Fallout: Equestria. Параллельность

Глава 11 «Небесная Гавань»

Ванхувер... Моё первое посещение этого места оказалось более, чем успешным. Невероятное место, если не брать во внимание тот факт, что этот город построен на костях рабов. Ни в одном месте Пустошей я не видел такого уровня развития, с Ванхувером может сравниться только вся территория Новой Калифорнийской Республики, но не какой-либо из их городов в отдельности. Такой уровень самообеспечения у одного единственного города не может не впечатлять. Мне повезло, что освобождение пленника так удачно сложилось. 

Размышляя о ситуации в Ванхувере, в частности о том, что мне не хочется вмешиваться в его дела и что-либо портить, я пришёл к мысли, а получится ли у меня вообще на что-нибудь повлиять, даже если я сильно захочу? Здесь буквально всё завязано друг на друге. Здесь не ощущается глобального конфликта между несколькими фракциями, вроде НКР и Легиона Цезаря, а у меня нет конкретной цели, что нужно делать, дабы улучшить имеющуюся ситуацию, как Проект Чистота в Столичной Пустоши. Лишь небольшие локальные конфликты, которые есть везде. Иными словами, стабильная ситуация. Мне остаётся лишь искать «Купол», он является моей единственной возможностью вернуться домой... и то не факт, что там я смогу найти ответ, но это всё, что имею в данный момент. Поэтому... не хочу загадывать наперёд, найду «Купол», а там видно будет. Возможно, к этому времени у меня сложится более ясная картина происходящего в Ванхувере, и я смогу в итоге найти необходимые ответы.

---

Выбравшись из города, мы направились к месту битвы, в которой, предположительно, участвовал Анклав. Когда Фло увидела, что мы покидаем безопасные стены города, она не на шутку разволновалась и синхронизировано шагала рядом со мной, ибо пугалась каждого шороха. Её взволнованный взгляд метался из стороны в сторону, несмотря на то, что я ей сказал, что защищу её. Её это почти не успокоило. Как оказалось, Фло ни разу не покидала стены города. Некоторые рабы и хозяева за свою жизнь даже не покидают город. Её всегда убеждали, что за стенами города опасно, настолько же опасно, как свобода.

Как по мне, гораздо опасней находится как раз в населённых местах. Больше шансов, что тебя обворуют, убьют и изнасилуют твой труп, поскольку возрастает количество сомнительных личностей. В Пустошах проще держаться подальше от подобных опасностей, на расстоянии... при помощи Л.У.М.а в ПипБаке. Так что, да, в Пустошах опасно, но не опаснее, чем в населённых городах.

Боец из Фло совсем никакой. Когда из-за угла на нас выбежал яо-гай, Фло чуть от страха во все лопатки не почесала. Если быть честным, я бы тоже так поступил, будь это моя первая встреча с подобным существом. Однако я ловко достал револьвер, активировал заклятие прицеливания и разрядил ему в голову весь барабан своего револьвера, прежде чем он нас достиг. Его мёртвое тело рухнуло, по инерции проехавшись по земле, остановившись в считанных футах от нас. Если бы я стрелял медленней, то он бы нас достал и поминай как звали. Разобраться с таким в одиночку будет действительно очень тяжело, особенно если их будет больше одного. Я разделал тело яо-гая, добыв нам свежего мяса, чтобы потом приготовить его на костре.

Мы решили переночевать в одном из заброшенных домов. Как и ожидалось, он был полупустым и грязным, с облупившейся штукатуркой, мусором и грязью повсюду, а также несколькими противными радтараканами. Я установил сигнальные ловушки вокруг дома и установил растяжки с гранатами. Этот дом очень удручает на контрасте отеля-ресторана «Роскоши»... Впрочем, это отличное место, чтобы побеседовать. Надеюсь, в этот раз Фло будет вести себя более открыто.

— Фло, сколько лет ты в качестве раба? — спросил я, сидя у камина. Я нашёл немного твердотопливного материала для растопки, то есть, в ход пошла деревянная мебель, бумага и прочее, и поджёг всё это гравированной зажигалки Бенни. 
— Что вы имеете в виду? Я с юного возраста была в «Школе», — ответила Фло, не поняв сути вопроса. Пламя медленно пожирало сухое дерево, от чего то потрескивало, и подкидывал в камин понемногу, чтобы оно не угасало. 
— Можешь ещё рассказать мне об этом месте? — Я глядел на танцующие языки пламени. Фло сидит рядом и греет копыта. Она малость примёрзла, когда настала ночь и в округе поднялся прохладный ветер. Даже сейчас слышно через разбитые окна, как он бушует. Повезло, что у этого дома есть хорошо уцелевшие стены. Хоть мне в броне и не особо холодно, но Фло чуть ли не дрожала от холода, отчётливо стуча зубами. 
— «Школа» — это место, где обучают раба по его кьютимарке. Там растут жеребята, там же их и воспитывают. Когда им исполнится шестнадцать лет, их выставляют на продажу. Цена потенциального раба зависит от того, какими навыками он владеет.
— Нечто подобное ты уже говорила. А откуда берутся жеребята?
— Дэниэл, вы не знаете, откуда берутся жеребята?
— Я не так поставил вопрос, — я слабо улыбнулся. — Я имел в виду, как происходит пополнение новых рабов на воспитание в «Школах»?
— Они там рождаются. В «Школах» есть отобранные физически здоровые кобылы и жеребцы, занимающиеся размножением. И ещё там переобучают слабых, раньше живших на воле, тех, кто оказался не способен себя защитить и обеспечивать.
— Кобылы и жеребцы, отобранные для размножения, тоже рабы?
— Да. За их здоровьем тщательно следят.
— Переобучали слабых?
— Не способные защитить или прокормить себя, приходят туда и добровольно становятся рабами. — Принц говорил о подобном. Чаще всего кто-то просто даёт волю случаю... либо смерть, либо подстилка для кого-нибудь, но у этой подстилки хотя бы есть надёжное место проживания с едой. — Или же они бегут в «Кратер», где в последствии становятся отвратительными рейдерами. Бывает, что некоторые хозяева приносят туда своих новорождённых младенцев, если те появились случайно и по неосторожности, и не желающие их растить. — В последних словах улавливались нотки горечи и сдавленности, будто она что-то вспомнила. Вполне вероятно, Фло отдали в «Школу» совсем в раннем детстве. Это по крайней мере объясняет, как при отсутствии в округе потенциальных жертв в Ванхувере так много рабов.
— Расскажи о «Школе»: что это за место, как живут там жеребята и так далее? — поинтересовался я.
— За непослушание и отклонения от распорядка дня наказывают... дисциплинарными уроками воспитания о том, как важно слушаться своих хозяев и не стремиться к свободе, иначе мы потеряем контроль и станем рейдерами. До появления кьютимарки все жеребята живут в общих секторах. Учат этикету, речи, дают вещи, к которым они проявляют интерес, поскольку они могут быть связаны с тем видом деятельности, от которой может появиться кьютимарка. После её появления жеребят распределяют по другим секторам. Всего есть лишь два: сектор домохозяйства и сектор тяжёлого труда. Меня направили в сектор домохозяйства. Там обучают жеребят, способных ухаживать за домом, то есть убирать, быть прислугой в бытовых вопросах, учат основам готовки еды. Играть там нам уже не разрешали, как в общих секторах до получения кьютимарки. Не было ни минуты, чтобы мы просиживали без указаний, которые необходимо исполнять: от самых простых до самых тяжёлых. Всё идёт по строгому графику, если нарушаешь — наказание: сначала бьют розгами, а затем связывают, чтобы мы не могли двигаться, заставляя дополнительное время слушать о том, как свобода опасна и порочна, как с ней могут совладать лишь стойкие хозяева, поэтому мы должны их уважать за смелость и упорство, в благодарность за это мы им и служим. Вообще, всю информацию и указания мы получаем в основном из голозаписей, а потом у нас проверяют уровень усвоенного знания. Если этого недостаточно — повторяют процедуры. За нами постоянно наблюдают, день и ночь. И так до шестнадцати лет, пока меня не выставили на продажу.
— А что за секторы домохозяйства и тяжёлого труда?
— Про сектор тяжёлого труда не могу сказать ничего особенно. По большей части туда отправляют жеребчиков и кобылок, у которых проявляется склонность к механизмам и тяжёлому труду. Всех остальных отправляют в сектор домохозяйства. Я попала туда лишь потому, что умела готовить и заниматься уборкой.
— И за сколько тебя купили?
— Три тысячи крышек. — Ого, капитан Эйс сделала мне сильно ощутимую скидку. 
— Такой вопрос... что делали с теми, кого нельзя было вылечить?
— Случается это в основном у тех, кто не родился от отобранных жеребцов и кобыл. Хозяева забирали их неизвестно куда и что с ними потом было — мы не знаем.
— Я сейчас вернусь, — проговорил я, вставая с места, и направился в сторону, когда-то, кухни. 

Всё сказанное вполне ожидаемо исходя из того, что Фло рассказывала мне ранее, только не думал, что рейдеры — это главное ужасное последствия свободы тех, кто её не заслужил. Я был слишком удивлён самим фактом поведения и взглядов раба, в данном случае Фло, поэтому не придал этому примеру должного значения. Теперь понятно, как ощущала себя Фло при выборе десерта... она боялась, что станет рейдером, который вот-вот вскоре умрёт от передозировки или от другого рейдера. Она ассоциировала себя с ними... Умеют же в «Школе» промывать мозги.

Такая цена уже не говорит о том, что это дешёвая рабочая сила. Похоже, Ванхуверу уже не особенно нужно количество, приоритетом становится качество, эффективность и продолжительность жизни каждого раба.

На кухне я пытался отыскать нечто, что поможет мне приготовить мясо яо-гая. И нашёл там несколько приправ для приготовления мяса. Хоть они и двухсотлетней давности, но ещё вполне годятся для готовки. Главное, что я там обнаружил, это металлическую сковородку в превосходном состоянии!

Так, Дэнни, даже не думай использовать её как оружие, чтобы потом жесточайшим образом испортить…

Принеся необходимое из кухни, Фло поняла, что я собираюсь готовить и тут же напомнила мне о том, что умеет готовить. Она не предложила, а уведомила. То есть, в первом случае она бы сделала выбор. Как оказалось, она умеет готовить мясо яо-гая, но никогда не видела его живого. Однако просить я её не буду. Сказал лишь, что она молодец, раз умеет готовить.

