Вечер первого снега

Зачем нужна эта чертова опция при сплошном тексте?

Подёрнутая утренней дымкой страна только-только готовилась раскрыть свои глаза и окунуться в очередной приятный день. Темная мгла сдавала свои позиции, пусть и делала это неохотно. День медленно, но верно начал восхождение на свой законный трон, даруя живительный свет смертным обитателям его владений. Но свет не мог прийти сразу ко всем, и поэтому он всегда заходил в гости с востока, со стороны Великого Моря. Радостно привечая морские стихии — своих дорогих братьев и сестер — солнечные лучи радостно влетали на столь любимые ими земли смертных. Первыми в Эквестрии встречали рассвет береговые бастионы Бэтлспрайта, города боевой славы в устье Седельного Моря, после чего свет быстро и плавно переходил к такому же прибрежному Троттингему, крае с мрачной готической архитектурой и необычайно веселыми гражданами. Не останавливаясь на достигнутом, вестники Солнца шли дальше, блистательно входя в каждый дом, в каждый сарай или замок. Но вместо грубого вмешательства в чужую жизнь, они, напротив, везде и всюду дарили свое благотворное сияние, не требуя ничего взамен. Как бы это не было странно, но последним местом на полушарии лучи посещали именно столицу небольшого и крайне дружелюбного государства непарнокопытных смертных. Кантерлот... это слово на многих языках мира Пелагеи означало мудрость, честь и достоинство. Белокаменная крепость и сосредоточие власти народа пони. Неудивительно, что даже свет, который и был дарован миру властительницей замка, не мог не прийти подобающе четко и торжественно, как и подобает любой уважающей традиции стихии. В конце концов, свет, что составляли тысячи маленьких и аккуратных лучей, считал себя гораздо цивилизованней каких-нибудь песчаных бурь или разгильдяйничавших ветров. Впрочем, кое-что объединяло свет со своими могучими собратьями, а именно – им всем нравилось, когда их оценивали по достоинству.

Как и было подмечено, рассвет крайне редко обходился без зрителей, правда и тут были свои особенности. Рассвет обличал душу, и каждый, пускай даже незаметно и неосознанно, показывал в предрассветной дымке свою истинную натуру. Такова была великая и очищающая магия света, способная на миг сорвать маску даже с самого двуличного лицемера. Кто-то, как посетители ночного клуба “Nigtht of the Night's”, только-только возвращался с шумной пятничной вечеринки, донельзя утомленный ратными делами на танцполе. И это при том, что будничным днем вы вряд ли ляпните ему про крутую вечеринку, не сумев сопоставить в этом пони обывателя и заводилу. А кто-то, как и большинство, ещё только досматривал последний сон, находясь в своих сокровенных закоулках сознания. Но бывали и исключения, вроде кобылки, что задумчиво рассматривала светлеющую панораму за окном. Предрассветное время в её понимании было волшебным, пусть она и не осознавала, насколько. Солнце, набираясь сил у своей великой хранительницы ― принцессы Селестии – только готовилось взойти на небосклон. Этот момент кобылка зачастую наблюдала с чашечкой кофе в копыте на кухне поместья Спарклов. В такое время её часто тянуло немного пофилософствовать и предаться мыслям о мироздании. Чему ее профессия, а также и хобби, потворствовала как нельзя лучше. Писательство, и тем более в таком жанре, как романтика, давалось лишь тем пони, которые сумели научиться смотреть дальше остальных, подмечая то, что многим даже не дано. Вот и сейчас, будь у нее в копытах перо, чернила и пергамент, она наверняка бы описала вечную и закономерную войну между тьмой и светом. Примерно так: «момент, когда природа резко обличает все темные краски в яркие тона». А затем наверняка бы добавила нечто крайне пространное и непонятное, пусть и весьма душевное: «именно тогда обычно и понимают, что глупо бояться темноты, да и зачем, если она всего лишь изнанка привычных нам вещей?» Улыбнувшись своим мыслям, Твайлайт Велвет мягко и даже как-то лениво потягивала изысканный кофе её любимого сорта робуста. Довольно приятное времяпрепровождение в не такое уж спокойное субботнее утро, но именно потому она и ценила подобные периоды тишины. Горячий напиток неприятно обжигал горло, но эту плату она готова была заплатить сполна. Энергия, дарованная зернами с далекой и экзотической Зебрикании, ей сегодня определенно понадобится. И, как будто в подтверждение, сверху послышалась возня. Велвет мельком глянула на часы и её догадки полностью подтвердились. Хозяйка кротко улыбнулась: она с точностью могла предсказать, когда проснутся её жеребята. Шайни, как самый дисциплинированный, любил вставать ровно в одно и то же время. Он грезил мечтами о службе в королевской гвардии и великих победах во имя короны. Поначалу вся семья не так уж чутко восприняла его решение, но оказалось, что Армор, а именно таким вышло его второе имя при получении кьютимарки, настроен был крайне серьезно. Ах, каков тогда был скандал! Мать, ожидавшая увидеть сына в качестве посла или придворного лица, по праву своей выдающейся родословной, оказалась перед холодным отказом – сын решил стать обычным солдатом! Даже миновав возможность сразу стать офицером. Правда, тогда в ней скорее говорила боязнь потерять дорогого сына на какой-нибудь далёкой приграничной заставе, а не гордость, как придумали потом некоторые. Теперь же оставался главный для хозяйки вопрос: проснется ли дочь? Если все пройдет гладко, то старший брат её не разбудит, а значит, будет ещё немного времени для наслаждения тихим утром. Но ожидания эти, увы, не оправдались. Похоже, спросонья Армор как всегда что-то задел, отчего неизвестное, но очень габаритное, бухнулось с диким грохотом. Венцом всего шумового безобразия стал радостный кобыличий визг, который гулял между несколькими октавами сразу. Твайлайт скривилась так, будто за раз съела целую пачку лимонов. Вот сколько раз она просила мужа установить звукоизоляционные чары! Ни дня покоя из-за нежелания стен хранить шум в себе, даже исполнение супружеского долга ― это целое цирковое представление. «А вот и младшая Твайли проснулась». – недовольно подумала мать двоих сложных, но таких родных и любимых жеребят. Её дочь, как будто в противовес своему брату, оказалась совершенно иной по складу мышления, в чём-то даже ближе к своей матери. Именно это и повлияло на выбор имени, который сделал их тёсками. До ужаса рассеянная, чрезвычайно умная и абсолютно недисциплинированная. Именно такая, каким и является каждый гений. Визг дочери Твайлайт никого абсолютно не удивил. Да чего уж там, об этом дне юная Твайлайт болтала без умолку. Ещё бы, такая честь и почет! Сама солнцеликая возжелала провести день со своей самой лучшей ученицей и её семьей. Польщенная мать была крайне рада, хоть и не смогла бы сравниться с тем восторгом, который окатил молодую дочурку с ног до головы. Для Твайлайт Спаркл принцесса была кумиром и предметом обожания. Цитирование, подражание и идеализм являлись далеко не самыми яркими признаками её любви. «Но таковы все жеребята ее возраста, особенно когда с друзьями не так уж и повезло», — зачастую грустно подводила итог Велвет любому размышлению подобного рода. И в этом был виноват лишь её меркантилизм. Взращенной по законам незыблемой эквестрийской аристократии, ей было крайне трудно смотреть на вещи взглядом вполне обычной матери. Там, где сталкивались чувства и выгода, она чаще склонялась именно ко второму. Но и тут следовало немного уточнить: Велвет не упрочняла род Спарклов на пьедестале славы и влияния, а всего лишь выбивала лучшее, по ее мнению, будущее для своих детей. Юная Твайлайт может быть и перестанет с возрастом так фанатично относится к принцессе, а вот бесспорно счастливое будущее в качестве ученицы величайшей колдуньи всех времён и народов могло обеспечить её до старости, даже если с ней, Велвет, что-нибудь случится. Но по большей части винить Твайлайт Велвет было бессмысленно, она скорее подвела происходящее в нужное русло. Маленькая Спаркл всегда была вольна сама сделать свой выбор и свое будущее, родители только предоставляли свою помощь, не более. И все-таки мать знала, чем это закончится, ведь она видела чуть дальше других... Нельзя оставаться рядом с яркой звездой, не греясь под её лучами, так и нельзя учиться у совершенного и величественного существа, не попав под его влияние. Твайлайт и до этого была весьма впечатлительной особой, а уж после близкого знакомства с со своим кумиром…

