Земля обетованная

Земля обетованная

Твайлайт Спаркл умирал. На самом деле, для него это не было неожиданностью. Он слышал это в каждом вздохе, в каждом своем большом, жадном глотке воздуха. Он видел это в своем панцире, которым когда-то давно так гордился, который был такой черный и блестящий в его детстве и который стал такой мрачный и колюще серый теперь. И, конечно, он чувствовал это — глубоко-глубоко, в этой больной, бездонной пустоте, медленно пожиравшей его изнутри. Он умирал, да, но он знал это, и всегда это знал.

Для него никогда не было секретом, что он, в конце концов, умрет.

Но он все-таки шагал вперед. Тень смерти давно шла за ним, бредя по пустыне, но она не поймает его прежде, чем он доберется до своего места назначения. Он уже мог его разглядеть: высокую и могучую гору, возвышающуюся впереди. Она была так рядом, так близко, и с каждым его шагом вырастала все выше и выше. Теперь он не мог остановиться. Не здесь. Святой будет только смерть на святой горе, и Твайлайт больше ничего не было нужно. Его паломничество наконец завершится.

И вот он шел, и шел, и шел. Каждый шаг был усилием, осторожной тратой остававшихся сил, каждый шаг приближал его к последним нескольким милям. Все это время он не сказал ни слова, зная, что его жизнь не будет напрасной, что боги — если они до сих пор смотрели на него — увидят его непоколебимую веру и улыбнутся ему сверху. Они не делали этого для его рода уже очень долго, но даже в том случае, никто из улья не был настолько им верен, как Твайлайт Спаркл.

Поэтому, если они соблаговолят ему сейчас, то они будут здесь, вместе с ним.

Он остановился передохнуть всего в нескольких сотнях шагов от подножья горы, так близко, что теперь он мог хорошенько ее разглядеть. Ему казалось, что есть на святой земле будет богохульством, и кроме того его запасы все равно почти подошли к концу, так что он решил прикончить их здесь. Одна последняя трапеза перед подъемом на гору, после которой он никогда больше не будет есть.

Из одного кармана плаща он достал свои последние семена, а из другого кармана вытянул мышку. Это была маленькая, тощая мышка со спутанным серым мехом и дергающимся розовым носиком. За последние дни она, наряду со своим хозяином, сильно похудела. Из кожи, натянутой на кости, торчали крошечные ребра, которые расширялись и сжимались при каждом ее вздохе. Мышка жадно понюхала воздух, глядя на семена, которые он держал в другом копыте. Она хотела есть. И он тоже хотел.

Он дал мыши несколько семян подсолнечника, бросая их по одному в раскрытые, ожидающие лапки. Мышка благодарно их приняла и стала грызть так быстро, как только могла. Когда семена кончились, она уткнулась носом в его копыто, вздохнула, немного — если не полностью — успокоившись. И тогда наконец он почувствовал: это знакомое, аппетитное тепло. Любовь. Тусклая, но все-таки любовь.

Твайлайт тихо помолился. Однажды ему сказали, что любовь всех живых существ, даже такой крохи, как эта мышка, в конечном счете, дарована богами, и поэтому он был благодарен им за свою последнюю трапезу. Он выпил всю любовь, которую сейчас почувствовала к нему мышка, а затем, когда ее не осталось, продолжил пить дальше. Пока он пил, мышка пищала и дергалась, но вскоре перестала шевелиться. Ее любви не хватило, что наполнить его агонизирующий желудок, но все-таки это было лучше чем ничего, и за это он тоже был благодарен.

— Уходи с миром из этого мира, — сказал он мышке, копытом вырывая маленькую ямку в черном песке пустыни. — Может быть, если тебе повезет, боги смилостивятся над тобой в следующем. — Он осторожно закопал мышь в ямке, похлопал копытом по горке песка и кивнул. Строго говоря, обычная мышь такого не заслуживала, но за все проведенное с ним время она совсем не доставила ему хлопот — за это он и воздал ей такие почести. Она путешествовала с ним по всей пустыни, верная, оставалась рядом с ним с того самого дня, когда он отправился в свое путешествие — что было не таким уж маленьким подвигом. Ни про кого из улья он не мог сказать того же самого, так что после всего этого она заслужила хотя бы похороны.

Он встал и быстрым шагом, наполнившись силами от любви мышки, которая та ему подарила, снова пошел вперед. Возвышающаяся над ним гора теперь была очень близко, он чувствовал благоговение перед ее величием. По его панцирю пробежало покалывание, когда на него опустилась ее тень. В воздухе, казалось, сверкали искры ее силы. Святая земля. Он чувствовал ее. Впервые за всю его короткую жизнь Твайлайт ступил на землю богов, и, если ему повезет, его короткая жизнь закончится прежде, чем ему когда-нибудь придется отсюда уйти.

Пока он шел все дальше, его глазам открывались статуи приветствовавших его всевышних. Они торчали из песка, наполовину в него погребенные, и он чувствовал, как их глаза глядят на него, пока он проходит мимо. Твайлайт думал, было ли их здесь больше когда-то давным давно. Конечно, здесь, на святой земле, их памятников должно было быть намного больше. Наверное, целые храмы и святыни, построенные в честь их вечной славы. Мраморные дорожки и фонтаны, переполненные любовью.

