыла за пегасом створки. Единорог подошёл к трясущейся на полу кобылке и пихнул её копытом, перевернув на спину.

Свити Бель покорно перекатилась. Она задрожала ещё сильнее и захныкала сквозь обильно текущие из глаз слёзы. Единорожка не знала, зачем её сюда притащили и что собираются с ней делать. Но сейчас она согласилась бы просто уйти, не получив ответа ни на один из своих малочисленных банальных, но приходящихся к месту вопросов. Она сучила задними ногами и елозила хвостом, пытаясь закрыть нижнюю часть, а копытами закрывала изо всех сил рот.

— Поднимайся. – сказал Фэнси Пэнтс, и это звучало так повелительно и уверенно, что у испуганного жеребёнка сдали нервы.

Тёмные и мрачные в ночи своды потолков над головой и так давили на разум, сковывая его паникой. Теперь прозвучал ещё и голос, подавляющий сознание хотя бы тем, что, в отличие от её собственного, был спокойным и непоколебимым. Свити Бель вскочила на ноги и сделала то, что сделала бы любая маленькая кобылка на её месте: визгливо заплакав, она побежала по коридору прочь от жеребца. Но тут единорожка словно врезалась в телекинетическую стену, пьяно шатнулась в сторону – и уже не было никаких преград, чтобы схватить её магией.

Фэнси Пэнтс левитировал кобылку к себе. Выглядела она не лучшим образом. У неё была истерика, слёзы и сопли размазаны по лицу и, кажется, она ещё и oписалась. «Серьёзно? – чуть не сказал вслух единорог. – Вот за это Рэрити была готова сделать всё, что угодно?».

— Сохраняй спокойствие! – телекинетической верёвкой единорог стянул вместе челюсти жеребёнка, превратив её вопли в сдавленное и всхлипывающее мычание. – Я отведу тебя к твоей сестре.

— М-м? – почти моментально успокоившись, неверяще протянула сквозь собственные припечатанные к зубам губы кобылка.

— Заткнись, — утомлённо сказал Фэнси Пэнтс и рысью побежал к подземелью. – Именно для этого я и послал за тобой. Поверить не могу, что столь жалкое существо может так дорого стоить. Тебе определённо нужно дорожить своей сестрой.

По прямой высеченной из камня лестнице жеребец спустился со своей ношей в подземелье, служившее жилищем рабов и тюрьмой, что, по сути, было одним и тем же. Пара вооружённых и защищённых доспехами стражников стояли на посту, охраняя загороженную стальными подъёмными воротами входную арку. Она была декорирована грубо вытесанными прямоугольными блоками, ещё больше утяжелявшими строение.

Ворота с негромким скрипом поднялись, впуская хозяина резиденции в обитель невольников. По коридорам раздольно гулял сквозняк, заставлявший поёживаться спящих в их тесных камерах пони. Сразу можно было увидеть, кто среди рабов был важнее и полезнее – у тех в качестве постели были старые одежды господина, которыми при определённом умении компактно укладываться и при удачной длине вещи можно было ещё и укрыться. Наименее ценные рабы спали или на соломе, или на голом бетонном полу. Они влажно кашляли во сне, мучаясь от простуды и болей в горле. Свити Бель зажмурилась и сжалась в комок, насколько позволял держащий её в воздухе телекинез.

Но скоро грязно-жёлтое поле пропало, и кобылка упала на бетонный пол как из мыльного пузыря.

— Вон ведро, — указал копытом Фэнси Пэнтс. – Захочешь пить – попьёшь. Свою сестру ты увидишь завтра. Сопутствующие условия вроде «не шуметь» и «не пытаться бежать», надеюсь, уточнять не нужно.

Шедший следом за господином тюремщик-земнопони выпустил единорога из камеры и закрыл дверь на замок. Свити Бель подошла к решётке, сделав для этого всего два-три шага, потому что камера была похожа скорее на шкаф, и проводила уходящих жеребцов взглядом. «По крайней мере, со мной не сделали ничего нехорошего», — шмыгнув носом, подумала кобылка. Она подошла к ведру и сделала несколько глотков воды, смачивая пересохшее за время истошных рыданий горло. Затем она умылась, давая грязной воде стекать на пол, а не в ведро – вдруг она ещё захочет попить.

Единорожка очень хотела спать, но ей всё ещё было страшно.

— Рэрити? – подойдя к решётке, тихим дрожащим голосом позвала пони. – Рэри, ты здесь? Пожалуйста, сестрёнка, я очень боюсь! – она снова начала плакать, но всё же смогла вспомнить о запрете на шум. Свити Бель задержала дыхание, пытаясь сдержать слёзы. Она сгребла солому потеснее, чтобы подстилка получилась толще и не так сильно ощущался носящийся из камеры в камеру ветер, несущий вместе с собой удушливый запах всякого рода нечистот. Единорожка накрыла нос хвостом и уснула, подрагивая даже во сне от сдерживаемых рыданий.

Утром Фэнси Пэнтс, выспавшись, отправился в погреб к Рэрити. Единорожка стала выглядеть намного лучше за три дня, проведённых у жеребца – казалось, что она попала не в рабство, а в санаторий. «Он и не похож на рабовладельца, — думала кобылка, когда на четвёртый день единорог спустился к ней. – Его попытки выглядеть грубым и жестоким ограничиваются толчками и пустыми угрозами. Определённо он очень странный, я всё ещё не могу понять, зачем я ему, но ни судьбу, ни его терпение лучше не испытывать». Почему-то Рэрити хотелось поприветствовать его словами «доброе утро», но она помнила о запрете говорить и только склонила голову при его появлении.

