Когда гармония уходит…
12 глава
Две фигуры — одна большая, с крыльями и развевающейся гривой, другая маленькая, избитая в бою и до боли в зубах сжимающая меч, — стояли на фоне огромного костра, которым воспылал город. Пламя нещадно набрасывалось на уже обгоревшие тела пони, на остатки жилищ и пожирало их полностью.
Намерения Селестии были ясны, как день, а Бон-Бон точно не хотела оказаться среди обуглившихся чёрных трупов. Внутри всё сжимается. Очень страшно. Но кобылка не отступает и взмахивает оружием. Ещё бы чуть-чуть, и она, возможно, задела бы принцессу, но та словно испаряется. Бон-Бон не удивляется и оборачивается, ожидая атаки сзади, но она следует спереди. Мощный удар копытом, и пони кубарем катится по земле.
Да, конечно. Аликорн хочет её убить, но сначала немного поиграется. Мысленно проклянув Селестию несколько раз, Бон-Бон снова рвётся в атаку. Она не позволит этому тирану продолжать забавляться жизнями пони, отомстит за тех тысяч, а может, даже больше, жеребцов и кобылок, жизни которых она унесла, потешаясь. И самое главное — отомстит за Лиру. Конечно, Эпплджек тут не виновата, она была прощена после того, как погибла, но принесла Понивиллю надежду, обезвредив Селестию на некоторое время.
Эта мысль придаёт кремовой кобылке сил. Сейчас Бон-Бон умрёт. Или же будет биться до конца и в итоге победит. Зажмурив глаза до невозможности, стиснув до адской боли и так ноющие зубы на рукоятке меча, с рвущимся из груди сердцем, обычная кобылка бросается на противника гораздо сильнее себя, который обладает великой силой, и может лишь одним мановением рога прервать жизнь. Бросается, просто потому что хочет защитить тех, кто остался жив, даже незнакомых пони.
Собственный крик закладывает ей уши. Вот и Селестия стоит впереди, улыбается. Несколько мгновений и…
Меч вонзается в грудь аликорна во всю свою длину.
Не веря своим глазам, Бон-Бон вытаскивает из неё оружие с хлюпающим звуком. Лезвие покрыто кровью. Кровь капает из раны, орошая землю красными капельками, затем начинает бить фонтаном. Брызги попадают на кремовую кобылку. Она разжимает челюсти, и меч падает рядом с телом аликорна, белоснежная чистота которого осквернена кровью. Пустые глаза Селестии смотрят в никуда, на губах застывает та дурацкая улыбка, с которой правительница обычно затягивает петлю на шее задыхающегося пони.
Бон-Бон дрожит и начинает беззвучно плакать. Этот день пришёл. Тирании настал конец, и теперь вернётся прежняя Эквестрия, и всё будет как раньше, кроме одного. Вспомнив свою позитивную подругу-единорожку, которая вытворяла странные вещи, пыталась доказать существование каких-то непонятных существ и просто всегда разряжала обстановку своим жеребячеством, Бон-Бон позволила себе мимолетную улыбку, а потом мрачно нахмурилась, когда вспомнила, что сделала с Лирой тирания Селестии. Всегда радостная мятная кобылка стала угрюмой и замкнулась в себе, а потом вовсе сошла с ума и даже кидалась на всех вокруг.
Бон-Бон посмотрела на свои замаранные чужой кровью копыта, которые дрожали. Но дрожь постепенно переходила из вызванной страхом в гневную. Взяв меч вновь, кобылка принялась бесчисленное количество раз втыкать лезвие в труп Селестии. Слёзы полились с новой силой, и она просто села рядом с принцессой, схватившись за голову. Смешанные чувства были у неё. С одной стороны удовлетворение, полученное от мести, с другой отвращение к самой себе за то, что окунула копыта в кровь.
— Ты всё правильно сделала, — послышался знакомый голос. Чьё-то копыто невесомо легло на плечо Бон-Бон. Подняв мокрые глаза, кобылка увидела мятную единорожку, вот только выглядела та как-то мутно, как некачественный снимок, и от неё исходило мягкое свечение.
— Лира? — выдавила из себя земнопони.
— Конечно, а кто ж ещё? — улыбнулась подруга. Бон-Бон ощущала себя очень странно. Что-то тут было не так. Мертвая Селестия лежит у её ног, а пони вокруг продолжают биться как ни в чём не бывало. И Лира ведь тоже мертва. Она не может быть здесь, но стоит и улыбается.
