Одной крови

Глава 8

C Ночи Кошмаров прошло уже восемь дней. Наконец, Снейлс сообщил о подходящем моменте для их задумки – к Лютефиску приехал какой-то важный гость, и директор запланировал на вечер роскошный банкет в помещении столовой. Собравшись в клубном домике, Метконосцы принялись обсуждать план налета.

 — Итак, вот что нам известно, – начала Скуталу. – Кабинет директора находится на втором этаже, в левом крыле приюта. Там две комнаты: в первой сам кабинет, с рабочим столом и интересующим нас сейфом; во второй находится его спальня, но туда мы, понятно, не пойдем. – Продолжая говорить, она обмакнула кончик крыла в чернильницу, и сделала грубый набросок местности. – Окна там выходят в сторону леса, и это хорошо – никто случайно нас не заметит.

 — Вот только они “глухие”, не открываются, я проверял. – Встрял Снейлс.

 — Ну, это нам не помешает, — отмахнулась Скут. – Этажом ниже находится старый склад спортивного инвентаря – в нем хранятся маты, мячи и прочее; на окне там сломан замок, и снаружи его открыть легче легкого. А оттуда до кабинета крылом подать.

 — Ну… вроде бы, план неплох… — неуверенно протянула Свити Белль. – Ну а дальше как?

 — А потом уже все просто. Вот, смотрите! – Пегаска с торжествующим видом вытащила из седельной сумки новенький ключ. – Пару дней назад директор снова отправил Снейлса драить полы, и при этом обленился настолько, что даже не присутствовал там лично, а просто выдал ему ключ от двери! Ну а дальше – дело техники: после того, как уборка была завершена, Снейлс попросту сходил к мастеру, и тот сделал ему копию!

 — Так вот п’чему мы теперь не ограничены днями, когда ты у него убираешься! — Ловк проделано, что ни говори! – восхитилась Эпплблум.

 — Ерунда, — отмахнулся единорог. – Я на все готов, чтобы вернуть Снипса в Понивилль. Из-за этой жирной сволочи мой лучший друг прозябает в Хуффингтоне!

 — И мы вернем его, я обещаю, — заверила его Скуталу. – Главное, все сделать правильно. И вот что мы будем делать…

По плану пегаски в налет на кабинет они отправлялись втроем: она сама, Снейлс и Свити Белль. Эпплблум же предстояло прятаться на опушке леса, и, если дела пойдут совсем скверно, бежать за подмогой. Та принялась было возмущаться, и даже предлагала поменяться ролями со Свити, но Скуталу вполне резонно заметила, что у Блум будет куда больше шансов в случае чего привести помощь, нежели чем у единорожки. В случае проблем, единороги должны будут устроить небольшой фейерверк искрами из рога – это служило сигналом для Эпплблум, что ей нужно во весь дух бежать за помощью. Не то, что бы Скуталу всерьез ожидала каких-то неприятностей, но годы, проведенные в приюте, давали о себе знать.

Ставить в известность кого-то из взрослых, а тем более звать с собой, Метконосцы единодушно отказались. Ведь в лучшем случае, они попросту бы запретили эту авантюру. Ибо хоть Лютефиска не любил почти весь город, с ним старались не связываться. В связи с этим перед кобылками встал острый вопрос – а как аргументировать свое отсутствие дома в столь поздний час? После долгих размышлений и жарких споров, они сошлись на том, что отпросятся “на ночевку в клубный домик”. Конечно, тут был шанс, что их придет проведать Эпплджек, до сих пор излишне опекающая свою младшую сестренку… но другие варианты были и вовсе неосуществимыми.

Стояла ясная лунная ночь, а на часах было ближе к полуночи, когда Метконосцы вышли к приюту. Заняв позицию в кустах напротив кабинета директора, они стали ждать условного сигнала Снейлса. Единорог еще вечером вернулся в приют, пообещав встретиться с ними на складе спортинвентаря вскоре после отбоя. В такой предосторожности был определенный смысл – Лютефиск принимал у себя какого-то важного гостя, а значит, вполне мог устроить показательную перекличку перед отбоем. “Похвастаться своими детками”, как он это называл.

Помимо директора, в приюте стоило избегать еще двоих – пегаса Насти Торна и земнопони Стоунбрейкера. Среди учеников они оба имели ту еще репутацию. Насти, худой и нервный, с вечно сальными гривой и хвостом, работал поваром. Нельзя было сказать, что он готовил плохо – он готовил никак. Любой продукт, попадавший к нему на кухню, словно нарочно превращался в максимально худшую и неаппетитную версию еды. Каша разваривалась до состояния клейстера, хлеб больше напоминал пересушенные сухари, салаты заправлялись драконовскими дозами специй, и даже чай отдавал половой тряпкой. Переехав к Коппервингу, Скут первое время никак не могла наесться – ведь даже простенькие холостяцкие блюда казались ей изысканным кушаньем, достойным королевского двора. Нет, готовку Насти Торна тоже можно было есть… что и приходилось раз за разом доказывать его подопечным, но вот без рвотных рефлексов это получалось разве что у его друга Стоунбрейкера. Невозмутимый и флегматичный земнопони совмещал в приюте должности физрука и уборщика, с одинаковым равнодушием как гоняя до седьмого пота учеников, так и отмывая до блеска пустующие коридоры. Но, в отличие от Торна, он пользовался в приюте даже некоторым уважением. И не столько за внушительную физическую силу, сколько за тот факт, что не пытался приставать к своим подопечным или еще как-то над ними издеваться. Но в любом случае, они оба были преданы Лютефиску, что делало любую встречу с ними нежелательной и даже опасной.

Скрипнуло, отворяясь, заветное окно. Из него с опаской выглянул Снейлс. Еще раз убедившись, что за ним никто не следит, он молчаливым жестом дал знать, что все спокойно. Стараясь производить как можно меньше шума, Скуталу и Свити Белль проскользнули на склад со спортивным инвентарем. Так же молча кивнув Эпплблум, единорог закрыл окно и повел их за собой.

В коридорах царила гробовая тишина. Боясь, что любой маломальский звук выдаст заговорщиков с потрохами, Скуталу, старалась даже не дышать. А вот ее подруга напротив, неожиданно чувствовала себя, словно рыба в воде. Восприняв эту вылазку как очередное приключение, Свити Белль уверенно шла вперед. Пегаска, от волнения покрывшаяся легкой испариной, собралась было осадить излишне ретивую подругу, но та, словно уловив ее немой вопрос, выразительно указала копытом на свой рог. Тот еле заметно светился, почти незаметно озаряя коридор призрачным зеленоватым светом.

— Ого, я и не знал, что ты уже способна создавать купол тишины! – Снейлс восторженно присвистнул. Несложное в применении, но трудное в освоении, это заклинание создавало вокруг единорога своего рода небольшую сферу, не пропускающую наружу никаких звуков, но при этом позволяющий свободно слышать все то, что происходит за его пределами. – Только имей в виду – в кабинете директора нам придется обходиться без него, зачарованный ключ может среагировать на твою магию.

— Спасибо, — мило улыбнулась единорожка. – Я начала практиковаться в нем, чтобы иметь возможность спокойно петь… Не знаю почему, но Рарити не всегда адекватно реагирует на мой вокал… — она поморщилась. – К счастью, у этого заклинания оказались достаточно широкие возможности для применения!..

Через несколько минут они дошли до лестницы на второй этаж, а там и до кабинета было крылом подать. Массивная деревянная дверь, усиленная металлическими вставками, одним своим видом отбивала желание не то что войти, а даже подходить ближе. Прижав ушки, Скуталу вновь переживала свои многочисленные визиты за эту дверь – когда за дело, а когда и просто так – “для профилактики”, как любил говаривать директор. Лютефиск… как же она ненавидела его! Ненавидела и боялась. Даже на фоне прочих пони, пусть сволочных, как Насти Торн, или же испорченных, вроде той же Даймонд Тиары, Лютефиск резко выделялся черной кляксой озлобленности и садизма. Он не просто умел устраивать разносы ученикам – не важно, по делу или нет – он наслаждался ими. Он любил чувствовать свою власть и безнаказанность, с редким цинизмом раз за разом доводя своих беззащитных подопечных до слез, истерик – а то и нервных срывов. Хуже всего было то, что ему все сходило с копыт – подонок до сих пор обладал завидным влиянием, деньгами и обширными связями. Осознавая, что жалобами они не могут добиваться ничего, кроме новых наказаний, обитатели приюта быстро становились безразличными и забитыми в своем вынужденном послушании. Скуталу в очередной раз поблагодарила Коппервинга – Хуффингтон, в который ее пообещал отправить директор, был его главной угрозой для всех тех, кто еще осмеливался проявлять неподчинение. Угрозой реальной, действенной и страшной. И даже не потому, что этот город находился аж на другом краю Эквестрии – просто ни один из тех, кого директор туда отправил, не поддерживал связь ни с кем из оставшихся в Понивилле. Они словно пропадали – хотя все запросы и проверки в один голос утверждали, что те прибыли и находятся на новом месте. Или же там было настолько хорошо, что старая жизнь отметалась как кошмарный сон, в чем Скуталу оправданно сомневалась; или же там было настолько плохо, что ученики боялись даже высказать свое негодование. “Неудивительно, что Снейлс так стремится спасти Снипса – если бы туда отправили кого-то из моих подруг, я бы тоже землю носом рыла, лишь бы вернуть их обратно!.. ”

— Ну… мы на месте, – глухо произнес Снейлс. – Начнем. И да поможет нам Селестия!..

Поворот ключа, и массивная дверь с удивительной легкостью открылась. Кабинет директора, пустой и тихий, был залит ярким лунным светом. Все в нем было так же, как и в последний раз, когда она в слезах убежала из кабинета. Изящные стулья, массивный рабочий стол, шкаф с личными делами учеников, и люстра. Огромная, на почти полсотни свечей, щедро украшенная сложным растительным орнаментом, она была горячо любима директором – и бешено ненавидима учениками. Еще бы – ведь это им, а не Лютефиску, приходилось регулярно менять в ней свечи и чистить бесчисленные бронзовые цветы и листья от неизбежных восковых потеков! Но вопреки проклятиям, щедро насылаемыми воспитанниками, люстра так и не падала – ни на директора, ни хотя бы просто так…

Тряхнув головой, Скуталу отогнала от себя навязчивые воспоминания. Ведь сейчас единственно важным было то, что в кабинете никого не было – а на краю заваленного бумагами стола призывно поблескивал заветный ключ.

— Это он! – громко зашептал Снейлс. – Ну же, Скут, бери его!..

Но стоило лишь пегаске прикоснуться к ключу…

Многочисленные свечи на старинной люстре зажглись подобно вышедшему из-за туч солнцу – внезапно и ослепляюще. Пока взломщики ошеломленно моргали глазами, дверь в спальню директора широко распахнулась.

— На ловца и зверь бежит – не правда ли, Скуталу? – загородив своей тушей дверной проем, спросил Лютефиск. Грузно опираясь на резную трость, он медленно прошествовал в комнату.

— Бежим! – увлекая за собой ошарашенную подругу, пегаска рванула к выходу. Словно дежавю, дверь в коридор вновь распахнулась, сбив кобылку с ног. В комнату вошли двое: Насти Торн издевательски улыбался; Стоунбрейкер же равнодушно смотрел на них, не выказывая и намека на эмоции.

— Директор, — Снейлс, даже не удивленный происходящим, торопливо подошел к Лютефиску. – Как Вы и просили, я…

— Да-да, парень, ты молодец, — жирный пегас бесцеремонно отпихнул жеребенка в сторону. – А теперь свали и не мешай взрослым заниматься делами.

— Так-так, Люти, кого же ты подкинул мне на этот раз, — в кабинет из комнаты вышел незнакомый единорог. Окинув кобылок придирчивым взглядом, он медленно облизал свои подкрашенные губы. – Ох, хороши! До чего ж хороши!.. Особенно та, белая. Господин будет доволен, о да, весьма доволен!..

Незнакомцу на вид было лет сорок. Белый завитой парик, щедро напудренное лицо, роскошные пурпурные одеяния с золотым узором… в другой ситуации он выглядел бы нелепо и смешно. Но вот его глаза – блеклые, невыразительные, с желтоватыми белками и крохотной точкой зрачка – жадно пожирали застывшую в невыразимом ужасе единорожку.

— Не забывай про уговор, Чэйсер. — напомнил единорогу Лютефиск. – Рыжая сучка останется со мной.

— Ох, дорогуша, ну дай мне хотя бы полюбоваться… — негромко рассмеялся незнакомец. Казалось странным, что каждое его слово, сказанное чуть ли не шепотом да еще и сквозь тихий смех, было слышно столь четко. В самом же голосе звучало нетерпение и страсть, а интонация менялась чуть ли не в каждом слове. Не сводя глаз с единорожки, странный гость достал из кармана небольшую баночку. Открыв ее, он подхватил телекинезом щепотку какого-то порошка, и, продемонстрировав свои крепкие желтые зубы, ожесточенно втер порошок в десны. С губ его сорвался странный, прерывистый стон. – Вот теперь хорошо, теперь я готов! Ты же не откажешь мне в наблюдении, не так ли, Люти?

— Это пожалуйста – любуйся, сколько влезет, — тяжело дыша – то ли от свершившийся мести, то ли от чрезмерных для такой жирной туши усилий, директор повернулся к Снейлсу. – С ними был кто-то еще? Например, та желтая деревенщина?

— Нет, директор, — ровным голосом ответил единорог. – Только эти двое.

Не заметив удивленного взгляда Скут, толстяк, тем не менее, решил убедиться в его словах:

— Торн, — скомандовал он. – Слетай и прочеши окрестности – вдруг наш недалекий упустил кого из виду.

— Сделаем, начальник! – пегас преувеличенно бодро отдал крылом честь. В ответ директор наградил его таким взглядом, что Торн стушевался и спешно покинул кабинет.

— Снейлс… — горьким шепотом произнесла Скуталу, — как ты мог… Я думала, что мы друзья…

— Рыжая, ты уже достаточно взрослая, чтобы начать понимать: дружбы не существует. Есть только личные интересы. Иногда, только иногда! они могут совпадать с интересами других – тогда это уже интересы общие. Но всегда – всегда! – в первую очередь следует заботиться о себе и своих интересах. Вот он, – Лютефиск покровительственно похлопал молодого единорога по плечу – он это уже понял.

Слегка покраснев – от неожиданной похвалы, а не стыда – Снейлс смущенно потупил взор.

— Нет, ну только посмотрите на него – покраснел, как кобылка перед первым разом! Как будто не понимал, к чему это приведет – а, тормоз? – Пегас снова легонько пихнул жеребенка в бок. – Знал ведь! Знал, но руководствовался своими интересами – для него дружба с тем мелким обжорой оказалась куда важнее вас. Он твой ровесник, а смотри-ка, уже умеет держать нос по ветру! – Директор столь самодовольно улыбнулся, будто подлый прагматизм Снейлса был целиком и полностью его заслугой. – И вот он пришел ко мне – и мы оба от этого выиграли! Я получил вас, а он – воссоединится со своим другом.

— Но ты-то выиграл дважды, дорогуша, — усмехнулся незнакомец. – Преимущество опыта! Решил свои проблемы, а заодно и со мной провернул выгодную сделку. – Единорог не сводил плотоядного взора со Свити Белль. Нет, ну просто посмотрите на нее! Эталон классической красоты! Сочетания цветов шерстки и гривы – почти Селестия во плоти! Эмир давно хотел заполучить в свой гарем нечто подобное. Ты говорил, она еще и поет? – Слушая его сомнительную похвалу, дрожащая от страха Свити отступила за спину к подруге. Из глаз ее потекли слезы, а из горла рвались испуганные всхлипы.

 — И не просто поет, у нее прямо-таки неземной голос! Твой господин будет удовлетворен – во всех смыслах, хе-хе. – Директор злобно захихикал. Стоящий у двери Стоунбрейкер, глядя на все это, с презрением скривился.

— Прекрасно, дорогуша, прекрасно! — Чэйсер сделал шаг к уже рыдающей в голос единорожке. – Я позабочусь, чтобы твою награду удвоили – за такое тельце не жалко отвалить целое состояние!..

До Снейлса постепенно стало доходить, какую на самом деле кашу он заварил. Нет, он вполне отдавал себе отчет, что у кобылок будут неприятности – но в его представлении, , это означало бы вызов родителей, а в худшем случае и путевку в Хуффингтон для одной лишь Скуталу. Но вот это… Тряхнув головой, он отогнал от себя эти мысли. В конце концов, их никто не заставлял верить ему, и лезть среди ночи в кабинет директора!

— Директор, — робко проговорил он. – Вы обещали!..

— Разумеется! – расплылся в издевательской улыбке толстяк. – Я прекрасно помню, что обещал тебе воссоединение с Снипсом и я от своего слова не отказываюсь. Стоун, — обратился он к своему подопечному, — посади нашего предателя на поезд в Хуффингтон – он, какое совпадение, отправляется буквально через час!

Этого Снейлс не ожидал. Директор обманул его! Ведь он не хотел уезжать из Понивилля, он хотел, чтобы его друга вернули сюда! А ведь все сделал, как ему велели – привел сюда и рыжую, и ее белую подружку, а в ответ обман, предательство!..

Прежде чем земнопони сгреб его в охапку, Снейлс отскочил к окну. Его рог сверкнул подобно сверхновой, затмив собой даже сияние люстры. Приняв его действия за покушение на свою персону, Лютефиск с неожиданной для его размеров прытью крепко приложил Снейлса тростью по кончику рога. Протяжно застонав от боли, тот медленно осел на пол.

— Поздно каяться и спасать положение, этот поезд уже ушел, — расхохотался директор. — А вот твой еще нет. Стоунбрейкер, раздолби тебя Дискорд, не стой столбом!

— Лютефиск, — холодно сказал земнопони, — я на это не подписывался. Устроить взбучку хулиганам или нарушителям – пожалуйста. Но продавать кобылок в рабство…

— Ты подписался, оказавшись с нами в одной комнате, — рявкнул на него директор. – Но если твои хрупкие моральные принципы начали бунт, я тебя не держу. Проваливай, раз ты такая неженка! И не вздумай попадаться мне на глаза! – сорвавшись, завопил пегас. – А теперь быстро взял и оттащил эту падаль на вокзал! И помни, — в голосе Лютефиска послышалась нешуточная угроза. — Проболтаешься кому – пожалеешь!

Секунду поколебавшись, жеребец перекинул жалобно стонущего Снейлса через плечо, и молча вышел.

Эпплбулм уныло сидела “в засаде”. “Ну что за невезение – приходится сидеть в кустах!.. Им-то, небось, весело!.. ” Вся эта затея казалась ей настоящим приключением – наподобие тех, о которых пишут в книжках. Ночной порою, скрытно и таинственно, герои идут в налет на логово коварного злодея! Преодолевают опасности, проходят испытания, решают головоломки – но в конце возвращаются с добычей, посрамив врагов и оставив их с носом. Но… эта доля выпала ее подругам. Ей же досталось скучнейшее дело – сидеть в кустах и ждать сигнала, которого может и вовсе не быть. “А если будет – что тогда? Ну поймает их директор у себя в кабинете, велика важность! Головомойка, конечно, будет знатная – но и только. Чего ради Скут меня прям заинструктировала – беги да приводи Коппервинга! И где, скажите на милость, мне искать ее опекуна? Летать я не умею, а лазить по домам и искать его по постелям местных кобылок мне совсем не с копыт. Эх!.. ” Вскочив было от внезапного света, залившего кабинет, Эпплблум быстро сообразила, что это только люстра. Невнятно бурча себе под нос, земнопони вернулась на позицию. Она даже не знала уже, чего хочет больше – чтобы у ее подруг все спокойно получилось, или же чтобы их прихватили на горячем. Нет, зла или проблем она им ни в коей мере не желала – но кобылке хотелось проявить себя, пусть даже это и означало всего лишь бежать со всех ног за помощью. “И пробегу, и приведу! Только не Коппервинга, а Макинтоша – он мой брат, он сильный, и к тому же один из городских дружинников! И так быстро все сделаю, что рекорд поставлю! И Эпплджек возьмет меня с собой на следующий Забег Листьев!.. ” Замечтавшись, она едва не пропустила устроенный Снейлсом фейрверк. – Ого, сигнал! И такой сильный!.. Может, они действительно попали в беду?.. – Она вскочила на ноги. – Надо бежать!

Дождавшись, пока за Стоунбрейкером закроется дверь, Лютефиск обратился к своему расфуфыренному гостю:

— Теперь нам никто не помешает. Ты говорил о каких-то проверках, да?

— Именно, — весело ответил Чэйсер, нависнув над попытавшейся отшатнуться от него единорожкой. Под долгим немигающим взглядом ловчего, смотрящего, казалось, в самую ее душу, поток рыданий иссякал как на глазах. На смену ему пришел ступор, вызванный ужасом. – Мне надо убедиться, что ты, красавица, еще не тронута. Расслабься, Люти, — осадил он готового было возмутиться пегаса, — ты получишь свою награду в любом случае. Но лишний бонус никогда не помешает, ведь так? К тому же… не знаю, чего ты там себе надумал, но это просто диагностическое заклинание. Его обычно применяют в медицине, но у нас тут несколько другой случай… — Он направил рог на Свити Белль, и прикрыл глаза.

Вопреки ожидаемому, его рог даже не засветился. Однако она почувствовала, как через все ее тело прошло покалывание чужого заклинания.

— Невинна, здорова, хронических болезней нет, синяк на колене и кариес в двух зубах… — Он вскинул голову и ехидно усмехнулся. – Любишь послаще, да? Это хорошо, значит и круп наешь без труда, эмир любит округлые формы.

— Пожалуйста… — сломленная ужасом единорожка едва смогла произнести пару слов. – Не надо… мы же можем договориться… хотите… хотите, я спою на приеме…

— Ш-ш-ш! – Чэйсер приложил отполированное до блеска копыто к ее губам. – Ты слишком много говоришь. Эмир любит хорошо поставленный вокал, но его вполне устроит и немая наложница.

После этих слов Свити Белль окончательно впала в ступор. То, что начиналось как захватывающее приключение, обратилось кошмаром, немыслимом в тихом и мирном Понивилле.

Не в силах видеть унижения своей подруги, Скуталу бросилась в наступление. Несмотря на кажущуюся безвыходность ситуации, она все еще надеялась на благоприятный исход. Ведь Снейлс, даже оказавшись предателем, по непонятной причине не стал сдавать Эпплблум – и более того, сумел подать ей сигнал! И пегаска верила, что подруга уже со всех ног бежит за помощью, и уже вот-вот сюда прибудут другие пони, взрослые, сильные и добрые – и помогут вырваться из этого кошмара. Верила, потому что другого шанса на спасение у них просто не было.

В самом начале она еще думала о побеге. Но если бы ей и удалось сбежать, то наверняка одной – пусть она еще толком не летала, но кое-что уже умела. Да и, чего скромничать, была самой быстрой из их компании. Но тогда что стало бы со Свити Белль? Ведь та пошла на это дело ради нее, и Скуталу просто не могла оставить подругу один на один с этими мерзавцами. Раз они своими воплями еще не поставили на уши весь приют, то этот франт точно позаботился о том, чтобы им не помешали. Оставалось одно – тянуть время. “Чего бы мне это не стоило”.

— Лютефиск! – завопила она с такой силой, что тот от неожиданности отшатнулся. – Ты, жирная пародия на пегаса, думаешь, что тебе все сойдет с копыт?! – грозно встопорщив крылья, она двинулась на директора. — Думаешь, что никто не узнает? Что выйдешь сухим из воды? Видит Селестия…

Лицо директора покраснело, на губах выступила пена, и вместо ответа он наотмашь ударил пегаску тростью. Раз, другой, третий.

— Ты кем себя возомнила? – брызжа слюной, заорал пегас. – Госпожой Справедливость? Ха! Только не в этих стенах! – войдя в раж, Лютефиск продолжал жестоко избивать свою бывшую подопечную.

Скуталу, ошеломленная обжигающей болью, сперва пыталась уворачиваться и прикрывать уязвимые места ногами. Но после того, как несколько ударов не достигли цели, в дело вступил единорог. Вскрикнув от неожиданности, она ощутила на своих конечностях телекинетический захват, растягивающий их в разные стороны. Теперь-то уж директор смог лупцевать ее, как хотел. Резная трость свистела в воздухе, удар за ударом вымещая на теле взвизгивающей от боли пегаски всю его жестокость и злобу.

– Никакая Селестия тебе не поможет – здесь я царь и бог! Только я решаю, кто будет влачить свое никчемное существование в этом приюте, а кто отправиться в занюханный Хуффингтон или… в могилу! – директор вложил весь свой огромный вес в следующий удар, под истерический хохот Чэйсера лишая Скуталу сознания. – И знаешь, второй вариант мне нравится даже больше!

Налив еще по одной, Коппервинг приготовился произнести тост и многозначительно прокашлялся:

— Мы уже полбутылки осушили, а я так и не удосужился поблагодарить тебя за приглашение, — огласив окрестности громкой отрыжкой, пегас продолжил. – Не часто бывает, чтобы вся родня из дома отлучилась – а ведь это открывает сколько возможностей! Кобылок зазвать, книжку почитать, или с друзьями выпить в спокойной обстановке. Вот только планов обычно куда больше, чем свободного времени, и поэтому…

— Да брось ты, — с улыбкой перебил говорливого пегаса БигМак. – Если не можешь даже посидеть с другом – то зачем вообще жить? – обычно неразговорчивый, здоровяк ощутимо изменился после третьего бокала.

— Это верно. Ну, за дружбу! – жеребцы стукнулись бокалами.

Эта попойка, рискующая принять поистине грандиозный размах, вышла у них спонтанно. Сперва Метконосцы решили устроить пижамную вечеринку в своем клубном домике, потом Эпплджек и бабуля Смит получили запоздалое письмо от дедушки Эппл Штруделя с приглашением к нему в гости на пару дней… Оставшись в одиночестве, Макинтош, недолго думая, решил откупорить бутыль яблочного самогона – пару месяцев назад он вычитал особый рецепт, и наконец-то приготовил первую партию.

