Упырь
Глава 5
Для тех, кому стало интересно, что же это была за ужасная музыка: https://www.youtube.com/watch?v=eBhh23-paLU
Она не понимала. Или не хотела понять? Сам Охотник пока ещё не рисковал вступать в бессмысленный спор между давними подругами, а только сидел в глубоком кресле, сложив на груди передние ноги.
Он слушал, как единорожка пыталась убедить пегаску, что упыри опасны, что они угрожали ей и многим другим, что они едва не стали причиной гибели этого достопочтенного джентелькольта, на что та невнятно бормотала про святость любой жизни, постоянно отводя взгляд.
Добрая душа. Добрая и навивная. Хотя она и называла упырей обыкновенными напуганными животными, она и понятия не имела, какой смысл в этих словах. Судя по кьютимарке, она обязана была знать базисные теории о поведении хищников и, вероятно, на них она и упиралась при контакте с ними. Но упыри, хоть и являясь по природе скорее падальщиками, чем хищниками, не попадали ни под одну известную трактовку в зоологии. Но для этой замкнутой в себе пегаки, они оставались всего лишь полуразумными зверушками. Ах, если бы она видела, на что способны эти “зверушки”. Зверушки, которые одним точным ударом палки или камня были способны проломить голову взрослому яку и только потом задуматься, зачем они это сделали. Зверушки, которые приносили с собой такие жуткие орудия уничтожения живой силы, до которых все вместе взятые инженерные умы Эквестрии не додумались бы даже при самом садистском подходе к делу. Зверушки, среди которых встречались особи с магическим потенциалом молодого аликорна и в течении года способны были развиться во второго Короля Сомбру.
И то, что для любого нормального разумного существа было чудовищным пережитком варварства, упыри воспринимали это как нечто нормальное и закономерное. Однако, даже исключая все предыдущие измышления, они были опасны, поскольку были из другого мира. Наука призыва, шёпотом называемая “Демонологией”, являет собой одну из самых опасных школ магии, и её адепты знают, что любое вызванное из иного плана существо способно находиться в чужом мире только отведённый магом отрезок времени, по истечению которого, заклинание возвращает его обратно. Заклинание было построено так исключительно для безопасности призывателя и призываемого, поскольку, зачастую, организм существа из иной сферы попросту погибал в чужой атмосфере — чистейший воздух мог оказаться для них смертоносным ядом. Но не для упырей. Они сами, каким-то образом находя лазейки, проникали в этот мир и не только существовали обособленно, но и по некоторым смелым гипотезам, становились многократно сильнее. Именно это предположение и дало начало утверждению, что появление упырей связанно с их личной жаждой лёгкой жизни и собственного самосовершенствования, без приложения особых на то усилий.
Но хватит о высоком, думал он уже достаточно, пора начать действовать. Удастся ли снять с пегаски розовые очки или она будет продолжать верить в травоядных хищников — это уже не важно, пора с этим заканчивать.
— … Он дал мне слово, он обещал, что всё будет хорошо, — жёлтая пегаска с уложенной на бок розовой гривой уже сжалась в углу, вероятно надеясь, что гости перестанут её замечать и уйдут сами собой.
— Слово, — как-то рассеянно произнёс Охотник. Спорящие пони моментально стихли от неожиданности. — Слово, слово…
Он медленно поднялся, и в его крепкой фигуре чувствовалась угроза, отчего единорожка невольно заслонила собой подругу.
— Слово, — более мягко повторил он. — Вы готовы брать с них слово? Готовы доверять тем, кто живёт ложью и скрытностью? Можете с полной уверенностью довериться им, я не стану тратить времени на споры, но подумайте об остальных. Пройдёт немного времени и, почуяв нашу слабину и свою силу, они начнут действовать. Я не придумываю, это нормальное поведения для плотоядных, так они устроены. Может завтра, может через неделю, а может через год и всё что опровергает мои слова – их обещания. А теперь скажите, вы готовы принять их сторону и положить на чашу весов сотни жизней? Ведь если вы ошибётесь, и они вас обманут, всё то, что произойдёт, будет на вашей совести. Но я всё равно их найду, с вашей помощью или без неё.