Кремовая кобылка посмотрела на улыбку принцессы, потом на улыбку подруги, потом снова на улыбку Селестии, и снова на улыбку Лиры.
Они были абсолютно одинаковы.
По спине пробежал неприятный холодок.
— До тебя долго доходит, — сказала Лира голосом Селестии. Бон-Бон оттолкнула её, и иллюзия рассеялась. На месте подруги оказалась целая и невредимая принцесса, а на месте мёртвой Селестии лежало тело Лиры, истыканное мечом.
Крик кобылки и хохот аликорна раздались одновременно, заглушая друг друга.
Правительнице надоела эта пони, и она просто свернула ей шею, а сама вновь взлетела над горящим городом. И никак не могла налюбоваться. Созерцание красоты прервал чей-то возглас. Узнав своего старого врага, Селестия соизволила опуститься и сложила крылья, вопросительно уставившись на королеву перевёртышей.
Кризалис была немногословна, лишь прошипела что-то неразбориво и сразу перешла к делу. В белого аликорна устремился ядовито-зелёный луч. Принцесса от неожиданности не успела отразить его. Неведомая сила вдруг стала выжимать её, как губку. Казалось, что жизненная энергия полностью покинет её, и она не выдержит истощения. Не получалось как-то прервать этот процесс: магия королевы перевёртышей впилась в душу и высасывала её. Не успела Селестия испугаться, как следует, как Кризалис с чего-то занервничала, что было ясно видно по её обеспокоенный мордашке. Принцесса, охваченная зелёным светом всё поняла, к несчастью для королевы, и разорвала волшебство.
— Это и был твой план? Забрать мои положительные эмоции? — аликорн вразвалочку подошла к подавленной Кризалис, которая только что отведала злых чувств и была не в лучшем расположении духа.
— Так ведь не бывает! — воскликнула королева.
— Ты о чём?
— У тебя только отрицательные эмоции, и совсем нет положительных. Даже у самых жутких монстров в мире есть малая толика хороших чувств, а ты — чистое зло, превзошедшее всех, самое злое существо во вселенной, настоящее чудовище! Кто же сделал это с тобой? — в глазах королевы читался явный страх, когда Селестия приблизилась достаточно, чтобы гордо стоять над легко побеждённым врагом.
— Не понимаю, — правительница Эквестрии покачала рогом и заинтересованно наклонила голову набок.
— Брось, Селестия, ты не могла вот так просто взять и неожиданно стать злой без всяких на то причин!
— Может, у меня были причины.
— Я знаю только одну пони, способную наслать столь кошмарное проклятье…
— Глупо! — рявкнула принцесса, прерывая перевёртыша, а потом закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула, что было скорее чудачеством, чем реальной попыткой расслабиться, и продолжила более спокойно, — глупо было пытаться забрать мою любовь. Ты могла бы сделать один смертельный удар и покончить со мной, но только зря потратила силы. Ха. Ха. Ха.
Имитация смеха получилась зловещей, в глазах аликорна заиграло убийственное желание, но сегодня был не её день.
— Никто больше не умрёт! — выкрикнула какая-то пони и с быстротой молнии пронеслась между двумя кобылицами, разделяя их радужной линией.
— Ты помогаешь мне? — изумленно спросила Кризалис.
— Ясен пень, что да! — крикнула Рэйнбоу с высоты.
Селестия замешкалась, не зная, кого убить первой — ведь обе эти пони посмели ей помешать творить свою дисгармонию. Но, как говорится, за двумя кроликами погонишься — ни одного не поймаешь. В следующую секунду королева собрала остатки магии, телепортировалась, и принцессе чуть-чуть не хватило, чтобы достать её заклинанием. От пегаски на тёмном безлунном небе остался только радужный шлейф. Такая потеря взбесила аликорна, и она в яростном безумии стала пускать огненные снаряды в уже уничтоженный Понивилль. В конце концов, на месте города осталась впадина, словно от кратера, которая сильно дымилась.
Грива Селестии же теперь горела, вобрав в себя ненависть богини солнца. Огненный монстр взревел, пламя гривы устремилось вверх, стремительно нарастая. Одним лишь взглядом аликорн испепелила некоторую часть пони на поле боя, но ей этого было мало. Жалкие мелкие пони даже не могут противостоять, магия единорогов ничтожна, единственный сильный враг сплоховал и убежал, пока её прикрывала одна из хранителей элементов. Селестии нужен был гораздо более сильный противник, на котором можно было выместить всю свою ярость. И он появился.