Но Твайлайт решил, что это, должно быть, было слишком давно. Если святая земля была когда-то прекрасна, то теперь, когда боги ушли и забрали свою любовь с собой, она выглядела не лучше всего остального мира. Это, конечно, великое несчастье, но Твайлайт об этом не думал. Все в мире случается потому, что так хотят боги, и даже это несчастье должно было быть частью их великого плана.

Он останавливался молиться у каждой статуи, но даже не смел их касаться, боясь обидеть глядящего на него с постамента всевышнего. Рогатые боги, крылатые боги, земные боги, стоявшие там только со своими четырьмя копытами — он надеялся увидеть благоволение в глазах всех, перед которыми он падал на копыта.

— ...И отпусти нам грехи наши, сколько бы велики они ни были, — сказал он, заканчивая свою последнюю молитву. Он возносил ее земному богу по имени Мэр. Или, по крайней мере, он считал, что это его имя. Оно было выгравировано на его статуе, хотя, честно сказать, раньше он никогда не слышал о таком боге. Тем не менее, каждый всевышний заслуживал молитвы, и поэтому Твайлайт, прежде чем продолжить свое путешествие, преклонил копыта и перед ним.

Сразу за статуей Мэра находился последний шаг в его паломничестве: начало железной тропы, ведущей на гору. Тропа показалась ему странной: к вершине устремлялись две металлические рельсы, соединенные между собой перекладинами и как-то напоминавшие лестницу. Причина, по которой боги проложили такой странный путь к самому священному месту на земле, была за рамками его понимания, но Твайлайт предположил, что и это тоже была часть божественного плана. Он повернулся и, прежде чем коснуться копытом ржавой, красно-черной ступени, еще раз поблагодарил богов. Вне всякого сомнения, именно благодаря их милости, он прошел так много, и если они смогли сделать ему такое огромное одолжение, то, возможно, простить весь его род они тоже могли.

Такая мысль, однако, показалась ему слишком уж высокомерной, поэтому Твайлайт живо прогнал ее из головы. Вместо этого он стал думать о том, чтобы забираться на гору, чтобы карабкаться вверх железной дороги так долго, как он сможет. Идти было тяжело, поскольку дорога явно была сделана не для его копыт, а в некоторых местах ступени были настолько ржавыми, что лопались под его весом, но понемногу он забирался все выше. Перед ним было последнее испытание его веры, последняя преграда, остававшаяся между ним и городом. Он был близко. Ближе, чем любой из его рода оказывался раньше.

От этой мысли Твайлайт усмехнулся и еще сильнее оттолкнулся от железной ступени. Как же улей смеялся над ним. Унижал его. Считал дураком за то, что он утверждал, что переживет это паломничество. Но боги — только одни они видели его веру и только одни они могли вознаградить Твайлайт за нее. Наверное, в голову остальным из его улья тоже могла прийти такая мысль, пока они лежали и умирали от голода в своих темных, мокрых пещерах.

Он тоже умрет, да, но нет на свете лучшего места для смерти, чем сияющий белый город богов.

Он поднимался все выше и выше, вверх, в пустое красное небо, и все ближе и ближе подходил к лучезарному божьему городу. С тех пор, как он выпил любовь мышки, прошло много времени, и к нему вновь вернулась грызущая боль в животе, но он не останавливался. Глотая воздух, который становился все разреженнее, карабкаясь на холмы, которые были все круче, Твайлайт думал только о том, чтобы попасть на вершину — о том, чтобы исполнить свой последний долг перед всевышними.

И когда же он, наконец, встал перед золотыми воротами их города, Твайлайт знал, что боги вновь ему улыбнулись. Ворота были открыты, словно встречая его и приглашая войти, но несколько секунд Твайлайт только и мог стоять там и неотрывно глядеть на город. Высокие белые башни, достигавшие небосвода, которые были даже выше, чем сама эта гора, улицы, вымощенные серым крепким булыжником вместо гравия и угольно-черного песка. Для того, чтобы построить хоть самое маленькое из открывшихся его взгляду сооружений, не хватило бы усилий и целого улья, а построить весь этот город могли одни только боги.

— Это честь для вашего покорного слуги... — прошептал он. Он упал на передние копыта и снова поблагодарил богов за то, что они позволили такому низкому созданию как он пройти так далеко. Закончив молиться, он, пошатываясь, поднялся на копыта и прошел через ворота. Его крылья гудели от радости, растрачивая остатки последних сил, и слезы — драгоценная вода — капали из его глаз. Но Твайлайт было все равно. Все это больше не имело значения. Если он умрет здесь и сейчас, то он будет знать, что жизнь его закончилась так, как и было нужно.

Но тени смерти все еще не удавалось его поймать, и Твайлайт еще не нашел подходящего для этого места, поэтому он решил немного побродить по городу в попытке разыскать свое последнее ложе. Он медленно шел по твердым, каменным улицам, наслаждаясь чудесными видами. Теперь он чувствовал себя меньше чем когда-либо, будучи окруженным такими величественными и прекрасными монументами, каждый из которых мог бы стать дворцом для всего его улья. Но более впечатлительным было то, как каждый из них был построен в своей уникальной манере, с приложенной любовью и заботой. Каждый из них отличался от другого и каждый из них был украшен своими особенными сочетаниями золота и уже потускневших цветных тканей.

