Сияние души
Горящие страницы
В жизни подростка, порой, наступает момент, когда мать вдруг решает, что больше не собирается давать своему ребенку на карманные расходы деньги, которые она заработала тяжким трудом. Что вместо этого, проще дать люлей своему чаду и сказать, чтобы оно начало зарабатывать само... Примерно такая история произошла и со мной.
Прошла неделя с того вечера, когда Линк и Эмет открыли свои чувства друг другу. Об отце Жуле ничего не было слышно. Сам Жуле с семьей теперь пребывали в состоянии постоянного напряжения, беспокоясь о том, что ублюдок может заехать на чашечку кофе в любой момент.
Но пока всё было спокойно. Я недавно получила письмо от Рэйнбоу Дэш: она писала, что у нее всё хорошо, и отправила мне снимок узи. Это была кобылка.
После прочтения письма я незамедлительно бросилась писать ей в ответ. И как раз, когда я расписывала, чем занималась всю неделю, в мою дверь кто-то постучался.
— Кто там?..
— Мама твоя, — резко ответила мне мать и, не дожидаясь приглашения, по-хозяйски вошла в мою комнату. Взгляд ее пробежался по помещению, и, видя недовольство на ее морде, я предположила, что она не оказалась в восторге от моего беспорядка. — Как у тебя дела? Что делаешь? — она присела на мою кровать, предварительно застелив ее.
— Да так, пишу письмо другу…
— А это что!? — не дав мне закончить, мама указала копытом на снимок, валяющийся рядом со мной. — Это твоё или твоя подруга Линк наконец исполнила мечту ее родителей?
— Нет, это снимок моей подруги по переписке.
— Честно?
— Блин, мам, посмотри на ребенка на снимке и на мой живот. Я похожа на беременную!?
— Я читала в журнале “Кобылополитон”, что существует скрытая беременность.
Я смачно хлопнула себя копытом по лицу.
— Ладно... Давай не будем поднимать эту тему о “пчелках и цветочках”...
— Как скажешь... — повисло неловкое молчание. — В общем, зачем сюда пришла, Нотерн, я думаю, что тебе пора найти работу.
— Что?.. Работу? Зачем?
— Мне надоело каждый раз давать тебе деньги на “карманные расходы”. Я, например, хочу сходить в спа и привести себя в порядок, хочу пойти куда-нибудь вечером после работы, но меня всё время останавливает мысль о том, что часть своей, будем откровенны, небольшой зарплаты я отдала тебе, а на ее остаток нам жить еще месяц.
— Но почему сейчас? — удивленно спросила я.
— Ну, потому, что ты уже взрослая. Работа в приюте у тебя сводится переноске предметов из одной комнаты в другую, подметанию полов, да уборке листвы. Остальное время ты просто спишь и занимаешься хрен пойми чем.
— Но ведь я работала, помнишь, когда собирала деньги на новую каталку для Пенни? — оправдывалась я.
— Это было год назад. И ты потом потеряла те деньги, помнишь?
— Да, помню...
Она подошла ко мне и положила свои копыта мне на плечи. Я заглянула в ее печальные глаза.
— Я устала, Нотерн. Я не могу всю жизнь работать и давать тебе деньги. Ты должна сама научиться обеспечивать себя.
— Ладно, хорошо. Разберусь с этим завтра. А пока, — я взяла свое письмо и подошла к окну. — У тебя не найдется монетки? Мне марку надо купить...
— Работа? — удивленно спросила Линк, после того, как я рассказала ей всю историю по пути в городской парк.
— В принципе моя мама права. Я должна уже сама начать обеспечивать себя. В конце концов, может я стану более самостоятельной, сниму тут комнату недалеко, буду жить отдельно...
— Ты серьезно? Жить отдельно от приюта с кучкой жеребят, которых ты так любишь? А еще и от родной матери и деда? — Линк усмехнулась.
— Ладно, может и не съеду. Но вот что: на Вечер Согревающего Очага жеребят будут ждать тонны подарков.
— Ты сначала устройся на работу, а потом уже летай в стране грез, — укоризненно сказала Линк.
— Ладно-ладно, уже спускаюсь... А как у вас с Эметом дела?