Но вот и тихому утру настала пора завершиться, его сменил столь привычный бешеный темп очередного дня в большой семье. Где-то наверху послышался взрыв хохота, после чего, судя по звукам, владелец этого глубокого и искреннего смеха побежал в сторону парадной лестницы. На миг самого главного жаворонка семьи склонила утренняя дрема, но блаженству не удалось удержаться надолго, ибо по первому этажу, в холле, передвигался массивный слон, судя столь громкому громыханию копыт. Взгляд Велвет недовольно метнулся из кухни в столовую и последующий после нее холл. Двери между всеми комнатами были предусмотрительно открыты прислугой, дабы свежий утренний воздух заполнил поместье своей живительной аурой. Именно поэтому ей было прекрасно видно своего взъерошенного после сна сына, который несся прямо к ней, едва сдерживая собственный смех. Где тот галантный курсант Кантерлотской офицерской академии, единственная победа дальновидной матери, что мог только одним взглядом очаровать толпу кобылок? Нет его, к ней бежал огромное как теленок дитё, которое увидело нечто интересное и решило поведать об этом своей матери. Она бы оценила подобное в глубоком возрасте, когда любое напоминание о более счастливых молодых днях приятно согревало душу, но не сейчас, когда она лишилась уютного и тихого утра. Солнце только-только начало приветливо помахивать лучами, а Шайнинг уже разбудил всю семью, которые, в отличие от нее, просто не способны вести себя по утрам правильно.

— Мам, хих, предупреждаю, когда спустится Твайли, ты только не смейся, а то сама знаешь какая она обидчивая, — сквозь слезы смеха, прямо на ходу. поведал Армор. С его лица все никак не могла сойти улыбка, хотя и видно было, что он старался. Того не требовал этикет, хотя за его соблюдение в семье Велвет отдала бы многое; просто Шайнинг был примерным старшим братом.

— И именно для этого ты её разбудил? — подчеркнуто осуждающе произнесла мать, для эффекта поглядывая из-за пригубленной чашки, которую она крепко держала правым копытом. «Кофе и чай ― напитки сие благородные, и левитировать чашки с оными является деянием неблагопристойным», — вдруг вспомнилось ей из тех времен, когда она была юной и вечно смешливой студенткой школы благородных леди. Не менее юный и смешливый курсант поначалу не понял, в чем дело, но затем до него дошло, что лучше бы он на кухню даже и не вздумал заходить. Уперев виноватые глаза в пол, он инстинктивно поводил копытом взад-вперед по лаймовому кафелю. Закусивший губу и крайне стушевавшийся будущий младший лейтенант королевской гвардии... Столь неординарная картина порядком рассмешила умудренную графиню, пусть та и не показывала этого открыто.

— Виноват, мэм, — сконфуженно пролепетал Армор. Удовлетворившись осознанием вины, что по мнению Твайлайт, уже было достойным наказанием, она вернула свою привычную улыбку и тут же аккуратно отпила из чашки. Да, ей не нравилось быть «стальной леди», но в делах воспитания порой всё же нужно было применять авторитет и крепкое словцо. По крайней мере, она себя успокаивала сравнением с воспитанием жеребят среди менее возвышенных слоев населения, где даже, Селестия упаси, иногда применяется копытоприкладство.

— Впредь будь чуть тише, дорогой, — посоветовала Велвет. Она не упрекала и не кричала, даже не потому что не умела, зачем, если можно добиться желаемого всего лишь нужной интонацией и ключевыми словами? Усилий требует всего ничего, а результаты, по началу всегда скромные, бывают весьма впечатляющими. Но и тут, как было с выбором старшего сына, метод работал исключительно с общепринятыми правилами приличия и морали. Хотя именно это и устраивало умудренную писательницу, по натуре не обладавшей излишними амбициями. «Выбор должен быть у каждого» — таков был её девиз, перетекавший из книги в книгу.

— Обязательно, мам, — легко пообещал Шайнинг, облегченно вздохнув. Он даже и не догадывался, что им оказалось так легко манипулировать, пусть даже и для матери. Тут его пронзила мысль: он же забыл про свою сестренку, которая решила уже спозаранку устроить нечто эдакое. И вот он опять вернул себе задор и веселье. Выглядело это так, будто вместо одной маски он одел иную, и всего за каких-то пять с половиной секунд.

— Ох, вон она. Поверь, умора да и только! — предвкушая веселую потеху, воскликнул старший сын. Для Велвет не было ясно, было ли тут злорадство, но все же какое-то скрытое пожелание оконфузиться в словах Шайнинга чувствовалось где-то между строк. Может это была банальная зависть к самому младшему, и априори самому любимому, жеребенку в семье, а может, она слишком глубоко ушла с головой в свое новое творение, когда подобное встречается почти на каждом шагу. Дабы дать матери возможность ознакомиться с очередной причудой дочери, Армор отошел на метр в сторону. Но такого даже она, используя весь свой запас воображения, не могла себе представить. На кухню царственно вошла принцесса Селестия. Вся её стать пылала величием и блеском. Все, от кончика копыт до изящного витиеватого рога было идеальным. Словно слепленный гениальными скульпторами прошлого её лик истончал такую власть и любовь, что даже не задумываясь, как бы ты не был сер или бел, ты был готов преклонить колено в своем глубоком почтении. Такова аура истинного правителя, прекрасного во всем, даже в том, что не могло быть приятным в принципе. Именно так бы выразилась Велвет при вхождении принцессы в её скромную обитель, но даже столь чувственное описание меркло перед тем чудищем, что «царственно неуклюже» прошагало вглубь кухни. Вместо глубокого драматического меццо-сопрано, который в обычной обстановке Твайлайт приходилось слышать не так часто, помещение огласил откровенно несдержанный и высокий голосок.

 — Доброе утро, мои маленькие пони. Я рада поприветствовать вас всех, — благородно, вот только без должного умения, попыталась поздороваться Твайлайт Спаркл, младший жеребенок в графском роде Спарклов. Велвет не знала, как она могла даже допустить подобное, но юная шкодница таки сумела добраться до её косметички. Очарованная своим кумиром, Твайлайт Спаркл просто не могла не попробовать взять пример и с внешности учителя. Белая как снег, (тут, предполагала Велвет была вина её дорогой волшебной пудры), разукрашенная как зебриканский туземец на тропе войны, да и ещё с огромными желтыми пятнами на крупе, что закрывали её истинную кьютимарку ― зрелище едва не вызвало инфаркт у и так впечатлительной Велвет. В довесок ко всему этому ужасу на её голове возлежала до боли странная диадема, которая при должном рассмотрении оказалась перекрашенной свадебной короной бабушки подражательницы, что предназначалась ей лишь к соответствующему мероприятию. Если бы графиня не была такой хорошо воспитанной кобылкой, то вряд ли бы юный маляр так гордо вошел со своим ложным осознанием вседозволенности. Да, она многое позволяла своим жеребятам, ведь все это было так или иначе на пользу, но вот подобное... Лишь в одном мать ощущала себя виноватой ― давно надо было научить дочку краситься правильно, чтобы даже лет эдак через тридцать жеребцы оборачивались, проходя мимо. В свою очередь Шайнинг смеялся, смеялся со всей своей молодецкой дури, не сдерживаясь даже в различных неприличных звуках и жестикуляциях. Самой же матери этих двух чудовищ было отнюдь не смешно. Сегодня намечался первый День Снега, официальный праздник всех учителей, наставников и вообще всех тех, кому не повезло с судьбой возни с подобными разукрашенными кобылками. И теперь, когда сама великая Селестия должна была прийти с минуты на минуту, её ученица из милой и приятной глазу единорожки превратилась в ходячий пример неправильного использования маминой косметички. «И что она только хотела этим доказать?», — досадно промелькнуло в голове несчастной матери. Был бы тут её муж, Найт Лайт, то может быть он дал хоть какой-нибудь совет, который спас бы несчастную супругу от ошибки. Увы, отец семейства должен был приехать лишь в полдень, отчего пришлось обойтись без вкрадчивого голоса любимого.