Обе пони застыли с медленно отвисающими челюстями, для них подобный ультиматум был шоком. Как бы пегаске не хотелось оставаться посередине, на нейтральной стороне, у неё бы это не получилось. Чем бы не закончилась эта история без участия Охотника, но точно ничем хорошим для самой затворницы. Либо длительный тюремный срок, либо, что ещё хуже, участь марионетки упыря, которая с каждым днём утрачивает себя как личность, всё больше становлясь пародией на фамильяра.
— Подожду на улице, хорошо подумайте над ответом , — сказал единорог и, слегка поклонившись, накинул на спину плащ и вышел вон.
Старый замок Величественных Сестёр. Кто бы мог подумать.
Заброшенные останки бывшей резиденции принцесс всегда пользовались дурной славой и даже на пике Эры Гармонии, когда для всех пони было золотое время, в это место не рисковали забредать даже самые отчаянные охотники за сокровищами и мародёры. Идеальное убежище, пускай и слишком приметное – руины форта и осыпающиеся стены дворца были заметны среди проросших многовековых стволов даже кромешной ночью.
Притаившийся в корневищах Охотник слегка высунулся из своего укрытия, когда между зубцов сторожевой башенки что-то шевельнулось. Показалось. Верилось с трудом, но за полчаса наблюдений с помощью заклинания ночного видения, не было замечено ни патрулей, ни даже одиноких часовых. Это можно было бы принять за очень непрофессионально расставленную ловушку, если бы не одно но: музыка. С расстояния, на котором находился единорог, её было почти неслышно, а едва проскальзывающий ритм казался монотонным “вум-вум-вум”. Они словно бы кичились собственной самоуверенностью, казалось вот-вот музыка станет громче, всколыхнёт тёмный лес новой, доселе невиданной мелодией, и обитающие в руинах создания разом прекратят скрываться и тогда наступит конец.
Единорог поправил ремни сползшей к ногам сумки и, осмотрев окрестность напоследок, ползком выбрался наружу. Бывшее перед стенами поле уже давно заросло высокой травой с острыми стеблями, горькими на вкус и грубыми на ощупь. По пути до самого рва, в котором растительного сора оказалось просто невероятное количество, Охотник всё же наткнулся на два взведённых медвежьих капкана, ржавеющие пасти которых он благополучно обполз и одну растяжку, на проверку оказавшуюся учебной имитацией.
Пока Охотник ползком продвигался вдоль рва, его вниманию предстали очередные доказательства нахождения упырей. То и дело под брюхом шуршали опустевшие пищевые пакеты, трещал картон разорванных коробок “сухпаев”, звенели пустые бутылки и хрустели мнущиеся алюминиевые банки. Ещё одной паскудной привычкой иномирцев было гадить везде, где только можно, даже рядом с местом своего обитания. Единорог на миг задумался, во что бы превратилась вся их планета, если бы эти создания заселили её целиком, но почти тут же отбросил эти неприятные для анализа мысли. Голову накрыла тень и единорог, пробравшись под навесным мостом, который уже давно сроднился с местной почвой и стал мостом обычным, взобрался по отлогой горке и тут же слился с тенью крепостной стены. Музыка стала громче и намного отчётливее, теперь в ней явственно угадывался какой-то постоянно повторяющийся, неприятный слуху мотив. Не обладающий музыкальным слухом единорог кое-как разобрал в этой пародии на музыку звуки трубы и аккордеона.
Когда он тенью скользнул вдоль древних, заросших плющом внешних защитных стен, его вниманию предстала такая же старая и дышащая на ладан калитка, судя по состоянию ворот оставшаяся единственным входом в замок напрямую. Единорог неслышно подкрался к воротине и, приложив ухо, прислушался. Это было трудно, учитывая уже конкретно поднадоевшую музыку, которая стала совсем уж громкой и назойливой, но он разобрал чей-то недовольный ворчливый голос. “Значит, охрана всё-таки есть”.