— Вчера сходили в кафе, заказали коктейль и пили его через трубочки из одного стакана! — восторженно произнесла моя подруга.
— И?
— Ну, еще в кафе была Лара, — Линк скорчила гримасу Гринча, который украл Вечер Согревающего Очага. — Когда она увидела это, её морда стала багрового цвета, я серьезно! Я думала, что она сейчас выломает столик, за которым сидит, и забьет им насмерть свою подружку, хех.
Я заржала.
— Представляю, как она сейчас рвет свою гриву, проклиная тебя, — со смехом сказала я. Хоть мне было немного досадно — все-таки, по словам Эмета, Лара тоже питала к нему теплые чувства — но жеребец сделал свой выбор. Похоже, анархистка Линк приглянулась ему гораздо больше перфекционистки Лары.
— Кстати, в том кафе висела табличка “требуются работники”. Может попробуешь свою удачу в ресторанном бизнесе? — предложила Линк.
— Дай-ка подумать: надевать каждое утро розовое платье с белым фартуком и разъезжать по залу на классных роликовых коньках?
Я всю жизнь мечтала о роликовых коньках!..
В приподнятом настроении мы с подругой отправились в кафе “Кремовый взрыв”. Зайдя внутрь, я сразу представила, как буду кататься по этой черно-белой плитке на своих роликах, держа на крыле поднос с коктейлями для своих друзей, получать чаевые и весь день слушать рок-н-ролл.
Но когда мы подошли к менеджеру, то…
— Прости, Нотерн, но мы уже нашли работника.
— Что!? Кого?
Он показал мне на веселенькую белую кобылку с розовой гривой, которая резво разъезжала по кафе и, глупо улыбаясь, везла большой стакан с мороженым моей бывшей любви — Рено.
— Ах ты ж су… — договорить я не успела, Линк сжала мои челюсти, используя телекинез. И вывела меня из кафе.
— Не вышло в кафе — пойдем в другое место, — она купила газету у жеребенка, который стоял на углу улицы. — Вот, смотри, тут куча объявлений о найме. Пройдемся по этим местам и, может кто-нибудь тебя возьмет.
Мы так и поступили.
Меня выпроваживали отовсюду. У каждого работодателя были свои отговорки, вроде “ваша кьютимарка не соответствует роду деятельности нашего предприятия” или “вы слишком молоды, чтобы ходить в обтягивающих шортиках и разливать клиентам пиво.”
— Ладно, не переживай ты так, Нотерн, — поддерживала меня Линк, хлопая по плечу. — Вот, смотри, последнее объявление: газете “Спринг Таймс” нужны работники. Давай попробуем?
Я отчаянно вздохнула.
— Ладно.
Мы подошли к газетному издательству. Это было кирпичное шестиэтажное здание, рядом с которым находилась небольшая типография, печатающая газеты для всех жителей города.
Мы зашли в главный офис и попросили проводить нас к боссу. Поднялись на шестой этаж, где в своем просторном кабинете, увешанном наградами всяких третьесортных премий, сидел главный редактор — седовласый жеребец кофейного цвета. Он курил сигару.
— Чего вам надо? Если вы хотите, чтобы мы написали, как трудно живется лесбиянкам в нашем городе, то можете катиться к черту в своей любимой позе «шестьдесят девять».
— Мы по поводу работы.
— Оу… Прошу прощения. Присаживайтесь, — он указал нам на пару деревянных стульев. — Так вы пришли устраиваться?
— Только моя подруга Нотерн, — Линк показала на меня копытом.
— Хорошо. Как рано ты встаешь по утрам, Нотерн? — спросил он меня.
— Ну, вообще-то я веду скорее ночной образ жизни...
— Что ж, тогда придется тебе его сменить. Газеты развозят по утрам, — ответил он.
— Газеты? Ну, знаете, я…
— Она согласна! — встряла Линк.
— Отлично! — радостно воскликнул он. — Завтра утром в пять будь у нашей типографии, тебе дадут пачку. Работать будешь на Седобородой улице. А теперь идите, у меня много дел.
Мы вышли на улицу, и я сорвалась на Линк:
— Какая к черту разносчица газет?! Мне что, восемь лет?!
