−102° по Цельсию

Глава 0_2: Я и "Компания".

Глава в стиле повседневности.

Яркий свет. Он прорезается сквозь мои закрытые глаза, а вокруг стоит сильный холод. Громкое щёлканье по клавишам. Оно щипцами вырывает меня из чёрного сна, которого я даже не видела. И я пронзительно вдыхаю, словно впервые мои легкие заполняются легким водянистым воздухом, глаза застилает белая пелена. Как будто я снова рождаюсь.

И кто-то взволнованно мне говорит:

— Спокойно-спокойно! – я чувствую прикосновение чего-то холодного к моему левому плечу, а затем ложусь обратно на ледяную поверхность. – Попытайся расслабиться. Ты меня слышишь?

Белая пелена начинает сходить, но я до сих пор ничего почти не вижу. Страх неизвестности тисками сдавливает мне горло, пробую успокоиться. И вот я начинаю видеть: кругом стоит аппаратура, я нахожусь, похоже, на хирургическом столе. Только вот он из металла, и из-за этого по всему телу бегают мурашки. Неизвестная снова повторяет:

— Ты меня слышишь?

— Д-да… — выговариваю я с дрожью и пытаюсь защитить свои глаза от ужасного пронзающего света.

Боги, какой же он яркий.

— Замечательно. Не вставай пока.

Мои глаза привыкают, и я убираю своё копыто и вижу над собой множество лампочек светящих прямо на меня. Такие лампы обычно ставят в операционных комнатах королевских больниц. В провинциальных более примитивная аппаратура, но не здесь. Я поворачиваю голову, в сторону, где я слышала женский голос и вижу сидящую перед зеленым экраном компьютера серую кобылу. По бокам её головы протезы «Анвила» выполненные в переменной чёрно-фиолетовой гамме – так же, как и её волосы. Вороную среднюю гриву украшали частые ярко-фиолетовые пряди. Аккуратно и дерзко подстриженные. Рваная прическа, как обычно любит носить либеральная молодёжь.

Она громко, будто с замкнутой гордостью нажимает на пробел и поворачивается ко мне. Её аметистовые глаза ловят меня своим скептическим взглядом. Вдруг с ужасом для себя замечаю, что у неё нет ушей. Инвалид явно ждёт моих дальнейших действий, но я и понятия не имею где я, кто она и чего от меня хочет. И тут меня начинает одолевать поступающая к горлу рвота.

— Так, тихо-тихо-тихо. Всё окей? – произносит та, стремительно ринувшись ко мне и придерживая меня за спину.

— Да – опять повторяю я, вернувшись на исходное положение. – Сколько с меня, Док?

Земная начинает весело смеяться над моими словами и возвращается обратно на своё тёмное кресло.

— Вот так прям сразу? Без «Где я?», «Кто ты?» и «Чего это я тут делаю?».

— Не хочу засыпать лишними вопросами… лучше говорить сразу…

— Ну, в таком случае скажу тебе, что я не док, а просто та, кого попросили последить за тобой и навести пару справок… Это ж как тебя навозник так проткнул?

Я непонимающе переспрашиваю:

— Какой ещё навозник?

— Роботы, собирающие трупы. Стрёмные такие. Разве ты не в курсе?

До меня начинает доходить. Похоже, когда я потеряла сознание, гробовщик собрал меня вместе с остальными трупами, а она сейчас думает, что дроид именно напал. Странно, что робот собрал меня ещё живой без разбирательств.

— … Я в… курсе…

— Болит?

— Давит… не очень приятное чувство…

-Просто полежи и не напрягайся. Так что произошло?

— В аварию… попала.

На столе, на котором стоял небольшой экран, рядом с сияющей синим клавиатурой лежал пистолет. Массивный, чёрный, как в многочисленных криминальных фильмах и телесериалах. Только этот ещё был и настоящим, что ещё больше разбавляло напряжением ситуацию.

— Не бойся. Я в тебя стрелять не буду… если ты тоже будешь вести себя адекватно. – сказала серая, перехватив мой взгляд.

— Я всё понимаю… вдруг бы я оказалась сумасшедшей маньячкой?