Охотник, встав чуть поодаль, сверкнул рогом и через несколько минут сквозь толстый слой прогнившего дерева стал проступать силуэт упыря. Тепловидение не давало точной картинки, но судя по нелепой позе и расположению наиболее тёплых участков тела, привратник сидел прямо напротив калитки. И был один. Единорог взвесил в магическом поле прихваченный из сайвы похожий на щуп дротик, встал поближе и, как ни в чём не бывало, постучал. Силуэт тут же резко дёрнулся — его владелец явно не должен был сейчас спать, а затем красно жёлтая фигура поспешно вскочила и с нетвёрдой походкой подошла к калитке, на другой стороне которой единорог уже метил дротиком в пульсирующее лёгкое.
— Кто? — Голос был вязким и тягучим, только спросонья.
Охотник ничего не ответил и только отвёл копьё назад, набирая замах для удара.
— А? — Привратник явно решил, что не расслышал и подошёл ближе.
Усиленное магией метательное оружие с треском пробило влажную древесину, фигура вздрогнула, попыталась закричать, но её попытка окончилась единственным сиплым выдохом. Телекинезом убрав засов, единорог открыл дверцу калитки, на которой до сих пор висело облачённое в зелёную форму тело. Приспособленное под караулку предвратное помещение встретило его тишиной и капающими звуками. Деловито оглядываясь, единорог обошёл стремительно расползающуюся красную лужу и свернул в единственный боковой проход, в котором могли быть спящие сменщики. Это был один из редких моментов, когда оказываешься прав и в тоже время совершенно поражён результатом.
В небольшой комнате за круглым столом сидело существо. Внешне оно было фактически неотличимо от обычного пони, если бы не одно но. Его передние ноги лежали на столе, а на месте копыт было нечто ужасающее: это словно стало результатом работы изощрённого экзекутора: копыта расщепились и их куски превратились в уродливые подобия драконьих пальцев. Охотник смог позволить себе поморщиться, поскольку существо его не видело — на его голове была грубая чёрная повязка, закрывающая глаза. На столе в одном известном существу порядке были разложены комплектующие детали одного из орудий упырей. От удивления единорог даже не сразу услышал обращённый к нему вопрос:
— Ну, начинать? Я уже устал ждать. — Шевеля и разминая свои костяные манипуляторы (пальцами это назвать было нельзя), выродок нетерпеливо встряхнул гривой.
Охотнику хватило секунды, чтобы сообразить, что к чему.
— Время пошло, — Он даже не пытался сильно менять голос, треклятая музыка звучала и здесь.
Упырь с готовностью кивнул и потянулся к пружине. Единорог прошёл мимо него и остановился перед громоздким металлическим шкафом. Осторожно срезав цепь, и как можно тише выпустив её из петель, он открыл оружейный шкаф. Чего в нём только не было. Несколько коротких автоматов с аккуратно уложенными на отдельных полочках маслёнками и магазинами; две винтовки со скользящим затвором, у одной из которых примкнут штык; несколько пистолетов и револьверов, напротив которых аккуратно высились однотипные коробочки с патронами соответствующего калибра; один обрез и несколько ножей… но вершиной этого небольшого арсенала был огромный двуручный меч. Эта бандура с широким, сужающимся к середине лезвием, и рукоятью размером с крупный подсвечник занимала собой почти треть шкафа, утрамбованная в него каким-то немыслимым образом. Его клинок усеивали неподдающиеся расшифровке руны, гарда смотрела на единорога пустыми глазницами декорированного черепа. Проигнорировав этот пустой и будто бы невзначай манящий взгляд, единорог левитировал пару одинаковых коротких автоматов и два подсумка к ним, на лету загружая их чёрными и коричневыми рожками. Немного подумав, был так же захвачен обрез двухстволки и патроны к нему.