— А ты что хотела, сразу репортершей быть? Ходить с фотоаппаратом и блокнотиком? Не смеши меня, Нотерн! Если бы ты начала бубнить, что тебе нужна другая работа, он бы сразу сказал тебе идти в детородный орган твоей мамаши! Он предложил — ты согласилась. Да, это, конечно, не кататься на роликах в кафе, но все же работа...
— Ну ладно... По крайней мере, у меня теперь есть причина вставать по утрам...
В пять утра меня разбудил будильник. Эту механическую бездушную сволочь я возненавидела в первые же секунды. Вырубив его, я быстренько привела себя в порядок, перекусила сэндвичем и полетела на работу.
Казалось, что редакция вообще не спит: в окнах горел свет и было видно, как пони ходят туда-сюда по офисам.
Тоже самое можно было сказать и насчет типографии. Правда, офисов там не было. Подлетая к ней, я все четче и четче слышала звуки работающих станков. У входа, возле больших ворот, терлась компания пони. Я быстренько сообразила, что это были такие же разносчики газет, как и я.
Но приземлившись неподалеку, я быстро увидела разницу: все они были жеребятами, некоторые еще кьютимарку не получили! Увидев, как я подлетаю к ним, они скучковались. Мне тоже было неловко. Представьте себе, вы сидите на крутой подростковой вечеринке с алкоголем, играете в бутылочку на секс, и тут к вам присоединяется мама затейника вечеринки...
— Привет, — робко сказала я. — Вы тут все за газетами пришли?
— А вы не слишком староваты для такой работы? — спросил меня один толстенький жеребчик в очках с черепаховой оправой.
Я промолчала. Тут из здания вышел пожилой единорог и выкатил тележку с газетами. Жеребята стали укладывать их в свои сумки и расходиться.
Я тоже взяла пачку и поймала на себе удивленный взгляд пожилого работника типографии!
Селестия, что за эйджизм! Почему, если взрослая, половозрелая кобыла работает разносчиком газет, это выглядит странно? Дискриминация! Но как бы мне не хотелось скандалить, я покорно пошла к своему участку и стала разносить газеты.
И я устала уже на четвертой. Когда я подходила к очередному дому, из него вышел жеребец-единорог. Он был одет в махровый халат и держал перед собой чашку кофе. Увидев меня, он улыбнулся и помахал копытом. Я помахала ему в ответ и протянула газету. Он в шутку спросил меня, кто выиграл на «Суперкубке», на что я неловко ответила что-то в духе: «у меня не было времени ознакомиться с содержанием газеты». Помимо этого он спросил, не слишком ли я большая для такой работы. Я, чуть обозлившись, бросила в ответ: «Почему все подряд думают, что разносчиками газет берут только жеребят?» В ответ жеребец просто пожал плечами. И я пошла дальше.
На улице становилось все больше и больше пони, открывались лавки и магазины. В толпе я увидела Верна, он шел работать, и вид у него был подавленный. Заметив меня, он немного приободрился и направился в мою сторону.
— Доброе утро, Нотерн! — обратился ко мне Верн, выдавив искреннюю улыбку.
— Доброе, Верн, — ответила я ему.
— Ух ты, смотрю, ты нашла себе работу?
— Да, мама настояла. На нормальную работу меня никто не хотел брать, а вот пахать рядом с жеребятами, разнося газеты, с радостью взяли...
— Все мы начинаем с чего-то малого... — его лицо снова помрачнело.
— Эм, у тебя все в порядке? — поинтересовалась я.
— Мой отец. Ты, наверное, слышала.
— Что, грозится вернуться и выселить вас из дома? Думаю, об этом знает весь город. Тебе страшно?
— Я боюсь, что этот ублюдок все-таки выставит нас... Куда нам пойти, Нотерн? Мне и моим сестрам.
— Но как он может вас выселить? У него есть права на дом?
— Да... Он ведь просто ушел, без развода. По документам выходит, что он до сих пор состоит в законном браке. А дом был оформлен на его имя...
— И что? Он так просто придет и скажет: «это мой дом, пошли нахер отсюда»?
— Ну, примерно так и он и писал в телеграмме... — Верн был в отчаянии.
Я обняла его и сказала на ухо, что у него есть верные друзья, которые помогут ему. Он поблагодарил меня за поддержку и сказал, что опаздывает на работу. И напомнил мне, что я не донесла еще четыре газеты...