— …Ответишь на мой тестик?

— «Тестик»?

Не особо люблю, когда я попадаю в подобные передряги. Что ещё за тест я должна для неё пройти и почему должна? Надеюсь, это не займёт у меня много времени, так как тратить его я совсем не собиралась. Но что поделаешь – на пистолет я лезть не горю желанием. «Тестик» — звучит как-то наиграно безобидно.

— Верно, «тестик». Я задаю вопрос, а ты честно на него отвечаешь. – она вытащила из под клавиатуры и чашки чая планшет с какой-то бескрайней писаниной.

Только сейчас заметила её правое копыто, которым она только что взяла планшет с листком: оно было механическим. Похоже тоже «Анвильская» работа, но довольно необычная и искусная. Внутрь металлического аналога они каким-то образом умудрились запихнуть рабочий механизм трансформации. Сейчас её копыто походит на большие щипцы, хотя секунду ранее выглядели как совершенно обычное копыто. Волшебство протезирования и свежие умы творят чудеса. Похоже, это ещё и военная модель, поэтому мне, пожалуй, следует следить за своими движениями.

Наверное, тяжело носить на себе столько металла, особенно когда проходишь мимо заряженных зон.

Увидев количество текста, я уже приготовилась к долгому изнуряющему мои головные извилины допросу со всеми вытекающими. Забавно иногда проходить тесты – появляется иллюзия того, что кому-то ты интересна как личность, хотя на самом деле всем наплевать на тебя.

— В чём суть вопросов?

— В общем, я называю их «Кто есть кто». Хочу составить твой личностный портрет. Ты ведь не возражаешь?

Ладно, по крайней мере, она хотя бы доброжелательна и культурна, что сейчас большая редкость. Может в этом здание есть ещё такие же пони?

— Не возражаю… но к чему это всё? Зачем вам мой… «портрет»?

— Тебе пока идти не куда, а на счёт того, что бы выгнать тебя мнения в нашей «компании» разделились. Поэтому пока думаем дать тебе временные ночлег…

— А как вы будете определять – вру я или нет?

— Я определяю ложь с полуслова. Считай, что сидишь на детекторе лжи. Начнём?

Я перешла в положение сидя и укуталась белой скатертью, как одеялом, выдохнула и расслаблено посмотрела на неё.

— Давай…те.

— Оки-доки. Вопрос первый: как тебя зовут?

— Эндлесс Винтер.

— Винтер, значит… Винтер – это фамилия?

— Да. Можете звать меня просто Энди.

— Хорошо, Энди. Будем тебя так звать. Второй вопрос: пол.

В моём разуме словно образовалась великая брешь между здравым пониманием и мысленным барьером.

— … В смысле пол?

— Ну, всякое бывает. Ладно, не буду тебя мучить этим тупым вопросом, и перейдем сразу к следующему. Сколько лет?

— Семнадцать. – с сокрытым ликованием ответила я.

— Есть какие-либо проблемы с психикой? Только не злись.

— Нет, конечно…

Это будет долгая игра в «горячую картошку». Я и понятия не имела, сколько мне ещё нужно отвечать на её вопросы и всё же несколько мне раз пришлось солгать ей в страхе перед тем, что она и вправду умеет определять правду. Я солгала ей на вопросах про мою семью и ориентацию. Ненавижу, когда меня жалеют, и не хочу чтобы это вновь повторялось. Но вроде бы серая и не заметила этого и опустила. Лучше пусть думает, что у меня всё немного солнечнее, чем есть на самом деле. Что мои родители сейчас в Атеосе, а я просто направлялась туда.

— Какие у тебя навыки?

— Ну… всего понемножку. Я хорошо стреляю. Умею щиты снимать… Ещё могу готовить!

— Неплохо. Спасибо, Энди за терпимость. – с улыбкой говорила она. – Меня зовут Астрея.

Её имя меня тоже улыбнуло.

— Как спутник?

— Как спутник. – Кобыла с именем ночного светила лишь смущенно пожала плечами, засунув листок обратно под клавиатуру.