Приостановившись рядом с упырём, Охотник смотрел, как тот безуспешно шарил культями по столу в поисках последней детали собранного пистолета, обоймы, которая висела прямо перед самым его носом в облаке магического поля. Когда охранник уже почти отчаялся, волею единорога обойма сама легла ему под руку, и тот с довольным видом закончил сборку, передёрнул затвор и положил пистолет перед собой.
— Ну как? — Преисполненный самодовольствием он пытался развязать ставший неожиданно тугим узел. — Блядь, затянул, так затянул…
— Рекорд, — Ответил Охотник, затем разложил у одного из автоматов приклад и со всей силы опустил его на голову упыря.
Широкий гостевой зал, в далёком прошлом бывший приёмной для самых важных и уважаемых гостей, был превращён в комнату отдыха, где скучающие интрудеры коротали скучные вечера. Почти вся левая сторона была переоборудована под бар – с самодельной стойкой, выструганными из здешних чёрных стволов полками под напитки и даже маленьким телевизором, который, впрочем, не работал и служил исключительно декорацией. Большая часть упырей коротала своё время вокруг него, угрюмо потягивая их гранёных стаканов прозрачную жидкость и изредка окликая бармена или обмениваясь редкими фразами с соседями. Некоторые, которые выглядели более потерянными, шаркающей походкой бесцельно бродили туда-сюда, они явно были разочарованы своим нынешним положением. Но главным источником шума всё же был не древний музыкальный автомат, неизвестно как попавший в это место, и уже третий час подряд проигрывающий постоянно повторяющийся полутораминутный трек, а пёстрая компания, разместившаяся за бильярдным столом и играющая на нём в карты.
Кого среди них только не было: одетые в форму грубого пошива солдаты и упыри в совершено повседневной одежде; обычные на первый взгляд пони и сидящие прямо рядом с ними аликорны самых аляповатых окрасов; драконы с вытянутыми противными мордами и какие-то совершенно непонятные создания. А среди них, возвышаясь скалой чёрного железа, сидел, закованный в латы с ног до головы, огромный рыцарь. В его огромных латных рукавицах почти не было видно карт, но он всё равно держал их обеими руками, что смотрелось нелепо и даже слегка забавно.
— Роял-флеш, сучечки! — Солдат в чёрных очках и бандане кинул на стол карты.
Те, кто оставались в игре до последнего, завистливо смотрели, как счастливый победитель сгребает к себе гору эквестрийских битсов, пёсьих самоцветов и грифоньих дукатов.
— Да и ладно, всё равно от денег сейчас толку ноль, — Худощавый упырь с растрёпанными волосами демонстративно сложил на груди руки.
— Что злишься, Артурка, всё надеешься на свою фиолетовую принцессу накопить? — Парировал солдат и заржал.
К нему присоединились все остальные, а больше остальных надрывался рыцарь. Упырь, которого обозвали “Артуркой”, что-то неразборчиво пробормотал, после чего вышел из-за стола и забился в самый дальний угол бара.
— И, всё же, правда, когда мы уже сможем выйти? — Спросил пегас огненно-рыжего окраса. — Я, да и все остальные, не так себе всё это представляли.
— Иди, — Солдат пожал плечами. — Передавай привет Охотнику.
Все сразу затихли. Музыкальный автомат заиграл по-новой, кто-то звучно сглотнул, а потом закашлялся. Всё бахвальство и веселье улетучилось в одно мгновение.
— Вот и не будем возвращаться к этому разговору…
— Будем! — Резко прогудел огромный рыцарь, да так, что сидящие рядом с ним чуть не попадали со стульев. — Я тут уже больше недели сижу и не могу провести долбанный ритуал, потому что вы боитесь какого-то пони. Пони!
Он влился в эту пёструю компанию последним, прямо в день прибытия Охотника. Как и все остальные, он попал в Эквестрию через разрыв в межпространственном слое, но сам рьяно утверждал, что сделал это по собственной воле и его сила безгранична, а когда ничего не получилось доказать, начал рассказывать про Ритуал Возвращения, для которого ему требовался мощный артефакт. И без лишней скромности на его роль он выбрал Элементы Гармонии… все шесть. Остановить этого самодовольного и несколько глуповатого безумца удалось с трудом и не силой, а словами.