— Я нашёл твою сестру. – уши единорожки взметнулись при этих словах, она осмелилась поднять на жеребца засветившиеся осторожной надеждой глаза. – Свою часть сделки я выполнил. Теперь – твоя.

— С рабами не заключают сделок, — заметила Рэрити и тут же прикусила нижнюю губу. От шока она забыла, что ей нужно держать свои мысли при себе.

— Я имею право обращаться с рабами так, как сам того захочу, — пророкотал Фэнси так, что ей даже стало жутковато. – Не спрашивая их мнения об этом.

Он медленно подошёл к ней и подчёркнуто аристократичным движением замахнулся. Рэрити не ожидала, что пощёчина окажется такой сильной; её голова резко вильнула в сторону, а щека расцвела алым болезненным пятном. Единорожка почувствовала пульсирующую боль в зубах и незаметно пробежала по ним языком. К её облегчению, зубы оказались целыми. Этот удар, несмотря на свою силу, был буквально декоративным и даже не нанёс ей должного урона. «Да чем же ты, Дискорд тебя дери, копытоводствуешься? Ты даже не можешь меня нормально ударить!» — недоумевала кобылка. Она не возражала, чтобы всё осталось так, как есть, но это было странно, и она в постоянном напряжении ждала подвоха.

— И я уже приказывал тебе молчать, пока тебя не спросят. – напомнил единорог, резким движением намотав гриву Рэрити себе на копыто и притянув к себе. Единорожка сдавленно вскрикнула от боли и подалась вперёд. Фэнси Пэнтс, дождавшись этого движения, бросил кобылку на пол, и она, потеряв опору, рухнула, как подрубленное дерево. – Я не собираюсь с тобой церемониться. Если ты не будешь слушаться – твоя сестра умрёт. И можешь быть уверена – отнюдь не безболезненно. Она также моя рабыня, да ещё и никому не нужная сирота. Может быть, и есть пони, которой она нужна, но эта пони тоже у меня в рабстве, — жеребец хрипло засмеялся, пихнув Рэрити копытом. Это была едкая пародия на дружеский удар в плечо, приглашающий оценить шутку. – Итак, теперь я расскажу тебе, что ты должна сделать. Наша возлюбленная Императрица устраивает советы, на которых обязана присутствовать вся знать. Однако Императрица ненавидит скучные мероприятия, поэтому обсуждение и принятие решений сопровождается opгиями. А какой же ты, не знаю, носитель своего титула, если не отличишься своей оригинальностью, развратностью и, самое главное, красивым партнёром, которого приведёшь вместе с собой? Я мог бы выбрать кого-нибудь из знатного рода, но какое веселье, если не можешь вдоволь поиздеваться над ним? Рабыню не жалко, она не имеет никакой ценности. Про неё и не вспомнят, ей попользуются и выкинут на помойку…

Рэрити не слушала дальше. «Что? Он мог бы просто приказать мне сделать это, пригрозив смертью или другой расправой. Зачем нужно было потакать мне и привозить Свити Бель? Это такой изощрённый возбуждающий ход, что ли – контролировать меня, используя ту, которую я люблю? Это бессмысленно… всё это бессмысленно – и его действия, и эта планирующаяся оpгия… Серьёзно, такое чувство, будто Императрица – подросток с недотрахом, которому вдруг досталась целая страна и неограниченная власть. Зачем всё это? Почему именно я? Странно всё это, очень странно… Или всё не так просто, как кажется, и он на самом деле какой-то извращённый манипулятор… Либо он не отымел меня и мою сестру только потому, что предпочитает жеребцов».

— Я приду за тобой завтра. – закончил Фэнси, пока шокированная единорожка обмозговывала происходящее. – Идём со мной.

Когда жеребец развернулся, Рэрити быстро спрятала скальпель в хвосте. Она, словно предвидя этот момент, не стала прятать его особенно далеко, и всё, что ей нужно было для её плана – мазнуть хвостом по полу в тени опорного столба. Единорожка поднялась и посеменила следом за жеребцом. Он вёл себя уверенно и даже не привязал кобылку к себе верёвкой, чтобы посмотреть, не сбежит ли она. Единорог нарочно провёл Рэрити мимо открытой настежь двери на улицу, но она лишь с тоской посмотрела на хмурое потрескивающее молниями небо и пошла дальше за Фэнси Пэнтсом.

Хозяин привёл единорожку в подземелье. Снаружи глухо зашумел дождь. Свити Бель действительно была здесь; она ходила по тесной камере с прижатыми от страха и неуверенности ушами. Увидев приближающуюся сестру, она закричала:

— Рэрити, — и кинулась к ней, врезавшись в решётку и протянув через её прутья копыта.

— Свити, — выдохнула со слезами на глазах кобылка, бросившись к сестре и сплетя свои копыта с её. – Свити Бель, с тобой всё хорошо? Тебя не обижали?

Тюремщик открыл дверь, втолкнул старшую единорожку в камеру и снова загремел ключами в замке. Рэрити крепко обняла плачущую ей в плечо сестру, которая маленькими копытами пыталась инстинктивно обнять каждый дюйм её спины.

— Всё хорошо, — успокаивала кобылка дрожащим голосом. – Теперь мы вместе, всё хорошо…

Машинально утешая Свити Бель, Рэрити прислушивалась к удаляющимся от камеры шагам Фэнси Пэнтса и тюремщика. Как только наступила тишина, единорожка отпустила сестру, зубами вытащила из хвоста скальпель и произнесла, подавая его жеребёнку:

— А теперь мы выберемся отсюда, дорогая.