— Очень люблю наблюдать за Астреей ночью. Она такая захватывающая.

— Хех! Надеюсь, меня ты тоже полюбишь!.. – она резко перешла на до нелепости серьёзный голос. — …Только за мной ночью не подглядывай.

— А кто вы?

— Раньше, ещё до наступления холодов я жила в Сфере. Знаешь такой город?

— Э… нет…

— Это на юге. Наполненный неоном город, в котором переплелись современная наука, мрачный нуар и яркая картинка «светского» общества. Сфера – подземный город. Причём сам город находиться в как бы стальном шаре гигантских размеров. В пятисотых там были только исследовательские базы, а только потом решили обосновать новый мегаполис.

— Должно быть очень захватывающе.

Мой разум начал воспроизводить эти картины в своём уме. Я любовалась рекламными щитами, была заморожена тем, насколько прекрасен город наполненный неоном на высоте ста метров. Незабываемый вид на километры и километры футуристический построек разной величины и невозможных форм. Огромные крутые металлические коробки, будто тянущиеся друг к другу, нависали над узкими и переменно широкими улицами. Бесконечные потоки парящих машин на аэроавтостраде и бурная вечная ночная жизнь.

— Да, очень… Я работала информатором… Сначала самостоятельным, то есть заказным. А затем перешла на работу в страже. Дерьмовые были времена…

— Почему?

— Расовый департамент ставил не малые рамки на нашу работу. В вампирском и крысиных гетто не было ни камер, ни какой-либо охраны. Для нас их районы были слепой зоной. Только потом, после дел с «кровавыми фермами» мы накрыли несколько таких и пару притонов. Как ты думаешь, прислушались ли власти к нам после нашего открытия?

— … Да?

— Не-а. Бизнес был выгоден для семьи Краймов. Они получали не малый процент со всех сделок связанные с «багрянцем» и этой самой чёрной продажей крови. Можно сказать, они были королями на запретном рынке. Да и более того Краймы занимались продажей оружия. Только вот это никто не мог доказать… ведь они важные шишки в парламенте.

— Разве легко держать такой бизнес в изолированном от всего мира городе?

— А в чём проблема? Вот, например «Гранд-Холдинг». В информации о предприятии написано, что у них есть лицензии на производство химической продукции: мыла, препаратов, шампуней. А так как оно частное мы не имеем право на обыск без вещественных доказательств. Даже не важно, что все их документы липовые.

— И это значит что…

— Это значит, что если я видела одного из наркоторговцев на сделке и не сделала с ними селфи на фоне тридцати шести пакетов чистого багрянца, то я не имею права обвинять его в наркоторговле. А сейчас всем вообще наплевать на нравственность...

— Разве никому не важны мнения самих сотрудников? Это же бред!

— Бред. Но, увы, по закону должны быть доказательства. Из-за этого мне и моим коллегам пришлось… «взять сверхурочные». – Астрея тяжело вздохнула.

— А кто вас так..?

— Что «так»?

Я стеснялась даже намекнуть на её необычную внешность и протезы. Не хочу показаться грубой или неуважительной. Но вот она начинает меня понимать, приглаживая своё копыто, которое через мгновение тут же превратилось в своеобразное подобие четырехпалой фантастической руки. Металлические когти сжимались и разжимались, как нечто непривычное и неестественное. Наблюдать за тем, как протез меняет форму, всё равно что наблюдать за полноценным сложным механизмом, о работе которого можно только бросать догадки.

— Первый мой протез мне вживили в четырехлетнем возрасте… — всё с той же улыбкой продолжала Астрея. — Видишь ли, ещё с самого моего рождения у меня были проблемы и… не было ушей. Я не могла слышать из-за отсутствия ушных каналов и поэтому по счастливой удаче я попала в программу «Анвил индастриз»... Там мне вживили две эти металлические штуки по бокам головы, которые заменили мне уши. Протез по специальным нервам соединили с головным мозгом. А на счёт моих копыт не волнуйся. Это уже я сама сделала.

— Но зачем расчленять себя ради протезов?

Она невзрачно прикусила нижнюю губу и отвела взгляд.