— Ты родилась в «Школе»?
— Нет.
— Что-нибудь помнишь о своём прошлом?
— Нет.
— Тогда, как ты узнала?
— Рабы, рождённые в «Школе» стоят заметно дороже, чем те, которые стали ими впоследствии. У меня была низкая цена в сравнении с ними, хоть мы росли и обучались вместе.
— Ты сказала, что тебя купили за три тысячи, это капитан Эйс тебя выкупила?
— Нет. Вначале меня купил один хозяин, как домохозяйку, прислуживать в его квартире. Он был молодым. Работал на семейство Мидоуз. И он… был…
— Жестоким, да?
— Он был сложным. Он не только наказывал меня за малейшее нарушение, а ещё срывал свою злость на меня, когда у него были свои проблемы, что я едва не теряла сознание. Каждую ночь и день он забавлялся мной… но перед этим мог избить меня, а бывает и в самом процессе. Если я подолгу заглядывала в его глаза, то он различными способами наказывал меня. Он никогда не улыбался, лишь ухмылялся, когда видел мои слёзы. Единственное, за что он меня не изувечил полностью, это моя готовка. Она ему нравилась, но никогда не говорил этого. Это было видно по его отношению — не срывал на мне свой гнев после еды. В итоге, спустя четыре года жизни с ним, — тут Фло словно чуть приободрилась, — он сделал что-то неправильное и его полиция должна была схватить, но он всячески отказывался сдаваться и его застрелили. Среди сотрудников полиции была и Эйс, но тогда она ещё не была капитаном района. Благодаря её снисхождению ко мне, меня привели в порядок и я прошла медицинскую реабилитацию, а затем она меня выкупила и сделала уборщицей в том участке, где вы меня через восемь лет выкупили. Там я также разделяла постель с некоторыми охранниками и охранницами, но по приказу Эйс они не изматывали меня до сильной усталости, чтобы это не сказывалось на моей работоспособности. И только с тех пор, как вы стали моим хозяином, я спокойно проспала целую ночь. Спасибо вам за это, — сказала она, с осторожностью заглянув в мои глаза.
— Всегда пожалуйста... Может, ты хочешь что-то спросить у меня? — Она промолчала. — Давай, не бойся. Помни, что я тебе говорил.
— Я просто не знаю, о чём сейчас спрашивать, — виновато ответила она.
— Как ты думаешь, почему капитан Эйс тебя продала? Она же была так любезна с тобой вначале. Подумай хорошо. Не бойся говорить о своих чувствах.
— В первые годы она была снисходительной ко мне и не наказывала меня. Получив титула капитана, внимание с её стороны ко мне постепенно исчезло вплоть до того, что я стала ей безразличной. Меня это обеспокоило. Я... всегда пыталась быть поближе к ней и понять из её разговоров с другими, в чем я провинилась, ей это не нравилось, мне пришлось прекратить делать это открыто. Рабы ничего не спрашивают у своих хозяев, пока те сами не позволят. Я хотела поговорить с ней, но боялась... Охранники и охранницы начали использовать меня... в постели. Я не привыкла служить тем, кому не принадлежу... поэтому от этого у меня возникали странные... ощущения, позже я узнала, что капитан дала добро на это, и странные чувства исчезли. Даже после этого я всегда пыталась быть поблизости, дабы выяснить, почему она больше не хочет обращать на меня внимание. — Теперь понятно, она любила не подслушивать, она желала узнать ответ, что случилось с её хозяйкой. — Когда проходила мимо, она даже не смотрела на меня, лишь давала указания что и где убрать. Это было единственное, что ободряло меня... В определённый момент угасания её интереса ко мне я чувствовала... давление в груди, а потом оно пропало... вместе с этим я не пыталась что-либо выяснить и вернуть внимание капитана, привыкла слушать других, думала, что в их разговорах смогу услышать объяснение, почему хозяин теряет к своему рабу интерес. Потом явились вы... Я тут подумала... что это за давление было в груди?
— Это называется привязанность. Ты можешь этого и не осознавать, но на фоне предыдущего и жесто... постоянно наказывающего хозяина капитан Эйс оказала на тебя приятное впечатление. Ты... — Сложно говорить на языке раба, в том смысле, чтобы подбирать слова понятные для него о социальных взаимоотношениях между индивидуумами так. — ...привязалась к тому хозяину, который почти тебя не наказывал, от того, что выполняешь приказы правильно и ничего не нарушаешь, ты чувствовала себя лучше, соответственно ты преимущественно хотела быть ближе к тому, кто вызывает в тебе эти эмоции... Эмоции есть у всех, а вот их проявление зависит от того, как ты воспринимаешь мир. Внезапное исчезновение интереса со стороны Эйс соответственно побудило у тебя гнетущие эмоции, но, вероятно, не слишком сильные, поскольку ты осознавала, что так или иначе принадлежишь ей. Тебе просто стало больно от того, что кто-то, кто был столь... добр к тебе, в сравнении с предыдущим хозяином, внезапно потерял интерес, ты хотела это исправить. — Иными словами, я пытаюсь объяснить Фло эмоции, связанные с дружбой и любовью на языке её мировоззрения, завязанном на подчинении. Как же это тяжело. — Могу лишь сказать, что подобные ощущения испытывают все, кто теряет свою связь с кем-то, не физическую.

Фло опустила взгляд, она выглядела задумчивой и заметно погрустневшей. Кажется, я подозреваю, о чём она сейчас думает.

— Учитывая, — начал я вслух, размышляя, — как здесь воспитывает чувство верности и долга к своему хозяину, я сильно сомневаюсь, что исчезновение внимания к тебе является твоей виной. — Она подняла на меня свой печальный взгляд. — Более того, я считаю, что ты делала всё правильно.
— Тогда... почему капитан Эйс изменилась?
— Сложный вопрос. Сдаётся мне, причина кроется в её должности. Ты сама сказала, что после получения звания капитана её интерес начал падать. — Я, размышляя, невольно потёр свой подбородок. — Чем выше должность, тем больше ответственности и больше работы. Главой охраны быть очень тяжело, поскольку приходиться отвечать за всех подчинённых, за их действия, помимо этого больше бумажной волокиты... У неё банально не хватало времени, она погружалась в работу, поэтому у неё просто не было возможности уделять тебе много внимания. Эта занятость и стала причиной потери интереса к своему рабу. Возможно, на это ещё могли повлиять проблемы в личной жизни, любимый или любимая могла её бросить, изменить с кем-то ещё, или кто-то из лучших друзей мог её предать. Много различных обстоятельств могли повлиять на её отношение к тебе, но я склоняюсь к тому, что во всём виновата её должность. Так что, как видишь, здесь не должно быть твоей вины... — Аромат прожаренного мяса со специями просто сногсшибательный. Мой живот вот-вот запоёт от такого запаха. — Похоже, мясо уже готово.

Я взял нож и порезал приготовленное мясо на маленькие кусочки, чтобы Фло было удобней есть. Она смотрела на это и не понимала для чего я это делаю. Сел возле неё со сковородкой, достал Фло и себе по бутылке воды. Глядя на неё, я не могу не умиляться, насколько же пони милые. Как пёсики, которых хочется погладить, покормить и потискать. Иногда у меня просыпается такое чувство, хотя я целиком и полностью осознаю, что их поведение почти ничем не отличается от человеческого.

— Так что... — проговорил я, словно продолжая предыдущий разговор, —...я считаю, что ты хорошая и верная пони, — улыбнулся я. — А теперь ешь. Мясо я порезал, чтобы нам было удобней есть.
— Спасибо... — промямлила она, опустив взгляд.

Мы с Фло испробовали мяса. Мясо приготовлено вполне себе ничего. Можно есть, хотя розовая земная пони отметила, что приготовил я хорошо... Ну, ещё бы она осмелилась сказать нечто негативное своему хозяину. Так что, я просто улыбнулся.

После ужина, я думал, где и как будем спать. Спальник один, а нас двое. Опять немного неловкая ситуация... В итоге, мы притулились друг к другу, чтобы хоть немного теплее было, лёжа на полу по-собачьи. К слову, это был один из тех забавным моментов в телосложении пони. Сначала было непривычно, но за месяцы пребывания в этом теле я освоил эту... технику сна. Фло неуверенно ёрзала у меня под боком.

— Что такое? — поинтересовался я. — Неужели неудобно?
— Нет, нет, — поспешно ответила она. — Как раз наоборот. Мне тепло и уютно, просто непривычно... Вы впервые так близко прижали меня к себе... и... для меня в этом нет ничего нового, когда хозяин так делает... просто с вами я чувствую... себя прекрасно и в то же время неловко, поскольку вы столько для меня сделали... за эти два дня... И... мне сложно объяснить это.
— Не нужно, я уже и так понимаю, — понимающее улыбнулся я. — Давай спи и набирайся сил.

---

На следующий день мы добрались до места битвы, в которой, с большой вероятностью, участвовал Анклав. Это небольшой разрушенный кирпичный дом, стоявший у дороги. Разрушенная крыша, на месте входной двери огромная дыра. Полностью отсутствовала одна из стен дома, остальные три еле держались, странно, что они до сих пор не испустили дух и всё ещё выполняют своё предназначение... стоят на своём... Крыши нет.

Внутри дома полнейший бардак (это ещё очень и очень мягко сказано). Повсюду лежали остатки деревянной мебели, разрушенный камин, много кирпичных обломков, и почти везде следы от пятен крови. Они виднелись на уцелевших стенах, но именно на полу находится огромная лужа крови, причём, не одна. Судя по всему, они были от двух смертельно раненных пони, устроивших смертельную схватку между собой. Битва действительно произошла где-то около года назад, снег смыл большую часть крови, оставив лишь напоминания, что здесь её было много. От одной из луж вёл след куда-то на юг, куда кстати я и собирался направиться после этого места. 

Безусловно... здесь была бойня, отголоски которой чудятся мне и сейчас.

На стенах характерные следы копоти, оставленные энергомагическим оружием, а также следы от пуль. По всему дому, снаружи и вокруг, разбросаны гильзы от пуль и истощённые спарк-батареи. На месте окна сейчас огромное отверстие, судя по всему, оставленное плазменной гранатой, учитывая характер повреждения. Взрыв произошёл изнутри, об этом свидетельствуют осколки стекла снаружи, под которыми, между тем, были в засохшие пятна крови. Отсюда следы волочения вели по промёрзшей земле куда-то на северо-восток. Кого-то небрежно тащили в сторону «Кратера», который был примерно в полутора днях пути от этого места битвы.