Твайлайт едва ли мог представить себе, как богам удалось воздвигнуть такие сложные конструкции и зачем же они им здесь понадобились. Некоторые из них, предположил он, наверное, были храмами. Другие, может быть, были дворцами для самих всевышних. Но их здесь никак не могло быть так много. Твайлайт смутно казалось, что некоторые меньшие башни могли бы оказаться пристанищем для его предков. Домами для восхвалителей божественного великолепия — конечно, еще задолго до грехопадения. Задолго до того, как боги забыли его род и низринули мир во тьму.

Если бы Твайлайт осмелился заглянуть в одну из них башен, он бы мог узнать чуть больше, но каждая дверь была плотно закрыта, и Твайлайт знал, что боги не хотели, чтобы он совал свой нос в их покои. Вместо этого, он довольствовался тем, что мог разглядеть с улицы, откуда, к слову, его глазам открывались еще многие сокровища города. Про себя он отметил, что здесь не было разбитых и наполовину закопанных в землю статуй, которые лежали там, у подножья. Здесь статуи богов гордо стояли на своих пьедесталах, а их совершенство было омрачено только одним временем.

Этих богов он узнавал. Крылатый бог, Флаттершай. Земной бог, Пинки Пай. Они и правда были могущественными. Раньше он часто принимал их образы, когда в улье проходили реконструкции старых легенд, но теперь, перед их бесподобными формами, изображенными в статуях, такие представления казались ему невежественными. С какой-то стороны, это было даже унизительным — хотя Твайлайт никогда не стремился быть высокомерным. Ни один живой и дышащий чейнджлинг не мог принять форму хотя бы наполовину такую же совершенную и уверенную, каким был камень, стоящий на вершине высохшего фонтана и изображавший Рейнбоу Дэш.

Он вознес молитвы к крылатой богине и, насколько его копытам хватало сил, с горящим от стыда лицом поскорее пошел прочь. Он всегда думал, что образы богов, которые он носил — которые носили все в его улье — были правдивыми. Ему никогда не приходило в голову, что даже в поклонении эти образы казались богам такими же обычными и тусклыми, какой недавно казалась ему та мышка.

В конце концов, его скитания привели Твайлайт в самое большое и самое великое сооружение из всех остальных: замок. Сразу было ясно, что даже в городе богов эта башня имела особенное предназначение. Дом для самых великих всевышних, решил Твайлайт. Зачем же еще он мог здесь находиться, словно башня возвышаясь над городом, составленным из башен? Боги тоже знали, как выказать свое восхищение.

Любопытно, что замок был единственным местом, войти в которое боги ему все-таки разрешили. Его подъемный мост, протянувшийся над пустым рвом, был опущен. Казалось... словно он приглашал Твайлайт зайти внутрь, как и входные ворота города. Было ли это тем самым местом, куда боги хотели его привести?

— Это честь для меня, — прошептал Твайлайт, частью для себя, частью для всех богов, которые могли бы его сейчас слышать. Он ступил на мост, дрогнув на мгновение от звона, пробежавшего по его панцирю. Воздух вокруг него словно трещал от наполнявшей его энергии. В нем чувствовалась мощь. Если остальная земля была святой, то этот замок был самым святым ее местом. — Я не заслуживаю этого...

Заслуживал ли он этого на самом деле или нет, сейчас Твайлайт мог только шаг за шагом идти вперед и принимать честь, которую решили оказать ему всевышние. Где-то в глубине себя Твайлайт ждал, что когда он ступит на мост и войдет в замок, его, возможно, встретит один из них — но, конечно, надеяться на это было глупо. В этом мире теперь не было богов и никогда больше уже не будет.

Тем не менее, войти в замок для него было более чем достаточно. Ни один когда-либо вырытый туннель улья не был настолько огромен как коридор, в который он прошел через парадную дверь. Везде куда бы он ни посмотрел, его глазам открывалось какое-то новое сокровище. Блестящие кристаллы, которые свисали с потолка, разные знамена, висящие на стенах, и окна, сделанные из какого-то странного, разноцветного стекла. Твайлайт мог бы оставаться здесь вечно, плутая в одном этом коридоре и наслаждаясь его бесконечным убранством, пока он...

Щелк!

Твайлайт подпрыгнул в воздух, его крылья взволнованно загудели. Звук? Где? Здесь? Или снаружи?

Он сделал глубокий вдох, немного успокоился и прислушался к тишине. Нет, звук был не в коридоре. Он доносился из другой комнаты, дверь в которую была дальше. Снова вдох. Спокойно. Тут нечего бояться. Он так привык к этой обычной тишине... Что же это могло быть? Точно не животное. Здесь, чтобы выжить, не было ни капли божьей любви и ни одного другого чейнджлинга, чтобы было кому ее выпить. Но это точно не животное.

Щелк!

Подбираясь все ближе к источнику звука, Твайлайт осторожно поднялся по лестнице и повернул направо, в маленький коридорчик...

Щелк!

Прямо за углом. Щелкало прямо за углом. Твайлайт шагнул вперед так легко, как только мог, с усилием сдерживая гудящие от волнения крылья. Это только предосторожность, тихо сказал он самому себе. Скорее всего, здесь, в самом священном жилище богов нет совершенно никакой опасности. Он выглянет за угол и, наверное, увидит какое-нибудь знамя, из-за прогнившего крепления свалившиеся на пол.