Едва Коппервинг получил от него приглашение на дегустацию, как сразу же намекнул одному из должников о том, что его следует сегодня подменить. Тот повздыхал, но безропотно отправился на рутинное дежурство. А как иначе? Долг ведь платежом красен. Сам же Коппервинг занялся приготовлением закусок – у БигМака хорошо получался алкоголь, но в готовке он был полным профаном. Да и зачем ему – с такими-то кулинарами, как его сестра и бабуля? Пегас же постарался на славу: непривередливый к еде в целом, он иногда – под настроение или хороший повод – доставал с полки свою потрепанную, еще со школьных времен, тетрадь с рецептами, и начинал творить. Кухня разве что ходуном не ходила – он мыл, чистил, резал овощи и фрукты, превращая обыкновенные продукты в необычные и весьма вкусные блюда. Помимо салата и фруктово-сырной тарелки, сегодня он решил запечь в печи свеклу с шампиньонами – получилось от души. Сочная, нежная, она прямо-таки таяла во рту, приятной сладостью оттеняя крепость яблочного самогона.

— Хорошо сидим!.. – мечтательно протянул пегас.

— Агась, — довольно подтвердил Макинтош. Обычно они уходили подальше от дома, чтобы не мозолить лишний раз глаза бабуле Смит – но сейчас, когда она уехала, расположились прямо во дворе.

— Ну что, давай еще по одной? – Коппервинг сноровисто наполнил бокалы. БигМак, ворошивший длинным прутиком угли небольшого костра, средь которых запекалась картошка, с готовностью кивнул. Время тянулось неспешно, хмель мягко туманил голову – одним словом, вечер удался.

— Так, мой тост был прошлым, давай теперь ты. – Пегас передал другу бокал. Земнопони откашлялся, и заговорил:

— Коппервинг, дружищще, как ты знаешь, я – пони немногословный. Такие моменты, как сейчас – лишь исключения, подтверждающие этот факт. Тосты говорить я тоже не мастак. Но мы, как друзья, ведь можем общаться и вовсе без слов, так? Поэтому… за солидное дружеское молчание!

Но выпить друзья не успели. Из-за деревьев, во весь голос зовя Макинтоша, выбежала Эпплблум. Жеребцы оторопели – Метконосцы хотели устроить пижамную вечеринку в клубном домике, и что могло бы случиться там такого, чтобы Эпплблум вот так со всех ног побежала за старшим братом?

— Братец, помоги! – не заметив пегаса, начала земнопони. – Там, в приюте!.. Скуталу и Свити Белль… они в беде! – Пока она бежала к ферме, в голову Эпплблум лезли черные мысли. Она корила себя за то, что в глубине души даже желала вот такой пробежки – ведь кто знает, что стряслось с ее подругами? Вдруг директор на них кричал и грозился вызвать родителей, или даже стражу?

От услышанного у Коппервинга стакан выпал из копыт. После того случая с проверкой у него сложилась уверенность, что от директора еще хотя бы какое-то время неприятностей можно было не ожидать.

— Помедленнее, юная лэди. Зачем вы вообще туда полезли? И… почему ты-то убежала? – Пегас сдерживался, не желая сгоряча наломать дров – хотя часть его так и просила расправить крылья, и мчаться к приюту, разобраться с этим мерзким директором раз и навсегда.

— Ну… мы… — Блум опустила голову, не выдержав пристального взгляда Коппервинга и тяжелого молчания БигМака. Ведь, как ни крути, но совершили они преступление – вломились в запертый кабинет, и хотели позаимствовать бумаги из запертого сейфа. Глубоко вздохнув, она затараторила скороговоркой: – Директор отправил Снипса в Хуффингтон, а Снейлс рассказал, что в кабинете – в сейфе! – лежат бумаги с этим, как его… компроматом! И что если мы их достанем и всем покажем, то Лютефиск вылетит с должности, а Снипса удастся вернуть назад! А Скут так хотела за все отомстить директору, что мы согласились! Она со Снейлсом и Свити Белль пошла туда, а меня оставили снаружи. И еще мы договорились, что если их поймают, то они подадут знак, и мне надо бежать за помощью… я сидела под окнами и ждала сигнал, и он был… и вот я тут! – Она неуверенно улыбнулась.– Вы же им поможете, да?..

Жеребцы переглянулись.

— Дружищще, нам нужно туда, и срочно! – Пегас от волнения и нервов разве что не приплясывал на месте. – Я не позволю этому жирному борову снова кричать на Скуталу – и мне плевать, при каких обстоятельствах она там оказалась!

— Так я ж не спорю, — согласно кивнул земнопони. – Если виноваты – накажем; но накажем сами. Пойдем, Коппервинг.

— А я? – робко пискнула Эпплблум.

— А ты дома сиди, сестрена, — строго сказал Макинтош. Кобылка упрямо топнула ногой, с вызовом глядя на брата.

— Да ладно тебе, пусть идет! – вступился за нее пегас. – Не видишь разве? Побежит туда, невзирая на запреты! Там же ее подруги, как-никак. Лучше уж с нами вместе, время-то позднее.

— Ладно, — вздохнул БигМак. – Давай, залезай на спину – наш темп ты не выдержишь.

Просияв, кобылка забралась брату на спину, и крепко обняла ногами, готовясь к быстрому галопу. Выпив “на ход ноги”, жеребцы поспешили к приюту.

Сперва Коппервинг не спешил, стараясь лететь со скоростью бега земнопони. Но тревога за подопечную тупой иглой колола в сердце, заставляя скрипеть зубами и про себя костерить размеренный бег Макинтоша. Директор! Все упиралось в директора! Будь на его месте кто-то другой, он бы волновался разве что о наказании, которое могут назначить Скуталу. Но Лютефиск уже проявлял себя, и осознание этого мешало отнестись к ситуации как к заурядному происшествию. Наконец, он не выдержал. С криком “Догоняй! ”, он стрелой рванул к виднеющемуся вдали зданию приюта.

Крякнув с досады, земнопони прибавил скорости, стараясь не терять друга из виду. Пробежав примерно половину оставшегося пути Макинтош с удивлением увидел, как пегас, на пару секунд зависший напротив освещенного окна на втором этаже, издал полный ярости крик; вышибив окно, Коппервинг исчез внутри.

— Какого сена?!.. – ошарашенно проговорил он, и поскакал к зданию со всех ног. – Блум! Ты останешься снаружи, ясно? Там творится что-то непонятное.

— Но… там мои подруги! – запротестовала Эпплблум.

— Никаких “но”, — отрезал здоровяк. И по его тону она поняла, что спорить брат не намерен.

— Ладно…

Зависнув напротив окна, Коппервинг с ужасом увидел, как хохочущий директор вновь и вновь опускает трость на тело лежащей ничком Скуталу. В углу, сжавшись в комок, рыдала Свити Белль, а в отдалении стоял кто-то незнакомый – единорог в богатых одеждах и пышном белом парике, явно не местный. Не было слышно ни хохота Лютефиска, ни звука ударов, ни плача единорожки – однако пегас не стал заострять на этом внимание. С перекошенным от гнева лицом, он в стремительном порыве разнес вдребезги стекло, и изо всех сил впечатал передние копыта прямо в бок директора. От удара его отбросило к стене, а треснувшая трость улетела куда-то в угол.

Словно по волшебству, вернулся звук, буквально оглушая своей внезапной громкостью. Не обращая внимания на кровоточащие порезы и застрявшие кусочки стекла, Коппервинг сгреб стонущего Лютефиска в охапку. Удар! Разбитые губы лопнули, словно раздавленные вишни. Второй! Несколько зубов веером разлетелись по комнате. Третий! Нос директора хрустнул и заметно поменял форму. Голова Лютефиска дергалась из стороны в сторону, словно у деревянного болванчика. Коппервинг размахнулся для очередного удара, но внезапно застыл, пойманный телекинетическим полем единорога.

— Ну ладно, поиграли – и хватит, — насмешливо прошептал своим странным голосом Чэйсер. – Личные счеты, да?

— А ты еще кто такой, Дискорд тебя раздери?! – рыкнул на него Коппервинг. Рванувшись, он попытался было вырваться, но безуспешно.

— А тебя это не касается. Важно лишь то, что против тебя – пока что! – я ничего не имею. И могу даже тебе не мешать. Но! – он прошелся по комнате, подойдя к вжавшейся в угол Свити. – Я не могу уйти отсюда с пустыми копытами. Я ее забираю – а тебя отпускаю и дальше резвиться с нашим несчастным дорогушей Люти. Или же… — он поднял холодный взгляд на пегаса. – Я все равно ее заберу, но перед этим отмудохаю тебя так, что мать родная не узнает. Ну так что?

— Да ты в своем уме?! Отдать тебе ее? – Сложно сказать, что ошарашило пегаса больше – самоуверенность единорога, или же его наглое требование. – Только через мой труп!

— А вот это как раз-таки легко устроить, — неприятно хихикнул Чэйсер. – Лютефиск, дорогуша, кончай изображать обморок! Бить он тебя пока не будет, самое время отыграться! – Направив рог в сторону директора, ловчий телекинезом зачерпнул из своей баночки порошка, и поднес к сломанному носу директора. Один вдох – и наркотик был внутри. Результат не заставил себя ждать – жирный пегас медленно, но все же поднялся, и с ненавистью посмотрел на Коппервинга.

— Явился, защитник сирот и заступник обездоленных! – с трудом проговорил он. – Это хорошо. Сучку твою я уже разукрасил, теперь и твой черед настал. Чэйсер, держи-ка его крепче! – Прихрамывая, он проковылял к своему столу и вынул из ящика большой, похожий на мясницкий тесак, нож. – Сейчас я этому хахалю любилку-то отрежу!..

При виде идущего к нему с ножом в зубах Лютефиска, пегас разволновался не на шутку. Было очевидно, что ни директор, ни его странный гость, не шутили. Забившись в телекинезе, словно муха в паутине, он лихорадочно осматривал комнату, ища малейший шанс на спасение. Стол с бумагами, пара стульев, шкаф, сейф в углу, огромная люстра на полсотни свечей. И тут его взгляд упал на Скуталу, лежащую почти прямо под ним. Передняя нога пегаски была вывернута под неестественным углом, на груди и боку следы ударов тростью, все лицо залито кровью… ему даже показалось, что она уже не дышит. При виде того, что с ней сотворили эти выродки, изо рта Коппервинга вырвался хриплый рык. Он изо всех сил рванулся в захвате – раз, другой, третий.

Единорог, глядя на его попытки, озадаченно наклонил голову. Отшлифованный за долгие годы метод удержания строптивых жертв давал сбой! Сконцентрировавшись, он усилил хватку: трепыхания пегаса снова превратились в едва заметную дрожь, но теперь каждое его движение болезненным уколом отдавалось у ловчего в висках. Поморщившись от накатывающей боли, Чэйсер обратился к ковыляющему директору:

— Чтобы ты не задумал, делай это быстрей! Потом кончай его, и нужно уходить!

— Да-да, я уже почти готов! – Дойдя до Коппервинга, жирный пегас примерился для удара. – Скажи “прощай” своему маленькому дружку, защитничек!

В этот момент, всеми позабытая Свити Белль, оглашая кабинет безумными криками, набросилась на Чэйсера. От неожиданности он ослабил захват – для переполненного гневом пегаса этого было более чем достаточно. Разорвав оковы телекинеза, он мешком рухнул вниз, чудом не придавив Скуталу. А единорожка, ухватив покрепче директорскую трость, принялась колотить ею ошарашенного таким напором ловчего, с каждым ударом вымещая на нем весь свой страх и унижение.

Поднявшись на ноги, Коппервинг взглянул в глаза Лютефиска. И столько ненависти, столько боли и ярости было в его взгляде, что директор замер от ужаса на месте. Одним прыжком, усиленным резким взмахом крыльев, Коппервинг настиг подонка. Хлесткий удар копытом – и нож, крутанувшись в воздухе, полетел в дальний угол. Следующий удар, в который пегас вложил весь свой гнев, швырнул директора на пол.

— Я тебя ведь предупреждал, помнишь? – яростно раздувая ноздри, рычал Коппервинг. Его ноги безостановочно работали, сторицей вымещая на Лютефиске нанесенные им побои. – Я тебе говорил – не лезь к Скуталу, не трогай ее, оставь в покое! Но нееет, ты не мог отказаться от мести. – Еще один удар, и директор с протяжным воем корчится в позе эмбриона, пытаясь прикрыть отбитую промежность. – Я обещал тебе шпигу в жопу затолкать, ты, выродок!? Обещал?!.. На твое счастье, у меня ее сейчас с собой нет, но… — Он перевел взгляд на Свити Белль: единорожка с остервенением била тростью по голове лежащего без сознания Чэйсера, а ее саму сотрясал плач, то и дело прерываемый нервными смешками. Ловчий выглядел паршиво – одежда порвалась, на холеном и залитом кровью лице застыла гримаса боли, парик был щедро присыпан землей из разбитого об его голову цветочного горшка. – Для тебя и эта трость сгодится. – Еще раз пнув для острастки Лютефиска, пегас пошел отбирать у Свити ее оружие возмездия.

— Ну-ну, хватит с него. – Коппервинг осторожно потянулся копытом к плечу единорожки. Он видел, что у нее была истерика, и посему постарался придать предательски дрожащему голосу хотя бы подобие успокаивающего тона. – Успокойся, он тебя уже не тронет, ну же, Свити!..

— Коп…Коппервинг!.. – в пустые глаза постепенно возвращалось осознание происходящего. Единорожка неуверенно посмотрела сперва на сломанную трость, все еще зажатую в ее копытах; потом ее взгляд медленно переместился на лежащего ничком ловчего. При виде крови, единорожка испуганно, словно ядовитую змею, отбросила в сторону оружие. Секундой позже ее скрутило мощным рвотным позывом.

— Ну хотя бы с тобой все более-менее нормально… — вздохнув, пегас поднял трость, и с мрачной решимостью направился к стонущему от боли Лютефиску.

Минутой позже тяжелая дверь в кабинет была практически снесена с петель, и в комнату влетел здоровяк Макинтош. Его глазам предстала невероятная картина: Свити Белль, отчаянно плача, баюкает лежащую на ее ногах голову Скуталу; в углу лежит незнакомый единорог с окровавленной головой. А в центре комнаты Коппервинг, с перекошенным от ярости лицом, готовится совершить какое-то жуткое непотребство с директором, связанное с применением то ли трости, то ли ножки от табурета. На мгновение здоровяк потерял дар речи, но потом метнулся к пегасу.

— Эй, ты чего?! Остынь! – БигМак был заметно крепче и сильнее Коппервинга, но сейчас ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы не дать тому совершить эту экзекуцию.

— Отойди, Мак! – рыкнул на него пегас. – Этот ублюдок убил ее! Забил до смерти! И заслуживает той же судьбы!

— Убил?!.. Скуталу?.. – ужаснулся здоровяк. – Не… не может быть! – Он перевел взгляд на кобылок: Свити со слезами на глазах нежно гладила подругу по короткой гриве, вполголоса шепча ей что-то на ухо. В ответ на последние ее слова окровавленные губы пегаски изогнулись в слабой улыбке, и она неловко попыталась приобнять подругу. – Увидев это, глаза Макинтоша изумленно расширились. – Нет, погоди! Она еще жива!

— Жива?!.. – Пегас резко вскинул голову и посмотрел на пегаску. Спустя долю секунды, выпустив злосчастную трость, он подлетел к кобылкам и опустился на пол у тела пегаски. – Скут… Скути… Скажи хоть слово!..

Словно в ответ на его мольбы, с губ пегаски сорвался слабый стон. Взволнованно прокричав что-то нечленораздельное, Коппервинг вылетел в разбитое окно. Через считанные секунды он вернулся, толкая перед собой небольшое облако. С величайшей осторожностью перенеся на него пегаску, он со всей мочи рванул в больницу.

---

Ей снился сон. Снилось, что она, бескрылая, наконец-то летает в облаках. Ночное светило, такое огромное, что вот-вот коснешься копытом; смех ее братьев и сестер; веселые игры и ласковые прикосновения… Этот сон был ее любимым, своего рода наградой – но не за что-то уже сделанное, но скорее авансом за предстоящее непростое задание. Поэтому она совсем не удивилась, когда на фоне сияющей серебром луны возник силуэт ее госпожи, богини ночи. Короткая вспышка магии – и информация о предстоящем поручении стремительно затопила ее сознание. В следующий миг Найтлайт проснулась.

Было раннее утро. Ночью жизнь в пещерах сарозийского квартала только набирала обороты – они были созданиями ночи, и дневной свет их не особо прельщал. Однако тем, чья служба принцессе была связана с взаимодействиями с другими пони, приходилось менять привычный ритм. Наскоро собравшись, Найтлайт прокручивала в голове цели и задачи порученного ей расследования. “В этом городишке творится Дискорд знает что… да еще и дипломатический скандал назревает. Зато наконец-то дали в подчинение целый отряд гвардейцев!.. Посмотрим, на что они годны помимо караулов да парадов!”

После возвращения принцессы Луны большая часть ночных пони – сарозийцев, как они себя называли – дружно отправилась в Кантерлот, дабы возобновить служение своей создательнице и госпоже. Этот спонтанный исход до полусмерти перепугал местных жителей, считавших их “фестралами”, по имени мифических демонов ночи; и лишь своевременное вмешательство принцесс предотвратило новый виток братоубийственной войны. А ирония заключалась в том, что, назвав сарозийцев фестралами, пони были в чем-то правы. Но лишь отчасти.

Незадолго до окончания войны Солнца и Луны в рядах армии Найтмер Мун начались разногласия: все больше и больше офицеров и простых солдат осознавали, что эта братоубийственная война уже не имеет ничего общего с теми идеалами, за которые они когда-то сражались. Окончательный раскол произошел после поражения и изгнания Владычицы Ночи. Генерал Сароз, руководивший отступлением в горы, выступил с осуждением Найтмер Мун и ее действий, сделавших его народ предателями, и поставивших под угрозу само их существование. Понимая, что вернуться они уже никогда не смогут, он призвал свой народ сплотиться и начать новую жизнь, в которой не будет места черной злобе и жажде мести своим бывшим собратьям. Но его слова пришлись по душе далеко не всем: почти половина заклеймили Сароза мягкотелым трусом и предателем. Новая гражданская война разразилась почти сразу же, как закончилась прошлая.

Верные – так стали называть себя пони, не отринувшие тьму, которой их одарила Найтмер Мун – поклялись нести в Эквестрию ужас и боль во славу своей Повелительницы, веря, что своими деяниями они способствуют ее возвращению. Сароз и его сподвижники не могли допустить подобного. Стремясь получить прощение в своих собственных глазах и в попытках защитить невинных, они на протяжении всего последующего тысячелетия вели незримую войну — войну против тех, с кем когда-то сражались бок о бок. Сам генерал, ставший одним из идеологов конфликта, был выслежен и жестоко казнен убийцами из числа Верных – что окончательно разделило бывших союзников. В память о заслугах Сароза, не давшего им превратиться в кровожадных монстров, его последователи назвали себя в его честь – сарозийцами. Верных же они с презрением нарекли фестралами – демонами ночи, которыми те и являлись.

С изумлением и страхом жители Кантерлота смотрели на сарозийцев, ровной колонной печатающих шаг прямо ко дворцу. Заостренные уши с кисточками на конце, глаза с вертикальными зрачками, изогнутые рога и кожистые крылья. В отличие от огромного разнообразия цветов у пони, у фестралов все цвета были темными – серые, коричневые, черные, темно-синие… Но больше всего собравшихся пугали клыки – ослепительно-белые и острые, словно иглы. Казалось невозможным, что когда-то пони и сарозийцы были одним народом, так сильно разделила их пропасть этой тысячи лет. И лишь Метки, столь знакомые и приятные глазу, перечеркивали все различия, заставляя поверить, что перед тобой – пусть и дальние, но все же родственники.

С тех пор прошло более года. Сарозийцам, решительно отказавшимся жить отдельно от своих, выделили для поселения сеть пещер в самой горе и под городом, в которых они старательно воссоздали колорит и суровую красоту их прошлого места обитания. Первоначальный страх и взаимное недоверие постепенно забывались, и вот уже не редкостью было встретить пони в пещерах, а ночных пони – в верхней части города. Немалую роль в этом сыграло и то, что почти половина взрослых сарозийцев выразила желание вступить в гвардию. Пусть и не сразу, но разрешение было получено: небольшой отряд лучших воинов сформировал элитное подразделение “Ночная стража”, подчиняющееся принцессе Луне лично; остальные пополнили ряды гвардии, со временем практически полностью взяв на себя ночные дежурства.

Но все же различия нет-нет, но давали о себе знать. Разница традиций и жизненного уклада независимых сарозийцев и гордых воинов гвардии, неуступчивость одних и горячность других порой приводили целые отряды на грань конфликта. Росли как снежный ком обиды, расцветало недоверие к “чужим” — и вскоре уже единство всей гвардии оказалось под угрозой.

Вдобавок сами их подходы к ведению боевых действий кардинально отличались. Тяжелые и подчас смертельные условия жизни среди дремучих чащ, темных пещер и порожденных магией Найтмер Мун опасных тварей, нескончаемое противостояние с фестралами – все это не способствовало быстрому росту популяции сарозийцев. Из-за малой численности крупные столкновения почти не случались, и вместо полноценных боевых действий между ними велась партизанская война, замешанная на тактике быстрых ударов и стремительных отступлений. Используя шпионаж, обширные диверсии и даже убийства, сарозийцы ослабляли позиции фестралов, чтобы затем нанести хирургически точные удары в стратегически важных местах. Пока враг оправлялся после обрушившегося на него хаоса и потерь, сарозийцы исчезали так же стремительно, как и появлялись. Личная инициатива не только не осуждалась, но даже поощрялась – случаи, когда отряды действовали в полной изоляции и без приказов сверху, стали вполне обыденным делом.

Дабы как-то исправить ситуацию, было решено создать смешанные отряды из эквестрийской гвардии и новоприбывших сарозийцев. И тут дал о себе знать еще один камень преткновения. Втянутые в бесконечное противостояние с фестралами, сарозийцы стали смотреть на мир соответствующе. Каждый день, месяц, год – все их существование превратилось в борьбу за выживание. Все это привело к тому, что каждый жеребенок обучался азам военного ремесла почти с пеленок. И поэтому даже сарозиец-новобранец обладал навыками и опытом, не уступающими опытному эквстрийскому вояке. Но в силу своей подготовки, направленной в первую очередь на личную инициативу и партизанскую войну, сарозийцы пасовали, когда дело доходило до открытых столкновений или полномасштабной войны на истощение. Ведь у них не было армии в привычном для прочих понимании. По сути, каждый клан и был небольшой армией, координировавшей свои действия с остальными. И у каждого племени были какие-то свои уникальные традиции и устои. Оторванные от своих собратьев по клану, без их поддержки и в окружение чужаков, сарозийцы замыкались в себе, становясь порой просто до абсурда подозрительными, что лишь еще сильнее усложняло координацию и взаимодействие.

Стремясь поднять качество подготовки до уровня гвардии, было принято решение отправить ночных пони на переобучение по эквестрийским стандартам. А чтобы сгладить клановые различия, распределить их по уже существующим полкам.

Среди сарозийцев это вызвало ожидаемые волнения. Если повторное обучение за одной партой с зелеными новичками они еще могли понять и стерпеть, то дробление целых кланов по разным отрядам стало последней каплей. И кто знает, во что бы это впоследствии вылилось, не вмешайся Принцесса Луна. Являясь для ночных пони живым божеством и спасительницей, она смогла найти нужные слова и убедить их в необходимости этого решения. Так началась новая страница истории, как для сарозийцев, так и для всей Эквестрии.

Вынужденные жить в общих казармах, вместе выполняя приказы и полагаясь на товарищей, какой расы и цвета те бы ни были, воины постепенно привыкали к новому положению вещей. Следующим шагом стало создание отрядов из пони одного вида, но под командованием другого. Такие группы, численностью в десять бойцов, обычно отправляли на дальние или длительные задания. Бойцы приспосабливались и сплачивались вокруг командира, а тот в свою очередь учился не только командовать, но и заботиться о бойцах – невзирая на расу и масть. Учитывая, что в такие отряды частенько отправляли на перевоспитание драчунов и прочих нарушителей дисциплины, получить над ним командование считалось настоящим испытанием. Почетным, но весьма непростым.

Еще на этапе формирования, принцесса Луна твердо решила, что ее личная гвардия никогда не станет “парадным полком”, а будет заниматься действительно важными задачами. Лично составив список требований, Луна собрала со всей страны учителей и специалистов, способных в максимально сжатые сроки обучить Ночную стражу всему необходимому. И вот, спустя всего лишь год интенсивной подготовки, их признали готовыми, первая группа сарозийцев-контрразведчиков была готова приступить к своим новым обязанностям.

Знакомиться с отрядом ей пришлось уже в поезде. Бойцов заметно удивило, что командовать над ними поставили кобылку из Ночной Стражи, элитного отряда самой принцессы, состоящего целиком из сарозийцев… но и уважения с их стороны заметно прибавилось. Устроившись поудобнее на узком диванчике, Найтлайт делала вид, что сосредоточенно изучает планшет с информацией по заданию. На самом же деле она незаметно наблюдала за своими бойцами. “Десять бойцов, из них трое жеребцов, и все под моим командованием! По два пегаса и единорога, остальные – земные пони. Жеребцы рослые и мощные, а кобылки гибкие и ловкие. И горячие!.. ” — Она осторожно сменила позу, стараясь не выдать своего состояния и настроения. “Вот только эти магические амулеты делают вас всех одинаковыми – белая шкура, голубые глаза, синие гривы и хвосты. А жаль! С вашим-то разнообразием цветов и их сочетаний!.. ”. – Пофантазировав еще немного на тему того, как же на самом деле выглядят ее бойцы, Найтлайт все же взялась за изучение планшета всерьез.

