Полосатый среди листвы

Полосатый среди листвы

— ...Наверное ты тоже считаешь, что я несу чушь! Вы все так считаете. Думаете, что Кот ничего не понимает! Что он глупый! Ты тоже так думаешь! А-а-а! Все, Рааф, я с тобой больше не говорю... — молодой зебр в беретке надулся, и поскакал от тотемного столба прочь. Девушка так и осталась ошарашено стоять на месте, не произнеся за это время ни одного слова. Полосатая кобылка смотрела вокруг, постепенно приходя в себя от бури эмоций зебра. Деревня на берегу Брони по прежнему жила своей неторопливой и размеренной жизнью, как это было уже не одну сотню лет. Встретившая по дороге в деревню расстроенного друида, девушка наконец дернула ушками, и, покачав головой, отправилась дальше по своим делам.

Полосатый, обиженно фыркая, обернулся котом, и быстрее ветра помчался по лесу подальше от деревни. День выдался очень тёплый, и множество лесных ароматов щекотали ноздри друида. Обида на смешливых шаманов быстро прошла, но возвращаться ни в деревню, ни домой зебру не хотелось, и сейчас он просто бежал по лесу в кошачьем облике, дыша полной грудью и громко мурлыча от удовольствия. Доброкот любил лес и его обитателей. Они не смеялись и не шутили над ним, как это частенько делали зебры и пони. Сердцем он понимал, что никто не желает ему зла, но обидчивая и ранимая натура брала своё. Наконец юноша перешёл на шаг, вернув себе форму зебры, задумчиво принюхиваясь и размышляя о своей нелёгкой судьбе, о своей великой значимости в этом бренном мире и о подобных вещах. Неожиданно под ухом раздалось дружелюбное фырканье. Перепуганный друид зайчиком подпрыгнул вверх, на ходу обратившись медведем. Тяжелое бурое тело смачно шмякнулось попой о землю. Раздался недовольный рев друида-медведя, который поднялся с земли и стал почесывать основательно отбитый зад. Фырканье перешло в звонкий смех, который ворчащий Доброкот тут же узнал. Вернув себе настоящий облик, он поклонился небольшой, но сильной и изящной зебре.

— Мир тебе, наставница Лимрей — обиженно протянул юноша, косясь зелёными глазами на шаманку. Зеброчка была не очень большой, с умело уложенной гривой и большими фиолетовыми глазами. Единственным украшением был набор аметистовых серёжек в аккуратных ушках шаманки, совпадающих с цветом её прекрасных смешливых глаз. Молодой зебр был постоянным объектом подтрунивания сильнейшей из волшебников Цветочного Копыта, но обычно обидчивый Доброкот старался не воспринимать её шпильки близко к сердцу. Он чувствовал, что эта необычная даже среди шаманов зебра никогда не желала обидеть его. В каком то смысле он чувствовал с ней что-то общее — она так же была не похожа на прочих шаманов, как полосатый Доброкот — на друидов. Лимрей была весьма разносторонне одарённой шаманкой. Ей одинаково хорошо удавались все стороны непростого искусства полосатого народа, и она была очень сильна, как от природы, так и благодаря тренировкам, зельям и внутренней дисциплине. Но девушка была из тех, о ком старики ворчат: “с колючкой в крупе”. Ей больше нравилось бороздить Лес и посещать другие поселения, чем следить за котлами и вытесывать идолов. Молодая волшебница была свободна во взглядах и поведении к неудовольствию старших но, будучи одной из тех, кто может легко выжить в лесу в одиночку, она была ценным картографом, разведчиком и натуралистом для всего племени. Временами она приходила в поселения пони, где у неё всегда было много тех, кто с радостью откроет двери своих домов перед весёлой и жизнерадостной волшебницей.
— Приветствую тебя, о, могучий друид! — преувеличенно низко поклонилась зеброчка мнущемуся на месте полосатому жеребцу, — лицезреть мощь ваших звериных форм — услада для глаз непосвящённых. Кобылка радушно и почтительно улыбалась, и даже кому-то поопытнее, чем юноша было бы сложно увидеть сарказм в этих искренних, честных, глубоких как лунная ночь, шкодливых глазах. Доброкот крупом чувствовал, что что-то не так, но Лимрей выглядела невероятно тепло и мило, и он, помимо своей воли, широко улыбнулся в ответ.
— Я не могучий, наставница, а самый обычный полосатый зебр, — смущённо ответствовал запунцовевший зебр, роя землю копытом.
— Герой защиты города пони, знаменитый в наших краях друид... — продолжила воспевать дифирамбы красному от смущения жеребцу шаманка, аккомпанируя себе звоном своего шикарного бубна.

— Я был там не один, — пробурчал зебр, усевшись на землю, и принялся внимательно изучать взглядом свои передние копыта.

— Конечно! Вас было много там — героев, и среди вас не было ни трусливого инквизитора Пинка, ни робкой Лимрей, которые вместо того чтобы помочь доблестным защитникам, бесстыдно дезертировали, гуляя у древних руин, что рядом с горой Патриарха. — Зеброчка прищурилась, глядя вдаль, вспоминая прошлое.

— Наставница была в руинах? Но это же запрещено! — осоловело посмотрел на шаманку молодой зебр.

Лим мягко нажала на нос Доброкота холёным копытцем, вгоняя его снова в краску.

