Упырь

Эпилог

Тёплые ласковые лучи, заботливо поднятого принцессой Селестией солнца, освещали шумный перрон. Никто бы и не подумал, что днём раньше платформа пустовала даже в самый час-пик, а теперь на ней снова толпились и сновали встречающие и провожающие, отбывающие и ожидающие пони. Неизвестное наваждение, так внезапно появившееся и так же внезапно исчезнувшее, испарилось без следа, и единственным воспоминанием о нём была маленькая статейка в местной жёлтой газетёнке, в которой писали про благополучно миновавшую астральную бурю. Возможно, очень возможно, кто-то достаточно умный и не занятый повседневными скучными делами, проведёт параллели, перероет многочисленные газетные вырезки из “Балтиморских известий” и “Кантерлотского Вестника”, после чего поползут самые невероятные слухи, которые, однако, быстро станут очередной уткой и причиной для шуток.

“Внимание, поезд Понивиль-Мэйнхеттен прибывает через пять минут. Повторяю, поезд Понивиль-Мэйнхеттен прибывает через пять минут”. — Раздалось из динамиков.

Как только вдалеке раздался свист парового гудка, толпа пришла в движение, от магазинчиков и небольших закусочных заторопились последние, самые усидчивые, горожане, поспешно вклиниваясь в разноцветный поток.

Поезд прибыл с задержкой ровно на две минуты. Огромная махина остановилась, замерла, после чего обдала первые ряды пони прозрачным паром. Отворились двери и под кашель, и недовольные переругивания поезд стал менять пассажиров. Среди последних зашедших на посадку, кто бодро запрыгнул на подножку и протиснулся внутрь, был единорог с шерстью цвета мха.

Он прошёл внутрь, неся на спине свой небольшой багаж, заглянул в купе и, согласно билету, занял своё место у окна. За ним, уже на пустеющей платформе, оставалось всего несколько пони, среди которых единорог разглядел жёлтую пегаску с розовой гривой. Он привстал и поспешно задёрнул шторку, но ему показалось, что в последний миг она его заметила.

Всё равно.

Спустя ещё несколько минут, снаружи объявили об отправке, раздался протяжный баритонистый гудок. Поезд, словно живой, только проснувшийся вьючный мул, встряхнулся и, медленно набирая скорость, пополз по железнодорожным путям. Единорог, к тому времени уже задремавший, уронил голову к скрещенным на столике передним ногам, а за окном медленно удалялся маленький цветной город.

Город, в котором снова всё было хорошо.

Город, в который он больше никогда не вернётся.