Дело, судя по всему, намечалось непростое. И очень серьезное – избиение, покушение на убийство, и даже работорговля. Последнее настолько поразило Найтлайт, что она заново перечитала тот абзац. “Просто невероятно. Рабство? В Эквестрии? В наши дни?!..” Сами сарозийцы никогда не практиковали рабовладение. И насколько она помнила историю пони в целом, подобное случалось считанное число раз – да и то, лишь в удаленных районах и только после крупных войн, когда рушился привычный порядок и в обиход вступало “право сильного”. Но всякий раз принцессы реагировали на такие случаи стремительно, и даже беспощадно: несчастных пленников освобождали, а рабовладельцев судили по всей строгости закона. “А тут такое – и в тихом-мирном Понивилле. Наверное, в спешке либо местный глава, либо наши чинуши что-то напутали. Но даже если и так, покушение на убийство — тоже весьма серьезное преступление…”

Окончив чтение, Найтлайт перешла к списку участников происшествия, с неприятным удивлением обнаружив в их числе одного знакомого ей по Ночи Кошмаров пегаса… “Рога Дискорда, его-то каким боком в это занесло?!..” Ситуация была не очень-то понятной. Вроде как пегас полез в драку, защищая свою подопечную – та, кстати, оказалась в больнице; но потом разошелся, и так разукрасил виновного, что теперь ему самому впору предъявлять обвинения… Директор приюта, пострадавший от ярости пегаса, и вовсе винит кобылок, которые влезли к нему в кабинет, называя себя жертвой гнусной провокации… Но непонятнее всего было с той частью, которая так взбудоражила ее начальство – про рабство. Неизвестный единорог, которого обвиняют в попытке захватить и передать в гарем эмира Камелу одну из тех кобылок, поступил в больницу без сознания. К нему сразу же приставили охрану – шутка ли, ведь если обвинения были правдивы, то он пытался похитить сестру Элемента Щедрости! Найтлайт на мгновение задумалась – охрану поставили, чтобы он не сбежал – или чтобы уберечь его от самосуда со стороны местных жителей?.. “Повезло мне с делом, что ни говори. Теперь главное в лужу с ним не сесть!” Также было поручено задержать и допросить двух подручных директора – по словами свидетельницы, непосредственно они ни в чем не участвовали, но полученные от них показания могли заинтересовать следствие.

Увлекшись делом, Найтлайт едва не пропустила прибытие поезда в Понивилль. От мыслей ее отвлекла кобылка из ее отряда:

— Лейтенант, мэм! Простите, что отвлекаю, но мы прибываем на станцию!

— Как, уже? – Найтлайт удивленно посмотрела на бойца. Та выглядела стандартно – белая шкурка, синие грива и хвост. “Интересно, какие все же у нее цвета на самом деле? Надо бы с ними со всеми познакомиться, и не откладывать это в долгий ящик…” — Твое имя, солдат?

— Рядовой Пепперминт, мэм! – боевито щелкнула копытами об пол кобылка.

— Вольно, солдат, — с улыбкой ответила единорожка. “Одно имя есть!” — Поднимай остальных, и выходим.

Собрав разложенные по сиденью бумаги, Найтлайт выглянула в окно, высматривая обещанного встречающего. И точно – на перроне, безуспешно пытаясь скрыть зевоту, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу желтая пегаска с бирюзовой гривой и хвостом. “Как же там ее… Рейндропс, кажется?..” Поймав взгляд единорожки, та заулыбалась и энергично замахала копытом. “Интересно, ее предупредили, что командует отрядом сарозийка? Или в этом и причина ее энтузиазма?”

Едва Найтлайт вслед за отрядом ступила на перрон, Рейндропс, вытянувшись по стойке “смирно” и отдав честь, отрапортовала:

— Рядовой запаса Рейндропс по приказу прибыла! – Пегаска прямо-таки поедала командира глазами. – Поручено оказать поддержку и всестороннее содействие!

— Вольно, вольно, — хмыкнула Найтлайт. – Значит так… Пепперминт! Берешь еще семерых бойцов, и двигайте в больницу. Если я правильно поняла, то именно в ней сейчас находятся все – ну или почти все – участники ночного происшествия. Задача следующая – разбиваетесь на пары; одна пара сторожит директора, вторая – неизвестного единорога. Еще одна – общая охрана больницы, если потребуется – то отдельно тех кобылок, что тоже участвовали. Хотя наверняка они там так и так не одни… Последняя пара в резерве, мало ли чего. Считаешься за главного, ясно? И еще: ты лично должна найти там Коппервинга – тебе его покажут, если вдруг сама пропустишь; скажи ему, что к нему тоже есть вопросы, и попроси до моего прибытия из больницы не уходить, все ясно?

— Так точно, лейтенант! – козырнула Пепперминт. – Вот только…

— Где больница, ты хотела спросить? – подхватила Найтлайт. – А ты голову поверни – во-он там здание видишь? Оно типовое, девять из десяти, что больница. Учитывая размеры городка – то почти наверняка.

— Лейтенант, мэм, вы абсолютно правы! – встряла Рейндропс. – Это новое здание, построенное три года назад, и… — заметив насмешливую улыбку единорожки, она смутилась и забормотала извинения. Сарозийка в ответ лишь закатила глаза – не то что она была сторонницей уставщины, но смущенные извинения нравились ей еще меньше.

— Рейндропс, а к тебе будет другое дело. Отведи-ка нас в приют – а по дороге расскажи поподробнее, что собой представляют все участники ночных событий. Начни-ка, пожалуй, с директора этого самого приюта…

Слушая рассказ пегаски, Найтлайт все больше мрачнела. С ее слов получалось, что Лютефиск почти не покидал приют, построенный, кстати говоря, всего-то год назад и на его собственные средства. Сам он переехал в Понивилль примерно за полгода до этого, откуда-то с западной части Эквестрии. Прибыл не один, а с несколькими… слугами? Работниками? Подельниками? Учитывая, что на работу ни один из них так и не устроился, а счета оплачивали вовремя, то на довольствии у него они точно состояли. Позже, после постройки и заселения приюта, все они получили в нем какие-то должности. Какие точно – пегаска не знала: даже в таком маленьком городишке как Понивилль, они ухитрялись проживать замкнуто и отчужденно.

Самого директора в городе периодически видели – мэр так вообще называла его меценатом, и приглашала на различные мероприятия. Впечатление на Рейндропс он произвел отталкивающее: “Толстый, как свин – небось, тяжелее даже Макинтоша! И взгляд такой скользкий и гадкий – так и хочется хвост прижать, чтоб прикрыться лишний раз! Наш мэр все им восхищалась – сперва приют с нуля построил, а потом и новое здание школы рядом – чтоб, говорит, его постояльцам далеко бегать не пришлось! А как по мне – посмотришь на тех жеребят, что у него в приюте живут, так невольно подумаешь, что лучше бы он к нам и вовсе не приезжал!..”

Что интересно, жеребят в приют привозили из других районов страны, порой аж из Хуффингтона. В самом-то Понивилле, где все друг друга знают или состоят в родстве, сирот и вовсе не было. На резонные в целом вопросы, что мешало построить приют в другом месте, дабы не завозить в него жеребят со всей страны, директор отвечал пространной речью, восхваляющей здешний климат и доброту местных обитателей. Но, как бы то ни было, за все время было совершено только одно удочерение кобылки из приюта кем-то из местных – тем самым Коппервингом, который этой ночью участвовал в драке. На все прочие запросы почему-то отвечали отказом – а жеребенка и вовсе спешно переводили в другой приют, обрывая все контакты и связи. Дескать, для него еще раньше нашли какого-то другого опекуна. Да и сама текучка жеребят была весьма бойкая – директор хвастался показателями, рассказывая о счастливых семьях, но…

— Но ему почему-то с трудом верилось, да? – закончила Найтлайт. За разговором они пришли к самому приюту. Может, сама пегаска знала о Лютефиске не так много, но вот общее мнение, сложившееся о нем в городе, передала в полной мере.

— Ну да… — вздохнула Рейндропс. – А вообще, расспросите лучше Черили, учительницу – она сможет больше рассказать и о директоре, и о жеребятах, что у него здесь содержались.

— Непременно, — улыбнулась единорожка. – А пока что – спасибо за помощь, не будем вас задерживать – дальше мы справимся.

— А… ну… ладно. – Пегаска явно расстроилась. Еще бы! Пройти когда-то подготовку, являться на сборы – но при этом быть в вечном резерве. А тут серьезное дело! Настоящее расследование, и под командованием кобылы из Ночной Стражи, воссозданного легендарного отряда элитных воинов принцессы Луны!

— Не переживай, если будет необходимость, то обязательно тебя снова вызовем! – попыталась подсластить пилюлю Найтлайт. – Но сама посуди – к чему тебе это? Расспросы свидетелей, обыск места драки… скукота! А тут вон какой день хороший намечается – даром что ноябрь!– Видя помрачневшее лицо пегаски, она тяжело вздохнула. Что ни говори – не понять обычным пони всей благодати хорошей погоды, чистого неба, свежего ветра… — Ладно, если так уж хочется еще в этом покопаться – то вот тебе, Рейндропс, поручение: найди и приведи сюда Черили, учительницу.

— Будет сделано, лейтенант, мэм! – просияв, пегаска отсалютовала и сломя голову понеслась куда-то в сторону города.

— Этот же энтузиазм, да в мирных целях!.. – закатила глаза Найтлайт. Было очевидно, что несчастную учительницу найдут и приведут сюда, невзирая на все ее дела и планы, и уж тем более – не интересуясь ее мнением. – Ладно, теперь вы… — Она перевела взгляд на оставшихся с ней бойцов – плечистого пегаса-жеребца и миниатюрную кобылку-земнопони. – Ты! – указала единорожка на кобылку. – На тебе – работа с жеребятами. Расспросишь их, может кто-то что-то видел или слышал, что тут ночью происходило. Заодно узнай их мнение о директоре. Письменный отчет подашь по завершении работы. Ну а ты!.. – Найтлайт одобрительно скользнула взглядом по рослому пегасу. – Ты идешь со мной, осмотрим место драки…Надеюсь, местные не успели там все затоптать…

Поднявшись на второй этаж, они подошли к кабинету директора. Поперек входа была натянута яркая лента с табличкой, гласившая, что “вход воспрещен” и все такое. Сама же дверь, со следами удара копыт, сиротливо висела на одной петле.

— Кто-то очень хотел сюда войти, и отсутствие ключей ему не помешало… — задумчиво пробормотал стражник.

— Не поспоришь, — заинтересованно отозвалась Найтлайт. Аккуратно поднырнув под ленту, она вошла внутрь. К ее удивлению и частично разочарованию, кабинет не походил на зону боевых действий – да, пара стульев было опрокинуто, ворох бумаг – вероятно, со стола – рассыпался по полу… но и только. О драке напоминала разве что снесенная с петель дверь – да еще окно, стекло которого было вдребезги разбито. А еще кровь – ее следы нет-нет, да и пятнали комнату. – Ладно, приступим. Сначала опишем место происшествия, сделаем ряд снимков… стандартная процедура. Готов, боец? – обратилась она к пегасу. – Я буду диктовать, а ты – записывай. Итак, время составления протокола осмотра места преступления – 10:27 утра…

Рэйндропс вернулась еще до завершения осмотра, и как ни странно, без Черили. Смущенно кашлянув, она виновато поковыряла копытом дорогой ковер:

— Лейтенант, мэм… Я нашла учительницу, она сейчас в больнице, вместе с Коппервингом, и не отходит от постели Скуталу. И… уходить оттуда она отказалась наотрез – сказала, что если вам что-то от нее нужно, то приходите к ней туда.

— Даже так? – удивилась сарозийка. – Что ж… Значит, схожу к ней сама. Боец!.. как там тебя, кстати?.. – обратилась она к пегасу.

— Капрал Кримзон Клауд, мэм! – жеребец вытянулся по стойке смирно.

— Завершите осмотр, составьте протокол. Далее, вместе с Рэйндропс проведите полный обыск – даже если тут действительно была лишь попытка работорговли, или угроза ею, или же редкостно глупая шутка, мы обязаны все проверить. Дело очень серьезное, поэтому отнеситесь со всем тщанием. Особое внимание на бумаги и записи: едва ли там будет что-то полезное для расследования, но общую картину нам обеспечат. Перед началом найдите пару понятых, пусть все будет по закону. Если кто-то будет возмущаться, качать права и тому подобное – в сопровождении бойца шлите ко мне, разберемся. Вопросы?

— Никак нет, мэм! – хором ответили пегасы. На лице Рэйндропс играла восторженная улыбка – наконец-то настоящее дело! Покачав головой в ответ на такую легкомысленность, Найтлайт отправилась в больницу.

Коппервинг, осунувшийся от переживаний, сидел у постели Скуталу. Юной пегаске пришлось несладко – была сломана передняя нога, в ребрах было несколько трещин, тело пятнали синяки и ушибы. Крылья не пострадали только чудом – как мрачно думалось Коппервингу, директор специально хотел оставить их напоследок. Но хуже всего было то, что один из ударов пришелся прямо в левый глаз. Сейчас он был скрыт под компрессом с какой-то целебной мазью, но в прогнозах на счет него врачи уверены не были. По заверению доктора Хорса, они сделали все возможное. Осталось надеяться на то, что молодой и здоровый организм положительно отреагирует на лечение, и глаз вернется в норму. Если же нет… Коппервингу даже думать об этом не хотелось.

Помимо него, в палате находилась одна лишь Свити Белль. Черили, еще недавно сидевшая у постели своей ученицы, отправилась домой, хоть немного привести себя в порядок перед неизбежным допросом. А белая единорожка вот уже как пару часов беспокойным сном дремала на кушетке, которую по ее настойчивой просьбе принесли со склада. Поставив ее рядом с кроватью подруги, она категорично заявила, что пока Скуталу не поправится, из больницы она не уйдет. Все попытки Рарити забрать сестру домой, все ее мольбы и аргументы оказались бессильны: Свити твердо решила оставаться здесь столько, сколько необходимо, пока пегаске не станет лучше. “Она защищала меня”, — рыдала она в объятиях сестры. “Скуталу специально вывела директора из себя, чтобы его… сообщник… не тронул меня! Она сумела занять их на то время, пока не прилетел Коппервинг и не поколотил тех подонков!.. Я должна быть здесь, я просто должна!..” Наконец, Рарити уступила – то ли слезам сестры, то ли молчаливому взгляду пегаса.

Эпплблум тоже порывалась остаться – но ее забрал домой Макинтош. Поняв, что это был один из тех моментов, когда спорить с братом бесполезно, земнопони подчинилась – пообещав непременно зайти к ним после обеда.

Случившееся произвело в городе настоящий переполох. В тихом мирном Понивилле даже заурядный пьяный дебош вызывал волну слухов и пересудов на следующую пару недель. Что уж говорить о таком исключительном происшествии! Драка! Тяжкие телесные! Попытка убийства, и — внимание! – работорговля. Едва узнав о случившемся, мэр поспешила в библиотеку. Рассказав Твайлайт о случившемся, она с помощью Спайка и его драконьего пламени передала срочное сообщение в Кантерлот, вкратце описав ситуацию и запросив подмогу. Ожидая прибытия гвардии, мэр по тревоге подняла резервистов и дружинников, общим числом в семь пони; приказ был прост и понятен – охрана больницы. И не столько пострадавших от возможных сообщников похитителей, сколько директора с сообщником от самосуда. Уж слишком неслыханной была ситуация.

За те часы, что прошли с того момента, как взмыленный Коппервинг влетел в приемный покой, толкая перед собой облако со стонущей от боли Скуталу, их успела посетить добрая половина жителей Понивилля. К счастью, едва они прибыли в больницу, им выделили отдельную палату – как оказалось, очень кстати. Весть о произошедшем молнией облетела весь город. Большинство посетителей просто желали пегаске выздоровления, а кое-то даже приносил с собой еду или вещи; так, например, Кэррот Топ принесла морковный пирог, а Даймонд Тиара, непривычно тихая и серьезная, передала сумку с лекарствами. Не то чтобы они были нужны в больнице, но Коппервинг, прекрасно зная о стычках Метконосцев с Тиарой и Сильверспун, не мог не оценить этот жест. Но сильнее всего его тронул тот факт, что ни один пони не поставил под сомнение его версию произошедшего. Не все верили сразу, но стоило им взглянуть на избитое тело пегаски, как сомнения уходили безвозвратно. Приходили даже несколько стражников, не местных. Видимо, мэр таки вызвала подмогу из центра… Сменив резервистов, они деликатно попросили его не покидать пределов больницы – как будто он сам собирался!

Наконец, поток посетителей иссяк. Последними заходили Айроншилд и Рэйнбоу Дэш, оба встревоженные и взволнованные. Перед общей бедой отступила былая холодность разлуки, и голубая пегаска была почти прежней – верной, заботливой, и очень-очень злой от того, что не смогла поучаствовать в недавних событиях. С благодарностью выслушав их переживания, дополненные обещаниями поддержки и помощи, усталый Коппервинг наконец-то проводил и их.

Присев на край кровати, Коппервинг невидящим взглядом смотрел на заснувшую от укола Скуталу. В голову лезли горькие мысли – пегас видел и свою вину в произошедшем. Если бы он не ждал Макинтоша, а сразу бы полетел со всей мочи в приют!.. Если бы проверил, действительно ли Скут с подругами ночует в клубном домике!.. Если бы, в конце концов, он нанес бы директору визит еще раньше, лично предупредив его о том, что не потерпит ни малейшего вмешательства в их жизнь, и пригрозив последствиями!.. Ах, если бы!..

Волевым усилием он отогнал от себя горькие мысли. Что толку плакать над пролитым молоком? Сейчас уже приходилось решать последствия. Больше всего его волновал заплывший левый глаз его подопечной. Насколько он знал, доктор Хорс был первоклассным врачом, и любой пациент, с каким бы недугом он не попадал в больницу, мог быть уверен, что он – в надежных копытах. Но тем сильнее его беспокоил неопределенный прогноз. Хорошо, если глаз поправится – а если нет? Для пегаса, вольного странника небес, глаза были важнейшим органом чувств. Без одного глаза пегас, конечно, мог летать сам по себе – но о мало-мальской работе, связанной с полетами, он мог навсегда забыть. Слишком велик был риск. И сейчас Коппервинг, изо всех сил сдерживая клубящийся внутри не страх, нет – ужас! – думал о том, что – и как – сказать Скуталу, если выйдет так, что глаз ей спасти не удастся… “Любое средство! Сколько бы оно не стоило! Спрошу Зекору, разошлю запросы во все больницы!.. Да чего там – самим Принцессам напишу, вдруг их магия сможет помочь!.. Если же нет… даже думать о таком не хочу! А ведь через каких-то пару недель я собирался начинать учить ее полноценному полету!..”

От размышлений его отвлек деликатный стук в дверь. Недовольно всхрапнув, пегас открыл дверь. На пороге стояла знакомая ему по Ночи Кошмаров единорожка сарозийской крови.

— Я могу войти? – вежливо поинтересовалась она.

— Входите уж, — неопределенно буркнул Коппервинг. Нет, он был рад тому, что хотя бы шапочно, но знаком с гостьей, но ему было бы как-то проще, будь она обычной пони — не сарозийкой. С другой стороны, если те слухи, что рассказывали о ночных пони в целом и Ночной Страже в частности были хоть немного правдивы, то это здорово облегчало ситуацию. Ведь одно дело – вера местных жителей, а совсем другое – оправдываться перед законом. А ведь он, как ни крути, может оказаться виновным, наравне с директором и его сообщником. Тут Коппервинг в очередной раз мысленно поблагодарил Макинтоша – если бы не его вмешательство, он бы точно в том состоянии воплотил бы свою угрозу в жизнь. А это, как ни крути, уже как минимум “тяжкие телесные”, если и вовсе не убийство. Нет, директора ему было ничуть не жаль – но вот отправляться в изгнание ему совсем не хотелось. Его родители, само собой, взяли бы Скут под крыло, но смогли бы они помочь так, как ей требовалось – и как мог помочь он? Отгоняя лишние мысли, он сумел выдавить подобие на улыбку. – Скуталу сейчас спит, так что можем поговорить прямо здесь. Но негромко – пегас ткнул крылом в сторону Свити Белль. – Ей-то никаких успокоительных не давали, так что не будем ее будить, ладно?

— Ага, договорились. – Найтлайт шагнула в комнату. Пройдя мимо пегаса, она первым делом осмотрела спящих подруг – невредимую единорожку, и покрытую бинтами и целебными припарками пегаску. От увиденного глаза сарозийки потемнели от гнева. “Такое? И с жеребенком?!.. Тот, кто это сделал, не лучше фестралов!” Постаравшись скрыть эмоции, Найтлайт прошла в угол, к столу и паре легких кресел. Устроившись в одном из них, она недвусмысленно указала пегасу на второе. Устало взмахнув хвостом, он послушно занял свободное кресло.

— Как ты уже мог догадаться, меня направили из Кантерлота для расследования этого дела. Так-с… — Найтлайт вытащила телекинезом из сумки маленькую коробочку диктофона. – Разговор будет записан. Мы хоть и виделись, и даже условно знакомы, порядок требует, чтобы мы назвали свои имена. – Она ткнула краем копыта в одну из кнопок. – Раз-раз… Сегодня – Стэри, 12, Второй год Эпохи Равновесия; мое имя – Найтлайт Индиго. Беседую с Коппервингом… — она снова нажала на кнопку, останавливая запись. – Прости, как твоя фамилия?..

— Самая распространенная среди пегасов, “Винг”! – кисло улыбнулся жеребец. – Но в моем имени она уже произносится, так что фамилией по правилам имяобразования я могу не пользоваться.

— Вот как? – удивилась сарозийка. – Любопытно, не знала о таких особенностях. Ладно, продолжим… — Она вновь потянулась к диктофону. – Время – 12:13 дня. Говорю сразу – ты можешь молчать; все сказанное тобой может быть использовано против тебя же. Твои слова будут проверены на правдивость и ложь прямо во время разговора. Надеюсь на твое понимание и сотрудничество, ну и все такое. – Подмигнув удивившемуся такому отхождению от правил пегасу, она водрузила коробку диктофона на стол. Порывшись в памяти, Найтлайт припомнила сложное заклинание, позволяющее отличить ложь от правды. Секунда концентрации и напряжения, и вот уже ее рог засветился ровным белым светом Заклинания Правды. Древнее заклинание ночных пони, созданное еще в эпоху раскола на фестралов и сарозийцев для выявления предателей и диверсантов, отлично подходило и для рядового допроса. Оно позволяло как отличать правду ото лжи, так и улавливать настроение и эмоции собеседника в целом. – Итак, расскажи о событиях вчерашнего вечера. Как ты вообще оказался в столь поздний час в приюте?..

Слушая рассказ пегаса, сарозийка прислушивалась к своим ощущениям. Как она и надеялась, он не врал. Его рассказ был нескладным и сумбурным, он перескакивал с события на событие, попутно рассказав и о своем порыве забрать Скуталу из приюта, с целью вылечить ее недуг. Втайне опасаясь узнать о скрытых мотивах его поступка, Найтлайт была приятно удивлена, не найдя в его словах и мыслях ничего, кроме искренней заботы и желания помочь. Это напомнило ей о своем собственном детстве – когда ее, еще жеребенком, забрал к себе двоюродный брат ее матери после того, как в результате вылазки фестралов ее собственная семья была зверски убита. Но ее-то забрал пусть и дальний, но все же родственник! А здесь – совершенно чужой пони, как оказалось, совсем не чуждый благородства и сострадания. С тем большим возмущением она услышала историю, как директор Лютефиск подговорил работника из органов опеки составить лживый отчет, с нездоровым стремлением изъять Скуталу из семьи. Было сразу понятно, что директору было наплевать на благополучие жеребенка, а действиями его управляла лишь уязвленная гордость и жажда мести. Этот рассказ вплотную подвел их к угрозе Коппервинга запихнуть директору шпигу в зад, если он еще раз попробует вмешаться в жизнь пегаса и его подопечной…

— Погоди, ты так и сказал? Мол, передайте директору, что я ему шпигу в зад запихаю, так? – Сарозийка не знала, плакать ей или смеяться. С одной стороны, угроза была налицо – и было понятно, откуда у встречного заявления Лютефиска про то, что его, дескать, “сперва избили в его же кабинете, а потом грозили непотребством”, растут ноги; с другой, она отлично понимала пегаса – шутка ли, ведь тот обман едва не увенчался успехом! В глубине души Найтлайт признавала, что поступила бы если и не совсем так же, то уж точно схожим образом. Но… закон есть закон. К счастью, нарушить его толком не успели, так что…

— К твоему счастью, ты не успел исполнить свою угрозу: иначе просто так ты бы не отделался. Надо сказать, что ты действительно пони слова – но хорошо, что ты не успел это подтвердить делом. – Криво усмехнувшись, она с уважением взглянула на пегаса. В ее взгляде было что-то такое, что тот в ответ даже покраснел. Довольная результатом, она продолжила: — Что до вашей драки – ты действовал в состоянии аффекта, это очевидно. Ну и как порядочный пони защищал жизнь и здоровье члена своей семьи. – Найтлайт ненадолго замолчала. – Действовал ты жестко, да… — ее взгляд стал твердым, словно сталь. — Так ведь обстоятельства были такими! К тому же, директор под конец угрожал тебе ножом… и Чэйсер, его пособник, держал телекинезом… — Она вздохнула. – По этому эпизоду ты однозначно невиновен. Но само дело непростое и запутанное. Я не верю, что директор действовал в одиночку, или что этот единорог – его единственный хм... клиент. Мы обыщем кабинет Лютефиска, допросим их обоих – и будем распутывать этот клубок дальше. Еще бы двоих его прислужников найти… — Найтлайт на секунду замолчала, давая себе пометку в памяти – проконтролировать розыск подельников директора. – В любом случае, в дальнейшем, возможно, у нас появятся еще вопросы. Пока что Вы свободны. Одна просьба – до завершения расследования не покидайте город без уведомления, это понятно?

— Шутите? Куда я от нее уйду – тем более, пока она в таком состоянии? – Коппервинг ткнул крылом в сторону пегаски. – Пока что у меня есть к Вам один вопрос, не против? – получив утвердительный кивок сарозийки, пегас продолжил. – Как Вы возможно уже знаете, у нее поврежден глаз. И доктор Хорс дает неопределенный прогноз… в худшем случае она сохранит глаз как таковой, вот только видеть она им не сможет. Может быть у вас, ночных пони, есть какое-то средство, способное помочь?

— Увы, — развела копытами Найтлайт. – Но даю слово, что поспрашиваю в Кантерлоте – может, чего и узнаю. Потому что не дело это, когда такие выродки жеребят калеками оставляют! – От злости и агрессии ее ушки прижались, а клыки стали особо четко видны.