— Юноша. Запомните. Для Лимрей Бури не существует слова “запрещено”. Пинк нашёл нечто, что требовалось уничтожить до того как Легион смог бы этим воспользоваться. К сожалению, при этом он немного огрёб по мозгам став ещё капельку более чудным. Ну, — чем обычно. — Лимрей ослепительно улыбнулась.

Зебр ничего не знал об этом поне и поэтому его мысли снова вернулись к вопросу о житейской несправедливости. Девушка заметила что друид погрустнел и почесав его за ушком спросила:

— Доброкот, зайка, я расстроила тебя?

— Нет, наставница, что вы! Просто... эм... — фиолетовые глаза смотрели чарующе внимательно и сочувственно, и против воли расстроенный юноша сбивчиво, в своём стиле, поделился мыслями о всеобщем непонимании его тонкой натуры окружающими. Лимрей, слушая, поначалу порывалась заржать, но под конец просто задумчиво улыбалась, оглядывая разгорячённого собственным монологом жеребца, и остановилась в конце концов на кьютимарке друида, изображающей стилизованного улыбающегося котёнка-каминеко.

— … меньше всего как раз я хотел чтобы Луни огорчался по пустякам. Теперь он считает его все забыли. Когда ему начали еще и успокаивать, правда это был пока Лучик лишь — он вообще разозлился мол, чего я его успокаиваю... Не хотел расстраивать друга. Эх верно говорят благие намерения — прямая дорога в ад. А еще я понял о друзьях нельзя забывать. Но я о Луни не забывал, как такое вообще возможно!...

Очнувшись от раздумий, Лимрей поняла, что увлёкшийся юноша, уже забыв о теме с которой начал — перешёл к обсуждению своих отношений с серогривым пегасом.

— Зная Лунара, я уверена, что он уже тебя простил и ждёт в гости. Тебе стоит меньше волноваться по пустякам... Да и волноваться в целом, иначе тебя становится сложно понимать — зебра прыснула в копытце.

— Наставница, мне обидно, что я никому не нужен и меня никто не ценит! — переведя дух, выпалил зебр.

— Не говори так, ты неплохой друид, и... — зебра хитро прищурилась, — ...в настоящий момент ты можешь оказать большую услугу всему племени...

— Правда? — недоверчиво протянул жеребец.

— Я иду в город пони,- отнести пакет с редкими травами и забрать за них плату. Мне пригодился бы кто-то сильный и храбрый, чтобы я могла спокойно вернуться в деревню, — зебра зажмурилась.

— Я могу пойти с тобой!? К-конечно! — обычно непоседливая шаманка путешествовала одна, и Доброкот никак не хотел упускать редкой возможности побывать, хоть и ненадолго — напарником у той, чьи косточки языками перемывало всё благочестивое население деревни.

Зебра одарила юношу тёплой многозначительной улыбкой, от которой последнему стало жарко, и, повесив свой бубен на бок, демонстративно двинулась в сторону реки. Молодой друид с трудом оторвал взгляд от ладной полосатой фигурки, идущей впереди и поспешил вслед.

Брони, вдоль которой шли зебры, несла свои спокойные воды на северо-восток, туда где начиналась Великая Топь. Вдоль реки было тепло и влажно, и растительность тут была настоящими джунглями, представляющими крупоболь для путешественников и трапперов, и предмет восторгов филлидельфийских ботаников, мимо лагеря которых бесшумно проскользнули две полосатые фигуры наших героев.

— Мистер Буквом, вы только поглядите на этот прелестный образчик клопянки вульгарис! — раздался восторженный женский возглас.

— Великолепно, дорогая мисс, Еггхед, ближе к болоту нам встретятся более сложные разновидности этого очаровательного растения, такие как едкая клопянка слешус и очень ядовитая клопянка футус! — ответил мужской голос, принадлежавший, очевидно, пожилому поню. Сверху зебр заметила только изящная грифона в черном шёлковом костюме с необычно уложенными перьями на больших сложенных крыльях, которая сидела на дереве, видимо охраняя лагерь.

Доброкот и Лимрей прошли мимо лагеря натуралистов, мимо воркующих на больших ясенях диких голубей, пока не наткнулись на собирающую кошачью траву Листик. Зебра в зеленом платке и с такой же зеленой упряжью, как и полосатый юноша участвовала в отражении набега Легиона в прошлом году, и пользовалась уважением у своих соплеменников и местных пони. Листик Целитель Древ специализировалась на деревьях, мало кто знал о них больше чем она. Все местные садоводы знали и любили эту зебру. Её советы очень ценились, и многие не боялись идти через лес в надежде на её помощь. Листик в помощи никому не отказывала, особенно если нужно было помочь с заболевшими садовыми деревьями. Она была единственной друидкой в племени, не умеющей оборачиваться ни в одну звериную форму. Но зато Листик умела обращаться к деревьям, дабы на некоторое время оживлять их, превращая в весьма и весьма подвижных энтов. Это спасло ей жизнь в прошлом — во время нападения саранчи Школоло. Кот всегда недоумевал над причиной популярности этой зеброчки, равно как среди друидов, так и среди всех прочих — ведь она не может обратиться даже в мышку! У самого зебра было несколько хорошо отработанных превращений, но почему-то над ним предпочитали подшучивать, а не уважать и любить. Это жестокая житейская несправедливость оставляла юношу в глубоком унынии и печали.

— Мир вам, дорогие мои, — Листик от всего сердца поклонилась подошедшим соплеменникам. От неё одуряюще пахло валерианой.