— Твайлайт, ты, — мать тяжко вздохнула, — хоть понимаешь, какой сегодня ответственный день? — еле сдерживая себя от громогласных эпитетов, спросила Велвет. Ей было весьма трудно, так как день сам по себе обещал весьма серьезные проблемы и ситуации, и усугублять без того шаткое положение абсолютно не следовало.

— Ну конечно, матушка, сегодня придёт наша любимая принцесса Селестия! — радостно воскликнул жеребёнок. Она на миг сбросила свой образ, надеясь получить некоторую долю похвалы своей затее. — Я правда похожа на неё?

— Хих, более чем, — прервав свой смех, подтвердил брат. Велвет грозно посмотрела на старшего сына, ибо тот, вместо того чтобы помочь, только веселился.

— Дорогая моя, это не лучшее решение. Принцесса Селестия наверняка не оценит твой... наряд, ведь это некрасиво, чтобы вот так... — пыталась хоть как-то более мягко вразумить Твайлайт. Ей не очень хотелось доводить дочку до слёз, особенно в такой важный день. Но все её усилия оказались тщетны, жеребёнок тут же приуныл.

— Я совершила ошибку? — тихо спросила малютка Спаркл. Велвет сглотнула неприятный комок. Ошибки для такой молодой и впечатлительной кобылки были подобно падению в глубокую яму. Каждую из низ юная колдунья смаковала и обдумывала столь тщательно, что это въедалось в её так пока и не окрепшую психику.

— Нет, дорогая, просто надо было подойти ко мне, — достаточно тактично попробовала обойти данную тему мать. Она с тревогой смотрела на младшую дочь, что уже так отчаянно шмыгала носом. — Пойдём я тебя умою, пока твоя дорогая наставница не пришла.

— Угу, — грустно согласилась малышка. — Я всё испортила... — Ещё недавняя искренняя радость сменилось каким-то глухим унынием, что абсолютно не было по душе никому из присутствующих.

— Твайли, а если честно, то ты очень даже похоже на нашу принцессу, честно, — неожиданно поспешил подбодрить Армор.

— Ты правда так думаешь? — с надеждой спросила она его, вдруг подняв свою поникшую подобно кроне плакучей ивы голову.

— Ну конечно, сестренка, — Шайнинг одобрительно подмигнул, чем помог матери избавиться от некоторых неприятных подозрений. Она любила своих жеребят одинаково, но это не значило, что ей удавалось проследить за всем. На личике молодой художницы взыграла счастливая улыбка.

— Ладно, детишки, сейчас нам нужно как можно скорее отмыть одну маленькую пони, пока она не показалась в таком виде перед своей наставницей. Шайни, быстро беги наверх и начинай наполнять ванну. — Курсант быстро кивнул головой и ринулся исполнять поручение матери. Незаметно для отвлёкшийся дочери, она сняла диадему и положила её на стол. — Ну а мы, моя ты разукрашенная, пойдём за специальным шампунем.

— Каким шампунем? — полюбопытствовала кобылка. Отринув все страхи и грусть, она снова была полна той неуёмной жаждой знаний, что толкала её вперед день за днём.

— Увидишь. Побежали, а то не успеем! — весело поторопила Велвет, всё также сохраняя ту приятную атмосферу в семье. Ей было прекрасно известно то, к чему приведут абсолютно глупые крики и скандалы.

Потянув за собой дочь, она выбежала прочь с кухни. Пусть страх так и не покинул графиню, но что-то всё-таки было в этой небольшой проблеме. Подобные проблемы были неотъемлемой частью каждой семьи, какой бы она большой и сплочённой не была. И главное в таких ситуациях, как считала сама мать двух жеребят, не давать ходу пагубным эмоциям. Проблема забудется, а вот слова, брошенные в лицо родного пони, останутся надолго. Именно поэтому она, вместо того, чтобы орать на младшую дочку, на ходу уткнулась мордочкой в шевелюру Твайлайт и растормошила так, как это обычно делают любящие и мудрые мамы. Она желала дать понять своему жеребёнку, что совершенно не сердится. Она видела, что дочь уже жалеет о произошедшем, а значит, отчитывать не имело особого смысла. Да и чего тут говорить, ведь сегодняшний день они будут со смехом вспоминать лет через двадцать-тридцать. И если тогда её жеребята подойдут и обнимут её также, как и сейчас, значит она сделала всё правильно. Дети ― цветы жизни, и их благоухание Велвет была готова вдыхать вечно. Словно в типичной детской тяге к материнской защите, юная Твайлайт прижалась к ней, закапывая свои потаённые страхи глубоко в податливое материнское сердце. Но блаженный миг был испорчен. Прозвучал мощный стук по входной двери. Его сила была такова, что обе кобылки подпрыгнули от страха.

— Иду-иду! — пропела своим мелодичным голосом одна из служанок, салатовая единорожка по имени Мюзикал Вотер, ловко гарцуя до двери. От своей извечной забывчивости и мурлыканья какой-нибудь въедливой песенки она не обратила внимание на отрицательно шепчущих и активно жестикулирующих хозяек, что с ужасом смотрели на столь кошмарную, как показала ситуация, дверь. Твайлайт Велвет было хотела кинуться наперерез, но оказалось поздно, слишком поздно.

— Добро пожаловать в поместье Спарклов, дорогая принцесса Селестия, для нас честь встретить вас! — радостно воскликнула несколько импульсивная в подобных ситуациях служанка графской семьи. Твайлайт Спаркл от накатившего ужаса спряталась за свою мать, трясясь так, что это невольно передалось и Велвет. На крыльце их поместья стояла она, самая великая и могущественная пони на всём белом, как и её шкурка, свете.

— Премного благодарна за столь тёплый прием, моя маленькая пони, — ласково, будто она сама являлась матерью для них всех, ответила Селестия. Служанка ловко и крайне грациозно поклонилась, едва не пропахав своим рогом ковёр.

— Здравствуйте, Ваше Высочество, — неловко протянула Велвет, чуть-чуть, как и пристало уважающей себя леди, преклоняясь на одном копыте. От мудрого взгляда величественной особы не утаились как скованность почётной графини, так и дрожащий комок страха за ней. Принцесса прищурила свой взгляд, после чего повернула голову назад.

— Сержант, отправляйтесь обратно в замок, я проведу в поместье весь день. Если будет что-то срочное, то отправляйте курьера по обычной схеме, — приказала она кому-то позади. Самих гвардейцев Велвет не видела, но громко хлопнувшие крылья говорили о том, что солдаты поспешили исполнить приказ. Наступила едва ли не гробовая тишина, и даже веселая в своём музыкальном характере Вотер притихла и отошла в угол.

— Дорогие мои пони, почему моя любимая ученица меня панически боится? — серьёзным и не терпящим отказа тоном спросила Селестия. Её глаза не полыхали гневом, но было видно, что её это очень озаботило.

— Понимаете, Ваше Высо... — попыталась начать Велвет, но была тут же прервана выбежавшей из-за её спины дочерью. Поначалу Селестии было весьма трудно узнать свою лучшую протеже, но потом, когда осознание наконец оказалось полным, она не сдержала улыбки.

— Простите-простите-простите! Я думала Вам это понравится! Я просто так хотела на Вас походить... — заунывно, со слезами, размывавшими и без того неравномерный и откровенно пугающий макияж в ужасную маску, кричала Твайлайт. Молодой жеребёнок испытывал самое настоящее горе, которое вряд ли можно было сравнить с тем, что может испытать взрослый. Ей было стыдно от совершённого злодеяния, пускай им оно особо-то и не являлось. Именно это продемонстрировала добросердечный аликорн, подойдя к разревевшейся кобылке. Она мягко погладила чадо своим белоснежным копытом.