— Буду… буду признателен, — выдавил из себя он. – Если же это все, то я хотел бы дойти до столовой, взять чего-нибудь перекусить…

— Ага, от меня все, — улыбнулась Найтлайт. – Вот только к тебе скоро заглянет еще один посетитель, точнее – посетительница. Черри Спайс, слышал о такой? Уж не знаю, как эти репортеры узнают все и обо всем, но не успели мы уехать из Кантерлота, как она уже стояла на вокзале и ждала наш поезд!

— А это обязательно? – скривился пегас. – Не поймите меня неправильно, но как-то не умею я с прессой общаться, да и не люблю, чего уж там…

— Обязательно! – отрезала единорожка. – Во-первых, это слишком серьезное дело, и оно непременно всплывет в прессе. Лучше уж пусть это она у тебя возьмет интервью, чем другие будут тебе покоя не давать и здесь, и дома. Ну а во-вторых, я читала ее статьи, и Черри хотя бы свой хлеб ест не зазря. Она честна и объективна – расскажи ей то же, что и мне, и пресса тебя поддержит. А там, глядишь, еще чего-нибудь вспомнишь, — подмигнула она пегасу. – Ладно, ставь свою подпись. Разговор окончен. Остался последний штрих… – Убрав диктофон, единорожка достала фотоаппарат и сделала несколько снимков Коппервинга для подшивки к делу. – Готово!

— Лейтенант? – обратился к ней пегас. – Можно еще один вопрос, но не для протокола и записи?

— Вот как. Задавай, отвечу честно – но не обещаю, что отвечу вообще. – По лицу Найтлайт скользнула хитрая улыбка.

— Вот будь Вы на моем месте… что бы Вы сделали? – судя по голосу Коппервинга, ему действительно был важен ответ на этот вопрос. И ответ не от случайного пони, но от той, кого принцессы наделили властью и ответственностью.

— Честно? – сарозийка снова посмотрела ему в глаза. Для заклинания это было не обязательно, да и в целом она больше слушала голос, его тембр и интонации, нежели пыталась читать его по лицу. – Говоря начистоту, ему повезло, что на твоем месте не было меня. Я бы его просто убила. И директора, и его прихвостня.

После такого откровения Коппервинг вздрогнул и машинально отшатнулся. Для него, как и для любого пони, убийство было табу, запретной темой и худшим из грехов. Даже планируя устроить экзекуцию над директором, он не представлял себе ситуацию, в которой он кого-то убьет, в результате самозащиты или по своей воле отняв чью-то жизнь. Ведь жизни заслуживали все – даже такие выродки, как Чэйсер или Лютефиск. Но в этот момент он вдруг внезапно и с поразительной ясностью осознал: что является запретной темой для него, для других может быть столь же простым и обыденным, как покупка продуктов к ужину. “А ведь и правда… прибудь я позже на десять, двадцать, тридцать минут – и я мог бы действительно застать уже остывающее тело Скути, виновной лишь в том, что она не хотела быть безвольной игрушкой в копытах директора, что хотела счастья, хотела летать!..”

Видя замешательство задумавшегося о фундаментальных вопросах Коппервинга, Найтлайт тихонько встала и вышла за дверь. “В этом все вы, пони… добрые, мягкие, отзывчивые – и такие неприспособленные к той жизни, что была для нас обыденностью. Все эти столетия мы, как могли, защищали вас, принося в жертву свои жизни, дабы вы жили, не зная ужасов жестокости братоубийственной войны. Защищали, надеясь и веря, что однажды мы искупим свои грехи, и заслужим место в вашем обществе. И вот прошло больше тысячи лет, мы вернулись и были приняты, и что же? В вашем обществе встречаются подонки, ничуть не уступающие фестралам. Продают в рабство детей, а непокорных забивают до смерти. Вы еще хуже демонов ночи, вы, пони! Над вами не довлеет наследие Найтмер Мун, вы сами… Сами до такого дошли! И за счет своей трусости, корысти, равнодушия и жестокости вы рушите тот мир, за который мы сражались и умирали. Но нет, не дождетесь!.. Мы не позволим вам обесценить нашу жертву и наш подвиг! Если понадобится, мы еще раз пожертвуем собой, но оставим после себя чистый, добрый и справедливый мир! Мир, существующий благодаря нашей вере и крови; мир, где наши дети окончательно обретут свое законное место; мир, достойный принцессы Луны, нашей Госпожи и Повелительницы!..”

Спустя минут пятнадцать, в дверь палаты снова постучали. Задумавшись о своем, Коппервинг отреагировал лишь тогда, когда за дверью послышался язвительный голос, недовольно интересующийся, уж не спят ли несчастные участники ночных событий, и если да, то что прикажете делать несчастной журналистке, приехавшей в такую даль аж из самого Кантерлота, к тому же учитывая, что…

Открыв дверь, Коппервинг прервал монолог гостьи на полуслове. Перед ним стояла светло-оранжевая единорожка с кремовой гривой. Судя по фотоаппарату на шее и чему-то похожему на диктофон на поясе, это была никто иная, как Черри Спайс. Не дожидаясь разрешения, она скользнула в палату. Провожая ее взглядом, пегас с удивлением отметил, что она была в роликах

— Ну что, начнем? Лейтенант Индиго заверила меня, что ты не откажешься от интервью! Так что не будем тянуть кота за яйца, рассказывай!.. – одним движением включив микрофон, она водрузила его на стол.

— Что рассказывать-то? – хмуро спросил Коппервинг. Его совершенно не прельщала необходимость еще раз пересказывать все то, что он получасом назад говорил сарозийке.

— А то самое! – неожиданно показала ему язык Черри. – Когда впервые решил заняться лечением своей подопечной – кстати, кто там уж она Вам, сестра, дочь?..

У Коппервинга от такой постановки вопроса нервно задергался глаз. Эта беспардонная репортерша задала строго тот вопрос, на который он и сам не мог себе ответить! Вроде бы он Скуталу удочерил, если судить по документам. Значит, она ему приходится дочерью? Бред же. У них не настолько большая разница в возрасте, чтобы хотя бы логически можно было бы согласиться с таким утверждением. Тогда кто – сестра? Нет, он был бы не против, плюс это облегчало бы их взаимоотношения в целом, но… Вот не мог он ее воспринимать как сестру. Не мог – и все тут! Более того, она тоже ну никак не видела в нем брата – может, оно и к лучшему. Между собой они общались на “ты” и по имени, а когда возникала потребность в официальщине, то он использовал нейтральное слово “подопечная”, не греша ни против документов, ни против истины.

— Она моя подопечная, этого достаточно, ага? – с нарастающим раздражением отрезал пегас.

— А-а-га, что открывает нам целое море возможностей по взаимодействию, — с улыбкой подхватила Черри. — А как Вы относитесь к Скуталу, как к кобылке? – ее лицо было бесхитростно, голос деловит. Лишь в глазах прыгали насмешливые искорки. – У Вас есть определенная репутация в Понивилле и даже его окрестностях. Итак – Ваши действия, если подопечная станет проявлять к Вам интерес в определенном плане?

С полминуты Коппервинг сидел без движения, потеряв дар речи от наглой бесцеремонности вопроса. Наконец, с усилием заставив себя выдохнуть, он обратился к репортерше:

— Мисс Спайс… я все понимаю, вы пишете статью на животрепещущую тему, и стараетесь взять у меня интервью. Однако мне непонятно, почему в своих вопросах Вы касаетесь исключительно событий прошлого, а не настоящего, вызвавших столь сильный резонанс и настолько важных для меня лично?

— А, все это я уже слышала, — отмахнулась Черри. – И про то, как ты избил директора, и про его прошлые угрозы, и про Чэйсера, и про вашу со Скуталу первую встречу…

Пытаясь скрыть свое изумление, Коппервинг старательно избегал смотреть в лицо репортерши. Да, он понимал, что кое-какие истории и моменты могли всплыть и даже стать достоянием общественности, но чтобы все сразу?.. Ну не могла же Найтлайт Индиго, в конце-то концов, его так сдать! К тому же, когда – да и как, и, тем более, зачем?

— Молчите? Тогда я отвечу! – единорожка указала копытом на пегаса. – Согласно независимым исследованиям, подобная опека, как в Вашем случае, в 10.8% кончается соблазнением, сексом и браком! А еще в 57.3% — сексом без брака, после чего несчастные кобылки, всеми позабытые и никому не нужные, тщетно пытаются найти себе крышу над головой и место в жизни. А это ведь насколько сложнее, особенно имея при себе жеребенка, требующего немалых средств, внимания и заботы!..

— Допустим, — ледяным тоном проговорил Коппервинг. – Я даже не буду спорить с цифрами, которые выглядят так, словно Вы их только что придумали. Но при чем здесь я и Скуталу? Я никогда даже не пытался проявить в ее адрес никакого внимания, и…

— Так то проявить! Но испытывать-то испытывали! Не могу не отметить Ваш вкус – пегаска, возрастом почти в самом цветении!

— Мисс Спайс, — с трудом сдерживая гнев, произнес Коппервинг. – Это был последний раз, когда Вы оскорбили меня и мою подопечную. Хотите писать статью о ночном происшествии – пожалуйста, я готов поделиться с Вами информацией и своими мыслями на этот счет. Но если Вы еще хоть раз, упаси Вас Сестры, упомяните, а тем более напечатаете ту ахинею, которую Вы мне сейчас рассказывали… — в голосе пегаса зазвучала неприкрытая угроза. Где-то в уголках разума он понимал, что вот так угрожать представителю прессы, которая все это может и в статье описать, не лучшая мысль, но… — Говорю прямо, в этом случае я за себя не ручаюсь, и гарантирую Вам последствия. Что, как, когда и прочее – выбор останется за мной, Вам ясно?

— Абсолютно, мистер Коппервинг, — улыбнулась во весь рот Черри Спайс. – Спасибо Вам за познавательное и честное интервью, как только номер выйдет в печать, я пришлю Вам экземпляр, обещаю!

Окончательно запутавшись и потеряв нить беседы, Коппервинг ошалело взглянул на единорожку. Та улыбалась, покровительственно и не слишком ехидно.

— Значит, ты напишешь статью, со мной в главной роли, при этом не задав мне ни единого вопроса о произошедшем? А всю информацию получив от жителей Понивилля?

— Ага! – широко улыбнулась единорожка. – Здорово, правда? Компилируй факты, добавь искусной речи и драгоценных камней для блеска – и все, публика твоя. Можешь не верить, но даже оправдание захватнической войны – ну а вдруг такая случится? – можно написать минут за десять. Сила фактов, знания и немного проправительственных лозунгов – и вуаля.

— Черри… ну зачем Вы мне-то это говорите?.. – Коппервинг был похож на быка, которого от души долбанули по лбу чем-то тяжелым.

— Как это – “зачем”? Вы ведь звезда, так что уж будьте любезны соответствовать!

— Знаете… я как-то предпочту не быть звездой, но зато иметь больше свободы действия. Мне вот еще мою подопечную лечить надо…

— Именно! А моя статья как раз сможет собрать нужную сумму на лечение – ведь когда пони видят страдания других, они готовы поделиться последним, не так ли?

— Угу, — промычал пегас. – Вот только мне все равно не ясно, к чему было само “интервью”. Задали мне пару вопросов не по теме, нахамили, так еще и напишете статью, при этом опираясь только на чужие слова! В чем суть? Где логика?!..

— А суть в том, что Вы можете быть первоклассным погодным экспертом, но при этом ни на грамм не смыслить в журналистике. – Черри показала язык пегасу. – А для меня это работа и призвание. Так что будьте уверены, статья получится что надо. Ну а что до вопросов… Вот спросит у меня редактор – “А брала ли ты, Черри Спайс, интервью у Коппервинга?” — а я честно отвечу, что брала. А что уже все знала, так кому какое дело?

— Представьте себе, разница есть, — ледяным тоном отозвался пегас. – Уж не знаю, что вам там наговорили городские кумушки, но в отличие от них, я там был лично. Хотите что-то узнать о произошедшем – спрашивайте у меня, а не у них.

— Узнать-узнать-узнать… — Черри в наигранной задумчивости погрызла кончик карандаша. – Ага, придумала! Почему Вы хотели использовать именно трость – а не, скажем, ножку от стула? Это потому, что трость покрыта резьбой, и это причинило бы заднице директора еще больше неудобств, да?

В ответ пегас в отчаянии закрыл лицо крыльями. К такому жизнь его не готовила. Не убирая крыльев, он ткнул копытом в сторону выхода:

— Дверь там. Интервью окончено.

— Заметано, красавчик. – Единорожка покатилась на своих роликах в сторону выхода из палаты. – Вечером жди газету! Ну а пока – чао! – Послав пегасу воздушный поцелуй, журналистка скользнула за дверь.

---

— Грязная тварь! – перестав сдерживать бурлящий в нем гнев, Айроншилд начал с того, что походя пинком отправил покрытый инеем камень в затяжной полет до ближайшего дерева.

Вчерашняя ночь ознаменовала первые заморозки, и легкая пелена снега уже успела окрасить землю белым. Если верить Флаттершай, то у погодного патруля не все пошло так, как задумывалось – минусовая температура планировалась только через три дня.

– Жирный кусок сала… — продолжал человек, накручивая себя еще больше, — о, попадись он мне, уж я бы устроил ему веселую жизнь с паяльником в жопе!

Рэйнбоу Дэш с опаской посмотрела на своего друга. На ее памяти он выходил из себя только один раз – во время их первой встречи или, скорее уж, стычки. Все остальное являлось не более чем наигранными эмоциями, которыми человек любил прикрывать свои истинные чувства и переживания. Даже во время постоянных проигрышей на их тренировках, его гнев больше походил на раздутое негодование или попытки приободрить самого себя. Был, правда, еще тот случай на Ночи Кошмаров... Но никогда она еще не видела его в таком состоянии.

Пожелав Скуталу скорейшего выздоровления и пообещав регулярно ее навещать, они вышли с Коппервингом в коридор, где он уже подробно рассказал, что же конкретно произошло. Они слушали его, раскрыв рты от изумления: произошедшее было дикостью, находившейся за гранью понимания любого нормального пони и, видимо, человека тоже. Когда жеребец закончил, Рэйнбоу с трудом узнала в Айроншилде того друга, которого еще вчера шутливо подкалывала над очередной попыткой взять над нею верх. Его глаза налились кровью, а лицо побагровело от гнева. Злость, сдерживаемая – без сомнения – с большим трудом, заставила даже Коппервинга удивиться. Да, он знал, что между человеком и Скуталу возникла некая взаимная симпатия, но жеребец и представить не мог, что реакция его друга будет столь резкой и бескомпромиссной. Видя что Коппервинга едва ли не валится с ног от усталости, они оставили его наедине с пегаской и покинули здание клиники.

Тем временем Айроншилд, как заведенный, продолжал придумывать все более изощренные способы линчевания Лютефиска. А исходившие от него волны гнева, заставили Рэйнбоу поежиться и поверить, что он бы вполне мог воплотить угрозы в жизнь – представься ему такой случай. — Рони, — сказала кобылка, когда человек запнулся, подбирая подходящее прилагательное для очередного крепкого выражения, — сбавь-ка обороты, а то сейчас взорвешься. Директор получит по заслугам. Уже сейчас его должны допрашивать стражники, и, поверь, церемониться они не станут.

— Ага, а потом что? – огрызнулся мужчина. – Посадят его на несколько лет или даже отпустят под каким-нибудь надуманным предлогом? – он презрительно фыркнул. – Я уже столько подобного дерьма повидал…

— Если и отпустят, то только в один конец – в изгнание, — ответила Рэйнбоу, не понимая, почему человек делает такие нелепые предположения. – Это высшая мера, насколько я помню.

— Высшая… Да уж, стоило догадаться, что у вас тут будет мораторий на смертный приговор…

— Мы не практикуем такие вещи уже несколько сотен лет, — скривилась пегаска. – Но, если подумать, изгнание и есть смертный приговор. Особенно для такого, как он.

— Этого недостаточно… — сквозь зубы процедил Айроншилд, стараясь отбросить болезненные воспоминания своей жизни.

Рэйнбоу взмахнула крыльями и, устроив вокруг них небольшую метель, встала перед человеком, заставив его остановиться.

— Да что с тобой?! – воскликнула она. – Откуда вся эта жесткость? Ты же всегда был добрым, пусть и грубым, малым!

— Жестокость? – Айроншилд ткнул пальцем в сторону больницы, очертания которой все еще виднелись позади. – Может спросим у Скуталу, что она думает по поводу моей жестокости? Или у этого ублюдка, который едва не лишил ее жизни?!

— Хочешь уподобиться ему?!

Их взгляды встретились, и ответ замер у человека на языке. Он закрыл глаза и устало провел ладонью по лицу, пытаясь успокоиться.

— Ты права… — ответил он несколькими секундами позже. – Какой бы сволочью не был директор, я не должен брать с него пример. Просто… — Айроншилд глубоко вздохнул, — … что случилось со Скуталу… просто чудо, что Коппервинг оказался поблизости. Но ее глаз…

— С ней все будет в порядке, — пегаска легонько потянула его за край кафтана, предлагая двинуться дальше. Проходившие мимо пони уже настороженно косились на них — не хватало еще, чтобы они начали подходить с вопросами. – Врач же сказал, что критичных повреждений нет, и шансы на возвращение зрения обнадеживают.

Перейдя железную дорогу, они вышли к недавно перестроенной пожарной станции Понивилля. С Ночи Кошмаров прошло уже больше недели, но стены некоторых домов все еще украшали изображения Найтмер Мун и прочих чудовищ, при свете дня выглядевших скорее смешно, нежели устрашающе.

— А что будет с тем единорогом? – спросил Айроншилд после затянувшегося молчания. – Он ведь тоже приложил к этому руку.

— Тут уже сложнее… — нехотя призналась Рэйнбоу. – Он ведь не из Эквестрии, и дело, скорее всего, затянется. Но я уверена, что в конце концов, и его надолго упекут за решетку.

— А я надеюсь, что в ваших тюрьмах с подобными ему поступают так же, как и у нас.

Радужная пегаска взглянула на него с удивлением:

— Не уверена, что понимаю тебя…

— Ну он же… того… — Айроншилд нахмурился, стараясь вновь не сорваться. – Свити Белль хотел купить для своего забугорного хозяина…а она же несовершеннолетняя… ладно, забудь, — махнул он рукой, видя, что окончательно сбил подругу с толку. – Лучше вот что мне скажи: у Коппервинга проблем не будет? А то вдруг еще припишут ему какую-нибудь статью…

— Слушай, я не сильна в таких делах, но сомневаюсь, что его отдадут под суд. Есть же свидетели, да и директор был той еще скотиной – не говоря уже про то, какими делами он промышлял. И не забывай, что Коппервинг является законным опекуном Скуталу, который… — при очередном упоминании имени пегаса по лицу Рэйнбоу скользнула не совсем понятная эмоция, больше всего похожая на грусть, — … который защищал ее всеми силами…

— Все в порядке? – спросил мужчина.

Они остановились у припорошенного снегом поля, окруженного скамьями, где жители Понивилля время от времени устраивали матчи по хуфболу. Кобылка кивнула в сторону ближайшей скамьи. Судя по всему, она хотела выговориться, и разговор предстоял непростой.

Усевшись, Рэйнбоу устало – почти обреченно – вздохнула.

— Дэш? – спросил Айроншилд.

— Да погоди ты, – невесело усмехнулась она. – Я терпеть не могу все эти откровенные разговорчики и мне надо собраться с мыслями.

— Говори, как есть, — вернул ей ухмылку человек. – Тут все свои.

— Общение с ЭйДжей не проходит даром, как я погляжу… — буркнула себе под нос пегаска. – Ну, елки-палки, сколько еще это будет продолжаться?! – неожиданно воскликнула она, подняв взгляд к небу, с которого чуть ли не с утра падал мелкий снег. – Они без меня, что ли, совсем ничего не могут?!

— Дай угадаю, — возвращая ее к теме разговора, сказал Айроншилд. – Это из-за Скуталу и Коппервинга? Поэтому ты сейчас мрачнее тучи? – Он терпеть не мог ввязываться в разборки своих друзей, пока его об этом прямо не попросят, но даже по его мнению, эта ссора несколько затянулась.

— Ну… — кобылка нахмурила брови и, наконец, сдалась. – Типа того. Нет, не пойми неправильно, я рада, что у них все получается, и Скуталу, вот-вот, должна совершить свой первый полноценный полет… должна была… но… блин…

Пегаска снова запнулась. Человек, не желая ее подгонять, вытянул руку, молча наблюдая, как снежинки медленно опускаются и тают на его раскрытой ладони.

— Я зла на себя, — справившись с собой, продолжила пони. – За то, что подвела Скуталу; что взъелась на Коппервинга за правоту в его словах; за то, что испугалась своего поражения… — она горько усмехнулась. – Какой я после этого Элемент Верности…

— Никто не идеален…

— Да, но Коппервинг меньше чем за полгода успел сделать то, чего я не смогла за несколько лет! Он не отвернулся от нее, столкнувшись с непосильной, как я думала, задачей. Он верил в Скуталу, понимаешь? Верил, что она сможет. Он столько сделал для нее… не поленился раскопать ее прошлое, взял над ней опеку – даже Балка подрядил. А я? Что я? Просто отмахнулась, когда Скуталу так во мне нуждалась… это… — Рэйнбоу закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы, — … это самое настоящее предательство… — прошептала она.

Айроншилд сунул руки в карманы кафтана, который очень подходил сегодняшней погоде, и перевел взгляд на свою подругу:

— Лучше поздно, чем никогда…

— Да ты просто гений… — вяло огрызнулась кобылка.

— Но это так. Ведь, в конце концов, ты увидела свои ошибки и признала их. Не стала упираться рогом, как любят поступать многие из нас. Разве не это главное?

— Но прошлого-то не воротишь.

— Безусловно, — кивнул человек. – Но его всегда можно исправить.

Пегаска выдала скептический смешок.

— Не веришь? Спроси Принцессу Луну.

— Может, спросим Скуталу? – своим упрямством Рэйнбоу сейчас была готова поспорить с Эпплджек. – Как думаешь, что бы она сказала, увидев меня?

— Я уверен, что она бы обрадовалась. Ведь несмотря ни на что, ты же пришла. А вообще, надо было и тебе пройти тот ритуал... Барона Маути по борьбе со своими страхами. Многое бы о себе узнала.

— Например? – недовольно проворчала пони. Она не хотела признавать, но Айроншилду таки удалось склонить чашу весов на другую сторону.

— Например, — Айроншилд смахнул снежинки со своего плеча, — что ты сейчас и смотришь на все это сквозь призму собственных страхов

— Ну приехали! – всплеснула она копытами, а в ее голосе прорезались язвительно-веселые нотки. – Тоже в яйцеголовые решил записаться?

— Без проблем – побуду Капитаном Очевидность…

— Кем-кем?

— Ты настолько боишься, что Скуталу никогда тебя не простит, что теперь любые ее действия, любые ее слова в свой адрес ты трактуешь именно с этой позиции, — он ехидно покосился на пегаску. – Голова еще не болит?

— Ща у тебя заболит, — беззлобно оскалилась пони. – Давай уже, толкай дальше свою нравоучительную телегу.

— А мы уже приехали. Просто постарайся взглянуть на ваши взаимоотношения со стороны — отбросив надуманный страх. В конце-то концов, ты же Рэйнбоу Дэш, которая никого и ничего не боится!

— Что есть, то есть… — кобылка нахмурилась, снова погрузившись в тяготившие ее мысли. – Ну а что, если сейчас не прав ты? Вдруг, Скуталу на самом деле больше не захочет иметь со мной ничего общего?

Айроншилд внезапно встал со скамьи:

— Посидишь тут? Я сгоняю к Пинки за костюмом курицы.

Это еще зачем? – недоуменно посмотрела на него пони, сбитая с толку столь резкой сменой темы.

— Тебе пойдет. Кудахтать умеешь?

— А ну-ка стоять! – тут же взъярилась Рэйнбоу, как только до нее дошло, куда клонит двуногий.

— Вот такой настрой мне больше нравится, — невозмутимо ответил он.

Несколько секунд пегаска еще мысленно костерила друга на чем свет стоит за то, что сам того не осознавая, он только что провернул один из излюбленных приемов Коппервинга – выбесить ее как следует, чтобы она пришла в себя.

— Ну и что… — она нервно поежилась, — мне теперь делать вид, будто ничего не произошло? Что я не отвернулась от нее, когда была так нужна?

Теперь уже Айроншилд кивнул в сторону выхода, предлагая двинуть дальше.

— Ну, — сказал он, — искренние извинения еще никогда не были лишними. Главное… постарайся, чтобы они не скатились в самоуничижение… ну ты поняла.

— Поняла, — буркнула Рэйнбоу. – Кстати, — она вспорхнула со скамьи и отвесила ему легкий подзатыльник. – Это за курицу.

— Намек понял – не дурак, — потирая голову, усмехнулся человек.

— Теперь осталось, чтобы Коппервинг удержался от своих “я же говорил!”, а то тут я уже за себя не ручаюсь, — с кислой миной заметила кобылка, прекрасно зная об этой несносной черте своего бывшего.

— А он может?

— Может-может, — ответила она, после того как друзья вышли на улицу, ведущую к городской площади. – Еще и Вандерболтов мне припомнит – к гадалке не ходи.

— Они тот тут при чем?

Дэш с досадой уткнулась лицом в копыто:

— Аргх… ладно, сказала “А”, говори и “Б”. Ну не пришлась ему по душе новость, что меня взяли в Академию. Он же терпеть не может профессиональных спортсменов, понимаешь? Считает, что они зазря свой хлеб едят.

— Знакомая песня…

— Ага… Коппервинг, конечно, был рад тому, что моя мечта наконец осуществилась, но, все равно, неприятный осадок остался.