— И тебе солнышка и ветра, дорогая Лис. Мне кажется, ты зря так долго торчишь тут, — заметила шаманка, всхрапнув от неожиданно сильного запаха, — сердце не поймёт подобных экспериментов.

— Я уже закончила собирать, — согласилась улыбнувшаяся друидка, — да, запах действительно грандиозный.

Друид же молча радовался, что он пришел сюда не в кошачьем облике. Немного напряжённо улыбнувшись Листику, зебр поспешил отойти от зарослей душистой травы. Девушки так же последовали за ним. Жеребец, ожидая, когда они подойдут, задумчиво их разглядывал. Обе были красивы, но каждая по-своему. Если Листик ассоциировалась у юноши с утренним весенним солнышком, то Лимрей была похожа на тёплую летнюю грозу — с громами и молниями. Старшая шаманка и друид-наставница были не только разительно не похожи внешне — их занятия, да и вообще, жизненный быт отличались как земля и небо. Несмотря на это, обе зеброчки, которые и знали-то друг друга не очень хорошо, быстро нашли общую тему для разговора, и сейчас мирно беседовали, позабыв о надувшемся Доброкоте.

“Снова не обращают внимания!” — мысленно сокрушался зебр — “Рядом с ними идёт целый друид-ферал, а этим дамам хоть бы хны! Ох уж эти женщины! Даже если бы у меня сейчас отросли крылья — фиг бы кто из них даже внимание обратил...” Замечтавшийся жеребец не сразу заметил, что его уже некоторое время мягко щиплют за ушко. Увидев обращенные на себя взоры кобылок, зебр густо покраснел.

— Простите, я задумался...

— Котик, мы решили дойти до Келиры, благо её хижина рядом. Листик гостит у неё. Она сложила там все травяные сборы за неделю, и ей была бы кстати помощь в переносе “трофеев” домой, — объяснила Лимрей, отпустив ушко Доброкота. Листик мило улыбнулась, взмахнула ресницами и одарила жеребца волооким взглядом своих выразительных зелёных глаз. У жеребца сердце ухнуло куда-то вниз. Не зная, что ответить, он в знак согласия энергично встряхнул головой.

Друидка тем временем хорошо упаковала свою ароматную добычу, и теперь зебры могли идти спокойно, не ввергая своё обоняние в шок очень сильным запахом свежесобранной валерианы. Келира жила за термитниками и рощей шелковых параспрайтов, которая отделяла её каменный домик от Брони. Путь до него не занял много времени, и уже вскоре зебр заходили в уютное жилище травницы. Если взрослую зебру Листик можно было назвать воплощением водной глади, а более молодую Лимрей — буйного огня, то вот еще более юную Келиру можно было назвать по земному основательной и спокойной.... до тех пор пока не пробудится вулкан.

Наши путешественники неспешно проходили мимо деловито гудящих ульев, сотканных из веточек и листьев, связанных чудесным и крепким шелком. Парашёлковые мухи, называемые иначе речными параспрайтами, по иронии судьбы, выведенные именно по указанию покойного вождя Зека-То, убитого в спальне правительницы Эверипони Рендом, были одним из основных источников полушек для племени. Шелк покупался почтальонами, а далее развозился службой Гапаота по всей Эквестрии. Приученные к запаху местных зебр, они не реагировали на проходивших. Но на любой неизвестный им запах реакция насекомых была совершенно непредсказуема. Чужак мог быть просто облеплен с ног до головы весело жужжащими параспрайтами, мог превратится в аккуратный шёлковый кокон, а в худшем случае, о его дальнейшей судьбе вообще ничего не было бы известно.

Домик Келиры отличался от обычных каменных домиков шаманов тем, что был облицован белым мрамором и украшен ажурными орнаментами. Чешуя черепицы была из металла, найденного знакомыми исследователями древних технологий в разрушенных бункерах и городе. В общем, это строение было плодом фантазии многих эксцентричных пони, зебр и даже одного льва и издалека больше напоминало пирожное, чем жилище шамана. Пинки была бы в восторге от подобной архитектуры, ну а хозяйку устраивало это уютное и теплое внутри жилище. Гости подошли к крыльцу и вежливо постучались. Их окликнули, но не из дома, а снаружи. Келира оказалась за домом, где неторопливо чистила большой котёл. Девушки радушно обнялись с хозяйкой, а юноша с удовольствием осторожно коснулся носом ладной шеи, так же приветствуя зеброчку.

— Листик, ты уверена что хочешь пойти прямо сейчас? — поинтересовалась хозяйка, невинно закатывая глаза в чистое небо.

— М-м-м, а у тебя есть какое-то предложение?

— Где-то полчаса назад здесь были Скар и вороной Дранкен. Обменяли много целебных бинтов, оставив взамен странный бочонок с сидром. Видимо накопали в своих древностях.

— Он часом не на мумиях настоян? — заржала Лимрей

— Дранкен при мне с удовольствием отпил и нахваливал, — ответила хозяйка.

— Ну, этот пони не просто так носит своё имя. Ровняться на него глупо, — фыркнула Листик, — но он хороший жеребец.

— Вороной единорог гадость бы женщинам не предложил, в выпивке чувак сечёт, — робко вставил свой комментарий жеребец.

— Наш рыцарь прав абсолютно и полностью, — рассмеялась Лим, — и если ты предлагаешь его распробовать то я всеми копытками "за"!