— … У меня такой стиль. Это мой способ самовыражения и моя личная фишка.

Похоже, Астрея фанатела от протезирования. Своим внешним видом она напоминает одного из представительниц молодежных субкультур, таких как панки. Она «украшала» своё тело всё более и более сложными кибернетическими механизмами, из-за чего она медленно превращается в робота прямо на глазах. Главное что бы это не зашло слишком далеко – возможно, оно так и будет… Но похоже даже сейчас она чувствует, что когда-то нужно было остановиться.

— Это выглядит необычно… но главное чтобы вы не переборщили. Фиолетовый вам к лицу.

— Спасибо! Думаю тебе пора познакомить с остальными.

Всё ещё смутно. Моё сознание тяжело преодолевает новые трудности, как сквозь вязкую болотную жижу. Всё как-то неестественно, словно во сне. До сих с тяжестью верится, что это не сон. Может я давно умерла там, в снегах, а всё это лишь плод моего больного воображения? Всё вокруг слишком реальное для того, чтобы назваться просто иллюзией. Пока что я ещё претворяюсь наивной девочкой, но я почти уверена что Астрея и её «компания» не представляют для меня никакой угрозы... Мне очень хочется в это верить. Стоит ли говорить о том, как давно я общалась с обычными пони?.. наверное, и вовсе разговаривала с существами, не желающими мне вреда?.. Пока я буду скептиком, но от хорошей компании я точно не откажусь. Попытаюсь оказаться полезной.

Об Астрее я могла сказать многое и одновременно с этим не смогу быть уверенной в своих мыслях, но в чём-то я уверена точно. Астрея – пони сложных систем, криминала и общественных структур. Она буквально выросла на фундаменте эпохи кибернетики и похоже более чем понимает все её прелести и мерзости. По мере того, как она говорит можно заметить её наигранные эмоции: улыбки, усмешки – они являют собой лишь разукрашенной ей самой оболочкой. Я уверена, у неё полно своих тёмных секретов, о которых я просто обязана узнать.

Операционная была лишь одной комнаткой внутри большого длинного вытянутого транспорта. Это я осознала из вида необычных вогнутых железных стен и расположения других комнат и сильно удивилась. Я то думала, что мы находимся в каком-нибудь здании на подобии больницы. Здесь было уютно: посреди коридора расстилался длинный синий ковер, который заворачивал на лестницу и шёл на первый этаж. Стены, рядом с дверьми исписаны разными невозможными орнаментами, захватывающими дух. Внутри всё было выполнено в сером металлике.

— А где мы находимся?

— Это наш так называемый «дом на колесах». Крепкий, тёплый, а у подобных махин природа много жрать. Мы как раз здесь собирались заправиться.

— Мы на заправке?

— Сейчас тяжело купить топливо без посредников. Топливо обходиться в кругленькую сумму и чтобы купить подешевле мы ездим в Колдивль. Сейчас мы в местном ангаре. Колдвиль не самое приятное место, пусть здесь и пытаются жить в спокойствии… Не советую ходить туда одной.

У неё забавная манера речи.

— Хави! – окликнула Астрея стоящую у бледного окошка кобылу. – Это Энди!

Тёмно-синий окрас единорога великолепно подчеркивал её горящие жёлтые глаза, а на её серьёзном лице из-за чего-то стояла немая мина. Между своих губ она держала сигарету с синей полоской на конце. От таких сигарет всегда пахнет душистой лавандой. Необычный запах принадлежал фирме «Бон Стрит», которая производит специальные «табак» для «особых» личностей. А точнее вампиров. И, похоже, эта сама Хави курит их не ради запаха лаванды. По её лицу можно с легкостью узнать душевное волнение. Мы с ней почти коллеги. Вкусный аромат...

— Привет. Меня зовут Хайвэй. – говорит она не выпуская сигарету изо рта.

— Привет… — сухо отвечаю я, смотрю на неё и уплываю куда-то в закрома своего подсознательного.

— Это Хайвэй тебя поставила на ноги. Ну, точнее не на ноги поставила именно. То есть залечила в тебе дыру.