— Ну, как по мне, так ничего не зазря они едят…

— Уверена, он с радостью выслушает твои “доводы”, — она показательно изобразила в воздухе знак кавычек. – Хотя, молнию мне под хвост, этот засранец и тут оказался прав! – пони бросила взгляд на человека, ожидая, что он опять выдаст какую-нибудь дежурную фразу, но Айроншилд ограничился простым удивлением. – Оказалось, что я смотрела на Академию, да и на самих Вандерболтов сквозь розовые очки. Поначалу все было просто супер: изматывающие тренировки, постоянные соревнования между претендентами, одобрения Спит Файр и ее коллег – но вот потом… потом меня, как бы невзначай, начали ставить перед выбором – друзья или команда. А я так не могу, я не могу выбирать между такими вещами!

— Не припомню, чтобы кто-то из твоих друзей поднимал этот вопрос, — заметил Айроншилд. – Наоборот, они… мы всецело тебя поддерживаем.

— И за это я вам очень благодарна, — пегаска широко улыбнулась, но секундой позже вновь потемнела лицом. – Но атмосфера, царящая в Академии, не дает тебе расслабиться ни на минуту. Я-то ожидала благородного соревновательного духа, а на деле… на деле все только и ждут возможности, чтобы пихнуть тебя под крыло и выставить в дурном свете перед инструкторами. Я пыталась себя убедить, что это временно, что никто не идеален, но даже сами Вандерболты только на публике такие распрекрасные друзья. Уж не знаю, правда это или обычные сплетни, но поговаривают, что и Спит Файр не чурается самых грязных трюков, дабы сохранить за собой лидерство в команде. И я уже представляю выражение ее лица, когда буду объяснять ей причину сегодняшнего опоздания... – тут Рэйнбоу выдала столь неподобающее кобылке витиеватое ругательство, что даже Айроншилд покрылся румянцем – и вовсе не по причине легкого морозца.

— Слушай, Дэш… — сказал он после того, как она закончила свою тираду. – Если там так все серьезно, то черт с ними – нашими тренировками – друзья важнее.

— Дурилка ты, Рони, — ехидно осклабилась пони, — раз не считаешь себя моим другом.

— Ну… я, как бы…

— Дурилка, как есть… — она посмотрела на небо, где сквозь густые облака едва заметно поблескивали кристальные шпили Клаудсдейла. – Ладно, пора мне возвращаться и выслушивать очередные нравоучения от Спит Файр. Кстати, когда будешь покупать рыбу, лучше не бери морскую – она у них не первой свежести. И это… спасибо.

Попрощавшись с Рэйнбоу и придирчиво выбрав самую свежую, как ему казалось, плотву, Айроншилд решил по пути заскочить в бакалею. Прохаживаясь вдоль прилавков, он не сразу заметил стоявшего рядом с ним пожилого земнопони. На вид ему было... а черт знает! На первый взгляд, границы его возраста были настолько размыты, что ему легко можно было дать, как сорок, так и все шестьдесят. Седая, некогда бордовая, грива беспорядочными космами падала на плечи. Темно-зеленая шерсть во многих местах была прорежена старыми шрамами. Из-под видавшей виды переметной сумки едва заметно выглядывала часть кьютимарки – ветки чертополоха.

— Значт так, милочка, — жеребца слегка покачивало из стороны в сторону, а в нос человека ударил стойкий запах перегара, – я возьму с пяток головок чеснока, лучка, само собой, во-о-он ту связку моркови и банку квашеной капусты – уж очень она у вас хороша. Рекомендую, — не оборачиваясь, вполголоса шепнул он мужчине.

Продавщица поспешила выполнять заказ, а жеребец тем временем развернулся к человеку, окинул взглядом и что-то пробурчал себе под нос, словно соглашаясь с одному ему известными домыслами. Он явно был подшофе, но вот в глазах не было и намека на опьянение – они смотрели кристально чисто и даже с какой-то пугающей проницательностью.

— Вайлд Панч, — представился он, не дожидаясь ответной реакции двуногого. – Имею честь представлять небезызвестное Хмельное Братство.

— Айроншилд, — спустя секунду вернул приветствие человек, сведя воедино поддатое состояние жеребца и название гильдии. – Просто Айроншилд.

— Наслышан-наслышан, — к удивлению мужчины, одобрительно кивнул тот головой. – Флаттершай много о тебе рассказывала на последнем собрании егерей.

— Даже так…

— Так, так… дорогуша, давай банку побольше! – крикнул он кобылке. – Я при деньгах. Кхм… так о чем бишь я… ах да! Было весьма занятно послушать, как неподготовленный двуногий не скопытился в Вечнодиком Лесу, оказавшись там без средств к существованию… пусть и всего на одну ночь, но все же.

— Ну, во-первых, то был не совсем Вечнодикий Лес – скорее уж, граница, — несколько смущенно начал Айроншилд. – А во-вторых, я вполне подготовлен…

— Знаешь где у мантикоры слепая зона?

— Н-нет…

— В курсе, что древесные волки на дух не переносят запаха жженой шерсти?

— Теперь в кур…

— Благодарствую, — перебив человека, обратился Вайлд Панч к кобылке и, отсчитав названную сумму, положил биты на прилавок. – Так вот, дружок, подготовки у тебя, что у минотавра манер – то есть, никакой.

— При всем уважении, мистер Панч, но мы сейчас разве на экзамене?

— Хех, на экзамене ты бы у меня крокодиловыми слезами изошел.

— Не сомневаюсь… — буркнул человек. – Если позволите, то мне надо кое-что купить…

— Конечно! Для начала послушай совета бывалого и даже не смотри на те бобы – спасибо потом скажешь. Хм… болотной спаржи тут, само собой, нет, а жаль. Штука на редкость противная, но достаточно слопать всего лишь пару стручков, чтобы отбить у Змеиной Лозы всякую охоту слопать тебя…

— Простите, а Вы сюда точно за едой пришли? – Айроншилд недоверчиво покосился на Панча, который продолжал бубнить под нос названия совершенно незнакомых человеку существ и способов борьбы с ними.

— Ась? – икнул жеребец. – А… действительно… Прости старика – иногда меня слегка заносит. Не буду отвлекать.

Вайлд кивнул на прощание и, звякнув дверным колокольчиком, вышел на улицу.

Взяв уже привычный набор овощей из помидоров, огурцов и чего-то отдаленно напоминающее брюссельскую капусту, человек, на всякий случай, последовал совету Панча касательно бобов. Убедившись, что больше ему ничего не хочется, он вышел из магазина.

— Слушай, — к некоторому раздражению мужчины Панч ждал его за дверью, попивая что-то из бутылки без опознавательных знаков, — ну тот твой маневр с древесным волком – когда ты полез от него на дерево… — он сделал еще один полный задумчивости глоток, — это либо дикая удача, либо не менее сильная интуиция.

Айроншилд остановился и удрученно вздохнул:

— Да, Флаттершай уже ясно дала мне понять, что идея была плоха – они прекрасно лазают по деревьям.

— Разумеется, но дерево-то было не простое! – воскликнул жеребец и спустя секунду протянул бутылку человеку. – Употребляешь?

— Да, но не когда стрелки часов едва перевалили за полдень.

— Наше дело предложить, — равнодушно пожал плечами пони. – Так вот, дерево. Как я только что сказал, дерево то было не простое, а дуб, зараженный одним хитрым магическим паразитом. Смекаешь? Ай, да чего я – нет, конечно. Одним словом, древесных волков оно чуть ли не буквально отталкивает! Не веришь? Ну мы тож не верили, пока эксперимент не провели. Некоторые из особо ретивых нас бы за это по головке не погладили, но им то легко говорить – сами то, чай, дальше чем “по грибы” в лес не заходят. Короче, суть вот в чем. До сего дня я руководил группой следопытов в лесу Белой Дымки – к северо-западу от Лас-Пегасуса. И есть там одна опушка с одним единственным деревом в самом центре. Дерево старое и мощное – древесные волки как раз такие используют, чтоб мелких зачать… не спрашивай каким образом – слишком долгая лекция выйдет… а тут, на те, самый разгар их брачного сезона, а каждая стая его стороной обходит! Признаюсь, мои парни несколько поторопились и, недолго думая, словили одного – помоложе – да и посадили на ветку. Я им, конешн, знатный потом нагоняй устроил… — Панч промочил горло и кивнул вдоль улицы. – Давай-ка, двинем пока. А то стоять пнями как-то не охота. Те куда?

— К Флаттершай, — стараясь уследить за его быстрой и слегка заплетающейся речью, ответил человек.

— Чудно, значит нам по пути – я к внучке направляюсь.

— Ну и… волк, — не сдержав любопытства, спросил Айроншилд. – Что он?

— О, дружок, тут-то самое интересное и случилось – едва прикоснулся к коре — замер, как вкопанный… можно даже сказать, одеревенел… хех… они, конечно, испугаться успели знатно – животное, хоть и рожденное Вечнодиким Лесом, но само по себе ко злу несклонное. Дикое, одним словом. Вдруг загубили? Отнесли, значит, его в лагерь. Единороги наши колдуют, колдуют – ничего, продолжает лежать, аки статуя. Ну все, думают, отняли жизнь ни за что. Ан нет! К утру как миленький вскочил, снес пару палаток и был таков! Тут, правда, мои балбесы очередной прокол совершили, пусть и не осознанно. Терь то ясно, что нельзя было волчару отпускать, ну нельзя. Если дерево “порченное”, то и сам волк заразу мог подхватить…

— Как я понимаю, по результатам лишь одного опыта выводов вы делать не стали?..

Вайлд Панч посмотрел на человека и снисходительно покачал головой:

— Обижаешь, Айроншилд! Не первый год по лесным тропам ходим. Проверили еще ни один раз с волками из разных стай – тож самое. Без посадок на дерево, само собой, но чем ближе подводили к нему клыкастых, тем сильнее они упирались. А уж у самого дерева буквально впадали в панику. Почему, отчего? После недель исследований единороги сообщили, о каких-то “магических паразитах”. Единственное, что о них ща известно так это, что они замедляют рост дерева.

— Хм… Флаттершай ни о чем подобном не рассказывала, — заметил мужчина.

— Ах, наша умница порою и поболе меня знает, — жеребец тепло улыбнулся, — но у нее пока других проблем хватает, чем маяться с подобными вещами. Да и не распространялись мы особо об этом открытии – рано, понимаешь? Ну и паразиты – звучит не очень-то приятно. Отправили донесение в штаб – пусть разбираются. Мы тут никак помочь не можем в данный момент – не прочесывать же каждый лес? Эт похлеще иголки в стоге сена будет.

— Я, конечно, не силен в географии вашего мира, но…

— В именно! – то ли от волнения, то ли чтобы очередной раз промочить горло Панч сделать долгий глоток. – Дерево другое, лес другой и за сотни миль от Белой Дымки! Флаттершай как мне о тебе рассказала, так я сразу же отправил весточку ребятам. Времени проверить не было, как и возможности… до сего момента, — он покосился на человека. – Помнишь хоть примерно, где тогда заночевал?

Мужчина задумался:

— Ну, дуб, действительно, внушительным оказался… озеро, ручеек, тропинка… Как минимум, могу попытаться…

— Вот и ладненько! Заодно прогуляешься. А если не срастется побыть гидом, то хотя бы обозначишь границы – всяко легче, чем по всему Вечнодикому шариться, — жеребец отвлекся на еще один долгий глоток. — Так что, Айроншилд, с меня причитается. Пусть ты и оказался там по воле случая, но случаю не проставишься, а вот тебе – за милую душу!

Айроншилд усмехнулся:

— Не вижу причин отказываться, — сказал он. – Увлекательные истории или иные уроки прилагаются?

Вайлд, конечно, был несколько странноватым пони и явно себе на уме, но при этом также являлся бывалым следопытом с солидным багажом знаний и опыта за плечами. Практического опыта. Айроншилд всегда с огромным удовольствием слушал лекции Флаттершай, но ее рассказы больше походили на передачу “В мире животных”: интересно, захватывающе, но… будто бы ты смотришь на все это с экрана телевизора. А ему хотелось самому прикоснуться к тайнам Вечнодикого Леса, хотелось узнать, каково это – проскользнуть под носом у того же кокатрикса и оставить его в дураках. Хотелось какого-то… действия, что ли.

— За этим не заржавеет! – хрипло рассмеялся жеребец. – Историй у меня – вагон и маленькая тележка.

— Погодите-ка… — человек наконец вспомнил, почему имя следопыта с самого начала показалось ему очень знакомым. – Вайлд Панч… Вы, случаем, не родственник Джекпот Панча, который изобрел зелье от окаменения?

Жеребец гордо приосанился:

— Он самый. Потомственный следопыт уже в Дискорд знает каком колене. Прискорбно, что нынешняя молодежь не особо чтит свои традиции и историю… — недовольно пробурчал он секундой позже.

— Хех, мир другой — слова те же.

— Увы, но это так, — пони вздохнул. – Я надеялся, что хотя бы мои внучки последуют за дедом, но одна стала учительницей в местной школе – дело нужное и общественно полезное, не спорю, но все же… а другая вот-вот откроет собственную винодельню, что впрочем, тоже неплохо. Сам-то по родительским стопам пошел?

— Можно и так сказать, — с легкой ноткой ностальгии возвращаясь к детским воспоминаниям, ответил Айроншилд. – Тетя вдохновила. Она б душу продала, чтобы побродить по здешним лесам и не только… — он запнулся, понимая, что даже его тетя, никогда не задерживающаяся на одном месте подолгу, навряд ли решилась бы затеряться в чужом мире без полной уверенности вернуться назад. — … ну, наверное…

— Хах, сдается мне, Айроншилд, что и тебе есть что рассказать, — жеребец остановился у небольшого домика с фиолетовой дверью. – А между тем, я уже пришел,

Человек приложил ладонь к сердцу и поклонился:

— Приятно было пообщаться, мистер Панч.

— Агась, взаимно… да погодь ты! – осадил он мужчину, едва тот собрался продолжить свой путь. – Дело еще есть… предложение, если быть точнее. Флаттершай говорила, что ты у себя следопытом был, все правильно?

— Лесником, — поправил его Айроншилд.

— Да не важно – суть почти не меняется. Короче, есть желание закончить с перетаскиванием камней и вернуться к старому?

— Еще какое! – не веря своим ушам, воскликнул человек. Предложение было столь внезапным, что он на мгновение задумался – а не снится ли ему все это? – Но мне уже дали ясно понять, что людская подготовка здесь не котируется…

— Эт дело житейское, — отмахнулся Вайлд Панч. – Не умеешь – научим, не хочешь… хех, ну тут, вроде, и так все ясно, — он поднял копыто, пресекая дальнейшие вопросы Айроншилда. – Ты это, не гони пока поней и хорошенько все обмозгуй. Я тебе не экскурсию предлагаю – дело серьезное и весьма… гм… травмоопасное. Будешь хреново слушать, учиться и строить из себя героя, долго не проживешь. Своевременную оплату гарантирую, но, учти, особо не пошикуешь – тут тебе не государственный заказ на реставрацию Королевского Замка. Да и вообще… короче, подваливай ко мне послезавтра – обсудим подробности. Адрес ты знаешь

— Всего один вопрос, мистер Панч, — человеку было несколько неловко спрашивать подобное – уж слишком вопрос походил на избитые клише из фильмов и книг. – Почему я?

Жеребец лукаво улыбнулся:

— Интересно, что из тебя получится. Да и Флаттершай просила за тебя. А как я могу отказать столь прекрасному созданию?

Еще раз попрощавшись с Панчем и пообещав впредь обращаться к нему на “ты”, Айроншилд, преисполненный воодушевлением и какой-то дурацкой дурманящей эйфорией, поспешил домой.

---

— Присаживайся, — Вайлд Панч кивнул на диван. Усевшись рядом, он развернул на столике истрепанную и потертую папку, полную каких-то бумажек, записей и вырезок из газет. Поверх всего этого лежали совсем новехонькие листы бумаги. Пробежавшись глазами по напечатанному в них тексту, жеребец одобрительно хмыкнул и перевел взгляд на человека. – Что решил?

Они расположились в гостиной за столом, поверхность которого украшал выжженный рисунок виноградной лозы. В углу уютно потрескивал камин, а желтые всполохи огня заставляли окружающие тени сливаться в причудливом танце.

— Так-то я согласен, — краем глаза осматриваясь по сторонам, ответил Айроншилд. – Но хотелось бы чуть больше подробностей.

Гостиная была оформлена в весьма строгом стиле, что несколько выбивалось из образа хозяйки дома – Бэрри Панч, любившей, если верить слухам, как следует покутить. На каминной полке стояли антикварные часы. Маятник, стилизованный под двулезвийный топор, не двигался, и сами часы выполняли лишь декоративную функцию или же попросту сломались. Рядом с часами стояли рамочки с каким-то грамотами и наградами. Но внимание человека почти сразу же привлек висевший почти под потолком довольно крупный череп, принадлежавший когда-то дракону, не иначе. Вот это да!.. Возможно, это был всего лишь его очень реалистичный муляж, но…

— А, это… — заметив, на что так пристально смотрит Айроншилд, пони усмехнулся. – Было дело. Во времена моей бесшабашной молодости, когда меня было сеном не корми – дай ввязаться в какую-нибудь авантюру. Эх… — он ностальгически вздохнул. – Ладно, насчет подробностей…

— Так он настоящий?! – человек мысленно подобрал с пола упавшую челюсть.

— Настоящий-настоящий, можешь не сомневаться.

— Слушай, ты ж обещал захватывающие истории своей жизни – может, тогда, и начнем с одной из них? – Айроншилду и самому поначалу не терпелось узнать о своей будущей работе, но это был, мать его, череп дракона! И не просто череп, а самый настоящий трофей!

Панч покосился на стоявший на столике графин с какой-то мутной жидкостью и что-то пробурчал себе под нос:

— Твоя взяла, Айроншилд, — ответил он. – Не могу удержаться от рассказов о своем, — он хохотнул, — героическом прошлом. Время то есть? А то меня, порою, не заткнешь.

— Через пару часов надо зайти к Твайлайт, но, думаю, мы уложимся.

— Ну это как повезет, — жеребец усмехнулся. – Лады, значт, дело было далеко на востоке, за королевством грифонов в землях минотавров – Кантерии. Мы уже лет десять как налаживали с ними дипломатические отношения… опять… но не суть. Королевским указом было решено устроить между нами что-то типа обмена опытом: ученые, инженеры, архитекторы, представители армии, даже заклинатели… хотя, на кой хрен, спрашивается заклинатели? У минотавров то волшебников нет... лесничих и следопытов, само собой, тоже собирали. Вобщем, всех не упомнишь. Разумеется, кого попало не брали, и конкурс был просто жуткий – всем хотелось и мир повидать, и себя показать, – Панч взял со стола кувшин с водой и налил себе в кружку. – Старшой вначале моего заявления даже принимать не хотел – собирался отправить меня в Хасидские Болота. Говорит, мол, места в Кантерии толком неизведанные и надо отправить кого-то постарше и поопытнее. А я ему в ответ… вообщем, спорили мы долго, но я оказался упрямее, и через неделю уже вовсю матерился в тренировочном лагере, — пони прищурился и посмотрел на человека. – Ты, кстати, морально готовься. Я с тебя семь потов сгоню на экзаменах.

— Не впервой, — усмехнулся Айроншилд. – Наши инструктора тоже не лыком шиты. Олег Борисович такую полосу препятствий устраивал, что врагу не пожелаешь.

Скептически хмыкнув, Вайлд продолжил:

— Стало быть, прошел я отбор – со скрипом, но прошел. Путь до Кантерии описывать не буду, ибо долгий и до смерти скучный, — жеребец сделал глоток и почесал затылок. – Но вот сама Кантерия и быт ее жителей… щас то уже уйму книжек да путеводителей всяких выпустили, но в то время типичный минотавр все еще виделся нам эдаким грубым и жестоким громилой. Что ж, с первым спорить не стану – ребята, и впрямь, над манерами не заморачиваются, говорят прямо и того же требуют от собеседника. А вот со вторым не соглашусь. Ну не увидел я в них тех звериных черт, коих им приписывали. Жесткие – безусловно, но эт от суровых реалий жизни. Понимаешь, Кантерия — в отличие от Эквестрии – не особо похожа на единое государство, а скорее на… — он задумчиво покрутил копытом. – Представь себе соединенные торговыми трактами города-крепости, что окружены совсем недружелюбной местностью – навроде нашего Вечнодикого Леса — и где каждая тварь только и ждет, чтобы сожрать тебя. Да уж… — он иронично улыбнулся. – Если наши тогдашние описания страны минотавров хотя бы отдаленно походили на правду, я б еще сто раз подумал, прежде чем записываться. Лан, что там дальше… ах да! Меня и еще парочку следопытов отрядили в столицу Кантерии – Минос. И знаешь, шо я тебе скажу – может, двурогие и не сильны в музыке или живописи, но вот их работа по камню не знает себе равных! Храмы настолько прекрасны, что у меня даж при одном воспоминании дух захватывает. Храмы и часовни, кстати, там чуть ли не на каждом углу – ребята, на мой взгляд, излишне религиозны, и… так, — Панч выругался, — я опять ухожу не в ту степь.

— Твайлайт рассказывала об этом, — заметил Айроншилд. – И показывала несколько иллюстраций из книги… из одной книги за авторством одного из них. Видать, изображения – это не просто фантазия художника.

Пони серьезно кивнул и вернулся к повествованию:

— За время той “командировки” я успел хлебнуть лиха, но встреча с этой рептилией, — жеребец покосился на череп, — уделывает их всех вместе взятых. Отправились мы, значт, в лес выслеживать местный подвид химеры, но в отличие от нашей, эту плясками со стулом не одолеешь – только мастерство и скорость реакции. Гримхайд – вождь следопытов Миноса – был спокоен, как камень и не сомневался в успехе, ибо дело для них-то привычное, пусть и не из легких. Правда, не припомню, чтоб в Кантерии вообще хоть какую-то охоту можно было бы назвать “легкой”. В начале все шло по плану, а мы шли по следам химеры, покуда… — Вайлд еще раз промочил горло, отчего пауза получилась особенно напряженной, — … покуда не вышли мы на бездыханное тело этой самой химеры… или то, что от нее осталось – столько кровищи и разбросанных внутренностей я больше никогда в жизни не видел… и хвала Селестии! Гримхайд удивлялся с секунду – не больше. Крикнув всем рассредоточится и, перехватив алебарду, он поднял голову и стал всматриваться в нависшие над нами густые кроны деревьев. Не успели мы занять позиции, как по земле скользнула крылатая тень, а воздух разорвал оглушительный рев. Огромный зеленый дракон, едва не накрыв своей тушей Гримхайда, с грохотом приземлился рядом с нами.

Айроншилд слушал, затаив дыхание. История казалась просто невероятной и больше походила на миф. Но, многое из того, что он раньше считал простыми легендами, в этом мире оказалось самой настоящей былью.

— В один миг все стало очень и очень хреново, — продолжал тем временем жеребец. – Стараясь прикрыть своего вождя, остальные минотавры начали забрасывать тварь копьями и отвлекать внимание на себя вызывающими криками. Я же… я, к своему стыду, на какое-то время впал в ступор. Из оружия у меня были только стальные заточенные накопытники – что я вообще мог противопоставить такой громадине — лягнуть ее в голову? Ну, силы мне всегда было не занимать, но супротив дракона, к которому еще надо как-то подобраться? А пока я пытался собраться и прийти в себя, тварь уже разорвала на части двух минотавров и мощным ударом отправила Гримхайда в затяжной полет до ближайшего дерева. К чести вождя, он таки успел нанести гадине парочку глубоких ран, но недостаточно серьезных, чтобы та хотя бы начала думать об отступлении. Теперь внимание дракона было переключено на застывшего земнопони. И это было последней каплей – у меня сработал инстинкт “бей или беги”. Спасибо древесным волкам, благодаря которым моя реакция тогда ничем не уступала реакции Вандерболтов – я увернулся от щелкающих зубов менее чем за секунду до того, как они нашли свою цель. А дальше… — Панч вздохнул и широко усмехнулся, — дальше все становится очень похожим на бабкины сказочки, так шо, хочешь верь – хочешь не верь… То отскакивая в сторону, то ныряя под брюхо дракона в попытках спасти свою жизнь, я каким-то образом оказался у него верхом на шее… Гримхайд, уже поднявшийся на ноги, но все еще контуженный, наседал на тварь со спины. Если бы не он, дракон уже скинул бы меня и превратил в мокрое место. “Ухо, – проорал Гримхайд, — “Вмажь ему за ухом!”, — продолжал кричать он, схватив тварь за хвост и оттягивая на себя… — пони рассмеялся и покачал головой. – Уж сколько я на своем веку силачей повидал, но этот минотавр скрутил бы любого из них в два счета… В общем, дождавшись, пока дракон снова отвлечется на вождя, я пополз по длинной шее к голове этой ящерицы-переростка, и со всей силы принялся бить по тому месту, где у нее должны были находиться уши… — Вайлд покосился на Айронишлда. – Что, звучит не очень-то правдоподобно, а?

— После моей встречи с древесным волком и всего того, что я успел увидеть в Вечнодиком Лесу? – человек с наигранным видом задумался. – Если только капельку.

— Хах! То ли еще будет, — хрипло рассмеялся жеребец. – Ну, что случилось потом, думаю, ты уже догадался. После парочки таких подзатыльников дракон вначале взвыл от боли, а затем и вовсе рухнул оземь. Не давая тому прийти в себя, Гримхайд одним молодецким ударом отрубил твари голову. Потом было много шумихи по этому поводу: в Миносе закатили знатный пир и… все почести, почему-то, достались в основном мне. А ведь без помощи Гримхайда быть мне обедом, а не местным героем. По молодости я не мог понять, на кой хрен он отдал всю славу чужеземцу, но с возрастом, кажись, доперло – хитрый дипломатический ход. Большинство минотавров тогда относились к пони с едва скрываемым презрением, считая нас безвольными слабаками, а тут – нате! — слабак побеждает Карнатского Дракона и спасает жизнь их соплеменнику. После такого тупыми громилами их уже не назовешь, да? Но, должен признать, дело все-таки было не только в политике. Гримхайд и правду был впечатлен и настоял, чтобы я забрал череп дракона в качестве памятной награды, — Вайлд перевел взгляд на свой трофей и вздохнул. – Бэрри и остальные пони до сих пор не понимают, зачем я вообще притащил эту штуку в дом. Дескать, не по-нашему это. Я их не виню – надо быть на моем месте и пройти через все то же что и я, чтобы понять. Ну а дорогой внучке придется терпеть бесконечные вопросы своих гостей, покуда, как говорят минотавры, духи предков не призовут меня в свои чертоги, — он хохотнул.