На чёрное небо, похожее на бездну, выкатилась вдруг огромная полная луна. Ночное светило медленно поднималось на своё законное место на небосводе среди звезд. От спутника, мерцающего серебристым цветом, прошлись сильные магические волны, пространство вокруг будто бы исказилось, и на секунду солнечной принцессе показалось, будто она спит, но реальность тут же вернулась в прежнее состояние, стоило на фоне луны показаться чёрному силуэту, грациозно раскинувшему крылья. Космическая грива истинной принцессы ночи сверкала и переливалась на лунном свете.
— Вот и встретились, сестрёнка, — прорычала Селестия, специально выделяя последнее слово особым тоном.
Луна плавно приблизилась к полыхающей огнём сестре. На её мордочке читалось плохо скрываемая смесь самых разных чувств: сожаление, сомнение, грусть.
— Как бы я хотела вернуть всё назад, — тяжко сказала принцесса ночи. Она не осмеливалась поднимать взгляд, боясь встретиться с глазами Селестии, которые горели ярче солнца.
Луна вспомнила похожую ситуацию, произошедшую тысячи лет назад, вот только теперь сёстры-аликорны поменялись местами, и зло представляла светлая кобылица, которая должна была нести свет и тепло любящим её подданным. Сейчас сумеречная принцесса полностью прочувствовала это горькое ощущение, когда дорогая и любимая пони обратилась в тёмное существо, и нет никакого другого выбора, кроме как…
Глаза предательски наполнились слезами, но синяя кобылица смахнула их копытом и выставила рог, который начинал набирать энергию. Синяя магия поблекла и приобрела серебристый оттенок. Мощный луч лунного света пронзил небеса, устремившись к белому аликорну. Селестия не мешкала и ответила точно таким ударом. Их лучи столкнулись на середине и разошлись взрывом, сотрясшим воздух. Мерзко хихикнув, солнечная принцесса взмахнула крыльями и с ужасающей скоростью устремилась на сестру. Кобылицы сцепились друг с другом, и Луна ощутила, как начинает задыхаться от огненного жара, исходящего от Селестии. Копыто в золотом полурасплавленном накопытнике упёрлось в грудь сумеречной пони, толкая её назад, которой казалось, что конечность проникла внутрь нее и схватила за сердце, начиная сжимать. С усилием Луна выпустила магический заряд, отогнавший, но не задевший Селестию. Правительница хмыкнула, с её лица не сползало обезумевшее выражение. Она зависла в воздухе, размеренно махая крыльями, и ожидала нападения, но не собиралась нападать сама, ведь ей было интересно, что устроит её младшая сестренка.
Хорошо, что этот бой произошел в воздухе, иначе дерущиеся на земле пони все погибли бы.
Набрав смертоносности так, что заболела голова, Луна бросила непрекращающийся магический поток на сестру. Селестия оградилась огненным щитом, впитавшим атаку. Правительница легко блокировала все удары, не подпуская к себе принцессу ночи, но та не сдавалась и упрямо продолжала обрушивать на неё удары, которые с каждым разом только набирали силы.
Три ночи, которые Эквестрия провела без ночного светила, сумеречная пони набиралась сил от луны, которую погружала за горизонт, пока Селестия не могла осуществлять смену дня и ночи. Так же Луна тайком поднимала вместо неё солнце, чтобы страна не погрузилась в вечную ночь или вечный день, ведь белый аликорн не была способна это делать с надломленным рогом. В конце концов, последний удар пробил защиту Селестии, а следующий за ним поразил её, не успевшую оградиться вновь или хотя бы увернуться, но не убил.
Белая кобылица без сил упала на землю. В ту же секунду её армия бросилась бежать прочь, потерявшая главу, но обессилевшие понивилльцы не преследовали их. Они не считали себя победителями и не праздновали победу, поголовно ложась прямо на землю и теряя сознание, истощённые после битвы. Половина пони погибла, повсюду лежали окровавленные тела, город был уничтожен. В гробовой тишине был слышен чей-то душераздирающий плач.
Бесшумно опустившаяся принцесса, сама ночь, приблизилась к бессознательной сестре с распластавшейся огненной гривой, которая часто и прерывисто дышала. Павший с небес аликорн с трудом разлепила веки. Она даже не могла пошевелиться, настолько сильна была измождённость, настолько разрушительны были усилившиеся атаки сумеречной пони.
— Мне жаль. Мне правда очень жаль, прости меня, — зарыдала Луна, наклонившись и касаясь лба сестры мягко светящимся кончиком рога.