Осмотрев дом, я не нашёл больше ничего интересного. Разве что, здесь были следы Стальных Рейнджеров, это можно понять по их более глубоким следам на поверхности грунта. И да, помимо следов Стальных Рейнджеров здесь было однозначно и множество других. Очевидно, на шум битвы с энергомагическим оружием сбежалась вся округа. Больше здесь ничего не было. Могу точно заявить, что наши Стальные Рейнджеры пришли сюда позже всех, получается, гильзы от патронов оставлены другими группами, так как первые, по заверениям Айрона, не сражались в этом месте ни с кем. Единственные сражающиеся здесь группы — рейдеры «Кратера» и хозяева Ванхувера. Судя по следам волочения на северо-восток, рейдеры всё же урвали добычу, захватив несколько единиц высокотехнологичного вооружения Анклава. Судьба остальных бойцов Анклава неизвестна, даже хотя бы их примерное количество не вполне ясно, но явно не меньше трёх.

Ничего примечательного и важного я больше здесь не нашёл. Поиски стоит продолжить либо в районе «Кратера», либо в Ванхувере. Хоть и неизвестно, получилось ли последним захватить что-либо из анклавовского снаряжения. Я пока двинусь по едва заметным следам, оставленные пятами крови и ведущим на юг. В отличие от следов ведущих на северо-восток, в этом направлении отсутствовали признаки волочения. Наоборот, похоже, что раненый передвигался после таких ранений самостоятельно, учитывая довольно глубокие отпечатки следов на грунте, они явно оставлены пони, ходившим в силовой броне Анклава. Чуть погодя, след прерывается на месте с остатками ещё одной лужи крови, но затем здесь появляется другой след, который практически сразу исчезает и его направление отследить невозможно. Видимо, этого выжившего обнаружил тот, кто настойчиво пытается скрыть своё местоположение. 

Дьявол. Почти все нити оборвались и отследить оставшиеся следы будет крайне проблематично. Займусь этим как-нибудь позже. Я, как обычно, оставил свои размышления по этому поводу в своём ПипБаке, я иногда записываю мысли моих компаньонов или других людей. Обычно записываю туда, где составляю список своих дел. Вдруг у меня снова случится какая-нибудь потеря памяти. Я занимался этим в Столичной Пустоши, на Западном побережье, в Мохаве... и теперь здесь, в Эквестрии. Иногда в путешествиях пересматриваю свои и чужие мысли в записях, дабы освежить память и вновь проанализировать их. 

---

— Я освободил вашего друга, плюс привёл ещё кое-кого, — прокричал я, эхо моего голоса прошлось по всей пещере. Я стоял перед огромной массивной дверью Стойла Пятьдесят Три, а рядом со мной Фло. Как же она удивилась, когда я подошёл к скале и простучал тот же код, что и Лемон, и она пришла в движение.

— Мне известно, Доджер вернулся за несколько часов до тебя. Прекрасно, ты прошёл проверку, входи, — ответила Смотрительница через динамик. Запустилось стандартное звуковое предупреждение об открытии двери, сзади которых присоединился массивный вал, он со скрежетом оттянул массивную дверь на себя, а затем та откатилась в сторону.

Как только мы перешагнули порог двери, меня встретила единорожка вишнёвого цвета с светло-розовой гривой в комбинезоне Стойла. Её охраняли мистер Храбрец со стандартной боевой расцветкой и привлекательная пегаска молочно-бежевого цвета со средней густой гривой каштанового цвета, облачённая в боевую броню блекло-зелёного цвета, с безразличием глядевшая в нашу сторону. Фло невольно отступила на несколько шагов, спрятавшись за моим крупом.

Стоит отметить, что изнутри за этим Стойлом ухаживают, учитывая здешнею чистоту. Эх, всё это навевает мне воспоминания об Убежище Сто Один.

— Здравствуй, Дэниэл, — поприветствовала меня единорожка, судя по голосу, это был её голос из динамика. — И тебе здравствуй, — она повернулась к моей спутнице. — Как тебя зовут? — Розовая пони сзади молчала. Я повернулся и увидел, что она смотрит на меня с выжиданием. Очевидно, что столь необычная обстановка заставила её забыть о том, что она может отвечать без моего разрешения. Я тяжело вздохнул.
— Я же тебе говорил, что можешь говорить без моего разрешения, — устало проговорил я. Если быть честным, то мне уже немного поднадоело повторять ей одно и тоже, хотя я отчётливо осознаю, что это делать нужно, дабы был прогресс.
— Простите... — засмущалась она. — Фло, — робко ответила она у меня за крупом.
— Очень приятно, меня зовут Черри Шайн. — Она подошла к моей спутнице, пройдя мимо меня.
— Соблюдайте личное пространство, госпожа, — проговорил я Черри отчасти в шутливой форме. Она проигнорировала меня. — В отличие от вас, Фло заслужила эту возможность.
— Фло, — начала Черри, обращаясь к розовой пони с гривой брусничного цвета, — хочешь на свободу? — Столь прямой вопрос заставил её на мгновение остолбенеть, но за тем она резво помотала головой.
— Нет.
— Ясно... — огорчённо проговорила она, а затем отошла на несколько шагов назад, встав передо мной. — Зачем ты привёл её сюда?
— Соизволила обратить на меня внимание... Наконец-то! — подняв переднюю ногу и взглянув вверх, словно благодарю высшие силы. — Свершилось.
— Кончай дурачиться, — неодобрительно покачала головой Смотрительница.
— Научите её быть самостоятельной?
— На это может понадобиться много времени. Зависит от неё самой.
— Прошло всего лишь два дня, но, сдаётся мне, у неё есть этот потенциал.
— То есть, ты готов так просто отдать того, за кого ты заплатил немалую сумму крышек? — искренне удивилась единорожка вишнёвого цвета в комбинезоне Стойла. Я сделал вид, что размышляю, повернув голову, засмотревшись в угол помещения.
— Да, — просто и легко ответил я, повернувшись. — С одним условием: относитесь к ней хорошо. — На это Черри весело захохотала.
— Странный ты. Всё время шутишь. Легко расстаёшься со своими сбережениями, так легко... Ладно. Разумеется, мы будем к ней хорошо относиться. Постепенно, но мы её научим жить самостоятельно.
— Надеюсь... — проговорил я, телекинезом снимая ошейник и отдавая его Черри вместе с браслетом к нему и документом о Фло. Розовая пони в шоке уставилась на леветируемые предметы.
— Чем я провинилась, Дэниэл?.. — На её лице проявилась печаль и горечь. — Что я сделала не так, что вы хотите меня перепродать?..
— Не перепродать, — сказал я, повернувшись к ней, — а отдать. Фло, здесь тебя научат быть самостоятельной. Не хочу, чтобы ты привыкала ко мне, ибо я этого не достоин, поскольку постоянно отправляюсь в очень опасные места и постоянно подвергаю свою жизнь различным рискам. Не хочу подвергать и твою. Я верю, что однажды ты сможешь постоять за себя. — Я мягко положил копыто на её плечо. — Так что, давай, не бойся принимать решения. Учись и всё у тебя получиться. В твоих начинаниях тебя поддержат. Если выживу, то непременно буду навещать тебя. — Она нерешительно кивнула. Отлично! Я решил её обнять. — Молодец!
— Разумеется, мы тебе поможем, ты не будешь одна, — Смотрительница подошла к Фло, — и если твой заботливый хозяин в тебя верит, что у тебя всё получится, то значит, так оно и будет. Пошли, я проведу тебя к остальным.
— Спасибо... — прошептала Фло, сильно волнуясь. — Я... попытаюсь стать такой, как вы. — Я задорно хохотнул.
— Безусловно, только не отправляйся в опасные путешествия, как я. Улучшай свои навыки повара, о которых рассказывала, чтобы потом я мог попробовать твои отменные блюда. И не бойся, что станешь рейдером, я этого не позволю — приду, обниму и порядок в твоей душе наведу. — Я широко улыбнулся, а Фло сделала тоже самое, только не так сильно, и пошла за Черри Шайн. Люблю подобные моменты. Заставить кого-то поверить в свои силы та ещё непосильная задача.

Я остался наедине с пегаской и мистером Храбрецом.

— Веди, сторожевой пёс, — сказал я пегаске.
— Меня зовут Мотли Клауд, — возразила пегаска чуть низким и безразличным тоном. Эта манера речи, да и в целом, это меланхолическое состояние мне кое-кого напоминает.
— Очень приятно. Меня — Дэниэл Эванс, можно просто Дэн, а для друзей Дэнни.
— Нам известно твоё имя, твоя подруга-рейнджер нам поведала о тебе.
— Кстати, где она?
— Наверняка, вернулась к своим.
— Черри расскажет мне, о чём она говорила с Лемон?
— Может быть. Иди за мной, — сказала она уныло. Эта пегаска прямо таки излучает ауру депрессии и тоски.

Этот неторопливый и медленный говор напоминает совсем безэмоционально Буна. Из-за этого у неё голос кажется низким и поникшим. Возможно, у этой пегаски такой характер, или это последствие неприятного случая в прошлом. Когда-то в один момент я сам относился ко всему безразлично, когда лишился дорого мне человека — Брис. Смерть отца мне было с кем пережить, а вот её смерть... В общем, я понимаю чувства потери дорогих и близких. Смерть друзей и родственников в Пустошах не редкость, а вот уровень привязанности к ним разный, соответственно, горя и печали, как бы негативно это не звучало, тоже неоднозначный. Поэтому мне проще было понять Буна.

Проходя мимо атриума, я заметил немалое количество пони, которые безмятежно беседовали на разные темы. Они разговаривали о чём-то весёлом и интересном, и я бы с удовольствием послушал и посмеялся за компанию. Улыбаться полезно, даже если нет повода. Слышал, что если это делать чаще, то мозг будет считать, что не всё так плохо. Возможно, это меня и спасло от самоубийства...

И вообще, когда в пустошах полная хуйня и безнадёга, искренний и беззаботный смех — единственное средство, которое позволяет сохранить рассудок и здравый ум. 

В атриуме я заприметил Доджера. Завидев меня, он, со слабой улыбкой, кивнул. Я кивнул ему в ответ.

Кабинетом Черри Шайн являлся... кабинет Смотрительницы. Ничего удивительного. Оказавшись внутри этого кабинета, Мотли предложила мне сесть на диван. У окна с видом на атриум стояли два дивана бежевого оттенка, которые внутренней стороной стояли напротив друг друга, их разделял низкий деревянный столик. В остальном же, кабинет Смотрительницы ничем не отличался от других подобных ему кабинетов управляющего в подземных бункерах. Мистер Храбрец у входа покинул нас по пути сюда.