— Но мне еще нужно отнести набранное, я и так уже сильно задерживаюсь, скоро будет дождь,... — начала было возражать друидка, не особо любившая подобные мероприятия.

— Не волнуйся, дорогая, — шаманка крепко обняла смутившуюся Листик, — дождя не будет. В Эверипони возвращается почтовый караван, и поэтому пегасы пока удерживают грозовой фронт за окрестностями, благо ещё и горы помогают. Сырость разведут только завтра — во второй половине дня. С нами Кот, мы поможем тебе, и ты успеешь перенести сборы ещё до дождя.

— Это было бы замечательно, дорогие мои! — просияла друидка, поцеловав Лим за ушком, — в таком случае мне было бы некрасиво отказываться от приглашения.

Доброкот, представив, сколько придётся ждать, пока дамы не закончат дегустацию, погрустнел, хотя и не сильно, поскольку ему так же достался поцелуй за ушком от обрадованной обещанной помощью друидки.

Зебру все же не пришлось долго скучать. Общительные и жизнерадостные кобылки довольно лихо управились с "дегустацией" и поочерёдно поцеловав в губы гостеприимную Келиру, Лимрей и Листик позвали дремлющего на крыше друида. Жеребец в посиделке не участвовал по причине того, что во хмелю обращаться в животных было очень проблемно, а получить ситуацию а-ля "потёр ластом хобот" зебру не хотелось. Девушки стали навьючивать на жеребца громадные тюки с травяными сборами. Доброкоту было довольно тяжело, но терпимо, при этом задумавшаяся о чем-то своём шаманка рассеянно жевала ему ушко, и это сильно мешало млеющему от нежданной ласки жеребцу оценивать реальный вес и размер целебного груза. Соплеменники окончательно попрощались с Келирой и тронулись в путь. Юноша, наконец, оценил всю грандиозность навьюченного на себя груза. Подсушенная трава весила прилично, но не настолько, чтобы её не мог унести наш крепкий зебр, но вот размер тюков... Кот решил, что в такие мешки можно посадить половину полосатого племени, и еще останется место для жеребяток. Но процессия двигалась вполне споро, несмотря на опасения зебра. Друидка шла спереди, прося деревья и кустарники расступиться, и пропустить маленький караван. Шаманка держала свой бубен в зубах, иногда тихо звеня им, поддерживая своей магией равновесие неустойчивого нагромождения на спине Доброкота. Жеребцу оставалось лишь осторожно идти вперёд.

Для Листик в Вечнодиком лесу почти не существовало препятствий, и зебры дошли до её домика, полностью заросшего вьющимися растениями, весьма быстро. Доброкот почти не устал, и одобрительные взгляды женщин повысили ему настроение. Уже подходя к жилищу друидки, теперь улыбающиеся и поддакивающие кобылки, выслушивали какую-то историю, тех времен, когда зебр ещё учился, смысл которой был понятен лишь ему самому.

Тепло попрощавшись с друидкой, Лимрей и Доброкот снова взяли курс на город пони. Их маршрут лежал по окраине Великой топи и, несмотря на пугающий пейзаж, был для зебр родным и уютным. Но вот увидев двух незнакомых зебр, путники встревожились.

Чужаки были одеты в полное шаманское облачение синих и голубых оттенков, и от них веяло какой-то погребной сыростью и холодом. Длинные страшные маски, щиты по бокам и булавы-сосульки висящие перед воинами

— “Кувшинки”, медвежьи какашки, — с каких это пор вы таскаетесь в рощах Цветочной подковы? — вальяжно и расслабленно спросила шаманка. Казалось её не заботит присутствие двух шаманов враждебного племени и она достав бубен и буркнув что-то, стала смотреться в него как в зеркало, подкручивая и подкрашивая ресницу.

— Нам принадлежит всё, где течёт вода, “подкова”. Сухопутные недоучки всегда лишь досадное недоразумение на нашем пути, — последовал надменный, холодный как вода в ручье, ответ.

Друид испуганно сжался, и обратился медведем. Неуклюже перебирая лапами, он бочком подобрался к хмельной, прихорашивающейся на глазах смертельных врагов родного племени, Лимрей.

— Хм... значит вы — повелители всех отхожих мест в Эверипони и Эпоне. Там же тоже течёт вода. Предлагаю вам отправится туда — проинспектировать каждое из своих “владений”, — зебра только что подводила второй глаз, но при виде летящих в нёё сосулек, выпущенных разъярёнными водными шаманами — легко отскочила в сторону, будучи начеку. Пылевой смерч отбросил водных волшебников в сторону от шаманки. Лимрей отцепила бубен, звеня и рисуя им странные фигуры в воздухе, начала нараспев читать:

Вышел месяц из тумана,

Вышла правда из обмана....

Шаманы мгновенно оценили опасность, и, вскочив с земли собрались прервать заклинание девушки, но Кот попёр на противника, яростно заревев так, что у зебр сбивалась концентрация, и они были вынуждены переключиться на небольшого растрёпанного медведя. Друида сначала подбросило гейзером, а потом сковало холодом. Рыча и отплевываясь, медведь принялся разламывать ледяной панцирь на своей шубе, попутно пытаясь достать отскакивающих от его когтистых лап зебр.

И издревле уж пошло,

Что с гордыни — вышло зло....