— Не сейчас! — рыкнула Селестия. Синего аликорна словно током шарахнуло, и она отпрянула. Глаза белой кобылицы потемнели и налились настолько тёмной чернотой, что невозможно было смотреть. На Луну глядели две бездонные ямы вместо привычных лавандовых глаз.
— Нет, — прошептала она и потянулась к короне Селестии, но потемневшая магия перехватила его и согнула в обратном направлении. Кость отвратительно хрустнула, синяя пони истошно закричала, а её сестра истерично засмеялась, поднимаясь на ноги. Удар лунной магии не нанёс особого вреда Селестии. Луна почувствовала, как её охватывает отчаяние, когда после ещё одной атаки белая аликорн даже не моргнула, продолжая держать её сломанное копыто и потихоньку выворачивать его.
Вдруг корона Селестии охватилась слабенькой розоватой дымкой, дрожа поплыла по воздуху и опустилась в копыта голубой единорожки. Камень диадемы источал такую же черноту, что и глаза. Потоки тёмной магии стали обвиваться вокруг Трикси, и она услышала невнятные голоса, которые становились все отчётливее и убеждали её надеть корону. Точно такие же голоса кобылка слышала, когда надевала амулет аликорна, но они не были столь громкими. Единорожка обронила корону, и шум в голове прекратился. Отпустив копыто сестры, Селестия угрожающе подошла к Трикси, которая занесла ногу над диадемой:
— Быстро. Отдай.
Единорожка покачала головой и ступила на корону двумя передними копытами, раздавив темнеющий камень. Глаза принцессы потеряли черноту, но продолжали выражать ненависть ко всему живому. Пока правительница была отвлечена на Трикси, её сбил с ног несильный магический удар. Луна повернула голову и увидела приближающуюся Аметист Стар, рог которой разгорелся на кончике дымился. С других сторон с быстротой молнии подоспела Рэйнбоу Дэш и поставила копыта на шею и рог аликорна, прерывая доступ кислорода и заодно не давая пользоваться магией. Подошла Рэрити, неся телекинезом раскрытый блокиратор, блестящий холодной сталью, и защёлкнула его на роге принцессы, которой даже не пришло в голову воспользоваться крыльями, чтобы улететь. Несколько кобылок разобрались с Селестией, а Луна осталась стоять в стороне, поджимая сломанную ногу. Со всех сторон подошло ещё несколько пони и все они отсутствующими взглядами смотрели на обезвреженную правительницу.
— Трикси выяснила, как починить блокираторы, — начала Рэйнбоу, пока остальные в молчаливом недоумении таращились на Селестию. Но продолжить объяснения так и не удалось, поскольку все слишком устали, даже чтобы говорить.
Сумеречная принцесса молча подошла к сестре, грива которой погасла, а также утратила свою подвижность. Проходящий сквозь аликорна магический ветер стих, но прежняя Селестия так и не вернулась. Она злобно клацала зубами, одаривая Луну убийственным взглядом. Смирившись с тем, что в этих глазах она больше никогда не увидит любви, что эта светлая пони больше никогда не улыбнётся своей доброй улыбкой, даря своим подданным солнечное тепло, принцесса ночи горько шепнула "прости" так, что никто, кроме Селестии не услышал, её рог мягко засветился, серебристой лунной магией окутывая аликорна, и жизнь покинула тело белоснежной крылаторогой кобылицы, распавшееся на маленькие искрящиеся звездочки, которые волшебный ветер унёс в бескрайнюю тёмную высь.
Сердце Луны глухо ухнуло вниз, налившись болезненной тяжестью. Подавленно склонив голову, она стала сопровождать уход сестры тихой древней песней, известной только существам, прожившим более тысячи лет. Эта была песня, с которой пони когда-то давным-давно провожали близких в последний путь. Голос сумеречной принцессы мелодично раздавался над притихшими пони, которые, сами того не замечая, подхватили незнакомый грустный мотив. Приглушённо светящиеся искры плавно поднимались к небосводу, образуя столп света.
Когда последняя частичка Селестии исчезла в темном небе, Луна, уронив несколько слёзных капель на землю, тут же их впитавшую, повернулась к пони и твёрдым голосом сказала:
— Тирании пришел конец. Возрадуйтесь.
С отрешённой мордочкой синий аликорн опустила луну и подняла солнце, начав новый день. Но пони не радовались, лишь некий облегчённый вздох прокатился по уставшей толпе. Одна только Рэйнбоу Дэш попыталась улыбнуться, но поняла, что это плохая идея, поймав укоризненный взгляд Рэрити.
Со смерти Селестии и окончания полугодовой тирании прошла неделя.