Я сел на один диван, Мотли — на противоположный. Она посмотрела на меня, а затем повернула голову к окну и со скучающим лицом смотрела сквозь него.

— Рядом со мной не хочешь сесть? — предложил я ей.
— Нет, — спокойно ответила она, не отрывая свой взор от атриума.
— Неужели я настолько плохо выгляжу?
— Не знаю.
— Или же я плохо пахну? — я нагнул голову к своему плечу. Вроде ничего. Горный воздух имеет положительные свойства. Напомнило мне времена, когда я частенько заглядывал на гору Чарльстон, где поблизости проживали супермутанты во главе с Маркусом. Свежий и прохладный воздух.
— Мне всё равно.

Скучная она... Тут я заметил одну примечательную вещь в её глазах — они разного цвета. Её левый глаз янтарного цвета, а правый — небесно-голубого. Это выглядит довольно... своеобразным и... я бы сказал, завораживающим. Мне даже нравится!

Помню, у Псины были примерно такие же глаза разного цвета. Со своими разноцветными глазами он был милым и добрым пёсиком. Любил играть с малышнёй. В Литл-Лэмплайте к нему постоянно подходили дети и любили его гладить, чесать за ушком. Совсем забыл, как это довольно редкое явление называется.

— На что ты смотришь? — спросила Мотли, поморщившись, не выдержав моего взгляда, упёршегося в неё. Тут её осенило. — Только не говори… — она подняла взгляд к потолку и тяжело вздохнула, — … о глазах.
— А что с ними не так? — полюбопытствовал я.
— Гетерохромия. Она у меня наследственная — досталась от бабушки по линии матери. И это не мутация, — с нажимом сказала Мотли последнее слово, повернувшись к окну. Точно — гетерохромия.
— Спасибо, что напомнила. Однажды видел у своего питомца такое явление, однако никогда у л... пони и не-пони. Они необычные и завораживающие. Мне нравятся. — Пегаска лишь хмыкнула, отвернувшись. — А что, всё время спрашивают о твоих глазах? — не отставал я. Она ничего не ответила, лишь красноречиво промолчала. — Наверно, приятно получать комплименты о своих глазах, — я лукаво улыбнулся. Опять молчание.
— Я уверен, что с такими чудесными глазами у тебя очаровательная улыбка, — произнёс я. — Ну хоть дай ещё раз полюбоваться ими. Пожалуйста. — Очередное молчание. Какая же она мрачная своим видом. — У тебя ошибка в имени, ты мрачное облако, а не пёстрое... — пробурчал я. — Знаешь что, в эту игру можно играть вдвоём, — я сложил передние ноги и гордо, по крайней мере я надеялся, что это выглядело гордо, отвернулся.

Мотли... теперь я понял смысл её имени. То, что не имеет однородного цвета. Могу сказать, что её либо назвали из-за её глаз при рождении, либо из-за бабушки, которая, вполне вероятно, носила это имя.

У Брис были просто бесподобные карие глаза, которые покоряли меня каждый раз, когда я смотрел в них, видя в них обворожительную красоту, и сбивали меня с толку, когда я ими любовался. Всё-таки, мне показалось, что если бы не поникшее состояние, то я принял бы Мотли за Брис в теле пони. Стиль гривы весьма похож. У меня начала вырисовываться общая картина, кем может являться эта пегаска — солдатом Анклава, учитывая, что след исчез где-то с внешней стороны заснеженных гор, напротив Стойла Пятьдесят Три.

Через несколько минут сюда вошла Черри. За это время Мотли и я не проронили ни единого слова. Она завидела, как я с пренебрежением отвернулся от Мотли.

— Что происходит? — с непониманием посмотрела на нас единорожка вишнёвого цвета.
— Играем в молчанку, — сказал я. Мгновение, и Черри понимающее улыбнулась.
— Да... Такая у нас Мотли.
— Быстро ты пристроила Фло, — проговорил я, сняв маску притворства и через плечо повернувшись к Смотрительнице.
— Я уведомила некоторых пони о её присутствии, пускай они присмотрят за ней и помогут ей освоиться в новом месте, — произнесла Черри, направляясь к нам. — Теперь вернёмся к нашим браминам. Лемон рассказала, что вы ищете один ключ. Вот, бери, — она леветировала мне жёлтый шифр-ключ.
— Так легко? — удивился я, помещая ключ себе в сумку.
— Так легко, — подтвердила она и уселась на диване рядом с бежевой пегаской. — Глупо мешать Стальным Рейнджерам, способным разнести этот бункер по камушкам только ради этого шифр-ключа, позволяющего попасть в «Купол».
— Вам он разве без надобности?
— Нет. Без остальных шести ключей он бесполезен. Никто даже не знает, где эти ключи применяют. К тому же, этим мы привлечём к себе внимание Принца с Королями, стоит нам заняться поисками этой... легенды, они просто сожрут нас с и не подавятся. Поэтому лучше отдать этот ключ Стальным Рейнджерам, чем хозяевам Ванхувера. Возможно, сумеем хотя бы немного расположить к себе этих стальномордых, трясущихся за каждый лазерный пистолет. Они ищут и собирают технологии лишь к себе в коллекцию. Работорговцы будут использовать технологии и знания «Купола» на рабах. Ваша Лемон пообещала, что Стальные Рейнджеры не тронут наше Стойло, если мы мирно отдадим им ключ.
— Разве Стальные Рейнджеры делают исключения работоспособным Стойлам?
— Твоя подруга пообещала, что она умолчит о нас в обмен на ключ, — сказала она так, словно сама не верит в это, однако понимала, что иного выбора у неё нет.
— Жители этого Стойла знали, что в тайной комнате находится один из шести доказательств существования Купола?
— Да. Давно знаем.
— Я сомневаюсь, что Стальные Рейнджеры сохранят к вам нейтралитет. Тем более, лояльного отношения я к ним не испытываю.
— Зачем тогда ты помогаешь Стальным Рейнджерам в поисках «Купола»? — удивлённо спросила Черри.
— Скажем так, однажды я получил нож в спину от Бр... Рейнджеров. Это не означает, что всех Стальных Рейнджеров нужно ненавидеть. Всё-таки, у них есть ресурсы и технологии, мне выгодно сотрудничать с ними. В плане доверия Лемон Стар заслуживает его больше, чем другие её собратья. Она является вольным рейнджером и поступает так, как считает нужным. Только если вы не сказали, чем это Стойло отличается от других.
— Нет, не сказали.
— Мне можете сказать?
— Если растреплешь Стальным Рейнджерам…
— Знакомый тон... — прервал её я. — Да-да, ты меня в порошок сотрёшь, растворишь в воде, намажешь меня на бутерброд и слопаешь, запив вином, — иронически проговорил я. Смотрительницу это рассмешило и позабавило, а на пегаску это никак не повлияло. — Старейшина Стальных Рейнджеров говорила мне что-то подобное, — продолжил я, усмехнувшись. — Если она разрешила мне ходить по своему бункеру, то вы тем более можете мне сказать. Лучше вы расскажете мне лично, чем я сам узнаю. Я ищейка та ещё, не люблю, когда от меня что-то скрывают. Вам тоже не советую эксплуатировать меня в своих целях. Так что, расскажите мне, чем оно такое особенное? Обещаю, что я не выдам секреты вашего Стойла.
— Ладно. Проверку ты и так прошёл, — хитро улыбнулась Черри.
— Ты заговорила о помощи в освобождении Доджера. Хотя на самом деле моя помощь не требовалась вовсе. И да, твой агент наплёл мне хорошую историю, что во всём поможет СтелсБак, — ответил я с улыбкой.
— Догадался всё-таки, — хмыкнула вишнёвая единорожка.
— Нет, я просто предполагал, что здесь что-то не чисто с тех пор, как ты сказала мне освободить твоего приспешника из копыт Принца. Когда я беседовал с Принцем, то это лишь подтвердилось, стоило ему заговорить о ваших агентах, скрывающимся по всему городу. 
— Твоя помощь действительно не требовалось, наш агент справился бы сам. Мы проверяли тебя, не выдашь ли ты нас Принцу, когда мы подсунули тебе записку. Доджер рассказывал, как ты проводил над ним допрос… Он был крайне удивлён твоим методом. Он говорил, что действительно едва на него не попался, — улыбнулась Черри. — Ты вовремя остудил его.

Проверка? Ох эта Черри Шайн, та ещё затейница. И всё же, мне до сих пор интересно, откуда Доджер знает об этом методе допроса, учитывая, что многие с предубеждением к нему относятся из-за простоты. Однако благодаря этому метод изящен, потому как нужно задавать правильные вопросы, кажущиеся несущественными на первый взгляд. Тут всё зависит от навыков ведущего допрос, а не от силы воли и стойкости допрашиваемого.