— Этот “какой-то пони” убил троих наших, — Заметил солдат.
— Потому что они были слабаками! — Рыцарь встал в полный рост, его тень затмила всех вокруг, как огромная грозовая туча. — Вы боитесь этого Охотника, я принесу вам его голову, и тогда вы поможете мне.
— Ты ж сам говорил, что потерял большую часть своей силы, — усмехнулся солдат.
Остальные интрудеры с интересом переводили взгляды с одного вояки на другого, заинтересованные спором, который был единственным интересным событием на сегодня.
— Ха, сила! Я ещё могу держать меч, а большего для убийства пони и не надо. Мне не нужна ни магия, ни хитрые уловки, ни плащи, в которые вы кутаетесь, когда трусливо прячетесь. — С этими словами рыцарь грохнул огромным кулаком по столу, оставив на нём глубокую вмятину.
— Какого хера ты делаешь, у нас что, столов дохера? — Вмешался ещё один упырь в военной форме. — Самый умный что ли? Думаешь, просто завалим одного пони и всё, привет Эквестрия?
— Да, так я и думаю. Сейчас спущусь вниз, возьму свой охрененно огромный меч и докажу вам, что человек никогда не склонится ни перед кем.
Рыцарь вышел из-за стола, но на его пути уже встало несколько солдат, рядом с ним казавшиеся детьми.
— Ты никуда не пойдёшь, лейтенант сказал сидеть и не высовываться — будем сидеть и не высовываться, — сказал тот, что был в очках и бандане.
— И как вы меня остановите? — Усмехнулся гигант. — Свои пушки вы все в арсенал сдали. Или вы и без них герои, решили встать на моём пути? — Его шлем с узкой прорезью надменно приподнялся. — Давайте-давайте, малыши, попробуйте.
— Ты что не понимаешь, что это не простой пони, если он смог убить троих из нас и выжить?
— Прости, не слышу тебя из-за музыки.
— Вырубите её кто-нибудь! — Крикнул один из солдат.
Раздался звук удара, затрещали сминаемые колонки, звуковая дорожка затихла не сразу, перед своей кончиной проиграв ещё несколько растянутых секунд зажёванной музыки.
— Какого?..
В дверях, рядом с разбитым и искрящимся музыкальным проигрывателем, стоял единорог. По бокам от него, в полях телекинеза, висели два нацеленных на упырей автомата.
— Ч-чёрт… — Выдохнул солдат в очках и бандане.
Грохот выстрелов потряс зал, помещение тут же наполнилось дымом, криками и болью. Рожки пустели за секунды и мгновенно заменялись при помощи магии, взрывались бутылки и головы. Мимо просвистели лучи примитивных боевых заклинаний, но стрелков тут же настигли короткие очереди, ещё несколько упырей попытались спрятаться за стойкой, но их жмущиеся, дрожащие тела Охотник видел прекрасно. Дважды громыхнул обрез, потом ещё раз дважды, потом ещё…
С начала первого выстрела прошло не более десяти секунд, а Охотник уже брёл среди распластанных тел к единственному выжившему. Рыцарь лежал на спине, широко раскинув руки, и не двигался. В нагруднике было несколько дыр от автоматных пуль, но единорог знал, что он жив. Переломив обрез, он поочерёдно заменил красные капсюли, сложил обратно и взвёл курки. Рыцарь зашевелился, повернул шлем и упёрся взглядом в пару дымящихся стволов.
— Т… ты… — Прохрипел он и тут же зашёлся кашлем. Из-под прорези брызнула чёрная кровь. — Он… он знал, что ты придёшь… зачем же… зачем он так… с нами… зачем?
— Говори где главный, — Единорог наступил на вмятину в броне. — Или растопчу как крысу.
Рыцарь закашлялся снова, прерываясь на хриплые вздохи.