— У нас бы оценили, — человек усмехнулся. – Еще бы и экскурсии водили.

— Все экскурсии потом – по Вечнодикому Лесу. Ну а сейчас… — жеребец взял в копыта папку.

— Погоди, последний вопрос: разве у минотавров не возникло потом проблем из-за того, что они убили дракона? Насколько я знаю…

Панч отрицательно покачал головой:

— Никаких. Карнатские драконы это злобные, но неразумные твари – прародители теперешних драконов. Последним и самим невдомек, как, когда и почему их развитие пошло столь разными путями. Кстати поговаривают, что не стоит упоминать карнатских драконов в присутствии их дальних родственников, если не хочешь вызвать гнев последних.

— Занятно, надо запомнить, но… — Айроншилд хрустнул пальцами, – пора переходить к делу.

— Значт, расклад у нас такой. Жить будем на территории замка. С Тандер Дэйром я уже покумекал, и проблем с твоим увольнением не возникнет: после того набега древесных волков страсти уже поутихли, и желающих занять твое место предостаточно. Оформить тебя, как ученика я покуда не могу, уж извиняй – будешь числиться разнорабочим. Но я за долгую жизнь успел скопить небольшое состояние, так что битами не обижу. Но и шиковать, как раньше, не получится – в следопыты идут по призванию, а не за большой деньгой. На тренировках и теоретических занятиях никакой поблажки: увижу, что сачкуешь – сразу же выпинаю за дверь. Зубрить, кстати, придется едва ли не больше, чем бегать по лесу. На начальном этапе уж точно. Сам понимаешь, больше знаешь – дольше проживешь. Далее, на мой взгляд, самая серьезная часть – работаем не по расписанию, и, что важнее, пропадать по долгу службы ты будешь частенько и надолго. Забыть про личную жизнь или друзей я, упаси Селестия, не требую — эт святое – но в этом плане будет нелегко. — Пони пристально посмотрел на мужчину. – Пока все устраивает?

Какое-то время Айроншилд обдумывал слова, сказанные старым следопытом. Пока что все это не очень отличалось от того, чем он и сам когда-то занимался: невысокий оклад, постоянные разъезды, далеко не всегда безопасные маршруты; друзей он видел, хорошо, если раз в полгода. Но, не смотря на это, ему нравился такой образ жизни. Да и друзей, по правде, тогда у него было не так много – наверное, именно поэтому он и свыкся с тем одиночеством и даже начал в какой-то мере любить его. Свыкнется ли он с ним вновь? В данной ситуации, это пошло бы только на пользу, но Айроншилду, почему-то, такая перспектива не особо нравилась – в каком-то смысле она даже страшила его.

“Никогда не путай уединение и одиночество”, — сказала ему как-то Твайлайт, — “первое позволяет тебе побыть наедине с самим собой, собраться с мыслями, отдохнуть от суеты. В основе же одиночества лежит разочарование, ненависть и злоба”. Нельзя сказать, что Айроншилд успел превратиться в злобного ворчливого двадцатисемилетнего старика, но пара предупредительных звоночков к тому времени уже прозвенели.

— Где расписаться? – мысленно тряхнув головой, ответил человек, но его улыбка вышла несколько натянутой и неуверенной.

Панч смерил Айроншилда пронзительным взглядом и хмыкнул. Жеребец обучил многих пони и даже парочку грифонов, и все новички в той или иной степени боялись, что не совладают с новым образом жизни, что накладывает на них работа следопыта – метания человека были вполне понятны. “Что ж, посмотрим из какого ты теста, парень”.

— Вот здесь, — следопыт ткнул копытом в лист с напечатанным текстом. – Читать по-нашему, как я понимаю, ты не умеешь. А подписывать бумаги, в которых написаны непонятные тебе каракули – не самая лучшая идея… Короче, — он передал мужчине контракт, — я мог бы и сам тебе зачитать, но пусть это сделает тот, кому ты больше всего доверяешь…

— Резонно… — человек пролистал внушительный контракт.

— Не округляй так глаза, — хрипло рассмеялся жеребец. – Там половина – это анкета медицинского толка. Мне надо знать, не отбросишь ли ты копыта, выпив той же настойки против окаменения.

— А мне-то откуда знать?

— Вот попробуешь и узнаешь, — не дожидаясь новых вопросов, пони продолжил. – Я приготовил целую сумку с различными ингредиентами – в малых дозах они не смогут нанести никакого вреда. Ну, почти никакого… короче, — он махнул копытом, — там все подробно расписано, чего, сколько и как принимать – просто следуйте инструкциям.

— О-о-окей, — многозначительно протянул Айроншилд, стараясь не представлять возможных последствий этих “медицинских экспериментов”. Проведя некую аналогию из всего вышесказанного, он весело усмехнулся. — Выслеживание чудовищ, зелья – серебряный меч потом тоже выдашь?

— Серебряный?.. — Вайлд приподнял в удивлении бровь и озадаченно почесал затылок. – Эт как-то связанно с вашими традициями или чо? Нехило у людей, видать, содержание армии обходится… серебряный.. кхм… ну стальной еще можно откопать – есть у меня один знакомый единорог из королевского полка – любитель помахать мечом…

— Виноват, — человек примиряюще поднял ладони. – Неудачно пошутил. Разумеется, никакого серебряного клинка мне не требуется, но с голыми руками выходить на того же древесного волка как-то не особо улыбается.

— Да уж, — фыркнул жеребец, — надеюсь, что сражаешься ты лучше, чем шутишь. А что до оружия… Есть у меня где-то один неплохой кинжал – прикупил в Миносе на память… еще до Карнатского Дракона, хех… Ну и лук тебе потом достанем – грех не использовать преимущества, что дают руки. Хотя, один хрен, по первости тебе это все не понадобятся. Будешь грызть гранит науки, да наблюдать. Ладненько, — он налил в стопки мутноватую жидкость из графина и легким тычком отправил одну на конец столика, за которым сидел Айроншилд. – подпись подписью, а наш договор надобно скреплять алкоголем. Знаешь, у минотавров есть замечательные стопки для тостов – с ножкой, но без подставки. То есть, поставить обратно ее можно только когда выпьешь – чашей вниз. Чтоб не отлынивал, значит… — он широко улыбнулся, продемонстрировав недостающие зубы, — Короче! За наше успешное начинание. Будем!

— Будем, — приняв тост, человек опрокинул в себя содержимое стопки и почти тут же зашелся кашлем. В его горло будто бы плеснули раскаленной лавой. Словно этого было недостаточно, огненную крепость напитка дополняла не менее обжигающая острота.

Панч же невозмутимо осушил стопку и, дождавшись, когда Айроншилд придет в себя и утрет проступившие слезы, налил еще по одной.

— Отличная штука, да? – лукаво улыбнувшись, поинтересовался он. – Собственного производства, даже запатентована.

— Ты меня убить хочешь или этой какой-то тест? – стараясь сбить полыхающий во рту пожар, мужчина влил в себя половину кувшина с водой. Один его друг – с Земли – тоже любил поэкспериментировать с разного рода настойками и острыми перцами, но они ни в какое сравнение не шли с адовым варевом, которым только что угостил его Вайлд.

— Что, слишком остро или чересчур крепко?

— И то, и другое!

— Эт ничего. В конце концов, не каждому дано стать Хмельным Братом, — деланно покряхтев, пони встал с дивана и пошел на кухню. – Принесу закусок и что-нить менее крепкое и острое.

Прикончив бутылку выдержанного бренди (ну, по большей части, приканчивал ее Панч), Айроншилд в приподнятом настроении направлялся к дому Твайлайт. Единорожка говорила, что нашла пони, готовую взяться за обучение его эквинскому. Правда, с учетом того, что ему пару часов назад сказал следопыт, едва ли у него будет достаточно времени на что-либо, кроме предстоящей переквалификации. Гадать, впрочем, он так же не собирался – там видно будет, что да как.

Пегасий Патруль довольно шустро управился с капризной погодой. Некоторые пони продолжали ворчать – дескать, все еще не по сезону холодно – но по меркам Айроншилда было даже как-то жарковато. А вот снега успело выпасть преизрядно – малышня и взрослые уже вовсю лепили снеговиков и устраивали снежные баталии. Увернувшись от пущенных в него “снарядов” и вернув парочку в ответ, человек шутливо пригрозил зачинщикам и двинулся дальше.

Во всех окнах библиотеки горел свет, и еще на подходе до Айроншилда начали доноситься топот копыт и оживленные разговоры. Сбив с сапог налипший снег, он постучал в дверь.

— Открыто! – тут же раздался голос Твайлайт. – О, привет, Айроншилд! Проходи, ты почти вовремя, – воскликнула она, после того как человек закрыл за собой дверь. Водрузив на стол целую стопку книг, кобылка широко – даже как-то маниакально – улыбнулась. – Мы уже начали разрабатывать методику твоего обучения…

— Твай… — рядом с единорожкой сидела земнопони нежно салатового цвета. Показательно вздохнув, она взъерошила зеленую же гриву с розовыми прядками, приоткрыв украшенное множеством сережек ухо. – Опять ты впереди паровоза скачешь… — кобылка покосилась на стол, поверхность которого благодаря энтузиазму Твайлайт уже почти скрылась под многочисленными книгами и блокнотами.

— Ой, ты права, — на мгновение стушевалась единорожка. – Познакомься, это Нёрди Боффин – моя хорошая подруга. Мы вместе учились в школе для одаренных жеребят. Мы до сих пор…

— И ты до сих пор забегаешь ко мне, когда надо что-то расшифровать или перевести, — земнопони довольно улыбнулась.

— О, это правда! Она – один из лучших филологов, которых я знаю, и очень талантливый криптограф. Уверена, если кому и по силам обучить тебя эквинскому в кратчайшие сроки, так это ей.

— С этим не спорю, — без капли скромности согласилась с подругой Нёрди и поправила очки в черной оправе. – А ты, стало быть, Айроншилд, — она исподлобья посмотрела на человека, — учитывая, что нам предстоит еще много работать, можно сразу перейти на “ты”.

Положив объемную сумку, которую ему вручил Вайлд Панч, и, махнув рукой на удивленный взгляд Твайлайт, мужчина пододвинул свободный стул и сел рядом с ними:

— Он самый. Рад знакомству, Нёрди. Ну так… ммм… — Айроншилд задумчиво забарабанил пальцами по столу, — с чего начнем?

Вытащив из-под стопки книг свой блокнот и карандаш, земнопони еще раз с укором посмотрела на Твайлайт:

— Не люблю водить вокруг да около, так что сразу же начнем с твоего произношения. Сейчас ты снимешь амулет и будешь повторять… ну, пытаться повторять за мной. Готов?

Человек кивнул и, чуть замешкавшись, положил свой магический переводчик на стол. Уже много месяцев он не расставался с ним, не снимая даже перед сном, и теперь чувствовал себя в каком-то смысле, безоружным.

Прокашлявшись, Нёрди Боффин начала зачитывать с блокнота заранее заготовленные слова и фразы, делая одной ей известные заметки. Пытаясь не ударить в грязь лицом, Айроншилд в легкой панике вспоминал то, чему его успела научить Флаттершай. Но с каждой последующей его попыткой лицо земнопони вытягивалось все сильнее, а замёток на листе становилось все больше и больше. После очередной фразы она выплюнула карандаш, а на ее лице заиграла целая гамма эмоций – от удивления до самого настоящего гнева. Твайлайт покраснела до кончиков ушей и молча уставилась в пол.

Пытаясь совладать с нахлынувшими на нее чувствами, Нёрди чуть ли не силком нацепила на человека амулет:

— Ну… я… — она возмущенно засопела, отчего Айроншилд непроизвольно вжал голову в плечи и отстранился назад. – Мало того, что ты рубишь окончания слов, как дровосек деревья, так в последней фразе ты настолько исказил интонацию, что пожелал мне пойти и… и…

— Думаю, не стоит заканчивать! – в один миг выйдя из ступора, воскликнула Твайлайт.

— Все так плохо? – извиняющеся спросил человек

Земнопони закрыла глаза и сделала пару глубоких вдохов:

— Бывало и хуже… ой, да кого я обманываю! Конечно, не было! Селестия Всемогущая, я даже в страшном сне представить не могла… — она еще раз вдохнула и развела копытами в стороны, призывая себя к спокойствию. – Ладно, раз уж я смогла научить минотавра говорить почти без акцента, то и с тобой справлюсь. Грубое произношение – это дело поправимое, да и вообще не является проблемой самой по себе, но вот интонация… одним словом, тут придется попотеть. Видишь ли, — пробормотала она сквозь зубы, чиркнув еще что-то в блокноте, — фразы и целые предложения, произнесенные на эквинском, нередко зависят от того, какую интонацию ты в них вкладываешь. Не буду сейчас загружать тебя подробностями, но сразу предупреждаю, подобных правил довольно много. И это не считая самых разнообразных исключений…

— Уверена, ты справишься, — Твайлайт положила ей копыто на плечо. – Ведь справишься, да?

— Конечно, я справлюсь! Ты не первый год меня знаешь, Твай – когда это я отступала?

— Ну, я помню один манускрипт…

— Я не отступала! – Нёрди сердито сдула со лба непослушную прядь гривы. – Я просто поняла, что надо зайти с другой стороны… кто мог знать, что обходной путь окажется таким долгим… — пробубнила она под нос секундой позже.

— Ну что ж… — Айроншилд решился нарушить несколько затянувшееся всеобщее молчание, — раз ты согласна, то перейдем к оплате. Во что мне обойдутся твои уроки?

— Будешь учить меня своему языку, — не раздумывая ответила кобылка. – Чему так удивляешься?

— Ну я… кхм… как бы единственный представитель своего вида вашем мире… вида, который, кстати, говорит на самых разных языках.

— Вот именно! – оживленно воскликнула Нёрди, заставив Айроншилда и Твайлайт вздрогнуть от неожиданности. – Совершенно новый и никому не известный язык. И к тому же, кто знает, вдруг не такой уж и уникальный, и к нам уже пожаловали новые гости из твоего мира. Или пожалуют в будущем…

— Боги!.. Надеюсь, что нет…

— Плюс ко всему, — продолжала земнопони, — изучение даже простейших основ столь чуждого нам языка очень даже поможет в моем деле. Ну, знаешь, может похожая грамматика или семантика. А может вообще окажется, что у наших языков общий праязык! Вот будет круто!

— Оки доки… — протянул человек. – Значит, дело осталось за малым – определиться, когда и где мы будем встречаться… ммм… с учетом моей новой работы это будет несколько затруднительно…

— Так вы с Вайлд Панчем договорились? – не скрывая радости, спросила Твайлайт. – О, это так здорово, что ты будешь заниматься тем, к чему душа лежит!

Айроншилд улыбнулся:

— Да, это будет то еще приключение… кстати говоря, — он кивнул на сумку, стоявшую рядом, — мне понадобится твоя помощь. Панч выдал мне анкету, которую надо заполнить, и целую кучу… ингредиентов в довесок.

— Конечно, я помогу! Можем начать завтра утром!

— Че за работа? – поинтересовалась Нёрди.

— Меня будут обучать ремеслу следопыта, — не без гордости ответил человек.

— Хм… — Она задумчиво почесала подбородок. – Давай проясним. Ты собираешься обучаться делу, требующему полной отдачи и с далеко идущими перспективами, а так же хочешь выучить язык жителей Эквестрии… как я погляжу, домой ты не очень торопишься?

Айроншилд на мгновение запнулся, осознав некоторые противоречия в своей мотивации. Безусловно, он до сих пор хочет вернуться на Землю, и у Твайлайт, если верить ее словам, дело сдвинулось с мертвой точки, но…

— Поспешишь – людей насмешишь, — ответил он. – Я никогда не отказывался от желания вернуться домой, но, давай смотреть на вещи здраво – никто не знает, сколько я тут протор… кхм! пробуду. И если мне придется осесть в вашем мире надолго или даже навсегда, то я хочу подготовиться заранее.

— Резонно, — согласилась земнопони. – Ну ладно, — она встала из-за стола, — раз на данный момент ты еще толком не знаешь график и место своей новой работы, то я пока пойду. В общем, как все определится, скажешь Твай, а она уж мне передаст.

Не успели они попрощаться, как дверь без стука распахнулась. В проеме, тяжело дыша, стояла Эпплджек. Ее встревоженный взгляд и отсутствие столь привычной образу ковбойши шляпы говорили, что стряслось что-то действительно серьезное. В очередной раз Айроншилд не смог удержаться от мысли, что без головного убора, ЭйДжей выглядит почему-то куда более мило и привлекательно. Однако он тут же пресек дальнейшие попытки своего подсознания продолжить начатое.

— Эпплблум! – с порога выпалила земнопони. – Эпплблум, ты здесь?!

Пони и человек удивленно переглянулись.

— Ох, занозу мне под хвост, тогда все паршиво… — Растерянный и беспомощный вид обычно невозмутимой ковбойши шокировал всех без исключения.

— Эпплджек, переведи дух, – единорожка провела подругу в комнату и усадила на стул, который заблаговременно освободил Айроншилд. – Что стряслось?

— Эпплблум куда-то пропала!

— Ну, она же вчера оставалась ночевать в больнице – вместе со Свити Белль … а потом в школу…

— В том то и дело, что в школе ее не видели! А на часах уже полдесятого! – Эпплджек начала нервно ерзать, вновь готовая броситься на поиски своей сестры.

— Так, давай по порядку… — неуверенно вступила Нёрди Боффин.

— Я и так уже обошла всех по порядку! Флаттершай, Пинки Пай, Рарити…ну, Блум, как ток я тебя отыщу, то всыплю по первое число!

— Тогда чего мы ждем? – Айроншилд кивнул в сторону открытой двери, за которой падал мелкий снежок. – Что вы так на меня смотрите? Ежу же понятно: сестра пропала – надо искать.

— Спасибо, сахарок. — ЭйДжей нетерпеливо вскочила со стула. – Ну, идем…

— Где ты еще искала? – обматывая вокруг шеи шарф, спросила единорожка.

— Ох уж эти подростки, — тихонько проговорила Нёрди, направляясь вслед за ними. – Вечно что-нибудь отчебучат…

— Подруга, соберись-ка уже с духом, — продолжал Айроншилд. – Никогда сама, что ли, из дома не убегала?

В поисках пропавшей младшей сестры они обходили южные окраины Понивилля. Хоть он и понимал опасения Эпплджек, но все же считал, что зря она так себя изводит. Возможно, его мысли и слегка отдавали эгоизмом, но он крайне сомневался, что юной кобылке тут что-то серьезно угрожает. Впрочем, мотивов Эпплблум он не знал… а вдруг с ней вообще произошел несчастный случай или что-то похуже – вроде до сих пор непойманных сообщников Лютефиска… А он тут списывает все на подростковый максимализм. Мысленно пнув себя за неподобающие мысли, он поспешил за кобылкой, которая снова припустила вперед.

— Представь себе, нет, не убегала, — зло огрызнулась ковбойша. – Если хош, можешь гулять – я не заставляла помогать мне.

— По дурости ляпнул, виноват. – Айроншилд примирительно выставил вперед руки. – Есть идея, почему она вообще могла убежать? – чуть погодя спросил человек, когда они вышли в парк и принялись обшаривать чуть ли не каждый встречный куст. – А то эти поиски больше похожи на поиски иголки в стоге сена.

— Если бы я знала! Хотя, погоди… — кобылка сбавила темп. – Вот ты ща спросил…

— И-и-и?

— Она после празднования метки Скуталу ходила какая-то смурная. А потом еще этот кошмар с приютом… После такого она даж попытки получения своей собственной оставила… — вот я дура! – осознав свой промах, в сердцах воскликнула пони. – Думала, шо Блум вняла моим словам и последовала совету – мол, все будет, ты только не гони поней. А она держала всё в себе, и терь прорвало плотину!

— В домике Меткоискателей я, так понимаю, ты уже искала?

— Конешн! Там щас бабуля дежурит… с ремнем наперевес.

— Кхм… ну я бы не торопился с наказанием… вдруг, что…

Эпплджек испуганно охнула, а затем крепко ткнула его копытом в бок:

— Даж думать не смей! С ней все в порядке… но вот сидеть она потом долго не сможет…

— Погоди, — Айроншилд положил ей руку на плечо. – Догадка, конечно, призрачная, но мы так можем до второго пришествия ее искать… — ковбойша бросила на него столь красноречивый взгляд, что он незамедлительно перешел к сути. – Ты в баре смотрела?

— Не смешно, приятель, — раздраженно ответила пони.

— Я разве смеюсь? Конечно, я сужу по… гм… себе и людским подросткам, но запить свое горе пинтой другой сидра – вполне в их стиле.

— Ее бы оттуда спровадили в два счета, а то и за шкирку домой притащили.

— Ну… она же без года совершеннолетняя?

— И шо?

— Сомневаюсь, что каждый в городе знает ее дату рождения, а возраст у нее на лбу не написан.

— Ладно… — недовольно проворчала кобылка, понимая, что в чем-то он прав, – закончим с парком и в бар.

Едва переступив порог единственного в Понивилле бара “Шальной Кокатрикс”, они стали свидетелями разговора на повышенных тонах. И самой громогласной из спорщиков оказалась ни кто иная, как Эпплблум собственной персоной. Перекрикивая всех и каждого, она требовала налить ей самого лучшего — эпплского – виски, да поскорее, пока ее терпение не лопнуло.

— Шо те не ясно? – икая, возмущалась кобылка. – Думаешь, я не могу заплатить? Вот! – вытащив из сумки несколько битов, она бросила их на барную стойку.

— Юная леди, по-моему, с Вас на сегодня хватит, — спокойно ответил ей бармен, — Вы мне всех клиентов распугаете. Ступайте-ка лучше домой, да проспитесь хорошенько.

— Не указывай мне, шо делать! – взвилась Эпплблум. Чтобы придать своим словам больший вес, она сильно стукнула по столу, но ее копыто соскользнуло с гладкой поверхности, и она чуть было не рухнула на пол.

— Ну, что я говорил…

— Это же Эпплблум…

— Народ, ну я думаю, хватит уже с нас этого спектакля – ведем ее домой…

— Чтоб тя, сахарок, — застыв на месте, прошептала Эпплджек, — а ты был прав…

— Не врали, значит, что у козерогов хорошая интуиция… — Айроншилд был ошарашен не меньше ковбойши. Шанс – один на миллион, что ни говори.

— Дорогуша, — продолжал тем временем осаживать Эпплблум один из посетителей, — не стоит пить одной. Ни к чему хорошему это не приведет… точнее, уже не привело…

— У меня есть повод! – бросила в ответ кобылка и ее голос вдруг задрожал. – Мне пятнадцать, и я пустобокая! Я – пони без судьбы и без будущего!

— Ты – пони без живого места на крупе, — скрипнула зубами Эпплджек и двинула к барной стойке.

— Полегче с ней, — не отставая от подруги, осадил ее человек.

— О, а вот и старшая сестра, – воскликнул кто-то пьяным голосом. – Богатой будешь, ЭйДжей!

Услышав имя своей старшей сестры, Эпплблум испуганно прижала ушки, но, будучи изрядно пьяной и осознав, что терять ей уже нечего, она резко развернулась и тут же перешла в наступление.

— Шо, пришла снова учить меня уму разуму, сестренка? – слегка опешив от ее полного злой обиды тона, Эпплджек подалась назад. – Ну давай, не тяни, — продолжала юная кобылка, — я твои нравоучения всю жизнь слуш’ла – послушаю и сейчас!

— А смысл?! – быстро придя в себя, выпалила ковбойша. – Те шо в лоб, шо по лбу! Решила отыскать свою метку на дне бутылки? И как успехи?

— Может и отыскала, тебе то что?! Уж лучше так, чем всю жизнь проходить пустобокой! Но тебе же все равно, да? Главное, шоб младшенькая смирно сидела на ферме и не рыпалась лишний раз, так?!

— Прикуси язык, Блум! Если кому тут и все равно, так это тебе. Чуть с ума нас всех не свела своей выходкой. А бабуле в ее возрасте нельзя так нервничать – ты о ней подумала?!

Последняя фраза резанула Эпплблум больнее ножа. Одурманенная алкоголем, своей бедой и подростковыми комплексами, она сорвалась с места, пытаясь влепить старшей сестре пощечину.

Понимая, что еще немного, и их силком выкинут из бара, Айроншилд оттащил разъярённого подростка от Эпплджек и довольно бесцеремонно перекинул через плечо.

— Пусти меня, ты… обезьяна лысая! – закричала кобылка. – Пусти, кому говорят!

Она начала изо всех отбиваться и даже попыталась укусить человека, но сделать это через плотный кафтан оказалось довольно проблематично.

— Лысая обезьяна отпустит, как только мы выйдем на свежий воздух, а ты успокоишься. – Под одобрительные возгласы посетителей бара Айроншилд и Эпплджек вышли на улицу.

— Клянусь, если ты щас же не поставишь меня на землю, то я... тебе потом не поздоровится! – Эпплблум вертелась как юла, но человек все так же крепко держал ее, не давая вырваться.

— Вот ща я с ней солидарна, сахарок – отпусти ее, а уж я…

— Что, жалеешь, что не выбила из меня всю дурь, пока была такая возможность?! – пуще прежнего взъярилась Эпплблум. – Поздно, поезд уже ушел!

— А ты права, сестра, если уж гнилое семя взошло, то ничо не попишешь! Хорошо, что мама с папой не видят, что ты сейчас вытворяешь.

Эпплблум будто парализовало. Замолчав, она, не мигая, уставилась на Эпплджек. Ковбойша прикусила губу, понимая, что ударила по больному месту.

— Блум, — опередив уже открывшего рот Айроншилда, продолжала ковбойша, — тебе сейчас разве не стыдно? Вот мне от стыда в Тартар провалиться хочется.

Юная кобылка продолжала молчать. Если бы не человек, она бы уже в слезах убежала и, наверняка, натворила бы потом еще немало глупостей. Но при всем этом ЭйДжей была права. Ведь именно их упрямство, свойственное почти всем Эпплам, довело до этой ссоры.