— Так, что там с этим Стойлом?
— Это Стойло имеет в своём распоряжении высокотехнологичное оборудование и знания в области медицины. — Пластическая операция для сбежавших рабов не выглядит такой уж фантастической. Я уверен, что Смотрительница пока не будет раскрывать своих секретов касательно освобождения рабов. — Оно должно было открыться через пятьдесят лет после войны. Стойло открылось, но его жители не желали покидать безопасное убежище. Со временем Стойло обнаружили сбежавшие рабы из Ванхувера. Потом сюда приходили ещё рабы… ещё и ещё. Это вызвало перенаселение Стойла. Пришлось даже скрыть своё местоположение, поставив тот искусственный камень у входа. Те, кто не смогли найти это место, создавали другие свободные поселения, скрытые от Ванхувера, но со временем их находили, что случалось ещё при правлении Королевы Ванхувера. Через десятилетия лет они переловили всех сбежавших рабов и уничтожили созданные ими укрытия. Остались лишь это Стойло.
— Что за Королева Ванхувера?
— Королева Ванхувера, настоящее имя Вермилион Роуз, была Смотрительницей Стойла Шестьдесят Восемь, в котором в количественном преимуществе были жеребцы относительно кобыл, примерно четыре к одному. Прошло примерно пятьдесят лет после войны, как это Стойло открылось. Вермилион использовала их как рабочую силу, чтобы восстановить город. Из-за опасностей пустошей и отсутствия опыта в выживании, жеребцы стали погибать от различных грабителей. Ей пришлось нанять грифонов в качестве охранников, когда-то поселившихся в развалинах Ванхувера спустя некоторое время после падения мегазаклинаний. Много выживших грифонов сбежало из своего королевства на севере после того, как Анклав его уничтожил и разграбил. Они были хорошими бойцами и летунами, и поэтому она наняла их в качестве охраны. Со временем городу понадобилась новая рабочая сила: грифоны атаковали другие поселения и ловили не способных защитить себя жителей пустоши, это означало принуждённый труд. Небольшими шагами Ванхувер стал одним из главных оплотов работорговли, а Вермилион назвали Королевой. Её методы аморальны и бессердечны, но своими лидерскими навыками она восстановила город. Ошейники надевали не на всех, некоторые предлагали свои услуги в виде руководящей силы, создавая некие ячейки для более удобного руководства такого количества рабов и разных элементов промышленности. Таким образом начали образовываться отдельные семьи, а затем целые семейства. Одни обладали незаурядным интеллектом, другие проявляли лидерские навыки и умели дисциплинировать других, третьи имели огромное количество крышек и ресурсов, а четвёртые всё выше перечисленное. Одни пришли с Пустошей, другие с основного региона, третьи были из Стойла. Влияние города расширялось, рабов появлялось всё больше, работорговцы становились всё более организованными... а семейств становилось всё меньше. Последнее из-за непредвиденных обстоятельств, которые могли случиться, и они начинали ослабевать финансово, а другая семья поглощала и забирала себе её вид деятельности вместе со всем её имуществом, включая рабов. Королева увидела в этом плюс, поскольку их вид деятельности вовремя перенимало другое семейство, а значит, что ни одно звено промышленности не постигнет забвения. Угроза захвата не позволяла никому расслабляться, все искали и выдумывали различные способы отдалить себя от проигрыша. Это только способствовало развитию. В итоге, до сегодняшнего дня осталось только пять семейств, Пятёрка Великих Семей Ванхувера. Как многие и говорили, она добилась процветания города потом и кровью — потом рабов и кровью врагов.
— А Принц откуда появился?
— Никто не знает, где его откопала Вермилион. Может, в одном из каких-нибудь исследовательских центров или в одном из Стойл.
— Стойл?
— Да, не одно Стойло обнаружил Ванхувер. Там они находили технологии и оборудование, которые потом использовались для развития города, а главное — новую, свежую и здоровую рабочую силу. Один раз они даже нашли Стойло, предназначенное для пегасов. В Ванхувере пленённые пегасы стоили бешеных крышек, и приобретали их в основном для себя, то есть, для развлечения и утех. Разумеется, были и те, кто избежали этой участи, но их было крайне мало. Практически от всех обнаруженных Стойл не осталось камня на камне, всё демонтировали и, либо переплавили, либо использовали для нужд города. — Теперь понятно, откуда был тот пегас у полицейского участка на Мейнстрит. — Поиски новых Стойл не прекращаются и поныне.
— Никогда не встречал настолько организованного и перспективного сообщества, если не брать во внимание торговлю друг другом, — проронил я, в очередной раз восхищаясь достижениями Ванхувера. Разумеется, с дисциплинированностью Легиона Цезаря он не сравниться, как и с масштабами производства Новой Калифорнийской Республики, но в качестве самодостаточного города однозначно не имеет аналогов.
— Кстати об этом. Твоя подруга рассказала, откуда ты. Я поделилась с тобой информацией, а теперь ответь мне взаимностью и расскажи о том, что сейчас творится в основном регионе.
— Без проблем.

Я поведал ей тоже самое, что и Принцу. Черри удивило, что на востоке идёт восстановление города по принципу, который был в Ванхувере. Филлидельфия. Централизованное использование рабов. Помимо этого её заинтересовали аликорны и Единство, ещё ей понравилось упоминание о Литлпип, которая самоотверженно помогала нуждающимся и героически спасала всех без разбора.

— Значит, за долгое время на пустошах ничего особенного не изменилось. Прискорбно это говорить, но Ванхувер — единственный город с потенциалом развития и восстановления Эквестрии, — тяжело вздохнула Черри. Если бы она знала о Новой Калифорнийской Республике из моего мира или Вегасе, который выглядит по-иному благодаря моему вмешательству.
— Какие у вас планы по поводу решения проблемы рабства в Ванхувере? — полюбопытствовал я.
— Глобальных — никаких, — сказала Черри, как отрезала.
— Совсем никаких?
— Не сомневаюсь, что тебе известно мировоззрение раба, которое в нём воспитывают в «Школе». Проще говоря, их учат дрожать перед свободой и принятием своих решений, их учат быть зависимыми от других. В течении больше ста лет развивалось такое воспитание, с каждым годом раба всё сложнее было переубедить в том, чему его учили. За последние несколько десятилетий это сделать невероятно трудно, на это необходимо потратить много времени. Мы даже не пытаемся освобождать таких рабов, но, по крайней мере, пытаемся их украсть и перепродать более снисходительным хозяевам, полностью освобождаем лишь тех, у кого возникло неустойчивое мировоззрение, у Фло его ещё недостаточно, но она уже встала на этот путь, подозреваю, что не без твоей помощи. Это одна из главных проблем. Воспитание. С ним тягаться сложно. 
— А вторая?
— Принц. Именно он поддерживает идеологию «хозяин-раб», лишь только избавив Ванхувер от его влияния можно добиться перемен, которые приведут к избавлению города от работорговли. Ему подчиняются все, а если кто и осмелится ослушаться, того он сотрёт в порошок. Буквально. Из-за этого его считают чуть ли не непобедимым божеством. Он владеет уникальными способностями и максимальной защитой. Его невозможно застать врасплох. Если ты подумываешь о том, чтобы убить его с расстояния, то вынуждена тебя огорчить. Он эквиноид, в него встроены какие-то магические приспособления, создающие невидимый барьер. Эквиноид — это довольно известная гипотеза о его могуществе и молодости. К Принцу можно подойти и даже потрогать его, но если на него летит что-то с большой скоростью, то барьер отражает это. Хоть сбрось на него мегазаклинание, он, наверняка, выживет, но есть один существенный минус барьера: он отражает лишь первый удар, от остальных приходится уворачиваться самому. Чем сильней удар отразил барьер, тем дольше он будет восстанавливаться. Так что, внезапно его убить не получиться. Даже если и получиться его ранить, то бесполезно — он очень быстро регенерируется. Он быстр, силён и имеет множество смертельных заклинаний. Это известно из старых архивных наблюдений, когда его ещё не считали опасным, попытавшись однажды его убить. Может, это слухи... или убедительная постановка, но никто проверять не осмелится.
— Дохрена могуч этот ваш эквиноид, — слегка шокировано проронил я. — Кто его создал?
— Нашёл у кого спросить. Если мы не знаем, где его откопали, то о создателях и подавно. Ты понимаешь, что сражаться против Принца — это всё равно что подписать себе смертный приговор.
— У вас совсем нет плана?
— Нет. И мы просто будем делать то, что в пределах наших возможностей, не больше.
— Расширяйте эти возможности.
— Проще сказать, чем сделать, — горько улыбнулась единорожка. — Пока мы будем перепродавать рабов, незначительно изменяя их внешность и блокируя воспоминания. Продолжим попытки в перевоспитании подходящих для этого рабов, а также... не выделяться. Мы и так едва не попались. Как ты видишь, Доджера захватили. Нашего самого профессионального и скрытого агента.
— Ладно, — разочарованно вздохнул я. Теория Принца по поводу смены внешности рабов и манипуляций с их памятью оказалась очень близка к истине. У Принца действительно всё под контролем. — Мне нужно проветрить мысли и проверить кое-какое место. — Я поднялся с дивана.
— В случае чего, я могу располагаться на твою помощь?
— Возможно, — ответил я, пожав плечами. — Зависит от обстоятельств и контекста. Повисло молчание. Грустное и печальное. Перемены... от Принца трудно будет избавиться. Тягаться с ним невозможно... это смертельный приговор...
— До свидания, — сказав я, нарушив тишину и направляясь к двери. Оказавшись на пороге кабинета, я добавил, несколько задумавшись: — Смертный приговор, да? У меня несколько раз получалось едва-едва разминуться с костлявой. Находился в глубокой ж… коме из-за сильного радиационного облучения, мне простреливали голову в упор, всадив две пули, воровали мои жизненно важные органы, хоронили заживо. Меня столько раз пытались убить, что невозможно сосчитать, но как видишь, я ещё до сих пор дышу и неугомонно шевелю крупом. Принц... Если у кого-то что-то не получалось, это не означает, что у другого ничего не выйдет. Сам Принц тому доказательство... включая и меня, — сказав последнее, я ушёл из кабинета не дожидаясь их реакции и направился к выходу. Надеюсь, эта пафосная речь хоть как-то вдохновит их с новыми силами взяться за проблему рабов. Нельзя сдаваться, необходимо искать решение проблемы, рано или поздно, она должна появиться.

Опять же, я не сторонник работорговли. Если кто-то хочет быть чьей-то слугой, служить своему хозяину верой и покорностью, то пускай. Я не потерплю, когда этот выбор отнимают, и после этого ничего не остаётся, кроме как смириться. Это обычное воровство. Хотя... в таком случае я ничем не лучше тех, кто отнимает жизнь с помощью свинца и меча. Это тоже воровство. Если кого-то убиваю, то я также лишаю и его выбора — жить. Никто не хочет умирать, неважно, ради чего или кого. Может, разница всё-таки есть… Я же убиваю не невинных. Как говорят, «плохие» личности заслуживают наказания, поскольку они уже сделали свой выбор и им придётся ответить за это. Выбор, из-за которого по их прихоти и желаниям страдают окружающие. Иными словами, я забираю жизнь тех, кто ворует её у невинных, и которые не осознают сделанных своих поступков. Те же рейдеры — они идут на поводу у эмоций и желаний. Пока это единственный вариант для поддержания порядка, я надеюсь, что рано или поздно нам не придётся будет убивать друг друга... 

И когда я стал таким наивным?

---

По пути к выходу меня встретила Фло и заключила в объятия.

— Спасибо вам за поддержку и одобрение, — бодро проговорила она после того, как обняла. — А также за эту возможность... Я даже не знаю, что и сказать. Мне всё ещё страшно, волнуюсь и... но когда вспоминаю вас — становится легче.
— Очень приятно слышать, — улыбнулся я. — Рад за тебя. Помни, я буду навещать тебя время от времени, если со мной ничего не случится... Ты уже выбрала, в каком направлении хочешь быть самостоятельной?
— Меня попросили сделать то, что у меня лучше всего получается. Я имею готовить только еду, к тому же, вы упомянули, что мне стоит развивать свои навыки готовки. Здешние повара сообщили, что у меня есть потенциал... чтобы это не значило. И… я помню отель-ресторан, мне мне бы хотелось однажды угостить вас отменным клубничным десертом!