Принцесса Луна стала единой правительницей Эквестрии, но к королевским обязанностям пока не приступила, пропадая в основном в Понивилле, который начали строить с самого начала. С помощью магии выровняв поверхность, аликорн быстро воссоздавала здания на тех местах, где им и положено быть. Работа кипела вовсю, освобожденные от блокираторов эквестрийцы съехались со всех городов, чтобы помочь заново отстроить Понивилль. После битвы Луна переместила всех пострадавших в Кантерлот, где они мигом вылечились благодаря возвращённой магии.
Погода пришла в норму, ведь пегасы сразу принялись за дело, возвращая тёплое лето в замёрзшую, продуваемую морозными вихрями страну.
Атмосфера, впрочем, царила удручающая. Пони пока не оправились после пережитого ужаса, да и вряд ли они когда-нибудь смогут жить, как раньше. Но Луна поклялась всеми силами вернуть в Эквестрию гармонию, и у неё неплохо получалось.
Стройка маленького городка уже подходила к концу, пони заселялись в свои дома.
Закончив с делами в Понивилле, принцесса вернулась в столицу. Она телепортировалась в отреставрированный тронный зал, где теперь стоял только один трон, украшенный полумесяцем. Витражи все ещё отражали деяния хранительниц утерянных элементов. Может, они были уничтожены, может, Селестия спрятала их там, где никто не найдёт, но элементы всё равно больше не принесли бы никакой пользы.
Вздохнув, Луна цокнула обутым в серебро копытцем об мраморный пол, и бесшумно пошла по ковру, в конце которого, у дверей зала, стояли две кобылки и что-то оживленно обсуждали, периодически показывая копытами на цветные стекла, изображающие победу элементов над Найтмер Мун. На секунду Луне показалось, что вместо её злобной сущности над шестёркой мёртвых хранительниц зависла полыхающая огнем, зашедшаяся безумным хохотом Селестия. Смех сумасшедшей сестры эхом прокатился в голове аликорна, и кобылица вздрогнула.
— О, принцесса Луна! — воскликнула Рэйнбоу, как всегда полная бодрости. Она быстро махала крыльями, то опускаясь, то поднимаясь. Пусть пегаска и выглядела как обычно, но прежнего настроя у неё уже не наблюдалось, как и у Рэрити. Что-то изменилось в них раз и навсегда.
— Как дела в Понивилле? — спросила единорожка.
— Всё уже подходит к концу, скоро вы сможете вернуться домой, — сообщила принцесса, приветливо улыбаясь.
— Принцесса, вы постоянно уклоняетесь от ответа, когда мы спрашиваем о том, что произошло с вашей сестрой. Мы же должны знать правду, — немного недовольно сказала единорожка, прервав так хорошо начавшееся общение.
Луна закрыла глаза, понимая, что таиться больше нельзя. Они имели право узнать. И тогда она начала свой рассказ.
--- семью месяцами ранее ---
Вернувшись из изгнания, Луна сперва решила завершить дело очень давней древности, но совершенно позабыла о нём и всецело отдалась внедрению в современное общество пони, которое прошло успешно. Принцесса, утратившая навыки общения и не умеющая веселиться, вскоре так же полюбилась пони — особенно жителям маленького городка Понивилля, — как и её старшая сестра, что, конечно, не могло не радовать вернувшегося с ночного спутника аликорна.
Дел у неё было немного — Селестия старалась не нагружать сестру обязанностями, но кое-чем Луна всё же занималась. Посещала сны пони. Это было её самым любимым делом, и ей нравилось помогать жеребятам преодолевать свои страхи, которые приобретали форму ночных кошмаров. Помимо посещения снов кобылица иногда бывала и на различных мероприятиях, устраиваемых в Кантерлоте. Со всеми этими новыми ощущениями она совсем позабыла…
Однажды, когда принцесса подняла своё светило на небо, и ночь воцарилась над Эквестрией, она решила разобраться с делом древности раз и навсегда. Шумно взмахнув не такими огромными, как у сестры, но довольно большими для обычных пони крыльями, аликорн поднялась в воздух, наслаждаясь ветерком, приятно обдувающим тело, и плавно, но быстро полетела в сторону Понивилля.