Один из воинов сотворил себе острый ледяной клинок на копыте, и стал неистово кромсать медвежью тушу своей метровой сосулькой. Кот, ворча и стеная, прикрывал голову лапами, и неожиданно совершил резкий рывок вперёд, снова опрокидывая воина и ломая его наколдованное оружие. Второй повёл булавой в воздухе и вокруг Лим образовалась ледяная клеть, впившаяся в неё сотней холодных иголок. Зебра зашипела от боли, но петь не прекратила:

Силы с властью вы хотели -

Видимо, не повзрослели...

Упавший шаман смачно заехал задним копытом в медвежье ухо, отчего у друида заиграла музыка в голове, и, вырвавшись из захвата, поднялся и собрался было прийти на помощь собрату, но Лимрей уже завершила воззвание сильно ударив напоследок в бубен:

Знаю от сей хвори средство:

Князь Времён — верни им детство!

Бубен засветился жёлтым, зелёным и голубым. Из земли прямо под водными зебрами появились зелёные и синие светящиеся жгуты и оба бойца исчезли. От них осталась лишь только кучка их амуниции и быстро превращающиеся в воду ледяные булавы. Кот, замахнувшийся было для удара, ошеломлённо остановился. Кучи из масок и щитов зашевелились, и оттуда высунулось два маленьких полосатых носика. Лим низко, на грани слышимости застонала, аккомпанируя себе бубном, так что у Доброкота заныло в животе, медленно исцеляя себя и пораненного в стычке друида. Последний, тем временем вернув себе свой истинный облик, как зачарованный смотрел на двух недоуменно оглядывающихся жеребят, которым, судя по всему, никак не было больше двух лет.

— Никогда бы не подумал, что бой вот так закончится... они же враги. Про то, что магия вуду была строго запрещена Советом ещё лет эдак четыреста назад, зебр напоминать вспыльчивой шаманке благоразумно не стал.

— Зая, а убивать большого ума не надо. Ну нифика клёвого нет в душегубстве. Ты стал бы ничем не лучше этих Кувшинок, — последовал ехидный ответ шаманки, которая, коснувшись бубном вражеской экипировки, теперь наблюдала, как вся она трескается, и, превращаясь в пыль, уходит под землю.

Зебр покраснел:

— Н-ну.. я не это имел в виду.... а то, — что нам теперь с этими... мелкими делать!? — смущённый друид перешел от защиты к нападению.

— То, что должны. Отведём их в деревню. Хотя, по-хорошему, надо бы до Берега их спровадить, но далековато.

— А как же важная миссия? — вяло возразил зебр, не обрадованный перспективой детского сада на ближайшие несколько часов.

— “Дети — наше будущее”, — насмешливо фыркнула зебра, — и моё и, кстати, — твоё. Зебр почувствовал, как начали пылать уши. — Так что, сажай одного к себе на спину и — право руля, назад к реке.

Друид проклял сегодняшний день уже тысячу раз, пока они возвращались в деревню. Малыши хоть ничего и не помнили, очень быстро освоились, и, ерзая на спинах взрослых, задавали тысячи вопросов. Улыбающаяся шаманка не отвечала, и только временами гладила своего маленького непоседливого наездника, и чесала ему ушки. Зебр в беретке, имевший неосторожность поблистать своей эрудицией перед малышами, теперь тонул в океане вопросов, которыми его засыпали бывшие водные шаманы. Почему солнце греет? Почему полоски на твоём носике шире, чем на носе Лим? Зачем тебе беретка? Почему у тебя такой угрюмый вид, Доброкот, а?

Кот был на грани срыва, но резкие слова куда-то пропадали, когда его жеребёнок время от времени переползал ближе к шее, обнимал её ножками и прижимался своим маленьким носиком. Юноша ограничивался тяжёлым вздохом и продолжал вести своего малыша, пытаясь ответить хоть на некоторые из бесконечных вопросов.

Через какое-то время Лимрей распорядилась сделать привал, чтобы усталые жеребята могли отдохнуть. Пока взрослые мирно паслись в теньке, объедая черничный куст, непоседливые малыши обнаружили снежноягодник, усеянный соблазнительно выглядящими красивыми белыми ягодами. Несмотря на то, что они были абсолютно невкусные, зебрята нахватались ягод, и через какое-то время принялись реветь от колик в животах.

— Мудрейший Огг, дай этой мелочи мозгов! — выпалил рассерженный зебр, который был теперь вынужден прекратить любоваться ладной полосатой кобылкой, что ела рядом, и заняться более приземленными вещами. Лимрей, выяснив, что произошло, принюхалась и пошла за травой, которой можно было поправить здоровье жеребят. Последние, плача, оккупировали ближайшие кусты. Друид шипел на них, чувствуя себя в дурацком положении, сторожа приболевших детей, сидящих в кустах.

— Ну, съели одну. Ну, две. Они же совершенно невкусные. Зачем было обжирать весь куст?!

— Они краси-и-ивые, Кот! — прохныкал один.

— Да! Они хотели, чтобы их кто-нибудь съел! — подхватил второй.

— И как же вы определили это?! Они вам сказали? — мрачно проржал зебр.

— Они же невкусные. Их никто не ест. А ягоды нужны чтобы их ели! Мы им помогли! — Доброкот завис, услышав жеребячью аргументацию, и какое-то время хлопал своими зелёными глазами, пытаясь переварить услышанное.

Вернулась зеброчка с пучком разных трав. Не церемонясь, она зашла в пахучие кусты и попыталась скормить их малышам. Но жеребята никак не хотели есть невкусную траву и горько плакали.