— И как же тебя угораздило?.. – её голос звучал спокойно и безразлично, а взгляд наседал мне на голову.

— Попала в аварию… очнулась уже со штыком в животе.

— Мгм… Я рада, что ты жива… — вампирша перевела взгляд на Астрею и выдохнула клуб дыма — но всё же я не особо рада тому, что нам ради неё пришлось потратить три меры панацеи… так ещё и этот чудила вывел в жука два рожка и, мать его, ракету.

— Ты что такое говоришь? Ты же сама говорила, что ты хочешь, чтобы она осталась. Что у тебя опять стряслось?

На её лице тут же заиграли эмоции. Она чуть не проронила слезу, только вот вампиры не могут испытывать эмоций в полной мере. Хайвэй указала правым копытом на комнату в конце коридора и сдерживая свою злость произнесла:

— Он сказал, что я к ней пристаю! Понимаешь!? Он думает, что я к ней лезу!

— … Постой пока здесь, Винтер. Я схожу с кое-кем поговорю.

Вот я и осталась наедине с обиженным холодным существом. Какая же всё-таки ирония.

— Прости за то, что… за то что я сказала. – неожиданно и сочувственно сказала мне Хави, глядя в прозрачно-молочное окно.

— У вас там какие-то проблемы?..

— Да… так… хотела посмотреть состояние малышки, а Лайтхаус, параноик хренов, подумал, что я пристаю к ней… Представляешь? Подумал что я педофил!.. Вот ведь говнюк… Правда… у него есть на это право… мне не стоило так сильно обижаться.

За стеклом можно было увидеть просторный ангар, в котором стояли разные дряблые и побитые машины, прицепы и аэрокары. Странно, что на этих летучих авто до сих пор кто-то летает: при такой отвратительной погоде топливо стынет за считанные секунды. На одной из строгих мрачных стен выделялась большая надпись белой краской «П-2».

— Милые снежинки… красивая снежная тучка. – Обреченным голосом вдруг произнесла вампирша.

-…Что?

— Твоя марка. Симпатичная.

— Спасибо… ты тоже. Ой, то есть твоя тоже!

Хайвэй грустно вздохнула, указала на свой пустой бок, но затем свела губы в скромной улыбке.

— Я восприму это как комплимент. – сказала она. – Как же я с этим всем устала...

Внезапно последняя дверь отварилась, и оттуда вышел белый голубоглазый пегас с чёрствым лицом и твёрдой поступью. Блондин выглядел авторитетно, особенно с этим глубоким шрамом, одной долгой линией тянущийся от самого лба и по переносице к правой щеке. Прямиком за пегасом вышла пыхтящая Астрея, которая всем своим видом показывала свою накаляющуюся напряженность.

— В чём дело Лайт? Лицо мне разьебать пришёл?

Жеребец пожал её за плечо, устало обдул свою чёлку и заглянул ей прямо в сверкающие глаза.

— Прости меня, ладно? Просто я немного перегрелся… Покипятился. Ты же меня знаешь.

— … Ты мне лучше скажи, откуда у неё сифилис горла?

Лайт медленно убрал копыто с Хави.

— …Лайт. Похоже ты не договариваешь… Откуда?

Он продолжал стоять в оцепенении. Пригладив свою гриву, он сделал шаг в сторону и забегал своими глазами по волнистому ковру.

— Твою мать… — слетело с его парализованных шоком уст. – Сучий ублюдок… чтоб ты горел в пекле…

— Лайт!

— Я виноват в этом! Это я решил оставить её без присмотра!.. – на его глазах начали выступать горькие слёзы. — … К-когда я вернулся… Этот поддонок… он её… он её…

Потерянный в печали и слезах, он прижался спиной к стене и спустился на пол, прижимая к своему лицу копыта. Сейчас он не выглядел таким жестоким, каким я посчитала его с первого взгляда. Теперь мне искренне его жалко. Наверное, сейчас ему очень больно. Сифилис никогда не звучал достаточно безобидно.

— Я хочу с тобой поговорить об этом… Я могу ей помочь… но боюсь, могут быть… последствия. – попыталась подбодрить его Хави.