— Селестия, как я устала! — жаловалась я Линк, лежа на кровати, пока она делала мне массаж крыльев. — Уже вторую неделю я не высыпаюсь, все тело болит, каждая мышца, кости ломит.
— Чего ты хотела от работы? Это тебе не просто по ночам летать, строя из себя одинокого рейнджера “Крутого Уокера”. Радуйся, что тебе хотя бы платят за это.
— От этого никакого кайфа. Я на эту зарплату даже кофе себе не смогу купить в новой элитной кофейне.
— И зачем тебе там кофе? Зерна обычные, вода та же, что течет в наших трубах, — она потянула за мое крыло, и по нему побежали приятные мурашки.
— Ух ты… где ты научилась массажу?
— Прочитала книгу. Знаешь, что у вас, пегасов, много эрогенных зон?
— Да ладно! Я знаю все зоны на свое… — она стала массировать копытом местечко, где начинаются крылья, и я застонала от удовольствия.
В это время в комнату вошел Эмет.
— Воу! Вы часто этим занимаетесь, пока меня нет?
— Она еще спит у меня в постели, — добавила Линк, выпуская меня из своего захвата. — Но не волнуйся, в моей кровати для тебя особое место, — она обвила его шею своими копытами и потерлась носиком.
Я рада, что они есть друг у друга.
— Как дела на работе? — спросил меня Эмет.
— Лучше не спрашивай, — я перевернулась на спину. — Может попросить у начальника повышения?
— Ага. А он тебе ответит: “Может поставить новые безопасные двери, которые не ударят тебя по заднице, когда ты будешь выходить, потому что ты уволена!” — добавила Линк.
— Я согласен с Линк, — поддержал ее Эмет. — Лучше плыви по течению, и оно приведет тебя в нужное место.
— Может вы и правы.
И они оказались правы. На третьей неделе моей работы в редакции разгорелся скандал. Газета хотела написать статью званого вечера, который организовывала семья Линк. Но им так и не удалось туда попасть. И главный редактор был в бешенстве от такого расклада событий. Он собрал всех в конференц зале, я без понятия, зачем ему нужны были работники типографии и разносчики газет. Возможно, чтобы поорать.
— Это ужас! Мы пообещали нашим читателям, что напишем статью о благотворительном вечере в доме семьи Дэй! И что выходит, мы кормили наших читателей пустыми обещаниями?!”
Оказалось, журналисты на тот вечер приглашены не были, и, по сути, написать о нем не мог никто. Кто-то даже предложил взять старую статью восьмидесятилетней давности о Гранд Галопинг Гала в Кантерлоте и заменить заголовок. Это еще сильнее разозлило главреда.
Тут я решила вставить свои пять битсов.
— Простите, сэр, — я подняла копыто. — Я могу рассказать, что было на том вечере”.
Он пристально посмотрел на меня. — Ты?! Что ты можешь об этом знать?!
— Если вы помните, то на работу я пришла устраиваться со своей подругой Линк Дей. Мы давно дружим. И я была приглашена на этот вечер.
— Я об этом даже не подумал. Хорошо, останешься тут после конференции, дам тебе печатную машинку, и ты напишешь все, что там происходило.
Вот так я получила повышение до репортера. Мне вручили старую печатную машинку, у которой заедали четыре буквы. Поскольку рабочего места мне так и не нашли, буду писать статьи у себя дома. Я притащила ее в приют, и дедушка починил клавиши.
И вот я сижу в своей комнате и грызу карандаш. Я никогда не писала такие статьи. Как-то в школе думала пойти в местную газету юных жеребят, но потом поняла, что отстойно писать о том, как в школьной столовой кормят так, что можно опорожниться зеленым калом.
Захотелось послать все к чертям, пойти погулять, проведать Верна. Но потом я поняла, что эти пони во мне нуждаются. Поэтому я села поудобнее и застучала копытами по клавишам.
“Статья о том, как я побывала на балу в особняке семьи Дэй.
Попав в особняк семьи Дей, я была встречена большими картинами, на которых изображены целые поколения этой старой семьи на фоне нашего города, который менялся вместе с семьей.