— Наставница, я вовсе не так представлял себе нужные для племени деяния! — вышел из себя друид.

— Остынь. Думал, что жизнь это — сплошные пафосные былины? Мне ты куда милее по сердцу, когда держишь этого, прости Селестия, засранца и уговариваешь его съесть ещё пучок этого травяного дерьма, чем когда ты бессмысленно понтовался перед школяром Хейзом в Эверипони.

— Эм-м-м.... Наставница видела это? — ошарашено спросил Доброкот, даже не заметив, что малыш вместо противной травы мстительно укусил его ногу.

— Ну... — тут неожиданно замялась легко покрасневшая шаманка, — … да, мне довелось это увидеть. Мельком. Я была в городе по своим делам.

На какое-то время на пригорке воцарилось неловкое молчание, нарушаемое только скулежом малышей, которых взрослые терпеливо пытались накормить своей панацеей от боли и поноса, и басовитым жужжанием нескольких жуков-модераторов, спугнувших пришедшего на запах маленького любопытного флудера. Друиду пришла в голову идея, и он демонстративно вцепился зубами в вонючую траву, утверждая своему подопечному, что тот не сможет отнять и съесть это дающее храбрость и силу, снадобье. Одобрительный взгляд фиолетовых женских глаз стал для него наградой. Простая уловка сработала, и жеребенок, забыв про боль в животе, принялся старательно отбирать у зебра траву. Лим же лаской и уговорами добилась того, что лекарство было наконец съедено и отпустила своего питомца.

Дети провели в кустах еще какое-то время. Позже их привели в порядок и накормили нормальной черникой с клевером. Вся эта возня отняла около двух часов времени и показалась друиду вечностью, но казалось, шаманку не волнует потерянное время. Зебры снова тронулись в путь, неся теперь сытых, но ослабевших и утомлённых предыдущим своим отравлением малышей. Они проходили мимо мрачной серой скалы, что торчала среди зелёных джунглей, как нечто чужое, холодное и неуместное. Оттуда слышалось ворчание гидры, а у подножия скалы спала утомлённая зелёная понька с кьютимаркой в виде северного сияния. На ней и рядом на траве резвились несколько малышей выверн, иногда отвлекаясь от своих забав, чтобы ткнуться носом в глубокое блюдо с мелкой рыбёшкой.

Путники достигли реки, где зебр привел в восторг жеребят, зайдя в воду и обратясь в морского котика. Обоих зебрят посадили на спину друиду. Шаманка обернулась призрачным орлом, и полетела низко над водой, держась как можно ближе к остальным. Лимрей создавала какое-то заклинание, от которого по поверхности воды периодически расходились концентрические круги, и предназначенное, видимо, для отпугивания речных хищников, коих в Брони всегда водилось предостаточно.

Переплыв реку, лесные волшебники вернули себе настоящий облик, и посадив жеребят обратно на спины, пошли вдоль реки. Лимрей с некоторым беспокойством покосилась на уверенно идущее на закат солнце, и прибавила шаг. В поле зрения показался камень с выбитыми на нем тремя большими зебриканскими рунами, с которого спокойно удил рыбу их соплеменник.

— Мир тебе, Патрик! — тепло поприветствовала шаманка изящного зебра. Доброкот, улыбнувшись, молча поклонился полузнакомому сородичу. Рыбак аккуратно положил сложную и весьма дорогую мифриловую снасть на камень и пошёл навстречу — обнимать прибывших и с интересом разглядывать зебрят.

— Теплой воды и ласкового дождя вам, дорогие мои! — у Патрика оказался красивый, но довольно тихий голос.

— Не мог бы ты нам помочь? Мне с Котом нужно в Эверипони, а скоро уже стемнеет. Если я буду точить лясы с Матроной по поводу этих жеребят, мы точно не успеем засветло! Нарваться на русалок как-то не очень хочется. А по возвращению я смиренно выслушаю все справедливые упрёки в мой полосатый адрес, — улыбнулась Лим.

— Ах, они превращённые! — Патрик по-новому посмотрел на бегающих под ногами Доброкота зебрят. — Хорошо, Лимми, я отведу их в цветочный вольер, но объяснений со Старейшинами тебе не избежать.

— Я и не сомневаюсь в этом, милейший Патрик, — зебра, приобняв соплеменника, вкусно поцеловала его в губы, отчего последний покрылся слабым румянцем. Потом, лизнув ушко насупившемуся было друиду, снова стала переправляться через реку. Опомнившийся Кот бросился в воду, приняв подходящую для плавания форму.

Джунгли Вечнодикого леса быстро проносились мимо зебр. Полосатые умели двигаться по родному лесу так быстро, как никто другой. Даже крепкие почтовые пегасы, скованные постоянной угрозой нападения крупных воздушных хищников, были вынуждены летать медленно и лишь по относительно безопасным маршрутам.