— Стой, не убивай… Лейтенант в тронном зале… он всегда там один, как сыч сидит… теперь я понял, почему… он знал, что ты придёшь… не убивай.
Обрезанные стволы прислонились к прорези, и громыхнуло в последний раз, громче остальных. Выстрел дуплетом разнёс шлем вместе с черепом на кусочки, обломки металла и костей брызнули на каменный пол и смешались с разбросанными деньгами и пластиковыми фишками.
Винтовая лестница, старая, с множеством провалов и раскрошившихся от времени и влаги ступенек, закончилась на вершине старого дворца. Тронный зал, некогда светлый и величественный, теперь был залит тьмой, затхлой дождевой водой и различным мусором. Охотник медленно ступал по каменному полу, держа перед собой сигнализирующий прибор. Оружия у него не было – патроны закончились, и он оставил его внизу. Он не думал ни о чём, точнее, старался. Противным маленьким комаром жужжала мысль о том, что он хладнокровно убил живых мыслящих существ, но это было привычной занозой, и Охотник просто терпел её назойливое присутствие, полностью сосредоточившись на обзоре перед собой.
Магический кристалл вибрировал так, что дрожала шкатулка, и с каждым шагом его тихий гул становился всё громче, а колебания в магическом поле всё отчётливее. Когда Охотник буквально нутром ощутил вгрызшийся в его затылок холодный взгляд, он резко развернулся и на мгновение замер.
В синем спектре ночного видения было сложно различать цвета, но стоящий напротив Охотника единорог имел шкуру цвета мха и слишком хорошо знакомую морду, которую он каждый день видел в отражении.
Упырь растянулся в улыбке, а затем не выдержал и засмеялся чистым и беззлобным смехом:
— Не ожидал, да? — Продолжая смеяться, спросил Лейтенант. — Просто голый расчёт. Самого себя мочить вдруг рука дрогнет.
— Короче, — Охотник захлопнул шкатулку и убрал её в карман.
Когда упырь перестал смеяться, стало совсем тихо. Опять.
— Думаешь, ты бы сюда добрался, если бы я этого не захотел? Я тебя ждал, — Лейтенант снова улыбнулся. — И машинку твою. Догадываешься, как я о ней узнал?
— Догадываюсь.
— Наивный дракон и к тому же болтливый, ради своих друзей готов на что угодно, — упырь извлёк из-за уха сигарету и неторопливо прикурил от рога. — Это я от него узнал про искажающие поля и про то, что мы не можем существовать в этом мире продолжительное время без последствий. — Колечко табачного дыма поползло вверх, но быстро распалось и исчезло. — Мы здесь чужие и мир это чувствует. Пони тут свои, грифоны – свои, драконы – свои, а мы чужие. Мы тут лишние, в этом месте карт-бланш только у вас. Понимаешь, к чему клоню?
Охотник ничего не ответил. Единорог хмыкнул и наступил на окурок.
— Я теперь такой как ты, спасибо тебе. А ты такой, каким мне быть надоело. Ребят вот только жаль, но что поделать, если бы они прознали про возможность вклиниться в вашу братию, сколько бы твоих сограждан погибло. — Лейтенант замолчал, и его лицо медленно стало приобретать жестокий оттенок. — Вот сейчас завалю тебя и оставлю здесь. Тут тебе самое место. А сам пойду в твою жизнь. В лучшую жизнь, о которой раньше и мечтать не мог.
— И продолжишь морочить голову той пегаске?
— Ты о ком? А-а, о Флаттершай. Нет, она больше не нужна. Теперь мне без надобности мягкосердечная пони, которая расколется и выдаст моё местоположение. И это она попросила меня не трогать, а сначала выслушать, я прав? — Лейтенант скривил губы. — Ну и как тебе моя речь?
— Не впечатлила.
— Обидно, — Вздохнул упырь и резко бросился вперёд.
Шум рвущейся плоти резанул тишину мёртвого замка, а потом всё затихло, и только полная луна продолжала лить бледные слёзы в тёмный сырой зал.