Дальше я была окружена кучей, богачей, бизнесменов, магнатов. Все они обсуждали свои деловые дела, которые мне были далеки для понимания, но даже с моим познанием экономики, я поняла, что эти мешки с деньгами будут вкладывать в наш город большие финансы, так что ждите жители Спринг Фолла. Может быть скоро мы сможем отремонтировать наш старый разваленный театр юной кобылки или даже украсить нашу площадь.
Светские кобылки уплетали закуски стоящие на столе и выпивали литры шампанского и хвалили наряды друг друга. Также мне удалось пообщаться с особым гостем — самой Принцессой Дружбы, Твайлайт Спаркл.
Она рассказала, что город ей очень понравился, что он такой же красивый и провинциальный, как ее Понивиль. И она пообещала вернутся сюда, и очень хотела посмотреть на наш праздник Летнего Солнцестояния.
Так что ждите, вскоре сама Принцесса Дружбы наведается к нам.“
Закончив краткое вступление, я описала произошедшее на вечеринке. Конечно, скрыв истинные ее мотивы. Надеюсь, редактору Д. Хардингу понравится моя статья.
— Конечно дерьмово написано, — сказал Хардинг, критикуя статью. — Дерьмово, но народ почитает, — он посмотрел на меня. — Для первого раза неплохо. Чем ты любишь заниматься, Нотерн?
— Ну… — я подумала, что ему сказать. Линк говорила, что репортеры — это змеи, которые ползают везде, и я решилась. — Лезть не в свое дело. Еще я часто веду ночной образ жизни.
— Ночной? По дискотекам ходишь?
— Нет, просто брожу по городу, захожу во все уголки, бывает, встречаю кого-нибудь и узнаю много интересного.
— Хм… Знаешь, Нотерн, ты мне нравишься. Я найду тебе свободное рабочее место, и выделим тебе фотоаппарат. Умеешь фотографировать?
— Конечно.
Мне все-таки дали рабочее место на четвертом этаже, я уже стала прикидывать, что мне принести из дома, чтобы обстановка была поуютнее. Дали фотоаппарат марки “ЛОМО-135” и сказали: “Иди найди что-то интересное и напиши статью”.
Я все думала, про что или про кого мне написать? Может, про свой приют, где я живу, или набрать компромата на Лару и её клуб? Но вскоре я поняла, куда я смогу направить свою энергию.
Я подошла к дому Верна. Это был большой двухэтажный особняк. Благодаря стараниям Верна, ему удалось сохранить этот дом и не оказаться с семьей на улице. Я помню, как ходила к нему в гости, когда была маленькой. Тогда дом выглядел хуже, потрескавшаяся краска на фасадах, провисшие ставни. Когда шел дождь, крыша протекала, и им приходилось подставлять тазики, ведра, чашки и все что можно.
Но, благодаря стараниям одного жеребца, фасады теперь покрыты новенькой белоснежной краской, ставни стоят как стражники Селестии, а с такой крышей не страшен даже метеоритный дождь.
И вот поднявшись по ступенькам на крыльцо, я постучалась в дверь.
Мне открыла Ребекка, второй ребенок в семье. Земная пони с огненно-красной гривой, собранной в хвост, и кремовой шкуркой. Ребекка подрабатывает медсестрой в нашей больнице, она пошла по стопам Верна и, как только получила свою кьютимарку, пошла работать, чтобы хоть как-то облегчить жизнь своей семье. В свободное время она рисует.
Я поприветствовала ее и попросила отвести к маме. Ребекка узнала меня и радушно впустила. Несмотря на размер дома, внутри он выглядел скромно. Мебель либо куплена по дешевке, либо восстановлена из того, что было.
Я зашла в гостиную и уселась на старый диван, усеянный заплатками. Через несколько минут в комнату вбежали две кобылки двойняшки. Диди — златошерстная земная пони с серебряной гривой и Лулу с серебряной шерсткой и золотистой гривой.
Диди и Лулу продают лимонад в парке, две очаровательные кобылочки в милых платьицах в горошек сидят за самодельной лавкой с лимонадом каждый день с девяти утра и до обеда.
Как видите, в этой семье принято работать с самого малого возраста. И что поделать, если жизнь такая, и никто из членов семьи не хочет быть обузой, за которую платят.