Лимрей ускорила шаг, стараясь наверстать упущенное время. В конце концов, по молчаливому согласию обоих, зебры перешли на лёгкую рысь, лавируя между стволами деревьев и быстро отдаляясь от полноводной реки. Путешественники легко вбежали на холм, откуда открывалась неплохая панорама на гору Патриарха, кое-где среди деревьев блестела водная гладь Брони, а в противоположной стороне в голубоватой дымке была видна цепь горного хребта, у подножия которого и находился город пони. Холм был окраиной земель племени — дальше начиналась дикая территория. Тут жил ученый зебр Эмбер. Волшебник проводил самые разные эксперименты вдали от остальных зебр и пони, по ходу дела наблюдая за передвижениями на границе. На холме у него был двухэтажный дом с небольшой вышкой. В сочетании с артефактами собственной конструкции, кои ученый делал с большим удовольствием, Эмбер мог следить с неё на огромное расстояние, предупреждая племя об опасностях или просто о чем-то интересном. Зебр, окруженный кучей исписанных и изрисованных свитков, сидел недалеко от входа в своё жилище на горящем мягким желтым светом каменном круге и плавно водил копытами, удерживая висящий в воздухе предмет странной, совершенно неописуемой формы, состоящий преимущественно из прямых углов. На каждой грани было выбито по руне. Предмет распространял вокруг себя легкий ветер, который шевелил траву, лежащие свитки и завязанную в понский хвост гриву волшебника.

— Мир вам, мои дорогие! — прокричал учёный сверху, не прекращая своих манипуляций, — вы идёте в город пони?

— Мир тебе, достопочтимый Эмбер! — весело мурлыкнула в ответ шаманка, а зебр молча поклонился, — да, наш путь лежит в Эверипони.

— Вы не могли бы захватить библиотечные книги в город? Признаться, я должен был их вернуть еще недели две назад, но проклятая рассеянность до добра не доводит.

— Не вопрос, уважаемый, давайте их, только поскорее, — мы хотели бы успеть до темноты, — буркнул Доброкот.

— Секундочку, буквально одну секунду... — забормотал смутившийся волшебник, спускаясь вниз и по-прежнему удерживая свою работу в воздухе.

Трое зебр зашли в домик Эмбера. Внутри было тепло и уютно, горел камин и стояли два кресла-качалки. В одном из них лежал белоснежный единорог Шпротан и о чем-то думал, глядя на оранжевые язычки пламени.

— Няша, не стоит быть таким грубым, — мягко и тихо заметила Лимрей.

— Наставница сама говорила что надо торопиться. — разволновался юноша. — А теперь ругается на Кота! И снова виноват во всём Кот. Я всегда у вас виноватый! И во всём!

Разобиженный друид резко развернулся и распахнул дверь, намереваясь выйти прочь. Хвостом он случайно задел поделку, что держал перед собой погружённый в свои высокие раздумья Эмбер. Каменный опус учёного зебра, лишившись держащего его поля шамана, перешел из юрисдикции законов магии под юрисдикцию законов физики и, банально упав на каменный порог хижины — совсем ненаучно разбился ко всем чертям понячьим. На пороге появился небольшой смерчик и рванулся вглубь жилища полосатого волшебника.

— Осторожнее! — пискнул Эмбер, с неожиданной резвостью спрятавшийся за лабораторный стол. Поток воздуха весело прокатился по помещению, игриво подхватив все пузырьки со стола, мелкую утварь и пару масок, висящих на стенах. Доброкота огрело одним из кружащихся кресел-качалок. Он хрюкнул от неожиданности, машинально обратился котом, и, спасаясь от смерча — запрыгнул на шкаф, столкнув при этом носом большой череп какого-то диковинного существа. Последний невероятно точно свалился на голову скорчившегося за своим укрытием полосатого шамана. Лимрей, вжавшись в угол и прикрываясь бубном, с живым интересом глядела на катавасию в хижине. Шпротан, сидевший во втором кресле-качалке, был вынужден прервать свои философские размышления, поскольку вихрь обрушил на него все свои трофеи, обляпав разными микстурами что до этого стояли на столе, и облепив масками на манер бутерброда. Ошеломлённый единорог закружился вместе с креслом. Походило на то, что смерчик сейчас бросит его в горящий камин, как неожиданно от соприкоснувшихся масок прошла зелёная молния, и волшебный феномен нарушился, стихнув так же неожиданно, как и начался.

— Да что же это такое! Впрочем, чему я удивляюсь. Просто моё фатальное невезение... — с чувством произнёс пострадавший, выбирающийся из груды масок и утвари, что навесил на гостя Эмбера заботливый смерч.

Друид обомлел, услышав голос Шпротана. Он стал выше и нежнее. Шаманка же разразилась хохотом, вешая бубен себе на бок и приближаясь к камину. Эмбер пыхтя пытался стянуть с себя череп, крепко сидевший на его голове, поэтому не обратил внимания на странное изменение со своим гостем.

— До-о... ты роковой зебр, Доброкот, — продолжала смеяться шаманка, помогая выбраться полностью белой воздушной единорожке, которой стал Шпротан, — сколько уже с тобой иду — обязательно какие-нибудь приключения.

— Я не виноват!! — друид округлившимися глазами смотрел в недоумённые миндалевидные глаза белой единорожки. Эмбер, наконец стянувший с себя череп, икнул от увиденной картины.

— Без паники. Я всё исправлю, — твёрдо заявил он.

— Дайте. Мне. Зеркало. — заявил Шпротан театрально-трагическим голосом.

Усмехающаяся Лим подала ему свой бубен. В волшебном отражении превращённый единорог увидел свою мордочку, но как бы не совсем свою. Пони по-прежнему оставался восхитительным, но теперь приобрел плавные женские черты. На ошарашенного Шпротана из отражения в бубне смотрела очень красивая белая понька.

— Эмбер...

— Шпротан, я же сказал — без паники!! — проскрипел зебр, немного дико смотря на кавардак в хижине и на гостя.