— Мы ж с тобой одна семья, одна кровь, — продолжила Эпплджек, — а смотри, до чего себя довели? Еще чуть-чуть и сцепились бы, как две гарпии.

Не в силах смотреть ей в глаза, Эпплблум виновато прижала ушки и отвернулась. Повисла тишина, лишь тяжелое дыхание сестер нарушало всеобщее молчание.

— Можешь опускать, — шмыгнув носом, сказала она.

Человек опустился на одно колено, позволяя ей спрыгнуть на землю.

— Блум, прости меня… — тихо проговорила Эпплджек и потерлась о нее мордочкой. – Прости, шо отмахивалась от твоих проблем и не принимала их всерьез… — по ее лицу скатилась одинокая слезинка. – Плохая из меня старшая сестра – как ни посмотри…

— Самая лучшая! – воскликнула Эпплблум и, крепко ее обняв, тоже не смогла сдержать слез. – Это я повела себя, как распоследняя эгоистка…

Айроншилд деликатно отвернулся. Если что и заставляло его чувствовать себя более неловко, чем участие в подобных душещипательных беседах, так это быть при них посторонним зрителем.

— Ну я это… пойду, наверное, — смущенно пробормотал он. – Раз уж проблема решена…

— Не, погодь, — утерев слезы, Эпплблум ухватила его за край кафтана. – Я ж те спасибо не сказала…

— Я сделал то, что должно… — пытаясь скрыть свое смущение в неуместном сейчас пафосе, ответил человек. “Приятно, конечно, но, черт возьми…”

— Она права, сахарок, — поддержала сестру Эпплджек. – Раньше я б сказала, шо не ожидала такого от чужака, но терь уж слишком хорошо я тебя знаю.

— Послушайте, я всего-то пресек вашу драку – тоже мне подвиг…

— Смотри, Блум, кажись, у Флаттершай появился конкурент, — ковбойша заговорщицки толкнула сестру в бок.

— Ой, не говори, — не отставала от нее юная кобылка. – А покраснел-то как!

— Это все от мороза!..

— Да-да-да…

Закончив с дружескими подколами, Эпплджек вдруг недобро прищурилась и бросила взгляд в сторону бара:

— Но кое с кем я еще не закончила, — сказала она. – Никому не позволю спаивать мою любимую сестру…

— Нет, стой! – икнув, вскрикнула Эпплблум. И тут же пожалела об этом – собственный голос тяжелым звоном отозвался в голове и заставил ее болезненно скривиться. – Они тут не при чем… это я…

— Ну напилась-то, конечн ты, но наливали-то тебе они!

— Я стащила бутылку у Биг Мака… — сгорая от стыда, прижала ушки кобылка. Но вместо ожидаемой взбучки последовал заливистый смех.

— Ну сестра, ну проныра! – не веря своим ушам, ЭйДжей утирала проступившие — уже от смеха — слезы. – Умыкнула у братца его заначку, а он, небось, до сих пор уверен, шо хорошенько ее припрятал.

— Угу, хорошо… настолько хорошо, что я обнаружила ее под кроватью…

— Ой, хватит, а то у меня ща живот сведет! – продолжала хохотать старшая сестра. Отсмеявшись, она внезапно стала самой серьезностью. – Но перед ним придется извиниться – если ничо не путаю, то он именно эту бутылку хотел придержать до какого-то особого случая.

— Ага… — икнув, протянула Эпплблум, — и перед бабулей Смит…

Эпплджек многозначительно поцокала языком:

— Мда… от нее тебе влетит – тут к гадалке не ходи.

— А может и не влетит, — вмешался Айроншилд и под их удивленные взгляды продолжил. – Уложишь ее спать по-тихому…

— А утром шо?

— А утром… — человек усмехнулся, — утром у нее будет такое похмелье, что даже бабуля Смит сжалится.

— Ну… я думаю… — проговорила кобылка, слегка пошатываясь из стороны в сторону. – Раз уж похмелья не избежать, то… — окончание фразы потонуло в мощной отрыжке. Ойкнув, она смущенно зажала рот копытами, а Айроншилд и Эпплджек с трудом сдержались, чтобы не заржать во всё горло.

— Ты только…

— Ох, ну конечно я попрошу у бабули прощения! – перебила она сестру. – ЭйДжей, ну правда, я же…

Ковбойша взъерошила ей гриву и тепло улыбнулась:

— Я помню, ты уже не маленькая.

— Блум, тебе нехорошо? – Эпплджек с тревогой посмотрела на сестру. До этого без умолку болтавшая, она внезапно замолчала, как только они прошли здание школы.

— Ну так… — кобылка походя пнула небольшой камушек и покосилась на свое бедро, — Я ж все равно пустобокая…

— Сахарок…

— Не, ну ведь правда! Скуталу уже получила метку – уверена, шо и Свити скоро последует ее примеру.

— Милая, я знаю, шо уже надоела тебе с этим, но потерпи…

— ЭйДжей права, — опередив возмущенный возглас Эпплблум, сказал Айроншилд. – Вот у меня метки до сих пор нет…

— Пф… — фыркнула кобылка, — ты ж не пони…

— Ммм… согласен, плохой пример, но подумай вот над чем – в ожидании тоже есть своя прелесть.

— Ага, извращенная такая прелесть… — алкоголь так и подначивал ее завести шарманку по новой.

— А вот и нет, — возразила Эпплджек. – То, шо ты пока не нашла своего предназначения, лишь открывает перед тобой множество… кхм… возможностей.

— Да-да, ты мне эт уже говорила… но сколько ждать-то можно?

— А знаешь, сколько я ждал?

— Аргх! Я ж грю, ты не по… — возмутилась было кобылка, но человек не дал ей закончить.

— Да, но даже не имея метки, люди всегда стремились понять, что им уготовлено судьбой, — выждав короткую паузу, Айроншилд собрался приправить правду небольшой щепоткой лжи во благо. – Мы взрослеем чуть медленнее вас, но к твоему возрасту уже все мои сверстники знали, чем хотят заниматься в жизни – знали, что им суждено. А я… — его сокрушенный вздох вышел столь правдоподобным, что Эпплблум, кажись, поверила, — Короче, мне потребовалось еще без малого восемь лет. Восемь лет разочарований и бесконечных поисков, чтобы в конце концов, обрести себя.

Задумчиво нахмурившись, Эпплблум осмысливала сказанное человеком. “Восемь лет… а он ведь не сломался и терпеливо ждал… несмотря на постоянные насмешки окружающих, он продолжал верить. Может, я и вправду принимаю все слишком близко к сердцу, а надо просто сбавить обороты?”

— Ты прав, — неожиданно твердым голосом сказала она. – Вы оба правы, и я больше не буду изводить себя и моих близких постоянным нытьем. Я верю, что рано или поздно получу свою метку, да!

— Вот это настрой! – победно сжав кулак, воскликнул Айроншилд.

— Так держать, сестренка!

— Надеюсь только, что не слишком поздно… — проворчала Эпплблум. Вдруг ее осенила одна догадка и она обратилась к человеку. – Слушай, так получается, что и в Эквестрию ты попал не прост так? Ну, судьба и все такое.

— Как знать, Блум, — запнувшись на мгновение, внезапно севшим голосом ответил Айроншилд. – Как знать. — Он не особо верил в предопределенность судьбы, твердо следуя принципу, что каждый человек творит свою сам, но слова юной кобылки словно выбили опору из-под его убеждений.

Но подогретый алкоголем разум Эпплблум не остановился на этом, продолжая развивать предположение с пугающей скоростью. До того, как они остановились у арки, отмечающей границы фермы Эпплов, юная земнопони успела много чего понапридумывать – интересного, забавного и даже дикого. Но, пожалуй, самой интересной теорией оказалось предположение, что Айроншилд, на самом деле, когда-то был пони, чью душу после смерти затянуло в мир людей. И теперь она, наконец, отыскала путь домой. Человек всегда был агностиком, стараясь не ударяться в религию, но это заставило его задуматься. Если душа и вправду существует, а он сам застрял тут с концами, то куда она попадет после его смерти?

— Вот мы и дома, — вернув Айроншилда к реальности, улыбнулась ковбойша. – Спасибо, сахарок. Не знаю, сколько бы еще я бегала по окрестностям в поисках этой заразы, не угадай ты с баром.

— Да-а-а, огромное спасибо, Рони, — проигнорировав “заразу”, Эпплблум, в порыве нахлынувших чувств, внезапно крепко обняла человека. – И шоб не пропустил мою будущую Меткосеньеру!

— Буду, как штык, — заверил он пони, после того, как она закончила тискать его в объятиях. – Ладненько, я пойду разыщу остальных и сообщу, что спасение рядового Эппл прошло успешно. До скорого.

Эпплджек одарила его еще одной благодарной улыбкой, отчего по телу человека пробежали неожиданно приятные мурашки.

— Еще раз спасибо, Айроншилд, и да, до скорого. Идем, Блум, — ковбойша кивнула в сторону дома, — тебе пора спать, а мне над’ поговорить с бабулей.

— А знаешь, ЭйДжей, — стараясь идти прямо, Эпплблум последовала за сестрой, — будь Рони жеребцом, из вас двоих получилась бы отличная пара, — Не, я серьезно… ну и что, что он слышит? Я ж так, тер… теора… теоретически, во!

Сделав вид, что пропустил сказанное юной земнопони мимо ушей, Айроншилд поспешил обратно в Понивилль.

Эта проблема была решена, но то, что Эпплблум рассказала о состоянии Скуталу, вновь всплыло в его памяти и теперь скреблось подобно крысам в кладовой. Он имел лишь базовые знания и навыки в оказании первой помощи, но если по прошествии целой недели глаз пегаски так и не показал даже малейших признаков улучшения, то это явно было плохим знаком. Врачи, правда, всех пытались успокоить – дескать, ничего хорошего, конечно, нет, но и ничего плохого тоже. “Надо еще подождать”, “слишком рано для столь окончательных выводов” и прочие дежурные фразы, которыми медики обычно пытаются выиграть себе время. Айроншилд не мог сказать за остальных, но подруги пегаски после этого встревожились еще больше. Но изменить ситуацию к лучшему они, увы, были не в силах. Свити Белль и вовсе не отходила от Скуталу ни на шаг и проводила в больнице все свободное время, добившись даже разрешения ночевать в палате своей подруги. А Эпплблум… видимо, этот ужасный инцидент ударил по ней сильнее, чем остальные могли подумать, и пытаясь хоть как-то приглушить свои переживания, она вернулась к старой больной теме – своей пустобокости. Ну а дальше сценарий уже был известен: алкоголь, накручивание себя, снова алкоголь, еще больше самокопания – все что угодно, лишь бы не начать верить в то, что ее подруга может ослепнуть на один глаз.

Чертыхнувшись, Айроншилд прибавил шагу. “Расслабься, если ты уже не в силах что-либо изменить”, — любил говаривать его бывший сокурсник. “Чему быть – того не миновать”, — тоже его слова. Вроде бы и была логика в этих умозаключениях — а человек и вправду не мог ничего изменить, но… почему? Почему чертовы боги так любят усаживать его на место наблюдателя именно в те моменты, когда страдают близкие ему люди?.. или пони… Почему, хотя бы раз в жизни, они не предоставили ему выбор – поменяться местами с теми, кто ему дорог? Особенно сейчас, когда его – уже откровенно идеализируемый – образ этого мира трещит по швам.

— Видимо, жизни моей сестры вам, уроды, было мало, — прошипел Айроншилд. – Решили взяться за сестру моего друга? – выдав еще парочку богохульственных изречений, он постучал кулаком в дверь дома Твайлайт, где сейчас дежурил Спайк, готовый тут же отправить послание единорожке, если кто-нибудь вернется с новостями об Эпплблум.

Прежде чем дракончик открыл дверь, человек глубоко вздохнул, успокаивая себя тем, что Коппервинг, ни на грош не поверив заверениям врачей, уже искал способы излечения Скуталу, обратившись за ними к своей подруге – Зекоре.

“У тебя всё получится, дружище. Не на того напали. Не на такого напали…”

---

Пытаясь совладать с мандражом, Айроншилд в очередной раз проверял, не забыл ли он чего из вещей.

— Свитер – есть, еще один – есть, — копаясь в сумке, перечислял он вслух, — запасная пара сапог – тоже имеется… — человек запнулся, когда в его руках оказался небольшой календарик, сделанный Пинки Пай.

Розовую пони очень встревожила новость о том, что теперь Айроншилд будет подолгу пропадать в Вечнодиком Лесу. И, разумеется, она просто не могла отпустить его без сувенира. “Даже если тебе вдруг станет очень-очень грустно, ты всегда будешь помнить, что у тебя есть друзья, которые тебя очень-очень любят!” – вручив подарок, сказала кобылка, и после этого едва не задушила Айроншилда в объятиях. Страницу каждого месяца сопровождала фотография, с которой на человека смотрели его друзья. Эпплджек и Биг Макинтош на фоне яблоневого сада – усталые, но довольные; Твайлайт, уснувшая на открытой книге в летнюю ночь; Рэйнбоу Дэш в форме студента Академии Вандерболтов – человек еще никогда не видел ее такой гордой и воодушевленной; Коппервинг и Скуталу на ее Меткосеньере; и, конечно же, сама Пинки, на полном серьезе приготовившаяся слопать высоченную башню из румяных блинов.

Тепло улыбнувшись, человек достал из бокового кармана сумки карандаш и обвел сегодняшнюю дату – Стэри, 22, Второй год Эпохи Равновесия. По значимости в его жизни этот день вполне заслуживал почетное третье место – первым был день его появления на свет, а второй – когда его закинуло в мир Эквестрии. Возможно, это звучало излишне пафосно, но он чувствовал, что именно сегодня его судьба совершила еще один резкий поворот в покрытую туманом заманчивую неизвестность.

Айроншилд повел плечами и недовольно скривился. Вчера он и Твайлайт закончили с заполнением анкеты Вайлд Панча и… с сопутствующими этому процедурами. Как и сказал следопыт – никакого серьезного вреда здоровью. Но вот без побочных эффектов не обошлось. Ложка лунного меда (добычу которого, к слову, нельзя назвать безопасной) внезапно подействовала на него как легкий афродизиак. Возможно, у него и получилось бы как-то скрыть свою резкую смену настроения от Твайлайт, но в инструкциях черным по белому значилось – отвечать предельно честно. Единорожку, впрочем, это нисколько не смутило, и она без тени насмешки сделала соответствующие пометки в анкете. К счастью, эффект продлился не более получаса – в течении которого он всеми силами пытался выгнать из мыслей ехидно ухмыляющуюся Найтлайт.

Но вот последствия от приема молодых ростков жгучей поросли (бодяга Панча все равно брала первый приз за остроту) ощущался до сих пор. Суставы ныли, как если бы у него была температура, а кончик пальцев рук иногда начинали несильно, но противно неметь.

Убедившись, что все вещи на месте, и дав себе обещание не устраивать очередную инвентаризацию, Айроншилд бросил взгляд на часы. Уже почти двенадцать, и Вайлд Панч должен вот-вот явиться за своим новым протеже.

Руки сами собой вновь потянулись к сумке, но тут же отдернулись, когда дверь с легким скрипом отворилась. В комнату прошмыгнул пушистый зверек, любым занятием которого было крутиться вокруг Айроншилда, пока он гостил в домике желтой пегаски. И если бы не Флаттершай, то Скратти и на работу бы с ним ходила.

— Привет, подруга, — поприветствовал зверька человек. – Уже сделала все свои беличьи дела?

Покрутившись вокруг здоровенной сумки и обнюхав ее вдоль и поперек, Скратти взгромоздилась сверху и серьезно кивнула в знак подтверждения.

Следом за ней вошла Флаттершай.

— Ты готов? – улыбнувшись, спросила она. – Вайлд Панч сказал, что подождет снаружи, на случай если еще нет… — от человека не укрылись грустные нотки в ее голосе.

Так уж вышло, что желтая пегаска проводила с Айроншилдом больше времени, чем остальные ее подруги, и ее очень печалила мысль о предстоящем расставании. Человек мысленно покачал головой. Они оба понимали, что он только приступил к своему обучению, и первые месяцы будет жить в замке. Пусть и безвылазно, но и его друзья, в чьи обязанности теперь входит помощь в реставрации, стали там нередкими гостями. Но такова уж была Флаттершай.

— Всегда готов, — стряхнув меланхоличные мысли, которыми, видимо, заразила его кобылка, ответил Айроншилд. Он встал, но секундой позже сел обратно и похлопал по дивану рукой. – Присядем на дорожку?

Пони присела рядом и перевела взгляд на белку, которая начала что-то очень быстро тараторить.

— Ах да… — на секунду замявшись, сказала пегаска, когда зверек, наконец, умолк. – У меня… у Скратти… есть одна просьба… если ты, конечно, не против…

— Я весь внимание.

— Скратти хотела бы… отправиться с тобой в Вечнодикий Лес…

— Эм-м-м… — протянул Айроншилд, с непониманием смотря то на Флаттершай, то на белку. – Смысле?

— Она уверена, что тебе понадобиться ее помощь… ох, я знаю, как глупо это звучит. Я пыталась отговорить ее, но Скратти была на редкость упряма…

Будто в подтверждение ее слов зверек скрестил лапы на груди и показал кобылке язык.

— Это… не самая лучшая идея… — нахмурился человек. – Вечнодикий Лес – не место для…

— Именно это я ей и сказала! Я даже тебя боюсь туда отпускать – что уж говорить о такой маленькой белочке… Да, ты смогла отогнать древесного волка от своей семьи, но это еще ничего не значит. В Вечнодиком Лесу водятся куда более страшные звери, ты же знаешь.

— Ты разве не можешь просто приказать ей? Использовать “взгляд” в конце концов.

— Нет, конечно! – возмущенно ахнула Флаттершай. – Иначе я бы и на тебе его использовала.

Последней фразой кобылка поставила его в замешательство – если не в ступор. Скратти же посмотрела на него с упреком и сокрушенно покачала головой.

— Я никогда, ни за что на свете на стану использовать “взгляд”, чтобы запретить кому-то следовать велению своего сердца, — серьезным голосом пояснила его крылатая подруга. Ее ушки виновато поникли, и она покраснела от стыда. – Когда ты сказал, что хочешь стать следопытом и подвергнуть себя тем ужасам, что таит Вечнодикий Лес, я… я так хотела тебя отговорить, что даже на секунду задумалась… но ты так хотел этого… разве могу я решать твою судьбу?

— Н-нет… думаю, что нет, — с трудом выдавил из себя Айроншилд.

Только сейчас, сидя рядом с этим невинным созданием, он в полной мере осознал смысл слов о большой силе и большой ответственности. Лишь богам известно, как бы все повернулось в жизни Флаттершай и всего Понивилля (если не всей Эквестрии), обладай она другим характером и большими амбициями.

— И не мне осуждать Скратти и ее выбор. Если она и правда этого желает… — пегаска посмотрела на зверька и вздохнула, когда та с совершенно невозможной для животного теплотой улыбнулась и кивнула головой, — … то я только попрошу ее быть очень-очень осторожной… о, ну и еще ты, конечно, должна получить согласие Айроншилда, — словно хватаясь за соломинку, пони теперь с мольбой смотрела на человека. – Если же он будет против…

Мужчина задумался. Настолько усердно, что, казалось, у него мозг сейчас вспотеет. Минуту назад он бы сказал Скратти не лезть в неприятности и сидеть дома, но… ведь это как раз то, чем он собирается заниматься. Да и слова Флаттершай были далеко не лишены смысла. Плюс – тут включилась эгоистичная часть его характера – он всегда ладил с животными и ему, порою, не доставало компании Алии и ее вечно любопытного усатого семейства.

Продолжение мысли неожиданно пересеклось с воспоминанием из детства. Когда он, будучи еще школьником, тратил свое время на одну компьютерную игру. Добавив к этому обучение ремеслу следопыта и окончательно проведя очередную аналогию – которых за месяцы его пребывания в Эквестрии накопилось уже несколько штук – он громко рассмеялся.

— Добро пожаловать на борт, Скратти, — не обращая внимания на их удивление, сказал он, отсмеявшись. – Всегда хотел, чтобы моим соратником была гигантская космическая белка в миниатюре. Надеюсь, что как и те двое, мы найдем общий язык.

Понимая, если не слова, то интонацию, Скратти возбужденно завертелась по сумке и, взобравшись на плечо к человеку, выдала что-то отдаленно напоминающее боевой клич.

— Ум-м-м… ну, если ты согласен, то… хорошо… — тихонько проговорила кобылка. – Только обещай, что будешь присматривать за ней и не дашь в обиду!

— Кто еще за кем присматривать будет, да, Скратти?

Уже в не себя от радости, зверек взобрался ему на голову и принял настолько пафосную позу, что больше бы подошла персонажу из супергеройского кино.

Айроншилд шел налегке. Вайлд Панч — уже навеселе — уговорил человека сгрузить основную часть его вещей в обоз, отправляющийся в замок через несколько дней. Причиной тому послужил жгучий интерес жеребца к месту, где Айроншилд провел свою первую ночь в новом мире, а конкретнее – к тому дереву, на котором он, собственно, и заночевал. За пару дней до этого пони долго изучал карту местности и, сопоставив ее со словами Айроншилда, сузил зону поисков до практически точной координаты. Дабы не терять времени даром, Панч по пути начал свой первый урок.

— Так что, дружок, физическая подготовка, хоть и необходима в нашем деле, со знаниями не сравнится. Ты можешь быть сколь угодно силен или проворен, но, не имея представления, с какой стороны вообще подступиться к решению проблемы, в лучшем случае, уйдешь ни с чем. А в худшем… ну, думаю, ты и сам понимаешь, — закончил вступление жеребец.

— Будешь гонять меня по ОФП? – спросил человек и, заметив недоуменный взгляд своего наставника, пояснил. – Общей физической подготовке?

— Не вижу смысла. Скажу лишь то, шо я говорил моим ученикам из числа грифонов: ты – не пони, и я ни в зуб копытом, какая методика подойдет для тебя лучше всего, — на ходу ответил Панч. – Да и твоих возможностей я тож не знаю. Походу разберемся, короче.

С трудом пробираясь сквозь густой валежник, на который земнопони, казалось, вообще не обращал никакого внимания, Айроншилд старался поспевать за следопытом. Покрывавший всё вокруг снег этому ни разу не способствовал.

— Мне дали неплохую базу в университете, — пригнувшись под веткой, заметил мужчина. – Да и после него я тоже не чаи гонял.

— Мда? – обернувшись, скептически протянул Панч. – Ну-ну, посмотрим тогда, как быстро ты выдохнешься.

— Хах, то есть неспроста мы ломаем ноги об эти упавшие деревья и…

— У меня усё в полном порядке, а вот те, ага, стоило б смотреть, куда ногу ставишь.

В подтверждение его слов, Скратти, сидя у человека на плече, проверещала что-то и потянула Айроншилда за воротник кафтана, словно пытаясь задать нужное направление.

— Да-да, слушай свою подругу – она дело говорит, — усмехнулся пони.

К озеру, где в свое время Айроншилд ловил рыбу, имея в наличии лишь заостренные палки, они вышли, когда солнце уже лениво клонилось к закату. К удивлению человека, они даже наткнулись на одно из тех самых “копий”, воткнутое в землю на берегу и наполовину занесенного снегом. Еще больше его удивил тот факт, что озеро покрывал толстый слой льда, хотя по всем законам природы было еще рановато. Но озеро находилось на границе с Вечнодиким Лесом, что вполне могло объяснять этот феномен.

Отыскать небольшую опушку с нужным деревом не составило особого труда. Пусть и прошло изрядное количество времени с той его вынужденной ночевки, Айроншилд никогда не страдал провалами в памяти или топографическим кретинизмом.

— Хм… — промычал Панч, с интересом обходя вокруг мощного ствола, — я бы спросил, уверен ли ты, не заметь я схожих с тем случаев признаков. — Он обвел опушку копытом. – Видишь, в радиусе пяти метров не растут ни кустарники, ни другие – даже совсем молоденькие – деревца. Даже мха нет – только трава и снег.

— Не скажу, что это так уж подозрительно, — заметил человек. Подойдя к дереву, он протянул руку и провел ладонью по коре, вспоминая свою встречу с древесным волком. – Незаурядно конечно, но я встречал нечто подобное.

— Я и не говорю, что это прям оно, но определенные предпосылки есть, — Панч разворошил снег в паре мест. – Ага, вот и место твоей стоянки, — сказал он и указал копытом на едва заметные остатки кострища. – Значт, точно не ошибся. Ну что ж… — следопыт хотел добавить что-то еще, но внезапно нахмурился.

— Позовешь своих парней? – приняв его заминку за размышления, спросил Айроншилд.

— Само собой, но посмотри сюда… — пони обратил его внимание на ничем не примечательный корень, выступавший из-под земли. – Видишь?

Припорошенные снегом следы были трудно различимы, но не могли укрыться от внимательного Панча. Человек пригляделся. На корне были видны зарубки от когтей – примерно такие же Алия оставила на тумбочке, когда согласилась войти в его дом.

— Древесный волк? – предположил Айроншилд.

— Неа, — жеребец начал рыскать вокруг. – Они никогда не оставляют следов на деревьях. Больше похоже на кокатрикса… ага, и правда, он, — следопыт ткнул копытом в окаменевшую лесную мышь, съесть которую кокатрикс, видимо, посчитал ниже своего достоинства. – Видать, тут одна из его стоянок. Но вот что кокатрикс забыл в этих краях, да еще и в это время года… — замолчав, Панч продолжил свои поиски.

Встревоженная видом своего – пусть и дальнего, зато мертвого, родственника, Скратти начала нервно озираться по сторонам. Пусть с кокатриксами она была знакома только понаслышке, но этого было вполне достаточно, чтобы заставить ее нервничать.

— Следы замело снегом и, судя по экскрементам… — Вайлд без намека на омерзение принюхался к замерзшей кучке, — наш приятель последний раз навещал это место два-три дня назад.

Айроншилд тут же почувствовал себя крайне неуютно и поежился – встреча с тварью, обращающей все живое в камень, внезапно стала очень реальной, и его инстинкт самосохранения вовсю забил тревогу.

— И что теперь? – спросил он спустя секунду. – Будем выслеживать? – в конце концов, он сам вызвался за эту работу – что с того, что его бросили с места в карьер в первый же день службы?