Оно, наверняка, и скрипело.

Щелк!

— Боги, дайте мне сил, — взмолился Твайлайт, с усердием думая о всех всевышних, чьи имена он знал, даже о тех, которых только что для себя открыл, как Мэра. Медленно, дюйм за дюймом, он выглянул из-за угла...

Там стоял чейнджлинг. Точно такой же, как сам Твайлайт. Может быть, не совсем такой же — крылья его были чуть короче, и копыта чуть-чуть другие. Скорее всего, из другого улья. Твайлайт напрягся, не зная чего ему ждать от другого своего сородича. Он очень не любил чейнджлингов из своего улья, которые презирали его великую веру и смеялись над всеми его старательными приготовлениями к паломничеству... Что тогда ему стоит ждать от совершенно чужого чейнджлинга, который еще даже не знал об удручающем голоде Твайлайт?

Однако тут он догадался, что этот чейнджлинг так же, как и он сам, пришел в этот город — он так же осмелился совершить свое собственное паломничество и так же пересек пустыню. Тогда, выходит, что он тоже верит! Твайлайт почувствовал, как волнение нарастает в его груди. Как ему представиться? Что ему сказать? Его никогда не учили, как приветствовать чейнджлингов из других ульев. Он даже не знал точно, говорит ли он на одним с Твайлайт языке или же на каком-нибудь далеком местном наречии. Хотя, в любом случае, одной их веры непременно окажется достаточным!

Твайлайт стоял за углом, еще несколько секунд рассматривая своего собрата и решая, как же он будет его встречать. Он внимательно и осторожно смотрел, как незнакомец подошел к стене, схватил одно из знамен — которое повесили туда сами всевышние...

И потянул.

Щелк!

— Стой! Стой! — закричал Твайлайт, подбегая к незнакомцу и пытаясь выхватить знамя из его копыт. Но к тому времени он был слишком усталым и голодным, поэтому незнакомец легко отнял от него знамя. — Ты разве не знаешь, что все это принадлежит богам?

— Знаю, — спокойно сказал незнакомец. — Зачем же я еще их тогда рву? — Он кинул знамя на пол и принялся топтать его копытами, пачкая его грязью, пылью и черным песком пустыни. — Хорошая встреча. Я Эпплджек из северной пустоши. А ты?

Твайлайт мог только трястись в негодовании:

— Я... ты... боги! — выдавил он из себя.

— Любопытное имя, — задумчиво сказал Эпплджек. — Раньше я никогда не слышал о таком. Из какого же странного улья ты родом?

— Я... я Твайлайт Спаркл с востока! — выдохнул Твайлайт, снова обретя голос. Из-за ярости к Эпплджек он теперь тяжело дышал. Неудивительно, подумал Твайлайт — он и без того уже был наполовину мертв. Даже маленькое напряжение теперь давалось ему трудно. — Это, это имя великого и всемогущего бога, и ты будешь его уважать!

— Ах, узнаю его, — сказал Эпплджек. Он плюнул на знамя и улыбнулся. — Как ты видишь, к богам у меня уважения совсем не осталось — но ты не бог, и я могу уважать тебя, если не твое имя. Чтобы добраться сюда, нужно было совершить длинное путешествие. Я впечатлен, что ты все-таки дошел.

Твайлайт оскалил зубы. Ему не понравился этот "Эпплджек", который не проявлял ни капли уважения к великим. Он вовсе не заслуживал такого славного имени, которое принадлежало земной богини Эпплджек.

— Пустое. Это не я сюда пришел. Боги, их великая милость, позволили мне добраться до этого места.

— Это точно, — сказал Эпплджек, улыбаясь еще шире. Он поклонился. — Как бы там ни было, я все же приветствую тебя в этом замке. Приятно с тобой поговорить.

— Это не ты будешь меня приветствовать, — коротко ответил Твайлайт. — Почему ты сам сюда пришел, если только все тут оскверняешь?

— Хороший вопрос, — сказал Эпплджек. Он подошел в конец коридорчика и махнул оттуда Твайлайт. — Давай, пойдем со мной и я тебе отвечу. Очень много времени прошло с тех пор, как я видел последнего чейнджлинга. А животные не годятся для хорошей беседы — зато годятся для хорошего обеда, ха-ха!

Твайлайт совсем не хотел тратить время на разговоры с этим невеждой, но... ну, не может же он допустить, чтобы такой опасный чейнджлинг в одиночку ходил по коридорам священного замка. Твайлайт не был уверен, сможет ли он не дать ему разрушить что-нибудь еще, но боги наверняка дадут ему сил, когда такой момент наступит — дадут ведь? Твайлайт больше не знал, что в их воле. В конце концов, они позволили Эпплджек прийти сюда, в самое сокровенное свое место.

Но зачем? У Эпплджек не было ни уважения, ни причины, ни веры. Он был всем, что всевышние презирали — живое воплощение мерзостей, за которые они оставили их род во грехе. Почему они не сбросили его вниз, когда он только ступил на их святую землю?

Был ли Эпплджек тоже частью божественного плана? Было ли это их волей, чтобы Твайлайт пошел за ним?

— Я пойду, но неохотно, — сказал Твайлайт. Он наклонился, выправил упавшее знамя, как мог очистил его от грязи, а затем пошел к Эпплджек. — Поскольку верю, что того хотят боги.