— Твайли, глупенькая ты моя, иди сюда, — проговорила принцесса. Она оставила все правила этикета и отказалась от образа великодержавного правителя. Солнцеликая села на пол и подтянула ревевшую ученицу к себе. Сейчас она была обычной пони, что просто захотела утешить утонувшее в горечи дитя. Вотер и Велвет буквально потеряли дар речи. Подобное поведение хоть и было порой присуще их доброй принцессы, но чтобы вот так... Первая смотрела на белоснежного аликорна как на небожителя, а вот вторая была взращена в таких условиях, что любое проявление чувств вне семейного круга там считалось за проявление слабости, а оно было сродни поражению. Правда на все эти мелкие и ничего не значащие нюансы Селестии было глубоко плевать. Сейчас перед ней была юная и плачущая по пустяку ученица. Наоборот, принцессе даже импонировало то, с какой откровенной любовью к ней относилась Спаркл. Многие поколения учеников до неё расценивали Селестию именно как учителя, дарителя знаний, и лишь только эта малютка была влюблена в неё по уши ещё даже раньше, чем смогла самостоятельно сотворить заклинание. Это грело душу солнечному правителю.

— Вы не сердитесь на меня? — тонёхонько спросила кобылка, с затаённым страхом смотря в мягкие розовые глаза наставницы. Она ожидала увидеть там разочарование или укор, но вместо этого там царили лишь любовь и смех.

— За что? — спросила Селестия.

— За то, что я захотела выглядеть как Вы, — грустно ответила Твайлайт. Вдруг аликорн потянулась и носом растрепала, прямо как до этого делала мать, её гриву. Это было признаком не только искренней любви, но и душевного единения.

— Наоборот, мне очень приятно, что ты берёшь с меня пример, — прошептала она своей ученице на ушко. — Просто в следующий раз лучше спросить меня, договорились? — сказала она уже в полную силу для остальных. Селестия не особо хотела отмечать жеребёнка своим вниманием, которое изменило бы всё окружение Твайлайт Спаркл, мигом превратив его в некое подобие её собственного королевского двора.

— Конечно, принцесса Селестия! — радостно воскликнула колдунья. Не сдержав рвущихся наружу чувств, она сама ринулась обнимать своего кумира. Пускай у Твайлайт не было достаточного разгона, но её вес и стремление крепко-накрепко обнять наставницу были столь сильны, что она повалила сидящую учительницу на пол. Велвет протяжно охнула, её серая шкурка едва ли не поседела от подобного кошмара. Но сама Селестия лишь засмеялась, крепко обнимая шаловливую кобылку. Её смех был чист как хрусталь, в нём не было тех лживых нот, что являлись неизменными спутниками многих кантерлотских знакомых семьи Спаркл. Наоборот, он был полон той искренней радости и понилюбия, и в его переливах звучала сама Гармония.

— Ох ты ж моя шалопайка, — ласково проворчала принцесса, приподнимаясь вместе с жеребёнком на копытах. — Пойдём я тебя отмою, а то перепутают нас с тобой гвардейцы, и полетишь ты в замок править страной, — пошутила она. Подхватив магией кобылку, она встала на все четыре копыта, а затем посадила её себе на спину. — Вперед, купаться! — забывшись в той любви и заботе, что оказала ей наставница, проверещал жеребёнок. Отринув всё ненужное, она сделала то, что Селестия хотела уже очень давно, — смотрела на неё чистым и незамутнённым взглядом.

— Держись покрепче, — мягко предупредила Селестия. Видимо Спаркл решила сделать это с полной самоотдачей, ибо она полностью прижалась к могучей шее белой кобылицы. Для принцессы, чьё сердце и так было полно той сокровенной любви, это было невообразимо приятно, отчего она даже прикрыла глаза.

Именно так учитель и ученик прошагали к огромной парадной лестнице, что вела свой торжественный путь на второй этаж. Укрытая красной ковровой дорожкой, она была одним из самых важных показателей высокого статуса Спарклов в обществе. У многих дом ― это своеобразный отклик души, зная сию несложную истину, многие кантерлотские богатеи невольно старались превратить свои особняки в некие подобия замков, старавшихся превзойти все немыслимые пределы. Пускай подобная лихорадка и не охватила этот древний графский род, но кое-какой шик их благодатное поместье всё же имело. Именно это и хотела подметить мудрая в своих умозаключениях принцесса, внимательно осматривая то скромное великолепие особняка, что в своей изысканности не страдал излишней помпезностью.

— Ваше дом прекрасен, Велвет. Выдержанный ампир в своей торжественной строгости выглядят весьма впечатляюще, — похвалила Селестия. Идущая позади Велвет не знала, что и сказать. Ей было трудно что-либо ответить после всего произошедшего, но всё же воспитание было тем безотказным подспорьем, что помогало в даже таких сложных ситуациях.

— Премного благодарна, Ваше Высочество. Не позволите ли Вы положить Твайлайт на меня? А то, боюсь, она может испачкать Вас своим косметическим нарядом, — как можно более тактично спросила Велвет.

— Чушь, это моя ученица, и будь она хоть трижды в самом нелепом макияже, я не стану её избегать, — высокопарно отрезала Селестия. От такого откровения и без того разомлевший вниманием кумира жеребёнок ещё крепче прижалась к кобылице.

— Да, конечно, Ваше Высочество, — молниеносно согласилась Велвет, отступив со своей позицией как можно дальше. В дни её молодости учителя были совершенно иными, не такими, как Селестия. В их речах она не могла вспомнить даже нотки ласки или любви, ибо это было пагубно для будущей графини. Но слово принцессы ― закон, и то, каким именно образом она учила её дочь, не должно было волновать Велвет.

— Простите меня ещё раз, принцесса Селестия, в следующий раз буду я думать, прежде чем сделать подобное, — весьма серьезно для своих лет пообещала Твайлайт.

— Я знаю, малышка, ты у меня очень смышлёная, — ответила аликорн, наконец поднявшись на второй этаж. Ей не нужно было гадать, куда идти, ибо тысячелетний опыт не проходит даром. Несомненно, она была несколько очарована этим простым, но в то же время изысканным домом, и всё же это он был одним из многих, а значит разобраться с планировкой ей не составляло особого труда. По крайней мере, плескание воды в левом крыле тоже было весьма недурным ориентиром. Селестия шла чинно, но не красоты ради. В первую очередь она заботилась о жеребёнке, что прижимался к её шкурке столь крепко и пылко, что у тысячелетнего правителя сердце билось в разы чаше и сильней. Она ощущала искреннюю любовь, что тонкими струйками посылала Спаркл в её душу. Приятно быть любимой, и ещё более приятно, когда тебя любят от всего сердца. Улыбки, что гуляли на двух белых, как первый снег, пони, были тому ярчайшим подтверждением.

— Мам, я всё! Неси её сюда! — кричал на ходу, вбежавший в коридор Шайнинг Армор. Увидев перед собой саму солнечную правительницу, он резко затормозил и уставился на трёх кобылок невидящим взглядом. Потом, видимо до него наконец дошла вся суть ситуации, он поспешил поклониться перед принцессой в знак уважения. Селестия, и так уже отбросившая всякий этикет, не сдержала тихого и незлобивого смеха, к которому присоединилось хихиканье со спины. Лишь только Велвет было отнюдь не смешно. Она вообще считала этот профессиональный праздник, что они так тщательно готовили всю эту неделю, провальным.

— Уже несу, не беспокойся, Армор, — благосклонно, как это и бывало с возвышенной в своей исключительной власти правительницей, проговорила Селестия. Но единорог был несколько далёк от понимания таких вещей, в своём испуге он представлял не добрую и улыбчивую кобылицу, а некоего демона Тартара, что жаждал полакомиться его плотью. Увы, таков был обжигающий ореол силы вокруг аликорна. Немногие могли просмотреть чуть дальше слепящего сияния, и одна из таких прямо сейчас сидела на её спине. Это было весьма закономерно, ведь жеребята не преисполнены теми глупыми предрассудками, коими нередко любили страдать взрослые пони. Как раз по этой причине Селестия и любила посещать детские учреждения, чтобы хоть на миг окунуться в ту невообразимую любовь, что царила между её ещё совсем молодыми подданными.