Пролетев над безмятежным спящим городом, она приземлилась на полянку около Вечно-зелёного леса и дальше продолжила путь пешком, сложив крылья. Спустя некоторое время Луна вышла к огромному разлому в земле, через который был перекинут не вызывающий надёжности, ветхий мост, скрипящий от лёгкого ночного ветерка. На другой стороне берега бездонной ямы расположился полуразрушенный замок Двух Сестёр, бывший домом для двух аликорнов до появления Найтмер Мун. Пройдя по шаткому мосту, принцесса вспорхнула на рухнувшую колонну и с этой небольшой высоты разглядела руины. Всё выглядело в точности так же, как и во время изгнания. Луна даже помнила тот кусок потолка, который обрушился вниз, когда она пыталась навредить своей сестре. Он лежал на том же месте, все трещинки были такие же. Спустя тысячи лет замок совсем перестал рушиться, будто застыл во времени. Может, это магия Селестии, хотевшей сохранить это место, остановила дальнейшее разрушение. Но сама солнечная принцесса больше жить здесь не могла, и Луна прекрасно понимала, почему. Смотря на руины некогда прекрасного замка, синяя кобылица старалась отогнать злые воспоминания тёмной сущности, захватившей её, и заполнить себя другими, хорошими воспоминаниями о тех временах, когда они с Тией, будучи юными кобылками, бегали по коридорам этого дворца и веселились. Осмотрев весь замок, принцесса ночи наконец нашла то, за чем пришла. За обломком одной из стен лежала в тени, поблёскивая, золотая диадема, в точности такая же, как та, которая была у Селестии и в древние времена, и есть в нынешние.
— Вот ты где, — сказала аликорн предмету, не утратившему свою красоту, и осторожно взяла его магией. Оказавшись в магическом захвате принцессы, камень, вставленный в корону, начал переливаться красными бликами, и Луна вскрикнула, выронив диадему, потому что ощутила тёмную магию, заточённую внутри. Упав на каменный пол, корона перестала светиться и лишь холодно мерцала издалека. Закусив губу, принцесса неуверенно подошла к предмету и снова попыталась взять его, применяя рог. Неприятные ощущения снова укололи её, но в этот раз аликорн не выпустила корону.
Тысячу лет назад, когда она обратилась в Найтмер Мун, то захотела склонить на тёмную сторону и старшую сестру, но та не поддавалась на уговоры. Тогда королева ужасов решила применить хитрость, создала копию короны Селестии из своей магии и вложила в предмет частичку своей чёрной сущности. Повелительница кошмаров хотела подменить диадему, но не успела воплотить задуманное в реальность и была сослана на луну. А проклятый предмет остался в руинах замка Двух Сестёр.
Именно за этой короной Луна и прилетела, боясь, что кто-нибудь может случайно её обнаружить. Но уничтожить её было непросто, и принцесса озадачилась этим. Вернувшись в Кантерлот, она спрятала диадему, а сама пыталась придумать, как же уничтожить её, ведь если просто сломать корону, то частица Найтмер Мун выйдет наружу и попадёт в другой предмет или хуже: вселится в пони.
Луна целый месяц билась над этой проблемой, но не могла ничего придумать и просто не знала, что делать с проклятым предметом. В одну ночь, когда принцесса окончательно устала, пытаясь найти решение, она как раз совершала переход между библиотекой и своей спальней, а корона плыла рядом по воздуху.
Внезапно дверь одного из гостиных залов отворилась, и оттуда вышли пони в пышных нарядах, которые поклонились ничего не понимающей синей кобылице и пошли по коридору. Из просторного помещения падал яркий свет, и крылатая единорожка недовольно топнула копытцем. Ей, привыкшей к спокойной обстановке, не очень нравились постоянные шумные празднества, проходившие в кантерлотском дворце. Из зала вышла её сестра в великолепном платье и с большой, украшенной кучей драгоценных камней короной, водрузившейся на голову. Зевнув, Луна едва смогла узнать Селестию в этом странном наряде. Обычно она не наряжалась так… Вычурно. Но сегодня, похоже, был какой-то особый праздник. Правда, принцессу ночи не интересовало, какой.
— Фух, эти балы изрядно изматывают, не так ли? — устало улыбнулась синяя пони.
— Это точно, — согласилась светлая, оглянулась на празднество за спиной и увидела вдруг свою обычную корону, парящую рядом с сестрой, — как раз вовремя, а то эта такая тяжёлая и за гриву цепляется.
— Чего? — засыпающий разум Луны не сразу сообразил, в чем дело, как проклятая корона оказалась на голове Селестии, — нет! Стой!
Но было слишком поздно. Едва коснувшись головы белоснежного аликорна, камень засиял красным блеском, а глаза правительницы на секунду наполнились чернотой. Один момент она стояла неподвижно, а потом словно пробудилась от сна. Аура, исходящая от Селестии, переменилась и стала чернее ночи. Принцесса солнца сверкнула рогом, и Луна потеряла сознание.