— Я бы об этом не волновался, — засмеялся Эпплджек. — Боги уже давно о нас не вспоминали.

Коридорчик выходил в огромный зал, который каким-то образом был даже больше того, в который Твайлайт попал в самом начале. Его снова охватил трепет перед величием всевышних, но трепет быстро сменился отвращением, когда он увидел там работу Эпплджек: сорванные шторы, разорванные знамена и осколки разбитой посуды. Твайлайт мог только вообразить, какое же наказание за такие богохульства всевышние приготовили Эпплджек, когда они скоро обрушат на него свой гнев. Конечно же, очень скоро он раскается во всех своих прегрешениях.

— Должен тебе сперва сообщить, — сказал Эпплджек, — что если ты будешь искать тут любовь, то не найдешь ни капли. Здесь ее нет. Я долго ее искал, очень долго, но боги — от великой мудрости, видимо — ничего нам не оставили. Мне жаль.

— Я зашел так далеко не для того, чтобы выпить любви, — сказал Твайлайт. — А затем, чтобы обрести покой в священных божьих землях. Это дело веры — но я не жду, что ты это поймешь.

— Вера, — плюнул Эпплджек. Его глаза сузились, а крылья тихо загудели. — Не думай обо мне плохо. Вера — это такое дело, которое я слишком хорошо понимаю. Я когда-то тоже верил, — чейнджлинг пнул кусочек тарелки. Он заскользил по полу. — Скажи мне, Твайлайт Спаркл: ты веришь в то, что боги до сих пор смотрят на нас?

— Конечно! — не думая, ответил Твайлайт. Он знал писание наизусть. — Даже теперь они ведут нас, чтобы однажды мы смогли искупить свою вину, и чтобы однажды они могли к нам вернуться.

— М-м, — протянул Эпплджек, пиная еще один осколок. — Весь мой улей так думал. Наверное, и до сих пор думает.

— А ты нет?

Эпплджек пожал плечами:

— Как я могу? Мы верим. Мы умираем. И где боги? Они не дают нам своей любви, но мы даем им свое поклонение. Мой улей не может пить поклонение. Если боги до сих пор смотрят на нас, почему они до сих пор позволяют нам умирать от голода? Где награда за нашу веру?

— Вера и есть награда, — ответил Твайлайт, снова вспоминая писание. Слова Эпплджек сумели задеть всего лишь маленькую его частичку. Если это, конечно, не сделало само существование этого невежды. Каждое слово, которое он осмелился произнести, было оскорблением всевышних, но где же его наказание за отсутствие у него веры? Как боги могут позволять ему говорить такое? Как они могли дать ему такую же возможность умереть в святых землях, какую они предоставили Твайлайт?

Он потряс головой. Нет. Боги свершат свой суд тогда, когда тому придет время, в исполнение своего великого плана, а не его низких желаний.

— Вера и есть награда, — повторил он, — твой улей не может пить богохульства.

На мгновение крылья Эпплджек загудели еще громче; он встал так, словно собирался ударить Твайлайт. Но вместо этого только вздохнул.

— Я расскажу тебе секрет, — сказал он. — Я пришел сюда по приказу улья. Они... мы верили, что в этом городе есть наше спасение. Верили в то, что боги не оставят нас умирать. И если мы только сможем до сюда дойти, то мы обязательно найдем одного из них, который бы позаботился о нас, какие-нибудь запасы любви, которые они могли нам оставить. Мне приказали совершить это паломничество — и вот, как видишь, я справился, я дошел. Я верил, что найду здесь что-то, что поможет мне вернуться назад, поможет нам не умереть от голода.

Он шмыгнул носом:

— Но тут ничего нет. Все, что я понял, что теперь богам все равно — если вообще когда-нибудь не было все равно. Я не могу вернуться в улей и рассказать им это. Скоро им будет совсем нечего есть. Они умрут там. Я умру здесь. Мы все умрем, но они хотя бы не узнают этой горькой правды, которую я для себя открыл, — вдруг он повернулся к Твайлайт. — Я трус. Думаешь, что нет?

— Я... — начал Твайлайт. Он еще не знал, что сказать. В конце своего путешествия он хотел только прийти сюда и умереть. Он никогда не думал о том, что здесь может быть что-то, что может спасти его улей — что его улей, с его насмешками и презрением, вообще достоин спасения.

Эпплджек в своем собственном трудном пути надеялся прийти в замок по причине, казавшейся почти что... благородной. И все-таки от своей веры он ждал других вещей. Слишком легко позволил себе утратить ее. В конце концов, Твайлайт решил, что Эпплджек был не таким уж грешником, как показался ему сначала — слишком слабым, чтобы принять божий суд.

Может быть, поэтому боги еще его не наказали: они жалели его.

— Нет, — сказал наконец Твайлайт, — нет... не трус, нет.

Эпплджек вздохнул, словно успокоившись.

— Ты очень добрый, — улыбнулся он снова. — Если бы боги были так же снисходительны, как ты, думаю, мир был бы лучше и нашему роду было бы намного веселее.

— Боги простят нас только тогда, когда решат, что мы того достойны, — независимо сказал Твайлайт.