— Приветствую Вас в нашем скромном жилище, — не отрывая головы от пола, поприветствовал единорог. Селестия не любила поклоны или того хуже ― раболепство, но и запрещать подобное тоже не стоило. Правитель, которого не будут уважать, не сможет удержать страну в целостности и сохранности. Такова была цена за гармонию на землях пони, и её Селестия оплачивала сполна, невзирая на неприятные последствия выбора.

— Благодарю за Ваш тёплый приём, курсант Шайнинг Армор, — на сей раз уже торжественно высказалась принцесса. Единорог поднялся и встал на все четыре ноги, но той открытости, что была раньше, в нём и не наблюдалась. В этот момент он был подчинённым. Спокойным, тихим и не болтливым гвардейцем, что в своём извечном молчании напоминал статую. Маска, пустая и безликая маска — именно так это горько называла Селестия. Менять что-то было слишком уже поздно, ибо консерватизм был одной из исключительных черт не только её политики, но и всего характера.

— Разрешите препроводить мою младшую сестру в ванную, дабы помочь ей избавиться от её шутливого марафета? А в это время моя дражайшая матушка угостит Вас нашим изысканными горячими напитками, — подчёркивая каждое слово, будто то было выдающимся по своей незамысловатой сути, спросил Армор. Селестия недовольно хмыкнула. Семья Спарклов не только хотела отобрать те прекрасные часы её общения с ученицей, но и своим поведением изрядно злили её. Они стеснялись Твайлайт, им было стыдно за то, что она сделала, хотя ничего постыдного здесь принцесса так и не углядела. И, что ещё хуже, они передали это жгучее чувство самому ребёнку, которому подобное нужно было лишь отчасти. Только теперь она осознала причину боязни Велвет по поводу ванной. Графиня посчитала это за наказание или лишний повод отчитать нерадивую протеже, хотя на самом деле Селестия просто хотела помыть столь любимую всем сердцем кобылку.

— Боюсь, мне придётся отказать Вам, молодой джентелькольт, в этой просьбе. Я хочу лично помочь моей ученице с помывкой, и то лишь потому,что я испытываю к ней большую благосклонность и привязанность. Её шутка, коей вы так сильно стыдитесь, вполне удалась, и я её оценила по достоинству. Прошу прекратить третировать малютку из-за подобной вещи. А чай?.. Чай будет в самый раз после ванной, спасибо, — чётко расставила всё по полочкам Селестия. Ей, как и до этого самой хозяйки дома, не нужно было кричать и скалить зубы. Всё за ней делал лишь один тон, что в своей потаённой мощи заставлял как минимум считаться с высказанным мнением. Твайлайт Спаркл была очень дорога принцессе Селестии, и та была готова защищать кобылку до самого конца. Эффект того чёткого и мощного тона был настолько силён, что Армор просто не смог справиться с вбитым матерью рефлексом.

— Виноват, мэм, — робко извинился единорог. Благо для него, черты лица аликорна заметно смягчились.

— Я не виню тебя, мой маленький пони, просто я хочу побыть вместе с твоей сестрой. Как я могу её чему-либо учить, если буду испытывать какую-то глупую стеснительность? Она замечательный жеребёнок, и в этом также и твоя заслуга как старшего брата. Гордись ею и никогда не позволяй себе устыдиться за неё, ведь вести себя аморально и необычно ― это две совершенно разные вещи, — достаточно спокойно и даже мягко пояснила Селестия. В этот момент она обращалась не только к Шайнингу, но и к его матери, что так безмолвно и стояла позади принцессы.

— Принцесса Селестия, не ругайте пожалуйста брата, он просто спросил... — попыталась вступиться Твайлайт. Из-за разыгравшихся событий Велвет ещё сильней перепугалась, но высказать хоть что-нибудь не смела.

— Нет, конечно, я всего лишь хочу ему посоветовать, ничего более, — поспешила успокоить её наставница.

— Я понимаю, Ваше Высочество, спасибо за совет, — задумчиво ответил молодой жеребец. Его взгляд потускнел, в нём больше не читался страх, нет, скорее стремление к какой-то очень важной и пока ещё сокрытой мысли. Селестия лишь улыбнулась, медленно кивая голой. Она ценила эту великую возможность ― наставлять. Благодаря ей, принцесса не только могла добиться желаемых результатов, но также и помочь тем, кому прямая помощь будет лишь претить. И особенно ей была приятна кульминация подобного шедевра – размышление. В тот момент, когда ученик не просто заучивает, а осмысляет выученное, учитель может себя считать состоявшимся. С чистой совестью Селестия обошла так и стоявшего посередине коридора жеребца. В такие моменты пони лучше не трогать, ведь они порой бывают едва ли не исключительными. Войдя в ванную комнату, принцесса удовлетворительно хмыкнула. Это была большая, пусть и не такая, как у принцессы в замке, комната. Облицованная сверкающим кафелем, она являла собой источник запредельной чистоты и благоухания. Селестия сразу подметила, что выполнена расстановка была на редкость удачно — видна работа творческой натуры. Посередине комнаты стояла большая круглая ванна, издали скорее смахивавшая на новомодные джакузи. Её обхват был таков, что там могло поместиться как минимум с десять пони, и это принцессе крайне импонировало в угоду её любви к свободе. Но не это стало апофеозом задумки автора. Им стало большое двустворчатое окно, выполненное из различных разноцветных стёклышек. Преломляя идущий с улицы свет, они заставляли воду в ванне играть всеми бликами радуги. Подобное Селестия видела уже не раз, но всё равно ценила каждый новый момент. Свет всегда был маленьким творцом красоты, окрашивая своей чудесной палитрой мир.

— Ну что, пойдём плескаться? — задорно спросила принцесса, подхватывая магией чумазую кобылку и неся её перед собой. Та так весело захохотала, что расчувствовавшаяся наставница не сдержалась и поднесла её прямо к мордашке, чтобы по-кошачьи потереться о неё. Селестия была счастлива, и уж куда больше была счастлива Твайлайт, чей кумир находился совсем рядом. Стоящая на пороге Велвет смотрела на это отстранённым взглядом. Ей не только казалось всё это чересчур диким, но и то, что её дочь была так счастлива с другой пони... Слишком это было похоже на материнские отношения. Она не хотела чересчур глубоко копаться в своих размышлениях, но мысль о ревности то и дело всплывала в её голове. Эти доводы были столь острыми и неприятными, что Велвет не смогла выдержать нахлынувшего напряжения.

— Большое спасибо, Ваше Высочество, за пожелание умыть Твайли. А я, пока вы заняты, пойду вниз и приготовлю вам по чашечке освежающего чая. — Но Селестия оставила графиню без должного внимания, вместо этого самозабвенно фыркая в животик вовсю хихикающей и вырывающейся из телекинетического захвата кобылки. Велвет не ведала причин столь сильной любви аликорна к её дочери, но она всё же была прекрасно осведомлена, что даром это не пройдёт, и в первую очередь для неё самой. Такого влияния, которое принцесса с легкостью оказывала на Спаркл, она никогда не могла продемонстрировать даже близко, чего только стоило сегодняшнее утро. Именно в таких пессимистичных раздумьях она и вышла из ванной, но даже тогда её уход не был замечен, ведь у Селестии была Твайлайт, а у Твайлайт была Селестия.

— Ну что, приступим? — многообещающе спросила Селестия. Она бережно опустила юную кобылку в теплую ванну, постепенно высвобождая ту от оков своей магии. Принцессе было приятно быть настолько близкой к своей ученице. Она понимала, что Твайлайт не является её дочерью, но это не отменяло того, что она может выказывать свою любовь сколько угодно. По крайней мере до тех пор, пока сама Спаркл не обзаведётся столь пагубными стереотипами взрослых, где просто не было места той искренней любви и дружбы.