Я засмеялся. Как же у неё удалось выбрать момент. Клубничный десерт… Оказывается не только я запомнил это «приключение» с ним. Фло он показался таким изысканным и превосходным во всех смыслах, что она, наверняка, обязала себя угостить чем-то подобным кого-нибудь ещё. Она с интересом наблюдала за мое реакцией. Мой разразившийся смех, восприняла неоднозначно и даже забеспокоилась, что сделала что-то не так.

— Фло, какая же ты очаровашка, — улыбнулся я, закрыв глаза и подняв голову, затем вновь взглянул в её голубые глаза. — В таком случае я буду гораздо чаще тебя навещать.
— Мне десерт так понравился, что я решила научиться их готовить. Ведь они прекрасны...
— Отличный выбор! Ну ладно... я пойду. Всего хорошего, — сказал я, развернувшись и направляясь к выходу.
— И вам удачного выбора, Дэниэл.

Я не оборачиваясь поднял копыто и помахал.

Ради изменения чьей-либо судьбы я готов пойти на риск и увидеть благодарность в виде слов. Помочь кому-то поверить в себя, научить осознавать свои последствия и учиться на ошибках, желательно чужих... Дорогого стоит. Говорят, что «спасибо в карман не положишь» — это так, но мой «внутренний карман» стал богаче, от этого на душе стало, вопреки логике, немного легче. Я чувствую себя лучше с каждым разом, как осознаю это.

---

Метель… Через несколько часов, как я вышел из Стойла поднялась холодная снежная метель, неплохо так облепив меня снегом. Ни черта не вижу. Если бы не ПНВ, то мне было бы трудней ориентироваться.

Я с трудом добрался до туннелей, решил там переждать бурю и скоротать время за тренировками заклинаний по барьеру и телепортации. Можно было бы потренировать навыки магического ремонта, но не было, собственно, на чём практиковаться. Всё у меня было в удовлетворительном состоянии.

Мне следовало бы вернуться к Стальным Рейнджерам и отдать бы им этот жёлтую ключ-карту, но решил сначала проверить ту тропинку между скалами, учитывая, что она, относительно, не так уж и далеко. К стальномордым заскочу после этого. Странно, почему тот ключ был розовым, а этот жёлтым? Хм... Зуб даю, что это как-то связано с шестью Министерствами и их символами.

Ну ладно, сейчас мне необходимо поспать самую малость, а то, идя во время бури, я заметно подустал, но именно тренировки в магических заклинаниях забрала все мои силы и беспощадно уложили меня на спальник. Перед сном я сперва заморил червячка, потому как чертовски проголодался из-за того, что растратил слишком много своей магической энергии. Это самый быстрый способ восстановить магическую энергию с наименее печальными последствиями.

Мне нужно избегать такой вещи, как «выжигание». Это как перенапряжение у людей, только связанно с полным истощением магической энергии. Возникнут проблемы с использованием магии на определённое время, необходим отдых, чтобы восстановить её запасы. При выжигании у тебя происходят головные боли, в основании рога, тошнота и ощущение пустоты внутри себя. Не хочется связываться с этим выжиганием. Хотя, зная свою удачу, я непременно почувствую это на собственной шкуре.

Вздремнул в железнодорожному туннеле без задних ног, не меньше одиннадцати часов продремал. Снаружи уже не слышалась буря. Славно.

На выходе меня обдувал слабый горный прохладный ветерок, слабо теребившим мой плащ. Небо полностью окутано пасмурными облаками. Тоскливая атмосфера. С другой стороны в округе не слышны выстрелы, крики и взрывы — лишь шум ветра.

Внезапно у меня возникло чувство, что за мной будто кто-то наблюдает. Это чувство нельзя объяснить, оно появляется лишь спустя долгое время путешествий по просторам Пустошей. Я прошёл ещё около сотни метров, однако ощущение слежки не исчезло. И я решил внимательно изучить местность, используя тепловизор, потому что датчики в ПипБаке не засекли никого поблизости в этих горах. Здесь почти никого нет, поэтому в этих краях путешествовать относительно безопасно, если не считать внезапных лавин или ночных снежных бурь.

Устройство в шлеме не обнаружило ни единой живой души поблизости. Может, преследователь слишком далеко, чтобы радиус действия тепловизора достиг его?

— Кто бы ты ни был, но я знаю, что ты рядом. Покажись, иначе я отыщу тебя сам, а потом сделаю из тебя духи! — как можно громче прокричал я. Мои слова разошлось по всей окрестности.

Через несколько секунд я заметил летящий силуэт, чем ближе он становился, тем яснее его можно было различить. Это был пегас в знакомой блекло-зелёной боевой броне. Он аккуратно приземлился рядом со мной. Я достал «Шёпот Ночи» и нацелил его на своего преследователя. На нём был шлем того же оттенка, что и броня, он закрывал лишь глаза, рот прикрывал серый шарф. На его боевом седле с левой стороны прикреплена полуавтоматическая винтовка с глушителем, а с правой — энергомагическая винтовка изумрудного оттенка. 

— Кто ты такой и зачем преследуешь меня? — выжидающе спросил я у незнакомца. Он снял шлем... вернее, она сняла свой шлем и приопустила шарф, чтобы её мордочку было полностью видно.
— Какие пони... зачем следишь за мной? — спросил я, свободно вздохнув и глядя бежевой пони в глаза через своё забрало. Духи из неё были бы очаровательными и весьма приятными.
— Я иду с тобой, — кратко ответила она, когда я повесил свою винтовку сбоку.
— Воу-воу, — я поднял копыта в знак протеста. — Охлади порывы свои, милашка. Я никогда не ныряю в озеро отношений, когда не знаю, какие демоны там водятся. Я тебя не знаю. С чего вдруг? Да и почему ты скрывалась? Не играй со мной, словно котёнок с клубком нитей, иначе запутаешься в них.
— Мои цели совпадают с твоими, — без колебаний ответила пегаска.
— Не вешай мне лапши. Скажи честно, почему ты скрытно преследовала меня?
— Ты мне не веришь?
— Мотли, я никогда и никому не доверяю на все сто процентов. Даже самому себе. Кто бы со мной ни был, я всегда оставляю шансы, что мне засадят ножа в спину, или то, что могу сойти с ума и не заметить этого. Совпадали бы твои цели с моими, ты бы не просиживалась в одном месте. — Эти слова пегаска восприняла с оттенком удивления. Сомнений быть не может, это выжившая в той битве, где был Анклав. Неудивительно, почему моё подсознание так остро отреагировало. Может, то была инсценировка Анклава, чтобы внедрить своего агента в ряды какой-либо организации на поверхности? Судя по всему, как её тут же приняли с распростёртыми объятиями в Стойло, где спрятан штаб ополчения работорговле это звучит вполне ожидаемо… Так, что за ерунда разбушевалась в моём сознании? Скорее всего, Черри её просто отправила следить за мной.
— Я тебя понимаю, мне мало кто доверяет, — вздохнула она, отведя взгляд, а затем вновь взглянула мне в глаза. — Скажу так, как есть. Черри попросила меня понаблюдать за тобой.
— А вот это больше похоже на правду... Нечто подобное я и предполагал. Вот и славно, — я добродушно улыбнулся. — Главное, открытость. Я не против, что ты будешь следить за мной. Мне скрывать нечего. — На лице Мотли вновь промелькнула тень удивления. Она не ожидала, что я сам соглашусь, чтобы за мной наблюдали. Я же понимал, что если бы отказался, то она так или иначе незаметно следовала бы за мной, и как бы я её не звал, она не покажет себя больше, а так у меня увеличатся шансы больше узнать об Анклаве и, возможно, получится добыть их силовую броню для главного писца Стальных Рейнджеров. — Теперь, расскажи, какими навыками ты обладаешь?
— Умею обращаться с огнестрельным и энергомагическим оружием, взрывчаткой, также умею драться на копытах, быть незаметной и оказывать первую помощь.
— Сильно, — впечатался я. — ты разведчица из Анклава, я полагаю? — проговорил я, сделав изумлённый вид, словно для меня это новость.
— Бывшая. Я уже не состою в их рядах, — ответила Мотли. Она вообще никак не отреагировала на то, что её сочли разведчиком Анклава. Можно предположить, что ей не впервой, когда её считают шпионкой с облаков. Существо с небес и с крыльями... были мы сейчас на Земле, я бы назвал её ангелом. Она первый представитель своего вида, с кем я впервые общался, поэтому она заслужила эту кличку. Насколько я знаю, в этом мире это слово, «Ангел», используется только в качестве имени, правда его корни исходят не из культуры пони.
— Почему ушла? Я уверен, что не принести сюда мир, дружбу и жвачку...
— Мои личное прошлое тебя не касается, — впервые в голосе пегаске почувствовался гнев и раздражение.
— Только если будешь слушаться меня и делать то, что я скажу, чтобы ты не наделала глупостей. Всё ясно?
— Я буду вести себя, как сочту нужным. Ты мне не указ…
— Ну уж нет, мой тоскливый ангел, — перебил я её. — Либо так, либо никак. Не волнуйся, я не собираюсь затягивать тебя в постель, ровно как и бессмысленно жертвовать тобой в бою. Да, я не в восторге от того, что кто-то будет совать свой милый носик в мои дела несмотря на то, что я не собираюсь создавать коварные планы, направленные против деятельности Черри и её ансамбля, но, тем не менее, ничего против не имею. 
— Так и быть.

Я пытался поговорить с ней о чём-либо, но она отвечала: «Не интересует» или «Не имеет значения». Её, вероятно, заинтересовали бы мои рассказы о другом мире, а ещё то, что я сам оттуда. Я уже молчу о том, что являюсь пришельцем из другого мира. Однако буду молчать из-за того, что задолбаюсь объяснять каждому спросившему меня встречному, откуда я действительно.

Мотли действительно мне больше всего напоминает молчаливого Буна, который вечно ходил с хмурым и унылым лицом и на все вопросы отвечал в стиле «не суй свой нос туда, куда собака свой хрен не суёт». Конечно, именно это он не говорил, но он говорил с таким выражением и «эмоциональностью», что можно подумать, будто он это и имел в виду. Я не виню его за то, через что он прошёл. Убить свою собственную жену… Я думаю, он поступил правильно — ей лучше умереть, чем быть рабыней Легиона. Помимо этого там было около сотни легионеров. Так что его жена была всё равно обречена.