— Главное…главное вылечи эту заразу! Да блять… блять…

Астрея, всё это время молчаливо стоящая в стороне, подошла к нему и помогла подняться.

— Нам нужно ещё сходить в Колдивль. Соберись, Хаус.

— Я ещё раз посмотрю её горло и попробую что-нибудь сделать… — Хави изящно бросила сигарету на потоках своей золотой ауры прямо в мусорку — … И не буду ничего с ней делать… такого.

Белый пегас перевел свой дух.

— Спасибо… хорошо. Пошли собираться.

Вампирша в последний раз посмотрела на меня и почесала мне гриву, с той же милой улыбкой произнеся:

— Тебе бы в душ сходить.

Наша подготовка к вылазке в Колдвиль шла не долго. Я надела свою куртку, вновь обмотала копыта и припрятала в правом кармане нож. В отличии от меня Астрея и Лайт захватили с собой оружие по серьезнее, что являло собой не добрым знаком. Лайт спрятал под своё серое пальто небольшого размера обрез, а Астри в свою очередь не прятала свой пистолет и держала его в кобуре на правой ноге. Хави, видимо закончив операцию, зря времени не теряла и аккуратно зашила дырку в куртке, оставленную той злощастной арматурой. А в ней что-то есть, в этой вампирше. Да и я вроде ей понравилась…

В ангаре, когда мы втроём покинули самоходный вагон на гусеницах, меня окружили большие просторы пещерных помещений. Напротив лифта находился выход в морозную пустошь, которая скрывалась за накрепко сомкнутыми железными зубами ангара. Рядом с тёмно-синей снегоходной машиной стояли две кобылы необычной кислотной внешности. Казалось, что всего лишь взглянув на них, можно потерять трезвость рассудка. Одна из них, та, что сидела на капоте и смотрела в свой электронный планшет, возмущенно произнесла:

— Я до сих пор не могу понять... Где квадрат «Н-150» и где «Р-151»?

— «Н-150» на севере, а «Р-151» южнее. – ответила вторая.

— И где север?

— Вот куда ты сейчас задницей своей повернулась, там и север!

Большинство современников типично пользуются системой навигации «Оутлак». Когда большинство дорог и путей ушло под снега, именно эта система стала основной, так как она являлась многофункциональной и простой в использовании. Вся Аврелия в «Оутлак» разбита на сетку и представляет собой подобие шахматной доски. Районы разбились и получили свои индивидуальные номера. Благодаря этому стало возможно отмечать районы повышенной опасности, перестраивать дисплей и дать прежним места новые короткие имена. Получать информацию о погодных изменениях, враждебных существах. «Оутлак» стал особым языком для обитателей снежной пустыни. И всем известно, что квадрат «Я-98» самый опасный и самый холодный во всей Аврелии, а «З-135» это координаты Атеоса – города-столицы.

Когда двери лифта закрылись, почти сразу запустилась передача радио. Голос был до боли знакомым, выразительным:

“... *треск*... и даже в такие неблагоприятные времена для нас существует Вера. Именно Вера и воля к жизни на протяжении веков творили чудеса. Мы преодолели множественные бедствия, разрухи, войны и катаклизмы, и сейчас наша общая задача — не падать духом. Собирайтесь в группы, ищите припасы и направляйтесь в Атеос. Там вы обретете свой дом и место среди нас. Вместе мы сможем выжить. Мы сможем построить свой мир.”

Принцесса Хэвэн своей продолжительной двухсотлетней службой во имя Северных королевств, всегда показывала себя с лучшей стороны, как мудрый и рассудительный правитель. С тех пор как она пришла на трон, беспорядков стало гораздо меньше, хотя это можно было связать с удручающей ролью прошлой принцессы Саншайн. Она продержалась на престоле всего-то два года и для многих эти два года были временами несправедливости и тирании. Саншайн не являлась членом королевской семьи, но была её родственником. Из-за неожиданной смерти королевы на её собственном балу и загадочного исчезновения её племянницы, единственным кандидатом на престол оказалась фанатичная Саншайн. Мало кто пытался сопротивляться её воле, так как её поддерживало всё духовенство, а она сама считала, что слышит голоса богов. Она управляла королевствами железным копытом и не думала слазить со своего места, что было ей пригрето. Эта сумасшедшая подавляла насилие насилием, демонстративно проводила казни над «еретиками» и усиленно боролась с ополчениями, вынося огромные жертвы. Лились реки крови вперемешку со слезами скорбящих.