По правде говоря, он уже был готов идти дальше. Он усвоил каждый из уроков, которые ему преподнесли всевышние на примере Эпплджек, и теперь Твайлайт было ясно, что они считали этого невежду безвредным — или, по крайней мере, считали, что такие осквернения допустимы. Говорить с Эпплджек было больше незачем, а оставшиеся часы своей жизни Твайлайт мог бы провести в более благочестивых местах.

— Ну что же, — сказал он, немного отходя от Эпплджек, — разговор у нас вышел... поучительным, но теперь мне хотелось бы изучить замок самому, если ты не возражаешь.

— Конечно, — сказал Эпплджек, кивая. — Конечно. И... — он запнулся. — И если тебе захочется снова поговорить, то ты только позови. Я буду здесь. Мне понравилась наша беседа.

— Я запомню, — сказал Твайлайт, разворачиваясь, — мне... мне она тоже понравилась.

И может быть, это была не совсем неправда. Он оглянулся и посмотрел на Эпплджек, который теперь бесцельно бродил по залу. Странным же чейнджлингом он был — Эпплджек еще ни разу не принимался умолять или оскорблять Твайлайт. Несмотря на их различия, он говорил с Твайлайт с уважением, а это... такого мало где услышишь. Может быть, Твайлайт и правда понравилась их беседа, где-то глубоко-глубоко. Совсем немного.

Но наверняка знают только боги.

---

Часы тянулись без конца, и с каждым из них Твайлайт чувствовал, как душа его становилась все легче, а тело все тяжелее. В течение его короткого пребывания на святой земле он, исследуя замок и раскрывая его тайны, успел увидеть очень много. Тем не менее, неизученных комнат здесь оставалось еще больше, и Твайлайт, блуждая в таком огромном сооружении, не тешил себя надеждами, что успеет увидеть их все до того, как умрет.

Потому что теперь он точно умирал. И чувствовал это сильнее, чем когда-либо. Бездна в его желудке теперь, кажется, заполнила все его тело, угрожая сожрать полностью — то, по крайней мере, что от него осталось. Обычная боль, преследовавшая его все это время, наконец превратилась во что-то намного острее, и Твайлайт думал, что именно это и значит быть на грани смерти. Но если это была именно она, то встречала она его совсем не быстро. Почему он вообще думал, что смерть от голода самая мужественная и благородная? Почему боги не отвечают мольбам о прекращении его страданий?

Не думают ли они, что он того не стоит?

Злая мысль появилась в его голове и говорила голосом Эпплджек: в конце концов, они на нас не смотрят. Вот почему они нам не ответят. Твайлайт затряс головой, прогоняя ее прочь. Нет. Богохульство. Он не поддастся. Он не утратит свою веру так же легко, как это сделал Эпплджек. Боги ответят тогда, когда почитают нужным.

И он продолжал верить.

Можно было подумать, что тронный зал был не самой большой комнатой в замке, но он казался очень удобным; не самым плохим местом для смерти. Твайлайт был не настолько дерзок, чтобы усесться прямо на золотой трон, стоящий посреди зала, но, может быть, где-то здесь был какой-нибудь мягкий коврик, на который ему можно было бы прилечь, пока боги не решат предоставить ему что-нибудь по-удобнее.

Он медленно побрел вверх по ступенькам, ведущим к трону, к месту, где когда-то восседали самые могущественные всевышние. Да, так будет неплохо. Не так нагло, чтобы казалось, что он требует свое место, но и достаточно близко, чтобы они могли видеть, что он всегда был и есть самый их благочестивый слуга. Он несколько раз топнул копытом по пышному красному ковру, затем, не обращая внимания на болящие суставы, опустился на пол. Идеально. Твайлайт уже чувствовал, как закрывались его глаза, медленно, но верно. Он смотрит на мир в последний раз, перед тем как...

Подождите. Он замер, когда его взгляд наткнулся на тусклые искорки. Там, в углу зала, блестело что-то странное и блестело достаточно ярко, чтобы выделяться из комнатного мрака. Твайлайт вскочил на копыто так быстро, как то позволили ему подгибающиеся копыта, и отправился на разведку.

Это был кристалл, такой же как те, что висели на потолках замка, но и настолько маленький, чтобы поместиться у Твайлайт на копытах. В отличие от тех, этот кристалл мерцал тусклым фиолетовым цветом, и Твайлайт подумал, как это он раньше не заметил такую чудесную вещь.

Может быть, Эпплджек — этот богохульник — положил его сюда. Может быть, подумал Твайлайт. С момента их беседы он видел другого чейнджлинга лишь один или два раза, только проходя мимо и слабо тому кивая. Было нетрудно представить, что Эпплджек взял этот артефакт с его места и кинул сюда. Совершенно точно, что лежать в углу, словно потерявшемуся, ему не следовало. Да, должно быть, именно Эпплджек его сюда и принес.

Боги бы не оскорбились, если бы Твайлайт поднял его и положил на то место, какое ему подошло бы больше всего. Он взял кристалл зубами и огляделся в поисках такого места. Может быть, трон? Похоже, что это единственное место в этой комнате, на котором достоин лежать такой любопытный артефакт. Твайлайт поплелся обратно к трону и осторожно положил на него кристалл. Идеально. Он склонил голову и начал молиться.

— Одно последнее услужение вам перед тем, как я покину этот мир, — прошептал он. — Ваш покорный слуга надеется, что после смерти на него снизойдет ваша благодать.