— Будем, но в этот раз обойдемся без тебя, — безапелляционно отрезал пони. – Жаль к настойке ты еще не готов… — он покосился на свою сумку. Из прочитанных ему Флаттершай методичек, человеку было известно определенное свойство почти всех настоек, которые используют следопыты – фаза привыкания. Прежде чем зелье начнет действовать в полную силу, было необходимо принимать его в малых дозах на протяжении определенного времени, — … еще можно было бы устроить тебе разведку боем, но… — жеребец пожевал губами и неуверенно посмотрел на человека. – Едрёна вошь, ну и дилемма…

— Да говори уже…

— Да придется тебе устроить разведку боем!

— Не вопрос! Я…

— Хватить хорохориться, балбес! – в сердцах воскликнул пони. Ему совсем не хотелось принимать такое решение, но с возрастом чувство долга стало уверенно перевешивать моральные принципы. – Ты не то что зелен, ты… ты вообще не втыкаешь, с чем имеешь дело! Даж если отбросить взгляд, у них все еще в наличии мощный клюв и острые когти. И неподготовленного пони так же ожидает теплый прием в виде хорошо устроенной засады. Ты отдаешь себе отчет, шо твой первый день обучение легко может оказаться последним?

На скулах Айроншилда заиграли желваки, и он с вызовом посмотрел на своего наставника:

— Моя подпись не была простой закорючкой.

— Прекрасно, — проворчал Панч, – потому что выбора у тебя все равно нет. Поступим так. Скратти, — он посмотрел на белку, — Сейчас ты на всех порах несешься к Флаттершай и рассказываешь ей обо всем, что бы сейчас обсуждали. Не спорь, — махнул жеребец копытом на ее возмущенное стрекотание. – Кокатриксы давно не появлялись так близко к Понивиллю, и даже ты должна понимать, что дело не терпит отлагательств. Вернешься к своему приятелю со следующим обозом.

Скратти ободряюще ткнулась мордочкой о щеку человека и, не дожидаясь, пока следопыт начнет ее подгонять, поспешила назад.

— Хорошо, теперь ты, — жеребец перевел взгляд на Айроншилда. – Идешь со мной до места, которое кокатриксы обычно используют в качестве временной стоянки. Может, наш пациент там осел… Никакой самодеятельности. Топаешь позади и подмечаешь все вокруг так, словно ты сова, и голова у тебя крутится на все триста шестьдесят. Да, с учетом общей опасности кокатрикса может прозвучать дико, но этим тварям потребуется время, чтобы зыркнуть на тебя как следует – секунда-другая у тя точно будет, чтоб отвернуться и подать сигнал.

— Глядеть в оба, закрыть глаза, крикнуть тебя, — кивнув, подтвердил человек. – Что дальше?

— Дальше доходим до места. Оцениваем обстановку. После чего, чтобы не случилось, ты сворачиваешь на дорогу и несешься в замок так, словно за тобой гонится Найтмер Мун верхом на Дискорде. А я… — достав склянку с мутно-оранжевой жидкостью, пони одним залпом влил в себя ее содержимое, — … а я покумекаю с нашим…

— Но зелье не дает стопроцентной защиты! – встрял Айроншилд.

— Я вполне могу справиться с кокатриксом и с закрытыми глазами. А зелье – так, для подстраховки, — предвосхищая его возмущение, Панч продолжил. – И это не хвастовство. Когда дело доходит до прямой конфронтации, кокатриксы производят слишком много шума. Со временем и ты научишься, а сейчас… да какого! — жеребец осекся и устремил на человека гневный взгляд. – Ты делаешь то, что я скажу, или проваливаешь – забыл?!

Айроншилд не знал, сколько они прошли, пока Панч не обнаружил следы – постоянное ожидание атаки размыло для человека понятие времени. Единственное, что он мог с уверенность сказать, так это то, что очень быстро темнело.

Судя по отметинам на снегу, кокатрикс преследовал какое-то небольшое животное. Чуть погодя, они наткнулись на кульминацию этой охоты: все вокруг было перепахано произошедшей схваткой. Проследив дальнейшее направление следов, Панч повел человека за собой.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и молодая луна украсила ночной небосклон. Словно одолевая злую магию Вечнодикого Леса, ее свет пробивался сквозь густые кроны деревьев, помогая двум следопытам не сбиться с пути.

Они продолжали идти. Молча. Иногда Вайлд Панч знаком приказывал Айроншилду остановиться, прислушиваясь к окружающей их зловещей тишине. Человек же нервно сжимал кулаки, отчего его перчатки слегка поскрипывали. Материал почти полностью копировал по своим качествам кожу, но ею не являлся.

Метрах в десяти перед ними деревья начали редеть, и жеребец замедлил ход.

— Вот он, голубчик, — еле слышно прошипел пони, когда они, скрывшись в неглубоком овраге, остановились у опушки. – Как по расписанию. Только что притащил добычу и сейчас будет трапезничать. Дуй в замок, — сказал он через плечо.

— А ты? – пересилив чувство субординации, спросил мужчина.

— Кокатриксы – территориальные животные. Покажу ему, кто в этих местах главный, и он свалит, как миленький, — глаза пони угрожающе сузились. — Ты все еще здесь?

Стараясь производить как можно меньше шума, Айроншилд двинулся в сторону дороги. Не удержавшись, он напоследок бросил взгляд назад. Панча он уже не увидел – лишь дрогнувшая ветка и следы, оставленные следопытом на снегу, говорили о его недавнем присутствии.

Раздалась громкий клекот, который тут же заглушил воинственный крик жеребца. Человек замер. Все его существо подталкивало броситься обратно, помочь своему наставнику, но разум оказался сильнее – если с Панчем что-то случится, то…

Скрипнув зубами, Айроншилд занес ногу для следующего шага, но замер, когда до его уха донеслись подозрительные звуки. Хрустел снег – кто-то или что-то торопливо пробиралось буквально в нескольких метрах от него.

Не дыша, человек повернул голову. За деревом мелькнула змеевидная тень – она явно направлялась в сторону стоянки кокатриксов. Поборов страх, Айроншилд последовал за ней. Не потребовалось много времени, чтобы понять – это был еще один кокатрикс. Тварь была размером чуть больше пони. Пригнув голову, и слегка покачивая хвостом в предвкушении, она явно собиралась зайти ни к чему не подозревающему следопыту со спины. Человек нахмурился, заметив, что этот кокатрикс отличается от виденных им в книгах: задние лапы находились чуть ближе к хвосту, а передние – которых у него вообще быть не должно – заканчивались похожими на драконьи когтями. Крылья тоже выглядели иначе, и походили на недоразвитые придатки, едва ли позволяющие ему полноценно летать. Голову существа украшал мощный, слегка загнутый клюв; казалось бы, им без труда можно было вскрыть даже рыцарский доспех. Вид кокатрикса одновременно и впечатлял, и ужасал Айроншилда. Почувствовав, как по спине пробежал холодок, он сжал кулаки.

Но рассуждать над необычным даже для кокатрикса видом и, тем паче, предаваться панике времени не было — Айроншилд должен был сделать хоть что-то. Плевать на приказ! Если ничего не предпринять, то жизнь Панча может оборваться очень быстро. Продолжая красться за кокатриксом, человек лихорадочно пытался осмыслить свой следующий шаг. Он огляделся по сторонам. Понимая, что выдаст себя раньше времени и окажется в невыгодном положении, если еще больше сократит дистанцию, Айроншилд не нашел ничего лучше, чем слепить снежок и метнуть его в спину рептилии (или курицы).

Раздраженно зашипев, кокатрикс обернулся на наглеца, осмелившегося прервать его многообещающую охоту. Вид незнакомого доселе двуного существа смутил его, но только на мгновение. Яростно заклекотав, он бросился на новую жертву.

За секунду до того, как тварь подскочила к нему одним молниеносным рывком, Айроншилд успел укрыться за молодой елью. Как и говорил Панч, кокатрикс выдавал себя громкими криками, но человек не был мастером слепого боя, чтобы как-то воспользоваться этим преимуществом. Опустив взгляд и крутясь вокруг дерева, он старался по мелькавшим то тут, то там лапам определить местоположение кокатрикса и его движения. Но надолго его не хватило. Быстро раскусив стратегию начинающего следопыта, тварь предугадала его следующий шаг и, прыгнув навстречу, сбила мужчину с ног.

Для обоих время будто остановилось. Айроншилд с ужасом и отчаянием понял, что смотрит своей смерти прямо в глаза. И что еще хуже – он не может отвести взора. Но и кокатрикс был ошеломлен не меньше. Уже сейчас его добыча должна была начать превращаться в камень, но… этого не происходило.

Человек пришел в себя быстрее — буквально на долю секунды, но этого хватило, чтобы мощным хуком справа отправить тварь в нокдаун.

Быстро оправившись, кокатрикс вскочил на все четыре лапы и издал еще один гневный крик. Там, где не справляется взгляд, в ход идут клюв и когти. Встав на дыбы, он начал наносить размашистые удары, намереваясь располосовать следопыту лицо. Но его жертва оказалась куда проворнее, чем он думал.

Если бы не жесткие тренировки с Рэйнбоу Дэш, Айроншилд навряд ли бы смог совершить подобное. Положение было критическим, и инстинкты, отодвинув разум подальше, взяли управление на себя. Будто предугадывая движения противника, они уводили тело человека в сторону буквально за долю секунды до атаки, тут же отвечая ответным выпадом.

В иной ситуации это порождение магии Вечнодикого Леса уже оценило бы сложившуюся ситуацию и поспешило убраться восвояси, но слепая ярость вновь и вновь заставляла его бросаться вперед. Разорвать, убить, оставить изуродованный труп – охотник не может стать жертвой.

Получив еще несколько увесистых ударов по голове и корпусу, кокатрикс окончательно взбесился. Пригнувшись, он взмахнул крыльями, намереваясь перепрыгнуть человека и оказаться позади него, чтобы вцепиться в шею. Маневр вышел очень неуклюжим, и Айроншилд уже был готов ответить апперкотом, но тут его мышцы на мгновение свело судорогой. Недостаточно сильной, чтобы сделать его беспомощным, но вполне достаточной, чтобы тварь успела приземлиться и располосовать кафтан, оставив красную борозду на плече.

Вскрикнув – больше от негодования, чем от боли – человек крутанулся вокруг своей оси, стараясь нанести низкий удар по корпусу. Еще раз взмахнув крыльями, кокатрикс оттолкнулся от земли и, увернувшись от удара, обрушился на следопыта сверху.

Управляемый инстинктами, Айроншилд тут же увидел отличную возможность поставить противнику шах и мат. Мужчина шагнул в сторону, собираясь перехватить кокатрикса еще в падении и, прижав затем к земле, сломать ему шею, но очередная судорога режущей болью прочертила полосу от ступни до пояса. Не удержав равновесия, он рухнул под тяжестью твари. Смертоносные когти нависли над его головой и тут же опустились, стремясь закончить эту схватку раз и навсегда. В последний миг человек сумел перехватить их, и с глухим рычанием оттолкнул от себя. Он напряг пресс, намереваясь перекатиться вправо и сбросить тварь, но вдруг осознал, что почти не чувствует свое тело ниже пояса.

Справляясь с пробивающейся в его сознание паникой, Айроншилд все еще мог удерживать когти кокатрикса подальше от своего лица, но теперь ему так же приходилось изо всех сил мотать головой, чтобы острый клюв не размозжил ему череп. Положение казалось безвыходным. Насколько у него еще хватит сил в таком состоянии? Казалось бы, достаточно, чтобы дождаться помощи от Вайлд Панча… если к этому моменту человек не превратиться в камень, а сам следопыт не станет жертвой, но… Но по его телу, подобно лесному пожару, вспыхивали все новые очаги боли, онемение пробиралось к плечам. С каждым мгновением становилось все яснее, что его час пробил. Еще пара щелчков клювом — и он труп.

В последней попытке дать смерти отпор Айроншилд с ревом оттолкнул кокатрикса от себя. Человек с вызовом посмотрел ему в глаза. Сил уже почти не осталось, но он не собирался умирать вот так – сдавшимся и смирившимся с судьбой.

Но прежде чем тварь успела нанести смертельный удар, ее голова треснула подобно гнилому арбузу. Секундой позже кокатрикс обмяк и безжизненно рухнул на человека.

— Чтоб тебя… балбес… — тяжело дыша, прохрипел Вайлд Панч. – Я же… говорил… никакой само… самодеятельности… — спихнув в сторону тушу кокатрикса, жеребец стряхнул с копыт мозги и начал торопливо прощупывать тело Айроншилда. – Ох ты ж, блятство…

Страх за своего подопечного смешался с шоком от того, что двуногий все еще не превратился в камень. А он явно успел поиграть с кокатриксом в гляделки – тут можно было не сомневаться. Но, как бы то ни было, выглядел Айроншилд прескверно: на шее проступили бардовые – почти черные – вены, пальцы сжимались и разжимались в непрерывных судорогах, а кожа в некоторых местах покрылась темно-серыми наростами. Выглядело так, будто человек превращался в камень, но… не полностью…

Айроншилд попытался ответить, но вместо слов из его горла вырвался болезненный хрип, а голосовые связки словно превратились в трущиеся друг о друга листы наждачной бумаги. Весь его организм превратился в аттракцион пыток: резкие спазмы ломали тело, мышцы разрывало изнутри, будто сквозь них неспешно протягивали колючую проволоку, а из глаз вместо слез скатывались похожие на маленькие льдинки кристаллы. Уже теряя себя в этом океане боли, человек с трудом посмотрел на своего наставника. В его взгляде следопыт увидел не страх и даже не мольбу, а какое-то наивное детское непонимание.

— Держись, парень, — Панч ухватил человека зубами за воротник и поволок в сторону дороги, ведущей к замку. – Потерпи чуток, — сквозь зубы продолжал он, будучи уже не уверенным, что Айроншилд его слышит. – До замка то всего час… ну, в нашем случае два часа… ты главное с предками своими не здоровайся, коли встретишь… а уж если статуей обернешься, так эт дело житейское – единороги мигом поправят…

Боль постепенно проходила, но положение становилось лишь хуже. Ощущение окружающего мира быстро сходило на нет: теряя зрение, Айроншилд уже с трудом различал силуэты деревьев; барабанная дробь сердца, отдаваясь в ушах сильными и частыми ударами, почти заглушала речь жеребца. Даже запахи куда-то делись, воздух с трудом, как через слой ваты, пробивался в ноздри. Скоро его начало клонить в сон – столь желанный после адских мучений.

Инстинктивно понимая, что уснув сейчас, он уже не проснется, человек, как утопающий за соломинку, начал хвататься за каждое слово, сказанное старым следопытом. Стараясь осмыслить, все, что он слышит, Айроншилд упрямо отказывался умирать.

“Же”, — шептало его угасающее сознание, — “это союз… служит для… “замок” – большое каменное здание… стены… “протянуть” – это глагол… слова… должен думать слова, проговаривать… нельзя не думать…”

Внутренний голос становился все слабее, а мысли превращались в хаотичный набор импульсивных переживаний. Затем все поглотила немая тьма.

---

Сквозь сон Айроншилд почувствовал легкое прикосновение к груди. Мгновенно открыв глаза, он попытался поднять руку, но тут же опустил ее, болезненно скривившись: мышцы ныли так, как если бы он вчера весь день отпахал на ферме Эпплов.

— Полегче, прыткий ты наш – врач сказала “никаких резких движений”. – Над ним нависло лицо Найтлайт. Радостно улыбаясь его пробуждению, единорожка, тем не менее, не смогла сдержать ехидных ноток в своем голосе.

Человек повернул голову – к счастью, этот маневр удался без помех – и осмотрелся. Он находился в небольшой комнатке, каменные стены которой носили следы недавнего ремонта. Из мебели он увидел грубо сколоченный шкаф с несколькими полками, на которых стояли какие-то склянки с непонятной жидкостью, а также небольшой сундучок и металлический поднос, покрытый белым полотенцем. В углу на табурете стояло странное устройство, конструкцией напоминающее плазменную лампу, но вместо электрических разрядов в шаре словно горело миниатюрное солнце, освещая комнату и разнося по ней приятное тепло. Сам он, укрытый большим ворсистым одеялом, лежал на невысокой кровати.

— Не люблю, когда меня трогают во сне, — сказал он, и, переведя взгляд на стражницу, усмехнулся. – Но, возможно, я поторопился с пробуждением.

— Я всего лишь хотела поправить одеяло, — оставив его последние слова без ответа, Найтлайт внимательно осматривала человека. – Ты почти все время пролежал неподвижно… как камень, но с сегодняшнего утра вдруг начал ворочаться, как…

— Сколько?

— Панч принес тебя четыре дня назад, чем поставил весь замок на уши.

— Как камень… — прошептал человек. – То есть, в статую я все-таки не превратился?

— Нет. И именно это поставило всех в тупик – никто не знал, с какой стороны подступиться. Ты был в отключке, хоть и при смерти, а заклинание работает только на окончательно превращенных в камень. Если не считать температуры твоего тела, упавшей до опасной отметки, отчетливого, но редкого пульса и столь же редкого дыхания, дальнейших ухудшений не последовало. Так что единственное, что они могли сделать на тот момент – это держать тебя в тепле.

— Понятно… — человек попытался воспроизвести в памяти подробности произошедшего, но смог вычленить только раздробленные куски. – Слушай, — сказал он, когда Найтлайт закончила с осмотром, — не подумай, что я жалуюсь или не рад тебя видеть, но… каким боком ты тут оказалась?

— Я пришла с Принцессой Луной вчера вечером, — ответила единорожка. – Она должна была возжечь Сестринский Очаг и осмотреть текущее состояние замка.

— То есть… это Принцесса Луна привела меня в чувство?

Найтлайт отрицательно покачала головой:

— Нет, в этом не было необходимости. Она отбыла сегодня, как только стало ясно, что тебе полегчало, — заметив вопросительное выражение на его лице, она улыбнулась уголком рта. – Ты с таким упорством начал скидывать с себя одеяло – будто тебе что-то снилось. Принцесса заглянула в твои сны. Уж не знаю, что она там увидела, но сказала, что дальше ты сам справишься, и беспокоиться больше не о чем.

— Я не помню никаких сновидений с ее присутствием, — озадаченно проговорил Айроншилд. — Я вообще ничего не помню с того момента… — В этот момент он вдруг осознал, что под одеялом на нем не было никакой одежды. Понимая, что прикрываться глупо даже в целом, а уж тем более – от нее, мужчина все же попытался как-то поглубже закопаться под одеяло.

Найтлайт равнодушно пожала плечами:

— А это и не важно – важно, что ты победил, — она направилась к истертому куску ткани, выполнявшему роли двери. – Скоро вернусь, надо сообщить лекарю, — бросила кобылка через плечо.

— И принеси что-нибудь поесть! — крикнул ей вслед мужчина, почувствовав недовольное урчание в животе. – Я голоден, как волк!

Спустя лишь секунду, как Найтлайт скрылась за “дверью”, Айроншилд осторожно поднялся с кровати. Морщась при каждом движении, он принялся рыться в своей сумке — одно лишь одеяло поверх голого тела заставляло его чувствовать себя неловко.

Молодая единорожка в одеяниях следопыта осматривала человека добрые полчаса, прежде чем резюмировала, что пациент будет жить, и самое худшее уже позади. Прописав ему постельный режим в течение еще трех дней, она оставила Айроншилда и Найтлайт наедине.

— Для начала сойдет, — сказал человек, с благодарным кивком отдавая сарозийке чуть ли не вылизанную дочиста тарелку. – Панч в курсе, что мне стало лучше? – чуть погодя спросил он.

Кобылка присела рядом с ним и отрицательно покачала головой:

— Старик с группой следопытов отбыл вчера утром. Они прочесывают окрестности в поисках других кокатриксов. Хотят поймать одного – таких, с которыми вы столкнулись, еще никто не встречал.

— Новый вид?

— Может быть, — неопределенно протянула стражница. – Я не сильна в том, что касается магии Вечнодикого Леса, но подобные изменения уж слишком радикальны — даже для него. Возможно, где-то в чащах образовался искажающий пруд. Такое иногда случается, пусть и очень редко…

— Чертова тварь успела напугать меня до усрачки, — признался человек. Уж не знаю, все ли кокатриксы такие страхолюдины, но этот выглядел просто омерзительно.

— Видимо, не настолько, раз ты осмелился выйти с ним один на один.

— Ну а что мне было делать? – пожал плечами человек. – Он бы застал Панча врасплох. Я не ставлю под сомнение его опыт, но… короче, я должен был хотя бы попытаться уравнять шансы.

Взмахнув густыми ресницами, Найтлайт посмотрела на человека и улыбнулась:

— О его приказе “не соваться” ты, видимо, забыл… Нет, я не осуждаю! – заметив его скривившуюся физиономию, сказала она. – Наоборот, приятно видеть, когда прислушиваются к интуиции. Но ты сильно рисковал, – посерьезнев, продолжила кобылка. — Ведь повернись все иначе, до замка не добрался бы никто из вас. И тогда об этом странном поведении – не говоря уже о виде – кокатриксов, мы узнали бы только Дискорд знает когда. Но без риска достойные дела редко делаются, и как следствие, мы имеем спасенную жизнь, полезную информацию и восхищенные взгляды коллег.

— О да, я прям былинный герой, — саркастически усмехнулся Айроншилд. – Бойтесь, порождения мрака!

— Ты еще не слышал “официальную” версию Панча. С его слов выходит, что ты чуть ли не в одиночку одолел одного кокатрикса и помог ему справиться с другим… Хитер старик, ох, хитер, — оборвала она, уже готового возмутиться человека. – Зная, что Гильдия Следопытов не станет просто так принимать человека в свои ряды, он уже вписал жирный пункт в твое будущее резюме. Продолжай в том же духе, и уже максимум через полгода получишь ранг полноценного претендента.

— Спасибо, что предупредила, — ошарашенно протянул человек. – Я… не ожидал подобного от… — замолчав на полуслове, он внезапно вспомнил рассказ Вайлд Панча о той схватке с Карнатским драконом. “История повторяется, судя по всему…”

— Ученики для него – святое, — не обратив внимания на паузу в его словах, продолжала кобылка. – Он всегда полностью отдавался обучению и следил, чтобы его подопечные получили заслуженное признание. Постарайся не подвести его.

— Я уже успел почти облажаться. Просто невероятно, что кокатрикс не обернул меня статуей.

;- А вот это уж точно. Пока не ясно, что послужило причиной такой сопротивляемости, но, исходя из отчетов Твайлайт… что? – спросила Найтлайт, заметив изумление Айроншилда. – Я же говорила, что знаю о тебе больше, чем ты думаешь… Так вот, исходя из этого, можно предположить, что любой метаморфозис воздействует на тебя так же слабо, как и заклинания иллюзий. Но, тут уже пусть сама Твайлайт и разбирается – она все-таки спец в подобных вопросах… Ой, совсем забыла! – перебила сама себя пони, а ее рог замерцал. – Я ж тебе принесла кое-что.

Лежащий у стены длинный холщовый сверток поднялся в воздух и плавно пролетел к нему. Магия развеялась, и он почувствовал, как что-то тяжелое опустилось на колени.

— Разворачивай уже! — не дожидаясь его действий, торопила человека Найтлайт, а в ее глазах плясали искорки. – Уверена, тебе понравится, — добавила она, подсев чуть ближе.

Развернув сверток, Айроншилд не удержался от восторженного вдоха. Это был меч – один из тех, что он и Роки Роуд нашли пару месяцев назад на нижних уровнях.

С легким металлическим шелестом клинок покинул ножны, и человек медленно провел ладонью по прохладному лезвию. Сомкнув пальцы на рукояти, он вытянул его перед собой. Длина меча была чуть меньше полутора метров, сантиметров двадцать приходились на рукоять. На ониксово-черной гарде был выгравирован расправивший крылья грифон. Эфес венчала когтистая лапа, удерживающая темно-фиолетовый камень нарочито грубой огранки. Мечом можно было орудовать как двумя, так и – при наличии достаточной силы — одной рукой.

— Найтлайт… — тихо проговорил Айроншилд, продолжая завороженно смотреть на клинок. – Я…

Широко улыбаясь произведенному эффекту, единорожка положила ему голову на плечо:

— Я знала, что тебе понравится. И надеюсь, что ты умеешь с ним обращаться, а то все старания прахом.

— Ну, с какой стороны за него браться я разберусь… но почему?

— У тебя нет ни крыльев, ни копыт, магией ты так же не владеешь, — ответила Найтлайт, незаметно заводя копыто ему за спину. – Разве могла я оставить тебя безоружным, один на один с Вечнодиким Лесом?

— Слов у меня сейчас тоже нет… — смутился Айроншилд, действительно не зная, как выразить переполнявшую его благодарность.

— Мне хватит твоей реакции, милый, — улыбнулась единорожка. Забрав у мужчины меч, она вернула его в ножны и поставила в угол. – Ладно, успеешь еще наиграться, а сейчас… — она нарочито медленно провела копытом по его боку, отчего человек шумно втянул воздух. – Какая прелесть – ты все еще смущаешься! — ее губы расплылись в игривой улыбке. — Это никогда не надоест. Жаль, конечно, что из одежды на тебе сейчас только брюки, а то мне жуть как понравилось тебя раздевать!

— А как же постельный режим и “без резких движений”? – ухмыльнулся Айроншилд. В ответ Найтлайт мягким движением толкнула его в грудь, и человек растянулся на кровати. Легкое замешательство быстро прошло, и в этот раз он не стал разыгрывать из себя недотрогу. Отсутствие полноценной двери, правда, все еще несколько сбивало его настрой, но желание оказалось сильнее.

— Постельный режим мы уже соблюдаем, — взобравшись на него, Найтлайт игриво укусила человека за шею. – А двигаться тебе особо и не надо… доверься мне, в этом вопросе у меня большой опыт. Плюс ко всему… — покрывая его тело поцелуями, она начала не спеша опускаться вниз. Добравшись до цели, кобылка бросила на Айроншилда озорной взгляд. – Плюс ко всему, твои мышцы все еще слишком напряжены – мне это не нравится. Надо срочно исправлять, и… — кобылка потянула зубами веревку на брюках, — напрячь кое-что другое…