— А почему мама была расстроенной? — вдруг спросил жеребёнок. Селестия и сама мельком почувствовала небольшую нотку раздражения Твайлайт Велвет, правда озвучивать это не спешила, так как ей было прекрасно известно, с чем она могла быть связана.

— Тебе показалось, дорогая моя, — попыталась увильнуть принцесса. Но ответом был покачивание головы. В нём не было яростного отрицания или укора, лишь чисто жеребячья проницательность. Селестия протяжно вздохнула: в конце концов, она сама была в этом виновата. Она посмотрела на мокрую от воды кобылку и улыбнулась. Пришла пора одного из самых первых уроков дружбы.

— Ей просто сложно принять то, как я к тебе отношусь, Твайли. Взрослые вообще крайне трудно воспринимают любовь. — Она погладила жеребёнка по гриве. — Для меня ты не просто ученица, также для меня ты очень близкая сердцу кобылка. Твоя мама считает, что я должна учить тебя лишь магии, не более, хотя на самом деле я тебе должна поведать о многом. Тебя ждёт великое будущее, и если в нём будет лишь одна магия и наука, то это ожесточит твоё чуткое сердце. — Аликорн на миг задумалась, и ее взгляд был схож с тем, что недавно был в глазах Шайнинга Армора. — Знаешь, я до сих пор помню многих своих учеников. Конечно, прошли целые столетия, но их имена так и не покинули мой горький разум. Большинство, да какое там, все они стремились к знаниям и могуществу. Им тогда казалось это ключом к успеху, к призрачному счастью, но когда приходил их срок, то подле них была только я. Из-за своей беготни они отказывались от жизни, многие даже не обрели семьи, а те, кто внял своему сердцу, вскоре охотно продали его в обмен на магию. Возможно, тогда мне не хватало опыта, чтобы направить их в нужное русло, а может, таково было веление судьбы, но я больше так не могу. Гармония может прожить без магии, но не может без дружбы и любви. Именно поэтому я выбрала тебя. Не за твой многогранный талант, а за любовь к познанию. Да, это не та любовь, но ведь если ты способна на неё, то уже никогда не будешь одинока. — Голос Селестии был проникновенным и чувственным. Она говорила то, что было у неё в сердце, а не в ледяном разуме мудрого политика. И Твайлайт слушала, слушала с полным вниманием и самоотдачей. Все слова своей учительницы она ловила буквально на лету, вслушиваясь в бархатистый голос аликорна. Принцессе практически нечего было скрывать от своей самой одарённой протеже, ведь та за всего какой-то короткий миг стала частью её самой. Правда, было и то, что она так и не поведала Твайлайт Спаркл. Селестия не выбирала свою будущую ученицу, на самом деле она знала про неё с самого рождения фиолетовой единорожки. Будучи избранной элементом магии, этого жеребёнка на самом деле деле ждала очень сложная и великая судьба.

— Странно... — протянула Твайлайт, также на миг задумавшись. Все эти разговоры были пока ещё недоступны её мягкому и неокрепшему разуму, но некоторое зерно истины всё же в нём залегло.

— Жизнь вообще странная вещь, моя дорогая, — в тон ей ответила Селестия, но разговор остался уже в прошлом, ибо в розовых глазах кобылицы снова зажёгся озорливый огонёк. — Ну что, приступим к водным процедурам?

— Да! — радостно воскликнул жеребёнок. Её радости не было предела, как и не было предела её счастью. Мокрая шкурка уже постепенно становилась родного лавандового оттенка, теряя ту белизну, что безразмерной кляксой распростёрлась на шаловливом ребёнке. Но даже этого было недостаточно, и посему Селестия, сняв свои золотые накопытники, подхватила мыло и мочалку со стоящей рядом полки. В конце концов, даже принцессе порой просто приятно побыть обычной пони, ведь в этом было куда больше гармонии и жизни, чем на многочасовых конференциях или слушаниях. Хотя она помнила, что Твайлайт Спаркл не её дочь, и всё же относиться к ней нарочито профессионально она не могла.

— Посиди на месте, а пока намылю тебя, — проворковала кобылка, растирая мыло по шкурке своей подопечной. Мыло и вода отважно бросились в бой с белым врагом, круша все его коварные планы по захвату юной пони. Это сражение могло бы стать воистину кровопролитным, если бы не два мощных копыта, что буквально за считанные секунды сметали всё воинство коварной пудры. Последним пал оплот жёлтой краски, что весьма крепко держалась на своих позициях. Но даже исключительной храбрости им не хватило для противостояния той, чью кьютимарку они и повторяли в своей фортификации. Враг был окончательно разгромлен, но последствия ужасной войны были видны невооружённым глазом. Вся вода в ванной была окрашена в мертвецкий бледный цвет, чьи солнечные переливы уступили место гнилостному жёлтому оттенку. Селестия впервые за весь день показала свой неодобрительный и в чём-то даже пугающий взгляд.

— Ну, так дело не пойдёт, давай-ка я кое-что подправлю, — высказалась она и взмахнула рогом. Магия плавно перетекала по витиеватому орудию власти и мощи. Вдруг вся вода в ванне вспыхнула самим пламенем солнца. Твайлайт с восхищением смотрела на превращение. На миг ей показалось, что она купается в чистом золоте. Но это было лишь на миг, так как золото сменило разноцветное мерцание бликов чистой и ничем незамутнённой воды. Единорожка не сдержала возгласа восхищения.

— А можно я также научусь?! Можно?! — в своём восхищении заверещала она. Твайлайт была ошарашена тем искусством, которым Селестия управлялась практически играючи. Но юную колдунью влекла не мощь, как правильно подметила наставница, её интересовало лишь то, как это работает.

— Ну конечно, — легко согласилась принцесса. Она снова махнула рогом, и в воздухе проявился сложный дымчатый силуэт. Спаркл знала, что это формула заклинания, которую нужно было повторить.

— Вот, смотри, здесь. — Селестия указала копытом на самую сложную и петляющую подобно змее часть. — Нужно быть особо осторожной. Если ты ошибёшься, то вода может даже поменять агрегатное состояние. Ты же ведь знаешь, что это такое? Так вот, это заклятие нужно для того, чтобы очистить воду в резервуаре не более одного кубического метра. Для большего нужно будет использовать магические катализаторы, про которые я расскажу позже, — мягко, но в то же время применяя свой, опробованный на десятках поколений учеников, тон. Твайлайт попеременно то пристально смотрела на парящую в воздухе формулу, то внимательно, аж широко открыв рот, слушала наставницу. Принцесса прекрасно понимала нетерпение Твайлайт, а потому не стала углубляться в теорию.

— Попробуй, — проговорила принцесса. Она с затаённым интересом смотрела на вмиг посерьёзневшую кобылку. Твайлайт Спаркл сконцентрировала свой взгляд на формуле и глубоко вдохнула. Закрыв глаза, она взмахнула головой. Её рог загорелся ярким сиреневым светом. От напряжения она аж высунула язык, но даже тогда продолжала свою задумку. Селестия было приготовилась помочь ей, если вода вдруг превратится в лёд или что-нибудь похуже, но в тот момент она поняла, что смысла не было – её ученица воистину одарённая. Вода в ванне подёрнулась рябью, после чего блеснула тем самым сиреневым светом и... и осталась с ним. Теперь Твайлайт Спаркл бултыхалась в прозрачной сиреневой воде под цвет её очищенной шкурки. Изумлению Селестии не было предела, ведь подобное заклинание весьма сложное по своей структуре, да и требования к самому магу в нём были весьма серьёзные. Она и не ждала хоть какого-нибудь положительного результата. И даже то, что помимо своей основной функции, вода изменила свой окрас, ничего особо не меняло. Принцесса тут же застучала копытами по полу в знак своего уважения.

— Браво, моя ты хорошая, молодец! — счастливо воскликнула кобылица, обняв малютку. Это была их общая победа. Но Твайлайт отчего-то была безучастна, и на похвалу откликнулась весьма вяло. — Что с тобой, моя дорогая?

— Я не справилась... — плаксиво буркнула кобылка.