Казалось, пока он молился, кристалл засиял. Он светился все ярче и ярче, пока и вовсе не начал слепить глаза, и Твайлайт пришлось прикрыться копытом. Когда сияние наконец исчезло, он решил, что теперь можно еще раз взглянуть на трон, убрал копыто...

И увидел бога, стоящего перед ним.

Твайлайт сейчас же склонился, едва ли заботясь о болящих суставах. Он не мог стоять прямо в присутствии бога, особенно этого. Всевышний мерцал тем же фиолетовым светом, какой был в кристалле; от него исходило такое могущество, которое Твайлайт едва ли мог осознать. Его крылья были величественно раскрыты, а рог на голове сиял даже еще ярче, чем он сам.

Да, он знал всевышнего, который стоял перед ним. Как мог не знать, когда носил ее собственное имя: Твайлайт Спаркл.

— Это послание, — сказал бог Твайлайт Спаркл. Она смотрела прямо на чейнджлинга, но глаза ее, казалось, глядели куда-то мимо. — Если здесь еще хоть кто-нибудь есть, знайте: мне жаль. Их было слишком много. Если бы мы остались... Мне жаль.

— Нет, — прошептал чейнджлинг Твайлайт Спаркл так мягко, как только мог. Он не совсем понимал, что говорит ему всевышний, на намерение его казалось ему ясным. — Нет, не извиняйтесь передо мной, леди Твайлайт. Это я должен извиниться перед вами, извиниться за весь свой род. Это мы сделали все неправильно. А не вы.

— Мы вернемся как только снова соберемся вместе и когда я найду своих друзей, — продолжала она, слишком занятая посланием, чтобы услышать, что он ей говорит. — Может быть, с Элементами Гармонии... если мы сможем снова собрать их все вместе... мы что-нибудь придумаем.

Твайлайт ошарашенно на нее смотрел:

— Выходит, вы возвращаетесь к нам, миледи? Боги возвращаются? Правильно ли расслышал вас ваш покорный слуга?

— А до тех пор, пожалуйста, держитесь изо всех сил. Может быть, они выиграли эту битву, но выиграть всю войну им еще не удалось. — Она кивнула и улыбнулась сияющей улыбкой. — Только не теряйте надежды, и что бы ни случилось, никогда не забывайте о могуществе дружбы... Конец сообщения.

И так же незаметно как при своем появлении, богиня Твайлайт Спаркл оставила его одного.

Твайлайт еще долго не поднимал головы, надеясь, что за посланием последует что-то еще, что кристалл вновь засияет и что перед ним появится еще один бог, который благословит его одним своим присутствием. Но нет, кажется, боги уже сказали все, что было нужно. Но даже этого было достаточно. Боги даровали ему видение — они все-таки смотрели! — и теперь его долгом было рассказать об их послании всем, кто сможет его услышать.

Даже Эпплджек.

— Эпплджек! — слабо звал он, ковыляя по коридором изо всех сил его ослабевших копыт, — Эпплджек!

— Что такое? В чем дело? — спросил Эпплджек, когда Твайлайт наконец его нашел. — В чем дело, Твайлайт Спаркл?

— Мне явилось видение! — сказал Твайлайт, тяжело дыша; в горле его что-то свистело. Каждый шаг, который он делал, разыскивая другого чейнджлинга, давался ему очень трудно, но он не обращал на это внимание. Его долг, его божья задача была для него куда важнее. — Ты — ты ошибался! Боги смотрели на нас! Один из них говорил со мной! Они возвращаются!

Мгновение Эпплджек молча стоял на месте, его крылья тихо жужжали.

— Где ты его видел? — спросил он. — Покажи мне.

С величайшим волнением Твайлайт провел Эпплджек в тронный зал. Больше не будет разговоров о том, что богам все равно. Не будет сомнений в том, что его вера — какая-то ошибка. Его божий тезка говорил с ним, и если Эпплджек еще может спорить с Твайлайт-чейнджлингом, словам Твайлайт-богини он противиться не сможет.

— Это здесь, — сказал Твайлайт, показывая Эпплджек кристалл, лежащий на троне. — Вот здесь она со мной говорила.

— Ты точно уверен? — спросил Эпплдек. — Я не чувствую здесь ни любви, ни силы. Разве их не должно было бы здесь быть, если сюда явился сам бог?

— Я... — Твайлайт запнулся. Теперь, когда он сам об этом задумался, это и правда было странно. Он чувствовал силу, когда богиня Твайлайт говорила с ним, да, но не любовь. Ни даже маленького намека на любовь, льющуюся из бесконечного божьего сердца. Забыла ли она вознаградить его или... — Ты увидишь, — сказал он. — Я сейчас ее позову, и она сама развеет твои сомнения.

Он склонился перед кристаллом и начал молиться как в первый раз.

— О, великая Твайлайт, — прошептал он. — Ваш покорный слуга просит вас снова явиться к нам и рассказать славные новости.

Он взглянул на кристалл, ожидая, что тот вновь засветится, но ничего не увидел. Кристалл все так же лежал на троне, свет его стал даже тусклее, чем раньше.

— Не думаю, что она ответит, — тихо сказал Эпплджек.