Сейчас всё изменилось, но я до сих пор вижу Хэвэн в своём роскошном дворце посреди огромного залитого солнечным светом города. Её звучание здесь казалось на потеху слушателям. И ведь действительно, что сейчас значат принципы и вера? Все давно забили на это крест.

В лифте пахнет не особо приятно, как будто здесь только что скурили целую коробку сигарет. Не понимаю пони, которые не могут справиться со стрессами и табачной зависимостью. Все процессы творятся у нас в голове, а значит, что мы сами можем их контролировать, даже не прилаживая к этому усилий. Просто нужно набраться и развить в себе достаточной силы воли, чтобы дать отпор негативу. Создать в своём уме свой мирок с идеальной жизнью, тёплыми переживаниями и неисполненными мечтами. Своя оболочка, которой можно накрыться в момент горя и защититься от душевной боли.

— Астри? Ты в порядке?

Я вначале не поняла, почему Лайтхауса взволновало состояние Астреи, но когда я увидела её побледневшее лицо и тяжелое дыхание я тоже испугалась.

— Да… всё хорошо… ненавижу этот лифт…

-Надо было тебе остаться… Не волнуйся, мы скоро доедем.

— Что с тобой? – спросила я.

— Да так… ничего…

Но я-то видела, как сильно она дрожит. У неё чуть ли не подкашивались ноги от леденящего кровь страха, и я осязала этот страх в воздухе.

— … Мне нужно выйти.

Астрея двинулась вперед, но жеребец стоящий спереди нас резко оттолкнул её и прижал копытом к стене.

— Ты поедешь дальше! Вместе с нами!

Кобыла лишь обхватила его ногу и пыталась освободиться, но все её попытки оказывались тщетными. У неё начинается приступ.

— Пожалуйста! Дай выйти!

— Мы все уже на нервах! Я это понимаю! Мы прошли с тобой слишком многое не для того, чтобы теперь ты боялась залезть в эту чёртову стальную коробку! Держи себя в копытах и хватит страшиться такой ерунды! Тебе ничего не грозит!

Она начала успокаиваться и дышать медленнее, спокойнее, так же как дышит ребенок, который когда-то рыдал, а теперь получил своё заветное мороженное и стал успокаиваться. Лайт отпустил её, вернулся на своё место и мрачно извинился.

— Мне полегчало.

Я попыталась остудить ситуацию своим развязным вопросом, на который решила ответить Астрея, чтоб отвлечься:

— А у вас, что… есть горячая вода?

— …Мы обычно бочек нагреваем сами. Не совсем удобно конечно… Лайт, я, наверное, сама разберусь с продуктами, а вы идете за топливом. Разделимся. Так будет быстрее.

— Хорошо… Винтер, ты бывала в Колдвиле когда-нибудь?

— Нет… никогда.

— Запомни… это тебе не веселая прогулка по солнечной аллее. Колдвиль буквально кишит всякими маргиналами, головорезами и шизиками. Не говори ни с кем: ни с грифонами, ни с пони, ни с крысами и определенно с жуками. Пытайся не смотреть никому в глаза и помалкивать. Нам сейчас совсем не нужны проблемы с местными активистами. Но если что… я тебя прикрою.

— Что… они поддерживают, эти активисты? – зевая, добавила Астри.

— …Фашизм

Одно из самых ужаснейших слов в нашем языке. Это словом означает боль, кровь, жестокость, ненависть. Это слово проклинают и одновременно с этим восславляют. Из-за него ведут войны и лишаются рассудка.

-…. Они борются против правильных вещей… но методы слишком жестоки…

Астрея добавила:

— Я рада, что Хайвэй не поехала с нами…