— О Гармония, Твайлайт, ты же ещё совсем юная! Подобный результат в твоём возрасте поразителен, не говоря уже о том, что этот замечательный цвет является всего лишь результатом наложения твоего заклинания на моё! — со смехом поведала Селестия.

— Правда? — спросила молодая колдунья.

— Ну конечно, разве я буду тебе лгать? — спросила наставница.

— Нет, — быстро и едва ли не молниеносно брякнула Спаркл, отрицая саму мысль о подобном.

— Ладно, чаровница ты моя замечательная, давай я тебя оботру, и мы пойдём пить чай. А если ты наконец-то улыбнёшься, то я может быть даже покажу тебе ещё парочку интересных формул...

Молчание было вполне привычным фоном за обеденным столом Спарклов, чему весьма серьёзно содействовали строгие запреты благовоспитанной хозяйки особняка. Болтать в любое другое время ― пожалуйста, но только не за трапезой, где подобное было сродни откровенному свинству. Но, в свою очередь, нынешняя тишина, весьма неоднородная и неправильная, была связана с совершенно иными причинами. За одной половиной большого и качественно отделанного стола сидели скованные в своих страхах и мыслях Велвет и Армор, тогда как другую половину заняли тихо щебечущие подобно двум подружкам на уроке Селестия и Твайлайт. Особенно их различие подчёркивал чай. Остывавшие и практически полные чашки чая наставницы и ученицы резко контрастировали с почти пустыми собратьями неподалёку. Без необходимости говорить, Спарклы занимали себя тихим и спокойным чаепитием, попеременно погружаясь в различные размышления. Каждому было о чём подумать, ведь встреча с самой принцессой Селестией зачастую именно этим и заканчивалось. Несмотря на всё показное спокойствие графини, звезда всё же сумела опалить и её. Она всячески припоминала все моменты общения Твайлайт и Селестии, сравнивая с тем, как это бывало у неё с дочерью. Выводы были неутешительны. Велвет была матерью, а потому на неё ложилась вся жизнь малютки Твайлайт. Работа, воспитание, обеспечение... всё это было одним большим извечным калейдоскопом, что кружившимся каждый день, не переставая ни на единую секунду. Селестия же была пони-праздником. Она была желанной и на ней не было того приторного осадка повседневности. Неудивительно, что её общество Твайлайт жаждала так, как ничего в жизни. Велвет и думать боялась о том, что выкрикнет её дочь в минуту нужды. Быть второй по одной лишь причине, что ты просто не такая великая колдунья и принцесса было чрезмерно неприятно для столь чуткой и душевной натуры как Твайлайт Велвет. Конечно, она допускала мысль о том, что накручивала себя совершенно попусту, но это было столь мимолётно… В тон переживаниям матери, Шайнинг Армор тихонько помешивал ложкой в чашке. Ему было очень стыдно за своё поведение, отчего он старался смотреть на принцессу как можно реже. Селестия как всегда оказалась права ― нельзя было стыдиться Твайлайт, ведь она его младшая сестра, и уж тем более нельзя было так подставиться перед самой солнцеликой. Каким же остолопом он себе сейчас казался! Но все эти проблемы крутились лишь в разгорячённых мыслями головах Спарклов, тогда как обе кобылки напротив вовсю шушукались и переговаривались. Селестия победила, победила с блеском, достойным её светлого ореола. Она стала подругой своей ученице, пусть и мудрой, пусть даже и стоящей на невообразимо высоком пьедестале, но подругой. Принцесса не желала заменять мать на её священном посту, а потому старалась дать жеребёнку скорее свою дружбу и знания, чем нечто иное, более приятное, но противоестественное. А Твайлайт... Она была просто счастлива, счастлива уже только от одного осознания, что сидит рядом с принцессой Селестией. Обе пары были столь разными, что будь меж ними хоть какой-то диалог, то в воздухе уже давно бы повисла некоторая неловкость. Но благо до подобного не доходило, ибо если Спарклы боялись вымолвить хоть слово, то вот двум колдуньям хватало и общества друг друга. Но всё же говорить было нужно, в конце концов, Селестия не была пришлой пони с улицы, да и Велвет не смела отказывать своим порывам к радушию и этикету.

— Уважаемая принцесса, не желаете ли к чаю кусочек изысканного лимонного торта? Нынче он оказался весьма удачным, — мягко проговорила графиня, нарезая одиноко стоявший посередине кулинарный шедевр собственного приготовления. Аликорн оторвалась от своего оживлённого разговора с ученицей и внимательно посмотрела на выпечку. Велвет не могла понять, что крылось в глубине её розовых глаз, но то, что кобылица видела гораздо дальше, чем она могла даже себе представить, было одной из самых вероятных догадок. Впрочем, ответ не особо поражал своей глубиной.

— Да, если позволите. Только небольшой кусочек, увы, я наслаждаюсь столь изысканными блюдами лишь в меру, — ответила она, снова вернувшись к тому чувственному шушуканью. Велвет скривила губы, и не потому что тихо переговариваться за столом ― верх неприличия, и даже не потому что на неё не обратили должного внимания, а скорее от той ревности, что своими корнями прорастала всё глубже и глубже. Но, опять же, это не означало того, что нужно было бесцеремонно проигнорировать просьбу. Осторожно нарезав на кусочки жёлтый приземистый цилиндрик из крема и лимонного сиропа, она положила каждому по небольшому треугольнику. Но, вот незадача, по совершенно глупой случайности Велвет предоставила гостье самый большой и сочный кусок, который был по сравнению с остальными сущим гигантом. Даже сложи все остальные три кусочка вместе, они вряд ли даже тогда сумели бы одолеть этого монстра в открытом бою.

— Очень лестно, что Вы так обо мне заботитесь, дорогая Велвет. Приятно, когда тебя так ценят, — тихо и ласково проговорила Селестия, отметив размеры той одной четвертой, что выпал ей от деления торта. Вот только ласковым и милым был лишь тон, ведь именно теперь те самые чарующие розовые глаза явили тайну, которую они так скрывали ― за ними крылось раздражение в вперемешку с досадой.

— Прошу прощения, принцесса, но к сожалению, это так. Наша семья Вас очень и очень любит... — старательно завуалировала раздражённая от своих нахлынувших чувств Велвет. Ей действительно казалось весьма разумным ― явить свой вотум недовольства столь неоднозначной личности.

— И этому я крайне рада, и всё же давайте прервёмся на дегустацию этого чудесного торта. — В свою очередь, Селестия не стремилась к скандалу. Она понимала, что излишне быстро стала показывать свои чувства молодой ученице, а потому теперь хотела хоть как-то загладить свою вину перед её матерью и зарыть топор войны как можно скорее. И всё же одна мысль не давала ей покоя: разве Велвет не боится её? Или материнский инстинкт бывает настолько силён, что порой мать бросается на врага, по силе превосходящем её в сотни раз? Первое сулило злость, а после долгое и муторное выявление ошибок в своей политике, а вот второе привносило вопросов не меньше, пусть и на более философском уровне. Но свои раздумья она привычно скрывала, и скрывала весьма приятным способом.

— Это блюдо просто изумительно, — высказалась принцесса, аккуратно вкушая уже третью ложку разрушавшегося монстра. Несчастный малый, что по размерам на подобное выражение особо не тянул, исчезал буквально на глазах. Селестия хотела показать себя исключительно с лучшей стороны, пусть та и была несколько лживой и лицемерной. Она ни словом не обмолвилась о недостаточном уровне сахара, отчего торт весьма ощутимо кислил, ни о не менее кислом выражении лица хозяйки дома, отчего у любого неопытного политика давно разыгралась оскомина. Она ничего не сказала, лишь только сглаживала острые углы.

— Правда? Я тоже маме помогала, кстати! — втянулась в разговор Твайлайт. Этот маленький звёздный лучик искренне верил в ту дружбу, что велась между её семьёй и любимой наставницей. Увы, учительница позабыла рассказать своей дорогой протеже про такое интересное слово как «политика».

— И я этому очень рада, моя дорогая, у тебя явно есть талант, — похвалила принцесса, погладив копытом свою подопечную. Она с затаённым удовлетворением услышала тяжкий вздох на другом конце стола.