— … ты не дослушал. Эмбер. Если ты вернёшь всё, как было — обидишь на всю жизнь!

— Что?! — полосатый волшебник был на грани шока, изумлённо глядя на... гостью.

— Что слышал, дружище. Это восхитительно, я хочу, чтобы так и оставалось.

Доброкот свалился со шкафа. Лимрей доброжелательно фыркнула. Бедолага Эмбер окончательно потерял дар речи. Шаман обмяк, и, махнув на всех копытом, медленно стал прибираться в хижине. Шпротан...а, вернув бубен шаманке, принялась помогать хозяину хижины в уборке. Последний вздрагивал каждый раз, бросая взгляд на непривычную внешность своего гостя, но от помощи отказываться не стал.

Шаманка, получив злополучные книги из копыт по-прежнему шокированного учёного, настойчиво потянула потерянного друида за ушко ртом — прочь из хижины. Оба вышли на открытый воздух. Молодой зебр умоляюще смотрел зелёными глазами на спутницу.

— Что ты теперь смотришь на меня, как жеребёнок, стянувший сладкую вату на эверипоньской ярмарке? — фыркнула прищурившаяся Лим.

— Я не хотел... — захныкал зебр

— Расслабься. Чему быть — того не миновать. К тому же сам Шпрот как бы доволен, хех. Ты поню счастье принёс, гордись! — засмеялась зеброчка.

Но расстроенный Доброкот почему-то гордости не ощущал.

Уже начинало смеркаться, когда появилась стена Эверипони и мощная арка Южных ворот, покрытая до сих пор царапинами и щербинами — мрачное напоминание о прошлом, когда путешественники поняли, что вернуться дотемна они уже не успеют. Следовало искать ночлег здесь. И девушка и юноша не особо расстроились этому. У Лимрей было много друзей в городе, и вечер, а то и ночь обещали получиться насыщенными. Ну а друид знал, что Лунар дежурил сегодня в городе, и предвкушал крепкие объятия, горячий чай и приятный разговор с серым пегасом.

Зебры неспешно вошли в ворота, у которых блестя синими латами стояли два паладина Луны и вели между собой тихую беседу. Зебр узнали сразу и не стали беспокоить, позволив пройти беспрепятственно. На окраине города — той, что граничила с лугом Табуна, слышались недовольные крики. Два черных жеребца долбились в дверь винного погреба, пытаясь попасть внутрь. Рядом стоял солидного размера бочонок с красным вином.

— Кара, да открой дверь хоть на минуту, дай вино закатить! — кричали рабочие. Из сарая раздавались какие-то неразборчивые выкрики и кто-то по-прежнему упрямо держал дверь с другой стороны.

Гости минули Табун, и крики стихли, однако наслаждаться тишиной долго зебрам не дали. Когда они проходили мимо спа Милли, первая же понька с радостными криками повисла на шее у Лимрей. Гостей потащили внутрь — в бар, однако Кот, фырча и ругаясь, сумел освободиться и побежал искать своего Лунара. Улыбающуюся шаманку же такой поворот дел вполне устраивал. Она охотно отправилась в шумный спа-комплекс Милли Педа, увлекаемая уже целой группой своих хороших знакомых.

В почтовой вышке Лунара не оказалось. Как сказал дежурный пегас разочарованному друиду, его друг будет на вышке еще только через час. Доброкот бесцельно слонялся вокруг, ожидая, пока не набрёл на небольшой парк, который находился позади спа. Там на балконе неторопливо играл на гитаре Лених, музыкант, который был родом из Эверипони, но ставший известным далеко за его пределами. Так же слышался голос Лимрей. Зебр подкрался ближе и навострил ушки. Лим пересказывала вкратце всё их путешествие, под аккомпанемент веселого фырканья, смеха и шутливых комментариев. Юноша, маскируясь в парковой листве, счёл, что зеброчка очень неприглядно выставляет его. Печальный, он нахмурился и стал сердито пофыркивать и царапать ногой землю. Певец на балконе внезапно замолчал, и через какое-то время он неожиданно запел совсем другое — задумчиво и с тихой улыбкой, обращаясь не к публике, а к парковым деревьям:

“Пусть наш лес и суров и тёмен

В нем прекрасны цветов ковры!” -
Вам об этом охотно расскажет

Полосатый среди листвы.

Он бесшумно ногами ступает

По лесным заветным лугам,

По звериным тропам, известным

Мудрых зебр лишь племенам.

Ему сложно дружить с другими,

Его ранит колкость молвы,

Но способен любить всем сердцем

Полосатый среди листвы.

Он не блещет умом и отвагой

И бывает обидчив и груб.

Но все те, к кому он привязан

Говорят, что он верный друг.

Диковатый, наивный и добрый

Когти — кошки, но зебра — мечты.

Так будь счастлив же ты в родном доме

Полосатый среди листвы.

Доброкот с горящими щеками молнией бросился из парка. Его сердце громко стучало, в ушах стоял свист. Мимо проносились стволы и дома. Он бежал очень быстро, но по-прежнему ему слышались слова певца-пони в своей голове. И чем дальше он бежал — тем меньше становилась обида. Наконец он остановился. Ноги привели его обратно к почтовой вышке. В окне он увидел Лунара, который заметив друга, расправил крылья и спешил к нему. А значит будут и чай и теплые-теплые объятия и разговоры. “Всё будет” — подумал зебр, спеша навстречу другу, — “И пусть всё ещё будет”.