Очнулась синяя кобылица, уже когда в замке стояла гробовая тишина. Она лежала в коридоре на том же месте, совершенно обессиленная и разбитая, а из-под закрытых дверей зала натекла огромная лужа крови. Ужаснувшись, принцесса ночи толкнула створки, которые тяжело отворилась, являя её взору целый зал, окрашенный кровью. Свет был погашен, столы перевёрнуты, посуда разбита, а самое главное — повсюду лежали изуродованные окровавленные тела пони. В углу испуганно жалась шестёрка элементов, безумно расширенными глазами наблюдая за картиной на противоположной части помещения. Луна ещё никогда не видела столько страха на мордочках пони, но и сама приняла такое же выражение, проследив за их взглядами.
У стены стояла Селестия с раскрытыми крыльями, платье на ней было изорвано, камень на короне из красного стал чёрным, как бывало при сильном буйстве эмоций, грива, как-то косо развевающаяся, растрёпанна, взгляд, направленный на прижатую к стене обхваченной золотистым свечением алебардой заплаканную кобылку, — последнюю из живых, не считая Твайлайт с друзьями, — полон сумасшествия и необоснованной ярости, широкая улыбка, обнажающая зубы, клыки которых немного заострились и стали похожи на те, что были у Найтмер, и довершали образ свежие пятна крови, разбросанные по всему телу. Взмахнув тяжёлой алебардой, правительница одним ударом отсекла рыдающей пони голову, и та покатилась по красным озерцам, утонув в одном из них. Из тела брызнул фонтан крови, под который подставилась Селестия, распушив перья, и стала безумно хихикать, принимая кровавый душ. Тут она заметила ещё одну пожаловавшую на бал гостью в дверном проёме.
Задыхаясь от ужаса, Луна не решилась пройтись по текущим рекам крови и осталась стоять на месте, попыталась использовать магию, но не вышло, и тогда она ощутила, что рог стал тяжелее, чем обычно. Скосив глаза наверх, принцесса увидела странное железное кольцо, крепко засевшее на роге. Точно такие же оковы были надеты на крылья и копыта. Совершенно ничего не понимая, аликорн стала отступать назад, ведь эти непонятные штуковины блокировали всю её магию. Собрав волю в копыто, Луна всё же нашла в себе силы броситься бежать по коридору, а Селестия поспешила погнаться за ней и настигла её уже у выхода. Правительница схватила свою упирающуюся младшую сестру и телепортировалась вместе с ней в гиблые пещеры под Кантерлотом. Принцессе надоело дёрганье Луны, поэтому она вырубила её ударом по голове и обмотала цепями, пока та спала. Вплавив все оковы в стены подземной пещеры, Селестия закрепила цепи мощным замком, тоже блокирующим магию и закрыла его ключом, который только что наколдовала. Повесив ключ себе на шею, она растормошила сестру. С трудом разлепив глаза, Луна очнулась и в размытом пятне перед глазами узнала белого аликорна, но та уже не была прежней. Хмыкнув себе под нос, правительница ушла, оставив сумеречную принцессу одну коротать время в подземелье.
Прознав об особенности проклятой короны передавать темноту каждому, кто её наденет, Селестия каждый день навещала Луну и надевала диадему ей на голову, но собственное заклинание на принцессу ночи не действовало. Спустя полгода она перестала приходить и, похоже, вообще забыла о своей сестре, которая уже была на последнем издыхании. Аликорны — очень выносливые существа, которые могут вполне могут года, а то и десятки и сотни лет прожить без пищи, питья, сна и даже без воздуха, но заблокированная магия значительно сокращала эти сроки до нескольких жалких месяцев.
Лишь раз Селестия пришла, чтобы похвастаться достижением. Она говорила, что её старая ученица, талантливая единорожка, сбежавшая в другой мир, вернулась и под действием короны стала такой же злобной, как и сама Селестия. Впрочем, как и королевская армия, которую правительница тоже подвергла проклятью своей диадемы. Вот почему они беспрекословно выполняли все её поручения, даже если для этого требовалось умереть. Больше старшая сестра не появлялась.
Спустя несколько дней, когда Луна думала, что сейчас уже откинет копыта, действие магии Селестии внезапно ослабло, и она смогла освободиться от оков. Сбежав, принцесса ночи стала набирать силу.