— Ваше Высочество, позвольте спросить. А чем Вы желаете заняться после? — осведомилась Велвет, чей взгляд недвусмысленно рассматривал покрытую крошками торта дочь. Селестия на миг задумалась. На самом деле она нисколько не хотела доводить до всего этого, но Твайлайт была слишком ценным призом в этой партии.

— Я хотела бы прогуляться вместе с Вашей дорогой дочерью и встретить первый снег на улице. Вондерболты обещали пригнать первые облака как раз поутру, — мягко ответила принцесса. Мягко не из-за маски, и даже не ради Твайлайт, а из простого уважения к этой откровенно храброй пони.

— Подождите, вроде бы Вы хотели провести весь день в нашем поместье! — недовольно воскликнула графиня. От нахлынувшего возмущения она аж привстала над столом на дыбы. Принцесса ожидала нечто подобное, отчего дерзость довольно легко сошла вспыльчивой пони с копыт. Всё напряжение, что она испытала сегодня, нахлынуло разом, словно прорвало плотину.

— Несомненно, но так будет намного лучше. Да и Ваш дражайший муж наверняка придёт сегодня невероятно уставшим. Его отделу на этой неделе пришлось заняться весьма серьёзными вопросами. Я полагаю, он заслужил хороший выходной в тишине и покое, — всё столь же мягко озвучивала свои аргументы солнцеликая. Ей не стоило большого труда провести кого-либо вокруг его собственного копыта, благо, опыт говорил своё весомое слово и по сей день. Вот только одного не учла Селестия... За всю свою долгую жизнь она не разу не познала чуда материнства, а потому и не знала, как сильно матери любят и оберегают своих жеребят, даже если при этом им ничего не угрожает.

— С меня хватит! — резко закричала Велвет. Сидящий рядом Шайнинг Армор от неожиданности даже завалился назад вместе со стулом, беспомощно барахтаясь на полу вместе со своим опрокинутым седалищем, остальные же встретили это явление уже чуть спокойнее, хотя на ситуацию это никак не влияло. — Сегодня я мама, а завтра что?! Это моя дочь! Моя! Вы не спросили у меня разрешение, а просто поставили перед фактом того, что она уйдёт куда-то с Вами. Вы стараетесь набиться моей дочери в матери, при том, что у неё она уже есть! Вы уж простите, Ваше Величество, но я, боюсь, должна отказаться от Ваших услуг в качестве частного учителя!

Многое могла стерпеть Селестия. Она была способна целый час выслушивать крики малообразованного дикаря из пустынных земель, не перебив его ни разу, но подобное было чуть выше её сил. Велвет, сама не ведая, ударила её в две самые уязвимые точки — бесплодие и вынужденный поиск себя в суррогате из наставничества. Твайлайт была нужна ей как воздух, и не потому что той было суждено исполнить пророчество, а потому что она была ей невообразимо дорога. Недавняя победа в их разрастающихся отношениях вдруг потеряла былой блеск, а всё потому, что она забыла про её семью. В своей попытке навязать дружбу, она невольно перешла многие границы, где окружение малютки встретило пришелицу в штыки.

— На этом у Вас всё? — строго спросила принцесса. Серьёзный и твёрдый тон отдавал тысячелетним льдом, который в изрядном количестве покрывал добросердечную душу кобылицы. Ей всё также не нужно было повышать голос, ибо она могла заставить умолкнуть любого и без этого. Именно сейчас она больше всего походила на могущественную правительницу великой державы, что в своей мощи не терпела пререкания и своеволия. Велвет, что и так уже себя начала корить за излишне длинный язык, была до смерти напугана нависшей над ней и её семьёй угрозой. Она панически подбирала слова, но лишь один взгляд на объятую ледяным гневом гостью, и всё казалось бессмысленным. Скандал грозил своей ужасающей кульминацией, а потому несчастная мать невольно сжалась и осела в своё кресло. Всё было тщетно...

Но всё меняется, меняется порой с подачи самых слабых и безликих. Крохотное копытце, что беспрепятственно прошло через ледяную ауру, дотронулось до белоснежной шкурки. Селестия вздрогнула. То политическое чудовище, которое явило себя во всём пугающем блеске, ушло... Всего лишь одно прикосновение дорогой сердцу малютки, и ужаленная горькими словами мегера вмиг преобразилась в кроткую и чуткую наставницу. Улыбка растопила витавшее в воздухе напряжение, как смогла и улыбка ребёнка спасти дорогую пони от ненужных ошибок.

— Принцесса Селестия и мама, не ругайтесь пожалуйста... Я вас обеих очень-очень люблю, — как можно скорее заверила малышка, смотря со страхом на двух самых любимых кобылиц на свете. Именно её вмешательство и подвело точку внезапно разгоревшемуся скандалу. В ответ Селестия лишь согласно кивнула головой. Теперь она точно знала, как ей нужно было поступить.

— Дорогая Твайлайт Велвет, не могли бы Вы разрешить нам с Твайлайт прогуляться по близлежащему парку? Похоже, не ей одной нужно кое-чему научиться... — мягко, как и присуще её натуре, спросила Селестия. Добро сумело прорваться через боль, которую причинили ей случайно обронённые слова. Была в этом заслуга и самой юной колдуньи, но больше всех лепту внесла скорее та любовь, которую испытывала к ней её дорогая учительница. Графиня, наконец успокоившись, лишь молча кивнула. Она имела на сей счёт своё мнение, но тот путь, что был избран ею ранее, был ошибочным. Ревность сыграла с ней горькую шутку.

— Благодарю Вас, миледи, я торжественно клянусь, что приведу Вашего изумительного жеребёнка буквально через час, — спокойно заверила её Селестия. Она ободряюще улыбнулась, и получила от Велвет улыбку в ответ. Обе кобылки если и не избежали некоторого осадка, то хотя бы поняли, что главнее всего была именно Твайли. Маленький жеребёнок был тем самым, ради чего можно было позабыть буквально все обиды, сколь сложными и кровоточащими они не были. Встав со своего сиденья, она качнула головой в знак своего уважения.

— Спасибо Вам за Ваш прелестный чай и торт, они воистину наставляют на нужные размышления. — Принцесса подмигнула своей молодой протеже и в её компании направилась к выходу. Жеребёнок слишком смутно осознавал всю разыгравшуюся вокруг ситуацию, чему очень способствовала короткая на злободневные проблемы память, вместо всего этого его занимало лишь то, как долго она сможет пробыть рядом с любимой наставницей...

Уходящая под подающими с неба хлопьями парочка казалась совершенно негармоничной. Высокая и статная принцесса казалась великаншей по сравнению с крохотной и игривой ученицей. Ничего, кроме профессиональных отношений, просто не могло связывать этих двух пони. Но так могло показаться лишь непосвящённому, коей теперь себя Велвет не считала. Стоя на пороге рядом с уже поднявшимся сыном, что до этого не спешил вставать с куда более безопасного пола, она внимательного рассматривала их обеих. Ей было стыдно за своё поведение, но теперь, когда перед ней открылись иные страницы бытия семьи, она уже не так сильно жалела о совершённом поступке. Северный ветер, что грозился стать частым гостем в эту зиму, развевал её двухцветную гриву. Он нёс не только холод, но и перемены, перемены во многом.

— У меня просто нет слов, — пробормотал Шайнинг. Он угрюмо смотрел на собственную мать, которой всё же опасался высказывать свои мысли по поводу произошедшего. Но, в свою очередь, Велвет интерпретировала высказывание сына с совершенно иной стороны.

— Зря я ревновала... Они просто созданы друг для друга, — ответила она.

— В смысле? — недоумевал курсант.

— Порой рождаются такие пони, с которыми ты связан самой судьбой. Рано или поздно, вы встречаетесь, и только сама Гармония ведает, чем это кончится. Твайлайт было суждено стать ученицей нашей принцессы Селестии, теперь я это понимаю полностью. То, что они так сдружились... В этом нет вины её Высочества, просто Твайли такой жеребёнок... Она создана для дружбы, пускай этого она так ещё и не поняла.