Малышки сразу кинулись ко мне в объятия. Я для них была доброй тетей. Вскоре, к трем сестрам присоединилась и их мама — кобыла светло-коричневого цвета с белыми пятнами на груди и гривой смольного цвета.
Ее уставшее лицо выдавило слабую улыбку при виде меня. Марта работает в гостинице на ресепшене. Она почти не бывает дома, мне удалось застать ее выходной, когда она отдыхает от рутины и проводит время со своей семьей.
— Привет, Нотерн, — вежливо сказала она, садясь на диван рядом со мной. — Ребекка, сделай, пожалуйста, нам всем чай.
— Да, мама, — ответила та и ускакала на кухню.
— Смотри, как ты изменилась, — Марта погладила меня по лицу. — Даже не верится, вчера ты была маленькой кобылкой с двумя милыми косичками и приходила сюда принести Верну домашнее задание. А теперь передо мной такая красивая леди.
У меня щеки покраснели от смущения.
— А ты теперь фотографом работаешь?
— Не совсем. Я теперь репортер, — улыбнулась я. — Пишу мелкие статейки о жизни нашего городка. И я тут подумала, что городу не мешало бы узнать о вашей семье и героизме, который вы проявляете каждый день.
— Нотерн, не смущай нас, я не думаю, что мы заслуживаем чести попасть в газету, — грустно сказала Марта.
— Пожалуйста, Марта, это моя вторая статья, и я хотела бы написать именно про вас.
— Что ж, хорошо, — согласилась она. В этот момент зашла Ребекка с подносом, чайником и чашками. Молодая кобылка села рядом с мамой, тоже самое сделали Диди и Лулу. Я достала диктофон и блокнот с карандашом.
— Думаю, многие читатели хотели бы узнать, почему в вашей семье все, даже самые маленькие, стараются начать работать и приносить в дом деньги? — задала вопрос я.
— Это пошло от моего старшего сына Верна. Когда его отец бросил нас, мы остались без средств к существованию. Зарплаты с моей работы едва хватало, чтобы оплатить счета. Питались мы едой, выращенной у нас во дворе. Тогда Верн и решил помочь. Он нашел себе пару подработок, которые достались ему ввиду его возраста. Малыш перестал ходить в школу, не высыпался. Я приказывала ему бросить это, но он сказал: “Чтобы прийти к хорошей жизни, нужно двигаться”.
И доходы Верна стали нам помогать. На день рождения Ребекки мы купили торт и свечи, девочки впервые за полгода попробовали сладости. Ребекка же, получив свою кьютимарку, тоже пошла искать работу.
Вскоре, мы смогли починить прохудившуюся крышу, и вместо того, чтобы выживать, мы стали жить. В нашей маленькой дружной семье, — Марта обняла своих дочек.
Я улыбнулась. Затем задала следующий вопрос.
— Вы говорили, что муж бросил вас, можете рассказать читателям, как это произошло?
— Могу. Эрни, так звали моего мужа, не был в восторге от моей беременности, он просто хотел “провести” со мной время, месяц или два, а потом завязать новый роман. Но его отец настоял на свадьбе. Мы поселились в доме его бабушки, который он получил в наследство. Эрн вечно ворчал. Говорил, что он хотел продать этот дом и уехать из города, — она вздохнула. — Потом я забеременела Ребекой. Эрн был вне себя от ярости, он орал, что я… — она попыталась подобрать приличные слова. — Ну, я думаю, вы поняли, что он имел в виду.
Я кивнула.
— Его ярость сдерживали отец с матерью. Эти пони поддерживали и оберегали меня от вспышек гнева собственного сына. Но когда их не стало, Эрн стал обращаться с нами как с грязью, по ночам его не бывало дома. Какие-то кобылы стучались в дверь и спрашивали его, все они думали, что я горничная, которую он приютил из жалости.
Она сделала небольшой перерыв, промочив горло чаем.
— Когда я сказала, что у нас будет двойня, он окончательно взбесился. Разбил всю посуду, кричал на меня, обзывал нас с Верна, а Ребекка получила мощную оплеуху просто за то, что подошла к нему с рисунком.