Мне рассказывали, как он забавно улыбался, когда ходил со своей, ещё живой, женой, как он с удовольствием слушал её, и ему было совсем неважно, что она говорила. Он наслаждался прелестным щебетанием своей любимой. Он должен был стать отцом. Так что он убил не только свою жену, но и будущего ребёнка. Не каждый может пережить подобное, если это вообще возможно. Когда я потерял Брис, то я чувствовал то же самое, что и Бун, только за исключением того, что напрямую не убивал свою любимую. И ребёнка… Вот я был бы не против, чтобы у меня родился сын или же дочь. Было бы весело, несмотря на то, что за ними нужен постоянный уход и внимание.

Эх, интересно, каково это чувствовать себя любящим отцом? Сколько радости, столько любви ты отдаёшь своему ребёнку, ты намерен сделать всё возможное для своих детей, только чтобы увидеть их счастливые улыбки. Наверно, это прекрасное чувство… и оно мне не суждено, потому что моё сердце принадлежит путшествиям. Я привык долго путешествовать в одиночку… Нет, это звучит как-то грустно. Правильней сказать — путешествовать в уединении с самим собой. Побыть наедине со своими мыслями — это полезно. Может, путешествия — моя единственная радость в жизни? Странствовать тяжело, но мне это по плечу. Я не боюсь трудностей, я люблю их преодолевать. Вот в чём я вижу смысл. Может, это и есть то, что я ищу, может, это действительно моё призвание — странствовать по пустошам и преодолевать эти трудности? Однако почему же я тогда чувствую себя, словно пустой сосуд? Пустота внутри меня не даёт мне спокойно путешествовать. Нет, это не тот ответ, который искал.

Мне с трудом удалось заслужить доверие Буна, и позже я помог ему расправиться с его проблемой. Мы отправились в Биттер-Спрингс, дабы он смог найти кое-какие ответы, и практически в это же время это место атаковал отряд Легиона Цезаря. Он надеялся, что умрёт при защите этого лагеря и таким образом получит искупление за свои прегрешения в этом месте. Я сказал ему, что искупление можно найти не только в смерти, но и в жизни, и пока он жив, эта возможность существует. Он изменился тогда, больше не относился ко всему столь равнодушно. После второй битвы на дамбе Гувера он стал охранником караванов, в частности караванов Кэсс.

Может, если я смогу заслужить доверие Мотли Клауд, то смогу узнать, что с ней произошло и почему она покинула Анклав, и тогда смогу ей чем-нибудь помочь. Ведь хочется увидеть улыбку на этой симпатичной мордочке с разноцветными глазами. Я добьюсь улыбки Мотли Клауд, не смотря на то, что её ко мне подослали, но я не показываю ей своих чувств, всё-таки, она может обернуть их против меня. 

Костьми лягу, но Мотли улыбнётся!

---

Я отыскал ту тропинку, которую обнаружил пару дней назад, и я поднялся по ней, Мотли без лишних вопросов пошла следом. Со временем тропинка обрывалась и упёрлась в щель пещеры, шириной в три пони. Достигнув её, я и получил оповещение свое ПипБака о том, что он отметил это место на карте: «Хэвенли-Харбор». Небесная гавань… интересное название для места в скале, расположенное почти у самой вершины горы.

Внутри пещеры царил беспросветный мрак. Благодаря прибору ночного виденья в наших шлемах мы увидели в конце пещеры на расстоянии около десяти метров от нас металлические широкие двери. Мы не спеша подошли к ним. Здешнюю гробовую тишину нарушали лишь постукивания наших ботинков по камням и скрежет гравия, под этими самыми ботинками. Чем ближе мы подходили к двери, тем лучше и отчётливей различали какой-то слабый шум за ними. Похоже на звук гудения ламп.

Когда мы нажали на кнопку у двери, те раздвинулись и предоставили нам вход в помещение, полностью отделанное из бетона и чёрной стали. Напротив входа располагалась следующая дверь… нет, это был лифт, рядом с которым установлена небольшая консоль. Помимо неё, лифта и гудящих мерцающих ламп в прямоугольных стеклянных трубках, излучавших безжизненный белый свет, здесь ничего не было.

— ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! ВТОРЖЕНИЕ! — внезапно завопил голос из динамиков, как только мы переступили порог дверей, что я аж вздрогнул от неожиданности.

Система безопасности... И как же я не догадался?! Словно из воздуха появились четыре турели, когда прямоугольные части покрытия на полу и потолке отодвинулись, а оттуда выглянули эти металлические фигуры под завязку набитые боеприпасами: две турели сверху, две снизу. Их вооружение угрожающее направилось на нас, они тут же начали по нам палить.

До того, как появились турели я вовремя успел возвести магический щит впереди нас. Синяя пелена магии защитила нас от пуль. Однако лишь на несколько секунд, потому как моих навыков всё ещё недостаточно, но этого хватило, чтобы мы смогли отступить и спрятаться за порогом дверей. Как только мы исчезли из виду турели перешли в режим ожидания, перестав стрелять.

— Значит так, по моей команде уничтожишь турелей сверху, а я пригнусь и возьму нижних. — Она кивнула. — Давай!

Мотли быстрым ходом отступала назад, дабы снизить вероятность попадания и начала палить по турелям, а я пригнулся, включил заклятие прицеливания и выглянул из-за угла с револьвером наготове. Пегаска пару раз промахнулась и несколько пуль задели её броню, однако она уничтожила турели. Я же успешно расстрелял весь барабан револьвера и вывел турели из строя.

— Ух, — прозвучало из моих уст. — Ты в порядке?
— Да. Броня выдержала парочку попаданий. Пули пришлись на защитные пластины.
— Отлично. Это было довольно близко. Впредь, следует быть осторожным в этом месте.

Мы вызвали лифт и спустились вниз примерно на десять метров. Странно, что консоль у лифта не была заблокирована, учитывая, что автоматизированная оборона была в боевом режиме. Внизу мы вышли в просторное прямоугольное помещение, напротив нас располагался ещё один лифт. Здесь помещение построено по лекалам Убежищ и Стойл, только оно выглядит заметно попросторней и повыше. Вполне вероятно, что к строительству этого места приложило копыто Стойл-Тек, причём для тех, кто склонен к клаустрофобии. Справа от нас было две лестницы: одна вела вниз, другая вверх. Для начала я решил проверить нижние помещения в надежде отключить оборону этого места.

На нижнем уровне было несколько «Стражей». Я решил проверить действие своего имплантата, который генерирует и позволяет испускать особый электромагнитный импульс из моего правого копыта — «Генератор ЭМИ».

Активировав имплантат в ПипБаке, я, следуя стандартной процедуре, прижал правое копыто к груди, чтобы привести его в действие, тем самым собирая энергию для броска. Через три секунды я почувствовал, как собрался заряд внутри моего копыта (внешне это тоже видно — копыто слегка мерцало синим сиянием). Я резко взмахнул копытом, чтобы бросить накопленную энергию в необходимом направлении — в «Стража». Для отмены действия имплантата, нужно всего лишь осторожно опустить копыто. Аналогичные действия необходимо сделать для активации подобного имплантата, только этот используется против живых существ — «Микроволновый излучатель». Этот имплантат находится в моём левом копыте. Его заряд поражает противников небольшим огненным взрывом и тут же поджигает их. Я могу использовать каждый из этих двух имплантатов около пяти раз подряд, потом необходимо примерно пять-шесть часов на восстановление их энергии. Однако в этом есть плюс: отпадает нужда во всяких там батареях или особых зарядных устройствах.

ЭМИ-заряд достиг «Стража» и отрубил некоторые его системы, отчего он был на краткий промежуток времени дезориентирован. Всё-таки, у него довольно крепкая защита. Мотли тут же использовала своё боевое седло, чтобы добить его, пока он оказался недееспособным, но затем бежевая пегаска с удивлением на меня смотрела. 

— Ты только что испустил электромагнитный импульс, — сказала она, точно заворожённая.
— Всегда имею туз в рукаве, — проговорил я, глядя на искрящего робота.
— Имплантат?
— Имплантат.

Дальше мы обезвредили остальных роботов по подобной схеме: я использую ЭМИ, а затем Мотли добивает робота энергомагическим оружием. В конечном итоге, я полностью разрядил на роботов «Генератор-ЭМИ». Исследуя технические помещения, мы нашли место, где можно было отрубить всех роботов — рядом с реактором бункера, где было множество систем и подсистем обеспечения бункера. Реактор расположен в отдельном защищённом помещении. Последние двести лет он работал в режиме ожидания, к примеру, поддерживая в работе вентиляционную систему и освещение. В данный момент на полноценную работу его оставшейся энергии хватит на несколько месяцев, а также в этом помещении, между прочим, контролируется система безопасности бункера. Он перешёл в полноценный режим в тот момент, как только мы переступили порог этого бункера, активировав турели.

Из главного терминала системы безопасности стало известно о произошедшем здесь инциденте. Случился непредвиденный сбой в системе безопасности, из-за чего охранная система, в виде роботов и турелей, атаковала всех жителей бункера. Это случилось во время падений мегазаклинаний. В реестре терминала указано, что внезапно запустился боевой режим охраны, вместе с которым произошёл сбой, и все, в том числе жители этого места, попали в разряд нарушителей.

Сейчас главные системы находятся в стабильном состоянии, более незначительные малость пострадали и требуют починки вот уже двести лет, но для осуществление этого необходимы редкие детали. Я выяснил, что система охраны бункера оказалась уязвимой для подземных толчков и землетрясений, которые вполне могли быть вызваны из-за падения мегазаклинаний. Халатность при постройке этого места и программировании систем безопасности повлекли за собой смерть его жителей. Вероятно, это может исправить только специалист по программированию, коим и является Лемон. В программировании я не профессионал, но мне достаточно знаний, чтобы суметь взломать терминал или перепрограммировать одного бота, но не целую систему обороны. Доверить местоположение этого места я могу только ей... мне что-то совсем не хочется доверять кому бы то ни было из Ванхувера.

Проверив остальные помещения бункера, мы обнаружили больше дюжины скелетов пони, ставших жертвами сбоя системы обороны. Вместо того, чтобы они валялись здесь, мы сожгли скелеты в утилизаторе отходов на нижнем уровне. Это было одной из причин, почему я сделал это. Главной причиной было то, что осталось лишь исправить некоторые технические неполадки, и всё. Здесь есть всё, что нужно для жизни. Осталось только вновь закупить мебель и некоторое оборудование, так как роботы уничтожили или по крайней мере испортили почти всё, что находилось в этом бункере во время зачистки.