— У меня не было другого выхода, кроме как убить Селестию. Вся темнота из короны полностью перешла в неё, и благодаря короне у неё был нескончаемый запас энергии, но зло пропитало её душу, и её уже нельзя было спасти. Поэтому у Трикси получилось уничтожить корону, ведь вся тёмная магия была в моей сестре. Но так же я должна благодарить и вас, и всех остальных пони, ведь без вас у меня ничего бы не вышло. Спасибо, — поблагодарила Луна, закончив свой рассказ.
— Ну и ну, — выдала пораженная Рэйнбоу и переглянулась с Рэрити.
Заметив, как понуро принцесса склонила голову, единорожка сказала:
— Но вы не должны винить себя, ведь всё это было лишь случайностью.
— Да, не вините себя, — поддакнула пегаска.
В зале повисла тишина, нарушаемая лишь взмахами крыльев радужногривой кобылки.
— Рэр, пошли проведаем наших друзей? — Дэш кивнула в сторону дверей, а затем подлетела к ним, открывая.
— Да, сейчас, — бросила единорожка. Рэйнбоу покинула тронный зал, за окном был виден её радужный хвост. Сыктлая пони тоже хотела уже идти, но Луна остановила её.
— Ты все ещё слышишь их? — строго спросила принцесса. На мордочке Рэрити отразилось недоумение, а затем понимание. Она осторожно кивнула.
— Может быть, это заглушит призывающие убить голоса в твоей голове, — аликорн сверкнула рогом, и во вспышке магии появился листок пергамента с почерневшими уголками, будто его решили сжечь, но тут же вытащили из огня. Листок подлетел к кобылке, и она подхватила его своим телекинезом, поднося поближе.
"Простите, друзья, но я не могу жить в мире, который не умеет улыбаться.
Прощайте.
Пинки Пай"
Слова были написаны немного кривоватым скачущим почерком, какой был у кудряшки. Рэрити выронила предсмертную записку, которая упала к её копытам. Значит, самоубийство? Значит, Рэйнбоу действительно не убивала Пинки?
Принцессы вдруг не оказалось в зале. Голоса, приказывающие убить подругу, вновь зазвучали в голове, пробудившись в полной тишине и одиночестве. Они и правда поутихли, больше не давили так сильно, но не исчезли, и это пугало кобылку. Дрожа, единорожка, попятилась к выходу и выскользнула за двери, а затем и на мост. Громкий стук расписных створок друг об друга заглушил голоса. Нервность Рэрити угасла, как только знакомый радужный силуэт мелькнул в паре метров над мостом, перекинувшимся между двумя башнями замка.
— Эй, что такое? Ты выглядишь… Белее обычного, — пегаска не удержалась от хихиканья, но предусмотрительно сделала смешок в копыто, чтобы ненароком не обидеть подругу.
— Всё хорошо, — натянуто улыбнулась Рэрити. Рэйнбоу зависла рядом, едва касаясь копытами поверхности. Две кобылки направились проведать друзей.
Перейдя мост, они спустились по лестнице и вышли в прекрасный королевский сад, пестривший самыми разными растениями и всеми видами животных. Оживлённое стрекотание насекомых доносилось из кустов, было слышно пение птиц. Сейчас сад выглядел гораздо красивее, чем раньше.
— Флаттершай бы тут понравилось, — грустно сказала единорожка.
— Если бы мы только знали, что с ней случилось, — Дэш задумчиво поглядела на чистый голубой небосвод, не веря, что Флатти тоже мертва. Рэрити подавила воображение, рисующее ей заколоченный намертво дом, внутри которого вот уже полгода лежит труп жёлтой пегасочки. Лежал, если быть точнее. Теперь этот ужасный коттедж уничтожен, и лучше было бы, если бы его не восстанавливали вообще.
Преодолев сад, пони вышли к завитой чёрной ограде. За ней расположились четыре надгробия, каждое из которых украшала небольшая статуя пони, которая там захоронена.
Тела их друзей были утеряны, но могилы были здесь, в Кантерлоте, одновременно и показывая хранительниц элементов. Рэйнбоу представила еще два надгробия рядом, но быстро отогнала эту мысль. Они ведь как-никак пришли почтить память подруг, а не придумывать себе всякие ужасы. Твайлайт, Эпплджек, Пинки Пай и Флаттершай улыбались самыми настоящими улыбками, но были всего лишь вырезанными кусками камня. Две кобылки склонили головы над небольшим кладбищем и запели:
— Когда гармония нагрянет,
Нам счастье, радость принесёт.
Тогда всё зло вдруг в миг увянет,
Покинет нас и прочь уйдёт.
Слова песни о гармонии устремились к небу, пронзая облака и взлетая всё выше, туда, где мерцало созвездие Селестии.