Он сказал, что уходит от нас. Рассказал, что продал дом родителей и уезжает из города. Он даже не стал заморачиваться с разводом, просто сложил вещи в чемодан и ушел.
Признаться, после его ухода мне стало легче на душе, за себя и за здоровье моих жеребят. Я понимала, что нам станет очень трудно жить. Эрн не занимался домом, и, когда он ушел, мы жили в развалине.
На глаза Марты наворачивались слезы. Ребекка обняла маму и сказала, что все будет хорошо.
— И вот, спустя много лет, он прислал мне телеграмму, что хочет свой дом обратно и что скоро приедет. Документы записаны на его имя, и он числится как официальный владелец.
Я не знаю, может он нас выселить или нет. Но кто скажет, что этот жеребец сделает, чтобы достичь своей цели. Я очень переживаю за детей.
— Знаете, когда он приезжает?
— Да. В эту субботу.
Я отложила блокнот и выключила запись на диктофоне.
— Спасибо, Марта, это хороший материал, уверена, пони помогут вам после этой статьи. И еще кое-что, сядьте поближе, я хотела бы сделать снимок.
— Конечно, — согласилась Марта, и девочки сели рядом. Я взяла фотоаппарат в копыта и, направив на них, нажала кнопку. Жаль с ними нет Верна, чтобы заснять и его тоже.
— Спасибо, — я встала с дивана и направилась к выходу.
...Я не знаю, может он нас выселить или нет. Но кто скажет, что этот жеребец сделает, чтобы достичь своей цели. Я очень переживаю за детей.
— Знаете, когда он приезжает?
— Да. В эту субботу.
На этом закончилось мое интервью. Я выбрала эту семью, потому что я восхищаюсь их мужеством и отвагой. Они не опустили носа и не сдались, они карабкались вверх с самого дна.
И сейчас их единственной проблемой является жеребец, который бросил свою жену с маленькими жеребятами. Весь их труд будет потрачен впустую, если они отдадут ему дом.
Я надеюсь, жители прекрасного города Спринг Фолл проникнутся сочувствием к этой семье и помогут ей, чем смогут. Не знаю точно, как спасти их дом, но я надеюсь, что вместе мы найдем выход.
Автор статьи: Нотерн Лайт.
Я закончила писать и, расслабившись, откинулась на своем стуле в кабинете. Завтра это прочитают тысячи горожан.
Субботним утром я сидела на дереве возле дома Верна. Мне было интересно, откликнутся ли пони на статью, окажутся ли они равнодушны к проблеме совершенно чужой семьи? Или же они заступятся за них?
Но пока на горизонте было спокойно. Хотя Верн с утра сидел на крыльце. Он явно ждал гостей, и это не сулило им ничего хорошего. Я не стала к нему подлетать. Сделаю это потом, если увижу, что ситуация выходит из-под контроля.
Через полчаса у ворот появились двое пони. Красный жеребец с черной гривой, на которой проступает седина. Коротконогий и толстый. На нем была надета кожаная куртка, а на голове красовалась маленькая кепка. С ним шла кобылка, накрашенная словно путана, в старомодных леггинсах и топе. Чем-то она была похожа на героиню фильма, который мы смотрели с Линк. Как же он назывался? Вроде “Женатый... с жеребятами.”
Эта парочка подходила все ближе. Я посмотрела на крыльцо, там уже собралась вся семья. Напряжение нарастало. Я почти собралась подлететь к ним, чтобы припугнуть Эрна своей профессией, ведь никто не хочет прочитать про себя что-то плохое в газете.
Эрн заговорил. — Привет, Марта, давно не виделись! Верн, ну ты и вымахал, прям как твой дед.
Верн дернулся, он хотел рвануть и начистить рожу этому негодяю, но мама остановила его.
— Чего тебе надо, Эрн?! — крикнула Марта. — Зачем ты вернулся?
— Как зачем? Я вернулся к себе домой, не помнишь? Это мой дом. И я приехал сюда познакомить детей с их новой мамой.
Я посмотрела на близняшек, они спрятались за старшую сестру. Видимо, его шутка была воспринята всерьез.
— Твой дом?! Где ты был, когда у нас протекала крыша? Где тебя носило, когда отопительная система сломалась?! — яростно кричала Марта. На что Эрн развел копытами и, скорчив невинную рожу, сказал.