— Ответит! — рыкнул на него Твайлайт, достаточно громко, чтобы у него от этого заболела грудь. Он снова наклонил голову. — Пожалуйста, миледи Твайлайт. Я умоляю вас. Придите к нас снова, чтобы мы смогли увидеть, как наша верность до сих пор отражается благоволением в ваших глазах.

Но кристалл не светился.

— Пожалуйста! — закричал Твайлайт, хватая кристалл копытами. — Ваш покорный слуга просит вас! — Он с силой опустил кристалл на трон, так, что даже подумал, что тот может треснуть, но и тогда кристалл не засиял. Кажется, что света в нем теперь совершенно не было, а сам он стал похож на обычное фиолетовое стекло. — Пожалуйста... — взмолился он в последний раз.

Ответа все так же не было.

Твайлайт повернулся к Эпплджек.

— Она, она была здесь, — со слезами на глазах заговорил он. — Богиня Твайлайт Спаркл говорила со мной! Она сказала, что ей жаль и что боги однажды вернутся к нам, и, и...

Он опустился на колени. Как же глупо это звучало теперь, когда он сам об этом говорил. Неудивительно, что Эпплджек не поверил ему, когда сказал, что бог, который, на самом деле, даже не заметил Твайлайт, не оставил тому ни капли любви. Как же высокомерно было думать, что ему явился бог, когда на самом деле Твайлайт, скорее всего, наблюдал галлюцинацию, вызванную голодом.

— Ты говоришь правду, — грустно ответил Эпплджек. — Кажется, боги все-таки не смотрят на нас.

Твайлайт ждал, что Эпплджек рассмеется или мягкими словами с кривой ухмылкой скажет ему, что конечно он говорит правду, и что Эпплджек конечно ему верит. А что еще можно было сказать, когда было и так ясно, что Твайлайт ошибался? Что он так сильно заблуждался в своей вере? Но Эпплджек ничего не сказал. Вместо этого Твайлайт почувствовал, как копыто чейнджлинга легонько дотронулось до его плеча.

— Нет, — сказал Эпплджек. — Я верю, что ты видел бога и что она передала тебе послание.

— Не веришь, — прошептал Твайлайт. Он взглянул на чейнджлинга, ожидая увидеть на его лице какой-нибудь намек на фальшивость, но его там не было. Эппплджек говорил правду. Он верил.

— Верю, — сказал он. — Теперь наша задача не просить ее повторить те слова, но спросить у самих себя, что они значат. — Сказав это, он сжал копыто Твайлайт, помогая тому подняться. — И я буду счастлив тебе с этим помочь.

И тут, в этот момент, что-то вспыхнуло. Твайлайт почувствовал, как энергия бежит по всему его телу, еще более могущественная, чем та, которую он чувствовал, бродя по улицам святой земли. Она каким-то образом казалось ему очень знакомой, словно любовь, но не совсем, и...

Его глаза раскрылись. Твайлайт больше не чувствовал боли. Бездна в его животе исчезла, и впервые во всей своей жизни он не был больше голоден.

— Ты тоже это чувствуешь? — с благоговением спросил Эпплджек. — Эту силу?

Твайлайт кивнул, и только тут понял, что это было. Об этом ему рассказала богиня Твайлайт Спаркл.

— Могущество дружбы, — прошептал он. Именно этим и должна была быть эта сила. Любовь, которую можно создать, которую можно разделить и которую невозможно выпить. С помощью Эпплджек он поднялся на копыта, чувствую себя лучше, чем когда-либо еще. — Я теперь знаю, что мне говорили боги.

Он посмотрел на кристалл, лежащий на троне, вспоминая образ богини Твайлайт Спаркл. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, и в тот же момент обернул в этот образ самого себя. Теперь это было не какое-то дешевое подобие или дерзкое богохульство, а что-то правдивое. Что-то настоящее. Это была не маскировка, в которой рассказывают истории всевышних: это было тем, чем теперь стал он сам.

— Бог предо мной, — воскликнул Эпплджек, кланяясь почти рефлекторно, прежде чем понял, в чем было дело. — Это она с тобой говорила?

— Боги возвращаются, — сказал Твайлайт, — но не такими, какими они были. Они открыли нам то, как мы сами можем стать богами, и сказали нам вернуть их благодать обратно в этот мир.

Какое-то время Эпплджек только смотрел на него с восхищением, но в конце концов кивнул. Теперь он тоже закрыл свои глаза и принял образ оранжевого земного бога по имени Эпплджек, обернув себя в точно ее же величие.

— Мы должны рассказать об этом, — сказал он. — Рассказать об этой силе всем чейнджлингам, которое еще живы.

Твайлайт кивнул. Он наклонил голову к трону, тихо благодаря за все, что даровали ему боги.

— И так мы выполним их волю.

Вместе они решили, что им делать дальше: вернуться сначала в улей Эпплджек, потом в улей Твайлайт, а оттуда идти вперед, заходить во все места и рассказывать об этом секрете магии дружбы.

Твайлайт никогда не думал, что однажды войдя в город самих всевышних, будет так рад его покинуть, но когда он вместе с Эпплджек вновь ступил на черные пески пустоши, он вдруг понял, что уже собирается совершить свое второе путешествие. Теперь он шел не один, ведомый одними только богами, но с другом. Самым первым другом, которого он нашел в своей жизни.

И вместе они будут жить.