Бункер состоял из двух основных уровней: нижнего и верхнего. Верхний уровень считался жилым, так как там располагались столовая, кухня, общий туалет, душевая, медицинский отсек, игровая комната с уничтоженным содержимым мини-бара, и около двадцати отдельных жилых спален, при чём не маленьких. Входы в спальни располагались в одном большом зале, состоящий из двух ярусов. Зал имел высоту около десяти метров, другие помещения тоже были не низкими, но этот самый высокий. В нём также было много кресел, журнальных столиков, больших диванов, картин и искусственных растений. Одним словом, общий зал или зал отдыха, где могут собраться все жители и провести задушевные беседы.

В среднем все помещения и комнаты бункера были минимум три метра в высоту. Я сначала подумал, что, по сравнению с пони, этот бункер для каких-то великанов, но выяснилось, что он построен для одной богатой пегасьей семьи. Глава этой семьи был военным полковником в отставке. Его звали Дезерт Винд и этот бункер предназначался для его жены и детей, братьев, сестёр и, конечно же, их семей. Теперь понятно, почему здешние помещения такие просторные. Из этого следует вывод, что среди пегасов распространена склонность к клаустрофобии.

К слову, для главы семьи предназначались собственные апартаменты, которые, судя по старым бумагам находящихся здесь, назвали «чердаком», потому как он находился выше остальных зон. Там была просторная гостиная, спальня и собственный туалет с душевой. Я сообщил Мотли, что займу именно эти апартаменты, на что она никак на это не отреагировала. Лемон сказала бы что-то остроумное на тот счёт, что я занял лучшие апартаменты.

Убрать по всему бункеру пыль и грязь, выкинуть мусор, и оставить лишь тот, который можно использовать для починки чего-нибудь в этом месте. Я вот подумал, безопасно ли здесь жить, если брать во внимание, что охранная система истребила здешних жителей, как газонокосилка — траву? По крайней мере её можно использовать позже, если Лемон сумеет тут всё наладить. Сейчас я её полностью отключил.

Так как это место было для богатой семьи, причём половина из них были военными, то здесь были и дополнительные удобства, располагались они на нижнем уровне, который можно назвать ещё техническим. На этом уровне находилась лаборатория, часть оборудования в ней окончательно испорчено, гидропоника (из-за неисправности автоматизированных систем, а также без должного ухода все эти растения засохли), мастерская (тут всё обстояло как и в лаборатории — часть оборудования испорчено, а часть уничтожена), стрельбище с тренировочным залом, просторный склад, утилизатор отходов и ангар. Ниже этой зоны располагались небольшое помещение с реактором, а также с оборудованием и приборами других систем и подсистем бункера.

На складе уцелело малое количество патронов, пара видов огнестрельного оружия и несколько комплектов стандартной боевой брони. В бункере много чего было испорченно и уничтожено системой охраны, но всё это можно восстановить и отремонтировать. Главное, что сам бункер не пострадал и что он работоспособен. Остальное поправимо. Нужны только детали, новое оборудование, мебель и время, а главное — много-много крышек, чтобы закупить всё это, так как не сомневаюсь в их дороговизне. Как никак это редкое и ценное оборудование.

Как я и предполагал ранее, внутренний антураж бункера и системы выполнены по лекалам Стойл и Убежищ. Волт-Тек, а теперь и Стойл-Тек всегда допускали какой-нибудь просчёт при постройке подземных сооружений. Неудивительно, учитывая, что при постройке подобных огромных проектов можно чего-то не учесть. Однако слишком уж банальный такой просчёт в системе безопасности, его не могли не заметить.

Самое лучшее, что я обнаружил в этом месте — летающее транспортное средство, находящееся в ангаре. Его корпус тёмно-серого цвета, по бокам прикреплены два несущих винта. По плавным формам этого летательного аппарата у меня сразу появились мысли об одной организации — Анклав. Именно они имели подобный воздушный транспорт и до определённого времени только они были единственными владельцами винтокрылов.

«Винтокрыл» — пронеслось у меня в голове, когда мы впервые оказались в ангаре и увидели этот транспорт.

— Вот это находка... Вертибак, — проронила Мотли. Бак… Бак. Здесь много собственных названий заканчиваются на «бак». Этот мир не перестаёт удивлять меня своими курьёзами. Я засмеялся.
— Чего смеёшься? — спросила Мотли, посмотрев на меня с недоумением.
— Удаче, — ответил я, отсмеявшись.
— Удаче?
— Именно. Если он ещё и работает, то окажется, что моя удача достигает космических высот. Ты умеешь им управлять? Потому что я, разумеется, нет.
— В Анклаве управление воздушным транспортом является одним из вещей, которые должен знать каждый пегас. Я смогу им пилотировать, но профессионализма в этом от меня не жди. Тем более в бою, — Мотли оглядела винтокрыл… то есть, вертибак. — Оно всё равно не имеет какого-либо вооружения. Это вертибак гражданского предназначения, который мог купить любой, у кого банковские ячейки ломились от огромного количества денег. — Странно, что вертибак принадлежавший отставному военному полковнику не имел какого-либо вооружения. — Судя по всему, — продолжила пёстроглазая, — это самый обычный гражданский вертибак, один из первых его моделей — CV-01. Он являлся средством передвижения, появившееся незадолго до войны. Он не годится для боевых действий, но квалифицированные механики, разбирающиеся в этом транспорте могут их модифицировать. Всё-таки, вертибаки, как и любую технологию можно было улучшить. Инженеры намеренно пытались сделать его конструкцию гибкой для будущих улучшений.
— То есть, его и вправду можно улучшить? — Мотли кивнула. — Славно. Давай осмотрим его изнутри.

Внутри находилась примерно дюжина сидений, а также кабина пилота, она предназначена для одного, который сидел за штурвалом и управлял транспортом. Перед пилотом располагалась панель управления с массой различных датчиков, кнопок и рычагов. Мотли кратко объяснила, как управляется вертибак. Штурвал отвечает за положение несущих винтов, что позволяет управлять полётом, наклоняя его в нужную сторону. Педали под креслом помогают осуществить поворот вокруг горизонтальной оси. Небольшая, но заметная ручка возле сидения контролирует винтовой ход, иными словами, увеличивает или уменьшает скорость при вертикальном или горизонтальном движении. Приборное оборудование на панели в основном состоит из датчиков анализа высоты, запаса топлива, угла наклона, скорости полёта, частоты вращения винтов, температуры за бортом, состояние машины и её элементов, нагрузки на двигатель, радары, а также многих других подобных им приборов.

Про то, какие основные типы управления есть у вертибака, я и так знаю: вертикальный взлёт, горизонтальный полёт и возможность зависнуть в воздухе. Мотли рассказала мне, что правым копытом удерживают и контролируют штурвал, а левым задействуют остальные элементы управления.

— Всё это очень интересно, мой пёстрый ангел. Хочется посмотреть, как ты им управляешь, — произнёс я, лукаво глядя на пегаску. Я на винтокрыле летал лишь раз, когда бежал из мобильной платформы Анклава, запустив в неё ракеты с орбиты. Во второй раз я летал на огромном самолёте, когда направлялся из восточного побережья на западное.
— Меня зовут Мотли Клауд... Как ты назовёшь свою птичку? — спросила пегаска, смотря на приборы и нажимая несколько кнопок.
— А это ещё зачем? — любопытно спросил я, подняв бровь.
— Очевидно, оно уже имеет название, но при смене владельца меняется и название... Все пилоты Анклава называют свои летательные аппараты каким-нибудь именами или прозвищами.
— Так ты же пилот, вот и называй.
— Я только покажу тебе, работает он или нет. Пилотом быть не собираюсь, — жёстко ответила пегаска. Так, включаем умилительный режим. Я состроил самую грустную, печальную и умоляющую мордочку, мол, Мотли моя единственная надежда на полёты в небесах. 
— Ну позязя, — заканючил я, смотря при этом в пёстрые глаза пегаски.
— Не могу… — с трудом отказала она, глядя на меня. Я чуть ближе наклонился к ней. — Нет. — Я не сдавался и наклонился ещё ближе. — Нет! — крикнула она, я притворно отпрянул от страха и заскулил.
— Ну л-а-а-адно, — буркнула пегаска, опустив голову и тяжело вздохнув, — ненадолго побуду твоим пилотом, — с трудом выдавила из себя Мотли.
— Большое спасибо, Молли. Ты лучшая, — я крепко обнял её.
— Так, хватит дурачиться. И повторюсь, меня зовут Мотли Клауд, — она лёгенько и с оттенком смущения оттолкнула меня. О! Её эмоциональный щит наконец задрожал. — Поднимай птичку на поверхность. Имя придумывай сам.
— Почему это так важно?
— Говорят, что как птичку назовёшь, так она и полетит.
— Назовём её так, как она полетит. — Я телекинезом сумел достать и дёрнуть за рычаг, который находился прямо на металлической платформе с вертибаком. Платформа не спеша и со слабым металлическим скрежетом поднималась вверх. Сверху над нами открылся люк, открывая вид на серое небо. Я с бежевой пегаской залез в транспорт.
— «Молли» мило звучит, — сказал я, размышляя и стоя позади пегаски, которая в свою очередь сидела за креслом пилота. Пегаска ничего на это не ответила — она проверяла панель управления вертибаком, а также запускала двигатели. Винты медленно пришли в движение, разрезая воздух вокруг себя. Я вскользь посмотрел на датчики и приборы — всё было в состоянии нормы, судя по положениям стрелок, находящихся на данный момент не в красной зоне.

Подняв движущуюся платформу на поверхность, мы приготовились к взлёту. Рядом с взлётной площадкой был лифт. Он вёл вниз, в бункер. Это был тот самый второй лифт, который мы увидели на выходе из другого лифта со стороны железной дороги. К слову, как оказалось, лифт, с помощью которого мы попали вовнутрь бункера, был «чёрным ходом». Естественно, пегасам не обязательно ходить, особенно, когда у них есть ангар с летающим средством.

— Готовы к взлёту, — равнодушно сообщила Мотли.
— Взлетай, мой ангел! — восторженно сказал я, и тут я услышал как винты резко начинали работать более интенсивно, и те начали издавать характерный рокочущий звук. — Если вертибак взлетит, то постарайся, чтобы мы не врезались в скалу! — добавил я ей с беспокойством. 

«Хоть бы этот вертибак не взлетел на воздух от взрыва» — пронеслось у меня в голове и я чего-то вдруг заволновался. То ли из-за недостаточного мастерства Мотли в пилотировании летающего транспорта, то ли потому, что эта машина не летала целых двести лет.

Я в этот момент подумал, может назвать его «Винтокрылом»? Вертибак «Винтокрыл»… странно звучит. 

Тем не менее, мы взлетели...