— У меня был отпуск. А теперь я иду домой, — он двинулся в сторону входа.
Верн сошел с крыльца и пошел навстречу ему. Лицо Верна было мрачным, и я испугалась. Что, если он решил убить Эрна? Неужели он сделает это на глазах родных?
Я была готова слететь с ветки, чтобы вмешаться. Не то, чтобы я была сильно против. Просто не хочется, чтобы у Верна потом были проблемы.
— Стоять! — прозвенел громкий голос. Все посмотрели на источник.
Это была госпожа мэр в сопровождении юриста и двух полицейских. Все они подошли к пони, стоявшим посередине двора. Марта и ее дочери тоже направились к Верну и Эрну. Неужели это все из-за моей статьи? Я оглянулась и увидела, что возле забора собралась толпа пони.
— Эрн Дайст? — спросила мэр.
— Да, — спокойно ответил он.
Мэр показала газету. Затем квитанции об оплате счетов и еще кучу всяких бумаг.
— Согласно этим данным, вы отсутствовали в городе последние десять лет. Согласно эквестрийскому законодательству, отец семейства, проживающий отдельно от своей семьи, должен выплачивать финансовую помощь матери своих детей. Согласно нашим записям, вы не заплатили ничего. Поэтому, согласно статье “О неуплате материальной компенсации”, я изымаю ваш дом и передаю его в полное владение вашей законной супруге в качестве оплаты.
— Что!? — воскликнул Эрн. — Вы не можете это сделать! Это мой дом, моя собственность.
— Уже нет, — сухо ответила мэр.
— Но как вы узнали? — спросила Марта у мэра. На что та показала статью в газете.
— Одна маленькая пони решила поднять этот вопрос, — улыбчиво сказала кобыла.
Я приземлилась рядом с Верном и широко улыбнулась.
— Ты это сделала? — тихо спросил Верн.
— Я же говорила, что помогу, — радостно ответила я.
— Ах ты ж! — Эрн в ярости кинулся на меня. — Я тебе крылья вырву!
Жеребец уже почти добрался до меня. Но Верн загородил ему дорогу. Он схватил Эрна и поднял его над землей.
— Не смей трогать мою семью и моих друзей! — Верн швырнул своего отца так, что тот пролетел метров пять, прежде чем упасть лицом в траву.
Публика, наблюдавшая за этим по ту сторону забора, зааплодировала. Полицейские взяли Эрна и его подругу и выпроводили с земельного участка.
А я? Я получила крепкие обнимашки от всей семьи Верна.
“...Вот так закончилась эта история. Одинокая мать теперь может жить спокойно со своими детками, не боясь, что завтра к ней придет ее муж и выгонит ее на улицу.
Спасибо всем, кто откликнулся. Особенная благодарность госпоже мэру и ее сотрудникам, которые не оставили Марту и ее детей в беде.”
Я закончила печатать статью, пересказывающую субботние события, и отправилась показывать статью Д.Хардингу. Пока я шла, на меня сыпались поздравления от коллег. В кабинете Хардинг улыбчиво поприветствовал меня и усадил за стол.
— От лица нашего коллектива, я поздравляю тебя с хорошо выполненной работой, вот твоя премия, — он протянул мне чек. От суммы у меня округлились глаза. — Я надеюсь, тебе понравится у нас, и ты принесешь нам еще немало интересных сюжетов.
— Спасибо, мистер Хардинг.
Вечером я спустилась на кухню, где мама домывала последние тарелки, оставшиеся после ужина. Засыпая на ходу, она устало водила щеткой по тарелке.
— Привет, — сказала я.
Она повернулась и зевнула. — Привет. Как дела на работе?
Я решила помочь ей с посудой. — Мне сегодня дали премию.
— Да? И на что ты решила ее потратить? Небось купишь себе новые наушники к плееру? Или еще какую-нибудь нужную тебе хрень?
— Вообще-то лучше. Я купила абонемент в спа, так что завтра, когда я уведу всех жеребят в музей естествознания, ты отправляешься на отдых. Если бы ты не дала мне пинка, я бы до сих пор сидела без работы. Спасибо тебе, мама.
— И тебе, Нотерн.